Фанни разбудил птичий щебет. Она осторожно открыла один глаз. Незнакомая комната, незнакомая кровать. Однако матрас был мягким, а одеяло теплым. На карнизе за окном примостились болтливые несушки. Взгляд ее скользнул по окну с волнистыми стеклами, по обоям в цветочек, и остановился на…
Посреди комнаты стоял ребенок и смотрел на нее, не мигая, большими круглыми глазами.
Фанни подняла голову.
– Привет.
Ответа не последовало, лишь зеленые глаза с медными крапинками едва заметно осветила улыбка. Малыш был такой хорошенький, что его можно было бы принять за девочку, если бы не короткие штанишки и не стрижка «а-ля гарсон».
– Меня зовут мисс Грейвил-Ньюджент. Но ты можешь звать меня Фанни.
Ответа по-прежнему не последовало, только глаза еще больше расширились, если такое вообще возможно.
– Можно я попробую угадать, как тебя зовут?
Ах, вот теперь появилась знакомая ухмылка! Фанни закатила глаза к потолку и сделала вид, что напряженно думает.
– Может, тебя зовут… Фенвик?
Мальчик решительно замотал головой.
Фанни наморщила лоб.
– Нет, вижу, это имя тебе не подходит. – Приподнявшись на локте, Фанни обнаружила, что на ней нет ни пижамы, ни ночной рубашки. Вообще ничего. Тот, кто уложил ее в кровать, кем бы он ни был, снял с нее всю одежду. Теперь она вспомнила, что на ней вчера не осталось даже сухой нитки, и поплотнее укуталась в одеяло. – Ты, случайно, не командир драгунского полка? Ты не Мелвин Стюарт?
Мальчик засмеялся, и в зеленых глазах его заплясали золотистые огоньки. Совсем как у… Фанни перевела взгляд на мужчину, стоявшего в дверном проеме.
Рейф был в чистой рубашке и брюках, в расстегнутом жилете.
– Угадайка – его любимая игра. В ней он не знает пощады. Он заставит тебя играть в нее все утро.
Волосы у Рейфа были влажные и блестели – похоже, он явно только что принял ванну. Он был полон сил и выглядел так мужественно! Рейф подошел к мальчику.
– Знаешь, что некрасиво без спросу заходить в спальню к даме? – строго спросил он.
Мальчик без опаски встретил его взгляд.
– Ты сам сюда зашел без спросу.
– Да, но я уверен, что миссис Коутс воспитывает тебя лучше, чем меня в свое время. – Рейф сделал строгое лицо. – Представься и спускайся на первый этаж. – Рейф обратился к Фанни: – Хочешь шоколаду?
– Да, только молока и сахару побольше.
– Передай миссис Коутс, чтобы приготовила поднос с завтраком.
– Будет сделано, папа, – отрапортовал мальчик и выбежал из комнаты.
– Не бегай по дому! – крикнул вслед ему Рейф, после чего снова повернулся к Фанни: – Он вообще-то умеет себя вести, я знаю.
– Папа?
Сердце Фанни забилось часто-часто, когда она перевела взгляд с Рейфа на мальчика, который снова появился в проеме двери. У нее закружилась голова, стало трудно дышать. Словно из комнаты улетучился весь кислород.
– В чем дело, Гарри?
– Я хотел сказать миссис Коутс, чтобы приготовила шоколад, но ты, оказывается, сам ей все уже сказал.
– Да, боюсь, что она знает все. – На мгновение их с Фанни взгляды встретились. – Почему бы тебе не назвать нашей гостье свое полное имя? Длинное.
– Очень длинное или из двух имен?
– Какое пожелаешь.
Мальчик повернулся к ней и улыбнулся.
– Гарри Льюис.
– Мне следовало догадаться, что тебя зовут Гарри. С сотого раза я бы точно угадала. Приятно познакомиться, Гарри. – Уголки ее губ приподнялись и, дрогнув, опустились вниз. Еще долго после того, как Рейф закрыл за Гарри дверь, она смотрела вслед мальчику, не зная, то ли сбежать куда глаза глядят, то ли остаться.
Фанни почувствовала, как прогнулся матрас. Это Рейф присел рядом.
– Фанни?
Взгляд ее медленно скользнул по комнате перед тем, как встретиться с его взглядом. Она сглотнула комок.
– У тебя есть сын.
