Глава 7

Хиларион

В половине шестого поезд уже мчался в Париж, окутанный облаками пара и угольно-черного дыма. Напротив Фэрис в купе сидела Джейн, аккуратно сложив на коленях руки в перчатках. Выражение ее лица было не рассмотреть за густой вуалью. Рид и Тириан помогли девушкам устроиться в купе первого класса, а через несколько минут после отправления поезда оба куда-то ушли, ничего не объяснив.

Фэрис сидела молча, отдавшись ритмичному покачиванию железнодорожного вагона. В купе пахло сигарами и было почему-то одновременно душно и холодно. За окном уже стемнело, и желтый газовый свет в купе едва теплился, так что девушку клонило в сон. Фэрис с большим трудом сопротивлялась дремоте, уговаривала себя, что надо о многом поразмыслить, и все же никак не могла сосредоточиться. Она моргала и жалела, что поля шляпы не позволяют ей прикорнуть в углу.

Дверь купе сдвинулась в сторону, и вошел Тириан, ловко держа на весу чайный поднос. Потрясенная Джейн подняла вуаль и окинула долгим взглядом чайник и чашки, расставленные на подносе.

— Тириан, вы просто чудо. — Она взяла у него поднос и прибавила: — Попробуйте снять с багажной полки мою шляпную коробку, но не уроните другие вещи, будьте добры.

— Это всего лишь чай, — сказал Тириан извиняющимся тоном, хотя явно был очень доволен собой. — Эту шляпную коробку?

— Да. Я уложила туда последний кекс тетушки Алисы. Это единственное, что мне удалось найти в спешке, и он слишком хорош, чтобы оставлять его мадам Виллет или студенткам.

Джейн стянула перчатки и разлила чай. Протянув чашку Фэрис, она одновременно окинула ее оценивающим взглядом.

— Как ты?

Фэрис улыбнулась и приняла протянутую чашку.

— Выдержу. Спроси меня еще разок через несколько часов.

— Не беспокойся. Мы со всем справимся. — Джейн в упор посмотрела на Тириана. — А кто вы такой все-таки?

Тириан нарезал кекс огромным ножом устрашающего вида.

— Прошу прощения?

— Вы понимаете, о чем я, — сурово сказала Джейн. — Вы появляетесь, как джинн из лампы, как раз вовремя, чтобы помешать Фэрис убить того моряка. Вы заставляете Менари проявлять самые худшие наклонности, а декана — самые лучшие. Вы можете заставить французских железнодорожников приготовить чай и носите нож, которым сподручнее резать глотки, а не кексы. Кто вы?

Тириан смутился.

— Я никто, миледи. Просто охраняю ее светлость, пока она вдали от дома. Я согласился сопровождать ее обратно в Галазон. Рид тоже намерен помогать. Сейчас он дежурит в коридоре.

— Охраняете? — Джейн казалась недовольной. — А от чего именно? Вам известна какая-то конкретная угроза?

Тириан покачал головой.

— Главной заботой лорда Бринкера было заставить ее светлость уехать из Гринло. Я думаю, он не хочет, чтобы она оказалась в чужих краях без защиты.

— Скажите лучше, что он не хочет, чтобы я появилась дома неожиданно и нарушила его планы.

Чай был некрепким, но горячим, чашка приятно согревала холодные руки Фэрис. Она взяла у Джейн кусочек липкого темного кекса и, отправив его в рот, не слишком внятно спросила:

— Когда мы прибываем в Париж?

Кекс оказался тяжелым, влажным, щедро приправленным пряностями. Фэрис не могла припомнить, когда пробовала что-то настолько лакомое.

— Слишком поздно, чтобы идти обедать, даже если бы у тебя была подходящая одежда. Поэтому я и подумала о перекусе.

— После десяти часов, — ответил Тириан, подавая Фэрис еще один ломтик кекса, когда она доела первый. — Я взял на себя смелость отправить телеграмму и заказать номер в отеле. Нам забронированы места в «Свиссе».

Глаза Джейн широко раскрылись.

— «Свисс»? Никогда о нем не слышала.

— Это тихое местечко недалеко от вокзала. Там даже чисто.

Джейн с ужасом посмотрела на Тириана.

— Кто поверит, что герцогиня может остановиться в отеле «Свисс»? Какая модистка в здравом уме добровольно пошлет крупный заказ в кредит по адресу, который находится возле вокзала «Монпарнас»? А почему не отель «Крийон»? Моя семья всегда останавливается в «Крийоне».

— Какие еще крупные заказы в кредит? — возразил Тириан. — Как только мы с Ридом все устроим, герцогиня вернется в Галазон.

Фэрис отдала свою чашку Джейн.

— Будьте добры включить меня в вашу беседу.

Джейн не обратила на ее слова внимания.

— Сначала она должна нанести визит на улицу дю Соммерар. Вы думаете, ее примут, если она будет одета так, как сейчас? Она просто нищенка. Ей необходима новая одежда.

— Я вам что — тюк с бельем? — в ярости обратилась Фэрис ко всем присутствующим в купе. — Или чемодан? Я не потерплю, чтобы обо мне говорили так, будто меня здесь нет.

— Отель «Крийон» очень изысканный. Но слишком большой. Мы с Ридом не сможем охранять все здание.

— А зачем? Вам нужно следить только за ней.

Фэрис начала вынимать шпильки из шляпки.

— Что ты делаешь, Фэрис? Ни одна дама не путешествует без шляпы.

— Дама? Но я не дама. Я — нищенка, поэтому позволь мне быть нищенкой с удобствами. Раз уж вы постоянно говорите обо мне в третьем лице. — Фэрис завернулась в пелерину. — Вы мне не оставляете другого выбора, как только игнорировать вас обоих. Разбудите меня, когда приедем. — Она повернулась к Тириану. — И когда мы приедем, то отправимся в «Отель де Крийон».

— Чтобы успокоить портниху? — Тириан бросил взгляд на Джейн.

— Чтобы успокоить банкиров. До того как ты возьмешь билеты на поезд, до того как Джейн организует мой визит на улицу дю Соммерар, до того как мы потратим хоть одно су на жилье, мы должны сначала подумать о банкирах. Они наверняка предпочтут получить аккредитив от юной особы, которая остановилась в «Крийоне», а не живет в дешевых номерах вблизи вокзала «Монпарнас».

Джейн и Тириан переглянулись.

— Признайте, что она права, — сказала Джейн.

— Конечно, она права. — Тириан виновато улыбнулся. — Она — моя хозяйка.

Фэрис устроилась в углу и одарила их последним раздраженным взглядом.

— Разбудите меня на вокзале. Не раньше.

В первое утро вдали от Гринло Фэрис проснулась в то время, когда надо было идти на лекцию декана. В полумраке раннего утра она лежала в непривычно роскошной пуховой постели и обдумывала свое положение. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, что больше никогда она не обязана будет рано вставать на эту лекцию или на любую другую лекцию. Ее студенческие годы закончились. Несмотря на опекунство дяди, она — герцогиня Галазонская и поэтому должна вести дела от имени Галазона, пока находится в Париже. Надо повидать банкиров, заняться срочными делами. И самое срочное из них — визит на улицу дю Соммерар.

Долг зовет. Ей следует встать и откликнуться. Вместо этого Фэрис натянула одеяло на голову и снова уснула.

Во второй раз она проснулась, когда Джейн бросила ей на постель аккуратно завернутую коробку.

— Ты собираешься проспать весь день?

Фэрис осторожно выглянула из-под одеяла.

— Который час?

Спальня была залита светом. Силуэт Джейн вырисовывался на фоне окна; она возилась со шторами.

— Уже больше одиннадцати. Я позвонила, чтобы принесли булочки и кофе. Если поторопишься, успеешь как раз к ленчу. — Джейн отошла от окна. На ней была громоздкая модная шляпа, снова с опущенной вуалью. Когда подруга подошла к кровати, Фэрис в изумлении села, опираясь на подушки.

— Убери эту вуаль, Джейн. Ты из-за нее выглядишь столетней старухой.

Джейн остановилась перед одним из больших зеркал, которые висели по обеим сторонам от камина, и начала вынимать шляпные булавки.

— Я и хочу выглядеть столетней. Хороша бы ты была, проводя время в Париже в сопровождении такой несолидной девчонки, как я, в качестве дуэньи. — Не поднимая вуали, Джейн повернулась к Фэрис. Черты лица за тонкой тканью принадлежали Джейн, но она словно постарела и была пятидесятилетней женщиной. Она подняла вуаль, и вернулось ее собственное юное лицо. — Я обрадовалась, когда обнаружила, что могу поддерживать эту иллюзию после отъезда из Гринло. Но у меня от этого ужасно болит голова, а лицо чешется. Ты даже представить себе не можешь.

— Где ты была? Где Рид и Тириан? — Фэрис оглядела комнату, увидела на диване гору коробок и другие упаковки, разбросанные по восточным коврам. — Что это?

— Не надо так ужасаться. Я просто пробежалась по магазинам и подобрала для тебя кое-что из одежды.

— Кое-что? — Озадаченная, Фэрис снова посмотрела на многочисленные коробки. — Ты уверена, что все это подойдет?

— Не уверена. Поэтому мне пришлось взять разные размеры и фасоны. Лишнее отошлем назад.

— Вот как! — с облегчением вздохнула Фэрис.

— Я оставила Тириана охранять тебя здесь, а Рида взяла с собой. Их комнаты с двух сторон от нашего номера, это так предусмотрительно с их стороны, как ты думаешь? Как только я вернула Рида на место, Тириан помчался заказывать билеты на Восточный экспресс. Думаю, он хочет вырвать тебя из-под моего пагубного влияния.

— Возможно, он прав. Сколько я потратила этим утром?

— На это? — Джейн снова занялась шляпкой. — Это всего лишь готовая одежда и взята на пробу. Если хочешь, я отошлю все обратно. Но ты не можешь, правда, Фэрис, просто не можешь ходить по Парижу одетая как студентка, исключенная из Гринло. И ты должна нанести тот визит, о котором говорила декан. Если ты пойдешь туда похожей на нищенку, к тебе и отнесутся как к нищенке. Недостаточно просто быть герцогиней. Ты должна выглядеть как знатная особа. Такие вещи очень важны.

Визит на улицу дю Соммерар показался Фэрис еще более непривлекательным, чем раньше.

— О, хорошо. Но оставь хоть что-нибудь от моих денег, чтобы заплатить за билеты на поезд.

— Я знала, что ты проявишь здравомыслие.

Из соседней комнаты донеслись голоса: это слуги доставили кофе и булочки и под руководством Рида накрывали стол. Джейн вздохнула и снова опустила вуаль.

— Извини. Я должна присмотреть за ними. Рид не имеет понятия о хороших манерах. Он дает возмутительно маленькие чаевые.

Фэрис встала. Она поняла, что разумнее всего посетить банкиров как можно скорее.

К тому времени как кофе и булочки исчезли, а Джейн сочла Фэрис пристойно одетой в магазинные наряды, уже миновал полдень. Все банки как раз закрылись, так что не оставалось ничего иного, как пойти в ресторан отеля и наконец позавтракать.

Джейн назвала это «провести время с пользой», а Фэрис обрадовалась возможности познакомиться с хорошо организованной роскошью отеля. Напрасно она уснула в поезде. Воспользовавшись этим, Джейн, Рид и Тириан обо всем договорились и действовали так слаженно, что, пока Фэрис везли в отель «Крийон», она чувствовала себя еще одним местом багажа. Она очень мало помнила о прибытии сюда, остались лишь смутные воспоминания об ореховых панелях в коридорах и начищенной до блеска бронзе в лифте. Но запомнившееся ей сияние многочисленных канделябров в холле исчезло. Вместо них там бросались в глаза четыре благородные хрустальные люстры и множество высоких зеркал. Весенние цветы, которые она мимоходом заметила, роскошь не по сезону, оказались сделанными из воска и размещались в строгой симметрии на истинно парижский манер.

В ресторан — царство нежно-розовых скатертей, затейливых приборов и высокомерных официантов, снующих между столами, — Фэрис вошла вслед за Джейн.

Завтрак продолжался два с половиной часа. Задержавшись еще чуть-чуть, чтобы отведать кофе с профитролями, Фэрис и Джейн наконец отправились по делам в сопровождении Рида и Тириана.

С банком все оказалось просто: именно в нем когда-то хранила свои сбережения мать Фэрис, так что там были рады служить герцогине Галазонской. Ободренная учтивостью сотрудников, Фэрис не торопилась уходить до тех пор, пока подруга не забеспокоилась.

— Да, конечно, — прошипела Джейн, — ты возобновишь свой обычный кредит, как только станешь совершеннолетней. Построишь дороги. И железные дороги. И все, что хочешь. Но помни, модистка не ждет никого.

— Мне так уж необходимо обращаться к мадам Клод? Разве эта одежда не подходит?

Джейн с отчаянием смотрела на нее.

— У тебя когда-нибудь в жизни было хоть одно платье, которое хорошо на тебе сидело? Если бы было, ты бы понимала разницу. Если ваша светлость дала знать о своих пожеланиях, конечно, тогда больше не о чем говорить. Но хотя бы раз остановись и подумай. Ты, пусть и не надолго, приехала в Париж. У тебя, пусть и не надолго, есть много денег. Пока ты здесь, разве тебе не хочется сделать что-то такое, что нельзя делать в других местах?

Фэрис вздохнула.

— Отлично. Едем к мадам Клод.

Проведя час у портнихи, Фэрис была готова покинуть Париж и никогда сюда не возвращаться. Джейн не замечала недовольства подруги. Под опущенной вуалью она бесстыдно пользовалась своим обликом пожилой женщины, говорила на смеси английского с французским, отдавая приказы с самым высокомерным видом. Она полностью погрузилась в обсуждение заказа с мадам Клод и кивала, глядя на платья, которые демонстрировали скучающие модели, снующие в примерочную и обратно.

Фэрис полностью измерили, а затем полностью игнорировали. Когда помощницы принесли рулоны ткани, которые портниха и Джейн прикладывали к волосам и лицу герцогини, она тщетно попыталась высказать свои пожелания.

— Мне не нужно слишком много, — жалобным голосом произнесла она. — Дорожный костюм и что-нибудь для второй половины дня. Вечернее платье, если ты настаиваешь, Джейн. Тот черный шелк подошел бы.

— Не к твоему цвету лица. Подними слегка подбородок. Так, хорошо. Нет, не двигайся. Пожалуйста, покажите нам еще раз тот фиолетовый шермез, мадам.

Краем глаза Фэрис заметила приближение фиолетового шермеза.

— Это слишком ярко. Мне он ни к чему. Один дорожный костюм. Возможно, он сгодится и в качестве дневного наряда. Одно вечернее платье. Ах, да. Мне еще понадобится костюм для верховой езды. Но это все.

Джейн рассеянно кивнула.

— Конечно, ваша светлость. Я думаю, марокен подойдет для обеденного платья. Этот оттенок сделает ваши глаза более яркими.

— Этот темно-синий подходит, но пурпурный шелк слишком яркий. Я буду похожа на клоуна. И я не хочу ничего из этих прозрачных тканей. — Фэрис отмахнулась от помощницы, стоящей возле нее с отрезом прозрачной ткани ярко-розового цвета.

— Это называется тюль, ваша светлость. Что вы думаете об этом? Можете теперь повернуть голову.

Фэрис повернула голову и с ужасом посмотрела на новую модель.

— Нет. Никогда. Никаких перьев. — Она сошла с возвышения и отмахнулась от последней попытки снять с нее мерку. — Дайте мою накидку. Я ухожу.

Джейн обменялась с мадам Клод снисходительным взглядом, и та жестом попросила подать герцогине накидку. Одетая в перья модель ушла, надув губы. Джейн повернулась к Фэрис, подняв брови.

— Грубить вовсе ни к чему. Тебе просто надо было сказать мне, что ты устала.

Фэрис взяла накидку у помощницы и надела ее привычным движением, шурша тканью.

— Никакого тюля. И розового цвета. И перьев. Вы все время только и говорили о вечерних платьях. Что я надену, когда пойду на улицу дю Соммерар?

— Все улажено. Платье для прогулок. Оно будет сшито из темно-синей саржи, элегантное и скучное. Тебе понравится. Оно будет готово к следующей пятнице.

Фэрис в отчаянии воздела руки.

— Я не могу ждать до следующей пятницы. Я должна нанести визит Хилариону при первой возможности. Это и есть первая возможность. Ты идешь со мной? Или остаешься заказывать платья?

— Осталось еще обговорить пару деталей, а после этого мне надо отлучиться по своим делам. Оставь мне Рида, он проводит меня обратно в отель.

— Очень хорошо. Я возьму с собой Тириана.

— Отлично. Не думаю, что это окружение ему так уж подходит. — Джейн бросила взгляд в сторону приемной в передней части мастерской.

— Ваши провожатые были заняты нашим угощением, — сказала мадам Клод, — но так как они исчерпали наш запас кофе, их пора занять чем-нибудь полезным. А мы с вами, миледи, можем обсудить еще несколько мелких деталей. — Она улыбнулась Джейн, которая ответила ей столь же любезной улыбкой.

Фэрис отнеслась к их единодушию с внезапным опасением.

— Если вы почти уже закончили, наверное, мне лучше остаться.

— Конечно, если хочешь, — ответила Джейн. Она прищурила глаза. — Интересно, я только что подумала, все же не слишком ли мрачного цвета тот фиолетовый марокен? Можно нам взглянуть на него еще раз?

— Конечно, — тут же ответила мадам Клод. — Одну минутку, и я пошлю кого-нибудь принести еще кофе.

Фэрис подняла руку, поразив саму себя элегантностью новых перчаток.

— В этом нет необходимости. Я тебя покидаю, Джейн. Только помни — всего несколько платьев.

— И костюм для верховой езды.

— Ну да. Мне действительно понадобится новый костюм для верховой езды. Но ничего броского. И никаких перьев.

— Я прекрасно поняла.

Дом номер 24 по улице дю Соммерар, окруженный стенами, был большим зданием с башенками, над его широко раскинувшимися крыльями возвышалась сторожевая башня. В его беспорядочной архитектуре не было ничего от парижской симметрии — стрельчатые окна, острые коньки, шиферная крыша, — но она и не выглядела хаотичной. Стоящий посреди закрытого двора, в тишине, всего в нескольких сотнях ярдов от шумного бульвара Сен-Мишель, он выглядел изящным. Фэрис вспомнила часовню Гринло. В гармонии этого дома было что-то от той тишины.

— Явно старое здание, — тихо сказала Фэрис.

— По-моему, неподалеку нашли древнеримские развалины, — откликнулся Тириан. — Здесь было сердце Парижа еще в те дни, когда этот город назывался Лютецией.

— Нет, — прошептала Фэрис еще тише. — Я имею в виду — очень старое.

Войдя в дом, герцогиня отдала слуге визитную карточку декана и свою собственную, и тот проводил их в скудно обставленную комнату с панелями из дуба. Слуга вышел, чтобы доложить о гостях мсье Хилариону. Фэрис ходила по комнате, а Тириан стоял у дверей.

— Почему так долго? — спросила она, когда ей надоело изучать узор паркетного пола.

Тириан посмотрел на карманные часы.

— Мы здесь всего двадцать минут. Это не очень долго, учитывая, что надо найти хозяина в доме таких размеров, а потом вернуться назад.

— Может, он забыл, куда нас привел. — Фэрис снова принялась ходить взад-вперед. — Или, может быть, мсье Хиларион не принимает посетителей от декана Гринло.

— Или, может быть, вы нервничаете. — Тириан закрыл крышку часов и убрал их в карман. — И зря.

Фэрис остановилась и одарила его высокомерным взглядом.

— Я буду нервничать, если мне так хочется.

— Конечно, ваша светлость.

Фэрис с глубоким подозрением посмотрела на его серьезное лицо.

— Если вы надо мной смеетесь, прекратите немедленно.

У Тириана был совершенно похоронный вид.

— Конечно, ваша светлость.

Фэрис расхохоталась. Тириан с упреком посмотрел на нее.

— Если вы надо мной смеетесь, ваша светлость… — начал он.

Слуга вернулся, чтобы проводить Фэрис к мсье Хилариону. Тириан пошел с ними, как будто его присутствие подразумевалось само собой.

Интерьер дома даже больше, чем фасад, говорил о количестве веков, которые пережило это здание. Фэрис следовала за слугой по коридорам со сводчатыми потолками, окрашенными в ярко-синий цвет и усыпанными золотыми звездами, по залам, завешанным гобеленами и похожим на поляны в заколдованном лесу, потом вниз по винтовой лестнице из белого камня, закрученной, как рог единорога.

Несмотря на возраст особняка, атмосфера в нем была свежей, словно здесь только недавно рос настоящий лес. Когда Фэрис спустилась по белой лестнице, она уловила явственный запах сосновых иголок и сырой земли и почувствовала, как у нее защипало в глазах от тоски по дому. У подножия лестницы слуга открыл перед ней дверцу, такую низкую, что девушке пришлось нагнуть голову, чтобы войти. Тириан прошел следом. Пропустив их, слуга закрыл за ними дверь и остался снаружи.

В комнате было темно. Фэрис прислонилась спиной к двери, прикосновение рукава Тириана, стоящего так близко, ее успокаивало. Запах сосны исчез в тот момент, когда закрылась дверь. Вместо него теперь ощущался запах сырого камня и еще какой-то незнакомый аромат, смесь кофе, дыма и пряностей. С легким удивлением Фэрис поняла, что так пахнет от Тириана. Телохранитель сделал шаг в сторону. Под ногами пол был гладким, но не совсем ровным, словно истоптанные ступени в Гринло. Постепенно глаза привыкли к тусклому освещению, и теперь герцогиня могла различить арку в противоположном конце комнаты. За ней горел свет.

— Фэрис Налланин, — произнес голос, похожий на ветер. — Я вас ждал.

Тириан следовал за ней по пятам, пока она пересекала комнату. Фэрис помедлила на площадке еще одного лестничного пролета, он уходил вниз у стены огромного сводчатого помещения. Внизу, на возвышении из резного камня, стояли два стула и лакированный стол с канделябром, в котором горело несколько свечей. Один стул был простым, с прямой спинкой. Второй представлял собой глубокое кресло с подголовником и с обивкой, расшитой золотом так же богато, как гобеленовый лес. И стул, и кресло были пусты.

С возвышения снова раздался голос:

— Не стойте там. Спускайтесь.

Ощущение тишины и покоя все еще не покидало Фэрис, но голос ее встревожил. В тенях от свечей мог таиться любой ужас. Герцогиня подчинилась голосу, радуясь присутствию Тириана.

Когда она остановилась у стола, призрачный собеседник снова заговорил из глубины кресла:

— Долго вы добирались.

Фэрис посмотрела на пустое кресло. На мгновение, при свете свечей, ей показалось, что в гобеленовом лесу шевельнулись вышитые листья. Затем, сначала неотчетливо, но постепенно все более ясно, она различила сидящего в кресле человека.

Он был стар, об этом свидетельствовали его узловатые худые руки, лежащие на подлокотниках кресла, и сгорбленные плечи, но его глаза остались молодыми и были полны веселья. Фэрис несколько секунд смотрела в его глаза, такие же светлые, как ее собственные, потом произнесла:

— Хиларион.

Старик поднял руку и указал на стул.

— Садитесь. Боюсь, Тириану придется постоять.

Фэрис бросила взгляд на спутника. Он занял свое место у ее стула, на один шаг справа и сзади, и стоял непринужденно. Хотя он казался спокойным, Фэрис заметила, что он упорно отводит глаза от кресла.

— Спасибо, но я тоже предпочитаю постоять. — До нее вдруг дошел скрытый в словах Хилариона смысл. Она резко повернулась к нему: — Это имя вам не называли.

— Мы с Тирианом встречались раньше. — Глаза Хилариона блеснули весельем под упорным взглядом Фэрис. — Я послал его к вашему дяде.

Фэрис задумалась так глубоко, что, сама того не сознавая, опустилась на предложенный Хиларионом стул, причем сделала это с такой грацией, которая порадовала бы даже мадам Брачет.

— Мой дядя знает об этом?

Хиларион сложил руки.

— Кто может сказать? Я сомневаюсь. Тириан был самой подходящей кандидатурой для того, чтобы охранять вас в Гринло. А я хотел, чтобы вас охраняли. Оказалось, что организовать это довольно просто. Ваш дядя любит все усложнять, но и он не может устоять перед очарованием простоты. Как и я.

Фэрис слегка подалась вперед.

— Мне кажется, я знаю, почему дядя хотел нанять мне охрану. Скажите, кто вы и почему декан послала меня к вам. Объясните, почему мною вообще кто-то может интересоваться.

— Хорошо. — Хиларион обхватил ладонью пламя свечи. Свет почти не померк, цветок пламени ясно был виден сквозь его пальцы. — От вашего внимания не ускользнуло, что я не совсем реален.

Фэрис нехотя улыбнулась.

— Не ускользнуло.

— И также не совсем нереален. Вы это заметили?

Фэрис кивнула.

Хиларион казался довольным.

— Это одна из причин, почему вы меня интересуете. Я не скрываюсь намеренно, но для остальных людей я невидим. Тириан, например, никогда меня не видел, хотя мы много раз беседовали.

Фэрис снова взглянула на спутника. Он по-прежнему стоял непринужденно, спокойно глядя куда-то в тень.

— Это правда?

Тириан встретился с ней взглядом. Он смотрел в упор, как тогда, в лазарете. Фэрис попыталась вспомнить, сколько времени прошло с той неловкой беседы, и ахнула от удивления. Вчера. Весь этот ужасный разговор состоялся только вчера. Ей казалось, что она знает Тириана дольше, чем Рида, даже дольше, чем Гэврена.

— Это правда. — Обращаясь к тени, Тириан прибавил: — Должен вам сообщить, что я уже не работаю на вас, господин Хиларион. Вчера я обещал служить Фэрис Налланин. Я перед ней в большом долгу.

— Тогда, разумеется, ты должен вернуть долг. Если ты будешь работать на нее, как работал на меня, она получит хорошего слугу.

— Благодарю вас.

Хиларион продолжал:

— Фэрис, вы обладаете способностями, о которых не подозреваете. Возьмите светильник.

Девушка подняла канделябр. Тени в комнате переместились. Огоньки свечей горели ровно. Фэрис поняла, что они не дают жара, тающего воска, никакого дыма, только чистый золотистый свет. Она крепче сжала канделябр, но рука ее не дрогнула.

— Можете поставить его.

Фэрис с готовностью повиновалась.

— Вы понимаете природу этого света?

— Я понимаю, что это неестественный свет.

— Погасите свечи.

Фэрис резко взглянула на него.

— Зачем?

Хиларион мягко улыбнулся.

— Посмотрим, как вам это удастся.

Фэрис отрицательно помотала головой.

— Почему? Вы боитесь потерпеть неудачу?

— Конечно нет. Но что, если я не смогу снова их зажечь?

— Разумный довод. Только четыре человека в мире могли бы сдвинуть с места этот канделябр. Вы — одна из них. Я второй. Но погасить их не в моих силах. Возможно, вы сумеете. Я рад, что у вас хватило ума не пытаться это сделать. Я не знаю никого и ничего, что могло бы снова зажечь этот свет, если он угаснет. — Руки Хилариона неподвижно лежали на подлокотниках кресла. — Отвечу на ваш первый вопрос: я хотел, чтобы вас охраняли, потому что надеюсь, что вы — хранительница севера, которая снова появится после долгих лет отсутствия.

Фэрис уставилась на него.

— Отвечу на второй вопрос: я — Хиларион, хранитель запада. Ваш декан послала вас сюда, чтобы узнать, чего требует от вас мир.

Фэрис несколько секунд смотрела на него, потом вскочила и в ярости повернулась к Тириану.

— Поднимите этот подсвечник.

Тириан виновато посмотрел на нее.

— Не думаю, что смогу.

— Попытайтесь.

Рука Тириана прошла сквозь свечу.

— Мне очень жаль. — Он потер ладони, словно у него пальцы застыли от холода.

Фэрис стиснула зубы и снова подняла подсвечник. Хиларион рассмеялся. Она с громким стуком поставила канделябр на место и повернулась к телохранителю.

— Смейтесь, если хотите. Но выслушайте меня. Я знаю, чего требует от меня мир. Я родилась, чтобы править Галазоном, и именно это собираюсь делать. Вам меня не остановить.

— Конечно нет. Ваша преданность Галазону делает вам честь. И все же Галазон — это не весь мир. Позвольте напомнить вам, что если мир придет в запустение, то же самое, несомненно, случится и с вашим родным герцогством. — Хиларион несколько мгновений смотрел на Фэрис. Потом задумчиво продолжил: — Возможно, вы заметили, что наш мир — просто ужасен. Хотя вы очень молоды, и наверное, у вас еще не было возможности разобраться в этом. Позвольте мне заверить вас, что это так. Это один из наименее привлекательных аспектов равновесия мира. Ничто в нем, как бы ни был он прекрасен, не может быть идеально совершенным. К счастью, другая сторона медали — это то, что ничто не может быть и совсем плохим. Если не будет нарушено равновесие.

Фэрис опять повернулась к Тириану.

— Вы его не видите? Скажите честно!

Он озабоченно посмотрел на нее.

— Не вижу. Если вы не хотите слушать, мы пойдем туда, куда вам будет угодно.

Фэрис поколебалась, потом снова села на стул.

