Рейф крепко зажмурился, снова открыл глаза, и лишь после третьего раза размытые очертания обрели ясность. Над ним склонился второе по значимости лицо Скотленд-Ярда – Зено Кеннеди. Вокруг головы Зено светился нимб – оптическая иллюзия, вызванная прохождением света сквозь закопченное стекло окна в крыше.

– Просыпайся, спящий красавец.

– Оставь меня в покое, Кеннеди.

От лежания на жесткой деревянной скамье все тело затекло. Рейф сел, огляделся и пришел к выводу, что совершенно не узнает этого места. Ребра сильно болели.

– Ты сумел дотащить Флина до Хенли-стрит вчера вечером. Сейчас им занимается хирург, – с ухмылкой сообщил Зено. – Рад, что тебе удалось выкроить пару часов для сна.

Рейф потер глаза.

– Природу не перехитришь, не хочешь вовремя отключаться сам, так она сама тебя отключит, когда найдет нужным, – со вздохом констатировал Рейф. – И что там с Флином?

– Перелом. Как раз сейчас ему накладывают гипс. – Зено потряс Рейфа за плечо. – Вставай, пойдем позавтракаем вместе.

В пабе неподалеку они набросились на яйца и копченую рыбу.

– Флин сказал, что ты вознамерился найти иной способ пробраться туда, – сказал Зено, намазывая маслом теплую булку.

– У меня нет иных вариантов, – сказал Рейф. У проходившей мимо официантки он заказал еще одну пинту пива. Рейф принялся рыться в карманах в поисках мелочи и наткнулся на сапфировую булавку. – Что ты об этом думаешь? – спросил он у Зено, выложив булавку на стол.

Зено наклонился, чтобы получше разглядеть дорогую безделушку.

– Больше похоже на медаль, чем на ювелирное украшение, – заключил он.

Рейф подцепил вилкой последний кусок рыбы.

– Подобрал ее на дороге рядом с трупом одного из людей Мэллори.

– Довольно большой камень. Ты думаешь, он настоящий?

– Очень даже вероятно. По всей видимости, с финансами у наших друзей из «Утопического общества» проблем не возникает. – Рейф прекратил жевать. – А почему ты спросил?

Зено бросил мелочь на стол.

– Есть у меня кое-какие мысли.

Крупные капли дождя барабанили по крыше. Карета, в которой сидели Рейф и Зено Кеннеди, свернула на Оксфорд-серкус.

– Куда мы едем? – поинтересовался Рейф.

– К дому девятнадцать на Честер-сквер, – сообщил Кеннеди.

Рейф приподнял бровь.

– И кто там нас ждет?

– Некто Финеас Ганн. Занятный малый. Я был с ним знаком, правда, не слишком близко. Одно время мы оба служили в Шотландском полку. Наездник от бога. В скачках ему равных не было. Добился назначения в Пенджаб, там с ним случилась довольно неприятная история, и с тех пор я с ним не общался.

Дождь усилился, пришлось закрыть окно.

– Он всегда был белой вороной, – продолжал Зено, – ни с кем особенно не сближался, и, насколько мне известно, сейчас живет отшельником. Впрочем, это не мешает ему время от времени выполнять кое-какие поручения. Он классный криминалист и довольно талантливый беллетрист – написал пару отличных детективов. Кроме того, у него есть несколько серьезных научных работ в области судебной медицины.

Рейф нахмурился.

– Его таланты могли бы оказаться полезны, если бы речь шла о теле, – безучастно отозвался Рейф, которому сейчас, когда Фанни и Гарри находились в руках маньяка, было совсем не до отвлеченных рассуждений. С другой стороны, чтобы помочь двум самым дорогим ему людям, Рейфу требовалась ясная голова. Чтобы она прояснилась, надо заставить ее работать, а Зено как раз и подбрасывал ему пищу для размышлений.

– Мистер Ганн еще и специалист по драгоценным камням. Впрочем, это уже скорее хобби, чем профессия. Однако мне говорили, что некоторые высокопоставленные господа обращались к нему за советом и щедро платили за услуги. Со Скотленд-Ярдом он работает на договорной основе. Скажу больше, на тех же условиях он выполняет услуги для военной разведки. Возможно, этот человек сумеет нам помочь. По крайней мере мы можем рассчитывать на то, что он поделится своими соображениями о Мэллори. Я уверен, что у Ганна есть свое, отличное от прочих, видение ситуации, а свежий взгляд – это то, что нам сейчас совсем не помешает. – Зено ослепил Рейфа улыбкой. – Уверен, вы поладите.