Рейф внимательно и пристально смотрел на нее.
– Никто не знает, Фанни. Даже тетя Вертилайн. Только миссис Коутс, а теперь еще ты.
Ей очень не хотелось заплакать в этот момент, но слезы все равно подступили к глазам.
– Могу я спросить почему? – шепотом спросила она, не узнавая собственного голоса.
Рейф опустил взгляд.
– Он не должен платить за мои ошибки. Я не стану терпеть их удивленно-пренебрежительных взглядов, их презрения. Особенно со стороны матери. Я не позволю им обращаться с ним как с досадной ошибкой молодости, с обузой, которая Сент-Олдуинам едва ли по карману.
Фанни зажмурилась и снова открыла глаза, пытаясь прогнать набежавшие слезы.
– Многие семьи принимают бастардов, Рейф. Ты был женат…
– На дочери деревенского кузнеца. Если бы я не был женат, если бы Гарри был моим внебрачным сыном, у него появилось бы больше шансов быть принятым в семью. – Рейф замолчал, глядя в окно, в пустоту, не замечая красоты летнего солнечного дня, не слыша пения птиц. – Похоже, стремясь поступить, как подобает джентльмену, я сделал как раз то, что моя семья никогда не простит.
– Но… мы собирались пожениться, а я тоже не могу похвастать титулом.
Он криво усмехнулся.
– Ты происходишь из мелкопоместного дворянства, из древнего рода, из хорошей, всеми уважаемой семьи. И приданое у тебя, как у принцессы.
Внезапно все стало предельно ясно.
– Я не знала, что твоя семья так сильно нуждается в деньгах.
– Гарри едва исполнилось четыре месяца, когда умерла Силия. Я отправился в Лондон, чтобы найти работу. Вертилайн написала мне о приближавшемся разорении Сент-Олдуин, и я попросил ее разрешения воспользоваться этим домиком. – Рейф взглянул на нее как-то странно, будто стеснялся чего-то. – В то время я пытался написать. Хотел признаться во всем тебе и моей семье. Но когда узнал, насколько плохи у нас дела…
Рейф не закончил, он лишь пожал плечами.
– Через восемь месяцев, – продолжил Рейф, – Реджинальд женился на Бесс. Я не знаю, сколько денег она принесла в семью, но ее приданое скорее всего и позволило им удержаться на плаву и сохранить поместье Сент-Олдуин.
Фанни помнила Данробин-Холл, старинную усадьбу на высоком холме над рекой, и дом, не утративший изысканной элегантности при всей запущенности. У нее защемило сердце. А ведь слухи о том, что у Сент-Олдуинов серьезные проблемы с финансами, доходили и до нее.
Рейф брезгливо поморщился.
– Они никогда не простят мне того, что я не женился на тебе. Ты можешь представить, через что пришлось бы пройти Гарри?
В дверь постучали.
– Ваш завтрак, мисс.
– Как только ты выпьешь шоколад и примешь горячую ванну, приглашаю тебя прогуляться. Меня нетрудно будет найти, – сказал Рейф и открыл дверь миссис Коутс.
Бодрая и подвижная, хотя и поседевшая женщина с дружелюбной улыбкой вошла в комнату.
– Ваши туфли и чулки, дорогая. – Фанни очень смутно помнила домоправительницу со вчерашнего вечера. – Я их выстирала и высушила у плиты.
Фанни еще раз посмотрела в окно. Солнечный день был в разгаре.
– Который час?
– Третий час дня. – Рейф улыбнулся, выходя из комнаты. – Миссис Коутс выстирала твою одежду. Пойду и проверю, все ли высохло.
– Если ты вытащишь ее всю, что же достанется бедным кроликам? – сказал Рейф, склонившись над грядкой с морковью. – И мне хотелось бы знать, отчего это мне досталась нудная прополка, а тебе – самое приятное: сбор урожая?
Гарри стряхнул землю с бледно-оранжевого корнеплода и положил морковку в плетеную корзину.
– Но я тоже пропалываю сорняки. Миссис Коутс заставляет меня полоть. А не то…
Рейф сложил вырванные сорняки в кучу.
– Она посадит тебя на хлеб и воду?
Гарри присел, спрятавшись в зарослях морковной ботвы, и из засады швырнул в Рейфа комок глины. Затем еще один.
