Фанни открыла один глаз – тот, что не упирался в подушку. Бледный свет обтекал темный силуэт стоявшего у окна высокого мужчины. Фанни подняла голову и протерла оба глаза.

– Доброе утро, лейтенант Сорвиголова.

Она узнала этот голос. Фанни рывком села.

Рейфел Льюис собственной персоной раздвинул потрепанные шторы. Снаружи доносился перестук колес и цоканье лошадиных копыт. События двух далеко не спокойных минувших суток возвращались в память толчками по мере пробуждения.

– Я просила тебя так меня не называть. – Фанни сладко зевнула. – Так это все произошло на самом деле, да?

– Что, милочка?

– Похороны. Вчерашний день. Прошлая ночь. Я-то надеялась, что все это приснилось мне в кошмарном сне. И «лейтенант Сорвиголова» мне нравится куда больше, чем «милочка».

Помятая, с затекшим телом, она проснулась в чужой кровати, в какой-то незнакомой, безликой комнате. Впрочем, личность Рейфа Льюиса была ей даже слишком хорошо знакома.

Рейф отвернулся от окна. Ее хмурую мину он встретил бодрой ухмылкой.

– Ты всегда такая колючая по утрам?

В этой неуютной полупустой комнате было к тому же холодно.

– Рейф, что происходит? Я чувствую себя, словно Алиса в кроличьей норе.

– Может, оно и верно, – философски заметил Рейф. – Похоже, мы с тобой оба провалились в ту злополучную нору. – Рейф снова устремил взгляд в окно. – Я непременно должен попасть на телеграф и связаться со Скотленд-Ярдом. Возможно, Зено и Флин уже раздобыли недостающие куски головоломки. Стоит собрать их вместе – и картина сложится. Мы будем знать, кто за тобой гонится и что за силы нам противостоят. – Рейф оставил свой пост и подошел к двери. Отодвинув стул, которым он подпер дверь на ночь, Рейф выглянул в коридор. Все чисто. – Вчера ты спросила, есть ли у меня план. – Рейф вернулся к окну. – На данный момент мой план таков – пробраться к докам в Глазго. Там у нас есть секретный агент и безопасное убежище.

– Но… Не проще ли было просто обратиться к местным властям за помощью? Нам бы не отказали…

– Кажется, дождь начинается. – Рейф задернул штору. – Вчера вечером я наблюдал, как наши друзья, что так любят костюмы мрачной расцветки, охотились за нами в одной команде с местными констеблями. А ты, Фанни, что-то иное видела?

– Ты хочешь сказать, что полиции в Броксберне нельзя доверять? – с сомнением спросила Фанни, покусывая губу.

Рейф пожал плечами.

– Я лишь склоняюсь к мысли, что полицию Броксберна ввели в заблуждение. – Рейф достал из кармана жестяную коробочку в бело-розовую полоску и вытащил из нее мятную карамельку. – Угощайся. Это вместо завтрака.

Фанни покатала карамель во рту.

– Мне нужно воспользоваться горшком.

– Только побыстрее. Я буду ждать за дверью.

Она едва успела подвязать турнюр, как он ворвался в комнату.

– Целая команда наших друзей нагрянула в гости. Заглядывают во все номера. Начали с конца коридора. – Рейф потащил ее к окну. – Видишь тот уступ? – Фанни вытянула шею. От страха у нее пропал дар речи, и она лишь молча кивнула. – Если пройти по нему вдоль стены – примерно десять футов, ты окажешься у полуоткрытого окна. Если постараешься, то сможешь в него пролезть и выберешься на черную лестницу.

Фанни смерила взглядом расстояние до земли – метров шесть, не меньше. И уступ был такой ширины, что не всякий уличный кот отважился бы по нему пройти.

– Рейф, как ты обо всем этом узнал?

Рейф приподнял стекло настолько, насколько позволяла конструкция.