— Нет. Я послушаю. — Она неохотно встретилась глазами с Хиларионом. — Если не будет нарушено равновесие. Это звучит так зловеще. А оно нарушается?

— Как раз я — доказательство того, что оно нарушается. — Хиларион опустил взгляд на свои руки. — Я стар, но мне не позволено умереть, так же как и хранителям востока и юга. Мы должны оставаться на своем посту, собрав все терпение, до тех пор, пока снова не явится хранительница севера.

— Объясните почему.

— Последняя хранительница севера попыталась потворствовать своему капризу. Она попробовала создать нечто идеально совершенное. Тщетная попытка, возможно, хотя все же не такая прискорбная, как если бы она задалась целью создать нечто идеально ужасное. Но в результате своих усилий хранительница погибла сама, к тому же стала причиной того, что возник разлом между этим миром и соседним. С тех пор мы трое трудимся над тем, чтобы эта расщелина росла не так быстро. Пока мы поддерживаем, как можем, сущность этого мира, мы прикованы к своему месту. С каждым днем мы все ближе к миру соседнему и в конце концов станем невидимыми для тех, кого защищаем.

Фэрис вспомнила о пузырьках, поднимающихся в шампанском. Неужели Хиларион — один из таких пузырьков, задержавшихся на дне бокала?

— Так остановитесь. Что произойдет, если вы позволите разлому расти?

— Невежественное дитя, разве вам никогда не преподавали устройство мира?

— Каждое утро в течение прошлого года и еще раньше. Если тот мыльный пузырь, в котором мы живем, сольется с соседним мыльным пузырем, какая в том беда? Если вы говорите о том, что прикованы к этому миру, это значит, что вы хотите перейти в соседний. Ну, мы все туда попадем.

— Сольется, — повторил Хиларион, словно это слово имело привкус, который ему не понравился. — Сольется. Если этот мир сольется с соседним, что случится? От места разлома по направлению к внешней стороне равновесие мира нарушится. Магия из остального мира, которую мы с таким трудом уравновешиваем, уйдет в эту расщелину. Когда магия уходит, равновесие смещается, и обычный хаос и пороки этого мира выходят на первый план. Когда разлом станет достаточно широким, когда беспорядок воцарится везде, вся оставшаяся жизнь ускользнет. Вместо нее наконец установится порядок. Но это будет порядок пустоты. Вся магия, вся растительность, вся жизнь исчезнет. И соседний мир ощутит это, как удар по равновесию, к которому он стремится. И процесс пойдет дальше, во внешние миры.

Воцарилось долгое молчание. Наконец Фэрис заговорила.

— Устраните разлом.

— Мы пытались, но потерпели неудачу. Хранительница севера его создала, и хранительница севера должна его сомкнуть. Но до сих пор нам приходилось справляться без хранительницы севера.

— Скажите мне, как его сомкнуть.

Хиларион покачал головой.

— Я не могу.

— Как этот разлом возник?

— Последняя хранительница севера пыталась совмещать свою заботу о мире с управлением собственным государством. В своем стремлении к обычной политической власти она игнорировала обязанности хранителя. Затем, чтобы защитить собственные владения, она попыталась охватить своей энергией внешние пределы и создать как бы защитную сферу. Но в итоге возник разлом. Она погибла, ее группировка была свергнута с престола, а ее наследника сослали умирать в море.

Фэрис приоткрыла рот, но ничего не сказала.

— Наверное, было бы отчасти справедливо, если бы хранительница, создавшая разлом, была приговорена к жизни в этом мире. Но вместо нее те, кого она оставила после себя, вынуждены продолжать жить здесь и работать над исправлением ее ошибки.

— Ее имя… — Фэрис еле слышно прошептала эти слова, но Хиларион уловил ее шепот.

— О, вам известно ее имя.

Фэрис долго молча смотрела на него. Когда она заговорила, ее голос был слаб, как шелест.

— Мою бабушку звали Проспериан.

Хиларион кивнул.

— Мой отец умер в море.

— Я знаю.

Фэрис закрыла глаза, и тишина дома сомкнулась вокруг нее. Странное ощущение покоя охватило ее, и ей легче было думать об отце и бабушке как о неких абстракциях. Даже неосязаемость Хилариона становилась закономерной в спокойствии этого места.

— Я не могу этого сделать, — в конце концов грустно сказала девушка. — Я попытаюсь, конечно, но я не умею колдовать.

Хиларион с упреком хмыкнул.

— Вот вам современные методы обучения. Вы прибегли к магии в трех случаях. Ничего впечатляющего, и все же все три случая говорили о ваших больших способностях.

Фэрис уставилась на Хилариона.

— Когда? И откуда вам об этом известно?

— Я ведь хранитель запада. Гринло находится на западе, не так ли? Пускай я живу здесь, в тишине, но я не совсем удалился от мира.

— Гринло защищен собственными чарами.

— Это так. И эта защита может годами обманывать ваше зрение. Со временем, однако, все должно измениться. — Он бросил взгляд на Тириана. — Вчера вы увидели Тириана превращенным в кота и усилием воли вернули ему его истинный облик. Это был третий раз, когда вы проявили свои способности к магии.

— Третий? А я что-то сделала? Подожгла волосы Менари?

— Нет, это не вы, это она сама. Она намеревалась поджечь ваши волосы, а вы уравновесили ее магию. Сила, которую она применила, обратилась вспять, на нее саму. — Старик нахмурился. — В самом деле, энергии, которую она применила, было достаточно, чтобы сжечь вас дотла. Меня удивляет, что не произошло чего-то гораздо более серьезного. Должно быть, она обладает огромной магической силой.

— Декан сказала, что Менари не прибегала к магии Гринло.

— Нет? Тогда у нее имеются собственные ресурсы.

— Какие?

— Я не могу их определить. Они не относятся к подвластной мне территории. Они не с запада.

— Если возвращение Тириану его облика было третьим случаем, какими были первые два?

— Погодная магия обычно не проходит незамеченной. Год назад вы вызвали снегопад в саду колледжа. Проницательность и воля. Вы предугадали, что должен пойти снег. И вот — снегопад. Это был второй случай.

Фэрис старательно вспоминала.

— Я скучала по дому. Я думала о Галазоне. — Она нахмурилась, глядя на Хилариона. — А первый?

Хиларион улыбнулся.

— Меня бы не удивило, если бы вы стали отрицать первый случай. Он был скромным, как и пристало для новичка. Вы чихнули.

— Прошу прощения?

— Одна из ваших соучениц необдуманно приняла подарок. Уголь, кажется. Полагаю, более явным подарком могло бы быть только отравленное яблоко, но я не понимаю, как это можно было осуществить. Уголь стал причиной неприятного происшествия, как и было задумано. Даже такая грубая уловка могла нанести серьезный вред. К счастью, вы чихнули.

— Я чихнула. Но и только. Как можно чиханием чего-то достичь?

— Оно оказалось бы бесполезным теперь, когда и вы, и молодая женщина из Арависа стали намного сильнее. Но вы обе были начинающими. Могу лишь предположить, что вы уравновесили друг друга.

Фэрис нахмурилась.

— Скажите, откуда вы все это знаете — имена, поступки, намерения…

— Никакое нарушение равновесия на подвластной мне территории от меня не скроется. Чем скорее вы займете свое законное место в качестве хранительницы севера, тем быстрее вы достигнете такой же проницательности.

Фэрис огляделась вокруг с легким отчаянием.

— Я должна сидеть в темноте, чтобы этим заниматься?

— Меня устраивает темнота. — Хиларион посмотрел в тень. — При прямом солнечном свете даже вы не смогли бы меня увидеть, Фэрис. Этот дом меня любит. Время здесь течет не так быстро. Снаружи дни проносятся мимо подобно горному ветру, но эти древние стены не пропускают ветер. Их камни были заложены еще до того, как этот город был просто грязной Лютецией. Город рос вокруг этого дома, камень за камнем, на протяжении веков. Здесь я могу жить спокойно. И здесь, в темноте, моих слуг не беспокоит, что они не могут меня видеть.

— Но разве вам не надоело быть погруженным во тьму?

— Если мое тело истончилось, какая разница, где оно лежит, пока мой мозг все еще исполняет обязанности хранителя? Вам бы надоела темнота, если бы ваш дух мог улететь прочь и бродить в лесах Галазона?

— Я могла бы это делать? — Фэрис казалась встревоженной.

Хиларион рассмеялся.

— Нет. Пока нет. Вероятно, никогда не сможете. Если вы сомкнете разлом, вам это никогда не понадобится, так как когда придет ваш час, вы уйдете, как должно, не испарившись, подобно дыму в солнечном свете.

— Когда придет мой час улетучиться, подобно дыму в каминной трубе, должна ли я перейти в соседний мир?

— Разве этот мир был так добр к вам, что вы отказываетесь его покинуть? — Доброта смягчила насмешку Хилариона, но веселье светилось в долгом взгляде, который он ей послал. — Сомкните этот разлом и пустите меня вперед, я посмотрю.

— Если я сомкну разлом, если я возьму на себя обязанности хранительницы, что будет с Галазоном?

— Галазон останется Галазоном. Если вы восстановите равновесие, почему бы Галазону не процветать вместе с остальным миром?

— Всего лишь? Не больше?

— Не торопитесь, предостерегаю вас. Помните, ничто не бывает совершенным. Такой вот образ мыслей и создал разлом. — Хиларион снял с шеи золотую цепочку, длинную и тонкую, словно прядь волос. На ней висел ключ, сделанный из дымчато-зеленого стекла, похожего на солнечный блик в морской воде. — Возьмите это.

Фэрис заколебалась, но протянула руку. Когда она поднесла ее к свечам, ключ засиял зеленоватым золотом, в стекле виднелось несколько мелких вкраплений, похожих на пузырьки морской пены.

— Что это?

— Проспериан стояла у северного якоря, когда творила свое последнее колдовство. Я знаю, что северный якорь находился в тронном зале Палатина в Арависе. Разлом уничтожил якорь. Разрушения могли быть еще большими, я просто этого не знаю. Я никогда не видел этого места. Если у кого-нибудь в то время была хоть капля здравого смысла, зал сейчас надежно закрыт. В таком случае вы должны найти лестницу хранительницы. Это ключ от лестницы — единственный ключ. Берегите его.

Фэрис надела цепочку на шею и сунула ключ за ворот. И ощутила кожей его тепло.

— Где мне найти лестницу хранительницы?

— Увы, я не знаю. Это за границей подвластного мне предела. Тириан, если она потерпит неудачу, я поручаю тебе вернуть мне этот ключ.

Тириан скрестил руки.

— Я больше не состою у вас на службе.

— Знаю. Но мы должны предусмотреть поражение, как и успех. Если ей не удастся сомкнуть разлом, должен будет попытаться кто-нибудь другой.

— Если меня постигнет неудача, обещаю прислать вам ключ. А пока, Тириан, буду вам благодарна если вы будете охранять меня по пути в Аравис. Могу я на вас рассчитывать?

Тириан покраснел.

— Вы можете рассчитывать на меня до моего последнего часа и еще час после него.

Хиларион чуть слышно засмеялся, этот звук был похож на шорох ветра в соснах, и шевельнулся в кресле. Гобеленовый лес дрогнул, будто тихий ветер зашелестел ветвями.

— Хотя здесь время течет более медленно, вы не должны позволять окружающему миру обогнать себя. Мне больше нечего вам сказать. Идите, дитя мое, и помните, чего ждет от вас мир.

Фэрис встала. Листья гобеленового леса снова задрожали, и Хиларион исчез. Мгновение она стояла, уставившись на пустое кресло. Тириан сошел с возвышения. У начала лестницы он остановился, оглянувшись на нее.

Фэрис перевела взгляд с него на канделябр.

— Я бы хотела оставить его здесь и не трогать. Но если нам понадобится свет, я могу его взять.

— Думаю, мы обойдемся без него. Пойдемте.

Фэрис последовала за телохранителем. В молчании они прошли сквозь сумрак теней к винтовой лестнице, поднялись и вышли из дома Хилариона в холод зимней ночи.

 

Глава 8

Ваша шляпа тикает

За стенами дома на улице дю Соммерар оказалось темно, ветрено и холодно. Пока Фэрис и Тириан находились в доме, прошел дождь. Мокрые улицы, покрытые пятнами золотистого света там, где фонари отражались в лужах, были почти безлюдными.

Фэрис обрадовалась ветру. После разговора с Хиларионом у нее в голове вихрем роились мысли. Неподвижность была бы для нее невыносимой. И возвращаться сразу же в душную роскошь отеля казалось невозможным. Ветер развевал ее плащ, и это нравилось девушке. Хорошо бы идти против ветра до тех пор, пока не иссякнут силы.

Когда они свернули за угол на бульвар Сен-Жермен, их догнал кеб, запряженный лошадью, единственный вид транспорта на широкой, хорошо освещенной улице. Тириан пристально смотрел на него.

Фэрис дотронулась до рукава спутника.

— Уже поздно, я знаю, и холодно, но мне нужно время, чтобы подумать. Можно, мы пойдем в отель пешком?

— Да, думаю, так и надо сделать. — Он замедлил шаг и позволил экипажу проехать мимо. — Этот же кеб ждал у дверей мадам Клод, когда мы уходили. Я узнал кучера по усам.

Фэрис посмотрела на телохранителя. Его обычное равнодушное спокойствие исчезло. Тириан был в веселом возбуждении, будто ему нравилось бродить в холодной ночи.

— Совпадение, несомненно, — сухо сказала она и зашагала быстрее.

Он без труда догнал ее.

— Конечно. Два человека идут за нами следом. Возможно, это тоже совпадение. — Несмотря на пронизывающий ветер, Тириан расстегнул пальто.

Они шагали дальше, каждый шаг неестественно громко отдавался в ушах Фэрис. Ей не нужно было оглядываться назад, чтобы понять, что Тириан прав насчет идущих следом мужчин. Она почти ощущала их присутствие, как холодок на затылке, который не имел ничего общего с ветром.

Впереди из-за угла показался еще один кеб и двинулся к ним навстречу.

— Кажется, мне все-таки не удастся поразмышлять. — Фэрис надеялась, что ее голос не выдает радости. — Возьмем этот кеб?

— По-моему, не надо. Каковы шансы встретить кеб, запряженный двумя лошадьми с одинаковым белым крапом? Это опять тот усатый, вернулся проверить, может быть, мы уже устали.

— Вот как! — Фэрис с трудом удавалось сохранять веселый тон. — Наверное, те люди у нас за спиной еще не устали?

Тириан оглянулся.

— Вовсе нет. Они нас догоняют. — Откуда-то из-под пальто он достал пистолет и снял его с предохранителя. — Держитесь за моей спиной. Не давайте им затолкать себя в кеб, если сможете. Мне очень не хотелось бы стрелять в лошадь.

На улице позади них послышался шум двигателя, потом появился свет автомобильных фар. Лошадь, запряженная в кеб, нервно вскинула голову при виде надвигающегося автомобиля. Фэрис повернулась к блестящему лимузину «Минерва», который остановился рядом с ними. Задняя дверца распахнулась. Внутри невозможно было что-либо разглядеть.

— Не возражаете, если мы вас подвезем? — весело зазвенел голос Джейн.

Тириан помог Фэрис сесть в машину. Потом заколебался, стоя одной ногой на подножке и глядя назад вдоль улицы.

После зябкого ночного ветра ей показалось, что в лимузине очень тепло. Стараясь расправить плащ и юбки на мягком, обтянутом кожей сиденье, Фэрис невольно подумала, что это похоже на укладку чемодана.

— Дядя Амброуз одолжил мне свой лимузин на вечер, — объяснила Джейн. — Правда, красивый? Мы остановились не на той стороне улицы дю Соммерар. Вы повернули направо, и Чарльзу понадобилось несколько минут, чтобы объехать квартал и догнать вас.

Тириан неохотно сел в машину и захлопнул дверцу.

— Теперь мы не узнаем, кто их послал, до следующей попытки.

— Поезжайте, Чарльз, — приказала Джейн.

Деликатно взревев мотором, лимузин плавно тронулся с места. Со своего сиденья рядом с Чарльзом Рид наблюдал за улицей, которую они покинули.

— Всего двое пеших и один в кебе? Вы уверены, что они знают, кто мы такие?

— Мы? — Тириан вернул пистолет в кобуру и застегнул пальто. — Лучше спросите, знаем ли мы, кто они такие.

— Местная поддержка, как я догадываюсь, — ответил Рид. — Как вы думаете, они заметили, что вы их обнаружили?

— Уж не знаю, могло ли это быть более очевидным, разве что я бы выстрелил в одного из них.

— Возвращаемся в отель? — спросил Рид у Джейн.

— Можем вернуться, но не хотите ли объехать квартал, поймать одного и держать его на мушке, пока он не расскажет все?

— Нет ни малейшего шанса, что они все еще там, — сказал Тириан.

Рид возразил:

— Давайте все равно попробуем.

Джейн с тревогой взглянула на Фэрис.

— Попробуем?

— Как хотите, — ответила герцогиня.

Она смотрела на проносящиеся мимо пустынные улицы. Джейн, Рид и Тириан обсуждали происшествие, но Фэрис не слушала, рассеянно глядя в ночь и думая о своем дяде.

Если за ней следили от салона мадам Клод до дома Хилариона, вряд ли преследователи — простые грабители. Единственный важный вопрос заключался в том, зачем их наняли: похитить ее или убить на месте. Ей казалось, что вероятнее последнее.

Ночные улицы Парижа небезопасны для всех. Если она станет жертвой преступления, кто этому удивится? Не поэтому ли Бринкер послал за ней? Путешествие по Европе, даже по железной дороге, может быть опасным. Если по пути с племянницей случится несчастье, кто этому удивится? А если она каким-то образом вернется благополучно в Галазон, что тогда? Может быть, несчастный случай на охоте?

Да, но если он хочет ее убить, почему не сделал этого давным-давно? Зачем посылать ее в дорогую школу, выдергивать оттуда прямо перед окончанием, а потом убивать? И к чему нанимать телохранителя, чтобы затруднить задачу себе самому?

Но если не Бринкер, то кто?

На бульваре Сен-Жермен и прилегающих улицах не оказалось никаких кебов, никаких темных личностей.

— Ну, если мы больше ничего не добились, то хотя бы избавились от всех, кто мог за нами следить, — весело сказала Джейн. — Теперь вернемся обратно в отель, Фэрис? Или ты бы хотела совершить поездку в Булонский лес? А может, даже съездить в Фонтенбло? Жаль иметь в своем распоряжении такой великолепный автомобиль и кататься на нем только по городу.

— Зачем кому-то следить за нами? — спросил Рид. — Если еще не весь Париж знает, что герцогиня Галазонская остановилась в отеле «Крийон», это не ваша вина.

— Следует поддерживать определенный статус. Что будем делать, Фэрис?

Фэрис обдумала варианты.

— Я проголодалась. Среди всего прочего, что нужно делать в Париже и нельзя делать в другом месте, я бы хотела поужинать.

— О, господи, ты не ужинала? Я была уверена, что он угостил тебя. Сейчас уже поздновато для ужина.

— Который час?

— Больше трех ночи. Как по-твоему, почему мы предприняли такие усилия, чтобы приехать за тобой?

— Не удивительно, что на улице был всего один кеб, — сообразила Фэрис и бросила Тириану: — Время там действительно замедляет ход. — Потом повернулась к Джейн. — Где лучше всего поужинать в такой час?

— Назад в отель, Чарльз. Я сейчас сыграю свою знаменитую роль, изображая тетушку Алису — образец титулованной английской леди за границей. Может, тебе и будет неловко, но обещаю, ужин ты получишь.

Джейн сидела у камина в комнате Фэрис и смотрела, как та уплетает мясное ассорти, присланное из ресторана отеля.

— Возможно, я перестаралась, изображая тетушку. Как ты можешь есть почки среди ночи? — Она передернула плечами.

Фэрис отпила вина из бокала.

— Это значит, что ты не хочешь их попробовать?

— Дядя Амброуз угостил меня отличным ужином, спасибо.

— Я не знала, что у тебя в Париже есть дядя. — Фэрис снова сосредоточилась на своей тарелке, на которой лежал последний поджаренный гриб.

— Дядя Амброуз живет здесь уже много лет. Он не такой, как некоторые дядюшки. Париж не оказал на него большого влияния. Он держит английский автомобиль, контрабандой ввозит свои сигареты и сигары во Францию с дипломатической почтой, а на скачках все еще ворчит, что лошадей запускают неправильно. Довольно милый старик.

— Я никогда раньше не ездила в автомобиле. — Фэрис с легким вздохом положила нож и вилку. — Это было очень увлекательно.

— В тот момент ты казалась не слишком увлеченной. Ты даже не особенно интересовалась своими преследователями.

— Я думала. — Фэрис серьезно посмотрела на Джейн. — Ты не спросила меня о Хиларионе.

Джейн подняла брови.

— Я умираю от любопытства, разве не видишь?

— Кажется, мне предстоит спасти мир.

— Господи! У тебя хватит для этого знаний? — сухо спросила Джейн.

Фэрис улыбнулась и откинулась на спинку стула.

— Сомневаюсь. Но кажется, я — хранительница севера.

Остаток ночи Фэрис провела, обсуждая с Джейн все подробности своего визита к Хилариону. Большую часть следующего дня новоявленная хранительница севера проспала, а под вечер встретилась с банкирами и поверенными. Она вернулась в отель как раз в тот момент, когда прибыли первые пакеты от мадам Клод. Джейн разливала чай, пока Фэрис сидела у камина и считала коробки.

Фэрис приняла из рук Джейн чашку.

— Я думала, все это привезут только в пятницу.

Подруга протянула ей тарелку.

— Хочешь сэндвич? Ты выглядела такой разочарованной, что я передоговорилась с мадам Клод. Большая часть заказов будет готова на этой неделе. Все, что не успеют сделать ко времени твоего отъезда в Галазон, пришлют вслед за тобой.

Охваченная внезапным подозрением, Фэрис подняла взгляд.

— И насколько дороже мне это будет стоить?

— Не могу сказать. Думай об этом как об очередной небольшой неприятности для дядюшки Бринкера. Попробуй этот пирог, он очень вкусный.

— Ну хоть приблизительно, — проговорила Фэрис, предварительно набив рот ореховым пирогом. — Прикинь.

— Это деньги твоего дяди. Если бы он когда-нибудь выделял тебе достаточно денег на одежду, в этом не возникло бы необходимости.

— Это деньги не дяди. Это деньги Галазона. Я только сохраняю их.

Джейн закатила глаза.

— Не будь такой отвратительно благородной. Твой народ не захочет видеть тебя в лохмотьях, правда? Ты их представительница, не так ли? Тебе надо поддерживать свой статус.

— Это больше всей годовой ренты. Я не могу просто выбросить такие деньги на ветер.

Джейн явно была уязвлена.

— Ты их не выбрасываешь на ветер. И я тоже. Я подобрала для тебя гардероб, который, вероятно, будет служить тебе до конца твоей смехотворной жизни. Я умудрилась договориться, чтобы большую часть сшили меньше чем за неделю. Я сотворила для тебя чудо, а ты только приказываешь мне оценить, во сколько обойдется срочный заказ у мадам Клод. Да-да, красней, тебе следует краснеть. И не мешало бы извиниться передо мной.

Джейн отошла от чайного столика и направилась к груде свертков.

— Ты обрадуешься всему этому, когда твой дядя бросит на тебя первый взгляд. Он когда-нибудь видел тебя прилично одетой? Сомневаюсь. Ну, когда ты предстанешь перед ним в этой одежде и с манерами мадам Брачет, он горько пожалеет о том дне, когда послал племянницу в Гринло, это я тебе обещаю. — Она наклонилась ниже, осматривая один из свертков. — Несколько платьев, костюм для верховой езды… Разве это преступление в Галазоне — быть хорошо одетой?

— Я прошу прощения, — скованно произнесла Фэрис. — И очень ценю твою помощь. Я не хотела быть неблагодарной…

— Тихо! — Джейн все еще стояла, склонившись над одной из коробок, серой шляпной картонкой, перевязанной серебряной ленточкой. Девушка склонила голову к плечу и прислушалась. — Немедленно позови сюда Тириана и Рида!

В ее голосе звучала такая тревога, что Фэрис тут же вскочила и без колебаний выбежала из комнаты. Когда она вернулась вместе с Ридом и Тирианом, Джейн все еще стояла в той же позе.

— Вы слышите? — спросила она.

Фэрис, Рид и Тириан покорно напрягли слух. Через мгновение Рид взглянул на Фэрис с большим интересом.

— Ваша шляпа тикает.

— Это не шляпа, — возразила Джейн. — Я еще не заказывала для Фэрис никаких шляп.

— Это бомба? — спросила Фэрис.

— О, наверное, — ответил Рид.

Тириан хладнокровно осматривал коробку.

— Вам придется покинуть здание. Возможно, они на это и рассчитывают, так что будьте начеку, когда выйдете.

— А как же ты? — спросил Рид.

— Попробую ее обезвредить.

Рид недоверчиво смотрел на Тириана.

— Обезвредить? Мы не можем определить, из чего она сделана, как сконструирована, что произойдет, если мы ее передвинем, когда она должна взорваться. Это может произойти, даже если мы всего лишь развяжем ленту.

— Я должен попытаться.

— Каким образом? Я не ношу с собой инструменты. А ты?

В тишине, которая воцарилась вслед за вопросом Рида, тиканье показалось очень громким. Прошла минута, и Джейн глубоко вздохнула.

— Фэрис, тебе лучше уйти. Я не совсем уверена, что сумею это сделать. Один раз я обсуждала, как это делается, с Евой-Марией. Жаль, что нельзя послать за ней, ведь сейчас она работает здесь, в Париже. Но у нас просто нет времени рисковать.

Она вытянула руки над шляпной коробкой, словно грела их над огнем.

— Вы сошли с ума? — забеспокоился Рид. — Держитесь от нее подальше.

Фэрис схватила его за локоть и оттащила в сторону.

— Ты думаешь, она ходила в школу для того, чтобы читать трехтомные романы? Она колдунья Гринло. Замолчи и не мешай ей работать.

Тириан быстро отошел на два шага от Джейн.

— Что вы делаете?

Хотя руки Джейн дрожали, голос ее звучал ровно.

— Никогда не знаешь. Может, это и настоящая шляпа.

Воздух под ее ладонями колебался, как от огня. Серебристая лента зашевелилась. Коробка несколько увеличилась в размерах, словно делая вдох. Запах паленых перьев наполнил комнату. Тиканье прекратилось. Очень медленно Джейн свела вместе открытые ладони, и серая шляпная коробка стала черной. Колдунья сжала ладони. Коробка осталась такой же.

Со вздохом облегчения Джейн опустила руки.

— Получилось. — Она нахмурилась и потерла лоб. — Спасибо, Ева-Мария.

— Что получилось? — недоуменно спросил Рид. — Что это за запах?

Джейн не обратила на него внимания, развязала ленту и сняла с коробки крышку. Внутри, в серой оберточной бумаге, лежала дамская шляпка. Это было сооружение из бархата, тюля, блесток и перьев, похожее на костер среди снега, очень пестрое, с преобладанием красного и золотого. Джейн с благоговением освободила шляпу от серой бумаги и любовалась ею, держа на вытянутых руках.

Тириан прочистил горло.

— Она не была опасной?

Рид кинул на Джейн взгляд, полный изумления.

— Это действительно шляпа?

Фэрис смотрела на шляпу с неприкрытой неприязнью.

— Я не стану ее носить.

Джейн погладила поля.

— Это шляпа, пока я говорю, что это шляпа. — Она взглянула на Фэрис. — Конечно, ты не станешь ее носить. В ней ты будешь похожа на Менари в саду у декана. И она украшена перьями. Я оставлю ее себе. — Она осторожно уложила шляпу обратно в бумагу и закрыла коробку. Потом глубоко вздохнула, закрыла глаза и нахмурилась. — Кажется, я заработала головную боль.

Фэрис налила подруге чаю.

— Думаю, все это ясно говорит об одном. Мне пора уезжать из Парижа.

В пятницу Фэрис заплатила по счету в отеле и вместе с багажом, который оказался гораздо более внушительным, чем она ожидала, отправилась на Страсбургский вокзал. Там она вместе с Джейн подождала, пока Тириан и Рид убедились в безопасности зарезервированного для нее купе.

Джейн открыла путеводитель.

— Страсбург, Вена, Будапешт — тебе не придется делать пересадку до, э… Порта Ориенталис? Да? Оттуда всего несколько часов езды до Жедесвара. Так это произносится?

Фэрис кивнула.

— Я должна поблагодарить тебя за все, что ты сделала. — Она говорила смущенно. Джейн не понравились бы особые проявления чувств. Фэрис обнаружила, что любые слова вряд ли способны выразить ее благодарность, может быть, поэтому старалась говорить небрежно. — Дядюшка Бринкер, конечно, не будет тебе признателен.

Не поднимая глаз от путеводителя, Джейн продолжала:

— Ненавижу эти иностранные названия с таинственными буквами. Тириан послал телеграмму, чтобы нанять карету с четверкой лошадей в Жедесваре. Затем вы пересечете границу у Тура-Нерва. Оттуда еще день пути до Галазон-Дукиса, а после этого ты благополучно окажешься дома.

Фэрис потянула Джейн в сторону от надвигающейся багажной тележки.

— Когда ты об этом говоришь, все кажется простым.

— У тебя есть Рид и Тириан, чтобы избавить тебя от всех утомительных мелочей. Так что это действительно будет просто. — Джейн закрыла путеводитель. — Ты ведь дашь мне знать, как все получится? — Она рассматривала переплет маленькой толстой книжечки с пристальным интересом.

