— Но мама Кэролайн мертва, — настаивал Бинг, усадив на каждое плечо по близнецу.

— Она не мертва. Она сейчас сидит у нас на софе и плачет, — прошептала Иви, прикрывая кухонную дверь.

— Кэролайн считает, что она умерла.

— Она на-вра-ла. — Иви растягивала слова из уважения к зловонным, хнычущим мальчикам. — У Кэролайн семья побольше, чем у всех нас, вместе взятых. У нее столько мам, пап, братьев, нянь, дедушек и бабушек — хоть пруд пруди. Но она наотрез отказывается с ними знаться.

— Это хорошо, — одобрил Бинг. — Слушай, ты не можешь вот этого помыть? — Он протянул Чарльза Иви.

— Это придется сделать тебе. — Иви увильнула от предлагаемого ей ребенка. — Я завариваю чай для миссис Милбэнк. У нее треснула фляжка, и с самого утра, когда она покинула Бери, она съела всего одну булочку.

— Почему бы тебе не испечь для нее пирог? Ты уже забыла, как эта женщина нас терроризировала?

— Когда ты с ней поговоришь — ты все поймешь.

Действительно, Бинг все понял. Он то и дело передавал миссис Милбэнк (Зовите меня Дирдре) салфеточки, пока она, со слезами на глазах, рассказывала им свою историю, сидя на потертой софе в гостиной.

Детей вытерли влажной фланелевой тряпочкой, и теперь они сидели в углу и смотрели телевизор с приглушенным звуком. Чарльза облачили в футболку Бинга с надписью «Возьми это!».

— Еще кусочек, Дирдре? — Иви размахивала у нее перед носом тарелкой с бутербродами огромного размера.

— Нет, спасибо. — Дирдре расправлялась еще только с первым. — Я так сожалею, что всех вас перепугала. — И она снова начала плакать.

— А теперь перестаньте обо всем жалеть. — Бинг похлопал ее по руке и всунул ей еще одну салфетку. — Вы нам не причинили никакого вреда. Нам просто было о чем поговорить.

— Вы очень добры.

— Мы всего лишь хотим вам помочь, — сказала Иви.

— Здесь никто не сможет мне помочь. — Дирдре скорбно покачала головой. — Кэролайн полностью порвала все связи с нами. Я потеряла дочь.

За этим последовали обильные потоки из носа и глаз. Когда их удалось остановить, Бинг осторожно попросил:

— Давайте вернемся к самому началу. Почему так все получилось?

Дирдре вздохнула. Ее акцент был столь же сочный, что и у Кэролайн, но голос звучал мягче и менее уверенно. Она казалась смущенной из-за того, что выкладывала все начистоту двум молодым людям, которых только что встретила.

— Ну вот, давайте посмотрим. Кэролайн всегда бунтовала, пока росла. Вся эта черная одежда и косметика… Как это называется? Готика? Она поздно приходила домой. Хоть на двадцать минут — но позже, чем положено. Ее отец — человек строгий. Может, он и был слишком требователен к детям, но человек он хороший. Кэролайн все время настаивала на своем.

Бинг и Иви обменялись взглядами. Все верно, на Кэролайн это очень похоже.

— Видите ли, мы католики, — сказала Дирдре.

— И мы тоже, — подпевала ей Иви.

— Правда? Значит, вы знаете, какие высокие требования предъявляют родители в католических семьях к своим детям.

Бинг многозначительно покашлял.

— Мы не такие уж ярые католики, — призналась Иви.

— А вот отец Кэролайн — из таких. Он не одобрял то, что она красила лицо и поздно приходила домой. Один раз он учуял, что от нее пахнет спиртным, и тут-то все и началось. Не могу сказать, что мой муж не прав, но просто слишком… — она подыскивала слово и остановилась на маленьком и коротеньком… — суров.

— Кэролайн сбежала? — спросила Иви.

— Не тогда. Она начала жить своей жизнью. Почти перестала с нами разговаривать. Мне это не очень нравилось, но, по крайней мере, скандалов стало меньше. И однажды она не пришла домой с работы. Я нашла на ее подушке записку. Она была совсем коротенькая. Кэролайн написала, что уходит и больше не вернется.

— Сколько времени прошло с тех пор? — осторожно спросила Иви после целого ряда всхлипываний.

— Больше года. — Дирдре запричитала. — Мы прямо сошли с ума. Наша любимая доченька… Мы не знали, что и думать. И вот около месяца тому назад ко мне зашла ее давняя подруга. Она узнала, в каком отчаянии мы пребываем, и сжалилась надо мной. Она дала мне этот адрес. Я написала Кэролайн письмо. Трудно представить, что можно было написать лучше.

