Они страдали;

они проливали слезы;

иногда они умирали…

Ничто не способно было отвлечь Коллиса Хантингтона от непрерывного расширения его железнодорожной империи.

Штаты Невада и Калифорния находились полностью под его контролем.

Он был наихудшим образцом того, что.принято называть «хозяином в отъезде». Короткие наезды в Калифорнию он совершал только в тех случаях, когда возникали кризисы. Из Нью-Йорка он диктовал каждой калифорнийской семье, сколько продуктов она может съесть в течение года; какого качества одежду сможет носить, в какого типа доме ей жить и какое образование она сможет дать своим детям.

Руководствуясь принципом «Ничего показного, все должно приносить пользу», Хантингтон построил по всей Калифорнии, в Неваде и Юте железнодорожные станции и склады, которые мало чем отличались от сараев, и выкрасил их в горчичную грязно-желтую краску, изуродовав ландшафты Дальнего Запада на ближайшие тридцать лет.

Он твердой рукой правил не только железной дорогой, но и тремя своими партнерами.

То, что Лилэнд Стэнфорд не был большим оригиналом или мыслителем, подтверждается целым рядом его максим, широко распространяемых газетными репортерами, как, например, такая: «Если целый день будет идти дождь измолотых двадцатидолларовых монет, к вечеру все равно найдутся люди, которые будут выпрашивать деньги на у;кин».

Мпогие считали его скучным и глупым, но чаще всего ему удавалось скрывать свои мысли от широкой общественности, никогда по говоря ничего такого, что не было бы самым тщательным образом продумано заранее. Самый обычный вопрос, например, о том, как он себя чувствует, мог привести к подробнейшему отчету о состоянии здоровья, но обязательно через песколько дней.

Одна из причин, по которым Хаптингтон называл его «проклятым старым дураком», состояла в том, что Лилэнд Стэпфорд с необычайной помпезностью пытался играть роль политического главы штата, железнодорожного маг- пата и мультимиллионера. Когда Южпая Тихоокеанская строила свою контору в «Сап-Фрапциско, Лилэнд Стэнфорд приказал архитектору составить планы великолепной столовой, которая ¦превратила бы это здание в один из самых богатых клубов страны. Хаптингтон поспел как раз вовремя, чтобы перечеркнуть этот проект краспым карандашом, порекомендовав Стэнфорду обходиться принессп- пым с собой из дому завтраком. Когда Стэнфорд переехал из Сакраменто в Сан-Франциско в 1874 году, он снял себе королевские покои ¦в повом «Палас-Отеле», а затем огородил стеной тридцать футов высотой два акра земли на склоне Ноб Хилл с прекраспым видом па Сан-Франциско, залив и Золотые Ворота и, побив рекорд века по затратам, построил там пастоящий замок, который вынудил журпалистов Сап-Фрапциско ломать себе голову, придумывая для него все повые эпитеты. Здесь была и мраморная лестница, и огромный круглый холл с куполом высотой семьдесят футов, черпый мраморный пол украшали знаки Зодиака. Была здесь и гостиная в ост-индском стиле, и бильярдная, и еще одна гостиная, нижняя, с широкими окпами па море.

Через несколько лот, когда ему наскучило быть вечно привязанным к своему замку на Ноб-Хилл, он купил ссбо рапчо с девятью тысячами акров земли в Пало-Альто, ниже по полуострову, недалеко от того места, где Уильям Ролстон построил свой феодальпый Бсльмопт. Стэнфорд создал здесь еще одпо феодальное владение, с сотпями чистокровных лошадей, двумя дорожками для скачок и бегов, роскошными копюшпями и ста пятьюдесятью слугами. Шестьдесят акров земли засевались морковью только для лошадей. Оп заплатил также миллион долларов за пятьдесят пять тысяч акров земли в северной части доли аы Сакрамепто, примерпо там, где когда-то стоял форт

Джона Саттора. Здесь он посадил почти три миллиона

виноградных кустов.

