В офисе было темно и пусто, когда я собирала свою сумку, готовясь пойти домой. Я заглянула в кабинет Мэгги, чтобы пожелать ей спокойной ночи, и, обнаружив, что тот пуст, немного удивилась. Обычно Мэгс забегала ко мне, перед тем как уйти, но, возможно, сегодня она спешила на горячее свидание. Как правило, она подробно рассказывала, что думала о парнях, поймавших ее взгляд, но все в жизни бывает впервые, верно? В конце концов, хотя бы у одной из нас должно быть какое-то реальное действие, поскольку я только и делала, что накачивала мышцы правой руки в своих «помоги себе сама» сессиях. Возможно, когда дела с работой, наконец, устаканятся, я смогу задуматься о такой вещи, как отношения, научусь не убивать домашние растения и перестану питаться замороженными полуфабрикатами, которые вкусом походили на потные спортивные шорты.

Я нетерпеливо постукивала ногой об пол, дожидаясь прибытия лифта. Конечно, можно было бы спуститься по лестнице, но мне было слишком лень. Желудок ворчал от голода, поскольку моим обедом на сегодня стали лишь батончик мюсли и банка содовой из торгового автомата. Из-за того объема работы, который свалился на меня после ухода Кэмерона, за весь день я сделала только один перерыв, и то, чтобы заглянуть на YouTube. Как я и опасалась, ролик «Битва с мимом» со мной в главной роли стал сенсацией дня. С такой популярностью на просторах интернета люди открывают свои собственные видео-блоги, но все, чего хотела я - это поужинать и свернуться клубочком на диване со своим котом и пультом дистанционного управления от телевизора.

«Такая вот у меня «гламурная» жизнь».

Когда, наконец, раздался сигнал, оповещающий о прибытии лифта, я с энтузиазмом ринулась к открывающимся дверям, но спустя мгновение застыла на месте. Мои ноги словно вросли в пол, когда я увидела его обитателя. Назвать это существо мужчиной было бы вопиющим преуменьшением! Высокий, со светло-каштановыми волосами и глазами настолько ярко-синими, что, увидев их, я громко застонала.

А еще он носил костюм, который выглядел так, словно был сшит специально по его меркам крошечными эльфами. Сначала его цвет казался черным, но когда присмотришься, – что, в принципе, я и сделала – в нем появлялись насыщенные темно-синие тона. Вероятно, прекрасный незнакомец участвовал в модном показе, и дизайнер, создавший этот наряд, велел ему оставить костюм себе, поскольку, черт побери, продать его обычному мужчине было нереально. Честно говоря, существовало только одно место, кроме тела незнакомца, где этот костюм выглядел бы еще лучше, – на полу спальни.

Какой-то странный скрежет вернул меня к реальности, и я поняла, что мистер Божественный Костюм придерживает рукой двери лифта, а те протестующе скрипят.

‒ Не могли бы вы присоединиться ко мне, ‒ с усмешкой сказал он. ‒ Не знаю, сколько еще смогу их удерживать.

Его голос – глубокий и насыщенный – пробудил к жизни те места моего тела, которые давно не получали пристального внимания. Меня бросило в жар, и, ощутив, как вспотели ладони, я автоматически вытерла их об свою драгоценную юбку.

‒ Ты… я… э-э-э… - пролепетав это, я умолкла.

«Черт возьми, соберись! Прекрати трахать парня глазами и поговори с ним как нормальный человек! Итак, глубокий вдох…»

– Ты едешь вниз на мне? То есть со мной? В смысле, ты едешь вниз?

«Хорошее начало! Поздравляю!»

Невинная жертва моих неуклюжих навыков общения прочистила горло и после небольшой паузы ответила:

– Да, я... э-э… спускаюсь в лобби.

Лифт загудел так, словно собирался улететь в стратосферу, а мистер Божественный Костюм теперь удерживал продолжающие сотрясаться от натуги и стремящиеся закрыться двери всем своим костюмированным телом.

Обуздав свои зарвавшиеся гормоны, я запрыгнула в лифт, позволяя бедным дверям наконец-то сомкнуться у меня за спиной.

