Рядом с караван-сараем помещаются обширные постройки Неплюевского военного корпуса; они вместе с садом и двором занимают 5 десятин или 12 т. кв. сажен — эта земля была уступлена городом согласно общественному приговору 28 января 1867 года, причем город приобрел старые постройки корпуса за 60 т. р. с рассрочкою платежа на 15 лет из 3 1/2 годовых процентов. Новые здания корпуса закончены постройкою в 1872 г. До этого времени Неплюевской корпус или военное училище помещалось в зданиях нынешнего реального училища и женской гимназии. История Неплюевского корпуса очень любопытна; конечно мы не можем привести ее здесь целиком — этого нам не позволяет ни место, ни время, но указать на главный момент жизни училища — реформу его по мысли графа Сухтелена — мы считаем более, чем необходимым, особенно еще и потому, что мы пользуемся еще неизвестными архивными данными.

15 Августа 1801 года военный оренбургский губернатор Бахметев получил рескрипт Императора Александра I, в котором было выражено желание Государя иметь в Оренбурге училище для детей местных дворян. Это Высочайшее желание было приведено в исполнение только 2 января 1825 года, когда было открыто Неплюевское училище, т е. почти через двадцать пять лет.

Для образования этого училища следующий после Бахметева военный губернатор князь Волконский, — , так как главное препятствие для открытия училища было неимение средств, — обратился к потомком Неплюева, не помогут ли они осуществить Высочайшую волю, и кроме того, не пожелают ли почтить память своего прародителя Ив. Ив. Неплюева, первого военного губернатора города Оренбурга и его основателя. Потомки И. И. Неплюева с готовностью отозвались на призыв князя Волконского и в скором времени прислали 20 т. рублей. Собрав начальные средства, князь Волконский обратился к Императору с просьбою утвердить проект училища по которому оно открывалась для казаков Оренбургского войска, башкир, тептярей, мещеряков и вообще всех азиатцев, обитавших в пределах Оренбургского Края. По проекту училище делилось на два отделения, главные предметы учения были следующие; русский, татарский, персидский языки, арифметика, география, история и военные экзерциции.

Хотя проект князя Волконского и не был утвержден, но мысль об открытии училища не была оставлена: следующий военный губернатор граф Эссен снова возбудил ходатайство об открытии училища, причем граф Эссен сохранил в составленном им уставе училища — главные черты проекта князя Волконского. Училище должно было принимать и азиатцев и русских, должно было выпускать и толмачей, и офицеров, должно было быть учреждением одновременно и гражданским, и военным. Несмотря на очевидные недостатки устава и программы — проект графа Эссена был утвержден и училище, как мы и сказали выше, открылось 2 января 1825 года.