– Побродил тут вокруг, посмотрел, пока ты спала. На душе как-то легче, когда имеешь план отступления. – Он обхватил ее за талию и приподнял. – Коленями на подоконник. Вот так.

С опаской выбравшись на узкий карниз, Фанни замерла и, не оборачиваясь, бросила через плечо:

– Если я убьюсь, так и знай – я больше с тобой не разговариваю!

– Думаю, моя матушка бы тебя поддержала.

Она не могла позволить себе даже хихикнуть без риска свалиться. Сердце колотилось как бешеное.

– Продвинься чуть вперед, чтобы я мог выбраться следом. – Рейф вылез из окна. – Помнишь, как ты залезла на старый дуб возле часовни, а слезть не могла, потому что испугалась высоты? – Рейф шел за ней.

Фанни кивнула.

– Я помню. Ты стоял внизу и уговаривал меня спуститься. И уговорил.

Оконный карниз был совсем рядом. Стиснув зубы, Фанни оторвала ладони от стены и сделала широкий шаг. Схватившись за раму сверху, она повисла на ней всем телом, и окно приоткрылось еще немного – настолько, что она смогла просунуть в него голову.

– Пролезай в него боком, и ногу опускай осторожно, пока ступней не упрешься в пол.

Фанни заставила себя выбросить из головы все мысли – она слышала лишь его голос и делала то, что он ей говорил. Прошло всего лишь несколько секунд, и она оказалась внутри. Падение с шестиметровой высоты ей больше не грозило.

Рейф проскользнул в окно обеими ногами вперед и пружинисто спрыгнул на пол, приземлившись рядом с ней.

– Ты молодец, – похвалил ее Рейф и, схватив за руку, потянул за собой. – Бегом, вниз! – Фанни и дух не успела перевести, как они оказались на улице.

Фанни старалась не отставать от него, когда они, пробежав несколько метров по главной улице, свернули в проулок между задними фасадами домов. Сейчас, при свете дня, трудно было поверить, что в этом обычном, ничем не примечательном мирном городе им угрожает опасность. Вокзал находился внизу, у подножия холма, застроенного унылыми стоявшими вплотную друг к другу домами, и был виден как на ладони.

– Может, рискнем? Вернемся на станцию? – спросила Фанни.

Рейф затащил ее под навес над дверью черного хода.

– Я тут наскоро прикинул, и у меня получилось, что наши шансы спастись, если они захватят нас на телеграфе, увы, близки к нулю.

Фанни стремительно обернулась и прочла надпись на бронзовой табличке.

– Мистер Ховард. Хирург-дантист.

Не теряя времени, Фанни позвонила в колокольчик.

– Фанни, что ты знаешь?

– Спокойно, детектив Льюис. У меня тоже есть план. Дантист, который здесь живет, еще и хирург. И если я не ошибаюсь, ты все еще нуждаешься в медицинской помощи. – Рейф успел оттащить ее от двери как раз в тот момент, как она открылась.

– Боюсь, что вы перепутали дверь. Это дверь черного хода, а вход для пациентов с той стороны, – сообщил им интеллигентного вида лысеющий мужчина средних лет с густыми бакенбардами. – Чем могу служить?

– Видите ли, джентльмену, что стоит у меня за спиной, требуется медицинская помощь.

Рейф потащил ее прочь.

– Ей-богу, я всего лишь поцарапался…

Фанни потянула Рейфа за руку к себе.

– Мистер Ховард, позвольте мне представить вам детектива Льюиса из Скотленд-Ярда.

Рейф внезапно прекратил игру в перетягивание каната.

– Постойте, у меня есть к вам просьба, – сказал Рейф и достал из кармана крупную купюру и визитную карточку.

– Руперт Ховард к вашим услугам, детектив Льюис, – представился дантист, протянув Рейфу руку для пожатия. Энергичное рукопожатие мистер Ховард сопроводил еще более энергичным вскидыванием бровей.