Я постаралась незаметно разглядеть отражение мистера Божественный Костюм в металлической поверхности кабины, и все девять раз, что я смотрела и быстро отводила взгляд, он замечал это.

Признаться, он был довольно зовущим.

«Зовущим? Кто так говорит сейчас?»

Очевидно, родители скрыли от меня факт, что в младенчестве я сильно ударилась головой, потому что очень похоже, что последствия детской черепно-мозговой травмы проявились именно сейчас.

«Делай что хочешь, Каррингтон, только не говори с этим полубогом-получеловеком!»

Не успела эта мысль сформироваться в голове, как мои губы произнесли:

– Итак, и часто ты тут ездишь?

Подняв руку ко лбу, я попыталась нащупать шрам от лоботомии, потому что никто с целым мозгом не мог сказать такое.

– Часто ли я езжу в этом лифте? – усмехнувшись, спросило живое воплощение моего самого эротического сна. – Нет. Я здесь в первый раз.

– Девственник, значит? Ну, тогда тебе повезло. Я могу показать, как все тут… оборудовано.

«Чёрт возьми! Что я несу?! Пожалуйста, пусть этот лифт рухнет в подвал, и земля поглотит меня целиком!»

Как по команде вышеупомянутый лифт дернулся, застонал и, завизжав, остановился. От резкого торможения меня замотало по кабине, в результате чего я наградила мистера Божественный Костюм правым хуком (п.п.: удар в боксе) в точеную красивую челюсть.

‒ Прости! Прости! Мне так жаль! ‒ Я делала все возможное, воплощая в реальность картину Ван Гога «Крик».

Потерев ладонью место ушиба и подвигав челюстью, парень пробормотал:

– Бить девственников лифта – это ваш местный обычай?

«Неужели я только что ударила этого красавца в лицо? – спросила я саму себя и тут же ответила: ‒ Да, а непосредственно перед этим предложила скрасить его одинокий спуск в лобби».

Черт, мне повезет, если удастся покинуть этот лифт не в виде связанного представителями правопорядка преступника.

Надеясь физически сдержать свою словесную рвоту, я прикрыла рот ладонью, и теперь мои слова доносились до незнакомца сквозь плотно сжатые пальцы.

– Нет, обычно я не бью красивых мужчин.

– Красивых? – улыбаясь, спросил он. – Что ж спасибо за комплимент. Интересно, а зависать в этой штуковине между этажами – это еще один местный обычай? И, кстати, у тебя отличный удар справа.

– Да, знаю. В последнее время я использую правую руку больше, чем обычно, - не подумав, ляпнула я и шокировано замолчала. Казалось бы, что к этому времени мой мозг уже должен был акклиматизироваться к присутствию мистера Божественный Костюм. ‒ П… прости. Что ты спросил? – заикаясь, выдохнула я.

– Лифт. Он часто ломается? Эй, все в порядке? Ты побледнела. У тебя ведь нет приступа клаустрофобии, верно?

«Только не это! – мысленно орала я. ‒ Неужели я оказалась объектом варварского психологического эксперимента для исследований какого-то университета? Я на такое не подписывалась!»

– Нет. Здесь просто немного душно, к тому же я сегодня не обедала. А чуть ранее провела в воображаемой клетке спарринг-бой с Мимом. Трудный выдался денек. Ответ на твой первый вопрос – тоже «нет». Лифт древний, но, как правило, надежный.

Парень усмехнулся, заметив, как я сделала глубокий вдох, наполняя легкие кислородом после своей эпической речи, как мысленной, так и вербальной.

– Давай попробуем связаться с обслуживающим персоналом по аварийному телефону? – предложил он и наклонился, чтобы открыть маленькую дверцу на панели лифта. – Возможно, они хотя бы смогут доставить сюда пиццу?

Сейчас его лицо находилось ко мне очень близко, но я, будучи образцовой леди, не поддалась искушению облизать красивую точеную челюсть.

– Черт!

Крепкое словцо, сорвавшееся с губ моего «сокамерника», разрушило зарождающуюся фантазию с участием моих губ и его челюсти.

