Напротив домов казенной палаты и второго корпуса помещается бульвар. Свое начало получил во времена генерал-губернатора Катенина, который сделал распоряжение о насаждении бульвара. Бульвар на одном своем конце имеет Введенскую церковь построенную при Неплюеве, и бывшую зимним собором, а на другом конце бульвара находятся когда то генерал-губернаторские, а теперь общества садоводства, оранжереи. Городское управление прилагает много забот к внешнему благоустройству бульвара и он, действительно, является лучшим уголком Оренбурга.

Ниже Введенской церкви у самого Урала помещается электрическая станция. Прежде чем описывать как произошла «электрическая эпопея», скажем несколько слов вообще о том, как освещался город Оренбург во все время своего существования.

Первая забота о городском освещении появилась в 30-х годах, когда граф В. А. Перовский распорядился устройством по главной губернской улице, не носящей еще названия Николаевской, 16 фонарей. Фонари эти были устроены Щербачевым, полицимейстером города Оренбурга, но едва совершился самый факт устройства, как Перовский извещает оренбургскую шестигласную думу, что по его приказанию штрафная сумма, получаемая с обывателя города Оренбурга за бродячий по улицам скот, не будет больше оставаться при полиции, а будет пересылаться в думу и последняя, получив, таким образом, приращение доходов, должна отпускать необходимые средства на освещение города. Следовательно «освещать город» обязан был полицимейстер, а давать деньги дума.

Получила дума эту бумагу и обратилась с запросом к полицимейстеру: «а на какое число уличных фонарей потребно содержание, где именно и сколько их устроено и чего будет стоить годовое освещение».

Дума, которая ведала городом и городским хозяйством, таким образом, не знала, где устроены фонари, какое их число. Отношение, как видим чисто канцелярское, — нет сомнения, что дума знала, где и сколько поставлено фонарей, ходили, любовались. дивились на эти фонари, но все это делали как обыватели, когда пришла бумага, они поступили по бумажному. На запрос полицимейстер ответил не сразу, думе пришлось послать вторую бумагу. 16 августа 1835 года и только тогда полицимейстер известил думу, что поставлено 16 фонарей, освещаются они конопляным маслом в течение семи месяцев, октябрь — апрель, на освещение потребно 42 пуда 24 фунта масла, общее количество расхода выразится в 705 руб. 60 коп.— счет, конечно, на ассигнации. Означенные деньги 705 руб. 60 коп. полицимейстер и просил выслать к нему в полицейское управление. Но тут дума оказалась на высоте положения. Она стала разбирать составленную полицимейстером смету и увидела, что полицимейстер поставил цену за конопляное масло огулом — 16 рублей за пуд, такая цена, по мнению думы, была непомерно велика, коноплянное масло можно было купить и за 12 рублей за пуд. И вот дума запрашивает гражданского губернатора, как ей делать рассчет с полицимейстером, выслать ли всю сумму. которую требует полицимейстер, или отсылать по мере надобности, справляясь с действительно существующею ценою. Конечно, губернатор ответил в том смысле, что нужно руководиться справочными ценами. Дума так и стала поступать.

В 1837 году число фонарей было увеличено на два — у дома военного губернатора по бокам подъезда поставлено два фонаря; в 1841 году число фонарей достигло уже 32. а расход увеличился до 367 руб. 94 3/7 коп., но уже не на ассигнации, а на серебро, что на ассигнации составляло 1103 р. 40 3/7 к. И эти тридцать два фонаря были расставлены по той же Николаевской улице, от нынешнего окружного суда до набережной реки Урала, один фонарь стоял, между прочим, у здания думы.

Число фонарей росло так успешно только первые годы, достигнув 32, оно так и оставалось вплоть до 1853 года. Освещением, по прежнему, заведывал полицимейстер чрез своих полицейских служителей, дума лишь отпускала деньги. Но в 1851 году оренбургский генерал-губернатор нашел, что осветить город Оренбург 32 фонарями, конечно, мудрено, и решено было увеличить число фонарей до 96. Но пока занялись составлением сметы предстоящих расходов, пока собирали справки, вели утомительную переписку, из Петербурга на имя генерал-губернатора пришло новое предложение ввести спиртокалильное освещение, при котором лампа представляла из себя металлическую коробку, в стенку которой ввинчивалась трубка с светильнею, трубка на верхнем конце имела несколько дырочек. В лампу наливалась смесь спирта со скипидаром (в пропорции на 78 ведер спирта 22 ведра скипидара) трубка подогревалась и жидкость, поднимаясь по светильне, обращалась в газ и горела. Свет получался, по мнению проекта, восхитительный.

