Когда мы начали сеансы психотерапии и я старалась замалчивать события своего детства, вы как-то сказали мне: «Чтобы построить будущее, нужно знать прошлое». Вы говорили, что это слова Отто Франка, отца Анны Франк, и рассказывали, что ходили на экскурсию в ее дом в Амстердаме. Я помню, как сидела здесь одна – вы вышли за кофе – и рассматривала фотографии на вашей стене, картины, привезенные вами из путешествий, коллекцию резных статуэток, написанные вами книги. Тогда я думала, что вы самая замечательная женщина из всех, кого я знаю. Раньше я не встречала никого, похожего на вас. Как вы одевались, как элегантно держались, настоящая интеллектуалка! Помню вашу теплую шаль, смешную стрижку – седые волосы торчали во все стороны, словно вы не просто не скрывали свой возраст, вы гордились им. То, как вы снимали очки, когда наклонялись вперед, спрашивая меня о чем-то, как теребили в руках ту странную чашку, которую вы сами сделали на уроках гончарского мастерства. Вы говорили мне, что пошли на эти уроки, потому что вам стало скучно, а в нашей жизни всегда нужно учиться чему-то новому. Я изучала каждое ваше движение, впитывала ваши жесты, словно живую воду, и думала: «Эта женщина ничего не боится. Я хочу стать такой же, как она». Поэтому я так удивилась, когда вы сказали, что в вашей семье тоже были проблемы, а ваш отец был алкоголиком. Больше всего меня восхищало то, что вас не мучили ни ненависть, ни гнев. Вы разобрались со своими проблемами и стали жить дальше. Вы построили свое будущее. В тот день я ушла от вас в приподнятом настроении, чувствуя, что в этой жизни все возможно. А потом я вспомнила другие ваши слова – о том, что нужно знать свое прошлое, – и мне пришло в голову, что я никогда не смогу построить истинное будущее, потому что не знаю свое истинное прошлое. Будто я строю дом без фундамента. Какое-то время он простоит, но все равно однажды начнет рушиться.
Когда я вернулась домой, Олешка прыгал вокруг меня с таким восторгом, словно меня не было уже миллионы лет. Я вывела его на улицу. Бедняга отбежал всего на пару шагов от дома и тут же уселся писать. Я думала о том, чтобы позвонить копам и сообщить им о розыгрыше, но потом решила подождать. Сперва нужно все обсудить с Эваном. Воз-, можно, он звонил, пока я выходила? На дисплее телефона высветилось два незнакомых номера. Я проверила автоответчик. Оказалось, что звонили из газеты.
Весь следующий час я ходила туда-сюда по дому с телефоном в руке, надеясь, что Эван вот-вот позвонит. При каждом звонке я вздрагивала от неожиданности. Но пока что звонили только репортеры. Через некоторое время я решилась позвонить папе и рассказать ему о происходящем.
– Не бери трубку, если тебе звонят с незнакомого номера, – заявил отец. – Если кто-то будет спрашивать тебя о Кемпинговом Убийце, отрицай все. Говори, что тебя действительно удочерили, но Карен Кристиансон не твоя биологическая мать.
– Ты считаешь, что я должна лгать?
– Именно так. Я скажу Мелани и Лорен, чтобы они подтверждали эту версию. А если еще какие-то психи будут звонить, просто клади трубку.
– Мне обратиться в полицию?
– Они все равно ничем не помогут. Я сам со всем разберусь. Вышли мне ссылки.
– В основном это форумы.
– Все равно вышли.
Я сделала так, как он сказал, а потом опять начала читать комментарии. Появилось десять новых записей, каждая отвратительнее предыдущей. Я проверила другие сайты. Комментарии там были такими же мерзкими. И почему люди так жестоки к тем, кого даже не знают? Больше всего меня пугало то, что всем теперь известно мое имя. Я хотела обратиться к администраторам этих сайтов, хотела защитить себя и Джулию, но пришло время встретиться с учительницей Элли.