‒ Раньше я никогда не пользовался этими красными телефонами, ‒ продолжил тот, не подозревая о моих мыслях, ‒ но, думаю, что мертвая тишина на противоположном конце линии – это плохой знак. Попробуем тревожную кнопку? Красный колокольчик, изображенный на ней, выглядит многообещающе.

Я кивнула. Он мог нажимать на любые кнопки, которые хотел, пока оставался стоять рядом со мной.

Мистер Божественный Костюм вдавил кнопку в панель, а когда отпустил, она вывалилась из своего гнезда на пол и закатилась куда-то в угол кабины.

Я хотела скаламбурить, сказав: «Ну, вот, тревога закатилась», но вовремя сдержалась.

Парень на секунду прижался головой к стенке кабины, а затем достал свой мобильник и снова выругался.

– Чёрт! Вне зоны действия сети. А у тебя?

Я безуспешно попыталась нащупать телефон в своей негабаритной сумке.

«Дьявол! Почему я не положила эту хреновину в боковой карман, как делают все нормальные люди?!»

Со стороны я, наверное, выглядела, как слабоумная, погрузив руку в сумку по самое плечо и шарясь по ее необъятному пространству в поисках телефона.

Наконец, я отыскала его. На самом дне! Кто бы сомневался.

– И на моем нет сигнала. Бьюсь об заклад, этот лифт можно использовать как убежище на случай ядерной войны. Теперь такие не делают.

– Нет, – проворчал мистер Божественный Костюм. – Теперь их делают так, чтобы они работали. Дерьмо! Я точно опоздаю!

Я незаметно проверила безымянный палец его левой руки на наличие кольца или незагорелой полоски кожи и не обнаружила ни того, ни другого.

– Ты опаздываешь на свидание со свой подругой или… другом?

«Тонко, Сиси. Очень тонко!»

– У меня нет девушки или друга в романтическом смысле этого слова. Я собирался встретиться с друзьями и отпраздновать хорошие новости. Сегодня меня приняли на новую работу.

Мое внимание потерялось после слов «нет девушки». Он мог бы сказать, что опаздывает на ритуальное жертвоприношение, и я бы все равно не услышала, поскольку мысленно прыгала и скакала вокруг кабины лифта, словно пятилетняя девчушка из «Орешков» (п.п.: популярный комикс о группе детей).

– А твой парень или девушка будут беспокоиться? – мистер Божественный Костюм нервно потер сзади шею и чуть отвел взгляд.

– У меня нет парня. ‒ Я что покраснела? Быть не может! ‒ Но позже мне придется разбиться в лепешку, чтобы загладить вину перед своим котом.

– Если забыть о кошачьей мести, то я бы сказал, что все не так уж плохо. Кроме одного – я очень рассчитывал на пиццу, потому что не обедал сегодня.

‒ Видимо, сегодня день, когда никто не обедает. Кажется, все бы сейчас отдала за шоколадное пирожное или сэндвич, ‒ простонала я, и мой желудок заурчал в подтверждение.

– Да, сэндвич звучит неплохо.

Глядя на то, как мистер Божественный Костюм потирает свой живот, я уже не была уверена, чей голод – желудка или региона южнее него – доминирует больше.

– Эй! У меня же есть кое-что съедобное в сумке. Не сэндвич, конечно, но это позволит нам не слопать друг друга до тех пор, пока не придет помощь.

– Закуска? – Он скептически вздернул бровь. – Ты считаешь мятные леденцы – лучшим средством против каннибализма?

– Эй! Знаешь поговорку «нищие не выбирают»? Поэтому не привередничай. Давай посмотрим… У меня есть батончик мюсли, крекеры, половина пакетика «M&M's» и немного «Skittles».

– Ты недавно ограбила магазин?

Он улыбнулся, и я не могла не отметить, что и улыбка у него красивая.

‒ Хорошая девочка-скаут должна быть всегда готова. К тому же я частенько иду из офиса сразу на тренировку, поэтому должна есть, когда могу.

Насчет тренировок я соврала. В спортзал я попадала только тогда, когда Мэгс удавалось меня туда затащить.

