Жаркое экваториальное лето было в разгаре. Там далеко, в белом знойном мареве, люди изнывали от жары на полях, и пляж, переполненный туристами, совсем не обращал внимания на нищие кварталы Порт-Морсби.

А здесь, на вилле у миллионера, – травка, поливочные машины, зонтики у флигеля и прекрасная прислуга. Стив Милутинович, прицеливаясь по мячику для гольфа, вел беседу со своим партнером по бизнесу.

– …Так что, дружище Пакко, моим людям еще придется хорошо постараться, чтобы набрать достойное количество товара.

– Только старух пусть не берут, – был ответ.

Напротив Стива, прямо на стриженой травке зеленого газона, в плетеном кресле сидел Пакко – «латинос», с огромным бриллиантом в перстне и дорогущей сигарой в зубах. Его живот был настолько велик, что у нас это называется зеркальной болезнью – когда ноги видишь только в зеркало.

– Старух не надо, – утвердительно повторил Пакко.

– А что так? – расхохотался Стив. – В прошлый раз с этим проблем не было.

– Это у тебя не было, а у меня были. Мало того, что эту старую дуру из Швеции никто не захотел выкупать, она еще чуть было не окочурилась в самолете.

Стив удивленно поднял брови.

– Мне доложили, что она миллионерша.

– Она-то миллионерша, но ее управляющая сбежала, как только узнала, что хозяйку похитили, и до ее миллионов уже было не добраться…

– А что она в самолете делала?

– Мы ее отправили на родину. Сделали укольчик, чтобы она проснулась идиоткой, и отправили…

Стив насторожился.

– А она не-е-е?…

– Не переживай, Стив, это исключено.

– Если бы люди в фильмах ужасов слушали меня, они были бы живы.

Мужчины цинично рассмеялись.

– Только смерть, Пакко, закрепляет, фиксирует личность, как фиксаж закрепляет негатив…

«Латинос» медленно, с трудом поднялся с кресла и, взяв клюшку, переваливаясь с боку на бок, пошел к мячику. Стив пошел вместе с ним.

– Сейчас мы посмотрим, как ты освоил мою науку.

– Средний возраст – это когда ты слишком молод, чтобы идти на пенсию, и слишком стар, чтобы по-настоящему научиться чему-то новому, – кряхтя, ответил Пакко.

Он стал долго и мучительно целиться клюшкой…

– А когда будет готова очередная партия овец?

– Думаю, недели через полторы, может, раньше. Нам еще немного не хватает.

– О’кей! Если у человека появляется возможность вести необычную жизнь, он не имеет права от нее отказываться.

Торговец людьми наконец-то ударил по мячу в сторону гипотетического флажка с лункой.

– Ну, что скажешь? – Пакко хитро улыбнулся Стиву в глаза.

– Ты способный ученик, Пакко Гонсалес…

Стив долго смотрел ему в глаза. Надо сказать, что его пристальный взгляд мог выдержать не каждый собеседник. Глаза, будто вылитые из стали, смотрели не мигая, и становилось жутковато от неизвестности – что таит за душой этот человек?

– Я никогда не мог выдержать твоего взгляда, Стив, – с деланным смешком произнес толстяк, хотя внутри у него похолодело от такой пронзительности. – Чем ты закапываешь глаза, чтобы не моргать?

– Советов у меня не проси, у меня чувство юмора сильнее чувства жалости.

– Не бывает плохих и хороших людей. Бывают свои и чужие. Своим прощают даже плохое. А чужим не прощают даже хорошее, – отшутился Пакко.

Стив, казалось, уже не слушал собеседника, а смотрел куда-то ему за спину.

– А ну, иди, иди сюда.

Неподалеку стоял Йов. Но что это был за гангстер… Если бы его увидели ребята из «рэскол», они бы просто перестали слушаться своего предводителя. Йов не просто пошел, а побежал к Стиву на полусогнутых.

– Ну что, Йов, как успехи?

Миллионер прицелился по мячику, внимательно слушая Йова.

– Все о’кей, маста Стив. Белый ублюдок уже в могиле.

Стив побагровел.

