Явар очнулся от какого-то резкого запаха, раздирающего ноздри и лобные пазухи. Над ним нависала статная фигура Виктора. Журналист держал в руке кожуру какого-то плода и брызгал Явару под нос.

– Где я? – спросил парень, еле шевеля языком.

Лицо Виктора просветлело.

– В раю. Не видишь?

Явар почувствовал, что его руки и ноги больше ничего не стесняет. Приподнялся на локте и осмотрелся вокруг. Он лежал под большой араукарией, рядом с ним, опустившись на колени, сидел Виктор. Чуть поодаль у костра выплясывали хули.

– А… а разве нас не съели?

– А зачем волноваться, когда поздно беспокоиться? – глаза Виктора смеялись.

– А Пиакор?

Виктор не ответил ни слова, только кивнул в сторону костра. Там, в центре поляны, рядом со старейшинами племени сидела Пиакор, наряженная туземными бусами и какими-то амулетами. У ее ног лежали богатые подношения в виде бананов и еще каких-то неизвестных лесных плодов. Журналистка, едва прикрытая травяным одеянием, смотрела прямо на Явара, и в ее глазах отражались блики ночного костра. От этого она казалась еще прекраснее.

– Какая женщина! – не удержался Явар и тут же, как бы спохватившись, посмотрел на Виктора.

– Хм, а то!.. Удивительные создания – мужики. Его только что чуть не съели, а он о женщинах думает. Ладно… я сам такой: я вот могу без приключений прожить, а они без меня – нет! Пойдем ужинать.

Явар не мог скрыть своего изумления.

– А почему нас не съели?

– Ты расстроился? – Виктор опять принялся за свое. – Так еще не поздно договориться: кости, мясо, полведра крови, задница с приключениями…

– Ну, маста Вик… – Явар с упреком посмотрел на Виктора.

– Ладно, ладно… Расскажу… Наша Пиакор, оказывается, ненормальная. Ну, точнее, как бы избранная. Это нас и спасло, – Виктор протянул руку Явару, помогая ему подняться.

– Избранная кем? – с трудом поднимаясь, не унимался Явар.

– Да какая разница? Говорят, какого-то духа джунглей. Признак того, что ты добился чего-то в жизни, – это когда тебя считают избранным, а ты их даже не знаешь. Пойдем, мы тут уже с вождем познакомились.

Явар и Виктор подошли к костру. Здесь, на камнях, уже жарилось мясо, и Явар в замешательстве посмотрел на Виктора.

– Свинина, не бойся, – успокоил Виктор. – Они, когда с нами подружились, сразу за свиньями побежали. Не пропадать же празднику, в самом деле.

Вождь, маленький, сухой от старости папуас, доброжелательно посмотрел на Явара.

– Хоро, внук духа реки, приветствует тебя! – сказал старик на ток-писин.

– Явар, сын рыбака, рад встрече, – ответил Явар в том же духе.

– Ты говоришь на языке хули? – удивился Хоро.

– На нем говорит половина острова.

Старый вождь остался доволен ответом парня и указал ему на место рядом с собой. Явар все еще не мог поверить, что все так удачно закончилось, и удивленно смотрел на пляшущих аборигенов. Виктор уже вовсю снимал действо на камеру, и был погружен в процесс настолько, что не прекратил съемку, даже когда его позвали есть. Явар взглянул на Пиакор, сидевшую в центре, слева от Хоро, как бы спрашивая: «Неужели такое может быть?» Пиакор молча улыбнулась и пожала плечами.

– Женщина при выборе одного из двоих мужчин колеблется только в случае, когда ни тот, ни другой ей не нужен. Ты ее брат? – спросил старый вождь Явара.

– Все люди – братья, – уклончиво ответил Явар, вспомнив науку миссионера Андрия Цаплыка.

Тут уже пришла очередь удивляться Хоро. Он долго смотрел на парня, потом изрек:

– Ты молодой, но мудрый. А этот большой белый?

– А этот большой белый – тоже наш брат. Он – потомок Маклая, – многозначительно произнес Явар.

– Нву-у-у! – протянул старик с каким-то детским восторгом.

– Нву-у-у! – повторил за ним хор старейшин. Почти все слышали фразу Явара.

