Выйдя за дверь Китинтима, Картер и Даскин прошли по короткому проходу и очутились в Длинном Коридоре, который после странствий по полуразрушенной стране порадовал их несказанно. В этой части коридора стены уже не были тоскливо-серыми. На обоях пестрели оранжевые циннии, на полу лежал персиковый ковер. Стояла спокойная тишина. Братья повернули направо.

Буквально через несколько шагов их ожидала развилка. Левое ответвление перегораживали черные чугунные ворота, на которых висела деревянная табличка с изображением зеленой черепахи, под которым имелась короткая надпись, гласившая:

Мирные странники, добро пожаловать в Вет,

страну Фарфоровой Герцогини!

Да не войдет сюда никто с дурными намерениями.

Гравировал Яспер, в годы правления Мумписа

Ворота были заперты на ржавый амбарный замок, висевший на такой же ржавой цепи. Картер покричал, окликая привратника, но никто не вышел, посему братья просто-напросто перелезли через ворота, которые были им чуть выше пояса. Скорее всего они предназначались для того, чтобы из Вета никто не выходил, а не наоборот.

Вет представлял собой царство, состоящее из небольших комнаток и узких коридоров. Застраивался он явно постепенно, поскольку стиль менялся от комнаты к комнате. В одном и том же коридоре можно было лицезреть панели, выполненные из дерева различных пород: дуба, красного дерева, вишневого и березы. Точно так же чередовались потертые обои. Словом, тут царили полная разностилица и неразбериха. Мебель также казалась собранной с миру по нитке – подержанная, покосившаяся. Давно не чищенные дверные ручки уныло тускнели, на паркете участки засохшей и утратившей цвет мастики чередовались с вытоптанными дорожками

Братья почти сразу же заблудились, поскольку многие из развилок и поворотов на карте обозначены не были. До вечера они блуждали кругами, возвращались в уже пройденные коридоры, и на каждом шагу им приходилось в очередной раз разгадывать головоломку ориентирования. Встречные попадались редко, а если попадались, то до странности пугались незнакомцев и спешили укрыться за дверями, которые спешно запирали на засовы. Один единственный раз Андерсонам встретился ребенок – мальчик лет одиннадцати. Они окликнули его, но тот от страха вытаращил глаза и опрометью взбежал вверх по лестнице, громко призывая мать.

К вечеру, смертельно устав от бесцельных блужданий, Даскин пожаловался на головную боль, и Картер решил свернуть из коридора в боковую дверь. За ней оказалось несколько смежных комнатушек. Посовещавшись, они решили на сегодня завершить путешествие и вскоре наткнулись на пожарника. Тот сидел у зажженного камина и старательно полировал сапоги. На голове у него красовался красный широкополый шлем, бледное лицо было выпачкано копотью, на толстой серой куртке чернели пятна сажи.

Было в этом человеке нечто необыкновенное. Казалось, дымные ветра долгие годы обвевали его смуглое морщинистое лицо. Брови стали похожими на надкрылья жуков. В глазах отражались великие познания об огненном ремесле – о трутах и искрах, растопке и золе, о кострах и фейерверках. Крючковатый нос напоминал загнутый конец багра. Вид у него был мудрый и задумчивый, словно у гадателя, который способен прочитать по горстке пепла стародавнюю историю. Завидев незнакомцев, пожарник вытаращил глаза, но не вскочил, а схватился за валявшийся рядом топорик.

– Приветствую вас, – учтиво поздоровался с ним Картер. Пожарник пугливо потупился и заговорил голосом низким, гортанным, под стать физиономии:

– Если вы решили убить меня, то предупреждаю: у меня нет ни еды, ни денег, а с топором я управляюсь ловко.

– С какой стати мне бы понадобилось вас убивать? – изумился Картер.

– А вы разве не из подручных Руко будете? – прищурившись, поинтересовался пожарник.

– Да мы и не слышали про такого. Мы идем в Аркален. И зла никому не желаем.

Пожарник вздохнул.

– Вот это славно! А то устал я, как собака, – силушки нету даже встать да защититься, ежели что. Только вы в дурные времена к нам пожаловали. По Вету жуткий пожар пронесся – полстраны сгорело дотла. Погибли женщины и дети. А все из-за Руко. А я – Нунт, пожарный из Уза. Мы три дня гасили пламя и в конце концов погасили. Только бы Руко сызнова за свое не принялся.

– Кто он такой, этот Руко? – спросил Даскин.

– Вы, видно, в Вете прежде не бывали?

– Картер Андерсон, – представился Картер. – Мой брат, Даскин.

После насмешек Спрайделя он решил не упоминать о том, что он Служитель.