– Мне нужно, чтобы вы доставили на телеграф несколько рукописных посланий, – сказал Рейф и протянул дантисту исписанные листы из блокнота. – Дождитесь, пока все сообщения будут отправлены, затем сожгите оригиналы.

Ховард вытянулся в струнку, раздуваясь от гордости.

– Сочту за честь послужить отечеству, – с пафосом отрапортовал дантист.

– Прошу вас внимательно отнестись к данному вам поручению. Не завалите операцию. И тогда, мистер Ховард, вам будет о чем рассказать вашим внукам. – На этом Рейф счел свою миссию законченной и собрался ретироваться, но Фанни вовремя схватила его за рукав.

– Как я уже говорила, детективу Льюису нужна медицинская помощь.

Рейф шипел от боли, пока рану его обрабатывали антисептиком, и выл в голос при наложении швов. Фанни не знала, что радовало ее сильнее – то, что она настояла на том, чтобы Рейф получил помощь, в которой действительно остро нуждался, или то, что ей представилась возможность упиваться его страданиями.

– Детектив Льюис, на ваш вой сбегутся все окрестные коты, – съязвила Фанни. Рейф лишь хмуро взглянул на нее, но потухшим его взгляд был разве что одно мгновение. В зеленых глазах опять заплясали черти. Рейф снова стал собой!

Теперь, когда неотложная врачебная помощь была получена и нужда в опасной вылазке на телеграф отпала, они могли спокойно покинуть город. К подножию холма пришлось спускаться по грязным улочкам, застроенным ветхим жильем. Здесь обитали шахтерские семьи. Белье сушилось на веревках, протянутых через сточные канавы, над которыми клубились ядовитые испарения с омерзительным запахом. Фанни в ужасе оглядывалась по сторонам. Повсюду царила жуткая нищета и антисанитария.

Дети в драной одежде, многие босиком, бежали за ними, дергали Фанни за юбку и выпрашивали подаяние. Рейф успел раздать всю мелочь до того, как какая-то женщина, размахивая метлой, криками и угрозами прогнала попрошаек. Фанни с болью в глазах провожала взглядом несчастных маленьких нищих, что убегали, прижимая к груди медяки так, словно то были золотые соверены.

Тут и там высились угольные терриконы – холмы из отработанной пустой породы.

– Эти курганы неплохо смотрятся, верно, Фанни? – с сарказмом заметил Рейф. – Украшают ландшафт. Фанни, ты уверена, что тебе хочется занять трон промышленной империи? – Он с сомнением покачал головой. – По мне, так ты в эту картину никак не вписываешься.

Реакция Фанни на его слова была неоднозначной. Перспектива войти в число сильных мира сего и радовала, и пугала одновременно. Как бы там ни было, скепсис Рейфа задел ее за живое.

– Что ты вообще знаешь о моей жизни? О моих мечтах и амбициях? Тебе ли, с твоими жалкими мужскими мозгами, представить весь размах моих устремлений?!

Рейф промолчал, лишь едва заметно усмехнулся и закатил глаза.

– Да, я всем сердцем поддерживаю движение суфражисток, – продолжала ораторствовать Фанни, – и у меня есть на то причины. Если мне предстоит стать у руля одного из самых мощных индустриальных концернов в Британской империи, то я должна иметь право избирать, как и право баллотироваться на государственную должность. И должна иметь право получать высшее образование и работать в соответствии с полученной квалификацией. Я желаю иметь все то, что вы, джентльмены, принимаете как должное!

– Фанни, если ты пытаешься сказать мне, что хочешь чем-то помочь этим маленьким беспризорникам, то никто не мешает тебе им помогать. Для этого существуют всевозможные женские организации. Они есть в каждой деревне, смею заметить.