Они сразу как по команде встали и пошли к Виктору, принялись похлопывать его по спине и что-то гортанно гоготать, тем самым выражая свое уважение к большому гостю. Виктор как мог оказывал им ответные знаки внимания, улыбаясь и кланяясь, одновременно переговаривался с Яваром:

– Явар, что ты им сказал? Они же меня до смерти захлопают.

– Маста Вик, ничего особенного. Я им сказал, что вы из того же племени, что и маста Маклай.

– Правильно сказал! Мы не просто из одного племени, мы из одной страны – из Украины… А что говорит этот старик… Как его? Хоро…

– Хоро говорит, что очень рад, что не съел вас, маста Вик.

– Я тоже этому рад. Можешь так ему и передать.

Явар перевел слова Виктора на ток-писин, и папуасы загоготали еще громче и стали стучать Лаврова по спине еще сильнее.

– У-у! А-а! О-о! – только и отвечал Виктор, явно играя для Пиакор. Девушка смотрела на этот контакт Лаврова с хули и смеялась. Явар, наблюдая за этими туземными проявлениями дружбы, тоже давился от смеха. И всем трем путешественникам было понятно, что никто их уже не съест… Во всяком случае, если не отходить далеко.

– Вот смотрите, внимательно! Названия пальцев руки у французов: пус, индекс, мажор, анюлэр, орикюлэр… но не суть.

Жан-Пьер сидел перед Златой и Софией, подняв две ладони с растопыренными пальцами кверху. На одном из пальцев красовался великолепный бриллиант в платиновой оправе.

– Одиножды девять! Сколько будет?

– Девять! – ответила Злата.

Жан-Пьер согнул мизинец на правой руке.

– Сколько несогнутых пальцев осталось?

– Ну, девять, – София с иронией смотрела на действия француза.

– Считаем дальше. Дважды девять…

Собеседник согнул безымянный палец на той же руке, а мизинец разогнул.

– Считаем пальчики, считаем…

– Не понимаю… – Злата взглядом попросила помощи у подруги. Та только пожала плечами.

– Что же тут непонятного? – Мужчина с улыбкой продолжил объяснение: – По левую сторону от вас – десятки, по правую – единицы, а согнутый палец не считаем. Получается: мизинец – десять, и остальные восемь пальцев после согнутого – восемь. Итого: дважды девять – восемнадцать!

– Хм, а дальше?

Жан-Пьер выпрямил безымянный палец и согнул средний.

– Трижды девять…

– Два и семь… Двадцать семь? – Злата опять посмотрела на Софию.

– Да, двадцать семь, – уже с нескрываемым интересом сказала болгарка.

– Четырежды девять?

– Француз продолжал по очереди менять согнутые пальцы.

– Тридцать шесть? – посчитали пальцы девушки и, засмеявшись, ответили почти вместе.

– Вот так выглядела таблица умножения в Древнем Египте – просто и быстро, – заключил Жан-Пьер.

– Вау, супер! – Злата чуть не захлопала в ладоши.

– Забавно, – кашлянув, сказала София, но вдруг добавила: – Вы – жулик?

В воздухе повисла пауза, и Софии, на которую пристально смотрели сразу и француз, и Злата, самой стало неловко от своего вопроса.

– София… – Злате было стыдно за ее выходку.

Но Жан-Пьер не обиделся, хоть и опустил руки вниз.

– Почему же сразу жулик, Софи? – мужчина улыбнулся.

– Ловко пальцами орудуете.

– И поэтому жулик?… А может, я музыкант?

– Не похож, – сказала София после короткой паузы. – Музыканты больше любят слушать, а вы – говорить.

– Тогда – хирург?

София внимательно посмотрела на француза.

– Тоже нет. У вас с нервами не все в порядке. Ступней об пол постукиваете.

София поймала Жан-Пьера как раз во время этого стука. Мужчина расхохотался.

– Оу, шарман. Да вы – психолог!..

– Да, она такая! – поддержала подружку Злата, то ли хвастаясь, то ли гордясь.

– Отлично! Тогда кто же я, как вы думаете?

София продолжала входить во вкус беседы с ловеласом. Она пристально посмотрела на него.

– Менеджер среднего звена.

– О-о-о, мадемуазель! Вы – почти угадали!

Мужчина опять засмеялся, и Злата вместе с ним.

– Так я и знала – торгаш, – заключила София, теряя интерес к Жан-Пьеру и теряя улыбку.

