(из цикла «Скандинавские повести»)
Перевод сделан по изданию:
Robert STILLER.
Zardzewialy miecz.
Opowiesci skandynawskie.
Iskry. Warszawa, 1977.
© Перевод, 1979
Что осталось ему в наследство? Воз и горсть крошек давно съеденного хлеба. Взял еще меч, и домик на лесной опушке опустел. Остался для ветра и дождя. Когда его крыша сорвется от снега, и прогнившие остатки покроет мох наполовину с сединой ростков, распознают ли нюхом лось или медведь, кто тут жил? Барсук облюбует его на вывод потомства.
А Фрис пошел в мир.
Взобравшись с трудом на самую высокую скалу и аж вздохнув от удивления, он увидел, какой огромный мир простирается вокруг и ждет его подвигов.
Заметил что–то вдали. Без движения лежит нечто серое, а двигается вокруг него каштановое. Что же это может быть? Быстро направился в ту сторону и узнал льва над мертвой лошадью. Видел это страшилище на монете, на которую ему раз в жизни дали поглядеть. Заколебался, но, подойдя ближе, увидел еще что–то бронзовое, а это был ястреб. Оба хищника захлопали глазами, увидев, как он подходит, однако, ему уже некуда было удирать от них. И только теперь увидел он, что вокруг ползает что–то черное и совсем маленькое. А это был муравей.
Вот идет, сказал лев голосом глухим, как хрип в горле, кто–то смекалистый на вид. Понимаешь ли ты в трапезе, устраивающей многих?
— Как есть?
— Нет, как делить.
— Мне редко доводилось пробовать на зуб больше, чем пару укусов, — ответил Фрис, — поэтому я должен был их делить на себя и на отца. Один укус был на завтрак, другой на обед, а ужин удавалось переспать.
— Это нам и было нужно, — изрек лев.
— Тут также не больше, чем пара укусов, — сказал муравей.
— Не привыкли мы ни с кем делиться, — пролопотал ястреб.
— Но как биться с птицей и с муравьем? — сказал озабоченный лев.
Фрис только взглянул, и уже знал. Взял меч и отрубил голову лошади. Разрезал брюхо и вынул внутренности. Положил каждую часть отдельно.
Ты, лев, самый большой и самый сильный, разъяснил, поэтому тебе принадлежит больше всего. Ты, ястреб, легкий и расторопный, поэтому тебе должно выпасть то, что легкое и движимое: сердце с трахомой, желудок и все лакомства внутренностей. Ты, муравей, умеешь влезать во все щели и вгрызаться: поэтому тебе достанется голова с мозгом, с глазами, и все, что в них есть.
Понравилось это всем троим.
— А для себя ты ничего не оставил? — удивился Лев. — Что дать тебе за услугу?
— Вы удовлетворены, этого для меня достаточно, — ответил Фрис. — Хватит мне и нескольких своих горстей крошек. Приятного аппетита! — и хотел уйти.
— Подожди! — сказал лев. — Мы не люди, чтоб тебя не отблагодарить. — И тем: — — Согласитесь ли вы исполнить три его добрых желания?
Да, согласны.
Но парень трех желаний никак придумать не смог. Должен выбрать три вещи? Уже их имею: меч, котомку и эту горсть крошек. А в довершение ждет меня целый мир. Что мне еще нужно?
В таком случае я сам за тебя подумаю, сказал лев. Уже знаю. Когда захочешь, можешь принять образ льва.
Благодарю, ответил Фрис.
И ястреба.
Или превратиться в муравья, добавил муравей.
Благодарю!
Удаляясь, увидел, как муравей уносит лошадиную голову, как будто та сама по себе отползала по мху. Ястреб рвал и глотал большие куски сердца или селезенки. Еще долго был слышен хруст конских ребер, ломаемых львом.
А он шел. И шел.
Пока не вынужден был остановиться. Море преградило ему дорогу.
Неплохо было бы его перелететь, подумал. И, вдруг, почувствовал сильные удары в плечах. Волны под ним стали четче. Увидел вдруг каждую в отдельности капельку и рыбок, маленьких, как ноготь. Подняла его летная радость как ветер в крыльях. Засмеялся и клювом ударил.
Зачем ему теперь мешок с крошками? Выпустил его и увидел каждую крошку, как, вытряхнутая из мешка, долго летела, пока не исчезли все под водой.
Но меч держал в когтях.
Снова под ним вынырнули из моря крутые скалы. За ними встал город. Острые башни торчали как вбитые в небо.
