Стрейс, Стрюйс, Струс, даже Струф и Страус и, наконец, Штраус — так на все лады называли в русских документах и исторических исследованиях этого человека, который приобрел себе славу неутомимого путешественника (Струф и Ян Струс: “Дополнения к актам историческим”, т. V, СПБ. 1853 г. ч. 1, № 47, стр. 268, 270. Стрюйс (франц. Struys): П. Юрченко, Русский архив, 1880 г., кн. 1, “Первое путешествие по России голландца Стрюйса”. Страус и Штраус (нем. Strausz): А. Попов, О построении корабля “Орла” в государствование царя Алексея Михайловича, “Русская беседа”, 1858, кн. 4, отд. V, стр. 3. Стрейс (голл. Strays): А. Ловягин, Введение к книге “Посольство Кунраада фан-Кленка в царям Алексею Михайловичу и Федору Алексеевичу”, СПБ, 1900.).
Уроженец Нидерландов, сбежавший от строгого отца, который все же успел обучить его “хорошему ремеслу, парусному делу”, Ян Стрейс в 1647 г. нанялся на корабль “Святой Иоанн Креститель”, снаряженный в Амстердаме генуэзцами вместе с другим кораблем “Святой Бернард” для большого торгового плавания. Эти корабли, торговые, военные и разбойничьи в одно и то же время, на пути из Генуи в Суматру захватывали мелкие суденышки, грабили побережья, расправлялись с туземцами и наконец сами попали в плен к голландцам. Стрейс перешел на службу к Ост-Индской компании, побывал в Сиаме, на Формозе, в Японии. Вернувшись в 1651 г. в Голландию, он через четыре года снова ушел в плавание, попал в Ливорно, нанялся в Венеции в морскую армию, воевал с турками, попал в плен, бежал, побывал на островах Архипелага. В 1657 г, он снова в Амстердаме, женится, обзаводится семьей, но не оставляет помыслов о дальнейших путешествиях. В1668 г., узнав, что уполномоченный московского царя набирает людей для плавания по Каспийскому морю, он нанялся парусным мастером и отправился со шкипером Давидом Бутлером, назвавшим себя капитаном, в неизвестную ему Московию.
Прорезав все Московское государство от Новгорода до Астрахани, Стрейс был свидетелем движения Степана Разина, подвергался опасности быть убитым казаками, бежал вместе с другими матросами на шлюпке по Каспийскому морю. В Дагестане их всех обратили в рабство. Стрейса выкупил польский посланник в Шемахе, а в 1671 г., заплатив выкуп своему хозяину, он выбрался из Персии, прошел с караваном из Исфагана в Гомбрун, откуда морем отправился в Батавию, где снова поступил на службу к Ост-Индской компании. Наконец, на обратном пути в Голландию он попал еще в плен к англичанам и вернулся домой 7 октября 1673 г. Такова история Стрейса по его книге. Кроме того мы знаем, что в июле 1675 г. он снова поехал в Московию простым конюхом и пушкарем в свите Кунраада фан-Кленка, чрезвычайного посла Генеральных штатов Голландии и принца Оранского.
В Москве он предъявлял правительству претензию за прошлую службу. В русской Голландского двора книге № 9, содержащей в себе официальные записи приема, речей, бесед и разговоров с послом, значится:
“Посол говорил: “В прошлых же годах, по указы блаженные памяти великого государя, его царского величества, послан был в Астрахань иноземец корабельщик и в воровство Стеньки Разина ушел за море и через многие земли вышел в Галанскую землю, и из Галанской земли к Москве выехал с ним послом. А великого государя его царского величества жалованьем против своей братии корабельщиков, которые в Астрахани были с ним вместе, не пожалован. И ныне он, посол, великому государю, его царскому величеству, бьет челом и милости просит за того корабельщика, чтоб великий государь, его царское величество, пожаловал его, велел ему, корабельщику, на расплату долгов его и для скудости выдать свое великого государя жалованье против его братии и подал ближним боярам челобитную”(“Посольство Кунраада фан-Кленка”, Введение, стр. XXVI—XXVII, прим. П.).
Была ли удовлетворена его просьба — неизвестно. В сентябре 1676 г. через Архангельск Стрейс вернулся с посольством в Голландию. В том же году в Амстердаме вышло описание трех его путешествий (1647—1673 гг.) с посвящением бывшему советнику амстердамскому Николаю Витсену и Кунрааду фан-Кленку, владетелю Лоргейма и Орсена, советнику и судье в Амстердаме. “Привилегия”, выданная правительством книгопродавцам Якобу Мерсу и Иоганну Зоммерену на право издания книги Стрейса, датирована 23 сентября 1675 г. Это говорит о том, что книга была написана до путешествия посольства фан-Кленка. Сведения о дальнейшей жизни Стрейса крайне скудны. Известно лишь, что он жил в Дитмарше, где и умер в 1694 г. (A. I. van der Аа Biographisch Woordenboek der Nederlanden. Tiende Deel Haarlem. J. J. van Brederode.1874. bl. 329. В. Кордт указывает на работу W. С. Ackerdiick, Оvеr den Nederlandsche reiziger J. J. Struys 1824, которой не оказалось в библиотеках Москвы и Ленинграда (В. Кордт, Чужоземнi подорожi по схiднiй Европi до 1700 р., У Kиiвi, 1926 г., стр. 133)).
Книга Стрейса имела несомненный успех, была переведена на несколько языков и переиздавалась несколько раз вплоть до начала XIX в. Первое, основное голландское издание представляет собой книгу в четвертую часть листа, на плотной бумаге с широкими белыми полями: J. J. Struys. Drie aanmerkellijke en seer rampspoedige REYSEN, door Italien, Griekelandt, Liflandt, Moscowien, Tartarijen, Meden, Persien, Oost-Indien, Japan, en verscheyden andere Gewesten... T'Amsterdam, by Jacob van Meurs, op de Keysers Graft, en Johannes van Someren, in de Kalverstraat, 1676. Met Privilegie. Число страниц: IV+378+34+12 вкладных гравюр, карта Каспийского моря и одна выходная гравюра, причем на последней означено: J. Jan sen Struys Voyagien door Moscovien,Tartaryen, Oost-Indien, en andere deelen der Werelt. Met Privilegien, t'Amsterdam, Anno 1677 (Неточность в ссылках на эту книгу и заставляла предполагать наличие двух различных изданий — 1676 и 1677 гг. См. “Русский архив” , 1880 г., кн. I, стр. 5, прим. 1.).
