Маленький Джомсом остался позади. Сразу за небольшим подвесным мостом начиналась громадная, усыпанная камнями расселина вдоль основной гряды горного массива Аннапурны. Находясь здесь, весь мир мог показаться всего лишь прелюдией к завораживающей красоте этих каменных великанов. «Где там, по преданию, нашли Ноев ковчег? На Арарате? Теперь сомневаюсь…» – думал Виктор, идя по горной тропе и всем своим существом чувствуя ничтожность маленького человека перед этими необъятными изваяниями Создателя.

В сопровождении Цамбы журналист двинулся в долгий и опасный путь по маршруту, указанному в дневниках старого Азира. Они ехали на небольших непальских лошадках по правому берегу реки Кали-Гандаки.

– Что-то твоя лошадь загрустила, – заметил проводник.

– Загрустишь тут, – ответил Виктор, слезая на землю, – когда девяносто шесть килограмм на спине и поклажа по бокам… Давай, милая. Отдохни.

Украинец повёл несчастную лошадку под уздцы. Действительно, она годилась ему разве что для поклажи.

Ущелье Кали-Гандаки – самый глубокий каньон на Земле, который ещё называют Великой Гималайской брешью, и Виктор, поражённый красотой вида, уже мечтал когда-нибудь вернуться сюда, чтобы снять отдельный материал. Его захватывали эти фантастические пейзажи, которые были частью какой-то совсем иной реальности, далёкой от красок, запахов и звуков повседневной жизни. Чёрные воды реки Кали-Гандаки, разрезающей своим течением Большой Гималайский хребет и оставляющей по обе стороны своего русла могучие восьмитысячные вершины Аннапурны и Дхаулагири. Труднодостижимые, закалённые ветрами и временем горные склоны, которые чем выше, тем реже были покрыты растительностью, затем становились сурово-серыми, а наверху, упираясь в небо, отблёскивали вековым снегом… Лавров снова и снова обводил взглядом живописный ландшафт и ловил себя на мысли, что, оставаясь наедине с горами, он остаётся наедине с самим собой. Это одно из немногих мест в мире, где всё честно и ясно, как прозрачный горный воздух. Здесь ничего не значит богатство или статус, тут не убежишь за высокий забор, испугавшись первого же препятствия. Есть только ты и горы. Если ты сильный, смелый и удача на твоей стороне – горы станут твоим верным другом и будут звать тебя к себе, куда бы ты ни шёл. Если же тебе не хватило силы духа (или просто фатально не повезло) преодолеть высоту и стать на шаг выше себя прежнего – что ж, будь готов ко всему. Виктор повернул голову в сторону Аннапурны. «Говорят, треть альпинистов погибает, покоряя её вершину. Но приходят новые смельчаки и продолжают путь к своей мечте. Кажется, я их понимаю…»

Непальские лошадки бесстрашно шли по пологому краю обрыва, на ходу обрывая траву своими чувствительными губами.

– Пусть едят. Дальше уже не полакомишься. – Цамба всё время улыбался и имел склонность то и дело пояснять совершенно очевидные вещи. Виктора нисколько не раздражал подобный ликбез. Он смотрел на проводника, добродушно улыбаясь. Шерп как никогда был доволен своим походом в горы. Да, он мечтал пройти по пути Николая Рериха, ведь он был внуком одного из проводников знаменитого учёного. Дед Цамбы – Аппа – погиб, сорвавшись в пропасть в одном из походов в поисках входа в Шамбалу. Он так и не дошёл до цели. Теперь же Цамба подхватил эстафету древнего рода шерпов-проводников, и для него это было великой миссией.

– Доходим до крутого склона. Будь внимателен. Кони боятся крутизны, и нужно будет их понукать, – сказал Цамба и, последовав примеру Виктора, спешился.

Лавров любил горы. Был в них какой-то вызов судьбе. Журналист уважал альпинистов и даже пару раз ходил с ними в связке, но профессионалом в этом непростом деле себя не считал. Это притом, что по роду своей деятельности ему приходилось бывать в Альпах, Андах, Пиренеях, Кордильерах, Татрах, на Кавказе, на Урале и, разумеется, в Карпатах. Несмотря на весь этот длинный послужной список, Виктору казалось, что у него не хватает опыта для серьёзных восхождений, тем более, когда речь шла о Гималаях. Величайшая горная система поглотила его воображение, и он чувствовал себя мальчишкой, которому представился большой шанс.