Первые года своего существования училище существовало более на бумаге, чем в действительности, тем более, что назначенный директором училища полковник Григорий Федорович Генс, в то же время был председателем пограничной комиссии и начальником инженеров обширного Оренбургского Инженерного округа. Исполнение двух последних обязанностей отнимало у полковника Генса почти все время, так что не оставалось возможным обращать на Неплюевское военное училище столько внимания, сколько было необходимо для этого молодого училища. Около 1830 года Генс и взошел с представлением к, военному губернатору графу Эссену о увольнении его от должности директора корпуса. Генерал Эссен принял просьбу Генса и, так как у него не было кандидатов для замещения должности директора корпуса, то и обратился в Петербург с предложением прислать оттуда директора. Но в это время приехал в Оренбург вышедший в отставку полковник Евдокимов, бывший командир морской учебной роты, и подал прошение, чтобы граф. Эссен принял его на какую нибудь должность. Эссен, как мы видели, нуждался в директоре Неплюевского училища, видимо обрадовался предложению Евдокимова и послал в Петербург дополнительный рапорт, в котором и выставил кандидатуру Евдокимова. Но пока происходила означенная переписка, состоялось назначение графа Эссена Петербургским военным губернатором, а на место Эссена, после отказавшегося Головина, был назначен граф Сухтелен, который 10 июля 1880 года, т. е. через несколько месяцев после приезда обратился к Г. Ф Генсу с предложением не отказываться от должности директора училища, тем более потому, что Генс в это время перестал быть начальником инженеров и, следовательно, имел более свободного времени. Генс принял предложение Сухтелена и в своем ответном рапорте счел необходимым указать новому начальнику на необходимость реорганизации училища. Но мнению Генса программа училища была слишком велика, такое обилие предметов в курсе ничего кроме вреда не приносит, ибо «Азиатцу и офицеру башкирскому и даже казачьему едва ли нужно знание немецкого и французского языков и высшей математики, а воспитаннику, приготавливающемуся быть офицером в регулярных войсках армии не нужны языки восточные». При этом Генс счел нужным познакомить Сухтелена, приложив в копии, свой рапорт о реорганизации училища графу Эссену. Г. Ф. Генс докладывал Эссену потому, что надеялся, что Эссен приехав в Петербург, возбудит в высших сферах соответствующее ходатайство — надежда тщетная. Граф Эссен, небывший положим тогда еще графом, уехав из Оренбурга, конечно, забыл про существование не только Неплюевского училища, но и самого Оренбурга, и Генсу пришлось вторично обращаться с той же самою просьбою к новому начальнику края — графу Сухтелену.

Почта в то же самое время, когда Г. Ф. Генс вторично возбуждал вопрос о реорганизации Неплюевского училища, произошло изменение в управление военно-учебных заведений и был образован совет о военно-учебных заведениях, но так как в указании, какие училища подведомственны этому совету, не было упомянуто про Неплюевское училище, то Генс, воспользовавшись означенным пропуском, предложил Сухтелену за одно возбудить ходатайство о подчинении Неплюевского училища Азиатскому департаменту министерства финансов, тем более, что училище было отчасти предназначено для воспитания азиатцев.

Сухтелен, хотя и не дал дальнейшего хода последнему предложению Генса, но воспользовался его указанием на необходимость реорганизации и предложил комитету училища заняться вопросом о реформе.

На основании донесений училищного комитета Сухтелен 29 декабря 1831 года отправил рапорт в совет о военно-учебных заведениях; в этом рапорте с одной стороны были указаны недостатки программы, а с другой стороны и путь, которым эти недостатки устранялись.

Недостатки программы училища, по мнению Сухтелена, были следующие:

1) Одинаков курс наук как для русских, так и для азиатов, поступающих в училище. Между тем, если «и желательно дать общие основные понятия, могущие служить сближением азиатцев с нами, то вовсе не следует и даже вредно усовершенствовать их в утонченных познаниях европейской учености».

2) Слишком много внимания уделено языкам; в программу введено обучение 6-ти языкам и изучение языков «даже отнимает у азиатцев и самое желание обучаться в сем отделении».

3) Нет в курсе обучения «гимнастики, фронтовой службы и верховой езды».

Эти недостатки, по мнению графа Сухтелена имеют большое значение и лучшим устранением их будет разделение училища на два отделения: «восточное» и «европейских наук», причем в первом должны обучаться дети киргиз и других азиатцев и иноверцев, которые желают изучиться восточным языкам либо по особенной склонности, или для того, чтобы со временем служить по управлению пограничной части; в другом отделении должны те из детей внутренних жителей, которые посвящают себя военной или гражданской службе.

Преподавание русского языка, всеобщей истории, географии и арифметики, и гимнастических упражнений принадлежит тому и другому отделениям, преподавание математики, артиллерии, фортификации, черчения планов, основные понятия о натуральной истории и иностранные языки принадлежат только отделению европейских наук.

Ратуя с одной стороны за уменьшение изучения языков и разделение их по отделениям, комитет училища в то же время проектировал введение в программу латинского языка. Этот язык был необходим для того, чтобы учащиеся во первых лучше усвоили себе восточные языки, так как, по мнению комитета, латинский язык был необходим при изучении восточных языков, а во вторых и потому, что часть воспитанников из азиатцев предполагалось поместить впоследствии в казанский университет на медицинский факультет.