— Конечно. — Фэрис заколебалась. — Там, в Гринло, вы меня будете помнить, правда?

— О, я думаю, будем. Особенно декан и мадам Виллет.

Наступило неловкое молчание, Фэрис невидящими глазами рассматривала стопку багажных квитанций в руке.

— Когда-нибудь ты должна приехать ко мне в гости.

Джейн широко улыбнулась.

— Очень хорошо. Раз уж ты так любезно меня приглашаешь, я приеду. Я часто думала, что было бы здорово когда-нибудь помочь спасти мир. Вероятно, лучшей возможности мне не представится.

— Что? Ты это серьезно? — Фэрис заморгала, глядя на Джейн с радостным изумлением. — Пойдем. — Она повернулась к билетному киоску. — Пойдем и немедленно все устроим.

Джейн остановила ее.

— Я уже заказала купе рядом с твоим.

Фэрис снова повернулась к ней. Сдерживая восторг, она старалась смотреть на Джейн сердито.

— О, уже заказала, вот как? Это декан приказала тебе присмотреть за мной? Полагаю, она сказала тебе, что Восточный экспресс полон соблазнов, особенно для богатых девиц?

— Мне не нужны приказы декана или чьи-то еще. Я решила поехать с тобой в ту ночь, когда ты встречалась с Хиларионом. И должна сказать, — с упреком добавила Джейн, — меня обидело то, что ты не пригласила меня раньше.

— Ты же должна преподавать в Гринло. Мне никогда и в голову не приходило, что ты захочешь все бросить и поехать.

— Могла, по крайней мере, попросить.

Фэрис покорно опустила голову.

— Я не слишком привыкла просить о чем-то.

Джейн с улыбкой кивнула.

— Я знаю. Это редко дает результаты. Но я думаю, стоит иногда практиковаться в этом, хотя бы для того, чтобы не разучиться.

Фэрис никак не могла уснуть в ту ночь. Она пыталась. Открывала в своем купе окно, закрывала окно — никакой разницы. Слишком часто она ложилась спать поздно и позже обычного вставала, и, наверное, это сбило ее внутренние часы. Или, может быть, виной тому всплеск активности потребовавшийся для отъезда из Парижа. Сюда входили усилия, приложенные для того, чтобы закончить все дела и упаковать все вещи, и не забыть последние газеты и журналы, в которых, вероятно, были новости из Аравиля и Галазона, а также аккуратно подшитую папку с отчетами, одолженную Джейн у человека, назвать которого она отказалась. «В пути тебе вполне хватит времени прочесть их, — весело сказала Джейн. — Не то что перед экзаменом». И все это время Фэрис не могла избавиться от мысли: как бы ни хотелось ей уехать из Франции, она, может быть, больше никогда сюда не вернется.

Она вертелась с боку на бок на своей полке, но не могла расслабиться и дать ровному ритму поезда убаюкать себя. Вместо того чтобы ее успокоить, этот ритм врывался в ее мысли: «Никогда не вернусь, никогда не вернусь…»

Фэрис сдалась и встала. Пошарив в темноте, она нашла свои лайковые тапочки по запаху, а новый халат из клетчатого шелка на ощупь. Плотно запахнув халат, чтобы прикрыть старую ночную сорочку, пострадавшую от стирки в прачечной колледжа, она открыла дверь купе.

Узкий коридор был пуст, пассажиры первого класса давно улеглись спать. В тусклом свете Фэрис увидела, что дверь соседнего купе открыта. Там дежурил Рид, в соответствии с планом.

Она подошла достаточно близко, чтобы услышать его шепот:

— Что-нибудь нужно? Я могу позвонить проводнику.

Фэрис покачала головой.

— Не могу уснуть.

— Стакан теплого молока? Колоду карт? Пасьянс навевает скуку, как мне говорили.

— Нет, спасибо. Должно быть, я просто нервничаю. — Она посмотрела в пустой коридор. — Я не хотела тебя беспокоить.

— Вы меня не побеспокоили. — Рид закрыл дверь ее купе и жестом пригласил герцогиню к себе. — Выкурите сигарету?

Фэрис села у окна, Рид остался на своем месте у двери. Когда она отказалась от предложенной им сигареты, он спрятал портсигар в карман и сам тоже не закурил. Она ожидала, что он продолжит разговор шепотом, но он ее удивил, погрузившись в настороженное молчание.

В конце концов Фэрис не выдержала.

— Что, по-твоему, нужно Бринкеру? — тихо спросила она, удивив саму себя.

Силуэт Рида едва вырисовывался на фоне тускло освещенного коридора, но пожатие его плеч было выразительным.

— Вы вот-вот достигнете совершеннолетия. Возможно, он наконец примирился с этим и решил вернуть вас домой, на ваше законное место.

— Возможно. — Фэрис показалось, что Рид переигрывает в своем глупом оптимизме, но так как он явно хотел ободрить ее, она оставила сомнения при себе. — Если это так, мне жаль, что он не подождал, пока я закончу колледж.

Рид снова пожал плечами.

— У него могли созреть новые планы. Он женился на предполагаемой наследнице короля Джулиана. Король не может жить вечно. Возможно, по какой-то причине Бринкеру необходимо, чтобы вы находились в Галазоне, в безопасности, а потом он сможет отстаивать свои интересы в Арависе.

Фэрис тихо рассмеялась.

— Знаешь, у меня только что промелькнула ужасная мысль. До сих пор мне это не приходило в голову, но ведь мы с Менари теперь действительно родственницы!

— Правда? Ну да, верно, если ваш дядя женился на ее сестре, то теперь она приходится вам тетушкой, не так ли? А что такое с этой девушкой? Она красавица, и ей не меньше восемнадцати лет, насколько я могу судить, но, когда она открывает рот, кажется, что ей двенадцать.

— Она привыкла все делать по-своему.

— Ну, это очень поможет ее красоте. Но она должна постараться не разговаривать, как моя маленькая сестренка.

— Если увижу ее в Арависе, я ей так и скажу.

— Вы это серьезно? Вы действительно собираетесь ехать в Аравис?

— Придется.

— Вы больше нужны нам дома, в Галазоне, знаете ли.

У Фэрис сжалось сердце от грусти и сожаления.

— Надеюсь.

— Эти кровожадные аристократы в Аравиле не имеют к нам отношения. Оставайтесь в Галазоне, там очень много дел.

— Я тоже кровожадная аристократка, Рид.

— Но вы — наша кровожадная аристократка. В этом вся разница.

— Спасибо. — Она едва сумела справиться с дрожью в голосе.

Рид хотел что-то прибавить, потом осекся и покачал головой, явно недовольный собой.

— В чем дело?

— Я просто понял, почему никогда не смогу научиться, как Тириан, втираться в доверие к влиятельным людям, вот и все.

— О чем ты говоришь?

— Вы очень хорошо понимаете. Вы можете себе представить беседу, которую вели бы с Тирианом, если бы сейчас дежурил он, а не я? Если бы он не отослал вас сразу же обратно в купе с кружкой теплого молока, которую специально хранил в рукаве как раз для такого случая, он бы говорил о возвышенном и не касался личностей. Он так хорош, как будто вовсе не человек, а создан каким-то мастером-искусником. — Рид снова покачал головой. — А я просто не могу удержаться, чтобы не влезть в чужие дела.

Фэрис обнаружила, что голос снова ей повинуется.

— Ты назвал меня когда-то дурочкой с волосами цвета морковки, помнишь?

Он помедлил перед тем, как ответить.

— Да. Я помню, что сказал это. Но вы немного изменились с тех пор.

— Теперь ты можешь встать на мою сторону? Против самого коварного человека в Галазоне?

На этот раз пауза была более долгой.

— Зачем меня об этом спрашивать? Вы знаете ответ. Вы его знали еще в ту ночь, в «Белом руне».

— Все равно ответь мне.

— Вы сказали, что рыбак рыбака видит издалека. Вы были правы. Ваш дядя мне платит. Но я встану на вашу сторону.

— Я тебе тоже буду платить.

— Хорошо. Но я бы все равно встал на вашу сторону. Вы действительно наша кровожадная аристократка, в конце концов.

— Спасибо, Рид. — Она встала. — Мне лучше заставить себя немного поспать, иначе я и правда буду завтра кровожадной.

— Заставить себя поспать? О, не думайте так об этом. — Рид пропустил ее мимо себя. — Это роскошь, а не обязанность. Знаете, как говорят: «Природа требует пяти часов сна, привычка дает семь, лень берет девять, а баловство — одиннадцать». Постарайтесь побаловать себя.

На следующее утро Джейн убедила Фэрис и Тириана пойти вместе с ней в вагон-ресторан на завтрак.

— Если Риду захочется наверстать упущенный сон, это его дело. Но дядя Амброуз особенно рекомендовал здешние пирожные. Он говорит, что расписание составлено так, что наш экспресс приходит в Вену как раз к тому времени, когда булочник достает из печи первый яблочный штрудель.

Кофе и штрудель — это звучало для Фэрис заманчиво. Хотя даже если бы она так не проголодалась, то, судя по знакомым решительным ноткам в голосе Джейн, вряд ли смогла бы воспротивиться. Она подавила зевок.

— Очень удобно.

— Да, а поскольку еще очень рано, никакой давки не будет.

В роскошном вагоне-ресторане — инкрустированное дерево, хрустальные светильники, потолочные арки — было столько свободного места между изысканно накрытыми столиками, что никакой давки в нем и быть не могло. Свободных столиков оказалось более чем достаточно, и целая вереница официантов проводила Джейн и ее спутников к одному из них.

Тириан, разворачивая салфетку, оглядел других посетителей.

— Никого из знакомых, разве что кто-то постарался замаскироваться.

Джейн, снова принявшая облик пожилой дамы, хотя и без вуали, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Через мгновение выдохнула и открыла глаза.

— Не здесь. Не сейчас.

Принесли кофе и пирожные. После того как официанты удалились, Джейн положила себе щедрую порцию взбитых сливок и уставилась на Тириана заинтересованным взглядом.

— Я один раз уже спрашивала вас, — сказала она. — Но спрошу опять: кто вы такой?

Фэрис настороженно взглянула на нее. Но не стала вмешиваться. Штрудель из венской кондитерской был еще теплым, а сама Вена уже осталась далеко позади. Фэрис сосредоточилась на крошках, гоняя их по накрахмаленной льняной скатерти.

Тириан безмятежно отпил глоток кофе.

— Вы спрашивали. И я ответил, насколько мне помнится.

— Вы сказали, что наняты дорогим дядюшкой Бринкером, — возразила Джейн. — Но теперь мы знаем, что сначала вы работали на Хилариона. Вы даже не подозреваете, какой притягательностью обладает таинственная личность. Расскажите же нам все, прошу вас.

— Если расскажу, то перестану быть таинственной личностью. — Тириан аккуратно откусил от штруделя. И не уронил ни крошки.

— Как вам это удается? — восхитилась Фэрис.

Тириан не понял:

— Что удается?

Джейн поняла смысл вопроса Фэрис и заговорила раньше, чем та смогла объяснить:

— Все. Вы искусны во всем. Как вам это удается? Где вы учились?

— Нигде. Я получил только то образование, которое моим бедным учителям удалось вбить мне в голову, когда я был еще мальчиком.

— Продолжайте, — настаивала Джейн. — Чем вы занимались, когда покинули своих бедных учителей?

— Я женился. — В голосе Тириана отсутствовало всякое выражение. Телохранитель казался сосредоточенным и, может быть, немного скучающим.

Фэрис рассматривала свою изящную кофейную чашку с тонким золотым ободком по краю. Ничего столь интересного, чтобы можно было разглядывать ее до конца разговора, но герцогиня все равно намеревалась продолжать свое занятие.

Джейн не испытывала ни малейшего смущения.

— Не слишком ли рано?

Тириан секунду смотрел прямо на Джейн. На лице его под учтивым выражением промелькнуло нечто, напоминающее нетерпение или раздражение, и исчезло.

— Мне было пятнадцать лет. Она была старше. Я женился на ней ради денег.

— Продолжайте.

Тириан принялся пить свой кофе.

Фэрис с упреком посмотрела на Джейн.

— Париж полон сенсационной литературы. Если ты боялась, что в путешествии тебе станет скучно, почему не запаслась каким-нибудь романом или хотя бы газетой?

— Если есть сенсация, то это не литература, — ответила Джейн. — Мне надоело просматривать газеты. Они никогда ни о чем не пишут правдиво. Знаешь, я нашла упоминание о нашей любимой соученице Менари. «Фигаро» пишет, что она записалась на следующий семестр в Сорбонну, «дойдя до вершин образования в Гринло». Ну что ж, можно сказать и так. Это гораздо интереснее. А что было потом?

Тириан, казалось, смирился.

— Если мне удастся вас шокировать, вы мне позволите сменить тему? Я вложил все ее деньги в бизнес своей семьи, которая держала овощную и бакалейную лавки. Именно на это и рассчитывала родня, устраивая мой брак. Когда все деньги закончились, жена меня бросила.

— И как долго это продолжалось?

— Тогда мне исполнилось восемнадцать.

Джейн слегка покачала головой.

— Куда же она ушла, без денег?

Улыбка Тириана вышла немного кривой.

— Куда она могла уйти? Она связалась с молодым аристократом. Он относился к ней хорошо, а потом отец его положил на нее глаз и отнесся к ней еще лучше. Еще до конца месяца она стала известна всему городу.

— Наверное, это доставляло вам неудобства.

— Меня никогда не интересовала торговля зеленью. Я решил уехать далеко и найти себе другое занятие.

— И что же вы нашли?

— Моим первым местом стала должность дворецкого, камердинера и доверенного слуги у одного предсказателя, который льстил честолюбцам, стремящимся продвинуться в обществе. Я восполнял нехватку опыта инициативой и энтузиазмом.

— Какого рода были эти предсказания? — поинтересовалась Джейн. — Гадание на кристалле? Карты Таро? Или общение с духами?

— Средства использовались разные. Для предсказания судьбы мы полагались в основном на сплетни и собственные догадки. Если клиент был скептиком, но достаточно богатым, чтобы усилия того стоили, я проводил маленькое расследование. Детали, знаете ли, придают предсказаниям убедительность.

— Вы использовали магию?

— Подлинная магия слишком дорого стоит для таких, как мы. К тому же моя нанимательница любила, чтобы клиенты возвращались к ней снова. Настоящая магия, по-видимому, заключает в себе слишком много правды. Трудно приобрести постоянных клиентов, если говорить им всю правду без прикрас.

Джейн внимательно посмотрела на него.

— Нанимательница? И вы были дворецким камердинером и доверенным слугой. — Она произнесла слово «камердинер» с легким нажимом.

Тириан доел свой штрудель и ответил ей все тем же невозмутимым взглядом.

— Я восполнял нехватку опыта инициативой и энтузиазмом.

— Именно там вы научились быть циничным. Некоторым это так и не удается.

— О, я рано стал циником. Но именно там я понял, что мне нравится удивлять людей. И еще узнал, что тех, которые хотят быть обманутыми, легко оставить в дураках. Но я приобрел и некоторые практические навыки. Основы, не более того, плюс два важных принципа. Первый: очень немногие делают все как следует. Поэтому всегда есть нужда в человеке, который все делает правильно с первого раза. Этому нельзя научить. У человека или есть эта способность, или нет.

— А у вас есть.

— Думаю, да. — Тириан взглянул на Фэрис. — Второй принцип: мастерство хорошего помощника проявляется в выборе подходящего работодателя.

Фэрис подняла глаза.

— А я подходящий работодатель?

— Вы хотите, чтобы этот допрос продолжался? Хотите услышать новые небылицы о моей дурно проведенной молодости?

— Конечно нет. Если только вы не считаете, что я должна. Существует ли нечто такое, о чем мне следует знать?

Тириан покачал головой.

— Нет. И это объясняет, почему вы — подходящий работодатель. — Он снова повернулся к Джейн. — Я не стану докучать вам новыми байками. В конце концов я стал мастером на все руки и таинственной личностью, которую вы видите перед собой сегодня. Вы удовлетворены?

— Что стало с вашей женой?

— Три года назад она открыла школу для девочек-сирот, так что, полагаю, у нее все хорошо.

Джейн казалась удивленной.

— Вам это безразлично?

В улыбке Тириана было искреннее веселье.

— Когда мне было восемнадцать, мне было совсем не безразлично. Теперь, когда я изредка ее вспоминаю, могу лишь чувствовать благодарность за то, что мне не пришлось прожить всю жизнь зеленщиком.

Джейн прищурилась.

— Погодите секунду. — Она помолчала, наклонив голову, словно рассматривала крошки от штруделя. — Кто-то только что вошел в дверь позади меня.

Фэрис посмотрела через плечо Джейн.

— Официант. Но не наш.

— Он выглядит совсем как наш, — возразил Тириан.

Джейн подняла нож для масла и посмотрела на отражение.

— Похож, но это не он.

Фэрис искоса взглянула на нее.

— Наш приземистый и темноволосый, а этот светловолосый, и у него обветренные щеки.

Официант подошел к их столику и предложил им кофе, а когда Фэрис, повинуясь взгляду Тириана, кивнула, щедро наполнил ее чашку. Не давая себе труда подойти к другим столикам, официант прошагал по всему вагону и исчез в дальней двери.

Тириан взял чашку Фэрис, понюхал содержимое и протянул ее Джейн.

— Если они за последние несколько минут не заменили венский сорт кофе на миндальный, то, я думаю, его приправили цианистым калием.

— Яд? — изумилась Фэрис.

Джейн взяла чашку, осторожно понюхала.

— Да, в самом деле.

Тириан встал.

— Оставайтесь здесь, — приказал он им и, сунув руку во внутренний карман, вышел из вагона-ресторана через дальнюю дверь.

Джейн поставила чашку.

— Если нанимаешь специалиста, нужно позволить ему делать свою работу.

Фэрис с опаской смотрела на свой отравленный кофе.

— Почему он показался похожим на нашего официанта тебе и Тириану, а мне нет?

Джейн подняла брови.

— Это интересно, правда? Скажи, насколько старой я сегодня выгляжу?

— По крайней мере лет на восемьдесят.

— Ты преувеличиваешь. Но даже в этом случае ты не можешь видеть сквозь мои чары. Но ты смогла увидеть сквозь его магическую личину — если предположить, что он создал ее сам, а не воспользовался помощью своей тетушки.

— Или дядюшки, — мрачно произнесла Фэрис.

Джейн пристально посмотрела на нее, выгнув старушечьи брови.

— Неужели ветер дует оттуда?

Вернулся Тириан, он задержался около их столика только на несколько секунд, чтобы вручить Джейн фуражку из тех, что входили в форменную одежду официантов.

— Я его оставил пока в багажном вагоне. Изучите ее, а я схожу за Ридом. Думаю, ему не захочется такое пропустить.

— Вы оставили его без охраны? — спросила Джейн.

У Тириана был самодовольный вид.

— Думаю, он еще будет нас ждать, когда мы вернемся, чтобы поговорить с ним. — И он прибавил, обращаясь к Фэрис: — Не позволяйте им убирать ваш кофе. Он может пригодиться.

Джейн рассматривала фуражку, потом подняла и осторожно погладила мягкую ткань.

— Здесь что-то есть. — Она провела кончиком пальца изнутри по ободку. — О да. — Она достала тонкую прядь черного конского волоса, длиной почти в ярд. — Вот он. — Она отложила фуражку и расправила прядку на скатерти перед собой. — Определенно, волос иностранный. Вероятно, турецкий. — Она замолчала и осмотрела кончики пальцев своей левой руки, потирая их большим пальцем, будто они прикасались к чему-то горячему.

— Ну? — Фэрис наклонилась ближе, чтобы рассмотреть находку. — Что это?

— Возможно, русский. Что-то в нем есть такое, чего я не могу распознать. — Джейн понюхала пальцы. — Конечно, это всего лишь догадка, но у меня есть предположение, для чего он. Лучше мне увидеть его в действии. Думаю, это магическое приспособление, которое помогает обладателю стать похожим на того, кто надевал эту шапку в последний раз. Вероятно, оно действует на любой предмет одежды. Не могу сказать с уверенностью, пока не изучу как следует. И даже тогда не наверняка.

Фэрис взяла фуражку.

— Она похожа на настоящую. Ты думаешь, она принадлежала нашему настоящему официанту?

К ним подошли Тириан и Рид. Рид заплатил за еду, а Тириан взял фуражку.

— Кто-то стукнул нашего официанта по голове и запер в шкаф. Он не разглядел того юного шутника, который это сделал. Но считает, что это, наверное, была шутка, потому что не взяли ничего, кроме головного убора. — Рид взглянул в сторону багажного вагона и прибавил: — Наш озорник не захочет с нами разговаривать, а?

У Тириана был суровый вид.

— У него не будет другого выхода.

— Ты можешь заставить его говорить? — спросила Фэрис у подруги.

Джейн покачала головой.

— Против его воли не могу. Но если удастся его отвлечь, чтобы я смогла над ним поработать, а потом заставить сосредоточиться на том, что мы хотим узнать, я, возможно, сумею заставить его думать вслух. Никогда не пробовала, но знаю теорию. Правда, это в случае, если он тот, кем кажется. Если он сам смастерил эту штуковину, он слишком силен для меня. Я не смогу подобраться к его мыслям.

— Не волнуйся. — Фэрис взяла свою чашку и последовала за остальными. — Я отвлеку его внимание.

В багажном вагоне Тириан повел их между грудами сундуков и чемоданов в дальний угол. Там он остановился перед стопкой плетеных бельевых ящиков, куда железнодорожники складывали грязное белье, чтобы отправить в прачечную в конце маршрута. Когда развязали ремни нижнего ящика, их взорам предстал тщательно связанный отравитель Фэрис. Рид направил пистолет на беспомощного узника.

Это был молодой человек плотного телосложения, широкоплечий, с близко посаженными голубыми глазами. Лицо его, и так красное от природы, над белым полотенцем, которым Тириан заткнул ему рот, казалось багровым, составляя разительный контраст со светлыми волосами.

Когда Тириан чуть-чуть ослабил кляп, отравитель тут же выплюнул его.

— Это возмутительно. Я хочу немедленно поговорить с начальником поезда. — Он пытался освободиться от пут так энергично, что ивовая корзина трещала.

Зловещая усмешка Тириана была шедевром мимики.

Краснолицый человек посмотрел мимо Тириана на Фэрис и Джейн.

— Мадам, мадемуазель, я вас умоляю! Этот человек — сумасшедший. Он напал на меня, украл мои бумаги и спрятал меня здесь. Теперь меня держат на мушке. Помогите мне, прошу вас.

Тириан достал официального вида пакет документов.

— Если верить этим бумагам, перед нами Джеймс Хэверфорд, британский подданный, путешествующий по континенту по делам фирмы, головная контора которой находится в Амстердаме. Они торгуют пряностями, и он приехал, чтобы заказать для них паприку. — Он скомкал бумаги и бросил их на пол. — Подделка, конечно.

Молодой человек перешел с французского на английский язык. Он многословно протестовал против обращения, которому подвергся. Обещал подать жалобу властям, написать письмо в «Таймс».

— Тихо. — Фэрис опустилась перед ним на одно колено. — Вы должны успокоиться, мистер Хэверфорд. Не будет никакой пользы для вас, если вы доведете себя до припадка. Заверяю вас, эти люди знают свои обязанности.

— Вы не понимаете, юная леди. Говорю вам, этот человек — опасный безумец… — Несмотря на негодование Хэверфорда, цвет его лица стал почти нормальным.

Фэрис снова перебила его, на сей раз протянув ему свою чашку.

— Успокойтесь, сэр. Вот выпейте кофе. Боюсь, он почти остыл, но вам поможет.

Хэверфорд побледнел. Их взгляды встретились. Глядя ему в лицо, Фэрис почти видела, как за этими голубыми глазами проносится мысль: «Она знает?»

Фэрис мрачно улыбнулась.

— Нет? Вы сейчас не испытываете жажды?

Это стало ответом на вопрос. Он поджал губы и покачал головой.

Фэрис встала и отдала чашку Тириану.

— Подержите это для меня, пожалуйста. И будьте добры, одолжите мне ваш нож. Мне он нужен.

Джейн подошла к Фэрис и встала рядом с ящиком.

— Фэрис, будь добра, позволь действовать Тириану. Ты знаешь, что тебе нельзя брать в руки ничего, что имеет острые края. Это так тебя возбуждает. Я уверена, что это тебе вредно.

Тириан взял чашку и подал Фэрис свой нож. Он старался не смотреть ей в глаза.

Глаза Хэверфорда широко раскрылись, и он вжался в смятые простыни, лежащие в плетеной коробке, насколько позволяли ему путы.

Фэрис нагнулась и прошептала ему на ухо:

— Вы неверно оценили ситуацию, видите ли. Вы пытались отравить меня. — Взяв его за подбородок, она повернула его лицо так, что ему невольно пришлось смотреть ей в глаза. — Потерпев неудачу, вы попробовали выпутаться, уверенный, что сможете добиться своего освобождения. Теперь вы думаете, что мы хотим узнать, кто вас послал. — Она держала нож так, чтобы он видел его краем глаза. — Вы думаете, что вам ничто не грозит, пока вы владеете информацией, которая нам нужна. — Очень тихо, очень холодно она прошептала: — Вы ошибаетесь.

Хэверфорд вжался глубже в скомканное белье, сверкая белками широко открытых глаз. Фэрис присела возле него.

— Я знаю, кто нанял вас убить меня. Поверьте мне. Он мне за это ответит. Поэтому вы мне совсем не нужны. — Фэрис слегка покачала головой и подняла нож. Она наслаждалась искренностью своего голоса и, не удержавшись, прибавила: — Вы ошиблись насчет того, кто опасный безумец.

Глаза Хэверфорда закатились под лоб и закрылись, он обмяк на постельном белье.

— Я его держу. — В голосе Джейн звучало торжество. — Говори!

Глаза Хэверфорда остались закрытыми, но он начал бормотать:

— Я пропал. Покойник. Я никогда не увижу ни пенни своих денег. Проклятая ведьма, мне следовало это знать. Будь проклят этот Копенгаген, он мне наврал. Непыльная работенка, говорит, со всеми удобствами, говорит. Проезд в первом классе и специальное средство, которое обеспечит клиент. Непыльная работенка! Это точно! Только она для идиотов непыльная!

— Специальное средство, которое обеспечит клиент, — очень мягко подсказала Джейн.

— Проезд первым классом в никуда, и все ради чего? Ради какого-то черномазого, который имел глупость поверить этому ублюдку Копенгагену. Он и у собственных слуг выманит пятаки, которые кладут на глаза покойникам.

— Этот ублюдок Копенгаген, — шепнула Джейн.

Тириан и Рид были шокированы. Фэрис опустила глаза и прикусила губу, чтобы сдержать улыбку.

— Ублюдок Копенгаген, он сказал, что это будет легкая работа. Это все, что ему известно. Это все, что он знает. Он увидит, что все не так, когда встретит поезд. Надеюсь, ведьма за него тоже возьмется. Почему она не выпила этот чертов кофе? Таких женщин, как она, нужно убивать, как бешеных собак. — Голос Хэверфорда оборвался.

— Когда Копенгаген будет встречать поезд? — настаивала Джейн.

— Копенгаген встретит поезд. — Губы Хэверфорда скривились. Он глубоко вздохнул и заерзал на белье, словно человек, который во сне ищет прохладный уголок подушки.

— Встретит поезд где? — Тихий голос Джейн звучал напряженно.

— Чертов Порта Ориенталис… — Голос Хэверфорда перешел в храп. Его голова упала на грудь, и он погрузился в глубокий сон.

Несколько секунд они молча смотрели на пленника. Затем Фэрис протянула нож Тириану. Рид спрятал пистолет. А Джейн обхватила голову руками и прислонилась к плетеному ящику.

— О боже, — проговорила она.

Фэрис прикоснулась к ее плечу.

— В чем дело?

— У меня голова раскалывается. В теории ничего об этом не сказано. Я почти ничего не вижу…

— Я здесь закончу. Как только освобожусь, приду в ваше купе, и мы все обсудим. — Тириан заткнул Хэверфорду рот кляпом и начал застегивать ремни на плетеном ящике.

— Что ты собираешься с ним делать? — спросил Рид.

— Собираюсь проследить, чтобы он никого не побеспокоил до тех пор, пока не прибудет в прачечную в Константинополе.

 

Глава 9

Шилинг

Полка Джейн уже была сложена на день. Пока Фэрис сидела вместе с подругой в своем купе, Рид снова разложил диван, превратив его в постель. Потом, пока укладывали Джейн, напоив чаем от головной боли и задернув шторы из Дамаска, он удалился к себе в купе.

К тому моменту, как Фэрис пришла к ним, Тириан уже ждал ее вместе с Ридом.

— Она уснула, — сообщила им Фэрис, усаживаясь в кресло, оставленное ей Ридом. — Сказала, что уверена в своей способности поддерживать стабильное состояние… э… шляпы, но выбилась из сил. И еще в данный момент она не может изменить свою внешность.

— Если она все же ослабит власть над этой, э… шляпой, — весело ответил Рид, — стук из багажного вагона даст нам знать.

— Сколько ей понадобится времени, чтобы восстановить силы? — поинтересовался Тириан.

— Она не знает. Говорит, что никогда не пробовала такого делать.

