1

Биография Виктора Вексельберга бедна внешними событиями. Он родился на самом западе Украины, в Львовской области. Приехал учиться в Москву, окончил Институт инженеров транспорта. Остался в аспирантуре, защитил, женился на институтской одногруппнице. В конце 1980-х вместе с институтскими приятелями начал делать бизнес: продавал насосы для нефтедобывающих предприятий. Еще за десять лет до этого один из однокурсников Вексельберга эмигрировал в США. Теперь, отыскав старого товарища, Виктор Феликсович смог наладить коммерческие связи с заграницей. В общем, дело пошло.

За следующие пятнадцать лет партнеры Вексельберга почти не изменились. Из молодых предпринимателей они превратились в матерых миллиардеров, но костяк компании и до сих пор составляют приятели-одногруппники. Единственным заметным новым лицом стал Александр Зарубин (последний муж певицы и телеведущей Лолиты). А в остальном это все та же старая институтская команда.

Первые русские миллионы ковались на торговле металлами. И Вексельберг начинал тоже с этого. Сперва он продавал на Запад медный металлолом. Потом вложил вырученные деньги в алюминиевый заводик. Пока будущие олигархи толкались и мешали друг дружке в тесной Москве, Вексельберг один из первых обратил внимание на региональную власть. На выборах он поддержал кандидата в уральские губернаторы Эдуарда Росселя. И когда тот выборы выиграл, купил несколько довольно крупных уральских предприятий.

К концу 1990-х Виктором Феликсовичем была создана вторая по величине алюминиевая империя России (первой владел Олег Дерипаска). Не останавливаясьнадостигнутом, в 1997 году Вексельберг покупает еще ипакет акций «Тюменской нефтяной компании». Нефть – это был уже совсем другой уровень. К этой стратегической области государство подпускало тольконемногих избранных. И все-таки в число великихи ужасных олигархов 1990-х Вексельберг так и не попал.

Собственных газет или телеканалов у него никогда не было. В политику Вексельберг старался не лезть. До начала 2000-х его имя вообще было мало кому известно.

Просто потом в стране начались совсем другие времена.

2

Эпоха Ельцина заканчивалась. Впереди маячил мистический 2000 год. Глянцевые журналы только и писали, что о Миллениуме, и всем казалось, будто со дня на день должна начаться совсем другая жизнь. Просто потому, что так, как было раньше, – уже невыносимо. После дефолта девяностые годы стали восприниматься как одна сплошная ошибка.

9 августа 1999 года прямо в утреннем выпуске новостей Первый канал сообщил: в стране стартует предвыборная гонка. Президент Ельцин подписал указ, в котором назначена дата выборов в Государственную Думу. А кроме того, в телеобращении президент объявил, что отправляет в отставку премьер-министра Сергея Степашина и назначает председателем правительства Владимира Путина. «Именно этого человека, – не торопясь, выговаривал Ельцин, глядя прямо в телекамеру, – я вижу своим преемником на посту президента».

Как это – преемником? – удивлялись зрители. Кто он вообще такой, этот Путин? До назначения на пост премьера Путин уже несколько месяцев занимал должность председателя ФСБ и возглавлял Совет безопасности России. Но фамилия все равно казалась абсолютно незнакомой. В том же самом выпуске новостей Первый телеканал показал и самого преемника. Выглядел тот не очень: смешной лысеющий чиновник в безликом пиджаке. Кто мог подумать, что следующие восемь лет рейтинг Путина никогда не будет снижаться ниже семидесяти пяти процентов и вообще он станет одним из наиболее популярных политиков в истории страны?

Впрочем, президентом Путину еще предстояло стать, а популярность завоевать. И простой эту задачу никто бы не назвал. Ситуация 1996 года повторялась один к одному: рейтинг Ельцина был опять почти на нуле, население опять глухо роптало и требовало перемен, причем казалось, что уж на этот-то раз протащить в президенты ставленника Кремля точно не выйдет. Тем более такого как Путин. На фоне пышущего энергией Лужкова ельцинский наследник смотрелся бледненько.