Снизил полет и сел на подоконник какого–то окна. А в окне сидела красавица с распущенными волосами и румянцем как золото в свете клонящегося под вечер к закату солнца. Увидела его и прямо воздуху набрала коротко и с шумом. Отступила вглубь комнаты. Птица не дала бы себя заманить. Но Фрис пошел за ней.
Когда сел на изголовье ее кровати, вскочила вдруг и захлопнула окно. Ястреб осмотрелся только удивленно и без опаски дал взять себя в руки. Отчего же это парень должен бояться рук девушки? Вложила крылатого пленника в золотую клетку. Рассмеялась и хлопнула в ладоши. Не спуская с него глаз, разделась и легла в постель. Только раз, увидев направленные на нее сквозь прутья клетки желтые глаза ястреба, застыдилась вдруг, не зная чего, и руками груди закрыла. Но тут же усмехнулась, и, опустив руки, потянулась за ночной рубашкой. Натянула ее через голову, и вместе с тем погас последний луч солнца.
Только маленький кружок светилсся в полумраке. Лежа в постели, они все ждала, когда же ястреб спрячет голову под крыло. Так ли они делают?
Не дождалась и заснула.
Глядя на уснувшую девушку, Фрис подумал: Если бы я был меньше.
И уже видел вокруг себя — вкруг — как бы столбы, желтые и такие высокие, что что их вершины, выгнутые друг к другу, исчезали во мраке. С лицом тут же, у земли, лежал, однако, сразу же двинул с места, побежал вперед, на скольких же ножках? Каждая стена была ему одинаково хороша, и головой вниз сбегал, взбирался, а затем почувствовал ее запах. Кто бы мог допустить, что уже сегодня будет сидеть на ложе принцессы?
Мрак заколебался.
И вот уже Фрис сидел на краешке ее ложа. Под тяжестью его тела прогнулось, и разбуженная, видя над собой мужчину, издала в ужасе крик.
В соседней комнате король проснулся и вошел в спальню своей дочери. А перевоплотившийся в муравья Фрис уже вспинался назад, на свою жердочку.
Кто–то здесь есть, крикнула.
Отец зажег свечи и осмотрел комнату. Блеск отразился в желтых глазах ястреба, сидящего в клетке. Что–то тебе приснилось, сказал король, или тебя вырвал из сна лепет птицы.
Какой–то человек сидел на моей кровати!
Вбежала вызванная королем стража. Определенно никого не было на коридоре. Осмотрели всю комнату, и даже под кровать заглянули; пересмотрели занавеси и коробы, выглянули за окно: гладкая стена, нигде не следа человека.
Меча они не увидели. Фрис оставил его в щели стены заклиненным.
Отец сказал: велю вынести эту птицу, чтобы она тебе не мешала спать.
На это она не согласилась.
Чуть король снова вытянулся и задремал, вырвал его из сна отчетливый крик дочери.
Снова сидел возле меня чужой мужчина!
Король разгневался.
Нет никого! Что ты вытворяешь? Мерещится тебе мужик в постели! Но погоди, скоро возьмёт тебя уже твой наречённый. Может, те, в курганах, тоже знают, как будить женщину и как её снова усыпить, чтобы не бросалась в пустой постели. Если ещё раз крикнешь, пригрозил, тотчас же тебе покажу, что значит иметь отцом короля и как будить его по ночам от бабских привидений.
Накричал на неё и ушёл.
Долго лежала она в тревоге и не могла уснуть. Не могла заблуждаться. Если наречённый за ней пришёл таким образом, что ж? Ему легко выйти а хоть бы из–под земли. Неужели в последний раз она видела солнце?
А в это время Фрис муравьем снова шёл к ней. На этот раз выбрал иной путь. Вполз под одеяло и долго искал себе места. От головы до стоп узнал её тепло и запах. Блуждал в волосах. И, хоть её так хорошо всю помнил, что казалась ему не больше, чем если бы стояли лицом к лицу, только оба в человеческом облике, всё же несколько раз заблудился. Не сбивала его даже разница роста: как же может быть иначе, пока он в образе муравья? Ещё более его поразила такая огромная красота!
Однако, раз чуть жизни не лишился. Шёл от её колена вверх. Затем нога её дрогнула.
Наконец, выбрал место у её грудей и подумал: Теперь хочу быть мужчиной.
Ах, случалось ли какой–нибудь девушке получить вдруг неизвестно откуда юношу, тут же, возле с себя, в своей же собственной рубашке?
