Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

 

Глава 1

23 октября 2005 года, Ташкент

Поздняя осень в Ташкенте. Звучит красиво, правда? И выглядит тоже очень красиво. И очень депрессивно. Большой город, омытый дождями от летней пыли и зноя, тяжелые серые тучи, уходящие на восток, к горам – отрогам Чимгана, которые прекрасно видны с верхних этажей зданий, особенно из домов, построенных на холмах. Воздух наисвежайший, с запахом йода, идущим от палых листьев среднеазиатских орешин. Огромные лужи на асфальте, которые разбрызгивают проезжающие машины. Голые, качающиеся под ветром ветки деревьев. Огромные стаи ворон, летающие над городом. Падающие по утрам на тротуары последние вызревшие орехи.

И я – один, уже не в своем доме. Сижу печально впотьмах и грустно смотрю на серую машину, вездеходный грузовичок Горьковского завода «Егерь» на сером мокром асфальте двора. Теперь это все мое имущество. В «Егеря» загружены кое-какие бытовые машины, пара кондиционеров, холодильник, два телевизора и компьютер. Пара ковров. Куча металлообрабатывающего инструмента, целая тонна всяких полезных в производстве железок (весьма недешевых, кстати), благо они места почти не занимают. Кабина набита мягкой рухлядью – одеждой, одеялами. Короче, забита машина под завязку. Жду вербовщика, который должен меня проводить.

А началось все хоть и печально, но буднично. После похорон деда в семейной могиле на Боткинском кладбище на сороковинах ко мне подошел сосед. Узбек уже пенсионных лет, офицер Службы национальной безопасности в отставке. Причем в довольно большом чине – полковник.

– Володь, нам с тобой поговорить нужно. Насчет дома. Завтра я подъеду, хорошо?

– Хорошо, Анвар Шарипович. Буду ждать. Правда, сами знаете, как у нас наследство оформляется, через пень-колоду.

Потом я проводил соседей, помог двум оставшимся старушкам из немногих русских убрать посуду, с помощью двух соседских парней загрузил в махаллинский зилок столы и скамьи, сел и задумался.

Крепко задумался. Я остался один как перст. В буквальном смысле этого слова. Нет, конечно, работа, знакомые, а порой и девушки в моей жизни присутствовали, но, что называется, не очень рядом. Была одна девчонка, которая до сих пор иногда снится, но она уехала с родными три года назад и пропала. После ее исчезновения у меня до сих пор легкая депрессия, и короткие лямурчики не помогают. Дед мне говорил, что я не от мира сего. Порой ругал, порой смеялся. Мол, три десятка проходит, а в голове не ветер, а вакуум.

Старый уже был дед. Чего только не прошел. Раскулачивание его застало двенадцатилетним пацаном, из их избы в конце ноября вынесли все, даже одежду, оставили в исподнем, обрекли его и прабабушку на голодную смерть. Или холодную, это как посмотреть. Дрова-то тоже вынесли до последней щепки. Выручила прапрабабка, у которой они провели эту страшную зиму. Потом перебрались в город, потом прабабушка заболела малярией, и доктор посоветовал переехать в Среднюю Азию. Из Ташкента дед ушел сначала на срочную службу, потом стал кадровым воякой, а потом началась война. Воевал от звонка до звонка. Демобилизовался уже в Маньчжурии. После войны вернулся, женился, построил этот самый дом – тогда он стоял на окраине города, а теперь почти в центре.

И все же, если задуматься, даже самому как-то не верится, что я влез в эту авантюру. Вроде совсем не авантюрист. Обычный рабочий парень. Хотя… узнать до конца свою душу – на это много времени надо. В общем, началось все так. В девяностые, когда русские массово хлынули в Россию, цены на дома упали до смешного. Да и не собирались мы тогда никуда, жили и работали. Частью огород выручал, сад, курятник. Но постепенно русские практически перестали уезжать – просто потому, что их осталось очень мало. И цены медленно, но верно поползли вверх. А на такие дома, как наш, особенно. Дом у нас большой, на участке с хорошим виноградником и садом. Тихое и спокойное место, чужих людей почти не бывает. Говорят, в Подмосковье есть такие места, где строятся новые русские, есть и старые дома со старыми хозяевами. Так и здесь. Большой дом почти в центре Ташкента. Довольно дорогой, прямо скажем. Что с ним делать, ума не мог приложить. Продать-то продам, вон через улицу семья узбеков женила старшего сына, предложили сто двадцать тысяч американских долларов. Но это где-то четвертая часть цены, кроме того, предложили наличку, то есть явно большая часть денег окажется фальшивками. Иначе чем объяснить, что соседи ни в какую не хотели переводить деньги на счет? Мол, налоговая и прочее… Под дурачка косили. Так что фальшивок могло быть и больше.

Утром, ровно в девять, к дому подъехал «Москвич-412» Анвара Шариповича. Своей старой машиной и очень-очень крутым номером, а порой и синей мигалкой на крыше он испытывал нервы многих богатых узбеков. Старый садист. Но к деду полковник относился неплохо, можно сказать, дружили.

Заведя гостя в дом и напоив чаем (Узбекистан все же, традиции!), я спросил у отставника:

– Анвар Шарипович, что вы хотели мне сказать?

– Володя, я слышал, тебе Мансур предлагает дом продать. Ты как, решил?

– Нет, ему я продавать не буду. По крайней мере, пока.

– А что не так? – с любопытством посмотрел на меня узбек.

– Анвар Шарипович, вы же знаете стоимость одной сотки земли в нашей махалле? Сто тысяч американских долларов. А он предлагает за дом и участок сто двадцать, причем налом. Я же не совсем идиот, понимаю, что из этого нала половина на растопку годится. – Мне только и оставалось, что неодобрительно покачать головой.

– А если я тебе предложу двести тысяч, но на одном условии? – поинтересовался узбек. – Смотрю, ты налом не хочешь? Есть карточка, куда можно положить деньги? – Я кивнул. – Только давай так, неси ее сюда. Потом продолжим разговор.

Заинтересованный, я встал и принес свою карту «Банк оф Америка».

– Ты знаешь, мой отец и твой дед первыми построили дома в этой махалле после войны? Хорошее было время… – Старый узбек мечтательно прищурился. – Но довольно страшное. Они и работали в одном управлении «Строймонтаж», мой отец главным инженером, твой дед бригадиром строителей.

Однажды при отсыпке земляного полотна произошел оползень. Погибли люди, потеряли технику. Отца арестовали. Но твой дед поднял парторга, и они вдвоем дошли до первого секретаря ЦК компартии Узбекистана. И головой поручились, что мой отец сделал все правильно. Просто произошел неизбежный при прокладке дорог в горной местности оползень осадочных пород. Отца отпустили, восстановили в должности, просто перевели на другой участок. Это не было исключением, такое частенько случалось, потому что тогда бывшие фронтовики еще помнили, что такое фронтовое братство. Это позже начались отношения под названием «человек человеку волк». Так вот, я еще с твоим дедом об этом говорил. Но он пожелал умереть здесь. А про тебя сказал, что ты, наверное, согласишься. – Узбек отпил чаю, задумался. – Ты объясни, почему до сих пор не уехал в Россию? – Анвар Шарипович посмотрел на меня поверх пиалы.

– Сложно сказать. Может, не хочу быть беженцем. Я думал, что, возможно, перееду в Беларусь. Хотя и там нас тоже называют беженцами.

– А хочешь стать эмигрантом? Одним из миллионов?

– Анвар Шарипович, вы так шутите или издеваетесь? Вы же сами мне рекомендацию писали в Ташпогранотряд. Я теперь до конца жизни «злобный гебист»! Как посмотрят в США, Канаде или Австралии на мой военник, так сразу дадут от ворот поворот! – Я грустно усмехнулся.

Вообще проблема переезда из бывшей российской даже не колонии, а губернии оказалась очень сложной. Настолько, что даже относительно молодые мужики зарабатывали инфаркт и помирали. «Беженцы», «тунеядцы», «рвачи» – это одни из самых ласковых эпитетов, которыми награждали возвращенцев в России. Мол, погнались за длинным рублем, а «мы здесь родились и здесь пригодились». И травили беженцев не только словесно, порой поджигали реально отстроенные из старых заброшенных родительских избушек дома. А ведь многих в республики просто отправило государство – распределило после институтов или техникумов осваивать «голодную степь», строить металлургические комбинаты, добывать в пустынях и предгорьях редкоземельные металлы. А потом люди просто попали «под раздачу». Терпеть не могу Каримова за то, что он говорит о «семидесяти годах угнетения», но при нем хоть русских не резали. Наоборот, за попытку разжигания национальной розни грозила расстрельная статья. Правда, это происходило отчасти из-за того, что Каримов боялся ваххабитов, для которых русские были целью номер один.

Узбек усмехнулся. Покачал головой.

– Нет, Володя. Не Канада и не Австралия. Есть новый мир. Не делай недоуменное лицо, ты прекрасно понял, о чем я. Ты фантастику обожаешь, ведь так? Так вот, лет двадцать назад был открыт новый мир. Случайно, при каком-то эксперименте. Мир очень далекий, но люди там живут нормально. Без скафандров и масок. Атмосфера почти такая же, как здесь. Даже мясо тамошних животных прекрасно усваивается человеком. Мир этот держат в тайне, чтобы не вызывать ажиотаж. И чтобы исключить массовое заселение. Даже правительства, по крайней мере официально, ничего о нем не знают. Владеет этим миром, или, правильней, заселяет его, Орден. Проходят туда через Ворота, какая-то телепортация, что ли. И только в одну сторону. Оттуда есть только связь, но редкая и дорогая. Ворота разбросаны по всей Земле, но управляют ими оттуда, чтобы исключить захват здесь. С собой можно взять много вещей, какие посчитаешь нужными. Можно взять с собой машину – максимум две, больше на платформу не залезет. За все остальное надо платить, и много. Кстати, твое переселение профинансирует пара русских семей с окраин Узбекистана, а стоимость недвижимости там на окраинах крайне низкая.

Ворота в Ташкенте настроены на мусульманские земли, поэтому русских мы отправляем через Новосибирск. Правда, в связи с последними событиями в Андижане это стало посложнее, но ненамного. Просто не сумеешь воспользоваться железной дорогой из Ташкента: все вокзалы активно проверяются. С окраин-то нет, а вот из Ташкента просто так не выехать. Но не везде. Есть дырочки. Поедешь на машине. Мы тебя выведем за границу Узбекистана, получишь навигатор с заложенной в него дорогой, на границе Казахстана и России тебя встретят, помогут добраться в Новосибирск, доведут до Ворот. Путь по Казахстану займет три-четыре дня, сутки или чуть меньше суток придется добираться по России, и ты окажешься в Новом Мире. Не переживай, процесс отлажен до мелочей.

Если согласен, то я закидываю деньги на эту карту, даю три дня на сборы. Купишь себе машину, одежду. Возьмешь свои ружья – и вперед. Приедешь в Новосибирск, там встретят, проведут на ту сторону. А на той стороне, если возникнет такое желание, еще себе оружие возьмешь, какое хочешь. На этот счет там никаких ограничений нет, кроме финансовых. Ответь через десять минут, я жду. Обманывать тебя я не стану. Хоть Аллахом не поклянусь, но поклянусь памятью отца. Сам знаешь, у узбеков это не менее важная клятва. – Анвар Шарипович налил еще чаю.

Да, я это знал. Знал и то, что они не любят ее давать, так как если клятва мусульманина, данная иноверцу, необязательна для исполнения, то клятва памятью отца обязательна. Узбеки, как и русские, сохранили часть языческих верований. Например, у них широко распространен обряд, который называется «худойи» – жертвоприношение. И память предков они очень чтят.

Но новый мир… Признаться, меня ошарашили. Тут и горе, и голова пухнет из-за этого наследства, да и на самом деле проблема трудноразрешимая. И тут на тебе, как пыльным мешком по голове ударили. Впрочем, если это правда, нет никаких проблем. Здесь меня ничего не держит. Я вырос в Азии, но русский по крови и по духу. Хоть и замечал в себе множество отличий от знакомых, которые выросли в России. Нет, так все нормально, но вот мелочи… Не зря говорят, что «нечистый» кроется в мелочах. А тут все придется начинать заново, и не очень поздно. Ну двадцать восемь – самый возраст.

И ведь вот в чем дело, если меня решили кинуть, то сопротивляться будет очень тяжело, почти невозможно. Хотя как раз Анвар Шарипович в этом никак не может быть замешан, об этом все знали бы. Тут, в махалле, очень тяжело сохранить тайну о своих занятиях. Есть тройка рейдеров, их знают, хоть никто и не говорит об этом. Пока узбек не трогает людей в своей махалле, она его поддерживает.

– Ну как, Володя, согласен? Время вышло.

А, была не была! Чур меня! Тем более что тотальные проверки меня как русского в метро и на улицах, несмотря на паспорт гражданина Узбекистана, не просто достали, а задолбали. А однажды с охоты ехал с ружьем, так сутки в околотке продержали, до понедельника. Думал, уже все, пропал, что-нибудь нарисуют. Но выпустили, извинились. Напоролся на отряд из Самарканда, а они всех от греха подальше гребли.

– Согласен, Анвар Шарипович! Перечисляйте деньги. – Я встал и достал из серванта графин с виноградным самогоном, который настаивался в дубовом бочонке у нас в погребе. Налил пару рюмок, поставил на стол вазу с поздним виноградом. Его грозди у нас на веранде подвешены к потолку.

Пожилой узбек усмехнулся, надел очки на нос, поднес карту поближе, достал мобильник, произнес в телефон:

– Хоп, кеты. Туккиз, туккиз, бир, икки, нол, нол, олти, нол, етти, саккиз, нол, нол, йигирма. Икки юз минг бакслар (для тех, кто не понимает по-узбекски, переведу: это он читал номер счета – 99120060780020. А двести тысяч баксов – сумма перевода). – Анвар Шарипович отключил мобильник. Положил телефон на стол. Через пять минут мой мобильный коротко прогудел виброзвонком. СМС пришла.

«Пополнение счета. Успешно. На счету двести тысяч пятьсот пятьдесят долларов США». – Я вытер рукавом вспотевший лоб. Вот это да!

– Все, Володя, у тебя трое суток, не считая сегодняшнего дня. В четверг в четыре утра я за тобой зайду, покажу дорогу и отправлю. Документы и ключи от дома отдашь, когда выведу за границу. Машину не регистрируй, так проведем до Ворот. И вот еще что. Там нет связи со здешними банками, а проблему с валютой ты знаешь. Поэтому тем, кто переселяется отсюда, можно купить золото возле наших Ворот. Слитками Сбербанка России. На сто тысяч долларов. По цене четыре грамма за сотню долларов. Это, конечно, грабеж, золото стоит как минимум пять грамм за сотню, но иначе никак не получается. Сам знаешь, где живем. Не подмажешь – не поедешь.

И еще. Это только потому, что я тебя давно знаю, и наши психологи тебя проверяли. Там, в Барса-Кельмес (с узбекского переводится «пойдешь – не вернешься»), так называют этот мир у нас, очень ценят оружие, электронику, инструменты. Ищи, иначе здорово потеряешь в деньгах. Курс к доллару в том мире совсем маленький – три целых три десятых. Да ты и сам понимаешь, примерно половина тех купюр, которые ты купишь здесь, там пойдут на растопку. Учти, этого я тебе не говорил, нигде не обмолвись. – Анвар Шарипович выпил рюмку, бросил виноградину в рот.

– А какой там климат, сколько народа и как живут? Что он вообще из себя представляет, этот Новый Мир? К чему готовиться?

– Ну, я толком ничего не знаю. – Узбек показал на свою рюмку. Я налил еще по одной. Еще бы, бабушкина самогонка не хуже французских коньяков, как знающие люди говорят. Чокнулись, выпили. – Так вот, о нем мало что известно. Знаю только, что там жарко, как у нас, зима еще теплее, только дожди и ветер. Народу там живет миллиона два-три землян, собраны со всего света. Из России, из Америки. В общем, живут люди. Просто дороги плохие, транспорт в основном автомобильный, города маленькие. Но и самолеты есть, и морской транспорт. Как у нас в девятнадцатом веке приблизительно. И нравы, говорят, похожи. Паспортов нет, виз нет. Езжай куда хочешь. Ладно, пора мне. Собирайся. Возникнут проблемы, даже маленькие, сразу звони. Только с оружием и наркотиками не связывайся и не убей никого. По крайней мере, не попадись на этом.

Так я стал богаче на двести тысяч американских долларов. Виртуально, по крайней мере. Если честно, никак этого не ощутил. Никогда у меня не водилось очень больших денег, не почувствовал их вкуса и сейчас. Да и запросы всегда были очень скромные.

Проводив гостя, я занялся сборами. Первым делом прошел в городское отделение банка и проверил наличие средств на счете. И когда реально увидел сумму, руки похолодели. Двести тысяч долларов. На моей карте, которую держал просто для того, чтобы был хоть какой-то денежный резерв. Безлимитный перевод со счета на счет. Это правда! Мама дорогая, во что я ввязался! И Новый Мир, скорее всего, тоже место реальное. Мелькнула мысль снять деньги и бежать, но тут же пропала. Такую сумму в валюте здесь, в Узбекистане, просто так не снимешь. Перевести с карты на карту? А откуда я знаю, какой след останется? Ведь я в банковских делах ноль без палочки, ни фига не понимаю. Билет на поезд или самолет тоже просто так не купишь, большая очередь и регистрация за месяц, а на перекладных через целых три границы ехать – очень опасно. Да и тот, кто столько платит, вряд ли обманывает. Так что обратного хода нет. Я пошел домой собирать вещи и сортировать их. Сегодня воскресенье, все равно автосалоны не работают, а на рынках толпы народа. Надо ящик тушенки в маркете купить, в дороге по Казахстану пригодится, китайской лапши-пятиминутки, риса и макарон килограмм по пять, масла хлопкового. О, и в «Узпластитал» зайду, куплю всяких чашек. Это легкая посуда, и места много не займет.

Зашел в фирменный магазин, выбрал три большие канистры для воды, несколько разных тазов, ведер и наборов пластмассовой посуды. Поймал такси – частника, загрузил все в салон, привез домой. Начал отбирать вещи, хоть их и не очень много, но собрать надо. В первую очередь взял свои охотничьи принадлежности. Армейские юфтевые сапоги, бродни, два камуфляжа в «цифровом исполнении», которые для Армении или Грузии, не знаю точно, шили на «Текстиле». Но ткань очень хорошая, мне выбраковка досталась, и та вещь. А всего-то на полотне сместился рисунок.

В понедельник, встав и умывшись, решил последовать совету Анвара Шариповича и приобрести машину. Сосед мне оставил карточку и посоветовал, в каком автосалоне можно купить подходящую технику, назвал и магазин с электроникой. Я спустился в метро и поехал не в тот автосалон, который посоветовал вербовщик, а в тот, в который пару раз заходил до этого. Салон находился на другом конце города и торговал русскими грузовиками и вездеходами. Не зря в свое время на ВС учился.

Там купил ГАЗ-двухтонку с тентом на коротком кузове, «Егеря», и обеднел при этом на тридцать тысяч зеленых денег. В России они дешевле, эти машины, но, как говорят, «за морем и телушка – полушка». В салоне меня сначала приняли за человека, который просто пришел поглазеть: по сравнению с теми, кто покупал машины, я и впрямь выглядел не очень. Пришел пешком, в простых джинсах, кожанке. Без помпы, без родственников и друзей. Не принято здесь покупать машины в одиночку. Тем более в салоне – тут дороже. Правда, машину скомплектовать можно, а те автомобили, которые здесь продают, точно не битые. Меня даже на стоянку вести не хотели. А не объяснишь – если поймут, что человеку что-то надо, сразу тройную цену слупят. Пришлось все же прокатить карточкой по терминалу. Тогда отношение сразу изменилось. А я, увидев на стоянке серую машину, уже не мог без нее уйти. Перегнал домой, благо двор просторный, еще одна машина, кроме этой и дедова старого «запорожца», встанет. Сразу взял и четыре запаски, капитальный набор ключей производства ФРГ, американские ручную лебедку и реечный домкрат.

После этого сходил на работу – в мастерскую, уволился. Слегка выпил с мужиками, обмыли мой отъезд на Украину, в Крым. Сказал, что дальние родственники пригласили. Сложил свои инструменты в не так давно купленный пластмассовый ящик.

Дома собрал весь садовый инвентарь, все пилы, топоры, лопаты, кетмени, вытащил из сарая старые, еще латунные керосиновые лампы. Аккуратно сложил их в картонную коробку. Упаковал электродрель, болгарку, все диски и сверла, которые нашел. Положил даже старинные, похожие на мастерки, дюймовые плашки. Они мне здесь недавно потребовались, болты на канадский квадроцикл делать, 7/16 дюйма с четырнадцатью нитками на дюйм, а кто сказал, что дюймовые резьбы в Новом Мире не в ходу? Все собрал и положил на пол кабины, под заднее сиденье.

Собрал все рыболовные снасти и определил туда же.

Потом сел, составил список необходимого, трижды перечитал. Вроде все, но наверняка что-либо забыл.

И понеслось. Оставшиеся два дня вертелся как белка в колесе. В первую очередь обошел четыре аптеки, покупал в каждой по десятку упаковок ампициллина, парацетамола, аспирина, витаминов, средств от насморка и аллергии, а то у меня на старую пыль бывает, так что диазолина я десяток пачек купил. Бинты, йод, зеленка, вата, индпакеты, линимент синтомицина. Короче, здоровый пакет набрал.

Отогнал «запор» знакомому деду, другу моего деда, в небольшой поселок под Ташкентом, оставил ему документы на машину и написанную от руки расписку. Уже когда уходил, дедок вручил мне два классных небольших топорика работы местного мастера. Добротные такие, удобно лежат в руке, из хорошей стали, на рукоятях из абрикосового дерева.

Рынок на ипподроме – это нечто вроде Черкизона в Москве, огромная территория, где чем только не торгуют. Закупка трусов, шорт, носков и прочего заняла почти весь день. Купил полсотни маек из чистого хлопка Нукусской мануфактуры. Они не очень красивые, зато для работы на жаре лучше одежды нет. Прикупил четыре хорошие хлопковые спецовки. Я все же рабочий, а скорее всего, и там придется потрудиться. Купил несколько греческих джинсов, коричневых и зеленых. Там же, на ипподроме, купил три комплекта военной формы песочного цвета еще времен СССР. Добротные такие, крепкие. В самый раз для жары. Приобрел две горки российского производства. Случайно купил ременно-плечевую систему – для подсумков. Вообще-то в Узбекистане такими вещами не слишком торгуют. Много вещей не набирал, так, пару сумок, с какими челноки ездят.

Потом на Фархадской ярмарке приобрел два небольших кондиционера ДЭУ, телевизор «Самсунг», DVD-плеер этой же фирмы и ноутбук «Тошиба». Из-под полы купил носимые рации, и в машину. Дома упаковал еще один телевизор, музыкальный центр, свой старый компьютер и погрузил электронику в кузов. В салон электроники, который посоветовал полковник, я так и не пошел. Зачем? Как будто не знаю, где и что можно купить. Причем наверняка дешевле.

В небольшом инструментальном магазинчике увидел свою давнюю мечту – небольшой бензиновый генератор и сварочный аппарат постоянного тока для него. Закупил и полсотни килограмм электродов, «двоечки» и «троечки».

Нарезал черенков с винограда и граната, съездил с утра пораньше и купил на Алайском рынке саженцы абрикосов, персиков, черешен, миндаля, айвы и нектаринов, которые узбеки называют «лысый персик». Уже уходя, приобрел десяток саженцев роз. Поздняя осень – это самый разгар торговли саженцами. Они отлично вызревают, засыпают к зиме, а весной соответственно хорошо укореняются. Все равно дом у меня где-нибудь, но будет. А в том мире, по словам вербовщика, очень тепло. Стоят саженцы недорого, пару-тройку недель во влажной упаковке спокойно пролежат. А в случае чего потом уже посаженные деревья водой отолью. Упаковал я все это в пропитанную глиняным жидким раствором мешковину, сверху замотал еще влажным мешком, завязал целлофаном.

Но вот куда еще больше полусотни тысяч деть? Сразу столько снять не дадут, а то бог бы с ним, с курсом доллара. Да и на фальшивках деньги терять неохота. Перевести вклад можно куда угодно, в тот же Новосибирск, но как снять наличку за то время, которое я там пробуду? Вот задачку задал Анвар Шарипович. Впрочем, кое-что можно попробовать сделать.

Я подошел к телефону. Набрал давно знакомый номер:

– Тетя Роза, здравствуйте. Это Володя Яушкин. Можно к вам зайти?

После ее согласия завел новоприобретенный грузовик и поехал.

Тетя Роза – мать моего мастера, с которым работал на ТАПОиЧе, ташкентском авиазаводе. Когда после развала Союза переворовавший Есик линял в Израиль, я помог ему перевезти кое-что домой к матери, которая жила от нас через три улицы.

– Здравствуйте, тетя Роза.

– Здравствуй, Володя. Извини, что не пришла на похороны твоего деда, я уже настолько древняя, что скоро с ним увижусь. Говори, что тебя ко мне, старой еврейке, привело?

Ухоженная восьмидесятилетняя женщина завела меня в дом. Ее сын старше меня на десять лет, но все равно считался поздним ребенком этой очень уважаемой в махалле женщины. Ее связи, казалось, опутывают весь мир. Именно она советовала деду с бабушкой продать дом и ехать в Россию в восемьдесят девятом. Говорила, мол, Союз скоро развалится. Дед тогда долго смеялся, а зря, как выяснилось.

– Тетя Роза, продайте мне те железки, которые мы с Иосифом вам девять лет назад привезли. Вы же их не продали до сих пор? Они все равно у вас пылятся, а мне нужны.

Тогда я помог разгрузить и спрятать в сарае почти полторы тонны инструментов, если прикинуть, по нынешним ценам тысяч на семьдесят долларов. И это по внутренним, межзаводским ценам, когда производства обменивают инструменты на какой-то другой товар. А по рыночным раза в два дороже.

– Володя, ты пытаешься обмануть старую женщину? Ты знаешь, сколько это железо стоит? И ты хочешь сказать, что имеешь эту сумму? А зачем тебе тогда это железо, если есть такие деньги? Почему бы тогда тебе не уехать в Россию? Ясное дело, в Америку или в Израиль еще лучше, но ведь твоя мама не еврейка, к моему великому сожалению.

– Нужно, тетя Роза. Не спрашивайте, для чего, но мне нужен товар. Ведь деньги – это бумага, которую просто ценят за тех американских президентов, которые на ней нарисованы. Золото, к сожалению, не купишь. Так что я хочу выкупить у вас инструмент. Готов предложить пятьдесят тысяч долларов и взять оптом.

– Володя, ты думаешь, если я учительница английского языка, то ты можешь думать про меня – глупая? Мне Иосиф сказал, чтобы дешевле шести десятков тысяч американских денег даже не думала продавать. Ведь там только полотен для механических пил три тысячи, а они стоят по десять евро за одну штуку! Я, может, и училась в педагогическом институте, но читать буклеты о промышленных товарах умею.

– Тетя Роза, вы же не будете продавать пилы по одной. А продавать кучей, так у вас спросят – а не те ли это инструменты, которые пропали вместе с вашим сыном? Я же сразу переведу пятьдесят три тысячи на счет вашего Иосифа в Израиле, если вы согласны. Съездим вместе в банк, деньги положу на ваших глазах.

– Володя, ты поступаешь очень грубо, так давишь на пожилую еврейку. Если бы здесь был Иосиф, ты купил бы у него все это не меньше чем за пятьдесят пять тысяч.

– Давайте я куплю у вас это железо за такую сумму, тетя Роза? Согласны? Только перевод сделаем за ваш счет?

Я вытер пот со лба. Все же торговаться с еврейкой – это не про меня. В пот вогнала. А ведь мне все это еще грузить.

– Хорошо. Только никуда не надо ехать. Я позвоню своему троюродному племяннику, он очень умный мальчик, привезет передвижной терминал, и переведешь деньги прямо отсюда.

Тетя Роза зашла в дом. А я стал таскать ящики с инструментами в кузов. Хорошо, что не самые тяжелые попались инструменты. Не самые большие фрезы томского инструментального завода, механического полотна, твердосплавные пластины всех сплавов, типов и размеров, алмазные круги и многое другое. Ящики килограмм по шестьдесят – семьдесят, не больше. Тяжелее всего было грузить ящики с большой делительной головкой и ее принадлежностями, тут чуть пупок не развязался. Но все же чуть больше тонны высококачественного инструмента я получил. Так что перетаскивал по веранде ящики из кладовки и перекладывал их в кузов с удовольствием. Да и веранда высокая, поэтому сильно поднимать грузы не пришлось. А то прямо соревнования по силовому экстриму.

Уже когда закончил с погрузкой и допивал чай с потрясающим печеньем тети Розы, подъехал старенький, но неплохо ухоженный сотый «мерседес». Из него вышел моего возраста еврей, очень вежливо поздоровался с тетей Розой, пожал мне руку, достал дипломат, вытащил из него небольшую коробочку.

Прогнав карточку через мобильный терминал, я оставил пятьдесят тысяч зеленых на улице с таким же названием. Но все равно получилось удачно: попробуй найди в такие сроки столько товара. Я же не в Европе. Но себе пять тысяч долларов на дорогу по Казахстану и России оставил – что бы ни говорил узбек, пусть лежат в запасе.

– Володя, учти, новое место – это новые законы. Неважно где – в России ли или в Израиле. Не будь злым, не будь подлецом. Стань настоящим мужчиной, может, найдешь там свой дом. И учти, настоящий мужчина – это не обязательно герой. Это тот, кого дома ждут. Иди. Я помолюсь за тебя.

Я поклонился мудрой женщине, сел в свой грузовик и поехал домой. На душе потеплело от добрых слов. Но у меня имелось еще одно дело.

Загнав грузовик во двор, я закрыл ворота и пошел на станцию метро. Там сел на поезд и поехал на кладбище. Вышел на «Сельхозмаше» и потопал пешочком. Тут недалеко, я не тороплюсь, а мои родные и подавно. По дороге купил в ларьке бутылку водки, четыре пластиковых стаканчика и буханку хлеба. На старом кладбище, существующем еще с царских времен, прошел мимо братской могилы футбольной команды «Пахтакор», погибшей в авиакатастрофе, попал на заросшую аллейку. Прошел по ней, открыл сваренную из арматуры калитку, присел на скамью. Посмотрел на могилки. Бабушка, дядя и дед. Отец с матерью пропали без вести в Афганистане в семьдесят девятом, сразу после ввода войск. Пропали бесследно, вместе с товарищами, никто даже не смог узнать, куда подевалась группа советских ученых.

Я налил водку в четыре стаканчика, нарезал хлеб перочинным ножом. Вроде и не оружие, но пару раз ножичек меня здорово выручал. Если зажатой в кулаке рукоятью ударить по голове, мало не покажется. Три стаканчика поставил на могилы, накрыл куском хлеба. Четвертый взял себе. Помолчал, выпил, поклонился и пошел, постарался не оборачиваться. Казалось, мне в спину смотрят. Зашел в часовенку, притаившуюся на окраине, среди могил умерших в госпиталях от ран советских воинов, беженцев и эвакуированных, оставил две сотни баксов смотрителю, попросил присмотреть за могилками. И ушел. Мне дед говорил: «Щепки должны лежать там, где они упали!»

Вечером в среду, закончив упаковывать и укладывать вещи в кабине и кузове, увязывать ящики с электроникой, грузить инструмент, отошел и сел на крыльцо. Посидел, посмотрел на вещи, отмел в сторону свою депрессию и полез на чердак. Поднял тучу пыли, пока открывал старый чемодан в дальнем углу, прикрытый фанерным листом. В чемодане лежало то, о чем даже бабушка не знала – очень мало стрелявший пистолет ТТ довоенного выпуска, четыре завернутых в промасленную бумагу запасных магазина к нему (это кроме того, который находился в кармашке старой кожаной кобуры), цинк с патронами выпуска сорок пятого года. Была здесь и еще одна вещица, которую дед снял с убитого японского офицера: «Штайер Солотурн», сделанный в Австрии для Японии еще до Второй мировой – такого же калибра, как и ТТ, основательно пострелявший, с потертым воронением и пошарпанным ореховым цевьем, но хорошо ухоженный. К нему прилагались одетые на ремень с портупеей штык-нож, два подсумка из добротной, но потертой коричневой кожи с шестью магазинами на тридцать два патрона. По словам деда, австрийские автоматы были лучше ППШ, по крайней мере, менее скорострельные и более точные. Дед очень ценил этот трофей. Тем более что это оружие было любимой дедовой тайной. Он ее хранил шестьдесят лет. Тут же, в чемодане, лежали цейсовский бинокль с восьмикратным увеличением, уже изрядно помутневший, и немецкая офицерская планшетка с картой Берлина.

Я сидел на чердаке и вспоминал деда. Он не зря закончил службу старшиной роты, много чего привез…

– Знаешь, внук, ты отслужил, что такое тайна, понимаешь. Пошли, – сказал мне тогда деда и, кряхтя, полез по приставной лестнице на чердак.

– Дед, тебе ли по чердакам лазить, скажи, что надо, и я сниму. Не дай бог, упадешь. Ну, старый!

Я полез вслед за ним. Отодвинул вязанки вяленой чехони, прошел в дальний угол чердака. Дед, кряхтя, толкал старый бабушкин сундук. Я отодвинул дедулю в сторону и сам навалился на эту память о бабкином приданом.

Под сундуком лежал лист финской фанеры. Деда приподнял его, прислонил к стене. В нише обнаружился старый алюминиевый чемодан. Когда дедуля открыл крышку, я увидел несколько завернутых в байку свертков, и рядом еще один побольше, прямоугольный, запакованный в старую газету. Посмотрел вопросительно на дедушку, взял один. Тяжелый. Уже предполагая, что увижу, развернул его. Ну, дед!

В руках у меня лежала кобура. Темно-коричневая, с ремешком, удерживающим крышку, удивительно мягкая после стольких лет хранения. Открыл ее, достал пистолет ТТ. Выщелкнул магазин – пустой.

– Да, дед, удивил. Откуда? Впрочем, глупый вопрос. А почему кожа у кобуры такая мягкая? После стольких-то лет?

– Я ее еще в сорок восьмом барсучьим жиром пропитал, – улыбнулся довольный дед. – Она теперь вечная, если мыши не съедят. А чемодан из люменя – тоже трофей, с битого немецкого самолета снял. Там трехстволка лежала, своему комбату отдал, а чемодан себе забрал. Был еще пистолет, маленький маузер, но подарил его одному товарищу в пятьдесят втором, когда он на Сахалин уезжал.

– А патроны есть?

– Патроны в цинке. Нераспечатанном. Вон, в бумагу завернут. Тут пистолет и автомат. Автомат японский, пистолет наш. Оружие живое, нерасстрелянное. Знай об этом и помни. Не дай бог, пригодится…

Теперь, похоже, пригодится. Это оружие будет моей страховкой. Тем более в Казахстане. Там такие степи, пару раз ездил с друзьями порыбачить и поохотиться. Порой за несколько суток путешествия никого не встретишь. Я отнес чемодан к чердачному люку. Спустил его на веревке. Тяжелый. Занес в дом. Задернул занавески, достал оружие.

Вскрыл цинк, открыл пачку патронов. Ярко-желтые, пока не потускневшие игрушки, настоящие «маслята». Зарядил магазины пистолета и автомата. Автомат спрятал за спинкой сиденья «Егеря», пистолет вставил в двустороннюю наплечную нейлоновую кобуру, которую купил вчера в магазине вместе с пневматическими копиями. Нацепил, поверх натянул кожанку. Покрутился возле высокого бабушкиного зеркала. Вроде ничего не выпирает, движения не стесняет. Пусть будет, так спокойнее. Полковник говорит, что через границу проведет, а там посмотрим.

Собрал все фотографии, семейные и просто снимки на память. Завернул медали деда, два николаевских и один ленинский червонцы (крохи, которые прабабка умудрилась спрятать при раскулачивании и сберечь в войну). Уложил все это в отдельную папку, туда же поместил свои документы. Все это сложил в дюралевый чемодан. Приготовил цветную фотку, которую заказал вербовщик. Достал свои ружья – тулку-курковку и магазинку МЦ-2001 – обе двадцатого калибра, коробки с патронами, уложил и их в грузовик. Связал в стопку два десятка любимых книг, завернул в целлофан и тоже отнес в машину.

Подумал, уложил в кузов, в деревянный ящик, две банки – с абрикосовым и вишневым вареньем. Когда еще его поем, нового-то урожая. Туда же бросил небольшой дубовый бочонок с виноградным самогоном. Еще бабушка гнала. И лег спать: завтра в любом случае тяжелый день.

Но тут же встал. Идиот, что я творю? Что я затеял, на что поддался? Ведь ясно, что это все замануха для такого кретина, как я. Подумаешь, деньги дали… Их и с трупа снять недолго. Полковник меня знает как облупленного, точно понимает, что не пропью и не прогуляю, а потрачу на дело. Заберут машину, инструмент, и все. Подумаешь, золото пообещали. Пистолет у меня есть, типа супервоин стал! Я же Анвару Шариповичу в том году два ружья ремонтировал: на ТОЗ-34 менял рычаги взвода, на МЦ-2112 обсаживал раздутый в последней трети ствол. Полковник прекрасно знает, что мне из моих ружей обрезы сделать – десять минут работы. Я рванул было к машине с намерением сейчас же убраться из города, но попал под ледяной шквальный дождь. И остыл. Зашел домой, растерся полотенцем, подумал, достал удлинитель, пару проводов и лампочку. Кое-что сделал и лег спать.

Проснулся ровно в три, ополоснулся под холодным душем, чтобы вытрясти остатки сна. Возвращаясь из душа, раздавил очередного скорпиона на веранде, развелось же их за последние пять лет! Проверил еще раз все собранное по списку. Полностью оделся, не забыл приладить пистолет под куртку. Причем патрон дослал в патронник и спустил курок, поставив пистолет на предохранительный взвод. Выключил все бытовые электроприборы, даже выдернул вилки из розеток. И телефон отключил. Заварил крепкого чаю, включил горелки, закрыл двери на ключ, проделал одну тонкую операцию, вылез в окно веранды, закрыл его снаружи и сел с кружкой чая на крыльце дома – ждать, благо дождь закончился.

Ровно в четыре послышались шаги возле ворот и стук.

– Володя, открывай.

Я открыл калитку, впустил соседа.

– Доброе утро. Пора, едем? – А у самого, между прочим, пальчики-то дрожат. Нервничаю. И пистолет спокойствия абсолютно не прибавляет. Нет спокойствия, одно беспокойство. Похоже, жизнь меняется. По крайней мере, место жительства.

– Едем. Готов? Тогда вперед! Бисмилло рахмону рахим! – Анвар Шарипович провел руками по аккуратной бородке и полез в кабину грузовичка.

Я открыл ворота, вывел машину на улицу, потом закрыл дедовские ворота в последний раз. Нагнулся и набрал горсть земли из-под вишен перед домом, завернул ее в носовой платок, положил в карман. Не удержался, прижался лбом к калитке, постоял так минуту. Перед глазами все расплывалось. Слезы, что ли?

Вытер глаза, залез в кабину. Узбек молчал, рассматривал соседний дом. Я поехал навстречу рассвету, на восток.

Выехал на улицу Мукимий, вопросительно посмотрел на полковника.

– Давай к Южному вокзалу. Там дальше скажу. Не спеши, время есть.

Я поехал по пустым улицам. Город только-только просыпался, зажигая в сумерках окна домов. Меня обгоняли редкие машины. Поглядывал в зеркало, следил за дорогой сзади. Но там вообще никого не было.

После Южного вокзала выехали на обводную и направились в сторону массива Куйлюк. Через четыре километра съехали в какую-то промзону. На выезде посмотрели на моего сопровождающего, козырнули, сразу закрыли за нами ворота. Неплохое место, чтобы что-то спрятать. Машин по обводной дороге за день тысяч сто, наверное, проезжает. Если не больше.

Двор промзоны оказался заставлен разнообразными джипистыми машинами. Отдельно стояли три «буханки» – УАЗ, пара ЗИЛ-131. Все, в том числе и джипы, покрашено в цвет хаки, все типа отремонтировано. Ну-ну, если продавать тому, кого потом никогда не увидишь, вряд ли хорошо ремонтировать будут. Слава богу, что здесь ничего не купил, цены, написанные маркером на машинах, на лобовом стекле, очень впечатляли. Прямо скажем, охренительные цены.

Въехали в большое складское помещение. Там я отдал молодому узбеку, недовольно посмотревшему на мою машину, свою фотографию.

– Какой имя-фамилий указать? – недовольный вопросительно глянул на меня.

– А? – тут я удивился.

– Ты под каким именем пойдешь? Что вписать?

Я протянул свой зеленый узбекский паспорт. Мне имя менять незачем.

Прошел по указанию полковника в небольшую комнатку с сидящей за зарешеченной перегородкой женщиной, решил вопросы обмена золота, взвесили его на электронных весах. Потом я женщину здорово насмешил, перевесив слитки на своем китайском безмене.

– Ровно четыре кило. Вроде все честно. Кислотой проверять надо? – Я достал скляночку.

– Хотите, проверьте. Ваше право. Вон станочек есть, просверли любой слиток. – Женщина застыла в позе оскорбленной невинности. А я взял и просверлил, потом капнул. Вроде все нормально. Промыл слиток и стружку, сложил все в целлофановый пакет и определил к остальным. Затем упаковал все в пакет с фотографией Ташкента и вышел в зал.

– Вот, держи. Твоя айдишка.

Мне протянули небольшую карточку, еще теплую после ламинации. На ней была моя фотка, закатанная под пластик, имя и фамилия на русском и английском, длиннющий номер из шестнадцати цифр и какая-то пирамида с глазом. Чем-то знаком показался мне этот символ, не пойму. С обратной стороны штрихкод, и снова глаз на пирамиде. Иллюминаты, что ли? Вот и документ. Потихоньку я начал расслабляться. Золото продали, документ дали, посмотрим, что будет дальше. Взял свой паспорт, положил в карман рубашки.

– Поехали в другой двор, Володь.

Мой вербовщик снова залез в машину. Ну поехали.

Я объехал здание, въехал в другие ворота. Грузовик шел очень мягко, почти не качаясь. Все же почти максимальная загрузка получилась, чуть меньше, чем должно быть.

– Вот, держи, твой российский паспорт. Он настоящий, не бойся. Твои права, российские, номера и техпаспорт на грузовик, зарегистрирован в Новосибирской области. Права тоже настоящие, абсолютно. Видишь, мы тебя не обманываем. Все, поехали. Давай на обводную, потом будешь следовать моим указаниям.

Полковник полез в кабину. Мне стало не по себе. Это что за организация такая, если для них российский паспорт и права сделать – мелочи. Ну не совсем мелочи, полторы – две сотни тысяч американских долларов заплатил, но так быстро? Я покачал головой и сел за руль.

Через полтора часа, объехав вкруговую почти весь город, я стоял возле блокпоста на узбекско-казахской границе, недалеко от Ташкента, уже с той стороны границы. Граница в этом месте, если смотреть по карте, имеет еще тот видок и вихляет самым неприличным образом. И получается, что в некоторых местах Шымкентская область Казахстана практически касается Ташкента.

– Ну вот и все проблемы. Держи навигатор с маршрутом. Он тебя поведет проселками, подальше от постов и городов, благо Казахстан очень большой. И народу в нем для такой огромной страны очень мало. Через полсотни километров накрути русские номера. На границе России позвонишь по этому номеру с этой симки, тебя встретят, и быстро. Прощай. Ни пуха ни пера.

Полковник спрыгнул с подножки, отошел к казахскому погранцу. Узбекский отвернулся в сторону, как будто происходящее его ни грамма не интересовало.

– Погодите, Анвар Шарипович. Вот ключи от дома и документы. В дом через дверь не заходите, заминировано. Залезайте через окно, проветривайте от газа, а потом снимайте с двери взрыватель.

– Вай, шайтан! Ты что, не поверил мне? – Полковник ошалело смотрел на меня и доставал телефон.

– Нет. Не поверил. Но решил рискнуть, хоть это и сумашествие. Прощайте! – Я перегазанул, включил вторую передачу. Ну что, поехали. К черту!

Никогда не ездил по этой местности, обычно на территорию Казахстана заезжал или в районе речушки Келес, или после города Гагарин, когда отправлялся на озеро Айдаркуль порыбачить и поохотиться. Но в принципе никакой разницы я пока не заметил. Тут тоже жили узбеки, если, конечно, судить по ухоженным садам.

Вскоре навигатор вежливым женским голосом вывел меня на проселок. И я поехал на северо-восток.

Через шестнадцать часов, преодолев больше тысячи километров, остановился на ночевку возле старого мазара посреди степи. Навигатор уверенно вел меня малоезжими дорогами к границе России. Причем те мосты, к которым он меня выводил, оказывались целыми, а броды проходимыми. Правда, нагруженный грузовик неплохо ел своим необкатанным мотором горючку, пришлось заправляться, на заправке купил бочку с соляркой, которую закатил в кузов по доскам с помощью молодого казаха. Меня разок остановили для проверки, но российский иностранный паспорт с отметкой о пересечении границ, документы на машину и права с вложенной десятидолларовой купюрой их вполне удовлетворили, как и слова о том, что еду из Узбекистана на ПМЖ в Новосибирск и везу имущество, доставшееся мне по наследству.

Недалеко от мазара плакали шакалы, жалуясь неведомо кому на свою горькую пустынную судьбину. Огромная луна заливала светом старые развалины. Декорация для фильма ужасов, блин, аж мороз по шкуре.

Я сидел возле небольшого костерка, пил горячий, пахнущий дымом чай, ел сдобную лепешку – патыр. МЦ-2001 лежала на коленях, заряженная пулевыми патронами, все-таки автомат светить не стоило. Хорошо додумался вязанку дров в сарае набрать и в кузов кинуть. Ни кустика вокруг, ни деревца. Одна трава.

Надо покемарить часок-другой, а лучше четыре-пять часиков поспать. Эта поездка здорово утомила, да и нервов сжег приличное количество. Пустынная дорога, небольшие горушки, пару раз пересекал железнодорожные переезды. Тот, кто ездил по степям Казахстана, знает, каково это. Огромные, почти пустые просторы, иногда пересеченные рокадными дорогами. Впрочем, магистральные дороги, которые мне тоже приходилось пересекать и немного по ним ехать, были весьма неплохи. И поток машин оказался не сказать чтобы маленьким для таких пустынных мест. Хорошо, что последнюю неделю дождей не было, сухо.

Но чем дальше на север я забирался, тем становилось холоднее. Проехав Балхаш, обратил внимание на то, что кое-где уже лежит снег, земля замерзла. Пришлось включать печь и ночевать в кабине с работающим мотором. Купил на одинокой заправке антифриз и залил его вместо воды в радиатор, чтобы хоть иногда глушить мотор. Саженцы тоже положил в кабину, чтобы не замерзли. Хорошо, что брал только однолетки, не самая большая охапка получилась. Навигатор успешно вел меня в обход крупных поселений. Впрочем, ближе к России стали попадаться деревни, появились хвойные леса. При подъезде к российской границе я выехал на дорогу, соединяющую Павлодарскую область и Карасук Новосибирской области, ну и дальше соответственно идущую в Новосибирск. Стояли морозы градусов пятнадцать, но снега не было. Я достал свою «дубовую», еще черно-белую «Нокию», установил симку, набрал высветившийся номер.

– Алло. Яушкин? Где тебя черти носили? И где ты сейчас? – недовольным мужским голосом произнесла трубка.

Ну слава богу, а то я последние два дня чувствовал себя полным идиотом.

– Если верить навигатору, то в двадцати километрах от границы с Россией по дороге на Карасук.

– Давай к границе, встань километрах в двух от нее. Я скоро подъеду. Жди!

Телефон загудел короткими гудками. Я снял пистолет, залез в кузов и спрятал его в чемодан, поближе к автомату. Поставил на чемодан ящик с инструментом. Под ящиками лежало золото. Странно, но меня это уже совсем не беспокоило, как будто в компьютерную игру-бродилку играл. Впрочем, скорее всего, устал.

Поехал, встал, как и было сказано, в двух километрах от границы. Через три часа, уже в потемках, подъехал праворульный японский джип «тойота». Из его левой дверцы вылез мужик, что-то сказал водителю, залез ко мне в кабину, подвинул саженцы и удивленно на них посмотрел.

– Ну здорово, переселенец. Вы там все на голову такие стукнутые – в конце октября через северный Казахстан по проселкам ехать, а? А если снежный циклон? Тебя бы только следующей весной откопали, и то не наверняка, может, и пару лет пролежал бы в снегу. Придурки вы, честное слово. Точнее, ваши узбеки, орденские сволочи. Лишь бы с людей деньги содрать, а там пускай хоть сразу его закапывают. Поехали, экстремал. Давай за «тойотой». – Я тронулся за серебристым джипом. Вдоль дороги росли высокие то ли ели, то ли сосны, в общем, какие-то хвойные деревья.

Следующим утром меня, отчаянно зевающего, заперли вместе с грузовиком на каком-то складе на окраине Новосибирска. Склад был теплый, с отоплением. Меня сразу развезло. Сожрал насилу банку тушенки, на которую я уже не мог смотреть, и лег спать.

 

Глава 2

29 октября 2005 года, Новосибирск

– Вставай, спящая красавица. Проснись, тебя ждут великие дела. Подъем!!! – заорал над ухом Петрович.

Так звали того мужика, кроторый был моим проводником по Новосибирской области. Я встал, потянулся. Эх, еще бы помыться.

– Петрович, а ополоснуться здесь можно? Почти неделю не мылся, грязью зарос и прокоптился. А? – Я с надеждой взглянул на мужика.

– Почему нельзя? Можно. Вон там, в конце коридора, душевая кабина. Как раз для таких отмороженных, как ты, сделана. Тут их летом много прошло, не один десяток. Сотни. На той неделе тоже из Узбекистана переселенцев провожали, больше сотни. Из Коканда, по-моему. У тебя полчаса на помывку, потом поедем к Воротам. Тебе ничего не надо? Оптику там или прицелы ночного видения? Дальномеры? Наши, новосибирские, есть. Комплект из бинокля, оптического прицела, лазерного дальномера и прибора ночного видения стоит ровно четыре тысячи долларов. Дальномер, правда, геодезический.

Так я и отдал за этот комплект последние американские деньги. Помывшись, переоделся в чистую одежду, а грязную сложил в пластиковый пакет для мусора и забросил в кузов, положил приборы в алюминиевый чемодан, а вместо пистолета взял автомат.

– Ты чего? – Петрович посерел, увидев автомат в моих руках.

Я спрятал его за спинку кресла.

– Так, на всякий случай. Ты же не знаешь, что и как там? То-то. Веди, Сусанин. – Я завел двигатель.

– Да Ворота рядом. Метров триста проедем. Готовься. Главное – не нервничай. А то у меня от нервных и вооруженных переселенцев уже нервный тик.

Мы объехали склад, по заснеженному двору заехали в тяжелые ворота. Их поскорее закрыли, чтобы не выпускать воздух. В стеклянном стакане сидел охранник и смотрел какую-то программу по ТВ.

В складе ничего особенного не было. Так, обычный склад, ну утепленный. Рельсы с платформой, проходящие под покрашенной в зеленый цвет аркой со светофором. Эстакада, выходящая на платформу.

– Давай, заезжай. Слушай сюда, экстремал. Как зажгут желтый, заезжаешь на платформу, на зеленый глушишь мотор и не двигаешься. А лучше даже не дыши. Понял? Еще раз повторяю – замри, не двигайся и не дыши. Начнешь дергаться – погибнешь, учти. Понял? – Я кивнул, а по спине пополз ручеек холодного пота – от страха. Инструктаж тем временем продолжался: – На той стороне не вздумай нервничать, хвататься за автомат. Позовут, съезжай. Как скажут, так и делай. Ты же видишь, мы вас, переселенцев, не обманываем. Из Узбекистана в Россию провели. Ну ни пуха.

Зажегся желтый сигнал. Я заехал на платформу. На мой взгляд, «Егерь» с трудом умещался под арку, но мне показали большой палец. Зажегся зеленый, противно заныла сирена. Платформа медленно тронулась.

Передо мной в створке Ворот появилось зеркало, неровное, дышащее, заслонившее бетонную стену. Капот грузовика исчез в нем. Я рефлекторно вжался в спинку сиденья, пытаясь оттянуть этот неприятный миг. Посмотрел на свое отражение, изменчивое, мигающее, и, зажмурившись, въехал в него.

На меня нахлынуло странное ощущение. Будто наизнанку вывернули и обратно вернули. Неприятное ощущение. Но оно быстро ушло.

Новая Земля. База «Россия».

22 год, 23-й день число 9-го месяца

Вой сирены прекратился. Я открыл глаза. В боковом зеркале из ничего появлялся кузов машины.

Впереди возникли открытые ворота, в них виднелось пасмурное небо. Платформа остановилась.

Большой пустой ангар. Нет, не пустой. Вон кар едет. Подтолкнул платформу к специальной горке.

Ко мне подошла темноволосая девушка:

– Пожалуйста, съезжайте поскорее. Проезжайте по линии, ставьте машину на стоянку номер три. Не задерживайтесь.

Девушка была одета в легкую форму, песочного цвета брюки подчеркивали длинные и стройные ноги, малиновый берет прикрывал коротко остриженные черные волосы. На тонкой талии над красивой попкой пристроился пистолет. Слишком большой пистолет для девушки. На ногах коричневые кроссовки, но, по-моему, какие-то форменные. По крайней мере, из стиля они ни на йоту не выбивались. Девушка пошла по линии на размеченную стоянку. Ворота с надписью «Нвбс» оказались не единственными, дальше в ряд шли «Ект», «СПб», «Мск», и так в обратную сторону. Заканчивался ряд воротами с надписью «Влдвст».

Оглядел большой двор с высоким бетонным забором, оплетенным поверху колючкой и замощенный бетонными плитами. Незнакомые запахи в воздухе, незнакомая трава в щелях между плитами. Даже небо, в котором где-то в высоте кружились птицы, казалось незнакомым. Невдалеке стояла пара парней в камуфляжной американской форме, в разгрузках, с американскими автоматами. Один подошел ко мне:

– Здравствуйте, со счастливым прибытием на Новую Землю. У вас есть оружие, которое необходимо опечатать? Хождение с оружием по территории базы запрещено, только после КПП распечатаете.

Так, вроде не обманули. Руки стали влажными, пришлось покрепче стиснуть руль, чтобы не дрожали пальцы. Точно, я где угодно, но не в Новосибирске. Теплынь такая, что аж жарко в теплой кожанке.

– Оружие есть: автомат, пистолет и два ружья. А во что запечатывать? – Я вылез из кабины, скинул куртку, снял вместе со сбруей пистолет, свернул все и положил на ступеньку машины, потом достал из кабины автомат, вытащил рожок. Залез в кузов, вынул из багажа ружья.

Когда подошел к кабине, парень внимательно рассматривал автомат.

– Какой интересный. Откуда?

– Дед привез с войны, японский трофей.

– Мой тоже Квантунскую армию громил. Погоди, сейчас сумку принесу. Только посиди здесь, за тобой Джек присмотрит, правила такие. – И парень пошел куда-то во двор.

А Джек подошел, попросил на неплохом русском разрешения посмотреть автомат. Покрутил в руках, примерил к плечу и положил обратно.

– Знаете, сэр, мой дед тоже с джапами дрался в Юго-Восточной Азии. – Он подумал и продолжил: – Позвольте дать вам совет, сэр. Здесь вам предложат купить оружие. У нас так принято, и Орден очень неплохо на этом зарабатывает. Но сейчас на складах базы и в арсенале пусто. Не идите сейчас на оружейный склад покупать оружие. Ничего толкового там нет. Так, старые магазинные винтовки. На этой неделе через нашу базу прошло около восьми тысяч человек, в основном сербы из Косово. Раскупили все автоматы, самозарядные винтовки и карабины. Даже эти ваши, ППШ-1 и ППС-43 все выкупили. Даже старые пулеметы Максима. Так что подождите до ночи, приедет мистер Эдвардс с базы «Америка», привезет оружие. Его сразу выложат в арсенале, потому что скоро снова начнут прибывать переселенцы. Правда, оружие в основном американское, но оно не хуже русского. А русское оружие должны привезти из Старого Света через несколько дней. А столько ждать вы не сможете, потому что на базе простой человек может пробыть не больше трех суток. И учтите, если вы пойдете с Еленой, то просто не сможете чего-либо не купить, она гениальный торговец.

Тут появился первый охранник и принес мне здоровую и явно очень прочную брезентовую сумку.

– Вот, потом с тебя деньги за нее снимут. Складывай сюда.

Я сложил оружие в сумку, мне ее запечатали через тросиковые петли.

– Все, бросай ее в кузов. За сохранность вещей не беспокойся. Лена, отведи, пожалуйста, клиента.

Девушка с пистолетом пошла впереди меня. Указала на тяжелую дверь, похожую на бронированную корабельную. Над дверью видеокамера и надпись: «Иммиграционная служба Ордена». О как, коротко и со вкусом! Толкнув дверь, вошел.

А ничего, мило. Аккуратненький офис, по-другому не скажешь. Кресла, диванчик, цветочки. За стойкой стоял молодой парень в форме и с пистолетом.

– Здравствуйте! Приветствую вас в Новом Мире. Разрешите вашу АйДи?

Этот монолог напомнил мне сетевых менеджеров, которые продавали за дикие деньги китайские утюги. «Сегодня ваш счастливый день», – и так далее. Я протянул карточку парню.

Тот проверил ее по компьютеру, что-то пощелкал мышкой, протянул мне карточку обратно:

– Итак, господин Яушкин Владимир, еще раз поздравляю вас с прибытием в Новый Мир, на нашу базу «Россия». Если у вас остались наличные деньги того мира, то можете потратить их здесь. По курсу три целых три десятых доллара за одно экю. Рекомендую купить путеводители и карту. Также часы, сделанные для этого мира. У нас здесь сутки состоят из тридцати часов, и последний час равен семидесяти двум минутам. Оборот планеты вокруг местного светила происходит за четыреста сорок дней.

– Простите, то есть год длится четыреста сорок дней? – перебил я парня.

– Да, вы правы. Так вы не ответили на мой вопрос. У вас осталась валюта земных государств?

– Нет, только золото. Его здесь принимают? А то я уже за сумку должен.

– Я проведу вас в отделение нашего банка, только сначала давайте зайдем к медикам. Требуется сделать небольшой осмотр и прививки. Не бойтесь, ничего страшного, просто профилактика. Никаких осложнений, процедуры для усиления иммунитета.

Ну-ну, ладно. Медосмотр так медосмотр. Я пошел за слегка вихляющим бедрами парнем. Гомик он, что ли?

Вскоре, получив дозу прививок и к ним какие-то сиропы, зашел в похожий на бункер местный банк.

– А что у вас так мрачно? Как будто к ядерной войне готовитесь, – спросил у служащей за стеклянной стенкой, которая взвешивала, проверяла на спектрографе и визуально осматривала слитки и монеты. Себе я оставил только бабушкино золото, на память. Все равно три монетки погоды не сделают.

– Вы знаете, когда осваивали этот мир, боялись всего. Решили перестраховаться. Вам причитается сорок тысяч экю. По одному экю за одну десятую грамма золота. Одна десятая взимается за обмен валюты. Деньги перечислены на ваш счет в Банке Ордена. – Она развернула монитор компьютера ко мне. – Вот, смотрите, сорок тысяч минус четыре тысячи, осталось тридцать шесть тысяч. Снимать будете? Это уже без процентов. Все вклады в наш банк охраняются, не подлежат никакому досмотру и разглашению. То есть гарантированная банковская тайна, в отличие от Старого Света. Но вот если вы захотите снять золото, то опять будет взиматься комиссия, еще десять процентов. Не думайте, мы не наживаемся, просто так спонсируется переселение людей в наш мир. Кстати, АйДи – это еще и банковская карта, по которой в любом почтовом и банковском отделении Ордена вы сумеете снять наличные. А оттиск вашей карты в отдельных случаях может быть и персональным чеком.

– Чем-чем?

