Аккорды полутонов
Ночь затянуло в окуляры моих сновидений.
В косточках городов спали личинки людей.
Раздавленный солнцем сентябрь уместился в желудке.
Вспенились объятия тысячерукого успокоения.
Мерно дышали выгоревшие клавиши
ветреных чувств.
Лишь круглые мгновения застыли в киселе сумрака.
В тёмном сгустке тревоги мерцали звёзды.
Их разговор походил на обмен немыми цифрами.
Зубчатые шестерни не имеют плавного хода
и потому улыбки звёзд выглядели угловато.
Луна, напротив, была округла и носила
в себе удивление и загадочную радость.
Всё вокруг не стояло. Оно двигалось,
но я этого не заметил. Во мне шевелилась
лишь проглоченная глазом водянистая тьма.
Мелкие объекты пытались высвободиться
и проявиться своими чёткими линиями.
Туман вырисовывал многослойные картины.
Он был бородат и духовность его не подвергалась
сомнениям. Присаживаясь за свой рояль,
он растворялся в повторяющихся разноголосых
аккордах, оставляя за собой причудливые
ландшафты горной и песчаной пустыни,
которая наводила на мысли о заснувшей
некогда цивилизации совершенных существ.
Не тех зачатках мысли, что спят на болотах
и просыпаются в виде лилий только за тем,
чтобы сделать глубокий вздох и увидеть своих
детей, а тех, кто живёт вечно в незамутнённом
покое и гармонии с каменными братьями.
С тонами и полутонами бездонными
в неисчерпаемом океане музыки сфер.
В безмолвном согласии с чужими законами,
появляющимися в виде рисунков на
осыпающихся стыках бытия.
25.11.2013
Даль
Дом мой стоит посреди поля: вдали —
белый, а внутри – глина с ароматной соломой.
На крыше камышовой две разорванные струи —
это прошлого и будущего неразгаданное слово.
Великая пустота входит в игольное ухо,
посреди пустыни клубы пыли поднимая.
Выезжает на работу звёздная повитуха,
наполняя горизонты от края и до края.
Миллионы лет сижу я вот так, словно истукан,
На пороге своего каменно-песочного мира.
Без меня не состоится шоу последнего из Могикан,
я ведь – смешной пузырёк внутри слоёного сыра.
Завтра меня заменит человек-калькулятор,
знающий все языки и умеющий вычислять алгоритмы.
А я улечу в космос, улыбаясь, взглянув в иллюминатор.
Заберу туда стихи, а также свои подорванные ритмы.
В моей далёкой степи не будет продавцов,
а дом мой сохранится, как будто новый.
Бесконечность закроет ворота на засов,
а я согну это время, словно подкову.
18.01.2015
Конец и начало
Конец и начало,
конец и начало
кружило весь мир.
Стоят у причала,
стоят у причала.
И смерть ворожит,
как факир.
Гремят и клокочут,
и нервы щекочут
в когтях темноты.
Начало всех точек
молчанием зодчих
конец пустоты.
Конец беспределен,
но кто-то уверен,
что он пустотел.
Он долог и скучен,
но врать не приучен —
изнанка всех дел.
В конце небосвода
тоска и свобода
бредут не спеша.
И где-то ненастье
окончится счастьем.
Воспрянет душа.
Конец – быстротечный,
короткий,
но вечный.
Стреляет в людей.
Бредут пилигримы,
ветрами гонимы
в тумане идей.
Закончится плёнка
мелодией тонкой.
И в пропасть конец.
Проснётся начало,
поднимет забрало
наш рыцарь-отец.
И вторгнется всадник
в чужой палисадник,
копытом звеня.
Попросит ту малость,
чтоб всё не кончалось
для всех
и меня.
29.02.2012
Девятое мая
Я болью распишу эту картину,
кострами поминальных площадей.
Я тоже ведь когда-то сгину
с экранов не запомнившихся дней.
Скольжу между домов – развалин,
глотаю пресный воздух тишины.
Застывшие глаза былых баталий
откроют тайны завершившейся войны.
Увижу лиц немые выраженья
и в позах смысл узнаю бытия,
солдаты, как цепи огромной звенья,
сомкнут свой круг возле меня.
Венки в глазах, не знавших потрясений,
огонь и плач солдатских матерей.
И этот ясный день весенний
напомнит, как напал на землю зверь.
О, Боже, сколько их, безвестно павших
под мхом и травами грядущих дней,
лишь песня душ их, к свету улетавших,
тревожит нас, живущих на земле.
Красив их подвиг в праздничном свеченье,
как чистый голос над землёй грехов.
Их эшелон тогда пришёл по назначенью:
в молитву неба, в светлый слог стихов.
09.05.2013
Светлая память героям Великой войны!
Прелюдия
Закинули сеть из тени косматые рыбари,
вода подхватила волны растрескавшейся зари.
За неводом – кавалькада, драконами во плоти,
трепещущие сосуды не прекращала нести.
И звёздное министерство, подсвеченное луной,
колючее одеяло несло рукой ледяной.
Из серой гущи вступали невидимые хоры,
навек стрекозы покидали растаявшие миры.
Безудержные кружевные напевы несли сады,
срывая аплодисменты шипящих морских владык.
Мелодию диких ветров надрывно пел великан,
что в сопках за океаном тащил небес караван.
И время поистрепалось под взглядами издалека,
как старая паутина засохшего паука.
За плавнями растревожен уснувший зелёный рай.
Там, на земле фламинго, нам крикнули: – Улетай!
Из космоса светотени запрыгали вне холста
и головой прибоя захныкала пустота.
