орка проснулся от грохота и гула. Где-то за окном пронзительно выла сирена воздушной тревоги. Мать схватила его за руку и потащила в погреб, где уже укрылись три Жоркиных брата и сестренка. Не успели глаза приглядеться к темноте, как послышался крик соседки:

— Денисьева, твой дом горит!..

Жорка стремглав выскочил из подвала и увидел, как из-под кровли струйками пробивался дым. «Зажигалка попала», — промелькнуло в голове. Забежав в сарай и схватив брезентовые рукавицы отца, Жорка кинулся к водосточной трубе.

— Витька, айда за мной! — на ходу крикнул он брату-близнецу и полез вверх. Витька поспешил за ним.

Ребята быстро вскарабкались на крышу и распахнули чердачную дверь. Едкий дым и появившиеся язычки пламени преградили им дорогу. Пока Витька боролся с огнем, засыпая его песком, Жорка ловко схватил одну, потом другую маленькую зажигательную бомбу и выбросил их наружу. Потом поспешил на помощь брату. Вскоре им удалось ликвидировать пожар. Взлохмаченные и перепачканные сажей, ребята победителями спустились вниз, где их ждала испуганная мать.

— Вы что, сгореть захотели? — запричитала она.

— Не бойся, мама, — ответил Жорка. — Это совсем не страшно…

Когда фронт приблизился к городу настолько, что со стороны Дона стали явственно слышны орудийные выстрелы, по улице Орджоникидзе, мимо Жоркиного дома, к Чернавскому мосту потянулись вереницы беженцев и отступающие части. И, глядя на них, Жорка вспоминал отца, который в первый день войны ушел добровольно на фронт и, судя по письмам, сражался где-то под Ленинградом. Жорка и другие ребята выходили из дому и поили уставших от июльской жары воинов. Чем еще они могли помочь им? Так продолжалось несколько дней. А однажды, когда Жорка и Витька вышли на улицу, их встретила пустынная мостовая и какая-то гнетущая тишина. Лишь гарь от пожаров окутывала город. Казалось, все вокруг вымерло.

— Жор, пойдем ребят поищем, — предложил Витька. И братья отправились на соседние улицы. Они миновали улицу Карла Маркса и выбежали на Алексеевскую. Их глазам предстала страшная картина: вместо домов, недавно стоявших тут, груды камня, а возле здания райвоенкомата убитые. Ребята услышали тихий стон. У стены сгоревшего дома увидели двух лежащих на земле бойцов. Один из них с трудом приподнял голову, посмотрел на мальчишек и запекшимися губами тихо промолвил: «П-и-т-ь…» Напоив раненых, они предложили им перебраться в более безопасное место.

Через два дома Жорке удалось разыскать уцелевший подвал. Хотя здание и было разрушено, но лестница в подвальное помещение сохранилась и ход не завалило кирпичом. Лучшего места для укрытия, пожалуй, трудно было найти поблизости.

Им удалось перенести сюда сначала одного, а следом другого бойца. Затем ребята отправились на поиски продуктов и медикаментов. У завода имени Ленина они обнаружили какой-то склад и набрали там сухарей, сахару, соли и несколько банок консервов. Нашли они йод и бинты, даже прихватили большой кусок, метра три, марли.

Накормив раненых и уложив их поудобней, ребята отправились домой. Не успели они перейти через улицу, как послышался звук мотора и из-за угла выскочил мотоцикл. В нем сидели трое немцев. Через несколько минут появилась большая колонна вражеских солдат. Потом, ревя моторами, проехали танки, грузовые машины, запряженные лошадьми повозки и опять солдаты в серо-зеленой одежде с засученными по локоть рукавами. Фашисты озирались по сторонам, с опаской приближались к развалинам домов и оглашали их пустоту автоматными очередями. Чтобы не попасться им на глаза, Витя и Жора укрылись за бугром и оттуда, затаив дыхание, наблюдали за действиями оккупантов. Вдруг где-то впереди прогремело несколько взрывов. Движение вражеской колонны остановилось, и раздались крики: «Рус, рус, партизан…» Лишь вечером Жора узнал, что тут произошло: вражеская колонна наскочила на мины.

Прошло несколько дней. Братья Денисьевы, избегая встреч с гитлеровцами, каждое утро и вечер пробирались в знакомый подвал к раненым, их было уже шесть человек. Они кормили, поили их. Когда бойцы немного поправились, то перебрались поближе к линии фронта, чтобы перейти к своим. Удалось ли им это или нет, об этом Жора и Витя так и не узнали. Кто-то донес немцам о том, что они помогают раненым красноармейцам. Гитлеровцы кинулись сначала в подвал, но там уже никого не было. Стали искать ребят. Схватили их на улице, когда Жора и Витя шли домой.

