Отто фон Фенн задумчиво смотрел в прозрачное отражение своего лица на стенке бокала.

В последнее время он много пил. Это нехорошо. В свое время отец говорил ему, что к пьянству склонны люди, привыкшие к самообману. Тем не менее с возрастом отец и сам запил… Решился на самообман, ибо по сравнению с суровой логикой жизни он счел его лучшим выбором.

– Ты сошел с ума! – запаниковал Рихтер.

– Ты слышал, что я сказал, – холодно возразил фон Фенн.

– Отто, я не твой ординарец. Я даже не подумаю исполнять твои причудливые требования. Черт побери, ведь ты фельдкомендант! Разве тебе здесь нечем больше заняться?

– Это тоже мое дело, – примирительным тоном сказал фон Фенн, – позаботиться о безопасности моих солдат.

– Ты на этой почве потихоньку сходишь с ума. Подумай, что ты творишь? Начал свое частное расследование? Твои суеверия не доведут нас до добра!

– Я попросил тебя оказать мне услугу. К тому же я не нуждаюсь в том, чтобы мне читали мораль.

– Ты требуешь от меня совершенно неслыханного поступка!

– И тем не менее я настаиваю. Для того и существуют друзья, чтобы время от времени оказывать услуги.

Оскорбившись, Рихтер поднялся с кресла:

– Своим поведением ты ставишь под удар нашу дружбу! Это шантаж, Отто.

– Называй как хочешь.

Шеф контрразведки в недоумении покрутил головой, потом отчаянно вздохнул и подошел к столику, на котором стоял массивный черный телефон. Он поднял трубку и приказал оператору соединить его с местным номером:

– Привет, Бенц. Это Герман. Да… Идет кое-как. Надо бы… Как ты в эти дни? Сын родился? Еще один? Поздравляю!

Помолчав мгновение, он осторожно продолжил:

– Скажи-ка, дружище…

Краем глаза он посмотрел на своего друга, который, сидя за рабочим столом, мирно попивал черешневую водку, после чего, процеживая сквозь зубы каждое слово, задал вопрос лейтенанту Бенцу, отвечавшему за поставку оружия и боеприпасов:

– Бенц, может ли кто-нибудь из наших оружейников отлить серебряную пулю?