1
Позже об этом случае был составлен отчет, в котором указывалось:
Осенью 1808 года, находясь в кустарнике для щипания орехов, рязанская крестьянка Ларионова усмотрела близ орехового куста, в кочке, что-то блестящее. Женщина наклонилась и разглядела находку. Там при раскопании обнажились части ржавого железа с блиставшей на них кое-где позолотой. Предметами, очищенными от травы и грязи, оказались шлем с серебряной пластинкой и ком слипшихся от ржавчины колец, составлявших когда-то кольчугу или панцирь.
Найденное добро весило под пуд. Но крестьянка Ларионова оказалась бабой крепкой: выковыряв доспехи из грязи, она снесла их в деревню и передала старосте. Тот хотел было сдать находку в переплав, но разглядел на шлеме изображения святых и не решился. Вместо этого почистил шлем песком и за пять рублей продал его ярославскому чиновнику. Чиновник подарил шлем местному епископу. А тот переслал находку в столицу, царю-батюшке Александру I.
Рассматривать подарок царь отправился вместе с петербургским эрудитом Олениным. Тот считался докой по части всяких диковин. Шлем и доспехи произвели на обоих впечатление. Оленин долго вертел реликвию в руках и даже заметил на шлеме надпись: «Великые Архистратиже Господен Михаиле, помози рабу своему Феодору».
— Федор это имя хозяина шлема?
— Да, государь.
— И кто он?
— Насколько я помню, государь, «Федор» это крещальное имя переславского князя Ярослава.
— Отца Александра Невского? Это шлем отца Александра Невского? Но как тот умудрился его потерять?
Другие воины берегли доспехи пуще зеницы ока. А Ярослав шлем с панцирем просто взял и потерял. Обронил и не стал подбирать. Как такое возможно? На исследование странной реликвии царь пожаловал Оленину сто рублей. Но как получилось, что Ярослав посеял шлем, выяснить эрудиту все же не удалось. Хотя сам факт потери вовсе не должен вас удивлять. Бывают люди, которые испортят, сломают, запорют все, к чему ни прикоснутся. Ярослав был как раз из таких.
По биографии этого князя можно было бы снять комедию, уморительнее, чем «Монти Пайтон», и никто бы не поверил, что в основе сценария лежат реальные факты. Из потомства великого князя Всеволода Большое Гнездо его род был самым захудалым. При разделе наследства кому-то достался столичный Владимир, кому-то древний Ростов, а Ярославу всего лишь нищий глухоманный Переславль-Залесский. Там и сегодня-то единственное развлечение — поглазеть на стаи гусей, а уж восемьсот лет назад…
Историкам не известна ни одна битва, которую бы Ярослав выиграл. Хотя участвовать пытался во многих. Четырежды он становился новгородским князем, но, как тактично пишет летописец: «не смога удержать город». Многократно Ярослав предлагал услуги богатым соседям: типа, не желаете ли, господа хорошие, нанять лихого рубаку в комплекте с бесстрашной дружиной? Но каждый раз дело заканчивалось тем, что рубаку с позором изгоняли, и его унылая дружина пешком брела домой.
Сорокапятилетний князь в холщовых портках по-прежнему сидел у себя в Переславле и чесал бороду. Вокруг бродили вечные переславские гуси. У Ярослава подрастали сыновья: Федор, Александр (будущий Невский), Андрей, Константин и несколько совсем малышей. Так же, как и отец, ребята попробовали наняться в Новгород или куда еще. Да только их выгоняли отовсюду даже быстрее, чем батю. Постепенно за переславской династией закрепилась настолько дурная репутация, что непонятно было, с каких средств они вообще станут жить дальше.
И тут случился поход Батыя.
2
Древняя Киевская Русь возникла прямо на границе с Великой степью. Это была большая проблема. Земледельцам нужны были эти земли, чтобы пахать и сеять, а кочевникам, чтобы пасти скот. Русские давили с севера на юг, степняки давили с юга на север, а достаться земли могли лишь кому-то одному.