Ребят привели на Мясную гору и втолкнули в здание, где размещался какой-то штаб. Здоровенный рыжий немец кинулся на ребят с костылем.

— Партизан, сольдат, — закричал он и больно ударил Жору костылем.

Появившийся переводчик стал задавать вопросы.

— Кому несли продукты? Где спрятались партизаны?

Братья расплакались, и сквозь слезы Жора ответил, что никаких партизан они не знают. Услышав ответ, рыжий фашист еще раз ударил мальчика ногой в живот и приказал посадить ребят в яму во дворе и поставить часового.

До позднего вечера просидели Жора и Витя в яме. А когда часовой куда-то отлучился, помогая друг другу, ребята выкарабкались наверх и задворками кинулись наутек. Дома они застали мать всю в слезах.

— Вражины вас искали, — сказала она. — Уходите на левый берег. Не дадут они вам покоя, а я уж укроюсь где-нибудь.

На рассвете ребята отправились в путь. Им удалось по улице 25 лет Октября незамеченными спуститься к реке. Не успели доползти до воды, как с левого берега послышались выстрелы и над головами с воем понеслись снаряды. Несколько из них разорвалось поблизости. Ребята растерялись. Витя кинулся бежать по берегу в сторону высокого бурьяна, а Жора бросился в реку. Ему удалось схватиться за плывшую доску и выбраться на другой берег. Здесь он заметил большую воронку от бомбы и спрятался в ней. Лишь дождавшись темноты, Жора осторожно тронулся в путь. На какой-то миг ему стало страшно, и он решил вернуться домой. Но тут же поборол страх и стал продвигаться вперед, укрываясь от свистящих пуль и минометных осколков в зарослях болотного камыша. Казалось, что пути не будет конца.

Он так устал, что руки и ноги уже не слушались его «Еще немножко, еще…» — подбадривал он себя, и когда силы совсем иссякли, Жора услышал над собой грозный оклик:

— Кто идет?

— Я свой, русский, — почти прошептал Жора.

Подошли двое бойцов. Один из них взял мальчика на руки, принес в землянку и уложил спать. Утром Жора рассказал о себе.

— Да, брат, натерпелся ты, — посочувствовал ему командир. — Ну, а теперь расскажи, что видел у фрицев? Например, пушки и где они стоят? Или еще что?

— Пушки видел на Мясном базаре. Они стоят стволами в нашу сторону. И немцев много.

— А еще что видел?

Жора сообщил о тех окопах и замаскированных пулеметах, на которые случайно наткнулся, спускаясь к реке.

— Спасибо. Пожалуй, эти сведения нам пригодятся, — сказал командир и добавил: — Что же теперь с тобой делать?!

— Можно, я останусь? — вырвалось у Жоры.

— Какой ты прыткий. Нет, брат. Придется в тыл тебя отправить. Рано тебе еще воевать.

Недолго Жора пробыл в воинской части. Командир нашел машину, отправлявшуюся в тыл за продуктами, и пристроил в ней мальчика. Он сказал что-то шоферу и вручил ему записку.

— Будет исполнено, товарищ капитан! — ответил водитель.

Часа через три, изрядно поколесив по лесным дорогам, грузовик выехал на магистраль и помчался на север. Быстро мелькали села и хутора. Наконец въехали в большой населенный пункт. У одного из домов шофер остановил машину и вместе с Жорой вошел в помещение. Их встретила пожилая женщина с приветливым усталым лицом. Она бегло прочла записку, которую вручил ей водитель, и ответила:

— Все ясно. Можешь оставаться, герой!

В детском доме, куда попал Жора, было неплохо. Но оставаться в нем он и не думал. И однажды, улучив момент, убежал, перебрался по наведенному мосту через Дон и очутился на правом берегу. Отправившись вниз по реке, он добрался до села, где в обороне стояла одна из частей 240-й стрелковой дивизии. Попал он к артиллеристам.

Солдаты радушно приняли мальчика. Он помогал им чистить картошку, носить дрова, ухаживать за лошадьми. Жора выполнял любую работу, лишь бы остаться при части. В конце концов по просьбе всей батареи Денисьев был принят в 836-й стрелковый полк. Его одели в военную форму, поставили на все виды довольствия и вручили красноармейскую книжку.