– …Почти, Софи! – вдруг серьезно заговорил он. – Я не сказал, что угадали на сто процентов. Я торгую… – мужчина замялся, – ну, скажем, крупными партиями красоты…

– Косметика, парфюмерия, женское белье?…

– Да… и даже больше. Все, что связано с красивыми женщинами. Скажите, Софи, как вы относитесь к автомобилям «Порше»?

Девушки многозначительно переглянулись. Позволить себе «Порше» менеджер среднего звена не мог.

– У вас свой автосалон? – София оставила свою иронию и уже спрашивала абсолютно серьезно.

– Нет, что вы, мадемуазель, автосалон – какая мелочь. У меня есть дела поинтереснее, хоть я и езжу на «Порше»…

– Нефть, уголь, золото? – не унималась София.

– София, перестань, – Злата в очередной раз одернула подругу, – хватит пытать мужчину.

– Я торгую красотой. Неправду говорят, что с деньгами тяжело расставаться. Гораздо сложнее с ними встретиться! А сейчас, простите, мне нужно на свое место. Кажется, мой храпящий сосед проснулся, – сказал Жан-Пьер и был таков.

– Ну, вот видишь, обидела человека, – Злата почему-то расстроилась.

– Да что я такого сказала? Просто спросила, где он работает.

– Какая тебе разница, где он работает? Ты видела, какой у него перстень на руке? – Злата сказала эти слова почти шепотом.

– Мало что у кого и где! Наверное, какой-то сутенер, – фыркнула София.

– Какой сутенер? Сутенеры бизнес-классами не летают.

– Сутенеры летают любыми классами, – засмеялась брюнетка.

– Ну, тебе виднее, – продолжала обижаться Злата.

– Подожди! Что ты этим хочешь сказать? – пришло время злиться Софии.

Злата поняла, что сболтнула лишнее. София уже третий год жила со своим Паулем и вела достаточно свободный образ жизни, не сковывая себя в отношениях с другими мужчинами. Злата же была воспитана отцом совсем по-другому, и то, о чем она думала, случайно вырвалось наружу. Она тут же попыталась оправдаться:

– Ну-у… ты же старше меня, вот и…

– И поэтому я проститутка, да? Ах ты…

София вдруг вцепилась в золотую копну волос подруги. Началась потасовка. Злата тоже была не промах, она вонзила свои ногти в лицо брюнетки.

– Не смей меня трогать, дрянь!

Неизвестно, чем бы закончилась эта драка, если бы не голос француза:

– О-о-о! Горячие европейские девушки!

Злата и София как по команде тут же отпустили друг друга и, пряча глаза, стали приводить себя в порядок.

– С женщинами одна беда: никогда не понятно, тронулась она умом после того, как вы познакомились, или так и было, – шутливым тоном произнес Жан-Пьер.

– Вот еще! – возмутилась Злата, покраснев от стыда.

– Не обольщайтесь! Вы не в нашем вкусе, – как всегда, огрызнулась София.

– Да, да, конечно. Я все вижу, – француз сел в кресло рядом с девушками.

– Почему вы вернулись? – София пыталась замазать пудрой царапины от ногтей Златы.

– А мой сосед еще спит… И вообще, мне тут с вами понравилось… И-и-и можно дам совет? Пудра не берется на свежие царапины, сначала нужно подсушить…

– Так! Еще одно слово – и… – София гневно сверкнула глазами.

– …Молчу, молчу, – Жан-Пьер опустил кресло глубже и закрыл глаза, сделав вид, что уснул. Девушки уже как будто и забыли о драке.

– Я знаю, почему ты такая зануда, – вдруг объявила блондинка полушепотом, – он тебе понравился.

– Ты – дура! Я бы и рада потерять голову… Но, похоже, она у меня намертво прибита опытом…

Сердитая София достала из сумочки глянцевый журнал и уткнулась в него.

– Пусть я дура, но он – тебе понравился. – Так много девочек влюбляются в неправильных мальчиков, потому что неправильные мальчики говорят им правильные вещи.

Злата с улыбкой отвернулась к иллюминатору. До Порт-Морсби оставалось лететь не более двух часов…

«Боинг», прилетевший по маршруту Лондон – Порт-Морсби, с посадкой в Сингапуре, медленно вырулил на посадочной полосе, направился к зданию аэропорта и наконец остановился. Пассажиры после суточного перелета радовались прибытию и, дождавшись объявления стюардессы, шумно выбирали ручную кладь с верхних полок салонов.

