Тот, кто регулярно смотрит телевизор, наверняка запомнил серию громких «алюминиевых» репортажей НТВ. Тележурналисты поведали о «беспрецедентном» переделе алюминиевой промышленности. О «преступных» замыслах английской корпорации «Транс ворлд групп», «захватившей» рынок. О том, как первый вицепремьер О. Н. Сосковец лоббировал интересы бизнесменов. О связи известных авторитетов братьев Чёрных с высшими должностными лицами страны. Об убийствах «недовольных» и «непокорных».

Ничего не могу сказать - репортажи сделаны профессионально. Особенно история устранения бизнесмена Феликса Львова, который якобы попытался помешать преступной экспансии западных фирм. Львов был увезён неизвестными лицами из московского аэропорта. Несколько дней спустя его тело обнаружили недалеко от кольцевой автодороги.

По версии НТВ, убили Львова сотрудники Главного управления охраны или Службы безопасности президента.

Разумеется, по приказу «сверху». Правда, утверждать напрямую, что смерть коммерсанта - дело рук ГУО - СБП, журналисты не решились. Но показали так, чтобы зрители это поняли...

Отрицать весь этот бред - глупо. Обвинения в адрес Службы и Сосковца настолько абсурдны и безосновательны, что я даже не намерен их обсуждать. Лучше расскажу, что же на самом деле происходило на «фронтах» великой алюминиевой войны...

* * *

Первые публикации о переделе алюминиевой промышленности появились в печати в конце 1993 г. Пересказывать их смысла нет - впоследствии все они легли в основу «расследований» НТВ. Поток материалов о «преступниках» из английской фирмы «Транс ворлд групп», о разбазаривании стратегически важного сырья, о незаконном акционировании предприятий ширился с каждым месяцем.

Журналисты (а точнее, те, кто за ними стоял) своего добились. В декабре 1994 г. подборка «разгромных» статей легла на стол Черномырдина. Премьер-министр внимательно прочитал подборку. Тут же написал гневную резолюцию руководителям МВД, ФСБ, Службы налоговой полиции: немедленно разобраться в ситуации и доложить в месячный срок. (Чуть позже я понял, что столь резкая реакция Черномырдина была вызвана не болью за интересы страны, а совсем другими причинами. В нескольких публикациях мелькнуло имя его первого заместителя - О. Н. Сосковца. Ч. В. С. решил «поймать» Олега Николаевича, своего давнего конкурента.) Коржаков в это время лежал вместе с Ельциным в ЦКБ.

Выражение «лежал», впрочем, применимо к нему очень относительно. Даже в больнице Александр Васильевич продолжал работать. Стол в его палате был целиком завален документами. Да и я пришёл к нему не с гостинцами в руках, а с материалами шефа черномырдинского секретариата Петелина.

Коржаков внимательно выслушал мой рассказ. Взял со стола пачку отксерокопированных «алюминиевых» статей, копию поручения Ч. В. С.

- Пусть разбирается ФСБ и МВД, - сказал он. - Но нам тоже надо подключиться. Выяснить, что всё это значит.

Как я уже упоминал, спецслужбы должны были подготовить ответ в месячный срок. Естественно, через месяц никто ничего не доложил. Все тянули время, как могли.

Мы же продолжали спокойно заниматься этой темой. Над отделом и Службой не висело дамокловым мечом распоряжение премьера. Вскоре кое-какой материал мы собрали. Правда, полученные данные резко отличались от того, что было напечатано в газетах.

* * *

За время работы по алюминию я разобрался в теме достаточно глубоко. По крайней мере мог разговаривать со специалистом без особых проблем.

Ситуация выглядела следующим образом. Для того чтобы производить алюминий, необходимо соответствующее сырьё. В эпоху Союза все было просто. Глинозём доставляли из Казахстана и Украины на заводы, которые, как правило, находились в Сибири - Братске, Красноярске, Саянске. Но после 1991 г. возникли понятные трудности. Основные месторождения сырья остались в «независимых» государствах. Своего глинозёма у России практически не было. Заводы оказались на грани остановки. Тогда-то и возникла идея привлечь западных бизнесменов для организации толлинга.