– Персональным чеком. Объяснить, что это такое и как им пользоваться?

– Нет, спасибо, лучше я постараюсь до этого не доводить. Давайте округлим, пусть на счете остается круглая сумма, тридцать тысяч. Проценты на вклад начисляются?

– Нет, у нас пока нет инфляции. И конкуренции банков тоже, мало нас еще здесь. Вот ваши деньги. – Мне протянули мою айдишку, которая еще, как оказывается, выполняла функции банковской карты, и пачки местных денег, больше всего похожих на игральные карты. Причем пластиковые.

Пачки сотенных и полтинников, немного двадцаток и пригоршня мелочи. Тоже пластиковой. Шесть тысяч экю – много это или мало?

– А какая зарплата у квалифицированного рабочего здесь, в Новом Мире? Не знаете случайно?

Надо поинтересоваться, мало ли что. Переживать, впрочем, поздно. Но те сто тысяч я уже отбил, хотя и выиграл практически только на том, что не попался на фальшивках. Впрочем, если еще посчитать проценты за перевод золота в экю… Получается неплохо.

– Вы знаете, если исходить из курса нашей валюты по отношению к доллару, то получается примерно как в США. То есть от семи до девяти сотен в месяц. Это немало, поверьте. Семья может снимать квартиру, питаться, одеваться, и еще немножко останется на удовольствия. Это при одном работающем человеке. Если работают двое, то намного легче.

Угу, в рай попал. Попрощавшись с любезной служащей, вышел на улицу. Там меня ждала девушка Лена.

– Вы не хотите купить оружие? Оружие здесь необходимо, поскольку мир еще дикий. И хищники не самая большая проблема, бандиты намного опаснее. Если есть желание, то у нас в арсенале можно взять старые армейские образцы. Нет пока? Тогда пойдемте обратно в Иммиграционный отдел, заберете все и расплатитесь. Следуйте за мной, прошу.

Девушка снова пошла впереди, крутя попкой и покачивая бедрами. Хорошенькая.

В общем, купил я карты, путеводители, часы Swаtch. Хорошие такие, внушительные, вызывающие уважение добротностью изготовления.

Отказался от повторного приглашения посетить оружейку, сославшись на последнюю степень усталости, что в принципе было не так уж далеко от истины. Перепсиховал я как следует, так сказать точнее будет. Получил направления в местную гостиницу и бар и отправился туда.

А неплохо тут, культурно. Приятный дворик, кирпичные домики, даже фонтанчик со сквериком есть. О, а вот и гостиница. Вошел, постучал по звонку ресепшен. Из подсобки выглянул взъерошенный полный человек. С хорошим таким носом, армянским.

– О, простите. Котенка подарили переселенцы, а он вечно куда-нибудь да залезет. Никак не могу найти, волнуюсь. Здесь-то безопасно, а за забором его на один зуб местным хищникам не хватит. – Человек говорил на очень чистом русском языке с почти незаметным акцентом.

– Здравствуйте. Меня зовут Владимир. Это вы не его случайно ищете? – Я кивнул на сидящего на шкафу с ключами и вылизывающего себе самое ценное рыжего котенка.

– Точно! Ну ты, хулиган! – Армянин прижал зверя к груди, потрепал ему загривок и отпустил. Потом повернулся ко мне. – Извините, изнервничался, пока искал. Он от девушек из персонала базы убегает, затискали они его. Вам комнату? Есть с душем и с ванной. С душем десять, с ванной пятнадцать.

– Давайте с душем, мне покемарить, перекусить – и в путь. Только сначала перекусить, уже девять часов не ел. Девушки при встрече смеются из-за того, что в животе урчит. И чаю, черного. Есть у вас? – Я сбросил сумку с шильно-мыльными принадлежностями на пол.

– Чай есть, но он здесь в несколько раз дороже кофе. Из-за ленточки доставляем, здесь не растет. Правда, русские душицу наловчились выращивать и кипрей, по-моему, идет на ура. Заваривается так, что цвет почти черный, очень душистая смесь. Даже англичане покупают. Вы давайте, занимайте номер, и ко мне. А то сейчас персонал на обед набежит, не продохнуть будет. Меня, извините за невежливость, Арамом зовут. – Мне протянули номерок с ключом.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, нашел номер. Не часто я в гостиницах ночевал, но эта оказалась очень неплоха. Уютно, светло, большая кровать, телевизор, вентилятор. Наскоро ополоснувшись, надел шорты, футболку, сандалии и пошел есть.

– Вот, пробуйте. Мясо антилопы с грибами и картошкой. Грибы здешние, с плантаций, шампиньоны. Привезли мицелий, здесь выращивают. Картофель тоже здесь растим, фермеры по три урожая в год снимают. Антилопа недавно еще бегала. А это вместо чая, немцы варят.

Передо мной поставили большую тарелку с горой мяса, горкой грибов в сметанном соусе и горкой жареной, нарезанной крупными кусками картошки. Рядом – небольшое блюдо с тоже нарезанными крупными кусками овощами. Рядом поставили большущую кружку темного пива.

– Вот, приятного аппетита. Не возражаете, если рядом посижу? А то сегодня вы – первый переселенец. Правда, к вечеру и ночью еще должно прийти несколько партий, и одиночек ожидаем.

Ням-ням, чес слово! Пахнет-то как! Я с удовольствием принялся за еду. Посолил помидорку, попробовал. Очень вкусная, обожаю помидоры. А мясо во рту тает.

Арам подождал, пока я утолю голод, налил себе маленький фужер пива и подсел ко мне.

– Ну как вам?

– Замечательно! Просто потрясающе вкусно. Как вы здесь справляетесь, ведь говорят, что за эту неделю восемь тысяч человек здесь побывало? Кстати, как это такое количество людей через несколько этих самых Ворот успело пройти? Вроде не самая быстрая процедура? И как отправили отсюда в мир восемь тысяч человек? Это же минимум триста автобусов, если считать по сидячим местам.

– Вы знаете, у нас три площадки по десять Ворот, это кроме нашей. Украина есть, Чехия со Словакией, Польша, Болгария. Только Беларуси нет. Когда идет такой массовый ввоз людей, переселенцами обычно оказываются бедные. Те же сербы отдавали дома за бесценок, просто бежали от войны. Поэтому у меня за Воротами, в технической зоне, есть еще небольшое общежитие. Селю людей туда. Если здесь номер стоит десять экю в сутки, как ваш, например, или пятнадцать – это номер с ванной, то там стоимость ночевки три экю, но шесть коек в комнате, постель меняю только после отъезда постояльцев, телевизоров и музыкальных центров нет, душ и туалет общие на этаж. Но люди довольны. А кормлю в таких случаях с помощью администрации базы, они сухие пайки выделяют. Ну а я подбрасываю кофе, отвар трав, соки и фрукты – детям и женщинам, пиво – мужикам. Сербов отправили поездом. Четыре эшелона. Последний как раз перед вашим переходом ушел. Еле хватило вагонов. В общем, справляемся. Если не секрет, откуда вы прибыли, молодой человек? – Арам внимательно, но при этом доброжелательно посмотрел на меня.

– Из Ташкента. Угораздило попасться вербовщику, оказался нашим соседом. Ну и уговорил. Впрочем, я недолго сопротивлялся, но до конца все же не верил, что это правда. Скажите, как здесь вообще живется?

– Нормально, если человек любит работать. Понимаете, здесь все работают. Хозяева гостиниц, сотрудники Ордена, водители, старатели, моряки, шахтеры – все. Даже бандиты в большинстве своем пашут на ниве разбоя, негодяи проклятые, скорее бы их всех перевешали. И ведь выгодно здесь работать. Вот, например, я. Выплачиваю общий налог пятнадцать процентов с прибыли. И все. Ну разумеется, я подсуетился, сумел пробить разрешение на строительство отеля и бара, но факт-то остается фактом. Мне, что самое главное, не мешали. И не мешают. Ну разве пляжный ресторанчик особо нетерпеливые особы порой не по назначению ночью используют. В той России, в Санкт-Перербурге, замучили проверками, наездами, угрозами. Каждый прыщ пытался показать, какой он самый-самый. Здесь такого нет. Надоест мне здесь, продам бизнес и уеду в ту же Новую Одессу. Или в Форт-Ли. Или еще куда. Здесь хорошие люди везде необходимы. Потому что нас здесь мало. Зато если ты дерьмо в душе, то это моментально вычисляется. Кстати, даже если человек уж совсем нехороший, но при этом не совершил преступлений, то его за ворота городка или поселка выставят только утром. Ночи здесь очень опасные. Ладно, утомил я вас, наверное. Отдыхать будете? Через час стемнеет.

– Нет, прогуляться хочу, это же прибой слышен? Давно на море не был. – Мне уже давненько не давал покоя этот ритмичный, звучащий на грани восприятия грохот.

– Да, прямо за дверью повернете направо и идите по дорожке, огражденной белыми кирпичами. Только это не море, а Залив. В воду пока, смотрите, не лезьте. Вы человек здесь новый, опасных моллюсков и много чего еще не знаете. Зачем рисковать? Лучше просто на закат посмотрите, на него у нас полбазы постоянно смотрит. Погодите, вот, возьмите с собой. А то закат без пива – не закат.

Мне протянули упаковку из четырех трехсоттридцатиграммовых бутылок пива. Вроде по-немецки написано на этикетках.

Пройдя по выложенной тротуарной плиткой дорожке, огражденной поставленными на ребро силикатными кирпичами, я попал на небольшой песчаный пляж. Чуть поодаль волны с гулким плюхом били в небольшие скалы берега. Пляж с правой стороны завершался пляжным ресторанчиком, солидной такой террасой на сваях. За пляжем, метрах в восьмистах, виднелись относительно небольшие причалы и стоял портовый кран. Еще дальше начинались склады и прочие хозяйственные строения из рифленого железа.

Я прошел мимо расположившихся на шезлонгах парочек и уселся на обломок скалы, подставив лицо летящим брызгам. Облизнул моментально повлажневшие губы. Чуть солоновато, как в пустынных колодцах. По-моему, эту воду пить можно, если сильно подопрет. Невкусно, конечно, но не смертельно. Но зачем пить соленую воду, если мне дали пиво?

Откинувшись на еще горячий камень, я прихлебывал из горлышка запотевшей бутылки чуть горьковатый напиток. Он прекрасно оттенял мое настроение. Восхитительно, но немного печально.

Огромное солнце медленно опускалось за горизонт где-то над континентом, погружая в темноту и воду, и берег. Сильный ветер дул в лицо. Как его называют? Пассат? Или муссон? В принципе какая разница, если он так здорово холодит промокшую майку.

Ладно, пойду покемарю до утра. Да и книжки почитать нужно. Я взял пустые бутылки, встал с камня и пошел в отель. По дороге выкинул бутылки в небольшой зеленый пластиковый мусорный бак с переворачивающейся крышкой.

У Арама попросил газету с информацией о торговых операциях и получил оную, но за прошлую неделю. Такая толстушка вроде «Из рук в руки». Нужно цену на инструмент прикинуть.

В номере снова влез под душ, основательно постоял под почти кипятком, побрился, ополоснулся уже ледяной водичкой, растер ставшую гусиной кожу белым махровым полотенцем, оделся, взял пакет с грязным бельем, отнес в конец коридора, в небольшую хозяйственную комнату. Как и сказал Арам, там стояли стиральные машинки-автоматы.

Забросил в одну из них вещи, засыпал порошок и раскислитель, включил на максимально тщательную стирку и отжим, после чего пошел в номер. Два часа у меня имелось.

Завалившись на кровать, достал первую брошюрку-путеводитель, ею оказалась так называемая «Памятка переселенца». Надо полистать, посмотреть, что и как.

Дочитал до слов: «Ордену, несмотря на это, удается сохранять нейтралитет и оставаться над схваткой. Все стороны, втянутые в конфликты, знают, что Орден работает на каждого поселенца, независимо от цвета кожи, убеждений и веры…»

Хм… прям благодать какая-то. Нужно будет в миру переговорить с сотней-другой людей, порасспросить. Потом прожить пару лет, тогда уже можно делать выводы. Так, что там дальше?

В разделе «Хищники и опасные животные» просмотрел картинки страшилищ, по ошибке именуемых дикими хищниками. Мама дорогая, это что за ужасы? И это назвали гиеной? Тигрокрыс копытный скорее, причем очень породистый. Или эта милая ящерка, именуемая «каменным вараном». Прошелся по комнате, прикинул ее размеры. Получилось, что ящерка выглянет в окно, еще окончательно не войдя в дверь. Да уж, фауна. Впрочем, имелись и антилопы, и рогачи, одна внушительная черепушка представителя отряда рогоносцев была прибита над дверью бара.

Так, а что у нас с ядовитыми тварями? О, тоже полный набор. Змеи, большущие. Но какие красивые они на этих фотках. Знакомый серпентолог из Ташкентского зоопарка отдал бы свои любимые очки, чтобы на них вживую посмотреть. Интересное местечко.

Всякие-разные насекомые. Кусают, откладывают яйца. Местные кровососы тоже имеются. Некоторые очень неприятные, но ареал их обитания находится южнее Залива.

Так, а где у нас Россия? Я развернул карту. Похоже на какой-то перешеек, проход между материками. Россия, получается, расположена где-то на краю населенных земель, да еще Чечню под бок подложили. Н-да. Далековато. Но дорога в тысячу миль начинается с первого шага. Правда, здесь миль несколько больше.

Посмотрел на часы, пошел в бытовку, вытащил из машинного чрева выстиранные тряпки и развесил на небольшом балкончике на специально растянутой проволоке.

Пошел в номер, включил в музыкальном центре радио, нашел волну со спокойной и неторопливой музыкой в стиле кантри, сделал минимальную громкость. Поглядел на часы. Двадцать шесть часов сорок семь минут. Непривычно как!

Просмотрел газету, статьи в ней были в основном по-английски, нашел пару номеров телефонов фирмочек в Порто-Франко, которые занимались продажей инструмента, сальников, подшипников и прочей металлической мелочи. Посмотрел цену на некоторые фрезы и токарные резцы, примерно перевел ее на возможные цены другого инструмента. Не поленился, встал и взял блокнот, сделал приблизительную раскладку, убрал четверть стоимости на опт. А неплохо может выйти, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

И завалился спать.

Утром встал впотьмах, в три сорок, когда еще не рассвело. Негромко играла музыка. Как неудобно. У меня с моим режимом все через голову летит. Привык я жить по расписанию. Подъем, завтрак, работа, дом – все по графику. Даже в выходные без будильника вставал. Теперь придется отвыкать. Но с другой стороны, длинный день – это здорово. И отдохнуть можно, и поработать.

Я пошел в душ. Умывшись, спустился в бар. Несмотря на очень раннее утро, бар был открыт. За стойкой стояла блондинка средних лет.

– Здравствуйте. Кофе можно? Черный, без сахара. И пару каких-нибудь пирожных или булочек?

– Доброе утро. Сейчас все будет. Вы ведь новичок, верно?

Женщина запустила кофемолку, приготовила из свежемолотых обжаренных зерен кофе. Запах пошел на весь зал. Это днем народу много, все что-то пьют и едят, запахи смешиваются. А тут – вкусный дух отменного черного кофе в ночном воздухе. Обалдеть! В открытые окна вливалась ночная свежесть. За окном стояла тишина. Слышались крики неизвестных ночных птиц. Вдалеке проревело какое-то животное. На моих электронных часах было четыре часа утра. По идее рассвет еще не скоро.

Выпил пару чашек кофе, съел пару горячих сдобных булочек, подошел к занимающейся чем-то за стойкой женщине и спросил насчет оружейки.

– О, а она уже открыта. Лена туда переселенку повела, новенькую. Так что идите, там вечером оружие загрузили, завезли с американской базы.

Я и пошел – по влажному от утренней росы асфальту. Чувствовалось присутствие рядом большой воды: воздух влажный и йодом пахнет. За забором глухо и злобно выла какая-то животина.

Подойдя к броняхе, отделяющей гражданскую часть базы от служебной, я нажал на кнопку селектора и объяснил дежурному, чего хочу. Щелкнул электрический замок, дверь приоткрылась.

Меня встретила полноватая шатенка с собранными в хвост длинными волосами, в форменном брючном костюме и с неизменной кобурой на поясе. Провела до дверей арсенала, распахнула их, крикнула внутрь, что привела клиента, и отступила в сторону. Когда я прошел и поблагодарил ее, женщина громко и с чувством зевнула и вернулась на прежнее место.

Сам арсенал оказался невеликим, обычный бетонный бункер с неотделанными стенами, потолком и полом из плит. В пирамидах стояло несколько сотен американских М16 и каких-то еще винтовок.

Но меня намного больше заинтересовала посетительница арсенала. Молодая девушка, если судить по обрывкам негромкого разговора ее и Елены – русская. Довольно высокая, стройная, но не худая, а крепко и ладно сбитая. Как говорил мой дед, «ладно скроенная и крепко сшитая». С красивыми и густыми бронзово-рыжими волосами, собранными в «конский хвост», опускающийся ниже лопаток. С темными глазами, вроде бы синими. Красивое и нежное лицо было явно утомленным из-за каких-то переживаний. Что интересно, девушка оказалась без косметики, вообще. И видно было, что ей жарко, потому что она периодически помахивала на себя ладошкой.

Девушка была одета в красную шелковую блузку, черную юбку чуть ниже колена. На ногах – сапоги, на верстаке лежал небрежно брошенный пиджачок. Точно, создавалось такое впечатление, что девушка прибыла из России, где уже холодно, и не успела полностью переодеться, только шубку и шапочку где-то оставила. На пальце блестело камешком колечко, такие же камешки мерцали в маленьких аккуратных ушках.

И держала эта особа переломленную винтовку М16, явно изучая ее устройство. А на верстаке перед ней лежали кобура с пистолетом и аккуратно сложенные магазины от винтовки и пистолета. Там же виднелось чистое белое полотенце со следами от ружейного масла.

Девица, похоже, почувствовала, что я ее исподтишка разглядываю, и недовольно стрельнула глазами в мою сторону.

Лена, которая принимала меня в этом мире, «акушерка рожденного в новый мир», так сказать, повернулась ко мне и предложила пройти вдоль пирамид и выбрать оружие самому.

А что тут особо выбирать-то? Практически все М16, и даже несколько М1 «Гаранд», если судить по карточкам над винтовками. Жаль, АКМ нет или РПК. Впрочем, АК-74 и его модификации тоже подошли бы. Хотя М16 состоит на вооружении многих не самых бедных стран с умными генералами, но как-то хочется приобрести оружие попривычнее. Да и по словам наших офицеров, повоевавших в Афгане, М16 и песок не очень дружат. Хотя калаш с песком совсем не дружит.

Впрочем, нет, вот какие-то Ar-10. Похожи на М16, но калибр-то другой. 7,62 на 51. НАТО. А это совсем другая песня против крупных животных. Этих винтовок было всего две, одна явно старая, но из ремонта, а вторая новенькая. Но цена над ними стояла – по пятьсот пятьдесят экю. Я взял обе, положил на стол и стал разглядывать. Хм… а это интересно. Почему-то у одной нет автоматического режима. И магазины разные, хотя вроде к обеим винтовкам подходят.

Посмотрев на девушек, я заметил, что рыжая занялась пистолетом – надевала его на нейлоновый ремень. Позвал брюнетку:

– Елена, вы позволите вас потревожить? Не подскажете, что это за машинки?

– Это Ar-10, просто одна – старая, времен Вьетнамской войны, а вторая – современная гражданская версия. Наверное, обе из трофеев, потому что американцы их сюда централизованно не ввозят. Правда, магазинов к этим винтовкам по дюжине на каждую, хоть и разных фирм, вразнобой. Сами видите, даже стальные разных моделей. Довольно капризное оружие, но только по сравнению с «калашниковым». Зато винтовка мощная и точная, особенно гражданская версия. Что скажете? Кстати, на гражданскую без особых трудностей можно и оптику поставить.

– Я еще погляжу, хорошо? Пистолеты и остальное.

Лена кивнула и прошла к незнакомке, а я пошел по всему помещению. Ого, гранаты в коробке. А рядом коробка с запалами. Отобрал четыре непонятно как попавшие сюда РГО, нашел запалы для них, положил рядом с винтовками. Поглядел на ряд мосинок. Покачал головой и пошел к верстаку с пистолетами.

ПМ, АПС, ТТ. Знакомые все лица. Даже ПСМ лежит. И недорого, что интересно, всего сто пятьдесят экю. Купить, что ли, как оружие последнего шанса? О, а это что?

Я взял в руки тяжелый и крупный черный пистолет. Покрутил. Похож на «беретту», с которой Брюс Уиллис носится фильмах, но надпись на затворе «Таурас 9 мм. Люгер». Если я правильно помню, это основной калибр стран НАТО, да и в России сейчас он принимается как основной пистолетный. Выщелкнул пустой магазин, передернул затвор. Пистолет сочно так щелкнул. Посмотрел на предохранители с обеих сторон, подумал и спросил у Елены:

– Лена, на «макарове» на предохранительный взвод предохранитель вверх нужно двигать, а здесь как?

– Опустите его вниз. В этой модели движением предохранителя вниз вы полностью спускаете курок с боевого взвода. А потом можете стрелять самовзводом.

Я двинул рычаг предохранителя, щелкнул курок. Нажал на спуск, пистолет снова щелкнул вхолостую. Ладно, это оружию вредно – вхолостую щелкать. Загнал магазин в рукоять, отнес пистолет к винтовкам и гранатам. Взял также лежащие на столе пять магазинов в нейлоновых подсумках для этого пистолета. Снова вернулся к винтовкам. И что предпочесть? Автоматический режим или более новую, точнее, практически новую самозарядку? С другой стороны, патрон мощный, а винтовка относительно легкая, даже короткой очередью так мотанет, что мало не покажется. А патронов в магазине всего двадцать. Да, кстати, а сколько стоят патроны?

– Не скажете, Елена, почем у вас патроны? – Это не я. Это рыженькая девушка поинтересовалась.

– Все, которые здесь есть, идут по сорок центов за патрон. То есть за сотню – сорок экю. Не важно, пистолетные или винтовочные.

Ого! Вот это цена, хотя, с другой стороны, мне ребята из России рассказывали, что у них в оружейных магазинах патрон 5,56×45 стоит что-то в районе пятидесяти рублей. То есть почти два доллара. Если так считать, то здесь патроны явно подешевле, стоят чуть меньше чем полтора доллара.

– Извините, Елена, а вы как разрешение на покупку выдаете? Что, прямо сейчас проведете через какую-то базу данных?

– Нет, никаких разрешений на покупку стрелкового оружия не надо. Кроме того, оно даже никак не регистрируется. Оружие считается необходимым инструментом для освоения нашего мира. Разумеется, это не снимает ответственности с человека, который владеет оружием, ибо противоправные действия совершает человек, а не пистолет. – Елена усмехнулась каким-то своим мыслям.

В общем, купил я гражданскую винтовку, десять магазинов к ней, «таурас» и пяток пистолетных магазинов. Плюс четыре РГО, пятьсот американских винтовочных патронов М59 и двести пистолетных барнаульских 9×19. Сложил все это в подаренную сумку вместе с полузадушенной жабой (еще бы, тысячу семьсот двадцать пять экю заплатил. Это сколько же сербы здесь оставили?).

Девица тоже закончила расчеты, но гранаты она брать не стала. Также сложила все в сумку, с трудом приподняла ее.

– Извините, девушка. Позвольте. – Я подхватил сумку. Взял в другую руку свою и пошел вперед. Поставил сумки перед дверью, придержал ее, выпуская девушек, но Елена покачала головой и помахала у меня перед носом ключами. Вышел вслед за рыжей, направился за ней по корридору, попал на стоянку.

Возле моего «Егеря» стояла новенькая красная «тойота», которая RAV 4, с новеньким же тентованным прицепом-двухосником.

Девушка нажала на брелок сигнализации, машина коротко пискнула и приветливо моргнула фарами. Незнакомка открыла багажник, в который я и забросил ее сумку.

– Спасибо. Дальше я сама, провожать меня не стоит.

Надо же, как вежливо отшили. Я посмотрел вслед уходящей незнакомке. Классная фигурка!

Подошел к «Егерю» и положил сумку. Все равно сейчас ничего пристреливать нельзя до десяти часов утра. Потом откроют небольшое стрельбище над арсеналом, пристреляю все пистолеты (точнее, попробую из них во что-либо попасть. Это же не армейский «макаров», из которого я сделал десяток выстрелов, и не спортивный «марголин», по стрельбе из которого у меня третий разряд) и винтовку с автоматом. Хоть по сотне выстрелов из каждой длинной штуки надо сделать, не зря здесь так оружие продают, совсем не зря.

…Солнце всходит… Так, пойду-ка я пивка попью у Агнешки. Посидев в баре и выпив кружку пива, поднялся к себе в номер, включил телевизор. Пощелкал каналами – всего три штуки, или, учитывая то, что это Новый Мир, целых три штуки. Все каналы были англоязычными, но внизу шли субтитры на русском, немецком и испанском языках. Прям так, в три строчки. Только русский был в самом низу.

По одному каналу начался старый фильм-вестерн, я стал смотреть, и меня настолько захватила незамысловатая история, что с кровати я поднялся только после его завершения. Посмотрел на часы, уже одиннадцатый.

Нацепил старую кепку-восьмиклинку и пошел на стрельбище. Сбежал вниз по лестнице, столкнулся с рыжей девушкой. Столкнулся хорошо, едва успел ее подхватить. Она, кстати, переоделась. Сейчас на ней были светло-синие джинсы и серенькая майка. На ногах серенькие же кроссовки.

– Ой, извините, ради бога. Ничего я вам не отдавил? – Надо же, как неудачно, таким слоном себя выставил.

Агнешка хихикала за стойкой, протирая и без того чистый стакан. Сидящие в зале люди с интересом смотрели на нас.

Девушка зло на меня глянула, фыркнула, отвернулась. Осмотрела себя в высоком зеркале у входа, повернулась ко мне и произнесла:

– Ну что вы как носорог несетесь, не разбирая дороги. Осторожнее надо быть. – Потом глянула на меня и спросила: – Если не секрет, куда вы собрались?

– Пострелять, поскольку здесь можно. Вон как раз стреляют, слышите? – Со стороны арсенала доносились хлопки.

– Если можно, помогите мне донести туда сумку с оружием, пожалуйста. Вы же все равно туда идете. – Девушка глянула мне в глаза и улыбнулась впервые за это время. Хорошо так, чисто, сверкнув ровными зубками.

А глаза-то у нее ярко-синие. И множество мелких веснушек рассыпано вокруг симпатичного, чуть курносого носика.

– Хорошо. Меня и здесь зовут Владимиром. Можете называть хоть Володей, хоть Вованом, не обижусь.

– А Вовой можно?

Я утвердительно кивнул.

– Вы так точно сказали: «Здесь зовут». Здесь меня зовут Элис О’Перли. – Девушка задумчиво шла рядом. – И если вы вздумаете пошутить на счет «пёрли» или «спёрли», то наше знакомство на этом и закончится.

Я прикусил язык, радуясь тому, что не ляпнул эту самую просившуюся на язык шутку.

Пройдя к машинам, вытащил оружие из «тойоты» и из «Егеря». И поволок сумки наверх по выложенной красным кирпичом дорожке.

Само стрельбище оказалось довольно плотно забито орденцами, других здесь не было. Старший по стрельбищу, такой коренастый и брюхатый мужик с неизменным пистолетом на поясе (пистолет из-под складок жира можно было разглядеть с большим трудом) и в насквозь промокшей форменной рубашке срезал нам пломбы на сумках. Потом показал два места на небрежно покрашенном длинном столе, разделенном невысокими перегородками. Предложил наушники по пять экю за штуку.

Я купил парочку, протянул наушники в целлофановой упаковке Элис, занятой набиванием магазинов к М16. Какие красивые и сильные у нее руки. Она кивнула и протянула мне пластиковую пятерку.

– Берите. Иначе пойду и куплю сама, будете глупо выглядеть. – Новая знакомая требовательно посмотрела мне в глаза.

Ну не хватало того, чтобы из-за денег ссориться с красивой девушкой. Я забрал купюру.

– Вам помочь? – кивнул на магазины.

– Нет, спасибо, мне нужно учиться делать это самой. – Девушка взяла из разорванной пластиковой упаковки патроны.

Я встал на свое место, достал ТТ и «Солотурн» из первой сумки, положил на стол снаряженные еще в Ташкенте магазины. Прицепил мишень на подвижный вертикальный щит, отогнал метров на двадцать. Вообще богатое стрельбище. Рельсовые дорожки с укрепленными щитами для мишеней напротив каждого номера, щиты управляются с самого места стрельбы.

Передернул затвор ТТ, встал в правостороннюю однорукую стойку, прицелился и отстрелял один за другим восемь патронов. Посмотрел в бинокль – ну, по крайней мере в саму мишень попал. Заменил опустевший магазин на полный, развернулся левым боком чуть вперед, правую руку поднял вперед и вверх, левой снизу обхватил правую. Еще восемь выстрелов в эту же мишень.

Так, вроде снова не промазал. Подогнал к себе держатель, заменил мишень на новую и отправил ее в самый конец стрельбища.

Сбоку звонко захлопала М16. Это Элис начала расстреливать свою мишень, отъехавшую метров на семьдесят. Я тайком взглянул на симпатичную оттопыренную попку, обтянутую светлыми джинсами. Элис стояла, облокотившись локтями на стол, оченно возбуждающее зрелище. Ух, я передернул плечами и вернулся к автомату.

Загнал сбоку магазин, передернул затвор и короткими очередями расстрелял все тридцать патронов. На самом деле скорострельность заметно ниже, чем у калаша, а по сравнению с доносящимися от первых номеров очередями из М16 ниже вообще раза в два.

Потом последовал черед «таураса» и Ar-10. Из пистолета я отстрелял тоже два магазина, а из винтовки один. И больше не стал.

Не потому, что не понравилось, наоборот. Просто жаба стала душить – чего зря переводить патроны на бумагу. Очень точная винтовка оказалась. Единственное, что не понравилось, – пока взвел затвор сверху, замучился. И чего не сделали рукоять заряжания с правого боку, как у «калашникова? Впрочем, наверное, просто непривычно.

А вот с чисткой оружия я лажанулся. Даже не подумал про шомполы, пришлось у толстяка покупать и пистолетные, и для винтаря, хорошо, что были. Потом снарядил опустевшие магазины, сложил их в сумки. Неудобняк, кстати, где я разгрузку для этих магазинов буду брать?

Элис тем временем почистила винтовку и пистолет. Пистоль у нее оказался знаменитый – «Браунинг НР», причем бельгийский, послевоенного выпуска.

Дождавшись, пока у меня опечатают сумки с оружием, Элис попросила помочь перенести ее сумки.

Когда мы вышли из броняхи, я, набравшись смелости, пригласил ее прогуляться – посидеть на пляже.

– Хорошо. Но только посидеть. Сама туда сходить хотела. – Она лукаво посмотрела на меня.

– Эх. Ну ладно, хоть в обществе красивой девушки на пляже покажусь. Секундочку… – Я открыл дверь «Егеря», забросил сумки на заднее сиденье.

Подошел к «тойоте», положил сумку Элис в багажник. Подождал, пока она возьмет небольшой пакет из салона и закроет машину, и мы пошли в отель, болтая по дороге о пустяках. И никак я не мог понять, чего это она так весело на меня смотрит?

Когда зашли в бар, Арам с интересом спросил у меня:

– Володя, а почему вы наушники не снимете?

Я схватился за голову. Ну точно, как на стрельбище нацепил поверх кепки, так и носил с тех пор. То-то Элис посмеивалась. Народ вокруг добродушно засмеялся, глядя на мое ошарашенное лицо. Ну с другой стороны, иногда вот таким недотепой перед девушкой и полезно выставиться.

– Извините, я сейчас наушники положу и спущусь, – обратился к смеющейся вместе с посетителями бара Элис.

– Ничего, мне тоже надо носик попудрить, – весело отозвалась она. – Да и переодеться придется, а то маечка намокла от пота, это только в рекламах дезодорантов девчонки не потеют.

И девушка побежала вверх по лестнице. Нет, на самом деле, великолепная фигурка!

Я пошел следом. Кинул «причину смеха» на кровать, зашел в ванну, вымыл руки, умылся, надел чистую майку и отправился вниз.

Там подошел к Араму за стойкой и спросил чего-нибудь полегче и повкуснее из спиртных напитков и чего-нибудь из легкой закуски, чтобы взять с собой.

– Володь, я тебе положу картошку фри, кусочки рыбы во фритюре и чизкейк кусочками, хорошо? А вино с девушкой обсуждай, хотя рекомендую «вишневку». Кстати, вон она идет. А что вы, в ресторанчике там посидеть не хотите? – Арам кивнул мне за спину.

В результате консультации с Элис ресторан был отвергнут, меню оказалось в общем одобрено (интересно, чизкейк – это что? Вроде сырный пирог какой-то) и выбрана бутылка «вишневки». Так что мне пришлось тащить большой пакет. Что, в общем-то, и соответствовало моим замыслам.

На берегу уселись на камнях, приблизительно в том же месте, где я сидел вчера.

Из пакета достал свернутую бумажную скатерть, расстелил на плоском камне, прижал камушками, чтобы не сдуло ветром. Достал бумажные коробочки с картошкой, рыбой и пирогом, небольшие бутылочки кетчупа и острого соуса. Потом достал два стеклянных фужера, открыл штопором бутылку вина, разлил по фужерам.

Элис в это время сидела на камне, подтянув коленки к подбородку и обхватив их руками, и смотрела на залив. Сегодня ветер был чуть потише, и брызги от волн почти не долетали до нас. Зеленые волны отражались в синих глазах девушки.

– Ну за знакомство? – Я подал ей фужер с вином.

– И на брудершафт. – Девушка с улыбкой посмотрела на меня.

Хм… я никогда так не пил, но попробуем.

Переплетя руки, мы выпили по глотку вина, Элис потянулась по мне и поцеловала в губы. Коротко так, но вкусно! И губы у нее пахли вишней от вина и клубникой от помады.

– Ну как, вкусная? – заметив, что я облизал губы, спросила она.

– Не распробовал, – ответил, улыбнувшись.

– Ну хорошего помаленьку, – накалывая заточенной палочкой кусочек рыбы, заметила девушка.

Я последовал ее примеру. М-да, а ведь я проголодался. Впрочем, как и моя новая знакомая.

Элис ела с большим аппетитом, отдавая должное и рыбе, и картошке, и пирогу. А я ел все медленнее и медленнее. Ибо у меня начал болеть зуб, причем моментально, превратив челюсть в пульсирующую область боли. Даже нежную картошку и то разжевать не мог.

Блин, ну какой облом, а? Пригласил понравившуюся девушку на свидание, и скоро по этим скалам начну лазить от зубной боли! Да еще чайки эти местные разорались, увидев жратву. Я-то думал, почему это местные так над нами посмеиваются, а тут вот оно что, эти грымзы летучие скоро из рук еду вырывать будут.

Я с раздражением отбросил кусок нежнейшей рыбы в сторону, и он даже на землю не упал, его на лету подхватили и съели.

– Вова, ты чего? Что стряслось? – встревоженно поинтересовалась Элис.

Ну вот, девушку напугал. Видимо, здорово рожу у меня перекосило. Ым, зараза, как дергает. А ведь я довольно терпеливый.

– Зуб разболелся. Нужно пойти таблетку выпить. – Я дотронулся языком до десны в районе зуба и взвыл. Натурально. Нет, ну что это такое!

– Нужно к зубному идти. Я знаю, он здесь есть, мне Лена рассказала. Они на базе оказывают переселенцам медицинскую помощь. Пошли. – Эллис решительно встала, собрала всю еду в одну коробочку, подошла к воде и высыпала ее.

Вода тут же вскипела от нырнувших за дармовщинкой зубастых чаек.

Тем временем Элис собрала все в пакет и решительно потянула меня за руку.

– Ты чего, Вова?

– Ты знаешь, смеяться будешь, но я зубных врачей до ужаса боюсь. – Я держался за щеку. Хоть и не помогало, но морально становилось легче.

– Не буду, у меня папа всю жизнь их боялся, его мама в клинику водила. Ничего, сейчас обезболивание хорошее, и машинки с высокими оборотами, ничего не почувствуешь. Пошли.

И я как маленький пошел за ней.

Придя в отель, спросили у Арама, где здесь принимает зубной. Оказалось, что в бункере около банка, в общем медблоке.

– Ну как, сам пойдешь или мне проводить? – спросила Элис.

– Да сам, сам. Иду уже, – проверяя, на месте ли АйДи, ответил я.

Как сказал Арам, лечение зубов, мелкие операции вроде аппендицита и прочее проводилось на базе для переселенцев бесплатно. Но поскольку добираться от обжитых мест до ближайшей базы Ордена было совсем непросто, да и недешево, то люди обычно лечились на месте.

Опять зашел в административный блок, объяснил встретившей меня девушке, в чем дело, и был препровожден вниз, в тот же коридор, где мне делали прививки. Короче, провели меня подальше по коридору и оставили на оббитой белым пластиком скамье перед дверью.

Там, за дверью, жужжала бормашинка, и время от времени слышались ойканья и айканья. Что поднятию моего настроения никак не способствовало.

Из-за двери выглянул крепкий такой боровичок в зеленом халате, посмотрел на меня.

– Ну что, проходите, больной. Садитесь, откройте ротик. Так. Та-ак, замечательно. Похоже, кариес. И из-за этого воспалилась пульпа, и, возможно, образовалась киста. Такое часто бывает, там простыли, здесь прививки сделали, иммунитет временно понизился, и зубки начали болеть. А я их лечу. Ну или удаляю. Давайте сюда вашу АйДи, запишем.

Он забрал у меня протянутую карточку и начал что-то быстро строчить в журнале, а потом стучать клавишами компьютера. Посмотрел на сидящего в кресле пациента, «успокоил» его:

– Не торопитесь, у нас еще есть пять минут. Вот заморозка полностью возьмет вашу челюсть, и мы выдернем этот нехороший нерв у такого хорошего зубика. А вы, больной, откройте ротик.

Врач достал шприц в упаковке, какие-то ампулы, положил их на сияющий хромом столик и, напевая, пошел мыть руки.

– Так, сейчас мы вам укольчик сделаем, и вы ничего не будете чувствовать. Ну-ка… – Он повернулся ко мне, держа шприц в руках. Обратил внимание на мой бледный вид и сказал: – Если боитесь, закройте глазки. А то я сам себя порой боюсь.

В общем, сделал мне укол и посадил в коридоре, ждать. Потихоньку вся челюсть онемела, даже язык наполовину перестал ворочаться.

Распахнулась дверь, и из нее вышел молодой мужик в форме Ордена.

– Проходите, – кивнул он мне.

Я вошел, доктор, жизнерадостно напевая, возился с инструментами, брякая железом в боксе из нержавейки. Повернулся ко мне, держа в руках жуткого вида клещи.

– Так, садитесь. Посмотрим-посмотрим. – Он пару раз щелкнул щипцами, вызвал у меня душевный трепет и полез смотреть мою челюсть.

Через пятнадцать минут я вышел из кабинета с облегчением в душе и минус одним зубом в челюсти. Зубами прижимал марлевый тампон с местным препаратом, сделанным на основе местного же мумиё. Мне сказали, что очень хорошо способствует заживлению.

Сел в коридоре на скамью, посидел, отдыхая от стресса. Неприятная штука, когда зубы дергают. Хоть почти и не больно, но как будто половину челюсти выломали.

Посмотрел на часы. Ни хрена себе! Больше часа провозился с этими зубами, почти полтора. Пора идти наверх.

Попрощался с дежурной Ордена, вышел в скверик. Прошел метров пятьдесят и остановился, привлеченный недовольным голосом Элис:

– Вы что, с ума сошли? Отпустите немедленно, сволочи!

– Да ладно, бикса, не пыли. Подумаешь, попользуем твой станок! – послышался грубый молодой голос явно выпившего парня. И смех еще как минимум одного.

Это что такое? Я рванул на голоса.

За буйно разросшейся зеленой изгородью возле высокого бетонного забора с колючей проволокой три парня пытались разложить Элис прямо на пыльной траве. Двое держали ее за руки и зажимали рот, а третий стягивал тесные джинсы.

Я, как хороший футболист, пробивающий пенальти, с разбегу пнул мерзавца ногой в бок, под занятую джинсами и трусиками девушки правую руку. Хорошо пнул, аж треск ломающихся ребер послышался, а ногу прострелило отдачей. Гаденыш отлетел к забору и замер.

А я с разбега перепрыгнул полуобнаженные ноги Элис (а она на самом деле рыженькая! Куда смотришь, дурень!) и остановился, повернувшись к выродкам. Правый от неожиданности отпустил девушку, и та громко закричала.

– Помогите, насилуют!!! На пом… – Первый попытался было зажать ей рот, но отдернул руку и выругался. На ладони у него остались кровавые следы от укуса.

– Ах ты, дрянь! Сука!!! – Эта мразь ударила Элис кулаком по лицу.

Второй парень встал и, играя ножом-бабочкой, пошел ко мне.

– Ну что, толстый, решил в героя поиграть? Щас я тя покоцаю на ленточки.

Ну почему моя внешность этим идиотам никогда не внушает почтения? Вроде здоровый, тяжелый, а они вечно лезут?

– Я не толстый, я милый. – В моей правой руке повисла полуметровая цепочка с ключами от старого дома, граммов семьдесят – восемьдесят. Цепь стальная, а ключи – старинные. Полковнику я дедов комплект отдал. Цепочку когда-то собрал из выпрямленных гроверных шайб, а ключей на ней кроме домашних, еще от замков на работе и от оружейного сейфа висело пять штук.

К тому же из моих ключей неплохой кистень получается. Я крутанул ими перед собой, превратив связку на цепочке в прозрачный круг, и пошел вокруг лежащей до сих пор Элис навстречу этим уродам. Убью на фиг, давно я не испытывал такой ярости.

– Всем стоять, не двигаться!!! Стреляем без предупреждения!!! – звонкий девичий голос, раздавшийся сзади, стеганул по нервам.

Урод с ножом замер, медленно протянул руку вбок и бросил нож. Я остановил кистень, ключи повисли на цепочке. Медленно поднял руки вверх и повернулся. Сзади стояли две незнакомые девушки в форме Ордена, обе держали в руках пистолеты. К нам бежали люди.

Элис сидела и плакала, одной рукой пыталась подтянуть брюки, а другой растирала по лицу слезы и кровь, сочащуюся из разбитой губы.

Потом мне заломили руки за спину, надели пластиковые наручники и куда-то отвели. В другую от этих уродов сторону. Элис тоже подняли и, поддерживая с двух сторон, повели куда-то две девушки в форме. А урода, которого я лягнул, понесли на носилках.

Я сидел на табурете перед столом, щурил глаза от направленного мне в лицо света лампы и уже в пятый раз повторял свой рассказ недовольному служащему непонятного чина и звания, но тут дверь открылась, и вошла высокая худощавая женщина лет сорока.

Допрашивавший меня тип моментально встал чуть ли не по стойке «смирно».

– Разрежьте наручники этому молодому человеку, – раздался резкий командный голос. Говорила женщина немного с акцентом, что здесь совсем не было странным.

Я встал с табурета, растирая затекшие руки. Сколько я здесь просидел? Часа два-три? Часы с руки сразу сняли, ремень вытащили из джинсов, да и вообще вычистили все мои карманы. Вон содержимое, разложенное на кучки, лежит на столе.

– Произошел очень неприятный инцидент. К сожалению, такое иногда бывает, не зря все наши сотрудники во время службы носят оружие. Но инцидент уже улажен, вы можете быть свободны.

Я подошел к столу, забрал ремень, документы и деньги, положил в карман ключи.

– Извините, а для чего вам эти ключи? Ведь вы никогда не сможете ими воспользоваться? – поинтересовалась дама.

– На память. – Я пересчитал деньги. Вроде все. Повернулся к ней.

– С девушкой все в порядке? – Если честно, меня это волновало больше всего.

– Да, не переживайте, небольшой ушиб и стресс. Гораздо хуже сейчас тому, кого вы так ловко приложили. Три ребра сломаны, повреждения серьезные. Как он дорогу до Порто-Франко перенесет, неясно.

– Извините, а вы что их – отпускаете? – Я ошеломленно уставился на женщину.

– Не выпускаем, а выставляем. К сожалению, это место не просматривается камерами внешнего наблюдения. Поэтому у нас были ваши слова против их слов. А девушка находилась в глубоком шоке. По их словам, они наткнулись на вас, когда вы пытались заняться любовью, и вы настолько рассвирепели от того, что они мешали, что полезли в драку, а девушка вас просто выгораживает. Но после посещения зубного врача вряд ли у вас так гуляли гормоны, что вы полезли на свою девушку прямо в кустах, хотя у вас два номера в отеле. Завтра с утра в восемь часов преступников выведут за ворота базы. Скоро стемнеет, а на ночь мы никого не выгоняем. Идите, вы свободны. Помните, у вас еще почти двое суток, которые вы можете провести здесь.

Выйдя на солнечную улицу, я зажмурился. И где же все? Почему никто не встречает освобожденного героя? Я пошел в отель.

Войдя в бар, первым делом направился к Араму, который довольно заулыбался мне из-за стойки.

– Вах, молодец! Какой молодец! Так и надо, умница! – Арам вышел и обнял меня. Похлопал по спине мягкой, но тяжелой ладонью.

– Арам, а где Элис? Что с ней?

– Спит она у себя в номере сейчас. Ее девушки из медблока привели и уложили. Перенервничала, бедняжка. А этих гопников я из отеля выставил. Пусть у себя в машине ночуют. Хоть они и отбрехались, но очень жаль, что мы сейчас не в Техасе. Там за такое оскорбление белой женщины пристрелят на месте.

– А как они отбрехались? Разве такое возможно?

Жаль, не дали мне их додавить. Я ведь только с виду добрый и пушистый. Кулаками махать умею, и не только ими.

– Хорошо очень у них язык подвешен, сразу видно нашу зоновскую закалку. В общем, наши парни из патруля навешали им очень здорово, живого места не оставили, типа сопротивлялись властям, а завтра этих мерзавцев за ворота выгонят. Они же гопота, Володя. Я таких насквозь вижу. Даже машину они явно у кого-то украли. Вот у тебя «Егерь», и он тебе подходит. У Элис RAV 4, и он ей тоже подходит. А у этих гопников «Ленд-Крузер Прадо». А он им не подходит совершенно.

Но вот и эти парни, черт бы их побрал, за вещами пришли. В зале повисла недобрая тишина. Люди в форме положили руки на рукояти пистолетов.

Те двое, до которых я не успел добраться, зашли в бар. Рожи здорово поправлены, у одного правый глаз хорошо так заплыл, у другого левый.

Парни подошли к сваленным кучкой возле двери вещам, разобрали сумки. Тот, у которого заплыл левый глаз, повернулся ко мне, оскалился и сказал:

– Ничего, толстый, мы тебя все равно грохнем. И суку твою.

Арам положил мне руку на плечо, прервав начатое было движение.

Парни вышли, люди расслабились, снова начались разговоры.

– Вова, как хорошо, что тебя выпустили!

Мне на шею прямо с лестницы бросился рыжий вихрь и повис на шее. Я сумел выкристаллизоваться из этого вихря, поднял Элис на руки и поцеловал в губы под ободрительный свист и крики зала. Американцев на базе было достаточно, вот они и свистели.

– Вова, ты чего? Больно же, у меня губа разбита. Отпусти немедленно! – Элис отчаянно покраснела, так, как могут краснеть только рыженькие девушки.

Я бережно поставил ее на землю.

– Извини, пожалуйста, я не подумал, – поглядев на лицо девушки, увидел заклеенную пластырем телесного цвета рассеченную губу.

– Знаешь, я слышала, как меня назвали твоей э-э-э…

– Девушкой? – поспешил на помощь с подсказкой.

– Да. Так вот, я подумаю над этим вариантом, хорошо? Только не торопи меня. – Элис улыбнулась.

– Я и не пытаюсь, только надеюсь на это. Как насчет кофе с пирожными?

Я предложил девушке локоть, она оперлась на него, и мы чинно отправились в дальний угол, где недавно освободился стол.

Усадив Элис, я сходил к стойке, взял у Арама два фужера «вишневки», пару чашек кофе, четыре пирожных безе, которые, как успел заметить армянин, очень понравились девушке.

Только приступили к легкому ужину, как к нам подошли Елена с Джеком.

– Ребята, приятного аппетита, но поговорить нужно. Вы не против? – спросила Елена, а Джек кивнул.

– Садитесь. – Я, как воспитанный человек, встал и подождал, пока Елена усядется на отодвинутый Джеком стул. Потом уселся сам.

К нам подошел Арам, привез на тележке еще пирожных, фужер для Елены, бутылку «вишневки» и кофе для Елены и Джека.

– Ребята, Джедидайя говорил, что вам угрожали эти уроды? Уже после того, как Арам их выставил? Так вот, вам надо поскорее выехать, до них.

– Лена, а это почему? – удивилась Элис.

– Ты понимаешь, Элис, эти уроды – бедные. Они обменяли всего сто восемьдесят тысяч рублей. Им досталось чуть больше полутора тысяч экю на всех, а после этой выходки им не светит по штуке на нос от Ордена. Но они до этого купили в арсенале три винтовки. Две мосинки и один «гаранд». Снайперские винтовки. Дешевые, старые, но стреляют. Я как раз нашла в куче трехлинеек две снайперки и выставила их на продажу, и из «Америки» один М1Д «Гаранд» пришел. Так они их выкупили и были довольны. Вы понимаете, что вас по дороге подловить могут? Наши их просто выставят, и адью! Никто за ними следить не будет. Так, пинка дадут на прощанье, и все. – Ленка в волнении навалилась грудью на стол.

Джек молча кивнул, подтверждая важность этих слов. Да уж, ситуевина.

К столику подошел Арам и сел на принесенный стул. Посмотрел на нас, усмехнулся.

– Ребята, не все так плохо. Не надо оставлять бешеных шакалов у себя за спиной, вот и все. Их в восемь отсюда выпихнут? Выезжайте как можно раньше. Спокойно доберетесь до Порто-Франко, там у меня брат держит отель «Арарат», поселитесь у него. А я через знакомых парней попрошу его поговорить с этими гадами – не стоит таким уродам бродить по нашей земле.

– Арам-джан, вы такой обстоятельный. А скажите, Арам, то, что я одного из парней до крови укусила, когда он меня держал и меня ударили, как они объяснили? – поинтересовалась Элис.

Прицелилась к очередному пирожному, слизнула крем. Интересно так скосила глазки на крошку крема на кончике носа, вытерла ее салфеткой.

– Они сказали, что ты бросилась защищать Володю. Вы знаете, ребята, в таких дурно пахнущих случаях наша мисс Майлз предпочитает поскорее выставлять проблемы за ворота базы. А там пускай Патруль разбирается, тем более что они к разным ведомствам относятся.

– Так что наш вам совет, собирайтесь и уходите ночью. За четыре часа форы успеете добраться до Порто-Франко, а там вас еще попробуй найди. Что по этому поводу думаете? – Лена посмотрела на нас.

– Я так думаю, что мне надо приобрести эти маленькие сумочки, в которые магазины от винтовки можно класть. Где их лучше купить? – Элис посмотрела на Лену.

– Ну это не проблема. Я сейчас пойду на склад, куплю на себя плейт-карриер и кобуру для твоего браунинга. Ты девушка сильная, я тебе подберу на максимальную загрузку восемь подсумков плюс мародерку, подсумок для рации, фонаря и гранат. Примерим и подгоним. Пошли.

Девушки встали и попрощались с нами. Пошли из зала, разговаривая о типах жилетов, способах носки и прочих девичьих радостях. Даже в таком серьезном деле они нашли способ поговорить о тряпках.

А я повернулся к Араму и Джеку.

– Мне бы тоже не помешали подсумки для винтовки на все десять магазинов – у меня Ar-10. И кобура для «таураса» бедро – грудь. Где можно такую купить?

Джек подумал и сказал:

– Я продам тебе свою разгрузку. У меня немецкая винтовка G-3, старая… очень старая. Но ременно-плечевая система под нее новая, бундесверовская. На восемь магазинов. Кобуру возьму на складе. Почи для магазинов пистолета у тебя есть?

Я утвердительно кивнул.

– Хорошо, жди здесь. И еще, не пей больше и Элис не давай, знаю я вас, русских. А то нет ничего хуже, чем отступать с похмелья. – И Джек ушел.

А я остался с Арамом. Тот принес шахматы, и мы разыграли пару партий. Арам оказался на удивление сильным игроком, одну партию я ему проиграл и едва свел к ничьей вторую.

– Неплохо. Хорошо думаешь, неожиданно. Жаль, уходите, а то любителей шахмат на базе не так много, – собирая фигуры в старую деревянную доску, заметил Арам.

Бар постепенно наполнялся переселенцами, недавно вышедшими из Ворот, люди шумели, громко делились впечатлениями, требовали пива, вина, водку тоже вниманием не обходили. Да и сменившиеся орденцы отдыхали здесь. Говорили по-русски, по-английски, по-украински. Даже по-польски и вроде бы чешская речь мелькнула. По крайней мере, чешский отличается от украинского и польского. Да и обращались люди друг к другу по-английски.

Да уж, ночка обещала быть шумной. Арам с Агнешкой крутились как белки в колесе, выдавали ключи, продавали еду и напитки, рассказывали любопытным о подробностях местной жизни.

А я сидел за столом с чашкой кофе, потихоньку доедал пирожные и думал. Немного больше чем через месяц начнется сезон дождей и прекратится всякое сообщение. Необходимо найти за это время место, где можно спокойно перезимовать, и постараться убедить в необходимости таких действий Элис. А то она девушка умная, самолюбивая, явно со своим собственным мнением. Интересно, что у нас получится? И получится ли что?

Я ведь могу ей просто надоесть. Разве такой парень нужен красавице?

– Что грустишь? Посмотри на мою обновку! – передо мной появилась довольная Элис, наряженная в новенький, вроде бы легкий камуфляжный броник с навешанными где можно карманами для подсумков. К бедру была пристегнута поясная кобура. Ну мечта милитариста, а не девушка.

– Элис, такая красавица, как ты, украсит любую одежду. А в этом виде ты можешь смело прогуляться по любому подиуму. Можешь быть уверена в своем успехе. Все дохлые модельки в ужасе разбегутся от такой воинственной богини!

Девушка на самом деле выглядела очень эффектно.

– Володь, вот, держи. С тебя триста пятьдесят экю. – Джек положил на стол разгрузку, набитую потертыми магазинами, кобуру и старую винтовку. – G3 в нагрузку. Завтра тебе ее в ворота вынесу. Она, конечно, очень хорошо расстреляна, но еще постреляет. А то у меня скоро перекрытия не выдержат, обрушатся.

– Ага, ты бы еще один М2НВ у себя в комнате положил. Я когда от тебя утром выхожу, вся оружейным маслом пахну! – Лена возмущенно дернула носиком, пытаясь перекричать гвалт в зале.

Я отсчитал деньги, отдал их Джедидайе. Вечером деньги отдавать вроде плохая примета. Потом подумал, что наверняка приметы старого мира в этом мире не действуют, и немного развеселился.

В общем, мы еще чуть посидели, после чего мы с Элис забросили свои прибамбасы в комнаты и пошли заправлять машины.

На стоянке, в дальнем углу, возле серебристого «Ленд-Крузера Прадо» ходили два парня из Патруля. Прямо на расстеленном на бетоне куске брезента сидели трое гопников и ели сухой паек. Тот, которого я лягнул, сейчас был перевязан поперек корпуса, и даже правая рука оказалась прибинтованной к груди. Видимо, малейшее движение причиняло парню боль, потому что он постоянно охал и ахал.

Увидев нас, один из троицы провел пальцем по горлу. Впрочем, встать они даже не попробовали.

Патрульные приветливо махнули нам рукой. Мы ответили. Я помог Элис отстегнуть прицеп, сам сел за руль «Егеря» и проехал на заправку вслед за «тойотой».

Залил солярки под пробку, заправил опустевшую бочку. Оказалось, вся горючка идет с русских земель, из Протектората Русской Армии, там у них нефтеперегонка, плюс тяжелая металлургия, цветмет, химпром и еще куча производств.

Ого, вот это они здесь поработали! Столько дел сделать с нуля, с колышка – это же какой объем работы и какие капиталовложения?

Я поехал на указанное место возле ворот базы. Там имелся такой укромный, хорошо освещенный закуток, куда мы с Элис и поставили машины.

И пошли в «Рогач».

– Элис, пожалуйста, послушай. Ты когда-нибудь с прицепом ездила?

Прицеп у нее был очень неплохо нагружен. По словам девушки, там находилась пара промышленных швейных машин на двести двадцать вольт, два оверлока, специальный утюг для ателье и гора рулонов ткани, ниток, косых беек и прочей тряпочной канители. Плюс стиральная машинка и компьютер. Всего килограмм триста.

– Нет, а что? – Она заинтересованно посмотрела на меня.

– А то, что твоя «тойота», конечно, неплохая машина, но для города. Или для поездок по пляжу. А нам придется ехать по грунтовке, разбитой тяжелыми грузовиками. Мой «Егерь» тоже нагружен по максимуму. И большую скорость держать не получится. Так что поедем медленно, аккуратно, но постараемся успеть проехать максимальное расстояние. А там уже это расстояние на нас играть будет, в городе легче. Да, еще нужно утром рации друг на друга настроить. Ты как хочешь ехать? Куда? – Я повернулся к задумчивой девушке.

– Я пока хотела уехать подальше. Чтобы потеряться в другом мире. Давай доберемся до Порто-Франко, а там посмотрим, а?

Мы вошли в бар «Рогача». Стоял гвалт, над отдельными группами людей клубились табачные дымы. Люди весело ели, пили, смеялись. Короче, радовались переезду.

В другое время я бы сам был не прочь посидеть в хорошей компании, выпить свои пол-литра. Но сейчас пришла пора идти спать. В коридоре второго этажа Элис поцеловала меня в щеку, пожелала спокойной ночи и зашла в свой номер.

У себя я первым делом вымылся, потом подогнал по себе разгрузку, Джек все же поменьше меня. Нужно будет утром магазины от «Армалайта» переложить и посмотреть, куда лучше навесить пистолетные.

Постирал пропотевшие майку с трусами, повесил их в ванной, на сушилку для полотенец. Ничего с полотенцами не случится, все равно их стирать будут. А если на такой жаре вовремя белье не стирать, то моментом без него останешься.

Посмотрел на свой телефон из Старого Мира, посчитал в уме время и поставил будильник так, чтобы здесь подняться в половине четвертого.

Проснулся под музыку Листа, потягиваясь, зевнул. Прошлепал в ванную, встал под ледяной душ.

 

Глава 3

База «Россия». 22 год,25-й день 9-го месяца

– Нет, леди, я вас не выпущу, пока луч солнца не коснется крыши блокпоста. Вон там, – пожилой сержант в американской песчанке, в кевларовом шлеме, весь увешанный подсумками с магазинами от М16, покачал головой. – Понимаете, выезжать рано утром – это ваше право. А моя обязанность выпустить вас утром. Понимаете, утром, а не ночью?

Элис удрученно покачала головой. Нетерпеливая какая и какая воинственная!

Тактические серые брючки, чуть мешковатые. Камуфляжная майка, на которую надет плейт-карриер с подвешенными подсумками. В подсумках уже магазины от М16, на крутом бедре пристегнута кобура с браунингом. На голове легкая зеленая шляпка с лихо заломленными полями. Ноги обуты в какие-то высокие ботинки, тоже камуфляжные.

И я… В старых коричневых джинсах, в старой, но очень удобной хэбэшной индийской рубашке, серой в мелкую зеленую клеточку. На ногах старые разношенные юфтевые сапоги. Разгрузка с подсумками на восемь магазинов от винтовки. Самодельный охотничий нож в самодельных же толстых кожаных ножнах рукоятью вниз на левом плече, на ремне разгрузки. За левым же плечом простая «Моторолла» с гарнитурой хендс фри. Кобура, правда, тоже на бедре, но не дорогая кобура с фиксатором, а обычная нейлоновая универсальная, под любой подходящий по размерам пистолет. На голове ничего, но на шее две старые зеленые хлопчатобумажные косынки, в которых так удобно делать пыльную работу. Одну на волосы, вторую на лицо, и вперед.