– Берегись! – Рейф открыл ответный огонь. Снаряды из комков глины сыпались градом с обеих сторон. – Все, Гарри, хватит! – Рейф бежал к сыну, перепрыгивая через аккуратные грядки, пытаясь увернуться от града земляных комочков. – Не видать тебе взбитых сливок с ягодами, дружок! – Схватив сына поперек туловища, Рейф подбросил его в воздух.
Гарри раскинул руки в стороны и замахал ими, как птица крыльями.
– Выше!
– Ах ты, чертенок!
– Вот они, мисс, – сказала домоправительница, проводив Фанни в сад. Ванна освежила ее, и так приятно было надеть на себя все чистое. Взглянув на перепачканных мужчин, миссис Коутс огорченно покачала головой. – Я не успею приготовить вам ничего вкусненького к чаю, если все время придется греть воду для ванн.
Рейф бережно опустил сына на землю.
– Я сам приготовлю ему ванну и соскребу с него грязь, миссис Коутс.
– Еще хочу!
– Последний полет. – Рейф закинул проворного мальчугана на плечо. Гарри завизжал от восторга. – Может, поболтаем с нашей гостьей немного перед тем, как ты пойдешь мыться?
Рейф присел рядом с Фанни на садовую скамейку.
– Предупреждаю, он может быть чертовски коварным. Держи с ним ухо востро.
– По-моему, он чертовски мил.
Гарри слез с отцовских коленей и втиснулся на скамью между Рейфом и Фанни.
– Вот именно. Чертенята часто отличаются ангельским обаянием. Так они и завладевают нашими сердцами, – сказал Рейф.
Фанни улыбнулась, казалось, через силу.
– Ты можешь назвать мне все овощи, которые выращиваешь? – спросила она, обратившись с Гарри. – А лучше, – Фанни встала со скамьи, – покажи-ка мне их. – Гарри соскользнул со скамейки и протянул Фанни грязную ладошку.
– Посмотри на свои чумазые руки, – сказал Рейф, вальяжно откинувшись на спинку скамьи, – ни одна девочка не подаст тебе руки.
Фанни взяла мальчика за руку и показала Рейфу язык.
– Где профессор? – спросила она у Рейфа. – Отправился вызволять свою субмарину?
Рейф кивнул.
– Он встал раньше меня, нашел тут неподалеку какого-то парня с трюмной помпой. Я подумал, что мы могли бы попить чаю, а позже встретиться с профессором в таверне.
– И что тут растет? – спросила Фанни у Гарри, показав на одну из грядок, и тут же спросила у Рейфа: – Ты договорился с ним о встрече?
Рейф усмехнулся.
– В городе четыре паба, пять, если считать таверну при гостинице. Нам не составит труда его отыскать.
– Это редиска, – ответил Гарри и, глядя на Фанни снизу вверх, поинтересовался: – Профессор Минноу – рыба?
Фанни присела на корточки и погладила бархатистые листья редиса.
– Профессор изобрел корабль, который может плавать под водой.
– Как мальки у берега, – заключил Гарри, улыбаясь с видом знатока.
Фанни рассмеялась.
– Да, совсем как рыба.
Вытянув перед собой ноги, Рейф, склонив голову набок, наблюдал за Фанни и Гарри, когда те, осторожно ступая между грядками, рассматривали огурцы и фасоль. Он прекрасно понимал, что у Фанни есть к нему вопросы, вопросы, на которые он так и не дал ответы. На ее лице отражалась напряженная работа мысли. Рейф не сомневался, что Фанни, с ее светлой головой, о многом догадается сама.
Сопоставляя даты.
Отделяя правду от полуправды.
Пытаясь понять и простить.
Она могла бы задать ему миллион вопросов, и он мог бы попытаться ответить просто и ясно, но чувства не всегда поддаются объяснению, слишком они глубоки и многогранны. Он хотел подождать с объяснениями до тех пор, пока опасность не будет устранена, пока из ее сознания не уйдет страх, пока вся эта банда восставших против прогресса безумцев, включая Беллкорта Мэллори, не будет обезврежена и предана правосудию.
Рейф вернулся в дом, чтобы проверить, согрелась ли вода для ванны Гарри. Дальше откладывать нельзя, и, возможно, паб – не самое худшее место для предстоящего разговора. Пару рюмок виски не повредят, к тому же там они будут не одни, а на людях Фанни не позволит себе слез. Слишком много слез.