— Ну а сколько мы можем позволить ей отдыхать? — спросил Рид. — Нам придется покинуть поезд до того, как мы прибудем в Порта Ориенталис, не так ли?

Фэрис задумалась.

— Если только мы не поедем дальше и потом не вернемся в Галазон каким-то другим путем.

— Думаю, нам следует держаться как можно дальше от Порта Ориенталис, — мрачно произнес Тириан. — Я понятия не имею, тот ли это человек, но шесть лет назад я уже сталкивался с неким типом, который называл себя Копенгагеном, и не имею не малейшего желания встретиться с ним снова.

— Он знаком с этой частью света? Он знает о том, каким маршрутом мы можем добираться, если сойдем с поезда раньше? — спросила Фэрис.

— Какое это имеет значение? — с отвращением скривился Рид. — Он должен знать конечный пункт нашего путешествия. Если мы не сойдем с поезда в Порта Ориенталис, то он может отправиться прямо в Галазон-Дукис и ждать нашего появления там.

— Если мы сойдем с поезда в Павлове, то можем сесть на ближайший пароход, идущий вверх по реке Белой, и таким образом пересечь границу, — предложила Фэрис.

— Только если нам очень повезет, — возразил Рид. — Этот пароход никогда не ходил чаще одного раза в неделю. Мы можем сойти в Ислете и поехать по дороге на Хейдок.

Фэрис нахмурилась.

— Тогда уж мы точно далеко не уедем, на нас нападет банда головорезов-хейдокеров. И в любом случае нам не проехать в карете через перевал. Можем попробовать через Эпону. Если сумеем погрузиться на баржу, идущую вниз по Лиде, то в конце концов попадем в Галазон.

— Вот именно, в конце концов. Зачем давать Копенгагену возможность добраться до Галазон-Дукиса раньше нас?

— Могут быть и другие, — заметил Тириан. — Копенгаген никогда не работал в одиночку. Хотя он обычно выбирает лучших помощников, чем этот Хэверфорд.

— Значит, мы вполне можем попасть в ловушку, — сказал Рид. — Веселая перспектива.

— И нельзя исключать возможность, что Хэверфорда к нам подослали нарочно, — прибавил Тириан.

Фэрис сжала пальцами виски.

— Теперь у меня начинает болеть голова.

— У меня тоже. Так что ты предлагаешь? — спросил Рид у Тириана.

— Ничего. Вы знаете эти места. Я согласен, мы должны как можно быстрее попасть в Галазон-Дукис.

Рид задумался.

— Самый быстрый путь — это пересечь Хейдок от Ислета до Пакрина и двинуться по Элвошской дороге в Галазон-Дукис. Тогда нам не придется преодолевать перевал в горах. Мы можем переправиться у Элы, почти сразу же.

— Если Копенгаген поедет по самой прямой дороге из Порта Ориенталис в Галазон-Дукис, он приедет туда с другой стороны. Мы избежим риска, что наши пути пересекутся, — прибавила Фэрис.

— Конечно, это зависит от того, какой вид транспорта мы найдем в Ислете, — продолжал Рид. — Если нельзя будет попасть на дилижанс, попытаемся нанять экипаж.

— А как насчет хейдокеров? — спросила Фэрис.

Рид и Тириан обменялись задумчивыми взглядами.

— Я думаю, — медленно произнес Тириан, — вы можете предоставить их нам.

— Если мы с ними не справимся, — прибавил Рид, — то вы предложите им кофе.

Джейн не понравилось изменение их планов. Но к тому моменту, как у нее немного прошла головная боль и она могла интересоваться происходящим вокруг, осталось слишком мало времени на возражения. Поэтому она последовала примеру Фэрис и попыталась уложить минимальный запас одежды в небольшую сумку и подготовить остальной багаж, который будет продолжать путь без нее.

— Мой новый парчовый халат — я не могу его бросить.

Фэрис, уже давно закончившая возиться с вещами, в который раз повторила:

— Уложи его в большой чемодан, запри чемодан на замок и проверь, прочно ли держится бирка. Его доставят вместе с остальными вещами. С ним все будет в порядке.

— Мое льняное платье для прогулок, оно мне может понадобиться… — Джейн ухитрилась сложить платье и затолкать его вместе с другими необходимыми вещами в самый маленький из чемоданов. — Ну вот, теперь он не закрывается.

— Упакуй его вместе с остальными вещами.

— Мне его не вынуть.

Фэрис извлекла смятое платье для прогулок из пасти чемодана.

— Ты уверена, что твоей шляпе ничего не грозит, если ты оставишь ее в поезде? Я хочу сказать, она не взорвется или еще что-нибудь?

Джейн прижала руку ко лбу.

— Моя шляпа! О, я должна и шляпу тоже оставить?

— Тебе мало того, что и так нужно тащить в руках? — Пока Джейн отвлеклась, Фэрис ухитрилась закрыть раздутый чемодан и запереть его. — Если только твоим чарам не нужно, чтобы ты была рядом.

— Это шляпа, пока я говорю, что это шляпа, — мрачно ответила Джейн. — С ней ничего не сделается и без меня. Как я уложу все остальное обратно в чемоданы до прибытия в Ислет?

— Почему бы тебе не подождать у меня в купе, пока я закончу с твоими вещами? Это не отнимет много времени.

— Ты же не умеешь правильно складывать вещи. Все помнется.

— Когда будешь распаковывать, тебе все равно придется отдать их, чтобы отутюжили.

— О боже. Наверное, да. — Джейн в отчаянии оглядела беспорядок в купе. — Это какой-то кошмар. Я не могу позволить тебе мучиться вместо меня. Мне придется сделать это самой.

Фэрис вывела ее из купе.

— Вот Рид. Пусть он даст тебе сигарету или еще что-нибудь. Я все доделаю.

Рид вытянул шею, глядя на разбросанные вещи.

— Вы еще не готовы?

Вместо ответа Фэрис закрыла дверь купе.

В воскресенье на рассвете, за полчаса до прибытия в Хадфилд, поезд сделал короткую остановку в Ислете, процветающем городке у подножия Элы. С минимумом багажа, тайком, Фэрис и ее компания спешно покинули поезд. Они час прождали в холодной гостинице возле железнодорожной станции, затем, под руководством Тириана, заняли места в местном дилижансе, легком экипаже прочной, хотя и примитивной конструкции. К тому моменту как солнце поднялось высоко, они уже тряслись по ухабистой дороге на Пакрин.

После Восточного экспресса езда в дилижансе показалась Фэрис мучительно медленной. В нем было еще два пассажира: пожилой грузный мужчина, все время нервно выглядывавший из окна, и сурового вида матрона, которая вязала с точностью механизма, не отрывая неодобрительного взгляда от Фэрис и Джейн. Джейн, с опущенной вуалью, прямой спиной и скромно сложенными руками в перчатках, отвечала ей таким же взглядом, явно решив не разговаривать и не моргать на протяжении всего путешествия.

Фэрис некоторое время старалась определить, что вяжет матрона, потом принялась смотреть в окно на проплывающую местность (сплошь каменистую, непригодную для посева), время от времени поглядывая на небо и пытаясь угадать, разгонит тучи или нет. (Вероятно, нет.) Но неизбежно возвращалась мыслями к своей главной проблеме — Бринкеру.

О том, что сделает Копенгаген, когда поезд прибудет в Порта Ориенталис без них, она предоставила беспокоиться Риду и Тириану. В конце концов, этот таинственный человек представлял для них профессиональный интерес. Если он захочет преследовать их до Галазона, он так и сделает. Они будут строить свои планы соответственно.

С другой стороны, о Бринкере следовало заботиться ей самой. Даже если он не связан с Копенгагеном и Хэверфордом (а Фэрис пришлось согласиться: нет уверенности в том, что он — клиент Копенгагена, о, это было бы слишком просто) все равно он был именно ее проблемой.

Что она ему скажет об Арависе? «Привет, дядя, я еду в Аравис по неотложному делу. Ах, разве я не говорила? Я — хранительница севера». Ему это понравится. Она ясно представила себе ошеломленное выражение его лица, как будто она вдруг заговорила по-персидски, а он слишком вежлив, чтобы указать ей на это. Именно такое выражение было бы у него на лице, если бы она спросила: «Ты заплатил кому-то, чтобы меня убили, дядя?»

Он бы слегка наклонил голову к плечу, словно поражаясь, какое богатое воображение у молодых людей. Как этот легкий наклон головы ее раздражал! Она бы тогда потеряла терпение, как бывало всегда, и прибавила так злорадно, как только могла: «Это очень дорого стоило?»

И любой, оказавшийся в комнате в этот момент, был бы шокирован ее дерзостью. Тогда Бринкер смог бы отослать ее прочь и без помех осуществлять свои планы, как поступал всегда. И как будет поступать всегда. Что изменится, в конце концов, в тот день, когда Фэрис достигнет совершеннолетия? Станет ли он вдруг слушать ее, когда она с ним заговорит? Как по волшебству, согласится с ней, после того как много лет слушал ее со скучающим видом?

Бринкер держит Галазон в кулаке. Он добровольно не откажется от своего влияния. Единственной силой, когда-либо противостоящей ему, было общество землевладельцев под названием «Герцогская курия» и бывшие советники матери Фэрис, выбранные не только из класса землевладельцев, но со всего Галазона. Семена реформ скрываются там, думала Фэрис. Древнюю курию можно возродить, так что на основе этой полуразвалившейся палаты лордов вкупе с новомодными советниками когда-нибудь удастся создать в Галазоне нечто, напоминающее палату общин. Это будет сложно, конечно, даже без вмешательства Бринкера. Если она могла бы представить эти перемены как возрождение древней традиции, тогда, возможно, их приняли бы. Но, пожалуй, Бринкеру гораздо легче будет преподнести ее идеи как социалистические взгляды студентки, которая слишком долго была вдали от дома.

В каком-то смысле Бринкер уже согласился с ней начет потенциальной силы курии и советников. Курия так его беспокоила, что он ее распустил. Советников он вообще игнорировал много лет. Удастся ли найти кого-нибудь из них? Будут ли они доверять ей, как доверяли ее матери? И что сделает Бринкер, если будут?

«Что сделает Бринкер, — неожиданно пришло в голову Фэрис, — если Копенгаген действительно будет преследовать меня до Галазона?» Если верить словам Хэверфорда, а Фэрис полагалась на мастерство Джейн и считала, что им можно верить, Копенгаген знает, кто его клиент. Предположим, Копенгаген попадет в ее руки. Она достаточно доверяла Тириану и Риду, чтобы считать это возможным. Что удастся сделать, если она получит показания Копенгагена, компрометирующие Бринкера? Как поступит Бринкер? Как она хочет, чтобы он поступил?

Погрузившись в более приятные раздумья, Фэрис расслабилась. Мерное покачивание кареты ее убаюкивало. Мысль «никогда не вернусь» исчезла окончательно, ее прогнал медленный темп их движения. Фэрис уснула.

В половине шестого в тот вечер она очнулась от беспокойного сна и увидела нахмуренное лицо Джейн. После Оратса они остались единственными пассажирами в дилижансе. Рид и Тириан сидели снаружи. Несмотря на относительное уединение, Джейн по-прежнему не поднимала вуаль, и от этого ее хмурое лицо внушало еще большую тревогу. Фэрис огляделась, моргая.

— Что-то не так? У тебя опять разболелась голова?

— Да. И ничего удивительного. Эта дорога ужасна. У меня как будто шея отрывается от плеч. Как ты можешь спать?

Фэрис подавила зевок.

— Я просто дала отдых глазам. — Она выглянула в окно. — Уже темно? Ну хоть небо очистилось. Который час? И где мы вообще?

Джейн вручила Фэрис свой путеводитель.

— Я не знаю, и мне все равно. Один сосновый лес похож на другой. Ты знала, что дороги будут такими ужасными?

— Хочешь выпить чаю? — Фэрис подышала на ладони, чтобы хоть немного согреть их.

— Никакого чая не будет, пока не приедем в Ругер, и не говори ничего утешительного насчет ожидающих нас плотной еды и мягких постелей, потому что меня нельзя утешить. Мне плохо, и если бы ты не стремилась так домой, тебе бы тоже было плохо.

— Это не намного хуже, чем путешествие в частном экипаже из Жедесвара. И дождя, похоже, не будет. Только подумай, какими бы стали дороги в дождь.

— А пока мы путешествуем по Руритании с расческой и носовым платком, в то время как все наши вещи лежат в Порта Ориенталис и гниют в какой-нибудь грязной дыре для невостребованного багажа.

— К чемоданам привязаны бирки. Служащие поезда отошлют все в Галазон-Чейз. Мы можем приехать в Ругер как раз к ужину. И я сразу закажу для тебя еще травяного чая от головной боли.

— Чая? — Джейн возмутилась. — Хотя бы бренди. А лучше коньяка.

Дилижанс резко дернулся, потом раздался треск. На мгновение подруги ошеломленно замолчали, потом Фэрис удалось отлепиться от Джейн. Карета остановилась. Когда Фэрис взялась за ручку двери, она распахнулась, и ворвался порыв холодного воздуха. Тириан, едва различимый при свете звезд, без шляпы, со своим маленьким пистолетом в руке, осведомился:

— Вы не пострадали?

— Я — нет, — ответила Фэрис. — А ты, Джейн?

— Коньяк был бы гораздо лучше. — Голос Джейн звучал очень сердито. — Я в порядке. — Она осторожно встала с пола и с негодованием прибавила: — Я вся в какой-то трухе!

— Что случилось? — спросила Фэрис.

— Поперек дороги лежит дерево. Кучер свалился с козел. Думаю, постромка порвалась. Рид держит лошадей. Оставайтесь на месте.

Фэрис спустила ногу, чтобы вылезти из кареты.

— Мы поможем. Я могу подержать лошадей.

Тириан не сдвинулся с места.

— В этом нет необходимости.

Медленно, стараясь рассмотреть выражение лица телохранителя, Фэрис села на место.

— Спасибо, ваша светлость.

Дверь закрылась, и Тириан исчез.

Удивленная Джейн прекратила отряхивать юбки.

— Что с вами обоими случилось? Конечно, мы должны помочь. И так можем проторчать тут всю ночь.

— Хейдок не слишком цивилизованное место. — Фэрис нахмурилась. — В этих лесах, по слухам, полно всяких разбойников.

— Очень мило!

Вечер еще не перешел в ночь, но над головой уже сверкали огромные звезды, горящие ледяным бело-голубым светом в безупречно ясном небе. Ветерок не шевелил ветви сосен. Кучеру, громко требующему сливовицы, помогли подняться. Лошадей успокоили. Зажгли лампы на карете. Они еле мерцали, но Тириан все же взялся чинить при их свете порванную упряжь.

— Это очень большая сосна, — заметила Джейн мрачным тоном. — Они даже не пытались сдвинуть ее с места.

— Сомневаюсь, что им это удастся. Как твоя голова? Ты могла бы превратить во что-нибудь это дерево, как ты считаешь?

В голосе Джейн звучало сомнение.

— Возможно.

— Если не сможешь, нам придется развернуть карету и ехать обратно.

— О боже. Куда обратно?

— Туда, где мы в последний раз меняли лошадей.

— Там была только конюшня, в которой стояли шесть лошадей. Мы не можем там ночевать.

— Я рекомендую спать в карете, по правде говоря. Насекомые.

Джейн прикоснулась к рукаву Фэрис.

— Тихо! Смотри.

Фэрис посмотрела. Тириан, Рид и кучер уже повернули головы в ту сторону. Из темноты возле упавшей сосны возник огонек, маленький и золотистый, как светлячок.

— Привет! — послышался из темноты мужской голос. — У вас проблемы?

Свет описал быструю дугу и вернулся на место. Говоривший подошел ближе. Это был худощавый мужчина, две патронные ленты крест-накрест обхватили его грудь. Широкие поля шляпы скрывали лицо. Светилась его сигарета. Он медленно выдохнул дым, разглядывая кучера, Тириана и Рида.

— Похоже, вам требуется помощь.

— Справимся сами, но все равно спасибо, — приветливо отозвался Рид.

— Думаете? — Незнакомец осмотрел упавшую сосну. — А мне кажется, вам нужно сдвинуть это дерево. — Судя по голосу, он был молод. — Если вы дадите мне пятьсот динаров, я расчищу для вас дорогу.

— В одиночку? — поинтересовался Тириан.

Мужчина бросил сигарету и затоптал огонек.

Через несколько мгновений вспыхнуло тридцать спичек, и тридцать мужчин закурили сигареты в темноте вокруг кареты.

— Конечно нет. Пусть лучше будет тысяча динаров.

Рид и Тириан не ответили. Кучер застонал.

Сидящая в карете Джейн подняла вуаль.

— У меня все еще болит голова, но напугать этих бандитов не составит труда.

— Нет, погоди минутку. — В памяти Фэрис шевельнулись воспоминания о далеких летних днях.

— Полторы тысячи динаров, — произнес мужчина.

Фэрис напряженно прислушивалась.

— Я знаю этот голос.

— Пока мы ждем, цена растет. Кто знает, как решат поступить Рид и Тириан?

— Две тысячи динаров — это меньше ста фунтов стерлингов. И я беспокоюсь именно о Риде и Тириане. Я знаю этого парня. — Фэрис вышла из кареты.

Джейн поднял глаза к небу, опустила вуаль и последовала за ней.

— Две тысячи динаров.

— По рукам, — крикнула Фэрис.

Рид и Тириан повернули к ней одинаково огорченные лица, когда она подошла и встала рядом с ними в круг света.

— Вы поторопились, — огрызнулся Рид.

Тириан ничего не сказал, но на его лице появилось красноречивое выражение отвращения.

— Кто это? — с удивлением спросил незнакомец после паузы.

— Я заплачу вам две тысячи динаров за то, чтобы вы помогли нам ехать дальше, — продолжала Фэрис. — Но сначала скажи мне, что заставило Уорена Вудровела покинуть Шилинг, перейти границу и грабить честных путников.

— Кто смеет называть меня грабителем? — Молодой человек шагнул вперед и уставился на нее. — Говори.

— Я, — ответила Фэрис.

— Я мог бы придумать еще несколько слов, которыми мне хочется тебя назвать, — пробормотал Рид, но смолк, когда Тириан взглянул на него.

— Значит, ты теперь не куришь отцовские сигары? — продолжала Фэрис.

Молодой человек прищурился и смотрел на герцогиню, не веря своим глазам.

— Не может быть! Фэрис?

— Рада встрече, Уорен.

Уорен Вудровел сделал три шага к ней, но Рид преградил ему путь. Вудровел остановился и поднял руку, чтобы успокоить насторожившихся сообщников.

— Прости, Фэрис. Я никак не мог предположить, что мы столкнемся именно с тобой.

Девушка подошла к Тириану.

— Прощаю, если ты объяснишь это дурное любительское представление.

Вудровел с изумлением смотрел на нее.

— Сколько мы не виделись? Ты так разодета, что я просто чудом узнал твой длинный нос. Ты вернулась домой насовсем?

— Сначала расскажи мне о вашем промысле.

Вудровел прочистил горло.

— Да. — Он на мгновение замялся, потом посмотрел прямо в глаза Фэрис. — Это из-за налогов. У нас мало надежды выплатить их, так сейчас идут дела, и поскольку твой дядя установил штраф за задержку, ну… — Он замолчал и задумчиво закурил еще одну сигарету, потом прибавил: — Ну, вот мы и здесь.

Фэрис помрачнела.

— Ты, кажется, хорошо натренировался. И после этого ты думаешь, я поверю, будто твои люди не актеры-любители? Вы часто это проделываете?

— Вовсе нет. Дилижанс проезжает тут всего три раза в неделю. И мы не каждый раз его останавливаем. Потом, он может вообще не приехать. Но в этом квартале мы немного запоздали, убирали урожай и все такое. А дерево все еще выглядит довольно свежим, поэтому мы решили попытать удачу.

— В этом квартале? Шилинг платит налоги после того, как овцы заканчивают ягниться, а не в середине зимы.

Вудровел сделался суровым.

— В этом году Шилинг платит каждый квартал — как и весь Галазон.

Фэрис нахмурилась.

— По чьему распоряжению?

У нее за спиной Джейн быстро прошептала:

— Спокойнее.

— Приказ лорда Бринкера, — ответил Вудровел. Увидев выражение ее лица, он широко улыбнулся: — Ты изменилась не так сильно, как я думал.

Фэрис глубоко вздохнула.

— Рид, отдай Уорену его деньги. Если у тебя не хватит динаров, дай ему марки, или франки, или флорины, что хочешь. У меня есть неотложное дело к моему дяде. Уорен, уберите эту сосну и дайте нам проехать.

— Погодите, парни. Пока не трогайте. — Вудровел покачал головой. — Я бы тебе не советовал, Фэрис. — Так как она насторожилась, он поднял руку. — Не надо на меня злиться. Не забывай, мы не первые люди в Хейдоке, которые хотят получить немного денег.

— И что? Весь Галазон стал воровать?

— Вовсе нет. Но это всегда была славная бандитская страна. Если ты проедешь еще с десяток миль, можешь повстречать и профессиональных грабителей. Они тебе не понравятся. Они не так хорошо воспитаны, как мы. — Очень старательно и с бесконечным самодовольством Вудровел выпустил три идеальных колечка дыма.

— Есть дорога лучше? — спросила Фэрис.

Вудровел любовался последним колечком дыма. Когда оно растаяло, он задумчиво произнес:

— Не для кареты или повозки. Но для верховых, которые спешат…

— Я спешу.

— А ты умеешь ездить верхом? — Вудровел посмотрел на ее спутников. — А… старшая дама умеет?

— Мы умеем, — ответила Джейн.

Удивленный ее молодым голосом, Вудровел пристально посмотрел на нее.

— В таком костюме? — вежливо спросил он.

— Нам нужны четыре лошади, — сказала Фэрис. — Моей дуэнье и мне нужна одежда для верховой езды — самая обычная. Ты можешь достать все это? И проводника?

Вудровел самодовольно ухмыльнулся.

— Думаю, я могу достать то, о чем ты просишь. Конечно, лошади, одежда, проводник и вооруженное сопровождение — потому что я не могу допустить, чтобы ты пострадала от местных грабителей, — я думаю, за все это придется немного заплатить.

Фэрис улыбнулась.

— Скажем, две тысячи динаров, Уорен?

— По рукам. — Вудровел плюнул на ладонь и протянул ей руку.

Фэрис стянула перчатку, тоже плюнула на ладонь и крепко сжала его руку. Они несколько минут стояли, не разжимая рук и глядя друг на друга с большим удовлетворением.

— За две тысячи динаров, — сухо сказал Тириан, — вы возьмете на себя труд вместе со своими людьми проследить, чтобы экипаж и кучер благополучно добрались до Ругера?

Вудровел махнул рукой с сигаретой, и его люди принялись расчищать дорогу.

— Будет сделано.

Он улыбнулся и выпустил еще одно колечко дыма.

Джейн была довольна сделкой до тех пор, пока не увидела одежду для верховой езды, разложенную на сиденьях дилижанса. Она задохнулась, а когда к ней вернулся дар речи, с возмущением спросила:

— Что это такое?

Фэрис озабоченно посмотрела на нее.

— Это сорочка, куртка и брюки. Жаль, что Уорен не достал для нас головных уборов, но у них нет лишних.

— Брюки мешком, — пробормотала Джейн. — По крайней мере они должны быть ярко-зелеными, не так ли?

— Очень мешковатые брюки, признаю. Ты смеешься над нашей национальной одеждой?

— Нет, конечно нет. — Джейн взяла себя в руки. — Я так и знала, что мне нужно взять с собой костюм для верховой езды.

— Сегодня он был бы бесполезен. У них нет дамских седел.

— Но я не могу надеть эти вещи.

— Они почти чистые.

— Фэрис, это мужская одежда. Я не могу ее надеть. И ты тоже не можешь.

— Джейн, это рабочая одежда. Знаешь ли, ночная поездка верхом через границу, да еще с Уореном и его командой, — это работа.

— Я не могу.

— Почему?

— О господи, ну, во-первых, я — англичанка.

— Розалинда была англичанкой, и она одевалась как мужчина. Виола была англичанкой, и она тоже одевалась как мужчина…

— Виола не была англичанкой, а переодеваться мужчиной неприлично, и эта одежда нелепа.

— Тогда вылезай и дай мне спокойно переодеться.

Через короткое время Фэрис и Джейн, обе в просторных национальных галазонских костюмах, присоединились к остальным. Вудровел выделил четверых мужчин для сопровождения кучера в дилижансе. Их лошадей отдали Фэрис и ее спутникам. Эти кони были крепкими животными, обросшими густой зимней шерстью, неподкованными и почти не объезженными. Седла оказались маленькими и плоскими, на каждом вместо подкладки лежала овечья шкура, а самодельные поводья представляли собой просто недоуздок, несколько веревочных петель.

При первом взгляде на лошадей Джейн резко остановилась и покачала головой. Она набросила свою собственную накидку поверх одолженной одежды, и капюшон скрывал выражение ее лица.

— Ты уверена, что справишься? — спросила Фэрис.

— Когда мне было четыре года, я училась ездить верхом на очень похожем животном. Только покажи мне, с какой стороны у него перед.

Фэрис проснулась в лучшей комнате для гостей в Шилинге. Она сразу же вспомнила, где находится и почему она здесь, — все нетренированные мышцы ее тела вступили в сговор и напомнили ей об этом. «Жизнь студента, — размышляла она, — настолько же вредна для тела, насколько полезна для ума». Проведя всего лишь ночь и утро в седле, она чувствовала себя так, словно ее тысячу лет били палками. Ну, может, пятьсот лет. Она явно пробыла вдали от Галазона слишком долго. Фэрис потянулась, тихо застонала и с ужасом вспомнила о Джейн. Ее охватили дурные предчувствия.

Джейн рассердилась из-за необходимости надеть жалкую одежду, которую только и смог дать им Уорен. Правда, она уже была раздражена, еще до того, как рассердилась, еще до той сосны, с тех самых пор, как они сошли с поезда. После долгой скачки ночью, быстрой езды утром, после вечера и ночи, проведенных в продуваемых сквозняками помещениях Шилинга, наверняка Джейн еще больше злится и потеряла способность рассуждать здраво. Фэрис поморщилась. Не такого приема она хотела для подруги в Галазоне.

Фэрис закрыла глаза. Дорога через сосновый бор оказалась ужасной. Темнота, спешка, необходимость соблюдать тишину — все это делало путешествие бесконечным. Тревогу Фэрис усиливал ее собственный беспричинный страх: ей казалось, что за ней все еще гонятся. И все же, даже если дядя и желал ей зла, их никто не преследовал. Копенгаген и его предполагаемые сообщники вряд ли огорчатся, упустив ее в поезде, так как очень хорошо знают, куда она направляется. И если даже кто-то гнался за ней в этом черном лесу, эти люди посланы каким-то другим врагом. Не так ли? Это должно было ее успокоить, если бы она обладала способностью мыслить здраво. В темноте, при скачке верхом, логика от нее ускользала.

На рассвете, когда облака на востоке зарозовели, они подъехали к реке, в предрассветном полумраке кажущейся коричневой, как темное пиво. Лошадей пустили вброд, и Уорен тихо сказал Фэрис:

— Ну вот, только ступишь на тот берег — и ты дома. Это Эльвош.

Вода была ледяной, брюки промокли до колен, но Фэрис этого не почувствовала. Когда ее лошадь выбралась на другой берег, она почувствовала одновременно и усталость, и радость. Отъехав на несколько шагов от брода, герцогиня спешилась и опустилась на одно колено на коричневый дерн. Ей хотелось упасть ничком и вдыхать аромат земли Галазона. Холод, неудобство и понимание того, как абсурдно она выглядит, удержали ее. Вместо этого она на мгновение склонила голову, словно молилась. На самом деле она не думала о молитвах. Просто ее сердце переполнял благоговейный восторг из-за того, что она снова дома, в Галазоне.

— Все в порядке, ваша светлость? — Подъехавший Тириан натянул поводья и с беспокойством смотрел на нее сверху вниз.

Фэрис кивнула и попыталась встать. На это ушло больше времени, чем она полагала.

Уорен подъехал и спешился, не глядя бросил повод Тириану и внезапно упал на колени перед Фэрис, держа широкополую шляпу в руке.

— Вы слишком долго не возвращались, моя сеньора, — тихо произнес он. — Добро пожаловать домой, в Галазон.

Потеряв дар речи, Фэрис смотрела на его взлохмаченную черноволосую голову. «Моя сеньора?» Неужели Уорен тоже читал трехтомные романы? Ее мать была сеньорой для мужчин и женщин, которые помнили дни ее ссылки. Она никогда не надеялась сама услышать эти слова, и меньше всего от своего старого товарища по играм.

Рид спешился и отдал поводья Джейн, а потом опустился на колено рядом с Уореном и склонил голову перед Фэрис. Когда он встал, у него был смущенный вид. В тусклом свете трудно было сказать с уверенностью, но Фэрис показалось, что он покраснел.

По одному и по двое, переправившись через брод, люди Вудровела спешивались перед герцогиней. Большинство ограничивались неловким поклоном. Несколько человек преклонили перед ней колени. Все они тут же снова вскочили на коней и сидели, наблюдая за предводителем с безопасного расстояния.

Хорошо понимая их интерес и забавляясь явной неловкостью Фэрис, Вудровел нарочно медленно вставал и надевал свою шляпу.