– О чем это ты? Об организации благотворительных ярмарок? – Фанни презрительно фыркнула. – Если мне и суждено помочь этим семьям в Броксберне, то я могла бы помочь им куда эффективнее, если бы изучала экономику в колледже, или, скажем, юриспруденцию. Или, работая в правительстве, добивалась принятия таких законов, которые защищали бы рабочих и поощряли коммерцию. Смею вам напомнить, мистер Льюис, ведь это наше правительство обрекло детей сирот из работных домов на нищенское существование. Кроме того, мне бы хотелось осуществить в рамках своего промышленного концерна необычный и, смею надеяться, благородный эксперимент – я хочу проверить, насколько возможно установить трудовые отношения, которые отвечали бы интересам как владельца, так и наемных работников.

Рейф больше не мог это слушать. Он остановился и в недоумении уставился на свою спутницу.

– Фанни, господи, да ты все заводы доведешь до банкротства. И где тогда окажутся все эти детишки, которых тебе так жалко, вместе со своими родителями? Пойдут милостыню просить, да?

– Я уже приняла решение, Рейф.

– И какого мнения обо всех этих прогрессивных идеях был твой отец?

Фанни быстрым шагом пошла вперед.

– Мнение моего отца оставалось при нем. А я придерживаюсь своего мнения, – не оборачиваясь, бросила она через плечо.

Рейф выразительно хмыкнул.

– Он ведь говорил тебе, что ты доведешь его дело до ручки, да?

Фанни зажала уши и ускорила шаг. Она больше не желала его слышать. Ни единого его слова. Хотя, признаться честно, сама она все же задавалась вопросом о том, не являются ли ее планы в отношении семейного бизнеса Грейвил-Ньюджент, скажем, слишком смелыми. Но кое о чем отец ее даже не знал, разве что догадывался. Фанни всерьез увлеклась инженерным делом. Ее тянуло к технике. Ей нравилось дотошно разбираться в конструкции механизмов, вникать в суть изобретений. Чутье подсказывало ей, что будущее за машинами на электрической и паровой тяге. Она была убеждена в том, что на смену конным экипажам придут машины. Верила, что наступит время, когда всю самую тяжелую и рутинную работу по дому будут выполнять машины.

Отец ворчал, когда она пыталась доказать ему, что ее идеи имеют право на жизнь, но, уходя, пощипывал себя за усы – верный знак того, что ее слова заставляли его задуматься. Теперь, когда папы не было в живых, Фанни больше, чем когда-либо хотела претворить свои мысли в жизнь – сделать так, чтобы машины ее мечты производили на заводах Грейвил-Ньюджента.

Около получаса она шла молча, погрузившись в свои мысли. Рейф взял ее под руку, заставив ускорить шаг, когда они проходили мимо деревенской лавки. Редкие прохожие обращали на них мало внимания, но они все равно предпочитали идти по теневой стороне улицы. Наконец они дошли до перекрестка. Впереди высилась церковь, рядом с ней стоял дом викария.

Фанни остановилась.

– Куда теперь? – спросила она, пытаясь сориентироваться.

– На юго-восток, – ответил Рейф. Указатели в виде стрелок, прибитые к придорожному столбу, указывали на все стороны света. И три из четырех указателей – туда, куда нужно было Фанни с Рейфом. – Батгейт. Котбридж. И Глазго – тридцать семь миль.

От утренней прохлады давно не осталось и следа. День обещал быть жарким. Черное шелковое платье с турнюром мало подходило для прогулок, особенно в жару.

Рейф свернул с мощеной дороги на проселочную.

– Батгейт, насколько мне помнится, уже недалеко – за тем холмом. А где город, там и телеграф.

Вскоре они подошли к старинной церкви, окруженной могучими вязами, дававшими благодатную тень. Рядом с церковью, в тени, стоял скромный домик викария. Позади дома виднелись хозяйственные пристройки. Приподняв юбки, Фанни свернула с дороги на зеленую лужайку. Идти по траве было пусть не так удобно, зато приятно.