– Вы уж простите, что я не встаю, чтоб вам руки пожать, – извинился Нунт. – Ей-богу, сил нет. А что до Руко, так он родом из Вета, но народ тут поговаривает, будто пару лет назад его занесло в партию анархистов. Словом, болтун он и подстрекатель – мотается по стране, речи произносит – дескать, Хозяина больше нет и не будет во веки веков. Молодежь стала попадаться на его удочку – им это по душе, чтобы, значит, все сразу были главные, а притом – никто. В общем, одурачить ему многих удалось, никто даже и не гадал, что так у него выйдет. А на прошлой неделе сюда сам Полицейский пожаловал. Речь тоже, значит, произнес сладкую, да только это все прикрытие было. Пока Полицейский трепался, Руко уже поджоги начинал. Может, они и не думали, что так все обернется – попугать просто хотели, но когда мы с ребятами из Уза сюда прибыли, молодчики Полицейского нам дорогу загородили, не хотели пускать. Полкоролевства сгорело, герцогиня прячется где-то, а Руко со своими дружками-разбойниками заняли Малые Палаты и заявляют, что они – повелители Вета.

– Всюду эти анархисты! – в запальчивости воскликнул Даскин. – Нужно же что-то делать!

Картер обернулся к брату, изумленный его решимостью:

– Боюсь, пока ничего не получится. У нас ведь нет войска.

– Ты – Служитель Дома! – напирал Даскин. – Отец говорил, что долг Хозяина – хранить равновесие между Хаосом и Порядком. Здесь же явно властвует Хаос, и все из-за Полицейского. Это наш долг.

– Но разве у нас нет долга поважнее? – возразил Картер. – В опасности Внутренние Покои…

Их спор прервал пожарник. Он приподнялся, встал на одно колено перед Картером, снял шлем, стыдливо отвел взгляд и пробормотал:

– Прошу прощения, сэр. Никак не думал, что вы – Служитель. Радость-то какая! Нужно поскорее проводить вас к Фарфоровой Герцогине.

Картер покраснел, помог пожарнику встать на ноги.

– Не надо, не надо. Вы не обязаны мне кланяться.

В глазах Нунта блестели слезы.

– Но пожарники Уза присягали на верность Хозяину и его потомкам. Это ведь такая честь великая! Болтали всякие, что не будет больше Хозяев, а я не верил. Вы обязательно должны пойти со мной, сэр, и помочь здешнему народу. Многие погибли, многие ранены, но всем нужна надежда. И вы можете ее подарить.

Картер беспомощно глянул на Даскина, а тот усмехнулся и сказал:

– Конечно, мы пойдем с вами.

Невзирая на усталость, Нунт торопливо вышагивал по тесным комнатам, и его инструменты позвякивали на разные лады.

– Зачем ты предложил ему нашу помощь? – шепотом спросил Картер у Даскина.

– В один прекрасный день ты можешь стать Хозяином Дома, а ты все еще смущаешься, сомневаешься. Разве ты не понимаешь? Ведь это именно то, чем должен заниматься Хозяин. Мы не можем уйти и обречь их на страдания.

– Но что мы можем сделать? Я знаю, отца часто просили о такой помощи, но у него были ключи, плащ и Меч-Молния. А у нас – ни того, ни другого, ни третьего, да еще и времени в обрез. Мы запросто можем проиграть генеральное сражение из-за того, что ввяжемся в мелкую потасовку.

Даскин упрямо тряхнул головой.

– Это дело правое.

– Может, и так, – вздохнул Картер недоверчиво и слегка пристыженно. Даскин сохранил идеалы, которые Картер подрастерял за время жизни вдали от Эвенмера, и потому он искренне восхищался братом.

Пахнуло дымом и водой. Вскоре братья увидели обгорелые стены, возле которых на полу стояли ведра. Из стены торчал раструб пожарного шланга. Такие часто попадались на глаза Картеру во время его путешествий по Эвенмеру. А он и не догадывался об их назначении. А ведь в таком громадном доме, где пожары могли иметь поистине катастрофические последствия, пожарные были просто незаменимы.

Все трое прибавили шагу и вскоре поравнялись с пожарищем. От ведер валил пар, по стенам висели обрывки гобеленов, похожие на летучих мышей. Лестницы сгорели дотла, стены и потолки обрушились, от полов остались обуглившиеся головешки, повсюду зияли дыры, сквозь которые были видны уцелевшие жалкие остатки жилищ. Повсюду бродили изможденные пожарные с топориками и лопатами.

Лавируя с ловкостью профессионала, Нунт повел Андерсонов по пожарищу, избегая опасных мест, срубая топориком встречавшиеся на пути препятствия.

Час за часом братья следом за пожарником шагали среди руин. Глядя на тянувшиеся на многие мили следы разрушения, Картер пытался постичь логику тех, кто холодно и расчетливо замыслил эту бесцельную катастрофу. Даскин был прав: анархистам следовало давать по рукам, где бы они ни нанесли удар.

Наконец они добрались до коридоров, не тронутых пламенем пожара. Здесь все осталось цело, только пахло гарью и дымом. Нунт провел их в короткий проход, где по обе стороны тянулось несколько дверей, и постучал в дальнюю по правой стороне условным стуком – два длинных удара и один короткий. Изнутри послышалась возня, и вскоре дверь распахнулась. На пороге стоял высокий небритый воин, выставив перед собой пику. Судя по тому, как изодран был его мундир, он недавно вернулся из боя.