– Ну, и куда теперь? – как всегда чем-то недовольная, София отчитывала подругу. – Если бы ты не опоздала, прилетели бы, как все нормальные люди, с группой, на сутки раньше, а теперь…

– Я могу вам помочь?

Красавец Жан-Пьер был тут как тут. Он уже успел сходить в салон бизнес-класса, забрать свою сумку и вернулся к путешественницам.

– Да…

Злата был уже готова согласиться, но строптивая София оборвала подругу:

– Мы ни в чьей помощи не нуждаемся. Даже таких красавцев, как вы.

– А я нуждаюсь, – рассердилась Злата.

– А я не нуждаюсь, – еще громче сказала София. У нее был тот самый неловкий момент, когда она забыла, на что именно изначально обиделась…

Реакция Златы не прошла мимо француза, но он не стал настаивать.

– За красавца, конечно, спасибо… Что ж, желаю удачи.

Не дожидаясь ответа, Жан-Пьер быстро пошел к выходу.

– Ну и кто после этого дура? – Блондинка не скрывала своего раздражения поведением Софии.

– Никуда он не денется, – хитро прищурилась София.

Вестибюль аэропорта Джексон в Порт-Морсби встречал гостей из Европы экзотическими рисунками в виде портретов неизвестных папуасов во всю стену и почти пустым залом ожидания. При выходе через таможенный контроль Софию и Злату поприветствовала женщина-офицер средних лет.

– Вас никто не встречает? – удивилась папуаска.

– У нас здесь нет родственников, – отшутилась София.

– В городе одним ходить опасно, мэм, – абсолютно серьезно ответила женщина-офицер.

– А мы вдвоем! Пойдем, Злата.

– Может, вам лучше заказать охрану? – крикнула вдогонку таможенница.

Но девушки, будто не услышав, пошли дальше.

– А может, действительно охрану? – тревожно спросила Злата на ходу.

– Да. Ты знаешь, сколько это стоит?

– Между прочим, я читала, что здесь едят людей…

София даже остановилась от негодования.

– Слушай, Злата, что ты несешь? Подумай своими золотыми мозгами!

– А вдруг действительно съедят? – не унималась впечатлительная Злата.

– Да, съедят, но сначала изнасилуют, – сквозь смех ответила болгарка.

– …Мадам, а откуда вы знаете о празднике синг-синг?

Девушки оглянулись. Перед ними стоял папуас, внешность которого явно не внушала доверия. Глубоко посаженные злые глаза с красными белками, копна неаккуратных, нечесаных кудряшек на голове и оранжевые зубы – зрелище, непривычное для европейцев.

– О чем? – переспросила София?

– Синг-синг. Праздник плоти и крови.

При словах «плоти и крови» Злате показалось, что ее корни волос зашевелились. Она дернула подругу за руку.

– Не знакомлюсь, не даю номер, не соглашаюсь на свидания, но уважаю ваш выбор. Софи, пойдем…

Но болгарка не обратила внимания на Злату. Она внимательно смотрела на страшного собеседника.

– Что за глупости? Вы кто? – София уже не казалась такой смелой и деятельной.

– Это не глупости, мадам. Мне дедушка рассказывал. Говорил, что очень вкусно.

София и Злата растерянно переглянулись. Да, дедушка ел людей – это было давно, но, судя по внуку, он тоже был не прочь. Папуас не нашел ничего лучшего, как продолжить разговор:

– Вас подвезти, мэм? – и сделал шаг к подругам.

– Нет! – хором вскричали девушки, схватили свои вещи и засеменили к выходу.

– Идиот! – бурчала София.

Девушки вышли в стеклянные двери аэропорта.

– Ты же говорила, что людей не едят? – наивно спросила Злата.

– Я и сейчас говорю, – ответила София, но почему-то оглянулась.

Странный папуас не переставая смотрел на девушек издали.

– Софи, а вдруг едят? – с дрожью в голосе спросила Злата.

– Иди ты к черту! – разозлилась София. – Что ты ерунду городишь! Где такси?

Только тут девушки огляделись вокруг. Народу у входа в аэропорт было немного. Неподалеку в поисках заработков прямо на асфальте сидели какие-то папуасы, внимательно рассматривая девушек и их багаж. София поежилась.