«Николай Рерих считал вершины Ло одним из нескольких мест на планете, через которые Земля получает божественную энергию Космоса», – вспоминал Виктор один из прочитанных трудов современных учёных, изучающих Тибет.

Верхний Мустанг или, как его называют местные жители, Королевство Ло, расположился вдоль всей Кали-Гандаки. И дорога наших путников лежала вдоль русла этой изрядно пересохшей за тысячелетия реки. «Совсем как в легенде, – думал Виктор. – Боги разгневались и разрубили скалы острыми мечами, и вода ушла». Представляя себя песчинкой среди этих необозримых просторов, окружённых горами, постоянно фотографируя наиболее интересные пейзажи фантастического пространства из красно-коричневых камней, белого плавника легендарной горы Нилгири и небесной лазури, Лавров едва не забыл, зачем он здесь. Закончился очередной чип его фотокамеры, и после пятичасовой прогулки, спускаясь с высокого холма, путешественники увидели внизу так называемые Ворота Королевства Ло – небольшой городок Кагбени. Он всеми своими строениями окружал средневековую крепость – некогда пограничный форт Запретного Королевства. Подумать только, когда-то здесь заканчивался путь для любого странника. Далее не пускали могучие воины тибетских монастырей. Вокруг Кагбени, словно оазис в каменной пустыне, произрастали прекрасные зелёные лужайки и яблочные сады.

В самом маленьком городке преобладали белые двух- и трёхэтажные домики с разноцветными выкрашенными окнами и плоскими крышами, на которых, как и в Джомшоме, сушились дрова. Но даже в этом маленьком и отдалённом от цивилизации городке обнаружились и отели, и интернет-кафе. И всё с местным колоритом: диковинными резными перилами, разноцветными окнами и, само собой, местными жителями. Вот на пороге своего каменного домика сидит мужчина в засаленной одежде и улыбается Лаврову. А вот женщина подметает каменные плиты улицы метлой – чуть меньшей, чем она сама. Оба далеки от образца гигиены. Возможно, в Киеве их бы приняли за бомжей, но это полноправные горожане, имеющие своё жильё и честный кусок хлеба. Мало того, они имеют угол, который сдают паломникам, ведь буддийские храмы есть и тут. Это простые замечательные люди, которые не делают никому зла и готовы разделить свой ужин с любым путником, который находит у них приют. Почему? Может, потому, что не смотрят телевизор и живут естественной жизнью? Живут просто и честно, не мечтая о дармовых деньгах? Кто знает.

Отобедав и немного отдохнув после трёхчасового перехода, Виктор и Цамба двинулись дальше, постепенно поднимаясь из долины. Карта Азира Кансакара звала вперёд и вверх.

Продолжая путь по высокогорной пустыне с крутыми скалами, в которых множество пещер, созданных эрозией и ветром, Виктор замечал каждую мелочь и что-то отмечал у себя в блокноте.

– Этот путь не похож на туристический трек, – настороженно говорил Цамба. – Люди здесь почти не ходят, и тропа паломников гораздо ниже.

– Не волнуйся, Цамба, – успокаивал шерпа Лавров, – мы же с тобой не туристы и не паломники. У нас другие цели, и мы идём строго по карте экспедиции Рериха.

Вскоре Цамба успокоился и начал что-то напевать себе под нос.

Тропа действительно огибала обычный туристический маршрут. Такое впечатление, что Рерих со своей экспедицией специально ходил там, где туристам делать нечего, как бы оберегая от непрошеных гостей сокровище: путь в Пещеру Великих Учителей.

На привале Виктор открыл заветную тетрадку и прочитал вслух:

– Шамбала находится внутри священной горы Нилгири…

– …Нилгири – знаю! – перебив, оживился Цамба. – Мы прошли её, она осталась позади…

– …Знаю, знаю, Цамба, но мы ищем вход и вот наш путеводитель, – сказал Виктор, ткнув пальцем в желтую страницу старой тетради. – Может, возвращаться к Нилгири будем под землей.

Шерп суеверно поёжился.

– Под землёй я ещё ни разу не ходил.

– Не бойся. Я тебя научу, – засмеялся Лавров.

– А ты ходил под землёй? – удивился проводник.

Виктор вдруг вспомнил многометровый спуск в шахту Засядько и чёрную копоть на лице ради репортажа о шахтёрах.

– Умею, – многозначительно ответил он шерпу.

Цамба молча смотрел на Виктора, будто изучал его. Его новый друг вызывал у него неподдельное уважение. Затем шерп нарушил молчание:

– Старики говорили, что там, на Нилгири, видели духов с крестами на руках. Они плевались огнём и убивали шерпов.