Сообразно такому основному положению выработана была программа предметов как для восточного отделения, так и для отделения Европейских наук, причем каждое отделение делилось на три класса, —  нижний, средний и высший и общий расход на училище возрастал до 38105 р. 60 коп. вместо прежних 24.273. р. 60 к.

Вслед за рапортом об изменении программы преподавания граф Сухтелен указал на необходимость дарования окончившим в Неплюевском училище некоторых прав. Права же, по мнению Сухтелена, должны были заключаться в следующем:

1) детей дворян и чиновников гражданского ведомства, кончивших с успехом курс наук и получивших полные аттестаты, производить в офицеры по выслуге половины того числа лет сколько назначено общими узаконениями и продолжающих службу с усердием и беспорочно по выслуге узаконенных лет в чине титулярного советника производить в высшие чины по удостоверению начальства.

2) детей действительных офицеров иррегулярных войск по окончании курса определять в сие войско урядниками и производить их в офицеры по выслуге половины времени для сего определенного, т. е. через один и не более двух лет.

3) детей зауряд чиновников, простых казаков, башкир, мещеряков по окончании учения определять на службу урядниками и избавлять от телесного наказания.

4) детей вообще всех киргиз, кончивших курс учения, избавлять от телесного наказания.

5) детей податного состояния лиц по окончании полного курса, особенно отличившихся в восточной словесности, определять, если пожелают, на службу толмачами, переводчиками и канцелярскими служителями с исключением из податного оклада. Впрочем само собою разумеется, что при поступлении в училище, сии люди должны представить увольнение от своих обществ. По выслуге 8 лет усердно и беспорочно, производить их в классные чины.

6) Вообще дети, содержимые доходами училища, по окончании курса, должны прослужить в ведомстве оренбургского начальства шесть лет.

Так как граф Сухтелен в это время был в Петербурге, то кроме этих донесений, он не замедлил как и лично ходатайствовать в Совете о военно учебных заведениях, так и обращаться к другим более влиятельным лицам, прося их ускорить дело о пересмотре устава Неплюевского училища. Своим муссированием вопроса он достиг того, что главный начальник всех военных училищ обратился к нему за содействием, прося ответить на ряд вопросов, так или иначе касающихся Неплюевского училища.

Позволяем себе утрудить внимание читателя разборкою этих ответов, так как во первых насколько нам известно, мы впервые их опубликовываем, а также, во вторых, и потому, что этими ответами ярко характеризуется личность графа Сухтелена.

Прежде всего главный начальник военных училищ поинтересовался узнать, есть ли при училище офицер обучающий военным эксерсициям. Сухтелен ответил, что такого офицера он не мог найти в Оренбурге по недостатку людей, а потому назначил опытного заслуженного фельдфебеля и что «военным экзерцизам обучаются не в полном размере, а всего лишь выправке, поворотам, маршировке и быть у военного губернатора в ординарцах». Большей программы военных упражнений Сухтелен полагал ненужным вводить, не было даже упражнений с ружьями, чтобы «не подавать азиатцам, а также русским по происхождению не из военного сословия повода к превратным понятиям». Сухтелен вообще полагал, что не нужно давать воспитанникам вообще вооружение и только в крайнем случае полагал возможным дать одним старшим классам «тесаки» или «полусабли». Такая предосторожность вызывалась тем обстоятельством, чтобы не испугать «иноверцев», что беря их детей в Неплюевское училище, хотят сделать из них солдат.

Далее большой интерес представляет описание Сухтеленом метода преподавания. «Предметы учения преподаются по правилам, принятым в университетах. По сему один и тот же воспитанник может по одной науке состоять в первом классе, по другой в низшем. При малом числе воспитанников и различном их происхождении, начальство довольно удобно находит средства устранить затруднения, которые при подобном распорядке, может быть, трудно избегнуть в заведении более значительном.

