Слава богу, что вы согласились принять меня сегодня. Я знаю, что была здесь вчера, но когда я паникую, мои мысли крутятся только вокруг одного – как бы быстрее попасть сюда. Вы должны помочь мне успокоиться. Должны! Если сегодня случится что-то еще, я с ума сойду.

К тому времени, как нужно было идти на семейную встречу, настроение у меня совсем испортилось. Кроме того, мне пришлось вступить в ожесточенный спор с шестилетней девчушкой, которой совсем не нравилось то, что нашим планам на сегодня пришлось измениться.

– Ты сказала, что на ужин мы сделаем блинчики. Разного размера, как Эван готовит. – В голосе Элли звучала тревога.

Моя дочь склонна все планировать, и все ее решения требуют тщательной подготовки. Это прекрасно, когда она, высунув язык от напряжения, размышляет о том, что купить Олешке на те деньги, которые ей подарили на день рождения. Но если нужно что-то сделать быстро, эта ее черта превращает жизнь в настоящий кошмар.

– Сегодня вечером у меня нет времени, котенок. Съедим супчик.

– Но ты же обещала! – Элли уперла кулачки в бока.

Из-за любви к порядку ей нужно знать наши планы на каждый день, чтобы понимать, чего ожидать. Если я отклоняюсь от намеченного графика, или, боже упаси, тороплюсь, малышка выходит из себя.

– Я знаю. Прости меня, но сегодня не получится.

– Но ты обещала!

От ее визга у меня заломило зубы.

– Не сегодня.

Элли убежала в свою комнату и захлопнула дверь. Я услышала какой-то глухой стук.

Олешка уселся под дверью, укоризненно глядя на меня.

Я не слышала ее рыданий, но Элли вообще редко плачет. Обычно в таких ситуациях она принимается швырять все, что только подвернется ей под руку. Однажды я видела, как Элли ударилась, а потом развернулась и пнула «обидевшую» ее ножку стола.

Я повернула дверную ручку, но что-то мешало мне войти в комнату. А-а, точно. Эван учил Элли подпирать дверь стулом, если в дом влезет грабитель.

– Элли, выйди, пожалуйста, и мы поговорим.

Тишина.

Я глубоко вздохнула.

– Если ты выйдешь, мы выберем другой вечер и тогда приготовим блинчики. Я научу тебя делать тесто. Но ты должна выйти, когда я досчитаю до трех.

Тишина.

– Раз… Два…

Тишина.

– Элли, если ты не выйдешь немедленно, я не разрешу тебе смотреть «Ханну Монтану». Целую неделю!

Открыв дверь, Элли прошла мимо меня, скрестив руки на груди и набычившись. Потом она с обидой посмотрела на меня.

– Эван никогда на меня не кричит.

Дома у родителей все стало только хуже. Когда я остановилась перед их домиком на окраине Нанаймо, машины Мелани и Лорен стояли на подъездной дорожке. Элли уже выскочила из моего джипа, Олешка вертелся у ее ног. Я подошла к входной двери, готовая принять любые неприятности. Впрочем, я знала, что никакая подготовка мне не поможет.

Вся семья собралась в гостиной. Мелани на меня не смотрела, а вот Лорен украдкой улыбнулась. Лицо отца напоминало железную маску. Он сидел в центре комнаты в своем любимом кресле, одетый в тяжелые башмаки, черную футболку и кирпичного цвета джинсы – это привычная одежда для всех сотрудников местных лесопилок. Мускулистый и седовласый, он высился в окружении своей жены и дочерей, чем-то напоминая средневекового короля.

– Нана! – Элли бросилась к бабушке и обхватила ручонками ее ноги. Розовый пуховик задрался, капюшон сполз.

На мгновение мне захотелось так же подбежать к маме и обнять ее.

Все в ней казалось мне таким нежным – и темные волосы, посеребренные сединой, и душистая пудра, и голос, и кожа. Я внимательно всматривалась в ее лицо, но видела лишь усталость. В моих глазах читалась мольба.

«Прости меня, мама. Я не хотела причинить тебе боль».

– Пойдем в кухню, Элли, – сказала она. – Я приготовила тебе булочки с корицей. Мальчишки уже играют на заднем дворе.

Взяв внучку за руку, она вывела ее из комнаты.

– Привет, мама, – прошептала я, когда они проходили мимо.