Когда он путешествовал по железной дороге, все строительные команды и станционные чиновники предупреждались заранее, чтобы они могли стать навытяжку перед личным вагоном губернатора Стэнфорда, когда вагон, у которого было даже собственное название - «Дилэнд»', проплывал мимо них по рельсам. Где бы вагон пи останавливался - у переездов или па вокзалах городских станций, - все железподорожпые служащие обязаны были являться в воскресных платьях, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

В качество президента железнодорожной компании он был лицом чисто номинальным, чем-то вроде фигуры под бушпритом корабля. Хантингтоп по доверял ому даже такие мелочи, как подкуп калифорпийских конгрессменов пли суден. По поводу одного из калифорнийских конгрессменов, которого ему хотелось заполучить целиком и полностью, Хаптингтоп писал «другу Колтону»: «Я не считаю безопасным для Стэнфорда разговаривать с пим о наших делах. Ведь для него ничего не стоит вылезти на трибуну в конгрессе и начать врать о том, что ему наговорил Стэн- форд».

И все-таки позднее, после трагической смерти его единственного сына, Стэнфорд стяжает себе бессмертие основанием Стэнфордского университета в Пало-Альто, - бессмертие, подобное тому, которое взвалит потом па Кол- лиса Хантингтона его племянник Гецри Хантингтон, который»с помощью упаслодоваппых им миллионов откроет Хаптипгтонскую картинную галерою и библиотеку в Сан- Марино (штат Калифорния). Впрочем, подобный филантропический акт, хотя и обессмертил его имя, но, по-видимому, заставил Коллиса Хантипгтона многие годы переворачиваться в гробу.

Трудно придумать фигуру, менее походившую па Хантингтона или Стэнфорда, чем Марк Хопкипс. Из всей четверки только оп один, известный повсюду как Дядюшка Марк, был человеком тихим, простым и нопритязательпым. Крайпе бережливый не только в личной жизни, но и в ведении дел железной дороги, он способен был пользоваться бумагой, которую его клерки выбросили в корзину. Ьсли эму случалось идти по железнодорожному полотпу, он обязательно подбирал брошенные рабочими куски ме-

34 Зап. к. 1403 коо

талла. Он но ппл, но курил, по ругался и с нолпым безразличием относился к миллионам, которые все поступали и поступали иа его счет в банке. Казалось, можно сказать, что он даже был немного недоволен ими. В отличие от Сгэпфорда, приезд которого из Сакраменто был обставлен с такой помпой, Марк Хопкинс в том же Сакраменто сел па ночной пароход, утром пришел в контору Южной Тихоокеанской е проработал весь день. В обеденпый перерыв он пошел вверх но Саттср-стрит, присматривая сдающиеся внаем дома. Он пашел маленький коттедж возле Ливспуорта, проворил состояние крыши и отоплопия, узнал, что квартирная плата составит тридцать пять долларов в месяц, снял дом, внес задаток, а потом пошел пешком в контору, чтобы поработать еще часок-другой.

Дядюшка Марк никогда пе пытался купить себе лошадь или экипаж. В хорошую погоду он приходил в контору пешком, в дождливые дни - нанимал извозчика. Ради физических упражнений разводил овощи позади своего кот теджа точно так же, как он это делал в Сакраменто. Человек сухощавый, он довольствовался в полдень чашкой чаю, в то время х?ак трое его компаньонов весом от двухсот десяти до двухсот шестидесяти фунтов каждый уминали обильнейшие обеды. Он редко принимал гостей, редко выводил свою жопу. Он сохранил всех своих старых друзей того времени, когда оп был всего лишь начинающим торговцем. Он не давал никаких бессмыслеппых распоряжений и не требовал себе никаких преимуществ только на ^гом основании, что в банке па ого счету лежало три или четыре миллиона долларов.