После подъема в «Рогаче» я в темпе вальса умылся, собрал вещи, заправил кровать, оделся в дорогу и спустился вниз. Там, у Арама, съел омлет из пары яиц с мелкой жареной рыбой, выпил холодного крепкого чаю, купил ледяной (в прямом смысле, из морозильника!) минералки, расплатился за постой и еду.

Тем временем спустилась Элис, тоже позавтракала. Сонно зевнула, жалобно посмотрела на массивные электронные часы. Отсчитала Араму наличные за ночевку и обеды-завтраки. Причем даже тот небольшой пикничок, который окончился моим выдернутым зубом, оплатила пополам.

– Ну что, посидим на дорожку? – Она опустилась на высокий барный табурет. Я сел на отодвинутый стул возле стола в проходе, Арам присел на табурет, даже высокий и худой чернокожий парень, который мыл полы в баре, посмотрев на нас, присел на краешек стула.

– Ладно, ребята. Счастливой дороги. В Порто-Франко не забудьте, отель «Арарат», мой брат Саркис. С Богом.

Пройдя через коридор «Иммиграционного отдела», вышли на стоянку. На ней заметно прибавилось машин. Всяких разных. Вон два УАЗа «Хантера» стоят, не могут россияне не обозвать свою машину импортным словечком. Дальше вроде «Нивы», два автобуса пазика. Еще какие-то машины, уже грузовые. О, вон лейбочку видно стало. «Хонды», похоже, полуторки. Дальше не разберу, темно, но машин много.

На воротах нас встретил Джек, протянул мне винтовку в опечатанном чехле, пожелал удачи, передал привет от Лены, которая заступила на дежурство в зале приема переселенцев. Мы выехали на своих машинах за территорию двора, поймав напоследок ненавидящие взгляды гопников, которых разбудили наша суета и рокот «Егеря».

Тормознули возле бетонных блоков, сложенных в небольшой лабиринт. Рядом стоял американский БТР, не помню названия. Но дело не в названии, а в крупнокалиберном пулемете на БТР. Вокруг блока собралось с пяток солдат-патрульных. Так серьезно экипированных, словно по новой решили брать Багдад. Видимо, серьезные дела здесь творятся.

Я присел на бампер грузовика. Подошла Элис, помолчала немного и спросила:

– Володь, ответь, пожалуйста, на вопрос. Почему ты не толстый, а милый? Хотя ты не толстый, ты полный немного, а это разные вещи.

– Ты наш советский фильм «Красная Шапочка» смотрела? Ну там еще песенка такая, что если долго-долго топать, ехать, бежать и так далее. Так там главный Волк говорит помощнику, мол, пошли, толстый. А Красная Шапочка его поправляет, что не толстый он, а милый. Вот ко мне и прилипло это прозвище. – Я усмехнулся. – А теперь можно я спрошу?

– Давай, – легко согласилась девушка, устраиваясь поудобнее на бампере.

– Почему Элис О’Перли? Ты ведь русская? Или кто-то из родителей ирландец?

Она подумала и ответила:

– Все просто. Мне нужно было, чтобы здесь не прошла русская. Ты не обижайся, я тебе потом все расскажу. Может быть.

Нет, как она все-таки вежливо посылать умеет, усмехнулся про себя. Ведь вроде неплохие у нас отношения, но только как у дальних знакомых. Никаких попыток сблизиться, но вместе с тем она и не отдаляется. Держит на дистанции, играет.

Но все-таки девушка нервничала, и здорово. Особенно это было заметно, когда она думала, что ее никто не видит. Но сейчас ей просто стало интересно, что там, за вышкой.

Если честно, то мне тоже.

– О’кей, леди и джентльмены. Утро настало. Прошу ваши АйДи. – Сержант подошел ко мне, прогнал мою АйДи через переносной терминал. То же сделал с картой Элис. Интересно, у них у кого сканеры, у кого терминалы. Наверное, часть информации поступает в большой компьютер?

– Все, молодые люди, доставайте свои оружейные сумки, вынимайте из них свои игрушки. Только помните – отвечать за ваши поступки вам, – сержант кивнул молодому парню, тот специальными щипцами разломил пломбы на наших сумках.

Я растолкал магазины по местам, положил две гранаты в поясной подсумок, вложил «таурас» в кобуру, предварительно дослав патрон в патронник и спустив курок.

Взял свою винтовку, вставил магазин, надел на нее мусорный восьмидесятилитровый целлофановый мешок. Чует мое сердце, пыли по дороге будет море. Как я слышал от Арама, дождей здесь пару месяцев точно не было, странно, что трава по пояс. А мешок – и от пыли защита, и выдернуть пара секунд.

Пока возился с оружием, Элис уже залезла в свою «тойоту», закрыла окна и требовательно мне бибикнула. Торопыга.

Я подошел к ней, постучал костяшками пальцев по стеклу и попросил подойти с рацией к сержанту. Сам сделал то же. Нужно узнать каналы, по которым в случае чего хоть о помощи можно попросить.

– Вот теперь садись за руль, красавица. Помни, не гоним, едем со скоростью километров сорок. Хорошо?

Девушка нетерпеливо кивнула головой, явно с трудом терпя мои поучения. Ну-ну.

Солнце стремительно поднималось над горизонтом, освещая бетонную стену базы с пулеметной точкой наверху, блокпост на выезде. Прямо на глазах светлело, резко запели птицы. Недалеко, в сотне метров от блокпоста, подняв пыль, пронесся табун каких-то диких лошадей. Да здоровый, голов двести, не менее.

Я завел «Егеря» и потихоньку тронулся. Куда спешить, надо до места добраться. Грузовик нагружен по максимуму, новый, хорошо хоть дорога по Казахстану показала, что все в норме.

Элис ехала впереди, пыля прицепом. Точнее, не только прицепом. Так что приходилось ехать метрах в ста от ее машины.

В принципе ничего нового, обычная грунтовка. Причем неплохо укатанная. Вокруг непуганая дичь. Птички летают. С одной павшей туши на вторую, лежащую неподалеку. Причем тушки хорошо так обгрызены, потрохов уже нет, большая часть туловища тоже отсутствует. Хотя совсем немаленькие тушки, с земную корову размером.

Понятно, почему нас сержант до рассвета не выпускал.

Справа блестел океан. Красотища какая! Только вот слева обзора не было, мешала высокая железнодорожная насыпь.

На эту самую насыпь неторопливо поднялся рогач. Здоровенный, уверенный в себе, с массивной башкой, увенчанной, как короной, огромными коричневыми рогами. Постоял, огляделся и заревел, как паровоз. Тяжелой трусцой он спустился с насыпи и неторопливо пошел вдоль нее, а через насыпь один за другим потянулись другие рогачи. Их оказалось целое стадо.

Я не успевал крутить башкой, хотя бы фиксируя все новое и необычное по дороге. Один раз проехали мимо зловонной туши, от которой отбежало стадо крупных копытных падальщиков. Свинозавры такие.

Видимо, уже познакомились с человеком. Стояли, нервничали, но с горушки не спускались. Ждали, пока мы мимо проедем.

Проехали мимо базы с зубодробительным названием на английском языке, из которого я понял только «база» и «Северная Америка». Около блокпоста стояла база с такой же вышкой, как и на той, которую мы оставили, виднелось с десяток больших внедорожников, как их там? То ли «хаммер», то ли «хамви», не помню. Рядом с ними собралась толпа парней с оружием.

Элис помахала им рукой в открытое окно, и в ответ раздалась целая какофония из свиста, криков, гудков машин. Парни махали руками вслед «тойоте» до тех пор, пока я не газанул, проезжая мимо, и не поднял пыльное облако, благо ветер дул в ту сторону.

– Доволен? – поинтересовалась Элис по рации, а со стороны американцев донесся слитный матерный вопль, и что интересно, частично матерились на неплохом «великом и могучем».

– Элис, отключись, пожалуйста, – попросил я и завернул им в ответ большой амударьинский боцманский загиб, которому мы научились в учебке от старшины команды, старого мичмана Амударьинской флотилии.

Ни одного матерного слова из восьмидесяти шести, ни одного повторения. Специально был разработан еще царскими боцманами на паровых катерах для того, чтобы при дамах не стыдно было выражаться. Жаль, вымирает рабочий сленг речников и моряков, один унылый мат остается.

В эфире повисла восхищенная тишина.

– Да уж, смешались в кучу кони, люди, дикобразы и верблюды. Вова, я знаю, что человек и конь – это кентавр, человек и бык – это минотавр. Но человек и осел, бешеная хромая верблюдица с больным зубом и человек – это кто? – очень заинтересованно спросила рация голосом Элис.

– Я потом в словаре посмотрю, хорошо? А почему ты рацию не выключила, как я просил?

В наушнике насмешливо фыркнуло.

В принципе нормально ехали, не торопясь. Я поглядывал за температурой двигателя, потому что моментально стало жарко. Градусов тридцать – тридцать три, не меньше. А ведь сейчас только половина шестого.

– Вова, здесь кто-то кого-то ест. – В голосе притормозившей на вершине холма Элис слышался явный испуг.

Я подъехал, поставил покрытый слоем пыли грузовик слева от «тойоты». Конечно, если бы на дороге появились машины, мне порция матюков была бы гарантирована. Но вокруг оказалось пусто, и эфир был пустой, только по рации пару раз какого-то медведя спрашивали по-английски. Но далеко, «Моторолла» брала с помехами.

Внизу, метрах в двухстах, две крупные гиены рвали на части большое копытное. То, что оно копытное, я успел разглядеть в бинокль, пока это копыто не исчезло в пасти гиены. Жрали гиены основательно, неторопливо, абсолютно не обращая внимания на прыгающих вокруг крылатых падальщиков. До тех пор, пока одна особо наглая птичка не села на остатки трапезы гиены. Та просто долбанула ее мордой с туши, потом подбежала к трепыхающейся птичке и двумя жевательными движениями перемолола в пасти.

Крылатые с криками поднялись в воздух, отлетели на небольшое дерево и уселись на нем.

– И что мы будем делать? – требовательно спросила Элис.

– Ждать. – Я взял бутылку с минералкой. Сделал глоток. Холодная, надо поосторожней. Не хватало еще ангиной в Новой Земле заболеть.

– У нас есть оружие. Может быть, постреляем? – Элис не унималась, она высунулась в открытое окно машины и наблюдала за гиенами.

– Элис, чтобы надежно поразить зверя или птицу, необходимо попасть по убойным местам снарядом массой не менее одной двадцатитысячной массы тела. Эти зверушки весят около тонны. То есть для поражения необходима масса пули не менее пятидесяти грамм. Или пять моих пуль, или не менее двадцати твоих. Это если стрелять по убойным местам, со скоростью пули, проникшей в тело, не менее двухсот метров в секунду. А животные крепко защищены, в них очень сложно попасть. Кроме того, они не стоят на месте, постоянно двигаются, очень агрессивны. При малейшем поводе атакуют, а расстояние между нами они пробегут быстрее земного спринтера. Тебе это надо, жизнью из-за пяти минут удовольствия рисковать и машину курочить? Вот если бы у нас здесь пулемет был, то никаких проблем, стреляй – не хочу. Но только если стреляет хороший пулеметчик. Так что ждем, тем более что там на два укуса осталось. А после обеда обычно пить охота, здесь воды нет, наверняка водопой дальше. Уйдут они.

Так и произошло. Дожрав свою добычу, гиены покатались в пыли на дороге и потрусили на юг, к Заливу. Твою маму! Вот их водопой, рядышком, метрах в пятистах.

Гиены тяжкой иноходью пробежали мимо нас в полусотне метров, заставив замереть с винтовками в руках. Они на самом деле были огромными, эти зверюги.

– Ну вот теперь можно ехать. – Я стронулся с места за Элис.

Минут через тридцать нам попался длинный пологий подъем. Пока я на второй передаче поднялся, прошло минут пять, не менее.

На гребне стояла вышедшая из машины Элис и смотрела в бинокль.

– Порто-Франко. Какой красивый город, – мечтательно протянула она.

На самом деле, внизу, километрах в двадцати пяти от нас, на берегу океана лежал довольно большой городок.

– Ага, красивый. Главное, просторный, – рассматривая город в бинокль, заметил я. Обернулся к машине, чтобы положить бинокль, и замер. А потом резво забрался на крышу кабины. Поднес бинокль к глазам.

– Вова, что там? – требовательно спросила Элис.

Там, сзади, километрах в пятнадцати, не больше, поднимая облака пыли, неслась большая серебристая машина. Именно неслась, плавно проходя повороты, легко вскарабкиваясь на пригорки и спускаясь с них. Если бы я сам только что там не проехал, решил бы, что в тех местах великолепная трасса.

– Да уж, уроды-то они уроды, но шофер у них чудо. Элис, садись в машину, езжай поскорее в Порто-Франко, но машину при этом не разбей. И главное, сама не убейся. – Я соскочил с крыши, отщелкнул фиксатор прицепа, отцепил его от «тойоты».

– Ты чего? Я никуда не поеду! – решительно заявила девушка, снимая с плеча винтовку.

Я выдернул у нее винтовку, повернул ее лицом к машине и сильно ущипнул за попу. Совершенно нечаянно, просто она сопротивлялась и очень провоцирующе ее оттопырила.

Элис взвизгнула, прыгнула вперед к машине, повернулась ко мне с совершенно ошалевшими глазами.

– Олеська, не крути мозги, – кладя винтовку на переднее сиденье, попросил я. – Езжай, вызывай помощь. Возможно, я ошибаюсь, но там едет «Ленд-Крузер Прадо», серебристый. Тех бандитов, с которыми мы на базе столкнулись. И едет быстро, так что давай отправляйся.

Она постояла секунду, держась за попу, решительно кивнула и села за руль. Через мгновение «тойота» засыпала меня пылью, поднявшейся из-под передних колес.

Отплевываясь, я залез в кабину, открыл правую заднюю дверь грузовичка, привязал толстую техническую серую нитку к рукоятке с внутренней стороны.

Аккуратно распуская, отошел метров на тридцать в правую сторону, внимательно глядя под ноги. Тщательно осмотрел небольшую груду валунов, которые лежали здесь с сотворения здешнего мира.

Шуганул сапогом мелкую лохматую живность, аккуратно устроился справа под валуном. Дорога великолепно просматривалаась, а меня, скорее всего, видно не было, ибо голова в зеленой бандане находилась ниже уровня травы.

Стер пыль с винтовки. Блин, не дай бог, заклинит. И стал ждать, благо ждать недолго осталось.

«Ленд-Крузер» вынырнул из-за взгорка, остановился метрах в пятидесяти от неподвижного «Егеря». Выскочили двое, но не с винтовками, как я думал, а с укоротами Калашникова АКС-74У, которые так любит милиция.

Третьего выволокли за шиворот и бросили возле машины, сунув ему в руки двуствольный обрез.

И направились к «Егерю», один за другим, держа автоматы горизонтально земле, даже не откинув приклады.

И что дальше? Ну держу я их на мушке, так если сейчас застрелю, еще докажи потом, что это самооборона. А если попробуем так? Я потянул за нитку, дверь резко открылась.

– Получи, козел!!!

Первый из парней начал поливать грузовик и окрестности из автомата, размахивая им как шлангом. Второй стрелял получше, но тоже в сторону грузовика.

Я, пригнувшись к камню, ждал. Пару раз пули свистнули недалеко от меня. «Вот так по-идиотски словишь шальную, потом доказывай святому Петру, что нечаянно!» – почему-то подумалось мне. И еще подумал, что они мне все варенье перебьют.

У уродов кончились патроны, они стали перезаряжаться.

А я выцелил заднего и выстрелил ему в грудь. И тут же два раза пульнул в ближнего.

Оба снопами повалились на землю. Один молотил ногами в конвульсиях, второй крутился, хрипя и зажимая руками простреленное горло. «Немного высоко взял», – подумал я и выстрелил ему в живот три раза подряд. Все равно он ногами ко мне лежит, пули пробьют и живот, и грудь.

Точно, он выгнулся дугой, потом осел на землю и замер.

В этот момент в верхушку валуна ударила дробовая осыпь, взвизгнула рикошетами и осыпала меня мелкими камешками. Это перевязанный шарахнул из обреза по валунам. Хорошо, что я его покалечил, похоже, он самый опасный из этой троицы.

Но мне его почти не было видно, спрятался за машину, только нога торчала.

Я прицелился в ногу, выстрелил. И попал в стопу. Из ботинка аж брызнуло. За машиной взвыли, за окровавленную ногу ухватились руками и затащили ее за машину так, чтобы я не видел. Только слышно было, как орет бандит.

Продолжалось все это минут пять. Потом за машиной грохнуло, вверх взметнулся грязно-красный фонтан, облил кузов, и все замерло. Только внезапно стало слышно, как свистит ветер в верхушках травы.

Я подождал, медленно встал, не отводя прижатую к плечу винтовку от лежащих бандитов. Внимательно осмотрел, сдерживая рвотные позывы. Господи, кровищи-то! Нет, вроде мертвы. По дуге обошел валяющихся на дороге, присел, посмотрел под колеса «тойоты». За машиной лежало тело третьего.

Обошел автомобиль и вывернул утренний завтрак на дорожную пыль. Отдышался, вытирая рот ладонью, посмотрел еще раз. Бандит снес себе из обреза верхнюю часть черепа и забрызгал кровью и мозгами половину «тойоты». Блин, ну и зрелище.

Потом я уселся на землю рядом с «тойотой», чувствуя, что еще немного, и меня вывернет по новой. Посмотрел на дрожащие руки с винтовкой, постарался успокоиться. Начал глубоко вдыхать и резко выдыхать, чтобы проветрить легкие. Посидел, стараясь не смотреть в сторону безбашенного. Ветерок нес со стороны океана свежий ветер, которым я не мог надышаться.

Отдышавшись, встал и пошел к «Егерю», поглядывая по сторонам и не опуская винтовки. Мало ли кто может пожаловать. Мне совсем не улыбалось дождаться большой гиены или тех же свинок, совсем не улыбалось. Тем более что над телами уже появились насекомые.

Кстати, магазин в винтовке сменить нужно.

Достал из кабины бутылку с водой, прополоскал рот, выплюнул. Вынул из подсумка и вставил в винтовку полный магазин, а в початый добавил патронов и положил все в подсумок, поглядывая на текущую из кузова солярку. Потом подошел к открытой двери, внимательно осмотрел заднюю стену кабины. Да нет, вроде все цело, ящики с инструментом прикрыли. Только задняя стенка сверху и крыша оказались насквозь прострелены в пяти местах одной очередью. Не зря я ящики таким образом поставил, чтобы они кабину защищали. Потом подошел, отстегнул и откинул полог. Заглянул в кузов.

Блин, уроды, все разбили. Издырявили бочку с топливом, канистры с водой, в холодильнике пробоины в кондиционерах. Две запаски полетели в клочья, телевизор и монитор компа тоже. Как много гадостей можно сделать, если выпустить по машине два магазина патронов! Даже саженцам досталось. И еще соляркой их пропитало. Аж взвыть охота от досады.

Я возился минут тридцать, вытаскивая простреленные вещи из кузова. Это на всякий случай, вспыхни сейчас здесь малейшая искра – и машина загорится. В кузове-то под тентом уже температура за сорок.

Здоровую кучу, вонявшую солярой так, что перебивало запах, идущий от трупов, сложил возле кузова, лишь бы занять руки и не думать о том, что я только что убил троих. Пусть гадов, но людей. И мне с этим жить. Впрочем, дед во время своей службы убил больше и жил.

Хотя… их только за то, что они мне устроили, стоило застрелить еще раз. Всю электронику и бытовую технику потерял. Если учесть, что здесь кондиционер стоит около полутора тысяч экю, то я конкретно попал. Ладно хоть генератор со сварочным аппаратом не задело. Так что не фиг переживать из-за этих гадов. Только вот переживалось.

Правда, самое главное, что не испортили двигатель грузовика и ходовую часть. Хоть в этом был небольшой позитив. Вытер соляру в кузове куском простыни (и здесь потеря!), выпрыгнул из кузова, поглядел на кружащихся над головой птичек. Если еще минут пять не прибудут властные структуры, брошу здесь все и поеду в город. Уже за Элис волноваться начал.

От города донесся далекий вой полицейской сирены и рев мощных моторов. Ну наконец-то!

На дороге показались два американских военных внедорожника, которые «хамви». Или «хаммер», не помню, какой из них как называется.

Я аккуратно поставил винтовку возле бампера и поднял руки. А то пристрелят еще, вон какие воинственные.

На переднем внедорожнике работала сирена, но ни мигалок, ни другой полицейской символики не было. Видимо, Патруль считал, что крупнокалиберного пулемета на крыше достаточно. Пулемет направил на меня пулеметчик, наполовину высунувшийся из кузова. Ох и неприятно стоять под прицелом крупнокалиберного пулемета!

Из остановившихся джипов повыскакивали хваткие ребята, взяли на прицел меня, грузовик и «тойоту». А к пулемету встал здоровенный сержант.

Крикнув по-англицки, чтобы я не двигался, меня поставили на колени, завели руки за спину, затянули наручниками. Вытащили пистолет, нож и гранаты, положили их поодаль на капот «Егеря».

И все, кроме одного, разбежались, проверяя окрестности. Какие невежливые!

Из машины вразвалочку вылез сержант, поправил висящую наискосок на груди М16 с подствольником, спросил о чем-то проходившего мимо солдата и поднял меня за плечо с земли.

– Ну и кто вы, сэр? АйДи есть? – на чистом русском спросил он. – Что здесь у вас произошло?

– Документы в кармане рубашки. Я переселенец, три часа назад выехал с базы «Россия». Попал вот в передрягу, – кивнул я на гору испорченных вещей.

Здоровяк достал из кармана АйДи, прошел мимо «Егеря», оценивая пробоины, подошел к телам бандитов на дороге. Поднял АКСУ, нахмурился и вытащил из-за пояса пистолет Макарова.

Потом повернулся, направился к машине. Там с помощью сканера прочел карту и, прихватив кусачки, подошел ко мне. Щелкнул ими, разрезая пластик.

– Ну рассказывай, как до такой жизни докатился? Партизан! – усмехнулся сержант. Что-то он на американца ни разу не похож. Не видом, видом-то вылитый американец, а поведением.

– У меня вчера с этими конфликт был на базе. Их сегодня решили выставить, ну и мы с Элис О’Перли выехали рано утром, чтобы не встречаться с ними и избежать неприятностей. Но по дороге застряли – там две гиены завтракали. Пока они пожрали, пока ушли, прошло время. Увидел эту машину, отправил Элис к вам и стал ждать. Когда эти подъехали и вышли с автоматами, я отворил дверь. Бандиты начали стрелять, пока они перезаряжались, я открыл огонь. Двоих застрелил, а третий сам себя прикончил.

– Так, ну-ка погоди. Это как же ты так дверь открыл, что ни одна пуля из двух выпущенных магазинов тебя не задела? – Здоровяк внимательно на меня посмотрел.

– А я не из машины открывал. Вон от того камня шпагат протянул, дернул, дверь открылась.

– Ха-ха-ха. Дерни за веревочку – дверь и откроется. Ну ты сказочник, партизан. Пошли, покажешь, откуда стрелял, – громила подтолкнул меня в плечо.

Я привел здоровяка к валуну, показал и катушку со шпагатом, и гильзы от винтовки. Он покачал головой и пошел к «тойоте».

Я потащился следом. Что еще делать? Натворил делов, теперь нужно отвечать. Хотя пусть лучше судят двенадцать, чем несут шестеро.

На капоте «кукурузера» лежали два ПМ, оба АКСУ, обрез двустволки. Поверх автоматов были брошены два подсумка. На земле возле машины стояла сумка со срезанной пломбой, в которой лежали три длинные винтовки.

– Ты чего трофеи не собрал, партизан? – лениво поинтересовался сержант, просматривая содержимое кожаной барсетки. Судя по виду, весьма и весьма недешевой.

– Трофеи? Какие? – несколько ошалело спросил я.

Внезапно здоровяк нахмурился и достал из барсетки две красные книжки. Покачал головой и спрятал их в карман. Повернулся ко мне.

– У нас такое правило – что с честного боя взято, то свято. На тебя напали убийцы и грабители, поэтому все, что у них было, – твое. И еще, тебе выпишут премию от Ордена за уничтожение дорожных бандитов, две тысячи экю. Завалил бы этого безголового, получил бы три. Машина, кстати, тоже твоя. Только вот интересно, как ты ее допрешь? Бросать на дороге одну из своих? Так сейчас переселенцы как мухи начнут туда-сюда носиться, еще, чего доброго, прихватят. А машины, брошенные посредине саванны, здесь могут и забрать. Нет, ты потом сумеешь предъявить права на нее, но только если будешь знать, куда обращаться. Мы не имеем права отвлекаться на буксировку и вождение трофейных машин переселенцев, если это противоречит поставленным задачам, а нам еще нужно до базы «Северная Америка» сгонять, проверить дорогу, мы сейчас на службе. Так что сфоткаем тела бандюков, оформим протокол, оттащим их в саванну, потому что падальщикам тоже надо есть. И вернемся на блокпост. Не дай бог, еще вызовы будут. Мой тебе совет, скоро поедут переселенцы, я тебе уже говорил. Договаривайся с ними, потом отдашь одну пятую за помощь в буксировке. Я бы на твоем месте еще о помывке машины договорился, раз ты такой нежный. – Громила кивнул на лужу блевотины.

Я посмотрел на здоровый серебристый джип. Это – мой? Только за то, что грохнул бандитов? А не многовато ли будет каким-то совершенно непричастным к этому переселенцам – пятая часть от него?

– Ишь, глазоньки заблестели, – усмехнулся патрульный. – Учти, премии даются только за подтвержденное уничтожение дорожных бандитов и пиратов. Ясно? Много на этом не заработаешь. А вот пулю в лоб получить – нехрен делать. Как планируешь с машиной поступить? Кстати, девчонкин прицеп мы дотащим, это оказание помощи переселенцу.

– Интересно, прицеп дотащить – это оказание помощи, а помочь довести трофейный джип – на это не имеете права отвлекаться. Ну правильно, был бы я девушкой с красивыми глазками, небось тоже помощь переселенке оказали бы. А что это они делают?

Солдаты тем временем защелкнули на голенях трупов кандалы из тонких блестящих цепочек и сейчас цепляли их за «хамви».

– Оттащат их за холм и бросят. К вечеру даже косточек от них не останется. Здесь похорон бандитов с оркестрами не устраивают.

Здоровенный джип поехал в саванну, таща за собой кувыркающиеся тела. Из разбитого черепа что-то вывалилось. Меня снова замутило, и я отвернулся.

Остальные солдаты тем временем оттаскивали подальше от дороги расстрелянные, пропитанные соляркой вещи. Я их и не выбрасывал бы, может, на запчасти сгодились бы, но солярка…

Подошел к «Егерю» и вытащил два стальных двухметровых кругляка на двенадцать миллиметров и бухту стальной вязальной проволоки. Согнул на коленке концы кругляков, два из них связал проволокой и зацепил за фаркоп, а два остальных прицепил за отверстия в кенгурятнике джипа. Залез в «тойоту», снял ее с ручника. Забросил внутрь сумки с трофейным оружием.

– Хитер. Надо же, сцепку на коленке сделал, умно, нужно запомнить, – усмехнулся сержант, глядя, как я останавливаю свой импровизированный автопоезд возле прицепа Элис и накидываю его дышло на фаркоп «тойоты». – То есть тебе помощь не нужна? Тогда мы проедем немного вперед, переселенцев встретим. Успехов. Если ты остановишься у Саркиса, я к тебе завтра загляну, ты не против? Потолкуем насчет «тойоты».

Он скомандовал своим парням, они слаженно прыгнули в машины, и те рванули по дороге вперед. А я потихоньку повел свой поезд к городу.

Солнечные лучи проникали в отверстия от пуль на крыше, бегали по кабине «Егеря», раскачивающегося на неровностях дороги. Эта игра света успокаивала и отвлекала.

Через сорок пять минут Порто-Франко встречал меня хорошим таким укрепленным гаишным пунктом. Как в Ташкенте на новой сырдарьинской дороге после терактов девяносто восьмого года. Небольшой зигзаг из бетонных блоков, такой, чтобы не мешать машине спокойно проехать в город, но не позволить ей прорваться на скорости. Американский БТР возле блоков, старый танк возле наблюдательной башни.

И красная «тойота» возле танка. А возле патрульных стройная девичья фигурка. Уже без плейт-карриера и без винтовки с пистолетом.

Когда я остановил машину возле патрульных и опечатал оружейные сумки, ко мне, радостно улыбаясь, подошла Элис.

И с ходу врезала мне пощечину!

– За что? – в совершенно искреннем недоумении вскрикнул я, держась за щеку. Хорошо хоть, что не по выдернутому зубу пришлось.

– За тот щипок! У тебя пальцы как пассатижи, у меня половина попы синяя! А что это? – Элис подошла к обрызганному мозгами и кровью боку «кукурузера», покрытому толстым слоем пыли, посмотрела на пробоины в «Егере», побледнела и потеряла сознание.

Я едва успел ее подхватить.

С девушкой на руках подошел к поспешно освобожденной патрульными скамейке в тени под навесом, положил на нее Элис.

Из блока выскочил человек в камуфляже, но с большой сумкой, украшенной красным крестом. Решительно отодвинув меня от девушки, сломал ампулу, намочил ватку и поводил под носом у Элис. Та чихнула и открыла глаза.

До меня донесся резкий запах нашатырного спирта.

Элис попыталась встать, но доктор или фельдшер придержал ее за плечи и по-английски попросил пока не двигаться.

Я присел на корточки возле девушки.

– Ну что, драчунья? Ты чего людей пугаешь?

– Вова, это то, что я думаю? – Ух ты, какие огромные у нее глазищи!

– Я не экстрасенс, что думает девушка, не знаю, могу только догадываться. То, что тебя так обеспокоило, я сейчас вымою, тут у них мойка неподалеку. А ты пока отдыхай, – улыбнувшись Элис (супермен фигов, как пошло!), я пошел к машинам. Перецепил прицеп на RAV 4, отогнал свою сцепку метров на двадцать в сторону и с помощью мощной струи из толстого шланга, щетки и моющей жидкости отмыл от пыли, мозгов и крови «тойоту», частично вымыл от солярки кузов «Егеря», смыл пыль с кабины и тента. Посмотрел на чистые машины, усмехнулся про себя. Душу переполняли лихость и чувство гордости. Возможно, законное.

Когда я, мокрый, но довольный, подошел к девушке, она уже сидела и пила кофе из бумажного стаканчика.

– Володя, ты убил тех? Ну бандитов? Да? И тебя за это не арестовали? – Вопросы посыпались как из рога изобилия.

– Да. Они первые начали стрелять, если для тебя это важно. Но я их перехитрил, да и стреляю не так чтобы шикарно, но неплохо. Ты же патрульных мне на помощь отправила? – Девушка согласно кивнула. – Вот они прибыли, все оформили (если это так можно назвать), отдали мне трофеи и отправили сюда. А сами дальше поехали. Ты как, нормально себя чувствуешь? А то садись ко мне в кабину, а за твоей машиной и прицепом я попозже подойду?

– Давай. А то меня все еще пошатывает. – Девушка встала, поблагодарила по-английски парней в форме, сказала им насчет машины и прицепа. Те согласно кивнули.

Я тоже сказал пару фраз по-английски, помог девушке забраться в кабину «Егеря», сел за руль и потихоньку поехал в город.

– Знаешь, Вова, твой английский поразительный, – засмеялась девушка.

– Ага, знаю. Поражает в самое сердце. А с другой стороны, спросить – где, что, как и почем, могу, а остальное приложится со временем. Вон смотри, «Арарат».

Сразу за столбом с вывеской начиналась засыпанная гравием площадка, заставленная машинами.

Дальше шло довольно большое одноэтажное зелененькое центральное здание перед площадкой и много небольших домиков.

Около домиков вокруг отеля тоже все было занято. По крайней мере, то пространство, которое мы видели.

Я с трудом поставил сцепку из двух машин на площадке. Выпрыгнул из грузовика, обошел его и подал руку Элис. Все-таки девчонка до сих пор прийти в себя не могла. Хотя ручка у нее тяжелая.

Спрыгнув на землю и использовав при этом как опору мою руку, Элис повернулась к зеркалу на дверной стойке, поправила какой-то неуловимый дефект в прическе, посмотрела на мою сумку и ойкнула:

– Вова, я оставила свою в машине. Вот растяпа!

– Ничего, я сразу как устроимся, так и принесу. Пошли? – опять подставил девушке локоть.

Она усмехнулась, оперлась на него, и мы под ручку направились к двери с надписью наверху «ресепшен». Звякнул колокольчик – любят восточные люди такую канитель!

Там, в кондиционированной прохладе холла, за стойкой с бронзовым звонком стояла копия Арама.

– Здравствуйте. Вы Саркис? Нам ваш брат порекомендовал вашу гостиницу. – Я поставил сумку на пол возле стойки. Рядом стояла Элис.

– Здравствуйте. Хороший у меня брат! Знает, что людям рекомендовать. И хорошо, что вы подошли, а то у меня один-единственный гостевой домик остался незанятым. Сейчас там моя сотрудница порядок наводит, через пять минут будет готов. Народу нового сейчас очень много. Садитесь пока за столик. Кофе, вода? Если хотите покушать, то прошу вас в ресторанчик.

– Только сначала оружие можно положить в сейф? Хорошо? – спросил я.

– Конечно, дорогой. – Здоровенный полный мужик плавно и бесшумно выскользнул из-за стойки, открыл большой сейф возле двери в дежурку, поставил туда все три мои сумки, которые я принес из машины, провел нас за столик, взял АйДи и ушел регистрировать.

– Элис, ты со мной в одном доме собираешься ночевать? – У меня начался гормональный шторм.

– Да. Ты парень хороший, а я как мышка – лягу с краешка кровати и не буду мешать тебе спать. – Девушка весело посмотрела на меня. Потом посерьезнела. – Володя, извини меня за ту пощечину, пожалуйста. Я не знала, что тебе пришлось стрелять в людей. Патруль просто передал, что все в порядке.

– Да ладно, ничего страшного. Подумаешь, плюха, тем более что в ответку за синяк получил. Честное слово, готов обращаться с тобой намного нежнее. – Елки, гормоны никак не утихали. Бурлили. Тут принесли кофе для Элис, минералку для меня. Не охота ничего спиртного по такой жаре. Хорошая минералка, с кусочками льда и долькой лимона.

Посидев за столом в прохладном холле, мы переговорили обо всякой всячине. Элис к концу разговора немного зарозовела, а то бледная была. Интересно, это что же должно произойти, чтобы молодая, красивая и сильная девчонка в обморок брякнулась? Явно не только заляпанный бок «тойоты» тому виной. Вообще здорово нервная она.

Хотя вроде и хорошая девчонка. Только вот таинственная очень. Явно не бедная, с хорошим образованием. Вон как англицкой мовой владеет. Красивые руки, ухоженные. Сама тоже ухоженная, видно, что себя ценит. И чего ее понесло в другой мир?

Получив от Саркиса ключи, мы отправились в домик.

– А хорошо. Аккуратненько, – заметила Элис, обходя комнату.

Действительно, неплохо. Хотя и жил в гостиницах всего раза три в жизни, но сообразил, что больше всего это похоже на бунгало с рекламного проспекта где-то на Гавайях. Домик размером шесть на шесть. Простой, из дерева, обшитый доской внахлест, как американцы делают. Внутри большая комната, две двери в туалет и ванну. Большие простые окна, сейчас поднятые и затянутые тонкой москиткой. Большая кровать, небольшой диванчик, телевизор и музыкальный центр, по которому Элис сейчас пыталась выбрать ту из радиостанций, которую стоило слушать. Большущий потолочный вентилятор гонял воздух по комнате. Все просто, мебель надежная, на полу толстые матерчатые дорожки. Специальное отделение в шкафу – явно для оружейных сумок. Но я уже положил оружие в сейф к Саркису.

– Так, Элис, пошел за твоей машиной. Если хочешь выкупаться, то у меня здесь есть чистые футболки. Правда, они тебе как платье будут.

Я поставил свою дорожную сумку возле диванчика, тронулся было к выходу, получил нежный поцелуй на дорожку и бодро выбежал из домика.

Элис выскочила на крылечко, помахала мне рукой и вошла обратно.

А я отправился к блокпосту по Главной улице. Ехать-то две минуты, а идти десять.

Мимо по дороге проезжали машины. В основном легковушки во внедорожном исполнении. Некоторые явно уже здесь переделанные. На многих надписи, рекламирующие сферу деятельности хозяина, причем на четырех языках. Русский тоже везде присутствовал, из чего я заключил, что нашего брата здесь бывает немало.

Вообще, если судить по путеводителю, Порто-Франко – это большой город. С налаженным городским бытом и даже со своими бандитскими районами.

Мимо проехал большой автобус, битком набитый людьми, с горой вещей на крыше в самодельном багажнике. Незнакомый говор, вроде испанский. И люди смуглые, темноволосые. Некоторые – вылитые индейцы. Из автобуса доносился звук гитары, веселую песенку исполнял задорный девичий голос.

Я прошел мимо большой колонки, возле которой отмывали от пыли две «Нивы». Это наши, явно. Похоже, после нас приехали. Рядом в тенечке обмахивались веерами с логотипом бара «Рогач» две солидные такие дамы.

Прошел блокпост, крикнул парням на башне, что забираю машину с прицепом. Они махнули мне рукой и снова стали изображать бдительность, осматривая окрестности в здоровенные визоры.

Я пикнул сигнализацией, открыл переднюю дверь, долго возился, подстраивая под себя сиденье и руль. Осмотрелся в машине. Все просто, ничего аляповатого, только иконки на лобовом стекле и куколка на зеркале заднего вида. Машина явно новенькая, видно, что ничего не потерто, пахнет краской и свежим пластиком, на задних сиденьях еще не сняты заводские целлофановые чехлы. Не удержался, заглянул в бардачок, но там ничего не было. Вообще ничего.

Ладно, нужно ехать. Я потихоньку тронулся, проехал змейку из блоков, протянул АйДи патрульному в малиновом берете. Тот считал ее сканером, кивнул, спросил насчет оружия. Я показал ему сумку на заднем сиденьи. Он кивнул, отдал карточку, махнул рукой по направлению к городу и отошел в сторону.

Поставив машину на площадку возле домика, я вылез.

Вытащил сумку с одеждой, знакомую еще по базе «Россия», оружейную сумку, подошел к двери и постучал.

– Вова, ты? – в окошко выглянула Элис, открыла дверь, впустила меня. Отошла на середину комнаты, продолжая вытирать густые волосы полотенцем. На ней была моя хлопковая серая футболка, доходящая до середины бедер. Высокая грудь приподнимала ткань двумя холмами с острыми навершиями. – Спасибо, выручил. Ничего, что я в твоей сумке поискала? – Она кивнула на аккуратно разложенные на кровати пакеты с бельем.

– Нормально, я же сам предложил. Элис, ты не будешь возражать, если я отнесу твою оружейную сумку в сейф и заодно зайду в оружейный? Кое-что продать надо.

– Нет, я отдохнуть хочу. Полежу, телик посмотрю. Только ты до вечера не пропадай, а? И закрой меня вторым ключом, снаружи. Все равно никуда не собираюсь.

– Конечно, я на часок. Приятного отдыха. – Я поднял сумку и вышел за дверь.

В первую очередь дошел до грузовика, вынул из кабины пару резиновых шлепок, стащил сапоги с носками и бросил в машину. Надо не забыть носки забрать и постирать.

Подошел к колонке на стоянке машин, закатал штанины, покряхтывая от жжения ледяной воды, вымыл ноги. Жара на улице, а вода холодная. Судя по всему, артезианская, и с большой глубины. Шлепая мокрыми шлепанцами по щебенке, прошел до ресепшен, попросил Саркиса положить эту сумку в сейф, забрал первые три и поволок все в магазин.

Саркис извинился, что из-за занятости не может меня проводить.

Толкнув дверь в оружейный магазин и внеся тяжелые сумки, я увидел весьма внушительную задницу хозяина этого заведения. Впрочем, меня намного больше привлекли стеллажи с винтовками. Много их как, никогда в таком оружейном не бывал. Некоторое время я осматривал витрины, а потом кашлянул, привлекая внимание. Кряхтя, мужик вылез из-под верстака, выпрямился и оказался здоровенным усатым дядькой с загорелым до красноты лицом.

– Здравствуйте, мне бы часть оружия продать. А то многовато. И винтовку почистить, можно?

– Здравствуй. Конечно, можно. А что продаешь? – Дядька подошел к прилавку, встал за него. – Мое имя Билл, а твое?

– Зовите Володей, Вовой, как вам удобно. Можете Владом. – Я разломил пломбы протянутыми щипцами, достал из сумки две мосинки, американскую самозарядку, положил их на текстолитовый прилавок. Туда же отправил оба «макарова», один, более потертый АКС-74У. Положил патроны и обоймы для «гаранда». К автомату оставил один магазин, пустой, остальные решил придержать для себя. Выложил обрез двустволки. Гады, ТОЗ-54 испоганили.

Билл занялся винтовками. Серьезно занялся, сначала вычистил стволы, осмотрел их с помощью зеркала, потом тщательно проверил калибром. Удовлетворенно хмыкнул, раскидал «гаранд» на запчасти, внимательно изучил их под закрепленной на держателе лупой.

Потом занялся автоматом, изучил его так же скурпулезно. Поморщился от грязи в коробке, раскидал автомат на части.

Я в это время тоже чистил автомат. Похоже, его хозяин недавно сменился. Автомат был хоть не новый, но неплохо сохранившийся, а грязи в нем – жуть. Да и немного другой по конструкции, от моего АКМС отличался. Но это хоть и очень короткий, но все равно калаш, так что его точно себе оставлю.

Тем временем Билл перешел к пистолетам. Их он осмотрел коротко и небрежно. Так же посмотрел обрез.

Потом зашел в подсобку, созвонился с каким-то Раулито, описал ему русское оружие и его состояние, уточнил цены и вышел ко мне.

Я тем временем уже сложил винтовку и калаш в сумку.

– Так, Влад, за «гаранд» я предлагаю пятьсот экю. А мой партнер из соседнего магазина предлагает тебе по сто пятьдесят за винтовки, полтысячи за автомат и по сто двадцать за пистолеты. За обрез полсотни готов выложить я. Согласен?

– Понимаете, я не знаю цены в этом мире. Так что положусь на ваше слово. Скажите, а АКМС у вас есть? И если есть, то сколько стоит?

Билл полез в подсобку и принес АКМС с подствольником. Положил на прилавок, указал мне на него.

– Так, поглядим. Шестьдесят девятый год выпуска, русский. Скажите, вы его так же осматривали? – Я повернулся к Биллу.

– Да. Хороший автомат. На входе и выходе ствола размер одинаковый, износ механизмов незначителен. Гранатомет вообще восемьдесят девятого года, тоже не разбитый. За автомат, гранатомет и пять магазинов с патронами – тысяча двести экю. ВОГи купишь отдельно. Они у Рауля продаются, уже местного, демидовского производства. Кстати, а винтовку ты не продаешь? И почему продал «гаранд», он же снайперский?

– Нет, Ar-10 не продам, она мне сегодня жизнь спасла. Хорошая вещь. И у меня еще одна есть под этот калибр, автоматическая, а дробить оружие на два разных патрона не хочу.

– Покажи, что за винтовка? – Билл заинтересованно смотрел, как я достаю G3 из сумки, вынимаю из чехла. Покрутил в руках, положил на прилавок, зашел в подсобку и вынес винтовку с болтовым затвором, отъемным магазином и очень красивой деревянной ложей. – Давай сделаем так. Я тебе вместо старой автоматической винтовки даю эту новую охотничью магазинку. Понимаешь, у меня тут недавно появился один агрегат, японский. «Хова» называется. Хозяин спьяну в костер винтовку положил, и ложа сгорела почти до механизмов. Ложи у нас здесь делает один мастер, тоже русский, кстати, так что отремонтировали. Не переживай, само железо даже не нагрелось. Механизмы новенькие, и крепление есть для оптики. И даже оптику найдем неплохую для комплекта. Ну что скажешь? Учти, патрон для такой винтовки под автоматический огонь мощноват, у меня старший брат во Вьетнаме с М14 под такой патрон бегал, так он никогда автоматическим огнем не пользовался. Легкая винтовка для такого патрона.

– Я бы вообще вторую продал. Ведь сейчас у меня два автомата есть. Хотя мне ее в нагрузку дали, вроде как подарили.

– Никогда не понимал русских. Это твое дело, как подарком распорядиться, хочешь – обменяй, хочешь – продай. Ну что скажешь? Знаешь, твоя винтовка старая, сильно расстреляна. Я это вижу. Или, может быть, полуавтомат какой хочешь? Но это с доплатой.

– Вы думаете, мне еще запасная винтовка не помешает? Зачем, я сейчас вообще на калаш перейду. Хотя… жизнь, она длинная. Если баш на баш, то поменяю. Но доплачивать не буду. Видимо, вам армейская винтовка нужна? Небось на запчасти?

Билл усмехнулся, но не ответил.

В общем, поменял я автомат на японскую магазинку, хотя зачем, сам пока не решил. И в чем для продавца фишка, так и не просек. Этих G-3 немцы горы наделали, как наши калашей. Купил еще чехол для Ar-10, для хранения. Собрал полегчавшие сумки, а опустевшую сложил и сунул туда же, отнес сумки к Саркису в сейф и пошел в номер. Отдохнуть и ополоснуться после пыльной дороги не помешает.

Поднявшись на крыльцо, открыл дверь ключом (я закрыл Элис по ее просьбе, чтобы никто не мешал) и замер, пораженный открывшимся зрелищем. Элис спала, подложив одну руку под голову и отбросив другую. Простая бумажная сорочка четко обрисовала великолепную фигуру, приоткрывала стройные и сильные ноги. Роскошные бронзовые волосы разметались по подушке, накрыв ее волнистым ковром. Дыхание поднимало красивую грудь.

Полюбовавшись, я на цыпочках прошел к диванчику, сел на него, стараясь не смотреть на девушку. Некоторые люди, а особенно женщины, чувствуют взгляды. Не хотел будить, пусть поспит.

Потянувшись к пульту, без звука включил телевизор. И попал на какую-то передачу вроде «Клуба путешественников». Кряжистый бородатый мужик и моложавая женщина стояли на борту корабля и беззвучно что-то комментировали, показывая руками на стаю огромных рыб. По-настоящему огромных рыб длиной с этот кораблик, плывущих почти на поверхности воды неторопливо и достойно.

Каждое движение этих исполинов было преисполнено огромной мощи. На боках под ярким солнечным светом блестела огромная чешуя, похожая на круглые щиты кочевников. Стайки небольших рыбешек сопровождали движение этих рыбин, оклевывая их бока в поисках паразитов. Очень интересная передача, честное слово. Но меня то и дело тянуло взглянуть на Элис.

– Ум-м-м-м! – потянулась, просыпаясь, девушка. Села, подхватив простыню, прикрылась и недоуменно посмотрела на меня. Потом улыбнулась, заставив замереть мое сердце. – Пришел наконец. Я уже не надеялась увидеть. Бросил одну и пропал. – Элис встала, чмокнула меня в щеку. – Отвернись, пожалуйста. Я переоденусь. А потом пойдем кормить меня вкусностями и гулять по городу!

– Если ты не против, то я лучше выйду. Пойду посмотрю, что в «кукурузере» есть. Если хочешь, присоединяйся. Еще не осматривал трофейную машину, аж руки чешутся. А потом и пообедать можно.

Вышел из домика и отправился на стоянку машин перед главным зданием.

Подошел к трофею, отключил брелком сигнализацию и полез осматривать багажник машины и ее салон. Достал из багажника три большие сумки, вроде тех, с которыми ездили челноки. Из салона вынул спортивную сумку, две кожаные куртки. Бросил все на щебенку, еще раз осмотрел салон и багажник, начал потрошить добычу.

Через некоторое время ко мне с интересом присоединилась Элис, и мы с удовольствием перетрясли сумки с недорогими биноклями, ножами, камуфляжными костюмами и высокими ботинками-берцами. Только жаль, размеры были маловаты. В одной сумке оказался пакет с ноутбуком, парой зеркальных фотокамер «Никон», видеокамерой «Сони». Плюс зарядки, флешки и прочая дребедень, относящаяся к этой области. Видимо, перед тем как перейти сюда, бандочка нехило потрясла небогатый рынок.

К нам вышел Саркис, с интересом понаблюдал за процессом потрошения сумок.

Элис разошлась, выпотрошила спортивную сумку, морщась от пакетов с бельем и носками бандитов. Хорошо хоть, что все было новенькое, в упаковках. И опять – маленькие размеры. И что с этим делать?

– Вова, смотри! – Девушка на вытянутой руке держала целую горку драгоценностей. Золотые сережки, колечки, цепочки. Все не самое дорогое, просто обычные девичьи побрякушки. На щебенке валялась кожаная куртка.

Я взял одну сережку, привлекшую меня некоторой неправильностью. Присмотревшись, вздрогнул. На замке сережки виднелись остатки кожи. Ее с мясом из ушей вырвали.

Элис отвернулась, зажала рот. Она тоже это разглядела. Золото посыпалось на щебенку.

Меня аж затрясло от глухой ненависти к этим дохлым уродам. И я переживал из-за того, что их убил? Больше точно не буду!

– Саркис, вы не подскажете, может быть, здесь есть пункт помощи переселенцам, попавшим в беду?

Золото я себе не возьму. Но и выбрасывать его не годится. Так пусть принесет пользу людям. Да и вроде как благое дело совершу.

– Есть. Здесь при церкви принимают пожертвования для пострадавших и неимущих. Таких довольно много. Если есть желание, позвоню, приедет служитель. – Саркис вопросительно посмотрел на меня.

– Да, хотелось бы. Если вас не затруднит. – Я собирал золотые побрякушки и складывал их в бумажный кулек.

Потом побросал все шмотки в сумки, оставил себе только электронику. Ее никому не отдам. И четыре самых мощных бинокля отобрал. Хоть Китай, но оптика.

А оставшуюся оптику поменяю на патроны. Билл говорил, у него есть какой-то партнер, которому он сплавляет недорогое оружие. Вот ему и загоню.

– Молодые люди, скоро подъедет служитель церкви. Подождете?

Вот цирк. По щебенке армянин двигался абсолютно бесшумно. Если бы я тень не увидел, от испуга так же, как Элис, подпрыгнул бы. Ну и Саркис!

– Конечно, подождем. Элис, ты салон еще раз сама не проверишь? Женщины наблюдательней мужчин. – Ну, по крайней мере, пускай они так об этом думают.

– Если не секрет, почему решил отдать золото? Тут на тысячу экю наверняка наберется. – Саркис внимательно на меня посмотрел. Элис в машине тоже.

Я сел на трубчатый порог «тойоты».

– Не знаю. Возможно, потому, что мне сегодня очень повезло. А я суеверный, не скрою. Кроме того, это золото как будто из свежей могилы достали. Не хочу иметь с ним дела, никакого. И вещи пусть забирают. – Я кивнул на баулы с кое-как засунутыми в них вещами. Взял сумку с десятком биноклей, положил в «тойоту». А сумку с камерами и ноутом в «Егеря», чтобы не запутаться.

К стоянке подъехал небольшой серый пикапчик. Какой-то старый «форд». Из него неторопливо вылез здоровенный темнокожий детина в черной рубашке с короткими рукавами, с белым воротничком на шее. Надо же, впервые вживую вижу католического священника.

– Добрый день, отец Эдуард, – по-русски поздоровался с ним Саркис. – Эти молодые люди хотят сделать взнос в кассу помощи пострадавшим и нуждающимся переселенцам.

– Это богоугодное дело. Господь велел делиться с ближними, – неожиданно высоким голосом сказал священник. С интересом посмотрел на сумки, но ни о чем не спросил.

В общем, отдал я ему золото, сумки с одеждой и почувствовал себя более спокойным, что ли. Или чистым. Как будто липкой грязи пуд стряхнул. Поп, не посмотрев, закинул сумки в кузов пикапа, с благодарностью принял кулек с золотом, вежливо отказался от приглашения на обед и уехал.

А мы с Элис пошли в ресторан гостиницы. Поесть. Уже было четырнадцать часов. Надо же, полдень здесь в пятнадцать. Только сначала руки помыли в небольшой комнатке возле входа в ресторанчик.

За стойкой стояла молоденькая черненькая девица, которая принимала заказы, а вторая такая же разносила их. Зал был битком набит, только один дальний столик оказался свободен. Мы и направились к нему. Усевшись, осмотрелись. С разных сторон доносился разнообразный говор. Русский, английский, турецкий или азербайджанский, не скажу точно.

Элис просматривала меню.

– Вова, что будешь? Есть рыба, есть мясо. И то, и то жареное плюс овощи.

– Мясо и, если есть, жареную картошку. Из овощей помидоры и, если ты не возражаешь, лук. Не хочу непривычных вещей. Лучше вечером попробуем.

– Ну а я рыбу, рис и салат из морепродуктов. Большую порцию. – Элис позвала девушку, сказала ей по-английски, что заказывает.

Та кивнула и ушла.

Через несколько минут официантка принесла уже готовые блюда. Видимо, здесь на кухне сразу много готовили. Передо мной на здоровенной тарелке лежала огромная, потрясающе пахнущая отбивная. Рядом с ней – горка небольших катрошин, целиком обжаренных во фритюре. На отдельной тарелке краснели мелкие помидорки и зеленел пучок лука. Перед Элис поставили такую же тарелку, но с куском рыбы и горкой риса. А порция салата лежала на огромном блюде. Что-то из ракообразных, моллюсков, кусочков рыбы, листьев салата и половинок маленьких помидорин, залитое растительным маслом. Если нос меня не обманывал, то оливковым.

– Что вы растерялись? Что-то не так? – Саркис подошел к столику.

– Нет, все так, но так много. Как это съесть? – Элис огромными глазами смотрела на тарелки.

– Вы, главное, начните. А там разберетесь. Приятного аппетита. – С этим пожеланием армянин беззвучно удалился.

Чувствуя, как слюна заполняет рот от аппетитнейшего запаха, я отрезал кусочек отбивной и начал жевать. А неплохие здесь коровы, вкусные. И картошечка ничего. Взял головку лука, с удовольствием захрустел. Элис тоже довольно смело атаковала рыбу. Потом предложила мне помочь ей с салатом, ибо это явно порция на двоих. В общем, продолжительными совместными усилиями мы справились с обедом. Поблагодарили Саркиса и девушек, покинули ресторанчик и пошли отдыхать после обеда. Сиеста, знаете ли.

Да и Элис категорически отказывалась выходить под это солнце до вечера, мотивируя решение своей рыжестью и склонностью к мгновенным солнечным ожогам. А потому мы просто отдохнули во дворе ресторана, под широким навесом возле большого бассейна.

А после восемнадцати часов решили прогуляться по городу. Городок был не очень большой по населению, но очень просторный. Построен с хорошим размахом, дома друг дружку не толкали, люди тоже. Машины попадались в основном несколько устаревшие, хотя встречались и новенькие внедорожники-паркетники. Вроде моего трофея или «тойоты» Элис. Множество старых армейских моделей всех стран и марок. Люди вокруг суетились, занимались делами. Все были крепко так загорелые, и Элис, да и я со своим среднеазиатским загаром заметно отличались от них. Хотя пару раз попадались группы новичков вроде нас, тоже светленьких.

От Овальной площади мы спустились к порту. Там, на небольшой смотровой площадке, решили полюбоваться океаном и портом. В основном океаном, потрясающе красивым под ярким светом солнца.

Из порта выплывал довольно большой корабль, причем с парусным вооружением. Но шел на двигателе, взбив за кормой нехилый бурун. Я взял висящий на груди китайский бинокль (лень было свой доставать), посмотрел на название, выложенное начищенными бронзовыми буквами на борту корабля.

– «Впечатляющий». Правильное название, подходящее. – Я отдал бинокль Элис.

Корабль тем временем развернулся, по вантам забегали немногочисленные матросы, распустились и наполнились ветром паруса. И судно, набирая скорость, пошло… пока на юг. Потом, наверное, развернется направо и пойдет на запад, но куда, не знаю.

– Как красиво. Никогда не видела таких больших парусников, – смотря в бинокль на уходящий корабль, заметила Элис.

Потом мы гуляли по набережной, потом опять вышли на Главную улицу и неторопливо пошли в «Арарат». Элис все больше нервничала, беспокоилась. Создавалось впечатление, что ее что-то тревожит. После того как отдохнули в ресторане Саркиса, слегка поужинали и выпили немного вина, мы долго сидели в небольшом скверике за главным зданием и пытались поговорить. Но девчонку как будто кто-то завел, она нервничала, постоянно оглядывалась. В конце концов я предложил ей пойти отдохнуть. Все-таки впечатлений очень много, стресс и прочие атрибуты, сопутствующие большому путешествию, присутствовали. Оставив девушку в домике, чтобы она спокойно приняла ванну, я вышел на улицу и уселся на маленькую скамеечку. Помахал рукой соседу, курящему неподалеку. Посмотрел на темнеющее небо, в котором начали появляться звезды. Вдохнул городской воздух, попробовал его на вкус.

Воздух был почти чистый, с легким запахом автомобильного топлива и доносящимся из ресторана запахам пищи. Кто-то пел песню под караоке, причем с большим чувством и полным отсутствием слуха. Рычащий двигателем большой грузовик проехал по Главной улице Порто-Франко и исчез за поворотом. Я поглядел на часы. Больше получаса прошло, наверное, можно заходить.

В комнате было пусто, в ванной журчала вода. На кровати лежал белый банный халат с логотипом отеля.

– Элис? – подойдя к двери ванной, спросил я.

Мне не ответили. Я подергал ручку. Заперто. Хотел было выбить дверь, но заметил прорезь на ручке с этой стороны. Торопливо вытащил старые ключи, самым тонким повернул защелку. Открыл дверь, зашел в наполненную паром ванную.

– Элис?

В ванне, сжавшись в комочек, плакала обнаженная девушка. Плакала сильно и безутешно.

Я подхватил ее на руки и понес в комнату.

– Не надо, пусти меня. Пусти меня!!! Я хочу к маме!!! – Элис вырывалась у меня из рук, стала бить меня кулачками по голове и плечам.

– Олеська, солнышко, маленькая моя, ты что? Успокойся, пожалуйста. – Я долго укачивал ее на руках, говоря всякие нежные глупости. Когда она прекратила вырываться и стала просто плакать, я положил обнаженную девушку на кровать, укрыл легкой простынкой (я тоже живой человек!), сел рядом и стал гладить по волосам.

Элис долго хлюпала носом, успокаиваясь, а потом взахлеб стала рассказывать мне свою историю. Не самую странную, но довольно страшную. Именно своей обыденностью. Жила-была простая русская девушка. В простом русском городе. Папа и мама обеспечивали ее всем необходимым, любили и лелеяли. Любила и бабушка, которая жила в этом же городе.

Папа был небольшой начальник небольшой фабрики. Но на жизнь вполне хватало, и на учебу для его дочери тоже. Недорогая иномарка, хорошая квартира, маленькая, но очень уютная дача. Подарок от родителей к окончанию института в виде небольших бриллиантовых сережек и колечка.

Все кончилось в один вечер, когда на отца, маму и бабушку, ехавших на своих «восьми узбеках», напоролся пьяный молодой выродок на здоровенном черном внедорожнике. Выродком оказался сыночек большого районного начальника.

От страшного удара мать и бабушка погибли в машине, отец умер по дороге в больницу.

А богатенького сынка упрятали в больницу как сильно пострадавшего от нарушившей правила дорожного движения встречной машины.

Элис сильно помогли друзья отца. Помогли с похоронами, с поминками. Сама девушка держалась изо всех сил, пыталась остаться сильной, аккуратной и назло всему привлекательной. Но тяжелая депрессия, рожденная страшной бедой, все сильнее сжимала горло.

– Так вот, однажды ко мне пришла моя однокурсница, Томка Гергедава, нарядила меня и потащила по магазинам. Мол, шопинг поможет развеяться. И я встретила в бутике этого ублюдка – довольного, пьяного и смеющегося. Тут мне снесло крышу, и я вцепилась ногтями ему в лицо. Я ему всю рожу ободрала, готова была глаза вырвать. Но меня Томка от него оторвала, вытащила из бутика через заднюю дверь и спрятала у себя дома.

