Знаете, что злит меня больше всего? Со стороны может показаться, что Эван – рациональный человек, а я слегка сумасшедшая. Я даже смирилась с этим. Я всегда думаю: «Боже, и зачем я сорвалась, почему я всегда так реагирую?» Теперь, когда я пытаюсь понять, почему все пошло не так, я осознаю, что это Эван швырнул зажженную спичку мне под ноги, зная, что я стою в луже бензина.

Вот, например, сегодня утром. Я собирала Элли в школу, и она просматривала свой гардероб, пытаясь выбрать, в чем пойдет. Выбрала красную юбку, но потом сказала, что она не подходит к ленточке в волосах, и поэтому весь процесс начался сначала. Олешка, вероятно, решил, что сейчас самое время заболеть какой-то бактериальной инфекцией, из-за которой ему нужно пить таблетки три раза в день. Он отказывается есть эти таблетки, как бы я их ни маскировала в его еде. Так что пришлось гоняться за псом по всей кухне, а потом запихивать таблетку ему в горло. Только представьте себе. Элли вопит: «Ты делаешь ему больно!» – а собачий корм разлетается во все стороны, пачкая и меня, и Олешку, и Элли, и пол. А потом Эван, мой милый, добрый, такой рациональный жених заходит в кухню, смотрит на весь этот бардак и говорит:

– Боже, я надеюсь, ты все это уберешь.

Вы представляете?! Конечно, я вышла из себя.

– Отвали от меня, Эван! Если тебе это так мешает, сам убирай!

Он выбегает из кухни, обидевшись на меня за то, что я на него накричала.

Потом Эван еще час со мной не разговаривал, словно это я во всем виновата, а он тут и вовсе ни при чем. Терпеть не могу, когда он играет в молчанку, поэтому я всегда извиняюсь, а потом думаю: «Секундочку, а почему это он не извинился за то, что выбрал самое неподходящее время для того, чтобы позлить меня?»

Мы поговорили с ним об этом до того, как я отправилась к вам на прием, и Эван сказал, что сожалеет о своих словах, но я-то знаю, что он еще сердится.

По дороге сюда я вспомнила, что на прошлом сеансе вы сказали, что Эван может чувствовать обиду из-за того, что я все свое время трачу на эту историю с Джоном. Тогда я не согласилась с вами, потому что Эван постоянно поддерживал меня и мы с ним всегда ладили, но на этой неделе что-то изменилось. А теперь изменилось все. Нам всем не очень-то весело – кроме, разве что, Джона.

На следующий день после нашей последней встречи мне позвонила Макбрайд.

– С вами хочет поговорить Джулия. Она пыталась позвонить вам, но вы сменили номера.

– О чем она хочет поговорить?

– Я не знаю, Сара. – В ее голосе слышалось раздражение. – Она просто попросила дать ей ваш домашний номер.

Могу себе представить, как Сэнди «нравилась» эта роль. Мысль об этом заставила меня улыбнуться.

– Спасибо. Я ей сразу же перезвоню.

Но я не позвонила. Вместо этого я сварила себе кофе и уселась за стол, поглядывая на телефон. Джулия причинила мне много боли. С меня хватит. Возможно, мне не стоит звонить ей? Пускай сама почувствует, каково это, когда тебя игнорируют.

Я продержалась две минуты.

Джулия взяла трубку после первого же гудка.

– Сэнди сказала, что вы хотели поговорить со мной.

– Мне бы хотелось встретиться с тобой, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз.

– Э-э-э… Хорошо. Но… сегодня я не могу, мне нужно Элли из школы забрать, и…

– Завтра меня устроит. К которому часу ты сможешь подъехать?

– Давайте к одиннадцати.

– Тогда увидимся.

Она положила трубку, так ничего и не объяснив.

Мне хотелось перезвонить ей и сказать, что я не приду. Но я не могла этого сделать, и это еще больше выводило меня из себя. Наверное, она об этом знала. И это бесило меня все сильнее.

Эвану не понравилась моя идея ехать в Викторию, в особенности учитывая то, что мы не знали, где Джон, но он понимал, что мне нужно выяснить, зачем звонила Джулия. Я пообещала ему, что буду осторожна, а потом стала перебирать множество причин, по которым она хотела бы со мной встретиться.

– Сара, завтра сама все узнаешь. Ложись спать, – наконец остановил меня Эван.

– Но как ты думаешь, почему…

– Понятия не имею. Иди спать. Прошу тебя.

