На летное поле авиабазы в Портсмуте (штат Нью-Гемпшир) сделал посадку огромный самолет ВМС «Уилли Виктор». Изнемогая в добротной морской форме от знойного летнего солнца, Бёркхалтер и я нетерпеливо ждали этого момента.

Из серого самолета вышли несколько человек и, не задерживаясь, широким шагом направились к нам. Среди приближавшихся морских летчиков я сразу же узнал коммодора Робертсона. Его и без того необычно высокий рост подчеркивала форменная белая фуражка с золотым шитьем на козырьке. Подойдя к нам, он пожал руку командиру базы и повернулся ко мне:

— Поздравляю, Стил! А я и не знал, что вам присвоили капитана третьего ранга! Привет, лоцман! — бросил он Бёркхалтеру, пользуясь в обращении к штурману «Сидрэгона» принятым в Канаде термином.

— Присвоили два дня назад, коммодор, — ответил я. — За мной бутылка коньяку, когда возвратимся.

— Капитан третьего ранга Шварц, командир самолета, — сказал коммодор, начиная знакомить нас с экипажем.

Я внимательно осмотрел коренастого летчика. Весь его облик говорил о том, что в предстоящем полете в Арктику и обратно самолет будет в надежных руках. Другие члены экипажа также произвели на меня благоприятное впечатление, когда они начали готовить самолет к вылету.

Я очень обрадовался, когда увидел, что к нашей группе присоединяется Уитмен. Этот худощавый, небольшого роста человек был старшим специалистом гидрографического управления в области прогнозирования ледовой обстановки. Я с удовольствием узнал, что он будет сопровождать нас и в походе на «Сидрэгоне», и в этом разведывательном полете. Мы познакомились с ним в Вашингтоне и тогда же узнали о замечательных работах, проведенных им на борту других атомных подводных лодок во время их арктических походов.

Через несколько минут наш самолет поднялся в воздух и взял курс на Гус-Бей. Бёркхалтер и я потратили этот день и большую часть вечера на изучение самолета, основных принципов арктической навигации и различных сведений о районах, над которыми нам предстояло пролететь.

На следующий день, начав свой путь с огромного аэродрома в Гус-Бее, мы пролетали над водами Атлантики у полуострова Лабрадор. Сквозь гонимые ветром облака под самолетом то здесь, то там показывались широкие пятна синей воды с плавающими льдинами различного размера, от скоплений мелкобитой шуги до сравнительно больших, которые запросто могли бы снести перископ подводной лодки, идущей на небольшой глубине. Если «Сидрэгон» шел бы в надводном положении и столкнулся с такой льдиной, то его непрочная носовая часть, где расположен гидролокатор, полностью разрушилась бы. Ночью обнаружить такую льдину почти невозможно, да и днем ее можно не заметить, так как находящаяся над водой невысокая часть ее может быть скрыта волной.

— Пожалуй, наилучшее положение для подводной лодки здесь — это или надводное, с застопоренными машинами, или подводное, но на безопасной глубине, — заметил я после того, как Робертсон описал размеры находящихся под нами льдин и рассказал, как их лучше всего избегать. Мои слова, казалось, несколько удивили его.

— Да, я все забываю, что ваши подводные лодки большую часть времени предпочитают быть в подводном положении. Но ведь вам довольно часто придется всплывать, чтобы осмотреться и определиться, не так ли? — поинтересовался он.

— В водах, где нет льда, я всплывал бы два раза в день, чтобы провентилировать помещения и сэкономить кислород, — ответил я. — Штурман мог бы определять в это время место корабля. Но теперь, после того как я увидел, что здесь делается, если мы попадем в эти воды, я буду всплывать только вертикально, чтобы не испытывать судьбу и не столкнуться с льдиной.

— Кажется, мне придется забыть о ледоколах и начать мыслить об Арктике новыми категориями, — сказал канадец, глубоко вздохнув. — Собачьи упряжки и сани теперь вышли из моды. Настало время, когда мы должны признать себя устаревшими.

— Нет, сэр, ледоколы в этих местах еще нужны, — заверил его я. — Они проводят сюда грузовые суда и выполняют такую работу, с которой мы никогда не справимся.