В том же году у тех же издателей вышло другое издание этой книги в 4°, но на более тонкой бумаге, с малыми полями, иной заставкой на титульном листе и добавлением слов: Hier is noch by gevoeght Frans Sansz. Van der Heyden vervaarlijke Schipbreuk van t'Oost-Indisch Jacht ter Schelling, onder het Landt van Bengalen. Это приложение — самостоятельная книжка в 96 страниц с изображениями, особым титульным листом и вступной гравюрой (помечена 1675 г.), просто подверстанная к книжке Стрейса (Возможно, что именно это издание и было первым по времени.).
В остальном названное издание ничем не отличается от предыдущего. Следующее за ним в 4° с тем же заглавием и числом страниц, как в основном издании (но с новой заставкой на титульном листе), вышло в 1686 г. у книгопродавцев “Jan Blom, vooran in de Kalverstraat, en Aart Dirkse. Oossaan, op den Dam”, t'Amsterdam; и в 1746 г. by Steeve van Esveldt, t'Amsterdam; с изменением орфографии и числа страниц (IV+382+28+14), с пометкой “Laaste druck”, сделанной на титульном листе и с приложением Vervaalyke Schipbreuk vant'Osstindisch Jacht ter Schelling etc. Кроме того в 1705 г. “Путешествие” Стрейса вышло под заглавием: J. J. Struys aanmerkelijkeen seer Rampspoedige Reysen, door Lijfland, Moscovien, Tartarien, Persien, en Oost-Indien. Met een berschryving van de Gelegentheyt, Aart en Gewoonte dier Volkern, en Landen, beneffenz seltsame voorvollen tot sijn te rugkomst alhier, t'Amsterdam. By de Weduwe vanGysbert de Groot, Boekverkoopster op den Nieuwen-Dijk, in de Groote Bybel. 1705, p. 112.
To же там же в 1713 г. Это — значительно сокращенное издание только третьего путешествия, без рисунков и писем с корабля “Орел” и Давида Бутлера (Так, гл. XXII, занимающая в основном издании 8 неполных страниц, здесь уместилась на одной. Всего в этом издании 32главы вместо 37 в третьем путешествии основного издания.). В. Кордт указывает еще на одно голландское издание Стрейса: Гаарлем, 1741 г. (В. Кордт, Чужоземнi подорожнi по схiднiй Европi до 1700 р. У Киiвi, 1926, стр. 133. Все издания и переводы Стрейса кроме указанного имеются в Гос. публ. библ. в Ленинграде.).
Первым переводом книги Стрейса был немецкий: Joh. Jans. Strauszens sehr schwere, wiederwertige und denkwuerdige Reysen durch Italien, Griechenland, Lifland, Moskau, Tartarey, Meden, Persien, Ostindien, Japan und unterschiedliche andere Laender... Aus dem Hollaendischen nebergesetzet von A.M. Amsterdam. Bey Jacob von Meurs and Johannes von Sommern. Buchhaendlern daselbst. Anno 1678. Mit Freiheit. In 4°, в два столбца VI+223+9 стр., карта, 29 изобр., вступ. гравюра и заставки в тексте. Также и в немецком переводе вышло сокращенное издание третьего путешествия: Ungluekliche Schiffsleute oder merkwuerdige Reise zwanzig Hollaendern... Erstlich in Nider-Teutscher Sprache beschrieben von Job. Jansen Strauss und nun in Zuerich zum Druck verfertiget durch Jacob Redinger. Bey Heinrich Mueller im Jahr des Herren 1679. 8°, 213+11 стр. Тридцать семь глав третьего путешествия сведены здесь в шесть частей. В середине книги, в конце четвертой части, после рассказа Стрейса о бегстве голландцев из Астрахани вставлено краткое изложение письма Бутлера. В 1797 г. в переводе с французского появляется в двух томах: Johann Struys, ehemaligen Schiffskapitans in franzoesischen Dinsten — Erzaehlung der Abentheuer und merkwuerdigen Begebenheiten auf seinen Reisen durch Italien, Griechenland, Russland, Persien und Ostindien. Nebst einer genauen Beschreibung der Voelker, Sitten, Gebrauche und Lebensart der von ihm bereis ten Laender. Aus dem franzoesischen, Lpz. 1797. Bd. I, S. 321; Bd. II, S. 328.
И наконец: Johann Jansen Straussens Reise durch Italien, Griechenland, Liefland, Moskau... Aus dem Hollaendischen neber setzt und mit berichtigenden Anmerkungen aus neuern Reisen versehen. Gotha und Erfurt Heuningsche Buchhandlung 1832, in 8°, S. 458 без письма Бутлера с большим числом примечаний (Рецензия на это издание была помещена в “Журнале Министерства народного просвещения”, 1834 г., № 6, май, стр. 326—328. Любопытно отметить, в чем в это время видели значение книги Стрейса. Так, о третьем путешествии сказано: “Описание знаменитых развалин Персеполя есть важнейшая часть в сем последнем путешествии, и оно (по словам немецких газет) столь достойно всеобщего внимания, что само по себе, без отношения в прочим частям книги, делает ее весьма занимательной” (стр. 328)).