Я легла в кровать, но сон все не шел. Я ворочалась, думая над тем, что мне завтра надеть, что сказать. В этот раз все будет иначе! Это она пригласила меня. Джулия хотела меня увидеть!

На следующее утро я отвезла Элли в школу и поехала в Викторию. Я оказалась у дома Джулии на полчаса раньше оговоренного срока, поэтому купила себе кофе в соседнем магазинчике и решила отправиться на раскинувшийся неподалеку пляж. Проезжая мимо дома Джулии, я заметила, как на улицу вышла какая-то женщина. Она пригладила ладонью волосы. «Быть этого не может!». Я припарковалась наискосок от дома. В зеркале заднего вида я наблюдала за тем, как Макбрайд перешла улицу и села в машину. Что она делает в Виктории? Она звонила мне вчера и словом об этом не обмолвилась. Конечно, я тоже не говорила ей, что приеду сюда…

После того как Сэнди уехала, я направилась на пляж. Минут двадцать я ходила по песку, любуясь океаном, попивая кофе и обдумывая увиденное. Возможно, Сэнди и Джулия обсуждали расследование, но почему именно сегодня? Странно.

Затем я вернулась к дому Джулии. Открыв дверь, она натянуто улыбнулась. Хотя стояла средина июня, она была одета в черное – длинную юбку и блузку без рукавов. Лицо было бледным, челка прямой линией очерчивала лоб. Улыбнувшись в ответ, я попыталась заглянуть ей в глаза: «Видишь, какая я безобидная? Меня ведь можно полюбить, правда?» Но Джулия отвернулась, жестом приглашая меня войти.

– Хочешь чаю?

– Нет, спасибо.

Ничего другого она не предложила. Мы прошли в гостиную мимо огромной кухни с блестящими мраморными столешницами и шкафчиками из вишневого дерева, и я заметила две чашки на столе. Наверное, из одной из них пила Макбрайд.

Гостиная, как по мне, была обставлена слишком уж формально. Глядя на белый диван и сдвоенное кресло, я пыталась представить себе здесь Элли. Сиамская кошка, развалившись на оттоманке в центре комнаты, посмотрела на меня и беспокойно дернула хвостом. Я уселась в кресло, Джулия же устроилась на диване передо мной, нервно одернув юбку. Отвернувшись, она посмотрела в окно. Мы немного помолчали.

– Мне сказали, что ты с ним больше не разговариваешь, – наконец сказала она.

Какое ей до этого дело?

– Да, это правда.

– Ты единственная, кто может остановить его.

– А вы бы захотели говорить с ним? – Я напряглась.

– Это другое.

Мне стало стыдно за свои слова.

– Эван, мой жених, считает, что это слишком рискованно.

– Я хочу, чтобы ты встретилась с ним, Сара. Ради меня.

– Что? – охнула я.

– Только ты можешь дать шанс поймать его. – Джулия подалась вперед. – Если ты не будешь говорить с ним, он еще кого-нибудь убьет. Этим летом он изнасилует и убьет еще одну женщину.

Мы смотрели друг на друга, и я видела, как бьется жилка на ее шее. Кошка спрыгнула с оттоманки и вышла из комнаты.

– Поэтому Сэнди приходила к вам сегодня, да?

Ее глаза расширились от удивления.

– Я видела, как она выходила из вашего дома, Джулия. Это она посоветовала вам поговорить со мной об этом?

– Ничего она не говорила.

Мы не отводили взглядов. Я знала, что Джулия лжет, но она даже не мигала.

– А как же моя жизнь? Мой ребенок?

– Если ты откажешься, то сама станешь убийцей. – Ее руки задрожали.

– Я ухожу.

Я встала.

Джулия пошла за мной.

– Мне была отвратительна мысль о том, что ты жила в моем теле девять месяцев. Мне было мерзко оттого, что ты где-то есть. Что ты жива. Что жива частица его.

Я застыла у двери, глядя на нее и ожидая, что сейчас придет боль. Такое бывает, когда порежешься и сперва видишь кровь, но разум еще не осознает, насколько сильно ты поранилась.

– Но если ты остановишь его, – сказала Джулия, – все это было не зря.

Мне хотелось сказать, что ее слова несправедливы, что она поступает жестоко, но у меня перехватило горло, лицо раскраснелось, я едва сдерживала слезы.

А потом ярость сошла с ее лица, тело обмякло, и Джулия в отчаянии заглянула мне в глаза.

