На следующее утро я приехала на работу пораньше, чтобы посоветоваться с Кевином. После нашей встречи он звонил мне, но я пропустила звонок и не смогла ему перезвонить. Как быть с нашими отношениями, я еще не решила, но была твердо уверена, что должна пойти в коммуну. Если Лиза там, я найду выход, но сначала надо было узнать наверняка. При этом, как это ни ужасно, я боялась встречи с Аароном.
Накануне вечером мне еще дважды звонили с угрозами и требованиями остановиться. Если же я продолжу, то пожалею, сообщали звонящие. Полиция уже вела расследование, и я подозревала, что все это только пустые угрозы, тем не менее нервничала. Пока же мне хотелось, чтобы Кевин пошел в коммуну вместе со мной. Однако его кабинет был закрыт, а Мишель сказала, что он на весь день ушел на семинар. Я оставила сообщение с просьбой перезвонить у него на автоответчике.
Весь день я провела с пациентами. Добравшись до дому, я сразу же бросилась к автоответчику, надеясь, что Кевин перезвонил, но там не было ни одного сообщения. Прежде чем отправиться в коммуну, я снова все обдумала. Не опасно ли отправляться в центр после всех этих угрожающих звонков? Однако Аарон вряд ли осмелится причинить мне вред прилюдно. В худшем случае он откажется меня принять. Я решила попытать счастье.
Хотя мне хотелось немедленно отправиться в путь, я некоторое время собиралась с мыслями. Мне становилось дурно, стоило только подумать о встрече с Аароном. Я заставила себя поесть, надела джинсы и теплый свитер с воротом, проверила уровень зарядки телефона, после чего позвонила Конни и оставила ей сообщение о том, куда иду. Начался дождь, поэтому я ехала медленно и осторожно, не переставая прокручивать в голове свой план. Неизвестно, открыт ли в это время главный офис, но я надеялась, что мне позволят хотя бы поговорить с Лизой. Если понадобится, я буду угрожать полицией, хотя сейчас сложно сказать, чем это поможет. Приблизившись к Джордан-ривер, я сбавила скорость. Мимо пронесся грузовик и куда-то свернул. Через несколько километров я увидела на поле слева несколько деревянных построек и ворота с огромной вывеской «Духовный центр „Река жизни“».
Я оставила машину у главного здания, напоминавшего роскошный отель: стены были отделаны кедром, по обе стороны подъездной дорожки высились аккуратно подстриженные зеленые изгороди, а сад пересекали опрятные каменные дорожки. Здание имело форму буквы U и фасадом выходило к океану. К парадному входу вели ступени из каменных плит, а по обе стороны двери высились деревянные колонны, стояли кованые скамьи и растения в горшках. Дорожки подсвечивались огнями, но вокруг не было ни души. Судя по небольшой табличке, офис располагался в меньшем здании по соседству. Я вышла из машины.
Здесь были припаркованы несколько грязных грузовиков с фургонами и трактор. За зданиями находилась конюшня, но с моего места была видна только крыша. Ветром ко мне принесло запах навоза, сена и животных. На поле валялся покрытый мхом плуг, а в одной из луж лежал деревянный паровозик со сломанными колесами. В брошюре о центре говорилось, что у них есть школа и развивающий кружок для детей.
Приближаясь к офису, я замедлила шаг, гадая, где обитает Аарон. Почувствовав на себе чей-то взгляд, я обернулась и увидела, что из окна за мной наблюдает белокурый мальчик, бледный и большеглазый. Он лукаво улыбнулся и скрылся за занавеской. Интересно, сколько всего детей живет здесь?
Наконец я подошла к офису и нажала на звонок, табличка под которым гласила: «Если дверь закрыта, звоните». Раздалась приятная трель. Мне на глаза попалась камера, мигающая красным светом, и я вспомнила, как испугалась Хизер, увидев камеру в палате. «Он все видит». Несколько минут спустя дверь распахнулась. Я напряглась, ожидая увидеть Аарона, но передо мной стояла молодая женщина в джинсах и белом свитере, с длинными волосами и ясным лицом.
— Я могу вам помочь? — с улыбкой спросила она.
— Надеюсь, — улыбнулась я в ответ. — Моя дочь пропала, и я хотела бы знать, не приходила ли она к вам. Я очень о ней беспокоюсь.
— Простите, но мы не разглашаем информацию о гостях, — сочувственно сказала она.