– А, это вы, капитан Нунт, – облегченно вздохнул воин. – А это кто такие?

– Это гости, которых с превеликой радостью примет Фарфоровая Герцогиня, – ответил Нунт.

– Тссс! – прижал палец к губам стражник. – Не называйте ее имени! Быстренько входите!

Они вошли в небольшую комнату, где увидели еще семерых воинов. Четверо стояли с пистолями и мечами наготове, а трое сидели на кушетках, обитых тканью клубничного цвета. Поодаль от них сидела миниатюрная дама в небесно-голубом платье – то была, без сомнения, герцогиня. Ручки у нее были маленькие, почти детские, а глаза – синие, огромные. Она и вправду напоминала фарфоровую статуэтку. На вид ей было не более пятидесяти, но страшная катастрофа состарила ее. Нунт шагнул к герцогине, она поднялась ему навстречу, что показалось Картеру проявлением величайшего смирения со стороны столь высокородной особы. Пожарный опустился на одно колено. Герцогиня велела ему встать.

– Скажи мне, как дела на пожарище? – попросила она печальным, неожиданно низким голосом.

– Работа идет своим чередом. Пока все погашено, будем надеяться, что пламя не вспыхнет где-нибудь еще, – ответствовал Нунт. – Я привел к вам этих двух странников – решил, что они могут оказать вам помощь.

Дама пристально оглядела незнакомцев.

– Меня зовут Мелузина. Какую помощь вы можете предложить моему исстрадавшемуся государству?

– Я и сам не слишком хорошо понимаю какую, – признался Картер. – Но Нунт настоял на том, чтобы мы явились к вам.

– Он – Картер Андерсон, Служитель Дома, – пояснил Нунт. – А это – его брат, Даскин.

Глаза Мелузины радостно заблестели, но радость тут же сменилась печалью и сомнением.

– Вы носите родовое имя прежнего Хозяина, – немного помолчав, проговорила она.

– Он наш отец, и мы идем искать его, – объяснил Картер.

Герцогиня всмотрелась в братьев еще более внимательно. Несмотря на миниатюрность, вид у нее был отважный, подбородок заостренный, волевой. А возле глаз залегли смешливые морщинки. Но сейчас ей было не до веселья.

– О, а ведь это так и есть! – воскликнула она. – Мы с лордом Андерсоном виделись не раз, и теперь я вижу: сходство удивительное! Если так, то вы прибыли вовремя. Пойдемте со мной.

– Но к чему это, госпожа? – пожал плечами Картер. – Что мы такого можем сделать, чего бы не могли ваши воины?

Герцогиня, прищурившись, посмотрела на него:

– Делать вам почти ничего не придется, сэр. Достаточно того, что вы здесь. Нунт, когда отправишься с обходом, не забудь оповестить всех и каждого о том, что Служитель явился в Вет, дабы положить конец мятежу.

Без лишних слов герцогиня вывела братьев через черный ход в тускло освещенный коридор с множеством дверей. Слуги герцогини шагали рядом, стучали в каждую дверь и повторяли одно и то же:

– Хозяин Эвенмера пришел. Готовьтесь к бою.

Двери распахивались, из них повалил народ. Некоторые на бегу натягивали сапоги. Угрюмые, решительные, раздосадованные тем, что анархисты сотворили с их родиной, жители Вета шагали по коридору следом за своей повелительницей, Картером и Даскином с мечами, пистолями, арбалетами и пиками. Одни были в доспехах, другие – в грубой домотканой ряднине. Герцогиня не останавливалась, ничего не объясняла своим подданным, но за считанные минуты их набрался целый батальон. Картеру и Даскину ничего не оставалось, как вместе с герцогиней возглавить войско.

Они шагали по развалинам Вета, и армия с каждым шагом вырастала. Вперед ушли разведчики и вскоре вернулись, сообщив о том, что Руко и его приспешники окопались неподалеку от места, которое они назвали Великой Площадью. Разведчики также доложили, что враги превосходят защитников Вета числом, и испуганным шепотом добавили, что к мятежникам примкнули анархисты.

– Ложь, которую сеял Полицейский, распространилась слишком широко, – вздохнула Мелузина. – Он разглагольствовал о грядущих процветании и славе, о том, что Вет станет могущественной империей, как древнее царство Лорримон.

Вскоре войско подошло к каналу шириной в шестьдесят футов, одетому в красный мрамор. По нему вода из горных источников за Террасами поступала в Вет. По обе стороны канала виднелись арки и колонны из белого и красного камня. Пламя пожарища не коснулось их. Картер понял, сколь прекрасен Вет. Здесь не было массивности, величественности Китинтима, но красота изящных мраморных скульптур, строгих колонн цвета слоновой кости, тонких орнаментов в виде порхающих мотыльков с прозрачными крылышками – эта красота была несравненна и удивительна. На столбах, стоявших вдоль набережной канала, висели стеклянные шары, похожие на разноцветные китайские фонарики, сквозь прозрачные купола падал солнечный свет, на фонарных столбах восседали попугаи всевозможных расцветок и поглядывали на людей мудрыми глазами.

