Если бы вам пришлось дать совет двадцатилетним, что бы вы посоветовали?

Пойти в книжный магазин, купить десяток книг стихов и прочитать каждую по пять раз.

Почему?

Потому что в них – истина.

А что еще?

Быть примерно вдесятеро более великодушными, чем вы, по вашему мнению, способны быть. Ваша жизнь от этого улучшится стократно. Это хороший совет для человека в любом возрасте, но особенно он важен для тех, кому за двадцать.

Почему?

Потому что в свои двадцать с хвостиком становишься тем, кем будешь в жизни, и еще для того, чтобы не быть задницей. А еще потому, что, на мой взгляд, когда тебе не больше тридцати, быть великодушным труднее, и потому-то я об этом напоминаю. В это десятилетие человек, как правило, менее скромен, чем в другие периоды своей жизни, и это отсутствие смирения порождает странную смесь неуверенности, уязвимости и страха. Вы многое узнáете о себе, если будете тянуться к доброте, великодушию, благости, прощению и эмоциональному мужеству. Будьте воинами любви.

Вы знаете себя?

Да.

Сколько времени вам потребовалось, чтобы по-настоящему понять себя?

Тридцать с чем-то лет, но я до сих пор к себе привыкаю.

 

Красавица и чудовище

Дорогая Лапочка!

Я среднестатистический мужчина двадцати шести лет, выдающийся лишь своим жутким уродством. Мне не свойственна ненависть к себе, и я не страдаю дисморфией. Я родился с редким заболеванием крови, которое меняло мое тело с раннего возраста. Оно «одарило» меня физическими дефектами и искривлением суставов. Одна сторона моего тела выглядит тщедушной и атрофированной по сравнению с другой.

Меня не назвать красавцем даже без болезни, но мою ситуацию невозможно исправить с помощью обычных физических упражнений и физиотерапии. Кроме того, у меня имеется лишний вес, от которого, признаю, мне следовало бы избавиться. Я не то чтобы люблю нездоровую пищу, но, как и все остальные, мог бы есть поменьше. В моем уродстве нет ничего таинственного или интригующего, как у некоторых популярных актеров. Я выгляжу тем, кто я и есть, – слабаком.

Моя личная драма состоит в том, что для таких, как я, существует не так уж много возможностей для самореализации. В кино уродливые персонажи искупают свою уродливость, превращаясь в красавцев в нужный момент, чтобы встретиться со своей возлюбленной. Их уродство может стать источником юмора (на самом деле они не уродливы). В обыденной жизни нам твердят, что личность гораздо важнее физических данных, но на свете полным-полно привлекательных (или, по крайней мере, нормально выглядящих) людей, которые остаются достойными.

А что есть на свете для людей вроде меня, которые никогда не будут внешне привлекательными и при этом остаются внутри обывателями?

Я – счастливый человек. У меня вполне неплохая жизнь и хорошие друзья. Гибкий график работы оставляет мне достаточно свободного времени, чтобы посвящать его хобби, а мои работодатели – понимающие люди, которые снисходительно относяться к тому, что я иногда пропускаю работу из-за проблем со здоровьем. Но когда речь заходит о романтической любви, я остаюсь за бортом. Не хотелось бы, чтобы вся моя жизнь прошла, а я так и не познал этой любви.

Разве не лучше закрыть эту грань своей личности и посвятить все время и энергию жизни и работе? Или мне следует попробовать какой-нибудь новый подход к поиску партнерши? Онлайн-знакомства для меня абсолютно не вариант по причине моей внешности. При личных встречах людей располагает моя общительность, но они не желают видеть во мне романтического партнера. Я ищу новые идеи – или, если ты считаешь это делом бесполезным, оправдания для капитуляции. Спасибо за помощь.

Дорогое Чудовище!

Когда-то у меня был друг. У него была обожжена бóльшая часть тела. Через шесть недель после своего двадцать пятого дня рождения он, не зная, что в плите в его квартире произошла утечка газа, зажег спичку – и взрыв разнес всю кухню. Он едва выжил. Через четыре месяца, когда он вышел из больницы, его нос, пальцы рук и уши представляли собой сожженные пеньки, а кожа скорее казалась шкурой, нежели плотью, точно чешуя розового ящера, по поверхности которой были размазаны скудные белые полоски. Я буду называть его Йэном.

– Я – огнедышащий монстр! – ревел он, пугая моих детей в предпоследний День благодарения, скорчившись возле кровати. Они взвизгивали и вопили от радости и притворного испуга, крича в ответ:

– Монстр! Монстр!

Йэн смотрел на меня, потом переводил взгляд на мистера Лапочку, и мы все вместе покатывались со смеху.

Знаешь почему? Потому что он на самом деле был огнедышащим монстром. Мои дети никогда не знали его другим – как и мы с мужем. Наверное, я не ошибусь, если скажу, что сам Йэн тоже не знал до катастрофы, кто он такой. Он был человеком, которого сотворил огонь.

Кроме того, благодаря огню он разбогател: получил в качестве компенсации целое поместье от газовой компании. Он вырос в небогатой семье из среднего класса, но к моменту нашего знакомства – когда мне было тридцать семь, а ему тридцать один – наслаждался жизнью, позволяя себе легкий снобизм. Он покупал деликатесы и чудовищно дорогой алкоголь. Он собирал предметы искусства и развешивал их в нескольких модных и престижных лофтах. Он носил безупречную одежду и разъезжал на модных автомобилях. Ему нравилось иметь деньги. Он часто говорил, что ожоги – лучшее событие в его жизни. Что, если бы он мог совершить путешествие во времени, то не стал бы гасить спичку. Погасить ту спичку – значило бы лишиться денег, которые принесли ему столько удовольствия. Он ведет потрясающую жизнь и, по его словам, благодарен за это.

Но было одно «но». Одно крохотное «но». Он жалел о том, что у него не может быть любви. Романтической любви. Сексуальной любви. Страстной любви. Любви.

– Да почему нет, все возможно! – утверждала я. В действительности, встретив его впервые, я трусливо избегала смотреть ему в глаза, потому что он представлял собой жуткое зрелище: грубый и одновременно незащищенный «портрет» мучительно-болезненных и искаженных черт. Я познакомилась с ним, когда работала официанткой в шикарном французском баре, в котором он был завсегдатаем. Он сидел неподалеку от того места у стойки, куда я должна была подходить, чтобы передать заказы и забрать готовые напитки, и я, работая, постепенно приглядывалась к нему, бросая взгляды искоса. Мы болтали о книгах, искусстве и обуви, пока он опрокидывал двадцатидолларовые шоты текилы и закусывал изысканным паштетом, а я металась от стойки к столикам и обратно к стойке, разнося заказы.

Спустя какое-то время он перестал быть просто посетителем, с которым я формально любезничала. Он стал моим другом. К тому времени я не замечала, что он похож на чудовище. Самое странное, насколько глубоко изменилось мое восприятие Йэна с тех пор, как я узнала его ближе. На его обожженном лице я теперь видела только ярко-голубые глаза; а звук его голоса отвлекал внимание от покрытых шрамами изуродованных кистей рук. Дело не в том, что я больше не замечала его чудовищности. Она никуда не исчезла, оставшись во всем своем гротескном свете. Но наряду с ней было и еще что-то, нечто более броское – его красота.

Я была не единственной, кто ее видел. Очень многие люди любили Йэна. И все мы снова и снова утверждали, что когда-нибудь кто-нибудь его полюбит. Не так, как любили его мы, – не просто по-дружески – но иначе.

Йэн не хотел ничего слышать. Для него невыносима была даже мысль о том, чтобы искать бойфренда. Он принял решение закрыться для романтической любви еще тогда, когда лежал в больнице. Никто не станет любить такого урода, как он, думал Йэн. Когда я говорила ему, что, по моему мнению, на нашей планете наверняка найдется пара-тройка мужчин, готовых полюбить обожженного мужчину, он отвечал, что время от времени его вполне устроят услуги проституток. Я убеждала его, что желание спрятаться от романтической любви вызвано страхом и победа над этим страхом – это последний шаг на пути исцеления от травмы, полученной в результате взрыва газа. Он отвечал, что дискуссия окончена.

Точка.

Однажды вечером, когда закончилась моя смена, мы с Йэном пошли выпить в другой бар. Когда мы сели за столик, он сказал, что сегодня годовщина его катастрофы. Я спросила, не хочет ли он рассказать мне всю эту историю, и он согласился. В то утро он только-только проснулся и рассеянно посмотрел на россыпь соленых крекеров на кухонном столе, и тут его кухня вспыхнула голубым пламенем. Он с изумлением увидел, как и крекеры, и упаковка в мгновение ока вспыхнули и исчезли в огне. Это показалось ему прекрасным, почти волшебным зрелищем, а потом, в следующий миг, он уже сам был охвачен голубым пламенем. Он рассказал, как упал на пол и стонал, а его сосед по квартире проснулся, но был слишком напуган, чтобы подойти к Йэну, поэтому выкрикивал утешения из соседней комнаты. Первыми в службу спасения позвонили люди, которые проходили по улице и увидели, как в его квартире взрывом выбило стекла. Он рассказал о том, как успокаивали его санитары, неся вниз по лестнице на носилках, и как один из них сказал, что он может умереть, и как он заплакал при этой мысли. Звук собственного плача был последним, что он запомнил перед тем, как на несколько недель лишился сознания.

Он больше никогда не будет любим.

Он будет счастливым. Будет печальным. Будет мелочным и великодушным. Манипулятор и меценат. Резкий и милый. Он будет переезжать из одного крутого лофта в другой и менять их цветовые решения. Он будет пить, и бросать пить, и снова пить. Он будет покупать оригинальные произведения искусства и собак редкой породы. Он будет зарабатывать кучу денег на недвижимости и терять немалую их часть в деловом предприятии. Он будет мириться с людьми, которых любит, и отдаляться от остальных. Он не перезвонит мне в ответ на мой звонок, зато прочтет мою первую книгу и пошлет милейшую записку. Он подарит моему первенцу запредельно дорогие ползунки, но, когда я сообщу ему, что снова беременна, он вздохнет и скажет, что ненавидит детей. Он будет рычать в День благодарения. Он будет сидеть на корточках под кроватью и говорить, что он – огнедышащий монстр, и будет смеяться вместе со всеми взрослыми, уловившими соль этой шутки.

Не пройдет и месяца – за неделю до Рождества – в свои сорок четыре года он покончит с собой, не оставив даже записки.

Я не раз думала о том, почему Йэн совершил самоубийство, и задумалась об этом снова, когда прочла твое письмо, Чудовище. Было так легко проследить причины смерти Йэна до той спички – той самой, которую он, по его словам, не стал бы гасить! Той, которая заставила его казаться монстром и, следовательно, негодным для романтической любви, а заодно сделала его богатым и, как следствие, счастливым. Эта спичка соблазнительно символична, как некий золотой предмет в волшебной сказке, который заслуживает цены, равной своей силе.

Но не думаю, что его смерть связана с этим источником. Полагаю, корень бед – его решение закрыться для романтической любви. Он не допускал даже возможности такой краеугольной вещи, как любовь, из-за своей внешности. И твой вопрос, обращенный ко мне, – его суть – вертится вокруг той же проблемы. Вопрос стоит не так: «Найду ли я когда-нибудь кого-нибудь, кто полюбит меня романтической любовью?» – а скорее так: «Способен ли я позволить кому-то это сделать?»

Вот здесь и нужно копать.

Ты никогда не получишь от меня совета закрыться для любви и сдаться. Никогда! Ты должен сделать все, что в твоих силах, чтобы получить то, что тебе нужно, и найти эту любовь. И ты можешь это сделать. Знаю, с моей стороны рассуждать так – проявление высокомерия, потому что, черт возьми, откуда мне знать, каково это – выглядеть монстром или чудовищем? Да ниоткуда. Зато я знаю, что мы, все мы – чудовища и монстры, красавицы и комнатные цветочки в равной мере – пришли в этот мир, чтобы стараться жить как можно лучше. И все мы до последнего способны на большее, чем капитуляция.

Особенно ты. Любой, кто прожил в мире двадцать шесть лет, имея такую внешность – внешность «слабака» – не просто обычный обыватель. В силу этого путешествие, в которое ты пустишься, чтобы найти любовь, тоже не будет обычным. Ты вынужден быть мужественным. Тебе придется блуждать по самому темному лесу без палки. Ты лишен привлекательности в традиционном смысле слова. Ты уже познал, что многие люди по этой причине сразу вычеркнут тебя из списка возможных романтических партнеров. Это нормально. Эти люди тебе не нужны. Отходя в сторону, они оказывают тебе услугу. Потому что после того, как уберутся с пути глупцы, останутся лишь опытные души и верные сердца. Это и есть те сверхкрутые умопомрачительные люди, которые тебе нужны. Это и есть люди, стóящие твоей любви.