Неизвестно, был бы проведен этот проект в жизнь в Оренбурге, если бы не одно случайное обстоятельство. В Уфимском уезде — тогда и город Уфа с уездом входил в Оренбургскую губернию —  жил богатый помещик меценат, поощритель всех нововведений Иван Федорович Базилевский. Он выразил желание пожертвовать для города Уфы двести таких фонарей, а местный откупщик, конечно, из соревнования, бесплатно предложил и самой жидкости для освещения. Пожертвование делалось для города Уфы, но городское управление — шестигласная дума — не могла самостоятельно принять этого дара, а должна была за разрешением обратиться по начальству. Губернское начальство и рассудило — доходы Уфы слишком незначительны, «содержать», как говорилось в то время, — 200 фонарей город Уфа был не в состоянии и губернское начальство распорядилось дар Базилевского разделить пополам — 100 фонарей оставить для города Уфы, а 100 отослать в Оренбург. Конечно, Базилевский изъявил свое согласие на такое распоряжение его даром и уфимская дума наняла за 21 рубль серебром возщика, чтобы перевести сто фонарей в Оренбург. Фонари были уложены в десяти ящиках и весили 105 пудов, возщик получил авансом 10 рублей, а остальные 11 рублей должен был получить на месте в Оренбурге, куда фонари и отправились по первопутку —  25 ноября 1853 года. 4 декабря того же года оренбургская дума получила план размещения фонарей по городу, — без сомнения, план прошел обычные мытарства, побывал и в строительном комитете и в губернском правлении и на утверждении генерал-губернатора. По плану эти фонари надо было разместить следующим образом: 41 фонарь по Николаевской улице, расставив друг от друга на 40 сажен, 12 фонарей по Троицкой (на расстоянии 40 сажен ), 10 по Гостиннодворской, 10 по Орской, 12 по Неплюевской (на расстоянии 40 сажен) и 15 на Водяной-Уральской (на расстоянии 45 сажен). По табели освещения полагалось каждому фонарю гореть: в ноябре, декабре, январе по 7 часов, феврале и октябре по 6 1/2, марте по 5 часов в ночь, всего потребно было 277 ведер 1 616/2388 штофа жидкости. Неизвестно, конечно, при помощи какой меры отмерялось шестьсот шестнадцать две тысячи триста восемьдесят восьмые доли штофа.

Фонари были получены из Уфы, сама же оренбургская дума должна была изготовить для них 68 столбов, пять деревянных лестниц, 10 корзин с коромыслами, два табурета, две скамьи, два стола и один стул — табуреты, скамьи, столы предназначались для депо. И лишь с 1 января 1854 года был произведен опыт освещения, 1 октября 1854 года загорелись и все сто фонарей.

Спирто-скипидарное освещение существовало вплоть до 1864 года, на это десятилетие число фонарей увеличилось 22 фонарями — двадцать пожертвовал купец Михаил Мякиньков для того, чтобы осветить дорогу на старую слободу, а два на городской счет были поставлены у генерал-губернаторского дома.

Расход на освещение был не одинаков и зависел главным образом от цены на спирт и скипидар. Вообще получение спирто-скипидарной жидкости в городе Оренбурге было очень затруднительно, жидкость выписывалась из Уфы, получалась неаккуратно, отсюда понятно, что и фонари целыми ночами не горели, генерал-губернатор сердился за темноту, взыскивал на полицимейстере, последний делал запросы в думу, а дума отвечала — она и рада бы освещать хорошо, да не может, губернское правление не утверждает предположений думы, но 22 января 1864 года состоялась общая дума, причем в протоколе ее значится: «общим собранием дворян, чиновников, почетных граждан, купцов, мещан и разночинцев — до сих пор общая дума состояла лишь из купцов и мещан — решено было увеличить число фонарей на 100, т. е. довести до двухсот и вместо спирто-осветительной жидкости употреблять стеариновые свечи. Таких свечей на 200 фонарей в год было потребно всего 140 пудов, так что освещение стоило не дороже спирто-скипидарной жидкости, а свет от стеариновых свечей, по уверению тогдашнего городского головы, ничем не хуже хваленой спирто-скипидарной жидкости, а может быть даже и лучше.