Все оказалось не так уж плохо, как я предполагала. Как выяснилось, та девочка дразнила Элли, пачкала ее стол красками, отбирала кисточки, хотя Элли ими еще пользовалась, и в итоге моя дочь вышла из себя. Конечно, я сказала, что объясню Элли, что нельзя решать все проблемы дракой и нужно говорить взрослым, что возникла такая ситуация, но на тот момент я сказала бы что угодно, чтобы выбраться из кабинета учительницы. Элли действительно поступила неправильно, и я поговорила с ней об этом, но, признаться, сейчас меня это не очень беспокоит, учитывая, что я только что разрушила жизнь Джулии, не говоря уже о своей собственной. И я втянула во все это мою семью. Это угнетало меня больше всего.
В восемь часов Эван наконец-то позвонил. Увидев его номер на дисплее, я лихорадочно схватила трубку.
– Нам нужно поговорить.
– Что случилось?
– Тот веб-сайт… Все расползлось по Интернету. Может, они не подчистили сохраненные в поисковике страницы? Но теперь эта информация выложена в других блогах. В основном речь идет о Джулии, но там полно мерзких комментариев и кое-где упоминается мое имя. А потом позвонил какой-то парень и сказал, что он мой отец. Звонили репортеры, но я не брала трубку. Папа говорит…
– Сара, погоди. Я не понимаю половину того, что ты говоришь.
Я глубоко вздохнула и начала рассказывать все по порядку.
– Ты звонила в полицию? – помолчав, спросил Эван.
– Папа говорит, копы все равно ничего не смогут сделать.
– Нужно рассказать им о том, что происходит.
– Ну, не знаю… Он сказал, что сам со всем разберется. – Мне не хотелось, чтобы папа разозлился из-за того, что я его ослушалась.
– Пускай разбирается. Но в полицию тоже нужно обратиться.
– Папа прав. Они не смогут остановить придурков, которым хочется надо мной поиздеваться.
– Ты просила моего совета? Завтра утром позвони в полицию. И не оставляй свои комментарии на этих блогах.
– Ладно.
Положив трубку, я забралась в кровать и допоздна смотрела телевизор, а потом провалилась в беспокойный сон.
Рано утром зазвонил телефон. Не посмотрев на дисплей, я взяла трубку.
– Алло!
– Доброе утро. Насколько я понимаю, вы реставрируете мебель? – Голос был незнакомый.
– Да, это так. Чем я могу вам помочь?
– У меня есть старая мебель. Так, стол, пара стульев… Я думаю, они стоят немного, но мебель принадлежала моей матери, и мне хотелось бы передать ее дочери.
– Ценность предмета не всегда определяется тем, сколько он стоит. Важно то, что он значит для вас.
– Этот стол для меня очень важен. Я провожу за ним много времени. Знаете, я люблю поесть.
Он рассмеялся.
Я улыбнулась в ответ.
– Кухонные столы часто могут поведать нам историю семьи. Иногда люди просят меня только почистить столешницу, сохраняя все отметины и царапины, так как они навевают воспоминания.
– Сколько это может стоить?
– Давайте я осмотрю вашу мебель и назову цену. – Выбравшись из кровати, я набросила халат и пошла в кабинет за ручкой. – Я могу приехать к вам домой, хотя многие клиенты просто присылают мне фотографии по электронной почте.
– Вы что, ходите домой к незнакомым людям? Одна?
Я замерла на месте.
Так, за эту работу я не возьмусь.
– Простите, как вас зовут? – От моего голоса веяло холодом.
Он немного помолчал.
– Я твой отец.
Ну вот, еще один придурок решил меня разыграть.
– Кто это?!
– Я же сказал. Я твой отец.
– У меня есть отец, и мне не нравится то, что…
– Он не твой отец. – В его голосе послышалась горечь. – Я никогда бы не отказался от своего ребенка.
Он молчал. На заднем фоне слышался городской шум. Я готова была положить трубку, но не сдержалась, очень уж я разозлилась, и сказала:
– Не знаю, что там у вас за дурацкие розыгрыши…
– Это не розыгрыши. Я видел фото Карен и узнал ее. Она была моей третьей девушкой.
– Все знают, что Карен была третьей жертвой.
– У меня сохранились ее сережки.
Я похолодела. Что за человек станет притворяться убийцей?
– Ты думаешь, это смешно? Звонить людям, пугать их? Ты так развлекаешься?
– Я не пытаюсь испугать тебя.
– Тогда что тебе нужно?
– Познакомиться с тобой.