Кэролайн рыдала тогда над этим самым письмом, подумала про себя Иви. Это его она смяла, когда Иви пришла посидеть с Милли.

— Ответа не последовало, — продолжала Дирдре. — Во мне что-то оборвалось. Я села в машину и ехала до тех пор, пока не очутилась у этой двери. — Она смущенно замолчала. — Я сама не знала, что делаю. У меня не было никакого плана. Ничего. Я просто должна была увидеть ее собственными глазами.

Один из близнецов рыгнул, но никто не обратил внимания.

— И здесь меня ожидало самое невероятное. — От воспоминания об этом глаза Дирдре даже расширились. — Маленькая девочка!

— Вы имеете в виду Милли? — спросила Иви.

— Ее так зовут? — поинтересовалась Дирдре. — Такая куколка.

— Вы хотите сказать, что ничего не знали о Милли? — изумилась Иви.

— Не имела ни малейшего представления. Теперь все обретает смысл. Кэролайн убежала, потому что ждала ребенка. Она была слишком напугана, чтобы прийти к нам, ее собственным родителям.

— А вы сказали об этом мужу? — спросил Бинг.

— Да, сначала он был в шоке, но теперь он больше всего на свете хочет увидеть свою маленькую внучку.

После этого Иви отозвала Бинга в соседнюю комнату под тем предлогом, что нужно срочно приготовить еще чаю для Дирдре.

— И ты можешь себе такое представить? — зашептала Иви. — Кэролайн могла так поступить со своей бедной мамой!

— Ха! Лучше подумай, какова была ее жизнь в этом доме, если она укатила оттуда в Лондон и стала сама зарабатывать себе на жизнь, будучи беременной. «Суров!» — это единственное слово, которое смогла подобрать Дирдре, чтобы охарактеризовать своего мужа. Что-то мне подсказывает, что это слишком мягкая характеристика.

— Допустим, — согласилась Иви. — Что тогда, по твоему мнению, мы должны делать с Дирдре?

— Я не хочу вмешиваться. — Бинг оставался непреклонен.

— Хорошо. Так что ты предлагаешь? Мы посадим ее обратно в машину и будем ей махать ручкой время от времени?

Бинг растерялся. Потом с силой стукнул по матрацу.

— Черт! Ты опять собираешься лезть не в свое дело?

— Не я, а мы, — поправила его Иви. — Мы поговорим с Кэролайн. Попытаемся убедить ее встретиться с мамой. Хотя бы на несколько минут. Идет?

— Хорошо. Думаю, нам действительно нужно что-то предпринять. — Бинг не горел энтузиазмом.

Иви стала энергично принюхиваться…

— Это не я! — стал отпираться Бинг.

— Да нет, не ты. Это сумка Белл! — Иви просияла. — Чувствуешь запах?

Бинг побледнел:

— Боже, действительно чувствую.

— Она одобряет. Все будет хорошо.

Ужасающая. Это слово лучше всего подходит для описания того выражения всего облика Кэролайн, поднимающейся в свою квартиру с неумолимо сжатыми руками.

— Моя семья умерла, — повторяла она.

— Кэролайн! Почему бы не уделить своей маме несколько минут? — Бинг мог быть очень убедительным, когда старался. Будь у него немного больше времени, и ему удалось бы одолеть строптивую приверженку Готики. — Она ведь проделала такой длинный путь.

— Я ее никогда не приглашала.

— Ты не можешь ее так обидеть, — сказала Иви.

— Не могу? — выкрикнула Кэролайн. — Да что ты вообще об этом знаешь?

— Понимаешь, — осторожно продолжала Иви, — я просто вижу, что твоя мама в большом горе, и, вероятно, заслуживает, чтобы ее выслушали.

— Ты не знаешь, что мне всегда говорил отец. — Кэролайн смотрела поверх их голов. — Какие слова он употреблял. Он считает, что матери-одиночки — шлюхи. Он и глазом бы не моргнул, окажись я на костре. Не хочу, чтобы он обзывал Милли. — Она встретила взгляд Иви. — А он будет. Сама знаешь. Он…

— Суров, — закончила Иви.

— Скажи ей, чтобы проваливала и оставила меня в покое. Моя семья умерла.

Иви передала все, но немного другими словами.

— Она непреклонна, Дирдре. Она не хочет с вами встречаться.