27.02.2014
Стокгольм
Острова – валуны, островки,
у морей, у реки, у тоски,
у простой красоты на руках,
на скале, на земле, на мостах.
Шелохнётся луна под водой,
и не выйдет звезды ни одной
на широкий и чёрный простор
из невидимых облачных нор.
На фарватер не выйдет ладья,
Ни на вёслах, ни нефтью чадя
в океанский безбрежный простор,
как когда-то святой Христофор.
Сбитый лунный прицел обмелел.
И закат уж давно отгорел.
На протоках и склонах тепла
золотистая трель утекла
в скандинавский холодный ручей,
где звенят разговоры мечей
и куёт одеяло кузнец
для горячих погибших сердец,
что бород не жалели в борьбе
и погибли в студёной воде.
В королевские сны не войти
на конях в середину пути.
Не испить их хмельного вина,
не понять, что была та война.
В этом озере чёрной луны,
на задворках пропавшей страны.
В кафедралах забытых церквей,
меж; могильных холодных камней.
Соловей пропоёт и уйдёт,
а вороны продолжат полёт.
Над железом и строгостью крыш,
где скучал одинокий Малыш.
В этом мраморном мире огней,
где судьба – людоед-лицедей.
Обращает внимание всех
на расчёт, на провал, на успех.
Как и прежде, друзья – нарасхват,
и глядят купола на закат.
И встречает дворцовый рассвет
человек, сам в себе интроверт.
Улыбайся, вставай, не грусти.
Все живут для того, чтоб идти.
К горизонту морей, к небесам,
вдоль воды, по степи, по лесам.
И в строжайшей гармонии дел
ты найдёшь свой удел.
03.10.2013 г. Стокгольм.
Дом
Ну вот опять стена перед волною,
стена из прошлого, покинутого мной.
И свет планет, подсвеченных луною,
несущий вечность жёлтою стрелой.
Глядят наверх глаза из талой лужи
и смех негромкий трогает сердца,
а я опять печален и простужен.
На стареньких ступеньках у крыльца.
Мой дом во мне и мысль, вполне живая:
деревья, ветер, лёгкие шаги.
Я в лес мечты, как в детстве, убегаю,
одев на босу ногу сапоги.
02.04.2013
Август
Август – время цикад.
Воздух пьяный, наполненный летом.
Возвышается звук их баллад
над сосной, мягким солнцем согретой.
И не слышно шагов синевы
по размытой тропе горизонта.
Только робкое сердце травы
бьётся вечно из тайного порта.
Над скалою, над призраком дня,
ослеплённым весёлым светилом,
ты уже не отыщешь меня
в песне лета цветным переливом.
Ты уже не увидишь июль
из венков запоздалого ветра,
в оперенье оранжевых пуль,
уносящих мелодию спектра.
Кто-то в небе усилит напор
у любви и в работе на поле,
да лишь еле заметный узор
превратит одуванчик в героя.
И морскою волной в вышине
смоет серое облако боли,
будто всадник на белом слоне
представленье лихое устроит.
24.08.2012
Дагерротип
Как же ваш диссонанс когнитивен
в свете луны замёрзшей!
Люди застыли на дагерротипе,
им там вдвойне грустней и горше.
Обламываются у них улыбки от недопонимания.
Ведь теперь не люди, а гаджеты размножаются,
умножая и умножая всеобщее незнание
в пустыне настоящего, того, что кажется.
Какие же у них лица другие!
Мягкие изгибы повторить невозможно.
В чёрном много белого, не как ныне.
Неужто им не появиться в этом мире
тревожном.
Стирает их лет наждачка
и на салазках увозит от нас.
Туда, где хаос и слово – стачка,
руки в карманы, глаза в компас.
Целых жизней страницы сорваны,
ветром ползучих идей и форм.
И затерялся меж; семафорами
поезд, везущий весну и шторм.
07.10.2013. Стокгольм. (Музей севера.)
Луи Жак Манде Дагер (1787–1851) – художник, прославившийся своей парижской диорамой. 28 апреля 1838 года он объявил о рождении нового процесса, который он окрестил как «дагерротип». Этот день вошёл в историю как день рождения фотографии.
Роза печали
И поёт до утра лучезарная роза покоя,
и кричат, как кресты пожелтевшим огнём, журавли,
позовёт нас восход златозубою пастью прибоя,
и пойдут налегке без тоски и без норова дни.
Обещали вчера, что как будто проснётся отрада
в залежалых стенах и в войне, пожелавшей огня.
Ветром тихим из льда, в злополучном убитом отряде,
в безвозвратных листах, разметавших простор
для меня.
На волне серых туч, изорвавших беспамятство
навзничь,
я пройду Рубикон из асфальтовых северных врат.
В кратком сне я увижу творенья ужасных пожарищ.
Словно жертвенный столб, обопрется
на косточки сад.
И наступит апрель, хваткой нежной и светом
небесным,
как всегда, на земле лист из пепла опустится в ад.
Снег умрёт, как герой. И над полем печали
безбрежным,
бог исполнит ноктюрн, повернув время жизни назад.
Нас застанет врасплох кружевное свеченье надежды,
ручейкам наших слов день расставит пластины
из луж.
Позовёт нас к себе одичавшее тело как прежде,
что вчера из окон в нас плевало и прятало нож.
Знаю я, всё пройдёт. И на этом поставлена точка,
как траве брат ноябрь произнёс приговор второпях.
На ногах – из цветов и из слов суррогатная дочка
нас научит любить шум планет и улыбку на белых
костях.
И затянет петлю из опавших сомнений жестоких,
криком серым восток запоздалое счастье спугнёт.
И повиснет заря на изнанке небес одиноких.