Как же тесно стиснуты были они ей. Треснула при первом движении: его? или её? 3адохнулась и приглушила свой крик ладонью, поднесённой к губам. Это был приказ отца. И в короткой возне спали с них последние лоскуты тонкого полотна. Ее сердце, страшно бьющееся, было так близко, что уже неизвестно: в ком из них двоих? В тревоге одна мысль: как набрать воздуху?
Как бы там ни было, не имел двадцати голов. Вздрогнула от короткой боли. А то? уже не то. Собственное дыхание и ладонь, прижатая ребром к устам. Когда отняла, наконец, эту ладонь от зубов и посмотрела ему прямо в глаза, спросил: Чего ты боишься? Вопрос её и был ответом: Ты не из кургана?
Тут только удивился. А почему должен быть из кургана? Я Фрис. А ты?
Ингер.
И, кладя ему ладонь на плечо, сказала: это хорошо что так случилось. Была наречена тому, кто живёт под землёй. В четверг должен был меня забрать. Какой это день?
А ночь была именно со среды на четверг! И объяснила она ему, что тот дик, роящий в старых кургана, сбирает с ее отца дань в свиньях и в дочках. А именно было их всего три брата: трёхголовый, шестиголовый и девятиголовый. Этот последний, наихудший, за первого высватал одну из сестёр, за другого другую, и, наконец, сам испросил третьей, Ингер. А вдобавок — кто из них приходил, требовал по одной свинье на каждую пасть. Тут три свиньи, там шесть, и там опять же девять. Король пришел к выводу, что, если дальше так пойдёт, ему не хватит в государстве свиней. Поэтому не отказал руки дочери первому, и с тех пор отнимал по три свиньи при каждом посещении.
За другую по шесть.
Ни тот, ни другой больше не пришли. И так росла с каждым разом выгода. А, если ее помножить на три, так разве не превысит она выгоду, какую можно иметь от одной дoчки?
А тем более считая свиней по девять. И за это уже должна была заплатить Ингер.
Сильнее стиснул ее в руках Фрис и говорит: Не допущу этого. Это странный обычай, выменивать своих дочерей на свиней. Хоть бы имел их не кто иной как король. У нас в лесу никто по доброй воле не отдал бы девушки, такой, как ты, никакому страшилищу. Разве твой отец не пробовал с ними как–то справиться?
Да, сказала в его объятиях Ингер, обещал меня тому, кто бы их победил. Но никто не объявился. Видно, никто не счиает меня стоящей того.
И покраснела, зарумянилась от его взгляда. Ее лицо стало горячее в свете огарка.
На рассвете юноша встал резко с постели и перегнулся за окно, чтобы взять свой меч, который там воткнул между каменьями. Не мог достать и перевесился внезапно.
Выпал за окно и снова был ястребом.
Должны были это быть не абы какие зверюшки, — подумал с благодарностью. Как мы с ними говорили? И разве каждый медведь или конь смогли бы сделать, чтобы кто–то перевоплотился в коня или в медведя?
Не заметил в этом порыве удивления, что принцесса припала к окну и с ужасом смотрела, что с ним стало. Исчез! Не могла этого понять.
А он облетел в полёте замок и стал пoд воротами в людском обличьи. Сказал передать королю, что есть тут такой, кто хочет сразиться со страшилищем в споре о королевской дочери. Король только плечами пожал.
С громким топотом и хрипением выпал в щель между скалами тот, кого называли Диком из–под земли. Его рык девятикратный зазвучал, и король выбежал ему навстречу. Кланяясь ему до земли и жестами сопровождая речь, объяснил, что толстые свиньи готовы и что он может их съесть, но, возможно, гость сначала захочет расправитьсл с одним приблудным безумцем, который вчера пришел и хочет с ним дратъся.
Проводил его на двор.
Если это был дик, то величиной с быка! А головы, хоть со свиным рылом и клыками, были похожи на головы смока. Когда в проходе дохнул на железную запору, разжарил её до красноты. Ему было невтерпёж дорваться дo потивника. Рыл землю девятью парами кровавых клыков. И не заметил, как муравей взобрался по щетинистой туше на хребет. А затем уже сидел на его хребте лев.