Я считала себя покойницей. Как-то одна девушка в нашем городе просто высмеяла этого, эту… Ну короче, ей через полгода плеснули в лицо серной кислотой. А тут я ему все личико поправила и один глаз повредила. Это мне уже Томка рассказала… Мне точно надо было прощаться с жизнью…

Но отец Томки, Шалва Иосивович, продал мои квартиры, бабушкину дачу и привез меня в Москву. Томка купила «тойоту» и прицеп, собрала все мои личные и ценные вещи, купила этот набор дизайнера, который болтается в прицепе (я все-таки дизайнер по интерьерам!), и меня переправили сюда.

После перехода я подумала, что меня могут преследовать и здесь, и в «Иммиграционном отделе», когда получала АйДи, изменила имя и фамилию. А тут встретила тебя.

– Элис, а как тебя на самом деле зовут?

– Александра Ожемчугова. Бабушка звала Олесей. Я просто перевела фамилию на украинский, и получилось О’Перли. Ну и имя немного изменила… – Элис, точнее Олеся, зевнула, прикрыв ладошкой рот.

– Спи давай, Мата Хари. Спокойной ночи. – Я поцеловал девушку в щеку и пошел стелить себе на диване.

Когда повернулся, она уже спала. Прям ангеленочек.

Я потихоньку прошел в ванную. Хорошая штука душ после жаркого дня. С удовольствием растерся после ледяной воды жестким полотенцем. Оделся и потихоньку выбрался из ванной комнаты.

Лег на коротковатый диван, закинул ноги на спинку и стал думать, что делать дальше.

Для начала нужно было определиться, чего я хочу. А хотел я… Вообще-то ничего сложного, последние сутки я постоянно хотел быть с этой рыжей занозой, поразившей меня прямо в сердце. Вот ведь угораздило влипнуть, и при этом сам не заметил. А значит, придется стать немного параноиком и подумать о том, что Олесю на самом деле могут догнать. Буду исходить из того, что она рассказала правду. Как говорится, сердцем верю. Значит, нужно посоветоваться с младшим братом-ресторатором. Он человек здесь явно значимый, много знает, глядишь, чего хорошего присоветует. А там видно будет.

И своей машиной нужно заняться. Впереди долгий путь, хорошо бы ее немного подлатать и переделать под здешние условия. Заменить медные трубки на гибкие шланги, заварить пулевые отверстия, а в потолке как раз на месте смертоносных дыр сделать люк, да побольше. Чтобы я сам мог пролезть. Еще нужны нормальные крепежи для оружия на потолке и боковых стойках. Еще придется отремонтировать запаски, продать самый тяжелый инструмент, максимально облегчив машину. Проанализировать здешнюю криминогенную обстановку на дорогах, выбрать наименее опасную. Переговорить с Элис, то бишь с Олесей, где лучше перезимовать. По-моему, лучше русских земель для этого ничего не придумать. Все свои, сильная армия, мощная промышленность. Можно осесть на постоянку, глядишь, и приживемся. Но это все завтра.

Еще саженцы надо определить, а то погибнут.

Я зевнул, подоткнул подушку поудобнее и заснул.

Проснулся опять впотьмах. Елки-моталки, здешняя полночь! Ну что я буду делать?

Кровать стояла в прямоугольнике лунного света. Олеся сладко спала, тихонечко посапывая носиком. Простыня сбилась и обернулась вокруг бедер. Я сглотнул, с трудом заставил себя отвернуться от замечательного зрелища.

Тихо открыл дверь и вышел на улицу. Ночной город сверкал огнями порта и веселых заведений, гудел двигателями машин. Но по-ночному, как-то негромко. Чистый воздух плыл с океана, пахло рыбой и солью. Хорошо жить на берегу океана, всю жизнь об этом мечтал. Может быть, здесь у меня это получится?

Я зашел в домик и замер. Посреди комнаты стояла зевающая Олеся, завернутая в простыню. Потом девушка шагнула ко мне, уронила белую материю. А чуть позже мне стало не до ночных красот.

Весь мокрый, но ужасно довольный, я лежал в кровати и слушал веселую песенку, доносящуюся из ванной. Потом дверь открылась, и в комнату зашла обнаженная рыжая девушка, вытирающая волосы полотенцем.

– Иди ополоснись, вспотел весь, как будто вагон разгрузил, – засмеялась она. – Трудяга.

Через полчаса мы лежали в обнимку и тихонько разговаривали. Обо всем и ни о чем. Смеялись глупостям, любили друг друга и снова отдыхали…

– Я теперь понимаю, почему здесь так кормят, – глубокомысленно заметила отдышавшаяся девушка. – Учитывая длину ночи, количество усвоенных килокалорий должно быть намного больше. Все, я уже не могу, давай спать, а?

Она немножко отодвинулась от меня, легла на бочок и мгновенно заснула.

Я полюбовался девушкой, в полосе лунного света казавшейся прекрасной статуэткой, лег на спину. И сам не заметил, как заснул.

Город Порто-Франко.

22 год, 26-й день 9-го месяца

Проснулись мы поздним утром. Даже бьющие в лицо лучи солнца заставляли нас жмуриться и отворачиваться, но не могли разбудить.

Но в конце концов мы встали. Правда, не сразу. Впрочем, чем могут заняться утром в кровати хорошо отдохнувшие молодые люди? Конечно, всякими нежными глупостями.

– Ну что, завтракать? А дальше что, какие у тебя планы? – заплетая волосы в толстую косу, спросила Олеся.

– Ну сегодня хотел поискать покупателей на инструмент. Он тяжелый, хочу облегчить машину. Кроме того, надо проехать до оружейного магазина Русской Армии, там тир есть, требуется пристрелять автоматы и винтовку. Ну и лишние китайские бинокли поменять на патроны. Поехали вместе, постреляем? – Я натянул потрепанные шорты и широкую майку. Надевая часы, подумал о том, что необходимо купить настенные часы и будильник, сделанные специально для здешнего времени. Наверное, их уже выпускают, по крайней мере, электронные. Часовой циферблат еще попробуй сделай под последний час! Хотя в принципе можно, просто разделить на тысячу восемьсот двенадцать минут. Несимметричный получится циферблат. И напополам поделить нельзя, выйдет только тридцатичасовой.

Зайдя в ресторанчик и усевшись за стол, я увидел подходящего к нам Саркиса. Встал, поздоровался с ним.

– Здравствуйте, молодые люди. Как вам наши ночи? – с легкой усмешкой спросил армянин, посмотрел на часы. – Володя, позвонил Боря Раскатов, попросил передать тебе, что зайдет в восемнадцать часов. Насколько я понял, желает насчет машины переговорить, ара. А ты ее продать хочешь?

– А кто это, Раскатов? – поинтересовался я. Вроде никого не знал с такой фамилией.

– Это мастер-сержант из Патруля, здоровый такой, выше тебя на полголовы.

– Такого знаю. Он командовал отделением патрульных, которые ко мне на помощь приехали. «Тойоту» продам, наверное, хоть и очень жалко. Но не по чину мне эта машина, буду дрожать над каждой царапиной. Так что лучше грузовик подлатаю, а джип продам. Саркис-джан, послушайте, нам необходимо посоветоваться. Вы можете нам уделить немного времени?

– Думаю, что да. В чем дело? – заинтересованно присел на стул армянин.

– Элис, расскажи ему, пожалуйста. – На людях Олеся меня попросила называть ее так.

Олеся коротко рассказала Саркису свою историю. Без особых эмоций, но подробно.

– Правильно сделала, девочка! Мужчина, нанимающий такого же урода, чтобы плеснуть кислотой в лицо девушки, вполне способен нанять убийцу, а найти вербовщика не так уж и сложно. Тем более для богатых людей. Но вот ты о чем не подумала. Ты же и там была рыжей? Это твой настоящий цвет? – Олеся кивнула. – Так вот, им достаточно показать твою фотографию, чтобы тебя узнали. Даже не обязательно, чтобы при этом снимали именно тебя, могли снимать, например, твою подругу, но с большим количеством девушек вокруг. Вы, студентки, так любите фотографироваться большой компанией. Впрочем, даже если и отправят сюда убийцу, он навряд ли будет тебя искать. Это же другой мир, обязательства перед нанимателем недействительны, проконтролировать невозможно. Просто будьте осторожны, ну и я Араму при случае передам информацию. Если что, мы дадим знать об этой истории парням из Патруля. Эти ребята не любят наемных убийц, насильников и прочее человеческое отребье. Мы же, армяне, ценим красивых женщин и ненавидим тех, кто их уродует. Короче, езжайте подальше отсюда, в Россию, в Конфедерацию или в Техас. Там очень крепкие люди, которые не любят, когда обижают их соседей. Просто вам нужно будет стать такими же, как они. А пока завтракайте, молодые люди. Вам силы нужны, – с усмешкой заметил хозяин ресторана.

Ну, мы и позавтракали. Скромно так, Олеся фруктовым салатом, а я парой бутербродов из поджаренного хлеба с копченым мясом. Плюс кофе, он здесь великолепен.

– Вова, тебе нужно помочь с твоими инструментами? – поинтересовалась девушка, когда после завтрака я переоделся в рабочую одежду и пошел перегонять машины к домику. Саркис разрешил припарковать их на жухлую траву газона, мол, все равно скоро сезон дождей.

– Если подсобишь составить список, очень поможешь. А то у меня все руки в соляре и консервирующей смазке будут. – Я протянул Олесе толстую тетрадь и карандаши.

Перегнав по очереди машины к дому (нет, классные машины японцы делают!), я стал вытаскивать ящики из кузова на землю и сортировать.

Резцы сразу отложил, это для продажи здесь. Туда же ушли все фрезы, делительная головка, большая часть метчиков и лёрок. А вот коробки с твердосплавными пластинами я оставил. Этого здесь еще не делают.

Как раз когда я кончал сортировать, приехал небольшой грузовичок «исузу». Из него вышел крепкий седой мужик, прожаренный солнцем до костей. То есть такое создавалось впечатление, что у него и кости загорели.

– Ну привет. Меня зовут Арсеньич, я продаю и покупаю разное железо. Ты звонил? Я вижу, уже рассортировываешь? – Он поздоровался со мной, пожав запястье, вежливо поздоровался с Олесей.

И начал проверку каленого и заточенного железа. Мы с ним долго просматривали каждую фрезу, каждый резец, каждое полотно. Мужик торговался за каждую железку, отыскивая в своих проспектах местные аналоги. К моему неудовольствию, узнал, что в Демидовске начали довольно успешно выпускать инструменты из быстрорежущей стали, правда, только вольфрамистой, Р9 и Р18.

Впрочем, большинство позиций эти сорта стали перекрывают, чем здорово сбили местные цены. Но неплохо выручили токарные резцы с твердым сплавом. Так что на этой небольшой спекуляции у меня получилось только отбить вложенные в Ташкенте деньги. Хотя и это было здорово.

Кроме того, оставалось еще два небольших, но очень увесистых ящика с твердосплавными напайками. Их я продавать не стал, хотя они и стоили весьма дорого. Нет пока завода твердых сплавов в Демидовске, тоже на завозных работают.

В общем, облегчил грузовик почти на тонну. И получил наличкой около семнадцати тысяч экю.

– Ну как, торгаш? – поинтересовалась Олеся, когда я отмывал руки под колонкой стиральным порошком. – Доволен?

– Да. Хотя и меньше вышло, чем я рассчитывал, но нормально. Нужно в банк положить на свой счет, но это потом. Сейчас в сейф положу при ресепшене. Поедем в оружейный? – Олеся согласно кивнула.

В это время ко мне подошли невысокий парень со светловолосой полной девушкой из соседнего домика, с любопытством наблюдавшие за моей возней с железом. Возле их домика стоял новенький УАЗ «буханка» с дюралевой лодкой на роспуске, набитой всякими вещами и закрытой брезентом.

– Привет, ребята. Меня Абдумалик зовут. Можете просто Маликом называть. Это моя жена, Светлана. Я вижу, ты тоже с железом связан?

– Да, я слесарь. А ты? – пожимая мозолистую руку парня, спросил с интересом. – Добрый день, Светлана, очень приятно познакомиться.

– Я тоже. Слесарь-сборщик с Ульяновского авиастроительного. Надоело, если честно, ни работы нормальной, ни зарплаты. А недавно по цехам один дядек прошел, собирал народ на работу за границу, раздавал анкеты. Мы со Светкой заполнили и сюда вот попали. Ладно, попозже переговорим, хорошо? Сейчас в представительство идем, разузнаем, что и как. Вы пойдете?

Мы с Олесей переглянулись. Если честно, то пока еще никаких особых планов на будущее мы не имели.

– Может, попозже. Я сейчас хочу в оружейный проехать в промзоне, там тир есть. Да и патронов обменять надо. Наверное, завтра сходим. – Олеся согласно кивнула. – Если можно, захвати для нас проспекты и карты.

Я помог Малику отстегнуть от УАЗа роспуск с лодкой, и они уехали. А мы с Олесей на ее «тойоте» направились в сторону железной дороги и порта, где и находился этот оружейный магазин.

Основательно попетляв по улицам промзоны, наконец нашли то, что искали. Магазин значительно отличался от роскошного заведения Билла. В основном здесь продавали разнообразное подержанное оружие западного и восточного производства. Множество разных «калашниковых» с самой широкой географией производства – от России до Китая. Заправлял в магазине невысокий латиноамериканец с бородкой-эспаньолкой и неплохим знанием русского языка.

Он сразу согласился на предложение обменять бинокли на патроны, правда, дал всего по пятьдесят экю за бинокль. Впрочем, за китайские оптические подделки оптом – это нормально. Итак, две с небольшим тысячи патронов в прозрачных пластиковых упаковках по двести штук мы получили. А к ним – разрешение пристрелять автоматы в небольшом тире за магазином.

– Извините, Рауль, а у вас практические ВОГи есть? – поинтересовался я.

Приказчик вынул из стального ящика картонную коробку с практиками, отсчитал мне пять штук.

– Больше не могу, у меня на оставшиеся заказ. Можете и ими в тире стрелять, – заметил он. – Если вам нужны боевые, есть пара десятков российских, из трофеев. Новые еще не подвезли.

– Да уж, дожил. Покупаю гранаты как картошку, – заметил я уже в тире, доставая из сумки АКМС и АКС-74У. Маленький автомат отдал Олесе.

– Тугие какие, – заметила она, набивая рожки к автомату.

– Зато очень надежные. И автомат тоже надежный, очень. По точности до твоей винтовки недотягивает, но при близкой стрельбе не подводит. Слушай, нужно у этого Рауля спросить крепежи для оружия и поставить их в машины. Только вот как: ты согласишься в своей «тойоте» потолок портить? Мне-то в грузовике без проблем.

– Конечно, делай. Пока сюда ехали, я замучилась, то и дело винтовку на сиденье поправляла – того и гляди, упадет. Можно? – Олеся вставила рожок в автомат, с трудом сдвинула предохранитель и довольно умело передернула затвор.

А я зарядил практикой «Костер» и сделал первый выстрел в мишень в полусотне метров. Не дистанция для гранотомета, но хоть установку прицела проверю и среднюю точку попаданий определю.

Расстреляли по паре рожков из автоматов, пяток практических гранат из подствольника и два магазина из новой полуавтоматической винтовки и вышли из тира.

У Рауля нашлись крепежи для оружия из фигурных пружин, покрытых полиуретаном. Купив два комплекта в «тойоту» и три в «Егеря», взяв десяток ВОГов и подсумок на разгрузку для них, а также пяток рыжих бакелитовых магазинов для АКМС и подсумки для «калашниковских» магазинов, мы поехали в отель.

Купили две бутылки «вишневки», фруктов и соков в номер и на полтора часа, до семнадцати часов местного времени, выпали из общественной и политической жизни Новой Земли.

– Уф, все, хватит. Немного отдохнуть нужно и мне, и тебе. А то скоро придет покупатель, а ты весь в мыле и язык на плече. При этом на твоем личике крайне самодовольная улыбка. Что о нас люди подумают? – Олеся встала с кровати и пошла в душ. После надела маечку и джинсы, полезла в сумку с одеждой.

– Они не думать, а завидовать будут, – глубокомысленно произнес я, поправляя кровать.

Олеся тем временем достала легкое платьице, недовольно на него поглядела и быстро убежала, сказав, что погладит и придет.

Без десяти восемнадцать мы сидели за столиком в ресторане и пили холодный апельсиновый сок. Вскоре на Главной улице за чахлыми деревцами остановился «хамви», из него вышел сержант и высокая шатенка в форме.

Сержант о чем-то переговорил с водителем и под ручку с девушкой пошел в ресторан.

Зайдя внутрь, поморщился, привыкая к полумраку, начал оглядываться. Я помахал ему рукой, и они подошли к нам.

– Привет, ребята, к вам можно? – Сержант с девушкой встали у столика.

– Да, конечно. Садитесь. – Я поприветствовал девушку и поздоровался с сержантом.

Ничего ручка, широкая и мозолистая. Правда, сам он как-то поменьше выглядит без броника. Обычный высокий парень. Девушка у него миловидная, с голубыми глазами, чистым лицом, нежным подбородком и красивыми губами. Правда, тоже высокая, может, даже повыше меня. Но вместе они очень гармоничная пара.

– Мы не познакомились там, в саванне. Это Элис, а меня зовут Владимиром.

– Это моя невеста, Эйприл. Она считает себя шотландкой, хотя сама из Америки, и по крайней мере три национальности в ней смешаны. Меня зовут Борис, можете звать Борей. Только ударение на первый слог не делайте, умоляю. Эти американцы насмотрелись глупых мультиков, и замучили. Еле-еле Эйприл отучил, – усмехнулся здоровяк, усаживая свою девушку. Потом уселся сам.

– Добрый вечер. Что будете? Вино, кофе, может, сок? – подошедший Саркис с уважением поздоровался с Борисом и его спутницей.

– Мне кофе, как обычно, – попросила Эйприл с едва заметным акцентом.

– Мне тоже. Черный, без сахара.

Саркис кивнул и отошел.

– Эйприл, вы что, все в Ордене русский учите? – поинтересовался я.

– Нет, что вы. Многие учат китайский, французский, польский. Чем больше языков знает агент Ордена, тем выше у него квалификация и соответственно заработок. – Девушка улыбнулась.

Какое-то время мы просто сидели за столом и говорили о местных реалиях. Я спросил Бориса о больших гиенах – уж очень меня этот зверь впечатлил.

– Знаешь, Володь, если тебе выпадет нелегкая столкнуться с этой зверюгой, то стреляй в колено или плечо. Она тяжелая, повреждение ноги моментально лишает ее подвижности и дает тебе время. А если ты выстрелишь ей в голову или грудь, то еще неизвестно, нанесешь ли достаточные повреждения. Шкура на груди очень толстая, лобная и челюстная кости массивные. Гиена ведь и рогача порой валит, и раны от него получает. Поэтому, я так думаю, у нее морда длинная, чтобы от рогов меньше доставалось. А так, тем более если вас двое-трое, обездвижили ее и ушли. Не стоит пытаться добивать, сам знаешь, если крысу в угол зажмешь, она кинется, а эта зверюга тем более. Но, если будешь добивать, обязательно бей за ухо, там кость тонкая и мозг рядом. И правила старые, известные – смотри на уши. Если прижаты, то гиена еще жива и может кинуться, если расслаблены, то, скорее всего, она мертвая. Ладно, ты свой трофей нам продашь?

– Борь, я цену даже для «Тойоты Ленд-Крузера» не знаю. Этот джип в том мире стоит минимум сто тысяч зеленых. А здесь сколько?

– Ну по идее не меньше. Но вот в чем дело… Если ты будешь продавать здесь, то больше десяти тысяч экю не получишь. Серьезно. Тут ведь у нас проходной двор, многие переселенцы меняют машины. На этом живут торговцы, и живут неплохо. У них цеховая договоренность – не давать больше половины реальной стоимости за такие паркетники. Они из-за большой стоимости и сложности в ремонте особым спросом не пользуются, здесь что попроще и покрепче в ходу. Богатые люди или уже с машинами, или купят их у тех же торговцев. Конечно, ты можешь сам выставить ее на продажу, вон попроси у Саркиса. Но опять же много не получишь. Да и времени это займет немало. Потому предлагаю так, я плачу тебе сразу восемь тысяч наличкой, а остальное в течение года перечисляю на твой счет. Но сначала давай прокатимся. Джип-то новый, но тест-драйв нужен. – Борис глянул на свою подругу, но она не обратила на него внимания, заболталась о чем-то с Олесей.

– Эйприл, ты машину хочешь? – удивленно спросил Боря.

– О да, да. Элис, поехали с нами.

Девушки встали и, болтая о чем-то, вышли из ресторанчика. Я попросил чернявенькую девушку записать все на мой счет и пошел за Борисом.

Эйприл уверенно подогнала под себя сиденье и руль, подождала, пока мы усядемся, и быстро выехала со двора. Было видно, что девушка прекрасно знает город. Она ни разу не задумалась на повороте, не колебалась при обгонах. Ехала с постоянной скоростью, порой обгоняла орденские машины. Покатав нас по Порто-Франко минут тридцать, затормозила возле какого-то ресторанчика.

– Как впечатления? – спросил Борис у невесты.

Та причмокнула.

Боря усмехнулся, повернулся ко мне:

– Ну как, партизан, согласен? Восемь тысяч сейчас и по тысяче в течение одиннадцати месяцев.

– Борь, это дело лучше в конторе обсуждать. Здесь где договоры заключаются?

– В принципе достаточно купчей, заверенной несколькими свидетелями, или зайдем в отделение Банка Ордена. Нам все равно туда нужно – составить график платежей. Ну и свои две тысячи премиальных заберешь, документы мы еще вчера оформили. Согласен? – Я посмотрел на Олесю, но та пожала плечами, мол, решай сам.

Хм… в принципе нормально. Правда, у Бориса работа больно нервная…

– Насчет выплат не переживай, в крайнем случае их произведет банк с моего счета, там с лихвой хватит денег. Просто я еще дом в Московском протекторате строю, в предгорьях, нужен денежный резерв. Ну как, согласен? – Видимо, Борис понял причину моих сомнений.

– Давай. Поехали в банк, оформим. Эйприл, с обновкой тебя. – Джип плавно тронулся с места.

Вскоре мы с жаркой и пыльной улицы зашли в прохладное большое помещение. Борис уверенно провел меня сначала к молодому уорент-офицеру, который оформил документы и отправил меня в другую контору. Там мне перевели на счет две тысячи экю и выдали зеленоватый чек с красной печатью о переводе.

– Так, теперь пошли в гражданскую кассу. – Борис повел меня вниз.

– Борь, я вот о чем подумал. Эти АйДи – вот если я потеряю или ее украдут, то все? Пропали мои сбережения? Как я докажу, что я это я?

– За это не переживай. Когда ты счет в банке открывал, тебя камерой в трех ракурсах по нескольку раз сняли и положили снимки в архив. Теперь если что, приходишь в отделение Ордена, любое, тебе восстанавливают документы, и можешь получать деньги. Все-таки не каменный век у нас.

– Ну если так, то намного спокойнее.

А после того как Борис перегнал мне на счет деньги, нас обоих ожидал сюрприз. Оказывается, пока мы занимались сделкой, девушки успели договориться об оформлении Олесей оконных проемов квартиры Бориса и Эйприл.

– Ребята, вы не скучайте, мы быстро. Я только размеры сниму и эскизы набросаю, и мы вас заберем, – заявила Олеся, садясь на переднее сиденье серебристой «тойоты» и проверяя наличие в сумочке маленькой трехметровой рулетки, портняжного метра, небольшого перекидного блокнота и коробочки карандашей «Кохинор».

– Ну дают. И твоя тоже бизнес-вумен. Пошли по пивку?

Борис повел меня в заведение с немецким уклоном. Здоровенные пивные бочки за стойкой, тяжеленная мебель. Только пьяных эльзасцев с кружками и песнями не хватало для полной достоверности.

Заказали шустрой девице с украинским акцентом жареную курицу и по сто пятьдесят грамм «Новомосковской». Вскоре официантка принесла запотевший графинчик с водкой, тарелки с нарезанным копченым салом, квашеной капустой и хлебом.

– Чего удивляешься? Самые настоящие немецкие закуски. – Борис пододвинул к себе тарелку с копченым салом, положил пару кусков на небольшой ломтик хлеба и с видимым удовольствием съел.

Пока ждали саму птичку, успели выпить по пятьдесят грамм хорошей водки и закусить хрустящей капусткой.

– Борь, а как ты в Патруле оказался? – поинтересовался я.

– Да перешел сюда для того, чтобы служить во Внутренних войсках в Москве. А там такое дело… В ВВ служат знакомые парни из подмосковного, омского и других отрядов, с которыми вместе был в командировках на Кавказе. А в РА служат парни, с которыми во время срочной Грозный брал. И хоть отношения между солдатами хорошие, но руководство может учудить войнушку. Меня сейчас словами не убедишь, что такое невозможно, после развала Союза и войны на Кавказе я считаю, что возможно все.

Ну я и пошел прямиком к Коршунову, так и так, мол, та-щ генерал, нельзя служить там, где может появиться необходимость стрелять в боевых товарищей.

Генерал физию кислую сделал, но прямо при мне позвонил генералу Уоллесу, командующему Патрулем, и попросил того принять меня в ряды. Поручился, так сказать. – Борис снова взял кусок сала, закинул его в рот и с удовольствием проглотил.

– Что, вот так просто взял и позвонил? И тот послушался? – Мне немного тюкнуло в голову. Все-таки жарко, и сутки напряженные были. Во всех планах.

– А ты не подначивай. Тут всего три генерала с той стороны. Командующий Патрулем, Министр внутренних дел Москвы и командующий РА. У них, можно сказать, клуб настоящих генералов. Вот и выполняют различные мелкие просьбы. Хоть и не очень любят друг друга, но остальные генералы это звание уже здесь получили. А я с тех пор служу в Патруле. Пару месяцев на Мысу был, британцам помогал, это с той стороны Залива.

Я взял графинчик, налил еще по одной.

– Ну, за генералов!

Глухо звякнули небольшие рюмки, холодная водка пробежала по горлу, отозвалась в желудке теплом.

– Вот ваша курка, мальчики. Шо еще надо? – Оксана поставила на стол здоровенную жареную птицу. Горячая, потрясающе пахнущая, до сих пор шкварчащая жиром.

– Нет, Оксана, спасибо. – Борис кромсал птичку разделочным ножом.

Я подхватил кус, бросил себе на тарелку, вгляделся.

– Руками ее, потом ополоснешь! – Борис, показывая пример, вгрызся в птичью ножку.

Некоторое время за столом слышалсяь треск перемалываемых птичьих косточек и сосредоточенное чавканье. Намного проще обедать среди мужиков, не надо задумываться о правилах хорошего тона.

– Уф, неплохо, – вытирая руки салфеткой и разливая остатки водки по рюмкам, заметил я. – Борь, а такие неприятности, как со мной, здесь частенько бывают?

– Володь, то, что было с тобой, – это не неприятности. Хороший парень сумел отбиться от бандитов, остался жив и понес минимальные материальные потери – это отличная новость. Вот когда караваны пропадают на дороге, это неприятности. Или как четыре дня назад, когда новоприбывшие сербы из Косова с чеченами сцепились прямо здесь, в Порто-Франко, – это тоже неприятность.

– А что произошло? – заинтересовался я.

– Деваха красивая у сербов есть. К ней парочка чехов пристала, их ее братья отоварили. Чехи братьев на стрелку вызвали. Собрали всех мужиков из тейпа, даже пацанов взяли двенадцатилетних. Наверное, чтобы те кровь почуяли. И выехали в сторону указанной стрелки.

В общем, когда я с группой прибыл, все чеченцы мертвые были. Им сербы на дороге засаду устроили и добили всех. Классная засада, всех кончили. И детей тоже. Самое поганое в этом деле, что среди чеченцев две девки-снайперши были, они вообще пропали. В трофеях у сербов пара эсвэдех, которые никак ни к кому из дохлых чехов не присобачить, лишние они. В одной из машин нашли женскую сумочку, отыскали на дороге куски одежды, лифчик порванный рядом с дорогой. Пойми правильно, мне сами снайперши по фигу, грохнули их, и ладно. Да и с чеченами у меня счета длинные. Но насильников я терпеть ненавижу, и то, что явно живых мальчишек достреливали, меня покоробило. Впрочем, у косовских сербов счета с мусульманами еще длиннее моих. Только здесь насилие над женщиной карается каторгой. И все. Правда, прямых улик нет, только косвенные, и свидетелей тоже нет. Сербы все прикинулись шлангами, никто ничего не видел, да и родственник у них в Ордене оказался, все разрулил.

– И теперь куда сербы двинутся? В Россию?

– Ты что? На кой хрен они там сдались? Да они и сами в Евросоюз хотели, но там как о пропавших девках услышали, так от ворот поворот дали. А здесь, в Порто-Франко, и московский представитель, и офицеры из конвоя РА их послали именно из-за мальчишек и девок. В общем, им за Китаем землю дали. Неплохая земля, кстати. А самое интересное, что бабы из тейпа попросились в Москву. Они правильно сообразили: в Имамате тейп без мужиков – разменная монета. Девок поворуют, затрахают и шахидками сделают. А малых пацанов кровники вырежут. В общем, Коршунов их принял, говорят, возле Бразилии землю выделил. Но он все-таки настоящий мент, сумел обстряпать это дело так, что теперь этим бабам нет хода за Московский протекторат или еще куда-то северней Залива. Грохнут их как предательниц. Так что будут они жить в России, да еще и мужей небось там найдут. У нас татар и башкир хватает.

Коршунов вообще мужик интересный. В том мире натаскал в клювике двести лимонов зелени и сюда с ней рванул. Здесь в первую очередь армию небольшую создал из нашего брата. Купил пару десятков американских бэтээров, М-113, старые пушки – в общем, для начала задел сделал. Гонять банды начал. Попутно занялся сельским хозяйством. Построил три здоровенные свинофермы, заложил большие хозяйства по выращиванию конопли… Ты чего? – с недоумением повернулся ко мне Борис, когда я поперхнулся курицей и закашлялся.

– Конопля? Он что, наркоту разводит?

– Ну ты балбес! Слово «пенька» знаешь? Сейчас большинство веревок и канатов в этом мире из коршуновской пеньки сделано. Ладно, слушай дальше.

Самое главное, что он сделал, – сумел выдернуть из того мира больше тысячи семей русских из Чечни, из-под ножа, считай, и столько же из Таджикистана. Теперь они на него работают и по большому счету молятся.

А в Протекторате РА тоже крестьянствуют в основном русские из Чечни и Таджикистана, плюс грузины из южной Осетии и армяне из южных районов Нагорного Карабаха, кто сбежать успел. Их сюда лет десять назад, в самый разгар конфликтов перевезли.

– Борь, крестьянство – это здорово, но меня больше промышленность интересует. С ней как в России?

– Неплохо. Заводы понастроили, железо добывают, нефть, газ попутный. Патроны делают, кровельные материалы, метизы. Все как горячие пирожки уходит. Я мимо заводов в Демидовске проезжал, здоровенный такой промышленный райончик.

Тут вообще стараются побольше своего делать. Дорого из-за ленточки каждый гвоздь тащить. Вон американцы в Форте-Ли начали парусники строить. Как их… клиперы и шхуны. Дерево-то здесь не проблема, его сколько хочешь, вали давай. А стальной прокат ой-ой сколько стоит. О, а вот и девушки. – Борис радостно приветствовал вошедших девчонок.

Эйприл недовольно посмотрела на пустой графинчик и повернулась к Олесе:

– Элис, почему два русских парня, если останутся без присмотра, сразу напьются водки?

– Ты знаешь, они ее только пригубили, поверь моему опыту, – вздохнула Олеся, покачав пустой графинчик.

– Да мы ее только понюхали, чесслово. И больше сегодня не будем. Ну я, по крайней мере, точно, – вставая и отодвигая стул Олесе, клятвенно заверил ее.

– Ага, и я тоже на сегодня завязал, – утвердительно кивнул Борис. – Девочки, вы кушать хотите?

Как оказалось, девочки есть не хотели, а заказали себе по большой порции апельсинового мороженого и уселись обсуждать Олесины эскизы. Посмотрев на девушек, аппетитно вкушающих (по-другому и не скажешь!) замороженные в сливках апельсиновые дольки, мы тоже заказали себе по порции.

– Борь, так что, сербы целую кучу премиальных получили? За дорожных разбойников? – поинтересовался я, прикончив мороженое, и взялся за остывший кофе.

– Ты чего? Мало ли кто друг в друга пострелять захочет за городом? И что, всем премии давать? Нет, ничего не дали, только трофеи оставили. Хоть чеченки и возражали. Знаешь, в последнее время в Порто-Франко скопилось многовато выходцев из мусульманских республик Северного Кавказа. Боюсь, будут проблемы. Я даже рапорт начальству написал, мол, во избежание и т. д. требуется побыстрее отправить их к месту назначения.

– И что? – заинтересовался я.

– Ничего. Я нетолерантен и не воспитан в духе европейских дерьмократических свобод. После такой отповеди просто своим знакомым парням рассказывал, чего от этой братии стоит ждать. Благо те ребята в основном из армии США и порох нюхали. Они обещали рассказать своим знакомым. Ну а дальше, что выйдет…

– А почему мне тогда премию дали? Это ведь ты решал, дать или не дать, и ситуация похожа. Тоже по большому счету засада.

– А я две ментовские ксивы среди бумаг нашел. Володь, бывших ментов не бывает. А я хоть и боец отдельного отряда, но отряда милиции. Тех парней еще до моего перехода на границе Московской и Тульской областей убили и оружие забрали. Как раз эти самые «ксюхи» и «макарки». А раз так, то они и есть дорожные бандиты. Вообще-то тесными миры оказались.

– Да уж.

Мы немного посидели и вышли из прохладного ресторанчика на улицу.

Борис с девушкой поехали к себе, оставили нам для связи свои визитки, а мы решили прогуляться. Благо с океана подул ветерок, разогнал марево зноя над городом. Вообще к концу дня город настолько прокалился, что оставил позади июльский Ташкент. Хотя я считал, что это маловероятно.

– Олесь, смотри, книжный. Давай зайдем, может, здесь есть что-то интересное по географии здешнего мира? – Я придержал девушку за локоток и повернул лицом к заинтересовавшей меня вывеске.

– Пошли, мне самой интересно. – Олеся пушинкой взлетела по ступенькам.

Книжный магазин был большой. Множество книг и журналов, но в основном на английском. Хотя и русский отдел имелся, и испанский, и немецкий, причем довольно большие.

После довольно продолжительных переговоров мы купили пару дисков с выпусками здешнего журнала «Географ Нового Мира» в русской версии и пару красочных фотоальбомов со здешними животными и растениями.

Уже выходя, я вспомнил про программное обеспечение компьютеров, обернулся к продавцу. И оказался прав, потому что здесь в ходу была местная система «Виндоуз» с календарем и часами Старого Мира.

– Олесь, ты как с программированием? Мне с новым ноутом, да и с трофейным тоже, повозиться придется. Поможешь?

– Помогу, мне все равно сейчас работать с программами и рисовать. Ты же мне поможешь машинку из «тойоты» достать и пару рулонов ткани? Мне Эйприл точно на пару дней работы подбросила, прямо сейчас и начну.

– Ладно. Смотри, солнце садится. Пошли к берегу, на закат полюбуемся.

Мы долго стояли, обнявшись и облокотившись на бетонный парапет, глядели, как местное светило опускается за холмы за Порто-Франко и прямо из воды всходит огромная луна.

А потом потихоньку пошли к «Арарату». Хоть город и оказался относительно большим, но суеты тут не было. От гостиницы мы отошли не очень далеко, а пройти несколько километров по довольно хорошим, усыпанным галькой тротуарам по ночному городу, и главное, в безопасной зоне, довольно приятно.

Сразу по возвращении я вытащил из «тойоты» швейную машинку, а из прицепа два рулона ткани, в которые Олеся ткнула пальцем, и большую сумку с разнообразной мишурой. Принес все в домик, поставил рядом со столом. После чего девушка поставила грузиться программу на мою «Тошибу», а сама засела за свой «Асус» – перерисовывать схемы хитрых занавесок. Потом чертила их на больших кальках, сосредоточенно вырезала и ругалась на неудобный и маленький для такой работы стол.

В конце концов, я отпросился в ресторан, ибо мне запретили смотреть под руку, а заняться чем-либо еще не получалось. На чужую работу можно смотреть бесконечно. Получив приказ много не пить, я вышел на улицу, закрыл дверь. Посидел на заборчике возле домика, любуясь звездами, и решил попить пивка. В сам ресторан не пошел, сел на веранде возле бассейна, за красным пластиковым столиком.

Взял у девчонки за стойкой огромную кружку почти безалкогольного американского пива, для пробы, и тарелку сушеной антилопятины, настолько наперченной, что просто ужас. Когда я пригубил кружку в очередной раз, гася пожар во рту, ко мне за столик присел Абдумалик.

– Привет. Ты чего это самое легкое выбрал? – спросил он, показывая на мою кружку. У него самого была такая же, но с темным немецким пивом.

– Я сегодня уже вино пил, водку пил, теперь вот пиво решил взять. Ну и взял полегче, все равно все правила нарушаю. Правда, пиво пресноватое. Ты как, до представительства добрался? Что сказали?

– Ага, держи. – На столик плюхнулась пачка проспектов и карта. – Представитель посоветовал дойти до товарной станции, но вспомнил про цирк шапито из Новой Одессы. Они здесь сезон заканчивают и через пять дней едут домой. Ну и народ к ним собирается, вроде как они будут проводниками каравана. Мы со Светкой туда прошли, это почти на другом конце города, за стадионом. Поговорили с главным в этом «Дю Солее». Через три дня он начнет формировать караван. Сейчас, оказывается, после какой-то очень большой и успешной совместной операции Русской Армии, Техаса и Конфедерации дорога поспокойнее стала, можно ехать без охраны. Но к нему почему-то обязательно надо прийти именно на четвертый день.

– Молодые люди, добрый вечер. – Как всегда, Саркис появился бесшумно. Хорошо хоть тень у него огромная.

– Добрый вечер, присаживайтесь, – поздоровался я. Малик тоже поздоровался.

– Ребята, вы же слесаря? Сами как, со сваркой дружите? Подзаработать хотите? – Армянин с удовольствием пригубил пиво из небольшого бокала, принесенного темненькой девушкой.

Мы переглянулись. В принципе я ничего не имел против. Малик тоже кивнул.

– Ну допустим. А что нужно делать?

– Сейчас. Погодите минуту, принесу. – Саркис исчез, но вскоре появился, неся под мышкой объемную папку.

– Вот. Нужно сварить эти вышки, ара. В начале того года сюда переехали мои земляки, построили ферму в сорока километрах от Порто-Франко. Сейчас немного разжились, набрали денег на ветрогенераторы и ветряные насосы для воды, а то бензиновые или дизельные генераторы очень дорогое удовольствие. Но сварщиков и слесарей среди них нет, они крестьяне. А заказывать эти вышки в Порто-Франко – дорого. Вот я через знакомых купил в Демидовске уголок и металлический лист, мне его попутный конвой привез, осталось только сварщика и слесаря найти.

– Саркис-джан, а нам профсоюз местный холку не намылит за то, что мы ему цену сбиваем? – поинтересовался я, раскладывая чертежи по столу.

Малик уже завладел сборочным и внимательно его изучал.

– Вах, какие профсоюзы! – всплеснул крупными руками ресторатор. – Вы работать будете за городом, а дела фермеров – это дела фермеров. Что скажете?

– А сколько нужно сделать вышек? – поинтересовался Малик, передавая сборочник мне.

– Четыре. Две для воды, две для электричества. Ну что скажете?

– Как с оплатой? – спросил я. Вообще-то совсем неплохо подработать, не стоит привыкать жить за счет трофеев.

– Давайте так. Я нечаянно слышал, вы с циркачами хотите ехать, так? Жить вам здесь еще минимум пять дней. Я за вашу работу обеспечу вам проживание и кормежку. Договорились?

Хм… а не сказать что работы так уж много. Если рогом упереться, можно с хорошим напарником за пару смен все сделать. Буду надеяться, что Малик хороший напарник, на авиазаводах в слесарях безруким парням делать нефиг. Да и образование у него как минимум специальное.

– Что скажешь, Володя? Я согласен. Только вы нам еще по ручному пулемету за нормальные деньги организуете, а то в вашем магазине все очень дорого! – заявил Малик.

Саркис хмыкнул на его заявление, а я еще раз прогнал в голове все операции. Нормально, примерно за две сотни экю на каждого стоит поработать.

– Согласен. Где ваша ферма, нам с утра выезжать? Сварочник у меня есть, болгарка тоже. Диски и электроды есть. Только генератор слабый. Болгарку не потянет. Но учтите, если мы по расходникам за пределы вашего предложения выйдем, все пересчитаем. Здесь железо дорогое, я в этом убедился. И еще, нужны помощники. Мы с Маликом вдвоем не справимся. Тут семьдесят пятый уголок, он сто сорок килограмм весит, а их на одну вышку четыре плюс поперечины из пятидесятки и площадки из шестерки. Тут даже у четверых пупки развяжутся ворочать. На ферме еще парни есть? Согласны?

– У меня «Тошиба», четырехкиловатник. Хватит. И тоже болгарка с дисками есть. Но помощь на самом деле нужна, – сказал Малик, отставив кружку с пивом.

– Согласен. Если вы решите утром выезжать, то я за завтраком объясню дорогу. Как раз утром в ту сторону выезжает патруль, в семь часов, я попрошу ребят, чтобы вас до поворота сопроводили, так намного лучше. На ферме рация, если что-то нужно будет, они свяжутся. И десяток мужчин найдется, чтобы помочь вам конструкции переворачивать, и в помощь сразу получите трех неплохих парней, пускай учатся. Ладно, хорошей ночи. Вам еще спокойной ночи желать рано.

– До свидания. Что, Малик, на какой машине поедем? – Я встал и потянулся. Хорошо сегодня время провел, право слово. Давненько так не отдыхал.

– Володь, мой УАЗ битком набит. Давай на твоем «газике» поедем. Только перекинем сейчас генератор и болгарку в кузов, и отдыхать. Если патруль выезжает в семь, то нам вставать нужно в пять.

– Малик, ты на часы посмотри. Сейчас всего двадцать три часа. До полуночи еще целых семь часов, успеем отдохнуть.

Я открыл дверь грузовика, уселся поудобнее за руль, завелся и проехал пятнадцать метров до УАЗа. Прогресс, как известно, придумали ленивые люди, которым лень таскать всякие тяжести.

Малик тем временем вытаскивал из чрева машины какие-то коробки. Потом с натугой подтянул тяжелый генератор к дверям.

– Ну чего встал? Давай помогай! – Напарник подтолкнул генератор из фургона, я ухватился за заднюю часть, и мы вытащили тяжелый механизм. Подкатили к грузовику, забросили в кузов.

– Малик, давай запрыгивай, привяжи свой ящик к борту, а то потеряем по дороге рогачам на потеху. Держи! – Я бросил ему моток толстой веревки.

– Володь, у тебя весь грузовик солярой провонял, ты его ею пропитывал, что ли? Дышать под тентом нечем.

– Под тентом ладно, у меня и в кабине пованивает. Вон в задней стенке дыры видишь? Все тряпье испортилось. Ладно, давай отдыхать. Завтра в шесть выезжаем. – Я хлопнул его по плечу и пошел в домик.

На полу Олеся по расчерченным выкройкам вырезала из ткани нужные куски. Повсюду царил живописный бардак, на кровати лежали куски тряпья с приколотыми пронумерованными бумажками, обрезки были небрежно закинуты в угол.

– Эх-хэ, наворочала, красна девица. Олесь, у тебя хоть булавки по полу не разбросаны? – осторожно обходя завалы, спросил я.

– Нет, булавки я не бросаю, техника безопасности превыше всего. Сейчас, еще две ракушки вырежу, и хватит на сегодня. Шить буду уже у Эйприл, а то я не уверена, что Саркис этому обрадуется. Посиди пока пять минут, – не вставая с пола и не прекращая работать ножницами, ответила девушка.

– Олесь, ты не против, если я на работу завтра-послезавтра съезжу? Ты ведь все равно весь день занята будешь, а?

Олеся отвлеклась от кройки и посмотрела мне в глаза.

– А не боишься за меня?

– Если ты насчет того, что тебя преследовать могут, то нет. Сама прикинь, мы с тобой неделю назад даже не знали о существовании этого места. Не думаю, что твой полосатомордый крестник знает об этом мире и уж тем более так скоро додумается тебя здесь искать. А если насчет того, что тут множество жгучих мачо, то даже если я буду вокруг тебя бегать целыми днями и дифирамбы с серенадами петь, то все равно все зависит от тебя. Буду я тебе нравиться по-прежнему или даже, может быть, полюбишь меня – останешься со мной. Разонравлюсь – как я смогу тебя удержать? Решать все равно тебе. Так что я буду работать, тем более что ты тоже себе работу нашла.

– Вот как? – Олеся недовольно прищурилась. Потом решительно стала собирать все тряпье с пола и кровати и сбрасывать его на стол и диван. – В таком случае тебе предстоит основательно потрудиться, чтобы не позволить мне завтра думать о других мужчинах.

 

Глава 4

Ферма Акопянов в окрестностях Порто-Франко.

22 год, 28-й день 9-го месяца

– Уф, вроде все! – не сев, а скорее упав на дощатый настил открытой веранды, заметил я. – Ованес Вагранович, принимайте. Все стоит и крутится.

– Ага, отец, все работает. Они очень хорошо сварили и собрали, – подтвердил молодой паренек, Ашот, один из тех, кто помогал нам с монтажом и установкой вышек. Он тоже устало сел на край веранды.

– Володь, напомни мне в следующий раз, что в первую очередь надо навес сделать. Зажарился, как карась на сковородке, за эти два дня, – опрокидывая на себя ведро с водой, попросил Малик, сверкая свежеобгоревшим носом.

Мы все устали. И мы с Маликом, и трое парней-помощников. Это только кажется, что сварить четыре вышки – простое дело, а на самом деле работы хватило досыта. Резали, стыковали, варили, по новой резали и так далее. И чем дальше, тем тяжелее становились сами вышки. Да и варить под здешним солнышком удовольствие не из легких, сварная роба моментально промокла от пота, промокли и спилковые краги, так что при неудачном захвате получали удар током. У Малика от искр, летевших из-под болгарки, загорелась штанина, хорошо еще, ожог не получил. В общем, как следует уработались.

Началось все довольно буднично, если не считать того, что за городом мы достали из сумок автоматы, пистолеты и разгрузки. У Малика оказались абсолютно новые АКМ и АПС из арсенала базы «Россия». Они успели перед прибытием последней партии сербов купить хорошее советское оружие.

Вместе с патрулем на двух «хамви» с крупнокалиберным браунингом на одном и ротным пулеметом на другом мы доехали до развилки в тридцати пяти километрах по дороге от немецкого города с каким-то зубодробительным названием, откуда свернули налево. И вскоре увидели большую ферму. Огромный огород, минимум три гектара, большое кукурузное поле.

Аккуратные дощатые строения и большой внутренний двор за высоким дощатым же забором. Впрочем, когда мы въехали во двор, обратили внимание на довольно небогатую обстановку. Окна были без ставен, просто затянуты москитной пленкой, все очень скромно. Мебель, которую видели, собрали из оструганных досок сами армяне.

Но вот укрепились они здорово. Единственную дорогу, по которой только и возможно было подъехать к ферме на машинах, контролировал крупнокалиберный пулемет ДШК. На заднем дворе под навесом стояли советский миномет «Поднос» и два пулемета СГМ на колесных станках. Кроме того, все мужчины за пределами двора носили «калашниковы» семьдесят четвертого года и пистолеты.

Огород был ухоженный, да и, по словам главы семейства, являлся главным средством дохода семьи, поставлявшей овощи в Порто-Франко.

Множество бегающих по птичьему дворику гусей, индюшек и курочек постоянно охраняли от местных птичек два подростка с дробовиками. Местные пернатые рады были бы сожрать весь птичник, но постоянно получали от пареньков и девчонок заряды крупной дроби. Только за те два дня, которые мы здесь отпахали, подростки сшибли пять ящероподобных пташек. Правда, ребята заступали на дежурство после школы, в которую их возил оранжевый школьный автобус под охраной «хамви» с М2, а до этого дежурил сам глава семейства.

Посреди двора лежали уголки и листы железа. К моей радости, Демидовск катал весьма приличную сталь, которая хорошо варилась. А то в Узбекистане после развала Союза с местного Бекабадского завода выходила высокоуглеродистая, она отлетала кусками от сваренных участков. Так что мы получили помощников и погнали…

– Молодцы, парни. Сейчас покушаете и езжайте с Богом. Учтите, через три часа стемнеет, так что не задерживайтесь по дороге. Гаянэ, дорогая, ужин готов? Нужно сварщиков покормить. – Пожилой, но еще крепкий и мощный армянин поднялся с кресла-качалки, в котором отдыхал после тяжелого рабочего дня на огороде. Там только с разводкой воды по арыкам для полива грядок запаришься.

– Сейчас, уже накрываем. Пусть мужчины сначала душ примут. – Полная приветливая женщина вышла на веранду из летней кухни, вытирая руки полотенцем. – Сегодня на ужин бозбаш и бораки, твои любимые.

Поужинав супом из обжаренных кусочков антилопятины и гороха-нута и жареными пельменями, мы попрощались с хозяевами и пошли к грузовику. Фермер вышел с нами.

– Ованес Вагранович, вы так сильно укрепили ферму. Это необходимо? И неужели здесь все так просто – захотел купить миномет или крупняк, пошел и купил?

– Володя, я на тяжелое вооружение лицензию у Ордена получил. Насчет укреплений – знаешь, хорошо тому, у кого есть кинжал. И горе тому, у кого кинжала в нужный момент нет. Не пригодятся – я только рад буду. До свидания, парни. Окажетесь в здешних местах – заезжайте, добрыми гостями будете. – Хозяин пожал нам руки.

Мы попрощались с вышедшими ребятами, сели в «Егеря» и поехали в Порто-Франко. А то на самом деле скоро стемнеет.

Вскоре после того как выехали на дорогу с проселка, нам навстречу попался караван из десятка грузовиков «Скания». Машины были тяжело нагружены, из-за плохой дороги шли потихоньку. Я помахал рукой водителю первого грузовика, сдал в сторону на обочину, пережидая густое облако пыли, и пропустил колонну. Завершал караван тоже грузовик, но переделанный в самодельный броневичок с зенитным КПВ в кузове. Он нам приветливо гуднул, я ему ответил, и мы поехали.

– Уф, Володя, в следующий раз, когда Саркис предложит поработать, напомни мне, чтобы я пять раз подумал, ладно? – Малик присосался к фляге с водой, придерживаясь другой рукой за дверцу качающейся на ухабах машины. – Два дня по двенадцать часов, десяток кругов на болгарку истер до основания, ты сжег две пачки электродов, плюс работа генераторов, сварочного аппарата и болгарки за четыреста экю – хорошо, если краями разойдемся. Нет, я ему насчет ручных пулеметов напрямую скажу, а то нечестно получается. Пусть за приемлемую цену продают.

– Я смотрел во втором оружейном, там только пара китайских РКП была и американский М-60. Тот, с которым Рембо бегал. Но все дорого. С другой стороны, сэкономили по двести экю. Это по бочке бензина или солярки. Я на своем грузовике тысячу километров проеду. Уже неплохо. Кстати, надо бочку купить, а то мою прострелили по дороге сюда. Ты смотри, эти зверюги другое место могут выбрать, чтобы жрать? – Рядом с дорогой большая гиена рвала на части свинью-падальщицу. – Задолбали! Малик, бери калаш, лезь в кузов. Мы здесь до ишачьей пасхи будем ждать, пока она наестся.

Малик подхватил поудобнее АКМ, выскочил на подножку и запрыгнул в кузов, благо я тент вчера вечером снял. Откинул приклад своего автомата, поставил было на одиночный, но передумал и щелкнул предохранителем вверх, перевел на автоматический огонь. Развернул грузовик немного боком, остановился и начал стрелять. В кабине зазвенели гильзы. Сверху часто застучал очередями Малик.

Автоматные очереди ударили в зверюгу. Я целил в передние колени, как Борис и советовал, и сразу же попал. Впрочем, с полусотни метров по почти неподвижной и обнаглевшей цели стрелять не очень сложно. У гиены подломились ноги, она ткнулась мордой в землю, попыталась подняться, но ее быстро угробили сосредоточенным огнем.

Малик вернулся в кабину, и мы поехали мимо дергающейся в агонии зверюги. В кабине стоял запах сгоревшего пороха, по полу перекатывались стреляные гильзы.

– Неплохо поохотились. Знаешь, я не верил, что браконьеры слонов из АКМ бьют, а тут смотри, такую тварь грохнули, – перезаряжая автомат, заметил Малик.

– Ага, оторвались. Ладно, вон уже башня КПП видна. Скоро приедем.

На въезде в город мы упрятали автоматы и пистолеты в сумки, получили очередную благодарность от патрульных. Пропустили две новенькие, с иголочки, «Нивы Шевроле» с коренастыми, похожими друг на друга парнями, и поехали в «Арарат».

Мы неторопливо ехали по Главной за здоровенной тележкой с дровами, которую тащил небольшой трактор, и приближались к «Арарату».

– Малик, а пистоль поменьше найти не мог? – спросил я, покосившись на кожаные подсумки с запасными магазинами на боку у напарника. Притормозил, пропуская мужика с тачкой через дорогу, а то он пер, как танк. Высунулся в открытое окно и облаял мужика по-всякому, после чего с удовлетворением уселся в мягкое подпружиненное кресло. Неплохие кресла сейчас у грузовичков, жаль только, потолок низковат, нужно хорошенько подумать, куда крепежи для оружия делать, чтобы головой не цеплять. Вообще, пора машины подготовить, сегодня вечером и завтра утром отдохну, все равно воскресенье, а вечером займусь нашими с Олесей машинами.

– У самого-то тоже пушка немаленькая. А если серьезно, то у нашего ротного такой пистолет был. Вот он, я про пистолет, и запал мне в душу. А тут смотрю, лежит, красавчик, на столе. И разрешений никаких не надо, так отдают, только три сотни заплати. А у меня как раз заначка была, правда, в здешнем обменнике похудела до тысячи шестисот экю. Ну я этот пистолет себе и купил, хорошая машинка, надежная. Тяжелый, правда, как утюг. Светка возбухать начала, а я ей говорю: «Дорогая, треть от того, что я на браконьерском лове рыбы заработал, вообще-то моя, трачу, куда хочу, забыла?» Копил на новый УАЗ, а так как он у меня уже есть, решил потратить на дополнительное оружие, как основное я себе АКМ купил, а Светлане СКС, ну и пистолет ПМ, чтобы калибр не дробить. Вот осталось еще на ручник, а то я по ВУСу пулеметчик, всю службу еще с РПК под пять-сорок пять пробегал.

– Малик, а чего ты решил сюда перебраться? Мне все равно переезжать пришлось бы, не сюда, так в Россию или куда-то еще, а вы-то зачем поехали? Вроде нормально жили в Ульяновске? Ну если работа на авиазаводе не устраивала, бросил бы ее и другую нашел, город же, у тебя руки из нужного места растут.

Я свернул на стоянку к «своему» домику. Возле отеля машин меньше не стало, да и у домиков свободных мест не прибавилось. Бойкое местечко братья армяне нашли, ничего не скажешь.

– Ты знаешь, конечно, не очень богато, но жили. Я сетями рыбачил, хоть это и удовольствие ниже среднего, браконьерить. Но Светке врачи сказали, мол, хочешь детей, перебирайся в места с более теплым климатом. Мы все равно собирались переезжать, вот сюда в результате решились, благо здесь вон какая жара, холодов вообще не бывает. На Северный Кавказ перебираться – еще та лотерея. Ладно, пока. Пойду к жене, соскучился. Через часок в баре встретимся, идет? – Малик выпрыгнул из машины, подхватил сумку с оружием и собрался идти в свой домик.

– Нет, Малик, не пойдет. Раньше чем завтра, не рассчитывай, не выйду. Пока. – И я пошел к домику, помахивая оружейной сумкой.

Дверь домика открылась, и на улицу вышла рыжая девушка в шортах и широкой футболке, кажущейся на ней безразмерной. Подошла ко мне и обняла за шею, встав на цыпочки.

– Слушай, как здорово, когда так встречают, – отпуская девушку после поцелуя, заметил я. Поднял сумку с оружием и пошел в домик, обняв Олесю за талию. В дверях пришлось отпустить, иначе не проходили. Там бросил сумку в угол, подхватил девушку на руки и понес к кровати…

– Володь, ты чем-нибудь еще сегодня намерен заняться? Кроме того, что будешь меня домогаться? – потягиваясь на кровати, как довольная кошка, спросила Олеся. Потом встала и принялась приводить себя в порядок.

– Ага. Если ты не возражаешь, то я бы хотел отнести шмотки в стирку, и автомат надо бы почистить, а то пострелять пришлось по дороге. Впрочем, это можно сделать и завтра, сейчас оружейный, скорее всего, уже закрыт. Не волнуйся, ничего серьезного. Гиена, сволочь, опять почти на дороге жрать расселась. Ну мы с Маликом ее отучили. Хорошая штука все-таки «калашников». Только сначала в душ, а то увидел тебя, и все соображение отбило. – Я направился в ванную. И услышал произнесенное в спину:

– Ага, мне бабушка так и говорила, что вы, парни, часто не той головой думаете. Водичку похолоднее сделай, а то снова отвлечешься.

Выйдя из ванной, я брякнулся на кровать. Ничего не хотелось делать, навалилась усталость, все-таки хорошо навкалывались. Так и лежал, лениво смотря на мелькающие в телевизоре картинки.

– Устал? Давай массаж сделаю. Ложись на живот. Так, рельсы-рельсы… – Сильные руки девушки начали мять и гладить спину, иногда сильно сжимали кожу. – Нет, Володь, так не честно! Тебя даже ущипнуть толком не получается! Ты что, спишь? Ну тебя. – Я почувствовал, как по спине начали прохаживаться нежные упругости с возбужденными сосками. Сон моментально пропал, я перевернулся и прижал девушку к себе…

– Уф, ненасытный, умотал. Вов, давай на Набережную ранним утром сходим? Рассвет встретим, Эйприл говорит – потрясающее зрелище. Хорошо? – Олеся расслабленно прижалась к моему боку.

– Давай. Только нужно будильник поставить. Сейчас поколдую с мобилой. Во сколько восход-то, уточнила?

Я встал, начал одеваться.

Олеся перевернулась на живот, скрестила ноги и с интересом наблюдала, как я прыгаю на одной ноге, пытаясь попасть в штанину.

– Ладно, я быстро. Положу сумку в сейф и заброшу шмотки в машинку, – чмокнув девушку в макушку, вышел на улицу.

Сзади прошлепали по полу босые ноги, щелкнул замок. Правильно, береженую Бог бережет.

Я открыл кабину, вытащил сумку с рабочей одеждой и пошел в главное здание. Там положил оружие в сейф, получил разрешение от одной из чернявеньких воспользоваться прачечной.

Прошел за здание, вошел в прачку, забросил гору пропотевшей одежды в машинку, засыпал порошок, включил таймер и вернулся в домик. Через два часа подойду.

Порто-Франко,

22 год, 29-й день 9-го месяца

– Ну ты романтичная натура… В воскресенье в такую рань вставать. И еще топать ножками… на машине доехали бы, – зевая и ворча, я шел под ручку с Олесей по темной, далеко не везде освещенной фонарями Главной улице. Иногда мимо проезжали машины, город спал. Даже квартал проституток на пригорке за Овальной площадью был уже темным, все перебесились.

Только молочники и булочники ездили на небольших грузовых мотороллерах, звеня бутылками и распространяя запах свежего хлеба, да патрули Ордена на «хамви» показывали, что город жив.

Через улицу, толкая большую тележку, шел пожилой азиат. В тележке стояли высокие ведра со свежесрезанными цветами.