И отправится в ночь беспричинного пьянства оплот.
А гроза вдалеке уличит в злонамеренье лето,
красноглазым кострам даст гусиные шеи воды.
И замрёт вдалеке жёлтый лес из забытых ответов
на вопросы морей и запросы скуластой беды.
Выстрел в спину из слёз изменил нашу милую розу,
как награда небес от звезды синевою цвела пустота.
В сотне строк роковая страда из степного обоза,
между стрел улетела в пространство столетий из сна.
Мир однажды оглох от воскресших магнитных
свечений
в белой коме небес с захудалыми трупами зим.
Одиноких сердец и погибших изменчивых мнений,
что застряли в окне, как засушенный осенью гимн.
На небесных лугах из муара цветных отклонений
лёг чернёным стволом желтоглазый захватчик часов,
жезлом новых идей и душевным сиротством молений,
кирпичом из стекла и извечной тоскою постов.
Родниковым песком серебрил очертанья галактик,
обручальным кольцом закрепил основания дел,
волком выл от любви, признавал безобразие тактик,
что лежат на виду и являются вектором стрел.
29.07.2012
Февраль
За кудрявой метелью дымится оркестр —
незаметное чудо.
Этот праздник для белых и снежных невест никогда
не забуду.
На крыльце слышу эльфом украденный смех —
звук трубы и тромбона.
Превратился в орган свеже-вытканный снег,
в перебор полусонный.
На плечах у слегка задремавшей луны – паутинка
и роза,
и мелодия нежной февральской струны – не печаль
и не слёзы.
Это – вздох родников и нагруженных рек,
надрывающих вены,
тихий взгляд белизны из-за вымокших век —
это шёпот за сценой.
И уйдут в календарь обедневшей зимы
наши сны и моленья,
в недочитанный край той далёкой страны,
где живут сновиденья.
01.02.2013
Сегодня утром
Сегодня утром мир особо неясен.
Над морем взмыл небесный тарантас.
Аквалангист в воде голубовато-снежен.
Солнцеворот вращает вечность вокруг нас.
Тангенциально срезан путь тумана
и шум рассеян жёлтыми лучами.
Над горизонтом птицы караваном
летят навстречу свету, без печали.
И я как будто погружаюсь в море.
Как океан во мне воспоминанья.
Дорог в миру – нехоженое поле,
а пики гор – осколки подсознанья.
12.01.2014
Пятигорское время
Творенье братьев Бернардацци
струной эоловой поёт.
В страну цветов, в страну акаций
мотив волшебный разольёт.
Дорогой солнечного цирка
уходит в горы караван,
где эльф чудной на паутинке,
где день велик, как океан.
Вдоль сосен мраморные скалы,
Эльбрус – двуглавый великан.
Летит весна косынкой алой
над тенями зелёных стран.
За дымкой неба кто-то вертит
природу светового дня,
как разыгравшиеся дети,
лучи весны смешат меня.
Я здесь – в эпохе без названья,
я здесь – в затерянном раю.
Как у истоков мирозданья
я душу ветру отдаю.
Пускай несёт её вдоль сказки,
вдоль улиц тихих и домов,
пускай предаст мирской огласке
сказанья духов и богов.
Пускай расправит крылья тело,
пускай глаза увидят рай.
Могучий призрак в бурке белой
пусть позовёт в султан – сарай.
30.04.2013
Димка
За стеной ты теперь,
за стеною ушедшего лета,
в прибаутках смешных
и на сваях бетонных дворцов,
на опорах судьбы,
заплутавшей меж; пьяниц бессонных,
у дверей тишины,
где встречаются дети руин.
Там сбежавшие дни
ошалело ведут на просторы.
Мы не помним себя,
околдованы духом реки.
Эх, Кубань ты моя,
заставляешь вибрировать сердце.
И уходит печаль
в камыши,
вдоль блестящей воды.
Но пришёл алкоголь
и потребовал душу и тело,
чтобы жил ты, как все,
и дышал по приказу вина.
И никто не помог тебе, Димка,
ни братец, ни мама,
видно крепко схватил
тебя бешеный друг Дионис.
Лишь закрою глаза —
и стоишь ты с мопедом в обнимку,
говоришь: «Как делишки, старик?
Не грусти. Может, к речке майнём?»
На листах облаков
перфокартами вечного неба
нас затянет в спираль
и запишет в иероглифы снов.
Лишь загрузка пройдёт,
и улыбки появятся наши.
У хмельных берегов,
у кубанских родных берегов.
13.07.2013 (Старому другу).
Шкала амальгамы
Я видел: эпохи толкались лбами
и били хвостами теории рыбы,
как истину жрали промежду столбами
учёные – нелюди с розовым рылом.
Смешалось тогда это время больное
с тревогой навозной на телеэкране.
И вышел вздохнуть я на чистое поле,
сравнить наше горе со шкалой амальгамы.
Увидел я ясно, увидел я точно,
из самых идейных остались пропойцы,
из тех, кто дурманились денно и нощно,
а в битве последней всегда видят солнце.
Из тех, кто пропил свою жизнь за идею,
в обманутой местности, рядом с помойкой.
На всё невзирая, я всё-таки верю,
что после паденья наладится стройка,
на косточках правды начнётся цветенье,
из плесени зла мы сошьём одеяла,
чтоб спрятать убийственной эры ученья,
диктаторов мёртвых убрать из подвалов.
Своим кровотоком очистим мы завтра,
глазами без лжи мы напишем картины,
на Лысой горе вновь появится травка,
и станет весь мир нам отдельной квартирой.
17.07.2013
Под сукном времён
Посвист, подача, погода,
танец огня и воды.