Мама легонько коснулась моей руки и ободряюще улыбнулась. Мне хотелось сказать ей, что я люблю ее и дело вовсе не в ней, но прежде чем я успела подобрать подходящие слова, мама уже ушла.

Я уселась в кресло и, вздернув подбородок, посмотрела на отца. Мы сверлили друг друга взглядами. Я отвернулась первая.

– Ты должна была поговорить с нами, прежде чем искать своих биологических родителей.

За долгие годы работы на солнце его кожа покрылась глубокими морщинами, подчеркивавшими твердость подбородка. Хотя отцу было уже за шестьдесят, я впервые заметила, что он старый. Мне стало стыдно. Папа прав. Нужно было сказать им. Но я пыталась оградить их от боли. И не допустить подобного разговора. Но этим я все только испортила'.

– Я знаю. Мне очень жаль, папа. Тогда это казалось мне правильным решением.

Отец приподнял левую бровь – от этого его движения я всегда чувствовала себя полным ничтожеством. И этот раз не стал исключением.

– Я хочу знать, откуда редакция газеты получила эту информацию.

– Я и сама хотела бы это узнать.

Я посмотрела на Мелани.

– А чего ты на меня смотришь? – возмутилась сестра. – Я ничего об этом не знала, пока папа мне не рассказал.

– Ну конечно.

Мелани покрутила пальцем у виска и одними губами произнесла: «Ты сумасшедшая».

В моей душе начала закипать ярость.

– Знаешь, Мелани, ты можешь быть такой…

– Хватит! – рявкнул отец.

Мы все замолчали. По выражению лица Лорен – страх, вина – я поняла, что она рассказала отцу о том, что знала о моих биологических родителях.

– Об этом знали только два человека – Эван и частный детектив, которого я наняла. Он всю жизнь проработал полицейским.

– Ты проверила его послужной список?

– Он дал мне свою визитную карточку, и…

– Что тебе известно о нем?

– Я же говорю, он полицейский, который вышел на пенсию, и…

– Ты позвонила в полицию? Проверила его слова?

– Нет, но…

– Ты его не проверила. – Папа покачал головой. – Дай мне его номер телефона.

Мои щеки горели. Мне хотелось сказать, что он не единственный человек в мире, способный решать проблемы, но, как и всегда, папа заставил меня усомниться в себе.

– Я вышлю его тебе по электронной почте.

Краем глаза я заметила, что мама остановилась в дверном проеме.

– Кто-нибудь хочет булочек с корицей?

Она села на диван и опустила поднос с булочками, кофе и салфетками на столик. Когда к булочкам никто не притронулся, папа строго посмотрел на Мелани и Лорен, и те потянулись за угощением. Я тоже взяла булочку, хотя сейчас была просто не в состоянии что-то жевать. Мама улыбалась, но глаза у нее покраснели: видимо, сегодня она плакала. Вот черт!

– Сара, мы понимаем, что ты хотела найти своих биологических родителей. Мы расстроены только из-за того, что ты нам ничего не сказала. Должно быть, ты очень переживала, когда узнала, кто твой настоящий отец.

Судя по ее бледному лицу, мама и сама волновалась.

– Мне очень жаль, мама. Но я посчитала, что должна разобраться с этим сама. Я хотела все выяснить, а потом уже с кем-то говорить.

– Твоя мама… В статье было написано, что она профессор.

– Да. Она не захотела общаться со мной. – Я отвернулась.

– Дело не в тебе, Сара, – мягко заметила мама. – Любая мать гордилась бы тобой.

На моих глазах выступили слезы.

– Мне действительно очень жаль, мама. Нужно было рассказать тебе, но я не хотела, чтобы ты подумала, что я неблагодарная или что-то в этом роде. Ты замечательная мать.

И я действительно верила в это.

Мама обожала возиться с нами, восхищалась нашими поделками, с радостью мастерила нам карнавальные костюмы, ухитряясь закончить их в последний момент, с энтузиазмом зашивала любимые джинсы. Маме нравилось быть матерью. Я никогда ее не спрашивала, но была уверена в том, что это она захотела удочерить меня. Могу поспорить, что папа пошел на это только ради нее.

– Вы всегда будете моими настоящими родителями. Вы воспитали меня. Мне просто было интересно, кем были мои биологические родители. Но когда я узнала о своем биологическом отце, то подумала, что вам лучше этого не знать. – Я перевела взгляд на отца. – Я не хотела вас расстраивать.