– Не называй белых ублюдками! Ты сам недочеловек! Понял?…

Йов задрожал. Он готов от страха упасть на колени. Стив спросил еще громче:

– Ты понял?

– Да, да, простите, маста Стив, вырвалось… случайно.

Пауза затянулась. Стив сосредоточился, и очередной мячик для гольфа взмыл ввысь и пропал из виду.

В рации, которая висела у Стива на ремне, послышалось: «Мистер Милутинович, кулл!» Стив, удовлетворенный, кивнул Пакко, приглашая его с собой, прошел несколько шагов и сел в кресло. «Латинос» устремился за партнером. Неизвестно откуда появилась темнокожая девушка, чисто символически одетая в крохотную ковбойку, и налила Стиву сок из графина. Пакко потянул из своего фужера виски со льдом.

– Красиво одеваться и красиво раздеваться – два очень разных искусства. А у дикарки они совмещены.

– Мужская рубашка на голом женском теле – это флаг на завоеванной крепости.

Йов стоял молча и внимательно следил за Стивом.

– А-а-а, ты еще здесь, цветной?

Стив повернулся куда-то в сторону небольшого флигеля и щелкнул пальцами. Оттуда, как-будто был готов заранее, выбежал смешной туземец, одетый как европейский лакей, с подносом, полным бумажных денег. Стив посмотрел на остолбеневшего Йова.

– Забирай и проваливай. Расист… Белые ему не нравятся…

Йов, рабски изогнувшись, дрожащими руками собирал деньги с подноса.

– Спасибо, маста Стив, спасибо. Благодарю вас, и, еще раз, простите меня…

Йов понял, что его уже никто не слушает, и исчез так же незаметно, как и появился.

– Вот, Пакко, а ты говоришь, что люди – это овцы… – Стив сделал глоток сока из фужера. – Разве овцам нужны деньги?…

Пакко громко засмеялся, но Стив оставался серьезным, и Пакко осекся, вопросительно посмотрев на партнера. Тот расслабленно откинулся на спинку своего кресла.

– Хорошо, что ты приехал, дружище. – Стив посмотрел куда-то вверх, в череду перистых облаков. – Но вот только зачем?

Пакко явно не ожидал такого вопроса. Он глянул на Стива, тот уже сверлил его своим стальным взглядом.

– Зачем, Пакко? Уж явно не для того, чтобы попить моего чиваса.

– От тебя ничего не скроешь… – «Латинос» виновато улыбнулся.

– Какие-то трудности?

– Нет-нет, с бизнесом все в порядке…

Торговец живым товаром из Северной Америки не первый год работал со Стивом и знал, что с ним лучше быть другом, чем врагом, поэтому никогда не подводил его как партнера. В противном случае можно было утонуть в собственной ванной или съесть на завтрак кесадилью с мышьяком.

– Так что же… – Стив налил партнеру виски, – что у тебя случилось?

Пакко хлебнул свежего виски.

– Мне нужно вывести из страны крупную сумму… Оффшор.

Стив глубоко вздохнул, открыл шкатулку из красного коралла и достал кубинскую сигару, аккуратно откусив кончик щипцами.

– Сколько?

– Двадцать миллионов долларов.

Стив тянул паузу по максимуму. Он сосредоточенно вертел сигару в руке, затем щелкнул дорогущим, еще дедовским, «Ронсоном» и подкурил, старательно раскуривая туго скрученные листья высокосортного табака.

– Комиссионные, как положено, – Пакко продолжил речь суетливо, словно оправдываясь, – десять процентов…

– Верю, верю.

Подумав еще немного, американец открыл свой блокнот и стал что-то быстро писать. Затем вырвал лист, на котором каллиграфическим почерком было написано несколько многозначных чисел.

– Вот, на эти счета можешь смело отправлять. Где получать… потом скажу.

Пакко был готов плясать.

– Спасибо, спасибо… – торговец ловко свернул бумажку и спрятал ее в свой дорогой портсигар.

Вы замечали, что, когда люди заходят в море, у них на миг такое детское выражение… Вот у Пакко промелькнуло такое же.

– Я как приеду, сразу…

– А зачем тебе уезжать?

– То есть как?