Однако все получилось. Причем получилось блестяще. На то, чтобы отодвинуть Лужкова в сторону, были брошены лучшие силы. Для начала власть, как и в 1996-м, включила информационный ресурс. Собственные программы получили аналитик Михаил Леонтьев, подзабытый репортер Александр Невзоров, а главное, лучший тележурналист страны Сергей Доренко.

Программа Доренко выходила в субботу вечером, и в эти часы улицы пустели, потому что оторваться от экрана страна была не в состоянии. В 1999-м политическое шоу Доренко имело рейтинг, который в наши дни и не снился никакому «Comedy-Club». Противопоставить хоть что-то этой всесметающей мощи Лужков не мог. О карьере президента Юрию Михайловичу пришлось забыть. В последний момент вместо президента он решил выдвигаться опять в московские мэры, но даже здесь после программы Доренко его успехи оказались куда скромнее, чем четыре года назад.

Впрочем, телевидение телевидением, но главные-то битвы шли вовсе не здесь. Пока Доренко разбирался с Лужковым, Путин занимался более серьезными противниками. Всенародным любимцем будущего президента сделала не телепередача, а маленькая победоносная война. Дело в том, что ровно в тот же день, когда Ельцин назвал фамилию своего преемника, новости передали и еще одно сообщение с пометкой «Срочно». С территории Чечни в Дагестан вторглись несколько вооруженных отрядов. Во главе нападающих стояли Шамиль Басаев и арабский воин удачи Хаттаб.

3

Двадцатый век стал эпохой распада гигантских империй. Огромные державы, населенные десятками народов и племен, перестали существовать, и на смену им пришли небольшие, компактные «национальные государства». Вместо Османской империи появилась Турция, вместо Британской империи – крошечная Великобритания. В самом конце столетия тем же самым путем прошел и Советский Союз.

Схема распада империй везде была, в общем-то, одна и та же. Сперва от метрополии отделяются гигантские далекие колонии: от Британии отделилась заморская Индия, а от Москвы – пятнадцать союзных республик. Территория страны съеживается, и нация пребывает в растерянности. Люди, привыкшие чувствовать себя гражданами великой державы, вдруг обнаруживают, что держава-то у них – самая обычная. И поэтому за последний рубеж империи теперь они готовы биться не щадя живота.

Англичане запросто отпустили Индию, но шли на огромные жертвы, лишь бы удержать Северную Ирландию. Французы оставили Индокитай, но положили несколько сотен тысяч человек, удерживая Алжир. С Чечней в России получилась точно та же самая история. Осенью 1991-го Ельцин не моргнув глазом распустил СССР, но одновременно с этим, той же самой осенью, онбыл готов ввести в Чечню войска. Потому что одно дело – расстаться с Прибалтикой и Средней Азией и совсем другое – дать независимость части России.

Чем меньше становится территория бывшей империи, тем сильнее внутри страны расцветает национализм. Крайнее проявление национализма – это взгляды, которые исповедовал бывший подданный Австро-Венгерской империи Адольф Гитлер. Однако национализм – это совсем не обязательно нацизм. Когда распалась Османская империя, к власти пришел националист Ататюрк (создатель нынешней Турции). Когда распалась Французская колониальная империя, к власти пришел националист генерал де Голль (архитектор нынешней Франции).

В России все развивалось тоже по этой же самой схеме. Бывшие коммунистические чиновники горбачевского призыва постепенно сходили со сцены. В политику приходили люди совсем иного поколения. И их идеологией был уже, как правило, национализм. Конечно, не такой, как у Гитлера, но вполне похожий на национализм Ататюрка или де Голля. Самое интересное, что среди этих новых русских политиков было огромное количество военных.