– Как тебя угораздило жениться?

Этот вопрос не давал ей покоя с тех самых пор, как Рейф огорошил ее своим признанием. Рейф не торопился с ответом. Пройдя немного вперед, он поднял камешек и запустил его в колючий куст терновника.

– Наше перемирие закончено, Рейф. И согласись, как пострадавшая сторона, я имею право на объяснения.

Рейф тоже сошел с дороги и, поравнявшись с Фанни, пожал плечами и сказал:

– Я даже не знаю, как тебе объяснить. И с чего начать, тоже не знаю.

Фанни остановилась и повернулась к нему лицом.

– Начни с чего хочешь. Времени у нас предостаточно. До того холма еще идти и идти. – Фанни приложила ладонь козырьком к глазам. – При таком солнце без широкополой шляпы я рискую обзавестись веснушками!

За амбаром викария Рейф остановился и стащил с бельевой веревки белое ситцевое платье в мелкий желтый цветочек. «Все, что угодно, готов делать, лишь бы не отвечать на вопрос», – раздраженно подумала Фанни.

– От души надеюсь увидеть веснушки на твоем носу, – бросил он через плечо и, оглянувшись, весело подмигнул.

– Больше ты ни на что не надеешься? – с сарказмом ответила Фанни.

Рейф усмехнулся.

– Я всегда обожал твои веснушки.

– Ты ведь не собираешься обокрасть жену викария? – сурово спросила Фанни.

– Готов поспорить, что это маленькое платьице впору его дочери, но никак не жене. – Рейф достал из кармана банкноту достоинством в один фунт и прикрепил ее прищепкой на веревку туда, где только что висело платье. Он также позаимствовал тонкую нижнюю юбку из прозрачной ткани.

Завернув нижнюю юбку в платье, он сунул сверток под мышку. Издалека донесся лай собак. Рейф и Фанни, не сговариваясь, повернули головы в сторону покинутого ими Броксберна.

– Они натравили на нас собак! – возмущенно воскликнула Фанни. – Не могу в это поверить.

– Похищена наследница индустриальной империи, возможно, человеком, выдающим себя за агента Скотленд-Ярда. Неудивительно, что они решили прочесать окрестности.

С этими словами Рейф схватил ее за руку, и они побежали прочь. Они мчались не останавливаясь, пока не перемахнули через довольно высокий холм. Оказавшись на другой стороне, Рейф и Фанни остановились, чтобы отдышаться. Фанни присела на камень возле ручья, что сбегал вниз к расположенному у подножия холма озеру.

Рейф посмотрел на нее, и Фанни, встретившись с ним взглядом, увидела в его глазах нечто такое, что наводило на мысль, что он собирается сказать ей что-то важное. Возможно, ответить на ее вопрос. Но, нет, он отвел взгляд в сторону, делая вид, будто бы разглядывает что-то в дальних полях.

Фанни вздохнула.

– Ладно, Фанни. Пять лет назад я совершил большую глупость. И в результате все кончилось очень плохо – одна молодая женщина умерла, а другая оказалась преданной. Увы, эта женщина, которую я предал, единственный на свете человек, который мне по-настоящему дорог.

Рейф повернул к ней лицо и посмотрел ей прямо в глаза, и такая неподдельная мука была в этом взгляде, что Фанни не выдержала и отвернулась.

– Не думаю, что это имеет для тебя хоть какое-то значение, – резюмировал Рейф.

Фанни сглотнула комок.

– Никто и подумать не мог, что у тебя есть женщина, а я и подавно.

Рейф вздохнул, и в этом долгом вздохе слышалось все – и горесть, и разочарование, и боль.

– Тот последний семестр в университете стал для меня сплошной черной полосой. Меня выгнали с экзамена, обвинив в использовании шпаргалки. – Рейф зачесал назад упавшую на лоб прядь. – Но я никого не обманывал, Фанни.

