Наборщик Знаете, двадцать два года Я набираю То песню, то стих. Буквы родного народа, Как тяжелы вы в ладонях моих!.. Часто ль и в книгах вы были Так тяжелы, как частицы свинца, А не бумаги и пыли? Часто ли книги имели сердца? Часто, открыв переплеты, Видишь портреты плечистых                       мужчин, Годных для лучшей работы… Вот и еще отыскался один, Требующий реала: «Дружба, — твердит, — единенье                       сердец!» А музыкальности мало И поэтичности… И, наконец, Все о себе он судачит — Словно в семейном письме…                       А зачем? Автор Друг. Я вас понял, а значит — Скажем, что Я обращаюсь ко всем, Кто иногда, замирая, Тянется к свету чужого окна; В шествии Первого мая Светлую радость находит сполна. Радость — едва не целуя, Плеч незнакомых касаться и рук, Видеть не толпы, а лица вокруг… Да, без конверта пишу я — Вам, — для спасения друга Шедшие в финский мороз — Под шрапнель. Рамки семейного круга Разве не ваша стирала шинель! Вам, кто с трамвайным соседом Разговорится, признав по глазам Друга, который неведом. Пения хором любители — Вам! . Нет, не «певучее» слово Наша поэзия вольных сердец, — Мост по проекту Крылова, Став на который, Провалится лжец!