— Тогда мне хотелось бы увидеть Аарона.
Она посмотрела на меня внимательнее.
— Он принимает только по предварительной договоренности.
— Думаю, меня он примет. Я знала его в детстве. Вы не могли бы передать ему, что пришла Надин Джегер?
Она кивнула.
— Я спрошу. Проходите, пожалуйста, и подождите.
— Спасибо.
Она впустила меня в уютную комнату — полы покрывал темный паркет, стены украшали деревянные балки, а регистрационная стойка была сделана из цельного массива кедра. За стойкой виднелись телефоны, факс, компьютер и прочие деловые принадлежности. Дверь, очевидно, вела в другие офисы. Меня провели в комнату поменьше, напоминавшую сувенирный магазин на курорте, — там было множество книг, дисков, кристаллов и прочих мелочей. Моя провожатая предложила мне сесть, сказала, что пойдет к Аарону, и исчезла. Я присела на один из стульев. В стороне стоял столик с множеством журналов, посвященных здоровью, медитации и органическому питанию.
Четверть часа спустя дверь открылась, и я задержала дыхание, думая, что наконец увижу Аарона. Но это была все та же женщина.
— Аарон согласился поговорить с вами. Идите за мной, пожалуйста.
Мне казалось, что его кабинет должен быть где-то рядом, но она снова вывела меня на улицу. Мы вернулись к главному зданию и зашли через боковой вход. Видимо, она звонила Аарону из другого кабинета. Шагая вслед за провожатой, я жадно разглядывала все вокруг. Пока что обстановка центра казалась мне простой, местами даже деревенской: полы были покрыты плиткой темных тонов, стены выкрашены в белый цвет, тут и там попадались домотканые коврики. На потолке были широкие кедровые балки. В воздухе стоял слабый аромат дерева и каких-то масел. Мы проходили мимо каких-то дверей, но почти все они были закрыты. В проеме единственной открытой двери я успела увидеть скупо обставленную комнату: узкая белая кровать, сундук и стул.
Потом мы прошли мимо комнаты, видимо, предназначенной для церемонии: маты на полу веером расходились от помоста, за которым было широкое окно. За окном ветер трепал дерево. Было легко представить себе Аарона, обещающего навечно прекратить страдания всех своих последователей. Потом мне представилось, как его ученики признаются в своих грехах, как моя дочь делится самыми потаенными секретами, открывает свою душу, чтобы этот человек растерзал ее.
В следующей комнате я увидела маленькие столы и стульчики, множество детских рисунков на стенах и доску. Классная комната. В конце коридора мы повернули направо и остановились перед деревянной дверью. Моя провожатая постучала три раза. Низкий мужской голос произнес:
— Входите.
Это был Аарон.
Женщина шагнула в комнату, но я заколебалась. Потом вдруг поняла, какой ничтожной и уязвимой чувствую себя рядом с ним, и меня окатило волной гнева.
Аарон сидел за широким столом спиной к окну. По обе стороны от стола высились книжные полки. Потолок пересекали широкие деревянные балки, а в углу пылал уютный огонь.
Дверь слева, возможно, вела в его личную комнату. Я представила, как он водит туда юных девушек, и мне стало дурно. Наконец я взглянула на Аарона — человека, которого вот уже несколько десятилетий старалась не вспоминать. Он изучал меня, задумчиво сцепив руки и дружелюбно улыбаясь, словно радуясь встрече со старым другом. На нем был темно-синий свитер и большие, явно дорогие наручные часы. Лицо его испещрили морщины, но выглядел он хорошо — годы щадили его.
— Оставлю вас наедине, — сказала моя провожатая и тихо прикрыла дверь.
Аарон встал, и мне сразу вспомнилось, как он нависал надо мной. На мгновение я снова почувствовала себя ребенком, но тут же приказала себе выпрямиться, хотя колени и подгибались.
— Надин, как я рад тебя видеть!
От этих слов и его фамильярного тона у меня все внутри перевернулось.
— Я пришла не к тебе. Я ищу свою дочь.
Он кивнул и принялся сверлить меня взглядом. Я заставила себя не опускать глаза, не вспоминать, что он со мной делал. Какой холодной и мокрой была его кожа после купания.
— Да, Лиза. Она уже проделала большую работу и возвращается на свою духовную стезю. Внутри у нее очень много гнева… — Он покачал головой.