Пакко был в легком замешательстве. Он смотрел на Стива, который улыбался ему американской улыбкой в тридцать два зуба.

– У тебя какие-то дела в Мехико?

– Собственно…

– Позвони своим управляющим, пусть переведут на эти счета двадцать два миллиона. Двадцать – тебе, два – мне. А пока погостишь у меня. На рыбалку съездим – на черного марлина, – в гольф поиграем.

– Но, Стив… – Пакко покрылся испариной, – спасибо, конечно, но… но я не думал…

– Счастье никогда не бывает полным, когда его переживаешь, полным его делают воспоминания. В общем, остаешься. Заодно дождешься товара, чтобы проверить его лично, – заявил Стив тоном, не терпящим возражений. – Я даже по такому поводу себе виски налью.

Пакко понял, что обратной дороги у него уже нет, и сдался на милость победителя.

– Счастье – это отсутствие несчастья, – не то с иронией, не то с завистью ответил Пакко. Отсутствие свободы начинается с зависимости от чужой глупости, вообще от всего тебе чужого. Чуждого. Пакко Гонсалесу захотелось сделать как в мультфильмах: собрать в тряпочку всякие пожитки, повесить на палочку, палочку – на плечо и медленно уйти в закат. Но он протянул фужер, и партнеры чокнулись за успех своего предприятия.

…Уже третьи сутки Явар метался в бреду и разговаривал то с дядей, то с братом, то с женой брата… Острый приступ малярии сразил его неожиданно и в самый неподходящий момент. Это спасло жизнь Виктору. Лавров же носился с ним как с ребенком. Он хорошо знал, что такое малярия – бич всех жарких стран. Головная боль, высокая температура, рвота, расстройство желудка, в тяжелых формах сопровождается галлюцинациями. Ежегодно в мире от малярии умирает до трех миллионов человек. После этой болезни печень уже никогда не будет здоровой и уже никогда не станешь донором крови. Слава Богу, Виктор избежал этой беды, но неоднократно сталкивался с ней и в Индии, и в Африке. Поэтому, отправляясь в любую страну, он всегда брал с собой необходимые средства.

Все это время Виктор ловил себя на мысли, что ему никогда не приходилось работать прачкой, поваром, сиделкой и сторожем одновременно, но Явара нужно было спасать, и это было серьезно. До деревни было миль тридцать, и нести Явара на руках обратно было не под силу даже такому крепкому парню, как Лавров. Обезвоживание организма требовало обязательного пополнения жидкостью, и вода, взятая в Ина-Лясанга, быстро кончилась. Виктору пришлось мастерить кровать для проводника на дереве. Крупных хищников на острове, конечно, нет, однако кто его знает, а так все-таки безопаснее. Тем более что приходилось отлучаться за водой. Таблетки и вода, вода и таблетки, а на ночь – отвар из трав, для укрепления желудка.

Наконец, на четвертый день, Явар в первый раз сознательно позавтракал сам. Полдня он приходил в себя и набирался сил.

Вечером, сидя у костра, уже осмысливая, что происходит вокруг, Явар боялся, что опять в горячем воздухе над огнем увидит Йова. Но кузен не появлялся. Рядом у костра сидел только Виктор и что-то мастерил, насвистывая: «В саду гуляла…»

Как будто почувствовав взгляд Явара, Виктор поднял голову.

– Ну что, ожил, потомок Будды? – сказал он, подмигнув Явару.

Тому стало не по себе. И этого человека он хотел убить!..

– Чего молчишь?… Вот только не говори мне, что еще нужно тебя учить разговаривать после малярии. Логопедом я точно не был.

– Убей меня, маста Вик, – Явар говорил, но был не в силах смотреть в глаза Виктору.

– Что за новости? Вылечил – и сразу убей… Греховным может только тот, кто понимает в благочестии. Собаки ведь не греховны, они так и живут, – у Виктора было благодушное настроение.

– …Я читал в газете, что три четверти папуасов чувствуют себя счастливыми.

– А остальные?

– Остальные живут в городах…

– Ложись спать, мой кровожадный друг, – Виктор опять разложил постель для Явара, но уже у костра.

– Маста Вик, я все расскажу. Это не я – это гангстеры. Мой кузен Йов. Ему нужна ваша жизнь… Они за вами охотятся.