Войско шагало по набережной, и число ополченцев неуклонно увеличивалось. Гнев закипал в сердцах жителей Вета с новой силой. Они переговаривались на ходу, слышались угрозы, обещания бить насмерть тех, кто снюхался с Руко. А Картеру было не по себе. Он понимал, что эти люди идут за ним, что они негласно избрали его своим предводителем, а он не представлял, чем им помочь.

Вскоре на противоположном берегу они увидели отряды мятежников. Кое-кто из них был в военной форме, другие – в одеждах простолюдинов, но и те и другие были вооружены дубинками и луками. Как ни странно, ни один из мятежников не зарядил лука, не выпустил стрелы. Завидев войско Мелузины, они куда-то убегали – скорее всего предупредить Руко.

А армия защитников Вета подошла к деревянному мосту, по которому в ряд могли спокойно пройти четыре человека. На противоположном берегу выстроилось войско, значительно превосходившее численностью армию Мелузины. Впереди стоял мужчина в алом плаще, ростом чуть повыше своих приспешников. Волосы у него были чернее воронова крыла. Расстояние от берега до берега было невелико. Герцогиня остановилась, на обоих берегах воцарилась тишина.

Первым подал голос вожак мятежников. Говорил он грубо и безграмотно:

– Эй, старуха, с чего это ты выползла из своей норы, а? Может, пришла сдаться, как того народ хочет?

– А ты по воле народа спалил герцогство? – дерзко вопросила герцогиня. – По воле детей чиркнул кремнями?

– Это не я! – выкрикнул Руко. – Нечего на меня валить! Это твои вояки запалили огонь, чтобы пустить по ветру страну, которой ты править не можешь! Но мы-то все отстроим заново, когда ты навернешься с высокого балкона, и тогда Вет станет могучей страной. И мы не будем больше кланяться в ножки и гнуть спины на тех, что явились сюда из Гимри и Кнолла!

– Неужто это удастся твоим новым дружкам? – печально вопросила герцогиня. – Но в одном ты прав – я не могущественная правительница, да и Вет – не великая держава. Только война ничего не изменит. Я знаю, каковы твои замыслы. Нам недостанет сил выполнить их. Не страсть ли к богатству ослепила тебя? Ты исполняешь волю анархистов. Им нет дела до того, что Белый Круг сметет нас с лица земли, если мы нападем на наших соседей. Мы – крестьяне и кузнецы, столяры и каменотесы, но не воины.

– Если ты не желаешь славы нашей родине, лучше уйди подальше, – посоветовал Руко. – Тебе нечего нам сказать.

– Ошибаешься, – покачала головой герцогиня, и голос ее раскатисто пролетел над мостом. Она казалась совсем маленькой посреди рослых мужчин, но все взоры устремились к ней. – Хозяин Высокого Дома вернулся, хотя ты говорил, что этого никогда не произойдет, и он стоит рядом со мной.

Это заявление вызвало реакцию, которой Картер и представить себе не мог: изумленные возгласы сменились гробовым молчанием. Руко застыл, как пришибленный, и несколько секунд молча таращился на герцогиню. В конце концов он утробно расхохотался.

– И ты думаешь, мы вот так легко поверим этому самозванцу? Всякий знает: Хозяин уж сколько лет, как пропал!

Картер сделал шаг вперед, чувствуя себя в перепачканных лохмотьях кем угодно, только не царственной особой. Все время, покуда Герцогиня препиралась с Руко, он упорно думал о Словах Власти, и теперь сосредоточился на одном из них и произнес его, не слишком надеясь на успех.

Но вода, бегущая по каналу, застыла на месте, и все до единого повернули головы в ту сторону, откуда прежде доносился ее шум. Мост, а потом и все вокруг тряхнуло так, словно началось землетрясение. Люди в страхе упали на колени, некоторые по другую сторону канала побросали оружие и бросились наутек. Герцогиня не сдвинулась с места. Она уперла в бока крошечные ручки, выпятила подбородок. Правда, личико ее стало землисто-серым.

В наступившей тишине Картер выкрикнул:

– Мой отец был Хозяином Эвенмера, и до его возвращения Дому служу я! Во что превратил себя Вет? Вы собираетесь стать господами, повинуясь анархистам? Вы служите только Энтропии и больше никому и ничему! Руко обманул вас! Вет – только один из фронтов, где наносят удары анархисты.

Картер шагнул на мост, за ним последовала леди Мелузина. Войско пошло за герцогиней.

– Лучники! – завопил Руко. – Ну-ка, покажите этим чурбанам, что нам не нужен никакой там Хозяин Высокого Дома!

