Комфортабельный пассажирский самолет на большой высоте шел курсом на запад. Под ним простирались горы Куэнь-луня. Самолет сильно качало, он то и дело проваливался в воздушные ямы.

Бланк, с побледневшим от беспрерывной качки лицом, плотнее прижимался к креслу и, чертыхаясь, поглядывал вниз за окно. Под крыльями самолета, где-то далеко внизу, сквозь обрывки клубящихся облаков, вырисовывались цепи гор. Они казались отсюда бесконечным полем, по которому только что прошелся гигантский плуг, оставив после себя глыбы вспаханной земли.

По этой трассе Бланк летал уже дважды и каждый раз путь над горами тянулся для него томительно долго, его укачивало, и он грыз спасительные лимоны.

Первый раз, незадолго до второй мировой войны, Бланк летел в провинцию Китая — Синьцзянь, главным образом, из-за коммерческой операции, сулившей ему большие барыши. Во время остановки в Шанхае он побывал на банкете в узком кругу высокопоставленных лиц. При участии военного представителя иностранной державы, занимавшего тогда в Китае ответственный пост, состоялась встреча с главой одного из «четырех семейств», крупнейшим китайским монополистом, благодаря которому он, Бланк, получил разрешение на закупку шерсти и вольфрама. Перед отъездом в Синьцзянь он нанес неофициальный визит влиятельному военному представителю и, заручившись письмом и кое-какими инструкциями, отбыл по месту назначения, в город Кашгар.

Первая поездка принесла удовлетворительные результаты. Были организованы изыскательские отряды вдоль границы Памира, куда не раз пришлось выезжать ему самому в компании с господином Таунсеном, консулом другой иностранной державы, не совсем приветливым человеком. Как ни недолюбливал его Бланк, но Таунсен был большим знатоком по восточным и, особенно, по русским делам, поэтому с ним приходилось считаться.

Откровенно говоря, Бланк нисколько не протестовал против таких поездок, где приятное сочеталось с полезным, хотя лететь над горами Куэнь-луня и не доставляло особого удовольствия и больших удобств. Однако эта провинция тянула к себе, как магнит, еще вот почему.

Немецкие армии вторгались всё дальше вглубь Советского Союза. Они заняли огромные территории и сейчас судьба страны решалась у стен Сталинграда. Очень похоже, что советским войскам не устоять, а тогда… Памир, а за ним вся Южно-Азиатская часть Советского Союза, эта богатейшая область страны, этот особенно лакомый кусок, может быть отторгнута!..

Бланка, как человека делового, очень привлекали такие перспективы. Памир — золотое дно. Времени терять нельзя. Не сегодня — завтра война может совсем плохо обернуться для русских…

К полудню Бланк прибыл в Кашгар.

На одной из центральных улиц этого города, за высокой каменной оградой расположился богатый особняк — резиденция Таунсена.

Чьи интересы представлялись им в этой части китайской провинции, в чем заключаются его дипломатические функции, пожалуй, сам верховный правитель Синьцзяна, генерал Ляо-Цай точно определить не мог. Хорошо было известно только одно: Таунсен связан особыми взаимоотношениями с гоминдановским правительством и пользуется полной свободой действий.

Генералу Ляо-Цаю не раз приходилось бывать в особняке Таунсена. Он любил здесь послушать хорошую музыку. В комнате, обставленной низкой мягкой мебелью в восточном вкусе, с персидскими коврами и диванами, стоял в углу мощный радиоприемник.

Частенько, проходя мимо особняка иностранного представителя, рабочие поглядывали на генеральскую машину и, кивая головой в сторону окон, откуда доносились приглушенные звуки модного фокстрота, шопотом говорили между собой: «Старая собака! Музыку слушает… Продает он нас оптом и в розницу…»-

В эту снежную зиму у генерала Ляо-Цая было много забот и неприятностей. Не давали покоя партизаны.

Сегодня впервые выдался тихий день и генерал в приподнятом настроении собирался в гости. Преклонный возраст сказался на его и без того щуплой, невзрачной фигуре. Проходя мимо высокого трюмо, генерал бодрился, выпрямлял сухую, сутулую спину, мельком бросая взгляды на свое отражение. Лицо его. изрезанное морщинами, без единого признака растительности, выражало удовлетворение.

Сквозь большие роговые очки поблескивали узенькие, бесцветные глаза.