И ты, дорогой мой, их достоин. В качестве доказательства своего поражения-еще-до-того-как-попытаться ты упомянул фильмы, в которых «уродливые персонажи искупают свою уродливость, превращаясь в красавцев в нужный момент, чтобы встретиться со своей возлюбленной». Но это не та история, на которую я куплюсь, милый. Староваты мы для этого! У нас есть истории лучше, правдивее. Знаешь волшебную сказку под названием «Красавица и чудовище»? Жанна-Мари Лепренс де Бомон сократила оригинальный текст Габриэль-Сюзанны Барбо де Вильнев в 1756 году, и большинству из нас сегодня известна именно ее версия. Многие подробности я здесь опущу, но история эта звучит приблизительно так.

Прекрасная юная девушка по имени Белль живет с Чудовищем в замке. Белль тронута благородством и великодушием Чудовища, но каждый вечер, когда Чудовище просит Белль выйти за него замуж, она отказывается, поскольку ее отталкивает уродливая внешность. Однажды она покинула Чудовище, чтобы навестить родных. Они с Чудовищем договариваются, что она вернется через неделю. К назначенному сроку девушка не вернулась, и Чудовище почувствовал себя осиротевшим. В печали Чудовище приходит в розовый сад и падает на землю без чувств. Там его и находит вернувшаяся Белль – полуживым от горя. Видя Чудовище в таком состоянии, она осознает, что любит его. Не просто как друга, а по-настоящему; она признается в своей любви и рыдает. Когда ее слезы упали на Чудовище, монстр превратился в прекрасного принца.

Мне хочется обратить твое внимание на то, что Белль любила Чудовище даже тогда, когда оно было монстром, а не красавцем-принцем. И только тогда, когда она осознала свою любовь, произошло чудо. Ты тоже пройдешь через такие метаморфозы, ибо любовь преображает всех нас. Но ты должен проявить бесстрашие, чтобы превращение случилось.

Не думаю, что ты уже готов к этому. Ты говоришь, что нравишься людям, но они не видят в тебе «романтического партнера». Откуда тебе это известно? Ты признавался им и получал отказ – или проецируешь собственные страхи и комплексы на других? Возможно, ты закрываешься от романтики еще до того, как у кого-то появляется шанс ощутить к тебе романтические чувства? В ком ты заинтересован? Ты когда-нибудь приглашал женщину на свидание, просил ее поцеловать тебя или запустить руку в твои брюки?

По твоему письму (четкому, честному, печальному, сильному) я вижу, что ты – человек рассудительный и уравновешенный. По тону твоего письма я совершенно уверена, что есть женщины, которые подумывали, а не запустить ли руку тебе в штаны? И что же, ты кому-нибудь это позволял? Если ответ положительный, как ты реагировал на подобное вторжение? Не хочу показаться самоуверенной нахалкой (хотя я действительно такая и есть), но хочу спросить тебя – не умаляя абсолютной реальности того, что многие люди не будут воспринимать тебя как кандидата в романтические партнеры из-за твоей внешности: задавался ли ты вопросом, не является ли самой большой преградой между тобой и людьми, которые будут (да! без вопросов!) заинтересованы в тебе, не твоя уродливая внешность, а твое прекрасное ранимое нутро? Что тебе нужно, чтобы убедить себя в том, что кто-то может увидеть в тебе любимого, а не друга? Как бы ты мог воспрепятствовать своему стремлению закрыться?

Эти вопросы – ключ к возможности найти свою любовь, горошинка моя. Ты просил у меня совета по поиску партнера, но полагаю, что, когда ты психологически настроишься дарить и принимать любовь, лучшее решение для тебя – делать то, что делает любой человек, ищущий любви: предъявить миру свое лучшее «я» с предельной открытостью, искренностью и юмором. И в Сети, и лично. С незнакомцами и в кругу друзей. Обживайся в красоте, которая есть в твоем чудовищном теле, и стремись увидеть красоту во всех других чудовищах. Смело броди без палки по самым темным лесам! Верь, что волшебная сказка – это истина.

 

Я выбрала Ван Гога

Дорогая Лапочка!

В семнадцать лет я подверглась сексуальному насилию. Тогда я была наивна и не поняла до конца случившееся. Тревожность стала существенной частью моей жизни и едва не поглотила меня. Кое-как брести вперед – это все, на что я была способна. Я с этим примирилась.

Около полутора лет назад я познакомилась с отличным парнем; мы встречаемся. Как мне рассказать ему о пережитом сексуальном насилии? И надо ли это сделать? Оно не влияет на мои отношения или повседневную жизнь, но это было сильное переживание, которое сыграло важную роль в формировании моей личности. Мы с ним уже проходили через эмоционально трудные испытания, поэтому я знаю, что он способен это выслушать. Очень хочу услышать твой совет.

Дорогая Преодолевшая!

У меня есть подруга, на двадцать лет старше меня, которую в течение жизни насиловали трижды. Она довольно известная талантливая художница. Когда я узнала о пережитых ею изнасилованиях, то спросила, как она смогла оправиться после таких потрясений? Как ей удается по-прежнему поддерживать здоровые сексуальные отношения с мужчинами? Она ответила, что в определенный момент всем нам приходится решать, кому позволить оказывать на нас влияние. Она сказала так: «Я могла попасть под влияние тех мужчин, которые овладели мной против моей воли, – а могла позволить себе оказаться во власти Ван Гога. Я выбрала Ван Гога».

Эти слова запали мне в душу. Я думаю об этой фразе – «я выбрала Ван Гога» – всякий раз, когда головы не поднять от проблем. И думала о ней, пока читала твое письмо, Преодолевшая. Ты тоже выбрала Ван Гога. С тобой произошел мерзкий случай, но ты не позволила ему изуродовать себя. Я приветствую твое мужество и благородство. Думаю, тебе следовало бы рассказать своему бойфренду о сексуальном насилии – и, как мне кажется, следовало бы сделать это напрямую, без иносказаний. Что случилось. Как ты страдала. Как ты примирилась с этим опытом. И как ты к нему относишься сейчас.

Ты говоришь, что это ужасное переживание больше не влияет на твою «повседневную» жизнь, но при этом отмечаешь, что оно сыграло важную роль в формировании твоей личности. Вся соль любви – истинной, настоящей, с полной самоотдачей, заключается в том, чтобы позволить любимым увидеть наше становление. Утаивание этой травмы от бойфренда придает ей ненужную значимость. Оно создает тайну, но ты прекрасна, и тебе незачем хранить ее. Исповедь облегчит твою душу и рассеет тучи. Она поможет твоему любимому стать еще ближе к тебе. Позволь ему это сделать.

 

Другая сторона бассейна

Дорогая Лапочка!

Два моих взрослых сына, тридцати пяти и двадцати трех лет, вернулись в родовое гнездо – в мой дом. Они не спрашивали моего согласия. Просто приехали и стали жить.

Мой младший сын учится в колледже, но ненавидит учебу. Ему вечно не хватает денег. Он пьет, курит травку, целыми днями смотрит телевизор и играет в компьютерные игры. Вскоре сюда переберутся его восемнадцатилетняя подруга и их малыш, вселившись в мою и без того переполненную гостевую спальню. (Я взволнована, поскольку этот малыш – мой первый внук.)

Старший сын тоже учится в колледже, относится к учебе серьезно и получает хорошие оценки, но он пьет, у него часто случаются перепады настроения и приступы сарказма в мой адрес. Я опустошила свои сбережения, чтобы оплачивать его счета и машину, купленную в кредит.

Я – алкоголичка в стадии выздоровления и сама страдаю от перепадов настроения. Я содержу свой дом на деньги, которые мне удается наскрести писательским трудом, – а их немного. Зато я изобретательна: пользуюсь купонами и отовариваюсь в благотворительных магазинах.

Вот мой вопрос: как мне заставить этих мужчин начать собственную жизнь и убраться из моего дома? Я хочу писать в уединении; ходить по дому в белье, проговаривая вслух диалоги; рыться повсюду в поисках информации; петь, трясти задницей, заниматься йогой, читать; находить свои вещи там, где я оставила их накануне вечером; наслаждаться приятным ароматом в гостевом туалете, где никто не забывает опустить сиденье; есть тофу и апельсины, пить зеленый чай – а не питаться чипсами и гигантскими сэндвичами. Я не хочу, чтобы по дверце моего кухонного шкафа был размазан майонез. Мне не нравится плакать над романтическими фильмами и слушать популярные произведения Моцарта, а также оплачивать все счета.

Я в тупике, Лапочка. Я люблю своих детей. Их отец, мой бывший муж, умер в прошлом году, и мне понятны чувства утраты и растерянности, которые испытывают мои сыновья. Я знаю, какие сейчас трудности в экономике. Признаю, что строить свою жизнь, искать любимого человека, наслаждаться радостями жизни – все это тяжелый труд. Но боюсь, что мои сыновья плохо справляются с этой работой. У меня есть опасение, что не смогу покрывать все расходы. Мной движет страх, что то, чего я хочу для себя, готовясь вступить в пору старости, будет недостижимо. Похоже, мои сыновья никогда не встанут на ноги. Меня терзают страхи.

Как думаешь, что мне следует делать?

Дорогая Стесненная!

Вот одно из моих самых ранних воспоминаний – и одно из самых ярких. Мне было три года, когда я начала заниматься плаванием в местном клубе YMCA. В первый день мне, как и всем трехлеткам, выдали так называемый пузырь – защитное устройство, которое крепилось на талии и вокруг предплечий, с балластом, размером и формой походившим на футбольный мяч, прижатый к спине. Оно должно было поддерживать меня на плаву.

– Не волнуйся! – снова и снова повторяла мне мама. – Твой пузырь не даст тебе утонуть!

Она произносила эти слова с разной интонацией, то терпеливо, то раздраженно, неделю за неделей, а я продолжала цепляться за бортик бассейна. Ее слова ничего для меня не значили. Я не поддавалась на уговоры присоединиться к моим сверстникам в бассейне. Меня сковал ужас. Я была абсолютно уверена: если я потеряю опору, то немедленно утону, хоть с пузырем, хоть без него. Неделю за неделей я упрямо цеплялась за край бортика, в то время как дети из моей группы весело барахтались в воде.

– Посмотри! – взволнованно указывала на них мама, когда они проплывали мимо.

Но я была непоколебимо упряма.

В последний день занятий родители должны были плавать вместе с детьми. Мама надела купальник и уселась рядом со мной на бортик бассейна. Мы вместе болтали ногами в воде, наблюдая, как другие дети отрабатывают приемы плавания, которым научились на занятиях. Уже приближалось время выходить из бассейна, как мама предложила:

– А давай-ка спустимся в водичку вместе? Я тебя подержу.

На это я согласилась. Я, как всегда, входила в воду, вцепившись в мать, которая нежно плескала на меня водой или качала вверх-вниз на волнах, пока я не начинала смеяться. Итак, мы слезли с бортика. Когда мы добрались до середины бассейна, она уговорила меня позволить ей держать меня только за руки, пока она тянет меня по воде. И хотя я все время умоляла ее: «Не отпускай меня, не отпускай меня!», а она все время повторяла: «Не отпущу, не отпущу», – она вдруг одним рывком раскрутила меня и отбросила от себя.

Воспоминание об этом ощущении – как я скольжу по воде без матери – по-прежнему свежо, все так же «первобытно», хотя это случилось сорок лет назад. Ощущение это было и физическим, и психологическим: было странно и прекрасно – ни за что не цепляться, почувствовать особую свободу впервые в моей жизни! Я быстро переключилась с потрясения, вызванного предательством матери, и ужаса новой реальности на неподдельный восторг этого ощущения: плыву! Мама оказалась права: пузырь меня держал.

Разумеется, после этого мне не захотелось вылезать из бассейна, я все плавала и плавала вокруг матери кругами, и мы смеялись от радости и удивления, и обе жалели, что не поняли этого раньше: единственное, что нужно было ей сделать, чтобы я научилась плавать, – это отпустить меня. Мама уже вышла из воды, а я все продолжала плавать туда-сюда, от того места, где она сидела, и до противоположной стороны бассейна, – расстояние, казавшееся мне тогда невероятно огромным. Доплыв до бортика, я оборачивалась к ней и вопила: «Я на другой стороне бассейна!» А она улыбалась и кричала, мол, так и есть – ты очень далеко, на другой стороне бассейна! – а потом я плыла обратно к ней и повторяла все сначала.

Думаю, тебе, Стесненная, необходимо сделать то же, что сделала моя мать после многих недель терпеливого ожидания. Тебе нужно оттолкнуть от себя сыновей, чтобы они смогли научиться плавать. Ты должна велеть им уехать. Они не больны. Они не переживают кризис. Они не маленькие дети. Они – два взрослых человека, способных обеспечить себя. Пузыри не дадут им утонуть. Ты должна потребовать, чтобы они в это поверили.

Когда ты скажешь своим сыновьям, что больше не разрешаешь им жить в твоем доме, эта новость, вероятно, застанет их врасплох. Да, это потрясение – когда тебя отталкивает тот самый человек, за которого ты так долго цеплялся. Но я совершенно уверена, что для всех вас это станет полезной переменой. Как бы твои сыновья тебя ни любили (а они тебя, конечно, любят), очевидно, что они не считают тебя личностью, по-настоящему не зависимой от них. Твои потребности значат так мало, потому что им вряд ли приходит в голову, что у тебя вообще есть какие-то потребности. Они вселились в твой дом без спросу, потому что на самом деле не считают этот дом твоим: они считают его и своим тоже, полагая, что имеют право на него, поскольку он принадлежит тебе, их матери. Их мать – их дом.