– Ну конечно, ты никого не обманывал. Не могу представить, чтобы ты был на это способен. – Она нахмурила брови. – Во всяком случае, в учебе.

Глаза его сверкнули. Фанни знала, что ей удалось задеть его за живое своей колкостью.

– Куратор завалил меня дополнительными заданиями. Я был вынужден бросить футбол. А потом из Квинсферри пришло письмо, из которого следовало, что денег на турне по Европе нет, и поэтому мне пришлось отказаться от поездки в Италию с тобой и… – Улыбка его промелькнула и тут же погасла. – И с твоей очаровательной компаньонкой кузиной Клер.

Рейф немного помолчал.

– Пойдем, Фанни, – предложил он, – спускаться всегда легче, чем подниматься.

Теперь до них доносилось лишь эхо собачьего лая, и, если сердце Фанни временами замирало, и ей становилось трудно дышать, то не от страха, а от тех чувств, что вызывал в ней рассказ Рейфа и связанные с ним воспоминания.

Рейф остановился, поджидая немного отставшую Фанни.

– Кто, по твоему мнению, самый близкий Клер человек? Самый близкий друг?

– У Клер есть подруги. – Фанни замедлила шаг перед крутым обрывом. – Но, пожалуй, своей лучшей подругой она считает меня. А почему ты спросил об этом?

Рейф помог ей спуститься.

– А кто ее самый близкий друг мужского пола?

– Найджел, конечно. К чему ты ведешь, Рейф?

– В то лето, когда ты путешествовала по Италии, я, как и Найджел, заканчивал университет. По случайному совпадению, а возможно, и не по такому уж случайному, он получал тогда много писем от Клер – раза в два или три больше, чем я получал от тебя.

– Ты же знаешь, как я не люблю писать письма.

– Это потому что ты совсем не дружишь с орфографией. – Он криво усмехнулся. – Дела мои шли из рук вон плохо, когда Клер прислала Найджелу письмо, в котором сообщала об одной интересной новости, которой Найджел с удовольствием со мной поделился. Она писала, что ты встречаешься с герцогом Графтоном. Еще она утверждала, что бурный роман развивается стремительно и в скором времени следует ждать предложения руки и сердца.

Эта новость меня окончательно добила, и я покатился под откос. – Рейф перепрыгнул с одного валуна на другой, перебираясь через впадавший в озеро ручей. – Осторожно, камни скользкие!

Фанни подобрала юбки и прыгнула следом.

– Но Клер хотела лишь тебя подразнить. Мы обиделись на тебя за то, что ты не поехал с нами, вот и решили… – Фанни закусила губу. – Честное слово, Рейф, я и представления не имела, что…

Узнав от Найджела о предательстве Фанни, Рейф почувствовал себя так, словно лишился единственного друга.

– Найджел предложил пойти в паб, – продолжал Рейф. – Залить, что называется, горе. – Глаза у Рейфа потемнели, как небо перед грозой. – Все начиналось вполне невинно. Пару пинт пива, чтобы выпустить пар, разве что тогда я выпил больше обычного. Найджел познакомил меня с девушкой. И тут уж, Фанни, случилось то, что случилось – я воспользовался ее благосклонностью, и через месяц мне пришлось за это поплатиться.

Несмотря на то, что Фанни успела благополучно перебраться на другую сторону и стояла на твердой земле, ее вдруг качнуло.

– Я понимаю, – пробормотала она. Рейф взял ее за руку и отвел подальше от усыпанного скользкой галькой берега на зеленую лужайку. Фанни выпустила его руку и пошла вперед.

– Фанни, я не знал, что делать и к кому обратиться. Я не мог откупиться – денег не было, да я бы и не стал этого делать. Хотя, – Рейф печально усмехнулся, – если бы в сундуках Сент-Олдуина завалялось бы хоть немного деньжат, родственники девушки, возможно, настояли бы на откупе.