– Это как? – спросил Виктор.

– Не знаю. Говорят, что рядом с нами есть ещё один мир. Он кругом, но мы его не видим. И эти духи прячутся там.

– И ты веришь в эту ерунду?

– Не называй это ерундой, Вик, – непалец раскладывал костёр неподалёку от тропинки, по которой им потом предстояло идти дальше, – вот когда придут духи и сделают так, что твой рассудок сначала улетит в другой мир, а потом вернётся обратно, ты больше не будешь так говорить.

– Духи?

Виктор вспомнил, как ещё школьником пугал сестру своего друга и соседа по парте Димки Борейко. Димка с сестрой, сидя за столом и касаясь пальцами рук перевёрнутого чайного блюдца, вызывали духа Чёрной Бороды.

– Дух пирата Чёрной Бороды, ответь нам, – загробным голосом вещал Димка.

– Димочка, я боюсь, – пищала одиннадцатилетняя Светка.

– Дух пирата Чёрной Бороды, явись к нам! – грозно вопил Димка.

У Светки душа была в пятках. Дух (двенадцатилетний Витька Лавров сидел под столом) хрипло кашлянул и застонал.

– А-а-а! – визжала Светка.

– Дух пирата Чёрной Бороды! Ты здесь? – в третий раз обратился к Витьке Димка.

Но «дух» только кашлял и кашлял… Наконец из-под стола вылез будущий путешественник и «Человек года в Украине» Витька Лавров.

– Да надоел ты, одно и то же спрашивать!

– Дураки-и-и! – захныкала Светка, а ребята расхохотались.

Вызвав из памяти этот эпизод, Виктор громко засмеялся.

– У вас что, в вашей стране, нет духов? – удивился шерп.

– А тебе что, кто-то рассказывал, что есть?

– Мы ни разу не говорили с туристами о духах. Но твой друг отнёсся к этому серьёзно.

– Крыжановский? – Виктор весело смотрел на Цамбу. – Так ничего удивительного. Он сам – дух!

– Как?! – испугался проводник.

Лавров засмеялся ещё громче. Смешно было наблюдать, как взрослый мужчина, дельный и сильный, как это и надлежит горцу, вдруг стал пугливым и по-детски наивным. Он словно общался с человеком из другой эпохи, когда жизнью правили колдуны, ведьмы и прочая чертовщина. Лицо «гномика» приняло совершенно комичную гримасу.

– Крыжановский дух? Значит, он тоже здесь?

Цамба пугливо оглянулся.

– Нет, он в Одессе. У него там тоже есть, кого пугать… Полный ресторан гостей.

Цамба понял, что над ним смеются.

– Вик! Не кощунствуй! Не гневи духов! – совсем серьёзно разозлился проводник. – Почему ты такой странный!?

Виктора это забавляло ещё больше. Но в следующую секунду он уже не смеялся: внезапный порыв ветра, испуганное ржание маленькой лошадки и… всё перевернулось. Журналист почувствовал, что его несёт куда-то вниз. Он беспомощно водил руками и не мог понять что это – падение или обездвиживание. Только шум в ушах, похолодевшие руки и далёкое эхо кричащего проводника: «Ви-и-и-ик!». А дальше – кромешная тьма…

…Прия проснулась то ли от чьего-то крика, то ли от ветра, гулявшего по второму этажу хрупкой постройки. Дом её дальних родственников строился из того, что было. Здесь особо не задумывались о безопасности жилья. По всему Непалу можно было встретить жилища, где первый этаж строился из глины, а второй – как надстройка, из кирпича, камня или дерева. «Когда-нибудь это всё завалится», – подумал не один европеец, приезжая в Непал по туристической путёвке. Но пока не заваливалось, жизнь шла и шла, и поколения местных жителей не желали ничего менять, разве только расширить жилплощадь и добавить ещё один этаж сверху.

Вот в таком двухэтажном домике и жила родня Прии. Но непалка сейчас не думала о том, что на втором этаже опасно спать. Она проснулась с чувством необъяснимой внутренней тревоги. Мысли путались в голове. «Где я?… Ах, да… Кто кричал? Виктор?… Виктора нет… Что с ним?». Она прокручивала в голове события последней недели. Как всё изменилось за такой короткий срок! От простой жизни с повседневными заботами до большой беды – сгоревшего дома. Но в её жизни появился тот, о ком она думала всю жизнь. Он сильный, умный и настоящий… Но почему так тревожно? Что могло случиться?