Кое-кто из мятежников отважился зарядить луки, но большая часть войска Руко возроптала.

Картер размеренно шагал по мосту, не спуская глаз с вожака повстанцев.

У ног его упала стрела. Он, не дрогнув, перешагнул через нее. Он видел, как блестят стволы нацеленных на него ружей. В висках бешено стучало.

Что-то сверкнуло справа, и Картер увидел, как рухнул наземь пронзенный клинком анархист, что стоял рядом с Руко. Пистолет, которым он целился в Картера, выпал из его руки. «Все кончено, – решил Картер, – теперь мятежники ответят огнем». Но они только тупо таращились на убитого анархиста.

Один из лучников выронил оружие и опустился на колени. Его примеру последовали другие. У некоторых в глазах стояли слезы, некоторые, не стесняясь, рыдали. Ветром пролетела по рядам мятежников фраза:

«ХОЗЯИН ВЕРНУЛСЯ!»

Картер остановился в четырех футах от Руко. С такого расстояния было видно, что перед ним – неотесанный детина лет двадцати, не больше, с близко посаженными глазками и физиономией злобной, словно у голодного лиса. Наверняка он с детства возглавлял компанию ровесников и привык верховодить. Но теперь его наглость как рукой сняло. Испуганный взгляд Руко метался, он стал похож на затравленного зверя. Только ему неоткуда было ждать помощи и поддержки. Он попятился, но толпа выжимала его вперед.

– Что полагается предателю и подстрекателю по законам Вета? – негромко спросил Картер.

– Смерть, милорд, – отозвался один из упавших ниц соратников Руко. – Смерть через повешение.

Картер понимал, что колебаться нельзя.

– Так повесьте его, а вместе с ним – и анархистов. Тех же, кто был обманут, ваша герцогиня, несомненно, помилует.

С обеих сторон к Руко бросились люди, схватили и его, и его ближайших подручных, которые вместе с вожаком обманывали народ. Герцогиня, не мешкая, отдала соответствующие распоряжения, и толпа быстро рассосалась. Одни отправились устраивать кров и обеспечивать пропитанием погорельцев, другие начали поиски анархистов, которые непостижимым образом исчезли, третьи занялись ремонтом того, что еще можно было отремонтировать.

– Придется закупить древесину в Северном Лёвинге, а камень – в Кидине, – сказала Мелузина.

– Но откуда вам было знать, что мятежники сдадутся, как только увидят меня? – спросил Картер. – Они бы запросто могли меня пристрелить.

– Я знала, что как только мы развенчаем предводителей, люди перейдут на мою сторону. Народ в Вете замечательный, просто их сбили с толку. Думаю, и меня они любят. Нужно было только добиться, чтобы они нас выслушали. В нашей стране Хозяина высоко чтут. Одна из немногих женщин, которым посчастливилось служить в этой должности, была родом из нашей страны. Говорят, будто бы в те времена, когда строился Вет, Уззия – та самая, что была тогда Хозяйкой, – распорядилась, чтобы сюда завезли весь красный мрамор из Меримны, и еще много дорогого камня подарила стране.

– Что ж, если слово «Служитель» действительно так много значит, передайте тем, у кого вам придется приобретать строительные материалы, что я прошу не завышать цены, – сказал Картер. – Кроме того, Вет стал первой страной, по которой нанесли удар силы Полицейского. Весь Белый Круг должен оказать ему помощь в восстановлении.

– Если бы я могла, я бы устроила пир в вашу честь, – вздохнула Мелузина, – и в благодарность за то, что вы для нас сделали. Но половина моих подданных лишена крова и голодает. Я не могу пировать в такие времена.

– Если вы укажете нам дорогу в Аркален – большей благодарности не нужно, – ответил Картер. – Мы торопимся. Но если вашим людям нужна крыша над головой, то в Китинтиме много свободных комнат. Думаю, Спрайдель, глава тамошней Гильдии Уборщиков, не откажет соседям, у которых стряслась такая беда.

– Славная мысль, – улыбнулась Мелузина. – Я обращусь к нему. Что же до вашего странствия… если бы вы согласились задержаться в Вете до конца дня, я была бы вам очень признательна. Хотелось бы, чтобы мой народ повидал вас. Если вы удалитесь столь поспешно, люди могут засомневаться в том, что только что произошло. А завтра утром вас проводят до двери, что ведет в Аркален.

Картер растерялся. Он так рвался в путь, но Даскин ответил за них двоих:

– До утра останемся, но не дольше.

Он многозначительно глянул на брата. Картер кивнул.

– Чудесно! – воскликнула герцогиня.