Фрис от собственного рычанил чуть не оглох. Пасть его раззявилась и, чувствуя страшные клыки, он утопил их в хребте страшилища. Рванул, и голова полетела в угол, плеская кровью и ядом Змея. В ладонях Фрис чуял когти и бил, рвал ими по обеим сторонам, срывая одну голову за другой. Собственная грива мелькала у него перед глазами. 3астигнутый врасплох гигант напряг все свои силы и сбросил его с себя. Полетел Фрис и, ошеломлённый, сорвался с места с мечом в руке. Тот уже уходил, черной щетиной поросший, но что это? В его пасти девушка? Откуда взялась Ингер в этом дворе? Король его обнимал.
Уже не вернётся! Не будет у меня больше свиней пожирать! Красиво ты его списал, мой зятёк!
Что зa зять без дочки?
Вырвался от него Фрис и шастанул вверх ястребом. Осмотрелся. Видел каждый камешек и зёрнышко песка, видел мышь, уходящую от его тени. Нo ни следа страшилища с драгоценной ношей.
Взвился ещё выше и кружил, высматривал. Не чувствовал печали. Только мстительную злость ястреба. А это что же? Кружат вдвоём.
Еще не различаешь ястребиных лиц? — отозвался тот скрипучим голосом и как бы с пересмешкой. Хорошие были те лошадиные внутренности.
Это ты?
Можешь не сомневаться. Что ты ищешь? И сказал ему, в какой расщелине скрылся дик, несущий девушку в пасти.
Поблагодарил его Фрис и, сложив крылья, пошёл вниз. В последний момент сбросил скорость, и, уже как человек ввалился в этот подземный проход.
Меч держал в руке, и на бегу постукивал им по стенам. Этим способом находил дорогу. Стук железа был длл него как бы трепетом факела. Затем наткнулся на преграду.
Дорога была закрыта. Ощупал перед собой скалистые стены и нашёл как бы двери. Не дрогнули. Но тут и там смог нащупать пальцами щель. Если был бы меньше! И уже от собственных пальцев побежал муравьем там, где дотрагивался. Какой же это просторный коридор! Совсем не было ему нужно света. Мог прекрасно всё рожками ощупать и унюхать. Однако, у края расщелины котогой шёл, просачивался свет.
Выставил осторожно головку.
В пещере находились два существа. Одним был страшный дик, такой же, как тот, но с тремя головами. Лежал удобно развалившись, и сидела над ним девушка. Держала одну из его голов на коленях и, видно, чесала его. Фрис не раздумывая подбежал к ним и, взобравшись по огромному заду, нырнул в шерсть на голове. Выглянул и начал ей подавать знаки.
Заметила eго. Еле увернулся. Был для нее просто еще одним из тех, которых выискивала.
Задумался Фрис и, в то время как она, пытаясь его найти, копалась в той шерсти, что для него была как лес роговых копий, он уже был кое–где еще, далеко по муравьиным понятиям. Шёл по её ноге и укусил ее внезапно в самое чувствительное место. Подскочила с криком. Лоб стукнулся о камень, и дик сорвался, разъярён.
Что это значит?
А на это Фрис укусил ее еще раз.
Что–то меня кусает! Должна выйти и поискать.
Всё ещё эта твоя стыдливость! хрюкнул со злостью гигант. Как будто тебе всё кажется, что ты не ты.
Спрятала лицо в ладонях.
Ну, хорошо! иди!
Итак, толкнула она каменную дверь и вышла в темный коридор. Там принялась искать, что её кусало. Фрис тем временем сидел уже на её шее прямо у её уха и пробовал ей что–то объяснить. Остановилась, уже наклонившись, на пол движении, при его первых словах. Но вправду ли понимала шепот муравья? Или просто хочет его словить пальцами и раздавить на своей шее? Нет выхода! Нужно перед ней появиться.
Соскочил вслепую и унюхал свой меч. В этот момент услышал удар её пальцев о шею под yxoм! Ha те!
Немного света просачивалось из грота.
Перевоплотился остсторожно Фрис в человека и, сдерживая дыхание, передвинул свой меч так, чтобы он оказался с внутренней стороны каменной двери. Затем схватил её сзади и обнял через плечи и груди, чтобы не могла пошевелиться, а другой рукой закрыл ей рот. Нашёл губами её ухо прошептал:
Не бойся!
И в двух словах рассказал, кто он.
Но видел в полумраке её испуганные глаза и не был полностью уверен, что она сделает. Ослабил поэтому захват и принялся ласкать её. Через минуту почувствовал, как её тело размякло. Нечего больше ждать.