Оп почти но определял главную политику железподо- рожпой компании, не покупал на корню и но подкупал политиков или судей страны, тем но менее он оплачивал эти счета и заносил их в бухгалтерские книги, никогда но опротестовывая действия Хантингтона. И все-таки в определенных случаях оп мог и заупрямиться. А уж если оп упирался, то объедипешше семьсот фунтов живого веса остальпой троицы но в состоянии были сдвинуть ого пи на сантиметр, ибо, как сказал Чарли Крокер, «когда Хопкинс хотел, он был самым упрямым человеком в мире. Это был пастоящий ад па колесах».

Бездетная семья Хопкинс пять лет прожила в 35-долларовом коттедже, и за все это время Дядюшка Марк пи разу пе был в отпуске. И тут его жена, Мэри Хопкинс, ко?

топая приходилась ему дальпей кузипой п которая пЫШлД за него замуж, когда он на короткое время приехал с золотых россыпей домой в Ныо-Йорк, взбунтовала?, впервые за двадцать лет их бедной событиями совместной жизни. Если все остальные партнеры живут в такой роскоши, то и мы можем себе кое-что позволить! Мэри Хопкшгс проводила время за чтением романов миссис Саутуорт и Буль- вер-Лнттона, ей хотелось иметь родовое поместье вроде тех, о которых она читала в этих романтических книгах. Дядюшка Марк решил в виде компромисса присмотреть участок земли в Северной бухте, вблизи Золотых Ворот. По тут Лплэлд Стэнфорд признался ему, что только что купил два земельных участка на безлесной вершине про- дуваемого ветрами Поб-Хилл за 60 000 долларов, и предложил продать ему половину их за 30000 долларов. Хои- кинс отправился на вершину холма, осмотрел ремонтирующуюся там канатную дорогу и решил, что Поб-Хилл в скором времени будет главным жилым районом Сап- Франциско. Оп уплатил Стэпфорду требуемые тридцать тысяч, а затем поручил своей жене постройку того, что, он считал, будет большим, но скромным домом.

Мори Хопкинс наняла архитекторов, внесла в первоначальные планы мужа изменения, добавила кое-что из своих замыслов, а потом прибавляла и прибавляла их… Когда Сан-Франциско впервые узрел дом Хопкиисов, он понял, что тихонькая, похожая' па мышку Мэри Хопкинс переплюнула даже самого Лилэнда Стэнфорда, выстроив здание, которое было значительно больше, значительно претенциозней и более щедро разукрашено, чем его дом. В нем был зал - точная копия одного из обширнейших залов Дворца дожей в Венеции, столовая на шестьдесят псрсоп для семьи, которая до этого раз в месяц приглашала одпу-едипствеппую семейную пару к обеду, была спальня, отделапная полудрагоценными камнями и панелями из черного дерева с инкрустацией из слоновой кости.

???? 531

Свои соображения относительно этого усеянного башнями и высокими флюгерами чудища, самого крупного на всем Дальнем Западе, возвышавшегося на холме над его 35-долларовым коттеджем, Дядюшка Марк, как правило, держал про себя. Только однажды он высказался но этому поводу. Когда газетные репортеры пришли к нему с вопросами о том, что он думает о своем доме, опи застали его за работой в огороде на задах дома. Он оперся на мотыгу,

34•

посмотрел па Сагапи с флюгерами и спросил с саркастической усмешкой: «И вы думаете, что я дождусь когда- нибудь дивидендов от этого «Отеля-де-Хопкинс»?»

Ему не суждено было дожить до ответа па этот вопрос. Он умер тихо, во сне в почь перед окончательным завер- шением строительства дома. Смерть эта превратила Мэри Хоикинс, как об этом не преминули сообщить все газеты, в самую богатую вдову Америки. Вскоре она вторично вышла замуж за декоратора примерно на двадцать пять лет моложе ее, который больше всего в жизпи любил переставлять мебель. Когда газеты Сан-Франциско упрекпулп ее за этот брак, она оскорбленно покинула город и провела остаток жизни на Востоке. «Отель-де-Хопкипс» доминировал над городом до конца столетия. Архитектурный критик Уиллис Поук говорит об этих феодальных чудищах железнодорожных магнатов: «Опи стоили огромных депег, и, какой бы суровой критике их ни подвергали, этого при- имущества у них не отнять».