— А что вы скажете насчет подводной лодки-ледокола, которая разрезала бы лед снизу, как консервный нож? — пошутил он и наклонился, чтобы взглянуть в иллюминатор.

— О, вон уже виден небольшой айсберг! — воскликнул он.

Внизу под крылом самолета появился белый треугольный предмет, похожий на парус большого судна. Моему возбуждению не было границ, я чувствовал себя как маленький ребенок в зоологическом саду. Я громко позвал Бёркхалтера. Мы схватились за бинокли и стали внимательно разглядывать замысловатые неровности на поверхности айсберга, но, к сожалению, он быстро скрылся из нашего поля зрения.

В этот момент к нам присоединился Уитмен и экспромтом прочитал лекцию об айсбергах. Айсберги в северном полушарии происходят от ледников, образующихся из спрессованного снега, тех массивных ледников, которые несколько веков назад покрывали большую часть Северной Америки. Почти все айсберги, которые нам предстоит увидеть, оторвались от ледников, сползавших в море с ледяного покрова Арктики или с континентального ледяного покрова Гренландии, толщина которого в центре составляет, по подсчетам ученых, около 2400 метров. Под действием тяжести огромные массы льда движутся с различной скоростью, от трех-четырех десятков метров в день до нескольких сантиметров в течение целого года. На пути ледников, по мере того как они тают, остаются грязь, скалы и разные обломки.

От движущихся ледников, которые достигают моря, отламываются огромные куски льда и уносятся течением; некоторые из них оседают на дно. В море Баффина такие куски часто застывают в зимнем паковом льду. Отломившиеся от ледника куски — айсберги — часто весят миллионы тонн, причем основная их масса находится под водой. Высота надводной части айсбергов часто достигает ста пятидесяти метров.

Айсберги стали предметом особого внимания американцев после трагической гибели океанского лайнера «Титаник», который унес с собой более полутора тысяч человек; среди них было много выдающихся граждан Соединенных Штатов. На следующий год была учреждена международная служба ледовой обстановки, в которой приняли участие шестнадцать стран. В период прохождения льдов морская пограничная охрана Соединенных Штатов выделяла корабли для патрулирования в районе Большой Ньюфаундлендской банки. В течение одного года на линии морских сообщений выносит в среднем четыреста айсбергов. Самолеты и корабли наблюдают за их движением, собирают данные о них для составления бюллетеней по ледовой обстановке, которые дважды в день выпускаются для сведения мореплавателей.

В официальном издании гидрографического управления ВМС США «Руководство по практическому кораблевождению» об айсбергах говорится следующее:

Течением и ветром многие айсберги выносит на морские пути в Северной Атлантике, где они становятся весьма опасными для мореплавания. Поэтому в периоды, когда здесь появляются айсберги, кораблям и судам рекомендуется избирать для переходов пути, пролегающие южнее обычных… Радиолокатор позволяет сравнительно легко обнаруживать и избегать столкновения с крупными айсбергами; небольшие же и глубоко сидящие в воде айсберги, являющиеся солидными частями крупных, по-прежнему остаются очень опасными. Благодаря испытываемому в течение тысячелетий огромному давлению лед айсбергов тверд как скала. Температура внутри этих гигантов колеблется в пределах минус 25–29 градусов. Повреждения судов айсбергами, иногда сопровождающиеся гибелью и увечьями людей, продолжают иметь место и в наши дни.

Облака под самолетом сомкнулись, и я снова принялся за чтение книги гросс-адмирала Деница. Воспоминания командующего немецкими подводными силами о второй мировой войне увлекли меня. Настойчивые просьбы Деница о большем внимании к подводному оружию перекликались с преданностью новому оружию других его современников, таких, как Гудериан в Германии и де Голль во Франции, — сторонников танков и маневренной войны, или таких, как Хэррис в Англии и Митчелл в Соединенных Штатах, — сторонников авиации. Теперь наши собственные подводные силы с их замечательными атомными подводными лодками переживают в какой-то мере такой же период.