Прошло несколько месяцев. Воронежский фронт на сотню с лишним километров отодвинулся на запад и юго-запад. Позади остался Воронеж, Нижнедевицк, станция Касторная и многие воронежские и курские хутора и села. В наступательных боях дивизия вышла на Курский выступ и укрепилась на оборонительных позициях.

Суровая фронтовая жизнь изменила Жору. Он возмужал, посерьезнел. В движениях уже не было мальчишеской суетливости. Жора был связным. Хорошо ориентируясь на местности, он скрытно и бесшумно пробирался через трудные участки и вовремя доставлял на КП батальона нужные сведения, за что не раз получал благодарности командиров. Изредка во время боя ему разрешали выполнять роль подносчика снарядов.

— С нашим сынком не пропадешь, — не раз говорили заряжающие. — Ни секунды простоя.

Как-то при разговоре капитан Капралов спросил Жору:

— Ты долго думаешь в пионерах быть?

— Как быть?! — не понял мальчик.

— Да так… Не пора ли в комсомол вступить?

— А примут? Ведь мне всего тринадцать лет…

— Я думаю, примут. Парень ты боевой. Так что пиши заявление. Я поддержу.

Через несколько дней Денисьева вызвали на комсомольское собрание, которое состоялось в блиндаже. Комсомольцы батареи единодушно поддержали его кандидатуру. И вскоре Жоре был вручен комсомольский билет.

…После разгрома гитлеровцев на Курской дуге и стремительного наступательного марша 240-я дивизия, в которой служил Жора, вышла к Днепру, форсировала его и закрепилась на правом берегу для наступления на Киев. Шестого ноября, в канун праздника Октября, Москва громом орудийного салюта возвестила всему миру об освобождении столицы Украины. 240-я дивизия получила название Киевской, многие Жорины однополчане были награждены орденами и медалями, а сыну полка в красноармейскую книжку была вписана благодарность Верховного Главнокомандующего. Получил он и награду — медаль «За боевые заслуги» — за подвиг у города Фастова. А было вот что.

Полковая батарея Капралова отражала яростные атаки противника. Прямым попаданием из вражеского танка одно орудие было разбито, и весь расчет погиб. Комбат приказал Жоре передать командиру другого орудия приказ сменить позицию. Тот выполнил поручение и вернулся обратно. В это время враг ввел в бой новые танки. Ему удалось отрезать пехоту батальона и обрушить огонь на артиллеристов. Батарейцы прямой наводкой стали в упор расстреливать танки и вражеских автоматчиков. В разгар поединка из орудийного расчета старшего сержанта Овчинникова сразу выбыли два бойца. Стало некому подносить снаряды.

— Сынок, помогай! — крикнул Жоре командир орудия.

Не обращая внимания на свист пуль, разрывы мин и снарядов, Жора без отдыха подносил и подносил боеприпасы артиллеристам. А когда те меняли позицию, то хватался за лафет и помогал катить пушку на новое место.

До подхода подкрепления отважным артиллеристам удалось уничтожить еще три танка и много гитлеровцев. Враг отступил. За это участие в бою Жора и получил первую правительственную награду.

Так с боями, оставляя позади сотни и сотни километров освобожденной от фашистов земли, младший сержант Денисьев вместе с артиллеристами мартовским днем сорок четвертого года пересек государственную границу и ступил на румынскую землю. Сын полка уже был разведчиком-артиллеристом. Вместе со взрослыми он не раз пробирался в расположение врага, засекал огневые точки противника и иногда сам вел корректировку огня своей батареи. Особенно он любил ходить в разведку с сержантом Колей Хлы-бовым, молодым парнем, прибывшим в батарею пз госпиталя.

— Главное, Жоржик, не пасовать. Смелость города берет, — поучал тот юного разведчика. — Фрид сам трус, особенно ночью. — И Николай рассказывал какой-нибудь эпизод из своей богатой боевой биографии.

Однажды в разгар боев в отрогах Карпат в батарею прибыл связной и, разыскав Денисьева и Хлыбова, передал им приказание командира батальона срочно прибыть в штаб.

В землянке их уже ждали. Кроме комбата и начальника штаба собрались командиры противотанковых батарей был здесь и капитан Капралов. Увидев его, Жора пробрался к Михаилу Васильевичу и шепотом спросил:

— Что-нибудь важное?

— Важное. Сейчас узнаешь.