– Погоди, дед. Сколько стоит? – Я вытянул из ведра большой букет огромных белых хризантем. Люблю эти цветы.

Расплатившись с довольным то ли японцем, то ли китайцем, поднес букет девушке.

– Володя, ты потрясающий. И как я буду таскать этот гербарий по городу? – Олеся спрятала довольное личико в цветы. – Какая прелесть! Но нести их будешь ты! Только попозже, когда пойдем обратно.

Под ногами похрустывала мелкая галька, которой были засыпаны пешеходные дорожки. В некоторых местах встречались настоящие деревянные тротуары, как в фильмах-вестернах. На столбах-сваях, с гулкими досками, уже потемневшими от времени. Видимо, со старых времен остались, так-то городок смотрелся довольно богато.

Набережная нас встретила ветром с океана. Восток начал розоветь, и довольно большая толпа стала занимать места возле бетонного ограждения над волноломом.

Мы тоже поскорее пристроились с правой стороны, ближе к краю. Там, где волнолом переходил в дикие камни берега, на которые лениво накатывал волны океан. Сегодня безветренно, что очень неплохо. Олеся облокотилась на край бетонной плиты, обнимая букет хризантем. Красивая девушка с красивыми цветами в красивом месте. Обалдеть!

Я встал рядышком, обнял ее за талию. Восток стремительно светлел.

– Смотри! Солнце! – Олеся показала рукой на сверкающий краешек диска над океаном.

Солнце как будто кто тянул за уши, с такой скоростью оно поднималось, освещая море. Яркие лучи рвались вверх, пронзая редкие облака, как на флаге Японии.

– Красиво, – задумчиво произнесла девушка, глядя на взошедшее светило.

Потом протянула мне букет и взяла под руку:

– Пошли досыпать? Или сначала позавтракаем?

– Давай позавтракаем, а? А там видно будет. Кстати, я отработал все завтраки, обеды и ужины, так что давай этим пользоваться. Тем более что кухня в «Арарате» великолепная.

– Давай. Я тоже немного заработала. На часть дороги хватит. Володь, ты точно хочешь на машине ехать? Может, на поезде или морем? Я никогда так далеко по бездорожью не путешествовала, а длительность одного дневного перехода около пятнадцати часов, я расспрашивала Эйприл. Это очень много, не знаю, справлюсь ли.

– Ну в крайнем случае прицеплю твою «тойоту» к «Егерю» и потащу. Скорость небольшая, ничего не случится ни с прицепом, ни с машиной. Только на всякий пожарный завтра нормальную сцепку сделаю, это недолго. А сначала попробуешь, что и как. Я тоже узнавал, здесь во время перехода делают небольшие перерывы для заправки и обедов. Ночевки в основном на специальных точках или в фортах-заправках. Сходим во вторник к циркачам, все узнаем, нам до начала мокрого сезона еще больше месяца ждать. В крайнем случае здесь можно квартиру снять, судя по всему, без работы не останемся. – Я тащил здоровенный букет и начинал понимать, как сложно порой жить девушкам.

– Вова, я не хочу здесь оставаться. Это слишком близко. Можешь назвать меня параноиком, но я боюсь Юрловых, нехорошая семья и очень влиятельная. Так что давай подальше отсюда уберемся.

После завтрака я решил почистить автомат, взял сумку и пошел в оружейный. Олеся отправилась со мной, она еще ни разу в этом магазине не была и решила исправить этот просчет.

– Доброе утро, Билл. Вы и в воскресенье работаете? – поздоровался я с оружейником.

Олеся тоже с ним поздоровалась, попросила разрешения потрогать «эти очень красивые винтовки» и пошла бродить по магазину.

– Доброе. Да, но только до обеда. Ты чего вчера не пришел? Твой партнер выбрал почти новый РПД и купил. Будешь смотреть пулеметы? Но предупреждаю сразу, из русских он забрал самый недорогой и новый. – Билл протер ветошью ствол тяжелой винтовки и поставил ее на место в пирамиду.

– Да уж… Если вам не трудно, покажите, что осталось. То-то он меня ужинать звал, а теперь и претензии бессмысленны, – усмехнулся я.

Тем временем Билл вытаскивал из подсобки и ставил на сошки ручные пулеметы. Опознал я сразу наши ПКМ и ДП, а остальные были незнакомы.

– Вот, смотри. Самые дешевые это «Дегтярев-27» и «Зброевка-Брно» образца двадцать шестого года, они по пятьсот экю. Самые дорогие – это ПКМ и «Вектор», они абсолютно новые и стоят по три тысячи шестьсот экю. Ну еще есть «Хеклер и Кох-11», стоит восемьсот пятьдесят. Это вам Саркис с большой скидкой пулеметы нашел, поэтому можешь купить только один.

Я долго ходил вокруг пулеметов, облизываясь, как кот на сметану. Особенно вокруг ПКМ, но цена! ДП я сразу не захотел, уж очень серьезно повоевавшим смотрелся пулемет выпуска сорок третьего года. Чеха тоже отставил. Хоть и надежный, но патрон маузеровский, в Демидовске не выпускается, да и тоже старый экземпляр.

Юаровский пулемет я с любопытством осмотрел, все-таки он стоит в первой тройке по надежности – вместе с нашим ПКМ и бельгийским пулеметом. Но опять-таки цена…

– Посмотри на этот. – Билл взял с прилавка немного кургузый немецкий пулемет НК-11, практически не стрелявший. – Хорошая машинка, состоит на вооружении греческой армии и армий Азии. Надежный, крепкий, довольно легкий. К нему три магазина по пятьдесят патронов, и можешь купить у меня винтовочные магазины для G3 по двадцать патронов, у меня их много. Да те забери, которые я у тебя купил вместе с автоматом. Патрон 7,62×51 НАТО, у тебя уже есть винтовки под этот калибр. Да и G3 была, механизм один и тот же. Даже запасной ствол для пулемета есть.

Билл взял пулемет, оттянул левой рукой рукоять на кожухе ствола, повернул ее в паз. Показал патронник, снял ствол и по новой его установил. Вставил магазин, отпустил затвор и нажал на спусковой крючок. Протянул пулемет мне.

– Да, есть еще момент. Из этого пулемета ты спокойно можешь стрелять патронами производства Демидовска. И из М14 тоже, но со своим «Армалайтом» ты имеешь шанс приобрести проблемы. Русские патроны коптят, и винтовку может клинить, правда, для этого нужно много раз выстрелить. Так что купи у меня хорошую оптику, поставь на Ar-10 и используй ее для охоты или как снайперскую «семи-авто». А для повседневной стрельбы лучше «спрингфилд», он не менее точный, но более надежный.

Хм… а ведь вырисовывается кое-что неплохое. На потолок кабины в длину – винтовку, возле верхней панели – автомат с подствольником, и если решусь, то на боковую стойку пулемет. Но вот так ли он необходим мне, все-таки уйдет лишняя тысяча.

– Билл, а как вы думаете, простым людям здесь так уж необходим пулемет? – невинно глядя на оружейника, спросила Олеся.

Надо же, как у нас получается, который раз об одном и том же думаем.

Усатый толстяк усмехнулся:

– Мисс, я бы рекомендовал иметь пулемет в любом частном доме. Он здесь не менее необходим, чем бензопила, например, или дизельгенератор. Может быть, он простоит без дела лет восемь, а может быть, очень быстро потребуется. Если вы хотите стать хозяйкой дома, я вам рекомендую приобрести оружие.

– Я хочу стать хозяйкой дома. Но покупать пулемет или нет, решает обычно хозяин. Володя, ты как, хозяином хочешь быть? – лукаво посмотрела на меня девушка.

Интересно, на что она намекает? Вроде не тупой, но попробуй точно пойми женщину! Женщина намекает на одно, думает о другом, а делает третье.

Билл усмехнулся в усы, наверное, не один раз видел подобное.

– Хочу, хочу. Честное слово, хочу. И если опытный человек рекомендует иметь пулемет, то почему бы и нет?

Я прикинул увесистую машинку к плечу. А ничего, внушает уважение. Попробовал взвести затвор левой рукой, держа пулемет на весу, как Билл. Непривычно, но не сложнее, чем на той винтовке, которую я Биллу продал.

– Вот интересно, у меня третья западная машинка, и у всех трех диоптрические прицелы, хотя на «Армалайте», скорее, кольцевой. Днем они, конечно, удобные, но ведь в сумерках в них ничего не видно! Или на Западе ночью не воюют?

Поглядел на оружейника, аккуратно ставя пулемет на сошки. Взял один из магазинов, покрутил в руках. Так, если три по пятьдесят, то нужно еще хотя бы штук пять двадцаток взять. Второго номера у меня нет, набивать, не дай бог, придется самому.

– Воюют, но в основном с прицелами ночного видения. Если хочешь, Володя, пристрелять можешь на стрельбище Ордена. Оно у них хорошее, берут за использование совсем немного. И оптику на винтовку можешь пристрелять, если купишь.

– Оптика у меня есть. Неплохая, новосибирская, переменной кратности от полутора до четырех с половиной. Сейчас принесу, нужно крепления подобрать. Найдутся на Ar-10? А пулемет я возьму и дополнительные магазины – двадцатки. И патронов еще возьму, а то ехать далеко. И еще, Билл, у вас есть винтовочные патроны из-за ленточки? Только не очень дорогие, армейские? – Все равно нужно купить. У меня осталось всего четыреста пятьдесят три американских патрона для винтовки, правда, демидовских тысячу купил в другом оружейном. – Олеся, ты здесь подождешь?

В общем, приобрел я пулемет НК-11Е, к нему еще взял десять двадцатизарядных магазинов от G3, немного подержанных и потому недорогих. Может, и поторопился, но очень понравилась эта машинка. Вообще, себя до сих пор как-то не в своей тарелке чувствовал – свободная продажа оружия, не надо бегать по инстанциям. Понравился пулемет (!!!) – пошел и купил.

Кроме того, установил на Ar-10 американский прицел китайской сборки – Leapers Accu SWAT и еще что-то дальше, с переменной кратностью от полутора до шести, а на «Хову» прицел этой же фирмы, но простой, как кувалда, постоянной кратности, увеличивающий в четыре раза. Причем оба прицела очень недорогие, за пару всего триста восемьдесят экю. По сравнению с «Цейсом» или «Льюпольдом», которые красовались на почетных местах под стеклянным прилавком, – вообще задаром. А вот новосибирский не пошел, там крепления русского стандарта, под СВД или стандартные калашниковские, которые обычно годятся для ночников. Так что его я оставил, в крайнем случае в России продам.

Купил полтысячи уцененных австралийских патронов F4, Билл посоветовал, и еще тысячу от «Демидовскпатрона», все 7,62×51. Плюс еще полторы сотни 5,45×39 для АКСУ, чтобы запас был, а то только в магазинах осталось.

Билл мне долго объяснял преимущества оптики на таких винтовках, подарил книгу, учебник снайперов на английском. Потом созвонился с управляющим стрельбищем, договорился насчет пристрелки пулемета и винтовок. В общем, хороший дядька, я отлично провел время.

Уже когда собрался прощаться, удивила Олеся, которая подошла к Биллу с аккуратной винтовкой. Красивое ореховое ложе и тяжелый, длинный вороненый ствол. Прицельных приспособлений, кроме оптического прицела, на винтовке не было.

– Скажите, пожалуйста, на ценнике написано, что это калибр 223 Ремингтон или 5,56×45 НАТО. Это ведь как у М16 патроны, правда? И что это значит: «Sako 75 Varmint»? – поинтересовалась она, пробуя прицелиться во что-то на дальней стене.

– Мисс, это финская винтовка, специально для стрельбы по животным-вредителям на далекие дистанции. Из этой малокалиберной винтовки при стрельбе на шестьсот – семьсот метров вы можете уложить пулю в небольшую тарелку, но это сложно, нужно долго и нудно учиться стрелять. Кроме того, наилучшие результаты эти винтовки показывают со специальными матчевыми патронами, а они дорого стоят. Правда, ваш бойфренд уже купил у меня товара на довольно серьезную сумму, так что если вы возьмете эту винтовку, я вам отдам патроны с хорошей скидкой. Плюс продам, тоже со скидкой, бинокль со встроенным дальномером. Будете покупать? – Билл достал из-под прилавка длинный кофр с принадлежностями. Вынул пару фирменных пачек с патронами. – Патроны отдам по восемьдесят центов за каждый.

– Буду. Мне она очень понравилась, такая изящная. И патроны возьму, целых две сотни. Но ведь просто пострелять из нее можно и дешевыми, простыми патронами? – Олеся ласково погладила ствол винтовки. Это движение внезапно здорово возбудило меня, напомнив о событиях прошедшей ночи.

– Конечно, можно. Да я так думаю, что Демидовск в конце концов начнет выпускать и матчевые патроны для снайперов и соревнований, и они сразу подешевеют. Вот, смотрите, это бинокль со встроенным дальномером, он будет вам просто необходим…

– Олеся, я и не подозревал, что ты такая маньячка на предмет пострелять. Надо же, такую кучу денег на один-единственный винтарь потратила, – укладывая сумки с оружием в сейф, заметил я. Отошел, чтобы Саркис закрыл его, получил номерки ячеек и отправился вместе с девушкой в домик.

– Ну я была не любительница стрелять, а здесь стало интересно. И винтовка очень красивая, просто очень. Отец о подобной мечтал, все ждал, когда срок разрешения на ружья закончится. Ему совсем немного оставалось, он уже винтовку подбирать начал. Специально в Москву ездил, в «Кольчугу», оружие смотрел и меня с собой брал. Знаешь, у меня отцовы ружья на второй день забрала милиция, просто пришли и забрали вместе с патронами. Родители еще в морге, а они с постановлением суда о конфискации пришли, мол, несоблюдение правил хранения. Вот здесь увидела и вспомнила, – Олеся прижалась ко мне, уткнулась лицом в плечо и заплакала. Ну вот, взял и напомнил о недавней боли.

Блин, ну я балбес! Такой хороший день испортил, кто меня за язык тянул? Хотя откуда я мог об этом знать?

Довольно долго стоял, обнимая плачущую девушку и пытаясь ее успокоить. Потом отвел ее в домик, раздел, отнес в ванную комнату и как следует напарил горячим душем.

– Ну вот, розовенькая, как новорожденный поросеночек, – вытирая Олесю полотенцем, заметил я.

– Что? Ты меня свинкой обозвал? – возмущенно вскинулась она. Вырвалась из моих рук, запахнулась в полотенце и решительно пошла в комнату.

Но я прихватил край мохнатой тоги и дернул ее на себя. Не ожидавшая такого коварства девушка крутнулась, освобождаясь, и попала в мои руки.

– Ну вот, сердитая ты мне намного больше нравишься. Искры из глаз так и сыпятся, – подхватывая ее на руки, сказал я. Потом покружил по комнате, успокаивая и напевая колыбельную.

– Володя, ты что? Какое там «Спи, моя радость, усни»?! Сейчас двенадцати часов нет, самый разгар дня, я хорошо отдохнула, а ты меня усыпить хочешь? – вырвалась девушка, сверкая глазами. Потом глянула на свою прическу в зеркало, показала мне кулачок и убежала в ванную. Через полчаса вышла оттуда и застала меня задумчиво постукивающим карандашом по тетрадному листу. – Ты чего? – подозрительно спросила она.

– Олесь, я похож на жизнерадостного идиота? Ты посмотри, сколько я оружия накупил! Пулемет, две винтовки, автомат с подствольным гранатометом, пистолет. Плюс трофейный автомат, пистолет-пулемет и пистолет от деда достались да еще два моих охотничьих ружья. Впору оружейную лавку открывать. Дорвался. Аника-воин, едрена вошь.

– Ну и что? Ты же не пропил деньги, а купил вещи, которые всегда сможешь обратить в наличность. Так сказать, сделал материальные вложения. А на жизнерадостного идиота ты бываешь похож, не спорю. – И, смеясь, девушка взъерошила мою и так не очень аккуратную прическу. – Пойдем к циркачам съездим, а? Узнаем сами, что да как, не стоит на слова знакомых полагаться. Пошли! – И меня вытащили на улицу…

– Интересный стадион. Почему это он построен сектором? – Я смотрел на этот кусок зеленой травы, огороженный невысокими трибунами, и не мог представить себе, в какую игру здесь можно играть.

– Наверное, бейсбольный. Я как-то смотрела трансляцию, пыталась понять смысл этой игры, очень похоже. Да, и не забывай, основатели города американцы, а бейсбол их национальная игра. Вон смотри, шапито. Пойдем поспрашиваем.

И мы с Олесей пошли вокруг стадиона. Именно пошли, ибо это оказалась спортивная зона, машинам въезд был запрещен, и пришлось поставить «тойоту» на охраняемую орденцами стоянку.

– Последнее представление в этом году!!! Спешите, ибо опоздавший пожалеет! – надрывался перед кассой раскрашенный в канареечные цвета клоун.

Рядом что-то подобное кричал другой клоун, но уже по-английски. Довольно много народа покупало билеты и проходило в раздутый кондиционированным воздухом шатер передвижного цирка.

– Олесь, не хочешь посмотреть представление? Все равно раньше поговорить не получится. А тут и тигры есть. – Я кивнул на афишу.

– Пойдем поглядим. Только я не думаю, что это хороший цирк, слишком много шума. – Олеся посмотрела на горланящего клоуна.

Внутри, на дощатых скамьях, было прохладно и довольно спокойно. Но ровно до тех пор, пока на арену не вышел духовой оркестр. И началось…

– Слушай, как здорово. Я даже представить себе не могла, что в такой дыре существует такая труппа. Акробаты, эквилибристы, жонглеры – все великолепно! А эти девушки на верблюдах? Это вообще фантастика! Правда! А какой коверный клоун, это потрясающе! Тигры подкачали, какие-то слишком толстые. Коты домашние, а не тигры.

– Вы правы, девушка. Раскормили тигров, ленивые стали, скоро в обруч не поместятся, – заметил проходивший мимо пожилой мужчина, вытирающий пот полотенцем.

– Извините, вы не подскажете, к кому здесь можно обратиться насчет переезда в русские земли? Мы с моей девушкой недавно через Ворота перешли и хотим в здешнюю Россию попасть, – спросил я у него.

– Ко мне можете обратиться. Меня все зовут дядя Миша, я директор этого шапито и коверный клоун по совместительству. Сейчас пойдем к моему заму по хозчасти и одновременно капитану каравана Семену Семеновичу. О, вот и он. Семен, погоди. Ты же на вторник сбор каравана назначил? – обратился коверный к обманчиво пухлому мужичку.

Пухлый-то он пухлый, но ручищи такие, что не обхватишь, силища в мужике дикая. Если не ошибаюсь, он с акробатами работал, внизу пирамиду из шести человек держал.

– Привет, путешественники. Приходите сюда во вторник, к десяти утра. Запишем вас, расскажем, что и как. Сейчас, извините, недосуг. Все, в этом году завершающее представление. Теперь сборы – и в дорогу, сами понимаете, хлопот полон рот. О, чуть не забыл. Самое главное. На горючее вам понадобится около тысячи экю, плюс нам за каждую машину по триста экю заплатите. Если у вас нет таких денег, можете оформить кредит в русском представительстве, там ссудят две тысячи, не важно, в какой из протекторатов вы собираетесь. Потом за пару лет отдадите. Ладно, до вторника.

И циркачи ушли, переговариваясь о своих делах. Вокруг неторопливо расходились зрители, очень многие с детьми разных возрастов. Детвора радостно прыгала, ела мороженое и сладкую вату и на разных языках восхищалась представлением.

Пошли и мы, тоже не очень быстро, потому что под таким солнышком быстро ходить не очень получалось. А после прохлады шапито – тем более. Молодцы циркачи дали великолепное представление, но еще сделали так, что из-за жары уходить с него не тянуло. Потому у них и набрался полный зал. Хотя стоимость билетов была совсем не маленькая, пятьдесят экю взрослый. Но до последней копейки, или, точнее, до последнего цента, отработали. Даже я получил огромное удовольствие от того, что творили циркачи на посыпанной свежими опилками арене.

Но потехе час, а делу нужно время. Вот и я по возвращении занялся своим грузовиком, наконец-то начал латать эти клятые пулевые пробоины. Благо сейчас с современным инструментом это было не очень сложно.

Я вырезал из полумиллиметрового оцинкованного железа латку, мазал одну сторону герметиком, предварительно сажал ее на саморезы и потом спокойно сверлил отверстия и ставил заклепки, после чего выворачивал саморезы и заклепывал отверстия. Хорошо, что заклепочник купил и клепок различных набрал еще в Ташкенте. А дверь просто поставил на саморезы, все равно там механизм стеклоподъемника прикончили, острия шурупов в двери мешать не будут. Хорошо хоть стекло не разбили. Конечно, если отремонтировать машину в сервисе, а их здесь навалом, то выйдет намного аккуратнее, но и цену сдерут хорошую. А мне на машине ездить, а не красоваться, да и все равно перекрашивать буду по местной моде – в камуфляж.

Потом занялся потолком. Вырезал маленькой болгаркой, которую терпел мой генератор, широкий проем для люка. Поставил на саморезы старый люк от автобуса, который купил в каком-то гараже на Станционной, недалеко от магазина «РА – оружие и амуниция». Там таких шарашкиных контор оказалась целая куча, если у человека имелось время и место, то из того лома, который там продавался, можно было бы неплохой джип собрать, и не очень дорого.

Закончил возиться с люком уже вечером, с помощью Малика, который пришел со своей половинкой с пляжа. Но получилось неплохо, будто так и надо. Даже я свободно в него проскакивал.

– Ну хватит на сегодня. Завтра нужно крепежи на оружие поставить, в одну контору съездить, рации установить и подключить. А то я в электронике не очень, не дай бог, коротну, – спрыгнув на землю, захлопнул дверь грузовика.

– А что у тебя за рации? У меня «Алан» сотка и ручные «Моторолы».

– У меня из автомобильных тоже сотка, и еще «Кенвуд» многополосный, не удержался, потратил штуку баксов. У Олеси какая-то «Ессу», что ли, тоже не из дешевых. Короче, такие вещи, которые портить жалко. Малик, а ведь ты хитрый татарин! Выбрал самый нормальный советский пулемет и радешенек. Нет, где татарин прошел, там делать нечего!

– Я не татарин, а уйгур! Это большая разница, татары – тюрки, а уйгуры – арии. Ясно? – гордо подбоченился напарник.

– Нет. Ты хочешь сказать, что где уйгур прошел, там татарину делать нечего? И с кем я связался? Пиво будешь? – усевшись на порог грузовика, достал из пенопластового ящика со льдом пару бутылок немецкого светлого.

– Давай. Хоть пиво арийское с тебя, и то прок будет.

Мы свернули бутылкам пробки, тюкнулись горлышками и с удовольствием присосались к ним. О, как это здорово, после хорошей работы бутылочка холодного пива! Не зря кто-то из американцев связал любовь, Бога и пиво.

– Ладно, пойду к своей красавице. А то потерял уже, как зашла пять часов назад в домик, так и пропала. Пока. – Я пожал напарнику руку и пошел в свое съемное жилище.

Олеся лежала на кровати и с увлечением читала подаренную мне книгу. Приветливо помахав рукой, она даже не изменила положения своего красивого тела, перелистывая страницу.

– Это чем ты так зачиталась, кукла? Неужели так интересно? – Мне стало немного завидно. Чтобы самому прочитать английский текст, мне практически всегда нужны словарь, бумага и карандаш.

– Джеф Купер, «Искусство винтовки». Очень интересная книга оказалась, даже не ожидала. Ой, уже двадцать с половиной часов, вот время пролетело, – вставая с кровати и потягиваясь, промурчала девушка. – Пойдем ужинать? Хочу жареного полосатика, Саркис обещал сегодня рыбное меню. И белое вино, я его здесь еще не пробовала. Иди мойся, а я пока переоденусь…

 

Глава 5

Порто-Франко.

22 год, 31-й день 9-го месяца

На площадке за машинами с разобранным шапито, цирковым имуществом и зверями стояло около двадцати разнообразных автомобилей. Мы с Олесей и Малик со Светой поставили машины с левого края еще в восемь, резонно решив прийти пораньше, и оказались правы. Те, кто не успел, чтобы встать на указанные циркачами места, вынуждены были показывать чудеса фигурного вождения.

Сами циркачи свои машины уже подготовили к путешествию. Высокие внедорожные грузовики с прицепами были загружены вещами, капитально закрытыми брезентом и полимерными пологами. На шести грузовиках в увеличенных кабинах оказались прорезаны люки, а на усиленных крышах установлены зачехленные в данный момент крупнокалиберные пулеметы. Кроме того, тут же стояли три небольших джипа с такими же пулеметами, которые тоже принадлежали циркачам.

Семен Семенович и дядя Миша обходили машины и выдавали номера, соответствующие месту в походном ордере. Нам на наши три машины соответственно достались номера – третий Олесе, четвертый мне и пятый Малику со Светой. Шестой и седьмой получили те два брата на «Нивах», которые встретились нам на въезде в Порто-Франко, а восьмой выдали семье какого-то бывшего чиновника. Отец этого семейства, крепкий седой мужчина лет пятидесяти, стоял сейчас возле черного джипа «Прадо». Вот уж часто стала мне встречаться эта машина. Его жена и две дочери сидели в салоне и о чем-то тихо спорили. Впрочем, уже не очень тихо, явно назревал скандал. Но муж наклонился к окошку, негромко сказал что-то жене, и тонированные окна закрылись, отсекая скандалисток от публики.

Вообще, порядок движения был прост. Пара грузовиков с пулеметами впереди, потом шесть машин новичков, потом еще циркачи, еще шесть машин, и так до конца. Два открытых легких джипа выполняли функции разведчиков, один джип вез капитана каравана, то бишь Семена Семеновича.

О, а вот и он, легок на помине.

– Оружие какое? Пулеметы и гранатометы есть? – с блокнотом в руке подошел он к нам.

– Есть. У меня НК-11 и подствольник, ГП-25 на АКМС, – гордо сказал я. Не зря все-таки пулемет купил.

– Так, пулемет и «костер» в сумку и с глаз долой. Увижу в кабине или в руках, заберу и отдам только в Новой Одессе. И еще за перевозку и хранение сотню экю возьму, ясно? Не хватало мне здесь самодеятельных пулеметчиков. Держите на всякий пожарный, это ваш сектор огня. Но это в самом крайнем случае. – Нам выдали листки, на которых были обозначены шесть машин с близлежащими номерами и нарисованы сектора обстрела. – Кроме того, закрась свои заплаты из оцинковки, нечего сверкать на всю саванну. Как говорится, не дразни собак. У кого еще есть такое оружие? Убирайте.

После распределения машин нам была прочитана небольшая лекция о правилах движения, поведения в колонне и так далее.

– Запомните, скорость движения каравана в среднем составляет около сорока километров в час. Идем пятнадцать часов, четыре остановки на дозаправку и отправление естественных надобностей плюс обед. Ночевки будем устраивать или в специальных местах в саванне, или в небольших фортах-заправках. Кроме того, будут две однодневные остановки в Аламо и Шалако, это небольшие города по дороге.

С собой берите запас продуктов на две недели, мы вам выдадим приблизительный список здешних консервов и магазинов в Порто-Франко. Кроме того, в каждой машине обязательно надо иметь запас питьевой и технической воды. У вас есть грузовики в караване, договаривайтесь с владельцами о загрузке дров для костров на ночевках, ибо искать дрова будет, скорее всего, некогда, да и маловато их попадается на пути до русских земель. Обязательно приобретите канистры и сделайте запас топлива. Исходите из расчета возимого запаса на пятьсот километров. Вообще-то заправки встречаются где-то через двести – триста километров, но бывает, что на них нет топлива.

С нами пойдут еще три автобуса с переселенцами и броневик сопровождения Русской Армии.

Не беспокойтесь, мы ходим по миру уже десять лет, имеем лицензию на сопровождение караванов от Ордена, Техаса и Конфедерации. Кроме того, сейчас объединенными усилиями Техаса, Конфедерации и Русской Армии проведена большая операция по обеспечению безопасного передвижения по северной дороге.

Дядя Миша еще около пятнадцати минут рассказывал нам о предстоящей дороге, правилах и прочем. Потом мы заплатили молодой женщине по три сотни за машину, подписали конвойный договор, после чего в каждой машине местный радист наладил прием команд от Семена Семеновича и дяди Миши. Кроме того, нам объявили, что в каждую машину, если в ней есть место, сядет связист от циркачей.

– Еще раз повторяю. Меня слушаться беспрекословно! Обязательно соблюдать дисциплину движения. И запомните – мы никого не бросаем. В самом крайнем случае у нас есть мощные радиостанции, мы свяжемся с любой точкой этого мира. Так что ждем вас завтра в десять. На этом самом месте. До свидания. – И циркачи нас отпустили.

Народ стал знакомиться. Незнакомцам не стоит ехать в такую даль вместе, с этим я полностью согласен. Поэтому обнял Олесю и поднял дремлющего Малика с порога УАЗа.

– Ну что, Олесь, пойдем с соседями познакомимся. А, Света? Толкни своего уйгура, а то спит сидя, чем это вы такой длинной ночью занимались? – Я взял Олесю под ручку и подошел к парням и стоящему поодаль семейству. – Доброе утро. Судя по всему, мы будем соседями в колонне. Меня зовут Владимир, это Элис, тот сонный, но симпатявый блондинчик – Абдумалик, а держит его от падения та, которая его до такого состояния довела. Его жена Светлана… Олесь, за что? – воскликнул я от шутливого подзатыльника, ради которого девушке пришлось встать на цыпочки. – Свет, и ты туда же!!! Последние мозги выбьете, в конце концов. Драчуньи.

Парни, смеясь, пожали мне руки и представились:

– Колян. – Это тот парень, который на синей «Ниве».

– Толик, очень приятно, в натуре. – А это хозяин серой.

– Артемьев Виктор Константинович. Это моя жена Мария Федоровна, это наши дочери, Лиза и Вера.

Женщина приветливо кивнула, а девицы соизволили протянуть ладошки для рукопожатия. Тоненькие такие, нежненькие. Заметно отличающиеся от ладоней Олеси и Светланы, у тех руки были нежные и красивые, но сильные.

Вообще, мать и дочери здорово отличались друг от друга, но не обликом, все три оказались красивыми сероглазыми шатенками, причем даже мать до сих пор оставалась стройной и спортивной, отличались они, если можно так сказать, внутренним содержанием. Мать была спокойна, нетороплива, чувствовалось, что переезды и невзгоды в ее жизни бывали. А дочери выглядели такими оранжерейными гламурными цветочками. Хорошенькими, но не очень приспособленными к жгучим солнечным лучам и свежему ветру, из-за этого они здорово нервничали.

Парни же на «Нивах», наоборот, выглядели, да и, похоже, на самом деле были крепкими орешками. Хорошо накачанная мускулатура, набитые мозоли на костяшках пальцев и отдельные проскальзывающие словечки выдавали в них братков. Только не верхнего, а нижнего звена, из тех, кто работает кулаками, а порой и дробовиком. Но при всем при том ребята вели себя спокойно, довольно вежливо, не гнули пальцы.

– Так, дамы и господа. Я здесь самый старший и, похоже, имею самый большой опыт управления. Если вы не против, то давайте сюда списки, я попробую привести все к общему знаменателю. Просто потому, что даже кашеварить на одну большую компанию легче, чем каждому на себя. Впрочем, я не настаиваю. – Артемьев собрал у нас списки продуктов и прочих необходимых товаров и несколько минут что-то считал в блокноте.

– Это правильно, вместе легче, – согласился я, – Виктор Константинович, у меня есть в кузове восемнадцатилитровый казан с переносным очагом. Вот только самовар прострелили, нужно или большой чайник, или эмалированное ведро, у нас народу хватает. Да, насчет дров я сейчас заеду, видел одну столярку, у них отлетов хватает, отдают дешево.

Я прикинул, что мне нужно еще взять. Бочку для горючего я уже купил, три канистры для Олесиной «тойоты» взяли в небольшом автосервисе. Также вчера по дороге со стрельбища в радиомастерскую купил пять тридцатилитровых полиэтиленовых канистр для воды. А в мастерской пришлось подзадержаться, ибо пожилой радиомастер сначала высмеял наши носимые станции, потом забраковал все наши автомобильные станции и попытался всучить дорогущие профессиональные станции на машины и такие же армейские носимые.

– Вы понимаете, от связи здесь порой жизнь зависит! Вот потому я вам предлагаю самые лучшие «сибихи», расширенные. И еще по одной на машину, чтобы была основная и запасная. А ваши выкуплю. Итого за станции всего двенадцать тысяч экю с установкой, сделаем за двенадцать часов, – хитро прищурился старикан, ожидая, поведемся мы на его провокацию или нет.

– Дед, ты нам лишнее не грузи. Мы не спецназеры, а путешественники. Переходить из точки А в точку Б придется в составе конвоя. Потому, будь добр, скажи, сколько стоят антенны на машины для наших станций, их установка, наладка, и сколько времени это займет. А то мы с Маликом хоть и не радиотехники, но с паяльником знакомы, тоже умеем работать руками и инструкции читать, просто у нас это займет много времени. Но опять-таки ты сам сказал про наши «Моторолы», что они только между собой и могут связаться. А нам ничего другого и не надо, а рации на машины и в России установим.

Дед сплюнул от досады, взял с нас только за антенны к станциям, коммутаторы, провода, установку и прочую хрень и велел прийти вечером, мол, ничего из машин не пропадет, но ему с помощниками придется двенадцать часов возиться. Правда, взял основательно, но здесь цены такие, кусачие. Так что уезжали мы поздним вечером на ощетинившихся антеннами машинах, весело переговариваясь между собой. Хорошая штука связь. А если учесть, что у меня в машине под потолком установлены две станции, «Алан» и «Кенвуд»-многополосник, у Малика тоже «Алан», а у Олеси самая мощная загоризонтная станция с высоченной качающейся антенной над машиной, которую дед пренебрежительно назвал «еськой», то мы в группе могли держать связь на полсотни километров, сканировать радиоэфир и говорить между собой одновременно.

– Чайник у нас имеется, латунный, полуведерный. От деда достался, – заметил Толик, просматривая с братом листок с сектором огня для его машины и сравнивая его с рисунком, который выдали Коляну.

– Уже неплохо, – заметил Артемьев. Подумал, вписал несколько позиций в список. – Так, Володя, ты говорил про дрова? Малик, поможешь ему? Тогда мы все остальное берем на себя. Коля, Анатолий, вы с нами? Встречаемся через пять часов на Овальной площади, в этой немецкой «Биерхалле».

– Ага, мы поможем, конкретно. Командуй, начальник, – и братья залезли в свои вездеходы.

Я тоже усадил Олесю в «тойоту» и сам залез в кабину грузовичка. Денек обещал быть хлопотным…

Территория Евросоюза, тысяча двести километров

к Западу от Порто-Франко. 22 год,

33-й день 9-го месяца

Я остановил грузовик рядом с покрытой толстым слоем пыли «тойотой» Олеси и распахнул раскаленную дверь. Кабина машины превратилась в неплохо прогретую духовую печь, в которой я основательно пропекся вместе с молодым семнадцатилетним парнишкой, он исполнял роль наблюдателя. Еще перед выездом из Порто-Франко к нашим машинам подошли пятеро подростков с небольшими рюкзачками, в плейт-карриерах, с оружейными сумками, и представились. Оказалось, что дядя Миша отправил их к нам в качестве связников и наблюдателей.

Впрочем, ни я, ни Олеся, в машину к которой подсела темнокожая смешливая девчонка лет пятнадцати, ни разу об этом не пожалели. Ребятишки были умными и веселыми, выросли в этом мире и уже много попутешествовали по свету вместе с родителями. Олег оказался одним из акробатов, плясавших на загривке у Семена Семеновича, а Анжелка была ученицей иллюзионистки, своей приемной матери, высокой и строгой брюнетки.

Олег много рассказал мне про этот мир, в том числе про русские земли. Правда, политика его интересовала меньше всего, что в таком возрасте вполне объяснимо. А вот города и людей он описывал здорово, придерживая одной рукой между коленей основательно переделанный АКМ и держась другой за ручку на передней панели.

– И что, даже в Москве можно пистолеты носить? Прямо на поясе?

– Нет, дядь Володь, именно на поясе. При въезде в город получаешь регистрацию, оплачиваешь разовую лицензию, и все, «обязан носить короткоствольное оружие на виду, дабы пресечь вероятные недоразумения». В том, как запудрить людям голову бумажками, москвичи идут впереди планеты всей. Нет чтобы просто объяснить, что в городе много преступников и они не могут приставить к каждому человеку омоновца. Хотя у этих парней из ОМОНа разговор с бандитами короткий. Мне папа рассказывал, что в той Москве задержанного при совершении преступления могут адвокаты из тюрьмы вытащить и что слову офицера могут предпочесть слово бандита. Здесь такого нет, если омоновец сказал, что пристрелил бандита, ему верят.

А так мне больше всего в Виго понравилось. Там огромные верфи, корабли строят. Это так здорово! Хотя цирк мне тоже нравится, не знаю пока, чем займусь после срочной службы.

Оказывается, здесь, что в Московском протекторате, что в Протекторате РА, любой парень, достигший восемнадцати лет, призывался на один год. По большому счету это была большая учебка, только в одном протекторате учили егеря, а в другом ОМОН. Призывали даже некоторых сынков московских чинуш, у которых были самые умные родители. Новоприбывшим сыночкам служба явно очень не нравилась. Но возмущаться было бесполезно, а взятки в Москве, по словам циркачей, хоть и помогали, но сыночки не могли наскрести нужную сумму. Зато за год из парней делали довольно приличных бойцов, умеющих хорошо стрелять, водить легкую бронетехнику, имеющих неплохую тактическую подготовку. Так что даже некоторые московские чиновники понимали полезность службы в армии и не возражали.

Довольно большая площадка между скал заполнялась машинами. Ближе всего к самим скалам поставили три вездеходных ПАЗа, переделанных под здешние условия, то есть с наваренными на крышу багажниками и внушительным водяным баком. В них ехали самые бедные переселенцы, многие из которых только и имели деньги на продукты. Даже переезжали за счет правительства Демидовска. Грузовики с пулеметами и БРДМ-2 заняли позиции по периметру, направили тяжелые стволы на пожелтевшую саванну.

Дядя Миша бегал по площадке, помогал устроить лагерь для ночлега. Семен Семенович сидел возле своего джипа и полоскал натруженную глотку. Да уж, орать в открытом джипе в микрофон в такую пылюку – удовольствие ниже среднего, а покричать ему за эти два дня пришлось много. Все-таки караван состоял более чем из тридцати единиц техники, из которой двадцать три управлялись непривычными к таким переходам людьми.

– Володь, как думаешь, стоит готовить горячее? Вроде за два дня пути консервы приесться не успели? – спросила Олеся, выйдя из своего кондиционированного джипа.

Из другой двери выскочила Анжелка, помахала нам рукой и убежала к матери, придерживая за спиной небольшой американский карабинчик.

– Наверное, не стоит, вскипятим чаю, разогреем тушенку, хлеб утром на заправке купили, когда отъезжали. Слушай, я и не думал, что мы на той кроватке вдвоем поместимся. – Я поглядел на свою девушку, и мы засмеялись.

Вчера ночью нас согнал друг с друга стук в стену и возмущенный бас соседа, который потребовал, чтобы мы сжалились над ним и его супругой, мол, им не по двадцать лет. Так что пришлось мне лезть на вторую, верхнюю кровать.

– Помыться бы, насквозь мокрая, – вытирая пот со лба широким полотенцем, заметила Светлана. Они в УАЗе тоже хорошо прожарились.

– Свет, я же тебе утром предлагала со мной ехать. Стоило жариться? – спросила Олеся. Потом приветствовала подошедших старших Артемьевых.

Дочки разговаривали с братьями-братками, которые, как оказалось, знали наизусть множество стихов – от Высоцкого до Пушкина.

– Константиныч, как думаешь, сухпаем обойдемся? – поинтересовался я, доставая из кузова вязанку дров. Потрогал привязанные канистры, за день вода в них стала почти как кипяток.

– Дамы, если хотите, можем вам помывку организовать. Малик, давай натянем полог между моим грузовиком и твоим фургоном, будет импровизированная баня. Воды теплой на женщин хватит, а мы и холодной из ручья помоемся. – Через лагерь тек небольшой ручей с очень чистой и прохладной водой и терялся где-то в саванне, которую просматривали в бинокли ночного видения дежурные на грузовиках. А вымыться придется, а то будет как от загнанного коня переть.

Через час, организовав помывку сначала дамам, а потом и мужчинам, мы решили, что перекусить лучше чем-нибудь горячим. Тем более что нам настойчиво рекомендовали развести костер.

Так что я залез в кузов, вытащил казан и сделанный из обрезанной бочки очаг.

– Володь, а скоро готово будет? – Сестренки вокруг меня крутились, принюхивались к плывущему из-под крышки запаху.

Я варил самую простую еду – рисовую кашу с тушенкой и овощами. Нарезал меленько и обжарил в растительном масле лук, картошку и помидоры, выгрузил три килограммовые банки тушенки, засыпал рис и залил все это чистой холодной водой. Сейчас уже варево доходило до кондиции, провоцируя моих спутников на слюноглотальные движения и жалобные вопросы.

– Уже. – Я открыл котел и перемешал кашу.

Вокруг, смеясь и толкаясь, выстроился народ с мисками. Я взял Олесину тарелку, наложил хорошую горку каши, отдал хозяйке.

– Снимай пробу, красавица…

– Слушайте, как вкусно. А добавки можно? – Вера посмотрела на меня.

– Вера, берешь шумовку и накладываешь, сколько хочешь. Мне уже вставать неохота. – Я прислонился к колесу своего грузовика, возле которого сидел с Олесей, Маликом и Светланой. Рядом тщательно подчищали свои глубокие миски братья.

Впрочем, Колян встал, поправил ТТ на поясе и подошел к котлу, забрал шумовку у осторожно примеривающейся к ней Веры, положил ей в тарелку добавку, получил благодарность, не забыл положить и себе. Тут ему протянула тарелку Лиза и начала отрабатывать «стрельбу глазами».

Артемьев усмехнулся, повернулся ко мне:

– Знаете, их дома накормить невозможно было. Мать с кухаркой как только ни извращались, ничего почти девчонки не ели. Так, как цыплята поклюют, и все. Первый раз вижу, как они добавки просят. Впрочем, так мы никогда и не путешествовали, Таиланд и Греция с Испанией не в счет. А я молодость вспомнил и студенческие отряды, у нас один студент-узбек так готовил. Спасибо.

– Пожалуйста. – Меня клонило в сон. Впрочем, не меня одного, Олеся зевала, прикрывая рот ладошкой, Света дремала, облокотившись на Малика, Мария Федоровна тоже уже спала, прислонившись к борту своего «прадо».

Только Лиза с Верой и братья о чем-то довольно активно спорили.

– Так, давайте баиньки, все равно дежурства циркачи между собой поделили. – Я встал, поднял АКМС с подстилки, подал руку Олесе, взял ее АКСУ (я настоял на том, чтобы в дороге она пользовалась им, а не М16) и пошел к нашей палатке.

Потихоньку лагерь замолкал, погружаясь в сон. Где-то возле скал заливисто захрапел какой-то мужик и вдруг недовольно заворчал, видимо получив от супруги локтем в бок. Кричали ночные птицы, выла гиена, беспрерывно строчили на все лады местные насекомые. Сквозь продуваемую ветром москитку просвечивали звезды. Под боком посапывала Олеся на своем надувном матрасе.

Рано утром меня и Олесю разбудил женский крик и плач, несущийся от автобусов. Потом раздалась забористая ругань Семена Семеновича. А следом заревели верблюды в загоне, в который их вечером определили циркачи.

Мы выскочили из палатки, Олеся побежала было на крики, но я поймал ее за руку, кивнул на пистолет и автомат. Они сиротливо лежали у матраса, где их вчера оставила девушка.

Из соседней палатки вывалился очумелый Малик с АКМ в руках. Из «Нивы» вылез Колян, держа М16, из палатки выполз Толик с точно таким же оружием. Наверное, на базу «Россия» русские автоматы долго не завозили.

– Что случилось? – Из большой семейной палатки, откинув полог, вышел Артемьев, поглядел на нас, вернулся и вытащил из палатки свой самозарядный карабин «Медведь» с чудовищным оптическим прицелом типа телескопа, из такого в луну целиться хорошо…

– Не знаю, нужно посмотреть. Но это не тревога, дежурные на пулеметах даже не чешутся. – Парни на грузовиках со старыми браунингами так же спокойно глядели в саванну, изредка оборачиваясь на крики.

– Вы куда смотрели? Вам что говорили? Детей без присмотра ни на минуту не оставлять!!! – Дядя Миша отошел от рыдающей женщины, остановился у сгрудившихся мужчин и женщин.

– Товарищи, тут такое дело… Пропали мальчик и девочка, каким-то образом ушли в скалы. – Он махнул рукой в сторону оных. – Видимо, погнались за каким-то зверьком или ящеркой и перелезли через кусты ограды. Там небольшой лаз оказался, как раз для детишек. Нужна помощь. Добровольцев вызывать не буду, вы сами согласились меня слушаться. А здесь, в саванне, своих не бросают. Поэтому будем тянуть жребий. Каждый второй мужчина пойдет на поиски. Остальные останутся в лагере и займут круговую оборону…

Я наматывал портянку на правую ногу. Левая уже была обута в старый, но добротный юфтевый сапог. Надел второй, притопнул, встал и покачался с носка на пятку, несколько раз подпрыгнул. Нет, все нормально. Взял автомат, еще раз пробежал рукой по подсумкам, проверил рюкзак. Все на месте, пятилитровая фляга с водой, банка тушенки, тридцать метров толстой пеньковой веревки.

Олеся стояла рядом и нервно теребила прядь волос. В огромных глазах затаился испуг.

– Не бойся, я аккуратно. Сама будь осторожна, хорошо? – поцеловал девушку и пошел к месту сбора.

– Готов? Держи. Зеленая – нашли, белая – ночевка, красная – нужна помощь. Ясно? – Мне протянули три цилиндра с сигнальными ракетами.

Я кивнул, затолкал их в пустой подсумок от магазина Ar-10, который специально для этого надел на подвесную.

– Так, слушайте все. – Семен Семенович забрался на кабину грузовика. – Там лабиринт из скал. Поэтому разбейтесь на тройки и меньше чем на это число группы не делите. Если, уже идя в тройке, обнаружите развилку, обыщите сначала тропинку, а потом вернитесь и осмотрите правую. Обязательно метьте развилки стрелками по ходу движения на левой стене, не забывайте об этом. Дети далеко уйти не могли, максимум пять – восемь километров, поэтому пробуйте выходить на радиосвязь, хотя она в этих скалах работает едва ли на пятьдесят процентов. Держите оружие наготове, но не перестреляйте друг друга, будьте осторожны. Ладно, с Богом. Пошли. – И он зашагал вперед по берегу ручья, в расщелину.

За ним гуськом пошли мы, всего восемнадцать человек.

Впрочем, так было недолго. Уже на третьей развилке скалы начали сдвигаться, ручей пропал, моментально пропиталась потом рубашка под рюкзаком. Гулко отражались от стен наши шаги, дыхание и приглушенные матюки, иногда кто-нибудь задевал оружием стену.

Мы шли уже больше часа, расходились группами по развилкам ущелья. Нас осталось ровно треть от общей группы, остальные повернули во встречные скальные коридоры. Метров через триста появилась еще развилка.

– Так, Сергей, ты старший своей группы. Помни, меньше чем по трое не идти. Какой коридор?

– Орел или решка? – Серега, парень из второй группы, подкидывал на ладони российский рубль.

– Давай орла, – какая разница, куда идти. Все равно нужно проверить коридоры.

Получив команду поворачивать в правый, мы двинулись вперед.

– Настя, Антон!!! – громко крикнул Руслан. Он ехал в последней группе машин, какой-то физик из Минска. Из нашей первой группы больше никто короткую спичку не вытащил, так что в лагере остались и братья-братки, и Артемьев. – Ау!

– Тон-тон-тон-ууууу!!! – запрыгало впереди эхо.

Где-то слева раздалась автоматная очередь. Что еще?

– Не беспокойтесь, змеюку застрелили, поосторожнее.

– О, рация пока жива. Надолго ли?

Вот и мы остались втроем. Каменные своды почти сомкнулись над головой. Под ногами хрустел крупный щебень, обкатанный весенними паводками. Было жарко и сухо. Ни одного растения. И мелкие следы под ногами на песчаном участке.

– Малик, Руслан, смотрите! – Я присел на корточки перед следом небольшой кроссовки. – Сухо, только отпечаток. Не разобрать деталей, но вряд ли здесь за последние годы так часто ходили дети. Похоже, они.

Впереди, под практически сомкнутым сводом, стало темно. Я включил фонарь, осветил каменный коридор. Мало ли, здесь всякие твари водятся. Шагнул вперед и ощутил под ногой что-то упругое и сильное, а потом меня здорово хватанули за ногу ниже колена.

– Аа-а-а! Твою мать!!! – Я шарахнул очередью в уползающую змею потрясающей расцветки с настолько отличной маскировкой, что, пока не наступил, не увидел.

Малик добавил из своего АКМ по скрутившейся в клубок твари. Гулко запрыгало эхо, взвизгнули рикошеты, суховато прозвенели-простучали по камням стальные гильзы, на скалах остались отметины от пуль.

Руслан стоял с отвалившейся челюстью. Не привык еще человек вот так свободно стрелять, встретившись с неприятностью. Мы тоже не привыкли, но нам уже пришлось пострелять, да и охотниками были оба еще в том мире. Змея затихла, только кончик хвоста еще конвульсировал.

– Ты как? – Малик повернулся ко мне.

Я разглядывал струйки яда на юфтевом голенище сапога. Какое счастье, что обул именно сапоги, они мне жизнь спасли.

– Как-как… чуть не помер от страха, мать ее, земноводную. – Я сел на пыльный горячий валун и попытался отдышаться.

– Это пресмыкающееся. – Руслан отошел от шока. Сильно потер руками лицо. – Я так испугался, парни, что даже про карабин забыл.

– Ничего, я испугался еще больше, а Вовка вон вообще бледный! Страх – это хорошо, это значит, что мы еще живы.

Малик заменил магазин в автомате. Я тоже вытащил початый и вставил замотанную скотчем спарку. Из горловины второго, левого магазина выглядывали патроны.

Мы пошли дальше.

– Антон, Настя-а-а-а!!! – заорал я в расширившийся коридор ущелья.

– А-а-а-а!!! – издеваясь, повторило эхо.

– Погоди, смотри, дерево, давай длинных палок нарежем. Будем траву впереди шебуршить, может, спугнем этих тварей. Сейчас.

Малик вытащил из рюкзака топорик и осторожно подошел к высокому, изо всех сил тянущемуся к свету дереву. Срубил по длинной ветви толщиной сантиметра в три, обтесал сучки и протянул их нам. Дальше шли, тыкая палками в подозрительные места.

Ткнув очередной раз, я на самом деле спугнул змеюку не меньше первой, так же хорошо замаскировавшуюся. На кого они здесь охотятся? Друг на друга, что ли?

Словно отвечая на мой молчаливый вопрос, из-за угла выскочили местные пищухи, или как их там. Небольшие такие грызуны размером с кролика. Видимо, здесь трава и вода недалеко.

– Стой, смотри! След!

Пара мелких камушков была сдвинута с места. Чуть дальше виднелся еще один отпечаток.

– Настя, Антон!!! – закричал Руслан, сложив руки лодочкой.

– Он-он!!! – уже привычно ответило эхо. И внезапно раздался звук стукнувших друг о друга камней.

Переглянувшись, мы с Маликом взялись за автоматы, поймали Руслана за пояс.

– Куда рванул? Это тебе не Минск, это Новая Земля. Иди сзади, прикрывай тыл. – Мы с Маликом осторожно пошли в глубь расширяющегося ущелья.

Впереди открылась освещенная солнцем замечательная маленькая долинка. Небольшой водопад с маленьким озерцом, ручеек, убегающий в соседний коридор. И справа от нас – дети, сидящие на скальном выступе метрах в десяти над землей. А еще – небольшая «большая» гиена под ними.

Вздыбленная шерсть, оскаленные зубы, рвущие землю лапы. Гиена бросилась на нас. Блин, страшно как, аж спина холодным потом покрылась, в такую-то жару. АКМС рубил зверюгу длинными очередями, слишком уж мы близко оказались, чтобы патроны беречь. Малик стрелял в морду зверя, старался выбить глаза и зубы. Гиена упала на подрубленное очередью плечо, попыталась встать, но получила «в морду» уже с двух сторон.

Я заменил полностью расстрелянную спарку магазинов, рванул рукоять затвора, взял гиену на мушку. Но не стал стрелять. Рядом менял рожок Малик, а Руслан только-только снял карабин с предохранителя и неуклюже направил его на дохлую зверюгу. Да уж, по сравнению с ним мы просто два Рембо, но что взять с белобилетника.

Держа указательный палец на предохранительной скобе, я медленно подошел к расслабляющейся туше. Уши не прижаты, травинки возле пасти не шевелятся. Возле паха растекается лужа. Но на всякий случай выстрелил за ухо. Голова зверюки дернулась, но сама она не пошевелилась.

– Готова! – заметил я, поворачиваясь к мужикам.

Малик левой рукой направил ствол карабина Руслана в небо.

– Руслан, ты бы поставил свой СКС на предохранитель, а? Пошли к детям, снимать их надо. И как они туда забрались?

Пришлось залезть на скалу и спускать детвору на веревке. Опираясь на небольшой выступ носком сапога, я спускал вниз детей, слушая указания Малика, принимающего детишек внизу. Руслан принимал их уже от него и опускал с невысокого карниза на землю.

Сняв детей, я медленно и осторожно спустился сам. Это было посложнее, чем залезть, а навернуться с шести метров на каменюки – удовольствие ниже среднего. Забрал автомат, с облегчением повесил его через плечо. Как-то безопаснее себя с ним сейчас чувствовал. Смотал пеньковую веревку, положил в рюкзак.

– Ну что, ракету? Малик, доставай свою зеленую, запустим парочку. Пусть знают, что детей нашли. – Я вытащил из подсумка зеленую, подождал, пока Малик встанет рядом со мной с цилиндром в руке.

– На «три». Раз, два, три. – И мы выпустили две ярко-зеленые звезды вверх. Оставляя дымный след, они описали горящую дугу и погасли.

– Интересно, увидели их? Детишки, вы как, идти можете? Тогда давайте, берите Руслана за руки и следуйте за нами. Пора к своим возвращаться, волнуются. – Мы обошли гиену и вернулись в ущелье.

Пока шли к нашей развилке, попытались узнать, как дети умудрились сбежать, но толком ничего не выяснили. Мальчишка сорвал голос, а девочка была здорово напугана и отвечала односложно – «да» и «нет». Малик шел чуть впереди и шебуршил траву и темные участки палкой, распугивая мелкую живность.

– Погоди, попробуем с парнями связаться. – Я вытащил «Моторолу». На удивление, Серега отозвался практически сразу.

Как оказалось, наши ракеты они не видели, но приняли радиосообщение и теперь шли к выходу. Так что мы подождали их и уже вместе направились к машинам по каменному лабиринту. Если бы не наши стрелки, заблудиться на развилках можно было бы свободно. А так шли в направлении, обратном указанному стрелками, и приветствовали присоединяющиеся тройки. Из ущелья вышли уже довольно веселой и большой компанией.

Мать, увидев сына с дочерью, сначала кинулась с плачем обнимать детей, а потом с ревом принялась лупить сына. Малика, когда он попытался оттянуть женщину от ребенка, полоснула ногтями по лицу и кинулась выцарапывать глаза, ее едва за руки успели схватить. Женщина довольно долго вырывалась, я уже за свое лицо беспокоиться начал, но тут дядя Миша вылил на нее ведро ледяной воды из ручья. И нас еще при этом окатил.

– Все, отпустите, пожалуйста.

Мокрая как мышь женщина устало опустилась на грязную землю. К ней кинулся сын, обнял ее за плечи. Тогда женщина обняла его и потихоньку подошедшую дочь и немного так посидела. А потом встала, подошла к опасливо попятившемуся Малику, который прижимал к царапинам марлевый тампон.

– Извините меня, бога ради. И спасибо вам огромное. Вам всем спасибо, мужчины. – Женщина поклонилась и пошла к автобусу, придерживая детей за плечи и что-то им выговаривая.

А ведь она совсем молодая, лет двадцать восемь – тридцать, не больше. И мужа нет… вдова, что ли?

– Так, мужики, отдыхать некогда, и так на четыре с лишним часа задержались. По машинам. – Семен Семенович бодро забегал по лагерю, организовывая выезд.

– И чего гонит? Нет бы дневку организовать, устали же, – недовольно пробурчал я, идя к своему грузовику.

Шагающая рядом Олеся согласно кивнула.

– Примета такая, дядя Вова. Нельзя две ночевки на одном месте делать, плохо это. – Олег забросил рюкзачок в кабину. – Если хотите, могу я грузовик вести, я умею.

– Нет, спасибо, справлюсь. Олеся, пока. – Я поцеловал девушку, проверил крепеж казана, очага и палатки в кузове (братья постарались, пока я в ущелье бродил) и полез в кабину. Закрепил автомат под потолком, вытащил магазины из разгрузки, достал из сумки патроны и начал набивать, время пока еще было. Грузовики с пулеметчиками только-только заводиться стали, пока это они из долины выедут. Вообще-то нужно еще пяток магазинов прикупить, именно для путешествий, пусть лежат в дороге снаряженные, в отдельной сумке. И хоть одну банку-семьдесятпятку от РПК тоже нужно приобрести для таких случаев, как сегодня. Буду первой ее в автомат ставить.

По радио началась перекличка, проверяли готовность. Я тоже завелся, пару раз газанул, прислушиваясь к работе дизеля, доложился в свою очередь Семену Семеновичу и вскоре выехал вслед за Олесиным прицепом. Начинался новый переход.

Шли почти до темноты, встали на ночевку на плоской вершине холма, с которого далеко просматривалась саванна. Воды не было, пришлось обойтись без мытья, а из-за усталости – и без готовки, просто открыли банки с техасской тушеной говядиной и пачки с галетами, ну и в чайнике заварили смесь из сушеных персиков, апельсинов и еще каких-то фруктов с травами. Так и было написано на большой упаковке: «Фруктово-травяная смесь». Наша, московского производства, обалденно душистая и вкусная штука.

 

Глава 6

Суверенная территория Техас, город Аламо, 22 год,

36-й день 9-го месяца

На тумбочке противно гудел и вибрировал мой старый мобильник. Но до чего неохота было вставать и выключать его, так хорошо спалось.

– Вова, ну пристукни ты крикуна! Такой сон был. – Олеся, как рыжая кошка, потянулась на кровати. Тонкая ночнушка обрисовала фигурку, заставила забыть про сон, но девушка начала отбрыкиваться. – Нет, хватит, нужно собираться. – Она встала и на пороге показала мне язык.

Да, нужно вставать. Скоро выезжать.

В Аламо въехали в пятницу днем, поставили машины на охраняемую стоянку и пошли в гостиницу. Городок оказался довольно большим, гостиниц хватало, и совсем недорогих – тоже. Мы с Олесей сняли неплохой номер с кондиционером у жизнерадостной толстухи в безразмерной майке, смыли с себя пыль дорог и отправились гулять по городу.

Но только вышли из номера и спустились вниз, как получили от толстухи замечание. Оказывается, в Аламо не принято ходить без пистолета на поясе, неприлично. Могли даже не пустить в хороший ресторан, а в салун точно не пустили бы, мужчин по крайней мере. Пришлось мне подниматься в номер, надевать пистолет. Причем я пожалел, что не взял из грузовика ТТ в кожаной кобуре, «таурас» в нейлоне смотрелся скромно. Но ладно, сойдет.

Мы долго бродили по городу, поужинали в салуне острым фасолевым супом, запили его местным виски. Олеся-то со Светланой только пригубили, а мы с Маликом уговорили пол-литровую бутылку. Неплохо пошло, кстати. Потом встретились с ребятишками-циркачами, и Анжелка пригласила нас с ними в какой-то клуб, где танцевали ковбойские танцы, выстроившись в рядки, притопывая и прихлопывая. Мы тоже попробовали, и вскоре у нас стало получаться. Неплохо и весело провели время под музыку небольшого ансамбля, состоящего из двух гитар, банджо, скрипки и барабана. Молоденькая девчушка-солистка пела с явным удовольствием, чисто и звонко.