Они так и не стали самостоятельными. Они хотят, чтобы ты оставила их в покое и перестала учить жить, но еще не поняли, что у тебя тоже есть собственная жизнь и их присутствие в данный момент мешает ей. Они пока не воспринимают тебя как человека, имеющего право на личное пространство и комфорт.

Это не потому, что они плохие люди. Просто им необходимо пройти через эту последнюю стадию развития – стадию, на которой ребенок окончательно отделяется от родителя, – и похоже, им требуется толчок, дать который можешь только ты. Вспомни, как они были малышами и безостановочно галдели: «Я сам! Я сам!» Я никогда не встречалась с твоими сыновьями, но подозреваю, что, как и большинству детей, на определенном этапе развития им было важно самостоятельно выполнять повседневные задачи, например: открывать двери, пристегивать ремни безопасности, застегивать молнии на куртках. Детям необходимо проявлять самостоятельность, потому что само их выживание зависит от способности научиться быть самодостаточными.

По ряду причин, о которых я могу только догадываться (как то: эмоциональная незрелость, финансовые неурядицы, твое собственное желание помочь, скорбь, вызванная кончиной отца, юношеский эгоцентризм и т. д.), твои сыновья воспротивились заключительным этапам побуждения «я сам», которое начинает проявляться в детские годы. Требуя, чтобы они покинули твой дом, ты тем самым говоришь им о своей уверенности, что они могут это сделать. Ты оказываешь сыновьям услугу, прося их уехать. Ты демонстрируешь свою веру в естественный ход вещей – веру в то, что они способны преуспевать в жизни без тебя.

Изгнание сыновей из твоего дома не означает, что ты изгоняешь их из своей жизни. Ты как мать должна дарить им безусловную любовь, эмоциональную поддержку и уважение. Просьба покинуть твой дом не означает, что ты лишишь их помощи в будущем. Твой сын, который недавно стал отцом, например, может особенно нуждаться в твоей помощи: ты же не откажешься нянчить внука?

Суть в том, что ты сама выбираешь, чем ты готова обеспечить сыновей сейчас, когда речь идет о деньгах и ресурсах. Ты воспитала этих мальчиков, сделав их мужчинами. Ты свой долг исполнила. Пора позволить сыновьям самим платить по счетам. Только когда ты отдалишь их от себя, они смогут сделать это; они поймут, как надо держаться на воде, и увидят, как ты смотришь на них из далекого детства – с другой стороны бассейна.

 

Истина, которая живет внутри

Дорогая Лапочка!

Мне двадцать шесть лет, и я уже девять месяцев замужем. Моему мужу сорок. Он сделал мне очень романтичное предложение руки и сердца, как в старых фильмах с участием Одри Хёпберн. Он добрый и веселый. Я люблю его, честное слово.

И все же…

Он всего второй мужчина в моей жизни, с которым у меня возникли серьезные отношения. Весь период подготовки к свадьбе я терзалась сомнениями, стоит ли мне «остепеняться» так рано, но мне не хотелось причинить ему боль или опозорить, отказавшись от свадьбы. В жизни есть столько эмоций, которые я боюсь упустить, если буду замужем за мужчиной старше меня. Я хочу завербоваться в Корпус мира, пожить в разных городах страны, преподавать английский в Японии и – да! – встречаться с другими мужчинами. И от всего этого я отказалась, сказав «согласна». Но по-настоящему это до меня дошло только сейчас, Лапочка.

Я в тупике. Хочу уйти, но меня приводит в ужас мысль, что я обижу мужа, который так добр ко мне и стал лучшим моим другом. Лапочка, я всегда перестраховывалась: выбрала надежную профессию, согласилась на стабильную работу, даже отважилась выйти замуж. Я в шоке от мысли, что, если уйду от мужа, у меня вконец не останется никаких оправданий, чтобы не жить отважной, богатой приключениями жизнью, о которой всегда мечтала.

Лапочка, пожалуйста, помоги мне!

Дорогая Лапочка!

Я – женщина с трудным характером. На мне шрамы от многочисленных эмоциональных травм и несколько – от физического насилия, в том числе и одного сексуального. Я склонна к зависимостям, страдаю от легкой формы анорексии и обсессивно-компульсивного расстройства и не умею жить без подпитки адреналином из-за хронического стресса. Я тщеславна, поглощена собой, депрессивна, гневна, одинока и испытываю ненависть к себе. Регулярно.

Во мне воспитывали осознание своей греховности и внушали, что Бог будет любить меня, только если я стану примерно себя вести. В основном я и вела себя хорошо. А потом встретила мужчину, который сказал, что Бог будет любить меня в любом случае. Я обратилась в христианский фундаментализм и вышла замуж за этого мужчину. Мне было тогда восемнадцать. Это случилось семь лет назад.

В том, что касается намерений и целей, он хороший человек. Он желает мне добра и любит меня, но у него есть недостаток, свойственный большинству молодых людей его религии – синдром «главы семьи». Мне полагается вести себя определенным образом, и я оправдываю эти ожидания. Он не сознает, чтó делает, пока я ему не скажу, а спустя столько лет я уже не даю себе труда делать это. Но на самом деле я не такой человек, и чем дольше мы женаты, тем все более ощущаю себя загнанной в ловушку и сломленной, поскольку хороню саму себя – женщину с трудным характером. Он знает обо всех моих шрамах, но, будучи христианином, ничего не смыслит в душевных болезнях. Он просит меня больше доверять Богу. Говорит, что знает точно: если я как следует постараюсь, то смогу стать лучше. Уверяет, что у меня большой потенциал.

Я не считаю, что это он виноват в моем недовольстве (по крайней мере, не только он). Меня предупреждали, что слишком молода для брака, но, несмотря на свои сомнения, я вышла замуж, чтобы доказать людям, что они неправы. Мы оба невероятно упрямы. Думала, что смогу стать нормальным человеком, которым мне суждено быть, стану лучше. Это оказалось ложью, которую я навязала самой себе.

Я люблю его и не хочу причинять ему боль. Но не знаю, как прекратить этот фарс, как исцелиться, как заставить его понять. Несколько лет назад я провела неделю в психиатрической лечебнице из-за обострения депрессии. Мне необходимо было притормозить и осознать: единственный способ достучаться до него – предпринять нечто радикальное: либо убить себя, либо обратиться за помощью. Я выбрала помощь. Однако маска вернулась на место, как только меня выпустили, и моя терапия превратилась в шутку. Ничего не изменилось, и я чувствую, что снова приближаюсь к переломной точке. У меня больше не возникает стремления покончить с собой, и я способна распознать собственные тревожные признаки, но мне действительно нужна передышка. Притворство утомляет. В последние несколько месяцев мое здоровье пошатнулось. Мы наконец купили свой первый дом, а я бóльшую часть времени сижу и рыдаю.

Я не раз думала об уходе, но не хочу обидеть мужа. Он усердно трудится, чтобы я могла быть домохозяйкой (хотя у нас нет детей). Если бы я ушла, он стал бы парией в нашей церковной общине. Он не признает разводов, разве только в случае, если я ему изменю. А я больше не понимаю, во что верить. Прежде я пыталась заговаривать о своих чувствах, но мы с ним живем на разных планетах. Если же я теперь огорошу его своими чувствами, он решит, что я его предала, и буду чувствовать себя ужасно. В прошлом он уже отказывался от психологического консультирования, говоря, что  наша (то есть моя) жизнь прекрасна, и  нам это не нужно, даже если это нужно мне. Боюсь, что, если я что-то и скажу, какое-то время будет казаться, что все налаживается, и этот цикл продолжится – как обычно. Я устала от этого цикла.

Где же грань, Лапочка? Когда хочешь, чтобы жизнь сложилась, а она не складывается, и ты вообще не уверена, что она может сложиться, и когда тебе к тому же хочется совершенно иной жизни, – каким путем идти? Продолжать уничтожать себя до тех пор, пока я не стану тем человеком, которого хотят видеть близкие? Неужели именно это и означает понятие «быть взрослой»? В моем окружении не было примеров счастливого брака, пока я сама не вышла замуж и не увидела его в семье своих свекра и свекрови; но мы на них не похожи. Но, может быть, мы изменимся со временем? И как долго нужно ждать?

Дорогая Лапочка!

Мне скоро тридцать, я почти три года встречалась с одним парнем и год прожила с ним. Все мои подруги выходят замуж, и мне кажется, я тоже должна подумать о браке. Однако мысль о том, чтобы выйти замуж за моего бойфренда, вызывает ощущение паники и клаустрофобии. Как-то раз он упомянул о возможности скрепить наши узы, но, по-видимому, почувствовав, что я испытываю дискомфорт при обсуждении этой темы, больше ее не затрагивал.

У меня было не так много бойфрендов: одни стабильные отношения в старшей школе, пара очень коротких связей после колледжа и еще нынешние отношения. Мой бойфренд – самый милый человек на свете, и у нас есть нечто общее, однако я ловлю себя на фантазиях о том, как встречаюсь с другими мужчинами. Чувствую, что мое уважение к нему тускнеет. Не знаю, то ли это временное состояние, то ли этим отношениям не суждено продлиться долго. Он мне наскучил, и боюсь, со временем все станет еще хуже. Я также боюсь, что не найду никого лучше. Мне следует быть благодарной за то, что у меня есть. И где гарантия, что человек, который меня всерьез заинтересует, ответит мне взаимностью (судя по опыту, это так и есть). Мне ненавистно ощущение, что я оказываю своему бойфренду медвежью услугу: ведь я не люблю его так же сильно, как он любит меня.

Что мне делать, Лапочка?

Дорогие женщины!

Я решила ответить на ваши письма разом. Мне кажется, если их разложить в ряд, в них можно найти развернутый ответ. Когда я их читала, мне пришла в голову мысль: если каждая из вас узнает о том, какие трудности испытывают другие женщины в сходных ситуациях, это станет своего рода бальзамом, хотя, разумеется, и у меня найдется, что сказать каждой из вас. Я сама достаточно намучилась с этими же самыми вопросами, когда была замужем за хорошим человеком, которого любила и от которого в то же время хотела уйти.

В моем бывшем муже не было ничего дурного. Он, разумеется, не совершенство, но довольно близок к этому. Я встретила его через месяц после своего девятнадцатилетия и вышла за него замуж, повинуясь поспешному романтическому порыву, за месяц до того, как мне исполнилось двадцать. Он был страстным, умным, чувствительным, красивым и до безумия любил меня. Я тоже любила его, хоть и не столь пылко. Он был моим лучшим другом; моим милым возлюбленным; моим бренчащим на гитаре зачинщиком политических сборищ, закадычным приятелем во время путешествий на машине; совладельцем нашей обширной и довольно эклектичной коллекции музыкальных записей и книг и «папочкой» для наших двух милых кошек.

Во мне почти с самого начала жила ужасная тварь; что бы я ни делала, ее тихий, внятный голосок неперестанно повторял: беги.

Беги – несмотря на то что любишь его.

Беги – несмотря на то что он добрый, верный и дорог тебе.

Беги – несмотря на то что он – лучший друг тебе, а ты – ему.

Беги – несмотря на то что не можешь представить без него свою жизнь.

Беги – несмотря на то что он тебя обожает и твой уход его уничтожит.

Беги – несмотря на то что ваши друзья будут разочарованы, или удивлены, или рассержены, или все разом.

Беги – несмотря на то что обещала быть рядом.

Беги – несмотря на то что боишься остаться одной.

Беги – несмотря на уверенность, что никто никогда не будет любить тебя так, как он.

Беги – несмотря на то что тебе некуда идти.

Беги – несмотря на то что не понимаешь, почему не можешь остаться.

Беги – потому что ты этого хочешь.

Желания уйти вполне достаточно. Возьмите ручки и напишите это последнее предложение на своих ладонях – вы, все трое. А потом снова и снова перечитывайте его, пока ваши слезы не смоют с рук чернила.

Делать то, что хочешь, потому что хочешь этого – с трудом дается многим людям; особенно женщинам. Ведь мы, в конце-то концов, – тот самый гендер, которому от сотворения мира пришпилена гигантская бляха с девизом: «Я здесь, чтобы служить». Считается, что мы должны кормить и отдавать в силу сущности нашего дара женственности и ставить чувства и потребности других людей превыше собственных. Я не против этих качеств. Люди, которыми я восхищаюсь, действительно заботливы, великодушны и участливы. Разумеется, современная гармоничная жизнь накладывает на нас массу обязанностей, которые выполнять не особенно хочется. Но мы не делаем даже того, что хотим сделать, причем независимо от гендера.

Но современная гармоничная жизнь также требует, чтобы человек следовал правде и жил в соответствии с ней.