Ракеты у нас всегда являлись более весомым знаком величия страны, чем дешевые продукты. Те, кто создавал русское государство, строили его по образцу военной части. Вокруг враги, и об уюте говорить не время. Вернемся к этой теме после победы, а пока придется потуже затянуть пояса. Самыми работоспособными предприятиями у нас всегда были военные заводы. В Вооруженных силах и сегодня служит до пяти процентов населения страны – это на порядок больше, чем в США или Франции.

При этом представить, будто в России появился собственный Пиночет, – совершенно фантастическая идея. Армия в России никогда не была политической силой. После эпохи Сталина поучаствовать в политике пробовал маршал Жуков, да только штатские чиновники быстро перекрыли победоносному маршалу кислород. Потом, уже во времена Перестройки, некоторые с надеждой поглядывали на бывшего главнокомандующего группировкой в Афганистане, генерала Громова, но и его карьера закончилась не начавшись. Зато к концу 1990-х в политику пришло сразу несколько решительных и жестких генералов.

Самым известным из них стал генерал Александр Лебедь. Хриплый бас, квадратная челюсть, победоносная операция в Приднестровье. На президентских выборах 1996 года Лебедь занял третье место. Казалось, что еще немного, и он въедет в Кремль на белом танке и решительной рукой наведет порядок. Еще одним претендентом на роль спасителя отечества был генерал Рохлин. Патриотическая пресса утверждала, что в планах Рохлина было проведение чуть ли не военного путча и установление в стране жесткой диктатуры. Причем если в конце 1990-х такой путч действительно бы случился, то еще неизвестно, какова была бы реакция общества. За десять лет все смертельно устали от хаоса. Вполне возможно, что даже военная диктатура была бы встречена с радостью: людям действительно хотелось порядка и спокойствия.

А главное, точно того же самого хотелось и власти. Вечное ожидание перемен к худшему, отсутствие стабильности, борьба всех против всех – это измотает кого угодно. Но как установишь этот порядок? С чьей помощью? Разумеется, опираться на армию штатские чиновники не собирались, но тогда на кого? Архимед говорил, что если бы ему найти точку опоры, то он перевернул бы мир. Что-то похожее пыталось предпринять и руководство страны, но уцепиться было не за что. Прокуратура, политические партии, церковь, интеллигенция, общественные организации – куда ни посмотри, везде был полный завал. Поражено было все. Здоровых органов в умирающем теле не осталось. И тогда власть решила попробовать опереться на спецслужбы. И все вдруг пошло на лад. То, что не получилось у генералов Лебедя и Рохлина, смог осуществить полковник КГБ Владимир Путин.

4

Британская империя распалась и лишилась колоний, но это происходило на фоне резкого экономического подъема. В распавшейся Османской империи, наоборот, царила нищета, зато турки на всех фронтах разбили вторгшихся на их землю врагов. А вот когда развалился СССР, население не только обнаружило себя нищим, оно еще и лишилось любых поводов для национальной гордости. Наши танки ушли из Европы, корабли вернулись с Тихоокеанских атоллов, а вдобавок русская армия позорно проиграла Первую чеченскую войну. Военная машина, еще вчера на равных противостоявшая янки, не смогла справиться с бородатыми горными партизанами. Продажные генералы и необученные тощие новобранцы – вот что такое была армия в 1990-х. Более униженными русские не ощущали себя еще никогда. И именно в этот момент во главе страны встал Путин.

Первым был решен вопрос с национальной гордостью. Это было и дешевле, и эффективнее. Новые военные действия в Чечне шли весь октябрь и ноябрь 1999 года. И теперь, в отличие от Первой чеченской, войска добивались поставленных целей быстро и почти без потерь. При Ельцине прямо в новостях можно было увидеть, как бородатые моджахеды ножом отпиливают русским мальчишкам головы. Теперь телевидение показывало только победы. Загорелые белозубые парни, увешанные оружием, как герои иностранных киношек, верхом на могучих пропыленных БТРах въезжали в горные села, и не было силы, способной их остановить. Страна начинала заново верить в свое величие. Рейтинг премьера Путина лез вверх, как сверхзвуковой истребитель на взлете.