Так что в отель мы вернулись уже за полночь и занялись любимым делом миллионов. А утром спали до десяти часов, после чего я уже не мог валяться, чмокнул в носик сонную Олесю, оделся и ушел искать оружейный магазин. Если уж решил купить магазины для калаша, то не стоит откладывать.

На улице столкнулся с Коляном и Толиком, они явно поджидали меня возле гостиницы. Потому что встали при моем появлении с небольшого заборчика возле витрины напротив и подошли.

– Доброе утро, парни. Чем могу быть полезен?

– Доброе утро, Володя. Можем поговорить? Тут в салуне пиво неплохое, угощаем. – Колян кивнул на двустворчатые двери заведения дальше по улице.

– Я не против, но мне сначала в оружейный нужно, магазины для калаша купить. Если хотите, пошли вместе, потом пивка попьем и поговорим.

Я направился в примеченный вчера «Оружейный магазин Сэма», вроде правильно перевел. Братья пошли со мной, переговариваясь между собой о том, что неплохо заменить непривычную М16 на родной «калашников». Вскоре я толкнул дверь этого заведения, вошел в пропахшую оружейным маслом, кожей, пластиком и металлом комнату с широкими стеклянными окнами.

Поздоровавшись по-английски с хозяином, дальше не стал ломать язык, а просто достал пустой магазин из заднего кармана, положил на стол и показал раскрытую пятерню.

Хозяин кивнул, полез под стол, достал коробку с разномастными магазинами от автоматов «калашникова» десятка различных стран и производств. Пока я выбирал, Колян попытался договориться об обмене М16 на АКМ болгарского производства, тыкал пальцем в автомат и повторял:

– Чейндж.

Сэм, хозяин (на груди небольшая пластиковая табличка с именем), терпел некоторое время, потом достал блокнот и ручку, положил на стол и кивнул на бумагу.

Колян и Толик почесали в затылке, потом приблизительно нарисовали М16 и АКМ и надписали их, начертили стрелку от винтовки к автомату. Сэм понятливо кивнул, посжимал протянутые ладони.

– Так, Володь, мы мигом. Подождешь? – И братья рванули из магазина, оставив меня разбираться в трофеях.

Когда я отобрал пяток тридцаток и две семидесятипатронные банки от РПК, дверь снова открылась, и запыхавшиеся братки торжественно выложили на стол винтовки из оружейных сумок.

Хозяин долго крутил разобранные винтовки, пересчитал патроны, проверил магазины. Потом достал два АК-74 из подсобки, положил на витрину и вопросительно посмотрел на братьев. Те начали крутить автоматы. Семьдесят четвертые были со слегка потертым воронением, немного пошарпанными ложами, но в целом очень и очень неплохие. Хозяин выложил на прилавок пронумерованные мишени, толкнул их к автоматам, показал на поставленный на прикладе маркером номер.

– Смотри, он их отстреливал. Интересно, на сколько метров? – поинтересовался Толик, вертя кучно издырявленную мишень.

Сэм, видимо, догадался и написал на бумажке: «100».

– На сто метров, наверное. Как думаешь, пойдет? – Братья уже не выпускали калаши из рук.

Тем временем Сэм выложил на прилавок магазины и начал отсчитывать патроны. Закончив все это, он стребовал с братьев по сотне экю доплаты и убрал винтовки с принадлежностями в подсобку.

Я тоже рассчитался за магазины, отдал полторы сотни и пошел с ребятами в салун.

– Так, парни, только на долгий разговор не рассчитывайте, иначе меня девушка потеряет. Вы о чем хотели потолковать?

Братья переглянулись, потом Толик сказал:

– Володя, мы слышали, ты убил по дороге трех бандитов. Тебя долго мурыжили?

– Да нет, приехал Патруль, зафиксировал следы, оттащил бандитов в саванну гиенам на съедение, и все. Мне отдали их имущество и выплатили премию. А что? – Я присосался к бокалу, выпил половину пива и поставил оставшееся на кружок из каких-то листьев. Взял кусочек провяленной антилопы, бросил в рот.

Братья переглянулись, подумали. Потом Колян сказал:

– Володь, тут такое дело… Нас из Новой Одессы вызвали, в каких-то разборках поучаствовать. Нам-то все равно было, куда линять, замарались дома, и здорово, потому решили перебраться. Продали все, что было, и рванули сюда. А здесь увидели, что все поголовно ходят вооруженными. Прослышали, что за бандитов, убитых во время разбоя, премии платят, что простых людей власти не гноят за самооборону, и решили начать жить с чистого листа. Мы с братом закончили «сучок» по специальности «механизатор широкого профиля», руками работать умеем, возьмете нас с Маликом в бригаду? Не подведем, серьезно говорим.

Я чуть пивом не поперхнулся. Ладно Толик по спине постучал.

– Я не против, но надо Малика спросить, да и кто его знает, что в русских землях произойдет? Но я буду рад, вы вроде ребята серьезные. Давайте вечерком сегодня встретимся и обговорим все, лады? Все равно пить мы много уже не будем, завтра в дорогу. Ладно, ребята, я к своей зазнобе. А вон вроде ваши появились. – Я кивнул на вышедших на улицу сестер Артемьевых. Интересно, вроде совсем разные сестры и братья встретились. А общий язык нашли и друг другу нравятся.

– Это не зазнобы пока, Володь, это хорошие знакомые. Да и малолетки они совсем. Просто славные девчонки. Но с ними интересно, да и другие они, в другом мире росли. Так что мы вроде как опытом обмениваемся. Слушай, прихвати наши сумки, будь другом? Пока, до вечера. – И братья свалили на улицу, оплатив счет и оставив меня со своим стреляющим железом.

– Лентяи и раздолбаи, свое оружие бросили. Ладно, я свой, но все равно балбесы, – проворчал, поднимая две сумки с автоматами. Попрощался с хозяйкой салуна и понес оружие в отель.

Выйдя наружу через знакомую по фильмам-вестернам распашную дверь с полукруглым вырезом, невольно прищурился. Денек обещал быть солнечным и жарким. Впрочем, утро уже практически кончилось, время шло к двенадцати. Хотя нет, здесь полдень в пятнадцать часов.

В отеле я положил сумки с автоматами в сейф, забрал номерки и поднялся к себе. Олеся сидела за телевизором, пила кофе и ела булочку. Повернувшись ко мне, она спросила:

– Ты куда пропал? Вышел – и нет тебя, не знаю, что и думать. С хозяйкой небось заигрывал, она такая аппетитная!

– Ага, одного знакомого армянина здесь нет, он бы на нее сразу запал. Обожает обширных женщин, прямо без ума от них. – Я положил автоматные магазины на столик. Подошел к девушке, поцеловал ее в охотно подставленную шею. – Завтракаешь?

– Да вот решила не погибать без тебя с голоду. А тут старый мультик показывают, так и зависла возле телевизора. Так ты где был – пиво пил?

– Ты знаешь, братья-братки в нашу с Маликом бригаду просятся. Даже не ведал, что у нас есть такая, – усаживаясь в простое деревянное кресло, заметил я. Потянулся к Олесиной чашке с кофе, выпил глоток.

За окном раздались далекие выстрелы, но за вчерашний день мы уже привыкли к канонаде. Здешние жители отличались большой любовью к сжиганию патронов на стрельбище, и не только на стрельбище. Если честно, то подумать страшно, какой оборот у владельцев оружейных магазинов в городе Аламо только на патронах производства «Демидовскпатрона».

– О чем задумался, дорогой? – Ко мне на колени уселась любимая девушка.

Надо же, знаю ее всего ничего, а уже без нее даже не хочу представлять себе дальнейшую жизнь.

– Да вот, нужно сходить на стоянку, саженцы полить. Вчера не поливал, сегодня нужно полить обязательно.

– И что ты с ними носишься как курица с яйцом? Нужно было тебе такую мороку с собой тащить, неужели ты думаешь, что они приживутся? – Олеся покрутила пальцем у виска. Поудобнее уселась на коленях, прижалась ко мне и мечтательно произнесла: – А вообще-то было бы здорово – свой дом, свой сад. Дети во дворе, мы на веранде, как думаешь?

– Думаю, что здорово все это. Давай хотя бы над детьми поработаем? Или потренируемся в процессе любви? – Я подхватил засмеявшуюся девушку на руки и отнес на кровать. Задернул шторы, включил радио, транслирующее кантри, и мы решили пару часов не появляться на улице.

Так что поливать саженцы я пошел в самую жару, когда воздух дрожал над пустынными улицами. От каждого шага вверх поднималось облачко пыли. Пройдя мимо хозяина стоянки, я помахал ему рукой, подошел к своему грузовику и запрыгнул в кузов. Поднял мешковину, которой была накрыта вязанка саженцев, и потащил их к колонке в другом конце двора возле деревянной водонапорной башни. Это изделие аламовских плотников стояло на мощных толстых столбах-бревнах и было опоясано бандажами по типу обычной бочки.

Пропитав саженцы водой, я отнес их в кузов, заботливо укрыл мешковиной от солнца и полез в кабину. Хорошо хоть кабина под навес влезла, стояла в тени. Снарядил новые магазины патронами, положил их в картонную коробку на заднее сиденье. И пошел отдыхать, завтра снова в дорогу. Да и вечером предстоял серьезный разговор с братьями, подумаем, может, и на самом деле ремонтную бригаду создадим.

Вечером мы собрались за длинным столом в салуне. Я, Олеся, Малик, Светлана. Подошли братья, Толик и Колян. Чуть попозже пришли Артемьевы в полном составе, так что собралась вся наша группа. Ужин прошел в веселой и большой компании. Мы отдали должное и здоровенным стейкам, и отварным кукурузным початкам, и местному пиву. Правда, с пивом не перебарщивали, так, взяли по кружечке.

Потом дамы пошли по магазинам – совершать шопинг, так сказать, а мы остались. Малика я заранее предупредил, а Виктор Константинович просто почуял, что предстоит серьезный разговор, и остался. Ну а мы были не против, он умный человек, чиновник и политик, может, что и посоветует, а то я раньше никого не допрашивал и Малик тоже.

– Ну парни, рассказывайте, почему вам горячо дома стало? И в чем и как сильно вы замарались? – Я поставил полупустую кружку на стол.

Мы сменили место нашей дислокации в салуне, пересели подальше от длинных столов в свободный угол, чтобы самим не мешать веселым компаниям и нам не мешали.

Братья переглянулись, Толик ответил:

– Мы в том мире жили в небольшом городе в Поволжье. После армии устроились в местную охранную фирму. Фактически вступили в бригаду, которая контролировала городок и держала местный кирпичный и молочный заводы. Да и с главным ментом наш бугор вась-вась был, баньки там с девочками, рыбалка и прочее. Прямо скажем, наш бугор не беспредельничал даже в девяностые, и в городе мы себя вели спокойно. В основном на проходной стояли, не давали таскать слишком много масла и молока. Мы же рядовые братки были, вот и дежурили.

Но полгода назад под наш городок копать стали. Потом попытались завод молочный захватить. Рейдеры появились, сунулись, как обычно, с судебным предписанием. Только не учли, что хозяин не цивильный и у него своя бригада есть.

Выкинули мы их с проходной и попугали. Машину разбили, самих пинками из города выгнали. Но не калечили, так, поджопниками. Думали, успокоятся.

Но те сменили главного мента и со своим спецназом снова сунулись к нам.

В общем, слово за слово, рубка пошла. Сначала кулаками. А потом, когда они одной бабе из цеха сухого молока голову разбили и дубьем махать начали (бабы-то были за нас, а голову разбили матери одного из наших), а потом за стволы взялись… а их в два раза больше было… В общем, выбили мы их, но грязно. И у нас раненые, и у них труп. А ружья только у нас в дежурке имелись, смена наша была, ну и стреляли мы.

Нас предупредили, что до ареста дело может дойти, мы на хуторе, который от бабушки остался, спрятались. Потом бугор приехал, сказал, что все разрулил, но нам нужно уезжать. Мол, можем сливу схватить, кровники есть. И объяснил, куда и как, и даже адрес и телефон в Новой Одессе дал. Выкупил все у нас по нормальной цене, до Самары довез. Там мы «Нивы» приобрели и своим ходом отправились до Нижнего, а там – в Ворота.

В общем, судите-рядите, но мы сильно плохого никому не делали, свой кус держали. А то, что пришлого грохнули, так выбора не было: или они нас, или мы их.

– Толик, а что за «сучок»? – Малик взялся за кружку с пивом.

Сильно его этот рассказ не удивил и плохих впечатлений не оставил. Если честно, то я что-то такое и представлял. Неплохие ребята, сразу видать. А если попала собака в колесо – пищи, но бежи.

– Сельское профессиональное училище, группа механизаторов. Мы без троек закончили. Если хочешь, можем завтра дипломы показать. Или давай мы тебе на любом тракторе поле вспашем, а ты потом глубину вспашки выборочно замеришь. – Колян недовольно набычился.

– Пахать-то нам придется, только в основном руками и головой. Мы с Маликом слесаря-сборщики, ремонтники и прочее, да вы сами знаете. Впрочем, мои знакомые механизаторы неплохо гайки крутят, так что я ничего не имею против создания бригады. А ты, Малик? – Я повернулся к напарнику.

Тот кивнул, не отрываясь от пивной кружки. Потом все-таки оторвался, поставил ее на стол, на кружок из какого-то листа.

– Тоже ничего не имею против. Вчетвером легче и быстрее работать, тем более что мы друг друга уже немного знаем. Правда, я абсолютно без понятия, чем и как займусь в русских землях. Честно, мы ведь ничего пока не знаем, есть только общие сведения. Поэтому предлагаю держаться вместе, вместе и работать легче, и работу искать. По крайней мере, нам с Вовой работа в Порто-Франко сама в руки упала, и неплохая. Если и в России так, то это здорово! – Малик допил пиво и поставил пустую кружку на стол. – Все, хватит на сегодня.

– А меня возьмете? – неожиданно спросил Артемьев. – Я понимаю, что уже немолодой и не кажусь вам подходящим товарищем, но я начинал слесарем, у меня до сих пор в трудовой пятый разряд стоит. Еще я инженер-конструктор летательных аппаратов, в Тбилиси отработал три года и в Новосибирске пять, пока по партийной линии не пошел. А насчет работы я так думаю. Мир строится, людей немного, так что на квалифицированных рабочих и инженеров спрос есть, и большой. Мне, например, кажется, что здесь скоро начнется довольно массовый, ну, по меркам этого мира, выпуск оружия, самолетов, автомобилей и прочей техники. Просто потому, что зависеть от импорта губительно. Схлопнутся все Ворота, и что? Ведь недаром русские создали мощную промышленность. Вы представляете себе, какие капиталовложения требуются для такого дела? Миллиарды! Причем многие миллиарды. Правда, я сегодня прикинул на примере Аламо и Порто-Франко, сколько одних патронов нужно! Вот смотрите, средний житель этого городка расстреливает около пары сотен патронов в неделю. Или около тысячи в месяц. Один человек тратит от двухсот и больше экю в месяц только на патроны. И ведь таких людей здесь много, сюда вообще довольно авантюрные люди переселяются, вон Володя с Маликом даже пулеметы купили. Так что оборот огромный. А еще сайдинг, металлопрокат, пропилен и прочее. И получается, что свое производство неплохо кормит. Так что, ребята, с политикой я завязал, в рабочие возьмете? – Артемьев, откинувшись на массивную спинку тяжелой скамьи, весело посмотрел на нас.

Вообще, мебель в этом мире основательная, из массивных и добротных досок. Я здесь только на базе земную офисную мебель видел. А в салуне ее как будто специально сделали неподъемной, для того чтобы в драке ею не махали, что ли? Но кто здесь будет драться, когда у каждого пистолет на поясе?

Впрочем, как будто в ответ на мои мысли подгулявшая компания на другом конце салуна сцепилась с группой из трех человек, выпивавших рядом. Они уже давно перебрасывались ехидными репликами, из которых я понял только что-то про коровью задницу городских тварей.

Из-за стола встал здоровенный, насквозь пропеченный солнцем парень в коротком кожаном жилете и пропыленной, пропотевшей шляпе-стетсоне. Коротко рявкнув коренастому, квадратному такому парню в чистой рубашке с короткими рукавами, он расстегнул оружейный пояс с потертыми револьвером и пистолетом, брякнул на стол и вышел на улицу, саданув створками двери так, что в салуне ветер поднялся. Квадратик пожал плечами, типа «не виноватая я, он сам ко мне пришел», снял наплечную кобуру и тоже вышел, аккуратно притворив дверные створки.

– Это чего, драка? – У Коляна загорелись глаза, и они с Толиком выскочили вместе с большинством посетителей вслед за парнями.

Салун мгновенно почти полностью опустел.

– Пойдем поглядим? – поднялся из-за стола Малик, отодвинув свой пустой бокал.

С улицы донесся слитный вопль болельщиков.

– Пошли. Только, Виктор Константинович, не торопись в рабочие. Сам же сказал, что мир строится, значит, инженеры нужны как воздух. Не спеши.

И мы вышли на вечернюю улицу.

Там в кругу зрителей увлеченно колотили друг друга клерк с пастухом. У клерка оказался разорванным рукав, и на мощном бицепсе стала видна татуировка. У обоих были здорово подбиты глаза, у пастуха изо рта постоянно текла струйка крови, но парни ходили друг против друга, как уже разок подравшиеся и почуявшие вкус крови соперника коты.

К немалому удивлению, я увидел среди зрителей и наших женщин, увлеченно наблюдавших за мордобоем. Даже пакеты с покупками поставили на пыльную землю и о чем-то оживленно переговаривались.

К салуну, коротко рявкнув сиреной, подкатил массивный джип с намалеванной звездой на дверце. Из него не спеша выбрался здоровенный красномордый мужик в стетсоне и со значком на жилете. Все так же не спеша, вздымая облачка пыли своими стоптанными ковбойскими сапогами, он вошел в круг и коротко приказал:

– Брейк! – после чего с усмешкой осмотрел бойцов.

Те стояли побитые, но непобежденные.

Зрители начали расходиться, видимо, шоу закончилось. Шериф или маршал, не знаю, как правильно, усадил драчунов в машину и, к моему удивлению, повез к доктору.

А я подошел к своей девушке. Олеся хмуро смотрела на капли крови в пыли, свернувшиеся в небольшие комочки.

– Почему парни порой такие идиоты? Ладно защитить девушку, восстать против грабителей или воров. Но просто из-за того, что один клерк, а другой ковбой, так драться? Они как два зверя были. Ты тоже такой бываешь, Володь. Постарайся не делать так ради развлечения, хорошо? – Меня обняли за шею и поцеловали.

Потом я ответил, а потом подобрал пакет с покупками и пошел с Олесей в свой номер. Хватит, нагулялись, нужно и отдохнуть. Морально и физически.

Город Шалако, граница Конфедерации и Московского

протектората, берег Залива. 22 год,

39-й день 9-го месяца

Мы с Олесей сидели на широкой деревянной, как и вообще все в этом городке, веранде ресторанчика. Шалако оказался городком маленьким, пропыленным и небогатым. Просто потому, что дорога через него шла неудобная, более длинная, хоть и более безопасная. Но сам участок от Форта-Ли до Шалако оказался очень тяжелым.

Каменистый берег Залива, через который проходила эта дорога, был очень красив. Потрясающе красив – высокий обрыв над Заливом, внизу пена прибоя, птицы над водой и зеленые, увитые лианами скалы. При этом на триста километров с лишним ни одного каньона, даже чистые и быстрые реки текли в аккуратных неглубоких каменных руслах и заканчивались водопадами. Но берег был очень неровен, скорость движения нигде не превышала тридцати километров. Камни, валуны, камешки, щебенка под колесами превратили сегодняшнюю езду в сплошную тряску, отдыхать останавливались чаще, руки болели даже у опытных водителей, что уж говорить про таких, как я или Малик. А Олеся и еще две девушки-водительницы из конвоя к середине дороги плакали, ладно хоть их заменили подростки из циркачей. И это несмотря на практически полное отсутствие пыли и свежий ветер с Залива.

Поехали через берег потому, что у циркачей в Форте-Ли были дела, требующие их присутствия. А возвращаться назад – почти две тысячи лишних километров. Вот уж не знали мы, на что шли, когда договор подписывали. Впрочем, по заверениям Олега, этот участок тут один такой. Зато бандитов в этих краях практически не бывает, минитмены и вэвэшники здешних под корень вывели, а от Латинского Союза сюда еще попробуй доберись.

Из-за ресторанчика донеслись гулкие шаги по дощатому настилу. Здешние тротуары были мало того что на невысоких сваях и деревянные, так еще и под навесами.

А вот стоянки в городке не имелось, машины под руководством местного шерифа поставили в городе, вдоль единственной улицы. Я в который раз поглядел на наш разномастный конвой, едва видимый в тусклом свете трех уличных фонарей. «Скании» и «вольво» циркачей, наши УАЗы, «газели», «тойоты», «Егерь», несколько японских, то есть из самой Японии привезенных праворульных пикапов «исудзу» переселенцев из Находки и Владивостока. Еще корейские джипы, два китайских грузовичка «Фотона». Сборная солянка, одним словом.

Кстати, гостиниц в городке тоже оказалось мало, вернее, была одна-единственная. И в той комнат – раз-два да обчелся. Так что насчет ночлега мы договорились с владельцем большой коровьей фермы на окраине Шалако и по совместительству хозяином огромного амбара, битком набитого душистым сеном.

Из-за поворота вышли Светка и Малик. Подошли к нам, сели на придержанные для них места.

– Ребята, и чем здесь кормят? – поинтересовалась Света.

– Окрошка, пельмени, это если из русской кухни. Есть стейки, причем не хуже, чем в Аламо, рыба жареная, суп из моллюсков. Окрошка, правда, не на квасе, а на охлажденном бульоне. Все вкусно, очень. – Олеся подцепила на вилку кусочек жареной рыбы, обмакнула в соус и с удовольствием съела.

Я с большим удовлетворением отодвинулся от стола. Давненько таких отменных пельменей не ел. Нет, все-таки здорово, что в этом городке живут русские напополам с американцами. Кухни народов мира – это хорошо, но ничто не сравнится с пельменями.

На следующий день мы валялись на сеновале до тех пор, пока солнышко не нагрело крышу и не стало душновато. Да и после просто ходили по городку, хотя какой это город. Если по-русски, это небольшая деревня.

Точнее, село, потому что здесь было две церковки, одна методистская, другая православная. Вообще-то неплохое местечко. Люди спокойные, неторопливые, никуда не спешат и все успевают.

Городок чистый, выкрашенный, причем все делали для себя, а не для начальства. Те же деревянные тротуары – их жители сами соорудили, чтобы в сезон дождей не тонуть в грязи и лишний раз не мокнуть под дождем.

 

Глава 7

Московский протекторат, в двухстах километрах

на северо-восток от Москвы. 22 год,

1-й день 10-го месяца

Колонна шла широкой долиной, густо заросшей кустарником и бурьяном высотой до двух метров. Как мне объяснил Олег, знающий все, высота бурьяна – это следствие того, что в протекторате во многих густонаселенных местах в основном выбили поголовье рогачей, чтобы не вредили сельскому хозяйству. Да и антилопам досталось. В результате образовались такие «рощи», которые раньше просто выедались здоровенными животными.

На небе толкались небольшие тучки, к сожалению, слишком маленькие для того, чтобы дать тень или сбрызнуть землю дождиком. Когда вдруг здорово сверкнуло и громыхнул хороший такой раскат грома, я в кабине грузовика аж подпрыгнул.

– Ты смотри, Олег, тучи игрушечные, а гремят как взрослые, – усмехнувшись, повернулся к подростку. Взял микрофон и связался с Олесей. Услышал нервный смешок и скороговорку девушки, отключился, и тут из динамика рации донеслось:

– Внимание, колонна, ускоряемся. Не паниковать, не нарушать порядок мест в колонне.

– Что за хрень?

Я немного ускорился за идущим впереди джипом Олеси. За мной также ускорились остальные машины, которые я видел в зеркале заднего вида.

А это что такое? Немного правее сзади колонны поднимался густой столб дыма. Причем столб резко расширялся, приближаясь к колонне машин. Пожар! Блин, и ветер-то оттуда, с той стороны! Это очень плохо!

Минут пять мы ехали по узкой дороге, пытаясь оторваться от приближающегося пламени, уже хорошо заметного на горизонте. Но полоска огня неумолимо приближалась, уже вся колонна была окутана едким дымом.

– Олег, звони своему начальству, нужно пал пускать, а то сгорим! – прокричал я вцепившемуся двумя руками в панель мальчишке.

Тот кивнул, включил рацию за левым плечом и скороговоркой забубнил в гарнитуру.

– Володя, Семеныч спрашивает как? – повернувшись ко мне, передал он. Закашлялся от густого дыма, попавшего в кабину.

– Облить бензином за дорогой и поджечь, а потом отвести машины за дорогу, на выгоревший участок. И скорее, огонь догоняет!

Сзади творилось что-то жуткое, настоящее огненное светопреставление. Высоченные столбы пламени с гулом пожирали кустарники и бурьян, сжигали деревья.

Грузовик обогнали небольшие антилопы, в панике, не разбирая дороги, несущиеся от смерти высоченными прыжками.

– Колонна, стой. Мужики с канистрами топлива – на выход. Поливать растительность с левой стороны дороги.

Идущие впереди грузовики остановились, из передового джипа выскочил Семен Семенович и стал руководить поливающими кустарник бензином и соляркой мужиками:

– Хорош, поджигайте. Скорее!

Я отбросил полиэтиленовую канистру в сторону, перекинул из-за спины автомат и короткой очередью в упор поджег кустарник. Справа и слева тоже коротко ударили автоматы. Пламя весело рвануло по облитым бензином сухим веткам и листьям, подхваченное ветром, взлетело вверх и с гудением и щелканьем начало отодвигаться от дороги.

Я отбежал к своей машине, прыгнул в кабину, схватился за руль. Поглядел в зеркало заднего вида. Пламя степного пожара уже практически догнало колонну.

– Вперед, на сгоревшие земли. Аккуратно, не подожгите машины! – Передние грузовики свернули с дороги и поехали по еще не остывшей до конца земле. – Василь, пробей дорогу!

– Есть, та-щ майор, – весело ответили в колонке рации.

Из конца колонны по обочине рванул вперед броневик, обогнал всех и начал проламывать проезд в гаснущих кустах. За ним ехали тяжелые грузовики, потом мы. А сзади догоняла стена огня.

В одном из грузовиков ревели и бились о доски бортов верблюды, в другом орали и бросались на прутья клеток очумевшие от страха тигры. В доступном эфире стояли крик и матюки, кто-то читал молитву. Дым ел все вокруг, ехали словно в густом, едком и горячем тумане. С боков изредка коротко вспыхивали недогоревшие деревца.

Но наконец мы все сумели отъехать от дороги, а пламя с этой стороны от нашего пала ушло далеко вперед. Пожар обогнул выгоревшие земли и двинулся дальше. Колонна остановилась на черной от пепла, горячей земле. У большинства грузовиков тлели тенты, которые сейчас тушили циркачи. Да и «газелям» досталось, даже на Олесином прицепе что-то тлело.

Я выскочил на землю, в очередной раз порадовался, что нацепил сапоги. Из-под ног взлетело облачко горячего пепла. Кое-где тлели толстые веточки, лежали обгоревшие тушки птиц и небольших животных. Дышать было очень тяжело, от дыма душил кашель. Но мы были живы. Так что я вытащил из кабины огнетушитель и направился тушить прицеп своей девушки.

Из сгоревших земель выбрались через три часа, проехав через мост на небольшой речке. Пожар подошел к ней вплотную и угас, не перешел на другую сторону. Нам повезло, что перед деревянным мостом было большое пятно вытоптанной земли, по которой не могло распространиться пламя.

Машины стали практически однотонными, грязно-копчеными. Все мы насквозь провоняли дымом, лица выглядели как у танкистов после тяжелого боя, все были в копоти и пепле. Пепел оказался везде, в кузовах машин, в салонах, я даже в карманах джинсов нашел. Он скрипел на зубах и попадал в глаза и нос, заставлял плакать и чихать. На лицах у большинства переселенцев виднелись проложенные слезами дорожки.

Но настроение у всех было радостное, ибо мы только что выжили там, где практически все погибло. Даже животные в клетках успокоились, только обессиленно лежали на полу, вывалив языки, а тигра от верблюда можно было отличить только по отсутствию горба.

Какое-то время мы ехали вдоль речушки, как оказалось, Семен Семенович выбирал место, чтобы можно было вымыть машины и умыться самим. И вскоре такое место нашлось.

Длинная песчаная отмель искрилась под солнцем, зазывая свежестью и чистотой воды. Но ее перебаламутил БРДМ-2, заехавший в воду на пару десятков метров, на башню броневика вылез чумазый паренек в танкошлеме, уселся и стал наблюдать за водой. Два грузовика с крупнокалиберными пулеметами встали перед отмелью и направили стволы в реку.

– Чего это они? – спросил я у Олега, останавливая «Егеря» на указанном месте за RAV4.

– Чтобы крокодилы не подошли. Вообще-то крупных уже почти не осталось, но порой встречаются весьма внушительные экземпляры. Хотя за ними специально охотятся и в Московском протекторате, и в Протекторате РА. Вообще выбивают всех крупных и опасных животных, чтобы жизнь поспокойнее была, и так хлопот хватает. Тут кроме больших гиен и свинок еще степной лев водится, так он на порядок умнее, чем эти твари. Хорошо хоть на людей не охотится, но коров из стад периодически таскает, приходится пастухам с пулеметами на джипах коров пасти. Ладно, дядь Володь, я пока отцу помогу нашу «сканию» вымыть. – И паренек убежал в конец колонны.

А я вытащил ведра из кузова и стал таскать воду сначала к Олесиной «тойоте», а потом к «Егерю». Вначале я молча тер машины тряпкой, смывал копоть, но, получив пригоршню воды в лицо, вскинулся, посмотрел на смеющуюся девушку, подумал и облил ее сам. Вскоре вся поляна превратилась в арену для водяной баталии. Все, и взрослые, и дети, обливали друг друга водой и смеялись.

Когда закончили мыть машины, переоделись в сухое, женщины высушили волосы. К нам подъехали два автомобиля, массивные такие и брутальные. С пулеметами на крышах и надписями «ОМОН» на бортах.

Из переднего в люк высунулась довольная красная морда в милицейской фуражке и с удовольствием спросила:

– Нарушаем, граждане? Как, протокол составим или по-хорошему договоримся? – и заржала аки лошадь.

Потом дверь распахнулась, и из машины вылез обладатель морды, широкоплечий капитан в ментовском камуфляже. Подошел к дяде Мише, обнял его так, что у того ребра хрустнули.

– Батька, живой! Мы с матерью испереживались, как про пожар услышали. Сели на машины и рванули сюда. Мол, проверю фермы по периметру. Как чуял, что тебя на этой речке найду. Ура, живой! – Капитан поднял и покружил отца в воздухе.

– Поставь, где взял, весь авторитет разрушишь. – Дядя Миша с удовольствием посмотрел на капитана. Увидев, что большинство переселенцев глазеет на эту необычную встречу, представил его: – Этот молодец мой сын, капитан ОМОНа Внутренних войск Московского протектората Сысоев Николай Михайлович. Прошу любить и жаловать, ясно, барышни?

Этот вопрос был адресован свободным девушкам из нашего каравана, которые стояли возле машин.

Московский протекторат, форт Скала. 22 год

3-й день 10-го месяца

Мы остановились за небольшим, но мощно вооруженным фортом на господствующей высоте перед Новой Одессой, до которой оставалось около пяти километров, не больше. Дорога огибала извилистый берег и исчезала в городских воротах.

А отсюда был прекрасно виден вход в порт Новой Одессы. Двуглавая гора с решеткой РЛС, бетонные укрепления крепости, массивные башни с тяжелыми корабельными орудиями.

– Сто пятьдесят два миллиметра. Две башни по три ствола. И четыре автоматические семидесятишестимиллиметровые башни-спарки. Очень мощный форт, наверное, самый мощный в Новой Земле. Наши снабженцы приволокли из старого мира пушки с изрезанных кораблей Черноморского флота СССР. – Капитан, тот, который Николай, поглядел на Олесю. – В Береговом укрепления намного слабее, только против местных пиратов.

Если честно, то мне совсем не по нраву то, что этот мордатый крутился всю дорогу вокруг моей девушки, несмотря на пару моих намеков и предупреждений. Ладно хоть в кабину «Егеря», куда пересела утомленная длинной дорогой Олеся, не лез. А «тойота» с прицепом ехала на сцепке сзади. После этого пожара мы уже впотьмах попали в пригород здешней Москвы, где и заночевали, а утром разделились. Многим пришлось выезжать, поскольку циркачи торопились на зимние квартиры, особенно дрессировщики. Им предстояло долго отхаживать и отпаивать земных тигров, которые были гвоздем програмы. Так что не поглядев Москву, мы разъехались в разные стороны. Переселенцы на автобусах отправились прямиком в Демидовск. И часть людей из конвоя тоже последовала за ними. Я тоже хотел ехать, но девушки, все вместе – Олеся, Светлана, Вера и Лиза – захотели посмотреть самый большой порт на этом побережье. Мол, Форт-Ли и Москву практически не видели, так хоть Новую Одессу посмотрим, корабли тоже. А мои возражения, что нужно поскорее устроиться до сезона дождей, никакого успеха не имели.

– Ну и на кой хрен они здесь нужны? Зубастых чаек пугать? Или покрасоваться? – раздраженно поинтересовался я. Доставать меня начал капитан, чесслово. Аж до зубовного скрежета.

– Ну против пиратов. Они могут попытаться захватить порт, – заметила Олеся, не отрываясь от бинокля. Понравился ей вид. Возможно, и капитан понравился.

– Тогда бы лучше малокалиберных автоматов наставили, толку было бы больше. Это же для морского боя пушки, против больших кораблей. По маломерным судам стрелять из таких дур – все равно что из пушки палить по воробьям. Шума много, а толку чуть. Ладно еще трехдюймовые автоматы… Впрочем, это не мое дело. Поехали скорее, нужно еще в отель заселяться. – Я полез было в кабину, но услышал приглашение капитана, обращенное к Олесе.

– Олеся, а ко мне не заедете? У меня великолепный дом, почти пустой, можете остановиться хоть на весь сезон дождей. – А сам ее за руку придерживает.

– Капитан, пошли поговорим. – Все, кончилось мое терпение. Я кивнул Малику и направился за машины. Малик двинулся за мной.

Капитан пошел вместе с прапорщиком, а братья отвлекли Олесю каким-то вопросом. Отойдя от машин за ближний бугор, я отдал АКМС Малику.

– Тебе никто не говорил, что чужих девушек отбивать опасно для здоровья? – Пофиг мне сейчас его погоны, что будет, то будет. Я снял пояс с пистолетом и подсумками и протянул хмурому уйгуру.

Капитан тоже разоружился. И начал разогревать мышцы плечей и ног, коротко работая руками и быстро, по-боксерски, перебирая ногами. Но я и не думал, что будет легко. Впрочем, я тоже не подарок. Омоновец коротко шагнул ко мне, встал в стойку боксера-любителя. Я сделал то же самое и легкими прыжками ушел вправо по кругу. У меня довольно неплохо получается изображать боксера. Нанес короткий левой, шагнул назад, уклоняясь от встречного правого в подбородок. Капитан опять сократил дистанцию, нанес серию ударов по корпусу и опять попытался достать подбородок. А я блокировал его хук и ударил коленом в грудь. Сильно, но не очень точно, думал попасть в солнечное, а попал в грудину. Но попал здорово, отбросил его метра на полтора. Он аж на зад сел. Я рванул было вперед, но его прапор заслонил дорогу.

– Лежачего не бьют, из-за девки деретесь, не на смерть, – и отошел в сторону.

Николай уже стоял на ногах, одной рукой потирал грудину. А потом шагнул ко мне и попытался врезать с разворота ногой в челюсть. Меня спасло умение мгновенно складываться пополам, выручавшее не раз. Потом я принял на правый бок сильный косой удар ногой и, шагнув вперед, ударил лбом. «Ливерпульский поцелуйчик», редко кто ждет его от такого толстого и неуклюжего парня. А потом сильно врезал правой под дых и левой в ухо. Все вроде.

Оглянувшись, увидел столпившихся людей, с интересом смотревших нас. И побледневшую Олесю, большими глазами наблюдавшую за нашей дракой.

Семен Семенович подошел к начавшему подниматься Николаю, усадил и проверил его состояние. А ко мне подошел отец капитана. Злой и хмурый.

– Я довел вас до Одессы. Дальше езжай сам, – помолчав, сказал он. – И спасибо тебе за совет, данный в дороге. Если бы не он, мы бы все сгорели. Прощай.

Повернувшись, наклонился к сыну, поглядел ему в разбитое моим лбом лицо, повернул и посмотрел на текущую из уха кровь. Потом они с Семеном аккуратно приподняли его под руки и повели к конвою.

Прапор, усмехнувшись, пошел следом. Циркачи тоже стали уходить, пожимая мне и моим спутникам руки. Вскоре они уехали, оставив нас возле форта.

– Ну что, Отелло? Как бок, болит? – спросил Виктор Константинович, заметив, что я морщусь от боли в правом боку. Здорово меня капитан лягнул, говорить нечего.

– Точно, Отелло. Володя, драться обязательно нужно было? – спросила Олеся, осторожно вытирая мне лицо.

Я и не заметил, что у меня рассечена бровь. Видимо, когда боднул омоновца, разбил ее, прямых в лицо я вроде не пропускал.

– Нужно, Олеся, нужно. Ну-ка, подвинься, пусть умоется. – Светка начала поливать мне из большой фляги. – Ты пока не мужняя жена, а любимая девушка. Парень должен за свою девку драться, это обязательно. А за жену – тем более.

– Просто он такой нежный бывает, а тут прямо черт какой-то, злой и жестокий. – Олеся отобрала у Светланы флягу и сама стала промывать рану. – Зашить нужно, а пока стяну пластырем. И губа сильно разбита, может, тоже шов наложить придется.

– Олеся, если буду нежен с парнями, это могут неправильно понять, – заметил я после окончания процедур.

– Ну некоторые так называемые мужчины были бы этому только рады, – засмеялся Руслан.

– Ладно, Отелло, поехали. Мне Семен перед отъездом сказал, что у нас имеется около суток, чтобы спокойно выехать с территории Московского протектората. А то за то, что расквасил морду капитану ОМОНа, ты можешь присесть минимум на полгода. Будешь шпалы таскать. – Артемьев пошел к своей «тойоте». Его дочери и жена уже сидели в машине. Обернувшись, он добавил для остальных: – Кто не хочет ехать с нами, может спокойно отправляться в Новую Одессу, вы с капитаном не дрались.

– Поехали, Отелло. Олеся, смотри хорошо подумай, а то Дездемоной станешь. Какой он у тебя весь из себя ревнивый. – Светка с Маликом уселись в УАЗ и захлопнули дверцы.

Постепенно все расселись по машинам. Две машины отправились в город, а мы с присоединившимися к нам Русланом с женой на «газели» и его сестрой с мужем на китайском синеньком «Фотоне» поехали в обход города по узкой грунтовой дороге.

Больше часа я ехал молча, изредка посматривая на притихшую Олесю. Да и начинавшая здорово мешать разбитая губа и саднящая бровь совсем не способствовали веселой беседе.

С другой стороны, я был уверен, что все сделал правильно. Пусть он офицер и последствия могут здорово сказаться на нашем будущем, но это мое решение, и мне нести за него ответ. Ведь я люблю свою девушку и готов снести за нее голову кому угодно. Пока она сама не скажет, что уходит и не хочет, чтобы я ее беспокоил.

Но пока этого не произошло, Олеся после драки крутилась возле меня, даже не посмотрела в сторону капитана. Что не могло не радовать. Хотя это и эгоизм.

– Володя, ты дорогу до Демидовска знаешь? – спросила рация голосом Артемьева.

– Нет, Виктор Константинович. Нам в любом случае до Ориноко надо, там мост через реку, причем уже на земле Русской Армии. Так что пока поедем, а там у кого-либо спросим. Язык он до Киева доведет.

– Ага, только сначала этот Киев нужно здесь построить. В этом мире такого города пока нет, – заметила Олеся.

– Знаете, мне кажется, что тут должна быть возможность сообщения с нашим миром. Ведь связь есть? Радиоволны – это тоже материя, как и физические тела. Если они доходят до Старого Света, то просто не могут не доходить и прочие виды материи, – это Руслан вклинился в разговор. Его «газелька» ехала за мной.

– Возможно. Вот приедем в Демидовск, обратись с этим вопросом к местным ученым, иметь связь со Старым Светом было бы здорово. Смотрите, авария впереди. – Малик притормозил, а вслед за ним и все остальные.

Перегородив дорогу, впереди стоял трактор с телегой, причем не «Беларусь», а какой-то западный. Мощный, и телега немаленькая. И «мерседес»-внедорожник, врезавшийся в эту телегу. Вроде знакомая картина.

А вот дальше все было совершенно незнакомо.

Мужик-тракторист с ППШ в руках матом орал на моложавого мажора в шиншилловой безрукавке и его водителя, сопровождая свои крики пугающими замахами массивным автоматом.

– Вы, сволочи, в трактор сзаду въехали, сволочи! Да вы знаете, твари, что с вами хозяин сделает? Не знаю, что он с вами сделает, но хреновато вам точно будет, мрази! Я ОМОН вызвал, гады, сейчас приедет, пусть с вами разбирается, твари! – На кабине трактора была заметна длинная антенна, как на Олесиной «тойоте». Похоже, неслабая рация на этом агрегате.

– Застряли, япона-мама. По обочине не объехать, паркетники и «газели» не пройдут. Ждем, – прокомментировал все это ехавший впереди Колян.

– Ну что, будем ждать? – повернувшись ко мне, спросила Олеся. И, помолчав, добавила: – Прости меня за мою глупость, хотела, чтобы ты немного поревновал.

– Ладно, все нормально, – ответил я. – Вот только застряли мы, похоже, надолго.

Впрочем, минут через двадцать подъехал серо-зеленый «гелендваген» с надписью «ВВ» на бортах. ОМОН в этом протекторате что-то вроде спецназа, а ВВ выполняют общеармейские и полицейские функции, если я правильно запомнил объяснения Олега.

Из машины вылезли трое, лейтенант и два рядовых. У солдат были АК-103, лейтенант с собой автомат не взял.

Неспешной походкой он подошел к месту ДТП. К нему сразу кинулся мажорчик и начал жаловаться:

– Вы понимаете, этот хам и быдло мне автоматом угрожает! Да мой папа в Москве большой начальник, его сам мэр знает. Вы обязаны заставить этого хама выплатить мне компенсацию за то, что он вел свой вонючий трактор по этой дороге!

– Что?!! Я быдло?! Да я тебя, гламурная морда! – Тракторист кинулся было на мажорчика, но его перехватили солдаты и оттащили в сторону.

А лейтенант прищурился, повернулся к державшему тракториста спецназовцу и приказал:

– Митрохин, ну-ка дай мне демократизатор!

Солдат вытащил из петли на поясе и протянул ему резиновую дубинку.

Я снял с держателя АКСМ и передернул затвор. Если лейтеха попробует ударить этого мужика, вмешаюсь. Как я видел в зеркало заднего вида, Руслан тоже взял свой СКС, а Малик вылез из УАЗа с АКМ в руках.

Лейтеха еще раз согнул дубинку перед носом у тракториста, подмигнул ему и с разворота врезал вдоль спины мажору, потом еще, еще, сбивая визжащую тушку наземь, и еще. С удовлетворением посмотрев на дело рук своих, приподнял гламурчика за шиворот и сказал:

– Слушай, ты… хм… – Тут он поглядел на вышедших из машин женщин из нашей колонны. – Чудило визгливое. Еще раз попробуешь не соблюсти правила дорожного движения – пешком всю жизнь ходить будешь, тележку с навозом толкать, понял? А не дай бог, кого покалечишь своим «мерином», считай себя покойником, ясно?

Лейтенант отошел от рыдающего на земле мажора, размазывающего по лицу красную грязь, и подошел к стоящему молчком водиле или телохранителю.

– Его отцу пришлют счет от Коршунова за поврежденную тележку. Забирай гламура и проваливайте, ясно? – После чего лейтеха подошел к трактористу, осмотрел с ним повреждения, заснял все на цифровую камеру.

Сопровождающие его солдаты ненавязчиво подтолкнули автоматами к машине все еще хлюпающего носом мажора и его охранника. После чего несколько кривомордый внедорожник завелся и уехал, а солдаты, усмехаясь, сели в свою машину.

Тем временем лейтенант подошел к нам, козырнул и представился:

– Лейтенант Внутренних войск Воробьев. Прошу извинить за эту сцену, но таких недоделков только так и можно выучить жить в этом мире по нашим правилам. Они не хотят служить, не хотят уважать других людей и не понимают, почему им нельзя творить все, что хотят, как в Старом Свете.

А у нас в протекторате сотня тысяч населения, из них половина крестьяне и рыбаки. И у этих крестьян и рыбаков на руках больше сорока тысяч единиц пусть устаревшего, но вполне огнестрельного оружия. И мы не имеем права допустить крестьянские бунты.

Ну и, кроме того, мы самая большая акула в наших водах и землях и не позволим никому обижать наших людей. – После чего он повернулся ко мне: – Не вы с Сысоевым подрались?

– А откуда вы знаете? – здорово удивился я.

– Ну нас здесь всего сто тысяч. Большая деревня. А офицеров и прапорщиков ОМОНа и ВВ вообще чуть больше четырех сотен человек. Так что все про всех моментально узнают. Хотя я не уверен, что на месте Николая не попробовал бы отбить вашу девушку. – Лейтенант слегка поклонился подошедшей Олесе. – Не задерживайтесь долго, Коршунов терпеть не может, когда кто-либо колотит его офицеров. Ваше счастье, что Николай был не на службе. Хотя с другой стороны, на службе он так активно к девушкам не подкатывается.

– И что, мне теперь сюда, в Московский протекторат, вход заказан? – хмуро поинтересовался я, а Олеся прижалась к моему плечу. Жаль, если так, Москва мне понравилась, неплохой городок.

– Да нет. Просто поскорее становитесь на воинский учет в Демидовске. Граждан Протектората РА здесь не трогают из-за таких мелочей. Как и нас там. Вообще живем мирно и почти по-добрососедски. Ладно, честь имею, мне пора. Служба! – Лейтенант козырнул и уехал в сторону Одессы.

Тракторист, бубня под нос матюки, залез в кабину, подвесил ППШ под потолок, завел трактор и тоже двинулся в сторону Одессы. В кузове тележки горой лежали мешки, похоже, с картошкой. А может, и со свеклой, попробуй разбери сквозь мешковину, какие корнеплоды он везет.

Мы тоже расселись по машинам и тронулись в путь. Если честно, то за эту неделю дорога, несмотря на новизну ощущений, нам осточертела. Я потому в шоферы и не пошел, что домосед, разве что совершал короткие выезды на рыбалку или охоту. Ну и командировки бывали в соседние города.

Дорога шла по сельской местности, вокруг лежали уже убранные поля. За ними в лугах паслись стада коров и верблюдов, охраняемые вооруженными всадниками и джипами с пулеметами на пригорках. Пару раз попались апельсиновые сады с нарисованным на плакате здоровенным фермером, показывающим внушительный кулачище, с надписью на русском: «Путник, не ломай деревья, просто сорви плод!»

Километров через сорок выехали к пограничной заставе, если так можно выразиться.

Сбоку от дороги стояли два полосатых столба, рядышком виднелись две будки для часовых, которые сидели на табуретках между будками и гоняли в нарды на доске, поставленной на ящик. Два офицера облокотились на шлагбаум и переговаривались между собой.

На столбах висели доски с надписями «Протекторат Русской Армии» и «Московский протекторат».

Увидев наши машины, солдаты убрали нарды и подошли к офицерам. Я обратил внимание, что одни были одеты частично в милицейский камуфляж, в каком часто показывают по телевизору российский ОМОН, и частично в простую «флору», а другие в форму уже знакомых мне камуфляжных расцветок, как раз под здешнюю растительность. Такую форму носили солдаты из БРДМ-2, который сопровождал поселенцев в Демидовск.

Поодаль от дороги стоял одноэтажный длинный дом с двумя выходами, с одной стороны застыли танк ПТ-76 и БРДМ-2 с надписями на борту «РА» и «RA», а с другой – «хамви» и М-113 с надписями «ОМОН». В курилке с торца казармы сидело с десяток солдат в камуфляжах разных расцветок.

Оба офицера (причем оба старшие лейтенанты) подошли к нашей колонне, остановившейся перед первым шлагбаумом.

– Здравия желаем, товарищи переселенцы. Предъявите ваши АйДи! – козырнув, офицеры достали сканеры.

И начали по очереди считывать наши карточки, московский офицер принимал их у переселенцев, потом отдавал армейцу, а тот возвращал нам. Быстро и без проволочек всем оформили документы, если так можно сказать.

Потом подошедший сержант РА раздал каждому памятки и карты протектората и пожелал счастливого пути.

А я спросил у офицеров:

– Товарищи старшие лейтенанты, а для чего в середине русских земель такая мощная застава? Только единиц бронетехники – четыре штуки?

– А это опорный пункт, здесь находится дежурная смена бригад быстрого реагирования. Правда, уже пару лет дежурство здесь считается отдыхом, а вначале, чтобы навести порядок, пришлось потрудиться с обеих сторон границы. Счастливо вам! – И армеец скомандовал поднять шлагбаум.

Прямо скажем, разницы между двумя протекторатами я не увидел, те же дорожные знаки на русском, английском и вроде бы испанском языках. Хотя нет, бразильцы вроде бы на португальском говорят? А эти знаки для бразильцев сделаны, которые наши соседи, как сказал Олег. Надо же, офигеть, никак не привыкну к этому смещению. Но мне нравится. Олеся гоняла настройку приемника, перебирая FM-станции. Их здесь оказалось не очень много, но выбор был. Из Новой Одессы даже «Владимирский централ» поймала, «по заявкам слушателей».

– … больше чем в прошлом году. Совместное использование Амазонки приносит большую прибыль русским и бразильцам. А теперь новости сельского хозяйства, но сначала песня…

– Олесь, оставь. Надоела за эту неделю музыка, новости послушаем, – попросил под веселую, причем незнакомую песенку. Что-то про любовь, горы и Амазонку, похоже, уже здешняя группа.

– Внимание, Ориноко вроде бы! И мост видать. – Колян, ехавший немного впереди на своей «Ниве», остановился на гребне следующего холма, дожидаясь нас.

Когда мой «Егерь» поднялся на вершину, открылся великолепный вид.

Широкая голубая полоска реки, первооткрывателями которой, впрочем, как и Амазонки, в которую она впадала, оказались бразильцы. Река была хоть и широкая, но мелководная, с многочисленными зелеными островами, перечеркнутая строчкой наплавного моста. В путеводителе писали, что Ориноко по большей части несудоходна. Увидели небольшой поселок с небольшим рыбацким портом на том берегу. Что интересно, справа появилась еще одна дорога, по которой пылила колонна из десятка КамАЗов, доверху груженных углем. То-то погранцы удивились, заметив нас, мы ехали по какому-то проселку, а здесь широкая и добротная дорога, причем с покрытием из щебенки.

Спустившись вниз, в первый раз за время пребывания в этом мире увидели регулировщика дорожного движения. Молодой парень в форме сержанта РА с повязкой «ВАИ» на правой руке стоял перед мостом. Дождавшись подхода нашей колонны, он поднял полосатый жезл.

Подошел к машине Николая и козырнул, что-то объяснил и подошел к УАЗу Малика. Потом к нам.

– Здравия желаю. Вы начнете двигаться через мост с моего разрешения, чтобы не создать затор посредине. Не торопитесь, я к вам подойду и скажу, когда станет возможно движение, – и пошел дальше, к следующим машинам.

Тем временем с той стороны ехали еще КамАЗы. Мост слегка покачивался под тяжелыми грузовиками, по крайней мере, со стороны смотрелось страшновато.

Обойдя наши машины, сержант пошел к мосту, что-то бубня в рацию через систему хендс фри. Помахал палочкой первому КамАЗу, съезжающему с моста, мол, пошустрее, начал встречать машины. Когда последний из этой партии КамАЗ уехал и освободил дорогу, сержант поправил кобуру, встал по стойке «смирно», сначала поднял жезл вверх, потом развел руки в разные стороны.

– Колян, чего встал? Правила не учил, что ли? Езжай давай! – Я подогнал растерявшегося брата-братка.

Когда Колян въехал на мост, сержант запретил ехать Малику, и только когда «Нива» отъехала на сотню метров, тот получил разрешение на проезд.

Я, уже не торопясь, подрулил к мосту и, получив разрешение, въехал на стальную решетку. Под колесами, на высоте около метра, была вода. Мост под машиной слегка покачивался, но я держал скорость все указанные на знаке пять километров.

Олеся высунулась по пояс из своего окна, разглядывая реку. Я схватил ее правой рукой за пояс и частично втащил в машину. От резкого движения дернуло болью в боку, и я пару минут ехал, матерясь про себя. Но моя девушка не заметила этого и продолжала смотреть на реку, встав на сиденье коленями.

– Ну что ты там увидела, Олесь? Не дай бог, вывалишься. Да и попу оттопырила, так и охота ущипнуть или погладить.

– Гладить ночью будешь, а ущипнуть – только попробуй, к капитану уйду! – усаживаясь на сиденье, заметила девушка. – Нужно будет узнать, можно ли тебе в этом поселке зашить бровь и губу, а то вон как кровят.

Наконец мост кончился. В одном месте между островами он был нормальный, правда, деревянный, на массивных деревянных же опорах. Его таким, видимо, в целях судоходства сделали, чтобы корабли под ним пройти могли.

В поселке под названием Речной имелась небольшая больничка с дежурным фельдшером, который зашил мне бровь. Губу трогать не стал, сказал, что ничего страшного. Деньги брать тоже отказался, только считал сканером мою АйДи. Оказывается, медицина в протекторате не то чтобы бесплатная, а, скорее, общая. На нее собирается специальный налог с каждого физического и юридического налогоплательщика протектората, но небольшой. Налог берут со всех, и получается достаточно средств, чтобы содержать весьма неплохой корпус врачей и фельдшеров, строить больницы.

Выйдя из больнички, мы с Олесей пошли к нашим, те сидели в небольшой забегаловке возле рынка. Из заведения замечательно пахло жареной рыбой.

Сам рынок был маленький, состоял из трех длинных прилавков, на которых лежали овощи и фрукты. Овощи в основном вполне знакомые, та же картошка, помидоры, болгарский перец и баклажаны. Ну и морковка со свеколкой тоже имелись, но в зелени, молоденькие, с ботвой, увязанные в пучки. В дальнем конце виднелись мясной и рыбный павильончики. Ну правильно, по такой жаре мясо с рыбой на открытом воздухе долго не пролежит.

Подойдя, мы обнаружили, что все активно и с удовольствием наворачивают обжаренные во фритюре крупные куски рыбы.

– Садитесь, садитесь, сейчас вам принесу. – К моему немалому удивлению, поваром оказался мой земляк, узбек. Почему-то ташкентских узбеков сразу узнаю.

Тем временем повар принес нам с Олесей горы жареной картошки на большом деревянном блюде, куски этой самой рыбы и каких-то обжаренных в тесте моллюсков, положил две массивные мельхиоровые вилки. Поставил две кружки с апельсиновым соком, маленький чайник со свежезаваренным чаем и две маленькие пиалы. Положил на небольшую тарелку пару горячих лепешек.

– Приятного аппетита, кушайте на здоровье, – и отошел к столу возле очага, где принялся колдовать над здоровенной рыбиной, пластая ее хорошими такими кусками.

– Это что? – осторожно потрогала моллюсков вилкой Олеся.

– Какие-то ракушки, как Ильхом сказал, но очень вкусные, – заметила Светлана. – Ты только попробуй!

– Да ладно тебе, у Саркиса моллюсков с удовольствием ела, а тут осторожничаешь, – заметил я, цепляя на вилку эту зверушку и отправляя ее в рот. А на самом деле – очень вкусно. Нежное и сочное мясо, правда, жирновато, на изысканный вкус. Но по мне в самый раз, я люблю жареное и жирное.

– Что делать будем? Предлагаю заночевать здесь, в Речном, правда, нужно узнать, есть ли номера в гостинице. А то приедем в Демидовск к темноте, бегай тогда, ищи впотьмах. Да и воскресенье сегодня, никто из чиновников, скорее всего, не работает. А так спокойно выедем завтра утром, – предложил Артемьев, потягивая горячий чай из пиалы.

Его супруга неторопливо общипывала кусочек жареной рыбы.

Рыба, кстати, была очень вкусная. Нежная, почти без косточек, она практически таяла во рту. Впрочем, я уже заметил, что здесь, в Новой Земле, невкусно не готовят. Прям-таки мир гурманов. Но это здорово, ибо я люблю вкусно поесть.

– Давайте заночуем, я скорее за, чем против. Заодно почитаем эти памятки, совсем не помешает, – заметил Малик, откидываясь на спинку массивной скамьи. – Спешить уже особо некуда, до русских земель мы добрались.

– Разрешите? Я тутошний участковый инспектор, капитан Абросимов. – Сзади нас стоял немолодой мужик в серо-зеленой форме и красном берете. Правой руки у него не было, вместо нее из рукава выглядывал протез в черной кожаной перчатке. Под левой рукой в открытой кожаной кобуре лежал массивный никелированный револьвер, прихваченный ремешком. На потертом, но все равно роскошном тисненом кожаном поясе в ячейках патронташа поблескивали латунные патроны, в небольших подсумках лежали наручники и рация. На груди кроме «поплавка» виднелась колодка с наградными ленточками.

– Конечно, присаживайтесь, – ответил Артемьев. – Мы сами хотели найти кого-то из здешнего руководства, узнать, что можно, про здешнюю жизнь. Мы хотим переночевать в поселке и утром ехать в Демидовск.

– Знаете, когда в поселок приезжают люди без конвоя РА, я всегда подхожу. Так спокойнее, погляжу на приезжих, предупрежу, что у нас очень строгие законы и нарушать их не следует. Объясню, что, если люди хотят как следует выпить и отметить приезд, им лучше оставить огнестрельное оружие у меня в офисе и забрать его уже протрезвевшими. А то, знаете, было пару раз такое, что мужики напивались и глупо вели себя. Стреляли в воздух, один раз даже пьяная перестрелка завязалась. Нехорошо это и худо заканчивается. – Капитан отпил из кружки сока и аккуратно поставил ее на стол.

Я заметил, что повар, Ильхом, вроде относится к участковому с нескрываемым уважением. Без боязни. Именно с уважением.

– А что стало с теми, кто стрелял? – поинтересовался Толик.

– Дуэлянты через полгода закончат шпалы таскать – уже почти пять лет прошло, а простые хулиганы штраф заплатили по тысяче экю. Наша мировая судья очень строго относится к огнестрельному оружию. Сами понимаете, в Речном двести тридцать два ствола, это только автоматы и винтовки, дробовиков сто сорок, а сколько пистолетов, даже я точно не знаю. Но вы, я смотрю, вообще не пьете сейчас? – Участковый внимательно, можно даже сказать, заботливо осмотрел сидящих за столом. Остановился взглядом на моих синяках и ссадинах, нахмурился.

– Нет, мы напиваться не собираемся. Не подскажете, где здесь гостиница? А то устали с этим переездом, неохота в Демидовск на ночь глядя ехать, – спросила Олеся.

– Вон видите зеленое здание? Это контора рыболовного кооператива, за ней наша гостиница. Поселок расстроился, вот и не видно с площади ни таверны, ни гостиницы. Ладно, приятно отдохнуть. Кстати, в таверне отличное пиво и раки. И драк там хозяин не допускает. – Капитан еще раз поглядел на мою бровь, погрозил мне пальцем, поправил на поясе кобуру с большущим револьвером и ушел.

 

Глава 8

Демидовск. Территория Протектората РА.