Я положила трубку. Телефон тут же зазвонил снова. На дисплее высветился номер с кодом Британской Колумбии, но откуда именно звонили, я так и не поняла. Наконец звонки прекратились, но уже через мгновение начались снова. Трясущимися руками я выдернула шнур телефона из розетки.
Разбудив Элли, я велела ей собираться в школу, а сама побежала в душ. Уже через пару минут я пулей выскочила оттуда, приготовила бутерброды с арахисовым маслом, подождала, пока Элли почистит зубы, а когда малышка ела, сделала ей завтрак в школу, и мы вышли из дома.
Когда я вошла в полицейский участок, за столом в приемной сидели два пожилых копа в гражданском. Я направилась к ним. Из-за двери за стойкой вышла женщина в форме, подошла к столу и взяла из стопки какую-то папку. Мне она показалась похожей на индианку – высокие скулы, кофейного цвета кожа, большие карие глаза и темные густые волосы, собранные в тугой жгут.
– Мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь по поводу телефонного хулиганства, – сказала я, подойдя к стойке.
– Я займусь этим, – заявила женщина.
Она провела меня в комнату с металлической табличкой «Для допросов» на двери. За исключением длинного стола и двух пластиковых стульев, здесь не было никакой мебели. На столе лежала стопка бумаги и телефонная книга, тут же стоял телефон.
Усевшись на стул, женщина откинулась на спинку, так что я смогла увидеть ее бейдж «С. Тейлор».
– Чем могу вам помочь?
Я подумала, что мои слова покажутся ей безумием. Но все равно придется изложить факты и надеяться, что она мне поверит.
– Меня зовут Сара Галлагер. В детстве меня удочерили, и недавно я нашла мою биологическую мать. Она живет в Виктории. Я наняла частного детектива, и он выяснил, что ее настоящее имя – Карен Кристиансон…
Женщина смотрела на меня непонимающим взглядом.
– Ну, знаете… Единственная жертва Кемпингового Убийцы, которой удалось выжить.
Полицейская выпрямилась.
– Частный детектив полагает, что Кемпинговый Убийца – мой биологический отец. Затем на сайт «Нанаймо ньюс» как-то попала информация об этом, и мне позвонил какой-то парень, сказал, что он мой отец. Такой вот дурацкий розыгрыш. Но сегодня утром мне позвонили снова. Какой-то мужчина заявил, что он мой отец. И сказал, что у него есть сережки Карен.
– Вы узнали его голос?
Я покачала головой.
– Что. насчет номера?
– Код области был двести пятьдесят, а вот код города… триста семьдесят четыре или триста семьдесят шесть, я все записала, но забыла взять бумажку с собой, и…
– Он сказал вам, зачем звонит?
– Сказал, что хочет познакомиться со мной. – Я поморщилась. – Наверное, это очередной розыгрыш, но у меня маленькая дочь, так что…
– Ваша биологическая мать подтвердила тот факт, что вы были зачаты во время изнасилования?
– Не то чтобы напрямую, но, в общем, да.
– Мне нужно будет записать ваши показания.
– Да, конечно.
Она встала.
– Я сейчас вернусь.
Ожидая ее, я рассматривала комнату, вертя в руках мобильный телефон.
Дверь распахнулась. Усевшись, Тейлор поставила на стол небольшой диктофон и придвинулась ближе. Она назвала свое имя, мое имя и дату и попросила меня повторить мое полное имя и адрес. У меня пересохло во рту, щеки горели.
– Мне нужно, чтобы вы рассказали, почему считаете Кемпингового Убийцу своим биологическим отцом. Мне также необходимы ваши показания касательно сегодняшнего звонка.
Ее голос был очень серьезным, и от этого я нервничала еще больше. Сердце все быстрее билось в груди.
– Прошу вас, начинайте.
Я старалась как могла, но временами сбивалась, и тогда полицейская направляла разговор в нужное русло, произнося что-то вроде: «И что он сказал потом?»
Она даже потребовала у меня адрес Джулии. Я чувствовала себя странно, рассказывая обо всем, ведь фактически я получила эту информацию, преследуя Джулию. Еще я рассказала, как мы пытались связаться с тем частным детективом. Сказала, что он раньше работал в полиции.
Все это время Тейлор сохраняла бесстрастное выражение лица.
– И что теперь? – спросила я, когда мы закончили.
– Мы займемся этим.
– Но вы же не думаете, что мне действительно звонил Кемпинговый Убийца?