– Я не ослышался? Ты вроде назвал его отшельником и белой вороной?

Зено кивнул:

– Все так.

Еще даже не увидев мистера Ганна живьем, Рейф понял, что мистер Ганн человек со странностями, ибо только человек со странностями мог держать у себя столь странного дворецкого. Молча забрав их визитки, дворецкий картинно закатил глаза и, ни слова не сказав, вышел за дверь, заперев гостей на ключ в тесной приемной. Рейф принялся нервно расхаживать по комнате, в то время как его начальник вальяжно развалился на кушетке.

– Я знаю, что тебе сейчас приходится нелегко, – наставительно заметил Зено, – но ты должен сохранять ясность ума и не пороть горячку. Один неверный ход, и…

– У нас нет времени, – перебил его Рейф.

Зено сделал паузу для придания своим словам особой значимости.

– Поэтому мы здесь. Мы пришли за советом к тому, кто умнее нас обоих, вместе взятых.

– Простите, что заставил вас ждать, джентльмены.

Рейф обернулся, услышав этот низкий, богатый обертонами голос, голос, который показался ему явно знакомым. Увидев хозяина дома, Рейф чуть было не подпрыгнул.

– Хью Керзон?

– Одно из нескольких имен, которыми я пользуюсь в целях конспирации, когда страна и корона призывают меня на службу, – с импозантной улыбкой, не лишенной известной доли сарказма, ответил хозяин дома. – Но могу вас заверить, что только имя Финеас Ганн занесено в книгу регистрации актов о рождении, которая хранится в англиканской церкви Святого Иоанна в Хелмсдейле.

Рейф смерил Финеаса долгим взглядом.

– Должен признаться, я потрясен, – сказал Рейф и, обернувшись к Зено, ухмылка которого отчего-то стала сильно его раздражать, поинтересовался: – Так это его вы назвали отшельником? А монахом вы его не называли?

Финеас если и уловил сарказм, то виду не подал.

– Время от времени у меня случаются приступы меланхолии. Впрочем, старые раны теперь уже реже напоминают о себе.

В открытую дверь заглянула дама с весьма броской наружностью.

– До следующей недели, дружок, – ласково проворковала она, кокетливо помахав рукой. Ганн шагнул за дверь, подхватил даму под руку и повел ее куда-то по коридору, оставив гостей в одиночестве. То ли стены в доме были очень тонкие, то ли Финеас Ганн не считал нужным изменять своим привычкам в угоду приличиям, но только звуки, доносившиеся из коридора, мог не услышать разве что глухой. Сначала это было смачное чмоканье, потом шлепок, потом еще чмоканье, сопровождаемое игривым женским смешком. Мистер Ганн вовсе не торопился.

Выпроводив, наконец, гостью за дверь, хозяин вернулся в приемную.

– Мисс Хеберт очень заботлива, – зачем-то сообщил он.

– Мы все это заметили, мистер Ганн, – процедил Рейф. Он мог бы еще кое-что сказать, но сдержался. Кем бы ни называл себя этот проходимец, хоть Керзоном, хоть Ганном, хоть самим чертом, если он поможет вытащить из беды Фанни и Гарри, Рейф готов был простить ему любую выходку.

– Зовите меня Финн, – сказал хозяин дома и, прочистив горло, уже совсем другим тоном сообщил: – Я знаю, что случилось с вашим сыном и мисс Грейвил-Ньюджент, и искренне вам сочувствую. Я испытываю глубокую симпатию к вам обоим, и вы можете рассчитывать на мою помощь и поддержку.

Рейф слегка растерялся.

– Вас уже ввели в курс?

– Мне известно лишь то, что напечатано в газетах. Я сам только сегодня вернулся в столицу, – добавил Финн.

– Только этого не хватало! О похищении известно прессе! – сокрушенно воскликнул Зено, о неприязненном отношении которого к газетчикам было известно многим. И по правде сказать, Зено не зря имел на них зуб: по их милости он не раз становился героем скандальных публикаций.

– Выпьете со мной по чашке кофе? Или, может, чего-нибудь покрепче? – Финеас позвонил в колокольчик, вызывая дворецкого. – А пока мы будем закусывать, вы расскажете мне обо всем том, что неизвестно прессе.

Фанни развернула салфетку с ломтиками запеченного мяса.

– Подержи, Гарри, а я пока разломлю булочку.

Она поровну поделила оставшиеся сухофрукты – половину отдала Гарри, а оставшиеся спрятала в карман про запас. Вчера она забрала с собой столько еды, сколько уместилось на блюде, и конвоиры даже позволили ей поделиться съестным с профессором. Хэмиш подмигнул ей, а значит, он не пал духом, и она должна следовать его примеру. Фанни запрещала себе думать о худшем, хотя при сложившихся обстоятельствах сохранять оптимизм было непросто.