26 марта 2000 года прямо в первом туре голосования Путин выиграл президентские выборы. Теперь он никому не казался смешным, да и костюмы его больше не выглядели безликими.

Победа в войне была неплохим началом, но все-таки только началом. Теперь президенту Путину предстояло как-то определиться с тем, что называют «национальная идеология». При Ельцине целых десять лет никто не пытался четко проговорить, каким же является Российское государство, возникшее на обломках СССР. Националисты тянули одеяло в свою сторону, либералы – в свою, а население об этом особенно и не задумывалось. Казалось, что мы живем все в том же Советском Союзе, только теперь он стал маленький и бедный. Дальше такую неопределенность терпеть было нельзя. За поиск национальной идеи взялись люди из Администрации Президента.

На самом деле большого простора для маневра здесь не было. Предложить жителям России какую-нибудь интернациональную идеологию (например, разновидность коммунизма, как в Китае или на Кубе) – после семидесяти лет СССР это была бы воистину глупая затея. Попытаться объединить общество на религиозных идеях (как в католической Польше или исламском Иране) тоже вряд ли бы вышло. Православие в России никогда не играло политической роли, а после большевиков и вовсе стало этнографической диковинкой. Значит, оставался национализм в духе все тех же де Голля и Ататюрка. Но и тут нужно было соблюдать осторожность. В стране, где русские составляют меньше шестидесяти процентов населения, а остальные сорок процентов поделены между 132 народностями, никакой великорусский шовинизм не прокатывал. И в результате национальная идеология при Путине стала выглядеть как микс – коктейль сразу из нескольких компонентов.

Что-то осталось от коммунистического прошлого. Парады теперь могли проводиться под красными знаменами. Кое-где на площади вернули памятники вождям. Не была забыта и религия. Большие официальные мероприятия теперь редко обходятся без пары митрополитов. В одном из субъектов РФ эксперимента ради батюшкам разрешили преподавать в школе Закон Божий. А чтобы русским мусульманам не было обидно, по телевизору стали транслировать не только Пасхальное богослужение, но и молитву на Курбан-байрам. Но главным компонентом этого коктейля стала гордость за достижения страны в ХХ веке и особенно за победу в Великой Отечественной войне.

На самом деле строить государственную идеологию вокруг Мая 1945-го – идея, появившаяся задолго до Путина. Старшее поколение, заставшее ту войну, еще помнит, что ни при Сталине, ни при Хрущеве Великая Отечественная вовсе не была поводом для гордости. Это была просто жуткая и кровавая война, которая принесла стране слишком много боли. Бездарные ошибки советского руководства в первые дни войны. Миллионные жертвы среди солдат и мирных жителей. Страшные сталинские заградительные отряды, стрелявшие по своим. Воюющая на стороне немцев Русская Освободительная армия. Концлагеря для тех, кто попал в плен, а главное, непонятная послевоенная судьба самих победителей… Короче, вспоминать все это было слишком мучительно. И первые годы война воспринималась не как идеологическое оружие, а просто как национальная трагедия.

Все изменилось только в 1965-м. Накануне празднования 20-летия Победы ЦК комсомола первым предложил строить воспитание молодежи именно на примерах героизма отцов и дедов. Потому что Победа – это праздник, искупающий все. Сегодня у нас не идеальная страна, зато наши деды воевали и выстояли. Руководство Компартии инициативу поддержало, а дальше все пошло уже само. 9 Мая постепенно становился главным государственным праздником. Треть советских фильмов должна была рассказывать про войну. В каждой советской школе должен был появиться Зал боевой славы. А вечные огни зажглись на центральных площадях всех городов страны, даже где-нибудь в Сибири, куда война добраться ну никак не могла.

Ломать неплохую традицию сотрудники Администрации Президента не стали. Идеология новой России не очень сильно отличалась от той, что разработал еще советский комсомол. Хватит плевать в собственное прошлое! Нам, жителям многонациональной России, есть чем гордиться! И в прошлом (победой в Великой Отечественной), и в настоящем (видели наших солдат в последних теленовостях?). Пусть сегодня в стране невсе хорошо, но мы выстояли раньше – выстоим и теперь!