Раздумья Прии были прерваны звуком соскочившей велосипедной цепи и руганью высоким мужским голосом. Затем совершенно в манере базарной торговки ему ответила не менее крикливая женщина. Прия выглянула в окно, и лицо её просветлело.

– Виша!

Во дворе стояла повозка велорикши, и у неё, активно жестикулируя, ругались маленький и щуплый велорикша неопределённого возраста и та самая управляющая рестораном «Москва» – миловидная миниатюрная женщина лет тридцати – тридцати пяти, одетая в деловой костюм по подобию хозяйки ресторана Прии Кансакар.

– Чуть не перевернулся, паразит!

– Зачем я с вами поехал! Ведь не хотел же! Здесь дорога – ноги убить! – орал рикша.

– Да ты и так убитый! – отвечала тем же тоном управляющая. – Забери свои деньги и не морочь мне голову!

Во двор выбежала радостная Прия.

– Виша!

Управляющая резко обернулась, и ей уже было не до зануды-рикши.

– Прия!

Женщины бросились друг другу в объятья. Смех, слёзы, радость встречи, всё смешалось. Рикша недоумённо смотрел на Прию и Вишу.

– Женская любовь запрещена Буддой!

– Проваливай! – только и ответила Виша.

Виша многое рассказала Прие. Она не могла поверить, что хозяйки бизнеса и подруги нет в живых. Так плакала, что на следующий день было стыдно выходить к посетителям: всё лицо опухло. А когда Прия позвонила, Виша сначала подумала, что её кто-то разыгрывает. Всем ведь давно известно, что Прия погибла. Следующие дни за рестораном следили какие-то люди в костюмах. Заказывали только кофе, много курили, но сидели целыми днями, как будто на переговорах. Но Виша – психолог, она понимала, что это не простые бизнес-ланчи.

– А недавно этих шпионов как ветром сдуло, – засмеялась Виша.

Женщины сидели на втором этаже «флигеля» Прии, если это ветхое строение можно было так назвать. Вдруг управляющая сменила тон и заговорила о серьёзном:

– Прия, деньги от американцев на счёт фирмы не поступили…

– Как?…

Прия была ошарашена. Договор с американцами был подписан, и деньги обещали перечислить в тот же день. Так вот почему ей было так тревожно!

– Виктор был прав, – пролепетала рестораторша задумчиво.

– Кто? – зацепилась любопытная управляющая.

– Потом расскажу, – вздохнула Прия.

А чего ещё она могла ждать, если карты, которые были проданы настойчивому американцу, оказались бесполезны? Но ещё неизвестно, получила бы Прия деньги или нет, даже если бы карты были действующими. Непалка чувствовала себя обманутой. Денег нет, дом сгорел, любимый мужчина уехал. Она сильно сжала руки в кулачки… У неё в голове созрел план.

– Виша, у тебя есть деньги?

– Ну, немного есть. Ты же знаешь, всё в обороте. А что? – удивилась управляющая.

– Ничего. Если что – одолжу у своего бывшего… Мне нельзя показываться на людях.

– Да, я вообще не понимаю, зачем эти тайны. Ты жива – это главное.

– Я мертва – и это правильно. Послушай, Виша, – Прия хитро улыбнулась, – в ближайшее время мне будет нужна твоя помощь…

…Виктор шёл по темному коридору. Каменный, но почему-то не холодный пол. Ощущение тоннеля. Кажущиеся, но невидимые стены по бокам. Когда-то с ним это уже было. Лопен Вангчук, монастырь «Гнездо белой летающей тигрицы». Что с мыслями? Они не возникали. Что с его спутницей иронией? Она где-то заблудилась. Это было похоже на полное безразличие ко всему вокруг. Он просто шёл вперёд. К яркому пятну, которое тянуло к себе, как тянет мотылька на свет керосиновой лампы в далёкой сырой пещере. Казалось, что времени нет. Вот уже и тот самый храм, где Лавров получал своё первое посвящение. Перед ним стоял сердитый Вангчук. Он молчал, и Виктору казалось, что он слышит мысли старца.

– Зачем ты это сделал, европеец?

– Что я сделал, мудрейший? – так же мысленно, не открывая рта, ответил путешественник.

– Зачем ты привёл этих людей в Храм Ринпоче?… Они узнали, где наша святыня, и забрали её.

– Изумрудная Чаша? – молча спросил Виктор.