Проект Сухтелена о разделении училища на два отделения — восточное и европейское, очевидно, вызвал в высших сферах большую критику. Опасались, что подобное разделение может вызвать у иноверцев подозрительность и внушить им недоверие к русскому правительству. В изложении своих отзывов Сухтелен горячо опровергает подобное мнение и защищает проектируемое им разделение училища. Он говорит: «нельзя полагать, чтобы разделение наук для европейских воспитанников и азиатцев могло возбудить неудовольствие и отчуждение последних, ибо они по прежнему будут разделять с русскими одни классы в некоторых науках, живут смежно с ними в камерах, обедают за общим столом и вообще в пользу тех и других избегается всякое различие. Полагать должно, напротив того, что азиатцы будут довольны, что избавятся от обучения некоторых докучливых и безполезных для них наук». Между прочим, граф Сухтелен полагал бесполезными для инородцев науки — естествоведение и историю, думая, что последнюю можно преподавать так, чтобы «о русской истории дать понятие, соответствующее здравой политике, такое, которое могло бы их утвердить во мнении о величии Российской державы и о необходимости повиноваться ей».

Такой взгляд у такого образованного и гуманного человека, как Сухтелен, может показаться странным, но не надо забывать того обстоятельства, что Сухтелен смотрел на Неплюевское училище с исключительной точки зрения. Он полагал, что «заведению сему справедливо можно присвоить название политического». Это было в глазах графа не общеобразовательное заведение, им оно могло сделаться спустя много и много лет; а теперь оно должно было служить двум целям: ассимимиляции инородцев с русскими и приготовлению переводчиков и чиновников пограничной комиссии. — Вот почему граф Сухтелен и противился всеми силами господствующему среди высших сфер желанию преобразовать Неплюевское училище в обычный для того времени «кадетский» корпус. Сухтелен не мог достичь того, чтобы военный совет рассмотрел поскорее его проект, несмотря на то, что военный министр предлагал этому совету поскорее заняться делом Неплюевского училища. Весьма естественно, что для рассмотрения вопроса, как шло обсуждение проекта Сухтелена, надо обратиться в архив совета военно учебных заведений, быть может там и найдутся протоколы заседаний, но там не удалось пользоваться материалами означенного архива, а из имеющихся у нас данных видно, что военный совет предложил графу Сухтелену самому составить проект положения о Неплюевском училище 4 мая 1832 года граф Сухтелен поехал обратно из Петербурга в Оренбург. Видно, что граф считал дело преобразования Неплюевского училища делом первостепенной важности и потому, не имея возможности сейчас же составить положение, он извещает военный совет, что разработка этого положения идет и что замедление происходит вследствие ряда других неотложных дел, как то: объезд края, осмотр крепостей и пр...

В делах архивной комиссии сохранился черновик положения, весь исправленный и исчеркнутый рукою самого графа, что показывает, как усердно работал Оренбургский военный губернатор. Несмотря на указание о замедлении составления проекта, граф быстро исполнил поручение. 4 мая было предложено составить проект, а 10 августа того же года проект был представлен с большою пояснительною запискою, срок этот тем более незначителен, что вместо предполагаемых незначительных изменений положения, графу Сухтелену пришлось окончательно переработать и проредактировать существовавшее положение о Неплюевском военном училище.

Для этой переработки Сухтелен получил от Николая I указание, чтобы при составлении нового положения за образец был взят устав Омского казачьего училища. Исполняя Высочайшую волю, граф позволил себе сделать одно отступление — он не принял устав Омского училища лишь в том смысле, чтобы «сделать Неплюевское училище на будущее время принадлежностью Оренбургского и Уральского казачьего войска», подобно тому как Омское училище было принадлежностью Сибирского войска.