Французские переводы: Les voyages de Jean Struys en Moscovie, en Tartarie, en Perse, aux Indes et en plusieurs autres pays etrangers .. Par Glanius. A Amsterdam, chez la veuve de Jacob van Meurs. MDCLXXXI. 4°, XII+360+14 p.; с изобр. (также с приложением: Relation du Naufrage d'un Voisseau Hollandais nomme ter Schelling). Последующие издания: Id. Vol. 1—3, Lyon, chez C. Rey et L. Plaignard. 1682, 12° (С него сделан перевод П. Юрченко.); Vol. 1—3, Lyon, 1684, 12°; Vol. 1—3, Amsterdam. 1712, 12°; Vol. 1—3, Amsterdam, 1720, 12°; Vol. 1—3, Amsterdam—1762, 12°; Vol. 1—2. Konen. 1724, 12°; Vol. 1—3, Amsterdam, 1762, 12°; то же в сокращенном издании. Voyages de Jean Struys en Russie, en Perse et aux Indes, mis dans un meilleur ordre, et reduit aux faits les plus interressants. Paris 1627, 12°; Vol. 1—2 (Между прочим это издание было в библиотеке А. С. Пушкина (см. Б. Л. Модзалевский, Библиотека А. С. Пушкина, СПБ 1910, стр. 344). В письме к Норову (ноябрь — декабрь 1833 г.) Пушкин писал: “Отсылаю тебе, любезный Норов, твоего Стеньку; завтра получишь “Struys и одалиску” (Переписка под ред. В. И. Саитова, т. Ш, СПБ 1911 стр., 62)); id. ib. 1832, 12° Vol. 1—2.
Известны следующие английские переводы: The Perillous and most Unhappy Voyages of John Struys, through Italy, Grece, Lifeland, Moscovia, Tartary, Media, Persia, East India, Japan and other Places in Europe, Africa and Asia... Rendred out of Net herdutsch by John Morrison. Printed for Samuel Smith. London 1683, 4°. VI+XVI+378+X p. с изобр.; предисловие переводчика к читателю; The voyages and travels of John Struys... Printed for Abel Swalle. Ib. 1684, 4°.
Книга Стрейса рано вызвала к себе интерес в России. Уже во времена Петра I иноземцу Венедикту Шиленгу был заказан “перевод с голландского языка о разорении Астраханском через Стеньку Разина”, перевод этот не был закончен (П.Юрченко, О путешествии по России голландца Стрюйса, “Русский архив” , 1879 г., № 7, стр. 266—269; см. также: П. П. Пекарский, Наука и литература в России при Петре Великом, т. I, 1862, стр. 224, и А. Соболевский, Из переводной литературы петровской эпохи (библиографические материалы), СПБ 1908, стр. 20.).
Затем в “Древней российской вивлиофике”, издаваемой Николаем Новиковым, было помещено “Введение о строении первого в России корабля, именуемого “Орел”, каков построен был во дни великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея России, близ села Дединова. И о плавании того корабля Волгою до Казани, а оттуда в Астрахань, и по всему морю Каспийскому, под Правлением Господина Брукмана. Выписано из книги зомовой: Вояж Иоанна Стрюса в Москву и Персиду и в прочие страны, из первого тома, напечатанного в Лионе 1684 года от Рождества Христова, на французском языке, а по словенску 1719 года” (“Древняя российская вивлиофика”, изд. 1-е, СПБ 1773, ч. 1, стр. 40—60; то же, изд. 2-е, ч. 3, 1788 г., стр. 463—471. Издание 1719 года нам не известно и ни в одной авторитетной библиографии не отмечено.).
В 1824 г. выдержки из Стрейса были напечатаны А. Корниловичем в “Северном архиве” (Голландец Ян Янсен Стрейс (отрывок из “Опыты истории”, “Путешествие по России” ), “Северный архив”, СПБ 1824 г., ч. 9, стр. 275—290, ч. 10, стр. 26—40.).
В 1880 г. в первой книге “Русского архива” был напечатан перевод П. Юрченко с французского перевода (“Путешествие по России голландца Стрейса”, “Русский архив”, 1880, т. I, стр. 17—128, с предисловием переводчика (стр. 4—16). П. Юрченко перевел только места, относящиеся к России. (Из первого тома: стр. 291—293; 296—298 и 304—455; из второго: стр.1—103 и 107: из третьего: стр. 118—181). Сюда вошли из третьего путешествия гл. I (неполн.), гл. II—XV, гл. XVI (неполн.), копия с письма, писанного на корабле “Орел”, и копия с письма Давида Бутлера.). Выбор издания дли перевода был не совсем удачен. Лионское издание 1682 г. значительно отличалось от голландского 1676 г. довольно произвольным обращением с переводимым текстом. Так, в голландском, равно как в немецком переводе 1678 г. и английском 1683 г., Разин, перед тем как бросить княжну в воду, обращается к Волге с такими словами: “Прекрасная река, от тебя получил я так много золота, серебра и драгоценностей, ты отец и мать моей чести и славы, и тьфу! на меня за то, что я до сих пор ничего не принес в жертву тебе. Ну хорошо, я не хочу больше быть неблагодарным”. В переводе Юрченко, согласном с лионским изданием, это обращение имеет такой вид: “Нужно признаться, ни одна река не может сравниться с тобой, и нет славнее тебя. Чем только я не обязан тебе за то, что ты доставила мне столько случаев отличиться, и за то, что дала средства скопить столько сокровищ? Я обязан тебе всем, что имею, и даже тем, чем я стал. Но, в то время как ты составляешь мое богатство и осыпаешь меня благодеяниями, я испытываю неприятное чувство неблагодарности. Хотя бы это произошло от бессилия, оно все-таки не оправдывает меня и не лишает тебя права жаловаться на меня. Ты, может быть, поступаешь так даже теперь, когда я говорю, и мне кажется, что я слышу твои жалобы и упреки за то, что я не позаботился предложить тебе что-нибудь. Ах, прости, любезная река! Я признаюсь, что обидел тебя, и если этого признания недостаточно, для того чтобы успокоить твой справедливый гнев, я предлагаю тебе от чистого сердца то, что мне дороже всего на свете. Нет более достойного изъявления моей благодарности, и ничто не может лучше выразить мое почтение за милости, которыми ты осыпала меня” (“Русский архив” , 1880 г., т. I, стр. 91—92. Здесь Юрченко делает такое примечание: “Эта речь, действительно странная в устах казака вследствие искажения иностранцев, переделана господином Костомаровым (т. П, стр. 273—274), которому следовали Афанасьев и другие”.). Приведенный пример дает возможность судить не только о степени расхождения этих изданий, но и о направлении, в каком велась переработка путешествия Стрейса при переводе.