– Я знаю…

– Они меня подкупили…

– Я знаю…

– Я не проводник…

– Я это понял сразу, как мы вошли в джунгли.

Явар просто не знал, что сказать. Он поднял глаза, Виктор беззлобно смотрел на него. Это продолжалось недолго.

– Маста Вик. Что мне делать?

Виктор, перекладывая ветки с места на место, искал ответ.

– Ведешь двойную жизнь, чтобы хоть одна удалась?

– Что?

– Ладно. Все равно не поймешь. Ложись спать… Легче получить за несостоявшееся убийство прощение, чем от жертвы разрешение…

Явар не мог поверить своим ушам.

– Ты простил меня?

– Бог простит. Спи давай, гангстер, чем больше ты спишь, тем меньше от тебя вреда, – выдохнул Виктор.

Явар сидел молча. Глаза его стали влажными. Он не помнил, когда плакал в последний раз. Наверное, тогда, когда мать с отцом не вернулись с промысла… Он лег, не понимая, почему слезы сами текли из глаз. Вскоре парень успокоился и его дыхание стало ровным. Виктор посмотрел на убийцу-неудачника.

– Мало кто сейчас может заниматься тем, что ему действительно по душе, – с этими словами Виктор подкинул дров в костер…

…Мутные холодные потоки самой быстрой реки на острове несли вниз все, что могли ухватить выше по течению: ветки, куски лиан, старые пни. Все это то выскакивало на поверхность, то исчезало в пучине водоворотов и вновь появлялось на поверхности, посеченное камнями. Плыть в такой мясорубке было бы равносильно смерти.

Человек в камуфляже, с посохом из мангрового дерева осторожно шел по каменистому берегу в сторону моста. Его внимательный и цепкий взгляд, осторожное передвижение да и само снаряжение, больше напоминавшее выкладку американского «зеленого берета», говорили о многом. Мужчина кого-то искал. Навыки не заставили себя долго ждать. Между двух валунов, выглядывая из воды до половины, торчала чья-то спина… Следопыт подошел ближе. Нет, не спина – какой-то мешок, обмякший от воды, застрял в крепких объятиях каменных близнецов. Став одной ногой в воду, чтобы дотянуться до валунов, мужчина протянул раздвоенный край своего посоха к мешку и ловко просунул его под лямку. Тяжелая от воды кладь согнула посох и, может быть, сломала бы его, но человек в камуфляже обладал немалой силой и успел вытянуть мокрую находку на берег.

Синтепоновый спальный мешок, туго свернутый и скрученный ремнями, комплект походной одежды, вымокший и больше напоминающий комок тряпок. Одежда небольшого размера… такую мог одеть подросток или… женщина. Следопыт быстро перебирал содержимое своей находки… Итак, турист-юноша? Нет… что это? Длинная нить – украшение из косточек каких-то плодов. Бусы? Четки? Если четки… Может быть, араб?… Если бусы – женщина… Ах, вот… Во внутреннем боковом кармане мешка мужчина обнаружил пластиковое удостоверение. «Пиакор Йоркамана. EM.TV. Журналист…»

– Уау! – Боб Коузи был на седьмом небе от счастья.

Он уже три дня пытался найти хоть какие-то следы этого проклятого украинца. На Ок-Теди сказали, что Лавров с девушкой и каким-то парнем ушли на запад. Надо сказать, все это время Виктор успешно заметал следы. Для Пиакор и Явара это казалось игрой, но украинец не оставил после себя ни одного кострища, ни одной пустой банки из-под консервов, ничего… Даже обломленные сухие ветки с дерева не выдали бы присутствия людей, потому что были использованы вместе с деревом. Так работают профессионалы. Поэтому друг Стива Милутиновича, Боб, следопыт и боевик, прошедший не одну «горячую точку», большей частью двигался наугад. И вдруг такая удача – горная река предательски оставила утерянный вещевой мешок Пиакор между двух камней. Этого Бобу было достаточно. Он понял, что не ошибся и нужно искать ближайшее поселение туземцев, куда, по рассказам проводников Ок-Теди, и направлялся Лавров.