Северный Ледовитый океан начал превращаться в единственный в своем роде театр боевой деятельности подводных лодок. Надводные и воздушные силы периода второй мировой войны были совершенно неспособны действовать против подводных лодок, находившихся подо льдом. Однако и для подводных лодок возможность плавания подо льдом не представляла особого интереса, до тех пор пока в арсенале их оружия не появились ракеты. Маршруты переходов конвоев, как правило, пролегали слишком далеко от кромки ледяного покрова Арктики. Теперь же подводная лодка, вооруженная баллистическими ракетами, может пустить такие ракеты в самые важные районы Северной Америки, Европы или Азии. А значение северных морских коммуникаций для Советского Союза переоценить трудно. Таким образом, Арктика стала потенциально новым морским театром военных действий.

Поход «Сидрэгона» будет иметь в связи с этим огромное значение. Если наш подводный корабль сможет благополучно пройти через район скопления айсбергов и выявит проходы в Канадском архипелаге, то этим самым будет доказано, что подводная лодка может успешно действовать во всех районах Арктики, которые имеют глубину, достаточную для плавания лодок. Атомные подводные лодки «Наутилус», «Скейт» и «Сарго» уже подтвердили возможность решения многих других проблем, связанных с плаванием в Арктике. И зимой, и летом, в глубоководных и мелководных районах атомная подводная лодка, оснащенная эхоледомерами, добивалась выдающихся успехов в полярных водах. Нам необходимо сохранить ведущее положение по отношению к потенциальным противникам в деле расширения знаний об Арктике и в готовности к ведению боевых действий с использованием преимуществ этого нового морского театра.

Подошедший к моему креслу капитан Ъ ранга Шварц предложил посмотреть на айсберг с небольшого расстояния. Я согласился, и он провел меня в кабину. Самолет начал снижаться, чтобы пройти над вершиной видневшегося впереди большого айсберга. Когда мы приблизились к айсбергу, я увидел на его склонах уходящие вниз темные прожилки. Это была содранная льдом земля, отшлифованная затем при движении ледника к морю. Множество остроконечных башенок и пик, отвесные обрывы и причудливые очертания — таково впечатление, оставшееся у меня после быстрого осмотра айсберга в течение того короткого времени, пока мы летели над ним. Подводная часть айсберга была огромна; с двух сторон под водой были видны выдающиеся на сто — сто пятьдесят метров от ватерлинии остроконечные сине-белые тараны, а с третьей — постепенно скрывающаяся под водой огромная тупая ледяная выпуклость.

Мы летали над айсбергом до тех пор, пока полностью не удовлетворили своего любопытства. Все согласились, что высота айсберга — около шестидесяти метров.

Зимой все море Баффина покрыто льдом. Летом же в центре его западной части наблюдается паковый лед средней сплоченности. Существование здесь такого района объясняется частично северным течением у западного побережья Гренландии, которое пересекает затем устье пролива Смита и идет на юг по восточной стороне моря Баффина. Неподвижная вода в центре залива способствует скоплению там остатков льдин.

Наш курс пролегал как раз над этим районом пакового льда средней сплоченности. Он появился под нами неожиданно: мы увидели внизу черные, белые и серые мозаичные пятна льдов, среди которых то там, то здесь появлялись сине-зеленые пятна разводий и полыней. Уитмен объяснил нам, что пятна черного цвета — это очень тонкий лед, который вскоре растает. Несколько дальше по обеим сторонам от нашего курса лед становился более плотным, а еще дальше были видны гряды нагромоздившихся друг на друга торосистых льдов. В самой северной части виднелись отдельные синеватые поля из толстого полярного льда, проникшего сюда через пролив Смита и спаявшегося со льдом моря Баффина.

Я высказал мысль, что перед выходом в Северный Ледовитый океан подводные лодки смогут использовать этот район пакового льда для тренировок во всплытии, но Уитмен возразил мне, ссылаясь на то, что этот паковый лед отличается от того, с которым нам придется столкнуться, и что практика поэтому окажется бесполезной. Позднее я убедился, что он был прав.

Вечером наш самолет сделал посадку на аэродроме авиабазы в Туле.