Взглянул на дика и увидел, что тот дремлет, хотя все три рыла у него дрожат и начинают как бы нюхать. Тогда обернулся к ней и на мгновение дал себя увидеть в луче скудного света.
Внимательно глядя на нее, снял руку с ее губ.
Не крикнула.
В ответ на это Фрис yжe открыто усмехнулся, и она тоже. Отступил назад в темноту.
Затворяемая дверь заглушила своим звуком лязг схватываемого меча. А его хозяин находился уже внутри. И снова был муравьём. А девушка сказала: Клещ перешёл с тебя на меня.
Но гигант, пробуждаясь, поднял с её колен голову и нос его учуял запах. А, вернее, три носа! ведь он имел тройной нюх. И, вообще, такие человека чуют на расстояни.
Хей! здесь пахнет человечиной.
Это возможно, ответил ему Фрис, превращаясь за его плечами из муравья в человека. Но не крути носом! не сможешь на это жаловаться долго.
И отсек с одного удара все три головы. Девушка с дрожью и отвращением упустила ту, которая упала ей на колени.
Вскочила с места.
Как ты это сделал?
Вот так! рассмеялся Фриис — и как муравей уже взбирался по ее ноге. Давясь от смеха, она задирала на себе все одежды и топала, крича, что он её щекочет. Наконец, дошёл до её груди и стал человеком. Не известно, какая из двух неожиданностей была большей.
Сказал наконец:
Нужно, однако, найти Ингер.
Это моя сестра!
Смутился Фрис и сказал: Теперь я знаю, что казалось мне в тебе таким знакомым.
Усмехнулась. Что же теперь: отведёшь меня в замок и останешься со мной. А на это Фрис: Прости. Прежде всего, ищу твою сестру и останусь только там, где Ингер. Ты возвращайся домой. Знаешь, наверно, дорогу? Иди прямо! и выйдешь из скал неподалёку двopa твоего отца. Там уже спросишь дорогу. Пошевелила плечами с печалью и пошла. В темноте её крик!
Выскочил за ней Фрис, который уже собрался в противоположную сторону. Нашёл её висящей на пальцах одной руки, вцепившейся в самый край. Чуть не упала в пропасть, которая перегораживала коридор. А ведь только что Фрис там прошел!
Когда ее втянул, промолвила с раскаянием: На смерть об этом забыла. Это их ловушка для непрошенных гостей. В одну сторону можно пройти, но как только идёшь в другую, открывается пропасть. Говорили мне об этом, чтобы не пробовала убежать! Там, в глубине, сидит четвёртый брат, самый страшный, хоть и не выходит никогда на поверхность, и пожирает всё, что упадёт. Даже их дрожь пробирает, когда о нём вспомнить.
Как же они сами отсюда выходят?
Не знаю.
Должны знать способ, сказал Фрис и наклонился над пропастью, которая скрывало глубочайшую из тайн мрачных и холодных подземелий. Ничего не было слышно. И, все же, что–то услышал. Почувствовал, будто муравьи по спине ползают, и волосы у него встали дыбом.
Я бы перемахнул. Но тебя не перенести мне. Хорошо! Найду способ.
Сказал ей ждать при останках дика. А сам пошёл.
Как тут измерить дорогу, которую он прошёл во мраке? Ни по тому, что проходил, ни по солнцу. Даже время мешается в голове, а сердце уже не считает своих ударов, когда он идёт сквозь темноту, в которой кружат, как змеи, те, с курганов. А те страшилища? Самые ли это страшные из умерших или только нечто, возникшее из тревог, из страхов, когда на уже неживые очи, неспособные ресницей дрогнуть, падает мрак с землей, что формируется во взгорье кургана?
Однако, дошёл.
И снова встретил девушку. Была одна. Как он с ней договорился, так договорился, только, когда вошёл брат шестиголовый и сказал себя почесать, спросила его: А не могла ли бы я выйти через тот коридор, которым ты же меня принёс, чтобы встретиться с отцом?
Дик с хрипом рассмеялся: Встретишь его не раньше, чем он сам сойдёт под землю. Разве что будет тут чем с него поживиться! А если хочешь там пройти, пожалуйста! Таким куском четвёртый брат не побрезгует.
И сам испугался.
Но вы ведь как–то проходите!
Конечно, продолжало чудовице. Может, хочешь попробовать? Но только вынь песчинку, которую третий брат держит под девятым языком в девятой пасти. Появляется она там, если кто–то вошёл, и от этого он знает, что зверь в ловушке. Но предупреждаю, что по дороге будут его зубы.