Меня затрясло. Так Лиза все-таки здесь, и он знает, кто она! Теперь я уже не сомневалась, что он специально ее искал. Мне хотелось разбить это самодовольное лицо. Но моя дочь где-то рядом, и если я нападу на него, то он мне ничего не скажет.
— Мне надо поговорить с ней.
— Прости, но ей это только повредит. Она сейчас в процессе исцеления.
— Может, она сама решит? — гневно спросила я.
— Лиза нашла во мне своего духовного наставника.
— Я ее мать.
— Но хорошая ли ты мать?
От такого удара у меня чуть не подкосились ноги, и он увидел мой страх и стыд.
— Ты наверняка задавалась этим вопросом. Как она ступила на дурную дорожку? Почему она жила с этими людьми? Она утратила свой дух. — Он покачал головой. — Такая красавица, такая широкая душа, но столько боли! — Он постучал себя по груди. — Надо отпустить ее.
У меня перед глазами вдруг встал омерзительный образ: он шарит руками у меня под рубашкой со словами «Отпусти свой страх, освободи свое тело».
Я сделала шаг вперед.
— Если ты к ней хоть пальцем притронешься…
— Ты ничего не сделаешь. — Он тоже шагнул вперед. — Лиза готова к духовному пробуждению и пойдет ради этого на все. А ты?
— Мне не надо спасать душу, это нужно тебе. Я помню, что ты делал со мной в детстве.
— Ты заявила в полицию.
Он ничего не отрицает, но и не признает.
— И я это так не оставлю.
— Но ничего не произошло. Я все еще здесь. — Он сделал глубокий вдох, потянулся обеими руками вверх, потом выдохнул, сцепил руки перед грудью и опустил их, после чего дружелюбно посмотрел на меня. — Свет наблюдает за нами. И он знает, что я не сделал ничего дурного.
— Закон запрещает растление малолетних.
— Если бы ты была права, меня бы арестовали.
Собственное бессилие сводило меня с ума. Он был достаточно умен, чтобы понимать, что наш разговор может записываться, и точно формулировал свои ответы.
— Ты стала врачом. Тебе, наверное, пришлось нелегко после смерти мужа.
Откуда он столько обо мне знает? Это Лиза ему рассказала? Представив, как они обсуждают меня и что он мог ей обо мне наговорить, я пришла в ужас, но промолчала.
— Лиза сказала, что ты не веришь в жизнь после смерти, что наши близкие могут навещать нас. Но если ты не веришь во что-то, это еще не значит, что оно не существует.
Я не собиралась играть в эти игры.
— Мне надо поговорить с дочерью.
Он улыбнулся, взял телефон и сказал кому-то:
— Пожалуйста, приведите ко мне Лизу Лавуа. Спасибо. — Положив трубку, он обратился ко мне: — Встань поближе к огню, ты же замерзла.
Мне вспомнилось, как мы сидели у огня после купания, как он завернул меня в полотенце и усадил к себе на колени. Моя мать отвернулась. Неужели она знала, что происходит? От этой мысли мне стало нехорошо.
Увидев, что я не двигаюсь с места, Аарон сказал:
— Ты никогда мне не доверяла, хотя я и не понимал почему. Я всегда любил тебя, и мне казалось, что нас что-то связывает.
Он заглянул мне в глаза, и я снова ощутила тошнотворную неправильность происходящего, знакомую еще с детства. То, что в глубине своей извращенной души он верил в собственные слова, делало их еще хуже.
— Я делал все, чтобы помочь тебе и твоей матери.
— Помочь? Да ты просто больной педофил! Я позабочусь о том, чтобы весь мир узнал, что ты мошенник. Твой центр скоро закроют.
Он молча склонил голову, рассматривая меня, после чего спокойно сказал:
— Мои ученики верны мне и благодарны за мою помощь. Твои угрозы бессмысленны.
Дверь открылась, и Аарон встал.
— Лиза, добро пожаловать.
Она уже здесь? Может быть, она ждала где-то неподалеку? Я обернулась. Вместе с Лизой в комнату вошел пожилой мужчина. Волосы падали Лизе на плечи густыми волнами, на ней были черные лосины и бежевый свитер.
Я шагнула навстречу:
— Лиза!
Вошедший с ней мужчина загородил ее от меня.
— Отойдите, пожалуйста, — сказала я и вдруг поняла, что передо мной стоит Джозеф. В отличие от брата, время не пощадило его: он исхудал, побледнел, под покрасневшими глазами залегли темные круги, а волосы поредели. У него был вид тяжело больного человека.