Встретится дно с небосводом
в свете оконной слюды.
В ночь на Ивана Купала,
в равноденствие сил
лунную Маспаллу
люд о счастье просил.
Прыгали голые братья
через костёр судьбы,
лунной богине в объятья —
мир наш был молодым.
Души, что голуби белы,
любо иль не люблю.
За единое дело
люди служили царю.
Род и рода едины,
Макошь – земля сыра.
В душах нет середины —
священна предков гора.
30.07.2013
Маспалла – богиня луны в скифской мифологии.
Макошь – богиня плодородия и судьбы в славянской мифологии.
Посвист – старший бог бури.
Подача – жаркий, иссушающий ветер.
Погода – тёплый ветерок, бог приятной погоды.
Род – сын Вышня (Всевышнего)
Стрибог
Властвуйте над степью внуки Стрибога,
шелест душ соловьиных выводи на простор,
не ломай наши стрелы, не наказывай строго
нас, заложников лун и послушников гор.
Рука твоя твёрдая ломает кроны
собратьев-деревьев и кованый звук,
сердца ты остудишь обугленным звоном,
свидетель костров и предсмертных мук.
Родня нам, рождён ты от выдоха Рода,
ветер душ уходящих и ветер живых.
От тебя мы сильны и от духа природы,
Стратим златокрылый несёт твой стих.
Седовласый воитель просторов великих,
ты надуй паруса наши силой любви,
не ломай, не губи наш народ многоликий,
не лови наши души в полон, не зови.
Раздавай нам дожди и снега равномерно,
как отец раздавал бы для братьев хлеба.
Убери своих слуг и солдат маловерных,
что сметают посевы и валят дома.
Поиграй, ветерок, в своё круглое эхо,
передай его братьям постарше, ветрам,
пусть Стрибог засмеётся раскатистым смехом
и споёт, и подарит надежду всем нам.
17.07.2013
Стрибог в старославянской мифологии – бог ветра. Имя Стрибога восходит к древнему корню «стрег», что означает «старший», «дядя по отцу». Он может вызвать бурю и оборотиться своим помощником, мифологической птицей Страшим. Идол Стрибога был поставлен в Киеве в числе семи важнейших славянских богов.
Род – бог, сын Вышня (Всевышнего). Он начал создавать видимый мир, а всё рождённое Родом до сих пор несёт в себе его имя: природа, родина, родители, родственники. Требы по роду до сих пор неосознанно приносят в виде «пасхальных» яиц на могилы предков.
Водный мир
Стоило свернуть с дороги, и я оказался у ручья,
соединяющего море и озеро.
Здесь другой мир. Я уже не слышал шум дороги,
звуки деревни. Всё будто перестало существовать.
В солнечных бликах резвились серебристые рыбки.
В их прохладном пространстве настало время
бодрствования. Они играли в догонялки.
Некоторые выпрыгивали и кувыркались в воздухе.
Ближе к озеру начинается тоннель из пушистых
сосен. В их тени происходит таинство.
Рыбки к этому месту не приближаются.
Они чувствуют невидимых стражей.
23.07.2013
Лунный покой
Сбереги же меня, Маспалла,
в час, когда я усну,
мою сущность созвездием алым
ты отправь на луну.
У прозрачного озера ласки
задержи караван,
свою волю предам я огласке —
я от вольницы пьян.
На подсвеченной солнцем площадке,
с Берегиней реки,
мы станцуем наш танец вприсядку —
от безумной тоски.
Мы в карман не полезем за словом,
мы споём про любовь,
насладимся сияньем сверхновой,
чистотой её зорь.
Покачусь я по лунной дороге,
между светом и тьмой,
шлифовать временные пороги
и лохматить покой.
01.08.2013
Русский мир
День – бог, ночь – богиня.
Род – творец, земля – Берегиня.
Звёзды – глаза, Всевышний – космос.
Деревья – музыка, люди – голос.
Стрибог – ветер, огонь – Перун.
Жива – весна, правда – из рун.
Велес – поэт, праздник – Каляда.
Ярило – солнце, любовь – Лада.
Китоврас – волшебник, Эльбрус – священен.
Тьма мирская – в сердце Кощея.
Лель лелеет, Лёля – страсть.
Руевит в бою не даст нам упасть.
Бог очищения – Иван Купала,
новой жизни даёт начало.
07.08.2013
Лишь луна и вода
Есть в колодце водица,
но не напиться.
Звёзды в ней зазвучали
и замолчали.
Крошечные блики
там лунолики.
Превратился апрель
во тьму и капель.
Ты догонишь меня,
но отвечу не я.
Лишь луна и вода
у меня есть одна.
Лишь несломленный ветер
за слова те в ответе.
В пустоте и прохладе,
в недопетой балладе —
ручейки и народы
у заснувшей природы.
Там трава у реки,
светлячки как звонки.
И большая карета
замерла у кювета.
И тогда, как сейчас,
проскакал Китоврас.
Содрогнулись звёзды —
виноградные грозди.
В придорожном колодце
скакуны – иноходцы.
15.08.2013
Острова
В пустынной комнате нет и меня —
это пустой файл в моём воображении.
Солнце выходит на гольф поля
на волне исчезающего окружения.
Я выхожу и исчезают целые улицы.
В окне стёрты следы моего пребывания.
Ко мне не достучаться в двери бессонницы.
Видно лишь то, что создано в моём сознании.
Задействованы силы, приносящие сейчас,
тем более, завтра я не вижу вчерашних.
Из одной головы в другую зрачками глаз
фрагменты домов, каждый день умиравших.