После целого дня досадного ожидания из-за тумана мы поднялись для первого полета над проливами Канадского архипелага, по которым нам предстояло пройти. На юго-восточной оконечности острова Девон, на сером фоне ледника Канингхэма, резко выделялся своей темной массой мыс Шерард. Вход в пролив Ланкастер впервые был обнаружен 12 июля 1616 года, то есть триста сорок четыре года назад, исследователями Байлотом и Баффином. Они увидели перед собой «пролив», скованный льдом, и не смогли войти в него. Сегодня же льда в проливе, насколько видел глаз, не было.

Наш самолет летел вдоль южного берега острова Девон — темно-коричневой линии высоких обрывистых утесов, окаймленной у подножия плавучими льдами. Изредка береговая черта извивалась вокруг небольших заливов и бухточек, забитых плавающими льдинами. В южной части горизонта на большом удалении были видны острова Бай-лот и Баффинова Земля.

Затем, оставив остров Сомерсет к югу, мы пролетели над проливом Веллингтона, тянущимся на север между островами Девон и Корнуоллис. Бёркхалтер и я старались как можно точнее запомнить очертания приметных мест на берегу, памятуя о том, что нам придется в будущем определять по ним место нашего корабля. Подлетая на небольшой высоте к заливу Резольют на острове Корнуоллис, Шварц в течение нескольких минут переговаривался с радиостанцией расположенной там канадской авиабазы. Несколько сборных цельнометаллических домов, дорога, небольшой пирс — так выглядел лишенный растительности городок Резольют. Зимой его население составляли восемьдесят человек: военный персонал, метеорологи, полицейские и эскимосы. Мы надеялись осмотреть в этот день и пролив Барроу, но помешала неблагоприятная погода, и нам пришлось возвратиться в Туле.

Следующий полет мы совершили к Северному полюсу. Оставив позади себя горы Северной Америки и Гренландии, мы вскоре оказались над бескрайними просторами ледяного поля.

— Хотите взглянуть на лед с небольшой высоты? — спросил меня Шварц.

— С удовольствием, — ответил я с готовностью.

Пользуясь биноклем, можно было различить расположенные в беспорядке полыньи, однако полного представления о характере ледяного покрова с такой высоты получить было невозможно. Тем не менее я понял, что, находясь на подводной лодке, можно запросто проскочить прекрасное место для всплытия, из-за того что «видимые» для наших приборов полосы льда или воды очень узкие.

Шварц повел самолет на высоте пятьдесят — шестьдесят метров. Под нами замелькали пёстрые пятна: плоские гладкие льдины, участки чистой воды, торосистый лед, отдельно плавающие небольшие ледяные поля и льдины.

Когда мы вдоволь насмотрелись и самолет снова набрал высоту, я вздохнул с облегчением: небольшая ошибка пилота — и ни от нас, ни от самолета ничего не осталось бы.

На обратном пути к Туле мы пролетали мимо самого большого ледника на Земле — Хамболт. Я попросил Шварца пролететь над ним, и он, конечно, не отказал доставить нам это удовольствие. Мы с благоговением рассматривали вытянувшуюся на огромное расстояние медленно движущуюся серую массу льда. Извиваясь между горами, лед двигался к воде, оставляя после себя длинные темные полосы в грунте. Там, где лед входил в воду, плавали сотни айсбергов. Раскрывшуюся перед нами замечательную панораму довелось наблюдать лишь немногим людям, живущим на нашей планете.

Нас ожидала и еще одна волнующая картина. Южнее мыса Йорк на западном берегу Гренландии находится место интенсивного отделения айсбергов. Когда самолет огибал мыс, я был буквально очарован видом многих сотен айсбергов, плавающих в простирающемся к горизонту море. Самые различные по размерам и конфигурации, они представляли собой величественную процессию, направляемую течением на север. На мелководье у побережья многие айсберги сидели на мели. Они останутся здесь до тех пор, пока штормовая волна не снесет их в море, и тогда они с запозданием присоединятся к своей семье в движении против часовой стрелки в море Баффина, затем попадут в его южную часть и наконец растают в теплых водах в районе Ньюфаундленда. Чтобы удовлетворить наше любопытство, над наиболее интересными айсбергами Шварц пролетел совсем низко.

В этот день наш самолет сделал посадку на аэродроме в Гренландии, а на следующий день мы перелетели в Ард-женшию на Ньюфаундленде.