– Я не могу спать. Пока он на свободе, я не смогу спать спокойно.

Выскочив на улицу, я захлопнула за собой дверь, в слезах бросилась к джипу и надавила педаль газа. Выехав на дорогу, я попыталась позвонить Эвану, но он не брал трубку.

Через пару минут боль и ярость сменились виной. А что, если Джулия права? Если я не соглашусь на встречу, а Джон убьет кого-нибудь? Это сделает меня убийцей?

Обычно, когда я еду по автостраде Малахат из Виктории, я снижаю скорость и полностью сосредоточиваюсь на дороге – с одной стороны тянется обрыв, с другой – скала, поэтому двигаться нужно очень осторожно, но сегодня я, вцепившись в руль, мчалась на полном ходу.

Добравшись до вершины горы, где дорога раздваивается, я позвонила Макбрайд.

– Существует закон, знаете ли! Даже для вас!

– О чем вы говорите?

– Вы и сами прекрасно знаете, черт побери! Проезжая мимо другой машины на серпантине, я заставила себя снизить скорость.

– Что-то пошло не так?

– Можете перестать притворяться, Сэнди. Я видела, как вы выходили из ее дома.

Она промолчала.

– Я с вами больше не работаю.

Я вновь попыталась дозвониться Эвану, но он по-прежнему не брал трубку. Но мне нужно было с кем-то поговорить! Рейнолдс взял трубку после первого же звонка.

– Я хочу, чтобы Сэнди сняли с этого дела. Я с ней работать не буду!

– Ох… Что случилось?

– Я только что проехала весь этот путь в Викторию, чтобы встретиться с моей биологической матерью, потому что я, дура такая, полагала, что она хочет увидеться со мной, а оказалось, что она просто хотела убедить меня встретиться с Джоном. Я приехала немного раньше оговоренного срока и увидела, как Сэнди выходит из ее дома. Это она подговорила Джулию! Вы знали об этом?

– Я знал, что Сэнди общается с Джулией, она очень важный свидетель. Но я не думаю, что она пыталась подстроить все так, чтобы…

– Вам не кажется, что она неспроста оказалась дома у Джулии в тот же самый день?

Билли немного помолчал.

– Хотите, я поговорю с ней?

– А зачем? Боже, я чувствую себя такой идиоткой! Я подумала, что Джулия действительно хочет встретиться со мной! А она просто… – Я задыхалась от слез.

– Где вы сейчас?

– Еду домой из Виктории.

– Давайте я прихвачу кофе и бургеры и встречусь с вами у вас дома. Мы все обсудим, хорошо?

– Правда? Вам это несложно?

– Вовсе нет. Перезвоните мне, когда будете подъезжать к Нанаймо.

Остаток пути я думала о том, что хотела бы сказать Макбрайд, но слова Джулии неотступно звучали в моей голове: «Если ты остановишь его, все это было не зря».

Когда я приехала домой, Рейнолдс как раз выходил из джипа, держа в руках пакет с двумя стаканчиками кофе и бургерами из «Тим Хортонс».

– Нет ничего, чего не мог бы исправить старый добрый Тимми.

– Не уверена в этом. – Я улыбнулась.

– Что ж, стоит попробовать.

Я выпустила Олешку во двор, и мы с Билли уселись на террасе, поедая бургеры.

– Как вы думаете, если я не встречусь с Джоном, то сама стану убийцей?

– С чего вы взяли?!

– Так сказала Джулия.

– Ох! – В его взгляде читалось сочувствие.

– Да уж. Эван говорит, что если Джон кого-то убьет, то это не моя вина.

– Конечно. Я полицейский, и всякий раз, когда подозреваемому удается уйти, я чувствую себя виноватым, но я стараюсь отбросить вину и извлечь урок из произошедшего, чтобы в дальнейшем лучше выполнять свою работу.

Жуя бургер, я обдумала его слова. Но Рейнолдс на этом не остановился.

– Вы не должны делать то, чего не хотите. Но если вы решите отказаться от встречи, то не стоит до конца жизни винить себя за его преступления.

– Проблема в том, что если бы дело было только во мне, то я согласилась бы на очередную встречу. Я собиралась позвонить вам и сказать об этом, но Эван вышел из себя. Он ни в коем случае не позволит мне пойти на это.

– Он хочет защитить вас.