Моё я – ежесекундно, кратко, и не навсегда.
Никто этого не замечает в моё отсутствие.
Также без нас исчезнувшие города
канут в вечность после напутствия.
Дорисовывая острова, вскипает воображение.
Фаза луны, наверное, стирает личность.
Я, как улитка, не доступен в снаряжении,
мозг пытается верить в свою эластичность.
Движение – часть плана к движению на пути
в ледяные дали и в окружности на воде.
Остановка – подготовка, чтобы снова уйти
в улыбки звёзд, прыжком в никуда и в нигде.
05.08.2013
Две орбиты
Помню эту улыбку, когда я встретил тебя. Погода
была такая, что хотелось петь, танцевать и читать
стихи. Открытая улыбка не сходила с моего лица.
Я летел, летел, летел…
Больше всего не хотелось расставаться.
И мы не расставались ни на минуту.
Старушка-жизнь улыбалась нам. Она вращала своё
веретено, наматывая секунды, дни, десятилетия.
Днём и ночью всё вращалось. А она хитро глядела
на нас, укутавшись в свою серую шаль,
состоящую из тысячелетий.
Очень часто в этом вращении мы не видели
и не слышали друг друга. Я говорю, но ты меня
не слышишь. Ты вертишься в делах, которые
нужны нам лишь косвенно. Мне всё труднее
пробиться сквозь этот невидимый панцирь.
Я в делах и заботах, я не слышу тебя.
Я в своём коконе. Нет живого прикосновения.
Лишь когда наши вещи обнимаются в большом
чемодане, мы начинаем видеть.
Две орбиты вновь совпали.
13.09.2013
Три тысячи лет
Три тысячи долгих лет
На надежду одет скелет,
на сомнения и мольбы
у потрескавшейся судьбы,
под хитином и тростником,
под дрожащим от крови виском,
вне закона летящих сфер
от Помпеи до СССР,
клинописью от Иштар,
под гитару и под сатар,
как удар барабанных фраз,
как пустыни засохший глас,
рассыпающийся во снах
предрешённый рассвет и крах,
налегке идущий вовне
на большой звуковой волне,
вечно бегущий за
всё съедающие глаза,
утопающий под дождём
в час, когда не живём,
без пяти веков человек,
без пяти минут ацтек
в Марианской впадине дум,
на песке марсианских сумм…
03.09.2013
Международное положение 2014
На ненависти страну не построишь.
Предательство братьев – грех.
Господин с лоснящейся рожей
оправдал садистов смех.
Поедая смерть на ужин,
улыбаясь кривым зеркалам,
животу своему послужит,
превращая жизни в хлам.
Увидеть можно сквозь стены.
Узнать, не глядя в лицо.
Не простят нам деды измены.
Позор – умирать падлецом.
10.10.2014
Дымящаяся бухта
Вспарываю животы сомненьям,
достаю из них чемоданы,
бегу в самолёт и в воздух,
на остров ветров и вулканов.
* * *
Неоперившаяся земля,
земля вулканической лавы,
корабль уносит меня
не в бездну и не за славой.
Корабль уносит свечу,
дымящиеся тени
туда, куда я хочу,
где океан осенний.
Где ждёт меня синий кит,
где быстро плывут дельфины,
где дух мой с простором слит
и воля неистребима.
28.10.2012
Рейкьявик в переводе с исландского означает – дымящаяся бухта.
Наскальный рисунок
Жёны с шиньонами,
дома и дети,
горы с каньонами
в призрачном свете.
Лёгкой походочкой
сходят лавины,
камни под корочкой,
словно пингвины.
Не были замужем
скалы прибрежные,
в мире отчаянья
лучики нежные.
Сцена, актёры,
мёрзлые скалы,
гордые птицы,
снег после бала.
Мысли рассеяны
дамскими шляпками,
ветры осенние,
листья лампадками.
Торсами крепкими
вечность футболили,
дикими ветками
дней обездоленных.
Четверо бредили
счастьем непуганым,
белые лебеди
плыли с подругами.
Сны камнепадами
город обрушили,
ночи фасадные
с мёртвыми душами.
Тьма васильковая
бредит восходами,
белыми совами,
красными сводами.
Мёдом из вереска
пчёлы богатые,
снежный и перистый
воздух квадратами.
27.09.2012
На пороге солнца
И стояла она у причала,
пропуская в глаза корабли.
Время строил не кто попало,
и в коня его запрягли.
И жилище её обветшало:
мох на стенах, внутри – ковыли.
Ничего просто так не пропало.
Солнце – лучший земле ювелир.
15.11.2013
Исландская сага
Пять голубей на веточке длинной.
Страсти людские в литейном чугуне.
Вспышка, щелчок. Мы на острове-льдине,
в городе эльфов – Голубой лагуне.
Взрыхлённая лава покрыта мхами,
тучи похожи на синих китов.
Растут ветра, как атланты, за нами
без одеяний и лишних слов.
В озере солнца видение мутное.
Трава, словно шёлковые пряди.
Сагами викингов просторы дутые,
тени воинов плетутся сзади.
Природа сильна, человек – песок.
Волна на ветру теряет голову.
В долине пепла я – островок.
Вершины вулканов сверкают оловом.
Машину сносит стихия в обрывы.
Наш курс на капище Зодиак.
Здесь точку энергий планетной жилы
когда-то отметил древнейший маг.
Алмазный червь вскопал гряду.
В большом разломе – дух Парламента.
Лошадки смиренно стоят на льду,
овечки пушистые, словно шарики.
Ветер доходит до самых костей.
Волны прыгают с криком: «На помощь!»
Киты грассируют разных мастей.