Из “Русского архива” главы “Путешествия”, касающиеся города Астрахани, были перепечатаны в “Памятной книжке Астраханской губернии на 1894 год” (Астрахань 1893), стр.103—143, и в “Астраханском сборнике” в 1896 г. (“Астраханский сборник”, издание Общества исследователей Астраханского края, выпуск I, Астрахань 1896 г., стр. 108—148. Перепечатаны главы IX, XI (не полностью), гл. XII—XVI, копия с письма, писанного на корабле “Орле”, и вопия с письма Д. Бутлера.). В последнем помимо того были воспроизведены два рисунка из французского перевода Стрейса: “Вид города Астрахани” и “Взятие города Астрахани Стенькой Разиным”. После перевода Юрченко новых переводов книги Стрейса до настоящего издания не появлялось.
Неоднократно высказывались сомнения в достоверности “Путешествия” Стрейса. Репутация этой книги была поколеблена еще при жизни автора. Комментатор и переводчик Эразма Питер Рабус, основавший журнал “Boekzaal van Europe”, поместил в нем (1693 г., июль и август) краткое изложение книги иезуита Авриля, появившейся и в голландском переводе ((Avril, P.) Voyage en divers etats d'Europe et d'Asie, entrepris pour decouvrir un nouveau chemin a la Chine... Paris 1691, 4°; ib. 1692, 4°; ib. 1693, 12°; Utrecht 1693, 4°; нем. Curieuse Reise durch unterschiedene Staaten in Europa und Asia... Hamburg, anno 1705; голланд.: Reise door verscheidene Staten von Europa en Asia... uit het Frans overgebragt door H. v. Quellenburg, t'Utrecht by Anthone Schouten. Travels into divers Parts of Europe and Asia... London 1693. Об Авриле см.: П. Пирлинг. “Французский иезуит в Москве в XVII столетии”, “Русская старина”, 1902, сентябрь, стр. 473—483.).
Авриль писал в своей книге: “По дороге в Эривань с великим удовольствием взирал я на прославленную гору Арарат, о которой думают, что на ней после потопа остановился Ноев ковчег. Я не знаю, наблюдал ли ту гору Ян Стрейс, составивший основательное описание ее в истории своего путешествия, в тщательности которой он хочет нас уверить. Что до меня, так я имел довольно времени, месяц с лишним, проведенный мной в Эривани, чтобы ознакомиться с положением горы и со всеми мельчайшими вещами, имевшими к ней отношение, а посему не мог без гнева прочесть то, что этот охотник до приключений пишет. Сверх очевидной неправды он еще осмелился дать вымышленное описание путешествия, которое он якобы совершил на эту совершенно недоступную гору, и притом поместить ее в пятидесяти милях от Каспийского моря, тогда как она отдалена от него на сто пятьдесят миль” (Phil. Avril, Reize door verscheidene Staaten van Europa en Asia... t'Utrecht 1694, p. 33.).В другом месте Авриль говорит: “Астрахань, согласно точнейшим вычислениям географов, — город, расположенный под 48° северной широты, на острове, образованном Волгой в тринадцати милях от устья реки, чтобы ни говорил Стрейс, который хочет, чтобы он был удален на пятьдесят миль” (Ib. p. 45.).
В 1694 г. в тетради за май — июнь “De Boekzaal van Europe” появился “Berigt wegens Jan Jansz Struys”, из которого видно, что пресловутый путешественник (alomberuchten reiziger) 28 мая 1693 г. посетил Рабуса, жалуясь на несправедливое обвинение в “лживых речах”. Далее последовал “дружеский разговор” о “странной истории горы Арарат и случившихся там происшествиях” , что Рабус “и многие другие” считали басней, также о положении Астрахани у Каспийского моря и различных иных вещах. Рабус приводит слова Авриля и ради беспристрастия добавляет, что у Стрейса Арарат удален от Каспийского моря не на 50 миль..., а еще того меньше. В заключение Рабус выразил свое удовлетворение тем, что ему довелось побеседовать с великим путешественником (De Boekzaal van Europe geschicht door P. Rabus. Mey en Iuny 1694, t'Rotterdam, p. 562—566.). Замечания Авриля послужили исходным пунктом и для позднейших оценок “Путешествия” Стрейса.
В 1763 году Г. Ф. Миллер издал “Описание Каспийского моря” Ф. И. Соймонова с таким примечанием: “К страусенову путиописанию присовокуплены два письма, кои кажется предпочтены быть должны его известиям: чего ради мы о нем и последуем в числении дней. Ибо Страусен полагает отъезд из Дединова 12 мая, а 22 июля прибытие в Астрахань; но о сем мы показываем только для того, чтобы дать опыт неисправности сего путиописателя, который по всему виду сочинил свою книгу из одной памяти и вмещал многие вымышления, между коими не последняя есть и та о горе Арарате, хотя и хотел он то доказать письменным свидетельством. Зри о том П. Авриля — Voyages en divers Etats d'Europe et d'Asie, p. 58” (Ф. И. Соймонов, Описание Каспийского мора и чиненных на оном рассийских завоеваний, яко часть истории Петра Великого... с внесенными где потребно было дополнениями Г. Ф. Миллера, СПБ 1763, стр. 324. Тоже: “Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах”, 176В, октябрь, стр. 320.).
Это примечание Г. Ф. Миллер включил и в свое издание “Sammlung russischer Geschichte” (Sammhung russischer Geschichte. Des siebenten Bandes fuenftes nnd sechstes Stueck (Herausg. т. G. Fr. Mueller, St. Petersburg 1763, S. 499)).
Аделунг, отчасти опираясь на Миллера, говорит, что путешествие Стрейса “по малой степени образования сочинителя представляет много известий неосновательных и неверных... Многие сомневались даже в том, точно ли Иоанн Стрюйс находился в России. Но эти сомнения должно приписать только неосновательности и неверности его известий” (Ф. Аделунг, Критико-литературное обозрение, Путешественники по России до 1770 г. и их сочинения. Перевод А. Клеванова, ч. 2, Москва, 1864 г., стр. 210—211.).
В XIX в. “Путешествием” Стрейса начинают интересоваться как историческим источником прежде всего при изучении разинского движения. А. Попов одним из первых говорит, что “при изложении истории возмущения Стеньки Разина следует обратить внимание на источники иностранные. Первое между ними место должно принадлежать Страусу” (“История возмущения Стеньки Разина”, “Русская беседа”, М. 1857, т. I, стр. 61.).