Обрадованная возможностью немножко прийти в себя, Фэрис старалась найти какие-нибудь подходящие слова. К тому времени как он нахлобучил свою шляпу с полями под нужным залихватским углом, она уже смогла улыбнуться ему и весело сказать:

— Ссылка вдали от друзей — это настоящая ссылка. Спасибо, Уорен. — Она оглядела его людей. — Спасибо вам всем за гостеприимство. — Она повернулась к Риду: — И тебе спасибо. Это было долгое путешествие. Можешь меня подсадить?

Рид помог ей сесть в седло. Подобрав поводья, Фэрис с вызовом посмотрела на Джейн и Тириана.

Телохранитель выглядел таким же хладнокровным и не склонным к общению, как всегда. Джейн была бледнее обычного, но больше ничем не выдавала свою усталость. С откинутым капюшоном и лишь немного растрепанная, несмотря на трудный путь, она какое-то мгновение в упор смотрела на Фэрис. Потом, без всякой насмешки, с уважением слегка склонила голову.

Снова лишившись дара речи, Фэрис лишь кивнула в ответ.

— Поехали, — позвал Уорен. — Опоздаем к завтраку.

Несмотря на мокрую одежду и усталость коней, путешествие по горам до Шилинга было чудесным. Погода стояла мягкая для этого времени года, иногда даже проглядывало солнце. Фэрис была не в силах тревожиться о разбойниках, советниках или дядях. Усталость не позволяла ей думать ни о чем, кроме дороги впереди и коня под ней. А еще приходилось прилагать усилия, чтобы не отставать от Уорена, который не испытывал таких трудностей: ведь это были его владения, и местность он изучил досконально.

Горы были точно такими, какими она помнила их с детства: выщипанная почти до корней трава на пастбищах, пятна вереска, ракитника и папоротника. Время от времени дорогу пересекали ручьи, бурые от торфа, которые стекали с крутых склонов, похожие на узкие лестничные пролеты. Иногда путникам попадались заболоченные участки, и приходилось выбирать обходной путь по торфу, который пружинил под копытами лошадей, как матрас. Преодолевая каждый очередной ручей, каждое болотце, Фэрис чувствовала, как у нее улучшается настроение. Все еще здесь. Все сохранилось.

Шилинг оставил все свои дела и приветствовал ее возвращение домой. Собаки лаяли, куры разбегались, все бросили привычные дневные занятия при их появлении. Конюхи и служанки собрались на открытом дворе перед старым низким особняком. Светловолосая девушка в коричневом платье, с пылающими от волнения щеками, выбежала из дома, выкрикивая имя Уорена. Вудровел спрыгнул с коня и заключил девушку в объятия.

Фэрис с легкой грустью смотрела на эту парочку. Герцогиня спешилась, как и остальные, и даже не заметила, как один из конюхов увел ее лошадь.

— Вот, Флавия, — сказал Вудровел светловолосой девушке и повернулся, продолжая обнимать ее за плечи. — Я привез тебе гостей к завтраку. — Он улыбнулся Фэрис. — Ваша светлость, позвольте представить вам мою жену Флавию. — Он нежно сжал плечи девушки. — Герцогиня Галазонская вернулась домой.

Флавия смотрела на Фэрис большими карими глазами.

— Прошу прощения, ваша светлость, — произнесла она после секундного колебания. — Добро пожаловать в Шилинг. — Она неуверенно заглянула в улыбающееся лицо мужа, потом снова посмотрела на Фэрис. — Вы позавтракаете с нами? Только у нас всего лишь оладьи, — извиняющимся тоном прибавила она.

Фэрис несколько секунд смотрела на Флавию. Она боялась заговорить, боялась, что у нее сорвется голос. Она быстро заморгала, чтобы не дать пролиться слезам, которые вдруг наполнили ее глаза.

Озадаченная молчанием гостьи, возможно подозревая ее в невежливости, Флавия покраснела.

Она бросила взгляд на мужа, который продолжал улыбаться.

— Благодарю вас, — наконец проговорила Фэрис дрогнувшим голосом, — я лучше буду есть оладьи в Галазоне, чем трюфели в Париже.

Флавия расплылась в улыбке, освободилась от объятий мужа и поманила Фэрис рукой.

— У нас к ним еще сироп из барбариса.

Фэрис представила своих спутников, а потом, когда они переступили порог дома, услышала шепот Джейн:

— Тебе легко от них отрекаться. Ты никогда не ела трюфелей в Париже. А я ела.

Морщась при мысли о том, какое впечатление могло сложиться у Джейн о Галазоне, Фэрис поднялась, умылась и оделась. В дополнение к одежде, которую продал ей в лесу, Уорен подыскал ей в Шилинге еще кое-что: пару сапог, лишь чуть-чуть великоватых для нее, перчатки, длинные, почти до локтя. Нашлось и кое-какое оружие: старый, но действующий револьвер и пояс, за который его можно засунуть. Герцогиня оставила перчатки и заряженный револьвер в комнате и открыла дверь.

Коридор у лучшей комнаты для гостей был почти такой же ширины и длины, как галерея в Галазон-Чейзе, но в нем отсутствовали портреты, ковры и мебель. Он служил лишь для того, чтобы соединять многочисленные комнаты. Действительно, та комната, где поселили Фэрис, была почти единственной гостевой спальней, так как, хотя в Шилинге имелся еще десяток подобных помещений, там насчитывалось всего несколько пристойных кроватей.

Тишина в доме, даже вернее, чем бледный утренний свет, подсказала Фэрис, что еще очень рано. Двигаясь как можно тише, она пересекла коридор и остановилась у двери напротив, прислушиваясь. Изнутри доносилось едва слышное пение Джейн. Фэрис поскреблась в дверь.

Джейн выглядела безупречно элегантно в чужой одежде и поношенных сапогах до колен, гармошкой собирающихся в голенище. Она впустила Фэрис во вторую комнату для гостей, чуть победнее апартаментов герцогини.

— А я надеялась, что это принесли утренний чай.

— Как правило, мы не готовим утренний чай в Галазоне, — с сожалением сказала Фэрис. — Если хочешь, я пошлю за ним. Как твоя голова?

— Совсем не болит, лекарства Флавии помогли. Ладно, обойдусь без чая. Подожду завтрака. Как ты думаешь, снова будут оладьи?

— Возможно. Прекрасные сапоги.

Фэрис села на стул у окна и выглянула во двор. Внизу начали появляться слуги и конюхи. Дневные заботы только начинались.

Джейн с большим удовлетворением разглядывала свои ноги.

— Правда? Флавия мне их одолжила. У нас одинаковый размер, правда, удачно? Почему ты мне не сказала, что все ваши дворяне так одеваются? Я бы не чувствовала себя таким пугалом.

— Ну, Уорен и Флавия не совсем те, кого вы англичане, считаете дворянами, — ответила Фэрис. — Они крестьяне. — Она скрестила ноги и мрачно уставилась на носки своих сапог. — Я пришла извиниться.

— За что? — удивилась Джейн.

— За дилижанс, — ответила Фэрис, по-прежнему не поднимая глаз. — За то, что заставила тебя бросить багаж. За сосну. За то, что тебе пришлось ехать через границу в темноте…

— В маскарадном костюме, — весело прибавила Джейн. — За то, что я промочила ноги в ледяной речке. За оладьи на завтрак, галеты на обед и блинчики на ужин. За то, что позволила Флавии Вудровел вылечить мою головную боль чаем из барбариса… Я тебя поняла. Очень хорошо. Принимаю твои извинения. А теперь расскажи все. Уорен Вудровел был твоей детской любовью, как я понимаю?

Фэрис с удивлением смотрела на Джейн.

— Что с тобой случилось? В дилижансе ты была злая, как черт. Как сто чертей.

— Не пытайся сменить тему. Что ты сделала с тем карманным ножом, который он тебе подарил? Он все еще у тебя, перевязанный ленточкой? Или лежит с засушенным цветком? «Последняя летняя роза, одна расцвела…»

— На тебя так подействовала головная боль? — поинтересовалась Фэрис. — Наверняка Флавия знает какое-нибудь домашнее средство, которое вернет ее обратно. По крайней мере пока у тебя болела голова, ты не интересовалась этим… моим детством.

— О, хорошо. Моя очередь просить прощения. Я немного рассердилась в дилижансе, признаю. Мне не нравится путешествовать налегке. И почему в путеводителе не упоминается о том, что в Галазоне все едят оладьи на завтрак, обед и ужин?

— Принимаю твои извинения, — ответила Фэрис. — Это моего дядю надо благодарить за бесконечные оладьи. Когда я в последний раз здесь останавливалась, Шилинг благоденствовал, как и все в Галазоне.

Джейн сухо сказала:

— С большим нетерпением жду встречи с твоим дядей.

После завтрака, который действительно состоял из оладий, Вудровел предложил Фэрис и ее спутникам своих людей в качестве сопровождающих.

— Это им на благо, — сказала Флавия. — Они так скучают, когда приходится оставаться дома и соблюдать приличия, а еще слишком рано опять посылать их через границу.

— Только подумай, насколько прибавит тебе веса вооруженный эскорт, — прошептала Джейн.

— У меня уже есть эскорт, — тихо ответила Фэрис.

— Вы знаете местность, — обратился Тириан к Уорену. — Нам необходимо усиленное сопровождение?

— Если вы имеете в виду соседей, хейдокеров то они нас не трогают, — ответил Уорен. — Но если хотите ехать с провожатым, я вам его предоставлю.

Фэрис сказала:

— Если и есть такое место на земле, где мне не нужен провожатый, то это здесь. Сколько раз мы гоняли скот по этой дороге, когда были детьми, Уорен?

Вудровел криво усмехнулся.

— В два раза меньше, чем падали с деревьев, и в два раза больше, чем подворачивали лодыжки.

— Даже когда мне очень хотелось вернуться в Галазон-Чейз, мне всегда было очень жалко уезжать из Шилинга. Спасибо вам всем за то, что вы для нас сделали.

Судя по лицу Уорена, он преисполнился самодовольства.

— Не стоит благодарности, Фэрис. — Флавия кивнула в знак согласия. — Добро пожаловать домой.

Фэрис и ее спутники под низким серым небом выехали из Шилинга и двинулись по узкой дороге на восток. На лужах в колеях лежал тонкий черный лед, и на грязи блестели пятна инея. По обе стороны от дороги тянулись бурые пастбища, не считая редких пятен низких кустарников с голыми ветвями.

— Стада пасутся здесь все лето, — сообщила подруге Фэрис. Она махнула рукой в сторону горных вершин, виднеющихся впереди. — Осенью мы перегоняем скот назад в долины. Это проезжий тракт. Если придерживаться его, за два дня доберемся до Галазон-Чейза.

Джейн внимательно посмотрела на вершины гор. Некоторые более высокие казались присыпанными сахаром.

— А если нет? — спросила она. — Вообще-то я с подозрением отношусь к коротким путям.

— Пастушья тропа, по которой гонят скот, короче. Но если хочешь, мы поедем по этой.

— Как далеко до Галазон-Чейза по пастушьей тропе? — поинтересовалась Джейн.

— Тридцать пять миль, — ответила Фэрис. — Можем успеть к ужину.

— А оладьи будут?

— Если дядя дома, могу обещать, что оладий точно не будет.

— А если его там нет?

— Тогда я буду очень удивлена.

Пастушья тропа была для Фэрис любимым путем домой, потому что можно было быстро спуститься с гор к лесу. В десяти милях от Шилинга тракт по-прежнему тянулся вдоль гряды на юго-восток, а тропа изгибалась, поворачивала прямо на восток и вела в долину, поросшую соснами. Став узкой тропинкой, она шла через сосны до мелкого ручья, который вытекал из-подо льда и вновь уходил под лед.

На протяжении пяти миль Фэрис и ее спутники следовали на восток вдоль ручья. Когда он обогнул подножие горы и повернул на север, путники покинули его и двинулись на восток по другой долине, на этот раз поросшей дубами и орешником. От этого места пастушья тропа стала более заметной, она превратилась в широкую лесную дорогу, хорошо утоптанную, засыпанную песком и опавшей листвой. Кружево голых веток почти скрывало серое небо над головой. По обеим сторонам тянулись заросли шиповника и ежевики, столь густые, что ни один путешественник не свернул бы с дороги по своей воле.

В тишине леса Фэрис чувствовала, как в душе ее воцаряется спокойствие. Неудобство, которое она ощущала в седле первые несколько миль, исчезло. «Даже без проводника Джейн могла бы не опасаться короткого пути, — думала герцогиня. — На этой дороге невозможно заблудиться».

Тириан и Рид, как всегда бдительные, ехали рядом с ней, и Фэрис не беспокоило, что они могут что-то увидеть или услышать. Она чувствовала, что ни один сучок не шевельнется в лесу сегодня без ее ведома. С каждым шагом, приближающим ее к Галазон-Чейзу, ее спокойствие росло. Она ощущала, как все вокруг смягчается, становится приглушенным, как сами деревья. Единственное усилие, которого требовало это путешествие, — сохранять медленный и ровный шаг. Ее подмывало пустить лошадь вскачь, все быстрее и быстрее, пока не покажется Галазон-Чейз. Но Фэрис сдерживала лошадь и, когда не была слишком занята созерцанием окружающей красоты, удивлялась собственному здравомыслию.

В полдень, в том месте, где тропа спустилась с берега к броду через маленькую речку, они остановились, чтобы дать отдохнуть лошадям и подкрепиться провизией, которой снабдил их Вудровел.

Когда Джейн развернула свой сверток и нашла там только хлеб и сыр, она казалась разочарованной.

— А оладьи?

Тириан тем временем поил лошадей. Заложив руки за голову, Фэрис смотрела на узоры ветвей на фоне хмурого неба. Рид вытянул перед собой ноги и открыл свой сверток.

— Вот чего мне будет недоставать после окончания этой службы. Еды. Я не такой уж любитель оладий, но еда в этой поездке была очень хорошая.

— Что вы будете делать, когда ваша служба закончится? — спросила Джейн.

Рид задумался.

— Возьмусь за другую. А потом за следующую. И так далее. Пока лорд Бринкер не выплатит мне достаточно денег, чтобы я мог выкупить свое поместье.

Джейн уставилась на него и закашлялась, поперхнувшись.

— У вас есть поместье? — спросила она, когда снова обрела дар речи.

Рил улыбнулся и передал ей бутылку с вином.

— Ферма. Возможно, мы, Риды, не лучшие из фермеров, но возмещаем недостатки своим упрямством. — Он машинально ломал хлеб на кусочки, пока подбирал слова. — Мои родители разорились, когда мне было четырнадцать лет. Лорд Бринкер купил их закладную и позволил им арендовать у него эту ферму. Я поступил к нему на службу, когда мне было шестнадцать. Я думал, будет логично выкупить наш дом и все хозяйство на деньги, которые я у него заработаю.

— А что вы о нем думаете? Судя по рассказам Фэрис, это настоящий людоед.

Рид переложил кусочки хлеба на ткани.

— Моя бабушка посадила в саду за домом айву. Такие деревья трудно выращивать в Галазоне. Но у бабушки был дар, и наша айва прижилась. В ту весну, когда мы разорились, она цвела просто изумительно. Бабушка очень ею гордилась. Это должен был быть самый чудесный урожай, который мы когда-либо снимали. Потом приехал лорд Бринкер посмотреть, стоит ли наша ферма того, чтобы с ней возиться. — Рид перекладывал кусочки хлеба осторожно, как шахматист переставляет фигуры, с одного края тряпочки на другой. — Он прошелся по ферме, по дому, по коровнику, всюду. Когда он выходил из сада, я услышал, как он сказал судебному приставу: «Я ее беру. Эта ферма стоит своих денег, один сад их стоит. О, и пришлите мне домой эти цветки айвы, они красивые». — И пристав сорвал с дерева все цветы до единого. Они начали вянуть сразу, уже когда он их паковал.

Джейн широко раскрыла глаза.

— Но ведь это была ошибка пристава, это он сорвал все цветы.

— Я думаю, пристав очень хорошо понял приказ, — возразила Фэрис. Она села и взяла у Джейн бутылку с вином. — Радуйтесь, что дядя удовольствовался цветами. Он мог запросто приказать срубить дерево. — Она сделала глоток, отдала назад бутылку, открыла свой пакет с хлебом и сыром и начала сосредоточенно есть.

— Но почему? — просила Джейн.

— Это в его духе, — ответил Рид.

Фэрис посмотрела на Рида.

— Выскажу догадку: это было напоминание. Он хотел, чтобы ваша семья помнила, что теперь все принадлежит ему.

Лицо Рида исказилось.

— Вряд ли мы могли об этом забыть.

Тириан привел назад лошадей и с помощью Рида привязал их. Когда он закончил есть и допил ту малую толику вина, которую ему оставили, он поставил локти на колени и сказал:

— В этом лесу никого кроме нас нет.

— Мне он нравится, — отозвалась Джейн. — Приятное разнообразие после вчерашней ночи.

— Здесь нет никаких разбойников, — заметил Рид.

— Да, — согласился Тириан. — Никаких охотников. Никакой дичи. Ничего, собственно говоря, кроме деревьев. Здесь всегда так тихо?

— Такое время года, — пожал плечами Рид.

— Вы знаете, он прав, — сказала Джейн. — Я не видела и не слышала за весь день даже ворон.

— Здесь нет опасности. Мы одни, вот и все.

Голос Фэрис звучал так, словно она извинялась. Она снова устремила взор на ветки над головой. Беседа продолжалась без нее, пока она смотрела на темнеющее небо. Тишина леса все еще была с ней, внушая стойкое спокойствие. Даже напоминание Рида о характере дяди почти не встревожило девушку. В душе ее росло убеждение, что та тишина, которую отметил Тириан, была причиной ее собственного умиротворения. Она не могла объяснить, каким образом, даже самой себе. Невозможно произнести вслух: «О да. В лесу сегодня так тихо, не так ли? Просто Галазон приветствует мое возвращение домой». Невозможно произнести это перед Джейн и Ридом.

А Тириану, вероятно, такое утверждение понравится. Он сам здравомыслящий и компетентный человек и предполагает здравомыслие и компетентность в других. Такая позиция вселяет в душу спокойствие.

Поднялся северный ветер, и деревья зашумели, словно буруны у дальнего берега.

Был уже вечер, когда Фэрис вывела своих спутников из лесов Галазон-Чейза. Вот и родная долина, обширные заливные луга спускаются к реке. Там, за каменным мостом, дорога поднималась и исчезала из виду за холмом. Еще чуть-чуть — и покажутся ворота и изящные новые пристройки дома, по которому она так скучала. Шахматная ладья, возвышающаяся над долиной, прочная башня, которая сотни лет служила оплотом ее семье, пока родные не могли позволить себе роскошь изящества и комфорта, — вот что было для Фэрис символом Галазона.

Герцогиня любовалась пейзажем так долго, что Джейн подъехала ближе и спросила совершенно невинным тоном:

— Мы заблудились?

— Нет, мы дома, — ответила Фэрис с таким счастливым выражением лица, что Джейн больше ничего не сказала.

Когда они ехали по мосту, притихшие от усталости, северный ветер усилился и пошел снег.

Во дворе Фэрис и ее спутники отдали лошадей слугам, которые почти не обратили внимания на прибытие гостей. Фэрис пристально вглядывалась, но не видела среди них знакомых лиц. И никто из слуг ее не узнал.

— Где лорд Бринкер? — спросила она у ближайшего к двери слуги.

Этот человек уделял ей внимание ровно столько времени, сколько потребовалось ему, чтобы осмотреть ее грязные сапоги, пистолет за поясом и растрепанные волосы.

— Я не знаю, дома ли лорд Бринкер, — ответил он очень вежливо. — Я спрошу.

— Сделай это, пожалуйста, — с такой же учтивостью сказала Фэрис. — Если он дома, попроси его прийти ко мне в библиотеку. Если там еще не горит камин, будь добр, распорядись, чтобы его зажгли. И позаботься о том, чтобы нам принесли чай.

Словно не веря собственным ушам, слуга застыл в неподвижности, а Фэрис прошла мимо него в дом. Джейн и Тириан без колебаний последовали за ней.

Рид не стал так спешить. Он остановился на пороге, оглянулся на оторопевшего слугу и широко улыбнулся.

— Если кто-нибудь помнит, где хранится герцогское знамя, вам лучше найти его и послать кого-нибудь поднять его, — посоветовал он. — Герцогиня Галазонская вернулась домой.

 

Глава 10

Мы сожалеем о Красавчике принце Чарли

Фэрис повела своих спутников через большой зал, весь увешанный оружием. Как раз в этот момент слуги занимались тем, что переписывали его и сметали пыль под надзором сутулого человека, ученого по виду. Давно пора было составить каталог на коллекцию. Девушка нырнула в проход, ведущий к картинной галерее. После Шилинга галерея казалась загроможденной мебелью, так как вдоль стен под фамильными портретами в золоченых рамах через равные промежутки стояли столы и кресла.

Фэрис прошла половину галереи, прежде чем поверила, что она действительно дома. Все сначала казалось ей чужим — потолки высокие, но не настолько, как она помнила. Освещение было другим, и свет косо падал в окна, явно меньшие, чем она представляла. Даже сама картинная галерея казалась не особенно длинной после коридоров Гринло.

Она так ждала этого мгновения и теперь с удивлением обнаружила, что радость по поводу приезда домой приглушила жгучее чувство собственничества, которое она ожидала испытать. Все-таки это ее дом. Не дяди, даже не матери — ее собственный. Но хотя она по-прежнему высоко ценила его, теперь он был для нее чем-то вроде кабинета номер пять в Гринло. Как и та любимая комната, этот дом принадлежал ей, и она должна была с толком им воспользоваться, а потом вручить его следующему после нее владельцу.

А кто будет следующим? Ей вспомнились шуточки Джейн. В душе Фэрис знала, что говорила правду тогда, в летний день в Гринло, когда сказала подруге, что она не из тех, кто выходит замуж. Из чтения трехтомных романов она извлекла абстрактную идею о том, что, возможно, у нее есть где-то на свете пара, как есть пара у перчатки. Мысль о браке по сравнению с этим была неприятно конкретной. Брак с кем? На свете миллионы людей. Каковы шансы найти свою пару среди этой толпы? А потом создать такие условия, которые позволили бы жениться? И все эти усилия только для того, чтобы обеспечить заботу о доме в обозримом будущем? В лучшем случае это слишком рискованная игра, чтобы делать ставку.

То, как Флавия Вудровел обрадовалась возвращению Уорена, на мгновение пробудило в душе Фэрис тоску. Но ведь дружба с Уореном Вудровелом не была похожа на то, что описывалось в романах Джейн. Она не могла вообразить себя на месте Флавии, вынужденной оставаться дома и сходить с ума от волнения, в то время пока он промышляет за границей.

Скорее уж она отправилась бы грабить путников, а ее теоретический супруг остался бы дома и разбирался со сборщиками налогов.

Фэрис подошла к лестнице и услышала неподалеку громкие голоса. Кто-то схватил ее за руку.

— Ну-ка, ты, стой! — крикнул Гэврен прямо ей в ухо.

Пораженная герцогиня отвела взгляд от его руки на своем рукаве и посмотрела ему в глаза.

Гэврен в ужасе отпустил ее.

— Ваша светлость! Мне сказали, что кто-то ворвался в дом, требуя лорда Бринкера. Простите меня… Они утверждали, что это какая-то разбойница в грязных сапогах.

На первый взгляд ей показалось, что Гэврен как-то съежился. Потом Фэрис осознала, что он почти такой же, как всегда. Это она выросла, поэтому слуга кажется меньше ростом. Волосы его теперь стали полностью серебряными, а глаза остались такими же, какими она их помнила.

С неодобрением оглядев ее, он прибавил:

— Я вижу, сапоги ваши действительно грязные. И вообще у вас такой вид, словно вы заблудились и попали в коровник. Что случилось?

Как приятно услышать знакомый ворчливый тон! Фэрис почему-то захотелось смеяться, и она, чтобы скрыть свое веселье, пожала плечами и неопределенно махнула рукой.

— О, чепуха. Снег идет.

Гэврен с осуждением покачал головой.

— Разве для этого я отправил вас через полмира в Гринло? Значит, вы вернулись домой еще большей разбойницей, чем уехали? Тамошняя еда пошла вам на пользу, как я погляжу. Вы очень вытянулись.

Фэрис улыбнулась ему. Под ее заинтересованным взглядом он покраснел до корней волос.

— Простите меня, ваша светлость. Ваше возвращение так на меня подействовало. Я прошу у вас прощения.

— Ерунда. Послушай, Гэврен. — Фэрис наклонилась поближе и прошептала: — Думаю, очень скоро нам нанесет визит зловещий незнакомец. Мне сейчас пришло в голову, что он, возможно, даже опередил нас. Пускай Рид и Тириан тебе его опишут. Лучше Тириан.

— У нас здесь нет зловещих незнакомцев. Кто он такой? Что в нем такого страшного?

— Его называют Копенгагеном, и кто-то нанял его, чтобы убить меня. Думаю, он попытается это сделать, если только проберется сюда вслед за мной. Дай всем знать, хорошо? Я хочу его поймать, он мне нужен живой и лишенный возможности причинить вред. Ясно?

Гэврен кивнул, широко раскрыв глаза. Фэрис ободряюще похлопала его по руке и ушла, провожаемая его взглядом. Все же очень приятно вернуться домой.

Войдя в библиотеку, Фэрис остановилась у самой двери и уставилась на лежащий на полу незнакомый восточный ковер. Он был огромен и такого качества, что все остальное в комнате выглядело довольно убогим. Фэрис была рада, что никто, кроме ее спутников, не увидит, как она снимает сапоги, чтобы пройти по ковру к камину. Едва она нагнулась, с ближайшего к камину кресла поднялась светловолосая женщина.

— Неужели я должна и здесь терпеть сквозняки? — грозно начала она, потом осеклась и резко спросила: — Кто вы и как смеете врываться сюда без разрешения?

Фэрис выпрямилась.

— А вы кто такая?

Женщина поднялась во весь свой небольшой рост с таким негодованием, что от ее тщательно уложенной короны золотистых волос, казалось, с треском посыпались искры. Она кинулась к шнурку звонка и дернула за него, потом заговорила, сверкая глазами:

— Убирайтесь вон. И не забудьте поплотнее закрыть за собой дверь.

— Я уже послала за дядей. Было бы невежливо уйти до его прихода. А вы, должно быть, Агнес Паганель. Вы мне очень напоминаете вашу сестру.

Женщина молча смотрела на Фэрис враждебным взглядом. За спинами Джейн, Тириана и Рида в дверном проеме появился слуга. Спутники Фэрис посторонились, и он вошел, вкатив перед собой тяжело нагруженную тележку с чайными принадлежностями.

— Отлично. — Фэрис рассматривала ковер. — Теперь мне нужен только рожок для обуви. Принесите, пожалуйста, рожок.

Слуга вышел раньше, чем женщина успела отпустить шнурок и заговорить. Щеки ее горели, но голос звучал спокойно.

— Вы могли бы известить нас о том, что едете домой.

— Зачем, если Бринкер послал за мной? — удивилась Фэрис. — Откуда взялся этот ковер?

Взгляд серых глаз стал ледяным.

— Он мой. А что?

— Просто интересно. Он красивый.

Фэрис и Агнес настороженно смотрели друг на друга. Пока обе обдумывали, какой следующий вопрос задать друг другу, вошел Бринкер Налланин. Он был высоким и стройным, с аккуратной черной бородкой. Правда, сейчас волосы его растрепал ветер, щеки порозовели от холода, и выглядел он, пожалуй, ненамного старше Фэрис.

— Я просто ушам своим не поверил, когда мне сказали. — Его голос был очень низким, словно принадлежал другому человеку, гораздо более крупному. — Добро пожаловать домой, Фэрис.

Фэрис повернулась к нему и с радостью увидела, что теперь она выше его на два дюйма.

— Здравствуй, дядя. Чай стынет.

Бринкер не обратил внимания на ее дерзость и с безукоризненной вежливостью представил ей свою жену. Фэрис воспользовалась рожком для обуви и представила своих спутников без особых церемоний.

Поприветствовав Джейн, Бринкер обратился к Риду:

— Я очень благодарен вам за то, что вы проявили терпение во время нашего воссоединения. Если вы подождете меня в русской комнате, я через несколько минут приду к вам, чтобы заплатить по счету.

Потом он повернулся к Тириану.

— Возникло недоразумение? Я послал чек на ваш адрес в Гринло. — Он окинул Тириана мрачным взглядом и поднял брови. — Почему вы здесь?

Фэрис пристально посмотрела на дядю, потом бросила взгляд на Тириана, который казался еще более бесстрастным, чем обычно. Поездка верхом плохо сказалась на нем: одежда измялась, под глазами залегли тени, а щеки поросли щетиной. Его шляпа давно потерялась, а светлые волосы он не успел причесать.

— Я теперь на службе у самой герцогини, — объяснил он. — Я уже оставил службу у вас, когда согласился сопровождать ее светлость. Я не считаю себя ничем вам обязанным, милорд. — Он поколебался, потом прибавил: — Все равно и раньше в Гринло я был не нужен. Ее светлость — очень способная девушка.

После паузы, которая ясно давала понять, что дядюшка все же не понимает, что здесь делает Тириан и какие такие способности имеет племянница, Бринкер слегка наклонил голову и загадочно произнес:

— Да, конечно. — Он еще несколько секунд пристально смотрел на Тириана, потом снова повернулся к Фэрис.