Жить рядом с половцами было хуже, чем на сейсмическом разломе. Древние города пустеют и обращаются в руины. Их жители собирают пожитки и перебираются на запад, поближе к Карпатам. Их можно понять: вот вы смогли бы жить в городе, где не успеваешь потушить тлеющий дом, как из Степи уже приходят те, кто желал бы поджечь его заново?
Когда-то сердцем Руси были три величественных мегаполиса: Киев, Чернигов, Переславль-Южный. Теперь черниговские князья перенесли центр княжества как можно дальше на запад и обосновались в Брянске. Переславль превратился просто в большое село. Собственных князей тут уже давно не было. Киев запустел и управлялся второразрядными чиновниками. Город грабили все кому не лень. Сюда ходили и степняки, и сами русские князья — каждый жег церкви и угонял жителей на продажу. Было время, когда полтора десятилетия подряд Киев переходил из рук в руки чуть ли не по два раза в год. Ну кто вынесет такой ритм?
Новыми столицами Руси стали Галич и Владимир-Волынский. Сегодня эти земли считаются самым западом Украины, почти Польшей. Но восемьсот лет назад именно здесь и располагалась Русь, которая давно уже не была Киевской. Там строились самые прекрасные храмы и дворцы. Там князья давали самые богатые пиры. Там, укрывшись от кочевников за неприступными укреплениями, богатели купцы и горожане. Там было рукой подать до союзников: венгров, поляков, византийцев. А Киев… ну что Киев?.. в этом городе пахло славным прошлым, но жить в Киеве было невыносимо.
3
На столе передо мной стояли рюмка водки и чашечка с эспрессо. Кофе пил я, а водку — мой собеседник, человек, отвечающий на Украине за всю древнерусскую археологию. По-европейски прихлебывая водку небольшими глоточками, он рассказывал:
— В 1968-м археологи проводили обследование одного из участков в центре Киева. Вскоре на этом месте должно было начаться строительство, ну и перед этим в земле дали покопаться нам. Сотрудники института заложили несколько траншей. Сенсационных открытий сделано не было: несколько древнерусских жилищ, гончарная печь, осколки глиняных горшков. Вот только в подполе одного из домов археологи наткнулись на странную могилу.
— Да?
— На глубине четырех метров лежал истлевший деревянный гроб, внутри которого находился скелет женщины. Обычно древнерусских покойников закапывали на метр, ну от силы на полтора. А здесь — в три раза глубже. Но еще более странным было то, что в крышку гроба во время похорон вколотили толстенный железный гвоздь, который насквозь пробил покойнице грудь, вышел с нижней стороны и был там загнут. Вы понимаете?
— Пока нет.
— Чересчур глубокая могила. Гвоздь, торчащий из крышки гроба. Пробитые ребра. Что все это означает?
— Не знаю. А что это означает?
Собеседник смотрит на меня с укоризной.
— Так хоронили вампиров. Скорее всего у похороненной дамы при жизни была плохая репутация. И, закапывая ее тело в землю, древние киевляне постарались сделать все, чтобы она не смогла достать их с того света.
За окном виден центр Киева. Он нашпигован древностями. Все до единого здания здесь построены на древнерусских фундаментах. Тротуары поверх дорог, протоптанных еще при Владимире Красно Солнышко. Стоит начать строительные работы, и из земли тут же полезет такое, что учебники истории придется опять переписывать. За последние сто пятьдесят лет в центре Киева найдено больше ста пятидесяти кладов: в среднем по одному в год. И это притом, что последнее время здесь почти не копают: у государственных археологов нет денег. Зато раньше кладоискатели ходили сюда как на работу.
Говорят, первыми поиск кладов в этом районе затеяли местные студенты. В 1842-м неподалеку от руин Десятинной церкви они отыскал клад золотых и серебряных ювелирных украшений. Правда, той же ночью главный счастливчик был зарезан собственными компаньонами, но новость о том, что земля здесь прячет сокровища, успела распространиться. Цены на недвижимость моментально взлетели. Отставные военные, предприимчивые вдовушки, мелкопоместные дворяне — каждый стремился купить себе участочек и, делая вид, будто роет погреб, начать собственную археологическую экспедицию.