– Как только у нас появится какая-либо информация по этому поводу, мы вам сообщим. Кто-нибудь обязательно свяжется с вами.
– А что, если он опять позвонит? Может, мне сменить номер телефона?
– У вас есть определитель номера и автоответчик?
– Да, но у меня свой бизнес, и…
– Не отвечайте на звонки с незнакомых номеров, прослушивайте сначала автоответчик. Записывайте все номера и время звонка и срочно сообщайте нам.
Она дала мне свою визитку и проводила до двери. Словно в тумане, я шла за ней по коридору.
– Как вы думаете, кто-то просто пытается испугать меня? Или нужно принимать все всерьез из-за того, что это зацепка по делу Кемпингового Убийцы?
Тейлор оглянулась.
– Я ничего не могу сказать наверняка, пока мы не разберемся в этом, но будьте осторожны. И спасибо за то, что вы пришли. Если у вас появятся какие-то вопросы, звоните мне.
Придя на парковку, я уселась в джип и уставилась на визитку Тейлор. Меня трясло. Я надеялась, что полиция скажет, что волноваться нечего, но поведение констебля Тейлор совершенно меня не успокоило. Теперь я была в ужасе оттого, что мне мог звонить Кемпинговый Убийца.
Интересно, полицейские поговорят с Джулией? Сколько пройдет времени, пока они свяжутся со мной? Как мне прожить ближайшие пару дней, не зная, что происходит? Я вспомнила слова неизвестного мужчины о сережках. Разве это не лучший способ доказать, что он лжет? Но если я позвоню Джулии, она просто бросит трубку.
Я посмотрела на часы. Было только девять утра. Я успею съездить в Викторию, вернуться и забрать Элли из школы.
Была пятница, время обеденного перерыва еще не наступило. Я решила, что Джулия, наверное, в университете, и сразу направилась туда. Все время, пока ехала, я продумывала предстоящий разговор, но сначала нужно было заставить ее поговорить со мной. Я надеялась, что если застану Джулию на рабочем месте, то она не сможет выставить меня, захлопнув дверь у меня перед носом. Но когда я позвонила на кафедру из телефона-автомата, секретарь сказала мне, что у профессора Ларош сегодня нет лекций, а когда она вернется, ей неизвестно. Пришлось ехать к Джулии домой.
Проезжая по Даллас-роуд, я обдумывала правильность своего плана. Это безумие какое-то. Джулия выйдет из себя, увидев меня. Нужно оставить это дело полиции.
Но я все равно припарковалась на дорожке перед ее домом.
Глядя на входную дверь, я думала о том, что нужно поставить Джулию в известность о происходящем. Она была единственным человеком, кто знал об этих сережках. И у меня было право спросить у нее. От этого зависела безопасность моей семьи. Да и ее безопасность тоже.
Я постучала в дверь. Пульс зашкаливало, горло сжалось. Дверь мне не открыли, но я видела машину Джулии перед домом.
Она что, заметила, как я подхожу к двери? И что мне сказать, если дома будет Кэтрин? Плохая идея. Все это – плохая идея.
Потом я услышала голоса с заднего двора. Свернув за угол, я увидела Джулию и пожилого человека, стоявших перед окном цокольного этажа. У мужчины в руках была какая-то папка. Джулия указывала на окно. Ее лицо было бледным и напряженным. Я остановилась, не зная, уйти или остаться. Часть их разговора долетала до меня, что-то о стальных решетках. Точно, на улице же стоял грузовик компании по установке охранных систем. Мужчина пожал Джулии руку и что-то сказал, но она его не слушала. Она все еще смотрела на окно, когда он, приветливо кивнув, прошел мимо меня. Дождавшись, пока он уйдет, я кашлянула.
Джулия резко повернулась ко мне.
– Здравствуйте, мне нужно поговорить…
– Ну все, я вызываю полицию.
Она решительно направилась к двери.
– Именно поэтому я и пришла. Поговорить о полиции.
Это ее остановило.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне звонили из газет, и…
– А как ты думаешь, каково мне сейчас? – Лицо Джулии исказилось от гнева. – Мне пришлось отменить пары на сегодня, потому что репортеры пристают к моим студентам и пытаются поймать меня. Мой домашний адрес и номер телефона нигде не указаны, но им не потребуется много времени, чтобы раздобыть эту информацию. Или ты им и это рассказала?