При Ельцине главным государственным праздником пытались сделать (как в США) День независимости, а гимном была дореволюционная мелодия Глинки. При Путине стране вернули День Победы и давно знакомый советский гимн. Впервые после распада СССР русские перестали чувствовать себя нацией второго сорта. За это президенту Путину страна могла простить все.

5

Разобравшись с национальной гордостью, можно было понемногу браться и за проблему нищеты. Однако с этим делом Путин не спешил. Потому что проблема бедных в России напрямую упиралась в проблему сверхбогатых.

Самые первые русские появились в списке «Forbes» в 1997 году. Тогда в сотню богатейших людей планеты американские эксперты включили шестерых граждан Российской Федерации. Это были олигархи Борис Березовский, Владимир Гусинский, Владимир Потанин и Михаил Ходорковский, а также нефтяной магнат Вагит Алекперов и председатель правления «Газпрома» Рэм Вяхирев. Именно с этими людьми Владимир Путин теперь планировал обсудить проблему обнищания жителей России.

Первым делом президент объявил, что привычные правила игры будут изменены. Больше олигархи не смогут влиять на политику. Бизнес – сам по себе, правительство – само по себе. Не важно, сколько у тебя денег, для государственного чиновника ты такой же гражданин, как и прочие сто сорок миллионов русских. Олигархи только усмехнулись. За десять лет все давно привыкли, что деньги – это золотой ключик, способный открыть любую дверцу. Усмехнулся и Путин. Он лучше других знал: Россия – это такая страна, в которой слово государственного чиновника весит куда больше, чем любые деньги. И никакие десять лет тут ничего не изменят. Ты можешь раздавать взятки всем вокруг и верить, что купил себе счастье, но потом в твою дверь обязательно позвонятся те, кто за эти самые взятки тебя и арестует.

Перемены происходили медленно, но все же происходили. Во власти начали появляться новые и непривычные люди. Путин стал президентом слишком неожиданно. Обзавестись собственной командой он просто не успел. И теперь расставлял на ключевых позициях тех, с кем был знаком по предыдущей работе. А до поста президента Путин занимал пост председателя ФСБ.

Людей Путина газеты быстро окрестили «питерскими». По сравнению с ельцинской командой все они были довольно молоды, спортивны, немногословны и почти все до прихода во власть были офицерами спецслужб. Решать вопросы так, как было принято раньше, эти люди отказывались. Олигархи немного растерялись. Как вести себя в новых условиях, никто из них не понимал.

Вообще-то первым сформировать команду из бывших спецслужбистов еще в 1999-м попробовал премьер Примаков. Гражданские чиновники безбожно воровали и были неспособны ни к какой нормальной работе. На их фоне бывшие офицеры КГБ являли чудеса неподкупности и работоспособности. Со временем выяснилось, что и эти люди вовсе не ангелы, но начало было положено.

Очень быстро после того, как Путин стал президентом, сменилось руководство «Газпрома». Создатель гигантской компании Виктор Черномырдин был сослан послом на Украину, а бывший директор Рэм Вяхирев отправлен на пенсию. Управлять «Газпромом» стал Алексей Миллер. В контрразведке прежде он не работал, но с Путиным знаком был давно. В те годы, когда Владимир Владимирович еще трудился в петербургской мэрии, Миллер был его подчиненным.

Переподчинение «Газпрома» прошло без особых скандалов. Но дальше действовать так же тихо не получилось. Когда власть предложила поделиться остальным олигархам, те просто отказались. Им объясняли: ваше богатство создано трудом всей страны. Нельзя объявить государственный завод своим и просто махнуть рукой на людей, все это построивших. Олигархи пожимали плечами: никакие законы при приватизации нарушены не были. Госсобственность перешла к ним самым честным из всех возможных способов. Так что теперь претензии неуместны.

