1

1428-й стал для Русского государства годом наивысшего расцвета.

Рассыпавшаяся когда-то давно на тысячу осколков страна была, наконец, вновь собрана в единый кулак.

Немцы не рисковали высовываться из своих прибалтийских замков, а татары, разбитые в битве у Синих Вод, забыли путь к русским границам.

Все плохое осталось в прошлом. Отныне можно было процветать да радоваться. А главное, император Священной Римской империи, пораженный такими успехами, решил даровать русскому великому князю королевскую корону и для этой цели собирался сам лично прибыть в его столицу.

 

2

О городах типа Юрьева-Польского в путеводителях обычно пишут: «На осмотр достаточно одного дня». Я вылез из рейсового автобуса, окинул внимательным взглядом здание колхозного рынка и лужу на центральной городской магистрали и подумал, что день, это, пожалуй, даже слишком много.

Помимо рынка и лужи в Юрьеве имелась всего одна достопримечательность — зато какая! Я закурил сигарету и зашагал в сторону торчащей из-за деревьев церковной маковки с крестом. Пешком идти из центра Юрьева до самой его окраины занимало минуты четыре, а там, на окраине, стоит древний собор из белого камня. Летописец писал когда-то, что постройка эта «чюдна велми». По стенам храма строители вырезали множество фигур: целый комикс в камне. Десятки барельефов: смеющиеся львы, свившиеся в клубки драконы, фантастические птицы, странные маски, индийские слоны.

В Средние века, рассматривая в церкви фрески или рельефы, неграмотные прихожане узнавали о событиях священной истории. Вот Бог сотворил мир… вот грех испортил замечательное творение… вот Бог взялся за спасение мира… вот Его Сын умер за людей и тем восстановил изначальный порядок. Сегодня Юрьевский собор — это самая странная достопримечательность России, а когда-то он был, наверное, самой прекрасной достопримечательностью. Узорами покрыт каждый сантиметр от карнизов до фундамента. Трудно поверить, что весь этот торт с кремом сделан из твердого, неподатливого камня. Бродить вокруг и рассматривать картинки можно часами, и это совсем не надоест.

Несколько веков собор простоял в целости и сохранности, а потом развалился от старости. Будто игрушечный домик, взял да и рассыпался на отдельные блоки. Обычно после таких обрушений старинные постройки просто разбирали, но здесь случай был особый. Резная игрушечка, Юрьевский собор, уже тогда воспринимался как национальное достояние. Из Москвы к месту аварии царь тут же выслал бригаду реставраторов. Все обломки они тщательно собрали, аккуратно пронумеровали и стали заново выкладывать из фрагментов каменный пазл. Но вот что странно: теперь это был совсем другой пазл.

Я все еще бродил вокруг собора, разглядывал каменное кружево. Пляшущие фигурки на стенах завораживали. Прежняя, древнерусская картинка была, конечно, странной, но то, что слепили из нее московские строители, и вовсе ни в какие ворота не лезло. Смысл проведенных перестановок непонятен: складывается впечатление, будто строители пытались что-то зрителю сообщить. Будто вместо древней истории они хотели рассказать какую-то свою: одни сцены переносились поближе к началу, другие, наоборот, поближе к концу, третьи и вовсе развернули изображением внутрь, словно не желая, чтобы их хоть кто-то увидел.

Разгадать получившийся каменный ребус историки пытаются уже несколько веков подряд. Пока, правда, без особого успеха. Перемешав картинки, переставив кадры, перевернув некоторые изображения вверх ногами, строители составили из древних фрагментов совсем другую, никем прежде не слыханную историю.

Я еще раз обошел храм кругом и пошагал назад, к автостанции. Русская история (думал я) очень похожа на этот странный собор.

 

3

Древнюю Русь называют Киевской, потому что считается, будто столицей этого государства являлся город Киев. Так оно, в общем-то, и было. Но только первые пару веков. После того как залесский князь Андрей Боголюбский разграбил и сжег древнюю столицу, Киев свое значение потерял. Он по-прежнему был самым большим и самым богатым русским городом. Но реальная политика ковалась уже не здесь.

Прежние центры свое отжили. На первые роли выходили города помоложе, правители поэнергичнее. Русь развалилась на множество независимых княжеств, которые постоянно друг с другом враждовали. Всего таких княжеств было где-то под сорок, но сильных и влиятельных среди них было всего несколько: Галицкое, Волынское, Полоцкое, Смоленское. Все они лежали на крайнем западе русских земель.