— Нам очень жаль. — Бинг сел рядом с миссис Милбэнк и положил свою руку на ее.

Ожидаемые слезы не появились. Дирдре пассивно приняла новость.

— Она упрямая девочка. Всем сердцем я бы хотела, чтобы она изменила свое решение. Но я знаю ее лучше, чем саму себя.

Иви пришлось добавить:

— Кажется, она боится, что отец будет плохо относиться к Милли.

Дирдре поджала губы.

— Мой муж много чего говорил о незамужних мамах. Так он их называет. Думаю, он просто старался предостеречь Кэролайн, подсознательно, конечно. Не хотел, чтобы она попала в беду. Самое грустное в этом то, что он умирает, как хочет видеть внучку. После того, как он пережил это потрясение и мы с ним обо всем поговорили, он свыкся с этой мыслью. Милли… — Дирдре запнулась на незнакомом имени —… его плоть и кровь. Больше всего на свете он сейчас хотел бы дать им дом и все исправить. Я мечтала, что привезу их обратно с собой. — Она с признательностью похлопала Бинга по руке и поднялась, отряхивая крошки с колен. — Этому не суждено было случиться. — И тут она в изумлении остановилась, глядя на появившуюся в дверях фигуру. Это была Кэролайн с Милли на руках. Милли протягивала вперед ручки и лепетала смешные детские слова.

— Мам, — сказала Кэролайн, выдавливая из себя слова так, будто рот ее был забит камнями, — ты хочешь со мной подняться на минутку?

Дирдре молча кивнула и последовала за своей дочерью. Бинг и Иви застыли в изумлении. Глаза у Бинга заблестели. По Ивиной щеке скатилась слеза. Они обнялись.

— Как здесь скучно… — громко высказался Джулиус, выглянув из-за софы.

— Это просто ужасно. — Бинг натягивал на себя чистые джинсы. — Я пропущу первый номер. Они же меня убьют.

— Давай я позвоню и скажу, что тебя травмировали во время слишком сильных объятий.

— Не стоит беспокоиться. — Бинг путался со шнурками кроссовок.

— Ты видел лицо Бет, когда она засовывала близнецов в машину, а я ей сказала, что у меня для нее появилась квартира.

— Да. — Бинг был лаконичен. Он раскладывал по карманам ключи и деньги.

— А знаешь, я буду скучать по Кэролайн, — сказала Иви.

— Черт! — Бинг показал свой пиджак. По спине расползлось большое бесформенное шоколадное пятно.

Иви попыталась оправдаться:

— Да. Видимо, мне не следовало давать Джулиусу эту банку «Нутеллы».

Бинг здорово опаздывал, чтобы тратить время на критику ее способностей ухаживать за детьми.

— Можешь мне одолжить твой свободный белый джемпер?

— Конечно. — Иви последовала за Бингом в свою комнату, чтобы понаблюдать, как он роется в ее гардеробе. — А что у тебя запланировано после спектакля? — громко спросила она. — Какой-нибудь исключительный рабочий сцены? А может, билетер или сразу двое?

— Я сразу вернусь домой, — ответил Бинг отстраненно.

— Опять? Ты себя хорошо чувствуешь, Бинг?

— Да.

— Но ты на этой неделе все ночи провел дома. Я даже не заметила ни одного нового знакомого. Серьезно, ты не заболел?

— Я здоров как бык, — сообщил Бинг. — Не могу найти этот чертов джемпер. У тебя там все навалено, как на дешевой распродаже. Где он, в конце концов?

— Посмотри под кроватью.

Бинг бросил на Иви красноречивый взгляд и нырнул под кровать.

— Почему это ты так внезапно стал вести жизнь затворника?

— Затворники не выступают в «Палладиуме» по вечерам.

— Мне это не нравится, — пожаловалась Иви. — Я чувствую себя неудобно, когда ты не такой, как всегда.

— Нашел! — Торжествующий Бинг появился с джемпером в руке. — Хочешь знать, что я еще нашел?

— Да.

— Боюсь, тебе это не понравится.

Иви прижалась к стене не свойственным ей быстрым движением.

— Что-то живое?

— Нет. Совсем не то, что ты думаешь. Боюсь, что тебе придется расстаться с одной из твоих иллюзий. — Бинг бросил на одеяло старомодную черную кожаную сумку. — Призрак не имел отношения к запаху. Просто сумка Белл валялась в открытом виде под твоей кроватью.

— Ой. — Иви прикусила губу. А Белл сделала шаг назад, в таинственную тень.