Двухметровый «зеленый берет» появился в Ина-Лясанга неожиданно. Даже проворные ребятишки асаро не заметили его проникновения. Боб сидел в густых кустах неподалеку от одной из десяти хижин деревни, его смуглое от загара лицо было измазано грязью, голова замаскирована ветками. Он мог сидеть без движения часами – этому его учили на уроках выживания в школе разведчиков, и даже осторожные дети джунглей – папуасы асаро – не подозревали о его присутствии. Два часа наблюдения за туземцами результатов не принесли. Деревня жила обычной жизнью, и, казалось, здесь белыми и не пахнет. Но вот папуасы, что-то тараторя на своем, куда-то ушли, деревня на время опустела, а из одной хижины вышел наш старый знакомый Клод Йонсон. Бобу не нужно было много времени, чтобы понять, что перед ним рассеянный и доверчивый «ботаник». Пожилой человек с сачком для бабочек и с биноклем на шее – это не ветеран спецназа и, тем более, не сотрудник разведки – слишком запоминающаяся внешность в пробковом шлеме, кожаных шортах и ярко-красных носках. Клод беспечно пошел по тропинке, а Боб быстро выскочил из кустов с другой стороны, снял ветки, вытер лицо и, пробежав несколько метров вперед, вышел навстречу ученому с доброжелательной американской улыбкой.

– Приветствую вас, мистер! – с деланным акцентом произнес Боб.

От неожиданности пожилой ученый чуть было ни оступился, и учтивый Боб вовремя подхватил его под руку.

– Как вы меня напугали, – смутился Клод.

– Простите, мистер… – продолжал коверкать свой родной английский следопыт.

– …Клод Йонсон! – просто представился ученый и протянул руку.

Коузи замялся, но тут же пожал руку и представился:

– Иван… Сыров… Отстал от группы туристов. Тут должны были проходить мои друзья…

…Пиакор смотрела из глубины своей хижины в тонкую щелочку между стенкой и свиной кожей, висевшей на входе вместо двери. Неподалеку стояли двое – швед и какой-то странный незнакомец. Что заставило девушку насторожиться? Какая неведомая сила подсказала, что это враг, она и сама не знала. Только поняла, что нужно бежать, но выйти из хижины – значит обнаружить себя. Пиакор оглянулась по сторонам. В хижине было пусто, где-то сбоку лежала ее постель – спальный мешок Виктора. Чуть дальше, справа – тоненькая щель между ветками, обмазанными глиной. Здесь же у самой стенки лежал чурбак, которым папуасы подпирали одну из стен хижины во время сильного ветра…

– Как странно вы разговариваете, Иван, – Клод беспечно смотрел на натянуто улыбающегося двухметрового гиганта.

– Ничего удивительного. Я – русский, поэтому мне трудно говорить по-английски…

Где-то позади Клода послышался глухой удар, и Боб насторожился, посмотрев куда-то за спину ученому.

– Зачем вы меня обманываете? – удивился Клод. – Вы американец, но почему-то пытаетесь скрыть это за деланным акцентом.

Такого поворота Боб не ожидал.

– Да?

– Да! Молодой человек, я старый лингвист и могу отличить американский английский от любого другого английского…

Боб уже не слышал старика, он продолжал смотреть туда, откуда, по его мнению, донесся глухой стук. Вдруг свиная кожа на одной из хижин всколыхнулась. Боб ринулся туда, оттолкнув Йонсона.

– Уйди, старик!

Клод потерял равновесие и упал на пятую точку, а затем завалился на спину, как пластмассовая кукла. Через несколько секунд Боб распахнул «свиную» дверь хижины. Там было пусто. Только в задней стенке зияла небольшая, наскоро проделанная дыра. Боевик выхватил из-за пояса нож и выскочил из хижины. Вдали, уже почти у самых джунглей, за выгоном, где пасут свиней, и незамысловатыми огородами жителей Инна-Лясанга, он увидел хромающую Пиакор, которая пыталась как можна быстрее убежать. Боб что есть духу понесся за ней, распугивая свиней и женщин асаро, работавших на маленьких огородах… Но девушка уже скрылась в гуще деревьев… У хижины сидел и искал свои очки старый датчанин…

Виктор и Явар продолжали свой путь. Парень их Хуанабады не понимал в топокартах ровным счетом ничего. Андрий Цаплык, миссионер из Украины, научил его многому: писать, читать, даже считать в столбик, но топография юноше так и не далась. Он не мог понять, как на таком клочке бумаги помещается целая страна – Папуа-Новая Гвинея. Виктор же, имевший колоссальный опыт в ориентировании и топографии, останавливался через каждые полчаса путешествия и что-то себе отмечал.