До самого вечера братья Андерсоны сопровождали герцогиню в обходе герцогства. Картер многому научился, наблюдая за тем, как она ведет себя с подданными. Для голодных Мелузина разыскивала пищу, для усталых – место для отдыха, разгневанных усмиряла, отчаявшихся уговаривала. Она была поистине народной властительницей, и люди ее, конечно, любили, хотя и позабыли об этом, одурманенные речами Руко. И всюду, куда бы они ни приходили, народ взирал на Картера с благоговейным трепетом, словно он восстал из праха или был каким-нибудь древним властителем. Он разговаривал с жителями Вета, гладил детей по головке, и хотя не обещал ровным счетом ничего и не произносил воодушевляющих речей, все происходило именно так, как говорила Мелузина: он дарил людям надежду. И еще Картер понял, как прав был Даскин, когда решил остаться.

Девочка лет восьми – синеглазая, темноволосая – подошла к Картеру, устремила на него пытливый и печальный взгляд и спросила:

– А ты вправду Хозяин?

Ребенок не понял бы разницу между Хозяином и Служителем, поэтому Картер ответил:

– Да.

– А вы разыщете моего потерявшегося братца, господин Хозяин?

Картер посмотрел на Мелузину. Та покачала головой:

– Ее брат, Николас, находился неподалеку от того места, где вспыхнул пожар.

Картер опустился перед девочкой на колени. Под взглядом ее невинных глаз он не в силах был произнести ни слова. К девочке бросился парнишка лет двенадцати, схватил ее за руку и вскричал:

– Пенелопа, он нашелся! Николас нашелся! Он прятался под обломками, он жив и здоров! Пошли скорее!

Пенелопа просияла от радости, посмотрела на Картера с искренней детской благодарностью и, поклонившись ему, сказала:

– Спасибо вам, господин, я знала, что вы его разыщете.

Она убежала, а Картер, совершенно обескураженный, остался стоять на коленях.

Мелузина весело рассмеялась.

– Чудесная новость! О, какая удача! Теперь она всю жизнь будет благодарить Хозяина, который вернул ей братца!

– Да, – кивнул Картер и поднялся с колен. Он сильно побледнел. – Но что было бы, если бы он не нашелся?

Поздним вечером братьев провели в Малые Палаты, где ярко горели китайские фонарики, отбрасывавшие по углам причудливые тени. Повсюду были расставлены прекрасные вазы, блюда, а в окнах переливались витражи с изображениями подсолнухов. Супруг Мелузины скончался пятнадцать лет назад, и свои покои герцогиня украшала так, как могла одинокая женщина, дабы обстановка радовала глаз. Некоторое время эти покои находились в руках мятежников, но, как ни удивительно, остались почти нетронутыми. Видимо, повстанцы почитали свою властительницу сильнее, нежели сами о том догадывались. Содержимое кладовых было роздано погорельцам, посему поздний ужин не отличался изысканностью, но был сытен. После трапезы братьев проводили в отведенную для них комнату. И они, и герцогиня очень устали после немыслимо трудного и долгого дня забот. Андерсоны улеглись на пуховые перины и почти мгновенно уснули крепким сном.

На следующий день Мелузина разбудила их рано утром, и они вместе позавтракали. Где-то разыскали яйца и черствые бисквиты, но, на счастье, этих продуктов было вполне достаточно, и Картер с Даскином наелись досыта. Они поговорили с герцогиней о возможности заключения мира и союза, и она пообещала сделать все, что в ее силах, дабы помочь Белому Кругу, как только в Вете будут закончены восстановительные работы. Во время завтрака в зал вошли двое стройных юношей в синих кольчугах со знаками отличия армии Вета. То были проводники, которым Мелузина поручила сопровождать Картера и Андерсона. У Фарфоровой Герцогини забот хватало, поэтому братья без лишних слов попрощались с ней, поклонились и последовали за воинами.

Похоже, проводники испытывали к ним нечто вроде благоговейного почитания – говорили мало, вели себя подчеркнуто учтиво. Шагая рядом с братом следом за воинами по пепелищу, Даскин поинтересовался:

– Раньше не удалось спросить, но скажи… то слово, что ты произнес на мосту, из-за которого мятежники побросали оружие и не перестреляли всех нас… что это было за слово?

Картер хмыкнул и ответил полушепотом, чтобы не услышали проводники:

– То было Слово Тайных Путей. Я понятия не имел, перестреляют нас или нет, но точно знаю, какое бы Слово Власти я ни произносил, весь дом при этом сотрясается. Это была чистой воды показуха, защиты никакой. Нас запросто могли пристрелить. Я прикинул и решил, что, по всей вероятности, сам пожар здорово напугал приспешников Руко, и что они остаются с ним только из гордыни. Они ни за что бы не поверили, что герцогиня могла сама подпалить свои владения, – ведь достаточно только взглянуть на нее, чтобы понять: она на такое не способна. Им нужен был только повод для того, чтобы покинуть этого мерзавца.

Даскин помолчал, подумал и наконец произнес:

– Ты говоришь, что ты – всего лишь Служитель, но вчера я поверил в то, что ты – Хозяин, хочешь ты сам того или нет.

– Это тебя разозлило?