– Пойдем, Златка… Что-то мне тут не нравится…

В стороне стоял автобус, в который торопливо грузились отдыхающие, прилетевшие тем же самолетом, что и Злата с Софией. Болгарка, немного подумав, вдруг воскликнула:

– Есть идея! Может, они нас с собой возьмут? Пошли быстрее.

Девушки, как могли быстро с вещами, двинулись в сторону автобуса, но не успели. Комфортабельный «лайнер», медленно развернувшись, повез туристов в назначенный отель, не обращая внимания на то, что подруги махали водителю руками.

– А все из-за тебя! – заключила София. – Если бы…

– …Подожди. Опять он…

Злата ухватила Софию за руку, та оглянулась и увидела все того же страшного папуаса, который шел к ним со стороны входа в аэропорт, улыбаясь. Но от улыбки он становился еще страшнее.

– Надо… в полицию… – только и смогла пролепетать испуганная Злата.

– А что ты им скажешь? – спросила София, не отрывая взгляд от внука людоеда. – То, что он страшный? Глупо…

– Ну да…

Папуас со злыми глазами все ближе и ближе… Девушки поняли, что этой участи им не избежать. Вот только какой? Сейчас он доберется до них и…

– Вы что здесь делаете?

Резкий вопрос заставил девушек взвизгнуть и подпрыгнуть одновременно. За спиной у них стоял Жан-Пьер.

– Ой, как вы нас напугали! – со вздохом облегчения воскликнула София.

– Да что вы!? – изумился доброжелательный француз и улыбнулся такой улыбкой, что она просто обезоружила и Злату, и Софию.

– А вы знаете, за нами тут людоед охотился!.. – почти по-детски объявила блондинка.

– Кто-кто? – удивленно спросил мужчина.

– Да не слушайте ее. Она еще ребенок. Просто очень неприятный тип. Да вот он.

София оглянулась и хотела показать рукой приближающегося папуаса, но папуас пропал. На дорожке у аэропорта не было никого, даже тех парней, которые сидели на асфальте у входа.

– Странно… мистика какая-то. Где ж они все? – София посмотрела на Жан-Пьера. – Только что здесь были…

Жан-Пьер залился смехом.

– И все-таки, я смотрю, вам без моей помощи никак не обойтись.

– Ну, пожалуй, да, – согласилась София, включая свой шарм. – Где же ваш «Порше»?

– Сейчас все будет.

Жан-Пьер достал телефон и, отойдя на несколько шагов, начал куда-то звонить. София с улыбкой подмигнула Злате.

– Я же тебе говорила, что никуда он не денется. Я слишком хорошо знаю мужчин.

Блондинка только улыбнулась в ответ.

Через несколько секунд сюда подкатил старенький обшарпанный микроавтобус.

– Это что же, «Порше»? – разочарованно мяукнула София.

– Мог же я соврать, чтобы вам понравиться? – разгильдяйски ответил «миллионер».

Девушки стояли и смотрели на это чудо техники, похоже, середины двадцатого века рождения.

– Если женщина молчит, значит, она либо красит губы, либо придумывает, почему мужчина снова виноват, – нарушил тишину Жан-Пьер. – Ха-ха-ха!.. – Жан-Пьер не выдержал и захохотал, и девушкам сразу полегчало.

Далее они уже не церемонились. Им ничего не оставалось делать, как погрузить вещи в микроавтобус и сесть на заднее сиденье.

Злата смотрела вокруг, и все ей было в диковинку. Отец, человек дельный и строгий, редко отпускал дочку куда-либо. Он считал, что хороший отдых нужно заслужить. А поскольку наша блондинка особым усердием и трудолюбием не отличалась, то и острова для нее были в новинку. Какие чудесные деревья! Какие интересные люди! Какие непонятные надписи на магазинах – вроде и на английском, и ничего не поймешь…

София, изъездившая к тому времени уже полмира, в дороге, как всегда, язвила и иронизировала. Она сразу заметила, что улицы Порт-Морсби ничем не отличаются от улиц других городов Юго-Восточной Азии. Дороги среднего качества – асфальту кое-где требуется капитальный ремонт, и грязно, как в Сирии или Тонге. Француз, сидевший на переднем сиденье, рядом с водителем-папуасом, в беседе с болгаркой только отшучивался, будто понимая, что угодить такой женщине очень трудно, и это ей льстило. София была в восторге от своей проницательности и очень горда собой. Это поднимало ее в глазах подруги.