– Мы беспокоимся о тебе и напуганы, но ничто не может изменить наши чувства к тебе, – сказала мама.

Я покосилась на папу. Тот кивнул, но его лицо сохраняло отстраненное выражение.

– Эван сейчас на реке с туристами, но я сообщу ему об этой статье, как только вернусь домой.

– Статью уже убрали, – ответил отец. – Но мы все равно засудим этих ублюдков.

Откинувшись на спинку кресла, я вздохнула. Все в порядке. На мгновение я почувствовала себя защищенной – папа пытался что-то сделать для меня! – но потом я услышала его слова:

– Эти сволочи не должны были упоминать название моей лесопилки.

И тогда я поняла, что он на самом деле защищает.

И вновь почувствовала угрызения совести, увидев, как мама поморщилась, прижимая руку к животу. Папа тоже заметил это и посмотрел на меня с укором. Ему не нужно было ничего говорить. Он слишком часто произносил эту фразу, и она прочно засела в моей голове. Теперь же его молчание было еще хуже. «Посмотри, что ты сделала со своей матерью».

Мама начала говорить о свадьбе, но разговор не клеился. Мы с Мелани игнорировали друг друга. Наконец я сказала:

– Мне нужно отвезти Элли домой. Ей пора спать.

Когда я вышла во двор в поисках дочери, Лорен последовала за мной, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Прости, что я сказала папе, но он спросил, знала ли я обо всем, и мне не хотелось ему лгать.

– Все в порядке. Он разозлился на тебя?

– Думаю, он просто обеспокоен. – Лорен покачала головой.

– Ты поэтому сегодня не брала трубку?

– Я не хотела разрываться между вами, не принимая ничью сторону. – Вид у сестренки был жалкий. – Прости меня.

Я тоже не хотела, чтобы она разрывалась между нами. Я хотела, чтобы она приняла мою сторону в ссоре. Но я понимала, что этого никогда не случится. Когда мы были детьми и папа начинал ругать меня, Лорен пряталась в своей комнате. Потом она выходила и помогала мне по дому, но от этого я чувствовала себя еще хуже.

– Ты же не рассказывала Мелани о моем настоящем отце, правда?

– Ну конечно нет!

Значит, Мелани подслушала нас и рассказала Кайлу. А кому разболтал эту тайну Кайл, один Бог знает. Теперь с этим уже ничего не поделаешь.

По пути домой я немного успокоилась, но меня волновало то, что многие люди могли прочитать эту статью, прежде чем ее убрали. А потом я вспомнила, что мама сказала: «Мы беспокоимся о тебе и напуганы». Напряженное лицо отца, тревога в глазах мамы. Они думали о чем-то, но не произносили этого вслух. Что я упускаю?

А потом до меня дошло.

Эту статью мог прочитать Кемпинговый Убийца. Я не понимала, что моя машина все еще стоит на месте, пока мне не начали сигналить.

– Мама, поезжай, – испуганно сказала Элли.

Остаток пути прошел как в тумане. Я так сосредоточилась на том, как бы защитить себя от гнева семьи, что позабыла о том, о чем действительно следовало тревожиться. Если Кемпинговый Убийца прочитал эту статью, он не только знает, что я живу в Нанаймо. Он знает мое имя.

Как только мы вернулись домой, я искупала Элли в ванне, уложила в кровать и начала читать сказку, но слова путались, я никак не могла сосредоточиться. Мне нужно было срочно поговорить с Эваном. После того как Элли уснула, я попыталась дозвониться до него, но он не брал трубку. Устроившись на диване, я завернулась в одеяло и стала бездумно пялиться в телевизор, ожидая, что Эван перезвонит мне. Я как раз собиралась ложиться спать, когда зазвонил телефон. Первым делом я спросила Эвана, как прошел его день.

– Нам удалось увидеть стаю китов, так что туристы были счастливы.

Эван построил свою турбазу на западном побережье острова, так что у отдыхающих есть возможность не только рыбачить или кататься на байдарках, но и выходить в открытое море.

– Здорово.

– Но я уже жду не дождусь, когда же вернусь домой на выходные, – промурлыкал он.

Я не хотела портить ему настроение, но не удержалась. Я глубоко вздохнула и рассказала обо всем. Как я оставила Джулии сообщение. Как она позвонила мне. Как я все разболтала Лорен. Как прочитала статью в Интернете.