– Я никому не…
– Ты что, пытаешься заработать на этом? Ты для этого пришла?
Джулия нервно ходила туда-сюда, словно собиралась сбежать, но никак не могла выбрать направление.
– Я не имею никакого отношения к тому, что эта информация просочилась в Интернет. Я не хотела этого. О вас знал только частный детектив, и еще я рассказала сестре, потому что была расстроена. Но я не знаю, как все это всплыло.
– Ты наняла частного детектива, – покачав головой, Джулия опустила глаза. – Что тебе нужно? – Ресницы взметнулись вверх, и я увидела отчаяние в ее глазах.
– Ничего мне не нужно.
Но это была ложь. А теперь она никогда не даст то, что мне нужно.
– Ты хоть представляешь, сколько времени ушло на то, чтобы моя жизнь наладилась? А ты все уничтожила!
Ее слова свинцовым грузом обрушились на меня, и я чуть не согнулась от боли. Джулия права. Я все уничтожила. И будет только хуже. То, что я скажу ей, испугает ее еще больше, но я обязана это сделать. Я взяла себя в руки.
– Я пришла к вам, потому что подумала, что вы должны знать об этом. Утром мне позвонил какой-то мужчина. Он сказал… он сказал, что он мой настоящий отец. Он узнал вашу фотографию и заявил, что у него остались ваши сережки.
Джулия замерла на месте. Ее зрачки расширились. А потом она разрыдалась.
– Это был подарок моих родителей. Серебряные серьги с розовым жемчугом. С завитками в форме листиков. Мама и папа подарили их мне на выпускной. – Она захлебывалась слезами. – Я не хотела надевать их в кемпинге, но мама сказала, что красивыми вещами нужно наслаждаться.
Значит, он действительно забрал ее серьги. Я вспомнила голос того человека, то, как он говорил о своей дочери. Кровь шумела у меня в ушах, а я смотрела на Джулию, не зная, что сказать. Пытаясь не думать о том, что это значит.
– Мне… мне очень жаль, что он забрал их, – с трудом выдавила я.
– Он сказал «спасибо». – На мгновение она заглянула мне в глаза, но тут же отвернулась. – Полиция скрывала тот факт, что он забрал мои сережки. Копы говорили мне, что поймают его. – Джулия покачала головой. – Потом я узнала, что беременна. Но я не могла сделать аборт, поэтому сменила имя и переехала. Мне хотелось забыть о том, что произошло. Но всякий раз, когда он убивает кого-то, полиция приходит ко мне. Один из копов даже сказал, что мне повезло. – Она горько рассмеялась. – Я тридцать пять лет прожила в ужасе оттого, что он найдет меня. Каждую ночь я вскидываюсь от кошмаров, в которых он меня преследует. – Ее голос дрожал. – Ты нашла меня, значит, и он найдет.
Я видела боль в ее глазах. Видела ее настоящую. Джулия была сломлена. Эта женщина столько лет прожила в страхе, а теперь ей снова приходится страдать. Из-за меня.
– Мне правда…
Я сделала шаг вперед.
– Тебе пора. – Она опять закрылась.
– Хорошо. Конечно. Дать вам мой номер телефона на всякий случай?
– Он у меня есть.
Дверь захлопнулась за ее спиной.
Тем вечером Эван вернулся домой и сказал, что нам нужно поговорить, но такой возможности не представилось, пока мы не уложили Элли и Олешку спать.
Мы уселись на диван. Эван забросил ноги на журнальный столик, а я прижала колени к груди. Эван расстроился из-за второго звонка, но похвалил меня за то, что я сразу обратилась в полицию. Когда я рассказала ему о разговоре с Джулией, он только покачал головой. А вот история с сережками всерьез его обеспокоила.
– Если он позвонит еще раз, не бери трубку.
– Копы тоже так сказали.
– Мне все это не нравится. В понедельник мне нужно будет уезжать. Может, попросить другого гида отправиться с группой?
– Я думала, все заняты.
Эван задумчиво потер подбородок.
– Фрэнк может пойти с туристами, но он ходил по маршруту всего раз, а группа большая. Они пользуются нашими услугами каждый год.
