Страх отражается на лице мужчины, когда я подхожу к скамейке, на которой он сидит. Я ободряюще ему улыбаюсь, но он отдвигается на край, когда я присаживаюсь рядом с ним. Я вижу таких людей постоянно, но до этого момента я только на мгновенье задумывался о них, но ничего не давал им больше, так как предполагал, что в стране существует множество программ, которыми они могут воспользоваться.

— Хороший день, — говорю, пытаясь завести разговор.

— Да, я рад, что начинает теплеть, — отвечает он, потирая рукой вдоль другой, словно ему холодно. — Я не завтракал, — ворчит он, глядя на «Старбакс», находящийся дальше по улице за углом.

— Могу я угостить вас кофе? — спрашиваю я, чтобы начать хоть с малого.

— О, это было бы ужасно мило с вашей стороны, сэр, — произносит он, глядя на меня своими большими карими глазами. — У меня сейчас трудный период.

Его губа начинает дрожать, и он вновь опускает глаза на асфальт перед собой.

— Ну, ваша судьба скоро может измениться, — отвечаю я, делая паузу, чтобы привлечь его внимание. — Я только что выиграл кучу денег и хотел бы поделиться ими с вами.

— Со мной? — выдыхает он, оглядываясь по сторонам, словно стараясь обнаружить скрытую камеру, скрытую где-то в тени. — Почему вы собираетесь поделиться ими со мной?

Он смотрит на меня с недоумением.

— Потому что считаю, что если я поделюсь своей удачей с вами, тогда, может быть, мне воздастся сторицей позже, — отвечаю я, в очередной раз делая паузу, чтобы мои слова дошли до него.

— Вы знаете, я верю, что это произойдет, — говорит он, кивая головой и слабо улыбаясь.

— Я хочу, чтобы вы взяли их, — говорю я, передавая ему стопку стодолларовых купюр, сложенных пополам. — После того, как вам все-таки повезет, мне бы хотелось, чтобы вы помогли кому-то другому, от кого отвернулась удача. Ладно?

— Я... Я... конечно! — выдыхает он, глядя на стопку и разглядывая Бенджамина Франклина, изображенного на каждой из купюр. — Я не могу поверить в это. Кто вы?

— Я — Трей Эддисон, а вы? — спрашиваю я, протягивая руку для рукопожатия.

— Марвин Льюис, — говорит он, глядя на мои туфли. — Я начищал туфли, как у вас, на протяжении более сорока лет, но едва ли кто-то сейчас будет чистить ботинки, — объясняет он и в уголках его глаз заметны слезы.

— Вы правы, большинство людей даже не носят туфли, — добавляю я, глядя на потрепанную старую кожаную обувь на его ногах. — Где вы работаете?

— Вон там, — он указывает в направлении банка. — Раньше я работал целый день. Это единственное, что я умел. Я начал помогать моему старику, когда еще был маленьким.

Мэнди выходит из банка и идет по тротуару по направлению к нам.

— У моей подруги тоже есть кое-что для вас, — сообщаю я ему, когда Мэнди останавливается с другой стороны от него.

— Это Марвин. Он чистит обувь прямо там, рядом с банком. Он проработал на этом месте более сорока лет.

— Люди больше не чистят свои ботинки, — отвечает Мэнди с выражением понимания на лице. — Мне хотелось бы, чтобы вы взяли деньги и купили себе что-нибудь, — добавляет она, протягивая ему еще одну пачку стодолларовых купюр.

— Я начинаю задаваться вопросом, я умер и попал на небеса? — говорит он со смехом, оглядываясь вокруг, словно он до сих пор задается вопросом, а не снимает ли его скрытая камера. — Я собираюсь помочь моему приятелю Максу, — говорит он мне с искрой в глазах. — У него в жизни тоже черная полоса.

— Есть много мест, где вы можете получить помощь, — Мэнди сообщает ему, гладя рукой его сутулые плечи.

— Знаю, — отвечает он, поморщившись. — Просто тяжело смотреть людям в глаза, когда ходишь с протянутой рукой каждый день. Я делаю это, только когда совсем отчаиваюсь.

— Вам следует идти туда сразу, как только вам холодно или вы голодны, — говорю я ему строго. — Вам не играет на руку тот факт, что времена изменились. Просьба о небольшой помощи не делает вас плохим человеком. Кроме того, вы уже не в том возрасте, чтобы научиться делать чего-то новое.

