На следующее утро я взяла Ангуса с собой на кладбище. После разговора с Уэйном Ван Зандтом мне захотелось держать собаку подле себя и приглядывать за ней. Ещё я подумала, что Ангус сможет вовремя предупредить о появлении того странного мужчины или ещё кого чужого.

Принимая во внимание всё, что пришлось пережить бедной собаке, я решила, что полное восстановление сил займёт несколько недель. Но к моему удивлению, стоило выпустить Ангуса из машины, как он стал резво носиться по окрестностям. Пока пёс гонялся за белками, я приступила к трудоёмкой задаче по фотографированию каждой могилы и надгробия со всех углов для того, чтобы создать предреставрационные записи для архива. Утомительное занятие для одного. Новая часть кладбища пошла быстро, но как только я приступила к части Эшеров, меня стали замедлять тени от многочисленных деревьев и кустарников. Там, где надписи скрывали лишайник и мох, приходилось использовать зеркало, чтобы свет лёг на камень. В идеале, это работа для двоих, но я уже научилась справляться в одиночку.

Я неотрывно проработала всё утро и устроила себе перерыв на обед около часа дня. Открыла заднюю дверь внедорожника и села на бампер, жуя яблоко и кидая лакомство Ангусу. Он сожрал его с неприличным аппетитом. Я дала ему свежей воды, а затем он нашёл солнечное местечко, чтобы прилечь, пока я ушла на работу. Вторая половина дня прошла без приключений, и я так увлеклась съёмкой странных ангельских лиц, что потеряла счёт времени. Солнце уже начало опускаться за верхушки деревьев, когда я упаковала оборудование и направилась обратно к машине. Стоило мне выйти за ворота, как я услышала лай Ангуса. Он раздавался откуда-то из леса.

Обеспокоившись, я побросала вещи в багажник и прошла к углу забора, чтобы позвать пса. Лай стал ещё более яростным, когда он услышал мой голос, но пёс так и не пришёл.

Граница леса утопала в глубокой тени. Я бы предпочла дальше не заходить, но не могла бросить Ангуса. Что-то мешало ему вернуться ко мне. Может, он загнал белку или опоссума. Или горного льва или медведя...

— Ангус, ко мне!

Я услышал вой, но не смогла определить, воет это собака или кто-то ещё. Вдруг это один из тех неуловимых волков. Жуткий вой полностью меня парализовал. У меня был сотовый телефон и крошечный баллончик слезоточивого газа в кармане, но я содрогнулась при мысли, насколько близко мне придётся столкнуться с опасностью, чтобы его использовать.

В лес вела узкая тропа, но мне пришлось постоянно с неё сходить, чтобы обойти упавшие ветки. Запах прелой листвы и влажной земли смешался с древесным ароматом хвои. Когда я начала спускаться с другой стороны горы, кедры и ели расступились, и я оказалась в туннеле вересковой пустоши, которая настолько плотно заросла рододендрон и горный лавр, что можно было без труда потеряться. Папа́ говорил, что однажды заблудился в подобной «чаще». Он назвал её лавровым адом. Лабиринт занимал не больше квадратной мили, но у него ушёл практически весь день, чтобы из него выбраться. И это рассказал человек, который родился и вырос в горах.

Как только я выбралась на тропу, низкорослые рододендроны вцепились в мои волосы и стали дёргать за одежду. Растительный полог висел так низко, что сквозь спутанные ветви просачивалось очень мало света. Было очень жутко. Темно и одиноко. Когда я остановилась и прислушалась к тишине, меня накрыло ощущение запустения. Я не услышала ни пения птиц с верхушек деревьев, ни шелеста в кустах, вообще ничего, кроме далёкого грохота водопада. Может поблизости есть пещера, так как я почувствовала серный запах селитры.

Чтобы нарушить эту давящую тишину, я снова позвала Ангуса, и его ответный лай принёс облегчение. Спустившись по скальному гребню, я наконец-то его нашла. Его взгляд был устремлён на скалы позади меня, и я обернулась, надеясь встретиться лицом к лицу с самым страшным — загнанным енотом, хотя в случае угрозы они могут вести себя весьма агрессивно. Тщательно окинув взглядом окрестности, я сначала ничего не заметила, одни лишь пряди пурпурной наперстянки, которой удалось выжить в столь враждебной среде. И тут я приметила узор из камней и ракушек на небольшом холмике земли и поняла, что смотрю на могилу, скрытую и защищённую скалистым навесом. Понятия не имею, как Ангусу удалось её разыскать. Не думаю, что могила свежая. Кроме запаха селитры, я больше не смогла ничего уловить.

Я подошла ближе, сразу отмечая, что траву вокруг могилы косили, не в последнее время, но достаточно часто в прошлом, чтобы не дать зарасти. Традиция чистой земли вокруг могилы уже давно вышла из моды — хотя я недавно встречала подобные захоронения в Пидмонте, штат Джорджия, — и тщательный уход за этим местом разжигал ещё больше любопытства.

Я осторожно убрала мёртвую листву и мусор, чтобы прочесть надпись. Камень утонул в земле, что делало его практически невидимым, если не знать, куда смотреть. Я достала кисточку с мягкой щетиной из кармана и аккуратно стряхнула толстый слой грязи, чтобы прочесть надпись. Но я не увидела ни имени, ни даты рождения или смерти. На поверхности камня был выгравирован лишь один тернистый стебель розы с отрубленным цветком и бутон. Такой символ иногда использовался для двойного захоронения матери и ребёнка. Но почему они похоронены в столь одиноком месте?