Таким образом, в Оренбурге вводился третий способ освещения города: с 1834 по 1853 год город освещался конопляным маслом, с 1853 по 1864 — спирто-скипидарной жидкостью и наконец с 1864 года стеариновыми свечами «пятиряком на фунт» — как тогда писалось. Освещение стеариновыми свечами было до 29 июня 1866 года, когда оно заменилось керосином.

Мы не нашли дел (надо полагать сгорели в пожар 1879 года), как вводилось в городе керосиновое освещение, но можем сказать, что до 1876 года город освещался теми же 300 фонарями, которые были устроены в начале 60-х годов; с 1876 года дума увеличила число фонарей еще на 300. Первое время фонари освещались подрядным способом и цены на освещение были следующие:

Общий расход на освещение за 15 лет, с 1880 по 1895 г. выразился в 96881 р. 5 к. В то же время была сделана попытка ввести в Оренбурге газовое освещение.

6 июля 1877 года в городскую управу поступило заявление германского подданного Банифациюса Карловича Циммермана, инженер-техника, члена Императорских больших русских экономических обществ в Петербурге и Москве (sic), получившего большую серебрянную медаль, члена технического общества в Берне (Швейцария) и многих других обществ в Германии (такова подпись под заявлением). Этот член «больших русских экономических обществ» обратился в городскую управу с заявлением, в котором, желая облагоденствовать город Оренбург, просил дать ему на сорок лет концессию на освещение города нефтяным газом. Освещение Циммерман обязывался устроить в три года, каждый фонарь должен был гореть в год 1500 часов, плата за фонарь при 600 фонарях 12 р., при 1000 фонарях — 11 р. 50 коп., при 2000 фонарях — 10 руб., частные и общественные и казенные учреждения должны были платить за 1000 куб. фут сожженного газа по 12 руб. Сила фонаря равнялась 9 нормальным английским стеариновым свечам. Конечно, Циммерман желал исключительного права на пользование освещением города, причем, если пошлина и акциз на продукты выработки газа будут увеличены, то Дума должна повысить плату за освещение, наоборот, если будут изобретены способы удешевляющие производство газа, то Циммерман может их ввести на своем заводе, причем плата за освещение не уменьшается. Под завод должно быть отведено 5 десятин земли бесплатно — через сорок лет все сооружение поступало в собственность города. В обеспечение своей концессии Циммерман, представил залог в 2 тысячи рублей. В конце декабря 1878 года Циммерман представил план завода и план сети газовых труб. Газовый завод было предположено построить на том месте, где ныне находится керосиновый склад Н. Н. Савинкова. От завода предполагалось проложить трубу диаметра 200 милиметров к госпиталю, где от главной трубы отделялась первая магистраль, постепенно уменьшавшаяся в своем диаметре до 80 миллиметров, по Пиликинской улице, причем от первой магистрали шли вторичные по Фельдшерской, Телеграфной, Николаевской, Воскресенской и Каргалинской улицам. Главная труба диаметром 200 миллиметров доходила до Неплюевского кадетского корпуса, где она разветвлялась на две трубы, одна шла мимо нынешнего собора по Николаевской улице до р. Урала, давая разветвления на поперечные улицы, другая труба направлялась в старую слободку. Но произошел знаменитый пожар 1879 г., более половины города Оренбурга исчезло с лица земли и проект Циммермана так и остался проектом. Проект Циммермана потерпел фиаско и город должен был удовлетвориться тем же керосиновым освещением. Прежде всего увеличено было число горения, 15 мая 1897 года состоялось думское определение, чтобы фонари зажигались в течение 10 месяцев, прекращая на время с 15 мая по 15 июля. В 1890 году была выработана табель числа часов освещения, причем общее число часов горения равнялось 1900 часам.