То, что когда-то было древним Киевом, теперь было просто пустырем. Величественные церкви давно превратились в груды раскрошившегося кирпича. По остаткам крепостных валов скакали козы. В усадьбе, принадлежащей помещикам Трубецким, было обнаружено приблизительно пятьдесят могил языческой эпохи. В усадьбе мещан Петровских — дворец и древнее святилище. В усадьбе вдовы Королевой — монастырские подземелья. Кое-где из земли торчали фундаменты огромных построек, но что это были за здания, кто и когда их строил — об этом жители Киева давно позабыли.
Иногда из Петербурга приезжали столичные умники и просто любопытные. Они бродили между руин, заглядывали в провалы, носком ботинок пинали кирпичи тысячелетней давности и пытались хоть как-то соотнести увиденное с тем, что говорила летопись. Получалось у них так себе. На каком холме стояли языческие идолы древних славян? Где именно со своими богатырями пировал князь Владимир? В какой из разрушенных церквей стоит искать могилы первых русских князей? Через какие ворота в Киев ворвались всадники Батыя?
Археологический туризм быстро входил в моду. Среди киевских руин можно было наткнуться на что угодно. Даже на такое, на что, кажется, невозможно наткнуться. Киевский митрополит Петр с очень подходящей фамилией Могила как-то взялся восстанавливать здесь самую первую киевскую церковь. Называлась она Десятинная и была построена крестителем Руси, князем Владимиром.
Каждую субботу владыка Петр приезжал сюда помолиться. Вокруг церкви по-прежнему высились груды древнего кирпича и зияли ямы древних подвалов. И как-то весной, выйдя из храма, митрополит обнаружил, что дождь размыл землю прямо рядом с фундаментом. Были вызваны рабочие.
Благочестивый пастырь повелел расчистить провал, и в глубине обнаружился обложенный камнем подземный ход. Когда остатки земли были оттуда удалены, то взорам присутствующих предстали две мраморные гробницы. По свидетельству надписей на гробах, один из них принадлежал святому равноапостольному князю Владимиру, а второй — супруге его, греческой принцессе Анне.
Митрополит Петр повелел сбить крышку гроба, аккуратно вынул оттуда череп крестителя Руси и показал присутствующим. Остальные кости митрополит трогать не стал. Найденные саркофаги он велел вновь засыпать землей.
Святую главу князя Владимира митрополит унес с собой. «Исподнюю кость с зубами» (в смысле, нижнюю челюсть) он отправил в подарок в Москву, а остальной череп приказал красиво оковать серебром. Триста лет реликвия хранилась в Киево-Печерской лавре, а потом, уже при Сталине, ее передали для исследования медикам. Те увезли череп в Ленинград — и там потеряли. Где сегодня хранится голова князя Владимира, неизвестно. Зато сохранилась московская челюсть. При президенте Путине ее в торжественной обстановке подарили Украинской православной церкви.
Потерялся и гроб княгини Анны. Некоторое время спустя заново отыскать могилу князя Владимира попытался местный археолог-любитель Лохвицкий. На том же месте, где и митрополит Могила, он выкопал яму и действительно наткнулся на гроб — правда, всего один и не мраморный, а из красного шифера. Внутри лежали кости князя (все, за исключением черепа и правой руки), а также остатки истлевшей парчовой одежды, золотая пуговица и мужские башмаки. Куда делось тело принцессы — так до сих пор и не известно.
4
— Глупости все это. Не верьте. Как только мы находим хоть какие-то кости, газеты тут же начинают кричать: это Ярослав Мудрый! Или князь Владимир! Или Юрий Долгорукий! Притом что реально-то, вы же понимаете: на костях никогда не бывает написано, кому они принадлежали.