Погода изменится ровно в полночь.
21.07.2013
Кордова
Кордова – лабиринт вечности незрячей
в каменном пространстве многолюдном.
Кордова – остров на пути у плача
в необъятном море беспробудном.
Медленное смешение жёлтых цветов.
Кордову затягивает в многоголосье.
В Гвадалквивир опускает свечи мостов,
в кибитку ночи бросает костью.
Засыхали цари на груди апельсиновой,
А в плену у гордыни пестрели князья.
Надрывались рабы, что её не покинули.
Медину, в которой укрыться нельзя.
Беспамятству ты скармливаешь древность,
ушедшим путникам – коричневый покой,
любовь, свободу, бешеную трезвость —
философам за шахматной доской.
Традиции, одетые степенно,
быки в стихии древних сил,
фламенко дочерей мгновенья,
разрыв тоски седоголовых зим.
Кричу и топаю, когда амиго-ветер
кудрявит волны песней-простыней.
Очнётся день и говорлив, и светел.
Увижу вновь я радужных коней.
03.01.2014
Небесное уравнение
Тени бегут в отпечатки небесных сфер.
Горы трубят в ритуальный свинцовый рог.
Плащ океана трясётся, как раненый нерв.
Солнце впилось руками в небесный пирог.
Не совладать нам со стаей летящих фигур,
не оценить красоту ледниковых дворцов,
не осязать нам свечение скальных фактур,
бархатный воздух и правду небесных отцов.
Дева – луна безысходные вести шлёт.
В глаза ветрам глядеть не смей – лишь в спину.
В пропастях тролли хранят синеющий лёд.
Древние воины гор сплетают тугие лавины.
Люди крыльями машут, не улетая в воздух,
Ноги вьются клубком, мешая проходу,
Небо хохочет, прищурил глазницы космос,
китам неуютно – они уходят под воду.
Стихия неба – незыблемый белый парус.
Упрямец – ветер ломает деревьям руки.
Грешил я, Отче, сегодня, я снова каюсь,
реши уравнение, вставь моё сердце в звуки.
30.10.2012 (Исландия, вулкан Эйяфьятлайокудль.)
Солярис
Стою близ открытой реки плывущего Рождества:
молекулы снов, видения прошлого в картинках.
Всё отражается в омутах красного, живого костра,
я существую одновременно везде. Я – невидимка.
Размытый берег плавно исчезает за поворотом.
Тот ли это мир, который я ежедневно спасаю?
Лица, поступки, спрятанные за космическим ботом.
Я зависаю у края реки, я зависаю.
Каждый день я сбрасываю прошлое шелухой семени,
Заглядываю в себя – этот мир мною придуман.
Двигаюсь по своей орбите в океане времени,
подгоняемый ветром и мистическим гулом.
Эмоции овладевают мной, заставляя вибрировать
планеты и океаны, укрытые молоком сознания,
внедрённого в мои волосы, пальцы, в кровать
моего вчерашнего дня и завтрашнего созерцания.
В лавке древностей – на ветру, она жива!
Мучительное блаженство бегущей воды,
нарезанные длинными полосками мои слова
улетают на белых ракетах и оставляют следы
на коже созвездий, увлекаемых вечерней игрой,
в смерть и в понимание непрерывности жизни.
Дорогами подвижных морщин, знающих строй
каждого поступка, кровоточащего солёной тризной.
Я, в отрицании живущий, плыву по реке.
Я, в муках рождённый, протестую против боли.
Я – лишь шальная комета в небесной строке,
моё сердце на гребне бушующей воли.
27.01.2012
Пейзажи Исландии
В долине лавы
город эльфов
дышит ветрами.
Разноцветные лошадки
от восходящего солнца
жмурят ресницы.
Ни одного деревца,
ни одной травинки
среди чёрного камня.
Забытый кратер
глядит в небо
единственным глазом.
Эльфийская ладья
собирает команду
на затерянный остров.
Тишина в посёлке,
чистое небо,
рыбаки в море.
02.11.2012
В очереди за дождём
Многих коснулась грубая старость.
Другие с мечтами своими расстались.
С дождём я остался один на один.
Не хлебом единым наш мир един.
Говорят, мои слова тяжеловесны.
Наполнены дождями мои пьесы.
Всем нам солнышка не хватает.
Всегда так жила Русь Святая.
Сквозь туманы улыбаемся друг другу,
как с креста снятые в тайном круге.
Дожди проникают глубоко в нас.
У наших женщин льют из глаз.
Многие мужчины теперь водянисты,
в системе дождливой падают низко.
В целом, конечно, не всё так плохо.
Дожди кончаются радостным вздохом.
19.09.2013
Дом боли
Пластиковые двери скрипят на дёснах железных
кроватей,
жаждущих поглотит всё движимое и недвижимое.
Матрацы вкушают дряхлеющую плоть болезненной
зевоты.
Острые углы длинных коридоров цепляются
за мёрзлые тени
призраков боли и страха.
Чеканит свой твёрдый шаг абсолютная
осведомлённость
в белом халате.
Подвесные потолки похожи на боевые порядки
древнеримского войска.
Генералы-лампы. Легионы маршируют, не нанося
ущерб армии запустения.
Но наступит ночь и князь тьмы прокатится на своей
боевой колеснице,
шарахаясь от выстрелов дневного света.
Ферзь двигается быстро, не замечая шахматных
дорог.
Другие фигуры подчиняются правилам игры.
Заходя в чёрные дыры кабинетов, они попадают
в поле притяжения предметов,
которые делают их безвольными и безмолвными.
Небо заглядывает в прямоугольные стеклянные
жабры.