– Грааль Великого Исы, – ответил Вангчук, – погибло много верных сынов монастыря. Они боролись за святыню, но силы были не равны. Но теперь это не важно. Чаша попала в руки злодеев. Теперь мы погибнем все…

Виктор смотрел на Лопена и не находил слов. А в них уже и не было необходимости. Лопен, славившийся своей молодостью, начал стареть прямо на глазах. Ввалились глаза, потяжелели веки, тёмный как смоль волос начал седеть… Он помутнел, помещение у большого алтаря со Священным Огнём стало расплываться и растворилось, как дымка… Перед Виктором сидел напуганный проводник и беззвучно лопотал какие-то мантры. На углях догоравшего костра лежал нехитрый ужин – открытые банки мясных консервов и кукурузные початки. В стороне стояли отдыхающие лошадки, мирно жуя овёс из привязанных к шее мешочков.

– Ты вернулся! – облегченно вздохнул Цамба.

– Я никуда не уезжал, – удивлённо ответил Виктор.

– Не уезжал, но уходил…

Виктор молчал, понимая, что спорить бесполезно. Тем более, что это казалось правдой. Он где-то был. Верить в это или не верить, но говорить на эту тему не хотелось. Человек из XXI века, привыкший к телефонной связи, интернету, доступу к любой информации и в любой момент, вдруг столкнулся с чем-то, что невозможно было постичь разумом. И его наивный проводник Цамба оказывался в этой странной реальности куда более опытным и осведомлённым, чем образованный европеец Виктор Лавров.

– Ну что, Вик, ты всё ещё не веришь в другой мир?

Виктор сделал над собой усилие, чтобы ответить. У него вдруг сильно разболелась голова.

– Я уже не знаю, чему верить…

– Лучше поешь, а с этим потом разбираться будешь. – Цамба пододвинул к журналисту банку со свининой: говядину местные жители не едят. Виктор уже не раз замечал в своём проводнике поразительную склонность к заботе о других людях. «И снова спасибо Крыжановскому. Кто знает, что бы со мной было, окажись рядом со мной другой человек. Да и что ждёт нас дальше…» Цамба, рано потерявший мать, сохранил её ласку в себе и теперь проявлял её в добром отношении ко всем, кого встречал на своём пути.

Виктор вдруг спохватился:

– Ужин? Так мы же только недавно выехали!

– Тебя не было целый день, – спокойно сказал шерп, – такое бывает.

– То есть как? Это была не галлюцинация?

Проводник не знал слова «галлюцинация», поэтому пропустил слова Виктора мимо ушей.

– Мой покойный дед, – многозначительно продолжил Цамба, – рассказывал, что раз в пятьдесят лет у любого человека открывается Чакра Духовности. У кого-то навсегда, у кого-то на минуту. Человек видит то, что не видят другие, чувствует то, что не чувствуют другие, может то, что не могут другие. И очень плохо, если эта чакра не открывается никогда. Я тебя поздравляю, Вик. Ты посвящён.

– Мне однажды это уже говорили, – хмыкнул Виктор.

Воцарилась пауза. Мужчины уплетали за обе щёки ужин, и головная боль прошла. Но теперь Виктору было любопытно, и он нарушил тишину первым.

– А у тебя уже открылась эта… Чакра Духовности?

– Нет, – с сожалением сказал проводник, и лицо «гномика» выразило жалость. Виктор снова почувствовал, что вот-вот засмеётся. Уж больно комичным выглядел шерп, особенно в образе гуру. Цамба, как ни странно, почувствовал это настроение журналиста.

– Я знаю, что ты человек умный и много учился, – вежливо промолвил проводник, – и тебе трудно поверить в то, с чем ты не сталкивался. Но то, что с тобой сегодня случилось, – это не болезнь. Это дар.

– Ни хрена себе, третий глаз, – сказал по-русски Виктор и пощупал затылок. Он почувствовал жжение.

Цамба не понял слов Виктора, но, увидев его движение, улыбнулся и утвердительно качнул головой. Ужин продолжался.

– Цамба, а если дойдём до Шамбалы и найдём Великих Учителей, что ты у них попросишь? – с интересом спросил Виктор своего нового друга. Цамба задумался.

– Наверное, чтобы они оживили всех мёртвых.

– Что?! – Виктор крайне удивился, глядя на шерпа.

– Пусть живут и никогда не умирают. Жить – хорошо, умирать – плохо.

– Цамба, дружище. Ты себе представляешь, что будет, если всех оживить? – Виктор был искренне тронут добротой этого крепкого горного жителя. – На Земле места не хватит.