Только Серебряных королей в Калифорпии ненавидели так же единодушпо, как Железнодорожных королей. Многие из прежних держателей акции обвиняли Мак Кея, Фейра, Флуда и О'Брайена в своих личных трагедиях. Калифорния и ее угнетеппое депрессией население не находили утешения в том, что мультимиллионеры жили па- подобие феодальпых владык.

Нехватка рабочих мест в Сан-Франциско усугублялась наличием здесь тысяч китайцев, довольствовавшихся крайне низким жизпенным уровнем и готовых трудиться за маленькую плату. Когда Южная Тихоокеанская объявила о снижении заработной платы во всех своих отделениях, ее служащие пригрозили забастовкой. Массовый митипг сочувствующих собрался на песчапом участке перед городским Холлом. Этим было положено начало ожесточенной борьбе калифорнийских рабочих за свои права, получившей название «движение песчаных участков».

Собрания проходили мирно. Вполне возможно, что двшкение и вовсе прошло бы незамеченным, если бы не педавние рабочие беспорядки в Питсбурге, когда были сожжены наровозпые депо и железнодорожные составы. Южная Тихоокеанская и Торговая палата Сан-Франциско сформировали Комитет общественного спасения, собрав по подписке сто тысяч долларов на его нужды, помимо винтовок и патронов. Когда они призвали сохранившего 'ьп ¦ю счапу за участие в Комитете бдительности Уильяма Гоутмена' возглавить Комитет общественного спасения, он порекомендовал им отказаться от винтовок и вооружил большую группу ручками от кирок. Противостоящие друг ДРУГУ силы па бурлящих пародом улицах обмепивались сочными эпитетами, но через несколько дней Коулмеп распустил свой отряд, который успел получить прозвище «Бригада ручек от кирок».

Понемногу все вошло в свою колею, и, возможпо, все так и осталось бы по-старому, если бы пс один из членов «Бригады ручек от кирок»,? Дэпис Кирни, родившийся ¦тридцать лет назад в Ирландии, в графстве Корк, плававший матросом, а теперь владелец ломовой упряжки с телегой, настойчиво занимающийся в Лицее самообразования. Ею особенно цптересовало ораторское искусство. Кирни был плотным коротышкой, с короткими черными волосами, черными глазами и могучим голосом, вполне соответствовавшим его намерениям. Несколько дней активного участия в организованном движении пробудили его дремлющие силы. Он перешел па сторону рабочих и стал секретарем рабочего тред-юниона, возглавив движение, цели которого оп определил лозунгом «Хлеб или кровь!».

Теперь, летом 1877 года, Кирни легко пашел благодарную аудиторию: тысячи безработных вымаливали хоть какую нибудь работу за доллар в день, но работы пе было. С наступлением осени и завершением полевых уборочных работ батраки и сезонные рабочие потоком устремились в город, пополняя ряды слушателей Кирни па заброшенных песчаных участках, оставшихся в наследство от Йерба-Буэны. Кирпи говорил им именпо то, что они так жаждали услышать: он резко выступал против повсеместной коррупции властей города и штата; заявлял о праве людей ца труд; о жестокой несправедливости положения, при (котором на Поб-Хилл, прямо над ними, высятся дома миллионеров, а тысячи безработных вынуждены скитаться без крыши над головой и без пищи для своих семей. Слова Кирпи находили горячий отклик в сердцах рабочего люда Сан-Франциско, который только что собственными глазами наблюдал образование «Бригады ручек от кирок», чтобы палками загнать их под ярмо.