Судя по тому, как повел себя Мэллори, когда раздался взрыв, это сработала расставленная им ловушка. Не хотелось даже думать о том, что на мину наступил Рейф. «Не смей хоронить его раньше времени», – приказала себе Фанни. Она обещала Гарри, что вскоре они с отцом окажутся вместе, значит, так тому и быть.

Жуя булку с мясом, Фанни смотрела на Гарри, который, мотая ногами, сидел рядом с ней на скамье, служившей ночью ложем для них обоих. У него никого не было, кроме Рейфа. Господи, не дай ему умереть!

Вернувшись накануне от Мэллори, Фанни застала Гарри в слезах. Он сидел, скорчившись, в углу и дрожал от страха. Укутав его в свое старое платье, как в одеяло, Фанни усадила мальчика на колени и накормила рыбой и сухофруктами. Она долго пела ему колыбельные, и малыш, наконец, уснул. В отличие от нее, Гарри спал крепко. Проснувшись в очередной раз среди ночи, она почувствовала, что он держит ее за руку.

– Ты что-то притих, – сказала Фанни, улыбнувшись мальчику. – Язычок проглотил?

Сосредоточенно жуя мясо, Гарри улыбнулся ей с набитым ртом.

И вдруг жуткий стон, от которого мороз пробежал по коже, донесся из-за стены.

Гарри судорожно сглотнул. Фанни тоже.

Послышалось уже знакомое позвякивание ключей на связке и лязг затвора. Вошли двое – толстяк и карлик. Фанни внутренне подобралась. Толстяк казался еще больше, а карлик еще меньше, чем ей помнилось.

– Мы пришли за мальчиком.

Гарри вздрогнул и медленно повернул к ней голову. От страха его глаза стали огромными.

– Таким, как вы, я ребенка не отдам.

– О, я думаю, отдадите, мисс. – Жирное брюхо сотрясалось от того, что язык не поворачивался назвать человеческим смехом.

Фанни обняла мальчика и прижала к себе.

– Боюсь, что Мэллори будет весьма недоволен. Видите ли, вчера вечером мы заключили с ним соглашение весьма личного свойства. Если он желает, чтобы я выполнила то, что обещала, то мне надо с ним поговорить. Будь я на вашем месте, – с угрозой в голосе сказала она, – я бы, не мешкая, пригласила его сюда.

Толстяк покраснел как рак, а гном перестал мотать перед ее носом ключами. Уроды вышли, заперев за собой дверь.

Фанни подмигнула своему маленькому другу.

– Ну вот, уже скоро, Гарри, – сказала она и поцеловала детскую макушку. Фанни ждала, казалось, целую вечность – в этой тесной и темной каморке время текло как-то странно. Но вот в коридоре послышался знакомый металлический звон.

Дверь широко распахнулась, и в камеру вошел Мэллори. Он встал перед ними в величественной позе – широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Вы оторвали меня от важных дел.

– Я помешала вам убивать? – выпалила Фанни и тут же прикусила губу, немедленно пожалев о сказанном. Впрочем, она не стала тушеваться и опускать глаза.

Мэллори прищурился и склонил голову набок.

– К вопросу о нашей договоренности, – сказал он и шагнул к ней, – чем я могу быть полезен?

Фанни судорожно сглотнула.

– Вы должны доставить мальчика в Скотленд-Ярд.

Мэллори изумленно на нее уставился.

– Я не курьер, – сдержанно сообщил он.

– А я не доверяю вашим людям. Вместо того чтобы доставить мальчика отцу, они запросто швырнут его в Темзу с Вестминстерского моста и посчитают свою миссию выполненной. – Фанни с шумом втянула воздух. – Я доверяю вам, и только вам. Если вы возьметесь вернуть мальчика отцу, то вы это сделаете, и я могу быть за него спокойна.

Мэллори, великий и ужасный, выглядел огорошенным.

– Но почему?

Фанни отвела взгляд, ей надо было собраться с мыслями.

– Вы страдали, много страдали. Судьба была к вам чудовищно несправедлива. И несмотря на то, что вы обратили свой гнев не на тех, кто стал виновником ваших страданий, в вашей преданности тому, что вы называете делом своей жизни, есть нечто, вызывающее уважение. Если среди противников прогресса еще остались порядочность и честь, то эти качества я вижу в вас, и только в вас.

