Тилько Динич, по прозвищу Мясник, пробудился от короткого и мучительного сна. Его опять преследовали кошмары. Ротный дружок был уверен, что все это из-за дерьмовой ракии, которую им дали в селе. Маленький Средое, попавший к ним из какой-то моравской глухомани, позавчера по пьянке убеждал его, что неладное с ним творится из-за нечистой совести. Динич в это не пожелал верить и в качестве аргумента разбил о голову собутыльника глиняную кружку.

Он неуверенно поднял свое массивное тело с неудобного лежбища, отбросил потрепанный красный пиротский ковер и доковылял до дверей, над которыми висела керосиновая лампа. Он зажег фитиль и с диким воплем принялся дергать дверную ручку:

– Секула! Секула, мать твою за ногу! Осталось там еще хоть немного баранинки? А если вы выжрали всю ракию, то я вам всем глаза на жопу натяну!

Двери поддавались тяжело, будто были обиты свинцовыми плитами, и Мясник бешено рванул за ручку.

– Секула!

Дверное полотно из сырых буковых досок открылось под скрип заржавевших петель, и Мясник увидел, что Секула висит на нем, пришпиленный длинным армейским штыком. У Мясника глаза выкатились в приступе паники. Он тупо таращился на своего мертвого товарища: первый парень на деревне, ухарь, который смысл собственного существования видел исключительно в пьянстве и насилии, он никак не ожидал увидеть такую зловещую картину.

Наконец Мясник вздрогнул и отскочил назад, стремясь оказаться как можно дальше от трупа соратника, но потом повернулся и машинально поднял керосиновую лампу, осветив горницу старого бревенчатого дома, в котором они вчера остановились на ночлег. Только тусклый язычок лампы да тлеющие в очаге угли освещали комнату, в центре которой стояли две скамьи и большой деревянный стол. В углу был комод с овальным зеркалом над ним, а также облупленный тазик для умывания. Он бегло осмотрел комнату и сразу понял, что здесь произошло этой ночью, когда его во сне мучили кошмары. Все были мертвы. Все до единого. Секула, согнувшись, лежал поперек стола, уронив лицо в лужу крови. Живко прислонился к стене, придерживая уже обескровленными руками собственную распоротую утробу. Митар сидел во главе стола, вытянув вдоль тела руки и запрокинув голову, шея его была разрезана от уха до уха.

Рядом с ним на самом краешке скамьи сидел крупный мужчина в офицерской шинели. В одной руке у него дымилась сигарета, в другой он держал стаканчик с ракией.

Мясник неуверенно шагнул к нему и осветил керосиновой лампой лицо незваного гостя.

Высокий офицер с равнодушным лицом, украшенным холеной господской бородкой, ответил на его взгляд. Мясник вздрогнул, потому что только сейчас заметил, что тот по пояс измазан кровью. Его жесткое лицо, на котором играли причудливые тени, тоже было забрызгано красной жидкостью, но он словно не замечал этого. Офицер просто сидел за столом в окружении трупов, бывших людей, которых он только что уничтожил, покуривал сигарету, попивал ракию… и ждал. Ждал его.

Мясник не пожелал более вникать в эту абсурдную ситуацию. Все его мысли, чувства и инстинкты слились в одно-единственное движение: его левая рука рванулась к заткнутому за пояс револьверу.

Но в это мгновение, сверкнув ярким металлическим блеском, нечто с едва слышным свистом вылетело из темноты и впилось ему в живот. Ладонь вяло разжалась, револьвер с тяжким стуком упал под ноги, и Мясник согнулся.

Мужчина встал, допил ракию, поставил стаканчик на стол и оттолкнул мертвого Секулу, который тут же рухнул на пол. Обойдя длинный стол, чужак подошел к Мяснику и присел перед ним на корточки. Несколько секунд он с любопытством рассматривал его, потом взялся за ручку ножа, торчавшего у того в животе.

Мясник, собрав оставшиеся силы, ухватил незнакомца за ладонь.

– Кто ты? – прохрипел он между двумя кровавыми плевками.

– Я – дьявол, Тилько, – произнес человек тоном, от которого по телу Мясника прокатилась ледяная волна. – Я пришел по твою душу.

– У меня нет души, – фыркнул Мясник. Мужчина еще ниже склонился и прошептал:

– Пусть тебя это не волнует… – Вытащив нож из его живота, он добавил: – Скоро у тебя не станет ни глаз… ни носа, ни ушей, ни языка…