‒ Мальчик-скаут.

‒ Что? ‒ Я слишком внимательно смотрела на рот мистера Божественный Костюм и не сразу поняла, о чем он говорит.

‒ Хороший мальчик-скаут (п.п.: он же бойскаут) всегда должен быть готов. Я не помню никого похожего на тебя в моем отряде, ‒ такого бы я точно не забыл, ‒ и еще я не помню никого, кто бы таскал с собой огромную сумку, полную всякой вредной пищи.

Я проигнорировала его комплемент, поскольку считала, что не стоит поощрять человека только за то, что у него хорошо подвешен язык, но на комментарий о сумке просто не могла не ответить.

– Не суди по обложке! «Zagat» (п.п.: авторитетное американское агентство, выставляющее рейтинг ресторанам, гостиницы, магазинам, музыка, кино, театры и пр.) оценил эту модель сумки в двадцать шесть баллов из тридцати возможных по удобству и дизайну! – фыркнула я.

– Я и не сужу. Так что мы должны съесть сначала?

‒ Не думаю, что в подобном меню существует правильный порядок подачи блюд. Хочешь начать с крекеров?

‒ Идеальная закуска.

– Они сделаны в форме насекомых, – предупредила я, вскрывая огромный пакет (такие обычно берут в дорогу), и мистер Божественный Костюм тут же одернул от крекеров руку.

«Может у него крекерофобия?»

Ну, я в отличие от него любила эти крекеры, даже, можно сказать, пристрастилась к ним и, честно говоря, не видела в этом ничего предосудительного.

– В «Target» (п.п.: крупная сеть супермаркетов) на них снизили цену, и я не удержалась. Распродажи там вообще моя слабость. Однажды я купила газонокосилку, хотя живу в квартире, а не в доме, только потому, что она была с огромной скидкой. Знаю – это болезнь. Так ты хочешь гусеницу или нет?

– Учитывая отсутствие выбора, я бы на самом деле не отказался от гусеницы. Спасибо! – Он протянул руку и снова улыбнулся.

Я совершенно не обращала внимания на то, насколько сильными выглядели его руки. И совсем не фантазировала о том, как бы чувствовала себя, если бы они ласкали мое тело.

Нет! О таких глупостях я не думала.

– Они действительно вкусные, – удивленно пробормотал мистер Божественный Костюм. – Должен ли я буду сменить ориентацию, если попрошу бабочку?

– Вот, пожалуйста. Клянусь, не скажу ни единой душе, – заверила я и положила крекер в его ладонь, почти не позволяя своим пальцам задержаться там дольше, чем необходимо.

– Еще раз спасибо! Не хочешь присесть? Похоже, мы здесь надолго застряли.

‒ Думаю, ты прав. Внизу есть ночной сторож, но, уверена, что сейчас он уже спит.

Я опустилась на пол и поджала под себя ноги, а парень сел рядом, снял пиджак, галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

Пока мы, молча, уплетали крекеры, а потом и разделенный напополам батончик мюсли, я про себя благодарила бесштанного кота, приносящего удачу.

Вскоре после того как было съедено последнее драже «M&M's» мой «сокамерник» повернулся ко мне.

‒ Во-первых, я хочу извиниться за то, что нелестно отозвался о твоей сумке. Я напишу гневное письмо в «Zagat». Она заслуживает высшей оценки в тридцать баллов за удобство и дизайн.

‒ Ваша забота высоко ценится, сэр. ‒ Я сделала вид, что снимаю воображаемую шляпу, о чем тут же и пожалела, увидев, что он перестал улыбаться.

– А, во-вторых, прошу прощения за свои манеры. Обычно я представляюсь, перед тем как поужинать с кем-то. Я – Коул.

Он протянул руку, а я попыталась, как можно пристойнее проглотить прилипший к гортани кусочек «M&M's» и не думать о том, насколько теплым и уверенным было его рукопожатие.

– Коул, как каменный уголь тире будущий алмаз?

– Нет, это сокращение от Колтрейн. Как Джон Колтрейн – джазовый музыкант.