Эван много лет укреплял репутацию своей турбазы, так что теперь каждое лето у него расписано наперед. Но одного неудачного похода с неопытным проводником или, что гораздо хуже, несчастного случая хватит, чтобы уничтожить его бизнес.
– Ты должен сам вести их.
– А ты могла бы пока ночевать у родителей или у Лорен? Я обдумала эту идею.
– Я не хочу рассказывать папе о звонке, пока не станет известно больше. Он только разозлится и выведет меня из себя. Да и Лорен я тревожить не хочу. Грег сейчас на лесопилке, а значит, там не будет безопаснее. К тому же у них дети.
– Ну ладно, – неуверенно протянул Эван. – Я положу дробовик под кровать и бейсбольную биту у двери. Каждый вечер проверяй, заперта ли дверь, и бери с собой мобильный, когда идешь гулять…
– Малыш, я же не дура. Я буду осторожна. А полиция выяснит, что происходит.
Эван легонько погладил меня по бедру.
– Сегодня я здесь и могу защитить тебя.
– Хочешь меня отвлечь? – Я удивленно приподняла бровь.
– Может, и так. – Он улыбнулся.
– Слишком уж много всего происходит, – покачала я головой.
Эван обнял меня и замурлыкал, уткнувшись носом мне в шею.
– Давай я помогу тебе позабыть обо всем.
Он попытался поцеловать меня, но я отвернулась. Тогда Эван сжал мои волосы, повернул мою голову к себе и впился в мои губы страстным поцелуем. Я начала расслабляться, мысли потекли спокойнее. Я сосредоточилась на прикосновениях к плечам Эвана, чувствуя, как напряглись его мышцы. Сосредоточилась на нашем поцелуе. Расстегнув ему джинсы, я стянула их вниз. Джинсы запутались на лодыжках, и Эван, рассмеявшись, стряхнул их. Сунув руку мне под пижаму, он шутливо шлепнул меня по ягодице. Я кокетливо вскрикнула и ущипнула его за плечо.
Мы целовались пару минут, и тут зазвонил телефон.
– Не обращай внимания, – шепнул Эван.
Я не стала брать трубку, однако, целуя Эвана в ухо, думала о том, кто же мне звонил. Кемпинговый Убийца? Полиция? Джулия? Перестав целовать мою ключицу, Эван замер на мгновение. Я слышала, как быстро бьется его сердце. Опершись на локоть, он нежно поцеловал меня и сказал:
– Иди посмотри, кто звонил.
Я покачала головой. Усевшись, Эван потянулся за джинсами.
– Я же знаю, что ты думаешь об этом.
Виновато улыбнувшись, я побежала в кухню. Звонила Лорен, и мы поболтали немного о ее малышах.
Все выходные мы с Эваном вздрагивали каждый раз, как звонил телефон. В понедельник утром Эван уехал, еще раз поговорив со мной о мерах предосторожности. Вечером мне опять позвонили с незнакомого номера. Чувствуя, как напряглись все мышцы, я подождала, пока включится автоответчик. Штаб-сержант Дюбуа просил меня перезвонить как можно скорее.
Марк Дюбуа оказался очень высоким человеком – его рост был не меньше метра девяноста пяти сантиметров. Несмотря на пугающие размеры и глубокий голос, он был очень мил.
– Здравствуйте, Сара. Спасибо, что пришли. – Штаб-сержант, сидя за огромным столом, махнул рукой, указывая на стул. – Вам еще кто-нибудь звонил?
Я покачала головой.
– Нет, но в пятницу я виделась с биологической матерью, и она сказала, что Кемпинговый Убийца действительно сорвал с нее жемчужные сережки, которые ей подарили родители.
– Хм… Нам бы хотелось еще раз взять у вас показания, но теперь сделать и аудио-, и видеозапись. – Сержант прищелкнул языком. – Вы не против?
– Да нет.
Дюбуа провел меня по коридору в другую комнату. Тут было уютнее: в углу стоял мягкий диванчик и лампа с абажуром, на стене висела картина с морским пейзажем. В верхнем углу комнаты виднелась видеокамера. Я села на одном краю дивана, а сержант устроился на другом, положив свою невероятно длинную руку на спинку.
В сущности, он задавал те же вопросы, что и Тейлор, но Дюбуа говорил со мной приветливо, и я немного расслабилась. Я даже рассказала ему о моем визите к Джулии и ее реакции.