Иными словами, иностранцы на свои средства поставляют сырьё, наши заводы его перерабатывают, отдают алюминий, а за свой труд получают деньги.

Схема эта хоть и не идеальна, но для страны выгодна.

Толлинг, как палочка-выручалочка, даёт предприятиям возможность существовать. Выгоден он и иностранцам. За сырье они платят копейки, заводам-производителям - тоже. А алюминий продают по мировым ценам (примерно 1,5 тысячи долларов за тонну). Прибыль составляет примерно 300%.

Иностранцы засуетились. Крупная английская компания «Транс ворлд групп» взяла под контроль ряд заводов. Прибыль, полученная англичанами, оценивается в миллиарды долларов.

Но рынок - на то и рынок. В борьбе с конкурентами все средства хороши. Другие компании, опоздавшие к разделу пирога, заволновались. Как так! Почему кому-то всё, а нам ничего!

В процессе работы мы вышли на представителя одной конкурирующей с «Транс ворлд групп» фирмы. Не называю этого человека только потому, что он был с нами откровенен.

Представитель честно признался, что во многих случаях был непосредственным заказчиком «разгромных» статей. Требовалось во что бы то ни стало потеснить «Транс ворлд» с российских просторов. Его слова оказались не пустым звуком. Приложив массу усилий, мы не нашли ни одного подтверждения тому, что описывалось в печати.

Да, кое-какие сомнения имелись. Скажем, во главе дочерних компаний «Транс ворлд» стояли бывшие граждане СССР - братья Лев и Михаил Чёрные. По оперативным учётам они проходили как известные в прошлом теневики, имеющие связь с организованной преступностью. Но никаких доказательств их противоправной деятельности на алюминиевом поприще не существовало.

Проверял отдел «П» и другие тёмные факты, в том числе участие в переделе промышленности Сосковца. В Кремль даже пришла анонимка, где излагались примеры лоббистской сущности Олега Николаевича. Якобы фирма «Транс-Сис-Коммоди-тиз» (дочернее предприятие «Транс ворлд») открыла Сосковцу счёт в швейцарском банке, выдала кредитные карточки «Америкэн экспресс», купила его дочери квартиру в Лондоне за 200 тысяч фунтов, оплатила её свадьбу в Москве, вручила подарков на 35 тысяч долларов. К заявлению прилагались номера банковских счетов. Однако в ходе проверки выяснилось, что к Сосковцу эти счета никакого отношения не имеют. Не подтвердились и другие утверждения анонима. Возможно, потому что с момента поступления анонимки в 1993 г. прошло слишком много времени.

Единственное, что нас насторожило, - в 1993-1994 гг. толлинг считался операцией безналоговой. Поставки глинозёма, вывоз алюминия и переработка сырья не были включены в налогооблагаемую базу. Они расценивались как экспорт услуг.

Лишь в ноябре 1994 г. Минфин и Госналогслужба выпустили документ, по которому с толлинга следовало брать налог. По подсчётам специалистов, общий налоговый долг алюминщиков бюджету равнялся 25 триллионам рублей. Деньги для казны нелишние. Но по непонятным причинам в июле 95-го Госналогслужба и Минфин приостановили действие прежнего распоряжения. Если бы последний документ был отменён, страна оказалась бы в выигрыше.

Об этом-то в августе 1995 г. я и доложил Коржакову.

- Давай я переговорю с Олегом Николаевичем, - предложил шеф.

И действительно переговорил. Сосковец посоветовал обратиться напрямую к Черномырдину. Давать лишний повод недоброжелателям упрекнуть его в неравнодушии к алюминиевой проблеме он не хотел. Через начальника личной охраны премьера я записался на приём к Ч. В. С. Спустя несколько дней меня пригласили в режимную зону на третьем этаже. Черномырдин, не торопясь, прочитал справку, подготовленную отделом «П». Внимательно посмотрел мне в глаза.

- Валера, Александр Васильевич знает, что ты ко мне пришёл?

Хотя Коржаков был в курсе, на всякий случай я ответил отрицательно. Черномырдин заметно обрадовался.