Фанни посмотрела ему в глаза и, собрав волю в кулак, заставила себя не отводить взгляд все то время, пока черные уголья его глаз прожигали ее насквозь.

Мэллори наклонился и поднял Гарри на руки. Мальчик тихо всхлипывал.

Фанни погладила его по щеке.

– Будь умницей, – тихо сказала она мальчику.

Мэллори с брезгливой недоверчивостью смотрел на мальчика, которого держал на руках.

– Ты сможешь ехать верхом, если я посажу тебя в седло перед собой?

Гарри вопросительно посмотрел на Фанни, и та, улыбнувшись ему, кивнула:

– Все будет хорошо, Гарри.

Финн рассматривал камень через увеличительное стекло. Рейф стоял рядом.

– Колесо в колесе – любой мало-мальски сведущий в своем деле ювелир способен сделать такую заколку, – задумчиво протянул Финн и, перевернув заколку, с довольным видом сообщил: – А, вот и девиз. На ободе большего колеса гравировка на латыни Actus Reus. Весьма, кстати, искусно выполненная.

– Преступное деяние, – хором воскликнули Зено и Рейф, переводя изречение.

– Похоже, мы все здесь получили классическое образование, – насмешливо протянул Финн. – Понятия «преступное деяние» и «преступный умысел» – альфа и омега английского законодательства, – продолжил он, процитировав на латыни фразу, перекочевавшую из римского права в современность.

Рейф кивнул.

– Деяние не делает человека виновным, если у него не было при этом преступного умысла, – перефразировав латынь, сказал Рейф.

– Для признания виновности в суде необходимо доказать как преступность деяния, так и преступность умысла, – добавил Зено и, откинувшись на спинку стула, достал сигару из внутреннего кармана пиджака. – Вы не возражаете, если я закурю?

– Пожалуйста, курите, – разрешил Финн и, покинув кресло, подошел к книжному шкафу. Рейф и Зено уже ввели его в курс всех подробностей дела. Более того, они сделали это дважды. Рейф терял терпение.

Зено предложил сигарету Рейфу, но тот покачал головой:

– Я бросил курить. Фанни не нравится запах табака.

Зено чиркнул спичкой.

– Насколько я понимаю, за последние несколько дней ты успел наладить отношения с хорошенькой наследницей?

– Надеюсь, что да. Отчасти.

Зено выпустил колечко дыма.

– Отчасти?

Финн едва заметно усмехнулся.

– Если постоянные пререкания – признак взаимной привязанности, то я бы сказал, что отношения налажены на все сто, – высказался Финн, снимая с полки увесистый фолиант. – Ну вот, – пробормотал он, перелистывая страницы. – Королевская конная артиллерия. Подполковник Беллкорт Вэллор Мэллори, семнадцатый полк королевской артиллерии. Вот вам и ваши инициалы БВМ, Рейф.

– Этот человек был разжалован после взрыва в его подразделении, вызванном случайным возгоранием. Несколько человек погибли. Ему самому снесло полчерепа… – Финн покачал головой. – Вы не находите это странным? Военный, так серьезно пострадавший во время несения службы, с позором уволен из армии?

– Халатность, повлекшая за собой гибель людей – серьезный проступок, – пожав плечами, заметил Рейф.

– Как бы там ни было, вы, похоже, нашли того самого человека, – заключил Финн, захлопнув книгу. – И скорее всего он и есть предводитель этого… «Утопического общества».

Внештатный консультант Скотленд-Ярда сел за стол и вновь принялся рассматривать булавку.

– Ювелир сработал добротно, и только, но камень… Камень, весьма вероятно, редкий, – сказал Финн и жестом пригласил их взглянуть на камень через увеличительное стекло.

Рейф и Зено по очереди склонились над лупой.

– Я знаком с ювелиром из Хэттон-гарден. Он родом из Восточной Европы и известен под именем Пандор Фабиан. Искусный резчик, чья специализация – особенно крупные и редкие камни. – Финн замолчал, обведя гостей взглядом. – А не нанести ли нам ему визит, господа?

Рейф распрямился.

– Самое время разъезжать с визитами, – раздраженно заметил Рейф, но, перехватив взгляд Зено, осекся и более миролюбиво спросил: – А вы уверены, что сможете это устроить?

Финн презрительно поморщился.

– Могли бы не спрашивать. Вам ли не знать, что я не берусь за работу, которую не могу исполнить.

Зено затушил сигару.

– Я бы хотел поговорить с ним в офисе. Как вы смотрите на то, чтобы подбросить этого ювелира до Скотленд-Ярда? У многих языки развязываются уже по дороге в нашу контору.