На Стрейса ссылаются Н. Костомаров в своем сочинении “Бунт Стеньки Разина” (изд. 2-е, СПБ 1859) и С. Соловьев в “Истории России с древнейших времен” (т. XI, М. 1880). Пользуется известиями Стрейса И В. Ключевский в своей книге “Сказания иностранцев о Московском государстве” (М. 1866). Постепенно книга Стрейса входит в научный и литературный (Пользуясь книгой Костомарова, Н. А. Вронский ввел в свою драматическую хронику “Стенька Разин” рассказанный Стрейсом эпизод о посещении Разина Давидом Бутлером с пятью немцами (“Вестник Европы”, май 1871 г., стр. 25—42)) обиход, ссылки и указания на нее возрастают в числе, чему немало способствует и появление перевода П. Юрченко. К ней устанавливается известное доверие с некоторыми, пожалуй, общими для всех “сказаний иностранцев” оговорками.
Доказательство справедливости известий Стрейса видели в том, что автор действительно был в России и его имя встречается в русских записях. А. Попов в статье “О построении корабля “Орла” указывает на согласие показаний Страуса с русскими источниками, даже в большей части самых мелких подробностей. Он говорит между прочим, что в Нижнем остались лейтенант Шак и боцман для приема разных корабельных снастей, которые приготовлялись в Нижнем и еще не были готовы. В отписке к царю нижегородский воевода Ордын-Нащокин говорит: “А по росписи, которые корабельные снасти и припасы на корабли же в Нижнем делают и готовят наспех, и те все корабельные снасти и припасы изготовя они пошлют с порутчиком, с Миколаем Шаком с товарищи, которые для того оставлены в Нижнем” (А. Попов, История возмущения Стеньки Разина, М. 1857 , стр. 17—19.).
В своей “Истории возмущения Стеньки Разина” Попов отмечает обычное недоверие к Стрейсу: “...между тем как его известия точнее многих других иностранных писателей, пользующихся известностью. Почти все, что ни сообщает он о Стеньке Разине, подтверждается другими источниками и доказывает, что он действительно в это время был в России. Некоторые неточности, свойственные вообще всем иностранным писателям о России, еще не могут служить поводом к недоверию к Страусу”. Далее Попов указывает на особую важность “по известиям в отношении к возмущению Разина” приложенных к путешествию писем “с корабля “Орла” и Давида Бутлера. “Все обстоятельства, встречающиеся в рассказе, подтверждаются русскими источниками”, — говорит Попов о письме Бутлера и “для образца справедливости” последнего приводит из “Актов исторических” показания стрельцов при следствии, произведенном князем Одоевским, подтверждающие в деталях рассказ Бутлера о встрече его после бегства из захваченной казаками Астрахани с стрелецким головой Лопатиным, ехавшим из Терков с сорока шестью стрельцами, которые взбунтовались, поймали Лопатина и Бутлера и привели в Астрахань (А. Попов, О построении корабля “Орла”, “Русская беседа” , 1868 г., кн. 4, отд. V, стр. 13—14. Ср. Дополнения к актам историческим, т. V, № 47, стр. 280.).
П. Юрченко пытается обосновать значительность книги Стрейса с другой стороны: “Не боясь упрека в пристрастии предмета своего перевода, мы готовы настаивать на важности известий этого иностранца, знавшего русский язык, прожившего около двух лет в России и не отделенного подобно посланникам, их секретарям и свите от народа, даже во время путешествия” (“Русский архив” , 1880 г., стр. 3.). Юрченко даже полагает, что “доказывать справедливость известий о России Стрюйса, как поступил А. П. Попов, нет нужды. Если в чем они нуждаются, то разве в сличении их с другими и объяснении”. И далее: “Укор Стрюйсу автора статьи Е—S, написанной у Мишо (Biographie Universelle par Michaud, v. 40, p. 343.), в том, что он человек без образования, скорее может быть обращен в похвалу ему как наблюдательному путешественнику: схоластика заразила бы его предрассудками, которые мешали бы его наивному рассказу”.
Такое отношение к книге Стрейса мы встретим в дальнейшем у ряда авторов, кончая совсем недавней работой В. Веретенникова. “Старые сомнения в рассматриваемом источнике, — пишет В. Веретенников, — являются совершенно необоснованными и должны быть оставлены; у нас нет никаких оснований заподозревать сообщаемые Стрюйсом данные” (В. И. Веретенников, Об иностранных современных событиях, источниках для истории разинского восстания. Научные записки научно-исследовательской кафедры истории европейской культуры, II, История и литература, Харьков, 1927 г., стр. 171—177.).
Подобное утверждение в такой категорической форме кажется нам поспешным. Оценка книги Стрейса как источника требует разрешения вопроса об источниках самих “Путешествий” Стрейса.
Основном источником “Третьего путешествия” Стрейса послужило описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 гг., Адама Олеария (До появления в свет книги Стрейса вышел ряд изданий книги Олеария: Оfft begehrte Beschreibung der Newen Orientalischen Reyse, Schlesswig 1647; Vermehrte Newe Beschreibung der Moskowitischen und Persischen Reyse, ib. 1656; id. Ib. 1661. Ausfuehrliche Beschreibung der kundbaren Reyse nach Moskow und Persien, ib. 1663; id. ib. 1673; голландские переводы: Beshrijving Vande Neuwie Parciaensche Reyse, t'Amsterdam 1651; id. t'Utrecht 1651; Persianische Reyse uyt Holsteyn, door Lijflandt, Moscovien... t'Amsterdam 1651; французские переводы: Relation du Voyage de Moscovie... Trad, par L. R. D. B. Paris 1656, Id., trad. par A. de Wicquefort. Vols 1—2, ib. 1659; Jd., Yol 1—2, ib. 1666; английские: London 1662; ib. 1669.).
Повторив в значительной части своего пути маршрут этого замечательного путешествия, Стрейс в своей книге, глава за главой, следует описанию Олеария: описание жителей Ливонии (в главе I), путь из Новгорода в Москву (II—III), описание Москвы (IV), образ жизни московитов (V—VII), путь по Москва-реке, Оке и Волге и города на них (IX—XI), описание калмыцких татар (XI), Астрахани (XII), ногайских и черкесских татар (XVI), Каспийского моря (XIX), Дербента (XX), Шемахи (XX), пути из Шемахи в Ардебиль (XXVII), описание Ардебиля (XXVII—XXYIII), путь из Ардебиля в Исфаган и города на этом пути (XXIX—XXX).
