После ухода следователя они еще долго сидели в Костином кабинете, молча переваривая случившееся. Первым тишину нарушил Костя. Истребив пятую подряд сигарету, он тихо проговорил:

— Ты клиентов обзвонил? Надо бы отменить все заказы до похорон.

— Обзвонил всех. На автоответчик записал, что центр закрыт до четверга, — ответил Максим.

Они помолчали еще минут пять. Максим тяжело поднялся, сходил в свою конторку, принес водку, закуску, стаканы. Костя молча разлил. Они выпили. Разлили по второй. В этот момент хлопнула входная дверь, и в кабинет вихрем влетела растрепанная Кира.

— Что случилось, господа? Ни черта я не поняла. Почему центр закрыт до четверга? И зачем я понадобилась вам в субботу?

Максим опустил глаза и пробормотал:

— Принеси-ка себе стакан и присядь. Сейчас все расскажем.

— Да не буду я с вами пьянствовать. Я водку терпеть не могу! — возмутилась Кира. Стакан, тем не менее, принесла. — Что это? — уставилась она на полный стакан водки, накрытый хлебом. — Что это значит?

— Петьку убили, — тихо сказал Костя. — Сегодня утром.

— Как? Кто? — Уголки ее губ опустились, и сразу стало ясно, что. Кире не двадцать пять. — За что?

— За деньги, наверное, — пожал плечами Костя. — За что же еще убивают? Как у тебя, кстати, с алиби? Следователь считает тебя главной подозреваемой.

— Меня? — Челюсть у Киры отвисла; густо напудренное лицо стало похожим на бухарскую дыню. — Он что, дурак? Я весь день была у друзей на даче, в Кратово. Двадцать человек подтвердить могут.

— Не обращай внимания, Кирюша, — пробормотал, не отрывая глаз от стола, Максим. — Это Костя неуклюже шутит. Нервы, стресс, сама понимаешь… Это ничего, пройдет. Ты выпей, Петра помяни…

Кира залпом ухнула полстакана, зажмурилась и покраснела. Отдышавшись, спросила:

— Так что все-таки произошло? Может мне кто-нибудь толком объяснить?

Костя хотел что-то сказать, но промолчал. Выпил и кивнул Максиму. Тот провел ладонью по лицу, сморщил лоб и заговорил:

— Утром кто-то из Петькиных соседей позвонил в милицию и сообщил, что у него и квартире что-то происходит. Приехали менты и взяли под руки Вову Кровеля, потного и трясущегося. На полу, с двумя дырки ми в голове, лежал Петр, а рядом — пистолетик, которым эти дыры проделали.

— Так что же получается: это Вова его? — в растерянности пробормотала Кира.

— Получается, так. — Максим развел руками. — Кровель, конечно, в отказе. Говорит: ему Петька позвонил на мобильный, срочно потребовал приехать. Он прилетел на всех парах, а Петька лежит. И пистолет — рядом. Пока он эту картину созерцал, менты и навалились. Утверждает, что его подставили.

— Как же… — Кира тупо смотрела на полный стакан. — Как же так..? Есть же какие-то отпечатки пальцев, экспертиза… Не мог же Вовка его, в самом-то деле…

— О таких деталях следователь с нами не говорил, — усмехнулся Максим и поморщился. Нога болела сильнее обычного. Он встал, прохромал через весь кабинет и уставился в окно. — Тебя, кстати, он завтра тоже вызовет. Так что будь готова.

— А о чем мне с ним говорить? — пробурчала Кира.

— Будешь просто отвечать на вопросы, и ничего страшного не случится, — веско заметил Константин. — Главное — правда, только правда и ничего, кроме правды. И не кокетничай с ним, он при исполнении…

— Учту, — кивнула Кира. — А сами-то вы что об этом думаете?

Максим пожал плечами. Костя недобро ухмыльнулся.

— Гнус он, этот твой Володя, — процедил он сквозь зубы. — Его из грязи в князи подняли, от наркоты вылечили, а он… Знаете, где его Петька нашел? — Костя посмотрел на свои кулачищи и, не дождавшись ответа, продолжал: — На Преображенском рынке просроченное пиво продавал, козел. Дурью приторговывал. Менты его за пиво повязали, а при обыске палатки нашли анашу. Петька его еле отмазал. Условно два года влепили, а могли бы лет пять общего режима повесить. Я Петру еще тогда сказал: мутный он, твой Володя. И фамилия у него жидовская. А Петя же доверчивый. В долю его взял, как приличного. И вот — результат. Ладно. — Константин шлепнул ладонью по столу так, что стаканы подпрыгнули. — Макс, не в службу, а в дружбу — вызови такси. Тошно.

— Ты что, не на машине? — удивился Максим и вспомнил: точно, стоянка перед центром с утра была пустой.

— Какая машина! — Костя скривился. — Видел же, какой я прибыл. Шевелиться не мог.

— Хорошо, — кивнул Максим и вышел. Через несколько минут вернулся. — Сделано. Скоро будет у подъезда. Кстати, — заметил он, — надо бы деньжат, на похороны. Венки, ленточки, поминки. Сам понимаешь…

— С бабками, уважаемые, мы все пролетаем, — проворчал Костя. — Весь общак центра был у Петьки дома. Забрал его Кровель, не забрал — неизвестно. Ясно, что теперь все наши денежки вместе с протоколом находятся где-нибудь на Петровке. Так что на похороны будем скидываться из своих, кровных. Вопросы есть?

— А много там было-то? — шепотом спросила Кира.

— Много будешь знать — замуж выйти не успеешь, — отрезал Костя. — Сама прикинь, голова-то есть. Три года работы центра, плюс доли на двух рынках. Сто лет роскошной жизни на Багамах…