— Кажется, все в сборе, — окинув взглядом присутствующих, сказал комбат. — Попрошу всех поближе…

Когда все сгрудились у разложенной карты, комбат показал пальцем на безымянную высоту и пояснил:

— Здесь сильное укрепление врага. Много огневых точек. Есть артиллерия. Подступы заминированы, а перед траншеями — проволочное заграждение. Перекрестный огонь не дает нашим развить наступление. Из четырех посланных разведчиков трое не вернулись назад. Мы решили послать выявить огневые точки наших опытных разведчиков — Денисьева и Хлыбова. Уверен, что они выполнят задание…

Рано утром разведчики отправились в опасный путь. Следом за ними шел старшина Медведев, которому было приказано протянуть связь. Выпавший туман пеленой окутал землю, скрыл от вражеских глаз фигуры смельчаков. Осторожно, шаг за шагом разведчикам удалось с левого фланга близко приблизиться к гитлеровским укреплениям. Невдалеке Жора заметил подбитый фашистский танк и предложил Николаю укрыться за ним. Не успели они окопаться возле машины, как почти рядом ударил замаскированный вражеский пулемет. Медведев, уже успевший наладить связь, передал на батарею координаты засеченной огневой точки. Первые снаряды, пущенные артиллеристами, разорвались где-то сзади. Жора прильнул к телефонной трубке и поправил наводчика, тот изменил прицел, и два снаряда один за одним точно накрыли цель. Пулемет замолчал. Противник всполошился и открыл яростный ответный огонь, что было на руку разведчикам, Жора и Николай засекали места нахождения пушек, пулеметов, минометов, а старшина передавал сведения.

Вдруг телефон замолк, треск в трубке оборвался и не стало слышно позывных.

— Линия порвана! — крикнул Медведев.

Жора с Николаем быстро выбрались из укрытия и поползли. Метров через четыреста Жора обнаружил перебитый осколком провод, быстро связал его. Когда разведчики поползли обратно, их заметили фашисты и открыли огонь. С трудом удалось добраться до танка. Гитлеровцы перенесли огонь сюда. Оценив обстановку, Медведев приказал сменить позицию. Всем троим удалось под огнем благополучно миновать небольшую открытую площадку и залечь в глубокой воронке. В свою очередь фашисты, обнаружив исчезновение разведчиков, высыпали из окопов и мелкими перебежками стали приближаться к ним, стараясь взять в кольцо. Не отрываясь от телефона, старшина вел корректировку огня. По его команде снаряды метко разили врага. Потом раздались крики «ура». Наши бросились в атаку. Им удалось сломить сопротивление врага и овладеть высотой, склоны которой бы-ли усеяны вражескими трупами.

За отличное выполнение задания Жора, Николай и старшина Медведев получили лично от командующего армией благодарность и представлены к боевым наградам. Жоре была вручена медаль «За отвагу».

В одном из боев Жора потерял своего любимого командира капитана Капралова. Это случилось на подступах к румынскому городу Гора-Гумора, где враг создал сильные оборонительные укрепления. Первому батальону и артиллеристам Капралова удалось ворваться на городские улицы. В этот момент из оконного проема трехэтажного здания раздался винтовочный выстрел, и пуля немецкого снайпера смертельно ранила Михаила Васильевича. «Прощай, сынок!» — успел прошептать он подбежавшему на помощь Жоре и затих. Когда боевые друзья опускали гроб в братскую могилу, Жора плакал навзрыд и шептал побелевшими губами: «Я отомщу… отомщу…» И свою клятву он сдержал. Его маленькую фигурку можно было видеть на боевых участках у озера Балатон, на улицах Будапешта, при форсировании Дуная и Тиссы, при освобождении чехословацких городов Братиславы, Банска-Бистрицы, Брно, Праги. Он был награжден второй медалью «За боевые заслуги». Полученные им три нетяжелых осколочных ранения и две контузии не помешали Жоре закончить войну и День Победы встретить в освобожденной столице Австрии — Вене.

После войны Жора Денисьев возвратился в родной Воронеж. Разыскал своих близких — мать, братьев, сестру. Пришел с фронта и отец. Не теряя времени, Жора пошел учиться в ремесленное училище на токаря, успешно закончил его, получил разряд и с сорок седьмого года, вот уже двадцать седьмой год, трудится по специальности на Воронежском механическом заводе. Он ударник коммунистического труда, один из лучших производственников цеха. К боевым наградам у него прибавилась еще одна — юбилейная ленинская медаль.

Ежегодно коммунист Жорж Анатольевич Денисьев на День Победы выезжает в столицу Украины — город Киев, где встречается с друзьями военных лет, украинскими пионерами и школьниками, с которыми уже много лет ведет переписку.