Генри Джордж, калифорнийский журналист, посвятив ший себя экономике и работавший в это время над последними главами книги «Прогресс и бедность», сообщает, что

На одном из первых мптипгог! Кпргш описал картипу московского пожара 1812 года и заявил, что подобпая же участь, возможно, ожидает и Сан-Франциско. Одним из намерений Кирпи было превращение своего профсоюза в политическую партию. В следующем году намечались выборы делегатов в конвепт, который должен был переписать наново конституцию Калифорпии. Он создал Рабочую партию и решил выдвинуть от псе достаточное число делегатов, ,чтобы получить перевес в копвспте.

День благодарения Кирпи отмстил тем, что во главо нескольких тысяч своих последователей направился на Ноб-Хилл, чтобы разрушить «проклятую сетку», которой Чарли Крокер окружил дом пекосго Джанга за то, что тот отказался предать его Крокеру.

Кнрнц был арестован за подстрекательство к беспорядкам. Совет Сап-Фрапциско припял постановление, запрещающее собрапия па песчаных участках. Нарисованная Нэстом каррикатура изображала Кирнн вооружеппым револьвером и ножом, с табличкой на шее с наднисыо «Коммунист». Одной рукой он поднимал факел анархии, а в другой держал свиток с наднисыо «Власть толпы».

Судья освободил Кирпи, поскольку оп пикого пи к чему пе подстрекал. В последующие недели Кирни арестовывали почти ежедпевпо, если он в этот день выступал с речыо, и продернеали в тюрьме в общей сложности две недели; по невозможно было пайти судыо или присяжных, которые готовы были бы вынести обвинительный приговор. С каждым арестом росло число его сторонников; был момент, когда возникли серьезные опасепия, что сторонники Кирни пойдут па штурм тюрьмы и силой освободят своего вождя. Сенат Калифорнии принял закоп, единственной целью которого было воспрепятствовать публичпым выступлениям Кирни. Закон этот в Сап-Франциско сразу же окрестили «Закопом кляпа». Все эти ограничительные меры отнюдь по способны были успокоить рабочих Сан- Франциско или самого Кирпи. На следующем же собрании оп восклицал: «Когда члены законодательных органов переступают границы приличий, я говорю: «Петля! Пеньковая петля для них!» Это прызывный клич свободы».

От участия в классовой борьбе пе смогли удержаться и газеты: «Кропикл» выступала в защиту Кирни и отводила ему мпого места на своих страницах, пытаясь завоевать подписчиков из среды рабочих, которые ранее более сим- патизпровали «Колл», что же касается «Колл», то она па-

?»та па каждое его слово. В пылу борьбы газеты потом 11'1^учшлись каким-то образом поменяться местами. Несомненным результатом всех этих попыток заставить Кир- пи замолчать или отправить его за решетку был огромный рост'его последователей. В конце концов ему удалось привлечь па сторопу движения большинство среднего класса Сап-Фрапциско.

Кирни выступал в одном политическом клубе за дру гим, используя их в качестве открытой трибуны и укладывая'на лопатки одного противника за другим своим могучим голосом, красноречием и знанием ораторских приемов, а также тем, что в своих речах он вскрывал подоплеку экономических и политических пороков текущего десятилетия. Генри Джордж писал: «Кирни уже сумел добиться того, что в глазах многих тысяч было грандиозным успехом. Никому не известный ломовик, без всяких преимуществ, пе имея пи средств, ни покровителей, апеллируя ко всеобщему недовольству, занял место влиятельного лидера и пользуется властью и славой».

Кирпи пе выдвинул своей кандидатуры в делегаты конституционного конвента, но список кандидатов от его Рабочей партии, выступающей с требованиями «восьмичасового рабочего дня, прямых выборов в сенат Соединенных Штатов, обязательного всеобщего обучения, государственного контроля над железными дорогами, более справедливого налогообложения и устранения китайских рабочих, которые являлись штрейкбрехерами», пользовался такой поддержкой, что республиканцы и демократы объединили свои усилия, выдвинув список «беспартийных делегатов» и пытаясь противостоять его «угрожающе радикальным» требованиям. Хотя им удалось протащить многих своих делегатов из других частей штата, Рабочая партия Саи- Франциско выиграла здесь выборы с огромным преимуществом и направила в конвепт мощную группу своих сторонников.