- Тогда ты ему ничего не говори, ладно?

Я принял игру. Кивнул головой.

- Давай говорить прямо. Скажи, где здесь интересы Сосковца?

- Виктор Степанович, никаких объективных подтверждений тому, что Сосковец лоббирует интересы ряда западных компаний, мы не нашли. Вот вы дали поручение доложить вам ситуацию. Никто не доложил. Почему? Да потому что докладывать нечего. Идёт борьба за рынок. Обычная борьба с вытеснением конкурентов. Единственное, что можно выжать из всей этой шумихи, - решить вопрос по налогообложению толлинговых операций. Специалисты, к которым мы обратились, утверждают, что, если отменить всего два распоряжения Госналогслужбы и Минфина, в бюджет реально попадут 25 триллионов рублей.

- Специалисты... - недовольно протянул премьер. - Они тебе ещё не то наговорят. Со мной надо разговаривать, а не со специалистами.

- Мы пытались встретиться с Сосковцом. Александр Васильевич даже переговорил с ним, но он не в теме. Решили обратиться к вам...

- Ладно, оставь документ, - в голосе Ч. В. С. промелькнули барские нотки. - Я посмотрю, подумаю, что можно сделать. Тебя потом пригласят.

И Виктор Степанович надел очки, давая понять, что аудиенция закончилась.

Прошло два, а то и два с половиной месяца. Вдруг звонит начальник черномырдинской охраны Сошин. - Я сейчас к тебе зайду.

Зашёл.

- Ты знаешь, у Виктора Степановича сегодня свободный день образовался. Он хочет с тобой побеседовать по той, алюминиевой, теме.

Сошин проводил меня до кабинета. Я открыл дверь и оторопел. Черномырдин стоял... на трибуне. Слева от длинного стола, за которым проводятся всякого рода совещания, была водружена самая настоящая трибуна. Видимо, предполагалось, что премьер будет вести заседания с «командного пункта». Но, насколько я знаю, он этого не делает.

- Ну, Валера, что нового у вас по этим материалам? спросил Черномырдин, не торопясь сходя с трибуны.

- Да ничего особенного. Кое-какие документы подобрали. Но, Виктор Степанович, я же ещё в прошлый раз говорил. Вся проблема в том, чтобы отменить два постановления.

- Это не твоя проблема. Я этим занимаюсь Лучше скажи: что-то появилось на Сосковца?

- Ничего. Единственно, мы ведём отработку преступных группировок, связанных с алюминиевой отраслью.

- Нет, говоришь? - лицо премьера омрачила тень. - Надо продолжать работу. То, что у вас в справке есть, - всё это верно. Но продолжать надо. Ты меня понял?

- Понял, Виктор Степанович, - как можно более почтительно ответил я. Разговор перекинулся на другие темы. Ч. В. С. с отцовской заботой расспрашивал о проблемах отдела и СБП, о том, как идёт служба.

Уже уходя, я случайно увидел на письменном столе подготовленную нами справку по алюминию. Она была вся исчёркана.

Видимо, Черномырдин расписывал на секретном документе застывшую ручку или вытирал об него перо.

Я почувствовал, будто мне плюнули в лицо. Многомесячный труд моих ребят, десятки встреч, горы изученных заумных документов - ни до чего этого премьеру не было дела. Плевал он на всё с высокого «фундамента ответственности».

На душе скребли кошки. Впрочем, Коржакову вида я не показал - шеф не любит хлюпиков. Доложил о попытке премьер-министра заставить меня собирать компрометирующий материал на Сосковца.

- Ну, ты на «вербовку» не поддался? - весело поинтересовался А. В.

- Устоял, - ответил я.

С той поры минуло уже два с лишним года. Черномырдин до сих пор «занимается» проблемой алюминия.

Достаточно ему было только снять телефонную трубку, как десятки триллионов рублей потекли бы в казну. Эти деньги могли пойти на пенсии старикам, на зарплату шахтёрам и учителям, на пособия безработным.

Но Виктор Степанович и пальцем не пошевелил...

Скажите, как после всего этого следует относиться к премьер-министру?..