Но вскоре город кончился, и вдруг София спохватилась.

– А куда мы едем?

Это вопрос поставил Жан-Пьера в тупик. Он почему-то не ответил сразу.

– А-а-а, мы уже почти приехали. Тут, недолго.

– Но куда?! Мы же не назвали отель! – София пристально посмотрела своими черными как смоль глазами на француза. – Куда?

– Айр-Вейс хотел, – объявила глупенькая Злата.

Жан-Пьер с облегчением вздохнул.

– Ну вот видите. Я же говорю, рядом. – Он посмотрел на водителя. – Останови. Девушки, воды не хотите?

– Не хотим, – София продолжала что-то складывать в голове.

– Я хочу, – объявила Злата.

– Тогда я сейчас. Я быстро.

С этими словами француз выскочил и быстро пошел в придорожное кафе.

– Странный он какой-то, – провела взглядом мужчину София.

– Да ну, Софи, брось, сейчас нам принесут воды и…

Но София как будто что-то почувствовала. Ей не нравилась машина, не нравился папуас за рулем, не нравился пригород Порт-Морсби. Она вдруг засуетилась.

– Так, хватит. А ну, открой нам двери! – крикнула она водителю.

Папуас посмотрел на Софию красными белками глаз и равнодушно, как теленок, отвернул голову в противоположную сторону.

– Окрой, я тебе говорю!

– София, перестань.

– Что перестань? Ты что, ничего не понимаешь? Бери вещи, открывай двери и…

София не успела договорить. Внезапно все двери в микроавтобусе открылись одновременно, и в салон заскочило сразу несколько папуасов. Девушки только и успели взвизгнуть. Несколько пар крепких и жилистых мужских рук вцепились в незадачливых путешественниц.

– Пустите меня! Слышите! Пусти, говорю! – София отбивалась локтями, но ей не хватало сил.

Злате удалось приоткрыть окно и закричать:

– А-а-а! Жан-Пьер, спасите!

На место, где пятью минутами раньше сидел француз, заскочил тот самый страшный папуас из аэропорта.

– Теперь я ваш гид! Добро пожаловать в Порт-Морсби! – на ломаном английском произнес Дембитьо и засмеялся.

Да, это был именно он, один из гангстеров «рэскол». Выполнял поручение своего друга-однокашника Йова.

Микроавтобус тронулся с места. В удаляющееся заднее окно было видно, как отчаянная София вцепилась длинными ногтями в лицо какого-то бандита, но вдруг кто-то с другой стороны схватил ее за волосы и несколько раз ударил кулаком по голове. Девушка затихла. Жан-Пьер равнодушно наблюдал за этим из окна придорожного кафе, держа трубку телефона у уха.

– Алло… Мистер Милутинович?… Груз из Европы… Да… Еще две…

Массивные кроны столетних араукарий смыкались где-то вверху, бросая прохладную тень на изрезанный камнями горный ручей. Тишина, нарушаемая только журчанием воды, наполняла диких зверей энергетикой первозданного, нетронутого мира, где бандикуты и валлаби не имеют врагов, а большеглазый кускус встречается на деревьях чаще, чем у нас белка.

Степенно и важно из банановой рощи выступил красавец казуар (рогатая голова). Хозяин птичьего царства, дальний родственник эму, ростом с высокого мужчину и не менее представительный, чем посол ЮНЕСКО на международном форуме. Фиолетово-оранжевая голая шея, будто манишка, выступала из черного фрака шикарного черного оперения. Здесь, у самого ручья, в зарослях травы бесценное лакомство – улитки. Одна, вторая, третья… Ох и вкусная еда!.. Шорох в кустах прервал желанный обед, казуар поднял голову, увенчанную прекрасным шлемом, улавливающим низкие частоты звука. Двупалые лапы громадной птицы с длинными и мощными когтями готовы были нанести смертельное поражение любому обидчику…

…Тетива большого лука зазвенела, и стрела, выпущенная умелой рукой охотника, вошла точно в шею царя птиц. Казуар рванул с места и исчез в банановых зарослях.

– Охо-о-о! – послышалось в кустах. Из них вынырнули два папуаса из племени хули. – Охо-о-о! – их радости не было предела.

– Хо-хо! – крикнул Виктор, появившись из-за деревьев вместе с Пиакор и Яваром.