— Полагаю, вы правы, — говорит он с покорностью, очевидно, не уверенный, что есть надежда на лучшее будущее. — Я просто не могу поверить во все это, — добавляет он, глядя на кучу денег, лежащих у него на коленях. — Где я буду хранить их?

Он смотрит на тележку, служащую ему в качестве дома на колесах.

— Я вам скажу, — говорит Мэнди, придумывая на ходу. — Возьмите триста долларов и приведите себя в порядок, купите новую одежду. Я обещаю сохранить всю остальную сумму, и мы встретимся здесь с вами завтра в полдень, пойдем в банк, и вы положите деньги в ячейку, чтобы сохранить их.

Старик смотрит не нее, затем вниз на кучу денег, и потом снова на нее, пытаясь определить, может ли он ей доверять.

— Полагаю, это сработает, — произносит он. — В конце концов, это ваши деньги для начала. Хотя я лучше заберу пять сотен. Мне нужна новая пара обуви.

— Отлично, — Мэнди отсчитывает пять купюр и кладет остальное в конверт, который она принесла с собой из банка. — Я скреплю и верну их вам завтра. Мы встретимся с вами здесь в полдень, — повторяет она.

— Я буду здесь, — отвечает он с улыбкой. — Надеюсь, что это не сон. Я немного боюсь, что сейчас проснусь.

Мэнди смеется и похлопывает его по спине.

— Вы определенно не спите и увидите нас здесь завтра. А сейчас идите и купите себе что-нибудь поесть, — говорит она ему, перед тем как направиться назад к джипу.

— Ты очень хорошо справилась с ним, — говорю я ей, открывая дверь внедорожника для нее. — Он действительно выглядел, словно испугался меня, когда я впервые подошел к нему.

— Ну, уверена, что он привык к тому, что к нему плохо относятся, — говорит она, запрыгивая на заднее сидение. — Не могу представить себе, что значит не иметь места, чтобы принять душ и поспать.

— Понимаете, существуют люди с большими проблемами, чем чувство вины за то, что им досталось слишком много денег, — усмехается Энтони после того, как мы оказываемся внутри машины. — Уверен, у него голова сейчас идет кругом.

— Да, это точно, — отвечаю я, вспоминая выражение его лица. — Правда. Стало намного лучше, чем я когда-либо могла себе представить.

— Я пока позабочусь о большей части денег, которые вернем ему завтра, — сообщает Мэнди, держа в руках конверт. — Ему нужно привести себя в порядок, так что мы смогли положить деньги завтра в сейф. Мы собираемся встретиться с ним в полдень.

— Полагаю, тогда мы вернемся завтра утром, — отвечает Энтони в тот момент, когда мой телефон начинает звонить. Глядя вниз, я вижу, что это Эйлин. Надеюсь, она сообщит не плохие новости.

— Привет, Эйлин, как вы, ребята?

— Отца убили, — заявляет она, подтверждая то, что мы и так уже подозревали. — У него обнаружена рана от инъекции на затылке и, видимо, именно туда ввели яд.

— Прости, но, по крайней мере, ты теперь знаешь, что он не лишал себя жизни, — я стараюсь найти что-то положительное, зная, что мне было бы спокойнее, будь я на ее месте. — Хотя я знаю, что от этого не легче.

— Нет, это не так. Я думаю, мама и я до сих пор еще не приняли его смерть, мы ожидаем услышать его в любой момент.

— Я точно понимаю, что ты имеешь в виду.

Я все еще жду, когда раздастся звонок моего телефона в воскресенье, хотя именно этого раньше я боялся больше всего.

— Мы сейчас направляемся к вам, и скоро увидимся.

— Я знал, что Билл был убит, — говорю я Мэнди и Энтони после окончания разговора с Эйлин. — Видимо, ему что-то вкололи в шею.

— Должно быть, они поняли, что не смогли бы справиться с ним, — делает предположение Энтони. — Он, скорее всего, попал в засаду в доме и его подвесили после того, как сделали инъекцию. По крайней мере, это было, скорее всего, безболезненно.

Мы продолжаем ехать в тишине, образ повешенного Билла проносится в моей голове. Я протягиваю руку и беру Мэнди за руку, слегка сжимая ее. Она смотрит на меня и на ее лице отражается беспокойство. Никому не нравится мысль, быть связанным с кем-то, кто способен совершать такие отвратительные действия. В этом мире существует так много зла, и, к сожалению, прямо сейчас это ощущается так, словно большая его часть находится буквально у меня под носом.