На украинской пачке сигарет большими буквами было написано: «Курци умирають рано». Я допил свой эспрессо и все равно закурил. Собеседник продолжал рассказывать:
— В Киеве изучен один процент площади города. Даже пятачок вокруг Десятинной церкви, который копают почти четыреста лет, — и тот исследован не до конца. Что говорить про другие города? И в России, и на Украине профессионалов-археологов раз в десять меньше, чем, например, в Польше. И раз в пятьдесят меньше, чем во Франции. Притом что территория у нас намного больше. Наше прошлое просто некому изучать.
Странно: мне казалось, что русское прошлое изучено неплохо. Но вот передо мной сидел специалист по этому прошлому, и в глазах его читалось отчаяние.
— Мы никогда не знаем, что можем встретить. Наводнение смыло почву, и обнажились какие-то развалины. Прокладывают газопроводы, строят коттеджи — и везде что-то находят. А у нас не хватает сил, даже чтобы съездить посмотреть: что там.
Собеседника зовут Александр Петрович. Он — член-корреспондент Академии наук Украины. Встретиться мы договорились в кафе, на четвертом этаже развлекательного комплекса. С одной стороны там располагался боулинг, и на диктофонной записи потом было слышно, как, рокоча, катаются тяжелые шары. С другой был вход в кинотеатр. Киевляне покупали билеты и шли смотреть кино «Сокровища нации», про то, как Николас Кейдж распутал все тайны американской истории.
Еще глоток водки. Я закуриваю еще одну сигарету. У Александра Петровича небольшие усики и круглое лицо. Наш разговор его расстраивает. Он говорит, что в Украине двадцать пять больших областей. А в его отделе всего шестнадцать сотрудников. То есть не получается даже по одному человеку на область.
— Древняя Русь — это до сих пор совершенно неизвестная цивилизация. В позапрошлом году мой ученик выезжал в старинный город Новгород-Северский. Казалось, будто там все исследовано еще пятьдесят лет назад. Никаких новостей быть не должно. Ну и решили посреди города построить пятизвездочный отель. Заложили траншеи и сразу же нарвались на каменную кладку: неизвестный древнерусский храм. Роскошная архитектура, не имеющая аналогов в Восточной Европе. Когда монголы штурмом брали город, они подожгли храм, и каменный купол обвалился. А когда мы его подняли, там лежали шесть женщин, трое детей и две собачки. У женщин на шеях даже бусы сохранились. И все это семьсот лет пролежало на глубине всего двадцать сантиметров.
Или вот еще пример. Александр Петрович рассказывает, что уже лет пять или семь у них в институте стоит коробка из-под почтовой посылки. А в коробке аккуратно сложены кости князя Юрия Долгорукого. Того самого, что заложил Москву. Их обнаружили несколько лет назад, но, что делать с костями дальше, до сих пор непонятно.
Когда Юрию было два года, его папа, князь Владимир Мономах, отправил его в лежащий у черта на рогах Суздаль. Детей у Мономаха было довольно много. Отослать одного на верную смерть было не жалко. Юрий, впрочем, выжил. Выполняя волю отца, в лесах он провел больше тридцати лет. Вокруг лежало море диких, вечно непокорных, вечно замышляющих недоброе племен, и главное, чем занимался Долгорукий, — строил в лесах военные базы и склады для награбленной добычи. Например, такие как Москва. За ее стенами можно было отсидеться, когда племена, наконец, восстанут. Современники поражались его терпению. Но, как только представился случай — из Москвы на Русь тут же сбежал и он. Провести жизнь в диких лесах он, может быть, и согласился бы, но вот умереть Юрий желал лишь в приличных христианских краях.
Шли разговоры о том, что останки Долгорукого будут переданы московским властям. Мэр Лужков вроде бы уже стал подыскивать место для захоронения, режиссеры массовых праздников составили красивый сценарий похорон. Но тут украинские власти сообразили, что отдавать князя за просто так — расточительство. И Лужкову было отправлено встречное предложение: мы вам основателя Москвы, а вы взамен прах классика украинского кино Александра Довженко. Мэр ответил, что об этом не может быть и речи. И кости Долгорукого остались в Киеве. Может быть, им казалось, что уж лучше здесь в почтовой коробке, чем в роскошной гробнице в Москве. Суровой северной почвы боялись даже кости древнего князя.