Основанием для графа Сухтелена служило следующее: «Оренбургское военное училище возымело первое существование от незабвенного преобразователя Оренбургского края, от которого и происходит основание училищного капитала; сему примеру последовали и другие частные лица с целию доставления в сей отдаленной провинции способов воспитания детей всякого свободного состояния, а в числе оных, таковым, коих отцы служат или служили в Оренбургском крае, но не исключительно казачьего сословия. Допущение азиатцев имеет цель столь же политическую, сближения народов, как и намерение распространять познания азиатских языков между русскими, а русского между азиатцами. С сею целью при самом основании заведение сие было подчинено в заведывание начальника Оренбургской пограничной комиссии. Изменение названия училища могло бы произвести в сем краю впечатление, несоответствующее общему уважению к памяти великого человека, заслужившего в оном неизгладимую историческую известность. Правило поступления всех воспитанников на службу в казачье войско отчуждило бы дворян Оренбургского края, кои нуждаются в воспитании более казаков и в коих служба, гражданская и пограничная часть имеют ощутительный недостаток. Азиатцы вовсе бы перестали нам доверять детей своих для воспитания, особенно киргизы; а башкирцев не желательно образовывать особливо для военного состояния. Оренбургское казачье войско имеет уже начальное обзаведение местных училищ в роде приходских в каждом контоне. При предвидимом улучшении состояния сего войска оные могут улучшиться без труда, а когда вместе с тем улучшится и состояние офицеров и откроются хотя некоторые преимущества при выпуске воспитанников кончившим курс учения, то неминуемо их дети займут большую часть мест пансионеров, что послужит к самому поддержанию училища. Уральское войско уже имеет в сем году хорошо устроенное училище на правилах уездного; богатые никак детей своих не отдадут в Оренбург пансионерами, а староверы еще менее, даже безденежно. Войско сие имеет хорошее достояние, много своенравия. Желательно, чтобы оное оставалось, как теперь, и по мнению моему времени должно предоставить искоренение закостневших предрассудков. Наконец главнейший доход училища происходит от источника, который не считаю удобным обратить в достояние или пользу здешних казачьих войск, ибо перепуск киргизцев с выдачею билетов допустить может вредные злоупотребления по пространству границы неизбежные, в случае, если сбор сей непосредственно принадлежал войску, которое составляет стражу по всей линии. В Сибири по несравненно меньшему народонаселению и удалению оного от линии сие неудобство не существует».

Приведенные Сухтеленом указания были найдены существенными и Неплюевское военное училище не было преобразовано в казачье.

В проекте положения редакции Сухтелена военное Неплюевское училище состояло в полном распоряжении военного Оренбургского губернатора, который представлял военному совету «только о таких делах, которые представляют из себя особенную важность». Штат училища был положен в 80 воспитанников, из которых половина должна была быть казенокошными — таков штат первоначальный, увеличивался он главным начальником училища, т. е. тем же военным губернатором: плата за пансионеров была назначена в 300 р., полупансионера в 150 рублей. Выход пансионера до окончания полного курса учения допускался только в исключительных случаях, причем вторичное поступление в училище не разрешалось.

В курс наук вводилось и изучение латинского языка для тех «воспитанников из магометан, которые предназначают себя следовать курсу медицины или сообразно с целью сего заведения быть в полном смысле ориенталистами».

Для всех без исключения воспитанников, христиан и магометан, было обязательно присутствие при общей молитве утром, вечером, перед и после стола. В первоначальной редакции не было указано, что и магометане должны присутствовать при этой молитве, Сухтелен сам вписал.

Характерна подробность с какою должно было оценивать успехи учеников позволяем себе выписать это место целиком: «когда ученик на вопросы по всем частям предмета учения, отвечает внятно, ловко, основательно, безошибочно, не запутываясь в ответах то сие «превосходно» и оценивается 60 баллами. Когда знает весь предмет основательно, отвечает внятно и безошибочно, но при том запинается и не имеет твердости в ответе, в таком случае означается «очень хорошо» и по мере как ближе к превосходному оценивается от 50 до 55. Когда знает предмет и касательно вопрошаемого все изложит, но не имеет ни твердости, ни совершенной ясности, а запутывается в ответе, в таком случае означается «хорошо» и по мере того, как меньше путается и отвечает тверже и яснее, пишется от 40 до 45. Когда предмет понимает, но в ответах путается и делает ошибки, в таком случае означается «изрядно» и но мере ошибок пишется от 30 до 35. Когда предмета всего не знает, часто путается и грубо ошибается, то такой случай называется «слабо» и также но мере ошибок пишется 10 и 15. А кто на какой вопрос безошибочно ответа дать не может, тому ставиться 0».