– Вы поступили правильно, Сара, – улыбнулся Дюбуа. – Это очень нам поможет. Однако, боюсь, нам придется прослушивать ваш телефон, и…
– Так вы думаете, это был он?
Я сама испугалась истеричных ноток в своем голосе.
– Мы еще не знаем, но расследование по делу Кемпингового Убийцы имеет первостепенную важность, и нам нужно серьезно воспринимать любую зацепку. Пока мы не убедимся, что это какой-то шутник пытался разыграть вас, нужно позаботиться о вашей безопасности. Мы как можно скорее установим у вас дома сигнализацию DVERS.
– Что?
– Систему немедленного реагирования на проявления домашнего насилия. Это система сигнализации, которую мы используем в случаях, когда жертве угрожает опасность.
«Теперь я жертва».
– Частный полицейский, которого вы наняли, действительно раньше работал в полиции, но пока что нам не удалось его допросить. Мы просим вас не контактировать с ним. В ближайшие пару дней двое сотрудников ванкуверского отдела по борьбе с тяжкими преступлениями приедут в Нанай-мо и поговорят с вами.
– А почему этим не займется местная полиция?
– У отдела по борьбе с тяжкими преступлениями больше сотрудников и ресурсов. Подозреваемый, возможно, виновен в нескольких серьезных преступлениях. Если это он звонит вам, нам нужно поймать его, но при этом обеспечить вашу безопасность и безопасность вашей семьи.
От страха у меня подкосились ноги.
– Мне следует куда-то отослать дочь?
– Звонивший не угрожал вам, а мы стараемся не разделять семьи, но я настаиваю на том, чтобы вы поговорили с дочерью о мерах предосторожности. Ваш муж сейчас в отъезде?
– Жених. У нас свадьба в сентябре. Он уже знает о звонке. Я должна рассказать об этом остальным родственникам?
– Очень важно, чтобы вы не обсуждали это ни с кем, в том числе и с вашей семьей. Пускай ваш жених тоже хранит все в секрете. Нам нельзя рисковать, ведь информация может просочиться в СМИ, и тогда подозреваемый узнает о нашем расследовании.
– Но что, если моей семье тоже угрожает опасность?
– Пока что подозреваемый не обозначил своих намерений навредить кому-то. Если он будет угрожать, мы примем необходимые меры. Завтра кто-нибудь зайдет к вам и установит прослушку на телефон, а служба безопасности позаботится о сигнализации. Пока что не берите трубку, если подозреваемый позвонит вам. И немедленно сообщайте мне. – Он вручил мне свою визитку. – У вас есть вопросы?
– Наверное, нет. Все кажется таким… сюрреалистичным. Встав, сержант коснулся моего плеча.
– Вы поступили правильно, решив обратиться к нам.
Я кивнула, хотя и не верила ему.
Тем вечером Элли играла во дворе с Олешкой, а я смотрела на них сквозь стеклянную дверь, чистила морковку к ужину и вполуха слушала телевизор. Когда начался выпуск местных новостей, я чуть не порезалась. Естественно, главной новостью дня стала Карен Кристиансон. По телевизору показывали кадры, отснятые в университете: кролики щиплют траву на лужайке, студенты толпятся в кафе, кто-то проходит мимо двери в аудиторию. Диктор рассказывал о том, что одна из преподавательниц университета – это Карен Кристиансон, единственная выжившая жертва Кемпингового Убийцы. Мое имя в новостях не назвали, сказали только, что у Карен, по слухам, есть дочь, которая живет в Нанаймо, но связаться с ней не удалось. В конце сюжета ведущая печально произнесла:
– Становится все теплее, и мы все начинаем задумываться о том, где сейчас Кемпинговый Убийца и где он совершит нападение этим летом.
Я выключила телевизор.
Когда Элли вернулась домой, я сказала ей, что мы сыграем в игру «Давай притворимся, будто…», и еще раз повторила с ней правила безопасности. Мы с Эваном уже занимались этим раньше, но сейчас любая мелочь имела значение. Элли скоро наскучила эта игра, но я заставила ее повторить все правила дважды. Наше кодовое слово: Олешка. Нельзя никуда ходить с незнакомым человеком. Как набрать 9-1-1. Что может спросить оператор службы спасения. Какой у нас адрес.