22 год, 4-й день 10-го месяца

Мы въехали в город через Южные ворота. Нас уже привычно проинструктировали о запрете на ношение длинноствольного оружия в городе, об ответственности за стрельбу из пистолетов, вручили план города, поздравили с прибытием и пропустили, предварительно объяснив, где находится отдел кадров протектората.

Сегодня утром мы все встали пораньше и выехали из Речного в половине шестого. Хотелось поскорее добраться до конечного пункта, причем всем. Хоть и говорят, что понедельник день тяжелый, но начинаем мы все новое в основном с понедельника.

Выезжая из Речного, я обратил внимание на массивную «Тойоту Бандейранте». Картинно облокотившись на нее, рядом стоял капитан Абросимов. Дождавшись, когда все восемь машин из нашего конвоя выедут на дорогу к Демидовску, он помахал нам вслед рукой, сел в машину и уехал.

Дорога была хорошо укатана. Причем явно техникой посерьезнее обычных машин, похоже, грейдеры и катки работали. Часть ее покрывала щебенка, получалась нормальная такая двухполоска. Вдоль дороги тянулись убранные поля, но не так много, как возле Москвы или Новой Одессы.

Разок проехали мимо карьера, где добывали какую-то руду. Пришлось пропустить колонну самосвалов «сканий», груженных ею, иначе на этом участке дороги не разъехались бы.

По краю отгороженной территории проехали мимо самого промышленного района. Большущие корпуса, дымящие трубы, тяжелый, низкий шум больших механизмов, который был слышан далеко, даже в кабинах машин. Серьезное производство, очень. Настолько, что я, хорошо поработавший на крупных оставшихся от Союза предприятиях, был впечатлен такой концентрацией разнообразных заводов.

От промзоны шли железная дорога, отличная автомобильная дорога с укатанным полотном из крупной речной гальки, с глубокими кюветами, даже со знаками автобусных остановок и пешеходных переходов на перекрестках возле небольших поселков. И железка, и автомобильная дорога исчезали за невысокими горушками, через которые мы переехали и увидели сам Демидовск.

Уже на улицах я крутил головой по сторонам, стараясь понять, что это за город. Олеся в Речном решила вести свою «тойоту» сама, тут все-таки было намного прохладнее, так что она опять рулила передо мной.

Мы ехали через местный спальный район. Двухэтажные, разноцветные, покрытые окрашенным профнастилом длинные дома, причем, как я понял, один подъезд приходился на одну квартиру. Дома щитовые, как в Аламо или Шалако. Зеленые крохотные лужайки возле подъездов, прислоненные к крылечкам велосипеды, несколько машин на стоянках. На лужайках валялись детские игрушки. Парочка молодых мам с колясками спешила куда-то с утра пораньше. Между домами виднелось несколько маленьких детских площадок с качелями и каруселями.

Множество разновозрастных детей спешило в школу, расположенную чуть дальше по улице. Школьный двор был засажен деревьями, отличные спортивные площадки с футбольными полями и волейбольные площадки зеленели свежей травой. Заметил пару баскетбольных щитов на заасфальтированной площадке. Само здание, кстати, было кирпичным. Из красного керамического кирпича, причем очень яркого.

На лавочках возле домов сидели старушки, явно проводившие внуков учиться. А вот дедов видно не было вообще. Видимо, потребность в мужчинах полностью перекрывала все пороги возраста. Впрочем, у меня в Ташкенте с десяток знакомых работающих токарей давно перевалили семидесятилетний рубеж. Так что дело и для стариков наверняка есть.

Через три однотипных квартала повернули налево, на площадь Геологов. Под руководством дедушки в униформе расставили машины на большой стоянке, достали документы и пошли в двухэтажное бревенчатое, потемневшее от непогоды здание.

– Володя, а что мне говорить? Я боюсь регистрироваться под своим именем. – Олеся ухватила меня за рукав и остановила на пороге здания.

– Знаешь, я не думаю, что они сильно интересуются настоящими именами поселенцев. Покажешь свою айдишку, и все дела. Ты ведь на завод вряд ли хочешь устраиваться? Ну если хочешь, записывайся под моей фамилией, я только рад буду, – ответил я, беря девушку под локоток. Поднявшись, открыл тяжелую створку двери и пропустил задумавшуюся Олесю вперед.

– Ты что, делаешь мне предложение? – спросила она, остановившись перед длинной стойкой со служащими отдела кадров, напротив которых уже толпились наши попутчики. – Ты же меня совсем мало знаешь, может быть, я вредная стерва?

– Да, я делаю тебе предложение. Олеська, выходи за меня замуж, я без ума от тебя, я тебя очень люблю. Вот так, и мне все равно – стервочка ты или нет. Пожалуйста. – Я чувствовал себя так, будто шагнул на шаткий мостик над пропастью, – страшно до жути и волнительно до головокружения. Сердце стучало так, что грозило выскочить через грудную клетку наружу.

– Я согласна! Вовка, любимый, я согласна! – Олеся обхватила меня руками за шею и крепко-крепко поцеловала, не обращая внимания на заинтересованные взгляды женщин-кадровичек.

Да и мне было все равно, что кто сейчас думает. И даже губа болеть перестала.

Когда мы оторвались друг от друга, вокруг стояли смеющиеся и хлопающие в ладоши попутчики. Наши друзья и товарищи по новой жизни. Да и кадровички улыбались и аплодировали нам.

– Молодые люди, мы все за вас очень рады, но, по-моему, вы сюда пришли немного не за этим. Так что будьте добры, не отвлекайтесь. – Сзади обнаружилась доброжелательно улыбающаяся женщина лет пятидесяти в строгом деловом костюме. – Прошу вас, проходите, я вас приму первыми.

И она прошла в небольшую ячейку. Кабинетом это помещение назвать было невозможно, просто загороженное с трех сторон дощатыми щитами пространство с рабочим и компьютерным столами.

Там женщина быстренько проверила мои выложенные на стол документы, спросила, согласен ли я стать гражданином протектората, и после моего положительного ответа дала подписать две короткие, но очень емкие бумаги, после чего отправила меня с военником и орденской АйДи наверх, в военкомат, а сама занялась Олесей.

Наверху я вошел в третий, как и было сказано, кабинет. Нормальный такой, не особо богатый кабинетик. С двумя столами друг напротив друга, за которыми сидели два пожилых офицера – в чине подполковника справа и майора слева.

– Товарищ подполковник, сержант запаса Яушкин, прибыл из Ташкента, хочу встать на воинский учет. – Я шагнул вперед и положил документы на стол подполковнику.

– Молодец! Вот, Андрей Николаевич, вполне нормальные товарищи прибывают, очень неплохо. Неплохо. – Подполковник начал листать военник, а майор встал, забрал АйДи и принялся вводить данные с нее в компьютер.

Потом подполковник передал ему и военный билет, из которого майор начал выписывать звание, ВУС и прочие данные.

А тем временем подполковник обратился ко мне:

– Так, сержант, военную медкомиссию пройдете уже по месту жительства вместе с рабочей. Данные нам перешлют. Жаль, что вы не в первый или второй кабинет. – В первый или второй кабинет отправляли тех, кто хотел служить в Русской Армии. – Но нам резервисты тоже нужны. Тем более первой группы. Так, сержант запаса Яушкин. Держите вкладыш в военный билет. – Мне протянули горячую пластиковую карточку с уже готовой фотографией, переснятой с АйДи. – Сегодня или завтра пройдете в арсенал частей запаса, он находится на Второй Литейной, в помещении склада RAV комендатуры Демидовска. Получите в личное пользование АКМ, ПМ, комплект обмундирования и снаряжения. Оружие, если захотите, можете выкупить, это оформите с начальником арсенала. По прибытии на место постоянного жительства вас поставят на учет в мэрии, кроме того, уже в мэрии вас, возможно, обеспечат дополнительным вооружением. Обычно у нас в поселках это пулеметы СГМ, ДШК и минометы. Вопросы есть?

– Никак нет, товарищ подполковник, – ответил я и на всякий случай встал по стойке «смирно».

– Тогда свободны, товарищ сержант запаса Яушкин. Желаю вам, чтобы никогда не пришлось призываться куда-то, кроме сборов. – Подполковник встал и пожал мне руку.

Так же поступил майор, вернул мне АйДи и военный билет, и я вышел из кабинета.

Ничего себе, правила у них! Лихо! «Смирно, вольно, разойдись!» – и я уже военнообязанный, а точнее, резервист. Плюс автомат и пистолет, которые мне должны выдать. Нет, я понимаю, что встал на учет и так далее, но то, как здесь относятся к своим, меня поразило. Выдать автомат и пистолет – для этого ведь надо верить людям. По-настоящему, а не на словах. И это мне очень понравилось.

Так что по скрипучим деревянным ступенькам я спускался в хорошем настроении. Олеся уже исчезла в каком-то из кабинетов, поэтому кадровичка занялась мной лично.

– Вы знаете, я внимательно изучила вашу трудовую книжку, у вас основная специальность слесарь. Слесарь-сборщик летательных аппаратов и слесарь по ремонту текстильных машин. Понимаете, вас с удовольствием возьмут на работу четыре предприятия, но у нас начинает строиться завод по ремонту и производству летательных аппаратов «Ремавиастрой». Объект пока в начале строительства, людей там всего ничего, будут набирать еще и еще. Это Закрытое акционерное общество, сейчас почти сто процентов акций находится в собственности протектората. Но постепенно часть акций будет передана работникам предприятия, причем основная часть тем, кто начинал это предприятие «с колышка», так сказать. У вас есть возможность попасть в эту группу людей, нужно только хорошо, с полной самоотдачей, дисциплинированно и грамотно работать.

И городок Солнцегорск – новый. Совсем новый, там дома для заводчан только-только отстроили. До этого в нем жили гидростроители, которые строили плотину и помещения ГЭС, но их совсем немного осталось. Освободившиеся полсотни домов заняли строители и начали возводить дома для инженеров и рабочих. Поэтому я вам предлагаю работать там. Сами знаете, в совсем новом коллективе начинать работать намного легче, чем в старом, уже сложившемся. Там нужно вживаться, подстраиваться под старых рабочих, еще много чего. А здесь все новое. И после того как вы выведете завод на проектную мощность, станете основными работниками – а это совсем другое отношение и совсем другая зарплата.

– А как здесь насчет зарплаты? И социальные условия какие? Вообще, как здесь живут? – спросил я. Этот вопрос меня здорово интересовал.

– Зарплата? Первый месяц у вас стажировка, семьсот экю, так как на стажировке оплата труда у всех одинакова. Если вы подтверждаете свою квалификацию, а у вас пятый разряд, вам, возможно, будут платить восемьсот десять экю в месяц плюс премиальные и сверхурочные. Кроме того, вы сейчас станете работать в ремонтно-механическом цехе, а они подчиняются Отделу главного механика Демидовска. ОГМ постоянно направляет дежурных ремонтников в различные командировки по Протекторату РА, а порой и в Бразилию, и в Московский протекторат. Мы соседи, они частенько просят помощи в проведении ремонта, ну и оплачивают его. Так что вам еще светят командировочные, а это практически еще одна зарплата. Ну, конечно, у мастеров и инженеров зарплата больше, но у них и ответственность больше, и значительно. Кроме того, есть еще социальный пакет. Отпуск, средняя школа для детей, медицина. Жилье – найм или выкуп.

Кстати, подойдете попозже с вашей невестой, когда решите, где будете жить и работать. Я ей уже говорила, что в Солнцегорске, если она хочет заниматься частным бизнесом, конкурентов-портних нет. Пока подумайте, вот вам список заводов, есть телефоны, если хотите, позвоните, переговорите. Но мой вам совет, причем настойчивый, подумайте об авиазаводе. Ладно, завтра утром придете, заключим предварительный договор. Подумайте. – И кадровичка протянула мне прозрачный файлик с листом бумаги. На нем были названия предприятий, адреса отделов кадров в Демидовске и телефоны.

– До свидания. – И я пошел искать свою девушку, точнее, уже невесту.

Выйдя от кадровички, сразу в коридоре (если проход между открытыми ячейками можно так назвать) наткнулся на Веру Артемьеву.

– Вера, ты не знаешь, куда Олеся пропала? – Нужно поскорее сотовые подключить, я напротив ОК протектората видел рекламное объявление.

– Они вместе с моей мамой и Светой на второй этаж пошли, в четвертый кабинет. Здесь женщин принимают в Добровольное общество самозащиты. Как нам сказали, чтобы мужики особо нос не задирали и чтобы без них не быть беззащитными. А меня с сестрой пока не взяли, нам восемнадцати нет. Автомат или винтовку мы, оказывается, можем купить, замуж можем выйти, а самозащитой рано заниматься, видите ли! Это дискриминация по возрастному признаку. – Девушка гневно притопнула ножкой.

– Вер, не спеши. Успеешь еще, повзрослеешь. И вообще, танцуй, пока молоденькая. – Я посмеялся над недовольной девчонкой.

Значит, женщин тоже вооружают? Наверное, это правильно. Любой мужик, если он настоящий мужчина, сделает все, чтобы защитить женщину. Но что делать женщинам, если все мужики отлучились из городка? Мало ли что бывает и вот что делать, если придет банда? Кричать и молить о пощаде? Так не поможет ведь. А несколько десятков автоматов в нежных женских ручках – это серьезная сила. Очень серьезная.

– Что, Вовка, и твоя половинка в ополчение записывается? – сзади подошел Малик. – Ты куда думаешь устраиваться? Я не знаю, сватают на авиазавод. Кстати, Константиныча тоже, он же работал на авиазаводах.

– Надо же, сколько подобралось авиастроителей, меня тоже в Солнцегорск зовут. Пока думаю. Но знаешь, авиация – это всегда серьезно, даже если авиация игрушечная по меркам Старого Света. Ладно, подождем наших и поедем в гостиницу устраиваться. А попозже буду этот склад RAV искать, оружие получим. Ты как?

– Наверное, я тоже со Светкой посоветуюсь. О, Константиныч появился. Виктор Константинович, ну как?

Подошедший к нам Артемьев был слегка растерян. Но как бы это точнее сказать, растерян по-доброму, что ли?

– Не, ребятки, тесен мир. Мой однокашник – директор этого авиационного. Ему сейчас звонили, он меня помнит и приглашает всю нашу компанию. Так что предлагаю спокойно собраться и подумать. Очень серьезно подумать. – И Артемьев посмотрел на нас…

Я прошел в полутемное помещение склада. В нем стоял любимый всеми нормальными мужиками запах оружейной смазки, пропитанной смазкой бумаги и лакированного дерева. Вдоль помещения тянулись стеллажи с оружием. Под стеллажами стояли колесные пулеметные станки. В пирамиде возле обшарпанного стола выстроились в ряд АКМ, СКС и трехлинейки-снайперки.

– Так, стойте здесь, бойцы и бойцовки. – Прапор прошел вдоль пирамиды, выхватывая автоматы из пирамиды, положил оба отобранных автомата на стол. Туда же легли еще два каких-то то ли автомата, то ли карабина. Потом прапор пошел к стеллажам с тележкой и минут пятнадцать отбирал снаряжение. – Так, готовьтесь, сейчас будете принимать под роспись.

Он притолкал полную тележку к столу. Выложил на него четыре небольших, но добротных ранца, столько же поясных солдатских ремней с брезентовыми, но опять-таки добротными подсумками под калашниковские рожки. На ремень была надета портупея, причем на оба плеча, сзади единый ремень расходился к плечам широкими оплечьями, сужаясь впереди к поясу. Прапор отложил две стопки по шесть рыжих бакелитовых магазина-тридцатки, отсчитал и отложил по шесть стальных магазинов, похожих на калашниковские, но покороче. Положил на стол четыре ПМ, причем к каждому по четыре запасных магазина, коричневые кожаные кобуры и такие же подсумки под пистолетные магазины.

Выдал к каждому автомату и карабину запаянные в пластик патронные пачки, отсчитал по сто пистолетных патронов.

Выложил четыре каски, причем какие-то стеклопластиковые, что ли, легкие, обшитые тканью.

– Так, оформлять как? На выкуп или на хранение-ношение? Я рекомендую выкупить, здесь всего на тысячу у мужиков и на восемьсот экю у девушек. Выкупается оружие и снаряжение в рассрочку, за десять месяцев, будете просто приносить деньги в кассу или на почту. Зато потом все ваше, мало ли как жизнь повернется, где потом жить будете, неизвестно. Но, пока живете в протекторате, по три сотни автоматных патронов у вас всегда должно быть. Да, кстати, если хотите, можете пройтись по трофейному складу, правда, он у меня небольшой, может быть, приглядите что-нибудь. Там в основном автоматические винтовки и пистолеты производства США и других стран НАТО, ну и Бразилия с Аргентиной есть. Наше оружие из трофеев мы отдаем в розничную сеть, в частные оружейные магазины – на реализацию или отправляем на постоянное хранение.

– А это что? – Олеся взяла карабинчик. – Нам же вроде СКС должны были выдать?

– Это «Ругер-Мини». Калибр наш, 7,62×39, магазинов по шесть штук на карабинчик, если хотите еще, купите в любом оружейном, у нас «ругеров» в протекторате на руках у населения хватает. Тут в прошлом месяце наши егеря поймали на Амазонке наркоторговцев, изъяли все, а самих пустили в расход. А у них на барже оружия оказалось немало, видимо, на продажу, только этих «ругеров» сотня, ну они ко мне на склад и пришли. Они новенькие, а СКС основательно поношенные и пострелянные остались. Не могу я такие девушкам вручать. – Прапор улыбнулся и превратился в веселого и задорного парня.

Мы какое-то время осматривали оружие. Автоматы и карабины были на самом деле абсолютно новыми, причем автоматы – АКМН, «ночные», со стандартным креплением на левой стороне ствольной коробки. Так что совсем не зря новосибирский прицел оставил, он сюда пойдет. А если у автомата хорошая кучность, то до четырех сотен у меня будет вполне себе нормальное оружие.

ПМ тоже имелись, хоть и старые, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года выпуска, но абсолютно не стрелявшие, что совсем неплохо. Тогда их еще очень хорошо делали. Вроде ресурс у них около полста тыщ, если учесть, что я далеко не спортсмен, мне его на всю жизнь хватит, если не потеряю.

Девушки примерялись к карабинчикам. Неплохие вещицы, если честно, у Анжелки-циркачки такой был, просто с деревянной ложей и под натовский патрон. Удобные, ухватистые, легкую оптику посадить – без проблем. Ложа из черного полимера, ствол вороненый и коробка тоже. Прицел, правда, тоже пип-сайт, но для дня он поудобнее будет. Хотя, по разговорам, СКС все-таки лучше.

Впрочем, есть уже и у Олеси, и у Светланы оружие, пусть выбирают. Но лишним оно точно не будет. Хотя возможно, мы еще просто не насытились. С другой стороны, я уже вряд ли что-либо для себя буду покупать, всего досыта набрал, и винтовок, и автоматов. Теперь только учиться их использовать. Как мне объяснили, каждая суббота в протекторате для мужчин начинается трехчасовыми тренировками на стрельбищах. Причем стрелять учат серьезно. И учат тактике, что немаловажно. Женщин тоже, но их гоняют поменьше, все-таки они учатся не воевать, а защищаться, это немного разные вещи.

Так что оформили мы все на выкуп, прапор внес в комп наши данные в стандартные расчетные бланки, отпечатал платежки на принтере, отдал нам.

После чего я попросил показать трофеи, мало ли, может, «таурас» запасной куплю. Прапор провел нас в довольно большую комнату со столом посередине. Все стены были заставлены винтовками и автоматами, их насчитывалось сотни четыре. На столе лежало с полсотни разных пистолетов. И «Таурас РТ 92» тоже был, такой же, как у меня. Довольно пошарпанный снаружи, и магазин только в рукояти, но ствол и патронник свежие. И цена совсем детская, всего-то две сотни.

Так что я его забрал, пусть дома лежит. Больше ничего брать не стали, хотя Малик долго оглаживал М21, американскую снайперку-полуавтомат. Но хмурая Светка не дала ему совершить растрату семейных средств, а свою заначку он всю выбрал.

После чего мы сложили имущество в зеленые брезентовые сумки, которые, как оказалось, входили в амуницию, вышли в коридор, уступив место Артемьевым-старшим, Руслану и его жене, Елене, веселой девушке с пшеничного цвета волосами.

Протащившись по коридору, освещенному солнечным светом, льющимся из зарешеченных окон, отметились у охранника на выходе, забрали свои пистолеты из маленьких ящичков камеры хранения и пошли на улицу, к машинам.

Я забросил сумки в RAV4, мягко захлопнул дверцу. Вот на самом деле я с большим пиететом отношусь к дорогим машинам. Лишний раз дверцей хлопнуть опасаюсь. Хотя и в «Егере» стараюсь дверями не шарахать.

Мимо прошла груженная досками подвода на резиновом ходу, запряженная массивной лошадью. Вообще, лошадей в Демидовске хватало. Не сказать что очень много было, скорее, мало, но имелись. Как нам объяснили, еще не так давно на малотоннажные и несрочные грузы тратить горючее было весьма накладно, вот многие пенсионеры и переквалифицировались в «водителей кобылы». С тех времен в городе порой пахло свежим конским навозом. А на заводах лошади вовсю использовались вместе с электрокарами. Что меня совсем не удивило, так как на Ташкентском текстильном лошадей на кары заменили в конце пятидесятых. А здесь сам бог велел, запчастей не надо, горючее в полях и в лугах растет, даже размножаются лошади сами. Говорят, в горах часть егерей пересела на лошадок. Так что кавалерия возродилась.

– Опять лошадка. Бедненькая, сколько на нее нагрузили. Вов, что думаешь сейчас делать? – поинтересовалась Олеся. – Давай по магазинам пройдемся, поглядим, что здесь почем. А то только оружием и амуницией последние две недели занимаемся. Мы со Светланой хотим в мебельный попасть, поглядеть, какая здесь мебель и почем. Ты не против?

Так что моя девушка и Малик со Светой отправились по магазинам. Не в автоматные, которые уже надоели, а в те, которые с вещами. А я, купив симки и подключив свой и Олесин телефоны, собрался на стоянку возле отеля «Гранитный», в котором мы остановились. Забрав оттуда свой грузовик, поехал на улицу Станционную, в контору к снабженцам Демидовского инструментального завода. Твердосплавные пластины нужно тоже продать, зря я их, что ли, через два мира вез.

К моему удовольствию, продажа прошла легко и без особой канители. Правда, пока у меня приняли товар поштучно, прошло много времени, но это как раз было ожидаемо. Уже когда подписали договор купли-продажи, менеджер спросила:

– Вы как хотите получить деньги? Можем на счет Русского промышленного банка положить, или, если хотите, можете получить акции «Товарищества по освоению северных территорий».

– А это что такое? – Я с удивлением посмотрел на молодую женщину. – Это с чем едят?

– Это не едят, пока по крайней мере. Понимаете, протекторат организует разведывательные комплексные экспедиции на Север. За Бразилию и дальше, там же земель неизведанных множество. Картографируют, разведывают полезные ископаемые и рудные месторождения. Так что эти инвестиции вполне могут окупиться в ближайшем будущем. В отдаленном-то точно окупятся, на средства товарищества будут заложены города, и каждый акционер станет совладельцем. Вот, можете почитать. – Мне протянули толстый красочный проспект, выпущенный администрацией Демидовска.

Я попросил подождать. Встал, отошел в тихий уголок с пышной пальмой возле диванчика. Уселся и стал читать. И чем дальше читал, тем больше мне нравилась местная власть. Гражданам протектората предлагали принять участие в финансировании исследований и освоении Севера, для чего и создали «Товарищество по освоению северных территорий». В буклете были подробно описаны возможные риски и вероятная прибыль от вложений. Ну, по-моему, это очень честно со стороны государства, не повышать налоги, а агитировать людей вкладывать свободные деньги. Тем более что на самом деле этот мир был практически свободным, и прибыль от того, что мы первыми освоим новые месторождения, могла оказаться весьма высокой. А могла и не оказаться, что делать. Так что я после раздумий поделил причитающиеся мне деньги пополам, одну половину вложил в акции, а другую отправил на открытый счет в банке. После чего попрощался с улыбчивой менеджершей и поехал в отель. Но по дороге увидел вывеску спортивно-оружейного магазина и решил зайти. Посмотреть.

В магазине «Соколов и сыновья» было прохладно и светло. На стеллажах вдоль стен красовались всевозможные рыболовные принадлежности, стояли крепкие удилища из стеклопластика. Такие массивные, что поневоле хотелось задать вопрос о размерах предполагаемых рыбин. Часть места занимала всевозможная упряжь – седла, уздечки. Вдоль правой стены тянулась оружейная пирамида, в которой стояли ружья, винтовки и автоматы. Ближе к прилавку увидел штук шесть ручных пулеметов Калашникова и Дегтярева, на полке под пирамидой лежали револьверы и пистолеты. Ждали покупателей два колесных СГМ и один ПКМС на треножном станке.

За прилавком стоял здоровенный мужик, больше всего напоминающий бритого гнома. Невысокий, а в плечах такой ширины, что казался квадратным. Большое брюхо обтягивала светло-зеленая майка с надписью «Я люблю свою жену!!!». Руки с чудовищной мускулатурой были скрещены над брюхом.

Но больше всего меня заинтересовал стенд с оружием за спиной гнома. Там, на выкрашенных морилкой досках, висели ружья, винтовки и револьверы, выпущенные уже здесь, в этом мире.

– Здравствуйте. Это что, уже здесь делаете? – Я с большим уважением поглядел на мужика.

Тот молча кивнул.

За его спиной на стене висели пять револьверов с различной длины стволами, но все калибра.44 Магнум, три рычаговые винтовки под 7,62×39 и восемь охотничьих винтовок Винчестер калибра 458 Магнум. Винтовки все подобрались однотипные, с болтовым затвором, с отъемным магазином на шесть патронов, толстым круглым стволом, с пип-сайтом в качестве прицела. Впрочем, на винтовках имелись и короткие проточки под «Weaver», так что имелась возможность крепить оптику без проблем. Ложи были исполнены в стиле «кабанья спинка» из синеватого, очень красивого дерева. Там же висели три курковые двустволки десятого калибра, две вертикалки такого же калибра, тоже с ложами из синеватого дерева.

– А посмотреть можно? Винтовку. – У меня зачесались руки хотя бы подержать такую красоту.

Гном усмехнулся, снял со стены и протянул мне это произведение искусства.

Винтовка была ожидаемо тяжелой, килограмм семь, наверное. Но очень прикладистой, затвор работал мягко и сочно, можно сказать, вкусно, до того был подогнан.

– Ну как? – поинтересовался гном. – Брать будешь? Стоит всего ничего, тысяча восемьсот экю.

– Ничего себе, «ничего»! Дорого стоит, говорить нечего. Так что пока погожу с винтовками, тем более что и так накупил много, как бы часть продавать не пришлось, – заметил довольно огорченно, отдавая ружье гному. – А как вообще, кто их у вас берет?

– Ну такие берут в основном любители поохотиться. Этим патроном гиену или рогача стукнешь по убойному месту, и те гарантированно с копыт долой. Ружья тоже берут охотники, здесь птицы хватает, но крупная птица на рану крепкая, поэтому калибр десятый, чтобы сохранить дробовую осыпь для стрельбы влет, дробь-то у наших охотников начинает котироваться с нулевого номера, меньше ее вообще здесь не льют. А леверы берут просто любители пострелять. Патрон самый распространенный в протекторате, винтовка дешевая, сам видишь, стоит всего четыреста экю. Как мы переделали «Винчестер» образца 1895 года под наш патрон и выпускать начали, так около двух тысяч продали, неплохая машинка получилась. Хочешь попробовать? Пойдем! – Гном снял винтовку со стены, прихватил пригоршню патронов и толкнул дверь в задней стене магазина.

За дверью оказался двадцатипятиметровый крытый тир.

– А вас за выстрелы в центре города не ругают соседи? – поинтересовался я, принимая заряженную винтовку.

– Мы здесь хорошую звукоизоляцию сделали. За стенами и не слыхать ничего. Давай стреляй. Твоя мишень первая справа. – Гном надел наушники.

Я тоже надел лежащие на столе наушники, взял винтовку, передернул скобу под прикладом. Кстати, всю жизнь мечтал пострелять из ковбойского ружья.

Отстрелял шесть патронов, посмотрел в протянутый гномом бинокль. А ведь здорово! Пули легли довольно тесной кучкой по центру мишени, за восьмерку не вылезли. Хороший агрегатик.

– Ну как? Разница с АКМ есть? – Хозяин хитро прищурился.

Интересный мужик. Конечно, есть разница, и большая. Винтовка, хоть и тяжеленькая, была намного удобнее автомата, да и красивее. Тяжелый вороненый ствол, зеленоватая анодированная стальная ствольная коробка с коробчатым магазином, великолепный приклад с полупистолетной рукоятью. Прицел тоже другой, пип-сайт, как у большой винтовки. Просто на стрельбище пострелять – лучше не надо.

– Мы их «школьными» называть начали, так сказать, хитрый маркетинговый ход. И даже рекламку сделали, фотографии хорошенькой девчушки с винтовкой, в «Вечернем Демидовске», «Московских вестях» и журнале «Русские новости» печатаем. Знаешь, заказы от классов пошли, целиком. Ну как, берешь? – Гном протянул мне еще пяток патронов.

В общем, вышел я из магазина с левером в чехле. Я понимаю, что это глуповато, но ничего не смог с собой поделать. Лучше я потом АКСУ продам, чтобы калибр не дробить. А Олеське скажу… нет, ничего я ей пока не скажу про новый винтарь, а то будет пальчиком у виска крутить.

Потом меня вместе с грузовиком вызвала Олеся. Заявила, что поскольку ждет от меня дом, то желает обеспечить в нем уют, и начала с помощью грузчиков заваливать опустевший кузов разобранной мебелью в упаковках.

– Олесь, у нас пока дома нет, как мебель брать? Мы же ни планировки не знаем, ничего.

– Не страшно, я только основное. Кухонный стол, стулья, пару навесных шкафов. Причем таких, чтобы потом под них можно было другую мебель подобрать. Комод, одежный шкаф, кровать. И все. Главное, я такую кровать нам взяла – ни за что не раскачаешь, спорим? – Она с усмешкой посмотрела на меня.

– Знаешь, дорогая, давай во время зимнего сезона проверим. А то на улице мокро будет, электроэнергию экономить нужно, чем долгими вечерами заниматься? – Я чмокнул девушку в висок и полез в кузов укладывать коробки.

Вечером мы все уселись вокруг двух поставленных рядышком круглых столов на веранде отеля. Я, Олеся, Артемьевы, Малик со Светкой, братья Комаровы, Руслан с женой и его сестра с парнем.

Из-за них, собственно, Руслану и пришлось бросить свой НИИ в Минске. Сестренка с хахалем влезла в политику, и довольно глупо. Увлекшись, на демонстрации бросила пивную бутылку и попала постовому в лицо, серьезно поранила. Потом, по словам Руслана, очень переживала из-за выбитого у молодого парня глаза, но было поздно. А белорусское КГБ вычислило ее, что, впрочем, не составляло большой проблемы. Так что ей пришлось прятаться на глухом хуторе. Руслана поперли из НИИ, начались серьезные проблемы, сестре грозил внушительный срок.

Короче, иного выхода из создавшейся ситуации им не подвернулось. Вообще я заметил, что сюда, на Новую Землю, народ в основном переселялся после больших неприятностей или в силу особого авантюрного склада натуры. Хотя люди, встретившиеся мне, были в основном отличные. Просто лишние там оказались, в том мире.

– Ну что, товарищи. Извините, что так официально, но мы все именно товарищи, – взволнованно и чуть-чуть торжественно заговорил Виктор Константинович. – Вместе пересекли этот материк с востока на запад, посмотрели друг на друга. Поэтому позвольте мне рассказать, что я узнал сегодня. Итак, мы все побывали в отделе кадров, большая часть людей, кроме Олеси и моей жены, получила предложения работать на предприятиях протектората. Скажу сразу, социализмом в советском понимании этого слова здесь не пахнет. Никто не будет собирать рабочком, чтобы вступиться за пьяницу, запоровшего деталь, никто не возьмет на поруки прогульщика. Наоборот, были случаи, когда рабочие добивались закрытия рюмочных, в которых торговали дешевым пойлом.

В общем, так, директором «Ремавиастроя» назначен мой однокашник, Андрей Тугов. Я с ним сегодня три раза разговаривал по телефону. Он нас всех готов взять на работу, причем вас, парни, отдельной монтажно-ремонтной бригадой. Пока именно монтажно-ремонтной, сейчас предстоит монтаж станков и оборудования, ремонт станков и множество других дел. Народа на заводе пока всего ничего, около полусотни человек. Но ждут большую партию специалистов из-за ленточки. Там давно агенты работают.

Андрей прямо сейчас предлагает дома и квартиры на выбор, что буквально через пару недель станет маловероятным, так как приедут люди из Старого Мира. Думаем, товарищи, но недолго. Я предлагаю от добра добра не искать, Солнцегорск недалеко от Демидовска и Речного, он вершина треугольника, если смотреть по карте. Расположен на слиянии рек Белой и Бушуйки. Бушуйка вытекает из ущелья, где расположены плотина ГЭС и водохранилище. От ГЭС хорошая дорога до Демидовска, можно даже в сезон дождей ездить, что большая редкость в этих местах. Неплохое место, я спрашивал у Андрея. Работы, конечно, очень много, начать и кончить, но это ведь здорово. Что решили?

– Мы с женой на авиазавод, таково наше решение. – Малик катал в руках пустую чашку. Поглядел на меня. – А ты, Володь?

– Мы с Олесей тоже. Лучшее мне здесь вряд ли найти сразу, а дальше видно будет. И Олесе работа отыщется, там вроде пока портних и дизайнеров нет. – Я с удовольствием поглядел на свою невесту. Олеся переоделась в легкий сарафанчик, распустила по плечам волосы и смотрелась сногсшибательно.

– Виктор Константинович, нас можете не считать, нам другое предложение поступило. Меня, мою жену и Алексея пригласили поработать на здешнюю науку. В Демидовске есть лаборатория физики, они там уже давненько пытаются понять принцип работы Ворот. Нас приглашают потрудиться там, правда, первые пять лет нам даже в Московский протекторат выезд будет закрыт. С нас уже подписку взяли и дома выделили, а эту политическую экстремистку в институт приняли, на пятый курс, но на факультет физической химии. Так что сюрприз: приглашаем на новоселье. Мы сейчас соберемся и поедем. Хотим ночевать в своих домах. – Руслан довольно улыбнулся при виде наших ошарашенных физиономий.

 

Глава 9

Солнцегорск, Протекторат РА.

22 год, 6-й день 10-го месяца

Я вытащил из грузовика очередной узел и поставил возле машины. Олеся тоже вынимала из своей «тойоты» вещи, их уже накопилась довольно большая куча.

Машины стояли возле дома, который мы выбрали. Одноэтажный трехкомнатный домик. Щитовой, пока даже не крашенный, только доски обшивки покрыты антисептиком, придающим дому нежно-розовый цвет. Справа навес, куда спокойно влезет две легковушки. И куда категорически не влезет мой грузовик, высокий он для навеса, придется с другой стороны еще один навес делать. Но это потом, сейчас важен дом.

Внутри жилище тоже оказалось не отделано, необходимо было поклеить обои, положить плитку в туалетах и ванных (тут их целых две!), покрасить полы и стены. Что хорошо, хоть сантехнику всю установили, плита газовая стояла, причем белорусский «Гефест», сзади в открытой кладовочке пристроилось два полных баллона с природным газом, подсоединенные к домовой сети. Простая колонка для горячей воды, на которую Олеся уже смотрела с большой опаской. В двух комнатах по печке-канадке, в третьей – простой камин из красного обожженного кирпича.

В общем, понравился нам дом, светлый, свободный, даже сейчас уютный, с широким навесом-верандой, большим участком в десять соток. Впереди невысокий заборчик, а сзади участок от соседнего отделял высокой забор и обеспечивал некоторую интимность.

Рядом на улице выгружались Светлана с Маликом, немного дальше – Артемьевы. Братья-братки получили по квартире-студии на соседней улице, чему были здорово удивлены и несказанно довольны, так как до сих пор жили в деревянной избе. У них в Демьянске даже кирпичных домов строили мало. В основном преобладали деревянные строения, включая многоэтажки. Только пару кварталов из серого силикатного кирпича построили в восьмидесятые.

Вчера мы переехали сюда, были встречены директором Туговым, комендантом этого городка майором Зариповым и главой администрации Рабиновичем. Если честно, то я сначала подумал, что они прикалываются, но оказалось, что это на самом деле их настоящие фамилии. После знакомства Тугов оставил нас с комендантом и главой, а сам поехал в Демидовск.

Глава по заключенным в Демидовске договорам быстро выдал нам ключи под роспись и тоже уехал, на ходу ругаясь с кем-то по рации. Вообще, похоже, глава нам попался шустрый, как электровеник.

Майор проверил наши военники, считал сканером информацию с вкладышей, обязал появиться в трехдневный срок в комендатуре и тоже уехал на американском открытом внедорожнике. Еще «маттом» зовут такие машинки. (Когда Олеся услышала, спросила: «За что?») Так что у нас имелось три дня на обживание и обустройство.

Первые два дня мы крутились как белки в колесе, устраивая свои дома. Пару раз все вместе на опустошенных «Егере», «буханке» и «Прадо» с Олесиным прицепом ездили в Демидовск за красками, обоями, люстрами, мебелью, посудой и прочей утварью.

Разумеется, сделали до обидного мало, но у нас уже хотя бы были готовы кухня и спальня. Остальное постепенно сделаем, а сегодня я цинковыми белилами покрасил фасад дома в белый цвет. Кстати, белилами местного производства, немецкими. Отличную краску дойчи выпустили, причем всех цветов.

Активно работая пульверизатором, я в десятый раз порадовался тому, что во время переезда уцелел маленький компрессор, он меня второй день выручал. Вон Малик со Светкой с утра валиком и кисточкой мазюкали, сделали меньше меня, а я уже практически закончил, нужно на боковые стены дома переходить.

И хорошо, что дом одноэтажный, напротив неплохие двухэтажки, а я как представлю, что с краскопультом по лестнице в два раза выше нужно скакать, так кисло становится.

Громко зажурчала в канализационном колодце щедро сливаемая стиральной машиной вода. Олеся промежду делом затеяла грандиозную стирку, решила перестирать вообще все постельное белье и большую часть своих и моих вещей. Благо у нее хорошая стиральная машина в прицепе оказалась, а напряжение в сети соответствовало российскому стандарту. Сейчас сама розы из моих ташкентских закупок решила высадить. Недавно зацепила ногой воздушный шланг, упала и меня свалила, хорошо спрыгнуть успел. Пришлось заносить невесту в дом и утешать, благо кровать собрал. На самом деле надежное лежбище оказалось.

Вчера днем заскочил к военкому. Не к военному комиссару, а к военному коменданту. Принес свое оружие и снаряжение, полученное, точнее, взятое в кредит на складе RAV Демидовской комендатуры, пистолетные и автоматные патроны. Майор осмотрел все, придрался к установленному на АКМН новосибирскому ПО, мол, я тебя научу стрелять по-снайперски.

Город здесь по наземному периметру был загорожен колючей проволокой, причем столбы стояли хоть и невысокие, но в два ряда, имелись три смотровые башенки, одна с «Утесом», две с ПКМС по углам – в основном от всякого зверья. Но и против лихих людей тоже. По крайней мере, во дворе комендатуры всегда дежурило отделение, сопровождаемое единственным образцом бронетехники в нашем городе. Роль бронетехники исполнял старый, но бодрый БТР-40 со спаренной зенитной установкой пулеметов Владимирова.

Военком разъяснил нам, что обучением и слаживанием личного состава займутся под его контролем прапорщики, командиры взводов. Сказал, что скоро мы как самые молодые из первоприехавших поедем с ним в ППД за пулеметным и тяжелым вооружением для резерва.

Так что завтра мне предстояло побывать в святая святых, на самой базе. Интересно, даже очень. Правда, субботний день пропадет, но что поделать.

А пока мое оружие и оружие Олеси покоилось в пирамиде из темного тяжелого дерева, а АКМС с примкнутой банкой на семьдесят пять патронов и АКСУ с запасными снаряженными магазинами висели на ремнях в уголке одежного шкафа в прихожей. Я их туда на всякий случай повесил. Береженого Бог бережет.

ППД, Протекторат РА,

22 год, 9-й день 10-го месяца

– Товарищ майор, Рустам Рашидович, ну поймите, нет у меня сейчас ни ЗПУ-1, ни ДШК. Вообще нет тяжелых пулеметов. И из станковых я вам только три «максима» могу выдать. Сейчас у меня на складе как корова языком прошлась, кубинцы побывали. Все «владимировы», ДШК, М2 из трофеев, все им отдал вместе с СГМ и РП-46. – Прапор клятвенно прижал руки к груди. – А ПКМ, сами знаете, давно на склады бригад ушли, в энзэ.

– И что мне теперь делать? У меня уже сотня мужиков-резервистов в городе живет, и еще около трех сотен в скором времени должны приехать. Это же батальон! И вдруг – без пулеметной роты и минометной батареи. Куда такое годится? – Зарипов взъерошил коротко остриженные волосы и уселся на стул.

– Товарищ майор, давайте так сделаем. У вас же резервисты? Значит, единого стандарта нет, есть рекомендованный. На ваш батальон нужны станкачи, крупняки и минометы. Станкачей я вам три штуки дам, плюс на каждый взвод по два ДПМ, вместо «подносов» есть два «китайца», «Тип 63», а вместо «владимировых» – тут не знаю, согласитесь ли вы… У меня на складе уже восемь лет три М-42 пылятся. А оставшиеся шесть ДШК на югославские АГС-17 сменяем, тоже из трофеев. Согласны?

– А снаряды к сорокапятке имеются? – уже добрее спросил майор. Видно было, что его такая замена устраивает. – И к «Тип 63» снаряды нужны, пиши заявку в отдел боеприпасов, жулик.

– Есть! Есть снаряды для пушек, осколочные гранаты и болванки. Причем много и относительно свежие. Только передков у них нет. Точно возьмете? – Прапор двинул мышкой, пробуждая компьютер от сна.

Потом мы долго грузили пулеметы в грузовики (майор привлек к перевозке оружия мой «Егерь», УАЗ Малика, две «газели» Виталия и Сергея. Эти два парня прибыли следом за нами).

В кузов моего грузовика загрузили одну китайскую установку, а за фаркоп зацепили другую. Вообще-то я думал, что этот «Тип 63» – какой-то миномет, а оказалось, что это небольшая система залпового огня, вроде уменьшенного «Града». В кузов же сложили и снаряды к этой системе, кстати, уже местного производства. Распространенная в этом мире штука оказалась.

Загрузились основательно, практически максимально. Вроде бы ничего особенного, но пушки снаряды кушают, так что майор набрал почти полную «газель».

Плюс «максимы», ДПМ, АГС и боеприпасы к ним. Взмокли, пока все перетаскали со склада в машины.

После чего пошли обедать в солдатскую столовую, благо недалеко, а майор отправился с докладом к начальству.

Столовая оказалась организована по типу «шведского стола» – бери с длинного прилавка все, чего душа пожелает. Ну мы и набрали.

Я взял борщ, гречневую кашу с горой тушеного мяса, салат из тонко нарезанной капусты, морковь и отварных головоногих моллюсков, щедро заправленных уксусом, оливковым маслом, соей и приправами. Попить взял стакан апельсинового сока и кружку кофе. Подумал и добавил полстакана сметаны и пару небольших слоек к кофе.

Парни тоже набрали полные подносы, и следующие сорок минут мы неторопливо обедали за столиком возле широкого окна.

За окном бежала широкая улица, по которой сновали крашенные в камуфляж «Нивы», ходили солдаты и офицеры. Что интересно, солдаты и офицеры вне службы носили берет под погоном. Как объяснил Зарипов, чтобы не тянуться перед каждым встреченным патрулем и просто военнослужащими.

Да уж, попробуй в том мире пройдись так по городу, сразу патруль за нарушение формы одежды загребет.

Пообедав, мы вернулись к машинам, которые спокойно стояли в рядок возле склада с зацепленными за них пушками и реактивной установкой. Вскоре пришел наш военком, уселся в головную «газель», и мы поехали домой.

В Солнцегорске все выгрузили в комендатуре при помощи солдат. Солдаты, кстати, были ну очень немолодые, самый младший сорока пяти лет от роду, остальные старше, командиру первого взвода Ройзману Станиславу Владимировичу, поволжскому немцу, вообще уже шел шестой десяток. Он с первых дней заселения жил в Новой Земле, еще при Союзе сюда попал. Для этого ему пришлось эмигрировать в прежнее ФРГ. Работал на Орден сначала в мотоманевровой группе, потом Аверьян его завербовал, ну а дослуживать пришлось здесь. По его словам, всю жизнь бобылем был. С девушками общаться ездил в бордель, в Новую Одессу, по субботам-воскресеньям. Считает, что те, кто поступает иначе, слюнтяи и подкаблучники, но считает про себя и предпочитает об этом не распространяться. Впрочем, как говорят евреи, у каждого свои недостатки, самое главное, что он вояка с огромным опытом и до сих пор жив, а его враги – нет.

– Товарищ прапорщик, не знаете, почему майор так этому старью обрадовался? – спросил Сергей, выгружая из «газели» ящики со снарядами к М-42.

Солдаты складывали их на тележку и отвозили на полукруглый склад, построенный из профнастила. Пушечки и «Тип 63» уже закатили внутрь.

– Как чего? Мы здесь с вами кто? Мы старики-комендачи, вы ополченцы. Если в РА всего пятнадцать тысяч человек, то ополченцев около восьмидесяти. Это без «досек», тех еще пятьдесят тысяч наберется. – Прапор подошел к бидону с водой, зачерпнул кружкой и крупными глотками выпил. «Доськами» называли девушек и женщин, вступивших в «Добровольное общество самозащиты». – Так вот, если еще пятнадцать тысяч бойцов можно снарядить так, чтобы исчезновение новых образцов из того мира особенно не было заметно, то дополнительных сто тридцать тысяч найти уже сложно. Да и очень дорого, поэтому резервистов сейчас вооружают хорошим, часто новым, нестрелявшим оружием, но при этом устаревшим. Например, солдаты и офицеры РА вооружены вот этим (прапор похлопал по прикладу навороченного АК-103), а резервисты сейчас получают АКМ и АКМС. Пулеметы в РА «Печенеги» и ПКМ, а в резерве СГМ и РП-46. Крупняки – «Утесы» и «Корды», в резерве ДШК. КПВ новые тоже не отдают, только основательно пострелявшие. И это сейчас, а вначале и СКС выдавали, и мосинки. Много у резервистов и «досек» АК-74, он вторым основным калибром в протекторате идет. В паре городков на границе с Бразилией американские пулеметы М-60 и немецкие винтовки G3 стоят на вооружении в качестве ограниченного стандарта. Тогда с нашим оружием напряг был, этим вооружили. Да так и оставили, разве пулеметы мужики купили вскладчину понадежнее, MG-3, а М-60 раскупили в частное пользование. А что, неплохой калибр и оружие хорошее.

Сейчас из ополченческих складов выгребли все кубинцам, у них хоть и автономия, как я слышал, но в составе протектората. Из армейских складов только их батальонам помогли с вооружением, а остальных записали резервистами. А людям на пятидесяти километрах побережья жить, города и порты укреплять. Вот и везут им оружие.

Так что хорошо, что это получили. Неплохо, три «максима», двадцать ручников, пять автоматических гранатометов, три пушки, две «катюши» китайские. Потом, когда все приедут и обживутся, скорее всего весной, поговорим насчет тяжелых и единых пулеметов. Рабинович найдет, где их закупить минимум процентов на десять дешевле, чем в магазинах протектората. А пока этим нужно учиться пользоваться! – И прапор удалился на склад.

К грузовикам я шел хмурый и задумчивый. Малик, впрочем, тоже. Видимо, наши лица были настолько похожи, что Сергей с Виталием приостановились возле своих нижегородских грузовичков и уставились на нас.

– Вы чего оба такие мрачные? – спросил Виталий, перебегая взглядом с моего лица на лицо Малика.

– А ты сам подумай, мы сейчас привезли четыре грузовика оружия для городского ополчения. Как ты думаешь, Виталь, руководство протектората настолько богатое, что может разбрасываться деньгами на крутые игрушки для мужиков-лапотников? Нет, все серьезнее. – Малик уселся на порожек УАЗа, достал из кабины термос с холодным чаем, налил крышку, выпил.

Я отобрал у него чашку, налил себе. Все-таки жарковато, хотя температура в последние дни за сорок не лезла.

– Это значит, мужики, что игрушки кончились. Мы все сюда поехали, по большому счету, чтобы жить настоящей жизнью. И подспудно понимали, что все эти железки, – я кивнул на открытую дверь своего грузовика, где под потолком висел АКМ, – не просто так здесь продаются. С другой стороны, если бы в Буденновске у людей было оружие и они знали, что сами себя должны защитить, Басаев с компанией не ушел из города живым, на куски бы его порвали еще на подходе к роддому. И в Беслане, если бы, как у нас, у мужиков и женщин на руках постоянно были пистолеты и револьверы, никакого трехдневного ужаса и позора не произошло. Так что, Малик, хорош хмуриться. Нам нужно готовиться защищать себя и своих близких. А значит, будем учиться. И будем сильными. Поехали, мне еще мебель собирать.

И я полез в кабину. Низковата все же крыша у «Егеря», в «газели» – и то выше, и намного.

 

Глава 10

Солнцегорск, Протекторат РА.

22 год, 10-й день 10-го месяца

– Что задумался? – Олеся приподнялась на локте, поправила мне волосы.

– Ну все, путешествия окончились, начинается спокойная жизнь, завтра на работу. И у тебя тоже заказы есть, пока дома поработаешь. Но вообще нужно регистрироваться и делать тебе офис с мастерской.

– Вов, это называется «ателье». Я узнавала уже у Рабиновича, он обещал помочь. По-моему, он обрадовался тому, что я умею шить и кроить. Мол, местечко без портнихи не местечко. – Олеся сонно потянулась и вскоре заснула.

Я какое-то время лежал, глядя в дощатый потолок. За окном было тихо, только сверчали и трещали на все лады ночные насекомые, и ветер шумел между навесом и грузовиком, порой поднимая занавеску в комнате. Надо же, другой мир. Никак не привыкну. И я уснул.

«Ремавиастрой». Солнцегорск, Протекторат РА.

22 год, 11-й день 10-го месяца

– Понимаете, мужики, я прямо-таки счастлив, что вы наконец вышли на работу. Тут делов море, и в основном, сами видите, установка и монтаж. У нас сейчас в штате полсотни станочников, а слесарей нет. Тем более опытных сборщиков и ремонтников. Так что давайте вкалывайте. Для начала пошли – нужно навесить мостовые краны в строящихся цехах. Будем сейчас опорные столбы ставить и двутавры на них вешать, а к концу недели краны придут из Демидовска, двадцатитонники, забросим мосты наверх. Ну а потом станки устанавливать начнете, да и ремонта хватит. А то Семеныч один зашивается. – Наш механик, молодой шустрый парень, шел впереди, показывая свое хозяйство и знакомя нас с рабочими и инженерами.

Конечно, по меркам старого мира это была скорее маленькая фабрика, а не авиационный ремонтно-строительный завод. Но, если учесть, что в протекторате проживало всего около трехсот тысяч человек, масштабы производства были достаточно внушительные.

Как мы узнали, на заводе по планам должно работать около четырех сотен специалистов, и это только пока. Там дальше видно будет, как станут пользоваться спросом наши машины.

Вот с ремонтом, видимо, проблем не возникнет. Русская Армия активно эксплуатирует турбовинтовые штурмовички бразильской постройки «Тукано» и переделанные под легкие разведчики Як-52. Хватает работы вертолетам Ми-2 и Ми-8. Есть небольшая гражданская частная компания с американскими «Бонанза Барон», небольшими двухмоторными самолетами. Эти самолеты и вертолеты обслуживаются в мастерских РА, где работают опытные механики, но ведь придет пора капитального ремонта. Да и Ан-12 может потребоваться помощь. Именно поэтому был задуман и основан этот завод.

А строить машины здесь – это идея директора завода, которую он пробил на свой страх и риск у самого Аверьяна, полумифического отца-основателя протектората. И пробил под свою ответственность финансирование проекта. А это здесь очень серьезно, потому что не справившихся начальников тут просто снимают. Мол, не можешь – не лезь. И это означает конец карьеры, потом неудачник максимум руководит бригадой.

А если начать делать даже простейшие копии американских самолетиков времен Второй мировой «Пайпер Джей 4» – машинки неприхотливой, надежной, способной сесть на пятачок и взлететь с него, – это все равно авиапроизводство. И поднять его – задача непростая. Требования у Аверьяна были самые простые – первая машина должна нормально взлететь и сесть после сезона дождей, когда просохнет полоса, которую сейчас засыпали мелкой галькой и укатывали катком дорожники.

Хотя я Тугова понимаю, риск абсолютно оправдан. В случае успеха директор примерно в течение двух-трех лет станет весьма богатым по меркам протектората человеком. Да и по меркам Старого Мира тоже.

Вообще, заработная плата у инженеров была как минимум на половину больше, чем у квалифицированных рабочих, а у руководителей отделов и начальников цехов в два-три раза. Что в принципе хоть и непривычно, но правильно. Но и требовали с инженеров по-взрослому, что тоже верно. Поэтому организация труда в протекторате оказалась отменной, по крайней мере, на мой взгляд. Вероятно, недостатки имелись, куда без них. Но пока мне здесь нравилось.

Пара рабочих дней прошла в напряженной работе – проводили монтаж опор мостовых кранов в сборочном и ремонтном цехах. Рядом с нами строители поднимали стены из дощатых панелей демидовского производства, оставляя широкие проемы окон, закрытые поликарбонатом. Поликарбонат везли из Старого Света именно для промышленных строений. Крыши над головой пока еще не было, ее только собирали. Работали шустро, аккуратно и внимательно. Рядом с цехами засыпали гравием и укатывали большие площадки. Асфальта в протекторате пока почти не было, дорого, хоть месторождения тяжелой нефти с высоким содержанием битума уже были разведаны. Работали в среднем по двенадцать часов, а это под весьма теплым солнцем совсем непросто. К концу смены железо раскалялось до такой степени, что при прикосновении голой рукой ожог был гарантирован. Роба от пота после высыхания становилась колом, и это за один день! Но куда деваться? Назвался слесарем – работай. Мы с товарищами работали, к среде уже были поставлены толстые опорные трубы, связаны стяжными швеллерами и уголками, а поверх них уложены рельсы. Осталось дождаться прихода двадцатитонных кранов из Берегового, поднять и установить сами краны.

Вечерами мы с Олесей наводили порядок в доме и во дворе, а поскольку сутки здесь намного длиннее, чем на Земле, то еще и гуляли по городку, ходили в гости к друзьям. В Бушуйке, забрасывая с берега в кипящую воду небольшие блесны, ловили невеликую прогонистую рыбешку с нежным и жирным мясом, которая оказалась потрясающе вкусной. Ее жарили на решетке на заднем дворе над раскаленными, вспыхивающими от капающего на них жира углями, запивали томатным соком, ну и водки немножко употребляли под рыбку. Разок сходили на стрельбище, постреляли из винтовок. От привычки Старого Света проводить вечера за телевизором практически все отказались.

В среду утром пришли двадцатитонные краны из Берегового, и нам на помощь – бригада монтажников из Демидовска, с химкомбината, а то у нас слесарей для такой операции все-таки пока было маловато.

Я залез на опору, перецепил парные страховочные ремни, проверил связь через гарнитуру. Все-таки хорошая штука рация.

Пока внизу краны становились на место, осмотрелся. С высоты в двенадцать метров были неплохо видны окрестности города. Белая от пены Бушуйка практически в черте города впадала в Белую, а дальше вода успокаивалась.

Городок наш располагался на довольно высоком и обрывистом западном берегу Бушуйки и Белой. Так что затопление в сезон дождей городу не угрожало.

Поодаль от берега Бушуйки шла наша улица, Западная. Упиралась она в улицу Набережную как раз напротив строений комендатуры на севере и в сторожевую башенку на юге. Набережная – торговый и развлекательный центр нашего городка – начиналась от комендатуры и заканчивалась возле проходной завода. На ней были расположены здание администрации, амбулатория, библиотека, все магазины и пара кафешек. От Набережной шли еще пять улиц, упирающихся на юге в улицу Гидростроителей, где жили вышедшие на отдых строители ГЭС, всего сорок шесть семей. Кстати, из четырех сотен домов и полутора сотен квартир пока занято было меньше трети – нами, комендачами и гидропенсионерами. Посреди каждой улицы виднелся небольшой детский садик, в самом центре городка стояла начальная школа. Там детей должны будут учить до пятого класса, а потом в сухие месяцы возить в среднюю школу в Демидовск автобусами. Впрочем, благодаря хорошей дороге наших будущих детей и в дожди будут возить в среднюю школу. А к тому времени как (я надеюсь!) мы их родим и они подрастут, может, и асфальтом дороги покроют.

Сам завод закрывал городок с востока своими строениями и взлетно-посадочной полосой. Дальше, за заводом, метрах в пятистах на восток поблескивали то ли озерца, то ли болотца очистных сооружений, густо засаженные по краям каким-то местным тростником. Как мне сказали, будем их по очереди заполнять всем скопом, в сезон дождей водоемы промоет проточная вода, и снова трудись до следующего сезона. Ну или что-то вроде этого.

Ну и, как я уже говорил, весь городок был закрыт забором из двойного ряда колючки с небольшими каменными башенками по углам. В одной башенке, которая простреливала практически весь наш угол, стоял крупнокалиберный «Утес», в других – два ПКМ. Но майор вроде бы их на «максимы» и ДПМ заменить хотел, а ПКМ в ополчение передать, все равно они как крепостные пулеметы числятся.

А вокруг города была самая настоящая красота. Километрах в двадцати на запад в легкой дымке облаков высился горный хребет, на северо-востоке синела широкая лента Ориноко, в сторону Демидовска и ППД сплошь шли поля и пастбища. В протекторате крестьян было немного, всякие разносолы закупали в Московском протекторате, но вот кукурузой, пшеницей и мясом обеспечивали себя сами. За Белой лежал кусочек саванны в почти первозданном виде, но без рогачей и гиен. Правда, хватало табунов мустангов и одичавших коров, к здоровенным быкам, охраняющим свои стада, даже степные львы подходить не рисковали. Еще дальше, в сторону Бразилии, на небольшой песчаной и пустынной возвышенности носились одичавшие верблюды, благо им никакой конкуренции не было. Да и антилоп хватало всяких-разных, и больших, и маленьких. Так что будем туда на охоту ездить. Но мост, правда, на десять километров ниже по течению.

Тут наконец краны начали поднимать своего длинного, тяжелого и в данный момент беспомощного собрата, и мне стало не до видов города и окрестностей.

Уже вечером, после работы, мы с Маликом зашли в пивную возле завода, на берегу Белой. Небольшая забегаловка с прекрасным пивом, хорошей закуской и веселым полным армянским хозяином Ашотом. Куда в этом протекторате без армянских рестораторов? Мафия тут у них, но вкусная.

Славное местечко. Здесь всегда под тростниковыми навесами чистые столы из простых оструганных досок, плещется вода в маленьком фонтанчике, обдавая посетителей брызгами и свежестью.

Практически всегда на небольшом мангале жарятся шашлыки из свинины и баранины, а порой и из антилопы, это когда Ашоту знакомые охотники завозят дичинки.

Когда мы вошли, за крайним столом вовсю наворачивали свиной шашлычок Рабинович с директором Туговым и профоргом Семенычем, обсуждали какие-то хозяйственные темы, вроде бы сдачу новых домов на третьей от нас улице, тыкали пальцами в покрытый жирными пятнами эскиз на склеенной прозрачным скотчем из нескольких листов распечатке.

Взяли мы по большой запотевшей кружке пива у Ашота, тарелку бастурмы из антилопятины и тарелку сухой казы, колбасы из вяленой конины, до которой Малик оказался большой охотник.

Усевшись за стол и выпив половинку литровой кружки, Малик посмотрел на меня с нескрываемым интересом.