– Я понимаю, но его не гложет чувство вины, как меня. Я знаю, это звучит странно, но я как будто чувствую всю ту боль, которую пережили жертвы Джона и их близкие. У вас такого не бывает, когда вы расследуете дело? Будто вы теряете частичку себя?

– Это трудно, но постепенно учишься отстраняться от таких проблем.

– В том-то и дело, – вздохнула я. – Я ни от чего не могу отстраниться. Даже ребенком я всегда могла сосредоточиться только на чем-то одном. Папу это раздражало, потому что на этой неделе я с ума сходила по какому-то одному поводу, но мое увлечение продолжалось пару дней, а уже на следующей неделе я загоралась чем-то новым. – Я рассмеялась. – А каким вы были в детстве?

– У меня постоянно были проблемы. Я дрался, пил, воровал. Когда мне было семнадцать, отец выгнал меня из дома и пришлось жить у друзей.

– Ох, какой ужас!

– Но все оказалось к лучшему. – Билли пожал плечами. – Я пошел в тренажерный зал неподалеку от дома. Один старый коп работал там тренером по кикбоксингу. Он многому меня научил. Это он уговорил меня пойти в полицию. Если бы не он, я бы очутился за решеткой.

– Я рада, что вы выбрали сторону света, а не тьмы, – улыбнулась я.

– Я тоже. – Он улыбнулся в ответ.

– Вы с отцом близки?

– Он пастор. Его интересует только его приход и Господь. Причем именно в таком порядке.

– Правда? И каково вам было расти в такой семье?

– Если вы думаете, что я использую много цитат, то послушали бы вы моего отца! Он знает всю Библию наизусть.

Рейнолдс улыбался, но я заметила, как вспыхнули его глаза. Отвернувшись, он заглянул в пустой стаканчик из-под кофе.

– Он был строг с вами? Ну, знаете, «пожалеешь розгу – испортишь ребенка», все такое.

Билли кивнул.

– Он не жестокий, ничего подобного, но он верит в воздаяние. – Он усмехнулся. – Как-то я подрался в воскресной школе, потому что пытался не дать одному мальчишке побить малыша. Отец заставил меня извиниться перед общиной, а потом встать посреди церкви на колени перед всеми этими людьми, огласить мои грехи и умолять Господа о прощении. Это так, для примера.

– Но вы же просто хотели защитить ребенка! Вы не пытались объяснить ему, что случилось?

– У меня никогда не получалось ничего ему объяснить. Но я до сих пор думаю, что поступил правильно. И сейчас поступил бы так же.

– Странно, что у вас был такой отец. Вы кажетесь спокойным и уравновешенным.

– Это сейчас я такой. Но мне нелегко было стать тем человеком, которым я сейчас являюсь.

– Правда?

– Когда мне было лет двадцать, характер у меня был непростой. Я поступил в полицию, и мне хотелось задержать каждого преступника лично.

– Погодите-ка. У вас был непростой характер?

– Я нарушил пару законов. – Рейнолдс озорно улыбнулся.

– И начистил пару физиономий, верно? Я так и знала!

– Из-за меня расследование пошло наперекосяк, и меня сняли с дела. Чуть из полиции не выгнали. Это стало для меня тяжелым уроком, но я научился работать в команде.

– А вас не разочаровывает то, что некоторым людям их преступления сходят с рук? – Я покачала головой. – Если Джона отпустят из-за какой-то формальности, я с ума сойду. Наверное, у вас довольно сильно развито стремление покарать преступника самому?

Лицо Билли напряглось. Мы оба молчали.

– Знаете, то расследование, о котором я говорил… – наконец сказал он. – Речь шла о насильнике. После нескольких месяцев ведения дела у нас появилась зацепка. Я думал, что знаю, где он живет, и решил все проверить. Когда я пришел туда, из дома выходил человек, по описанию совпадавший с преступником. Этот насильник всегда забирал одежду своих жертв, поэтому я залез в окно в поисках улик, и, конечно же, в шкафу лежал целый мешок этой одежды. Я уже собирался уходить, когда подозреваемый вошел в комнату. Увидев меня, он бросился бежать, я погнался за ним… В общем, все это плохо закончилось.

– Что случилось?

Рейнолдс посмотрел мне в глаза.

– Скажем так, я позволил эмоциям взять верх и совершил ошибку.

– Но вы всегда прекрасно сохраняете самообладание.

Меня удивила эта новая, неизвестная ранее сторона Билли. Это словно сближало нас.