Лиза подошла к Аарону, а он обнял ее за плечи и принялся поглаживать ее шею, там, где проходила яремная вена. Меня охватила паника.
— Лиза, с тобой все в порядке? — спросила я, решив пока что не обращать внимания на Джозефа.
Она даже не взглянула на меня, но посмотрела на Аарона, словно спрашивая разрешения заговорить. На ее лице было написано обожание, а вся поза выражала покорность.
— Расскажи, о чем мы говорили утром, — велел Аарон.
Лиза повернулась ко мне — в ее глазах горел гнев, но голос звучал спокойно.
— Здесь очень интересно, я узнала много нового о медитации и духовности. Я стала спокойнее, потому что попала туда, где мне помогут.
Я изучала ее лицо в поисках признаков усталости или стресса, но она выглядела здоровой и отдохнувшей. Это меня успокоило, но вместе с тем и испугало — мне не хотелось думать, что Аарон оказывает на нее хоть какое-то положительное влияние, но надо было признать, что так хорошо она не выглядела уже много лет.
— Лиза, я рада, что с тобой все хорошо.
— Все в порядке. Мне тут нравится. Мы подружились.
Она улыбнулась Джозефу, и тот улыбнулся в ответ, но мне не понравилось выражение его лица — от него исходила какая-то лихорадочная энергия, словно он опять впал в маниакальную фазу. Мне вспомнилось, как он стоял над Мэри, как улыбнулся, когда она закричала.
Я подавила в себе приступ паники.
— Они кажутся друзьями, но, если ты не будешь во всем их слушаться, они отвернутся от тебя.
В глазах Лизы полыхнул гнев. Значит, она еще не утратила свою личность. К сожалению, гнев этот был обращен на меня.
— Ты злишься, потому что я тебя не послушала. Я счастлива. А ты пытаешься снова мною командовать. Ты думаешь, что знаешь, как лучше? Думаешь, с тобой я в безопасности?
— Со мной?
О чем она?
Она осеклась и взглянула на Аарона. Он кивнул.
— Мы же с тобой уже говорили: чтобы отпустить негативные мысли, надо проговорить все, что с тобой произошло.
Она повернулась ко мне, и в глазах у нее заблестели слезы.
— Мама, это был Гаррет.
— О чем ты?
— Он изнасиловал меня.
У меня перехватило горло. «Нет, только не Гаррет!» Я лихорадочно пыталась осмыслить услышанное и потрясенно глядела на дочь, чувствуя, как у меня колотится сердце.
— Все началось, когда мне было тринадцать, — продолжала Лиза. — Ты все время была в больнице.
В последних словах не прозвучало ни гнева, ни горечи. Это было поражение — ребенок отчаялся докричаться до своей матери и сдался.
— Пару дней назад он нашел меня на причале, купил мне кофе, сказал, что хочет за все извиниться. Поэтому у меня и случилась передозировка — он что-то мне подсыпал. Потом все уже было не важно. Ты сразу решила, что я снова вернулась к наркотикам.
Она сердито пожала плечами. Я заплакала.
— Но почему ты мне ничего не сказала?
— Ты бы заставила меня все обсудить, а мне просто хотелось забыть, что произошло.
— Лиза, такие вещи нельзя игнорировать, с ними надо работать.
Она подняла руки:
— Хватит, хватит! Ты вечно заставляешь меня все обсуждать. Но я другой человек, понимаешь? Я не хочу об этом говорить.
Аарон слегка сжал ее шею, и она повернулась к нему.
— Пора рассказать твоей матери, в чем ты сегодня призналась.
— Нет… нет, я пока что не готова.
Она впервые заколебалась.
— А мне казалось, что ты хочешь покончить со страданиями и начать новую жизнь!
Он склонил голову и разочарованно посмотрел на Лизу. О, как хорошо я знала этот взгляд!
— Хочу, просто…
Она начала горько всхлипывать. Я никогда не видела, чтобы она так плакала. Мне хотелось обнять ее, защитить от всего этого, и я шагнула вперед. Но Лиза отшатнулась, и я остановилась.
— Если ты хочешь отпустить гнев на свою мать и приблизиться к внутренней гармонии, тебе надо порвать с прошлым.
Лиза глубоко и прерывисто вздохнула, пытаясь справиться с собой, и повернулась ко мне. По лицу у нее еще текли слезы.