Всего через два месяца после того, как Путин стал президентом, миллиардер Владимир Гусинский был арестован и помещен в следственный изолятор. Представить подобное прежде было невозможно. На нарах оказался один из самых богатых и могущественных людей страны. Депутаты Думы и деятели культуры бросились писать письма в защиту олигарха. А беспокоиться нет повода, объясняли им в прокуратуре. Владимир Александрович, конечно, сидит, но сидит комфортно. Он занимает самое престижное по тюремным меркам место: койку на первом ярусе у самого окна. А его соседями по камере являются интеллигентные люди: казнокрад и фальшивомонетчик.

Из СИЗО Гусинский вышел через три дня и сразу же уехал в Испанию. Остатки его финансовой империи понемногу обрели новых хозяев. Спустя несколько месяцев из страны уехал и еще один фигурант того, самого первого, русского списка «Forbes» – Борис Березовский. Было время, и вся политика России определялась тем, в каких отношениях друг с другом пребывают Гусинский и Березовский. Теперь оба они были беженцы, со смешным по русским меркам состоянием в жалкие сотни миллионов долларов.

К 2003-му из шести олигархов, упомянутых «Forbes», в строю осталась только половина. Последним отказался принимать новые правила игры Михаил Ходорковский. Но руки дошли и до него. Скандал вокруг «дела ЮКОСа» стал самым громким за все время правления Путина. Зато после того, как Ходорковский получил свои девять лет тюрьмы, никаких вопросов у оставшихся олигархов больше не возникало. Русские мультимиллиардеры стали один за другим брать на себя повышенные социальные обязательства.

Роман Абрамович добровольно взялся обустраивать Чукотку. В регион было вложено больше двух миллиардов долларов. Богом забытый край расцвел на глазах. Теперь на Чукотке самая благоприятная по стране жилищная ситуация, а уровень компьютеризации и вообще один из самых высоких в мире. Уже два раза Абрамович просил освободить его от поста чукотского губернатора, однако власти считают, что бизнесмен может еще многое сделать для развития региона.

Олег Дерипаска добровольно взял на себя расходы по подготовке к сочинской Олимпиаде-2014. Он на свои деньги отремонтировал аэропорт в Адлере, а дальше собирается построить несколько очень дорогих спортивных объектов.

Сулейман Керимов вышел из думской фракции ЛДПР и вступил в «Единую Россию», которая работает в связке с президентом. И как только президент выступил на Кубанском экономическом форуме с призывом вкладываться в развитие юга России, добровольно перечислил на развитие экономики Дагестана $100 миллионов.

И так со всеми русскими мультимиллиардерами. Кто-то строит доступное жилье для малоимущих. Кто-то взял на себя обязательство по развитию детского спорта. Кто-то вкладывает в культуру и образование. Кто-то из собственных средств платит тренеру Гусу Хиддинку, ведь достижения русской футбольной сборной тоже должен кто-то оплачивать. Было время, когда олигархом называли влиятельного политика. Но к середине нулевых это слово стало означать просто очень богатого человека. При Путине никакого отношения к политике олигархи больше не имели. Теперь олигархами стали называть людей, готовых делиться деньгами с гражданами собственной страны.

Именно в этом смысле самым типичным олигархом новой эпохи аналитики называют Виктора Вексельберга. Собственных газет или телеканалов у него никогда не было. Во власть Вексельберг старался не лезть. До начала 2000-х его имя вообще было мало кому известно. Просто потом в стране начались совсем другие времена, и Вексельберг одним из первых принял новые правила игры. Еще до того, как суд вынес вердикт по делу Ходорковского, Виктор Феликсович выкупил у западных владельцев национальное достояние России (коллекцию пасхальных яиц Фаберже и еще кое-какие ювелирные изделия, общим числом в сто девяносто наименований) и безвозмездно передал их государству. Точная сумма сделки так и осталась нераскрытой. «Но разве это важно? – улыбаясь, говорил Вексельберг вскоре после возвращения сокровищ на родину. – Главное, что все это делается для страны, а вовсе не деньги».