Скребётся по нервным окончаниям чёрными
прожилками деревьев.
Старая твердыня не сдаётся. Вместилище боли
и надежды.
Приходя сюда, остальной мир отступает.
Он остаётся на пороге.
Он улыбается и ждёт.
В операционной говорят и думают на языке крови.
На суд ты предстанешь голым.
Приборы просветят тебя насквозь,
чтобы окончательно убедиться в твоём
существовании.
Провал сознания… И ты снова в строю железных
кроватей.
Вспышка тьмы обошла тебя стороной.
Дождь напомнит тебе о том, что ты всё ещё жив.
21.09.2013
Круги
Между страниц, читающих меня как книгу,
есть шум лесов, бумажных площадей,
на дне стволов, между ступеней сдвига
круги в воде от чёрных лебедей.
Виденье-навь рождает образ строгий
Владык из камня, крестников луны.
По нитям дня вели кривые ноги,
шумели ивами непонятые сны.
Мы удивляли глянец литографий,
в воде ловили взгляды древних лиц.
И увядали вздохи, стыли страхи
на тонких шейках пестрокрылых птиц.
В траве литавр не слышно. И надрывно
скрипичный рык взрывает тихий мир,
круги небес всегда и непрерывно
ведут к дверям в пространство диких лир.
09.04.2013
Космическое древо
Как же трудно отстраниться от пустоты,
пробежать по краю звуковой волны,
позабыть про сгорающие мосты
на задворках мира, людей и войны.
Трудно быть ледоколом судьбы в толпе,
что уносит течением прямо в ад,
удержать штурвал и идти за тем,
чтобы не было больно глядеть назад.
Отключи сознание, глянь, что внутри,
кто в потёмках калечит древо души.
В звёзды, в космос свой посмотри,
что за звери воют в ночной тиши?
Загляни за дверь, что ведёт к себе,
в первозданный морозный и чистый снег.
Ты родился здесь в слезах, в борьбе,
там поймёшь, что к чему, и продолжишь бег.
В галактической рифме, у края звёзд,
Прочитай своё имя из цифр тишины,
гамаюн пропоёт или, может, дрозд,
что отныне мы люди, что мы сильны.
17.07.2013
Пространство
До самых корней волос глина дышит
и бросает берег свой ненасытный взгляд
от горизонта к нашим ногам. Слышит
прибой неразгаданного сокровища клад.
Вместе рубили снежную, безумную тишину
винтокрылыми узловатыми конечностями.
Прятались в безлюдную и неразгаданную страну,
ракетами вычерченную на горбу у вечности.
Стогами обернулись пустынные рыцари-зори.
В оврагах змееподобные предки переползали границы
резерваций и аккуратных концлагерей дикого горя
и смеха воинов безумных, летящих на колеснице,
вечных скитальцев своих душ, негодующих
и убивающих на своём пути всё живое.
Кланяясь изображениям и камням, смерть несущим
губами, нерождёнными они выпивают поле.
До самых глаз земляных солнцем рисует
невиданный остров добрых неодушевлённых убийц.
Световым знамением красит и ничем не рискует,
вдыхает скалистой грудью пение птиц.
Мрамор у ручьёв рисунками горы оживляет,
распростёртыми фонарями в вечность светит тайнами.
Дыра чёрная – мама наша хаосом населяет,
фонтанирует идеями в нас красками батальными.
05.05.2014
Баллады цикад
Доехал до синего моста под пение цикад.
Поразительная песня об одиночестве
высоковольтных проводов
на опустевших площадях.
О бумажных перекрёстках вечности
и криках сожжённых, ни в чём неповинных
еретиков.
О силе электромагнитных импульсов
в трансформаторных обмотках и во всех жителях
планеты Земля.
О правиле буравчика и о повелителе электрических
цепей – боге Перуне.
23.07.2013
Вечность
Из времени ободранного рукава,
из пучины чернеющей безвременья
в небо заброшенная булава
связывает будущего звенья.
Горы медитацией встречают
механизм вечного барабана.
Будто весь мир изначальный —
шкура солнечного барана.
Рёвом сердечным восхваляемый
восход, озарённый канканом.
Здравствуйте! Говорили мы,
камни, разбросанные Чингиз-Ханом.
Светом термоядерным напоённые,
воспитанные чистейшим кристаллом
под негаснущими знамёнами,
мы секундами наполняем залы.
03.05.2014
Рождество
Вселенная – у маленькой кроватки огонёк.
Из космоса холодной звёздной сини
идёт судьба, планет неумолимый рок.
Всевышний наш – надежда на спасенье.
Отныне сила слова больше, чем война.
Ребёнок улыбается восходу.
И слух подхватит пёстрая молва.
Спаситель равен небосводу.
Холодный ветер разнесёт слова.
Бриллиант сияет в розовой пустыне.
Теперь начнётся новая глава.
Младенец несмышлёный, он – мессия.
07.01.2014
Перезагрузка
Я выпит до дна. И судьба,
как в бубен пустой застучала.
Я выпит до дна. И борьба
лишь запах побед источала.
Когда бы я мог разорвать времена,
скреплённые светом могил.
Когда бы я мог разнуздать стремена
веков, колченогих верзил.
Теперь этот режущий звон – пустоцвет,
не больше, чем я.
Теперь я – непрошенный ветром ответ,
я – степь без коня.
24.10.2013
Новый день в старом городе
Когда вдруг отпускает влияние снега на глаза,
понимаешь, что улицы людей не узнают.
Свет отправляет тени на вокзал,
к родственникам, в их убогий приют.
В ручейках узнаются слёзы зим,
Лучи веселятся в миру голубом.