Близость Стрейса к Олеарию становится особенно наглядной, если сравнить его путешествие с первым изданием Олеария, еще не подвергшимся переработке и расширению. Что Стрейс пользовался этим изданием, доказывает и повторение его неточностей или разночтений по сравнению с позднейшими. В издании 1647 г. легенда о Царевом Кургане передана так: “Man berichtete uns, dass in denselben ein Tartarischer Kayser Namens Mamaon, welcher mit 70 Koenigen aus Tartarien den Wolga-Strom hinauf gehen und ganz Russland ueberziehen wollen, aber allhier gestorben und begraben liege. Und hetten die Soldaten, deren eine unzehliehe Menge gewesen, mit Hueten und Schilden soviel Erde zum Begraebnis getragen, darvon dieser Berg” (Оfft begehrte Beschreibung, S. 225.). Также и в голландском переводе Олеария число татарских царей семьдесят (Beschrijving van der Nieuwe Parsiaensche Reyse, t'Amsterdam 1651 , S. 273, и в издании t'Utrecht 1651, S. 368.). А в расширенном и переработанном издании Олеария 1656 г. мы уже читаем: “Ein Tartarischer Fuerst Namens Mamaon, welcher mit 7 Koenigen aus Tartarien” (Vermehrte Newe Beschreibung, Schleswig, MDCLVI, S. 358.). У Стрейса: Seggende, dat aldaar een Tartarischen Keyser, met 70 Konigen, begraven lagh, soo hy de Wolga afquam, om Ruslandt in te menen, en soude de Soldaten met haar Helmetten en Schilden de Aerde, voor de Begraaf — stede tot sulken hoogen Bergh hebben doen worden (“Drie aanmerkelijke Reysen” , 1676, S. 184.).
Стрейс и Олеарий почти всегда совпадают в написании географических названий, собственных имен и терминов, взятых из чужого языка. Когда Стрейс приводит данные о положении местности и указывает широты, они по большей части совпадают с данными Олеария, опиравшегося на собственные наблюдения и вычисления, что при разноречивости показаний тогдашних путешественников имело большое значение. Так, о городе Саба Олеарий сообщает: “Selbige Stadt setzen die Perser unter den 85° longit. und 35° latitud. Latitudinem habe ich auf 34° 56' gefunden” (Offt begehrte Beschreibung, S. 366—367.). Стрейс прямо пишет: “Saba — город, лежавший на широте 34° 56'” (гл. XXX). Стрейс и Олеарий совпадают в мельчайших деталях описания, в своих сентенциях, сравнениях и определениях. Если Олеарий утверждает, что “русские рождены для рабства”, то и Стрейс повторяет это утверждение. Если Олеарий сравнивает дома в маленькой персидской деревеньке Membere с печами для выпечки хлеба, то это мы находим и у Стрейса (Ibidem, S. 365.).
Стрейс заимствует у Олеария сказочные и анекдотические подробности. Из Олеария взяты: легенда о святом Антонии, приплывшем на мельничном жернове по Тибру в Волхов (гл. II); рассказ о приключении на горе Арбухим, предание о Царевом Кургане, Змиевой горе и Золотой горе (гл. XI). Рассказ о чудесном растении баранец, который не раз приводился как свидетельство лживости и ненадежности показании Стрейса, имеется и у Олеария (Ibidem, S. 117.). Даже известие Стрейса о положении горы Арарат по всей видимости пересказ плохо понятого места из Олеария, который говорит о горе Caucasus: “Es strost an das armenische Gebierge Ararat, und dieses an den Taeurum. Es seynd aber alle montes contigui oder an einander haengendes Gebierge, welches in Mengrelia (so wird itzo Colchis genandt) sich erhiebt, und durch gantzt Asiam bis an Indien streichet. Nach der Breite wirt Er beym mari Caspio versus Pontum 4 Asiam minorem auff 50 Meilen gerechnet” (Ibidem, S. 165.).
Стрейс иногда даже мало прибавляет к известиям Олеария. Некоторые из них он берет дословно со всеми подробностями (например описание гробницы Сефи в XXVIII главе), чаще всего сокращает и собирает в одну главу то, что у Олеария занимает несколько глав, производит перемещение и перетасовку заимствованных сведений (Только утвердившимся представлением о “Путешествии” Стрейса как о простом “бесхитростном” рассказе малообразованного матроса можно объяснить, что этот известный, определивший значительную часть книги Стрейса источник оставался неотмеченным. Б. Курц приводит из Стрейса анекдотическую подробность о горе Арбухим сейчас же вслед за примером из Олеария, никак не связывая между собой оба путешествия (Б. Курц, Звiстки чужоземцiв як iсторичне джерело. Записки iсторично-фiльологiчного вiддiлу УАН, ст. 101)). Он ни разу не упоминает имени и книги Олеария, хотя, говоря о селении Низабат, замечает: “Па этом месте несколько лет тому назад потерпело кораблекрушение голштинское посольство” (гл. XXI). Только в письме Давида Бутлера, приложенном к “Путешествиям” Стрейса, как раз свободном от заимствований из Олеария, упоминается его книга. Говоря об укреплениях города Терки, Давид Бутлер добавляет: “Старый город и замок был построен и укреплен, согласно описанию Адама Олеария, голландцем Корнелиусом Кластом”.