– Как это? Посмотри, сколько места, – Цамба обвёл рукой огромные горы и небесный простор, где высоко в небе парили хищные птицы. – Всем хватит.

Цамба продолжал есть мясо. Его познания географии заканчивались здесь, на Непале, Бутане, может быть, ещё парочке карликовых стран рядом и не более.

– А как же убийцы, бандиты? Они тоже должны воскреснуть? – испытующе смотрел на проводника журналист.

Цамба почти не думал над ответом:

– А. Пусть живут. Хороших людей всё равно больше, чем плохих. Плохим не победить.

Виктор почувствовал восхищение и одновременно жалость. Там, в своей «цивилизации», люди потеряли что-то настолько важное… В словах Цамбы звучала божественная простота. Обыкновенный неграмотный проводник понимал в жизни больше, чем все эти великие умы за тысячи километров отсюда, со своими глупыми амбициями о мировом господстве, о финансовых приоритетах, золотых запасах, нефтяных скважинах и прочей чепухе. Живи, радуйся каждому дню на этом свете, никому не делай зла. Дикость? Так что же настоящая дикость – первое или второе? «Вот поэтому Рерих и не хотел отсюда уезжать. Да и разве только Рерих…» – размышлял Виктор, уже укладываясь спать.

Утро началось с пересечения унылого многокилометрового участка, усеянного маленькими кустарниками. Высокогорье не давало идти быстрее, приходилось терпеть нудный ландшафт, и даже маленькие непальские лошадки грустили. Им явно не нравились эти кустарники, которые неприятно жевать и трудно переваривать. Забравшись на высокий подъём, метров 400, Виктор и Цамба остановились и посмотрели вниз.

– Это Тангбе. Там для нас нет ничего интересного, – словно отвечая на немой вопрос Виктора, произнёс шерп, – кроме злаков и мяса старого яка… Они давно тут живут, но у них не интересно. Туристы туда не ходят.

– Да мы и не туристы, – заметил Виктор, – правда, в карте этот, как его…?

– Тангбе, – напомнил шерп.

– …Во-во, Тангбе. В карте он отмечен маленькой точкой.

– Не пойдём туда. Там они все дикие и не любят гостей.

– Это как? – удивился Виктор.

– Одна гостиница и та закрыта, – деловито ответил Цамба, – как ни придёшь, они все в поле. И купить нечего. Даже поговорить не с кем.

– Ну, хорошо, веди дальше, господин экскурсовод, – улыбнулся Лавров.

Шерп с важным видом поехал вперед, а Виктор спокойно шёл следом, оберегая свою лошадку. «Наградил Бог габаритами. Даже лошадь сломается», – выговаривал сам себе журналист.

Путешественники пошли по довольно крутому склону из гравия, который вывел их к реке. Здесь проводнику опять пришлось спускаться с лошади, чтобы помогать ей идти, слегка подхлёстывая веточкой какого-то куста. Лошадка Виктора забуксовала и чуть не потеряла равновесие, и журналисту пришлось её придержать, обхватив руками. Цамба посмотрел на это и только качнул головой.

– Кто кому помогает идти – лошадь тебе или ты ей?

Вскоре, спустившись к реке и пройдя какое-то время по её каменистому берегу, путники заметили удивительные строения прямо на крутых утёсах, куда было не так просто добраться. Виктор опять посмотрел на проводника, требуя объяснений. Тот пожал плечами – его излюбленное движение в девяноста случаях из ста.

– Живут так. Это Чуксанга. Здесь живут люди, которые не боятся духов.

– Почему?

– Потому что люди могут туда забраться, а духи нет. Это они сами так считают.

Виктор увидел выбоины в скале. Они были настолько маленькими, что он никогда бы не решился подниматься по ним. Да и не всякий спецназовец, даже обладая цепкостью, сможет подняться по этим еле-еле заметным трещинкам на высоту тридцати метров.

– Там вверху у них прибиты жердочки, чтобы ходить друг к другу в гости, – пояснил Цамба.

– А ты там был?

– Был, – сказал Цамба, будто это был обыкновенный пригород, – когда был маленьким, мы мальчишками лазили для обмена товарами. Но тебе тут не забраться.

– Вообще-то я могу, – скромно сказал Виктор, – но зачем?

Цамба посмотрел на Лаврова с недоверием.

– Пойдём дальше, – проводник махнул рукой.

– Подожди, сделаю пару снимков.