Едва ли когда либо существовала такая система отметок.

Пока данный проект писался, поступил в военный совет, там рассматривался — училище должно было функционировать и, так как Г. Ф. Генс затруднялся быть, директором, а Сухтелен не хотел лишить училище такого деятельного человека —  то граф Сухтелен изобрел должность попечителя училища, на эту должность он назначил Генса, а директором училища предназначил инженер-капитана Артюхова, но это назначение граф Сухтелен обусловил тем, чтобы капитан Артюхов прежде вступления в должность отправился в Москву для осмотра существующих там военных училищ. Осенью 1832 г. капитан Артюхов, действительно, был в Москве, где его тогдашний начальник корпуса Газепн (мое прим. Оригинал непропечатан. Возможно Годейн ?) очень подробно познакомил как с учебною, так и хозяйственною частью корпуса. Эта командировка, на наш взгляд, очень замечательна; она показывает, как серьезно относился Сухтелен.

29 октября 1832 года капитан Артюхов взошел к графу Сухтелену с рапортом о состоянии училища. Приняв должность, Артюхов прежде всего подверг воспитанников экзамену, который продолжался 17 дней — с 10 по 27 октября, при чем испытания производились по билетам, составленным из программы каждого предмета. Испытания показали, что познания воспитанников очень посредственны, ни один предмет не был пройден целиком. Причина подобного неуспеха, по мнению директора, заключалась в совместном обучении русских и азиатов.

Воспитанников в Неплюевском училище в это время было: в низшем классе 36, из них 10 мусульман; самый ранний воспитанник поступил в 1825 году, т. е. пробыл в училище 7 лет, 4 поступило в 1828, 2 в 1830, остальные в 1831 и 1832 г.; в верхнем классе было 5 воспитанников, один с 1825, остальные с 1827, и в среднем классе 8, из них один поступил в 1831, 5 в 1827 и 2 в 1828 г. В среднем и высшем классе все воспитанники были православными. Совершенно не понятно, как мог один из воспитанников дойти до старшего класса; на испытании он получил по Закону Божию — 6, по русскому языку 4, по немецкому и физике по 1, а по всем остальным десяти предметам по нулю; Артюхов представил его к увольнению, это представление утвердил Сухтелен.

Пройдено было, действительно, немного — воспитанники верхнего класса по истории знали до Симеона Гордого, по всеобщей географии остановились на Турецкой Империи, а по геометрии изучали площадь круга; de facto знаний было еще меньше.

Граф Сухтелен незамедлил доставить рапорт Артюхова в совет о военных училищах, подчеркнув еще раз, что неуспех занятий происходил исключительно от соединения обучения русских с инородцами и кроме того указал, что он сам уже в виде опыта устроил два отделения европейское и восточное, по шести учеников каждое и успехи воспитанников хорошие. Бумага эта была послана 8 февраля 1833 года; 9 марта совет о военно-учебных заведениях известил Сухтелена, что проект рассмотрен советом и передан на благоусмотрение главного начальника. Эта бумага была последней, полученной графом Сухтеленом; вскоре он умер.