— Это была я. Это я напала на тебя в Нанаймо.
Ее слова словно ударили меня. Так это была Лиза!
— Почему? Я не понимаю…
— Я была там с друзьями, и мне нужны были наркотики. — Она взглянула на Аарона, и он кивнул. — Я хотела попросить у тебя денег, но потом увидела тебя и поняла, что ты все равно откажешь…
Она снова расплакалась и закрыла лицо руками. Ей было стыдно даже взглянуть на меня. Я тоже плакала, не понимая, как это все случилось, плакала от боли и гнева.
«Моя дочь бросила меня умирать на парковке!»
— Ты правда так меня ненавидишь?
На лице у нее было написано страдание.
— Нет, я просто…
Она обернулась к Аарону, словно ожидая, что он договорит за нее.
— Дело не в ненависти, Надин, а в освобождении, — пояснил он. — Иногда нам нужно оставить позади всю негативную энергию и открыть свое сердце новой семье.
Меня снова охватил гнев.
— Ты хочешь сказать, что я плохо влияю на свою дочь? Да ты ничего не знаешь о нас.
— Он видит все! — сказал Аарон и поднял палец вверх.
Так он по-прежнему верит, что с ним говорит Свет?! Спорить было бессмысленно. Сейчас надо увести отсюда Лизу. Я повернулась к ней.
— Милая, что бы ты ни сделала, мы со всем справимся. Я люблю тебя в любом случае.
Она не смотрела на меня. Я шагнула ближе.
— Лиза, пожалуйста, не закрывайся от меня. Прошу, давай пойдем куда-нибудь и поговорим.
— Она не хочет никуда с тобой идти, — вмешался Аарон.
— Пусть она сама об этом скажет.
Лиза подняла голову и посмотрела пустым взглядом мне в глаза. Она спрятала все свои чувства в темный уголок, куда не могла дотянуться даже сила моей любви.
— Я останусь здесь, — сказала она. — Я хочу снова стать счастливой.
— Здесь ты не найдешь счастья.
Она молча смотрела на меня. Не важно, что я говорю, — на нее сейчас не подействовал бы даже рассказ о том, что Аарон меня насиловал. Мне приходилось видеть этот взгляд в глазах пациентов. До нее уже нельзя было достучаться.
— Ты сделала важный шаг на пути духовного роста, — сказал ей Аарон. — Я горжусь тобой.
Он покровительственно поцеловал ее в висок, и Лиза благодарно на него посмотрела. Мне хотелось оттолкнуть его от нее.
Мне хотелось убить его.
— Можешь вернуться к себе в комнату, а я пока что поговорю с твоей матерью, — с улыбкой сказал Аарон.
Она посмотрела на меня, словно ожидая, как я отреагирую, но, проходя мимо, намеренно отвела взгляд.
— Лиза, подожди минутку. Ты не понимаешь. Когда я была ребенком — он меня совратил…
Я схватила ее за руку, но она вырвалась и ушла. Я глядела ей вслед.
Моя дочь ушла.
Джозеф загородил выход. Я замерла, чувствуя, что с уходом Лизы атмосфера в комнате изменилась. Джозеф шагнул вперед:
— А теперь уходи.
— Джозеф, мне бы хотелось поговорить с Надин наедине, — вмешался Аарон.
Джозеф вроде бы сохранял спокойствие, но в глазах его вспыхнул гнев, а шея покраснела. Он помедлил, желая что-то возразить, но Аарон взмахом руки, словно собаке, указал ему на дверь. Джозеф склонил голову и вышел в соседнюю комнату, где было темно. Я заметила в углу камеру и подумала, не наблюдает ли кто за нами.
Я снова взглянула на Аарона. Он улыбнулся.
— Я могу помочь тебе наладить отношения с дочерью, — сказал он спокойно, — но ты должна довериться мне…
— Не нужна мне твоя извращенная помощь.
Он взглянул на дверь, через которую вышла Лиза.
— Твоя дочь напала на тебя, Надин. Она чуть тебя не убила.
Я вздрогнула, вспомнив, как лежала на парковке и гадала, умру или нет.
— Она еще молода, ей очень тяжело. Ты ее уничтожишь.
— У тебя был шанс ей помочь. Ты же много лет пыталась, верно? Но она жила на улице и убивала себя наркотиками. Теперь она уже несколько дней ничего не употребляет, она счастлива, она доверилась мне. Почему она не рассказала тебе насчет сводного брата? Почему она тебе не доверяет? Разве ты не задавала себе эти вопросы?