Виктор открыл фотокамеру – точно такую же, которая оборвалась с карабина в Бутане, – и со знанием дела быстро раскадровал удивительное поселение. Войдя в азарт, журналист решил не останавливаться на достигнутом и всё-таки полез вверх по скале. Пять минут – и он смотрел на Цамбу с высоты девятиэтажного дома. У Цамбы округлились глаза, а Виктор продолжал снимать, одной рукой держась за уступ. Камера работала в режиме видео.

– Вот это эксклюзивчик. Репортаж под куполом неба, хе… – бормотал он, – наши операторы обзавидуются.

Виктор снимал дом на скале, вход в который был закрыт ветхой деревянной дверью, а выход был на тоненький мостик, сколоченный из дощечек. Он был настолько узок и мал, что мог выдержать только маленьких жителей этой местности.

«Вот построить бы себе такую дачку и пригласить всех своих врагов на ужин. Добро пожаловать, дорогие», – Виктор шутил, а сам продолжал снимать уникальный материал.

Тут дверь внезапно открылась, и из лачуги выглянул испуганный пожилой шерп. Старик не стал долго раздумывать и запустил в Виктора палкой. Журналист, которому некуда было увернуться, получил увесистой деревяшкой по плечу и едва не сорвался вниз, еле-еле удержав камеру.

– Спасибо, дедушка! – крикнул Виктор вместо ругательства и с быстротой, которую ему позволяли его габариты, начал спускаться вниз. «Лавров. Ты точно не умрёшь своей смертью. Хорошо хоть камера осталась цела». Внизу стоял сердитый Цамба.

– Почему ты сразу не сказал, что сумасшедший? Я бы с тобой не пошёл! – проводник явно перенервничал из-за выходки журналиста.

– А сейчас пойдёшь? – лукаво спросил Виктор.

– Я хочу найти Шамбалу. Пошли! – буркнул шерп и замаршировал вперёд.

Виктор шёл позади в хорошем настроении. Ну не мог он без риска. Никак не мог. Лавров поднял глаза и посмотрел на гостеприимную скалистую деревню. Из окон и дверей повысовывались любопытные шерпы и что-то тарахтели на своём языке, провожая непрошеных гостей взглядом. Проводник шёл впереди и молчал. Затем, отойдя подальше, обернулся:

– Мне стыдно за тебя, Лавров.

– Почему? – неподдельно удивился Виктор.

– Приличные люди так себя не ведут! Надо было попроситься в гости.

Виктор посмотрел на Цамбу, у которого не было половины зубов, а одежда была похоже на малахай бомжа с Лукьяновки, и, конечно, понял, что он, европейский журналист, был не прав. В обществе такого человека нужно вести себя прилично.

– Прости меня, Цамба.

– Забыли, чувак! – вдруг ответил шерп по-русски и пошёл дальше.

«Он даже это знает? Поистине, опыт общения с нашими туристами для Цамбы даром не прошёл».

– Вот это то, что тебе будет интересно, – гордо сказал Цамба. Путешественники вышли в долину. Перед ними раскинулось… кладбище. Десятки древних, неизвестных науке памятников – погребальные сооружения Королевства Ло. Завораживающие путешественника надмогильные холмы, насыпанные из больших камней, и «оленьи камни» – загадочные кучки камней, увенчанные оленьими рогами.

– Вот тут я точно задержусь, – с восторгом сказал Виктор, переключая камеру в режим фотографирования.

Украинец с пристрастием раскадровывал удивительные памятники истории, а Цамба, довольный тем, что угодил европейцу, начал очередной рассказ:

– В наше время в Королевстве Ло умерших в земле хоронит только низшая каста – кузнецы, мясники, кожевники и музыканты. Раньше было по-другому. Тебе повезло, Вик. Сейчас от богатых не остаётся даже пепла – их сжигают у берегов рек, и всё это стекает в Великий Ганг.

– А что это за люди? – спросил Виктор, который не в силах был оторваться от съёмки.

– Не знаю. Спроси у Рериха, – пошутил шерп.

– Точно!

Шутливое предложение проводника навело Виктора на мысль, и он решил покопаться в дневнике Азира.

– Вот! – воскликнул Виктор, перелистал несколько страниц старой тетрадки и стал бегло читать, сразу переводя для Цамбы на английский.

– Когда-то у берегов реки проживало племя высокой культуры и больших знаний – агарти. Всё у них было, и работа спорилась, мужчины и женщины любили друг друга. Росли дети. Много детей. Но однажды пришла беда. С севера пришли враги, стали грабить и убивать людей из нижних поселений. Агарти, чуя смертельную опасность, вынуждены были уйти через свои тайные подземные ходы в Шамбалу. Есть версия, что местные древние курганы с каменными завалами – это замурованный вход в загадочные подземелья агарти.