Ляо-Цай собирался нанести визит иностранному консулу, к которому прибыл на самолете важный гость. Генерал уже был знаком с ним. В прошлом году он продал Бланку большую партию шерсти. Сейчас наклевывалось не менее удачное дельце.

Генерал остановился возле окна и посмотрел во двор. К парадному крыльцу подошла легковая машина. Ляо-Цай подсел к письменному столу и снял телефонную трубку.

…В глубоком обитом красным сафьяном кресле, у большого письменного стола сидел тучный Бланк с сигарой во рту. На его гладко выбритом лице отражалось самодовольство. Откинув слегка назад, на спинку кресла, голову, он пускал колечки дыма, искоса поглядывая на хозяина.

Чопорный, сухой, как осенний лист, Таунсен сидел с бесстрастным лицом, плотно сжав губы. Уже более получаса они перебрасывались репликами, которые служили скорее упражнениями для ума, чем деловым разговором. Вошедший слуга-китаец, мягко ступая по ковру, молча поставил перед ними на подносе бутылку виски, коньяк и содовую воду. Ловко обтерев салфеткой рюмки, он так же молча и неслышно удалился.

Бланк налил себе рюмку виски и одним глотком ее выпил.

— Я надеюсь, уважаемый Таунсен, вы поможете мне организовать небольшую экспедицию в горы?

— Да, конечно. Местное управление полиции обещало мне подыскать надежного проводника… К часу дня должны сообщить.

— Отлично… А как наши изыскательные отряды? Какие успехи?

— В том смысле, в каком имеете в виду вы, Бланк, — плохо.

— Не хватило средств?

— Не то… Почти во всех случаях — провалы.

Бланк, хмуро пододвигая пустую рюмку, иронически спросил:

— За что же мы тогда платим деньги?

Таунсен налил себе рюмку коньяка и, не спеша, выцедил ее сквозь зубы.

— А это, я полагаю, надо спросить у советских пограничников, — пожевав губами, произнес он.

— Милая шутка! — совсем невесело рассмеялся Бланк. — Просто были подобраны неучи, профаны… Надо организовать новую группу. Я попрошу вас помочь мне вызвать этого, как его, с бородой, Зарецкого и отобрать из числа опытных русских белоэмигрантов, знающих Памир, человек пять…

— Зарецкого уже нет. Он удачно сумел уйти во время операции, но был задержан, когда пробирался обратно… С ледником Федченко ничего не получилось.

— Как! Такой опытный офицер! Надеюсь, вы сами понимаете, как нам необходимо знать, ради наших общих интересов, результаты их исследований…

— Представляю.

— Надо набрать новых людей, лучше заплатить- Я не думаю, чтобы граница сейчас хорошо охранялась. Советам сегодня очень нужны люди в другом месте, на фронте…

— Попробуем, — прищурившись, ответил Таунсен. — Людей мы подобрали. Нужны опытные проводники.

Позвонил телефон.

— «Рахиму» передайте, что я недоволен им. Велико дело — отправить на тот свет какую-нибудь сотню овец и сжечь стог сена.

— Я с вами не согласен, Бланк. Вы забываете о панике! Нам важно посеять среди тамошних жителей панику…

— Наивный вы человек, Таунсен. Чтобы создать панику, надо провести целую серию больших и малых диверсий… Кажется, именно такое указание и было дано «Рахиму»?

Позвонил телефон.

— Да, — ответил Таунсен, прикладывая трубку к уху, — добрый день, генерал. Гость у меня Приезжайте.

Он повесил трубку.

— Через час пожалует генерал Ляо-Цай. Он питает к вам особое расположение, Бланк.

Генерал! — фыркнул тот. — Бросаем деньги на ветер! Сколько получают вооружения! До сих пор эти генералы вместе со своим Чан Кай-ши ничего не сумели сделать для мало-мальски организованного наступления на коммунистические районы.

Неслышно распахнулась портьера в дверях и слуга доложил:

— Пришел начальник полиции Ли Ван с проводником.

— Очень хорошо. Зови их сюда.

Минуты через две в кабинет вошел начальник полиции Ли Ван. На его скуластом, изрытом оспой лице застыла улыбка. Подобострастно склонившись, он часто кивал головой и растягивал слова:

— Добрый день, здравствуйте, господа! Нашел опытного человека. Знает горы, как моя теща свою печку! Кланяйся господам, Цой! Кланяйся! Проводник Цой, господа, рекомендую, старый охотник и вполне…