Я заплатил за такси и подошел к своему автомобилю. Какой разительный контраст по сравнению со вчерашним вечером: сейчас мой «мини» был единственной тачкой во дворе, он стоял одиноко, будто лодка, налетевшая на мель. Я ободряюще похлопал по кузову, чтобы показать, что он своего дождался: сейчас заведемся и поедем.

Аньедален в этот день казался совсем другим: несмотря на облака, лежащие между горами, при дневном свете он выглядел веселее, чем вчера. Раскинувшиеся по долине леса были открыты взгляду. Здесь, согласно карте, которая лежала у меня в машине, сходились горы Сандфьеллет и Скруклефьеллет с севера и Тиндефьеллет с юга. Наверху уже лежал первый в этом году снег, как напоминание о зиме, которая вот-вот войдет в силу.

Хутора были разбросаны повсюду — некоторые в самом низу долины, другие повыше. У двора Либакков — я узнал его по фотографии в газете — я увидел множество припаркованных автомобилей, среди которых была и полицейская машина. Два человека в белых халатах, видимо криминалисты, отнесли свои коробки из жилого дома в автомобиль и снова вернулись. Где тут хутор под названием Альмелид, определить было невозможно, но тот, что расположен наискосок от дома Либакка, должно быть, был Лиа.

Повсюду царило удивительное спокойствие — будто все шло своим чередом, без всяких драматических событий. Но в то же время я почувствовал какое-то напряжение, словно все вокруг затаило дыхание перед следующим несчастьем. Я был уверен, что я не единственный человек, следящий за полицейским автомобилем у двора Либакков: за каждым забором в Аньедалене почти наверняка люди всматривались в окна жадными взглядами, чтобы узнать, не уехала ли полиция.

В городе мне заняться было нечем, кроме как осесть в кафе и основательно поковыряться в салате. Я сел в машину, развернулся и покатил прямиком в Фёрде.

Из телефонной будки я позвонил в Берген Сесилии. Она, как выяснилось, насторожилась, еще только заглянув в утренние газеты, но, когда я подтвердил ее опасения, была потрясена случившимся.

— Спасибо, Варг, что позвонил.

— Не за что… А ты бы не могла для меня кое-что разузнать?

— Что именно?

— Попробуй узнать, как поживает мать Яна-малыша. Где она и что с ней, ладно? И сообщили ли ей о случившемся.

Она помедлила немного и ответила:

— Метте Ольсен, да?

— Точно.

— Ладно, попробую.

— И еще одно. У тебя есть под рукой телефон Ханса Ховика?

— Сейчас.

Я услышал, как она открыла телефонную книгу, и через короткое время уже записывал его телефон в свой блокнот.

— Спасибо большое. Я перезвоню тебе примерно через час.

Я повесил трубку и вытащил еще несколько монеток, чтобы позвонить Хансу Ховику. Он по-прежнему работал в детском приюте в Осане, но на месте его не оказалось.

— Он в Фёрде, — доложил мне его коллега, — выехал сразу, как только узнал о происшествии.

— О каком происшествии?

— Не знаю, могу ли я об этом говорить.

— Ладно, забудь. Я знаю, в чем дело, — сам сейчас в Фёрде. А ты знаешь, где он тут остановится?

— В одном из отелей.

— О'кей. Мне нужно с ним встретиться. Будь здоров.

Я вышел из будки. Облачность, и без того низкая, похоже, спустилась еще ближе к земле. Среди бела дня кругом потемнело. Стало ясно, что скоро снова польет дождь.

Я вернулся в офис ленсмана и спросил, на месте ли Грете Меллинген. Дежурный ответил утвердительно, и после нескольких минут хождения туда-сюда по вестибюлю я получил разрешение войти.

Грета встала со стула и улыбнулась.

— Варг… — Она подошла и обняла меня. — Рада тебя видеть.

— Спасибо, я тебя тоже. Как там?

Она стояла так близко от меня, что мне тяжело было сфокусировать взгляд.

— Она сейчас на допросе. Адвокат с ней.

— Да, я слышал, что ей пригласили какого-то. Неизвестного. И что, она по-прежнему настаивает на своем?

— Думаю, да.

— А родители?

— Их допрашивают в другом кабинете.

— Да, тут уж будет ребятам работы. Скажи мне, как прошла ночь?

— Имеешь в виду ее жалкие остатки? — криво улыбнулась Грете. — Ну… Мне в Альмелиде отвели диван с пледом. Ленсман попросил, чтобы я была рядом на случай критической ситуации. Но ничего такого не было. Я даже вздремнула полчасика, так мне, по крайней мере, показалось. А вот Силье разбудить было очень непросто. Поэтому-то мы так и опоздали.

— А родители? Как они все это восприняли?

— Родители в шоке. Сам подумай: они же не только о несчастье с Клаусом Либакком и его женой узнали, но и слышали, что Силье сказала… Они, кажется, так до конца и не могут понять, поверить, что это правда. Да. Еще одну вещь тебе надо знать.

— Какую?

— Силье им не родная. Она тоже приемный ребенок.

— Что?!

— Да. — Грете несколько раз кивнула, подтверждая свои слова.

— Тогда, выходит, у них с Яном Эгилем похожие судьбы?

— Во многом похожие.

Я выжидающе смотрел на нее.

— Ее настоящий отец тоже был убит лет десять-одиннадцать назад. Какое-то громкое дело с контрабандой спиртного.

Я похолодел.

— И как его имя?

— Ансгар Твейтен.