– Можно подумать, что ты вырос в джунглях, – улыбалась Пиакор. – С сорока ярдов в шею казуара не каждый охотник попадет.

– На охоте нужно быть непредсказуемым и коварным, как огурец с горькой попкой, – ответил Виктор, к которому уже подбежала пара папуасов, чтобы похвалить его. – Только не по спине, только не по спине! И так сплошной синяк! – крикнул он и побежал от новых друзей под смех журналистки и Явара.

– Пошли искать казуара, – обратилась Пиакор к Явару, – он, должно быть, уже угас…

Виктор очень любил охоту. Все началось когда-то со старой тозовской двустволки шестнадцатого калибра «чок-получок», подаренной отцом на совершеннолетие. Даже сам процесс заряжания патронов вызывал у него восторг. Вот дробь «девятка» – «бекасинник», а вот «пятерка» – это на крякву… почти картечь – «двоечка» – это глухарь, перо плотное, так просто не пробьешь… Эх, да что говорить! Эти воспоминания юности до сих пор будоражили журналиста. Бывало, и выстрела не сделаешь за весь день, но сколько удовольствия побродить с ружьем по лесу… А сейчас и времени на охоту нет. Разве только в командировке.

Из воспоминаний о прошлом его вывела Пиакор.

– Нужно уходить, Вик.

Эта фраза была неожиданной и хлесткой, как гром средь ясного неба.

– Куда ты собралась уходить? – тяжело дыша от своей пернатой ноши, поинтересовался Виктор.

– Не я. Нам всем надо уходить, – негромко повторила девушка, – я вот все время думаю об этом. В пропаже четырех натуралистов виноваты не хули, а те белые, которые идут по следу.

– Вот как? – Виктор поднял брови от удивления.

Виктор и Пиакор ушли далеко вперед, оставив позади двух папуасов и Явара, который весело болтал с ними на ток-писин. Их почти не было видно…

– Да, да. Подумай сам, – горячо продолжила Пиакор. – Зачем они шли по следу?

– Полный порядок – это когда все под контролем, за контролем ведется наблюдение, а за наблюдателями присматривают.

– Вик! Я абсолютно серьезно! Если они хотели убрать меня, значит, и тебя ждет то же самое! Они знают, зачем ты приехал, и так просто нас в покое не оставят.

– А как же Тонга? Он что, нам врал? Ведь он сказал, что европейцев сожрали хули.

– Пока не знаю, – немного подумав, ответила Пиакор, – но какая-то связь все равно есть.

– Хорошо мыслишь, Пи. Тебе все же надо к нам в «Чрезвычайные новости». Поехали в Киев? – шутливо предложил Лавров.

– Вик… мне не до шуток! Надо уходить! – Пиакор была, что называется, на своей волне.

– Не-а. Не пойду.

– Вик, ты чего?

– Я привык доводить начатое дело до конца. Мне нужно знать – кто, где и когда съел группу Ричарда Уезли. А если не съели, то кого оставили и куда дели? Я провожу расследование! Вы меня сами об этом просили…

– А если нас найдут?

Виктор остановился, оглянувшись, как бы ожидая Явара с папуасами.

– Послушай, Пи. Где сейчас тот белый, который бежал за тобой?

– Я же сказала – он погиб.

– Точно? Ты сама видела?

– Я видела, как он упал и схватился за голову. Этого достаточно.

– Да мало ли от чего можно упасть! У нас мужики, когда напьются и упадут, хватаются не только за голову…

– Вик, он погиб. Я его завела туда, откуда не возвращаются… Я знаю джунгли.

– Зачем же мы брали проводника, если ты так хорошо их знаешь?

– Мне по статусу не положено! – гордо сверкнула глазами Пиакор.

– Ишь ты какая… А откуда, ты говоришь, не возвращаются?

– Долина смерти. Там люди умирают от эха…

– Ну, тогда нам нечего бояться… Подождем…

На лужайке возле своей виллы под зонтиком сидел довольный Стив Милутинович. Он только что поговорил с агентом и узнал, что очередная партия товара к отправке готова. Скоро будет вертолет. Стив, вожделенно потирая руки, переворачивал свежее мясо в барбекюрнице.