— Вы считаете, что это действительно останки именно Долгорукого?
— Пятьдесят на пятьдесят. Вы же представляете, как это бывает.
— Нет, если честно, совсем не представляю.
— Ну, смотрите: еще перед войной в Софийском соборе нашли чей-то гроб. Чей именно — неизвестно. На самом гробе надписей не обнаружено. И вообще, гроб это не русский, а античный. Изготовили его еще полторы тысячи лет назад на территории современной Турции. А потом зачем-то привезли в Киев. И вот, когда гроб вскрыли, внутри обнаружились чьи-то кости. Их исследовали и пришли к выводу, что при жизни человек страдал заболеванием тазобедренного сустава. А поскольку в летописи про Ярослава Мудрого сказано, что он был хромец, — значит, это и есть кости Ярослава!
Александр Петрович залпом допивает водку:
— И восстановленный по черепу портрет князя теперь опубликован во всех учебниках.
5
Не только в учебниках, думаю я. Он опубликован даже на тех украинских купюрах, которыми я расплачиваюсь за свой кофе. На купюре в одну гривну изображен портрет князя Владимира. На купюре в две гривны — портрет Ярослава Мудрого. Кажется, будто с русским прошлым все более или менее понятно. Летописи прочитаны, древние церкви отреставрированы. Вот ведь — известны даже портреты отцов-основателей. А начни разбираться, и выяснится, что с купюр на тебя смотрят никакие не князья, а анонимные древнерусские покойники.
Лет восемьсот назад Киев был самым огромным городом Руси. И одним из крупнейших городов Европы. А потом этот город погиб. Первым его разграбил пришедший из Залесья Андрей Боголюбский. С собой он привел степных кочевников и диких воинов из восточных лесов. Грабеж длился три дня, и после этого в городе не осталось ни единой несожженной церкви, ни одной неизнасилованной женщины.
Киевлян вязали по трое и уводили, чтобы перепродать в Волжской Булгарии. Арабские путешественники писали, что на невольничьих рынках после этого похода появилось столько светловолосых русских рабынь, что за стоимость ношеных брюк можно было прикупить сразу двух девок. Сокровища, скопленные в Киеве тамошними князьями, были вывезены: все до единого колокола, все иконы, все старинные рукописи. Печерскую лавру (главный монастырь Руси) Боголюбский разграбил так, как позже не решались никакие татаро-монголы.
Современные историки не могут понять такого отношения. Почему русский князь Андрей Боголюбский так странно поступил с русской столицей Киевом? Хотя чего уж тут непонятного… Просто правивший в Залесье Андрей совсем не считал себя русским князем. Русь, с которой он навсегда уехал, была ему чужой, почти вражеской территорией. Далеко на востоке, на землях нынешней РФ, Боголюбский стал строить совсем иное государство, и что ему были все эти древнерусские святыни?
Восстановленный по черепу портрет князя Андрея тоже любят печатать в современных учебниках. Высокие скулы, далеко выдающаяся вперед челюсть, раскосые монгольские глаза. Отец Андрея, князь Юрий Долгорукий, был женат на дочери половецкого хана Аепы. Так что его сын был половцем куда больше, чем русским. Один из братьев Андрея ушел в степь навсегда и остался кочевать там вместе с тюрками-огузами. Другой пытался стать грузинским царем, а третий, Всеволод Большое Гнездо, взял в жены осетинку. Сам князь Андрей женился на волжской булгарыне. С каждым поколением славянской крови в жилах залесских князей оставалось все меньше. Залесье лежало слишком далеко от русских земель. Почему Киев нужно считать родиной, тут никто не понимал.