– «Искусство войны» изменило мою жизнь, да и занятия кикбоксингом помогли. Когда ты на ринге, оказывается, что если потерять контроль над собой, то обязательно проиграешь.

– Как интересно. А эти татуировки тоже цитаты из книги?

– Тут написано: «В приготовлении к битве – слабость». – Он указал на левую руку. – А здесь: «Сила в том, чтобы заставить противника готовиться к битве». Я набил их, когда попал в отдел по борьбе с тяжкими преступлениями.

– Они классные.

– Спасибо. – Он улыбнулся.

Мы доели бургеры, и тут у Рейнолдса зазвонил айфон.

– Похоже, вам пришло еще одно письмо от Джона. Я и забыла, что полиция просматривает мою почту. Лицо Билли напряглось.

– Что он пишет?

Он передал мне телефон.

«ЕСЛИ ТЫ НЕ ПОГОВОРИШЬ СО МНОЙ, Я НАЙДУ ТУ, КТО ПОГОВОРИТ».

Мое тело сковал страх, дышать стало трудно. Джон собирался сделать это вновь. Собирался опять убить кого-то. Я хотела заговорить с Билли, но кровь все быстрее мчалась в моих жилах, шумела в ушах, не давала шевельнуться.

– Вы как?

Я покачала головой.

– Что… Что теперь будет?

– Я не знаю. Мы отследим, откуда Джон послал письмо, и убедимся в том, что все кемпинги в Британской Колумбии надежно охраняются.

– Что мне делать?

– А что вы хотите сделать?

– Не знаю. Если я начну опять общаться с ним, Эван ужасно рассердится, но если Джон…

– Только вы можете принять это решение, Сара. Мне нужно сделать пару звонков. Я сообщу вам, как только что-то выясню.

Когда он ушел, я поднялась на второй этаж и включила компьютер. Я сидела и смотрела на письмо Джона, слушая собственное сердцебиение. А потом пришло время забирать Элли из школы. К счастью, она все время болтала, потому что я не могла поддерживать разговор, в голове у меня все путалось. Что мне делать с Джоном?

Прошло уже несколько часов, а ответа у меня все еще не было.

Чтобы отвлечься, я вбила в поисковик имя и фамилию Билли и нашла статью о расследовании, о котором он рассказывал. Когда Рейнолдс погнался за тем насильником, началась драка. Преступник сорвал с пояса Билли пистолет, они боролись, пистолет случайно выстрелил, и старушка, выгуливавшая своего пса, оказалась в больнице. Так как Рейнолдс незаконно проник в дом подозреваемого, судья не стал принимать одежду жертв как улику и преступника отпустили из-за нехватки доказательств. Неудивительно, что теперь Рейнолдс все делает по закону. Хотя он и нарушал правила, мне понравилось, что он погнался за преступником.

Когда я уложила Элли спать, наконец позвонил Эван. Я рассказала ему о письме Джона и разговоре с Джулией.

– Вот дерьмо! Поверить не могу, что она так поступила с тобой. Забудь об этой женщине, Сара. Ты не заслужила такого отношения.

– Но нужно посмотреть на происходящее с ее точки зрения. Я понимаю, что значит жить в страхе перед тем, что случится дальше. Если бы был кто-то, кто мог все это остановить…

– Есть. Это полиция. Пускай они выполняют свою работу.

– Билли пытается.

Эван промолчал.

– Что? – спросила я.

– Мне кажется странным, что он привез тебе бургеры.

– Я была расстроена. Он хотел меня подбодрить. Я была рада, что он оказался рядом, когда я получила это письмо.

– Похоже, Билли всегда старается тебя подбодрить.

– Он полицейский и просто выполняет свою работу. По крайней мере, Билли не давит на меня, как Сэнди.

– Не обманывай себя. Наверное, они разыгрывают комбинацию «хороший коп – злой коп».

– Он и есть хороший коп.

Мы помолчали.

– Ты хочешь поговорить с Джоном, – охрипшим голосом сказал Эван.

– Я не хочу говорить с ним. Я хочу остановить его.

Эван молчал.

– Знаешь, каково мне было услышать такое от Джулии? Что я единственный человек, который может обеспечить ее безопасность? Я, та самая женщина, которая нашла ее и с которой все началось!

– Он изнасиловал твою мать, с этого все началось!

– Я знаю. Но я могу все это прекратить.

– Что ты предлагаешь?