Десятилетие за десятилетием центр Киевской Руси смещался с востока на запад. Жизнь на востоке, на границе со Степью, стала слишком уж напоминать кульбиты на раскаленной сковороде. А на западе проходили прибыльные торговые трассы. Сюда не могли дотянуться степняки. Та роль, которую раньше играли князья Киева или Чернигова, теперь принадлежала правителям Галича, Луцка, Перемышля, Владимира-Волынского и Львова. Сегодня все эти земли называются Западной Украиной, но семьсот лет назад это и была Русь.

Годы шли. Та история, которая когда-то началась с Рюриком, была дописана до самой последней строчки. Дальше должно было начаться что-то совсем другое. И первым признаком перемен стало то, что на Руси сменилась династия. Ничего необычного в этом нет: время от времени династии менялись в любой европейской стране. За тысячу лет французской монархии на троне там успели посидеть представители шести королевских домов. В Англии сменилось пять династий, в германских землях приблизительно семь. Вот и на Руси время Рюриковичей тоже подошло к концу.

В Новгороде и Пскове князей не осталось вовсе: горожане там предпочли республику. В Переславле и Киеве правили не князья, а наместники. Перемышль прибрал к рукам некий боярин Григорий. В новой русской столице Галиче за престол боролись Лазарь Домажирец, Ивор Молибожич и некто «попов внук» Доброслав Судеич. Откуда взялись все эти люди, что они собой представляли — совершенно неясно.

Сменилась династия и в старинном Полоцком княжестве. Это княжество всегда вело себя очень самостоятельно. По легенде, даже в самой что ни на есть древности местные князья считали себя потомками никакого не Рюрика, а отдельного варяжского князя Рогволода. Сегодня Полоцк лежит почти на границе между Белоруссией и Российской Федерацией, а семьсот лет назад он лежал на границе Руси и дремучих лесов, населенных прибалтийскими язычниками. Именно из лесов Полоцк и получил новую династию.

Когда-то, на заре истории, варяжский конунг Рюрик объединил племена славян, финно-угров, балтов и тюрок. С этого (утверждает летопись) и началась история Руси. Теперь все было почти так же: в 1247 году откуда-то с Балтики в Полоцк прибыл язычник по имени Миндовг. Он обосновался на русских землях, а население и не возражало. Предыдущий хаос русским до смерти надоел. Всего через несколько лет после переселения Миндовг был убит, однако у его дела нашлись продолжатели.

Вместе с Миндовгом на Русь приехали несколько его ближайших родственников. По национальности они были кем-то вроде литовцев, но обрусели моментально. Уже сын язычника Миндовга стал православным монахом. А следующее поколение династии и вовсе не говорило по-литовски: предпочитало язык подданных. Лет через пятьдесят — семьдесят это был просто еще один русский княжеский род, который отличался от остальных разве что немного необычными именами. Да еще, пожалуй, удачливостью в делах. Именно потомки язычника Миндовга и взялись за возрождение величия Киевской Руси.

Самый первый князь этой династии сумел закрепиться на западе современной Белоруссии. Его ближайшие наследники присоединили то, что лежало рядом: часть оттяпали у поляков, часть у смоленских Рюриковичей, часть у князей Волыни. Вся вместе эта территория стала именоваться «Великое княжество Литовское и Русское». И пусть слово «Литовское» не вводит вас в заблуждение: никакого отношения к современной Республике Литва эта держава не имела. То, что мы называем Литвой сегодня, семьсот лет назад именовалось Жемайтией и принадлежало Тевтонскому ордену. А Великое княжество Литовское и Русское было просто русским княжеством. Самым могущественным из всех существовавших тогда русских княжеств.

Следующего здешнего правителя звали князь Гедемин. В его честь и вся новая династия стала называться Гедеминовичи. Этот князь расширил подвластную территорию еще в четыре раза. Под власть Гедемина перешли украинские земли на юге и новгородские на севере. Для того чтобы объявить об окончательном возрождении древней Киевской Руси, князю не хватало только власти над самим Киевом, и в 1321-м Гедемин отправляется в поход на Киев. В городе к тому моменту сохранилось от силы двести обитаемых зданий. Кучка киевлян встречала русскую армию восторженными криками и подбрасыванием шапок в воздух. Город перешел под власть Гедемина без единого выстрела.

Следующий князь Ольгерд уже считался единственным законным правителем всех православных земель. Он продолжил дело отца и дособирал-таки русские княжества. Под его власть перешли Чернигов, Брянск и северские княжества. Кое-где там еще уцелели последние князья-Рюриковичи, но сопротивляться новой династии сил у них уже не было. Да и желания тоже. Князьки понимали: установленный новой династией мир выгоден всем.