– Но ты сохранил все это в тайне, Рейф. А потом ты… – Фанни остановилась посреди поля и обернулась. – Ты женился.

– Да, – со вздохом сказал Рейф. – Силии нездоровилось несколько месяцев. Да и вообще, здоровье к ней так и не вернулось. – Рейф рассеянно сорвал длинный стебелек. – Я совершил грех, и плодом этого греха стали лишь страдания и смерть. Я причинил много боли близким, навлек на себя их гнев и в конечном счете потерял друзей и семью. – Рейф прекратил ощипывать стебелек и, подняв голову, встретился взглядом с Фанни. – И свою невесту тоже.

Фанни видела его таким потерянным только раз. В тот вечер, когда умер граф. Судорожно сглотнув, она, запинаясь, сказала:

– Но ты так ни разу и не приехал домой, чтобы объясниться… Чтобы рассказать мне о том, что произошло. – Фанни стремительно зашагала вперед. В ее душе бушевала буря.

Рейф пошел следом.

– Только честно, Фанни. Как бы ты тогда восприняла мои слова?

Фанни стремительно обернулась.

– Как ты мог поверить, что я на такое способна? Чтобы я закрутила роман с Графтоном? Да это же полный абсурд! Мы с Клер просто решили пошутить, вот она и написала это дурацкое письмо! – Фанни пожевала губу. – Возможно, шутка не удалась. Но мы не желали тебе зла. – Фанни боролась со слезами. Ей было стыдно, она чувствовала себя виноватой перед ним. – Ты хоть знаешь, сколько лет было тогда герцогу Графтону? – Рейф хотел уйти от нее и от ответа, но она заступила ему путь и, ткнув его пальцем в грудь, повторила вопрос: – Так знаешь или нет?

Рейф долго молча смотрел на нее.

– Понятия не имею. Ему девяносто лет и он весь лысый?

– Ему было четырнадцать, и он рыжий, как морковка! И весь в веснушках!

Рейф смахнул слезу с ее щеки.

– Мне жаль, Фанни, что все так вышло. И я виноват. То, что сделали вы с Клер, не извиняет моей несусветной глупости.

Новая порция слез подступила слишком близко к глазам Фанни.

– Как же так получается: обманывал ты, а виноватой себя чувствую я?

Рейф обнял ее за талию и привлек к себе.

– Фанни, не надо. Из-за этого я и не вернулся домой. Я не хотел, чтобы из-за моих ошибок страдала ты или мои родственники. Я не хотел причинять вам лишнюю боль. Не хотел, чтобы вы чувствовали себя униженными.

Он попытался ее удержать, но она вывернулась и, оттолкнув его, пошла вперед. Старые раны напомнили о себе, но теперь к старой боли добавилась новая. Их связывали невидимые узы задолго до того, как встал вопрос о помолвке или свадьбе.

– Я думала, мы с тобой друзья, Рейф.

Рейф схватил ее за руку и потянул к себе, заставив развернуться.

– Я всегда был и всегда останусь твоим лучшим другом. Несколько лет назад я совершил самую большую ошибку в жизни…

– Громадную ошибку.

– Я потерял тебя, Фанни.

Слезы душили ее.

– Возможно, когда ты не поехал с нами в Италию, у меня закрались кое-какие сомнения, – медленно, с расстановкой, проговорила Фанни. Решение заглянуть в себя и дать оценку тому, что она там увидела, далось ей нелегко. – Ты никогда не говорил мне, что любишь меня.

– Ни мне, ни тебе так и не выпала возможность сказать эти слова. – Рейф вновь заключил ее в объятия. – Я люблю тебя, Фанни. Я всегда тебя любил и всегда буду любить. – Такой чудной улыбки на его красивом лице она еще никогда не видела – нежной, мечтательной, искренней. Он смотрел на нее так, словно она была ему дороже всего на свете. – И если бы я тебе сказал, что жалею о том, что так вышло, как только может о чем-то жалеть человек, ты бы мне поверила?