Второй заботою городского управления за время подрядного способа освещения была забота о увеличении числа фонарей. В 1883 году поставлено 11 новых фонарей, из них 10 на форштадской и конно-сенной площади и один у Введенского собора; 13 мая 1886 года дума разрешила управе поставить еще 165 новых фонарей и к 1890 году число фонарей возросло до 828, в этот год число фонарей увеличилось на 82. которые были поставлены у пожарных кранов, колодцев 3-й и 4-й частях и у водоразборных будок.

Плохое освещение, вечные жалобы и сравнительно значительный расход заставляли думу взглянуть посерьезнее на этот вопрос, поискать способов улучшить освещение. Первым шагом в этом отношении нужно считать выбор особой комиссии: из гласных Е. М. Вагина, М. П. Ерыгина. Г. Н. Завалишина. Ф. И. Панкратова и М. И. Рыжкова. В делах управы не сохранилось документов о деятельности комиссии, также неизвестно сколько времени существовала она. Но, очевидно, выбор комиссии малым помог делу, вопрос об освещении оставался без движения, если бы не одно случайное обстоятельство. В 1895 году кончался срок подряда на освещение города, конечно, управа заблаговременно стала готовиться к торгам — переписаны были старые кондиции, разосланы объявления, назначены дни торгов. Но торги не смотря на то, что они производились пять раз (31 января, 15 мая, 15 июня, 3 и 17 июля) были безрезультатны, так как цены выпрашивались высокие. Дума постановила сделать торги в шестой раз и если они не дадут понижения цен, оставит подряд за самарским купцом Боберманом, как выпросившим наименьшую цену. Но в дело вступил оренбургский вице-губернатор И. Н. Соколовский, исполнявший в то время обязанности губернатора. Он известил управу, что им приостановлен исполнением журнал думы и что он предлагает управе вести дело освещения города хозяйственным способом... Управа решила последовать совету вице-губернатора и доложила об этом думе. Дума разрешила управе освещать город самой. 24 июля 1895 года состоялось управское постановление, что заведывание освещением поручается члену управы Скворцову, который знаком с этим делом практически, а в помощь ему назначается комиссар Щукин. На самых же первых порах ведения дела хозяйственным способом произошел следующий курьез: как только освещение перешло в заведывание управы — тотчас прекратилось составление протоколов полиции о неисправности освещения, хотя освещение на первых порах мало чем улучшилось. Городской голова запрашивает полицимейстера, от которого получается характерный ответ: на отношение от 15 марта за № 60, что освещение города производится в настоящее время дурно, но все-таки лучше, чем оно производилось при бывшем контрагенте... неудобно составлять протоколы о несвоевременном зажигании и гашении фонарей на состоящую под вашим председательством управу... но, если угодно, то укажите лицо, на которое можно было составлять протоколы.

В заключение приводим некоторые статистические данные, которыми хотя немного характеризуется вопрос городского освещения:

29 декабря 1894 года начался вопрос о электрическом освещении, закончился же он в 1903 г. — т. е. тянулся 10 лет, поднимался и обсуждался на ряде думских заседаний (всего на электрическое освещение оренбургская дума потратила 40 заседаний, в 1896 г. — 2, в 1897 — 3, в 1898 — 9, в 1899 — 17 и по три в 1900, 1901 и 1902 г.), рассматривался чуть ли не бесчисленным числом разнообразных комиссий, возбуждал страстные споры и... и породил даже целое сказание, целую электрическую эпопею... но для расследования этого вопроса еще не настало время и мы приведем только факты.

11 января 1896 года был внесен управою доклад о электрическом освещении, 21 июня 1897 г. было доложено о разрешении облигационного займа, 14 июля 1897 года был заключен контракт с фирмою Щербакова о устройстве электрического освещения, выбрана особая комиссия для заведывания постройкой станции, 26 июля 1900 года был произведен окончательный рассчет с фирмою Щербакова, а в 1902 году поднялся и разрешен положительно вопрос о переустройстве станции...

Постройка электрической станции одно из наиболее неудачных начинаний городского управления.