Разрыв отношений, связанный с желанием перемены участи, не снимает с тебя обязательства быть приличным человеком. Можно уйти – и по-прежнему оставаться сострадательным другом для своего партнера. Разрыв отношений, связанный с желанием перемены участи, не подразумевает, что ты пакуешь свои вещички в момент раздора, трудностей или уязвимости. Это означает, что, если ты хочешь быть свободной от конкретных отношений и чувствуешь, что это стремление укоренилось в тебе прочнее, нежели другие противоречивые и соперничающие стремления, твой уход – это не только оправданный, но и, возможно, правильный поступок. Даже если он причинит боль тому, кого ты любишь.

Мне потребовалась бездна времени, чтобы это понять. Я по-прежнему не могу до конца объяснить, почему мне так важно было оставить своего бывшего. Этот вопрос мучил меня долгие годы, потому что я чувствовала угрызения совести, разбив ему сердце, и сокрушалась, что разбила свое собственное. Я была слишком молода, чтобы безраздельно принадлежать одному человеку. Мы оказались не настолько совместимы, как это представлялось поначалу. Моей движущей силой стала литературная работа, а он завидовал моему успеху в той же мере, в какой радовался ему. Я оказалась не готова к долгосрочной моногамии. Он был из благополучной семьи, принадлежавшей к среднему классу, а я выросла в бедности – меня раздражала эта бездна. Моя мать умерла, отчим перестал поддерживать меня, а я осталась сиротой в возрасте двадцати двух лет и купалась в своей скорби.

Все эти причины достаточно правдивы в своей конкретности, но все они сводятся к одному: я должна была уйти. Потому что хотела этого. Так же, как хотите уйти вы все, хоть и не готовы пока это сделать. Судя по вашим письмам, у каждой из вас есть собственный набор причин, но суть сводится к одному слову: беги. Думаю, в какой-то момент вы поймете это. Поймете, что следует доверять первопричине, хотя есть и другие истины, например любовь к партнеру, которого хочешь оставить.

Я не утверждаю, что нужно просто взять и уйти от партнера по первому импульсу. Но призываю сделать взвешенный выбор относительно своей жизни. Меня вовсе не радовало желание бросить своего бывшего мужа. Я мучилась точно так же, как и вы, и сполна насытилась этими мучениями со своим бывшим. Я пыталась быть хорошей. Пыталась быть плохой. Познала печаль, испуг, боль, жертвенность и в итоге пришла к саморазрушению. Я в конце концов решилась на измену бывшему мужу, чтобы найти оправдание своему бегству. Я слишком любила его, чтобы расстаться красиво, поэтому схалтурила в этой работе и сделала ее грязно. Тот год, ставший годом разрыва и супружеской неверности, был сущим адом. И это не было проявлением моей борьбы, направленной против него. Мы вместе барахтались, погрязнув по самую шею, в вязкой трясине. Развод с ним был самым мучительным решением в моей жизни.

Но это было и самое мудрое решение. И я далеко не единственная женщина, чья жизнь стала от этого только лучше. Он заслуживал иной любви другой женщины, у которой в ушах не звучало слово «беги», точно шепот обезумевшего призрака. Разрыв отношений стал своего рода проявлением доброты, хотя и не воспринимался таковым в то время.

И только несколько лет пробыв замужем за мистером Лапочкой, я по-настоящему оценила свой первый брак. Любя мистера Лапочку, я стала яснее понимать, как и почему я любила своего первого мужа. Два моих брака не так уж сильно отличаются один от другого, хотя во втором есть некий волшебный искрящийся флер, который отсутствовал в первом. Мистер Лапочка и мой бывший муж не были знакомы, но уверена, что в случае знакомства они моментально нашли бы общий язык. Оба – хорошие люди с добрым сердцем и благородной душой. Оба разделяют мою страсть к книгам, свежему воздуху и левацкой политике; оба – художники, только в разных сферах. Я ссорюсь с мистером Лапочкой примерно с той же частотой, с какой спорила с первым мужем, с сопоставимой скоростью и из-за сходных причин. В обоих браках были свои трудности и печали, о которых знают лишь немногие люди, и еще меньшее число знакомых было способно заметить их или понять. Мы с мистером Лапочкой тоже барахтаемся, погрязнув по самую шею, в вязкой трясине. Однако есть существенное различие: всякий раз, когда мы теряем почву под ногами, ни я, ни он не сражаемся за личную свободу. За все наши без малого шестнадцать совместных лет у меня в мыслях ни разу не мелькнуло – «беги». Я лишь барахталась отчаяннее, чтобы вынырнуть грязной, но более сильной, – и вместе с ним.

Я не хотела оставаться со своим бывшим мужем – этого не хотело мое нутро, хотя огромная часть меня противилась этому. И если есть на свете что-то, во что я верю твердо, то это невозможность подделать нутро. Истина, которая живет там, в конечном счете возьмет верх. Это бог, которому мы должны повиноваться; та сила, которая неизбежно ставит нас всех на колени. И поэтому я хочу лишь задать вам, всем троим, вопрос: вы сделаете это позже или прямо сейчас?

 

Слишком много красок

Дорогая Лапочка!

Прежде моя личная жизнь напоминала «зебру». Все изменилось пару месяцев назад. Раньше я либо состояла в серьезных моногамных отношениях, либо пробавлялась одноразовым сексом или случайными, без всяких обязательств, пересыпами с мужчинами, с которыми меня связывала платоническая дружба. Не так давно я вступила в странный и волшебный мир легких немоногамных знакомств. Я познакомилась с несколькими мужчинами, которые доставляют мне как интеллектуальное, так и сексуальное удовольствие. Я многое узнаю о собственной сексуальности, взаимодействуя с совершенно разными партнерами. У меня такое ощущение, что я наконец-то открываю для самой себя интимную сторону, и это потрясающе.

Может быть, дело в том, что я новичок в сфере немоногамных связей, и поэтому (пока?) далека от того, чтобы воспринимать это естественно, но порой меня обескураживает перспектива жонглирования разными мужчинами. На одной неделе я встречалась в понедельник с «Биллом», во вторник – с «Джеком», а потом у меня в среду была ни к чему не обязывающая встреча с бывшим, с которым мы остались друзьями. Трижды подряд переспать – это чудесно, но от того, что я переспала с тремя разными чуваками, у меня вроде как голова пошла кругом.

Мне не хотелось бы заниматься анонимным и/или совершенно бездушным сексом, но при этом сейчас не готова останавливаться на каком-то одном парне и стремиться к серьезным отношениям. Как мне сориентироваться в этой новой ситуации, не нажив себе нервный срыв? Должна ли я сказать парням, с которыми встречаюсь, что каждый из них – не единственный, с кем я сплю?

Дорогая Жонглирующая Мужчинами!

Вначале отвечу на простой вопрос: да, ты обязана сказать мужчинам, с которыми спишь регулярно, что каждый из них – не единственный. Из этого правила нет исключений. Никогда. Ни для кого. Ни при каких обстоятельствах. Люди имеют право знать, что те, с кем они находятся в близких отношениях, имеют половые контакты и с другими людьми. Это единственный путь к тому, чтобы партнеры, трахающиеся с другими людьми, могли принимать эмоционально здоровые решения по поводу своей жизни. Это правильно. Это честно. И это основная заповедь заработанного тяжким трудом, и не с первой попытки, Этического Кодекса Любви (и к другим, и к себе).

К тому же, похоже, распространить эту новость будет довольно легко, Жонглирующая Мужчинами. Мне кажется, что мужчины из твоего нынешнего окружения любовников уже догадываются, что ты спишь с другими. (Тем не менее, если бы все они это знали, то зачем вообще понадобилось задавать этот вопрос?) Позаботься о том, чтобы сообщить им «новость» как можно скорее. Ты не обязана вдаваться в подробности, или напускать на себя серьезный вид, или показывать томным взглядом: «э-э… нам нужно поговорить». Просто скажи: «Слушай, _____ (Билл / бывший / новый партнер, который появился уже после того, как ты отправила свой вопрос Лапочке…), все это было суперклево, но я хочу, чтобы ты знал, что я встречаюсь и с другими мужчинами».

А потом улыбнись. Слегка. И, может быть, ласково проведи пальцами по рельефной волосатой мужской руке.

Так. Теперь переходим к вопросу о том, как сориентироваться в «странном и волшебном мире легких немоногамных знакомств». Думаю, это превосходно, что ты получаешь удовольствие от связей с людьми, которые тебе нравятся (но без любви) и стимулируют тебя сексуально и эмоционально. А еще лучше, что этот новый (и, вероятно, преходящий) этап твоей сексуальной жизни раскрывает ранее не исследованную сторону твоей личности. Все это прекрасно. Верно? Зато не очень прекрасно то, что тебя «совершенно обескураживает перспектива жонглирования разными мужчинами».

Вся прелесть твоей ситуации, Жонглирующая Мужчинами, заключается в том, что ты вовсе не обязана жонглировать. То, что ты можешь трахаться с разными мужчинами каждый божий день, не означает, что тебе следует это делать. Один из основных принципов любых форм искусства связан не с присутствием (музыки, слов, движений, диалогов, красок), а с отсутствием. В визуальных видах искусств это называется «негативным пространством» – пустые участки вокруг объектов и между ними, которые, безусловно, не менее важны, чем сами объекты. Это негативное пространство позволяет нам увидеть не-негативное пространство во всем его блеске и полутонах, во всех его красках, таинственности, во всей его многогранности. То, чего нет, придает смысл тому, что есть. Представь себе это.

Секс с тремя разными парнями три ночи подряд? Слишком много красок! Больше так не делай. Не потому, что я дала тебе совет, а потому что ты сама это сказала, когда использовала выражения «голова кругом» и «нервный срыв» применительно к своему трехдневному марафону. Прислушайся к себе. И получай удовольствие.

 

Крохотные революции

Дорогая Лапочка!

Мой возраст перевалил за середину шестого десятка. Я регулярно читаю твою колонку и понимаю прозаичность своего вопроса, но все равно смиренно прошу совета и поддержки.

После двух десятилетий брака мы с мужем расстаемся. Я примирилась с этим, поскольку чувствую, что мой брак, в сущности, уже давно рассыпался. Муж никогда открыто не демонстрировал своих чувств, ни эмоциональных, ни физических. Много лет я чувствовала себя одинокой. Как ни пыталась добиться от него того, в чем нуждалась, ничего не получалось. Мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы, наконец, поверить, что я достойна большего, и сделать шаг навстречу этой возможности.

Конечно, будущее одновременно пугает и возбуждает меня. Я хочу создать в своей жизни более насыщенные отношения – и в дружбе, и в романтической любви. Я нуждаюсь в нежных прикосновениях, в ласковых словах и жажду их. И в то же время боюсь, что уже не испытаю мужской нежности. Вчера, когда подруга рассказывала мне о замечательном моменте близости с партнером, я испугалась, что у меня в жизни никогда этого не будет.

Меня беспокоит секс. Я очень давно не была с другим мужчиной. Секс в моем браке был рутинным и прозаическим. Как-то раз я сказала мужу, что хочу заниматься сексом чаще, но на следующий вечер он посмеялся над этим желанием. Думаю, я не слишком «хороша» в постели. Я регулярно получала оргазм с мужем – вопрос не в этом. Мы использовали одни и те же работающие приемы, пока это не превратилось в рутину. Многие годы я воображала грубоватый, приключенческий секс, но в реальности все оставалось прежним. Что если я встречу мужчину, с которым у меня возникнет секс, а от меня не будет в постели никакого толку?

Мне нужна помощь. Что делать, чтобы изменить ситуацию, пока не стало слишком поздно?

И есть еще проблема с моим телом. В одежде я выгляжу пристойно. Но без одежды мое тело рассказывает историю резких колебаний веса. Мне нравится худеть, но в обнаженном виде мое тело выглядит обрюзгшим, и я его стыжусь. Трудно себе представить, как можно быть сексуальной со всеми этими комплексами. Операция стоит дорого, и она мне не по средствам. Врач говорит, что без операции моя кожа не вернет себе былой упругости. Я придумываю разные способы сделать так, чтобы это не бросалось в глаза, но понимаю, что, вероятно, ничего не получится, и боюсь реакции потенциального любовника. Не хочется прятаться за своими страхами, и все же очень боюсь предстать обнаженной. Конечно, ты, Лапочка, не решишь за меня проблему, и все же мне так одиноко в этих страхах!

Есть ли на свете мужчины моего возраста, которые готовы встречаться с женщинами моего возраста и способны принять мое тело? Я знаю, что ответа у тебя нет, но все равно задаю вопрос. В эмоциональном плане мужества мне не занимать. В плане сексуальном, учитывая, как я комплексую по поводу своего тела, я не так отважна, как хотелось бы. И, разумеется, меня пугает то, что может не представится сама возможность выразить и преодолеть себя в этом плане. Пожалуйста, помоги.

Дорогая Желающая!

Когда моей дочери было пять лет, она случайно услышала, как я жаловалась мистеру Лапочке, что я – большое толстое уродливое чудовище, которое ужасно выглядит в любой одежде, и тут же с удивлением спросила:

– Ты – большое толстое уродливое чудовище, которое ужасно выглядит в любой одежде?