А что мне с этого зёрнышка песка?
А что, должен он носить под языком целую скалу, вырванную из этого «тротуара»? Брось это зёрнышко в пропасть и убедишься, каковы на самом деле его размеры. Но довольно болтать. Хочу спать.
Итак, усыпила она его и сама ему придержала одну голову, чтобы Фрису удобней было её срубить. А когда срубал третью, и проснулись одновременно четвёртая, пятая и шестая, она не осталась бездеятельной. Выломала из первой ужасный клык (встречаются же такие среди девушек тонких и с виду хрупких: сильные, как мужчина!) и выколола одни глаза. Дик не мог разобраться и не знал: её убить, или его? В этот момент Фрис увидел в нем что–то от крота. Снёс ещё две головы. Шестая металась, щёлкая вслепую, и схватила девушку в зубы прежде, чем он успел и эту голову отрубить: но клыки уже успели на ней, хоть и не до конца, сомкнуться.
Мечем их раздвинул и раскрыл. Вынял её в беспамятстве. Навзничь положил и пытался привести её в чувство. Но её ресницы приподнялись и выдохнула:
Сильней меня прижми.
Изо всех сил пожелал во что бы то ни стало удовлетворить её страсть. Стал львом! И имела его одновременно на себе и в себе. Спохватился Фрис, что её раздавит, но она ему только руки запустила в гриву по локти и, прильнув, превратилась вся как бы в дрожь! не более мог бы её собой раздавить, чем струящиеся под брюхом струйки тёплого дождя. В каком же это жарком краю, в овраге душном и густо поросшем лежал и чувствовал гром приближающегося ливня и первые удары его капель, как теперь?
А она, казалось, ничего не слышит и только как бы плыла дождиком по его шерсти.
Не каждый мужчина выдержал бы на себе тяжесть огромного льва! А хрупкая девушка выдержит, да ещё и умудрится вздыхать от счастья.
Найди только ещё эту песчинку. Выйдем отсюда и останься со мной.
А на это Фриис:
Ингер — это и твоя сестра тоже?
Да. Откуда знаешь?
Ведь я за ней сюда и пришёл и останусь только там, где Ингер. Прости!
Опустила голову.
А он в облике уже человеческом наклонился за мечом и пошел.
Теперь было уже недалеко. Третий из страшных братьев, истекая кровью из ран восьми сорванных голов, так и не успел дойти до своей пещеры. Определенно, закрыл бы её и собрал новый запас мёртвой крови по курганам. Может, у него бы даже и головы начали отрастать? Но, следуя по липким лужам, Фрис знал уже, под стопой чувствуя их свежую слизкость, что настигнет его уже вскоре.
И настиг.
Вместе вошли в грот. Под потолок взвился Фрис и ждал вверху ястребом, когда же его враг выпустит из клыков Ингep. Пригрезились ему вещи ранее незнакомые. Над какой это добычей так кружил, выжидая момент, когда можно ударить? Чьей это крови запах бьёт ему в ноздри? Голубя ли сладкий запах, пухом клюв облепившего, зайца ли внутренности? Или это курицу держит в когтях?
Нет. Это меч.
Упала на землю отброшенная Ингер и, на одну руку облокотившись, другой рукой лицо закрыла.
Дик гаркнул:
Берись за работу. Что, я должен истечь кровью?
Но уже падал на него сверху Фрис. Меч с двойной силой падения и удара пролетел между последней головой и мертвым уже телом. Высек искры. Красным погасли в крови. Осыпали своим блеском лицо Ингер и замельтешили у неё в глазах.
Над ней золотые глаза ястреба. Опустился на неё с клекотом. Ойкнула от неожиданности, и вздрогнуло её тело, чувствуя знакомое прикосновение когтей сквозь полотно. И были уже это его руки.
Поднял её. И медленно пошли назад. Но перед тем, однако, для уверенности заглянул Фрис муравьем мёртвой голове под все языки. Ничего не нашёл. Видно, не это девятая.
Меч о скалы побрякивал и вёл их, как луч света. Встретились, наконец, две сестры, потом три, избегая взглядов друг друга. У каждой был свой для этого свой повод.
Не бойтесь! Сейчас вернусь! сказал Фрис. Останется у вас на всякий случай мой меч. Или нет! сказал. Лучше я его возьму. Вас с лихвой будет охранять грозный страх, вселенный во все вокруг этими тремя.