Граф Сухтелен был бы огорчен, если бы он остался жив, потому что злоключения с проектом только что начались. 7 июня 1833 года исполняющий обязанности военного губернатора получил от военного министра проект для нового рассмотрения и исправления; 27 апреля 1834 г. Г. Ф. Генс препроводил Перовскому исправленный и вновь переработанный проект положения. Новое положение не имело многих из тех особенностей, которые ему хотел придать Сухтелен, прежде всего оно хотя и было под начальством военного губернатора, но в ведении совета и военный губернатор был лишен вовсе инициативы в деле улучшения и изменения училища, все должно было восходить на рассмотрение совета, затем, так как положение состояло из 228 статей, то ими регламентировалось решительно все в жизни училища — были вылиты таким образом неподвижные рамки, в которых и должно было застыть училище. В 1836 году потребовалось еще новое исправление и дополнение, над этим исправлением работал Владимир Даль. В марте месяце 1837 года дважды переработанный проект опять отправился путешествовать в Петербург. В 1838 году Петербург все еще требовал дополнительных справок и 25 апреля 1839 года граф Перовский все еще спрашивал военного министра, да когда же будет утвержден проект преобразования училища — которое de facto положим, давно уже было преобразовано в два отделения, помещавшиеся даже в отдельных зданиях. Утверждение, как известно, последовало, в том же 1839 году

Дальнейшие административные измышления над училищем заключались в следующем: 25 марта 1843 года училище было преобразовано в корпус; 17 июня 1866 года корпус заменился военной гимназией, а 16 августа, 1875 года было уничтожено последнее отличие Неплюевской гимназии от всех остальных военно учебных заведений, из его курса было исключено преподавание татарского языка, — училище стало обыкновенным военно-учебным училищем и вместе со всеми последними было преобразовано в корпус.

Главной своей цели — сближения инородцев, киргиз по преимуществу, — училище, конечно, не достигло, не смотря на то, что довольно долгое время существовали особые льготные условия по приему киргизских детей и им делались различные послабления при прохождений курса.

Желающих поступить для обучения в корпус было мало и местным властям приходилось не редко прибегать для сбора учащихся к силе. Вот что пишет в своих письмах из Зауральской степи султан Мендали Пиралиев. Главное начальство киргиз Оренбургской степи пригласило почетных ордынцев отдавать детей своих на воспитание в Неплюевский кадетский корпус. Почетным ордынцам пришлось это вовсе не по сердцу. Что такое «кадетский корпус» — понимали в степи очень не многие. Пробежала молва, что русские требуют киргизских детей, чтобы окрестить их и потом отдать в солдаты. Все от души этому поверили и никто не хотел отпустить добровольно ребенка «в плен» к русским. Но власти степные, вполне разделяя убеждение, что корпус есть нечто в роде острога для детей где будут их всячески мучить и тиранить, стремились однако выслужиться пред начальством, в чаянии за усердие свое и преданность правительству «украситься золотыми медалями, кафтанами с галуном, саблями в серебряной оправе и другими заманчивыми для тщеславия их отличиями». Вот и начали они у тех, кто был по беднее, да по смирнее из «почетных» отнимать детей почти силою. Отец мой, хотя и султан, едва перебивался в то время, ибо зимуя на Сыре около Акмечети, подвергался беспрестанно поборам от коканцев, тогда там властвовавших. На этом основании ему и выпала горькая чаша отдать единственного своего сына в плен. Нечего было делать: станешь поперечить властям, пожалеешь ребенка, так и самого в бараний рог согнут.. Отец с матерью поплакали да и отвезли меня к султану правителю, откуда целый транспорт нас, ребятишек, отправили в Оренбург В таком же почти виде описывают предубеждение против кадетского воспитания и другие киргизы — и киргиз воспитанников было слишком незначительно, да и большинство не кончало курса. В 1848 году было всего 21, в средине 50-х годов до 26 человек, а в последующие года и того меньше. Но не смотря на это, главные средства на содержание корпуса давали киргизы — на корпус шла сумма, получаемая с так называемого «билетного с киргиз сбора».

Не смотря на то, что главная цель основания Неплюевского военного училища не была достигнута —  училище сыграло большую культурную роль — оно позволяло более состоятельным жителям края давать образование своим детям, не увозя их далеко от своего местожительства и Неплюевское училище выпустило из своих стен многих видных деятелей не только Оренбургского края, но и вообще России.