– Нет! Я просто пошутила! – воскликнула я с наигранной жизнерадостностью. И продолжила притворяться – ради будущей самооценки моей дочки, – что не считаю себя большим толстым уродливым чудовищем, которое ужасно выглядит в любой одежде.

Меня так и подмывает сделать то же самое для тебя, Желающая. Чтобы защитить тебя от чрезмерно сложной реальности, мне хочется сделать вид, будто толпы мужчин вожделеют при виде обрюзгших женщин «глубокого среднего» возраста за их оригинальную и проверенную временем красоту. «Внешность не имеет значения!» – хочется мне крикнуть пронзительным голоском болельщика. И это не было бы ложью. Внешность действительно не имеет особого значения. Ты знаешь, что это так. Я знаю, что это так. Все сладкие горошинки Лапочкаленда поднимутся со своих мест и будут скандировать это утверждение.

И все-таки. Все-таки… Мы знаем, что это не совсем верно.

Внешность имеет значение для большинства из нас. И, как ни печально, для женщины она имеет значение в удручающей степени – независимо от возраста, веса или места на шкале красоты – от «роскошной» до «страшной». Нет необходимости цитировать здесь в качестве доказательства приходящие ко мне письма от женщин, испытывающих те же страхи, что и ты. Нужно лишь коротко упомянуть о почти каждой женщине, какую я когда-либо знала – о бесконечной веренице в основном привлекательных женщин, терявших самообладание из-за того, что они: или толстые, или плоскогрудые, или кучерявые, или с какими-то не такими формами, или с морщинами, или с растяжками, или несовершенные еще в каком-то отношении – на извращенный взгляд всезнающего, уничижительного, безжалостного бога красоты, который управляет значительной частью нашей жизни, а порой и выносит свой обвинительный приговор.

Я говорю – хватит. Довольно!

Я часто пишу о том, что мы должны изо всех сил тянуться к той жизни, какую хотим для себя, даже если это трудно сделать. Я советую людям устанавливать разумные рамки, и вдумчиво общаться, и рисковать, и старательно работать над тем, что действительно важно. Не бойтесь смотреть в лицо противоречивым истинам и доверять внутреннему голосу, который говорит с любовью, и заглушать внутренний голос, полный ненависти. Но дело в том – и многие из нас об этом забывают, – что эти ценности и принципы применимы не только к нашей эмоциональной жизни. Мы должны воплощать их в своих телах.

В твоем теле. В моем теле. Каким бы оно ни было дряблым, уродливым, толстым, тощим и жалким. Мы должны быть так же бесстрашны в отношении своих животов, как бесстрашны в своих сердцах.

Нет никакого окольного пути. Ответ на твой трудный вопрос – не в том, чтобы найти способ заставить твоего будущего любовника уверовать, что ты выглядишь, как Анджелина Джоли. Он в том, чтобы примириться с тем фактом, что ты не выглядишь, как она, и никогда не будешь так выглядеть (на самом деле, должна заметить, Анджелине Джоли самой придется когда-нибудь с ним примириться, а может быть, уже и сейчас!).

Настоящие изменения происходят на уровне поступка, когда один человек делает нечто иначе, чем делал раньше. Это мужчина, который решает не приглашать свою несдержанную на язык мать на свадьбу; это женщина, которая утро субботы хочет посвятить уроку рисования, вместо того чтобы драить дома туалеты; это писатель, который не позволяет зависти разъедать душу; родитель, который делает глубокий вдох, вместо того чтобы швырять тарелки. Это ты и я, стоящие обнаженными перед нашими любимыми, даже если это заставляет нас корчиться. Это работа. Это наша задача. Выполнение ее подарит нам силу и ясность, подведет нас ближе к тому, какими мы надеемся быть.

Не обязательно быть молодой. Не обязательно быть стройной. Не обязательно быть «секси» в том смысле, какой чье-то дебильно ограниченное мышление вложило в это слово. Не обязательно иметь упругую плоть, или накачанный зад, или высокую грудь.

Обязательно – найти способ обитать в своем теле, осуществляя свои самые заветные желания. Обязательно – быть достаточно храброй, чтобы строить близость, которую ты заслуживаешь. Обязательно – снять с себя всю одежду и сказать: «Я здесь».

В жизни так много крохотных революций! У нас есть миллион способов кружить вокруг своей оси, чтобы расти, меняться и быть в порядке. И, пожалуй, тело – наш последний оплот. Это единственное место, откуда мы не можем сбежать. Мы будем в нем до самого конца. Большинство женщин и некоторые мужчины тратят свою жизнь на попытки изменить его, сделать более привлекательным – то есть таким, каким оно не является, или замаскировать его – такое как есть. Но что произойдет, если мы этого не делали бы?

Вот вопрос, который тебе нужно задать, Желающая. Вот что воплотит в жизнь самые заветные желания. Не так: Примут ли старые, обрюзгшие мужчины-сверстники старую, обрюзгшую меня? А так: Что там, по другую сторону этой крохотной гигантской революции, в ходе которой я иду от ненависти к любви к моей собственной коже? Какие плоды принесет это конкретное освобождение?

Мы (ты и я) этого не знаем – как носители культуры, как гендер, как индивидуумы. Тот факт, что мы этого не знаем, – единственный настоящий недостаток феминизма. Мы заявили о своем праве на свободу действия, мы наделили себя властью, нам воздали честь, но мы так и не перестали беспокоиться о том, как выглядят в джинсах наши задницы. Однако существует масса причин – целая куча сексистских предрассудков, которым мы с полным правом можем бросить вызов. Но в конечном счете от нас зависят перемены в этой области, как и во всем остальном.

Наша культура не позволит тебе, с твоим дряблым стареющим телом, заниматься «грубоватым и приключенческим сексом», так что придется проявить мужество, чтобы добыть его самостоятельно. Да, для этого потребуется отвага, Желающая, но отвага – важная часть любой хорошо прожитой жизни. Я понимаю, почему ты боишься, и не собираюсь преуменьшать значимость того, что недавно закончилось. Теперь начинается новый этап, и я намерена заявить со всей определенностью, что сейчас не время прятаться в подлеске твоих комплексов. Ты заслужила право расти. Неси эту ношу сама – тебе придется это сделать.

Так что давай поговорим о мужчинах. Многие не будут воспринимать тебя как любовницу, потому что им нужен кто-то помоложе и поплотнее; однако так к тебе отнесутся не все. Некоторые с восторгом познакомятся с женщиной вроде тебя. Самые сексуальные (не те «секси», которые считаются таковыми по стандартам нашей культуры) женщины, которых я знаю, – старые, толстые, с различными отклонениями, только что после родов – умеют замечательно откровенно подавать себя такими, какие они есть, и я предлагаю тебе усвоить их подход. Вместо того чтобы пытаться скрыть определенные проблемы своего тела, которые вызывают у тебя дискомфорт, почему бы просто не выложить эти карты на стол с самого начала – еще до того, как ты доберешься до спальни и в приступе паники попытаешься незаметно проскользнуть под одеяло? Что случится, если ты скажешь мистеру Который-Вот-Вот-Тебя-Уложит: «Я ужасно стесняюсь дряблости своего тела и даже не уверена, что не разучилась заниматься сексом, поскольку мы с моим бывшим на много лет застряли в одной и той же скучной позе»?

Судя по моему опыту, такие откровения полезны. Они ослабляют хватку фобий. Они подталкивают близость в сторону большей уязвимости. И они замечательно демонстрируют, чтó из себя представляет тот человек, с кем ты собираешься переспать. Как он реагирует? Смеется и говорит, что ты чудесная, «так что лучше просто помолчи» – или откашливается и предлагает дать тебе контакты пластического хирурга своей бывшей супруги? Признается в своих собственных комплексах – или читает тебе устрашающую лекцию по поводу твоих? Тот ли это парень, с которым ты действительно хочешь поделиться своим телом, – или лучше убраться подобру-поздорову, пока все хорошо?

Нас, женщин, постоянно высвечивает безжалостный прожектор порноголливудской красоты. Но в своей реальной жизни я выяснила, что мужчины, с которыми стоит трахаться, гораздо более добродушно относятся к женскому телу в его разнообразных формах, чем принято считать. «Голая и улыбающаяся» – вот единственное требование, которое один мой друг предъявляет к любовнице. Вероятно, дело в том, что мужчины – это люди с телами, полными собственных страхов, комплексов и недостатков. Найди одного из них. Того, кто будет заставлять тебя думать, смеяться и кончать. Пригласи его в крохотную революцию в своем прекрасном новом мире.

 

Недостаточно

Дорогая Лапочка!

В прошлом году я познакомилась с замечательным парнем, хотя и понимала, что ему еще расти и расти (ему двадцать четыре года). Мы хорошо ладим, нас объединяет чувство юмора и отличный секс. Прошло девять месяцев, а у меня по-прежнему замирает сердце, когда его вижу. Наши отношения начинались как легкие, но мы постепенно узнавали друг друга и начали вести себя естественно. Мы можем вместе готовить еду и дурачиться, отправиться на поиски приключений, а потом испечь пирог и съесть его в постели. Поначалу я была не против того, что у нас не моногамные отношения, но когда они перестали быть просто флиртом, мне захотелось чего-то более серьезного. Мы с ним обсудили ситуацию, и он сказал, что спать с одной партнершей может стать скучно, но я ему определенно нравлюсь, иначе он не проводил бы со мной время. Он сказал о своих опасениях, что я как-то его изменю – превращу его в нечто такое, чем он не является.

Тогда я его не поняла – и не понимаю по-прежнему. Может, я тупая? Я ему нравлюсь, но недостаточно для того, чтобы любить только меня? Может быть, в этом все дело.

Мы по-прежнему видимся довольно часто, только сейчас – без секса. Я к нему неравнодушна, но не знаю, не глупо ли поступаю, продолжая держаться рядом и ждать у моря погоды. Может быть, я лишь мучаю себя, продолжая считать его частью своей жизни?

С наилучшими,

Дорогая Нуждающаяся в Совете!

Я получаю немало писем, похожих на твое. Во многих письмах подробно описаны всевозможные вызывающие раздражение или озабоченность ситуации, но в сути каждого лежит один и тот же вопрос: Можно ли убедить человека, по которому я схожу с ума, так же сходить с ума по мне?

Короткий ответ: нет.

Длинный ответ: нет.

Печальный, но сильный и верный ответ – это тот, который ты уже дала себе сама: ты нравишься этому мужчине, но не так сильно, как он нравится тебе. То есть – недостаточно.

Так что теперь тебе решать, что с этим делать. Способна ли ты оставаться другом – или даже время от времени любовницей – этого мужчины, который не сходит по тебе с ума и при этом:

а) не относиться плохо к самой себе;

б) не злиться на него;

в) не желать большего?

Если ответ по всем трем пунктам отрицательный, предлагаю взять короткий «отдых», хотя бы ради того, чтобы дать себе время разлюбить его. Есть столько поводов себя помучить, горошинка моя! Так много мучительных моментов в этой жизни! Не позволяй мужчине, который тебя не любит, быть одним из них.

 

«Нет» – это золото

Дражайшая Лапочка!

Я пишу тебе, уже наполовину зная сердцем ответ. Мне показалось, что следует дать понять это сразу, поскольку здравый смысл подсказывает, что, сколько бы советов ни получал человек на распутье, в конечном счете он все равно поступит по-своему. Мой вопрос касается надвигающейся свадьбы, которую мы с моим женихом планируем отпраздновать в доме его отца в Европе. Поскольку я американка, моих гостей будет намного меньше, и мне приходится тщательно взвешивать, кто заслуживает приглашения.

Мне тридцать лет. Я достигла в своей жизни переломного момента и делаю все необходимое, чтобы двигаться вперед, не забывая о прошлом. Весь минувший год я посещала сеансы психотерапии, пытаясь примириться с детством, наполненным обычными подводными камнями, которые заставляют детей превращаться в озлобленных, эмоционально травмированных людей. Алкоголизм, злоупотребление наркотиками, физическое и эмоциональное насилие плюс мать, которую мне с пяти лет приходилось успокаивать, говоря, что отец не погиб в аварии где-нибудь на темной дороге, – все это послужило причиной того, что бóльшую часть своих «двадцати с хвостиком» я балансировала на опасной грани между ответственной жизнью и катастрофическим свободным падением.

Но мне повезло. Я уехала от своей семьи и начала жить в другой стране. Я нашла в себе силы простить и восстановить отношения с матерью. Мне хватило решимости добиться того, что я называю нормальностью. Люди недооценивают значение нормальности. Нормальность означает, что никто не орет, не ссорится, не оскорбляет друг друга. Нормальность означает, что я не рыдаю в своей комнате. Нормальность означает, что Рождество и другие семейные праздники дарят радость. Нормальность означает – для некоторых – замужество.

И вот я выхожу замуж за искреннего ранимого человека из нормальной семьи, которая впервые встретится с моими неуравновешенными, пьянствующими и по-прежнему ничего не осознающими родственниками. Это заставляет меня трепетать.

Но больше всего меня пугает мой отец – источник большей части обид, которые я претерпела в детстве. Я разрываюсь в сомнениях, пытаясь понять, следует ли мне приглашать его на свадьбу.