– Маста Вик, что вы там все время пишете?

– Да так, Явар, ведь, по большому счету, ни одной точной карты, как истины, – нет. Нет такой чистой карты, стопроцентной, не приукрашенной чьим-то восприятием, без пыли чьих-то эмоций.

– Что?

– Каждая карта первоначально – это как мнение каждого человека, которое выстроено на том, что он видел, слышал, прочитал, пережил за все свои годы. И все это у всех у нас разное. Понимаешь, старина, у бедного и богатого, у здорового и больного, у молодого и старого никогда не будет одного и того же взгляда на одну и ту же карту.

– Я не старина, маста Вик, я еще юноша возраста эвати, половозрелый, но еще не женатый.

– Твой возраст всего-навсего показывает количество кругов вокруг Солнца, которые ты намотал, скача верхом на Земле.

Явар не представлял, где располагается это племя хули и где их искать в таких больших джунглях. Виктор же терпеливо отматывал километр за километром, и Явар с его юношеским максимализмом раздражался все больше и больше. На очередном привале он высказал свою точку зрения:

– Маста Вик, мы не знаем, куда идти. Как можно искать кого-то, не зная, куда идти?

– Это несложно, Явар. Океан от нас по правую руку в нескольких милях. Группа натуралистов из Европы охотилась на гребенчатого крокодила, а он очень большой и редко заплывает в маленькие реки. Так что его могли искать только близко к берегу океана. Хули напали на европейцев сразу после охоты. Не думаю, что они нападали далеко от своего дома, – если что, и на подмогу было бы некого позвать. Так что…

– Но откуда вы знаете, что мы не прошли мимо?

– А я не знаю… Я догадываюсь… Подожди-ка…

Виктор присел на корточки и уставился в землю. Явар сел рядом и с непонимающим лицом наблюдал за украинцем.

– Что вы тут увидели, маста Вик?

– Вот смотри… Вся трава смята в одну сторону. Кого-то или что-то тащили волоком. – Виктор встал, посмотрел вокруг и указал пальцем куда-то в сторону. – Тащили оттуда. Пойдем-ка, Явар, проверим, верны ли мои предположения.

Виктор пошел так быстро, что Явару пришлось пуститься рысцой.

– Хорошо, что здесь дождя не было. След старый, но четко видно, – бурчал себе под нос Лавров, – вот, смотри, ветки сломаны – тропинка узкая. А это что?…

Виктор резко остановился, от чего Явар врезался в него. На одной из веток небольшого кустарника висела лента, связанная в кольцо.

– Ты знаешь, что это, Явар?

Лавров вертел лоскуток в руке, на нем была еле заметная надпись на английском. Явар пожал плечами.

Даже представить себе не могу.

– Повязка для головы, – Виктор, прищурившись, долго смотрел на тонкий кусок материи. – Филипп Мак-Нилан, – наконец прочитал он. – Это… человек из группы Ричарда Уэзли. У Пиакор в блокноте было записано… Пойдем-ка, друг, дальше.

Через полчаса Виктор и Явар вышли на берег той реки, где пару недель назад Дик и его компания приманивали поросенком хозяина реки – гребенчатого крокодила. Журналист внимательно обошел поляну и осмотрел кусты, и его бдительность была вознаграждена. То за одним, то за другим кустом были найдены пустые бутылки из-под виски. Виктор насчитал пять штук.

– Ну вот. Это уже похоже на правду. Напились, подрались… И никаких тебе людоедов.

– А как же Тонга? Он же не мог соврать! – Явар с упреком смотрел на Виктора. Он верил в то, что группа Ричарда Уэзли была съедена людоедами.