Эван воспринял мою историю намного лучше, чем я ожидала. Намного лучше, чем восприняла бы ее я. Но это и неудивительно.

– Никто ничего не узнает, – заверил меня Эван.

– Но люди обожают истории о серийных убийцах. Половина книг и сериалов посвящена маньякам. Если они узнают, что я его дочь…

– Ты знаешь, где лежит дробовик.

– Дробовик?!

– Все будет в порядке. У этого сайта не так много читателей.

– А что, если он прочитает это?

– Кемпинговый Убийца? – Эван немного помолчал. – Да ладно, не станет он читать этот блог!

– Ты действительно думаешь, что все успокоится?

– Уверен. Пускай адвокат твоего папы разбирается с этим.

– Я тут с ума схожу.

– Скоро я вернусь домой, – утешил меня Эван.

Перед тем как ложиться спать, я не удержалась и еще раз заглянула на сайт. Статьи там по-прежнему не было. Я быстро погуглила, но ничего так и не всплыло. Итак, я нырнула в кровать в полной уверенности, что Эван прав. Все будет в порядке. Собственно, даже хорошо, что все вышло именно так. Я сумела поговорить со своей семьей. Не люблю секретов.

Сегодня утром Элли пела Олешке песенку, жуя бутерброды с арахисовым маслом. Мы с дочкой обожаем арахисовое масло – вы не поверите, сколько банок мы съедаем за год.

Я отвезла малышку в школу и направилась в мастерскую, прихватив с собой кофе. Уже через пару минут я работала над новым заказом – изящного вида шкафом. Это так захватило меня, что я даже не стала отвлекаться на обед. Уже ближе к вечеру я решила перекусить и выпить еще чашечку кофе. Прежде чем вернуться в мастерскую, я забежала на второй этаж, чтобы еще раз проверить сайт «Нанаймо ньюс». Статьи не было.

Чтобы успокоиться, я еще раз погуглила «Карен Кристиансон». На этот раз выпала пара новых ссылок. Я так поспешно опустила чашку на стол, что кофе выплеснулся за край. Я кликнула на первую ссылку – сайт фанатов серийных убийц в США. На форуме кто-то под ником «Дамерсдинер» выложил сообщение о том, что Карен Кристиансон под именем Джулия Ларош прячется в Виктории, а ее дочь Сара Галлагер живет в Нанаймо. Я смотрела на экран, кровь громко стучала в моей голове. Я ничего не могла с этим поделать. Не могла удалить это сообщение. А потом я заметила комментарии. Много комментариев. Я открыла тред форума. Первые комментарии были спокойными, что-то вроде «Интересно, правда ли это?» или «Что же у него за ребенок?». Но затем участники форума подключились к работе. Кто-то проверил сайт университета и выложил на форуме служебную информацию о Джулии Ларош. Были тут и ссылки на ее научные статьи, и на веб-сайты с фотографиями Карен Кристиансон. Один из комментаторов даже обработал ее снимок в фотошопе: за спиной Джулии стоял Кемпинговый Убийца, в одной руке у него была веревка, а второй он сжимал свой член. Они обсуждали внешность Джулии, судачили о вкусах Кемпингового Убийцы. Один придурок заявил, что ему не терпится узнать, настолько ли я чокнутая, как мой папаша. Другой сравнил меня с дочерью Теда Банди, сказав, что таких «сучек» нужно убивать до того, как они распространят заразу по миру. Я читала каждый мерзкий комментарий, и меня тошнило от стыда и страха. Я чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение. Я переходила с сайта на сайт – большинство из них были блогами о преступлениях, была там и парочка сайтов, посвященных серийным убийцам, в том числе и тот сайт о Кемпинговом Убийце, который я уже читала. В основном авторы статей были довольно осторожными, говорилось лишь, что «ходят слухи», будто у Карен есть дочь. А вот комментаторы – всегда анонимные – добавляли мое имя и писали, что я живу в Нанаймо. Потом я заметила, что одна из выпавших мне ссылок ведет на студенческий форум университета Виктория. Чувствуя, как сводит желудок, я прошла по ссылке, но на сайте нужна была регистрация, так что без номера студенческого билета я не смогла ничего прочитать.

Меня захлестнула волна паники. «Что же мне делать? Как это остановить?» Зазвонил телефон, и я подпрыгнула от неожиданности.

– Мне нужно тебе кое-что сказать. – Это была Лорен.