Итак, определил направление и, с мечом в руках, сиганул с края пропасти. Выпустил меч над пропастью и подумал: сейчас уж точно не достанется он никому. А из глуби донёсся скрежет и грохот громыхающего железа и пошла пара искр. Высмотрел в их свете противоположный край пропасти. Приземлился и говорит: Прощай, меч мой, взятый из дому. Хорошо ты послужил мне до конца.
Уже без препятствий выбежал на свет. Сорвался ястребом. Вот уже и башни дворца. Сел во дворе. Превратился в муравья. Головы еще лежали. Уже другие муравьи выносили из них поспешно кусочки мяса и крови. Зёрнышко песка им не было нужно. Без труда нашёл он его под мёртвым языком.
Взял его в челюсть и подумал: Где это я бегу в группе товарищей? Время возвращаться в муравейник. И засеменил как остальные муравьи.
Пригодится это для общей кладовой в нашем жилище из хвои! подумал с удовлетворением. Но что это я взял за лакомство? песчинку! Хотел её бросить. Затем вспомнил, кто он. В смятении перевоплотился в ястреба и, летя между скал, чувствовал эту песчинку в клюве.
Затем исчезла.
Трудней бывает ястребу унести песчинку, чем чем целого зайца!
Бросился вниз, думая, что высмотрит и догонит её в полёте. И действительно её увидел. Но неслась к земле так далеко и низко, что уже не успел. Где она упала, там и он. Но был это песчаный берег, и лежали там их в окружности клюва сотни тысяч. Закаркал с отчаянья. Будет их носить всю жизнь и бросать в ту пропасть! Может, попадётся среди них эта одна до того, как три дочки королевские умрут от старости. Если до этого ветер песчинку не унесёт!
Стал крошечным от огорчения. Муравьем в скальном наносе.
Другой муравей вышел из скал и проговорил:
А, это ты!
Разумеется, я, буркнул в подавленности Фрис. А кто ещё был бы таким недотёпой. Иметь четыре обличья, одно другого лучше, и не суметь справиться с обыкновенной песчинкой!
Идет ли речь о той, которая туда упала?
Где?!
И муравей его проводил. Была похожей на все другие, и Фрис никогда бы её не нашёл. А уже ветер её поднимал и уносил прочь.
Как же благодарил муравья Фрис! Не слушал, и на сухом листке дал ветру себя унести, — куда? Неужели через бездну воды на тот берег?
Фрис схватил то зёрнышко песка и для увереннности так долго шёл муравьем, пока не оказался на гладкой скале. Там положил песчинку и стал человеком. При этом вытянулся на животе и не спускал с неё глаз ни на минуту.
Взял эту бесценную песчинку в два пальца и так пешью дошёл до самого входа в пещеры. Осторожно шёл, и каждый шаг ощупывал дорогу перед собой. Наконец, поднятая нога повисла в пустоте.
Крикнул. И по эху определил её глубину. Откликнулись ему радостные голоса трех девушек.
Бросил эту песчинку. С грохотом стала на своё место. Осторожно сделал шаг вперёд. Почувствовал под ногой скалу. Для уверенности проверял каждый шаг. В конце концов, замаячил перед ним свет, и дошёл он до каменных дверей.
Взявшись за руки, пошли назад.
Что за крик поднялся! Все три дочери бросились отцу на шею. Но король рукой их отстранил и говорит: Зачем ты их привёл? Теперь те двое опять начнут приходить, и я должен буду их кормить.
Не бойся, тесть. Уже никогда не придут.
Король почесал бороду.
Всех троих убил ты?
А как же!
Король только с минуту подумал, и глаза у него сузились. Кликнул стражу.
Бросить его в подземелье! И прежде, чем ошеломленных Фрис успел разобраться, что к чему, вниз его сволокли по зловонным от гнилостной влаги ступеням, и полетел, сильной рукой подтолкнутый, ударившись лицом. Стукнулся головой о грубо тёсанные камни и — в глазах ли это у него потемнело? или за дверьми пропал скупой свет факела? Двери захлопнулись с шумом, и лязг засовов раздался в подземелье и в его голове. Потерял сознание. Теперь–то король мог выгодней выдать — или продать — своих дочек. Что ему какой–то Фрис!
Но задумался снова и крикнул: Быстро вниз! и казнить его немедленно.
Мигом сбежала послушная стража.
Бессознательного, подняли его с каменных плит, и двое его держали, а третий занёс меч над свешенной в беспамятстве головой.
Опустился.