С годами на месте одной Древней Руси появилось несколько. Ничего необычного в этом нет. Сегодня на свете существует целая куча государств, в которых говорят по-английски. И несколько, жители которых считают родным языком, скажем, немецкий. Да и государств, в которых говорят по-русски, сегодня тоже несколько. Помимо России, это Украина, Белоруссия, Латвия, Казахстан… Точно так же дело обстояло и семьсот лет назад.
Одно русскоязычное государство тогда возникло на западе: богатое и по-прежнему грозное христианское королевство, не сильно отличающееся от соседних Польши или Венгрии. Одно, наоборот, на севере: торговые республики Новгород и Псков, вступившие в Ганзейский торговый союз и сами давно не считавшие себя частью какой бы то ни было Руси. Что-то появилось в районе белорусского Полоцка, что-то теплилось в древних городах на границе со Степью.
Своя, отдельная держава возникла и в диких восточных лесах, лежавших на месте современной России. Постепенно и здесь тоже появились городки, князья, грамотные священники и какие-никакие признаки цивилизации. Однако прежнюю Киевскую Русь это государство не напоминало даже отдаленно.
6
Если у Залесья и имелся шанс превратиться со временем в обычное русское княжество, то вылазка монгольских принцев этот шанс уничтожила. Регион погрузился в хаос: степняки сожгли крепости, разогнали лесные племена и уничтожили инфраструктуру. Все, что русские строили здесь восемьдесят с лишним лет, теперь нужно было восстанавливать с нуля.
Прежде дань с местных язычников собирали князья из рода Всеволода Большое Гнездо. Однако большинство птенцов этого гнезда монголы выловили и передушили. Всего погибло от пятнадцати до двадцати князей. Истреблены были не только мужчины, но даже принадлежащие к роду женщины, вплоть до новорожденных дочек. Некоторые из выживших охотников за данью махнули рукой и вернулись домой, на Русь. А князю-растяпе Ярославу ехать было некуда. На русских землях его никто не ждал.
Когда набег закончился, Ярослав взглянул по сторонам и неожиданно обнаружил, что дела-то, оказывается, не так и плохи. Монголы истребили всех его родственников, и захудалый род Ярослава неожиданно стал первым по старшинству. Сюрприз, но какой приятный! Да, разгром, учиненный Батыем, был страшен. Из Рязани жители просто ушли, а в остальных местах перепуганные аборигены попрятались в чащах. Но в конце концов монголы, как появились, так и исчезли, а Залесье — вот оно. Править здесь он станет единолично, а ведь этот край, несмотря ни на что, был все-таки очень богат.
Ярослав развил лихорадочную активность. Он заново отстроил сожженный Переславль и бросился нанимать воинов. Однако, если уж человек родился лузером, то это надолго. Уже к зиме стало ясно: ничего-то у князя не выйдет. Он пытался обложить данью местные племена, а оказалось, что обкладывать некого: чудь и меря массово уходили на север и восток. Куда угодно, лишь бы подальше от Степи. Он пытался разговаривать с родственниками как лидер клана, а те лишь смеялись ему в лицо: в новых условиях старые правила не работают. Теперь каждый сам за себя.
Настроение у Ярослава падало даже быстрее, чем зимняя температура. Признавать его старшинство родственники не желали. В Суздальской да Ростовской земле по собственному князю теперь сидело в каждом селе. Вдобавок в лесах появились отряды головорезов, которые и вовсе не соблюдали никаких понятий.
Кое-как перезимовав, следующей весной Ярослав попробовал начать все сначала. И опять неудачно. Денег не было, и взять было неоткуда. Нищие княжьи дружинники бродили по лесным заимкам и грабили все, на что падал взгляд. Казалось, будто хуже, чем сейчас, быть уже не может, но следующей весной все стало намного хуже.
И вот тогда князь вдруг предпринимает странный шаг. Настолько странный, что те, кто о нем слышали, просто отказывались поверить. Весной 1243-го Ярослав отправляется к хану Батыю и просит, чтобы тот подтвердил его право на княжеский престол.
В этот момент история России вдруг развернулась в очень неожиданном направлении.