Юноша слегка смутился.

– Нет, – покачав головой, ответил он. – Нет, хотя раньше бы точно разозлило. Я не трус, но я бы не отважился повести за собой войско через мост.

Картер сжал руку брата.

– И все же ты пошел за мной. Это настоящая храбрость, и я этого не забуду. Я повел себя как Хозяин, но я по-прежнему всего лишь Служитель. Мы разыщем отца и вернем его домой.

Воины Вета проводили братьев на нижние этажи. Здесь более заметно было запустение. Дорога вела к окраине – можно сказать, к черному ходу, и ею давно не пользовались. В этих краях никто не жил. Дверь, ведущая в Аркален, пользовалась дурной славой – поговаривали, будто бы жители этой страны погибли в результате какой-то таинственной катастрофы. С каждым шагом воины беспокоились все больше.

Лестницы и коридоры перестали вилять, вытянулись в ровную линию. Стены, казалось, готовы сжать людей, решивших идти этим путем.

Наконец они подошли к двери из черного дерева – такой узкой, что протиснуться в нее можно было лишь с трудом. На двери были вырезаны морды ухмыляющихся демонов. Один из проводников вынул из кармана ржавый ключ-отмычку, и повозившись с замком, не без труда отпер его, но дверь подалась только тогда, когда оба воина с силой потянули за ручку.

– Вот ваша дорога, – объявил один из проводников. – Что там дальше – мы не знаем. В старых сказаниях говорится, что сюда порой наведывались разбойники и грабители, так что, вы уж извините, но придется запереть за вами дверь – вдруг они снова заявятся. Из этих заколдованных краев ничего хорошего ждать нечего.

– Честно и откровенно, – усмехнулся Картер. – Благодарю, что проводили.

– Не благодарите, пока не минуете границу Аркалена. Только тогда поймете, стоило ли говорить нам «спасибо». Да поможет вам Бог.

Братья ступили за порог и оказались в угрюмом камерном туннеле, куда свет проникал через узкие прорези в правой стене. Дверь со стоном затворилась, проскрежетал ржавый замок, послышались удаляющиеся шаги.

– Спешно удалились, – отметил Даскин. – Откуда у них этот вековой страх?

– Может быть, страх и беспричинный, а может быть, просто боязнь неизведанного. Глис говорил мне, что Аркален будто бы проклят, а его обитатели уничтожены за какой-то жуткий грех, но какой – не помнит никто.

Даскин вгляделся вдаль:

– Да, местечко мрачноватое.

На стенах и в дверных проемах темной охрой были намалеваны изображения стервятников и волков, жуков и пауков, отпечатки ладоней и фигуры охотников, а также какие-то письмена на древних, мертвых языках. По углам висели бычьи черепа. Острые кончики рогов от времени стерлись, сгладились. Картеру вспомнились картинки из иллюстрированного журнала – археологические раскопки в Турции и Ираке. В этой настенной живописи тоже было что-то первобытное. Ему вдруг показалось, что он и правду угодил в доисторическую пещеру, перенесся в древние века. По спине у него побежали мурашки.

До позднего вечера Картер и Даскин шагали по туннелю, и на их пути не встретилось ни развилок, ни дверей. То, что дорога вела прямо, братья сочли благословением, поскольку этот туннель на карте обозначен не был. Они неуклонно продвигались вперед, не встречая ни души. Однако день клонился к вечеру, начало смеркаться, и с сумерками в сердца Андерсенов начал закрадываться страх. Тени по углам обрели материальность, словно начали растекаться – и никаким обманом зрения объяснить этого было нельзя.

Как раз перед тем как стемнело окончательно, Картер и Даскин подошли к приотворенной железной двери. Петли заржавели до такой степени, что открыть дверь шире не было никакой возможности. Братья зажгли фонарь и, протиснувшись в щель, попали в комнатушку под лестницей. Картер ахнул от изумления. Впечатление было такое, словно вся комната шевелилась. Он поднял фонарь повыше. На стенах, на полу, на ступенях – повсюду сидели бабочки размером с ладонь. Они вздымались тучами, летели на пламя, задевали щеки и волосы, оставляя запах гнилушек. Братья в отвращении отмахивались от противных обитательниц каморки. Наконец им удалось добраться до лестницы. Они бросились наверх, но бабочки устремились за ними, а сверху летели другие. Скоро они уже буквально кишели кругом. Одолев первый пролет, Картер и Даскин остановились, не в силах прорваться сквозь неожиданную преграду.

– Загаси фонарь! – крикнул Даскин. – А не то мы тут задохнемся!

Картер последовал совету брата. Однако на какое-то время им стало еще хуже: бабочки облепили их со всех сторон, лезли в глаза, в рот, задевали щеки крыльями, здоровенными, как у летучих мышей, взбирались по ногам. Братья вслепую отбивались, но на место тех бабочек, которых они отгоняли, прилетали все новые и новые.

