Они уже пятнадцать дней назад Покинули столицу Ашхабад, — Пятнадцать дней пустыни и пути. Им полагалось в списки занести, Им разыскать велели всех людей, Что родились в песках От матерей, Родившихся в песках, А потому — Живут в пустыне, как в большом дому. Их возраст, средства жизни, имена Хотела знать Советская страна. О том, проштемпелеван и цветист, Всем встречным говорил бумажный                            лист — Командировка, попросту сказать, На ней стояла круглая печать, Где молот скрещивается с серпом. А солнце озаряет их лучом. Три счетчика пятнадцать дней назад Покинули столицу Ашхабад. Порой раскачивала их арба, Порой — волна верблюжьего горба. Пустынный мир являлся каждый час: Джейраны попадались им не раз, Пустынный ворон посылал привет, И ящерица им глядела вслед, И тени рыб мелькали в мути рек… Но им был нужен — только человек. Да! Только к человеку шли они. Людей, людей искали в эти дни По всем дорогам (там, где нет                     дорог, — Брели по следу человечьих ног, На отзвук песни, запахи костра, На лай собаки, звездный свет шатра). Они шагали по путям людским, Скорбя о мертвых, радуясь живым. И всюду были куполы шатров, И женщины варили жаркий плов. Хозяин разливал верблюжий чал, Потом приезжим имя открывал И место, где его родила мать… И были все горды: Ведь важно знать, Что широка страна, велик народ, Но каждое людское сердце — В счет.