И случилось чудо, момент просветления. Странное, незабываемое ощущение. Да, она ему верила.

Рейф осторожно убрал волосы с ее лица.

– Я бы все сделал, чтобы ты сочла меня достойным себя.

Господи. Словно кто-то дернул вверх уголки ее губ. Лицо Фанни против ее воли расплылось в улыбке.

– Правда все?

Глаза его ярко блеснули.

– Все, что угодно.

Фанни сделала страшные глаза.

– Должна тебя предупредить, что впереди жестокие испытания.

Рейф кивнул серьезно, без улыбки.

– По-другому и быть не может.

– И еще, то, что я приму твои извинения, не означает полного прощения. Тебе следует ожидать… всплесков эмоций.

– Имеешь на них полное право. – Он крепко прижал ее к себе и не встретил сопротивления. – Ах, Фанни, если хочешь, проведи меня хоть по всем кругам ада, только дай мне шанс вновь завоевать твое сердце. – Рейф поднял ее на руки и покрутил над зеленым морем высокой травы, и над головой ее закружилось, завертелось безоблачное синее небо.

Фанни не удержалась и засмеялась, вторя ему:

– Я даю тебе шанс.

Рейф опустил ее на землю. Ни он, ни она не произнесли ни слова. Они замерли, словно чувствовали, что любое всуе произнесенное слово, любой жест способен разрушить волшебные чары. Рейф медленно попятился, затем развернулся и с ходу запрыгнул на древнюю каменную ограду. Фанни поднесла руку к глазам, защищаясь от солнца.

Рейф стоял на стене, возвышаясь над бескрайним зеленым морем, словно рыцарь на распутье. Благородный Сент-Олдуин на пороге главного испытания своей жизни. Фанни усмехнулась.

И словно угадав ее мысли, Рейф упруго соскочил со стены, приземлившись на соседнем пастбище. Пара длинношерстных шотландских коров и косматый крепконогий конь мирно пощипывали травку.

– Сдается мне, этот жеребчик выдержит нас обоих. – Рейф погладил коня по шее. – Да и поможет собак со следа сбить.

Фанни взглянула на небо. Солнце стояло высоко.

– Я больше не слышу лая, а ты? – Устроившись на стене, Фанни с сомнением рассматривала тяжеловоза. – И как ты собираешься управлять этим здоровенным парнем?

– Ах, Фанни. Может, тебя порадует, если я скажу, что на этот раз план у меня есть. Я запросто могу соорудить упряжь, воспользовавшись твоим турнюром и нижней юбкой.

Фанни подозрительно прищурилась.

– Издеваешься?

– Что ты! Как можно?

Ему не пришлось долго упрашивать. Фанни рассталась с модным аксессуаром и нижней юбкой быстро и без видимых сожалений. Пока Рейф возился с турнюром, приспосабливая его для новых целей, Фанни, следуя его указаниям, принялась за нижнюю юбку.

– Поразительно, как хорошо работает твоя голова, когда дело доходит до моего нижнего белья! – Держа полотнище зубами, Фанни отрывала лоскут за лоскутом, тут же связывая полосы крепкими узлами. Вскоре импровизированная упряжь была водружена на голову животного. Фанни с сомнением покачала головой. – Выглядит не слишком привлекательно, а работать-то будет?

Рейф взобрался коню на спину и, орудуя самодельными поводьями, заставил его сделать несколько пробных поворотов.

– Забирайся на стену, Фанни, – сказал Рейф и подъехал поближе. – Как тебе больше нравится – боком или по-мужски?

– Поздно скромничать, – проворчала Фанни и, забравшись на коня позади Рейфа, обхватила всадника за талию.

– Прекрасно. Теперь я могу рассчитывать на купание в озере в обществе обнаженной нимфы.