Изолированность могилы, а также её северо-южное расположение, могло указывать на самоубийство, но традиция хоронить тех, кто наложил на себе руки, вне стен кладбища уже много лет как устарела. Судя по состоянию и современному стилю надгробия, могила не показалась мне старой. Скорее всего, ей двадцать-тридцать лет. Но к тому времени запрет смягчили, даже католическая церковь. Так зачем хоронить в пустынном месте, когда так рядом «Терновые врата»?

Стоило мне провести пальцем по отрубленному стеблю, как моя грудь сжалась от боли, и я почувствовал ужас удушья. Отчаянно ловя ртом воздух, я упёрла руку в камень, чтобы найти точку опоры, и волны тьмы накрыли меня с головой.

Когда я пришла в сознание, Ангус обнюхивал моё лицо своим мокрым носом. Я открыла глаза и огляделась. Я лежала на земле. Понятия не имею, что произошло, но это была лишь секундная потеря рассудка. Я не была ни капли дезориентирована. Как только открыла глаза, я сразу же поняла, где нахожусь.

Но воздух изменился. Я почувствовала это в ветре, словно с гор спустилось нечто холодное, промозглое и древнее.

Яростный порыв ветра закружил мёртвые листья над могилой, и могу поклясться, я услышала, как кто-то прошептал моё имя в ветвях. Волосы на шее стали дыбом, сердце бешено забилось в груди. Я встала на ноги и огляделась в тревоге. Я не была в замешательстве, когда открыла глаза, но теперь не могла точно определить тропу, по которой спустилась с пустоши. Кустарник был слишком густым, и я безнадёжно застряла в ловушке.

Я позвала Ангуса, и он сразу же пришёл ко мне.

— Бежим! – приказала я, и он понёсся вперёд, показывая дорогу. Даже в ослабленном состоянии он мог с лёгкостью меня обогнать, но он терпел и замедлялся, когда я спотыкалась, и останавливался время от времени, рыча на неведомое за нашими спинами.

Отчаянно протискиваясь сквозь лавр и рододендрон, я начала испытывать серьёзные сомнения, сможем ли мы выбраться из этого ужасного места. Я словно тонула в болоте. К тому времени, как мы смогли вырваться из этого ада, мои ноги уже не слушались, а лёгкие были готовы взорваться, но лес давал лишь короткую передышку. Корни и сухие ветки подставляли подножки, а плотная листва закрывала солнце, так что лес утопал в преждевременных сумерках.

Мы бежали и бежали. Когда мы наконец выбрались из леса, я всхлипнула от облегчения. Но ветер не стих. Он крутился перед нами дьявольской каменной пылью, практически ослепляя меня. Как только мы добежали до машины, я достала пульт из кармана джинсов и нажала на кнопку «разблокировать». Стоило мне открыть дверцу, как Ангус проскочил мимо меня на переднее сиденье. Я залезла вслед за ним и захлопнула дверь. Каким-то чудесным образом я завела машину трясущимися руками и вжала педаль акселератора в пол, осыпая близлежащие могилы дождём из гравия.

Тяжёлый внедорожник потряхивало на ветру. На мгновение мне показалось, что нас сдует с дороги, но я лишь сильнее сжала руль и собрала всю волю в кулак. Так или иначе мы выберемся из этой передряги.

Мы выскочили на шоссе, и ветер стих. Заходящее солнце выглядывало сквозь верхушки деревьев. Местность выглядела более пасторально, чем когда-либо.

Я взглянула на Ангуса. Он неотрывно следил за дорогой.

— Поверить не могу в произошедшее, а ты?

Он заскулил и устроился на сиденье. Я положила руку ему на спину. Мы оба всё ещё дрожали, что не удивительно. Что-то преследовало нас на той пустоши. Аморфное зло, которому я не осмеливалась дать имя. Это не была игра моего воображения. Ангус тоже его почувствовал. И он испугался так же, как и я.

Сейчас моим единственном желанием было лишь продолжать ехать, пока мы не окажемся далёко-далёко отсюда. Мне нужно домой, в Чарльстон, в моё убежище, где я буду защищена от той сущности, что неслась за мной по ветру. Но я не могла заставить себя уехать. Мне нужно выполнить заказ, а ещё мне не давало покоя отчаянное чувство цели, которую я ещё не понимала. Я останусь и совладаю со своим страхом. В конце концов за моими плечами годы практики. В детстве я научилась быстро брать себя в руки после столкновения с призраками, потому что знала, что нет иного способа выжить и вынести эту ношу.

Я обратилась к своему опыту, коснувшись амулета. Что-то защитило меня в этой чаще. Я не знала, был ли это камень с «Розового холма», что я носила на шее, Ангус или даже мои собственные силы. Но сейчас я в безопасности, не считая пары неприятных царапин на руках, которые заживут в скором времени.

Когда мы подъехали к развилке к дому Кови, мой пульс замедлился, и я успокоилась. Чем ближе мы подъезжали к освящённой земле — моему временному убежищу — тем более сильной я себя ощущала.

— Всё в порядке, — прошептала я, скорее для себя, чем для Ангуса.