– Да брось ты, Явар! Ты что, действительно веришь во всю эту чепуху с людоедами? Ты сам когда-нибудь видел, как едят людей?

– Нет…

– Ну вот! И я не видел, и не верю. Двадцать первый век! Люди в космос летают! У вас по Порт-Морсби «Бентли» ездят. Какие людоеды? Вы что, с ума сошли?

– Ну а куда же они тогда девались?

Виктор еще немного походил вокруг, затем сел на землю.

– В общем, так! Эти браконьеры убили крокодила, тушу которого спустили по реке. Там, чуть дальше, остатки крови на песке… Шкуру сняли, решили отметить. Напились, о чем говорят пустые бутылки. И стали делить шкуру. Не поделили. Судя по тому, что мы нашли в джунглях, я заключаю: Филиппа Мак-Нилана убили и утащили в глубь острова – спрятать труп, – а сами скрылись. Вот как-то так…

– И что теперь делать?

– А ничего! Сейчас обустроимся, добудем себе еды, а завтра утром, со свежими силами пойдем по следу.

– Я могу нарвать кокосов! – вдохновенно заявил Явар.

– Хочу мяса! – в тон ему ответил Виктор. – Мы пойдем на охоту!

– Без ружья?

– Конечно! Это же просто! Пух! – Виктор ткнул пальцем в сторону Явара. – И все!

От этого «пух!» у Явара похолодело внутри.

– …Шучу, – улыбнулся Виктор, встал и зашагал в сторону деревьев.

Явар продолжал сидеть неподвижно. Виктор обернулся.

– Ты со мной? Или будешь ждать крокодила?

Явар вскочил как ошпаренный.

– Нет, нет, маста Вик! Я с вами. Не оставляйте меня, – и, боязливо косясь на реку, засеменил за Лавровым.

Смелость – это хорошо дрессированная трусость. Явар не мог понять, где и как они будут охотиться, но Виктор источал такую уверенность, что вскоре парень уже не думал о деталях.

На одном из перевалов Виктор, шагающий впереди, нашел тропу диких свиней. Помет по тропинке к водопою. Протоптана дорога, где регулярно ходит дикая свинья, и, быть может, не одна. Судя по следам, несколько небольших. Лавров стоял у свиного помета.

– Явар, есть хочешь?

Парень испуганно посмотрел на журналиста.

– Я не буду это есть, маста Вик…

Виктор не выдержал и расхохотался.

– Ну, туземец ты и есть туземец… Ты на свинью охотиться умеешь?

– Нет…

– А я умею!..

Явару опять стало стыдно. Виктор, которому он когда-то представился проводником, знал столько, что ему учиться и учиться…

– Да ты не переживай! – успокаивал Лавров. – Зато я на пианино играть не умею! Лучше помоги… Одному муравью никогда не построить муравейник.

Виктор вынул из заднего кармана сумки аккуратно свернутую гитарную струну «си» и передал Явару.

Сворачивая струну в петлю и накрепко привязывая к тросу, Виктор рассказал Явару, что когда-то, лет пятнадцать назад, на Кольском полуострове ставил силок на зайца, может быть, и здесь сработает. Явар не понял, кто такое «заяц» и что такое «силок», но поддакивал этому сильному большому человеку, которого совсем недавно он чуть не убил спящего, однако сегодня Явар был от этого несоизмеримо далек.

Украинец расположил струну на тропе так, чтобы троса, привязанного к ней, не было видно, присыпав видимые части сухой травой и накрепко привязав сам трос к дереву морским узлом.

– Маста Вик, а оружие?

– А это, по-твоему, что? – в руке у Виктора блеснул здоровенный охотничий нож. – Так, все! Лезем на дерево и суетимся там лишь на молекулярном уровне! Скоро у свинок прием пищи. Надеюсь, что их путешествие на обед закончится нашим ужином.