– Ты по поводу статей в Интернете?

– Ты сейчас онлайн?

– Они пишут обо мне повсюду. – Я неотрывно смотрела на экран.

– Что ты будешь делать? – спросила Лорен, немного помолчав.

– Понятия не имею. Думаю, мне следует поговорить с Джулией.

– Ты действительно…

– Если она еще ничего не знает об этом, то я должна ее предупредить. А если знает… Она решит, что это я все рассказала. Но если я позвоню ей, она просто положит трубку. – Я застонала. – Мне нужно подумать. Нужно понять, что теперь делать.

– Ладно, родная, – мягко ответила Лорен. – Позвони мне, если тебе нужна будет помощь.

Положив трубку, я шлепнулась на диван. Олешка запрыгнул на меня, похрюкивая и тычась носом мне в шею.

Моя голова полнилась миллионами панических мыслей. Весь мир узнает о моем отце. Кемпинговый Убийца сможет найти Джулию. И меня. Бизнес Эвана будет уничтожен. Мой бизнес будет уничтожен. Элли будут дразнить в школе.

Зазвонил телефон. Номер был незнакомый. Джулия? Я взяла трубку после третьего звонка.

– Кто это?

– Я твой отец.

– Кто?!

– Я твой настоящий отец. Я прочитал об этом в Интернете.

Меня сковал страх, но потом я поняла, что голос был слишком молодым.

– Не знаю, кто ты такой и что ты там прочитал, но…

– Ты такая же сладенькая, как и твоя мамочка?

Я услышала смех, а потом какой-то другой парень крикнул в трубку:

– Спроси ее, нравится ли ей жесткий секс, как и ее матери.

– Слушай, ты, мелкий…

Он положил трубку.

Я тут же позвонила Эвану, но включился автоответчик. Я подумала о том, чтобы позвонить Лорен, но она бы испугалась за меня… Черт побери, я и сама испугалась и от этого стала еще злее. Какие-то подростки решили разыграть меня. Просто чтобы развлечься. А если бы трубку взяла Элли?

Я металась по комнате, кипя от ярости, но тут телефон зазвонил опять. Я надеялась, что это Эван, но звонила учительница Элли.

– Сара, вы не могли бы задержаться сегодня, когда придете забирать Элли из школы?

– Что случилось?

– Элли… поссорилась с одноклассницей, которая решила воспользоваться ее красками, и мне бы хотелось обсудить это с вами.

Здорово. Как раз то, что мне сейчас нужно.

– Я поговорю с ней о том, что нужно делиться своими вещами с другими, но, может быть, мы могли бы встретиться в другой раз?

– Элли толкнула ту девочку, да так сильно, что она упала.

Поэтому я вам и позвонила. Я не могла встретиться с учительницей Элли, не поговорив с вами. Мне нужно привыкнуть к мысли о том, что все раскрылось. Я никак не могу забыть об этих больных комментариях и ужасном розыгрыше. И я знаю, что учительница предложит мне отвести Элли к школьному психологу, чтобы моя дочь научилась контролировать свой гнев. У Элли и раньше были проблемы – она кричала на других детей, спорила с учителями, но такое происходит только тогда, когда ее торопят. Учительница говорит, что Элли трудно переключаться с одного предмета на другой и в такие моменты она больше всего нервничает. Я пыталась объяснить, что с Элли все в порядке, она просто не любит перемен. Но учительница все время спрашивает, нет ли у нас проблем дома. Будем надеяться, что она не слышала о том, что Кемпинговый Убийца – мой отец.

Терпеть не могу так расстраиваться, терпеть не могу то, как реагирует на стресс мое тело. Горло сжимается так, что я едва могу дышать, сердце колотится как бешеное, лицо горит, я потею, все мышцы болят от адреналина. В такие моменты кажется, что у меня в голове взорвалась бомба и все мысли разлетелись. Мы с вами говорили о том, что моя тревожность вызвана впечатлениями детства – я росла в приемной семье, отец был со мной холоден, – и мое бессознательное боится, что меня опять бросят, поэтому я всегда чувствую угрожающую мне опасность. Но я думаю, что дело не только в этом. Когда я была беременна, то читала, что нужно все время сохранять спокойствие, иначе твоя тревога повлияет на ребенка. А я провела девять месяцев в чреве женщины, которая постоянно испытывала страх. Ее тревога течет в моей крови, заражает мое тело. Я была рождена в страхе.