— Ты, наверное, захочешь занять свою прежнюю комнату. Мы можем разместить Джейн в китайской комнате, если не возражаешь. — Он улыбнулся Джейн. — Она совсем рядом с комнатой Фэрис, а из окна там открывается очень красивый вид. Отправить туда ваш багаж?

Джейн ослепительно улыбнулась ему в ответ.

— Пока нет. Возможно, через несколько дней.

Пока Бринкер и Агнес моргали, глядя на Джейн, Фэрис придвинула кресло ближе к камину и уселась.

— Чай и правда стынет. Вы не нальете нам чаю, тетя? Тириан, если вы с Ридом любезно согласитесь составить нам компанию, мы можем попить чаю без церемоний. Что касается комнат, я займу комнату королевы Матильды. Когда мы здесь закончим, пожалуйста, отдай нужные распоряжения. — Она вытянула ноги в носках к огню и прибавила: — Мой дядя Бринкер прав насчет вида, но должна тебя предупредить, Джейн, эту комнату точнее назвать красной китайской комнатой.

— О боже. — Джейн взяла у Агнес протянутую ей чашку чая. — А она недалеко от комнаты королевы Матильды?

Агнес с ледяной любезностью налила чаю всем четверым прибывшим. Бринкер одобрительно кивнул жене. Она ответила ему немигающим взглядом широко раскрытых глаз, в которых ясно читалось раздражение.

— Нет, не совсем.

Фэрис жевала миндальное печенье и мечтательно смотрела в огонь. Тишина леса все еще не покидала ее, помогая герцогине игнорировать других присутствующих в комнате людей, их слова, их взгляды, ощутимые подводные течения вокруг нее. Она сосредоточилась на самой комнате, которая дарила ощущение спокойной приветливости, такое же утешение, как тепло от камина и аромат чая.

— Комната королевы Матильды, — обратился Бринкер к Джейн после того, как долго, с легким недоумением смотрел на Фэрис, — находится в главной башне. Там нет ни отопления, ни водопровода. Она совершенно непригодна для жилья. — Озадаченный, он снова повернулся к племяннице; — Я думал, ты предпочтешь свою прежнюю комнату.

Фэрис рассеянно рассматривала ковер. С того места, где стояло кресло, узор меньше напоминал решетку, а больше был похож на лиственный лес.

— Моя прежняя комната, — ответила она, поднимая глаза на дядю, — занята. — Увидев непонимающий взгляд Бринкера, она прибавила: — Вашей дочерью.

— Мы не предлагали вам вернуться в детскую. — Агнес снова налила Фэрис чаю. — Хотя это может быть очень хорошей идеей, — тихо прибавила она, будто бы про себя.

— Ни в коем случае, — возразил Бринкер. — Я говорил о розовой комнате.

— Я займу комнату королевы Матильды. — Фэрис взяла еще одно миндальное печенье. — Или комнаты моей матери, если они свободны.

— Мне очень жаль, но они заняты, — ответил Бринкер. — Я бы хотел, чтобы ты хоть раз подумала о других людях. Тебе заблагорассудилось спать в комнатах королевы Матильды, очень хорошо. И все же подумай о той работе, которую придется проделать слугам.

— Кто занял комнаты моей матери?

— Разумеется, мы, — резко ответила Агнес. Она явно была сильно раздражена. — Вы собираетесь съесть все миндальное печенье?

— Возможно. Если съем, позвольте мне только напомнить вам, что это мое миндальное печенье, — сказала Фэрис куда мягче, чем намеревалась. Определенно, на нее что-то оказывало сильное успокаивающее действие.

Агнес поставила чайник на поднос.

— Вы научились так вести себя в Гринло?

— Да. — Фэрис виновато взглянула на Джейн. — Когда-то я могла бы повести себя в подобной ситуации совсем по-другому. Например, могла бы напомнить присутствующим, что здесь вообще все принадлежит мне.

Фэрис хорошо понимала, что поведение ее не слишком достойно, но она так же отчетливо осознавала, что это доставляет ей слишком большое удовольствие, и поэтому не могла остановиться. Так необычно было находиться в одной комнате с Бринкером и не выходить из себя, что это приводило ее в восторг.

— Еще нет, — возразила Агнес. — Еще не ваше.

— Если не мое, то и не ваше.

— Кроме ковра, — пробормотала Джейн в чашку с чаем.

— Через несколько месяцев все будет твоим, — сказал Бринкер Фэрис. — Надеюсь, ты убедишься, что я был мудрым управляющим.

— Ох, дядя, я тоже на это надеюсь. Я тоже на это надеюсь.

Агнес повела Джейн, чтобы показать, где можно умыться и причесаться. Тириан вместе с Ридом пошли посмотреть, как идет подготовка комнаты королевы Матильды. А Фэрис повернулась к Бринкеру.

— Теперь расскажи, зачем ты послал за мной.

Бринкер встал и начал ходить по комнате, заложив руки за спину.

— Мне с опозданием пришло в голову, что после этого вызова ты заявишь, будто я не дал тебе доучиться в школе последний семестр. Надеюсь, ты не пыталась убедить себя, что я приказал тебе прервать обучение.

— Чтобы я оставила Гринло по такому пустячному поводу, как срочный вызов из дома? Не говори глупости.

Бринкер перестал ходить и с неприязнью посмотрел на нее.

— Я задаю себе вопрос, разумно ли было посылать за тобой. Я разработал план, который возможно, поможет нам завоевать независимость от Аравиля раз и навсегда. Теперь, когда ты здесь я вижу, как мало образование повлияло на твое поведение, и сомневаюсь, подходишь ли ты для этой роли. Боюсь, я вызвал тебя напрасно.

— Я так и подозревала. — Фэрис мрачно улыбнулась. — У тебя был план. Просто в него не входило мое возвращение.

Бринкер снова пристально посмотрел на нее, немного озадаченный.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Конечно, не понимаешь. — Фэрис вытащила из-за пояса револьвер и с любовью его оглядела. — Ты никогда не думал о более прямых методах? Я думала. — Бринкер пытался что-то сказать, но она подняла руку и остановила его. — Нет-нет. Не трудись повторять. Ты не понимаешь, что я имею в виду. — Она тщательно прицелилась в дядю. — Меня учили никогда не целиться, если я не собираюсь пустить оружие в ход.

— Этому ты научилась в Гринло? Ты меня удивляешь, — сердито произнес Бринкер.

Фэрис посмотрела на него почти ласковым взглядом, чем поразила сама себя.

— Я на это надеялась. Давай попробуем еще раз. Зачем ты послал за мной? Если не скажешь мне, я буду вынуждена сделать поспешный вывод.

— Мне не нравится твой тон. Но ты совершила долгое путешествие, и я полагаю, на это нужно сделать скидку. Поездки и меня самого часто делают раздражительным. Хорошо. Прямо скажем, отношения между Галазоном и Аравилем изменились после моей женитьбы.

Фэрис усмехнулась. Прежде чем она успела заговорить, Бринкер прибавил:

— Думаю, тебе следует воздержаться от дальнейших, несомненно, грубых замечаний, которые готовы сорваться у тебя с языка.

Фэрис перестала улыбаться.

— Отношения улучшились до такой степени, что Аравис согласился принять дипломатическую миссию из Галазона.

Фэрис удивленно смотрела на дядю. Бринкер выглядел очень довольным.

— Вот именно. Страны не принимают послов от собственных провинций. Само существование такого посольства подразумевает признание Галазона суверенным государством. — Он сделал паузу. Фэрис продолжала смотреть на него в упор. Он воспользовался ее молчанием и прибавил строго: — Я подумал, что ты очевидный кандидат на этот пост. Теперь ясно, что я ошибся.

Фэрис нахмурилась.

— Если Галазон суверенное государство, то я — его правитель. Почему это я являюсь очевидным кандидатом?

— А кого еще я могу послать? Какого-нибудь фермера? Ты получила соответствующее образование. — Бринкер осекся. — То есть ты должна была получить соответствующее образование. Если нет, просто так и скажи. Кажется, ты не многому научилась в колледже, если скачешь верхом, одетая как разбойник, и размахиваешь пистолетом, чтобы добиться своего.

— Почему бы тебе самому не поехать?

Ее вопрос так удивил его, что он улыбнулся.

— И ты мне достаточно доверяешь, чтобы послать туда?

Фэрис улыбнулась в ответ.

— Конечно нет.

— Я так и думал. А теперь убери, пожалуйста, эту штуку. Она мне действует на нервы.

— Сомневаюсь. Во всяком случае, она и должна действовать тебе на нервы. Если я поеду в Аравис и если мне удастся сойти за посла от Галазона, что тогда?

Бринкер поднял руки.

— Кто знает? Я вынужден положиться на твой ум и такт. Договор? Торговое соглашение? Возможно, ты добьешься субсидий?

— Восхитительные перспективы, все вместе и каждая в отдельности. — Фэрис задумчиво прищурилась и несколько секунд молча смотрела на Бринкера.

— А зачем тебе деньги?

Бринкер казался сбитым с толку.

— Деньги?

— Деньги от налогов. — Фэрис очень осторожно помахала револьвером. — Расскажи мне об увеличении налогов.

— Не говори глупости. Я считаю, что очень терпимо относился к полетам твоей фантазии. Теперь они меня утомили. — Бринкер повернулся к двери. — Тебе явно необходимо отдохнуть и прийти в себя после тяжелого путешествия. Мы обсудим это снова, более спокойно, когда у тебя будет время обдумать положение.

— Расскажи мне.

Бринкер остановился, взявшись за дверную ручку.

— Ты ведь не думаешь всерьез, что я поверю, будто ты выстрелишь в меня? — У него был озадаченный вид.

Фэрис встала, револьвер не дрогнул в ее руке.

— Выстрелю, не сомневайся.

— Прямо здесь? — Бринкер неодобрительно посмотрел на нее. — Несомненно, все очень изменилось с тех пор, как меня отправляли в школу. Ну, если ты собираешься застрелить собственного дядю в своей собственной библиотеке, то приступай.

Фэрис прицелилась в место между носком левого сапога дяди и краем ковра. Это пространство было не меньше игральной карты.

— Наверное, нужно винить твою мать за то, что она настаивала на выборе одного из учебных заведений во Франции. Всех остальных вполне устраивала Вена.

Фэрис нажала на курок. Оглушительно прогремел выстрел. Бринкер не шевельнулся и не заговорил, рассматривая белую борозду, появившуюся перед ним в деревянном полу. Запах пороха наполнил комнату. Фэрис прицелилась в ручку двери.

— А теперь, — сказала она слишком громко, потому что у нее звенело в ушах и она себя плохо слышала, — предлагаю тебе убрать руку, пока я не выстрелила еще раз. Или просто скажи мне сейчас же, зачем тебе нужны деньги.

Не успел Бринкер ответить, как ручка повернулась и в комнату ворвался Тириан, выставив вперед пистолет. За ним следовали Рид и Джейн. При виде выражения на лице Фэрис все трое резко остановились.

Толчок двери послал Бринкера почти на середину ковра, но он не потерял равновесия. Дядюшка повернулся к Фэрис под взглядами вошедших людей.

— Если ты закончила, то мне надо заняться делами перед тем, как переодеться к обеду. Во Франции тоже переодеваются к обеду, не так ли?

Он явно был невысокого мнения о костюме Фэрис. Бринкер с вызывающим видом прошел мимо ее спутников и, выйдя из комнаты, захлопнул за собой дверь.

Фэрис поставила пистолет на предохранитель и снова сунула его за пояс, затем повернулась к Джейн.

— Прошу прощения. Я неверно рассчитала.

— Уверена, у тебя были на то причины.

— Собственно говоря, да. — Фэрис мрачно посмотрела на своих спутников. — Бринкер говорит, что вызвал меня домой, потому что хочет, чтобы я поехала в Аравиль как представитель Галазона. Он сказал: «Отношения настолько улучшились, что Аравис согласился принять дипломатическую миссию от Галазона».

— Как это интересно, — заметила Джейн. — И как удобно.

Рид казался сбитым с толку.

— И поэтому вы хотели его застрелить?

— Я хотела получить больше информации. Но не удалось. — Фэрис тряхнула головой. — Придется попытаться еще раз, после обеда. — Она оглядела себя. — Есть шанс привести себя в порядок в комнате королевы Матильды?

— Ваша комната еще не готова, — сообщил Тириан. — Думаю, вам лучше пока остаться здесь.

— Гэврен приказал развести огонь в камине, и дымоход должен прочиститься, так как тяга хорошая, — сказал Рид. — Там есть комод, и принесут пару стульев. Парни суетились, как муравьи, поднимая кровать по частям.

Джейн посмотрела на дырку от пули в полу.

— Поторопите их слегка. Фэрис может показать мне дом, пока готовят комнату, но не позволяйте им возиться всю ночь.

Рид вышел. Когда Фэрис и Джейн покинули библиотеку, Тириан отправился их сопровождать.

Фэрис не спрашивала почему: она понимала, что он останется с ней до тех пор, пока она не удалится в свою комнату, которую можно охранять снаружи. Он считал своим долгом оберегать ее умело и незаметно, даже в ее собственном доме. Фэрис неопределенно махнула рукой, охватив этим жестом ряды золоченых рам.

— Картинная галерея. Предки. Как скучно. — Она подошла к лестнице. — Я представлю им вас в другой раз.

— Боже мой! — произнесла Джейн. — Какие глаза! Кто это?

— О, это великий дядюшка Лудовик. Этот был что надо. Его двуручный меч висит внизу, в оружейном зале. Видишь рукоять над его плечом на портрете? Этот меч должен быть, по крайней мере, длиной с его рост. Доспехи его обычно тоже стояли здесь. Наверное, их куда-то запрятали.

— Он долго жил? У него вид грозный, как у заправского вояки. Смотри, какой воинственный подбородок!

— Умер в постели в преклонном возрасте. Говорят, он убил сто человек до того, как ему исполнилось тридцать лет, так что, возможно, ты права насчет его грозного вида. Но он был солдатом, и большинство его жертв тоже.

— Не той же армии, надеюсь.

— К счастью, нет. Он жил еще в те времена, когда существовало королевство Лидия, хотя уже на последнем дыхании. Старый король умер, предприняли слабую попытку посадить на трон хейдокера, но это, к счастью, не удалось, и Лидия разделилась на четыре герцогства: Галазон, Аравиль, Хейдок и Сенедвайн. Лудовик в конце концов стал правителем Галазона. Это его вполне устраивало.

Пока они шли вдоль галереи, Джейн рассматривала портреты. Она больше ни о ком не спрашивала, просто пристально изучала лица и иногда отпускала замечания.

— У того бородка твоего дяди. Вон его нос. А вот опять его бородка.

Фэрис рассеянно кивала, но ничего не говорила, пока они не подошли к маленькому полотну у подножия лестницы — написанному маслом портрету строго одетой женщины с широко расставленными карими глазами и внушительным подбородком.

— Это моя мать.

Джейн несколько секунд молча рассматривала картину, затем повернулась к Фэрис.

— Так вот почему твой дядя носит бороду. Ему воинственный подбородок не достался.

Фэрис прошла к каменной лестнице.

— Ты уже видела свою спальню? Хорошо, я поведу тебя в другую сторону. Эта комната называется флорентийской, из-за ковра цвета шпината, как я всегда подозревала.

Экскурсия продолжалась до тех пор, пока Рид не нагнал их у дверей в оружейный зал.

— Комната королевы Матильды вас ждет, — сообщил он Фэрис. — Гэврен не мог выбрать между соломенным матрасом и пуховой периной, поэтому постелил и то и другое. Для завершения работы мне положено найти горошину и сунуть в самый низ.

— Вы очень добры, — сказала Джейн. — А мы почти закончили. Я прослушала рассказ о Лидии, Сенедвайне и всех тех местах, которых нет в моем путеводителе. Вы даже не представляете себе, как я запуталась. Фэрис сказала, что на западной стене оружейной комнаты есть карта. Мне необходимо на нее взглянуть, иначе у меня в голове ничего не уложится.

— Это просто, — сказал Рид, открывая перед ними дверь. — Лидия была похожа на руку, которая вытаскивает пробку из бутылки. Аравиль — это дно бутылки, а Галазон — пробка.

— Чепуха, — возмутилась Фэрис.

— Ничего подобного, ведь похожа же Италия на сапог, — возразил Рид.

Он провел их мимо составителя каталога, вся команда которого теперь состояла из горничной с метелкой, к фреске на оштукатуренной стене, изображающей карту.

— Вот. Что я вам говорил?

В дальнюю дверь зала вошел Бринкер.

— Если ты закончила развлекать друзей, — крикнул он, — то мы хотели бы знать, в котором часу подавать обед.

Фэрис отвернулась от карты.

— А в котором часу его подали бы, если бы меня не вызвали домой из Гринло? — спросила она.

Строго говоря, решать такие вещи входило в обязанности Агнес, как наверняка и было до возвращения Фэрис. Но если новоявленная мачеха выбрала такой способ выразить свое негодование, Фэрис с удовольствием ей подыграет. Она может позаботиться о том, чтобы с прислугой обращались так, как с ней обращались во времена ее матери. Кто знает, что Агнес считает подобающим?

Джейн и Рид изучали карту, а Тириан повернулся и смотрел, как Бринкер идет по залу к Фэрис. Горничная взяла у составителя каталога ножны, держа наготове метелку.

А составитель поднял двуручный меч, длиной почти с его рост.

Фэрис, увидев занесенное оружие, успела только подумать: «Это же меч дяди Лудовика!» и еще: «Копенгаген».

Кто-то ее оттолкнул. «Тириан?» Она начала падать вперед. Ее глаза были прикованы к блестящей стали, и она поняла, что находится на траектории удара. Фэрис вытянула вперед руки, чтобы смягчить падение. Не успела она коснуться пола, как раздался оглушительный выстрел. «Тириан?» Она ударилась об пол, перекатилась и увидела телохранителя, который только доставал пистолет.

В ушах у Фэрис звенело, она подняла глаза. В противоположном конце зала Бринкер прятал пистолет. Между ними на полу растянулся сутулый человек. Часть головы у него была напрочь снесена. Это Фэрис успела заметить, потом красные брызги повсюду. Двуручный меч лежал на полу рядом. Вероятно, он загремел, когда упал на каменные плиты, но она была слишком ошеломлена и не расслышала. Она уставилась на меч, боясь смотреть куда-либо еще. Полированный стальной клинок был единственной неокровавленной вещью в поле ее зрения.

Способность слышать вернулась к Фэрис, когда герцогиня все еще стояла на полу на четвереньках. Сначала она слабо различала звуки и была бы даже рада совсем ничего не слышать. Горничная истерически визжала. Джейн и Рид, удостоверившись, что Фэрис не ранена, пытались успокоить служанку.

— С тобой все в порядке, дорогая моя? — спросил у нее Бринкер.

Он поднял двуручный меч, внимательно его осмотрел и вложил назад в ножны. Его голос был таким спокойным, словно он спрашивал ее о погоде.

Медленно Фэрис подняла взгляд на его лицо. Он ответил ей пристальным взглядом. «Если это ты нанял Копенгагена, то теперь он не представляет для тебя угрозы», — подумала герцогиня. Вслух она сказала:

— Со мной все в порядке. — Попыталась встать, увидела крохотные красные брызги на своих руках и замерла, глядя на них.

— Вы имеете привычку носить с собой оружие в собственном доме? — спросил Тириан. Фэрис едва узнала его холодный голос.

— Приобрел с тех пор, как моя дорогая племянница приобрела привычку стрелять в меня. — Бринкер секунду помолчал, склонил голову к плечу, потом прибавил: — Вижу, вы тоже носите оружие. Любопытно. До сегодняшнего дня это был мирный дом.

— Пока не явился этот человек, — возразил Тириан. — Как долго он пробыл здесь?

— Пару дней. Мне нужен был помощник, чтобы составить список коллекции. Он казался опытным в этом деле. — Бринкер оборвал сам себя. — Дорогая, ты уверена, что с тобой все в порядке?

Фэрис была уверена, что с ней совсем не все в порядке. Ее ладони стали липкими и более холодными, чем пол под ногами. В желудке начались спазмы. С равнодушным смирением она поняла, что вопрос не в том, стошнит ли ее, а в том, когда именно. Скоро. Она проклинала себя за каждое миндальное печенье. Очень скоро. Почти сразу же.

Тириан оказался рядом с ней, его небритое лицо было полно заботы. Она встретилась с ним глазами, на мгновение удивилась мешкам под его глазами и поняла, что он протягивает ей шлем.

— О, благодарю.

Она взяла у него шлем и увидела свои руки, забрызганные кровью и дрожащие. И тогда скорчившуюся у ног дяди герцогиню позорно стошнило, а Тириан заботливо поддерживал ей голову.

Тириан проводил ее в комнату королевы Матильды, больше Фэрис ничего не помнила. Она сидела в кресле, которое он придвинул к разожженному камину, и дрожала. Безмятежная часть ее рассудка, та часть, которая помогала ей прожить весь этот день, напомнила ей, что надо успокоить горничных, присмотреть за тем, чтобы позаботились об убитом, удостовериться, что Джейн накормили и устроили так, как требует ее статус.

Вместо этого Фэрис скорчилась у огня, обхватив голову руками и опираясь локтями о колени. Она сознавала, что Тириан находится с ней в комнате, двигаясь решительно и целеустремленно. Ее пустой желудок терзали спазмы. Она еще ниже наклонила голову к коленям и пробормотала:

— Не оставляйте меня.

— Конечно, не оставлю. — В тоне Тириана теперь не осталось холодности, еще недавно поразившей Фэрис в момент разговора телохранителя с Бринкером. Даже не верилось, что голос принадлежит тому же человеку. Он подошел к ней, держа таз с водой и полотенце на сгибе локтя. — Вот. Позвольте мне вымыть вам руки.

Вода оказалась теплой. Полотенце было прозрачным от ветхости, мягким, как его голос.

— Гэврен стоит на страже у лестницы. Рид его сменит. За вашей дверью все время будут наблюдать. Если Копенгаген оставил здесь кого-то, чтобы вам навредить, мы его остановим.

Фэрис позволила ему вытереть свои руки, но, когда он попытался убрать полотенце, она удержала его. Тириан нагнулся ближе.

— Все в порядке. — Его голубые глаза смотрели спокойно. Он промокнул ей лоб влажной тканью. — Нет, не шевелитесь. Вот. Теперь все.

Фэрис прикоснулась ко лбу холодными пальцами.

— У меня и на лице тоже кровь? — Ее руки снова затряслись.

— Нет. — Он убрал полотенце. — Теперь вы в безопасности.

Фэрис очень не понравилось, как у нее дрожит голос.

— Вы уверены?

Тириан кивнул. Он выглядел очень усталым.

— Вы в полной безопасности.

Фэрис хотела бы слышать эти слова так часто, чтобы они ей надоели, но не получалось. Каждый раз, когда она закрывала глаза, она видела этого мертвеца, у которого вместо лба осталось кровавое месиво. Она все еще чувствовала себя больной. У нее болело горло, во рту был горький привкус. Ей хотелось обнять Тириана и заплакать. Здесь никто не увидит, если она это сделает. Ничто не остановит ее. Кроме Тириана. И ее самой.

— Простите. — Она слабо рассмеялась и потерла лоб. — Через минуту мне станет лучше.

Тириан по-прежнему пристально следил за ней.

— Теперь вы в безопасности, — повторил он.

Фэрис поняла, что он говорит так не только для того, чтобы ее успокоить, но и для того, чтобы убедить себя.

— Да. Теперь я в безопасности. Вы здесь, и со мной все в порядке.

Тириан нахмурился.

— Я допустил ошибку. Если бы у вашего дяди не было пистолета, Копенгаген убил бы вас. — Он вздрогнул совсем незаметно, но стоял так близко к Фэрис, что его дрожь передалась ей. — Простите меня.

— Конечно, — прошептала Фэрис, сама себя не слыша. — Я видела его, когда приехала, и больше о нем не думала. Мне нужно было спросить у Гэврена, когда он здесь появился…

— Это было моей обязанностью. — Тириан снова вздрогнул. Он медленно отошел от нее, словно только сейчас осознал, насколько они приблизились друг к другу. — Мне очень жаль. Наверное, я кажусь вам странным. Может быть, я все еще не до конца опомнился после приключения с Менари.

— Разве декан не сделала что-то… — Фэрис смолкла. Ей не удавалось подобрать дипломатичные выражения, и она боялась оскорбить его.

— О да. Но вы… — Тириан осекся и начал снова: — Я помню все неотчетливо, но мне кажется, что я обязан вам жизнью. Моей мужской сутью. Всем. — Он помолчал. В установившейся тишине говорил только огонь: приглушенно шипел и потрескивал. — Я обязан вам многим. Когда я увидел, что происходит, меня охватило отчаяние. — Он замолчал и очень тихо рассмеялся. — Как-то у меня плохо получается. Слов не подобрать. — Он начал с нарочитой тщательностью складывать полотенце. — Если вы позовете, Гэврен вас услышит. Когда его дежурство закончится, он постучит в вашу дверь, чтобы дать вам знать, что Рид занял его место. Вы должны позволить одному из нас прийти за вами утром. Не спускайтесь к завтраку, пока мы не появимся.

Фэрис кивнула.

— Теперь я в полной безопасности.

Тириан снова вздрогнул и смял испачканное кровью полотенце.

— Да. Я обещаю.

Комната королевы Матильды была большой, но с одним окном, представляющим собой узкую щель в толстой каменной стене. Из него открывался вид лишь на верхушки деревьев, и то если высунуть голову из этой щели и вытянуть шею. Даже в самую солнечную погоду в комнате стоял полумрак. Ранним утром следующего дня, когда пришла Джейн со стайкой надежных слуг, в комнате было почти совсем темно, ее освещали только угасающие в камине угли.

Джейн подняла лампу повыше и осмотрела пространство комнаты. Изогнутые стены башни были абсолютно голыми, так что даже оконное стекло казалось украшением. Из мебели наличествовали лишь потрепанный дубовый сундук, щедро отделанный резьбой с изображением колосьев пшеницы, желудей и яблок, и еще кровать — стопка матрасов на каркасе из полированного розового дерева, простые и аккуратные очертания которого напоминали сани.

— Так я и думала, — загадочно произнесла Джейн.

Фэрис натянула одеяло до подбородка.

— Что ты имеешь в виду?

Она чувствовала себя совершенно беззащитной. Сброшенная вечером одежда лежала грудой на полу рядом. Больше ей надеть было нечего, так как она понятия не имела, что стало с ее чемоданом. При мысли о том, что придется снова облачаться в эти запачканные кровью, грязные тряпки, ее затошнило.

Джейн тем временем руководила слугами, которые внесли мебель, лампы и нечто похожее на поднос с завтраком.

— Рид ничего не сказал насчет умывальника, письменного стола и необходимого освещения. Ты не обедала, что не удивительно. А твой чемодан по ошибке прислали ко мне в комнату. Я бы поразилась, застав тебя хотя бы с причесанными волосами.

Фэрис съежилась под одеялом, пока Джейн отдавала распоряжения слугам. К тому моменту, когда она закончила, комната уже не выглядела удручающе пустынной и неуютной. В камине возродился к жизни огонь, а рядом поставили маленький прочный столик с завтраком на подносе. У узкого окна обосновался письменный стол и подходящий к нему стул с вышитой подушкой. Светильников было достаточно, чтобы читать. Появился умывальник с тазом, мылом, полотенцами и кувшином с горячей водой. Нашлись и лишние подушки. В изножье кровати положили свернутый темный халат, а на маленьком коврике рядом поставили шлепанцы. Принесли ее чемодан. Фэрис начало казаться, что она все же когда-нибудь встанет с постели.

Джейн закрыла дверь за последним слугой и повернулась к Фэрис.

— Это халат твоего дяди. Надеюсь, ты не возражаешь. Я пробралась к нему, пока Тириан и Бринкер поучали друг друга насчет мер безопасности. Все слуги суетились вокруг, стараясь следить, но не слишком явно, так что пришлось на них прикрикнуть. Я бы спросила позволения у леди Бринкер, но она заперлась в своем будуаре и не выходит. — Джейн потрогала темный шелк. — Он себе не отказывает в роскоши. Там было по халату на каждый день недели. — Она бросила Фэрис подушку. — Садись, чтобы я могла поставить поднос с завтраком. Чай, наверное, уже совсем остыл, но все равно пойдет тебе на пользу.

Фэрис с благодарностью выпила еле теплый чай. Она думала, что ей удалось поставить чашку на блюдце, не слишком громко стукнув ею, но Джейн проницательно посмотрела на нее и налила ей еще чаю, не дожидаясь просьбы. Выпив его, Фэрис обхватила двумя руками пустую чашку и тихо сказала:

— Спасибо тебе за все.

— Мне это доставило удовольствие. — Серые глаза Джейн блестели. — Ты даже не представляешь себе, какое удовольствие. И это помогло мне не думать о покойном Копенгагене. Считай, что я рассчиталась с тобой за то, что ты закончила укладывать за меня вещи в поезде.

— Так это действительно был Копенгаген? — спросила Фэрис. — Не какой-то ни в чем не повинный ученый, которому просто захотелось показать мне меч?

