К приготовлениям для введения городового положения в Оренбурге было приступлено в августе 1870 года. Из тридиатипятитысячного городского населения в. избирательные списки было внесено всего 2007 полноправных избирателей, которые по сумме сборов, платимых в доход города, распределились на три избирательные собрания для выбора гласных в состав городской думы. Избирательные собрания состоялись 20, 24 и 28 ноября и было выбрано 72 гласных, в числе которых значительная доля принадлежала к интеллегенции. Новые гласные выбрали городским головою статского советника А. С. Оголина, утверждение которого в должности последовало спустя лишь три месяца., благодаря чему введение городового положения замедлилось и открытие городской думы состоялось лишь 11 мая 1871 года в присутствии Оренбургского генер-губернатора генерал-адъютанта Н. А. Крыжановского, губернатора генерал-майора Баборыкина и членов губернского по городским делам присутствия. Вслед за тем последовал выбор членов управы и 21 мая 1871 года открыла свои действия городская управа.

Статский советник С. А. Оголин был городским головою не долго, — всего три месяца: 22 августа 1872 г. он умер, его заменил купец Н. В. Ладыгин, который тоже скоропостижно умер, не дослужив до конца выборного периода. Третьим городским головою был Н. А. Середа с 1875 по 1887 г; в этот год выбрали городским головою С. И. Назарова, который служил одно четырехлетие с 1887 по 1891 год, затем выбран опять Н. А. Середа с 1891 по 15 апреля 1901 г., когда был выбран городским головою Н. В Кузьмин, служащий второе четырехлетие.

Таким образом с 1871 по 1906 год, т. е. в течении 35 лет город Оренбург имел пятерых городских голов: из них два купца и три интеллигента, служба их продолжалась:

С. А. Оголин — три месяца.

Н. В Ладыгин — около четырех лет.

С. И. Назаров — четыре года.

Н. А. Середа — двадцать два года.

Н. В. Кузьмин — шестой год.

Мы видим, что оренбургская дума была сравнительно постоянна в выборе городского головы, такую же постоянность выказывала она и в выборах членов управы: А. В. Иванов служил почти все время существования думы; очень долго работал Е. И. Иванов.

Приступая к изложению деятельности существующей и в настоящее время думы, мы чувствуем до известной степени неловкость — слишком близко к нам деятельность этого учреждения, большинство лиц, работавших в нем, еще живы и действуют. Панегирик никого не удовлетворит, да и не входит в нашу задачу, правдивое же, искреннее слово вызовет ряд упреков, раздражит многих из оренбуржцев. Во всяком случае мы, не страшась возможных осложнений и огорчений — скажем лишь то, что, по нашему глубокому убеждению, основанному на детальном знакомстве и изучении журналов думских заседаний, управских дел, отзывов печати, а также и на нашей личной работе городскому управлению, представляет из себя лишь горькую истину, как бы горька она ни была.

И Оренбургская дума по положению 1870 года, как и вообще большинство дум российских городов, была сословною, причем по временам она принимала характер чисто купеческий, интеллигенция прямо изгонялась из состава думы — но такие периоды были непродолжительны и вообще состав интеллигенции был сравнительно значителен, но, не смотря на это присутствие интеллигенции, работа думы не может быть названа плодотворною — интеллигенция, до самого последнего времени, не играла главенствующей роли, большинство начинаний проводились с трудом и как это ни странно только в одном вопросе дума была всегда на высоте положения: в вопросах об ассигновании кредита на народное образование.

И с внешней стороны деятельность Оренбургской думы имела один существенный недостаток: заседания думы очень часто, даже более, чем возможно предположить, не могли состояться за «неприбытием узаконеннаго числа гласных».

В начале деятельности думы, в 1876 году, городской голова помещает в Оренбургском Листке письмо, которое мы считаем нужным привести целиком:

«М. Г! Позвольте мне при посредстве вашей газеты объясниться с тем обществом, котораго я имею честь быть представителем и пред которым поэтому я постоянно являюсь главным ответственным лицом во всем том, что неблагоприятно отражается на благоустройстве города и на спокойствии его обывателей. Конечно, это ответственность не уголовная (которой я впрочем не страшусь, ибо совесть моя чиста), а нравственная, пред судом общественнаго мнения, приговоры котораго гораздо тяжелее ложатся на душу, хотя часто они слагаются людьми, не вдумывающими глубоко в суть дела и потому не всегда справедливыми...

Вам, как гласному городской думы, (голова писал редактору газеты ) хорошо известна та злоба дня, которая составляет всю суть моей жизни в данную минуту: это не вполне удовлетворительное состояние городского водоснабжения, истекающее, как прямое последствие, из неудовлетворительности паровых водоподъемных машин, требующих серьезнаго и по возможности неотложнаго ремонта — особенно в виду часто повторяющихся у нас пожаров. Вопрос о исправлении водопровода поднят у нас в феврале и длится доселе (сентябрь) без всякой очевидной пользы для дела. Громадных усилий, говоря по совести, стоило управе ныне собрать все данныя, чтобы дать желаемый исход делу; сведения эти собраны и управа представила думе свои соображения о необходимости выписки, взамен старой негодной машины завода г. Шипова высокаго давления, поставленной и действующей с 1864 г. без всякаго ремонта. Для решения этого важнаго вопроса в пятницу 3 сего сентября, я приглашал г.г. гласных в экстренное заседание, но собрание это, как вам известно, не состоялось за неприбытием законнаго числа гласных.