Виктор оказался прав. Не более чем через четверть часа послышались звуки маленьких копыт и довольное похрюкивание. Одичавшие потомки португальских свиней, завезенных на Папуа еще в восемнадцатом веке, направлялись по своей тропе…

Впереди бежал вожак, не отличавшийся большими размерами, но клыков свиньи бояться все-таки стоит. Метрах в трех над тропой, на ветке большой араукарии, вытянулся во всю длину своего немаленького роста Виктор. Чуть выше сбоку на ветке, у самого ствола сидел Явар. Миг – и мастерски сделанная петля затянулась на передней ноге вожака. Испуганный визг самца и топот убегающих самок… Хряк, пару раз попытавшись вырваться, остановился, посмотрел вокруг, выискивая гипотетического врага. Внезапно на него откуда-то сверху обрушились сто килограммов мощи и силы – Виктор не медлил. Резкое движение, нож вошел точно под левую лопатку, и Лавров всем своим весом лег сверху, придавив кабана грудной клеткой к земле. Через минуту все было кончено… Наших путешественников ждал отличный ужин…

Матаджи – сильный воин. Он попадает стрелой в глаз дикой свинье, он убивает казуара одним выстрелом из лука, и тот не успевает спрятаться в джунглях. Он не боится ни грозного бога реки, ни человека, никого. Он настоящий разведчик племени хули – его надежда и опора. Матаджи – лесной человек, или демон, но он тут хозяин. Вот и сегодня туземец тщательно проверяет свои владения. Осторожнее сумчатой крысы он пробирается сквозь кусты и прислушивается к незнакомым звукам вдали. Ах, если бы здесь был несчастный проводник Тонга!.. Он бы, конечно, узнал маленькое чудовище джунглей, погубившее группу Ричарда Уэзли… Вот они, люди у костра. Их двое. Большой белый и какой-то мальчишка с побережья. Бесшумно ступая по траве босыми ногами так, что даже ветка не хрустнет, Матаджи натягивает тетиву лука. То за кустами, то за стволами больших деревьев мелькает две спины сидящих у костра людей. Матаджи все ближе и ближе, он опять выглядывает из-за ствола… Что это?… У костра только один человек…

– Ты в гости? – Матаджи чувствует у своего горла что-то острое. Европеец недюжинной силы, с большими и крепкими руками стоит сзади, держит большой охотничий нож у самой сонной артерии воина. Это как будто бы старик Хоттабыч поймал золотую рыбку. Смотрят они друг на друга и молчат – ситуация-то патовая.

…Костер тлел. Виктор вынул из него куски свинины, пропекшиеся в золе, и стал очищать их от глины. Испуганный Явар смотрел на обезоруженного Матаджи и переводил:

– Хули ничего вам не скажет. Он скорее умрет, – непокорный взгляд исподлобья маленького папуаса встретился с серыми ироничными глазами Виктора.

Тот, невозмутимо откусывая кусок от готового мяса, как бы одобрительно кивнул головой.

– Когда я ем – я глух и нем. Когда я пьян – я Джеки Чан.

Явар сел рядом и набросился на еду. Виктор продолжил неспешную беседу с туземцем:

– …Зачем мне твоя жизнь? Мне нужен твой вождь… Ты воин? Ты проиграл мне в честном поединке. Я перехитрил тебя. Теперь, как проигравший, исполни волю победителя. Отведи нас к вождю… Если ты действительно воин, а не женщина…

– Матаджи должен умереть, его победил белый.

У Явара округлились глаза, и он чуть не подавился куском мяса.

– Матаджи! Маста Вик, он назвал свое имя! Он хочет умереть…

Виктор, отхлебнув из фляги, иронично крякнул.

– Матаджи, ты будешь жить… Я тебе клянусь, никто из племени не узнает, что здесь произошло.

С этими словами Виктор отдал туземцу щит, копье, лук, колчан со стрелами и дротики. Хули долго не мог понять, что происходит. Виктор стал собирать вещи в свою заплечную сумку.

– Ну что, разведчик, пойдем?

Воцарилась долгая пауза. Матаджи, держа в руках свое снаряжение, будто не решаясь надеть его снова, выдавил из себя:

– Белый, ты – великий воин… Но ты умрешь…

Виктор накинул на плечи сумку.

– Все, что нас не убивает, можно еще разок. Пойдем, пророк…

Экваториальное утро застало наших путников по дороге к стойбищу хули. В кустах кудахтали дикие курочки, пели райские птички, и очень хотелось жить…