– Фраза «дорогие девушки» приобрела несколько иной оттенок! Так что свой товар заберешь сам, дружище…

– Вот это я понимаю! – восторженно воскликнул Пакко. – С тобой приятно иметь дело. Конечно заберу…

– Ты зря думаешь, что я добрый, – может, у меня просто зла на тебя не хватает! Когда на мой счет перечислят проценты, тогда и заберешь, – оборвал радость партнера миллионер.

Пакко замер, испытывая neargasm – смешанное чувство ожидания удовольствия и раздражения от того, что вы никакого удовольствия так и не получили.

– Но ведь мы друг друга столько лет знаем, Стиви…

– …Именно, именно, Пакки. Знаем, поэтому и доверяем, – улыбнулся Милутинович, – доверяй, но проверяй – так говорят русские.

Стив продолжал заниматься сочной свининой, обильно поливая ее лимонным соком.

– А-а-а-а! Красота! Кусочек за маму, кусочек за папу, так и приучили… жрать за троих… Конфетки, бараночки – жир на пузе и складочки.

– Любишь ты русские пословицы, Стив, – обиженно вздохнул Пакко. – Я так много ем, потому что мне надо прокормить своих внутренних демонов. Налей мне еще виски. Мы слишком редко видимся, чтобы при встрече пить чай.

– Пожалуйста, пожалуйста, Пак, не бойся своих желаний – бойся МОИХ!

Выпив почти весь фужер «чиваса», Пакко подкурил очередную сигару.

– А вот скажи мне, мистер Милутинович! Неужели никто ни разу не заинтересовался твоим… вернее, нашим бизнесом?

Стив недоуменно покосился на партнера.

– Обижаешь. Ты думаешь, что с людьми нельзя договориться?

– Но у людей бывает слишком длинный язык.

– Ну, те, у кого слишком длинный язык, давно разговаривают с Богом и поэтому больше никому ничего не скажут. Моя служба безопасности работает без сбоев. Мой начальник безопасности, Боб Коузи, три войны прошел…

При этих словах на дорожке у виллы появилась фигура громилы. Увидев ее, Стив поднялся с кресла… Боб Коузи, весь изодранный, в лохмотьях, грязный и измотанный, шел, еле переставляя ноги, уставившись в одну точку. Его уши были заткнуты двумя кусками окровавленной материи. На шее и на ключицах некогда стройного и сильного американского зеленого берета запеклась кровь. Еще два шага – и силач с шумом упал на кирпичную мозаику двора. Стив бросился к другу.

– Боб! Бобби! Что с тобой? Что случилось?

Боб не услышал Стива. Он как полоумный повел глазами вокруг, потом остановил взгляд на Милутиновиче, словно узнав его.

– Стив, дружище… Они живы…

Рука Боба обвисла, а глаза закрылись, и Стив с ужасом посмотрел на Пакко.

…Стив с телефоном взволнованно ходил из угла в угол в своем каминном зале. Пакко растерянно наблюдал за ним, не смея вставить ни слова. Никогда еще он не видел этого сильного человека таким беспомощным и расстроенным.

– Самолет! Готовьте самолет немедленно! Летим в Манилу, я уже говорил с клиникой…

Стив не договорил. В гостиную с непроницаемым лицом зашел его личный врач, и Стив опустил трубку в карман в безмолвном вопросе. Медик откашлялся.

– Сильное кровоизлияние в мозг. Такое бывает от большого перенапряжения. Ну, например, от воздействия сильного электромагнитного излучения или магнитно-ядерного резонанса…

– Я-а-а, самолет, сейчас… – бессвязно влез в разговор Стив, предчувствуя неминуемое.

– Транспортировать поздно. Он умер…

Стив без сил опустился на диван, и его лицо словно окаменело. Затем он подскочил как бешеный и что есть силы швырнул телефон о стену.

– Санвабич!.. Кто это сделал? Я найду! Я из-под земли достану! Твари!

Стив в растерянности бегал из угла в угол. Пакко побледнел. Вдруг Милутинович остановился и посмотрел прямо в глаза «латиносу».

– Что он сказал?! Ты помнишь?

– К-кажется, что-то вроде… они живы…

– Кто?

– Я не знаю… – Пакко так испугался, что не мог говорить.

Стив сел на диван, бубня себе под нос:

– Они живы. Они живы… Что же ты хотел этим сказать, Бобби?…

Стив закрыл лицо ладонями. Где-то во дворе дымилось сгоревшее барбекю…