После многих лет отсутствия всякого общения мой отец, хоть и обладает многими, очень-очень многими недостатками, недавно вновь сумел пробиться в мою жизнь. Он принимает живое участие в воспитании самого младшего из моих братьев. И теперь мой жених хочет, чтобы он присутствовал на нашем бракосочетании. Когда я в последний раз виделась с отцом, он был невменяем и пьян. Предполагалось, что он отвезет меня и моего брата на вокзал (он этого не сделал).

Так что я в замешательстве. Я не надеюсь, что свадьба пройдет идеально. Внутренний голос подсказывает мне: отец, конечно, способен устроить цирковое представление на свадьбе, но я не вправе лишить его шанса наладить отношения и сделать правильные выводы. Мысленно представляю лицо матери при виде пьяного мужа и реакцию родителей жениха, которые в ужасе на это смотрят. (Мой отец не принадлежит к тому типу пьяниц, которые, будучи навеселе, дружелюбны и веселы.)

Хочется перевернуть ту самую пресловутую страницу, но рука замирает, и я не могу принять решение. Самое простое, что можно сделать, – не приглашать его, не испытывать судьбу, чтобы мне не пришлось нервничать в «наш день». Но я никогда не искала легких путей. Пожалуйста, помоги!

Дорогая Дочь!

Каждый раз, перечитывая твое письмо, у меня в голове начинает выть тревожная сирена. Пожалуйста, не приглашай отца на свадьбу! В твоем письме нет ни одного слова, которое указывало бы на то, что ты хочешь или должна это сделать.

Давай вначале разберемся с твоим женихом, поскольку это он – не ты! – хотел бы, чтобы твой отец присутствовал на вашей свадьбе. Полагаю, у него были самые благие намерения – несомненно, вдохновленные Голливудом представления о глубоких откровениях и трогательном воссоединении, вызванных волшебством этого особого дня. Но знаешь что? Его мнение по данному вопросу не имеет ровно никакого значения. Решение о том, приглашать твоего отца или нет, ни в малейшей степени не зависит от него. Предложение твоего жениха показывает мне, что у него нет ясного понимания твоей семейной истории и он не представляет, насколько глубоко твой отец не способен контролировать себя. Советую тебе как можно скорее провести с ним исчерпывающую беседу по этим вопросам. Лучше прямо сейчас.

Позволь похвалить тебя за то, что ты так усердно работаешь, стараясь примириться со своим детством. Я знаю, как болезненно это дается и насколько богаче от этого становится твоя жизнь. Ты прекрасно понимаешь: прощение вовсе не означает, что прощенному позволено снова вытереть о тебя ноги. Прощение означает, что ты нашла путь вперед, признала причиненные вред и обиду, не позволила гневу и боли управлять твоей жизнью или определять твои отношения с обидчиком. Иногда те, кого мы прощаем, меняют свое поведение настолько радикально, что со временем мы можем снова сблизиться. Иногда те, кого мы прощаем, продолжают оставаться мерзавцами, какими были всегда. Мы принимаем их такими, оставляя при этом дистанцию приблизительно в три тысячи километров между ними и нашим свадебным банкетом.

Мне кажется, твой отец относится к последней категории.

Это означает, что тебе необходимо глядеть в оба. Если слова любовь, свет, принятие и прощение написаны на одной стороне монеты, которую ты заработала, создавая прекрасную жизнь вслед за уродливым детством, то на другой стороне этой монеты должно быть написано слово нет.

Нет – это золото. Нет – это сила сродни той, какой владеет добрая волшебница. Это то, благодаря чему цельные, эмоционально развитые люди умудряются иметь отношения с мерзавцами, сдерживая проникновение мерзости в свою жизнь.

Я, разумеется, говорю о границах. Я говорю о том, что надо трезво взглянуть на «человека, бывшего источником большей части обид», и принять взвешенное решение относительно важного события в твоей жизни, в котором на передний план и в центр композиции ты ставишь свои потребности и желания. Если подумать, все очевидно без слов, правда? Твой отец плохо обращался с тобой в детстве. Он неуважительно обращался с тобой как с женщиной. И он, весьма вероятно, покажет себя с дурной стороны в день твоей свадьбы, если ты дашь ему такую возможность.

Это не потому, что он тебя не любит. Но любовь не делает злобного пьяницу добродушным алкоголиком или мерзавца – приличным человеком. На свадьбе твой отец, вероятнее всего, поведет себя так, как он привык за многие годы. Даже если это не так, каков наилучший возможный сценарий? Ты проведешь день своей свадьбы в тревоге, что твой отец выставит себя полным ослом, унизит тебя, приведет в ярость твою маму и заставит отшатнуться свекра и свекровь… а он этого не сделает? Ну и как, веселенькая перспектива? Ты на это надеешься? Ты этого хочешь?

Разумеется, нет. Ты хочешь, чтобы твой отец был принцем. А если он принцем быть не может, ты хочешь, по крайней мере, чтобы он был достойным человеком. Ты хочешь, чтобы величие твоего главного дня не омрачалось представлениями собственного отца. Я это знаю и понимаю эту боль. Когда я думаю о своем отце больше пяти секунд, то по-прежнему скорблю о своем папочке всем телом, до кончиков ногтей. Ох, малютка моя, твой отец не сделает ничего из того, чего ты от него ждешь, потому что ты этого хочешь. Ни единой чертовой проклятой мелочи! У тебя просто не такой папа. У тебя такой папа, который сделает только то, на что он способен.

То, что ты подошла к двери его дерьмовой лачуги и постучала в нее, – поступок благородный. Сила и вера, к которым ты взывала, когда стремилась восстановить отношения с отцом, осветят твою жизнь, как бы ни складывались ваши отношения. Это чудесно, Дочь! Созданные исключительно твоим трудолюбием и милосердием, они принадлежат тебе. Пусть они укрепят тебя, когда ты объяснишь отцу, почему он не приглашен на свадьбу. Ты писала, что не пригласить его будет «проще всего», но я призываю тебя сделать это самым трудным своим делом. Используй свое решение как возможность вызвать его на откровенный разговор, расскажи о том, как его поведение отражается на тебе, и о твоей готовности впустить его обратно в свою жизнь.

Если твой отец – человек, достойный твоей привязанности, он с уважением отнесется к твоему решению, даже если его чувства будут задеты. Он поймет, что его исключение из числа приглашенных – не наказание, а следствие того, что он в своей жизни был плохим отцом и непотребно вел себя. Он ответит тебе, что найдет другие способы отметить твою свадьбу.

Если же он – человек, недостойный твоей привязанности, он закатит истерику. Он будет обвинять тебя в собственных грехах. Он заявит, что ты эгоистична и мелочна. Возможно, он вычеркнет тебя из своей жизни. Может быть, твое решение для него вообще ничего не значит. В таком случае он пропустит это – как и многое другое – мимо ушей.

Но знаешь что? Что бы он ни сделал, одно можно сказать наверняка: он не испортит день свадьбы, который, право слово, должен быть идеальным. Или настолько близким к идеалу, насколько это возможно. И как бы это ни было трудно и печально, только от тебя зависит, сделаешь ли ты его таким, потому что построение твоей идеальной жизни всецело в твоей власти.

Я знаю, что так и будет, дорогуша. Мне даже не нужно приглашение, чтобы это увидеть.

 

Романтическая любовь – не состязательный спорт

Дорогая Лапочка!

Мне двадцать пять лет, и пару месяцев назад я начала встречаться с замечательным мужчиной. Он умный, добродушный, веселый и определенно возбуждает меня. Я очень счастлива, что встретила его, и еще радостнее мне от того, что нравлюсь ему так же сильно, как он мне. Секс у нас великолепный, но у моего мужчины есть скверная привычка упоминать о своих прежних сексуальных опытах. Он не вдается в подробности и, вероятно, не осознает, что его истории мне неприятны. Думаю, он мне действительно доверяет и просто хочет поговорить об этих вещах.

Не так давно он рассказал мне, что однажды участвовал в оргии. Я перебила его и сказала: «Прости, но я не хочу ничего об этом знать». Он не расстроился и уважил мое требование, но теперь этот образ маячит у меня в голове. Постоянно. Преследует меня. Я то и дело воображаю, как это происходило, каким был он, какими были те женщины, и от этого мне тошно – тошно от ревности. Тошно от неуверенности. Тошно от страха. Это пугает меня, заставляет сходить с ума.

Я не боюсь, что он мне изменит или снова будет участвовать в оргии, но опасаюсь, что меня одной будет недостаточно, чтобы удовлетворить его. Не знаю, что делать. Этот образ до сих пор крутится в моих мыслях – как и другие, – но я не уверена, что откровенный разговор с ним (то есть выяснение подробностей, чтобы мое живое воображение могло упиваться ими до состояния ужаса) чему-то поможет. Может быть, будет только хуже.

Что это? Нечто такое, что я со временем, если не травить себе душу, осознаю как естественную часть его здорового сексуального прошлого? Или мне действительно нужно рассказать ему, какие чувства это у меня вызывает, рискуя выставить себя неумной, неуверенной в себе ревнивицей, которая ему не доверяет, а может быть, даже отталкивает его? А если мне действительно надо с ним поговорить, как удержаться и не раздувать буйное пламя, которое уже пылает в моей голове?

Дорогая Преследуемая!

Хм-м-м, давай-ка поглядим… Твой бойфренд:

1) замечательный;

2) весьма умный;

3) добродушный;

4) веселый;

5) обворожительный в постели;

6) любит тебя так же, как и ты его;

7) доверяет тебе;

8) достоин доверия;

9) уважает тебя;

10) заинтересован в интимных разговорах с тобой о своей жизни.

Мне что, придется снять свои шелковые перчатки и отхлестать тебя ими?!

Тебя преследует не сексуальное прошлое твоего бойфренда. Тебя преследуют твои собственные иррациональные, закомплексованные, ревнивые чувства, и если ты не остановишься, то со временем оттолкнешь своего возлюбленного.

Я не хочу быть резкой, дорогая. Я откровенна, потому что искренне хочу помочь тебе и потому что мне ясно, что ты невероятно славная девочка. Знаю, услышать, что проблема в тебе и это чертовски здорово – равносильно пощечине. Признай, что, в конце концов, ты сама – единственный человек, которого можешь изменить.

Так что давай разберем твою манию по косточкам.

Ты пишешь, что рассказ о прошлых сексуальных опытах твоего любовника вызывает у тебя ощущение ревности, неуверенности и опасения, что тебя «будет недостаточно, чтобы удовлетворить его». Ты серьезно? Дело в том, что в любви – особенно в свободной, не стесненной и не связанной обязательствами, любви такого рода, какая существует между тобой и твоим мужчиной, – люди в основном делают то, что они хотят делать. Если бы тебя было недостаточно, чтобы удовлетворить его, ты узнала бы об этом, потому что его не оказалось бы рядом. Тот факт, что он с тобой, означает, что ты ему нравишься. И он не хочет быть со всеми остальными женщинами, которых когда-то знал. Или, по крайней мере, хочет не настолько сильно.

В противоположность тому, в чем тебя пытаются убедить телепрограммы вроде «Холостяка» и голливудская киноиндустрия, романтическая любовь – это не состязательный спорт. У некоторых женщин из тех, которых трахал некогда твой бойфренд, задницы красивее, чем у тебя. Некоторые из них умнее, или забавнее, или великодушнее, или испорченнее тебя. В этом нет ничего страшного. Тебе с этими женщинами силой не мериться. Ты бежишь собственную дистанцию. Мы ловим или не ловим кайф от людей без оглядки на сравнительную таблицу измерений тела, интеллектуальных достижений и особенностей личности. Мы ловим кайф от людей, потому что он от них исходит. Этот парень – твой любовник, мой встревоженный маленький персик? Он точно кайфует от тебя!

Не испорти это только потому, что в какой-то момент времени он кайфовал и от других женщин. Конечно, у тебя будет появляться щемящее чувство внутри, когда ты подумаешь о том, как эти женщины терлись о твоего мужчину! Я в курсе. Я знаю, каково это. Не так давно я что-то убирала у себя дома в подвале и нашла там конверт, адресованный мистеру Лапочке. И когда я взяла его в руки, из него выпало семь тысяч крошечных кусочков глянцевой бумаги, которые, если собрать их вместе, складывались в фотографию. Это была женщина, с которой мистер Лапочка занимался сексом до меня. И это была не просто обычная женщина, а невероятно пластичная танцовщица, исполнительница современных танцев. Ее тело было таким упругим, тугим и дьявольски похожим на скрипку, что я по сравнению с ней вполне могла бы сойти за Пилсбери Дафбоя. И эти семь тысяч кусочков не были результатом того, что мистер Лапочка порвал эту фотографию, потому что не хотел больше видеть изображение последней женщины, с которой занимался сексом до меня. Нет! Это был любовный паззл, который она для него сделала, – я знаю это, потому что прочла вложенную в конверт открытку, текст которой в сущности сводился к следующему: Приди и возьми меня, Тигр!

Так что я стояла там, в подвале, и складывала эти семь тысяч кусочков, пока не появилась она – скульптурная и ослепительная – во всей своей не-лапочкинской красе.