– Я думаю… Я думаю, мне стоит встретиться с ним.

– Нет. Я же тебе уже говорил. Ни в коем случае!

– Может, мне начать говорить с ним? Возможно, я заставлю его раскрыть какие-то подробности его жизни или хотя бы отвлеку его от кемпингов.

– Почему бы тебе не забыть обо всей этой истории?

– Я не могу! – выдавила я. – Не могу, и все!

– Солнышко, ну ты же понимаешь, что этим ты не заставишь Джулию полюбить тебя, верно?

– Дело не в том, чтобы заставить ее любить меня. Если ты меня любишь, Эван, ты поймешь, почему я должна это сделать.

– Я думаю, тебе в какой-то мере нравится, что ты единственный человек, способный остановить его, поэтому ты и не можешь расстаться с этой идеей.

– То, что ты говоришь, ужасно. Ты действительно думаешь, что мне нравится, что мой отец серийный убийца и уже убил из-за меня одну женщину?!

– Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что ты не знаешь, как…

– Как засунуть голову в песок и притвориться, что все в порядке? Как ты это делаешь?

– А вот эти твои слова действительно ужасны. Мы помолчали.

– Наш разговор идет по кругу. – Эван вздохнул. – Если ты собираешься говорить с ним, будь готова к тому, что Джон постарается назначить еще одну встречу.

– Я еще не знаю, что буду делать, Эван. Но мне нужна твоя поддержка.

– Мне не нравится мысль о том, что ты возобновишь общение с Джоном, хотя я понимаю, почему ты считаешь это необходимым. Но я серьезно, Сара. Я не хочу, чтобы ты соглашалась на встречу.

– Я ничего не буду предпринимать, не поговорив с тобой, ладно?

– Вот именно.

– Иначе что? – Я хотела поддразнить его.

– Я не шучу, Сара.

На выходных я думала о том, что мне следует делать, и снова обсудила этот вопрос с Билли. По его словам, Макбрайд заявила, что она никогда не уговаривала Джулию побеседовать со мной. Сэнди считает, что Джулия сама приняла это решение. Может, и так, но я в этом сомневаюсь. Макбрайд настолько увлечена этим делом, что, мне кажется, готова на все, лишь бы поймать Джона.

Время идет, а я так и не приняла решение. Я надеялась, что мне и не придется, но в понедельник позвонила Джулия.

– Я слышала, он написал тебе еще одно письмо. Ты поговоришь с ним?

Я собралась с духом, ожидая, что она рассердится.

– Я еще не решила.

– Ну, пока ты решаешь, может, тебе стоит подумать вот о чем. Полиция считает, что следующим человеком, с которым он свяжется, буду я. – Ее голос дрогнул, и я поняла, насколько она испугана. – Надеюсь, в этот раз он убьет меня.

И она бросила трубку.

Приступ тахикардии прекратился только через пять минут. Я позвонила Эвану, но он не отвечал. Я знала, что нужно поговорить с ним, прежде чем принимать решение, и прождала еще час. Потом меня охватило странное спокойствие. Я поняла, что нужно сделать.

Поднявшись на второй этаж, я написала Джону письмо. В нем было всего одно предложение «Чем я могу помочь тебе, Джон?» и мои новые номера телефонов. Потом, прежде чем успела передумать, я его отправила.

Но от него до сих пор нет новостей. Не знаю, как я удержалась, чтобы не спросить Сэнди, сказала ли она Джулии, что я все-таки отправила письмо. «Теперь я ей нравлюсь? Теперь, когда я ради нее рискую собственной жизнью и семьей? Теперь, когда Эван зол на меня?» Я вновь и вновь повторяла себе, что мне неважно, что думает Джулия. Я так хорошо научилась лгать, что почти поверила в свои слова.

Но знаете, я делаю это не только ради нее. Вся эта история никогда не закончится, если я не найду способ все прекратить. В глубине души я знаю, что единственный шанс поймать Джона – это встреча с ним. Даже вы согласны со мной. Да, кажется странным, что я полагаю, будто способна сделать то, чего не может полиция. Но иногда, где-то на уровне бессознательного, частичка меня понимает ход мыслей Джона. Я думаю, у меня хватит сил, чтобы остановить его. И Эван прав, мне это нравится.

А потом я думаю о Джоне, о том мгновении, когда он склоняется над своей жертвой или наводит на кого-то дуло ружья. Наверное, в эти моменты он чувствует то, что сейчас чувствую я.