Восторг распирает грудь. И невыразим
этот новый день за старым углом.
Дома, ощерив рты, вспоминают быль,
деяния прошлые былых жильцов.
Невзгоды, печали истёрты в пыль.
И слышен радостный крик скворцов.
Сапог ряды и ботинок строй.
Бегут, спотыкаясь о день – цейтнот.
И вот взлетает орёл стальной,
что солнце красное с ветром пьёт.
25.04.2013
Космический амфитеатр
Отцветает во мне море
цветка оловянного волнами,
в розовое окуная цветное
полотно, унося с петухами.
Окуная невиновную голову
в амфитеатр многоликой корриды,
берегу удивление смолоду,
у подножья царства Аида.
Под изнанкой печальной процессии,
между слёз умиравшей луны,
наслаждаемся старыми песнями
у просторных дорог тишины.
Океаны снегов кристаллических
жгут сознание белизной.
Делит шагом нас металлическим
комиссар во лбу со звездой.
13.01.2015
На границе видимого мира
В реке отражаются фрески ушедшего покоя.
Клавишей света включается дрожащий сад.
Крылья капустницы пашут прозрачное море.
Дыхание медленной рыбы хранит звездопад.
Время играет на скрипке огнём поколений.
Щупальца сосен туманят внимательный глаз.
Там, в глубине серых мхов – берега измерений.
Вход в междумирье хранит волшебный наказ.
17.06.2013
Белая дорога
Белая дорога, словно бинты раненого тела.
В некоторых местах
выпуклые нарывы и рытвины. Иногда, сквозь бинт
проступает рыжая кровь.
Раненый шуршит сухими губами: «Пить!»
Звёзды, как соски мировой коровы, не дают молоко.
Ночью они твердеют и проявляются под тёмным
сарафаном.
Дождя не будет – не сезон.
На волнах выжженной жёлто-серой травы качаются
зелёные паруса деревьев.
Ветер выносит прохладу моря на розовый простор
и вдыхает жизнь.
19.07.2013
Гранада
Как-то особенно подбоченясь,
у прозрачного открытого окна,
фокуса удерживая зренье.
Так загадочно стоит она.
Воины-годы её не обидели,
распахали, будто соха.
И архангелы тенями длинными
разодели её в меха.
Вдруг внезапно она улыбнётся
морем зелени и Рождеством.
С цыганской музыкой солнце вернётся
к Сан-Мигелю нежным хвостом.
Каменными глыбами Альгамбра
расцветёт арабским цветком.
Раскроет веки звёздная алгебра
под несгораемым потолком.
08.01.2015
Федерико Гарсиа Лорка
Там, где луч золочёный сбегает в кибитку веселья,
и на кактусах молнией кружат степные гитары,
наш король промелькнул в подворотне
у Рейна Кристины
и налил по глоточку голодному дню-изваянью.
Я не видел его в этих пышно украшенных стенах.
У машинки следы не разлить по пробиркам и теням.
На крестах его песни, покрытые духом Гранады,
извиваются флагом погибшей империи звуков.
Я глядел в зеркала, уносящие время и лица,
в сочленения слов, берегущие трепетность мира.
И не видел его в неизменном его окружении,
за роялем любви, между явью и городом древним.
Сколько рек не впадало бы в это безмолвное небо,
не раскрасить его одеялами здешних красавиц,
что танцуют неистовый век журавлиный
перед стенами сна и каньонами Сьерра-Невады.
Непрожитые дни затерялись в коврах горизонта.
В рукавах у ночей спят стихи до кровавой зарницы.
Я карабкался вверх, дабы встать над империей космо
и увидеть глаза, что глядят на меня с поднебесья.
27.12.2014
Власть вещей
Бэтмэны, человечки-пауки, супермэны
и прочие придуманные герои
выстроились в неистребимые легионы.
Чужие квартиры манят своими тайными порядками.
Хозяева выстраивают своё непостижимое
пространство с закрытыми глазами.
Ненужные вещи загружают площади
и заполняют пустоту своим холодным дыханием.
Остаётся ли здесь место для человека?
В лунной пыли протоптана дорожка
невиданными обитателями.
Кровати и тапочки служат.
Унитазы и умывальники – компаньоны.
Комоды, серванты и шкафы созерцают.
Ненужные вещи встраиваются в мозг
оплаченным приложением.
Вещички из детства уменьшают ваши размеры
и о чём-то напоминают.
Резные фасады воодушевляют или топчут
воображение.
Большие доселе квартиры постепенно превращаются
в островки на болотах и просят своих обитателей разъехаться.
Новые жильцы не верят своим глазам и ломают всё.
30.08.2014
Каменный букет
От красных коней, заколдованных пони,
уздечки прозрачные скошены зыбко.
Бегут к разукрашенной призрачной зоне
паяцы, обнявшие белые скрипки.
В руках у звезды пламенели портьеры,
снежинки улыбки плескали на своды.
Во имя всё зло поглощающей веры
искрились в глазах биотоки свободы.
Как будто грозой переполненный танец.
Как будто в траву перекрашенный остров.
Всем сердцем скупым полюбил иностранец
чужую весну под заброшенным мостом…
А где-то в корнях перекрученных мыслей
змея кувыркается под горизонтом,
там лошадь свободная солнечным мысом
скакала-скакала под облачным зонтом.
В небесной дубраве играли свирели,
водил пастушок своё стадо коровье,
стучали копытами добрые звери,
по струнам души и по логову горя.
Раскрыв скандинавские новости, рыбы
читали их громко и с выраженьем,
что мир их страданий непрочен и зыбок
в слежавшемся камне возможных движений.
03.10.2013