Такое ощущение, что кто-то пырнул меня ножом в живот.

Но не более того. К тому времени, как я собрала все семь тысяч кусочков и вернула их на законное место в конверте, от этого ощущения остался лишь легкий тычок. Позже в тот день я пошла на прогулку с мистером Лапочкой и рассказала ему о своей находке. Мы немного над этим посмеялись, и хотя я уже знала историю женщины, разрезанной на семь тысяч маленьких кусочков, все равно стала расспрашивать о ней – что его к ней влекло, чем они вместе занимались и почему он проделывал с ней то, что он делал. К тому времени, как мы закончили этот разговор, я больше ничего болезненного внутри не ощущала. Чувствовала только, что стала еще ближе к нему.

У меня возникло такое чувство, потому что мы и были ближе. Не потому что я стала глубже понимать женщину, по сравнению с которой я выгляжу как Пилсбери Дафбой, но потому, что я стала лучше понимать внутреннее святилище мистера Лапочки. Угольки ревности, которые тлеют в тебе, Преследуемая, разгораются, когда твой мужчина пытается поделиться с тобой историями о своем сексуальном прошлом, и не дают тебе сближаться с ним. Те женщины, которых твой любовник знал, и любил, и трахал и с которыми устраивал оргии до тебя, – это кусочки его жизни. Он готов рассказывать тебе о них, потому что хочет углубить свои отношения с тобой, поведать о себе то, чем не делится со многими другими.

Это называется близостью. Интимностью. Это называется – блин, ДА! Когда люди поступают таким образом, это – честь. И когда люди, которые поступают с нами таким образом, одновременно оказываются партнерами в любви, это служит пропуском на орбиту, где есть место только для двоих.

Разве это не круто? Круто. Честное слово, круто, тыковка моя. Так ощущай благодарность, а не терзайся ревностью, комплексами и страхом, слушая рассказы любовника о своей жизни. Я призываю тебя потянуться к этой благодарности. Она расположена чуточку дальше того «безумного огня», который пылает в твоей голове. Я уверена, что если ты приложишь немного усилий – оп! – и она окажется у тебя в ладошке.

Пожалуйста, прочти письмо, которое ты мне написала, вслух своему бойфренду. Тебе будет стыдно, но все равно – сделай это. Расскажи ему, что ты чувствуешь, и не перекладывай на него ответственности за свои чувства. Спроси, что побуждает его рассказывать тебе истории о своем сексуальном прошлом. Узнай, хочет ли он услышать о твоих сексуальных переживаниях. А потом по очереди рассказывайте друг другу по одной истории, от каждой из которых у вас возникает легкое ощущение того, что вас пырнули в живот.

Позвольте себе вывернуться наизнанку. Пусть это вас раскроет. Начните с этого.

 

Большая жизнь

Дорогая Лапочка!

Мой вопрос не о любви или сексе, а, скорее, об индивидуальности и стремлении к наилучшему качеству жизни. Я, как и многие американцы, переживаю финансовые трудности. Студенческие кредиты не выходят у меня из головы и являются источником почти всех стрессов в моей жизни.

Мои родители благородно взяли на себя часть оплаты моих студенческих кредитов, но я вынуждена затянуть поясок потуже, чтобы облегчить им это бремя. Я осознаю, что они требуют этого, скорее, по необходимости, чем из неприязни, однако эта ситуация негативно влияет на мое и без того плачевное финансовое положение, а также на мою мечту учиться в магистратуре. Я очень зла на родителей за то, что они поставили меня в такое положение, вместо того чтобы поддержать меня в стремлении получить диплом магистра и найти работу, о которой мечтаю. Чувствую себя эгоисткой.

Мои отношения с родителями всегда были сложными – до такой степени, что я в конце концов начала понимать, что не получаю от них никакой эмоциональной поддержки. Я благодарна за то, что они сумели помочь мне с получением диплома бакалавра. Однако мы никогда не были близки, и я нередко с оглядкой подхожу к их намерениям. Наши телефонные разговоры целиком посвящены студенческим кредитам, а не мне как личности.

Мне трудно из-за того, что нахожусь в зависимости от студенческих кредитов. Я знаю, что мое образование, студенческие кредиты и профессия будут до некоторой степени определять меня и впредь. Однако я – это не только моя работа и т. п. Я – двадцатипятилетняя женщина, которая стремится к наилучшему качеству жизни и желает стать зрелой личностью. Но гораздо чаще мной управляет моя «кредитно-студенческая» составляющая. Она постоянно у меня на уме – пью ли я пиво, покупаю ли новую одежду, – каждый день моей жизни. Я не транжира и всегда аккуратно обращалась с деньгами. Однако эта ситуация выходит за рамки.

Я всегда стремилась к позитивному мышлению. Несколько лет назад я скатилась в глубокую яму и постепенно из нее выкарабкалась – сама. Я сознательно изменила то, что мне не нравилось в моей жизни. Этот процесс нельзя было назвать легким, но я, наконец, могу вздохнуть. Однако стресс из-за студенческих кредитов оказывает на меня сильное давление, и мне трудно сохранить позитивный взгляд на жизнь.

Лапочка, я бы с удовольствием узнала, как ты смотришь на эту ситуацию. Мне хотелось бы, чтобы не только мои родители увидели во мне живую женщину, но и я сама разглядела бы в себе ту яркую личность, которой я стремлюсь быть в будущем.

Дорогая Женщина на Грани!

На свое обучение в университете я не получила от родителей (и вообще от родственников, кстати говоря) ни гроша. Дело не в том, что мама и отчим не хотели финансово помогать мне – они просто не могли. Когда я начала сама зарабатывать на жизнь, даже вопроса не возникало, следует ли мне это делать. Я должна была зарабатывать – и делала это.

Я устроилась на работу в четырнадцать лет и трудилась все время, пока училась в старших классах школы. Заработанные деньги уходили на одежду, оплату школьных факультативов, покупку подержанной машины, бензин, автостраховку, билеты в кино, тушь для ресниц и т. д. Мои родители были необыкновенно щедрыми людьми. Всем, что у них было, они делились со мной, братом и сестрой. Они дали мне кров, кормили меня, изо всех сил старались сделать рождественские праздники незабываемыми. Но с самого раннего возраста мне, если я чего-то хотела, приходилось покупать это самой. Мои родители познали нужду. Нередко зимой пару месяцев мы бедствовали, и матери приходилось брать в долг продукты в местном продуктовом банке. В те годы, когда такой программы еще не было, моя семья получала головки сыра и мешки сухого молока от федерального правительства. Моей медицинской страховкой все детство был «Медикейд» – фонд помощи детям из бедных семей.

Я уехала из родительского дома за месяц до своего восемнадцатого дня рождения. Мои подработки, гранты, стипендии и студенческие кредиты позволили оплатить большую часть обучения в колледже и получить диплом бакалавра английского языка. Кроме того, я прошла медицинское обследование – этот долг выплачиваю до сих пор. На сегодняшний день задолженность составляет 4 876 долларов. С годами у меня вошло в привычку говорить – порой с изумлением, порой с гневом, но в основном с чувством смиренного, какого-то нездорового веселья: «Я буду выплачивать свои студенческие кредиты, пока мне не стукнет сорок три года!»

Но знаешь что? Сейчас я машу тебе рукой с берегов своих сорока трех, а время все летит и летит. И очень похоже, что я буду продолжать выплачивать свои студенческие кредиты и в сорок четыре.

И что ж, разрушило ли бремя долга мою жизнь? Удержало ли меня от стремления к счастью, к писательской карьере, от покупки до смешного дорогих ковбойских сапожек? Вынудило ли это меня отвернуться от фантастически безумных трат на роскошные ужины, путешествия, органический шампунь и лучшие садики для детей? Помешало ли это мне подбирать бездомных кошек и тратить на ветеринарный уход за ними тысячи долларов или спонсировать десятки художественных проектов моих друзей на «Кикстартере», или покупать вина по двадцать долларов за бутылку по кредитной карте, или делать педикюр?

Нет.

Я тащу на себе бремя студенческих кредитов уже полжизни, но ее не определяет моя «кредитно-студенческая составляющая». Я даже не знаю, что это за составляющая такая. А ты знаешь? Что это такое – «кредитно-студенческая составляющая»?

Полагаю, что это именно тот тупик, в котором ты застряла, если не можешь взглянуть на этот вопрос со стороны, горошинка моя. Это заношенный до дыр плащ, в который ты завернулась, смесь полуправды и жалости к себе. И в нем нет абсолютно никакой пользы.

Тебе нужно перестать жалеть себя. Я говорю это без осуждения – мне самой время от времени приходится напоминать себе прекратить жалостные стенания. Я буду говорить с тобой без обиняков, однако эта прямота рождается из моего сострадания к тебе, а не из осуждения. Никто не проживет твою жизнь за тебя. Ты сама должна творить свою судьбу, богата ты или бедна, перебиваешься с хлеба на воду или купаешься в деньгах, становишься наследницей сказочного состояния или жертвой жестокой несправедливости. И ты должна жить независимо от правды или неправды. Независимо от трудности или легкости. Независимо от того, какие несправедливости, печали и неудачи сыплются на тебя. Жалость к себе – это тупик. Ты сама решила в него заехать. И от тебя зависит, припарковаться в нем или развернуться и выбраться.

Ты уже как минимум однажды выходила из тупика, дорогая. Некоторое время назад ты оказалась в «черной яме», а потом отважно выкарабкалась из нее. Тебе придется повторить это снова. Твои студенческие кредиты будут тянуть тебя вниз только в том случае, если ты им это позволишь. Да, тебе придется рассчитать, как расплатиться с долгами. Ты справишься! Да, это жуть как трудно и неприятно. Но это те неприятности, которые, обещаю, вернут тебе больше, чем ты должна.

Знаешь, в чем вся прелесть самостоятельной платы по счетам? Никто не вправе указывать тебе, как распорядиться собственными деньгами. Ты говоришь, что родители эмоционально не поддерживают тебя. Ты говоришь, что «с оглядкой подходишь к их намерениям». Ты утверждаешь, что они не видят в тебе ту яркую женщину, которой ты стремишься стать. Так вот, в тот момент, когда ты снимешь с них финансовые обязательства по твоим долгам, ты будешь свободна. Ты можешь любить их или презирать – тебе выбирать, какие отношения с ними поддерживать; но ты им больше не обязана из-за финансовой помощи. Ты ведешь финансовую отчетность только перед самой собой. Если они пренебрежительно отзываются о твоей работе или о том, как ты тратишь свои деньги, ты можешь с полным на то правом сказать им, что это, черт возьми, совершенно не их дело. В этом вопросе у них нет над тобой никакой власти. И вообще ни у кого.

Ты свободна.

А еще это трудный шаг. Я-то знаю, булочка моя медовая. Я честно-честно-честно знаю.

Много лет назад я случайно встретилась с одной знакомой (назову ее Кейт) через несколько дней после того, как мы обе получили дипломы (хотя в моем случае выражение «получили дипломы» используется несколько вольно – см. эссе «У будущего старое сердце»). Кейт была вместе с родителями. Они оплатили не только ее обучение, но и год стажировки в Испании и ее летние «образовательные возможности», в частности стажировки в таких изданиях, как журнал GQ, изучение иностранного языка с «погружением» во Франции и захватывающие археологические раскопки бог знает в каких фантастически интересных местах. Пока мы стояли на тротуаре и болтали, она сообщила, что: а) родители подарили ей по случаю окончания университета новенькую машину и б) Кейт с матерью провели этот день, закупая новый гардероб, который понадобится Кейт на ее первом в жизни рабочем месте.

Заметь, этой работы у нее пока еще не было. Она искала работу, живя, разумеется, за счет родителей. Она рассылала свое роскошное резюме, в котором мелькали названия зарубежных стран и модных журналов, в места не менее прославленные, и я знала, без тени сомнения, что результат будет таким же блистательным.

Единственное, на что я в тот момент была способна – это не врезать ей под дых.

В отличие от Кейт, у меня к тому времени была работа. На самом деле, в моем послужном списке насчитывалось шестнадцать рабочих мест, не считая тех лет, когда я подрабатывала няней еще до того, как смогла легально устроиться на работу. Я успела поработать помощницей уборщицы (унизительно! в старших классах), сотрудником ресторана фастфуд, рабочей курорта-заповедника, помощницей риелтора, репетитором английского языка для иностранцев, продавщицей лимонада в киоске, репортером местной газеты, сборщицей пожертвований для некоммерческой организации, официанткой в японском ресторане, добровольцем-координатором организации по защите репродуктивных прав, сборщицей ягод на ферме, официанткой в веганском ресторане, «подавальщицей кофе» в бухгалтерской фирме, посредницей в урегулировании конфликтов между студентами и преподавателями, ассистентом на кафедре, временным офисным работником в полудесятке разных мест, которые практически ничем не напоминали офисы и обычные должностные обязанности, например: стояние на бетонном полу в сеточке для волос, бумажной маске, халате, защитных очках на пол-лица и пластиковых перчатках; попарное укладывание пинцетом ершиков для чистки курительных трубок в стерильную коробочку, которая медленно двигалась по конвейеру, – по восемь мучительных часов в день.