Чем объяснить такое равнодушие к интересам первейшей необходимости со стороны гласных и такое непонятное отношение их к долгу присяги —  не знаю и не берусь объяснять. Пусть об этом судят те лица, которыя, выбрав их в гласные думы, вверили им попечение о судьбах города. Я довожу этот факт только до сведения г.г. избирателей, как назидательный пример на будущее время относительно того, как следует быть осмотрительными г.г. избирателям при выборе лиц, заменяющих собою по закону 16 июня 1870 года, все городское общество. Довожу об этом до сведения также и для того, чтобы общество сложило с меня всякую ответственность по такому серьезному делу, как безопастность города и избавило от тех нареканий, которые сыплятся на меня вполне незаслужено, ибо я делаю все, что могу!

В справедливости этого может удостовериться всякий обыватель, если только побывает в разное время дня и ночи на водоподъемных машинах и на запасном резервуаре, где мною положено столько забот и усилий, чтобы обезпечить город водою на случай пожара.

Пусть Оренбургское общество прочтет настоящее мое обращение к нему без желчи и раздражения и серьезным образом побудит своих избранников посещать даже экстренныя собрания думы, что не составит для них труда уделить несколько часов в неделю или сложить свои полномочия.

Г.г. гласные ведь не дети, лица эти должны знать и знают, что почет избрания их обществом в гласные думы налагает на них нравственныя обязанности, безукоризненым исполнением которых они обязаны отблагодарить общество за оказанное им доверие».

Поместив это письмо, редакция снабдила его от себя поясняющей передовицею, которую закончила патетическим восклицанием:«прискорбно это. граждане!».

Но для граждан было не особенно прискорбно, как это видно из отчета заседания по вопросу о непосещении гласными думских заседаний; приводим этот отчет целиком:

«Как и следовало ожидать на «самопонуждение» дума не согласилась, находя безсмысленным накладывать руки на саму себя.

«Кто меня может принудить, кричал один большой, но еще-не сложившийся» человек: хочу — хожу, хочу — нет, моя воля!

«Вас то одного, м. г., можно и за борт, за бездействие, значит, по службе, на основании уложения-с, крикнул кто-то в ответ: но что вот делать с целой думой, если она не хочет ходить, на это, действительно, не придумано ни каких мер».

В подобных дебатах было проведено целое заседание и, конечно ни к каким результатам не пришли, да и не могли придти, так как при убеждении: «хочу — хожу, хочу — нет, моя воля», — результаты не могут быть достигнуты.

Кроме возваний городского головы появлялись и понуждения и со стороны губернатора, который приглашал гласных относиться более внимательно к своим обязанностям — но эти «отческия» попечения власть имущих не достигали своих целей.

Далее, разбирая действия думы, резко бросается в глаза, что те заседания, на которых решались непринципиальные вопросы, обсуждались не мероприятия общего характера, долженствующие служить удовлетворением потребностей всего населения, а наоборот, сдавался какой нибудь подряд, происходили выборы на какую нибудь «хлебную должность» бывали всегда многолюдны и подряды сдавались обыкновенно одним и тем же лицам, а на должности выбирались все те же избранники. При этом, конечно, руководящим принципом было вовсе не отвлеченное «общественное благо», а гораздо более понятный и близкий всем и каждому «казенный пирог», представляющийся в образе городского сундука.

Все это считалось вполне обыденным, вполне законным.

Эти два обстоятельства, вышеприведенные, указывают более или менее ясно, как должно было вестись городское хозяйство И это нами высказанное предположение вполне оправдывается и только за самое последнее время, как будто появилось некоторое улучшение, хотя, конечно, и оно более кажущееся и может произойти только тогда, когда цензовая, узкокупеческая дума сменится настоящим самоуправлением.

Отчеты городской управы не ревизовались десятками лет, например, в 1899 году не были обревизованы отчеты, начиная с 1880 года; это явление сохранилось до нашего времени. Сметы доходов и расходов дума рассматривала не перед очередным годом, а посреди этого года, так заседания для рассмотрения смет происходили 12 февраля 1896 г., 4 марта 1897 г., 19 июня 1898 г, 11 марта 1899 г. и т. д.

Почти каждое большое начинание управы не проходило гладко; только в 1896 г., т. е. через 17 лет, закончилось дело о перестройке после пожара 1879 года здания думы; после постройки скотобойни ревизионная комиссия открыла ряд злоупотреблений, но и отчет ревизионной комиссии долгое время лежал под сукном, представлен был тогда, когда всякое практическое значение он потерял; наконец нельзя забыть и электрическую эпопею.

Одним из наиболее громких сенсационных дел было дело о растрате в 1885 году.

Но и в истории нашей думы есть отрадная страница, на которой возможно отдохнуть и которая одна дает оренбургской думе предпочтение перед думами многих российских городов.

Мы говорим о заботах нашей думы о народном образовании — к изложению истории его мы и переходим в настоящее время, причем приведем ряд статистических таблиц.