Помимо Олеария Стрейс для “третьего путешествия” пользовался и другими источниками. Первые четыре абзаца XIII главы заимствует он из “Краткого, но достоверенного известия о кровавом возмущении в Москве, учиненном великим предателем и обманщиком Стенькой Разиным, донским казаком”, вышедшего в 1671 г. на немецком и голландском языках, а в 1672 г. на английском и французском (Kurtze doch wahrhaftige Erzehlungen von der Blutigen Rebellion in der Moscau, angerichtet durch den grossen Verraehtor und Bedrieger Stenko Rasin Donischen Casaken, um den Anno 1671, S. 20. Kort wacrachtigh Verhaal, von de bleedige Rebellye in Moscovien, aen gerecht, door den Grooten Verrader en Bedrieger Stenko Rasin, donsche Cosak... tot Haarlem... Anno 1671. S. 16. A relation concerning the particulars of the rebellion, lately raised in Muscovy by Stenko Razin.... Printed bej tho. Newcomb. 1672; Relation des particularites de la rebellion de Stenko Razin... Traduit dc l'anglois par C. Desmares, Paris 1672. Русские переводы (с английского): А. Станкевича в “Чтениях О-ва истории и древн. российских при Моск. Ун.” М. 1895, кн. 3, отд. Ш., стр. 1—21. Т. Ф. фон Крузе в “Сборнике областного войска донского статистического комитета”, вып. IV, Новочеркасск 1804, стр. 15—31.). Приложив к своему “путешествию” письмо Давида Бутлера и анонимное письмо с корабля “Орел”, Стрейс как бы собрал воедино известный ему материал о Разине. В свою очередь, как показал А. М. Ловягин, разинский материал “путешествия” Стрейса послужил источником для книги Койэта “Посольство Кунраада фан-Кленка”.
Историческое значение личных наблюдений Стрейса и его записок выясняется во вступительной статье А. И. Гайсиновича.
В “Путешествии” Стрейса проступают черты, которые позволяют нам говорить о нем как о литературном произведении. Автор не заботится о том, чтобы дать описание только действительно виденного и наблюденного, для него важнее собрать диковинные, причудливые, поражающие известия и подробности, рассказать о разнообразных событиях и приключениях, достойных памяти и внимания. Возникает особый повествовательный жанр. Путешественник или лицо, от имени которого ведется рассказ о совершенном им путешествии, приобретает некоторые свойства литературного персонажа: его движение в книге носит сюжетный характер. “Я” повествования подвергается неминуемой героизации. Стрейс выступает перед читателями, украшенный всеми необходимыми добродетелями. Он — стойкий христианин, который мужественно переносит ужасные пытки и не поддается на всевозможные прельщения неверных, прилагавших все усилия к тому, чтобы заставить его “отречься от душеспасительных христианских слов и веры”. Он не менее мужественно “разыгрывал незнающего” и “не выдал своих товарищей”, когда взявшие его в плен дагестанские татары спрашивали о них и стреляли в него тупыми стрелами. Он, разумеется, отличный семьянин, твердо заявивший соблазнявшим его девушкам, что не может взять их в жены, “ибо имею в своей стране жену, которая родила мне двоих детей, и я никогда в своей любви и преданности не покину их”. Можно сомневаться, был ли реальный Стрейс преисполнен столькими добродетелями. Вся история его приключений скорее говорит обратное. Но он хотел представить себя таким, и это отвечало моральным и эстетическим требованиям пробивающегося к верхам мелкого бюргера его времени.
Таким образом в “Путешествиях” Стрейса можно выделить историю самого автора, его приключения, и заимствованный статический, как бы нейтральный описательный материал, которым обрастает произведение. Стрейс говорит в предисловии, что он вел путевые заметки и ему удалось сохранить их “во время всех нападений, опасностей и грабежей”, и, как мы видели, они в фактической своей части во многом совпали с книгой Олеария. “В своих очерках, — пишет Стрейс, — я прилагал все усилия к тому, чтобы описать и изобразить жизнь с возможной точностью. Вот почему я не стыжусь уверить проницательного и понимающего читателя, что это произведение (в отношении правдивости и искусства) не уступит другим и даже превзойдет многие, в которых часто встречаются неверные суждения, а для возбуждения большего изумления изображаются вымышленные вещи, которых нет в природе и которые вообще немыслимы” (стр. 44). На протяжении всей книги Стрейс старается убедить читателя , что все, о чем он говорит, он видел сам лично, своими собственными глазами или слышал на месте от верных людей. Приводя несомненно заимствованные у Олеария сведения, он пишет: “Что же касается... величины и особенностей Каспийского моря, то я имел удобный случай изучить их во время нашего путешествия в Астрахань... А что мне осталось неизвестным, то я точно разузнал во время долгого пребывания в Дербенте и Шемахе от опытных татарских, персидских и армянских моряков” (гл. XX). Приступая к описанию мусульманских святынь и достопримечательностей, т. е. к главам, целиком списанным у Олеария, Стрейс прибегает к своеобразной реалистической мотивировке: “Меня впустили внутрь и дали все осмотреть, так как я был одет и выбрит на персидский лад, и мой хозяин обходился со мной не как с рабом, а как с равным, так что я выглядел настоящим мухамеданином”. И далее, говоря о посещении гробницы Сеида Джабраила близ Ардебиля, прибавляет, что долго упрашивал хозяина взять его с собой и тот согласился “при условии, что я не буду говорить и прикинусь дурачком и во всяком случае остерегусь приблизиться к могиле” (гл. XXVII, XXVIII). В следующей главе он два раза настойчиво повторяет: “Мне был всюду открыт свободный доступ, так как меня принимала за мусульманина” (гл. XXIX). Это заставляет думать, не сочинено ли Стрейсом все паломничество набожного перса Хаджи Байрама только для того, чтобы придать рассказу большую живость и вероятность. И мог ли вообще бывший невольник персидского купца так подробно осмотреть великолепный Мазар, гробницу Сейфа, библиотеку, даже кухню, как это сделал любознательный секретарь голштинского посольства? Также с достаточной определенностью можно предположить, что Стрейс не видел, как Разин бросил в Волгу персидскую княжну, а только сообщает подхваченную им легенду. Но рассказывать о чем-нибудь замечательном и не присутствовать при этом было не в его правилах, а главное, не отвечало тем требованиям, которые предъявлялись к этому жанру. “Литературное путешествие” должно было представить не только занимательное, захватывающее чтение, но и предложить сведения полезные и достоверные. Поэтому наряду с появлением сюжетной приключенческой линии остается стремление к наполнению произведения описательным материалом.