‒ Наверное, твоя мама была его поклонницей?

Я жаждала узнать о Коуле как можно больше. Какой у него любимый цвет и продукты. Или какого размера была его нога в третьем классе. Я хотела узнать все это и не только.

‒ Его поклонницей была медсестра в роддоме. Мои родители никак не могли договориться, какое имя мне дать, и в течение первых трех дней меня называли «малыш Дэнверсов». Но выписать без имени меня не могли, поэтому медсестра предложила Колтрейн. Так это имя со мной и осталось.

‒ Очень интересно.

Коул мог бы читать инструкцию на рвотном пакете, а я бы все равно зачарованно слушала его. Было что-то притягательное в его голосе и в том, как двигался его рот. А то, как он губами ласкал слова, можно было счесть чистой эротикой.

Мне хотелось, чтобы он продолжал говорить, поэтому я спросила:

‒ У тебя есть братья или сестры? Или твои родители сдались после таких проблем с выбором имени?

‒ У меня есть младшие брат и сестра. Их имена, в буквальном смысле, вытянули из шляпы. Мама и папа написали на бумажках имена, сложили их в бейсболку и попросили меня выбрать одну наугад. Я регулярно напоминаю сестре, что она должна благодарить меня за то, что носит имя Фелисити, а не Туниса.

‒ Это забавно. А какое имя ты вытащил для брата?

‒ Кельвин. И мне очень повезло, что он все еще разговаривает со мной. Правда, все зовут его по среднему имени – Джон.

‒ Кажется, у вас очень веселая семья. Они здесь живут?

‒ Мои родители и Джон живут в Коннектикуте (п.п.: штат на северо-востоке США, граничащий со штатом Нью-Йорк), где мы и выросли, а сестра с мужем живет в Бостоне. Сейчас я вижу ее не так часто, как привык. Через несколько месяцев у них родится первенец, поэтому пока они не путешествуют.

‒ Ой, ты станешь дядей! – Я радостно захлопала, потому что подобные новости всегда делали меня счастливой. ‒ Я и сама тетя. Это лучшая работа в мире. Моему племяннику три года, и я просто наглядеться на него не могу. Мой брат и его жена живут в Квинсе (п.п.: район Нью-Йорка) и частенько зовут меня посидеть с ним, утверждая, что только мне могут доверить своего сына в их отсутствие. Но я думаю, это больше связано с тем, что я – единственная бесплатная няня, которую они знают. Иногда малыш Джейкоб доводит меня до белого каления, но все забывается, когда я слышу, как он говорит: «Я люблю тебя, Сиси».

‒ Сиси. ‒ Коул произнес мое имя так, словно пробовал его на вкус, и я поймала себя на мысли, что совсем не против, если он попробует на вкус кое-что еще.

‒ Это твой единственный брат? – спросил он.

‒ Да. Его зовут Зак. Наши родители по-прежнему живут в Небраске (п.п.: штат на Среднем Западе), поэтому мы стараемся приглядывать друг за другом. Правда, сейчас это доставляет мне меньше хлопот, чем раньше. Теперь держать Зака в узде обязанность его жены Элейн.

‒ Вы переехали в Нью-Йорк из штата ковбоев, ранчо и родео? – Улыбнулся Коул. – Наверное, это был культурный шок.

‒ Так и было. – Кивнула я. – Зак на два года старше меня и нам обоим удалось получить стипендии в Нью-Йоркских университетах. Я пошла в «Фордхем» (п.п.: Фордемский или Фордхемский университет — американский частный, некоммерческий университет, занимающий три кампуса в городе Нью-Йорке и в прилегающей местности) и провела шесть лет, зарывшись по самую макушку в книги, пока не окончила университет со степенью магистра в области бизнеса и бакалавра по истории. А мой брат менял один кампус на другой, и провел восемь лет своего обучения, устанавливая рекорды по самой продолжительной игре в «Пиво-понг» и самому большому стаду коз в кабинете декана.

‒ Это похоже на истории, которые стоит услышать, ‒ рассмеялся Коул и попросил: ‒ Расскажи поподробнее.

