Пели ласточки. Попеременно Ветер дул то в спину, то в глаза. Шел туркмен навстречу. У туркмена Я спросил: «Далёко ль Фирюза?» Видно, он не говорил со мною На одном и том же языке. «Фирюза?» — И указал рукою На сиянье в желтом далеке. Я пошел к сиянью… Вечерело. Был я и один и не один — По шоссе навстречу то и дело Мчали тени грузовых машин. Жизнь! Она повсюду, не обманет… Всюду чистые ее следы, — Вдруг тюльпаном встанет, Мошкой прянет, Тростником взойдет из-под воды. Вот он, раскаленный до обжога, Желтый мертвый камень, а и тот… Лишь приподними его немного — Что-то проползет, трава растет! …Жар спадал, и в освеженной дали Неплодовые цвели кусты, На ладонях (листьях) поднимали Оправдание свое: цветы. Шел в тревоге я живой и крепкой. Встречный куст хотелося покрыть Пиджаком, украсить сверху кепкой, Будто с человеком говорить. Так я думал. А вокруг гудели Телеграфные столбы. Но мне Ласточек, что над столбом летели, Больше не хотелось видеть. Мне — Человечье надобно дыханье, Руки пожимать, смотреть в глаза. …А навстречу ширилось сиянье. Это был поселок — Фирюза.