Блестящий и пышный двор Филиппа Доброго (психотип «ЭИЭ») в ту пору был одним из самых блистательных центров культуры и искусства Западной Европы. При дворе герцога Бургундского работали лучшие художники и мастера станковой живописи той эпохи — Ян Ван Эйк и Рогир Ван дер Вейден.
Филипп III, Добрый был сказочно богат и мог позволить себе всю ту изысканную, утончённую роскошь, о которой в то время не смели мечтать правители других стран Европы. Филипп III был большим ценителем красоты и изящных искусств. Он собрал огромную коллекцию произведений живописи, гобеленов, скульптур и многих других видов художественных изделий голландских и фламандских мастеров.
Филипп обожал музыку, и устроил в своём дворце самую лучшую в Европе капеллу, которая в период его правления славилась своими концертами и стала выдающимся музыкальным центром Западной Европы. Здесь интенсивно развивалась Бургундская музыкальная школа композиторов и певцов, которая соперничала с итальянской. Жиль Беншуа, Робер Мортон, а позже и Гийом Дюфаи, — известнейшие композиторы XV века исполняли свои сочинения в придворной капелле Филиппа III.
Маленькому Ричарду тогда казалось, что он попал в сказку, в фантастический, волшебный мир. Лучшие произведения музыкального и изобразительного искусства той эпохи производили на него сильнейшее впечатление, наполняли его ум и фантазию самыми яркими и многоцветными образами. (Искусство и музыка с той поры на всю жизнь останутся для него отрадой и отдохновением души. Став королём, он будет покровительствовать искусству, архитектуре и музыке, соберёт у себя во дворце небольшой оркестр самых искусных музыкантов страны и будет устраивать в капелле и во дворце музыкальные вечера — неслыханное новшество для английского двора, по тем временам.)
Идеи рыцарства, которые усиленно развивал при своём дворе Филипп Добрый, основавший в 1430 году Орден Золотого руна, воспламеняли воображение юного Ричарда, наполнили его яркими образами рыцарской романтики. Ричарду не терпелось поскорее стать рыцарем. Всё самое лучшее, в его понимании, было связано с законами рыцарства и кодексом рыцарской чести, который, наряду с христианскими заповедями, на всю жизнь станет для него мерилом нравственных ценностей — руководством к действию в самых сложных этических ситуациях.
Великолепные зрелища блестящих, рыцарских турниров, в которых участвовали самые прославленные воины того времени, предшествующие им пышные парады и красочные церемонии, без которых не обходился ни один праздник при Бургундском дворе, производили на Ричарда неизгладимое впечатление. С восторгом и восхищением смотрел он на построение рыцарей в сверкающих доспехах перед началом турниров. С напряжённым вниманием следил за ходом боёв, переживая вместе с участниками их победы и поражения. А в перерывах между боями разглядывал их гербы и девизы на щитах и знамёнах. (Став королём, он учредит первую в Европе «Коллегию вооружений», предшествующую первой в Англии Военной Академии, в которую включит и «Школу геральдики» с коллекцией гербов и штандартов, и «Коллекцию вооружений», включающую все виды оружия, начиная с самых древних, собранную им самим).
Идея крестового похода, которую тогда обсуждали при дворе Филиппа Доброго, будоражила его детское воображение. В 1454 году Филипп Добрый захотел пойти крестовым походом на Османскую империю, отвоевать и отстроить Иерусалим, но всё как‑то не решался, зато Ричарду этот замысел пришёлся по душе. И он предполагал воплотить его в будущем, — намеревался подобно Ричарду Львиное Сердце, сходить в крестовый поход, мир посмотреть и себя показать. Эта идея так запала ему в душу, что в день своей коронации (6 июля, 1483 года), в программной речи он объявил, что «будет воевать с турками, равно как и с другими своими противниками».
Весь этот утончённо — изысканный духовный мир того времени, пронизанный радужными красками высокого, рыцарского романтизма, окажет сильнейшее влияние на становление личности будущего короля РичардаIII. А богатейшее герцогство Бургундское — эта «жемчужина» Позднего Средневековья, — навсегда останется для него «сказочным воспоминанием" — "волшебным царством его детства» — местом, где рождаются и сбываются самые фантастические мечты.
Помнил Ричард и приятные хлопоты — сборы во время их с братом возвращения в Англию.
Когда весть о победе йоркистов в битве при Таутоне достигла Бургундии, герцог лично с почётным эскортом отправил его и Джорджа в Кале, а оттуда они отправились во дворец Шен, где их уже ждал Эдуард и устроил в их честь торжественный приём.
В этот день радость малышей была беспредельна! Брат-король облагодетельствовал их так, как никто никогда не одаривал своих братьев за всю историю человечества ! Каждый из них стал рыцарем благороднейшего Ордена Бани. Для Ричарда это было волнующее, незабываемое событие! Но и это было ещё не всё!
28 июня, в Вестминстерском Аббатстве, в Лондоне, новообращённые рыцари Джордж и Ричард, присутствовали на коронации их брата короля. Эдуард дал Джорджу титул герцога Кларенса, а Ричарду титул герцога Глостера, сделав обоих рыцарями Ордена Подвязки. Церемония возведения в герцогский сан состоялась позднее, осенью — в День Всех Святых, в их фамильном замке Фотерингей, в семейной церкви Всех Святых.
Брат Эдуард раздавал земли и титулы, словно рождественские подарки, счастливым малышам. (Но в этом был весь Эдуард — уж, если одаривать, так сполна и всех сразу, осыпая щедротами, от которых захватывало дух!)
В восемь лет Ричард стал единовластным правителем богатейшего и старейшего герцогства в Англии. Но взяв на себя этот титул, он получил и неблагоприятную карму. Старшие братья навалили на бедного ребёнка то, от чего сами бы отказались. Никто из них не хотел принимать на себя этот сан, поскольку судьба двух предыдущих герцогов Глостерских была печальна: они оба умерли насильственной смертью. Та же участь ожидала и Ричарда. И возможно, маленький Дик об этом знал и подсознательно чувствовал, что так и будет. Он всю жизнь готовился умереть в бою, — готовил себя к смерти, которая придёт неожиданно, в самый нежелательный для него день и час.
Это же чувствует и шекспировский Ричард в драме «Генрих VI»:
— говорит он своему брату Эдуарду На что тот его грубо обрывает:
Для Эдуарда началось счастливое время празднеств и торжеств, связанных с его вступлением на престол. Ричарду же пришла пора подумать о своей будущей миссии, — о наделённой высокой ответственностью роли правителя. И о хорошем, наилучшем для того времени, образовании, которое поможет ему справиться со всеми трудностями на этом пути.