‒ О «Пиво-понге» и рассказывать особо нечего. – Нарочито равнодушно, как будто такое происходит с каждым, пожала плечами я. – Зак чертовски конкурентоспособный и обладает сверхчеловеческой толерантностью к алкоголю. Он просто перепивал всех игроков команды противников. История о козах действительно забавная, но я точно не смеялась, когда звонила нашим родителям, чтобы попросить денег на внесение залога за брата. Суть в том, что на третьем году обучения Зак начал встречаться с Элейн, ‒ должна сказать, это чудо, что она вообще вышла за него замуж, ‒ родители которой разводят ангорских коз на своей ферме рядом с городом. Зак и его приятели из братства решили, что будет неплохо взять у них взаймы несколько голов, чтобы держать в качестве домашних животных. И вот, пока Зак пил пиво, чтобы освободить тару, из которой можно будет кормить коз, те разбрелись по всему дому братства. А так как даже сверхчеловеческая толерантность к алкоголю имеет предел, Зак, достигнув его, решил, что, чтобы сохранить дом от дальнейшего разрушения, будет лучше отвести животных в деканат. Он, конечно, смог бы с этим справиться, если б не вырубился на полу кабинета, сразу после того как открыл дверь.

‒ Это и, правда, смешно! – пробормотал Коул, держась за живот.

‒ Угу. Только вот декан, к сожалению, так не думал, потому что, пока Зак валялся в отключке, козы успели сожрать ценную рукопись пятнадцатого века и погрызть угол стола, принадлежащего одному из «отцов конституции». Декан сдал Зака властям и хотел с позором выгнать из университета, но тому как-то удалось все утрясти. Единственным наказанием для Зака до самого окончания учебы стали часы на общественных работах.

‒ Похоже, нашим братьям лучше не встречаться. У них обоих довольно опасное чувство юмора. Мой отец - профессор в местном университете в Коннектикуте, и именно туда мы с Джоном и пошли. Я выбрал своей основной специализацией маркетинг, а Джон - кинезиологию (п.п.: отрасль альтернативной медицины, которая изучает работу мышц, патологические процессы в мышечной ткани и методы их устранения) в качестве основной и чрезмерную выпивку в качестве второстепенной. Как-то раз Джон решил, что будет забавно пробежаться по футбольному полю во время домашней игры университетской команды, одетым в одну улыбку и шляпу девушек из группы поддержки. Отца не уволили только потому, что он был штатным профессором, а вот Джона выпнули из университета и в академическом, и в буквальном смысле. Однако брат не стал унывать. Он создал интернет-компанию и уже спустя год заработал свой первый миллион.

‒ Думаю, ты прав. Им нельзя встречаться. Мир этого не переживет.

Было здорово поговорить с тем, кто не понаслышке знал, какую опасность несет наличие безбашенного брата. Мэгс, как единственный ребенок в семье, просто не могла этого понять.

‒ Это было бы похоже на пересечение протоновых потоков как в «Охотниках за привидениями», ‒ усмехнулся Коул.

‒ Да? А разве пересечение потоков, в конце концов, не спасло мир?

‒ Хм. ‒ Коул ненадолго задумался. ‒ Полагаю, ты права. Давно я не пересматривал «Охотников». Мне нравится этот фильм.

‒ Это уже классика, - согласилась я. – По-моему, он есть у меня на телефоне. Мы поужинали, теперь можно и кино посмотреть. Если хочешь, конечно.

‒ У тебя на телефоне есть «Охотники за привидениями»?

Скорее всего, мне просто показалось, но могу поклясться, что услышала, как вслед за этим Коул пробормотал: «Слишком хороша, чтобы быть настоящей».

Достав мобильник, я открыла свой лист видео, который состоял исключительно из комедий. Драмы и девчачьи фильмы были предназначены для вечера наедине с моим котом и пинтой мороженого.

Смотря фильм, мы с Коулом по очереди держали телефон, и каждый раз, передавая его, я чувствовала, как Коул намеренно касается внутренней стороны моей кисти.

И я бы никогда не призналась вслух, но застрять с ним в этой стальной коробке стало лучшей частью моего дня.