Разобравшись с внутренней политикой, можно было подумать и о внешней. На западе опасность для Руси представляли немцы. На востоке — татары. Начать Ольгерд решил с татар. Решающая битва с ними произошла в 1362 году у Синих Вод: русские просто вырезали всю татарскую армию. Сразу после этого западная часть Орды и богатый Крым перешли в зону, подконтрольную Руси. Больше нападать на русские земли татары не пробовали никогда. Наоборот — отныне именно русские князья по своей воле меняли мелких эмиров и вмешивались в политику Золотой Орды.

Понимая, куда теперь дует ветер, окраинные татарские княжества стали по одному переходить под власть русского князя. Сперва перешла Тверь. Потом Рязань. Переговорщиков прислал Нижний Новгород. Некоторое время колебалась Москва, но сомнений в том, что и она со временем перейдет под власть Руси, ни у кого не возникало. За московского правителя русский князь даже отдал замуж свою дочь. Та не очень хотела ехать в далекую и плохо известную русским Москву. Болтали, будто тамошние князья носят длинные басурманские халаты и мохнатые степняковские шапки, а шпили церквей на Москве украшены мусульманскими полумесяцами. Но ехать все равно пришлось. И эти дикие земли русские князья тоже собирались присоединить к своим владениям, а брак годился для этого куда лучше, чем затяжная война с Ордой.

При следующем князе Витовте Русь стала наиболее могучей державой Восточной Европы. От тяжелой поступи его воинов в ужасе ежились соседи. Родственные связи Витовта опутали окрестные державы так, что не продохнешь. Его брат стал королем Польши, его внук правил Москвой. Крымский хан смог занять престол лишь с разрешения Витовта, а магистры прибалтийских рыцарских орденов, как мальчишки, галдели, приглашая грозного владыку погостить в их резиденциях.

Над западной частью Золотой Орды Витовт установил тяжкое русское иго и требовал от степняков регулярной уплаты дани. Когда хан Темир-Кутлук присылал к нему послов с предложением разделить сферы влияния и никогда больше не вмешиваться в дела друг друга, князь лишь рассмеялся в ответ:

— Бог покорил мне все земли и твою покорит! Назовись моим сыном, поклонись мне, как отцу, плати мне ежегодную дань, а не захочешь быть сыном, станешь рабом, и вся твоя Орда будет предана мечу!

Финальным аккордом стало то, что сам император Священной Римской империи Сигизмунд предложил короновать князя Витовта королевской короной. «Князь» — это ведь очень скромный титул. Не сильно отличающийся от титула племенного вождя. А «король» — это уже серьезно. В свое время королевскую корону из рук императоров получили правители Польши, Венгрии, Чехии. Теперь пришло время короновать и государя всея Руси.

Торжества по поводу предстоящей коронации проходили в 1428-м в Луцкой крепости. Император Сигизмунд лично прибыл во владения Витовта и был поражен роскошью, царившей при дворе русского князя. Пиры продолжались почти две недели подряд, и казалось, будто процветанию возрожденного русского государства не может помешать ничто.

Но это так только казалось.

 

4

Из Юрьева-Польского я уехал в Суздаль и там остановился в дико дорогом отеле, расположенном прямо в православном Покровском монастыре. Номера тут назывались «кельями», ресторан — «трапезной», секьюрити носил бедж «стрелец», а во дворике лузгали семечки реальные монахини.

Курить я каждый раз выходил за монастырские ворота. Не из уважения к святой обители, а просто чтобы прогуляться. Ничего святого в Покровском монастыре никогда не было: с самого основания монастырь использовался исключительно как женская тюрьма. Сюда ссылали нелюбимых царских жен, а также надоевших любовниц. Некоторые постригались в монахини добровольно, и взамен им обеспечивали сносные условия жизни. Кое-кто из дамочек обзаводился в монастыре даже чем-то вроде собственного штата фрейлин и парой-тройкой молодых любовников. Некоторые пострижению отчаянно сопротивлялись, и вот уж их гноили в монастырских карцерах по полной.

Самая известная узница русской Бастилии — это Соломония Сабурова — жена московского князя Василия Третьего. Эта роскошная русоволосая красавица была выбрана в царские жены на самом первом русском конкурсе красоты. Специальные дьяки провели кастинг и из пятисот конкурсанток определили десять финалисток, а уже среди них Василий приглядел себе суженую.

Говорят, Соломония была диво как хороша. Высокая грудь, пушистые реснички, коса до попы. Правда, с годами высокой грудь быть перестала, а попа раздалась так, что ее было не скрыть никакой косой. И вот тут начались проблемы. Годы шли, но Василий был вполне еще крепкий мужчина, а государыня поседела, располнела, да и вообще. Короче, от жены князь решил избавиться. Тем более что недавно его познакомили с очень игриво настроенной Еленой Глинской. Той было всего тринадцать, но взгляд девушки обещал такое… такое… в общем, судьба Сабуровой была решена.