Но где же останки? Один из держащих почувствовал, что будто бы жучек или муравей бегает у него внутри рукава по коже. Но забыл даже почесаться, в таком замешательстве вместе с другими смотрел на стены, слизкие и покрытые плесенью от сочащейся воды. Затем подскочил с криком и схватил сам себя в прыжке. Что–то его там страшно укусило! и снова! Его криком испуганные, выскочили все из подземелья и с треском захлопнули за собой двери. Действительно ли казнили Фриса? Конечно. Доложили об этом королю. Тот заснул с усмешкой.
А проснулся, хрипя и не имея силы вздохнуть. Раскрыл глаза и как можно быстрей заплющил.
Злой сон? Или опять какое чудовище?
Лежал на нём лев. Подминал его своим весом. В самые глаза смотрели ему желтые зеницы, большие, как кулак, и такие же твердые.
Кто это? процедил.
Отверстая пасть льва превратилась в усмешку, а зеницы в глаза. Фрис! только взгляд и усмешка нисколько не приятнее тех. Оборотень!
Хотел его с себя сбросить король. Под уменьшенным весом дыхание обрёл вновь. Смилуйся! отдам тебе всё! Хорошо, сказал Фрис, и, видимо, подумал, что хочет быть лёгким, так как тотчас исчез. По груди короля ползал муравей. Взглянул король на муравья краешком глаза и, хоть воздуха ему ещё до сих пор не хватало в лёгких, ладонь его уже поползла украдкой.
Схватил муравья пальцами.
Однако, сомкнулись уже в гриве и снова лежал на нём лев. Из уст королевских вывалился язык. Ребра захрустели, и остатком сознания он успел уловить приглушённый как бы гнева рык в гортани оборотня. Пасть льва на его лице заглушила крик.
Нашли его в полдень.
Ингер не побежала к телу и не отдала никаких распоряжений. Где Фрис?
Стражники отводили взгляд, смотрели в угол. Ключи от подземелий!
Сбежала сама по скользким ступеням. За ней шли другие. Сбросили засов.
С минуту никого не было видно. Потом наверху подняли несколько смоляных плошек, и Фрис потянулся на каменном ложе. Заслонил глаза и спросил: Что, это уже рассвет?
В сиянии полуденного светила они вышли на крыльцо. Золотым было от солнца её лицо и светлыми до белизны волосы. Когда вышли на солнце, в её прищуренных глазах отразилось небо, когда присматривалась к любимому, то, застигнутая врасплох на том, ускользнула взором от его взгляда. В её глазах прозрачный день соединился с ночью, спрятанной в зрачках. Мягкий трепет в ней дрожал и соединялся в потёмках с чувcтвитeльнocтью как бы вбитых в тело ястребиных когтей. В ястреба ли снова обернулся он или был собой? А ползущие вверх под любыми наклонами муравьи? Как бы там ни было, это всегда её Фрис. Сестры возвращались с погребения.
Надо будет выдать вас замуж! нехотя проговорил Фрис.
Нечего торопиться, сказала его жена.
Разве нам и теперь не хватает свиней? спросил Фрис. В таком случае, можно им дать в приданое хотя бы горсть крошек. Это тоже кое–чего стоит. Желающих не будет недоставать.
Где их искать?
А хотя бы у нас в лесу, сказал Фрис, это близко. Стоит только переправиться на тот берег.
Что же вы на это?
Что только прикажешь, Фрис! ответила вторая сестра. И ты, сестра Ингер. А третья добавила, заливаясь румянцем и опуская глаза: Что было достаточно хорошим для тебя, сестра Ингер, того и нам тоже хватит.
Итак, продолжались пока полные развлечений поминки и собирали приданое для двух королевских дочек. Снизу замок был как рога лося, и жил в нём Фрис. В свете солнца светилось ему лицо Ингер.
Поднявшись с постели, расчесывала волосы в окне. Или их развевал ветер.
Глядящему на них волосы, развевающиеся, закрыли небо и запутался в них кружащий ястреб. А в действительности в небе он ох как далёк! Каменная стена тоже выветривается. Нарастает на ней земля. Изнутри её мох выбивается и выползает. Зимой корка льда отяжеляет камень.
Но как медленно!
В кого для тебя превратиться?
Обернулась со смехом Ингер: В никого. Пока мои сестры не вышли замуж.
Над замком уже два ястреба. В руинах звери находят логово. Ещё можешь стать, кем хочешь, Фрис. Меньше ли видно отсюда, чем с вершин скал?