— Что за ужасная мысль. Нет, это был Копенгаген. Тириан опознал тело по форме ушей, как ни странно. Он допрашивает остальных слуг, чтобы выяснить, нет ли среди них сообщников преступника. Не волнуйся, даже если и есть, у них мало шансов подобраться к тебе. Рид сказал мне, здесь есть цистерна для дождевой воды, которую Гэврен предусмотрительно наполнил. Запас оружия в доме, как всегда, достаточный, и надежные люди посменно сторожат лестницу. И все же благодаря этим допросам Тириану есть чем заняться, кроме бросания злобных взглядов в сторону твоего дяди. Он свалится от усталости через несколько часов. Рид и Гэврен даже заключили пари. Гэврен говорит, что он не продержится до одиннадцати, а Рид называет полдень.

— Они свалятся раньше, чем он, по-моему. — Фэрис оглядела поднос с завтраком и приподняла крышку с блюда.

— Что это?

— Яичница-глазунья. Мне почему-то показалось, что тебе не захочется оладий.

Осторожно попробовав блюдо, Фэрис с удивлением обнаружила, что проголодалась.

— Очень вкусно. А что делает дядя Бринкер?

Джейн ответила сухо:

— Именно то, что и следовало ожидать, принимая во внимание, что его жена заперлась в своем будуаре, а слуг допрашивают, выявляя участников неудавшегося покушения. Он отправился на охоту.

Фэрис уставилась на нее.

— Что? Охота на лис? Не может быть. Земля проморожена и покрыта снегом.

— Не на лис. На вальдшнепов. Он ушел пешком уже давно, взяв с собой только егеря и слугу, чтобы нести ружья. Возможно, он просто хочет кого-нибудь убить, чтобы дать выход своим чувствам.

— Придется спросить об этом Гэврена. Послушай, если ты сегодня выкроишь несколько свободных минут, взгляни, пожалуйста, на ковер в библиотеке. Что-то есть в нем странное. Я не могу выразить это словами. Мне приходилось слишком многое обдумывать, когда мы были вчера в библиотеке, и я не сумела как следует его рассмотреть. Он мне что-то напоминает, вот в чем дело.

Джейн удивленно вскинула брови.

— Я рада, что ты об этом заговорила. Да, я согласна, есть в нем нечто любопытное. Не магия. По крайней мере, мне так не кажется. Но я хотела бы его рассмотреть. Пойду прямо сейчас.

Фэрис доела яйца.

— Встретимся там? Боюсь, мне потребуется некоторое время, чтобы привести себя в порядок. — Она приподняла локон спутанных волос и без восторга оглядела его. — Может, лучше отрезать их, а не расчесывать?

Джейн взяла поднос.

— Не торопись. Я попрошу Тириана прислать тебе провожатых. Договоримся об условном стуке? Или о пароле? Как тебе это: «О, вещая моя душа! Мой дядя!»?

Накануне Джейн отдала дорожный костюм герцогини в надежные руки дочери Гэврена, которая славилась умением выводить пятна. Его принесли все еще влажным, но вполне пригодным к носке как раз тогда, когда Фэрис заканчивала закалывать волосы. Девушка надела его, радуясь, что ей не придется снова прикасаться к своей одежде для верховой езды.

Сам Тириан пришел проводить ее в библиотеку. Он не воспользовался паролем Джейн, а просто окликнул ее по имени. Когда Фэрис открыла дверь, она настолько была поражена его усталым, серовато-бледным лицом, что не удержалась от восклицания:

— Что случилось?

Тириан слегка удивился.

— Ничего. Мы позаботились о том, чтобы ничего не случилось. Могу вас заверить, что вы можете спокойно ходить по собственному дому. По крайней мере до библиотеки.

Фэрис положила ладонь на его рукав, когда он собрался уйти.

— Пойдите и отдохните, — сказала она ему.

— Сначала мне надо сделать пару более важных дел, — запротестовал он.

Фэрис его не отпускала.

— Не согласна. Мне от вас, полумертвого от усталости, толку мало. Между прочим, Рид и Гэврен заключили пари, как долго вы еще сможете продержаться.

Что-то блеснуло в усталых голубых глазах. Хотя Тириан не улыбнулся, но явно немного развеселился.

— Я знаю. Джейн сделала ставку вместо меня, и я собираюсь выиграть.

Фэрис покачала головой и отпустила его.

— Ну и глупо. Не умрите от переутомления. Мне без вас не обойтись.

В первый раз с момента их приезда в Галазон-Чейз Тириан выглядел довольным собой.

— Я знаю.

Джейн закончила осмотр ковра и подняла голову. Она провела обследование быстро, но достаточно тщательно, поэтому оно отняло довольно много времени.

— Здесь что-то есть, — сказала она Фэрис, — но такое неотчетливое, что я не уверена, что дело в ковре. Причина может быть в другом.

Пока Фэрис наблюдала за действиями Джейн, жизнь дома постепенно возвращалась в нормальное русло. В девять часов Бринкер вернулся с охоты на птичек. В десять Агнес вышла из своего будуара и взяла на себя труд послать слугу в библиотеку с сообщением, что ленч будет подан ровно в час. В одиннадцать часов Гэврен проиграл пари и ушел спать, по дороге заглянув в библиотеку, чтобы сообщить Фэрис, что он отдал работнику приказ назавтра заделать дырку от пули в полу.

Фэрис сидела у камина и молча смотрела на Джейн. Все то спокойствие, которое она вчера получала от этой комнаты, теперь исчезло. Даже узор ковра казался другим, не таким, какой она помнила, он гораздо меньше напоминал листву и был больше геометрическим.

Джейн закончила осмотр комнаты и вернулась к ковру. Она легла в центре его и провела ладонями по ворсу. Через пару секунд села и потерла ладони друг о друга.

— Теперь в этом ковре нет ничего магического, ничего такого, что я могу почувствовать. Разве что слабый аромат, словно он находился рядом с магией, возможно давным-давно. — Она осмотрела кончики пальцев. — Больше ничего не могу здесь проверить. Послать кусочек в Гринло?

Фэрис усмехнулась.

— Ты объяснишь это дорогой тетушке Агнес?

— Конечно нет. Я знаю границы своих возможностей.

— Поэтому оставим его в покое, может, я потом вспомню, что он мне напоминает.

Дверь открылась, и в библиотеку осторожно заглянул Рид.

— Прибыл багаж, ваша светлость. Мы проверили его: там нет ни адских машин, ни яда. Хотите осмотреть его сами или приказать отнести вещи в ваши комнаты?

Лицо Джейн посветлело от облегчения.

— Багаж! С ним все в порядке?

— Кажется, да. И все на месте.

— Это чудо, — заметила Джейн.

Фэрис и Джейн пошли с Ридом. Чудо было сложено у подножия каменной лестницы, окруженное лужицами тающего снега.

Джейн осмотрела багаж и согласилась с Ридом и Тирианом, что он кажется неповрежденным.

— Пусть его отнесут наверх, — велела Фэрис. — И не надо распаковывать вещи до конца.

Где-то часы пробили двенадцать. Рид с отчаянием посмотрел на Тириана и получил в ответ безмятежный взгляд.

Джейн взглянула на Рида и подняла бровь. А потом сказала:

— Вещи можно либо распаковать, либо нет. Промежуточной стадии не бывает. — Она протянула руку, и Рид неохотно отдал ей маленький столбик монет. Джейн взяла деньги, а Рид удалился, судорожно зевая.

— Ну, зато между Галазоном и Арависом полно промежуточных земель, — сквозь зубы процедила Фэрис, — и мы можем очень скоро на них оказаться.

Джейн и Тириан смотрели вслед Риду. Когда он скрылся из виду, Тириан протянул руку, Джейн положила монеты ему на ладонь, и они с ехидным удовлетворением улыбнулись друг другу.

Фэрис занялась примеркой нарядов. Качество платьев поражало ее даже больше, чем их количество. Она довольно долго сидела на коврике у камина, глядя в огонь и обдумывая выбор, который появился у нее благодаря вкусу и старанию Джейн. Затем остановилась на шерстяном платье цвета зеленого мха с одним рядом черепаховых пуговиц от затылка до подола. Когда она натянула его через голову, мягкая ткань без труда скользнула на место. Фэрис выпрямилась и сделала несколько пробных шагов. Манжеты, подол, горловина — все идеально. Когда она начала долгую борьбу с пуговицами и застегнула их, даже те, что между лопатками, то поняла, что догадки Джейн были верны: никогда прежде она не носила одежду, сшитую по ее меркам.

Фэрис вошла к остальным в восточную гостиную и убедилась, что они уже некоторое время ждут ее. Джейн в платье, которого Фэрис никогда раньше не видела, из бледно-лилового шелка, нежного, как крыло бабочки, оживленно болтала с Бринкером. Дядя в равной степени уделял внимание как беседе с Джейн, так и кормилице, которая принесла Агнес тщательно завернутый сверток из фланели. Сверток шевелился, и Фэрис поняла, что ей предстоит познакомиться со своей кузиной Проспериан.

Бринкер поднял взгляд, когда она вошла, и его темные глаза широко раскрылись. Через секунду он пробормотал:

— Ты больше не нуждаешься в оружии?

— Думаешь, я не смогу защититься от младенца? — парировала Фэрис почти рассеянно.

Она осторожно приблизилась к кормилице. Внутри свертка оказался крупный пухлый младенец с большими круглыми карими глазами. Фэрис удивило и вызвало легкое раздражение то, что пушок на голове ребенка был оранжевым и не очень отличался от цвета ее собственных волос. Она смотрела на малышку, а Проспериан смотрела на нее. Фэрис рассматривала личико новорожденной, пока та не покраснела и не разразилась яростными воплями. Агнес сделала едва заметный жест, и кормилица вместе с младенцем удалилась в детскую. Когда дверь закрылась, в гостиной воцарилась странная тишина.

— Очаровательная малышка. — К собственному изумлению, Фэрис обнаружила, что говорит искренне.

Агнес тем не менее посмотрела на Фэрис с неприязнью, но Бринкер кивнул.

— У нее наш семейный характер. — Он улыбнулся племяннице, его лицо выражало редкостную теплоту.

Фэрис бросила взгляд на Агнес.

— Какой именно семьи?

Агнес проигнорировала ее и дернула за шнурок звонка.

— Я думаю, ленч подан.

За столом Агнес не склонна была разговаривать с кем бы то ни было. Бринкер только с интересом наблюдал за Фэрис. Джейн взялась поддерживать общую беседу с оживлением, которого не проявляла после отъезда из Парижа. Она упорно обращалась к лорду и леди Бринкер по именам, как и они к ней с момента ее приезда. Она призналась всем сидящим за столом, что китайская комната не кажется ей такой уж нестерпимо красной. Она говорила о погоде, архитектуре Галазон-Чейза и романах Марии Корелли.

Фэрис слушала, несколько подавленная подобным воодушевлением. Она знала, что Джейн не считает романы Марии Корелли социальной сатирой, и гадала, насколько искренни остальные высказывания подруги. В любом случае, кажется, установка мебели в комнате королевы Матильды и возвращение багажа чудесным образом подняли настроение Джейн.

Покончив с отбивной, Бринкер поддержал разговор. Заглянув в свой экземпляр «Книги пэров» Бэрка, он узнал все о семье Джейн. Теперь он хотел все узнать о самой Джейн. Она кратко просветила его, а потом перевела разговор на Налланинов.

— Фэрис пыталась мне объяснить, но я просто не способна была понять. Сама семья такая маленькая, но всякий раз, когда речь заходит о Налланинах, возникает впечатление, что это целое племя. Такое, как скифы.

— Скорее это клан. В каком-то смысле все, рожденные в Галазоне, являются членами нашей семьи. Если говорить совсем просто, мы — голова клана, а все остальные семьи — просто члены клана.

— Очень похоже на шотландские племена в вашей собственной стране, — вяло произнесла Агнес. — Те, у кого только одна корова или коза, считают тех, у кого скота много, своим дворянством.

Фэрис попыталась вернуть вчерашнее ощущение спокойствия, но ей это не удалось. Ее обычное раздражение против дяди вернулось в полной мере, и еще осталось много для тети.

— Ничего подобного, совсем непохоже. В Шотландии, в неспокойные времена, те, у кого только одна корова или коза, обращались к лордам, а те оставляли их умирать от голода. Мы должны следовать лучшим примерам.

— Это был просто вопрос экономики, — мягко поправил ее Бринкер. — Нет места для дома с одной коровой, когда овцам нужны пастбища.

— Это был просто вопрос жадности. — Фэрис сердито посмотрела на дядю.

— Возможно, это не слишком удачная аналогия, — рискнула высказаться Джейн. — Кланы Шотландии разнообразны и враждуют между собой. Здесь же только один клан.

Казалось, Агнес совсем заскучала.

— Вам виднее, конечно. Я не знакома ни с теми, ни с другими.

— Как давно вы приехали сюда из Аравиля? — вежливо спросила Джейн.

— Мне кажется, целую вечность тому назад, — ответила Агнес. — Бринкер прибыл в Аравис, чтобы познакомиться со мной перед тем, как мой отец даст согласие на наш брак. Я часто думаю, что лучше мне было приехать в Галазон-Чейз. Гораздо важнее знакомства с женихом знакомство с его домом.

Фэрис уставилась на Агнес, прищурившись от раздражения. Это ее дом, а не Бринкера. Ну что ж, приятно будет отослать тетушку назад в Аравис. Она пожелала Бринкеру получить удовольствие от своего тестя.

Джейн перевела взгляд с серебра на буфете на люстру над головой, потом на ромбовидные окна и заснеженный сад за ними.

— Дом просто великолепен.

Агнес проследила за взглядом Джейн.

— Здесь какой-то нелепый климат. — Она вздохнула. — Мой отец хотел как лучше. Он считал, что его долг вызвать Бринкера ко мне.

Джейн кивнула с сочувствием.

— У меня тоже есть отец. И у него иногда возникают любопытные идеи насчет долга перед семьей. Что хуже — вдобавок у него рождаются любопытные идеи насчет моего долга.

— Ах, да, — сказал Бринкер, словно внезапно вспомнил что-то, — ваш долг. Конечно, сейчас не такое время года, когда вы можете оставить свои обязанности в Гринло. Я понимаю, что привело сюда Фэрис и ее слугу. Но вам-то зачем это понадобилось?

Такая грубость даже Агнес заставила уставиться на него. Фэрис, оторопев, застыла. Однако Джейн ответила на вызывающий взгляд Бринкера с невозмутимым добродушием.

— Если быть абсолютно честной?

— Конечно.

Джейн понизила голос.

— Красавчик принц Чарли. — Она насладилась долгим мгновением растерянного молчания, потом продолжала: — Некогда мы, англичане, проявили здравый смысл и воспротивились тому, чтобы посадить на трон Красавчика принца Чарли. Триумф логики, но какой ценой? Мы с тех пор всегда мыслим очень здраво. — Бринкер попытался что-то сказать, но Джейн широко улыбнулась и махнула рукой, призывая его к молчанию. — Буду честной. Мы сожалеем о Красавчике принце Чарли. Весьма сожалеем. И хотим искупить свое неуместное здравомыслие. Поэтому ищем троны и людей, которых можно на них посадить. Игра в возведение на трон королей в глухих уголках света стала английским видом спорта. Когда герцогиня пригласила меня посетить ее дом, я не смогла отказаться. Я чувствовала, что мой патриотический долг — принять приглашение.

Казалось, Бринкера это позабавило.

— Не надеетесь же вы и здесь заняться возведением на трон королей?

Джейн рассмеялась вместе с ним.

— Я лишь успела распаковать вещи. Дайте мне побольше времени изучить обстановку, прежде чем отдаться своему увлечению.

Явно сильно встревоженная, Агнес смотрела на Бринкера, но обращалась к Джейн:

— Должна вам напомнить, что единственный король здесь — мой отец. У него уже есть трон. Единственный имеющийся здесь трон.

— Тогда я должен найти для нашей гостьи какое-то другое развлечение, — поспешно вставил Бринкер.

— Это будет нетрудно, — заметила Фэрис. — Ты ведь хорошо играешь в игры, дядя?

— А меня так легко развлечь, — весело подхватила Джейн. — Я знала, что мне здесь понравится.

 

Глава 11

Своевременный снег

— Интересная вещичка, — сказала Джейн, — но я не могу определить, как она, черт подери, работает.

Обед уже давно закончился. Джейн и Фэрис сидели одни в библиотеке. Фэрис пыталась выяснить, изучая бумаги матери, кто из ее советников: а) может захотеть стать советником герцогини Галазонской, и б) еще жив. Джейн тем временем рассматривала заколдованный конский волос, который она достала из шляпы Хэверфорда. Обе устали, но ни одна не хотела ложиться спать. Огонь в камине был слишком притягателен, чтобы отойти от него.

— Интересно, что ты могла видеть истинный облик Хэверфорда, а для Тириана и меня он так убедительно выглядел официантом. Почему?

Фэрис отложила свои бумаги.

— Можно мне взглянуть?

Джейн вручила ей конский волос. Фэрис поднесла его к камину, чтобы рассмотреть, а Джейн вытянулась на ковре перед камином, подпирая подбородок ладонями.

— Замечательная штучка. Давай держать ее под рукой на тот случай, если нам понадобится представить Агнес в виде человеческого существа.

— Ты думаешь, это может быть нечто вроде твоей вуали?

— Моя вуаль — это просто вуаль. Самое сложное делаю я. А это нечто очень простое, по-моему. Только оно настолько простое, что я никак не могу понять.

Фэрис пропустила блестящий черный волос сквозь пальцы.

— Твоя вуаль действует на меня. — Она подняла волос вверх и внимательно его осмотрела. Блестящая поверхность слегка отражала свет огня, переливаясь, как черные перья скворца. — А это нет.

— Магия Гринло. Ты видела птицу, когда я заколдовала ту пробку от шампанского. Ты видела шляпу, когда я изменила бомбу. Ты видела мое постаревшее лицо, когда я надевала вуаль.

— Значит, это не магия Гринло.

Джейн покачала головой.

Фэрис вернула Джейн магический предмет, и она осторожно спрятала его. Потом неуверенно сказала:

— Я немного устала тогда. И не совсем ясно соображала. Но в то утро в саду декана Тириан выглядел для меня котом. Было ли это магией Гринло?

— Кто может это знать, когда здесь замешана Менари? Но, в конце концов, дело не в том, как он выглядел. Он и был котом.

Воцарилось долгое молчание.

— Если он выглядел для тебя котом, как ты узнала, что это Тириан? — спросила Джейн.

— Я поняла, когда увидела его глаза.

Джейн встала с ковра и села в кресло с подголовником напротив Фэрис. С подозрением глядя на восточный ковер, она спросила:

— Как ты узнала, что в этом ковре есть нечто любопытное?

Фэрис тоже посмотрела на ковер.

— Я не уверена.

— Ты просто знаешь?

Фэрис покачала головой.

— Он меняется. Иногда узор выглядит геометрическим. Иногда напоминает сад или лес.

— Как он выглядит сейчас?

— Как ступеньки лестницы. Аккуратные ряды таких лепешек… ну, похожих на слоновьи следы, только они обрамляют ступеньки лестницы.

На лице Джейн отразилось облегчение.

— И я это вижу. Ты видишь, как он меняется? Он двигается?

— Нет. Я отвожу взгляд, и иногда, когда снова смотрю на него, он уже другой. Вот и все.

— Ну, если снова заметишь изменения, скажи мне, хорошо?

— Конечно. Вчера он был похож на решетку.

— На решетку. Чудесно.

Подруги снова мрачно уставились на огонь.

Снег шел всю ночь и весь следующий день.

А еще через день, когда Бринкер уговорил Фэрис нанести вместе с ним давно запланированный визит в богадельню в Хоуле, снега на земле оказалось столько, что понадобились сани. В санях было место только для двоих, и это почему-то успокоило Фэрис. Она сообщила своим спутникам об этом плане за чаем в библиотеке.

— Чепуха, — ответила она на их протесты. — Он собирается этим визитом показать всей стране, что я жива и здорова. Едва ли он строит планы убить меня во время демонстрации нашей взаимной доброй воли.

Рид с подозрением посмотрел на Фэрис.

— Очень хорошо. Предположим, именно поэтому он организовал это посещение. Почему вам обязательно надо соглашаться с его планом?

— По той же причине. Чтобы доказать, что я его не убью. Пока, во всяком случае.

— Я думаю, разумной предосторожностью будет обеспечить вам охрану, — сказал Тириан.

Фэрис рассмеялась.

— До богадельни и обратно? До Хоула ехать не больше часа.

— Вы думаете, залог вашей безопасности в том, что ваш дядя готов ехать с вами вдвоем, — заявил Тириан.

— Если рядом не будет никого, на кого можно свалить вину, я уверена, дядюшка Бринкер будет осмотрительным.

— Но что, если к вам неожиданно кто-нибудь присоединится? — спросила Джейн. — Предположим, он передаст тебя каким-нибудь своим сообщникам — скажем, дровосеку, который уведет тебя и глубину леса…

— Я оставлю след из крошек.

— Обычно ты так и поступаешь, — пробормотала Джейн.

— Тихо вы. Я еду. Мне надо задать Бринкеру пару вопросов, и завтра как раз представится возможность сделать это без помех.

Джейн начала считать вопросы, загибая пальцы.

— Нанял ли он Копенгагена и других? Зачем он вызвал тебя домой из Гринло? Ты поедешь в Аравис в качестве посла или чтобы осуществить какой-то тайный план? Зачем он душит галазонцев налогами? — Она сменила руку. — Как это ему пришло в голову жениться на Агнес…

— Мне кажется, это вполне очевидно, — прервала ее тираду Фэрис. — Агнес — первая претендентка на трон, а Проспериан — вторая, бедная малютка.

— Честолюбие — это еще не все. Представь себе, каково провести жизнь с Агнес. Это все равно что получить в наставницы Менари. — Брови Джейн взлетели вверх. — Меня только что осенила ужасная мысль. Представь себе, что Менари умела бы лучше притворяться. Что, если бы она осталась в Гринло учительницей? Или стала бы наставницей? — Джейн поежилась. — Подумай о бедных студентках.

Все четверо вздрогнули, даже Тириан.

После задумчивого молчания Джейн разлила чай.

— Поразмыслив, я поняла, что это нам не грозило. Дело не в том, кем ты станешь. Дело в том, кто ты есть.

— Рожденная царствовать? — с горечью спросила Фэрис. — Вот уж без этого я могла бы обойтись. — Она сделала глоток чая и прибавила: — Представьте себе следующих хранителей запада, востока и юга. Вы считаете, они с нетерпением ждут, пока я сомкну разлом, чтобы они могли занять место прежних хранителей?

Джейн откашлялась:

— Декан рассказывала мне об этом. Насколько я понимаю, они не подозревают о грядущей ответственности. Никто не знает, кто они, кроме, возможно, Хилариона и двух других хранителей. У меня такое впечатление, что для них будет неприятной неожиданностью, когда прежние хранители уйдут.

— Бедняги, — произнесла Фэрис с чувством.

— Их ждет прозрение, — сказал Тириан. — Если возложенная на тебя ответственность дает силы для выполнения новых обязанностей, то наверняка долг хранителя должен пробудить такое чувство ответственности, чтобы заслужить новую жизнь. Перерождение.

Фэрис мрачно посмотрела на него.

— Вы в это верите? Именно поэтому вы так преданы своему долгу и обязательствам?

— Раб долга, — пробормотала Джейн.

— Нет, — не согласился Тириан. — Думаю, в моем случае это просто тщеславие.

Утро следующего дня выдалось ясное и холодное. Фэрис надела шерстяное платье и упаковалась в такое количество пальто и шалей, что их хватило бы для набивки матраса. Она взяла муфту, чтобы согреть руки, и сделала тюрбан из шарфа на голове, но Бринкер заставил ее снять это украшение.

— Можешь взять себе все коврики в карете, — сказал он, тщательно закутывая ее колени, — но ты не должна закрывать голову. Как тебя узнают, не видя твоих рыжих волос?

Фэрис размотала шарф и повязала его вокруг шеи.

— Это правда. Поехали.

Бринкер взмахнул кнутом, сани, запряженные парой гнедых, тронулись. Домик привратника остался позади, и лошади пустились быстрой рысью по дороге вдоль Эльвоша. Бринкер умело правил, хотя взятый им темп был слишком быстрым для дороги в таком состоянии. Фэрис удобно откинулась на спинку мягкого сиденья, поглядывая на небо голубовато-стального цвета. Было еще так рано, что деревья отбрасывали длинные тени, ложащиеся на снег косыми синими полосами. Полозья саней слабо пели, скользя по снегу, а сбруя гнедых непрерывно звенела. Фэрис улыбнулась и начала вынимать шпильки из волос.

Бринкер бросил на нее взгляд, слегка встревожившись.

— Что ты делаешь?

Фэрис сунула шпильки в карман, локоны ее рассыпались беспорядочными волнами. Она тряхнула головой и почувствовала, как ветер развевает волосы, словно знамя.

— У меня мерзнут уши, — объяснила она.

Бринкер подал ей свою шляпу.

— Вот, надень.

Фэрис рассмеялась и покачала головой.

— Спасибо, не надо. Мне нравится так. Любой сможет узнать меня издалека. — Она хотела прибавить: «Любой с заряженным ружьем, например», но сдержалась. Потом будет много времени для расспросов и обвинений.

Впереди показались первые строения Галазон-Дукиса. На взгляд неопытного человека, приезд гостей не привлек внимания. Несколько человек, которых они видели, проезжая через деревню, не прерывали своих дел. Единственный знак того, что их узнали, подал кузнец, который поднял взгляд от наковальни и небрежно махнул им рукой.

Фэрис улыбнулась и приветственно подняла руку. Кузнец ухмыльнулся в ответ и вернулся к работе. Бринкер щелкнул в воздухе кнутом и искусно вернул кончик ремня назад. Сани устремились вперед.

— Мне кажется, все прошло хорошо, — сказал Бринкер, когда последний дом Галазон-Дукиса скрылся из вида.

— Очень хорошо, — согласилась Фэрис, опытным взглядом заметившая, как шевелились занавески, когда они проезжали, как поворачивались головы и вытягивались шеи. Та поднятая рука была равносильна овации.

Точно так же они миновали остальные деревни. В богадельне все прошло еще лучше. Люди, с которыми беседовала Фэрис, когда в полдень села с ними за стол, казалось, больше старались убедить герцогиню, как она была не права в своем решении покинуть Галазон, даже на несколько лет, чем подсказать ей, какие добрые дела она могла бы для них сделать.

— Это климат, — сказал ей один человек. — Мы все живем долго и в добром здравии, и причиной тому здешний климат. Больше нигде вам не будет так хорошо.

— Она родилась здесь, как и мы, — заметил другой, — поэтому разумно, чтобы она осталась здесь, если хочет прожить так же долго.

— Я действительно скучала по Галазону, — подтвердила Фэрис. — И очень рада, что вернулась домой. А теперь скажите, вам здесь что-нибудь нужно? Ну же, говорите откровенно. Еда всегда такая хорошая? Ночью достаточно тепло?

— Тут климат суровый, и ничего не поделаешь. Зато там, где зимы холодные, люди живут дольше.

— Хорошо сохраняются на холоде, хотите вы сказать. Так что жить здесь имеет смысл, не так ли?

— Лучше оставайтесь здесь, где ваше законное место, молодая леди.

И это была самая длинная беседа Фэрис.

Возвращаясь в санях в Галазон-Чейз, Фэрис с радостью оглядывалась вокруг. После многих пасмурных дней небо приобрело чудесный голубой цвет. Она провела слишком много времени в тускло освещенной комнате королевы Матильды, и теперь снежный наст на заливных лугах ослеплял ее ярким блеском.

Фэрис взглянула на Бринкера и обнаружила нечто удивительное. Он, злобный дядюшка, смотрел на луга и леса с такой же полуулыбкой, которая была характерна для ее матери. Так же, очень похоже улыбалась она сама в подобные моменты. Он наслаждался погодой и пейзажем, конечно, но за этой улыбкой скрывалось нечто большее. Нечто, весьма напоминающее нежность. Кажется, даже дядя Бринкер по-своему любит Галазон.

Повинуясь порыву, Фэрис спросила:

— Что будет с Галазоном?

Казалось, Бринкер смутился. Он слегка наклонил голову и с любопытством посмотрел на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказала. Что будет с Галазоном?

— Не знаю. Я скажу тебе, если хочешь, что будет, на мой взгляд. — После задумчивого молчания Бринкер продолжал, не отрывая глаз от бегущих гнедых: — Я думаю, принимая во внимание твой возраст и опыт, что из тебя получится отличный посол. Ты вернешься из Аравиля после достижения совершеннолетия, как только позволят тебе обязанности. Я не могу точно сказать, сколько автономии получит Галазон от Аравиля. Многое зависит от того, чего ты добьешься как посол. Неважно. Ты будешь править мудро и успешно. Ты выйдешь замуж, и у тебя будут дети, и они тоже будут править мудро и успешно.

— А ты? Когда я достигну совершеннолетия, что будет с тобой?

Бринкер тихо вздохнул.

— Я много лет трудился на благо Галазона от твоего имени. Мне не жаль ни времени, ни усилий, не думай. Но я с нетерпением жду возможности поработать на себя. Когда Галазон станет твоим, я получу свободу и обращу свой взгляд к более широким горизонтам.

— Что ты имеешь в виду?

Бринкер загадочно улыбнулся.

Фэрис несколько мгновений смотрела на него заинтересованно и с подозрением, потом сделала вывод:

— Аравис. Ты нацелился на трон.

— Этот трон не свободен.

Несмотря на слова, улыбка Бринкера подтвердила все подозрения Фэрис.

— Ты увезешь жену и дочь в Аравис и будешь ждать, когда умрет Джулиан. Принц-консорт… звучит очень внушительно. Или ты потребуешь другой титул? Нечто более впечатляющее?