– Вот ведь незадача! – воскликнул Даскин. – Что же нам теперь делать? Ни тебе поспать, ни фонарь зажечь! Пасть жертвами гигантских мотыльков? Вот уж поистине – смерть героев!

Картер нервно расхохотался.

– Не будь я так измучен, это и вправду было бы смешно. Но либо мы будем тут стоять и отмахиваться, как два идиота, либо пойдем дальше без света.

– Поспать все равно не удастся, так что давай попробуем все же проскочить.

– Согласен, – отозвался Картер. – Терпеть не могу торчать на месте.

И он пошел первым, ведя рукой по стене справа. Стена была скользкая, липкая, и бабочки громоздились на ней толстым слоем. Картер шагал, и на каждом шагу растаптывал десятки обитательниц тьмы. Даскин следовал за ним, придерживаясь за его плечо, чтобы не отстать. В каждом пролете было по двенадцать ступеней, к тому же лестница виляла из стороны в сторону. Эта монотонность вскоре успокоила братьев, но кишащая насекомыми лестница напомнила Картеру об Обрушенном Пути, где они пробирались посреди обломков камней и рухнувших балок. Он казался себе ребенком, шагающим на ощупь в темноте и не знающим, какой ужас ждет впереди. При каждом прикосновении к отвратительным насекомым Картер содрогался.

Они одолели пять пролетов, когда Даскин сжал брату руку и прошептал:

– Ничего не слышишь?

Картер замер, прислушался. Нет, ничего, кроме шороха крыльев, задевающих каменные стены. А потом он расслышал шепот – такой тихий, что поначалу Картер не разобрал слов. Прислушался еще более тщательно, и…

– Вернитесь назад.

Картер выхватил револьвер. В кромешной тьме он ничего и никого не видел.

– Вернитесь, – повторил голос. Казалось, он доносится сверху. Что-то знакомое послышалось Картеру в этом шепоте. Сжимая в руке револьвер, он пересек площадку и шагнул на первую ступень.

– Вы погибнете здесь.

Картер молча шагал вперед. Третья ступенька. Голос зазвучал снова. Казалось, говорящий отступил назад.

– Вернитесь.

Шаг за шагом, Картер поднимался все выше. Даскин не отставал от него. Голос продолжал увещевать их, но Андерсон-старший теперь уже точно узнал его.

– Я знаю, кто ты такой, – произнес он как можно более сдержанно и уверенно. – Ты – Долговязый.

Что-то тяжелое просвистело у Картера над головой и, ударившись о камень, запрыгало вниз по ступенькам. В тишине этот звук был подобен раскату грома.

– Думаешь, я шучу? Бегите прочь, или я убью вас.

Картер прижался к стене и, давя плечом бабочек, продолжил подъем. Незнакомец по-прежнему угрожал, но начал отступать. Он больше ничем не швырялся, да и голос у него изменился, зазвучал умоляюще:

– Не вынуждайте меня вредить вам. Я сдержу слово, ты же знаешь!

– Не сомневаюсь, ты на это способен, – отозвался Картер дрогнувшим голосом. Ему ненавистна была эта тьма, эти надоедливые бабочки. Он даже собственный страх ненавидел. Ему хотелось пальнуть в невидимого противника, но он не мог этого сделать: прежде Долговязый не раз спасал его. И было что-то еще – он сам не знал что, – что не позволяло ему выстрелить.

– Кто ты такой? – спросил Картер. – Чего ты хочешь?

– Я хочу увидеть, как вы уходите отсюда. Уходите. Вернитесь.

– Почему?

– Вы должны вернуться.

Так продолжалось довольно долго. Братья упрямо шли вверх по лестнице, выслушивая угрозы. Однако невидимый противник и не думал показываться им на глаза. В конце концов, сам не понимая, откуда у него взялась такая уверенность, Картер решил, что Долговязый ни за что не сможет причинить ему зла.

Полыхнула ослепительная вспышка, сменившаяся радужно-золотистым сиянием, – это Долговязый выхватил из ножен зазубренный меч. Мотыльки не бросились на свет – они его словно бы не видели, а Картер остолбенел и как зачарованный глядел на волшебный клинок. То был отцовский Меч-Молния.

Сияние озарило лицо Долговязого. Прежде Картер видел его только в полумраке. Блеск глаз, линия подбородка, чуть вздернутая верхняя губа. И тут он понял, почему голос Долговязого всегда казался ему таким знакомым, хоть и прятался за хрипловатым шепотом.

– Отец? – выдохнул Картер.

– Уходите из этого дома, – прошептал Долговязый. – Оставаться здесь слишком опасно. Не вынуждайте меня встать у вас на пути.

– Ты – наш отец? – вскричал Картер.

Но незнакомец повернулся, опрометью одолел последний пролет и исчез за полуоткрытой дверью, с грохотом захлопнув ее за собой. Лестница снова погрузилась во тьму. Братья бросились следом за Долговязым, но обнаружили, что дверь крепко-накрепко заперта.