В те годы я временами рыдала от ярости. Я мечтала стать писателем. Мне хотелось этого так страстно, что от этого желания у меня внутри все ныло. А чтобы стать писателем – я была уверена в этом! – мне нужно было жить широко. А в те времена это означало для меня восхитительные переживания и приключения вроде тех, какие были у Кейт. Мне необходимо было «изучать культуру» и «посмотреть мир». Мне нужно было говорить по-французски и тусоваться с людьми, которые были знакомы с теми, кто работал в GQ.

Вместо этого я была вынуждена – так сказать, по праву рождения – хвататься то за одну работу, то за другую в отчаянных попытках погасить свои счета. Это было чертовски несправедливо! Почему Кейт может проходить стажировку в Испании? Почему ей подвернулась возможность написать слово «Франция» в своем резюме? Почему диплом бакалавра, а вдобавок еще и новенькая машина достались ей бесплатно? Почему Кейт выпало иметь обоих родителей, которые будут оказывать ей финансовую поддержку еще много лет, а потом – спустя десятилетия, которые еще не прошли, – оставят ей наследство после своей смерти?

Я не получила никакого наследства! Моя мать умерла за три месяца до моего «окончания» колледжа. Все, что мне перепало – это ее древняя ржавая «Тойота», которую я тут же продала парню по имени Гай за 500 долларов.

Адский ад!

Так вот тебе мой ответ, и длинный, и короткий, Женщина На Грани: нет никаких «почему». У тебя нет права на карты, которые, как ты полагаешь, тебе должны были сдать. У тебя есть обязательство играть теми, которые, черт возьми, тебе сданы. И, дорогая, нам с тобой досталась весьма щедрая раздача!

Родители помогли тебе оплатить твой бакалавриат, когда ты была студенткой, и, исходя из того, что ты завершила обучение не в двадцать пять лет (возможно, я ошибаюсь), они также поддерживали тебя в годы, последовавшие сразу за выпуском. Они отказались по-прежнему помогать тебе не потому, что желали наказать тебя, а потому что помогать и дальше им было бы трудно. Я считаю это разумным и справедливым. Ты – образованный взрослый человек в здравом уме и твердой памяти, не инвалид, с жизнеспособным духом. Я не вижу ни одной причины опасаться финансовой независимости, даже если это требует от тебя зарабатывать деньги не самыми приятными способами.

Неспособность твоих родителей продолжать выплачивать твои студенческие кредиты помешает тебе реализовать свою «мечту учиться в магистратуре» только в том случае, если ты позволишь этому случиться. Ты действительно откажешься от своей мечты из-за того, что теперь у тебя на один счет больше, чем прежде? Ты на самом деле так запугана неблагоприятными обстоятельствами?

Ты не упомянула, чему хочешь учиться, но, уверяю тебя, есть множество способов профинансировать свое высшее образование. Я знаю немало людей, которые не стали банкротами, учась в магистратуре. Во многих учебных заведениях предусмотрены бюджетные места, а также гранты, оплачиваемые проекты, работа на кафедрах и – да – льготные студенческие кредиты. Что, возможно, еще важнее в твоем случае, есть масса способов либо частично списать долги по твоим студенческим кредитам, либо отсрочить срок погашения. Финансовые трудности, безработица, обучение в высшей школе, работа в определенных сферах, работа в Корпусе мира или других общественных организациях – вот некоторые основания, позволяющие претендовать на отмену или отсрочку выплат. Я призываю тебя изучить все возможности, чтобы ты могла составить план, который успокоит тебя. Существует немало веб-сайтов, где ты найдешь более подробную информацию о том, что я кратко изложила выше.

В чем я совершенно уверена, так это в том, что суета вокруг твоих студенческих кредитов бессмысленна. С тобой все будет в порядке. Это всего лишь деньги. Причем деньги, потраченные с умом. Если не считать людей, которых я люблю, на свете мало найдется такого, что я ценила бы выше, чем свое образование. Как только я выплачу долги за свой бакалавриат, мы с мистером Лапочкой намерены начать копить деньги на обучение в колледже маленьких Лапочек. Я мечтаю, чтобы их опыт получения высшего образования больше напоминал историю Кейт, чем мою собственную. Мне хочется, чтобы они могли сосредоточиться на своей учебе, вместо того чтобы заниматься ею в свободное от работы время. Я хочу, чтобы у них была крутая практика, которую можно получить только при условии финансовой поддержки родителей. Мне хочется, чтобы они участвовали в культурном обмене и интересных археологических раскопках. Я хочу финансировать все то, чего не могла получить сама, потому что никто не мог материально поддержать меня. Могу вообразить себе, чтó они от всего этого выиграют…

Но я также могу вообразить то, чего они недополучат, если мистер Лапочка и я сумеем подарить им тот университетский опыт, о котором мечтала сама.

Оказывается, я многому научилась, поскольку не могла позволить себе стажировку во Франции. Оказывается, те дни стояния на бетонном полу в сеточке для волос, бумажной маске, халате, защитных очках на пол-лица и пластиковых перчатках и укладывание попарно пинцетом ершиков для чистки курительных трубок в стерильную коробочку, которая медленно передвигалась по конвейеру, – по восемь мучительных часов в день – научили меня кое-чему важному, чему я не могла бы научиться при иных обстоятельствах. Та работа и еще пятнадцать других, на которых я была занята до окончания колледжа, были моими собственными, личными «образовательными возможностями». Они изменили мою жизнь к лучшему, хотя мне потребовалось время, чтобы понять их ценность.

Они подарили мне веру в собственные способности. Они помогли по-новому взглянуть на миры, одновременно и экзотические, и привычные для меня. Они позволяли видеть перспективу и раскрывали мой разум навстречу реалиям, о существовании которых я даже не догадывалась. Они заставляли меня быть жизнеспособной и стойкой, уметь жертвовать и понимать ограниченность своих знаний. Они сводили меня с людьми, которые в состоянии профинансировать высшее образование десяти тысяч детей, а также с теми, кто с полным правом рухнул бы на пол, корчась от хохота, если бы я пожаловалась им – мол, как это несправедливо, что после получения диплома у меня остаются долги за обучение, которые мне предстоит выплачивать до моих сорока трех лет.

Они сделали мою жизнь большой. Они внесли свой вклад в образование, которое не купишь за деньги.

 

Известные неизвестные

Дорогая Лапочка!

Одно время я встречался с одной девушкой, но потом до меня дошло, что она – чокнутая эгоистка. В прошлом году она поссорилась со своей лучшей подругой, и они перестали поддерживать отношения. Однажды вечером подруга моей бывшей позвонила и пригласила меня потусоваться у нее дома. Слово за слово, и я с ней переспал. Спустя некоторое время эта бывшая лучшая подруга моей бывшей говорит мне, что она помолвлена. Сообщая, что мы прерываем отношения «друзей с привилегиями», она красовалась в странном паричке с короткими волосами. Дело в том, что за те две недели, пока мы тусовались, у нас установился лучший контакт, чем с моей бывшей за несколько месяцев. Пожалуйста, помоги понять, не следует ли мне послать к черту обеих навсегда. Я не семи пядей во лбу, но что такое любовь, знаю.

Дорогой Болван!

Я скорее дам изнасиловать себя в извращенной форме пластиковым фламинго, каких устанавливают на лужайках, чем проголосую за республиканца, но, обдумывая твою ситуацию, не могу не процитировать бывшего секретаря министерства обороны США Дональда Рамсфелда, который весьма «мудро» заметил: «Сообщения, в которых рассказывается о чем-то, чего не было, всегда интересуют меня, так как мы не знаем, что есть что-то, о чем мы знаем, но нам об этом неизвестно. Мы также знаем, что есть вещи известные, но о которых мы не знаем, то есть мы знаем, что есть вещи, о которых мы не знаем, что мы их знаем».

Давай начнем с известных вещей, касающихся твоего маленького затруднительного треугольника, Болван.

А) Ты обнаружил, что твоя бывшая подружка – чокнутая и расстался с ней.

Б) Ты две недели трахался с бывшей лучшей подругой своей бывшей и почувствовал «контакт».

В) Несмотря на этот контакт, бывшая лучшая подруга твоей бывшей напялила паричок и объявила, что она не заинтересована в том, чтобы продолжать трахаться с тобой, утверждая, что находится на пороге (якобы) моногамного и вечного союза с другим мужчиной.

Что подводит нас к известным неизвестным:

а) Почему в парике? А если в парике, то почему с раздражающе короткими волосами?

б) Действительно ли бывшая лучшая подруга твоей бывшей помолвлена и собирается выйти замуж – или это грандиозное вранье, цель которого – стряхнуть тебя с ее незаинтересованного, но трусливого хвоста?

в) Как такое может быть, что все «бывшие подружки» оказываются чокнутыми? Что происходит потом с этими женщинами? Может быть, они в конечном счете рожают детишек, заботятся о стареющих родителях, готовят гигантские яичницы-болтуньи по воскресеньям для своры домашних бездельников, которые потом имеют наглость интересоваться, что будет на ужин? А может быть, существует не известная мне какая-то сеть корпоративных домов призрения для чокнутых стерв по всей стране, дающая приют всем этим женщинам, некогда любившим мужчин, которые впоследствии утверждают, что все эти женщины на самом деле чокнутые стервы?

И, наконец, есть еще неизвестные вещи, Болван, о которых ты не знаешь, что не знаешь их.

А) Тебе нечего предложить этим женщинам.

Б) Эти женщины ничего не могут предложить тебе.

В) И все же…

Г) И все же!

Д) Тебя любят!

 

На твоем острове

Дорогая Лапочка!

Я – трансгендер. Родившись женщиной двадцать восемь лет назад, я, сколько себя помню, ничуть не сомневался в своей мужской природе. Как обычно и случается, мое детство и отрочество прошло в крохотном городке и оставило неприятный осадок, потому что я был не таким, как все: меня донимали дети и не понимали их родители (во всех прочих отношениях добрые и любящие люди).

Семь лет назад я сказал маме и папе, что намерен сменить пол. Эта новость напугала их и привела в ярость. Они вылили на меня ушат грязи. В ответ я порвал все отношения с ними и переехал в другой город. Я начал там новую жизнь как мужчина. В моей жизни есть и дружба, и романтика. Мне нравится моя работа. Я доволен новым образом и жизнью, которую сам себе создал. Я словно сотворил далекий остров, сделав его недосягаемым для своего прошлого. И мне это по душе.

Пару недель назад, после нескольких лет полного молчания, я получил от родителей письмо, от которого у меня буквально снесло крышу. Они извинялись за свою реакцию в тот день, когда я рассказал им о своих планах по смене пола. Они писали о своем сожалении, что не понимали меня прежде, но теперь понимают – по крайней мере, настолько, чтобы мы могли возобновить отношения. Они писали, что скучают и любят меня.

Лапочка, они хотят, чтобы я вернулся!

Я плакал, как безумный, и это удивило меня. Знаю, это может показаться странным, но я думал, что больше не люблю своих родителей – во всяком случае моя любовь стала абстрактной, поскольку они отвергли меня, и мы с тех пор больше не поддерживали связь. Но когда я получил письмо, множество забытых эмоций вновь ожило.

Это меня пугает. Я добился своей цели и считаю себя крепким орешком. При живых родителях я стал сиротой, но отлично обходился все это время и без них. Должен ли я пойти на уступки и простить их, снова наладить контакт и даже навестить их, как они просят? Или послать им письмо и сказать, мол, спасибо, но о вашем возвращении в мою жизнь не может быть и речи, учитывая прошлое?

Пожалуйста, прости своих родителей. Не ради них. Ради себя. Ты заслуживаешь тех перемен, которые случатся после прощения. Ты уже изменил себя. И вместе со своими мамой и папой тоже можешь изменить все, что было до сих пор, – начать новую веху, когда они наконец смогут полюбить настоящего тебя. Позволь им сделать это. Ответь им взаимностью. И почувствуй, каково это будет!

Случившееся семь лет назад ужасно. Родители это осознали и теперь сожалеют об этом. Они приняли тот порядок вещей, который прежде был за пределами их понимания. Отказываться принимать их такими, какими они стали за годы вашего отчуждения, – значит мало чем отличаться от них прежних, противившихся твоему истинному «я». Это побуждение основано на страхе и желании отомстить. Это слабость, а не крутизна.

Ты – крепкий орешек. Тебе пришлось столкнуться с неразрешимыми вопросами, сносить унижения, страдать от внутренних конфликтов и переосмыслить свою жизнь до такой степени, что многие даже вообразить не могут. Но знаешь что?

То же самое пришлось проделать и твоим родителям. У них был ребенок – девочка, которая стала тем, чего они никак не ожидали. Они проявили себя как люди жестокие и ограниченные, когда ты больше всего нуждался в них; но они вели себя так только потому, что тонули в собственных страхах и невежестве.

Они больше не тонут. Чтобы выплыть на берег, им потребовалось семь лет. Наконец-то они добрались до твоего острова.

Встречай их!