Я слушала Аарона, и в ушах у меня тяжело стучала кровь. Мне хотелось уйти, вместе с тем я чувствовала себя пригвожденной к месту. Каждое его слово обнажало все мои тайные страхи.
— Когда ты была в коммуне, мне казалось, что ты станешь прекрасной матерью, — продолжал Аарон. — Я наблюдал, как ты возишься с детьми на реке, и гадал, какой женщиной ты станешь. Но твоя мать забрала тебя. Теперь мне повезло стать свидетелем духовного развития твоей дочери. У нее есть все, о чем ты мечтала, а ты опять недовольна.
Я наконец обрела голос.
— О тебе я точно никогда не мечтала.
— Ты стремишься все вокруг контролировать. Твоя мать не соглашалась принять меня, теперь ты делаешь то же самое. Тебе не хочется, чтобы я был рядом с твоей дочерью, чтобы я сделал ее счастливой. Но я спасаю ее.
— Ты уничтожаешь всех вокруг. Ты манипулируешь ранимыми людьми и убеждаешь их, что они могут обрести мир только благодаря тебе.
— А разве ты не делаешь то же самое? Ты заставляешь людей думать, что им необходима терапия, что сами они со своей жизнью не справятся. Я же учу их, что они могут найти в себе все необходимые ответы.
Он был слишком уверен в себе. Его никогда никто не мог переубедить. Единственной, кто противостоял ему, была Ива. Может быть, пришла пора заговорить о ней?
— Значит, Иву ты тоже учил? Я знаю, что ты убил ее.
Он даже не моргнул.
— Ива не была готова к моей помощи. А Лиза готова к переменам. Можешь ты отпустить ее? Можешь поставить ее духовные нужды превыше своих?
— Если ты до нее дотронешься, если ты что-нибудь с ней сделаешь, я упеку тебя в тюрьму. Я знаю, что я не единственная, Аарон. Я найду всех, кого ты насиловал, и мы уничтожим тебя и этот центр…
Дверь открылась, и в кабинет вошел Джозеф. На нем была ветровка, словно он выходил на улицу.
— Она говорит плохие вещи, — сказал он и ткнул в меня пальцем. Видимо, он подслушивал наш разговор или же наблюдал за нами через камеры.
— Все в порядке, Джозеф, — сказал Аарон. — Все под контролем.
Джозеф покачал головой.
— Она хочет тебе навредить. Я чувствую.
Речь его была быстрой и возбужденной. В кабинете запахло пóтом.
Я не знала, стоит ли мне что-то говорить или я только раздразню его, но все же решила рискнуть.
— Я не собираюсь вредить Аарону. Мне просто надо с ним поговорить.
— Я все слышал! Ты собираешься посадить его в тюрьму! — Он снова ткнул в меня пальцем. — Она сказала, что уничтожит центр! Надо ее остановить.
Мое сердце заколотилось от выброса адреналина. Джозеф выглядел так, словно готов был в любую секунду броситься на меня.
— Все в порядке, — повторил Аарон. — Возвращайся в свою комнату.
Джозеф смотрел то на меня, то на него.
— Нет. Я вижу в ней яд. Он ползет у нее по руке.
Глаза его расширились, и я еле удержалась, чтобы не посмотреть на свою руку, хотя и знала, что там ничего нет.
— Она ничем нам не угрожает, — мягко сказал Аарон. — Свет защитит нас от ее дурной энергии.
Джозеф заколебался и снова посмотрел на мои руки, после чего расслабился, словно увидел там что-то.
— Джозеф, пожалуйста, оставь нас вдвоем.
Тот кивнул и с растерянным видом вышел, напоследок бросив на меня злобный взгляд. У меня возникло ощущение, что если бы не Аарон, Джозеф напал бы на меня.
Я шагнула к двери. Надо было уходить. Заметив мое движение, Аарон сказал:
— Можешь говорить в полиции все, что хочешь, Надин. Ни со мной, ни с центром ничего не случится.
— Посмотрим.
Я торопливо вышла, ожидая, что он пойдет за мной следом, но по пути к машине никого не встретила. Мне хотелось найти Лизу, однако здание было слишком большим, к тому же я не знала, что ей сказать.
По пути домой я решила, что Аарон так легко отпустил меня, потому что знал: я не представляю для него угрозы. Я для него ничто.