Лавров всё чаще и чаще обращался к дневнику деда Прии, Азира Кансакара. Удивительно, насколько точно эти записки очень мелким, но разборчивым почерком передавали ощущения от окружающей реальности. Какие интересные исторические описания и легенды! Такому багажу информации мог позавидовать любой музей. Дневник старого проводника, великолепно знавшего русский язык, был тем артефактом, за который боролись бы ведущие историки, географы, палеонтологи мира, знай они о его существовании. Виктор тешил себя надеждой после того, как всё закончится, напечатать это произведение без правок и редактуры в хорошем издании, в дорогом переплёте и с яркими иллюстрациями.

Отсняв приличное количество материала, Виктор оглянулся, но Цамбы рядом не было. Журналист сразу вспомнил о своей миссии, и отсутствие проводника взволновало его. Он негромко позвал его по имени, но ответа не получил. «Только этого мне не хватало…». Встревоженный Лавров ходил между древними надгробиями. Лошади мирно паслись рядом, все вещи были целы, но Цамба… Ах вот он. Шерп мирно спал под деревом в сторонке. Виктор сел рядом: «Фу-х-х-х. Как ты меня напугал, приличный человек».

Аэропорт Трибхуван обычно был полон туристов круглый год. С лёгкой руки одесского танцора и ресторатора Бориса Лисаневича вот уже более полувека Непал пополнял не менее тридцати процентов казны за счёт гостей со всех стран мира. Пёстрая толпа приезжих и не менее разнообразная компания отъезжающих создавали броуновское движение в вестибюле здания международного аэропорта.

Двое мужчин европейской внешности «в штатском» стояли в стороне и издали наблюдали за непалкой средних лет, одетой в индийскую одежду. Она проходила регистрацию в окошке терминала на рейс Катманду-Пекин. Один из спецагентов звонил по сотовому телефону.

– Всё в порядке… Мы настигли её в аэропорту… Сомнений нет. Это она…

Милутинович сидел у себя в резиденции и перебирал золотые фигурки индуистской богини Кали, держа у уха свой телефон.

– Прия Кансакар?… Слушайте, Кирби, – спокойно говорил Стив спецагенту, – делайте что хотите, но улететь она не должна… Нет, она мне нужна живой! Повторяю, живой!.. А там посмотрим.

Стив построил перед собой все золотые артефакты. Их было двенадцать.

Кирби узнал Прию в городе, совершенно случайно натолкнувшись на рестораторшу у одного из рынков. Порыв ветра сорвал с женщины вуаль, и этого хватило, чтобы идентифицировать её. Что её вывело в город вопреки всем просьбам Виктора, знала только она одна. Но это случилось. Женщина, конечно, сразу же почувствовала слежку и попыталась скрыться, но, петляя в повозке рикши по дворам родного Катманду, она не думала, что кто-то знает город не хуже неё. Наконец ей удалось оторваться от следящих за ней на машине американцев. Прия вошла в супермаркет, растворилась в толпе посетителей и через несколько минут вышла через чёрный ход, села в такси. Но не тут-то было. Уйти от профессионалов – дело практически невозможное. Ловкий трюк непалки был просчитан, хотя и с небольшим опозданием, и когда она проходила регистрацию в аэропорту, её уже вели агенты Милутиновича.

Непалка в своей неизменной вуали успешно прошла контроль и вошла в зал ожидания. Агенты, получив указания от Стива, начали действовать. Через полчаса, когда все пассажиры рейса Катманду-Пекин были сняты с борта перед взлётом по сообщению о минировании, спецагент Кирби, который предъявил таможенникам паспорт дипломата, громко убеждал их, что в Пекин по чужим документам летит покойная Прия Кансакар.

Всё было сработано чисто и профессионально. И вот в толпу пассажиров, которая ждала очередного объявления о посадке в самолёт, направились трое – сотрудник таможенной службы и два спецагента в штатском – Кирби и МакАлистер. Непалка в индийской одежде стояла спиной.

– Добрый день, миссис, предъявите ваши документы.

Женщина обернулась. Это была Виша…

Кирби и МакАлистер переглянулись и как ошпаренные выскочили из зала ожидания.

…В это время в трёхлопастном геликоптере в сторону Джомшома летела довольная Прия Кансакар…