Делегаты Кирни избирались из неопытных и бесхитростных представителей трудового люда Сан-Франциско. Им трудпо было противостоять юристам Южной Тихоокеанской. Поскольку Кирни не выдвигал своей кандидатуры, он лишен был возможности участвовать в дебатах и руководить действиями своих сторонников. Рабочая партия объединилась с представителями фермеров, однако коп- понт увяз и длительных дебатах, скорее напутывая, чем решая проблемы штата.

Сторонники Кирни в Сан-Франциско и центральной Калифорнии были горько разочарованы ничтожными плодами своего предвыборного энтузиазма. Кирни, который пламенными речами пытался сплотить движение, был присужден к уплате тысячи долларов штрафа и тюремному заключению. Па этот раз оппозиция позаботилась о 'том, чтобы его из тюрьмы не выпустили, а сторонники его не поднялись, чтобы освободить своего вождя. Занугапные, обмапутые и преданные, они отошли от борьбы. Первое боевое выступление рабочих Калифорнии, выдвинувших политические цели, закончилось безрезультатно.

Дэнис Кирни заложил начало боевого движения рабочих Дальнего Запада за экономические и социальные преобразования. Он оказался за решеткой, однако Южная Тихоокеанская с тех пор не могла почивать па лаврах: в повых местах ей предстояло наталкиваться на ожесточенное сопротивление.

К 1877 году поселенцы в долине Тыолэ превратили солончаковые пустоши в плодородную землю, и тут Южная Тихоокеанская на основании предоставленных ей правительством привилегий предъявила свои права на эту долину.

Поселенцы, которым твердо обещали, что земля, которую они обрабатывают, будет продана им по цепе от двух с половиной до пяти долларов за акр, теперь узнали, что эту самую землю продают любым желающим, но уже по цене от 25 до 40 долларов за акр. Их фермы перейдут, таким образом, тому, кто предложит за них более высокую цепу. Все, что они сделали здесь: ирригационная система, каналы и дамбы, дороги, распаханные ноля, сады, дома и сараи, - принадлелепт Южной Тихооксапскои и может быть куплено только по цепам, устанавливаемым Южпойг Тихоокеанской!

Привычные к взаимовыручке, которая помогала пм здесь выжить, поселенцы сформировали Поселенческую лигу и направили изложение своего дела вместе с оригиналами подписанных с Южной Тихоокеанской контрактов своему представителю в конгрессе. Только позднее выяснилось, что Южная Тихоокеанская уже давно держала этого конгрессмена в своем кармане. Поселенцы наняли адвокатов и подали заявление в федералЬш,ш суд, но и отот суд был куплен зарапее Южной Тихоокеанской и выступал па стороне железной дороги.

Южная Тихоокеанская рекламировала меж тем свои земельные участки по всей страпе. Покупатели, ничего но подозревая о ситуации в долине Тыол?», приезжали сюда для поселепия. Вырастали новые дома, и новые колонисты стали перекрывать ирригационные каналы старых поселенцев. Однажды ночыо Поселенческая лига в полном составе пришла к одному из повых домов. Они вывели хозяев, вьшссли из дома все имущество, дом подожгли. Новые колонизаторы уехали. Теперь никого нельзя было уговорить купить землю в этой долине.

Вскоре после того, как известия о поджоге дошли до конторы Южной Тихоокеанской, с поезда Южной Тихоокеанской сошли на платформу станции в Хэпфорде два человека. Это были Харт и Кроу; каждому из пих была предложена ферма из числа тех, что принадлежали поселенцам в долине Тыолэ, если только они сумеют ее обо- ропить от Поселенческой лиги. Харт н Кроу привезли с собой целый арсенал ружей и револьверов, а также изрядный запас патропов к пим.