Пострижение Соломонии превратилось в сплошной скандал. Вместо того чтобы послушно исполнить мужнюю волю, княгиня орала, спорила и громко причитала. Дошло до того, что надзиравшему за обрядом чиновнику пришлось ради восстановления порядка плеткой ударить бывшую княгиню по лицу. Но даже после этого она сорвала с головы монашеский головной убор и принялась топтать его ногами. С грехом пополам Соломонию доподстригли и увезли в Суздаль. И там она (по слухам) родила ребеночка, вроде бы окрещенного именем Георгий, который вроде бы тут же и помер, хотя, по иным версиям, не помер, а совсем наоборот, вырос и всем отомстил.

В 1934-м гробницу Соломонии вскрыли. В ногах инокини было обнаружено крошечное детское захоронение, в котором лежала деревянная кукла в роскошных царских распашонках, шитых жемчугами и золотой нитью. Что это означает, до сих пор непонятно. То ли Соломония инсценировала роды, чтобы запугать бывшего мужа, а потом сделала вид, будто ребенок умер. То ли ребенок все-таки был, и его удалось спрятать у надежных людей, а в могилу вместо него положили чучело. Короче, сплошные загадки.

Распашонка до сих пор хранится в суздальском музее. На второй день жизни в монастыре я не поленился, сходил на нее посмотреть. Ну да, маленькая детская рубашечка. Которую надели не на ребенка, а на деревянный манекен. Женщины-экскурсоводы любят рассказывать, что на самом деле сын Соломонии выжил и, когда вырос, стал разбойником Кудеяром, о котором в знаменитой песне поется, что «Кудеяр-атаман пролил немало крови христиан». Пятьсот лет назад этот разбойник и пират, будто Робин Гуд, грабил по берегам Волги все, что движется, а золото, как капитан Флинт, закапывал в пещерах. Об этих кладах тут помнят и до сих пор. Вооруженные металлоискателями чудаки все еще не теряют надежды их отыскать.

— А почему Иван Грозный не трогал Кудеяра? — хитро щурясь, задают вопрос суздальские экскурсоводы. — Ведь мог выловить его шайку за неделю, но не выловил. Почему?

— Да, — киваю головой я. — Почему не выловил?

— Да потому, что Кудеяр был его сводным братом. Грозный, который вырос без отца и без матери, берег его, ведь Кудеяр, он же царевич Георгий, был его единственным родственником, понимаете?

— Понимаю, — говорю я. Через окно музея мне видно, как перед входом в собор выстраивается очередь из желающих поклониться чудотворным мощам старицы Соломонии Сабуровой. Говорят, это помогает тем, кто желал бы исцелиться от бесплодия.

 

5

Восток Европы — это дремучие леса и бесконечные степи. Два совершенно разных мира, объединенных двумя совершенно разными династиями. Монгольский род объединил племена Степи — так возникла Золотая Орда. Литовская династия объединила тех, кто жил в лесах, — так было восстановлено Русское государство. Дальше эти два мира существовали каждый сам по себе. Почти не соприкасаясь и мало друг другом интересуясь. Что русскому хорошо, то степняку смерть — и наоборот.

Да, чуть не забыл. Еще между двумя этими грозными государствами существовало что-то вроде санитарного кордона. И не лес, и не Степь, и не Русь, и не Орда. Буферная зона: земли, на которых специально сохраненные монголами Рюриковичи правили финно-угорскими племенами. Теперь эти земли чаще именовали не «Залесье», а «Московия».

Со времени Батыева вторжения прошло уже почти триста лет. Первым князем крошечной деревянной Москвы стал младший сын Александра Невского. После него тут правили четыре Ивана, три Василия, один Семен и один Дмитрий. Самостоятельными владыками никто из них себя не считал. Ясно было, что земли эти — приложение к чему-то большему. Споры возникали лишь насчет того, к чему.

Каждая из великих держав того времени считала, будто дань Московия должна платить ей. Правители Золотой Орды говорили о том, что именно с разрешения «доброго хана Батыя» баскаки из рода Александра Невского подчинили тамошние племена, да и где бы все они были, если бы степняки постоянно не помогали бы им своей конницей? Русские князья только пожимали плечами: мало ли чего там наразрешал давно забытый всеми Батый! В Московии живут говорящие по-русски православные, а значит, эти земли должны принадлежать нам. Да, это очень странные православные, и русский язык у них такой, что без переводчика и не поймешь, но какая разница?

И все то время, пока Русь спорила с Ордой, московские князья копили силы, миллиметр за миллиметром присоединяли землицы, покупали союзников, уничтожали конкурентов.

Они выжидали.

А потом подходящий момент, наконец, настал.