Еще я заставила Элли выучить два новых правила: нельзя брать трубку и нельзя открывать дверь, пока кто-нибудь из взрослых не посмотрит, кто пришел.
Всякий раз, когда Элли забывала о чем-то, мое сердце замирало.
Через двадцать минут зазвонил телефон, и, конечно же, Элли взяла трубку. Это была Лорен, но я все равно накричала на дочку. Малышка заперлась у себя в комнате и отказалась со мной разговаривать. Я приготовила на ужин блинчики и написала на них голубикой «Прости меня». Элли быстро помирилась со мной, но сегодня, отвозя ее в школу, я по-прежнему чувствовала себя ужасно.
Когда я приехала домой, полицейские уже ждали меня, собираясь устанавливать прослушку. Потом приехали сотрудники службы безопасности и установили сигнализацию.
Мне выдали персональное сигнальное устройство, которое я должна носить на шее, но я не хочу, чтобы Элли спрашивала, что это, и потому прячу его в сумке.
Когда все уехали, я уселась в кресло в гостиной, глядя на новую систему сигнализации и телефон. Они вселяли в меня панику. Сколько это все продлится? Я теперь даже не могу спокойно поговорить с Эваном…
И тут зазвонил телефон.
«Просто посмотри на дисплей. Наверное, это даже не он».
Звонок повторился.
«Может быть, это из полиции».
На экране высветился номер Эвана, и я с облегчением вздохнула.
– Привет, малыш, я…
Связь оборвалась.
Я перезвонила, но включился автоответчик.
Отлично, еще один незавершенный разговор! Я швырнула трубку на стол. Когда телефон зазвонил снова, я чуть было не взяла его, но в последний момент заметила номер на дисплее. Звонили из телефона-автомата. Задержав дыхание, я смотрела на трубку. После пяти звонков телефон наконец замолк.
На этот раз я тут же позвонила в полицию, Надин, но тот тип не оставил сообщения, поэтому звонок ничего нам не дал. Сержант Дюбуа сказал, что мне не следует брать трубку, не поговорив с людьми из отдела по борьбе с тяжкими преступлениями, а они приедут только завтра. Они хотят, чтобы после их приезда я сразу же пришла в полицейский участок и сдала кровь на анализ ДНК. Поэтому я и перенесла нашу встречу на сегодняшний вечер. Ну и еще потому, что мои мысли путаются. Я пробовала успокоиться с помощью разных техник, которые вы мне предложили: бегала в парке, записывала все, что произошло за день, медитировала, пела, чтобы устранить это странное ощущение в горле… Я даже пыталась петь во время медитации!
Хуже всего то, что я не могу поговорить об этом со своей семьей, не могу поговорить с Лорен. Вы же меня знаете, сначала мне нужно обсудить с кем-то новости, а потом уже думать, что делать. Слава богу, у меня есть Эван. Мы с ним разговаривали вчера вечером, и он очень поддержал меня, но мне его не хватает. Когда Эван рядом, я чувствую себя собранной и спокойной, словно знаю, что все будет в порядке. Сегодня адвокат Джулии сделал от ее лица официальное заявление для прессы: она не Карен Кристиансон и никогда не отдавала своего ребенка на удочерение. Любому, кто попытается опровергнуть это заявление, может быть предъявлено обвинение в клевете.
Сегодня утром, когда я отвезла Элли в школу, у дома меня ждали репортер с оператором. Следуя совету папы, я подтвердила заявление Джулии, сказав, что ни Джулия Ларош, ни Карен Кристиансон не являются моей биологической матерью и я подам в суд на любого, кто станет распространять подобные сплетни обо мне или моей семье. Потом я захлопнула дверь прямо у них перед носом.
Я понимаю, почему Джулия солгала. Она пытается защитить себя. Сама я хочу защитить Элли, но мне было странно читать заявление Ларош. Она словно отреклась от меня вновь, и от этого мне показалось, что я и не существую вовсе.
Как бы то ни было, сейчас все не так уж и плохо. Я жду результатов анализа ДНК. Если он совпадет с ДНК, обнаруженной на местах преступлений, то все это станет… реальным. Но я надеюсь, что в лаборатории не выявят соответствия. Может, просто возникла путаница с записями в службе усыновления и я даже не дочь Джулии. Может же мне повезти, верно?