Утром 10 мая 1880 года судебпый исполнитель райопа, получив в суде ордер о выселепии поселенцев, прибыл сюда для исполнения предписаний суда. В то время как лига во главе с мэром Томасом Мак-Гуидц заседала в другой части долины, судебный исполнитель в одной двуколке, а Харт и Кроу во второй подъехали к дому поселенца по фамилии Врэндеп, вынесли из дома все его имущество и объявили Харта новым владельцем. Судебный исполнитель, опять-таки вместе с Хартом и Кроу, отправился к ферме, принадлежавшей Брюеру.

Собранию^ Поселенческой лиги сообщили о происшедшем в доме Брэндепа. Поселенцы прямо через поля бросились к дому Брюера. Судебный исполнитель объяснил, что оп действует на основании выданпого судом исполнительного листа и, следовательно, он полномочен конфисковать имущество Брюера. Члены Поселенческой лиги заявили, что они пе могут допустить этого до тех пор, пока по данному делу не примет решение Верховный суд, и предложили шерифу добровольно пойти с ними па станцию и покинуть пределы райопа. Судебный исполнитель выразил согласие.

Когда четверо поселенцев вместе с шерифом пачали удаляться, Харт схватил лежавшее па дне двуколки ружье а закричал: «Стойте! Буду стрелять!»

Поселспец по фамилии Гаррис пошел в направлении цвуколки, требуя от Харта и Кроу положить оружие. Кроу зыстрелил прямо в лицо Гаррису.

Харт схватил ружье и соскочил на землю. Второй поселенец, Хендерсоп, выхватил револьвер, выстрелил и подал ему в живот. Вторым выстрелом Кроу уложил па месте Хепдерсона. Тогда Кроу соскочил с двуколки и открыл огонь по тесно сбившейся группе фермеров. Каждая из выпущеппых им пуль находила цель: Дэпиэл Келли получил три рапы, Ивер Кнеутсоп был убит, когда пытался вытащить револьвер, Эдвард Хеймейкер получил пулю в голову, Арчибальд Мак-Грегор, будучи дважды раненным в грудь, попытался бежать через поле, по получил пулю в спину. Кроу начал отступать под защиту стоявшего рядом сарая. Мэр Мак-Гуиди крикнул: «Не дайте ему уйти!»

За Кроу гнались до соседней фермы. Он снова прицелился в своих преследователей, по тут поселепец, отделенный от пего хлопковым полем, поймал его па мушку и спустил курок. Кроу мертвым свалился в придорожную канаву.

А па ферме Брюера трое убитых - Кнеутсоп, Гаррис и Хендерсоп - были уложены па верапде. Рапепых - Келли, Мак-Грегора и Хеймейкера, а также и самого Харта -!впесли в компату. Вызвали врачей. Хеймейкер выжил. Остальпые умерли этой же ночыо.

Южная Тихоокеанская пашла выход из создавшегося положения. Поскольку телеграфпые аппараты ¦имелись только па железподорожпых станциях, телеграфистам было приказано не передавать никаких материалов, кроме официальных деловых депеш компании. После этого страну оповестили о «вооруженных беспорядках, которые нарушили работу линий». В Сан-Франциско целая делегация во главе с Крокером переходила из здания одной газеты в здание другой, рассказывая представителям прессы о том, как в долине Тьюлэ байда разбойников и бунтовщиков зверски убила двух отправленных туда агентов компапии.

Именно эту версию и напечатали все газеты страны. Пятеро членов Поселенческой лиги были похоронены 12 мая. Все население долины Тыолэ шло за гробами.

Южная Тихоокеанская не стала посылать пенки на их

могилы. ? -

Еще через несколько дней семьи уоитых были насильно