К тому времени, как мы доезжаем до «Эддисон Медиа», Болт уже ждет нас в вестибюле. Мы все садимся в лифт и поднимаемся наверх. После вчерашних событий, я могу сказать, что Мэнди обеспокоена встречей с Томми. На данный момент я честно готов провести несколько раундов с ним. Мне не терпится увидеть его лицо, когда мы положим эту папку ему на стол и предъявим ему наши требования.

— Мы нужны вам? — спрашивает Энтони, как только мы достигаем люкса.

— Не, вы, ребята, просто расслабьтесь. Мы с Мэнди поговорим с ним, — говорю я им, уверенный, что у нас есть все необходимые средства.

— Могу я вам помочь? — спрашивает новый сотрудник при входе.

— Мы здесь, чтобы увидеться с Томми, — сообщает Мэнди, указывая на папку.

— Как я могу вас представить? — спрашивает она.

— Трей Эддисон, — говорю я, но ей это, видимо, ни о чем не говорит. — Эддисон, как в названии «Эддисон Медиа», — уточняю я, указывая на вывеску на стене.

— Простите, — восклицает она, вдруг осознавая, кто я такой. — Я сообщу ему, что вы здесь.

Она быстро объявляет о нашем прибытии через переговорное устройство, и через минуту или около того Томми открывает дверь.

— Заходите, ребята, — говорит он, жестами приглашая нас в свой кабинет.

Идя к столу, я сразу же замечаю все вырезки из журналов и газет, которые он расположил на стене позади себя. Большинство статей касаются его реалити-шоу и компаний, входивших в состав «Firefly Media».

— У каждой из этих двадцати семи компаний есть потенциал, чтобы в течении следующих пяти лет превратиться в миллиардную компанию, — говорит он с нотками бахвальства. — И все же, я продал всю империю всего за восемьсот миллионов. Очень грустно.

— Печально, — подхватывает Мэнди, открывая папку и доставая сопроводительное письмо. — Разве что из-за размытия акций и мошеннического учета эти компании стоили лишь около половины того.

Она вручает ему письмо от Викки.

— С вливанием капитала из «Эддисон Медиа», большинство этих ситуаций разрешились бы в первые двенадцать месяцев, — утверждает он, бросая письмо на стол. — Вот в чем проблема с этой компанией, не осталось ни одного чертового провидца. Совет директоров так же прогрессивен, как и долбанная Комиссия.

— Поэтому ты не стал выполнять сделку, как только стал генеральным директором? — высказываюсь я, желая услышать его версию истории.

— Отчасти, но Билл никак не помогал, — издевается он. — Он остыл, как только бухгалтера обнаружили несколько мелких нарушений в бухгалтерском учете. В конце концов, ни одно из них не имело бы значения.

— Билл так дела не вел, — сообщаю я ему. — У большинства компаний из списка 100 ведущих компаний по версии журнала «Fortune», бухгалтерский учет, как правило, чист, в противном случае, все может рухнуть довольно быстро. Помнишь историю «AIG», «Lehman Brothers» и «Washington Mutual» перед их спасением?

— Совершенно неуместное сравнение, — парирует он. — Те компании были динозаврами, а эти — будущее.

Он поворачивается и указывает на стену.

— Надеюсь, ты прав, — отвечаю я, желая сообщить ему о своих планах по привлечению нескольких специалистов по развитию бизнеса и специалистов по переориентации деятельности компании, способных поменять ее направление. Вместо этого я решаю сосредоточиться на его отставке и получить обратно, как можно больше денег для инвесторов «Firefly». — У меня есть и для тебя кое-какой документ, — говорю я ему, вытаскивая его из кожаной папки и кладя на стол перед собой. — Это твое заявление об отставке.

— Должно быть, ты — телепат, — говорит он с издевкой. — Для этой неповоротливой старой компании я могу сделать не так уж много, потому что теперь все это официально отменяется.

— Это приводит нас к еще одному документу, — добавляет Мэнди, извлекая второй документ из материалов дела. — Это соглашение об урегулировании, — сообщает она, указывая на детали, имеющие отношение к урегулированию путем переговоров с инвесторами «FireFly».

— Вы действительно думаете, что у меня есть доступ к тремстам пятидесяти миллионам долларов? — спрашивает он с видом чистого неверия. — Вы с таким же успехом можете попросить все восемьсот.

— Это обсуждается, но я могу гарантировать, если ты не сможешь придумать, как вернуть значимую часть этого, они возбудят уголовное дело против тебя, — сообщает она ему.

— Ладно, во-первых, я уже планировал подать в отставку, — он открывает верхний ящик стола и достает из него свою версию заявления об отставке. — Вы двое тому свидетели, можете забрать его и лично передать Совету директоров, — говорит он, ставя подпись в нижней части страницы. — Что касается этого предложения по урегулированию, то я передам его своему адвокату, и пусть он разбирается с ним. Сто миллионов, может, и выполнимо, но больше…, это все равно, что ждать от козла молока.

— Я полагаю, эту проблему ты будешь решать с Комиссией, — говорит Мэнди беспечно. — Я оставлю тебе документы, на всякий случай, если ты не получил те файлы, которые Призрак украл у меня вчера.

Она толкает папку к нему через стол.

— Кто и что у вас украл? — спрашивает он, его зрачки явно расширяются. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— О, я знаю, — перехватываю инициативу у Мэнди. — Ты ничего не знаешь о нападении на нас, Билла, Тайлера, отца… Все это было организовано Карли, и теперь она тоже мертва.

— Карли мертва? — спрашивает он, и на его лице отражается убедительно шокированный взгляд. — Что случилось?

— Серьезно? Я еще не поглупел, — говорю я пренебрежительным тоном. — Если ты действительно не знаешь, то тебе придется позвонить агенту Митчеллу в ФБР. Я знаю, что он все равно планировал следить за тобой.

— Эй, я знаю, что ты думаешь, будто мы с Карли сговорились, но ты ошибаешься.

Он проводит рукой по волосам и начинает ходить за своим столом.

— Она слетела с катушек после того, как Виктор выбросил ее из своего завещания и был составлен этот нелепый брачный контракт. Я не имел ничего общего с этим.

— Знаю, — снисходительно отвечаю я. — Все платежи поступили с ее счета, и теперь она мертва. Дело закрыто.

Я забираю заявление об отставке со стола и поворачиваю к двери. Мэнди недоуменно смотрит на меня, но молча следует за мной.

— Я знаю, что вы, ребята, не верите мне, но это — правда, — еще раз подчеркивает Томми, кажется ему необходимо какое-то подтверждение от нас. — Я не имел никакого отношения ни к одному из нападений.

Положив руку на дверную ручку, я оглядываюсь на него в последний раз.

— Точно так же, как ты не бросал Лив в Монако или сделал беременной Ванессу, или обвел вокруг пальца Билла и его семью?

Я делаю паузу, позволяя смыслу слов дойти до него.

— Я знаю, что ты совершенно невиновен, Томми. Что сделано, то сделано.

С этим я открываю дверь, позволяя Мэнди выйти впереди меня.

— Я искренне желаю, что бы мне больше никогда не пришлось видеть твое лицо снова.

— Я бы на это не рассчитывал, — шипит Томми, словно раненая бездомная кошка.

Увидимся на том свете, Томми.