Бринкер только улыбался.

Фэрис прищурилась. Если его честолюбие простирается за пределы Галазона, возможно, у него нет явных причин устранять ее.

— Ты кому-то заплатил, чтобы убить меня, дядя?

Реакция Бринкера вызвала у нее раздражение, как она и предвидела. Он загадочно посмотрел на нее, слегка наклонив голову.

— Зачем мне это?

— Ради Галазона.

— Знаешь, меня удивила твоя реакция в тот день. После некоторых размышлений мне пришло в голову, что ты могла заподозрить меня в злом умысле. Но зачем мне платить кому-то, чтобы тебя убили, если я мог уже давно сам это сделать? А если я заплатил наемному убийце, скажи на милость, зачем я стал бы ему мешать, когда он уже почти добился успеха?

— Ты все еще не сказал, что не делал этого.

Они приближались к деревне, но Бринкер на секунду отвел взгляд от дороги и посмотрел племяннице в глаза. Он выглядел серьезным, и тон его был искренним.

— Я этого не делал. Я бы не стал этого делать. И не стану. Ты мне нужна, Фэрис. Поверь хотя бы в это, если не можешь доверять мне во всем.

Фэрис не опустила глаза.

— Зачем ты посылаешь меня в Аравис?

Бринкер снова занялся лошадьми.

— Я тебе уже объяснил. А ты скажи мне вот что: почему ты так покорно согласилась?

Фэрис разглядывала дома, мимо которых они проезжали, и отвечала на приветствия.

— Это мой долг. Так же как моим долгом было вернуться, когда ты вызвал меня из Гринло.

Бринкер тихо рассмеялся.

— Да, конечно. Ты очень серьезно относишься к своим обязанностям, когда тебе это нравится. А вот когда я послал тебя в Гринло, ты не была столь послушна.

— Я не хотела уезжать из Галазона.

— Это уж точно.

Они уже выехали из деревни. Фэрис нахмурилась.

— Почему ты послал меня туда? Я не перестаю удивляться. Если только для того, чтобы от меня избавиться, так есть много школ с пансионом, — почему в Гринло?

— Твоя мать ясно выразила свою волю.

— Подобная мелочь не остановила бы тебя.

— Это сделали бы твои опекуны. Банкиры могут быть такими неуступчивыми. Нет, возможно, ты права. Наверное, настоящей причиной была твоя реакция. Эта перспектива тебя встревожила и рассердила. И мне доставило удовольствие обеспечить твое поступление туда. Хотя, признаю, я был несколько разочарован, что ты не нашла какого-то способа сорвать мои планы и вернуться домой. Я с нетерпением ждал твоего возвращения.

— Мне ясно дали понять, что твои усилия «обеспечить мое поступление» не имели отношения к тому, что меня приняли. Они намеревались вернуть тебе деньги с язвительным письмом.

— Я не получал ни денег, ни письма.

— Деньги были оставлены на тот случай, если возникнет задержка с платой за обучение.

Что-то в тоне племянницы заставило Бринкера быстро взглянуть на нее.

— Это было твое предложение?

Фэрис кивнула.

— Как предусмотрительно. Дай подумать. Насколько я помню, последние деньги за обучение без задержки переслали в Гринло. Поэтому у тебя на счете должны были оставаться значительные средства, когда ты уехала. Что стало с этими деньгами?

Фэрис мечтательно произнесла:

— В наше время путешествие обходится так дорого. — Она подумала о Джейн и прибавила: — Ты даже не представляешь себе.

Бринкер был само добродушие.

— Ты их потратила. Конечно. И ты приняла к себе на службу эту иностранку. Ты увидишь, что подобная роскошь обходится дороже, чем тебе кажется.

Фэрис хотелось резко ответить дяде на это провокационное заявление, но она не закончила свои расспросы. Неизвестно, удастся ли ей еще поговорить с ним так откровенно. Она сделала усилие и продолжала мечтательным тоном:

— Ты известный транжира и прекрасно разбираешься во всех видах роскошеств, как мне кажется. Какое именно излишество вынудило тебя так увеличить налоги? Я надеюсь увидеть, куда могли уйти деньги. Не на мост или дорогу, и даже не на богадельню, которой я не помню.

— Ты же не ждешь, чтобы я здесь начал объяснять тебе всякие специальные мелочи.

— Почему бы и нет? Насколько они специальные? Неужели тетя Агнес так дорого обходится?

— Я надеялся, что обучение в колледже Гринло избавит тебя от этой вульгарной дотошности.

— Напротив, там ее всячески поощряли. Ну же, дядя! Еще есть время до того, как мы приедем в Галазон-Дукис. Расскажи мне.

— Нет никакой необходимости все время задавать вопросы.

— Нет, есть, потому что ты не отвечаешь.

— Этого ответа тебе достаточно. Удовольствуйся им.

— Отсутствием ответа? Ну, по крайней мере, это честно. Я тебя вознагражу.

— Придержишь язычок?

— Ни за что. Задам тебе новый вопрос.

Бринкер вздохнул.

— Задавай, если хочется. Я отвечу, если смогу и если ты ответишь на мой вопрос.

Фэрис обдумала его предложение и согласилась.

— Тогда скажи мне, откуда взялся ковер в библиотеке.

Этот вопрос так поразил Бринкера, что он рассмеялся.

— На этот вопрос ответить просто. Он прибыл вместе с остальными вещами моей жены. Теперь моя очередь.

— Еще нет. Откуда он прибыл?

— Из Арависа. Из дворца. Он очень дорогой, собственно говоря. Это была одна из немногих вещей, которую удалось спасти во время пожара в тронном зале.

— Какого пожара?

— Какого пожара? Ну, большого пожара. Того, который уничтожил тронный зал и погубил твою бабушку. Тот пожар чуть не сжег весь Аравис. Тебя в колледже совсем ничему не учили?

Молчание Фэрис продолжалось, пока они не подъехали к Галазон-Дукису. Там она стала отвечать на приветствия с подобающей долей интереса и узнавания.

Деревня осталась позади. До домика привратника в Галазоне оставалось меньше мили, и Бринкер спросил:

— Теперь моя очередь?

Фэрис посмотрела на него с подозрением. В его голосе слышалось веселье, которое ей не понравилось.

— Я могу воспользоваться твоим собственным ответом.

— Ничего не ответишь? Это справедливо. Я сделаю собственные выводы. Разгадай для меня вот какую загадку, Фэрис. В чем ты больше всего похожа на свою мать? В неизменной преданности своему долгу? Или в неизменной преданности слуге-любовнику?

Фэрис заморгала. На этот раз не обращать внимания на провокацию было невозможно. В каком-то уголке ее сознания сохранилось достаточно самообладания, чтобы обдумать возможность не потерять выдержку. Нет. Такой вопрос не заслуживал сколько-нибудь вежливого ответа. А любая реакция, кроме той, которую Бринкер ожидает — возмущение, — вызовет у него подозрение, что он случайно затронул какую-то ее тайну.

Бринкер крепко сжимал в руках поводья и кнут. Он ожидал всплеска гнева, это было очевидно по тому, как он придержал коней, на случай если Фэрис в ярости закричит на него. Его горящие любопытством глаза ясно свидетельствовали, что он ожидает от нее крика.

Фэрис снова моргнула и хриплым голосом произнесла:

— Ни в том, ни в другом. Я больше всего похожа на мать в этом. — И не успел он освободиться от поводьев и кнута, как Фэрис отбросила муфту и дала дядюшке кулаком в глаз.

Его руки разжались, и она вырвала у него кнут. Он был слишком длинным, чтобы пользоваться им на короткой дистанции, но ей удалось напугать одного из гнедых. Это заставило Бринкера снова ухватить поводья, и она получила возможность сильно ткнуть его под ребра кнутовищем, дядя задохнулся и потерял равновесие, выпустил поводья, и сани слетели на обочину. Фэрис ногой отбросила коврик, подоткнутый вокруг ее коленей. Если сани перевернутся, ей придется прыгать.

В начале поездки гнедые, отдохнувшие и накормленные, могли бы понести. Теперь же, хоть их и встревожило плохое поведение возницы, они ровно скакали по хорошо знакомой дороге к манящему их стойлу.

Полминуты Фэрис молча боролась с Бринкером. У него было преимущество в силе, но не в решительности. Он получил тот ответ, которого хотел, и наслаждался им. Даже сражаясь с ней, он не мог удержаться от смеха. Он только хотел, чтобы ее негодование немного утихло, настолько, чтобы он смог благополучно довезти ее до дома. Она, с другой стороны, хотела только вытолкнуть его из саней, с глаз долой. Ею двигала ярость.

Она нанесла удачный удар, и Бринкер выпал в снег. Фэрис подобрала поводья, но вместо того, чтобы успокоить коней, погнала их вперед. Когда она оглянулась через плечо, Бринкер уже поднялся на ноги, все еще смеясь, и отряхивал снег со своей накидки с капюшоном. Потом нагнулся за упавшей шляпой.

Дорога делала поворот. Дядюшка остался позади, ему предстояло добираться домой пешком.

Фэрис позволила гнедым наслаждаться скачкой еще четверть мили, потом придержала их. Не годится возвращаться домой на запыхавшихся и взмыленных лошадях.

На конюшне Фэрис передала гнедых старшему конюху и приказала оседлать свежего мерина. Она несколько мгновений с грустью думала о костюме для верховой езды из Шилинга, потом велела дать ей дамское седло. Шерстяное платье не было амазонкой, но оно вполне подойдет. Она была еще слишком разгневана, чтобы задерживаться из-за подобных пустяков.

— И пошлите кого-нибудь по дороге вдоль Элвоша с конем для моего дяди. — Конюшие переглянулись и бросились выполнять ее приказ. Старший из них осмелился спросить:

— Что-то случилось? По лошадям этого не скажешь.

Фэрис сверкнула улыбкой, и он замолчал.

— Сегодня такой чудесный день. Дядя сказал, что хочет пройтись пешком, но я уверена, что к этому моменту он уже передумал.

Ей привели лошадь, поджарую серую кобылу, и старший конюх подсадил герцогиню в седло. Она, как могла, расправила юбки и накидку, понимая, что выглядит нелепо.

— По тропе на мост Спинни можно проехать? — Она отдала старшему конюху последнюю шаль и шарф.

Он уверенно принял их.

— Да. Сегодня утром по ней доставили почту.

— Хорошо. Я вернусь через час или немного позже.

Фэрис проехала несколько миль, стараясь унять ярость. Хорошо утоптанная тропа привела ее в горы к югу от поместья. Ветер толкал ее в спину, развевал волосы, и они лезли в глаза. Небо впереди все еще оставалось чистым, но с севера наползали тучи. Она подъехала к дороге и повернула в сторону моста Спинни.

Девушка пыталась найти успокоение в пустынности покрытых снегом гор и лугов. Удовольствие от пейзажа, солнечного света, чистого неба исчезло. Ей хотелось хотя бы отчасти вернуть себе то состояние безмятежности, которое так радовало ее сегодня утром. Она смотрела в небесную голубизну на юге, отгоняя от себя все мысли. Но ей это не удалось. В конце концов ее злость на Бринкера перегорела и уже не отвлекала ее от злости на саму себя.

Она снова позволила ему это сделать. Несмотря на решимость использовать поездку, чтобы расспросить его, она позволила ему поменяться с ней местами. Проявить свой гнев означало дать ему в руки оружие, такое же реальное, как кинжал или меч. Как она сможет снова встретиться с дядей, зная, что сама его вооружила?

И почему она позволила ему это сделать? Что он сказал, чтобы задеть ее за живое? Упоминание старых лживых слухов насчет матери — ей следовало уже привыкнуть к таким нападкам. Упоминание о Тириане — что в нем могло ее так рассердить? Или она оскорбилась за Тириана? Не было ли зерна правды в словах Бринкера?

Слуга. Любовник. Она не знала, какое из этих слов более абсурдно. Произнесенные вместе, они были настолько далеки от правды, что ей следовало бы посмеяться. И все же этими словами Бринкер добился своей цели. Они положили конец ее вопросам.

Фэрис покачала головой и снова рассмеялась. Она сегодня сослужила дяде хорошую службу. Большей услугой было бы только сломать себе шею по дороге или дуться на холоде до тех пор, пока не простудилась. Она остановилась у каменной арки моста Спинни и неподвижно сидела в седле, слушая ветер и пытаясь вспомнить, когда в последний раз могла свободно ездить верхом одна. Ни разу со времени отъезда в Гринло. Уже много лет.

Ветер донес до Фэрис топот копыт другого всадника. Она оглянулась и увидела Тириана, который гнал к ней коня ровным аллюром. Руки у нее невольно дернулись, и ее кобыла вскинула голову в знак протеста. Фэрис подавила желание ускакать прочь во весь опор. Ее свобода кончилась. Она уже не одна. Удрать от Тириана было так же невозможно, как сбежать от собственной тени. Вообще глупо было выезжать без него. Она взяла себя в руки и повернула лошадь назад.

Здравые мысли обитали в ее голове ровно столько, сколько понадобилось, чтобы преодолеть расстояние между ними.

Приблизившись к Тириану, Фэрис резко спросила:

— Вы собираетесь преследовать меня до конца моей жизни?

— Возможно. — Телохранитель не выказал ни удивления, ни раздражения ее грубостью. Вместо этого, когда она снова собиралась заговорить, он протянул ей перчатки, которые были на ней во время поездки из Шилинга.

Фэрис почувствовала, как что-то дрогнуло в сердце. Несомненно, удивление. И благодарность. Но и нечто большее, что она не посмела обдумывать, чтобы дать этому название. Она молча взяла перчатки, надела их и поблагодарила Тириана сдержанным кивком. Ее кобыла сделала несколько шагов в сторону, разрываясь между нежеланием двигаться против поднявшегося ветра и стремлением вернуться на конюшню. Фэрис послала ее вперед.

Тириан ничего не сказал. Он просто развернул коня и последовал за герцогиней на почтительном расстоянии.

Фэрис натянула поводья.

— Поезжайте рядом. Я хочу с вами поговорить. — Тириан подчинился, но несколько минут Фэрис молчала. Наконец, с большой неохотой, она спросила: — Что обо мне говорят?

— Кто, ваша светлость?

— Не надо, не надо так официально. Что говорят слуги?

— Ничего.

На севере небо стало сплошь серым и казалось таким низким, что до него можно дотронуться. Они вынуждены были ехать против ветра. Фэрис чувствовала, как краснеет лицо, и не могла решить, от чего больше — от холода или от смущения. Она спросила:

— Совсем ничего? Никаких слухов?

— Я здесь чужой. Рид мог бы больше сообщить вам. Они с ним чувствуют себя свободно. Он с ними болтает.

Его легкомысленный тон вызвал у Фэрис раздражение.

— Я бы хотела получить сведения у человека, который слушает, а не у того, кто болтает. Вы не слышали никаких сплетен?

— Ничего, что стоило бы пересказывать.

— Я вам приказываю их пересказать.

Лицо Тириана стало покорным.

— Хорошо. Совсем недавно я слышал, что вы задушили своего дядю и вышвырнули его из саней. Потом вернули сани и коней на конюшню в хорошем состоянии и отправились проветриться на прогулку верхом. Уехали, не переодеваясь в костюм для верховой езды и даже не подумав спросить пару перчаток.

Так как Фэрис ничего не сказала, Тириан продолжал:

— Я думаю, именно это, а не забота о вашей безопасности, заставило меня последовать за вами.

Фэрис посмотрела на него.

— Чтобы привезти мне пару перчаток?

— Я подумал, что-то случилось. — Он ждал от нее возражений. Так как их не последовало, он слегка улыбнулся. — Наверное, я ошибался.

Фэрис прищурилась от ветра.

— Значит, они думают, что я пыталась задушить дядю. А они знают почему?

— Им это неважно. Их больше заботит то, почему вы этого до сих пор не сделали. А почему вы пытались его задушить?

— Я не пыталась его задушить. Я просто вытолкнула его из саней. Давайте перейдем к другим сплетням, не таким угрожающе свежим. Что они говорят о моей тете?

— Она прекрасная леди, для иностранки. Ей не нравится Галазон, и она была бы счастлива жить в Арависе. В Галазоне тоже были бы счастливы, если бы она жила в Арависе. Она решила, что ее дочь когда-нибудь будет править Галазоном, даже если ей придется убить вас ради этой цели. Говорят, она пыталась сделать это в первую ночь в библиотеке, но вы на нее чихнули, и пуля прошла мимо.

Фэрис крепче сжала поводья.

— А что они говорят обо мне?

— Мы снова вернулись к этому? Вы — правительница. Они винят Гринло в тех переменах, которые замечают в вас.

— Например?

— Вы выросли. Носите красивую одежду. Ведете себя в соответствии с этикетом. — Тириан откашлялся и прибавил: — Сегодняшний день многим принесет облегчение.

— А что говорят о моих спутниках?

— Джейн — леди, и они это понимают. Не представляю, что они думают о Риде или обо мне. Почему вы спрашиваете?

Фэрис чувствовала комок в горле от того, что собиралась сказать, но все же вытолкнула наружу слова:

— Вы всегда рядом со мной.

— Это так.

Фэрис посмотрела на него.

— Почему?

Тириан ответил ей безмятежным взглядом.

— Вы знаете почему.

Его хладнокровие успокоило Фэрис.

— Я знаю, вы обещали поехать со мной в Аравис, чтобы отплатить мне за то, что я помогла вам вернуть ваш облик.

Тириан широко открыл глаза:

— Потеря облика была наименьшим злом.

Фэрис видела, как по лицу Тириана пробежала тень воспоминаний, полных страха, вины и боли, и подумала о том, что же именно произошло в тот последний вечер в Гринло. Тириан смотрел мимо нее, как будто назад, в ту ночь.

После долгого молчания он продолжал:

— Я должен был поблагодарить вас сразу, как только немного пришел в себя. Я перед вами в долгу. Думаю, я мог бы оказаться в вашей власти в той же степени, что и во власти Менари. Но вы меня освободили. — Он поколебался. — Декан вызвала меня, и ей удалось восстановить мой расстроенный рассудок. Тогда я понял, за что взялся, когда пообещал сопровождать вас. — Он улыбнулся. — Поэтому можете ехать в Париж, или в Аравис, или на край света. Я последую за вами.

Фэрис неуверенно рассмеялась.

— Не породит ли это сплетни?

— Вас это беспокоит? Если вы всадите дядюшке пулю между его глаз-бусинок, люди скажут, что вы всего лишь слегка пошутили. Не думайте о сплетнях.

— Здравый совет. — Фэрис упрятала подбородок в воротник и пожалела, что не взяла с собой шарф. От ветра на глазах у нее выступили слезы, и ей трудно было разглядеть дорогу впереди. — Постараюсь им воспользоваться.

К тому времени, когда они въехали во двор Галазон-Чейза, тучи уже совсем затянули небо. Ветер усилился и стал резким, что обещало новый снегопад. По приказу Фэрис Тириан оставил ее во дворе у конюшни. Девушке не хотелось возвращаться в дом, несмотря на холод. Она отвела лошадей в стойла, села на перевернутое ведро и стала смотреть на работу конюхов, растирая застывшие пальцы. Яркий румянец постепенно исчез с ее лица.

В конюшне было тепло, запах лошадей, сена и кожи чудесным образом успокаивал, здесь чувствовался порядок, не зависящий от времени. Лошади в стойлах жевали корм, иногда переминались с ноги на ногу, фыркали в свои ведра с водой и вздыхали от удовольствия. Сливаясь вместе, все эти звуки переставали быть звуками и становились просто умиротворяющим фоном. В первый раз после того, как Фэрис покинула дом Хилариона, она вновь ощутила покой.

Девушка наслаждалась мирной обстановкой, и ей наконец удалось ни о чем не думать. Она оставалась там еще долго после того, как последнюю лошадь начистили до блеска. Потом, слегка дрожа, встала и заставила себя выйти наружу.

Было всего четыре часа, когда герцогиня умылась, переоделась и была готова спуститься к чаю, но при взгляде в окно комнаты королевы Матильды ей показалось, что уже вечер.

Ветер выл так, будто старался поднять бурю, разносил снег по двору и угрожающе бормотал за окнами. На башенной лестнице кружились множество маленьких вихрей, ледяные сквозняки шевелили юбки Фэрис, когда она спускалась вниз.

Фэрис решила, что погода вполне соответствует ее настроению. Ей было бы гораздо легче бегать по двору и грохотать оконными рамами, чем спокойно сидеть за чашкой чаю, словно ее ничто не тревожит.

Фэрис присоединилась к Джейн, Агнес и Бринкеру за чаем в гостиной, радуясь, что лицо горит от холода и никто не заметил, как она покраснела, здороваясь с дядюшкой. Он проводил ее к креслу у камина, пряча иронию под маской учтивости, и осведомился о здоровье.

Фэрис вежливо ответила и задала ему тот же вопрос. Она пристально посмотрела на его глаз, но не увидела никаких следов своего удара.

— Надеюсь, ты получил удовольствие от прогулки до дома сегодня днем.

Бринкер посмотрел на нее с откровенной насмешкой.

— Получил. Ничто так не проясняет мысли, как ходьба быстрым шагом по свежему воздуху. — Он оглянулся, чтобы удостовериться, что Агнес и Джейн слушают. — На меня снизошло вдохновение.

— Хлеб, масло? — Агнес протянула тарелку.

Бринкер осторожно взял у нее тарелку. Когда она вопросительно посмотрела на него, он повторил:

— Вдохновение, дорогая. — И улыбнулся ей. — Мы поедем в Аравис.

Жена не улыбнулась ему в ответ.

— Не дразни меня возможностью поехать домой, прошу тебя. Я так мечтаю покинуть это промерзшее место, что с радостью прошла бы пешком вдвое большее расстояние.

— Я говорю совершенно серьезно. — Бринкер протянул Фэрис бутерброды. — Твои верительные грамоты прибудут сюда со дня на день. Я никогда не считал правильным посылать тебя в Аравис без присмотра. Пока я… гулял сегодня днем, мне пришло в голову, что нам следует тебя сопровождать. Заодно можно будет представить Проспериан ее дедушке.

— Это такая честь для нее, — пробормотала Джейн в свою чашку, в то время как Агнес разразилась восклицаниями, выражая восторженное удивление и благодарность.

— А кто присмотрит за Галазоном, если мы оба уедем? — спросила Фэрис.

— С Галазоном ничего не случится, пока вас не будет, — сказала Агнес. — Сейчас достаточно холодно, и он прекрасно сохранится.

— Лорд Сифорт проявил прекрасные способности управляющего, пока я находился в Арависе, добиваясь руки моей жены.

Фэрис нахмурилась.

— Лорд Сифорт. Это тот, который выгородил триста акров речного дна для овец?

На лице Бринкера отразилось страдание.

— Возможно. Я не знаю, что он считает хорошим пастбищем. Но ему можно доверять. Налоги, которые он собирает, будут в целости и сохранности. Чего нельзя сказать о большинстве твоих знакомых. Молодой Вудровел заезжал сюда сегодня днем. Жаль, что тебя не оказалось дома.

— Уорен? Приезжал сюда? А он не сказал зачем?

— Конечно сказал. — Наслаждаясь ее нетерпением, Бринкер сперва допил свой чай и только потом продолжил: — Он приезжал в Галазон-Дукис платить налоги и сказал, что раз уж он был так близко, то решил заглянуть сюда по дороге домой — посмотреть, не удалось ли тебе меня прикончить, как он выразился.

— Жаль, что я с ним не встретилась.

— Я ему сказал, что ты будешь жалеть. Но он не захотел остаться. Я приглашал его, но он сказал, что ему нужно вернуться домой. Без сомнения, он понял, что его визит был преждевременным. Не переживай, может, он еще вернется.

Фэрис посмотрела ему в глаза.

— Может быть. Уорен иногда проявляет редкую проницательность.

— Я бы сказала, что он редко проявляет проницательность, — заметила Агнес.

Не успев сдержаться, Фэрис бросила:

— Вам ли об этом судить?

Тут же, испугавшись своей неспособности держать себя в руках, она отступила за барьер этикета и во время чаепития делала упор на учтивость. Она пустила в ход все искусство хороших манер, которое вложила в нее мадам Брачет. Когда чай наконец был выпит, она приняла предложение Джейн пройтись по галерее. Она даже оживленно рассказывала о портретах, пока они не остались одни в дальнем конце большого зала. Тут Джейн схватила ее за руку.

— Теперь нас никто не слышит. Можно рассказать все. Что, черт подери, произошло сегодня днем?

Фэрис вырвала руку и потерла запястье.

— Мы с Бринкером немного поспорили, вот и все.

— Я слышала другое.

— А что ты слышала?

— Что Бринкер пытался столкнуть тебя с саней, а ты его за это удавила.

— Кто тебе такое сказал?

— Горничная, которая принесла мне горячую воду.

— Ты помнишь, как ее зовут? — спросила Фэрис. — У нее ярко-синие глаза? Это Исмена, племянница Гэврена.

— Перестань. Я не желаю отвлекаться на племянниц. Я хочу знать, что произошло.

Фэрис мучительно покраснела.

— Он меня разозлил, и я вышла из себя. Потом я поехала покататься верхом, чтобы прийти в себя. Вот и все.

— Ты не могла бы рассказать поподробнее?

Фэрис тихим голосом представила Джейн полный отчет о том, что они с Бринкером сказали друг другу. Когда она замолчала, то заметила, что Джейн хмурится.

— Тебе никак нельзя было обойтись без рукоприкладства? Не могла просто прикинуться, будто не понимаешь, что он имеет в виду?

— А что он имел в виду?

— Да, именно так.

Фэрис заморгала.

— О чем ты говоришь?

Джейн несколько секунд внимательно смотрела на нее.

— Думаю, нам лучше вернуться в гробницу королевы Матильды. Не хочу, чтобы нас подслушали.

Фэрис позволила Джейн проводить себя по продуваемой сквозняком лестнице в свою комнату. Джейн заперла дверь и заткнула замочную скважину, потом подвела Фэрис к креслу у письменного стола. Пока подруга мешала кочергой угли, Фэрис смотрела на аккуратно подшитый доклад, лежащий на стопке книг на столе. Очевидно, Джейн распаковала вещи.

— Бринкер сказал, что мои верительные грамоты должны доставить со дня на день. Ты готова поехать в Аравис, когда они прибудут? И кстати, как нам сомкнуть разлом, если Бринкер настаивает на том, чтобы сопровождать нас?

— Не меняй тему разговора. — Джейн положила кочергу и встала спиной к камину. Голос ее звучал резко. — Мне следовало спросить у тебя об этом давно, так как я здесь от имени декана. Это совершенно не мое дело, конечно, но ты знаешь, что это важно, иначе я бы не спрашивала.

Фэрис кивнула.

Трудно было сказать с уверенностью, так как Джейн стояла спиной к огню и лицо ее было скрыто в тени, но казалось, она ждет с нетерпением. После долгой паузы она прибавила:

— Я не скажу ни одной живой душе, ты знаешь.

— О чем ты говоришь? — снова спросила Фэрис, но не успела договорить, как почувствовала, что предательский румянец снова разгорается на щеках. Даже при свете камина было ясно видно ее смущение.

Джейн погрозила ей кулаком.

— Негодяйка, ты все время знала, что я хочу сказать, и собиралась мучить меня до тех пор, пока я не произнесу это вслух. И не смей спрашивать: «Что произнесешь вслух?», иначе я тебя поколочу.

— Хорошо. Но не пытайся меня убедить, что декан попросила бы у меня объяснений насчет моего… моего слуги-любовника.

— Ей бы не пришлось спрашивать. Она могла бы узнать все, просто глядя на тебя. А я не могу.

Фэрис встала и заходила по комнате.

— Как ты можешь, если я сама понятия об этом не имею? — Она покачала головой. — Если бы ты спросила меня утром, я бы не знала, о чем ты говоришь. Но когда он привез мне мои перчатки сегодня днем, я наконец поняла. Господи, я такая тупая. А Бринкер совершенно прав. Тириан мой слуга. И он женат. Как я могу даже думать о чем-то таком?

Джейн села за письменный стол и смотрела, как Фэрис беспокойно мечется перед камином.

— Прекрати. В конце концов, мне не нужен ответ. Твое поведение ясно говорит обо всем. — Она прибавила шепотом: — Интересно, не похожа ли я сейчас на декана?

— Что мне делать? — Джейн не успела ничего сказать, как Фэрис в отчаянии подняла руки и ответила на свой собственный вопрос: — Что я говорю? Я хорошо знаю, что мне делать. Буду делать вид, что ничего не изменилось. Я не стану обращать на это внимания. Ничего не произошло. Со мной все в порядке. Все в порядке.

— Именно это я и собиралась сказать.

— Что мне делать, Джейн?

Джейн покачала головой.

— Подождать и посмотреть.

Буран продолжался всю ночь и почти весь следующий день. Потом снегопад стих, ветер превратился из холодного в ужасно холодный и оставался таким два дня. Когда погода смягчилась, все вокруг застыло в белом молчании, только снежные сугробы, источенные ветром, отбрасывали синие тени. Еще один день царила тишина. Затем ветер вернулся, на этот раз с юга, снег медленно растаял на бурых полях, и богато разодетый гонец появился у ворот Галазон-Чейза. Король Джулиан прислал герцогине Галазонской ее верительные грамоты и составленное в теплых выражениях приглашение явиться к нему в Аравиль.