Книга Стрейса должна была заполнить существенный пробел в голландской литературе о России. “Практические выгоды от ознакомления с Россией вызвали в Голландии весьма рано появление большого количества сочинений, посвященных описанию этой малоизвестной в XV—XVII вв. страны”, — пишет А. М. Ловягин в введении к книге “Посольство Кунраада фан-Кленка”, где он дает обзор голландской книжной литературы о России. Здесь мы имеем оживленную полемику о нидерландско-русской хлебной торговле, статьи и брошюры по этому вопросу (Стр. XVIII.), отчеты об экспедициях с целью открыть с.-в. проход, руководство для мореплавателей с описанием северных берегов европейского материка, статьи и сочинения, посвященные отдельным русским событиям в собрании газет “Hollandtze Mercurius” и т. д. (История русско-голландских отношений в “Сборнике исторического общества”, т. 116, стр. CCCXVII; В. Кордт. Очерк сношений Московского государства с республикой Соединенных Нидерландов по 1631 г. Также И. Любименко, Московский рынок как арена борьбы Голландии с Англией, сборник “Русское прошлое”, т. V, стр. 3—23.).
Но все эти сочинения носили более или менее специальный характер и были посвящены частным вопросам. В предисловии “От книгопродавца к читателю” Я. К. тен Гоорн, издавший несколько позже, чем вышла книга Стрейса, описание путешествий фан-Кленка, пишет: “Московию или Россию до сих пор, к несчастию, никто как следует не описывал... Большинство путешественников, отправляющихся туда, это люди, устремляющие глаза свои скорее на получение выгод, чем на точное описание каких-либо мест, к тому же, если бы они даже и имели в виду последнее, то едва ли бы нашли время на это, так как торговля в России, по крайней мере в главном порту Архангельске, ведется так поспешно, что еле успевают нагрузить суда выторгованным и назначающимся для перевозки в отечество товаром”. Настойчиво ощущалась потребность в книге, которая могла бы дать общую информацию о малоизвестной стране. Далеко не всех могли удовлетворить и появляющиеся время от времени ученые и документальные описания путешествий, чаще всего обстоятельные отчеты послов или членов их свиты с подробным изложением истории поездки, дипломатических отношений, переговоров, описанием приемов, аудиенций и придворного этикета, сведениями о государственном устройстве, системе управлений, судопроизводстве, доходах казны и войске. Сведения о географическом положении страны, ее естественных богатствах, растительном и животном мире и т. д. затемнялись в них латинскими названиями, утомительными мелочами и рассуждениями, полемикой с предшествовавшими сочинениями, цитатами и примерами из древних писателей... Все это в соединении с крайней сухостью и однообразием изложения делало такие сочинения ценными для ученых и бесполезными для купцов. Книга Стрейса стремилась стать “Олеарием бедняков”. Этому отвечало и появление дальнейших переработок, дешевых, еще более упрощенных и сокращенных изданий. Появление таких книг, как “Путешествия” Стрейса, самовозникновение этого жанра вызвано было потребностями читателя, интересующегося не учеными, а коммерческими соображениями. Все это были люди, торгующие и наживающиеся на торговле или же обслуживающие ее или только мечтающие при случае ею заняться, к числу которых принадлежал и сам Стрейс.
Неугомонный, неудержимый в своем стремлении к обогащению, никогда не отказывающийся попытать счастья, всегда готовый на риск, Стрейс встает перед нами как законченная фигура авантюриста эпохи первоначального накопления. Везде в своих скитаниях он прежде всего отмечает торговые пути, их удобства или трудности, опасности в дороге, рынки, изобилие и отсутствие тех или иных припасов и товаров, низкие или высокие цены. Корыстолюбие и предприимчивость не покидают его ни при каких обстоятельствах. Находясь в жалком рабстве в Персии, он помышляет о доходной торговле: “Однажды, когда я мечтал о свободе, я сказал своему хозяину: если бы я получил освобождение, то снова бы вернулся сюда на голландском купеческом корабле. На это он спросил меня, разве я так богат? Я ответил — нет, но если я разглашу о возможности плавать по Каспийскому морю, то я уверен, что один купец за другим захочет попасть сюда, и я не сомневаюсь, что они мне доверят свои товары и поручат перевезти их”. Он никогда не упускает случая поживиться, получить что-нибудь даром или купить по дешевке. У казака-разинца он покупает в Астрахани за 40 руб. тяжелую золотую цепь, каждое звено которой было украшено драгоценными камнями. Не имея никаких познаний, берется лечить людей, когда это ему сулит выгоду, вправляет на Арарате грыжу какому-то старцу, который дает ему за то крест, сделанный из досок подлинного “Ноева ковчега”, благодаря чему он мог надеяться, попав в Рим, “прожить в изобилии всю свою жизнь”. Пользуясь милостями жены своего хозяина, получает от нее в подарок одиннадцать неотшлифованных алмазов большой цены и, скрыв это,берет деньги еще и у самого хозяина. Он расчетлив, хитер, осторожен, предусмотрителен, груб, наблюдателен и вынослив. Воля к жизни не покидает его. В рабстве, чтобы смягчить свою участь, он погрозил хозяину самоубийством, но тут же сообщает читателю, что ему тогда меньше всего приходило на ум покончить с собой. Он жесток и неумолим, когда посягают на его собственность, с удовольствием вспоминает, как отомстил вору, “хорошим мясным ножом из дамасской стали вырезал ему красивый крест на щеках и несколько раз полоснул по его воровской шкуре, так что сдержал свое слово — вписал счет поглубже в его мясо, но не удовлетворился этим, а изрезал его платье на такие мелкие клочки, что он вернулся в город изукрашенный и в чем мать родила”.
Все вышесказанное о литературных особенностях книги Стрейса не лишает ее значения исторического источника. Учитывая жанровые особенности “Путешествия”, уяснив служебную роль отдельных элементов, мы можем с большей уверенностью судить о достоверности тех или иных свидетельств. Необычайность, диковинность, анекдотичность описания заставляют отнестись к нему с известной осторожностью; описание событий, пережитых только рассказчиком, его личных приключений, подвигов и доблестей позволяет предположить несомненный вымысел. В описательной, фактической, поддающейся проверке части сведения, сообщаемые Стрейсом, оказываются, за немногими исключениями, достоверными, хотя порой и заимствованными.
Книга Стрейса прекрасно характеризует средний уровень знаний и представлений о России, странах Кавказа и Персии у европейцев конца XVII в. Она дает нам связное, сжатое, незатемненное второстепенными подробностями описание этих стран.