– Володь, слушай, а чего ты на завод пошел? Свободные деньги есть, хорошая машина, оружие, красивая девушка, которая к тому же не стремится «работать на дядю», а ты поскорее сюда. Нет, насчет ополчения понятно, здесь все мужики под ружьем, независимо от положения и должности, места неспокойные. Но вот завод? Я думал, ты что-нибудь вроде частной мастерской откроешь… – Он бросил в рот кусок колбасы и начал с трудом разжевывать.

– Знаешь, я всю сознательную жизнь на заводах. Больше восьми лет уже. Привык как-то. Ну и потом, я же ничего не знаю в этом мире. Поживу, погляжу. Спешить особо некуда, мир огромный, весь все равно не обойдешь. А тут и дом в рассрочку, и неплохая зарплата, и дело интересное. Погоди, вот начнем самолеты строить, вообще интересно станет, сам же, наверное, по такой работе скучаешь. Так что не крути мне мозги, допивай пиво и пошли по домам. А то нам наши хозяйки покажут, где местные раки зимуют. – Я взял последний кусочек проперченного, тонко нарезанного вяленого мяса с тарелки. Хорошая вещь, нужно купить домой брусочек. Пальцем поводил капельку воды по запотевшей поверхности кружки. Взболтал и допил пиво. Хорошо, но пора домой, дел много.

 

Глава 11

Солнцегорск, Протекторат РА.

22 год, 15-й день 10-го месяца

Из проходной валил народ. Ну и мы тоже. Сегодня никто не стал задерживаться – день получки. Тут заработанные деньги людям раз в две недели выплачивают.

Так что я шел и просматривал два табеля, которые лежали в конверте вместе с деньгами.

– Володь, слушай, ты в этой бухгалтерии лучше разбираешься, растолкуй, пожалуйста. – И Колян протянул мне листочек с расчетами.

– Так, Коль, смотри. – Я присел на скамеечку за проходной в тени здоровенного дерева. Не поймешь что, если честно: хвоей похоже на пихту, но вот крона как у хорошего дуба. Но тени дает много, да и пахнет от него здорово, хорошее дерево, таких в нашем городке немало, строители и дорожники оставили. – Ты отработал пять дней, из них по десять часов нормы. Вот, видишь они? По два экю сорок центов за час. Так, из этой нормы ты шестнадцать часов отработал под открытым небом после двенадцати часов, вот эти дополнительные экю двадцать за час. Еще десять часов сверхурочных, они на два умножаются, то есть еще сорок восемь экю. Итого сто девяносто одно экю двадцать центов. Минус налог пятнадцать процентов. Вот остаток у тебя в конверте и лежит. Вообще-то неплохо получается. Смотри, в этом мире в месяце пять с половиной недель, даже чуть больше. Сейчас ты на окладе в семь сотен, но это ведь испытательный срок. Реально же, если мы так будем работать, у тебя зарплата подберется где-то к тысяче экю. А это, если считать на баксы, по которым ты скучаешь, около трех тысяч. Неплохо? – Я отдал Кольке распечатку, а потом положил свой конверт с деньгами в нагрудный карман.

Нам с Маликом, кроме того, была выдана еще одна ведомость. За перевозку оружия и боеприпасов из ППД в комендатуру Солнцегорска – РА выплатила нам по сотне за аренду машин, по тридцать за исполнение обязанностей водителя и по десять за работу грузчиками. Неплохо, однако. Можно сказать, здорово!

Так что я шел домой весьма довольным. Не знаю, как насчет бизнеса, но работать в протекторате можно.

– Так, Володь, ты мне винтовку взять не забудешь? – Малик выдернул меня из приятных размышлений.

– Да не забуду, сразу, как приду домой, в машину обе винтовки положу и патронов по полсотни, хватит на охоту. Ты не проспишь, все-таки в четыре выезжаем?

Я поправил кобуру с «таурасом» на поясе. Завтра большая часть мужиков выезжала на охоту, точнее, на заготовку мяса на зимний период. Заготовки проходили организованно, часть должна была ехать бить небольших крокодилов на Ориноко, гидропенсионеры собирались на водохранилище, бить птицу, прилетевшую на зимовку, благо у них остался допуск на объект. Мы с Маликом, Коляном, Толей, Артемьевым и еще десятком мужиков и парней решили поохотиться на одичавших коров и мустангов.

На зиму, по словам Рабиновича, на склады городка должно лечь около шестидесяти тонн мяса и рыбы, плюс в каждом доме морозильные камеры должны быть забиты под завязку. Правда, домашние морозилки (кстати, совместного с Москвой производства) здесь выпускали небольшие, на пятьдесят килограммов. В город сейчас везли крупы, сахар, макароны, муку, консервы. Лавочники и администрация складировали их во внушительном ангаре между заводом и зданием администрации. Вдоль заводского забора стояли теплицы с овощами, принадлежащие семье корейцев, которые высаживали их как раз так, чтобы к сезону дождей они вошли в период плодоношения, а так-то и под солнышком все великолепно росло.

К домам привозили дрова и уголь, я вчера отлетов, то есть отходов с лесопилки, выгрузил целый грузовик, резал на полуметровые куски, чтобы лезли в печку, и складывал под навесом. Там же стояли три большущие корзины с углем, но не бразильским, а нашим, бурым, который добывают возле Амазонки, за ППД, если ехать в сторону Имамата. Уголь так себе, для промышленности не идет, но горит хорошо, печь и камин топить пойдет. Короче, все запасались.

Олеся тоже без дела не сидела, кроила и шила занавески, благо народа много переехало, а мода на всякие римские шторы и ламбрекены в Новой Земле не прошла. К моей любимой даже очередь из хозяек выстроилась – на два здешних месяца вперед как минимум, и это при том, что Олесе пришлось девчонку-швею нанимать на вторую машинку, благо ей глава с арендой помещения помог. Пока временно, а там видно будет. Тоже дополнительная забота – позавчера до утра не спал, собирал ей рабочий стол и машинки. И потом весь день как сонный мух ходил, зевал. Короче, ну очень деловая девушка, приходилось вечерами ей кисти и пальчики, натруженные ножницами, массировать. Потом все плавно перетекало в кровать, где уже мне делали короткий массаж плеч, ну а потом… Короче, здорово, мне очень повезло, что я встретил эту девушку.

Мне вообще нравится наблюдать за ней, как она ходит, как убирает мешающий локон, как вытаскивает рыбешку из Бушуйки, как общипывает булочку. Любовь, что скажешь, и это прекрасно.

Солнцегорск, Протекторат РА.

22 год, 17-й день 10-го месяца

У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!! – в закрытое москитной сеткой окно ворвался оглушающий рев сирены.

Я подскочил на кровати, сонно полупал глазами. И рванул в ванную комнату, умываться. На ходу вытер лицо полотенцем, пробежал в коридор, потом на кухню, включил маленький сетевой приемник-громкоговоритель.

Выслушав объявление, зашел в спальню, на кровати, прижав колени к груди, сидела Олеся и испуганно глядела на меня.

– Володь, что случилось? Почему сирена?

– Собирайся, Олеся. Тревога, военное положение. Нас в течение часа ждут в комендатуре. С оружием и снаряжением. Да успокойся ты, солнце мое. Если бы что-то случилось, уже в дверь стучали бы. Наверное, учения! – Я постарался успокоить девушку. Хотя еще со времен службы помнил, что учения начинались со слов «учебная тревога».

Через двадцать минут мы с Олесей уселись в ее машину и поехали в комендатуру. Хоть и недалеко, но тащить на себе все барахло не было никакого желания. А свой грузовик я брать побоялся, еще мобилизуют куда-нибудь. Это Олесина «тойота» никаких милитаристических ассоциаций не вызывала, а я свой «Егерь» позавчера вечером уже перекрасил в здешний самый популярный камуфляж. Так что он у меня серо-зеленый, на основном сером фоне выведены зеленые пятна по нарисованным Олесей контурам. Так если ничего серьезного, то, может, и не вспомнят, а поедешь на нем, сразу припашут.

Возле комендатуры стояли люди. Не сказать чтобы большая толпа, но собрались все взрослые гражданские, все мужчины и около половины женщин. И машин хватало, так что припарковались мы довольно далеко от ворот. Мужики были в разгрузках, с автоматами, большинство женщин просто с карабинами и автоматами. Вот касок ни на ком не заметил, так что и мы снарядились соответственно.

Олеся вставила снаряженный магазин в карабинчик, я взял АКМН, и мы пошли в народ. Вокруг стоял негромкий такой, но напряженный гул. Все были встревожены, у многих женщин лица побледнели.

Здороваясь, мы с Олесей прошли к стоящим небольшой кучкой Артемьевым. Потом к нам присоединился Малик, объяснил, что Света осталась с соседскими детьми, десятилетней девочкой и годовалым мальчишкой. Их мать, тоже Светлана, была срочно отправлена врачом на сохранение в демидовский роддом, а отец находился в командировке на побережье возле Берегового, налаживал кубинцам что-то, касающееся электроэнергии. Такие вот случались дела, но ребятишек никто не бросил. Они ночевали у Малика со Светкой, а дневали у Артемьевых или у нас. Александр, отец детей, должен был вернуться через два дня, но, как обернется сейчас, неясно.

Подъехали Колян с Толиком, остановились недалеко от нас с двумя девушками – маленькой, но очень симпатичной, коротко стриженной шатенкой и высокой, стройной и тоже симпатичной брюнеткой. Парни нашли себе подружек постарше, поэтому Артемьевы-младшие категорически их игнорировали и отворачивались.

Открылась дверь КПП, из нее вышли Зарипов, Тугов и Рабинович, остановились на высоком крыльце.

Зарипов взял в руки микрофон.

– Раз, раз. Вроде нормально… Товарищи. Сегодня ночью произошел вооруженный конфликт между Русской Армией и Орденом, с обеих сторон есть погибшие. На территории Протектората Русской Армии вводится военное положение, но мобилизации производиться не будет. Так что женщины, успокойтесь, никто ваших мужчин пока забирать не собирается. Но передвигаться по городу надо со штатным оружием, это в обязательном порядке. За город выезжать можно только по пропускам, не менее четырех машин в колонне. Сейчас женщины пойдут по домам, а мужики останутся помогать оборудовать позиции для пушек и минометов.

Я понимаю, вчера все намучились с охотой и мясозаготовками, но нужно установить пушки на огневые. Имамат рядом, боевики вполне могут воспрянуть духом и попытаться совершить набег. И еще. В пятнадцать ноль-ноль по ТВ-1 и радио «Вестник Демидовска» выступление главы протектората товарища Аверьянова. Не пропустите. Все, дамы, идите домой, а мужики – повзводно, стройся! – Майор начал неторопливо спускаться с крыльца КПП.

Я чмокнул свою девушку в носик и подтолкнул к машине.

– Олесь, езжай домой и не волнуйся. Рацию с пояса не снимай, мы, наверное, будем за нашей улицей работать, так что в любом случае моей «Моторолы» хватит, чтобы связаться. Сама сиди дома, не надо никуда выходить, разве к Светлане или наоборот, и их к нам зови. Не думаю, что возможны неприятности, мы все-таки в центре протектората, но береженого Бог бережет. Так что на всякий случай на кухне тоже держи или свой карабин, или автомат какой-нибудь из шкафа в прихожей достань. Обязательно телевизор посмотри. Может, на орденских каналах что-нибудь промелькнет, если их не отключат. А то они словно ОРТ в девяносто третьем, только вместо «Лебединого озера» сериал с утра пораньше включили. Или в девяносто первом, не помню точно. Да и по нашим каналам новости должны транслировать, а ведь тоже просто общие фразы. Ладно, я пошел. Ты, главное, не волнуйся! – И я побежал на место построения нашего взвода.

Кстати, мы недоумевали, для чего пенсионеры состоят на учете, но только до тех пор, пока не увидели их на стрельбище с оружием. У них оказались местные переделки АК-74 с новыми телескопическими прикладами и пистолетными рукоятками, с рельсами под всевозможные оптические приблуды, по эргономике не хуже американской М-4 получилось. Оказывается, при выходе резервиста на пенсию (хотя пенсия в протекторате понятие относительное, просто каменщик, например, перестает работать на стройке и начинает трудиться охранником, инженеры, кстати, остаются в основном на своих должностях) Русская Армия дарит такую винтовку. И автоматически переводит бойцов в состав подразделений последней линии обороны, которая находится в самом поселке. Их никогда не выдергивают из городов и поселков, где они занимаются своей работой, так что всегда есть кто-то, кто может и готов защищать свой дом. Ну это не считая женщин и подростков, а они тоже внушительная сила.

Конечно, хреново, что произошел конфликт, очень хреново. Но этот самый Остров находится за несколько тысяч километров от нас, может, и не доберется до этих краев война. А вот Имамат под боком, это точно. И это намного хуже, потому что тут никакой цивилизованной войной не пахнет. Я наслушался за эти недели ужастиков о судьбе попавших в плен к боевикам. Причем не обязательно русских. А любых. Даже индусам от них доставалось, хотя они живут далеко от Имамата – на восток вдоль южного берега Залива.

После построения взводов, а их у нас четыре (три от авиазавода и бизнесменов и один от гидропенсионеров), нас распределили по участкам обороны. Все прошло, как я и предполагал, разошлись по закрепленным за взводами местам. Эти точки хорошо защищали улицы, на которых проживали люди. Зарипов собирался строить позиции для сорокопяток и минометов после сезона дождей, весной, надеялся до этого обойтись броневиком со спаркой КПВ и личным оружием комендачей и жителей города. Точнее, надеялся, что ни того, ни другого не потребуется. Но сейчас деваться было некуда, на самом деле в любой момент могли нагрянуть гордые сыны гор.

Так что после роспуска мы разошлись по домам за лопатами и тачками и вновь собрались на указанных местах.

Успокоив Олесю, забросил в тачку штыковую и совковую лопаты, положил туда же автомат и поехал было, но выбежавшая следом любимая положила в тачку пакет с продуктами и бутыль с холодной чистой водой.

– А то проголодаешься. Сам-то забыл! – И она крепко обняла меня. Потом всхлипнула и убежала в дом, придерживая тяжелый ремень с браунингом в кобуре.

– «На позицию девушка провожала бойца…» – напевая, я толкал тачку и знал, что мне есть ради кого жить.

Мы собрались на своем участке за нашей улицей, рядом с наблюдательной башней. Зарипов выдал Артемьеву как замкомвзвода пачку чертежей и эскизов, и мы принялись копать позицию под М-42 и траншеи с пулеметными гнездами и широкими брустверами для самих себя, укрывая их срезанным дерном и поливая водой, чтобы замаскировать.

Чуть позже приехал грузовик с досками и брусом со складов администрации, доски нужны были для того, чтобы стрелковые ячейки и ходы сообщения не осыпались. Так что выкопанные в рыхлой мягкой земле траншеи мы крепили щитами из досок, а под ногами делали настилы из горбыля.

Через пару часов пришел грейдер из Демидовска, быстро навалил земли и создал вал с внутренней стороны колючей изгороди, прикрыв город от возможного обстрела. Привезенная из комендатуры пушка уже стояла на позиции, и трое комендачей во главе с прапором собирались пристрелять ее по ориентирам. «Китайцев» решили оставить возле комендатуры, для стрельбы с закрытых позиций.

Мы же заканчивали траншеи, благо они вышли довольно короткими. Зарипов решил, что строить «Линию Сталина» совсем не обязательно, а перекрытия секторов обстрела взводов для обороны города хватит. Так что к пятнадцати часам мы отправились по домам.

– Уф, накопался. Что за выходные! То мясозаготовки, то война, – недовольно проговорил Малик, вытирая пот грязным полотенцем. – И зачем военное положение объявлять без призыва? Для чего, ведь у РА сил хватает?

– Наверное, для агентов Ордена в Демидовске, наверняка есть шпионы. Сам подумай, когда четверть миллиона человек серьезно хотят воевать – любой задумается. – Я допил остатки воды, бросил пустую бутылку в тачку и потолкал ее домой.

Малик шел следом, ворчливо кляня и орденцев, и Аверьяна за то, что допустили конфронтацию.

– Малик, ты вот ругаешь всех подряд, а твои лопаты я везу! И не ругаюсь, между прочим. Так что как досмотришь обращение Аверьяна к народу, бери Светку – и к нам, пельмени есть. Олеся обещала налепить, значит, налепим, тем более что мяса много. Конфликт – конфликтом, а воскресенье – воскресеньем! – У меня слюнки потекли при мысли о горячих пельмешках.

Остановившись напротив дома Абдумалика, мы выгрузили его лопаты, он подхватил свой автомат с разгрузкой, пожал мне руку:

– Ладно, жди попозже. Не против, если детвору с собой приведем? Пельмени поможем лепить.

– Приводи давай. К соседке в Демидовск нужно бы съездить, да сейчас с этим военным положением придется попутчиков искать. А к телефону ее пока не пускают. Скорее бы вышку настраивали и сотовую запускали.

И мы поглядели в сторону завода, там перед конторой возвышалась вышка сотовой связи. Ее подняли буквально вчера, теперь вели пусконаладку.

– Ничего, телефонограмму отправим, чтобы не переживала, отнесут в палату. Давай топай, а то вымыться перед передачей не успеем.

Дома, наскоро ополоснувшись под душем, взял тарелку с горкой приготовленных Олесей бутеров с ветчиной и сыром и кружку с горячим чаем, уселся перед телевизором в гостиной. Телевизор давно работал.

– Постоянно идут короткие репортажи. В основном из Берегового, с базы, и немного из Демидовска. Правда, куцые такие, показывают выведенную из гаражей военную технику, танки там всякие с пушками разной длины, ракеты зенитные на гусеницах, тоже АКМ называются. Все бегают, все очень серьезные. В Береговом тоже все готовятся, там двуствольные береговые пушки, небольшие такие. Катера военные показали. Пообещали рассказать о подготовке кубинцев, мол, уже везут на вертолете кассеты с записями. Показали, как из самолета раненых вынесли и увезли на «скорой помощи». Но говорили мало. Только то, что нам Зарипов сказал. Конфликт, протекторат готовится к войне, ведутся активные переговоры с разумной частью руководства Ордена. А орденские каналы только недавно транслировали кадры с разрушенными строениями и сгоревшими машинами, и все. – Олеся села рядом с кружкой душистого кофе.

На экране телевизора появилась уже знакомая новостная заставка, после чего началась трансляция новостей из студии. За полукруглым столом сидела ведущая блока новостей, красивая статная блондинка лет сорока с прической а-ля Тимошенко. Она поздоровалась и начала перебирать бумаги на столе.

Тем временем в кадре появился высокой худой старик в полувоенном сером френче. Тяжело опираясь на трость с массивным набалдашником, он прошел за стол и уселся на вращающийся стул.

К нему подбежал молодой парень, надел на лацкан пиджака микрофон, проверил звук и исчез.

– Товарищи! Глава Протектората Русской Армии товарищ Аверьянов пришел к нам, чтобы сделать важное заявление. Прошу вас, товарищ Аверьянов. – Блондинка повернулась к старику.

Тот коротко прокашлялся.

– Товарищи! Как вы все уже знаете, в протекторате введено военное положение. Мы были вынуждены применить силу. Сейчас я объясню почему.

Из-за непрекращающегося экономического давления со стороны Ордена протекторат уже давно испытывает трудности в развитии экономики, и часто под вымышленными предлогами нам отказывают в завозе из Старого Мира необходимого оборудования. Например, мы уже три года не можем ввезти давно купленные и полученные с завода две первые из шести турбин на нашу ГЭС. Это причиняет огромный ущерб нашей экономике просто потому, что мы ограничены в потреблении электроэнергии и вынуждены откладывать, например, открытие производства алюминия и титана. Хотя месторождения уже разведаны, и наше совместное с Бразилией предприятие в любой момент готово начать добычу и переработку.

Но не это главное, мы ищем в таких случаях обходные пути, заказываем технику через друзей в Техасе, Конфедерации и Евросоюзе.

Главное в том, что Орден начал практически открыто снабжать оружием Имамат и пиратов с Диких Островов. Более того, по словам пленных наркоторговцев, только счастливая случайность помешала поставить им зенитно-ракетные комплексы «Стингер» в пойме Амазонки. Просто сыграла роль обычная жадность бандитов, решивших кинуть своих подельников и не платить за оружие. В результате столкновения между бандгруппами «Стингеры», к счастью, ушли обратно.

Это стало последней каплей, переполнившей чашу нашего терпения.

Мы все взрослые и ответственные люди и понимаем, что могло натворить такое оружие в руках бандитов на границе наших земель. Любой мальчишка знает, что только благодаря полному превосходству в воздухе и тяжелых вооружениях на земле мы сдерживаем угрозу полномасштабного нападения со стороны Имамата. К сожалению, у них большое превосходство в численности мужчин, стоящих под ружьем. Поэтому поставки высокоточного современного оружия бандитам смертельно опасны для каждого жителя наших земель. Да и для всего севера Залива, просто Орден этого пока не понял.

Конечно, мы отбились бы. Каждый старик, каждая женщина в наших землях готовы защищать себя и свой дом. Но это стоило бы большой крови. Очень большой.

Поэтому руководством протектората и командованием Русской Армии было принято решение о проведении точечной операции на Острове Ордена. Просто мы должны были дать понять Ордену, что наше терпение иссякло. Что мы более не позволим снабжать оружием и натравливать на нас всяких уродов, готовых насиловать женщин и убивать детей.

Только поэтому сегодня ночью спецчасти егерей частично уничтожили, частично повредили вооружения и авиацию на Острове. К сожалению, мы не смогли провести операцию без потерь с нашей стороны и со стороны Ордена, но дело в том, что, не пролей сейчас наши солдаты свою кровь, скоро ее пришлось бы лить резервистам, обороняя города и поселки.

Егеря выполнили свою задачу. Руководство Ордена само пошло на переговоры. Сейчас мои помощники вылетают в Форт-Ли, чтобы на нейтральной территории договориться о мире и желательно хотя бы о невмешательстве Ордена в нашу борьбу с бандитами.

И еще, товарищи. Поскольку нам пришлось применять силу, наше командование решило одновременно освободить Дикие Острова от пиратов. Сейчас кубинские товарищи совместно с егерями и гренадерами при поддержке артиллерии и авиации уничтожают базы пиратов. Мы решили освободить наши воды от этой мрази! Пусть водные пути в наши земли будут безопасными!

Спасибо за внимание, товарищи, сразу по достижении договоренностей вас полностью обо всем проинформируют. – Старик встал и, хромая, пошел к выходу.

Дальше начался обычный политический репортаж.

– Ну что ты думаешь, Вова? Это скоро закончится? – Олеся повернулась ко мне вполоборота и продолжила слушать ведущую.

– Не знаю. Но надеюсь. Возможно, я ошибаюсь, но эти орденские хозяева выплыли из американской политической и экономической системы, может, даже из верхушки. Ну и вели они себя по американской привычке вершить внешнюю политику Старого Мира. А там уже четырнадцать лет никто им противодействовать не может, вот они и творят, что хотят, и здесь тоже. И по фейсу получили за это. Если Аверьянов сказал правду насчет переговоров, то это очень хорошо. Худой мир лучше доброй войны. Если зачистят Острова, то это здорово, чистые воды – это очень хорошо. Но давай оставим проблемы, а? Я Малика со Светкой пригласил на обед, на пельмени. Они обещали помочь лепить, скоро придут. И Светкины дети с ними, наверное. Что скажешь? – Я поймал девушку и прижал к себе.

– Если пригласил, то отпусти меня и пошли готовить. Нужно луку начистить, мясо провернуть, тесто приготовить, салатиков парочку сделать. Пошли, любимый. – И меня утащили на кухню.

Потом подошли Малик с женой, но соседских детей с ними не было, Артемьевы забрали. Светлана выгнала меня с кухни, они стали лепить с Олесей пельмени и о чем-то секретничать.

А мы с Маликом пошли в мой будущий сад, отливать деревья.

– Скорее бы дожди пошли. Через день под каждое дерево по паре ведер таскаю – скоро без рук останусь! – Я вылил воду под абрикос.

За время дороги все деревья покрылись желто-зелеными нежными листиками. Теперь листья жухли под солнышком, деревья болели. По сравнению с двумя апельсиновыми саженцами, которые я купил уже здесь и посадил в палисаднике, они выглядели очень блекло.

– Ну что завянет – то не сгниет, – филосовски заметил Малик, выливая под персину воду из ведер. – Все? Тогда пошли, пока там девушки на стол накрывают, выпьем по соточке. А то устал на самом деле.

Складывая ведра под навес, я аж подпрыгнул от хлестнувшего по ушам недалекого звонкого пушечного выстрела. Ешкин кот!

– Что это было? – Из дома с огромными глазами выскочили Олеся и Светлана.

За свеженасыпанным валом снова выстрелила пушка. Потом ей ответила товарка с востока, а немного погодя и с юго-востока.

– Пристреливаются, черти. Хоть бы предупредили, а то так и заикой остаться можно. – Я поднялся на крыльцо и погладил прижавшуюся ко мне девушку по роскошным рыжим волосам.

– Голубки, а вы когда свадьбу думаете играть? – поинтересовался Малик. – А то смотрите, через месяц дожди начнутся, придется в дождевике венчаться.

– Венчаться не придется. Здесь что-то с церковной иерархией связано, я спрашивал у нашего профорга. Тут все попы из тех, кто был не в ладах с руководством РПЦ в том мире, и у них нет благословения на проведение таинств. Короче, большинство из них можно назвать самозванцами. Так что только отпевают и крестят, и то по желанию. Но не венчают, в протекторате пока заключаются только гражданские браки.

Тут, кстати, вообще с религией несколько напряженные отношения. Вот ты, Малик. Если захочешь намаз совершить – где Мекка? И хадж пока не совершить, обратного-то хода нет, разве Руслан с компанией прорвутся. И христиане, православные по крайней мере… Не поймешь, к какой церкви себя относить, то ли РПЦ, то ли секта какая, не ясно ни хрена. Все религии, в которых важную роль играют святые места того мира, находятся в некоторой растерянности.

Лучше всего себя американские священники чувствуют. Они знают – Бог есть, а остальное их абсолютно не колышет. Они и там, в Америке, не очень кого-либо слушались, а здесь только Библией руководствуются. Мне Семеныч целую лекцию прочел. – Я зашел в комнату, вытирая руки полотенцем.

– Ты нам зубы не заговаривай. Когда свадьба? – Светлана требовательно посмотрела на нас с Олесей.

– Через месяц, мы уже заявление в Демидовске подали, – улыбнулась Олеся. – Считайте себя первыми приглашенными и свидетелями будете. Но о свадьбе поговорим после того, как договорятся с Орденом, хорошо? А пока давайте к столу.

На столе красовалось большое блюдо с дымящимися пельменями. Отдельно стояли две глубокие салатницы с салатом из помидор, креветок, порезанных на узкие полоски, лука и еще чем-то. Красовалась запотевшая бутылка «Новомосковской», тонкими ломтиками лежал на тарелке сыр.

– Кстати, Олеся. Заметила, они после очень удачной охоты не хвастаются? Мой в Ульяновске принесет чирочка и неделю лапшу на уши вешает, как он его выследил и как из болотины вместо собаки доставал. А тут половину зада от коровы принес и похвастался только один раз, когда из грузовика вытаскивали на тележку. – Светка села на заботливо подставленный Маликом стул.

– Нет, Вова раза три похвалился. Первый раз – когда здоровый кусок от туши сгрузил. И еще два раза при разделке. Интересно почему? Мой папа тоже был большой любитель рассказать нам с мамой всякие рыбацкие и охотничьи байки. – Олеся вопросительно поглядела на меня.

– А что особо рассказывать? Приехали на место, там «буханка» от лесной службы. Они нас довели до стада, за километр остановились, пешочком прошлись чуток. Потом лазерной указкой показали каждую телку или бычка в стаде, из тех, которые предназначены для отстрела. Так что сама охота заняла час вместе со стрельбой. А потом мясо заготавливали, полтора десятка туш разделать – это уже неромантично. Считайте, что учения у нас так проходят, слаживание отделений. У вас на стрельбище, у нас в саванне. Девушки, будете? – Я открыл бутылку водки. Разлил в рюмки по полной себе и Малику, по половинке кивнувшим Свете с Олесей. Положил в тарелку пельменей, подцепил вилкой кусочек креветки из салатницы, поднял рюмку.

– Ну за наших девушек. За то, что они нас любят!

И мы, так сказать, сдвинули чарки.

Солнцегорск, Протекторат РА.

22 год, 21-й день 10-го месяца

Неделя шла напряженно, но спокойно. Никаких особых эксцессов в протекторате не было, разве на границе разбили вдребезги две вовремя обнаруженные банды – довольно крупные банды. Накрыли их самолеты ракетно-бомбовым ударом, а егеря закончили дело и подчистили, а потом все показали по телевизору в программе новостей. На Островах тоже все шло нормально, вышибли пиратов, а тех, которые остались, размазали по этим островам. Сейчас кубинцы занимали эту местность, чтобы не оставлять пустой и чтобы всякая нечисть не завелась по новой.

У нас в городке было тихо, хоть и спали все с оружием возле кроватей. И ночью на позициях сегодня пришлось подежурить разок в свою смену. Так что на работе ходил полусонным, благо ничего особенного не происходило, разбирал и промывал коробку скоростей небольшого фрезерного станка.

Ближе к концу работы по цехам ветерком пробежала Маринка, молоденькая девчушка из отдела кадров, с хорошей новостью. Наши с Орденом замирились, военное положение отменяется. Так что домой все шли радостные, слышались грубоватые шутки и довольный гогот веселых мужиков.

У выхода с проходной меня окликнул Семеныч, стоявший в тени под навесом вместе с главой.

– Володь, подойди, пожалуйста.

Подойдя, я поздоровался с Рабиновичем, пожал его сухую, крепкую и мозолистую руку. Ну мозолей у него поменьше, чем у меня или Малика, но все равно это рука человека, знакомого с физической работой и спортом. Впрочем, чему удивляться? Я еще не встретил в этих землях ни одного человека с нежными ручками, каких хватало в том мире. Возможно, их и здесь хватает, но мне не встречались.

– Володь, здравствуй. Слышал уже, военное положение отменили? Здорово, вроде договорились о мире. Так что все, отбой. Но я тебя позвал потому, что тут дело вашей бригаде есть. Подшабашить хотите? Имеется дельце, очень много работы, тяжелой и грязной. Нужен срочный ремонт, и без бригады слесарей никак. Сварщика с помощником я уже нашел, это Ильшат с Ильнуром, требуются слесаря. За работу пять сотен каждому, но нужно прямо сейчас вылетать и работать «от забора и до заката», то есть пока не закончите. Аврал, одним словом. – Глава вопросительно посмотрел на меня.

– Сейчас, Осип Давыдович. Вон у мужиков спросим. – Я кивнул на выходящих из проходной Малика, Тольку и Коляна. – Но завтра ведь рабочий день, как с этим?

– Это я с Андреем решу, это не проблема. Закроют вам на один день меньше, и все. Парни, есть работа! – Рабинович начал здороваться с подошедшей бригадой… – Вот так, парни. Если они официально обратятся в ремонтные службы протектората, им помогут, но счет выставят заоблачный. Авария крупная, очень много работы. А если им поможете вы, то и подзаработаете, и нормальные добрососедские отношения выстроим. Согласны? – Рабинович внимательно поглядел на нас.

Мы переглянулись. Конечно, после полного рабочего дня мы устали, но от таких предложений отказываться не стоит. Хотя бы потому, что потом Рабинович к нам не обратится, а значит, следующая шабашка проплывет мимо, да и хорошие отношения с главой никогда не помешают.

– Я – за, – подумав, высказал свое мнение Малик. Колян и Толик кивнули.

– Но нам необходимо хотя бы перекусить и собраться. Час времени у нас есть? И инструмент нужно из мастерской взять. – У меня имелся свой, но, если можно использовать заводской инструмент, нужно этим пользоваться. Свой целее будет.

– У вас есть пара часов. Пока «аннушка» из Москвы вылетит, пока до нас доберется, как раз и поужинать спокойно успеете, и собраться. Давайте через два часа, в пять вечера, жду вас на взлетке с инструментом, а сейчас я звонить пойду. – И Рабинович поспешил в здание администрации, а мы отправились по домам.

Нужно еще с Олесей договориться. Вряд ли ей понравится мое исчезновение, тем более – на ночь глядя, хотя и объяснял ей, каковы особенности работы слесаря-ремонтника.

Через час выбежал из дома. Олесе категорически не понравилась мысль остаться на ночь одной, и большую часть этого часа я пытался сгладить свое будущее отсутствие. Так что поужинать не получилось, пришлось в темпе вальса принимать душ, переодеваться, хватать автомат с подсумками, дежурный рюкзак и здоровенный пакет с бутербродами, огурчиками, помидорчиками и термосом с кофе, который собрала мне полуодетая-полуобнаженная девушка.

На улице я заскочил в свой «Егерь», наконец застегнул ремень с пистолетом, бросил на соседнее сиденье рюкзак, автомат, подсумки, пакет с бутерами. Вытащил верхний бутерброд с толстым куском холодного жареного мяса крокодила (вкуснее курятины!), вцепился зубами. Так, держа зубами бутер, включил вторую и поехал на завод.

Там с Маликом, Колькой и Толиком загрузили в тележку дежурные наборы плюс свои «любимые» ломометры и кувалдометры и повезли на взлетку.

Там нас встретил Рабинович со сварщиками. Но какой Рабинович!!! Увидев его, Малик запнулся и чуть не грохнулся на сварочник.

Осип Давыдович был одет в белую рубашку и строгий черный костюм, старомодный такой, в руке держал широкополую черную шляпу и обмахивался ею, на голове была ермолка. Под пиджаком, правда, на толстом кожаном ремне так и остался «Кольт М1911А1» сорок пятого калибра.

– Ну шо ви пялитесь? Меня мама из Одессы в гости зовет и сильно расстроится, если ее Ося разочарует соседей. Пришлось в синагогу готовиться, не брился неделю. Мама стала такая религиозная. – Глава подмигнул нам и повернулся на шум авиационного двигателя. – Вон летит наш орел. Все нормально будет, через полтора часа работать начнете.

Из-за речки неторопливо вылетел биплан, сделал круг над нами и взлеткой, аккуратно сел. Неторопливо пробежав сотню метров, он остановился было, но потом рыкнул мотором и поехал к нам.

Ан-2 был покрашен сверху в здешний камуфляж и в серо-голубой цвет снизу. Вдоль борта и снизу на крыльях крупными буквами виднелась надпись «ОМОН». Только «люстры» сверху не хватало.

Впрочем, ее с успехом заменяли крупнокалиберные «корды», закрепленные в специально прорезанных в бортах люках. Под крыльями виднелись пилоны с двумя блоками-семерками НУРС. Короче, не самолет, а гроза партизан.

– Ну грузитесь, чего встали? – Из открывшейся двери выглянул пилот. – Щас грузовой люк открою.

Закинув в самолет инструменты, мы уселись на жесткие скамьи вдоль бортов. Самолет снова зарычал двигателем, сильно затрясло, но тряска почти сразу прекратилась. Да и мотор стал работать по-другому. Полетели.

Комфортом в этом агрегате и не пахло, но в пулеметные люки была прекрасно видна земля внизу. «Аннушка» высоко не поднималась, пулеметчик отодвинулся в сторону и кемарил, а мы с мужиками разглядывали проплывающий внизу пейзаж. Поля вскоре кончились, под нами была практически нетронутая земля с небольшими лесочками и широкими кусками саванны, часто иссеченная ручьями и речками.

Через час с небольшим перелетели Амазонку, снова начались поля. Самолет мелькнул над довольно большим поселком и пошел на посадку.

– Слава богу, прилетели. Мужики, выручайте! – К нам шустро подбежал плотный такой мужик. – Кошмар!!! У нас механизатор, пьяный дурень, свернул загрузочные конвейеры и главный бункер механизмов уборки навоза. А тут сорок тысяч свиней на ферме! Мужики, Христом Богом прошу, скорее наладьте!!! У меня все от мала до велика на лопатах и тачках навоз возят. А завтра снова жара под сорок, не дай бог, эпизоотия, начнется падеж. Спасайте, мужики!

Ох ты ж твою душу! Приехав на место, увидели нехилую композицию из срубленных и искореженных конвейеров, разорванных транспортерных лент, смятого и рухнувшего приемного бункера. Венчал все это безобразие здоровенный китайский погрузчик, изрядно покореженный, но не посрамивший Поднебесную. Как это все пахло!!! Точнее, воняло.

– А где механизатор? Живой хоть? – переодеваясь в спецовку, спросил Семеныч.

– Живой, пьяных Бог бережет. Ох и попал он, мама не горюй. Дурень несчастный, до пенсии будет на полставки лопатой работать.

И понеслось. Через восемнадцать часов я стоял под душем и дрожащими от усталости руками пытался отмыть волосы от запаха свежего свинячьего навоза. Перемазались как черти, пока сначала все срезали, а потом собирали по новой. И пропахли соответственно. Но сделали, все заработало, фермерские электрики запустили все новопривезенные движки. Последние четыре часа я вкалывал на древнем токарном станке в здешней мастерской. Пришлось на ходу импровизировать, подгонять новые редукторы, соединять и надставлять ленты. Так что сейчас в бункер подавался свеженький навоз. Вот уж что-что, а навоз производить эти свинки мастера. Впрочем, покушать они тоже мастера.

Выйдя из душа, я долго принюхивался к себе и не мог понять, отмылся или как. Остальные вели себя подобным же образом. Все устали как черти, которым досталась сверхурочная партия грешников.

Местом нашего нынешнего пребывания было небольшое ладное украинское село. Натурально «Вечера на хуторе близ Диканьки». Только вишни во дворах росли пополам с апельсинами. Небольшая церковка сверкала маковкой из оцинкованного железа. Ровные улицы, сходящиеся к майдану. Жили здесь украинцы пополам с вьетнамцами. Вьетнамцы работали в основном на рисовых полях, а украинцы на свиноферме. Она на самом деле оказалась огромной, сорок тысяч свинок – это очень много. В Московском протекторате одна из четырех таких ферм, принадлежащих Коршунову и поставляющих свинину Русской Армии и Демидовску. Расположена она была, правда, не очень удобно, на машине минимум восемь часов от нас добираться. Поэтому нас на самолете сюда и привезли.

…В большом и чистом дворе накрыли белой скатертью большой стол, за которым мы собрались после душа.

– О, сам хозяин едет, – ставя на стол огромное блюдо с варениками, заметила дебелая жена председателя.

Что интересно, они очень чисто говорили по-русски, а вот их соседи – на причудливой смеси русского и украинского языков. Про вьетнамцев и сказать нечего, только материться пока научились. Вьетнамцы, кстати, оказались московские. Их в Москве на чем-то накрыли и вместо депортации сюда спихнули, опоив сонными таблетками. Впрочем, благодаря Коршунову они весьма неплохо устроились.

Из остановившегося черного «гелендвагена» вышел здоровый, немного тучный мужик в милицейской форме с генеральскими погонами. На широкой груди поблескивали «поплавки» училища и академии, колодка с наградными ленточками. Интересно, кто это? За вездеходом остановилась серая пассажирская «газель» с надписью «ОМОН».

К генералу подошел председатель. Обстоятельно, без подобострастия отчитался о проделанной работе. Ответил на заданные вопросы. И вместе с генералом пошел к нам.

Генерал приблизился, мы невольно привстали из-за стола:

– Добрый день, мужики. Спасибо за работу, сейчас можете пройти в контору, получить деньги. А потом пообедаете и вас отвезут домой. Ехать, конечно, дольше, но гонять самолет очень уж накладно, я сам на машине езжу, когда не тороплюсь.

После этого генерал пожал нам руки и собрался было уходить, но возле меня задержался. Хмыкнул, достал из кармана ежедневник в кожаном переплете, полистав, нашел нужную страницу:

– Рост сто восемьдесят – сто восемьдесят пять сантиметров, тяжелый, за сто килограмм весом. Плечи широкие, грудная клетка мощная, очень накачанные ноги. Волосы темные, глаза карие, нос прямой, губы узкие, надбровные дуги выпуклые. Над левой бровью должна быть ссадина. Не ты ли моего капитана Сысоева под Новой Одессой поколотил три недели назад?

– Так точно, та-щ генерал-лейтенант. Нечего было к моей невесте лезть. – Я невольно подобрался. Вот уж не думал, что та драка здесь икнется.

Но генерал усмехнулся:

– Ладно. Проехали. Но в следующий раз учти – нас здесь не очень много, чтобы своим же телесные повреждения средней тяжести наносить. Он неделю назад из госпиталя вышел, сильнейшее сотрясение головного мозга, хотя я сомневаюсь, что у него мозги вообще есть. Как он до капитана дослужиться умудрился? Иди давай, жених, получай деньги. – И генерал отправился в контору.

Выдохнув с облегчением, за ним пошел и я, догоняя мужиков. Там получил под роспись свои пять сотен и вышел во двор. Подошел к сидящим за столом парням, уселся на тяжелую скамью.

– Малик, не помнишь случайно, какой коньяк Рабинович заказывал в Демидовске? – Неделю назад мы с Маликом стали свидетелями того, как глава заказывал у лавочника какой-то дорогущий коньяк из Старого Света.

– Нет, не помню. Но лавочник-то знает, спросим. А что, думаешь, надо взять? – Малик накладывал себе вареники.

Я тоже наложил в тарелку большую гору вареников, поблагодарил хозяйку, взял лафитничек с горилкой. Чокнувшись с парнями, выпил, почувствовал, как крепкий напиток огненным шаром стекает по пищеводу. В желудке потеплело, постепенно начала отпускать дикая усталость. Редко когда приходится практически без перерыва работать тридцать часов подряд.

– Нужно взять. Сам понимаешь, глава нам отличную шабашку подкинул, требуется отблагодарить. А то в следующий раз может и мимо проплыть. – Я обмакнул вареник в сметану и с удовольствием закусил.

– Ага, точно. Хоть маленький откат, но нужен. Полкуска за такую работу – нормально! – Толян согласно кивнул головой и начал разливать по новой.

Тем временем из открытого окна донесся рев разъяренного генерала:

– Ты что, Иван, полный дуб? Какого ты на погрузчик пьяный полез? Тебе что, глава времени протрезветь не дал бы? Мы что, звери полные? Не понимаем, что у тебя горе? Но твоя жена умерла, а ты, идиот, ни хрена о сыне думать не хочешь. Ты хоть знаешь, на сколько попал? Благодари моего бухгалтера, что у него связи есть среди руководства за речкой, а то бы они такой счет мне выставили! Короче, год на лопате. Потом погляжу, как работать будешь. Половина зарплаты пойдет на погашение долга. Не будешь пить, через год переведу в Москву или Одессу, механизатором на стройку, там заработок выше, быстрее расплатишься. А сейчас иди отсюда, от греха подальше!

Из конторы выскочил взмыленный мужик лет сорока, вытер пот рукавом, вздохнул облегченно и пошел восвояси.

Нам Марфа Матвеевна рассказала, в чем дело было.

У него жену какая-то дрянь прямо в ванной комнате укусила, какая-то здоровенная мокрица. Пока прилетел вертолет, пока довезли до Москвы, она и умерла. Эту мокрицу на исследование забрали, а тело женщины обратно привезли. С тех пор у мужика запой.

В конторе продолжали разговаривать:

– Ну как, Антон Петрович, решили насчет технаря в Демидовске? – Генерал постепенно успокаивался.

– Да решили, просто боязно так далеко девок отпускать. Мы же часто к ним не сможем ездить.

– Ничего. Там народ не кусачий, все свои.

– Так, товарищ генерал, народ-то, может, и не кусачий, так парни злопихачие, городские. А дочки у меня деревенские.

– Так и хорошо! Они у тебя красавицы, глядишь, женихов привезут. Не забывай, девок пока маловато. А радиотелемастер здесь еще долго работой обеспечена будет. Короче, иди, дочерей собирай, я отсюда через Демидовск поеду, дела, вот твоих и прихвачу, пусть поступают. По дороге подумают, на какой факультет. – Вскоре генерал вышел из конторы и вместе с председателем уехал куда-то на УАЗе.

Хм… вот уж не ожидал самого Коршунова увидеть. Странно, он без помпы и охраны ездит, даже «люстры» на машине нет. Причем при личном знакомстве произвел не самое плохое впечатление. Если честно, то это несколько противоречило моему представлению о министре внутренних дел Москвы. По словам военных, он попал сюда из той Москвы, где умудрился зажилить больше двухсот миллионов долларов.

– Марфа Матвеевна, а какой он из себя, ваш работодатель? Давно у него трудитесь? – спросил я у хозяйки.

– Да нормально все, как при СССР в нашем совхозе было. Гоняет мужиков и в хвост и в гриву, но платит, заботится о технике, ОМОН вон с вашими егерями уже лет пять как бандюков из Латинского Союза тряхнули, они теперь сюда и носа не кажут. А то неспокойно было, моего старшего здорово подранили, полгода в госпитале лежал. Так что сейчас хорошо, вон какую ферму отгрохали. Сам-то он почти одновременно с вашим Демидовым появился и здесь, в Москве, обустроился. Уж как на него начальники московские давили, чтобы он их сторону против Демидова занял! Нет, говорит, мое дело Внутренние войска и защита людей, а между собой сами разбирайтесь. – Дородная женщина выставила на стол большое блюдо с ватрушками с творогом и вареньем.

Ага, ферма здоровая. И очень хорошо, что сейчас ветер в ее сторону дует, хоть поесть спокойно можно – без свинских гурманских запахов. А вот про Коршунова теперь и подумать стоит. Хорошо, вояки его не любят. Вор типа. А с другой стороны, какие деньги и откуда он взял, если ему так срочно аж в другой мир бежать потребовалось? Двести миллионов – это очень много. Мог ведь поделиться с каким-нибудь начальством и спокойно жить если не в России, то в Англии, как Березовский. Есть такие начальники, которые ни пяди своей земли не отдадут, но вот проходящие мимо миллионы запросто прихватизируют. А если учесть, что миллионы эти появились в середине девяностых, когда вовсю шла война в Чечне. Хм… не знаю… И то, что он против Демидова и РА фактически ничего не делал, вовсе не говорит о его слабости. В те времена не было еще такой армии, только на деньги Коршунова и можно было кодлу головорезов нанять на разовую операцию. И его ВВ, особенно ОМОН, постоянно в новостях вместе с нашими егерями мелькают. Именно вместе, то банду разогнали, то конвой отбили. Похоже, не все так просто в отношениях Коршунова и командования РА. Вон он в Новой Одессе допустил создание Корпуса морпехов, который подчиняется РА. И над тем надо подумать, как он отреагировал, опознав меня… Но это все оставим при себе, не стоит вытаскивать такие сведения. Так это или нет, но я уверен, что лучше не вмешиваться в высокую политику и шпионские игры. Растопчут и не заметят, тем более во время строительства государства.

…Вскоре мы закончили ужинать и стали грузиться в «газель».

Председатель вручил нам по хорошему такому брусу замороженного сала, завернутого в чистую марлю. Оглянувшись на супругу, сунул Малику литровую бутыль с горилкой.

– Давайте, парни. Это вам к ватрушкам, – усмехнулся он и пошел к «гелендвагену». Генерал усаживал в свой «мерседес» двух молоденьких, похожих друг на друга девчонок. Очень хорошеньких, очень растерянных, но весьма довольных. Его водитель загрузил в багажник пару больших сумок.

В конце концов мы поехали. Когда выезжали из села, я обратил внимание на стоящие под навесом во дворе местной администрации пять каких-то пикапов со снятым верхом и установленными на треногах в кузове СГМами. А что, дешево и сердито. Мужикам оборонять село, а дороги здесь неплохие, хорошо укатанные рокады. Да еще кое-где засыпаны щебнем. Так что перебросить в любое место маневренную группу поддержки, да еще при ротных пулеметах, можно запросто. А пикап везет с полтонны, так что кроме пулеметчика в кузов еще пара автоматчиков влезет и боеприпасы.

За селом начались рисовые чеки. Стало очень душно и влажно, тропики прям, дышать от духоты нечем. Вьетнамцев на них сегодня не видно, что, впрочем, совсем неудивительно.

Потихоньку мы все заснули, чему неплохо поспособствовала выпитая в селе горилка. Бутыль, полученную от председателя, спрятали – дома выпьем.

«Гелендваген», подняв пыльное облако, давно исчез впереди. Все-таки не груженая «газель», да и движок, и ходовая намного лучше.

А мы потихоньку, километров сорок в час, пылили на юг, к Амазонке. Василий, шофер, негромко включил одесское радио с неожиданно интересным ведущим. Так говорить, наверное, только в Одессах и могут.

Ехали, мы дремали, Василий рулил. Остановились часов через пять – перекусить, причем придорожное кафе оказалось расположено рядом с огромным конопляным полем.

– Василий, а это что, какая-то генетически модифицированная конопля? Ну без наркоты? – поинтересовался Ильшат, растирая в пальцах листик.

Конопля на этом поле вымахала в три метра высотой. Те поля, которые мы проехали, были уже убраны, да и на этом собирались начинать уборку.

– Да нет. Нормальная конопля. Кому это здесь нужно, заморачиваться грехами того мира? Если есть идиоты, которые хотят наркоты, они ее и так найдут. А на этой конопле большие деньги делают. Пенька, брезент, специальные ткани, из них китайцы форму шьют для нас и Русской Армии. Хорошую бумагу делают – тоже бизнес. – Василий уселся за стол.

– А чего это твой генерал девчонок в Демидовск повез? В Москве тоже вроде универ есть, а в Новой Одессе точно имеется? – наливая в стакан кваса и зевая, спросил Николай.

Я положил на скамью автомат и брезентовую сумку с магазинами (здесь рабочие редко разгрузки таскают, только в далеких путешествиях или в опасных районах. Обычно пяток запасных магазинов складывают в специальную такую наплечную сумку, вроде как у немцев в Великую Отечественную. Только у немцев вдоль корпуса магазины были, плашмя, а здесь поперек. Ну и всякая необходимая мелочь в паре карманов помещается. Удобно носить, быстро снимается, места мало занимает. Нам же в атаку повседневно не ходить, а без запаса патронов просто неприлично).

– Так парни у нас учатся. Девчонок покрасивее Коршунов в Демидовск отправляет. Они с ним контракт заключают, на отработку. Так уже не одного парня к нам перетащил – кого к себе, кого на работу в хозяйства или в город. Здесь идет постоянная борьба за стоящих людей, особенно молодых. А вообще, наш протекторат живет сельским хозяйством и рыболовством. У вас большинство овощей, фруктов, картошка с луком и прочее – от нас, ваши военхозы только пшеницу и кукурузу выращивают. Да и в ту же Конфедерацию много чего поставляем. Человек-то всегда кушать хочет. Под Одессой рыбоконсервные заводы есть, ведь основной рыболовецкий флот в России там базируется. Так что мы, может, и победней вашего протектората, но немного. – Василий, видимо, решил прочитать нам небольшую лекцию.

Тут принесли блюдо с шашлыками, и мы оставили коноплю в покое. Тем более что ей недолго на корню стоять осталось, с того края поля заревели двигатели уборочных машин.

 

Глава 12

Протекторат РА, Солнцегорск.

22 год, 23-й день 10-го месяца

– Да, и снова я одна останусь?!! Не хочу! – И очередная тарелка со звонким «дзынь» разлетелась по кухне. – Какое мне дело до твоих командировок? Мне мой мужчина дома нужен!

– Олеся, ну откуда я мог знать, что разнарядка придет из Демидовска? Мы же сами сюда приехали и договор подписали. Ну пожалуйста, я же всего на неделю. Успокойся!

Когда уходил со стрельбища, меня и нашу бригаду перехватил механик и «обрадовал» предстоящей командировкой на Острова.

Особенно «обрадовались» Олеся и Светлана. Из соседнего дома тоже доносились звуки семейной разборки.

– Да? Потерпи? А то, что я не замужем, беременна и останусь одна, а мой парень уедет фиг знает куда – это нормально? – Олеся уселась на стул и разревелась.

А я остался стоять посреди кухни, не веря своим ушам. Олеся пока детей не хотела и принимала противозачаточные таблетки.

– Олесь, это правда? – осторожно переспросил я.

– Да!!! – Девушка вскочила со стула и грохнула еще одной тарелкой об пол.

– Ура! – Я подхватил ее на руки и закружился по кухне, хрустя битой посудой. Хорошо домашние тапочки надеть успел, изрезался бы.

– Пусти немедленно. Вовка, отпусти, у меня голова кружится! – Олеся вцепилась в мою шею и прижалась ко мне.

– Ага. Сейчас. – Я вынес ее в коридор, взял веник, совок и принялся сметать осколки.

– Какой ты домовитый, – ехидно заметила Олеся. – Еще бы дома бывал побольше, цены бы тебе не было.

– Ну дома я и так почти всегда. А сейчас пойду на завод, отпрашиваться. Семеныча подключу, он профорг все-таки, поможет. Я же не знал об этом, ты почему-то промолчала.

– Хотела вчера сказать, но ты измотанный приехал, уснул, не дождавшись меня. Пожалела. А сегодня с утра не стала, думала, вечером небольшой праздник устрою. Но ты прав. Мы на самом деле сами согласились с условиями контракта. Теперь поздно что-то менять, придется отрабатывать. Не нужно отпрашиваться, хоть мне эту неделю без тебя одиноко будет. Я со Светкой ночевать стану, у нее или у нас дома. Как вчера. Смотри, отвыкну от тебя, – с легкой угрозой в голосе произнесла Олеся.

– А как у нас это получилось? Как это мы твои таблетки перехитрили? – Я высыпал осколки фаянса в ведро. Руки незаметно подрагивали, да и сам я был явно не в своей тарелке. И радостно, и боязно.

– Ну я сразу после того как результат теста увидела, в амбулаторию побежала, к Марии Федоровне. Та позвонила в Демидовский центральный роддом, они объяснили, что некоторые гормональные препараты из Старого Мира прекращают здесь действовать. Пища другая, воздух немного, но другой, спектр излучения светила другой. Всего по чуть-чуть, и набегает. В общем, она меня отругала за то, что я впала в истерику, поздравила и поставила на учет. Теперь я подучетная больная, вот. Первый месяц надо появляться раз в две недели, это если ничего не беспокоит, но Мария Федоровна пригласила приходить еженедельно. Меня и Светку. – Олеся уселась за стол и погладила абсолютно плоский животик.

– Так Светка тоже? Ну мы и молодцы! – Я уселся рядом, погладил любимой руку.

– Ты не расслабляйся, тебе еще оружие чистить. А мне необходимо много гулять на свежем воздухе, поменьше нервничать, побольше есть овощей и фруктов.

– Олесь, а давай съездим завтра в Демидовск? Погуляем по городу, ты по магазинам пройдешь, сама же хотела для ателье что-то заказать. В зоомагазин зайдем, щенка или котенка купим, а то двор пустоват. Что скажешь? – Я задумался об одной вещи, которую обязательно нужно сделать. – Ну и посуды требуется подкупить.

– Ах ты! – Олеся схватила полотенце и погналась за мной. Догнала в коридоре, когда я снимал обувь, и шлепнула по спине.

А я схватил ее на руки и потащил в спальню. Не так уж много у нас до понедельника времени осталось.

Протекторат РА, Береговой.

22 год, 24-й день 10-го месяца

Мы вышли из здания Штаба флота, держа в руках сумки со специнструментом и «Руководства службы старых морских малокалиберных пушек В-11М». Как обозвал эти пушки идущий вместе с нами мичман, «ведюхи».

– Понимаете, парни, эти пушки в сухопутных моделях одни из самых распространенных в том мире. Да и у нас в каждой бригаде есть по артполку из В-47, купили по дешевке американские трофеи из Ирака. А тут с ТОФа привезли десяток АУ, но частично разобранных и в загустевшей консервации. Мы их думали на самодельные сторожевики поставить, а тут кубинцы с Островами. Так что пушки им передали, три пойдут на остров Южный. Вам за эту неделю нужно их расконсервировать, собрать и отстрелять. Знаю, что вы не артиллеристы, но там есть наш человек, он вам поможет, да и кубинцы тоже стоять и смотреть не будут. Формируемые расчеты помогут в работе. Ни пуха, мужики. – И мичман открыл дверь КПП.

Там мы забрали автоматы, сумки с боеприпасами и пошли в порт, где стояла наша «газель».

– Мужики, вы как, поесть не хотите? Тут столовка рядом, рукой подать. А на катер успеете загрузиться, отходит еще не скоро. – Витька-шофер открыл широкую боковую дверь для того, чтобы мы закинули наши сумки.

– Пошли, а то ведь верно, кишка кишке бьет по башке. – И мы отправились обедать.

В столовке не было никаких особых разносолов, но все свежее и вкусное. И совсем недорого. Так что мы хорошо пообедали, немного посидели и отправились на катер.

Возле пирса стоял наш кораблик. Довольно большой, темно-серый, метров пятнадцать – двадцать длины, покрыт многочисленными слоями старой краски. Этот ветеран, похоже, и в старом мире немало побороздил моря и реки.

Но сейчас он мало походил на мирную посудину. На катере были установлены два крупнокалиберных «Браунинга М2НВ» – на баке и на юте. Правда, сейчас пулеметы зачехлили брезентом.

Пока по сходням перетаскали все оборудование и инструменты, прошло больше часа. Бородатый пожилой дядька с трубкой и в шкиперской фуражке сидел в шезлонге, установленном на небольшой надстройке, и командовал складированием вещей на юте. После того как при помощи старого полипропиленового конца все ящики, генераторы, телеги и верстак были увязаны, он спустился сверху по трапу, подергал все узлы, поморщился, но сказал, что ладно, пойдет.

После этого с нами провели короткий инструктаж, объяснили, где и что нельзя делать на этом гордом кораблике. Показали спасательный плотик и спасательные жилеты. Правда, при этом сказали, что если упадешь за борт, то могут и сожрать. Впрочем, это для меня новостью не было.

Тут с берега на катер, отдав честь развевающемуся на корме флагу, на борт заскочили три крепкие веселые светловолосые девушки в матросской форме.

– Товарищ капитан, экипаж из самоволки прибыл! – браво отрапортовала одна из них.

– Вижу, егоза. Вы что, предупредить не могли? Хоть бы записку написали, – нахмурился капитан (интересно, а как его нам называть, ведь он и на шкипера неплохо отзывается?).

– Дед, ты бы завел себе мобильник и не мучился бы. Ведь уже по всему протекторату связь действует. – Вторая девушка чмокнула его в щеку и побежала по трапу вниз, в машинное отделение.

– Ладно, Кузьма Егорыч. Давай, где расписаться? – Шкипер расписался в бумаге, которую подсунул дежурный по порту. Повернулся к нам. – Так, сейчас поможете затащить сходни, и давайте в салон. До тех пор, пока не выйдем из порта, носа на палубу не показывать! И еще, увижу, что кто-то к внучкам подкатывает, выброшу за борт, ясно?

Усмехнувшись этому громкому заявлению, я кивнул, продемонстрировав свою понятливость. Повесил автомат на плечо, зашел в салон и положил рюкзак на старую широкую скамью. Туда же положил и АКМН, вышел на палубу, натянул брезентовые рукавицы. За мной то же самое сделали другие.

Снизу забубнил дизель.

Две крутившиеся тут же матроски показали нам, за что браться и куда что складывать. После этого они затащили мокрые швартовы, намотали их на кнехты. С носа донесся грохот выбираемой якорной цепи. За кормой забурлила вода. Катер, коротко гуднув, резво побежал от причала.

– Ребята, вы не светитесь на шкафутах. Сидите здесь, деду из рубки не видно. Наверное, первый раз в нашем мире в море выходите? – поинтересовалась одна из девчонок. Вторая убежала наверх, на крышу надстройки.

– Ага. Мы сюда сухим путем добирались, не плыли.

– Плавает утка, корабли ходят. – Девушка фыркнула и побежала по шкафуту.

Я стоял, привалившись к шпилю, и смотрел на бухту Берегового. Конечно, поменьше, чем в Новой Одессе. Но видны и строящиеся корабли, стоящие на стапелях, большие емкости нефтеналивного терминала, возле которого заправляются танкеры. Кораблей на якорных стоянках тоже хватает. Жизнь кипит.

Укрепления почти как в Новой Одессе. Десяток старых танков, вкопанных в землю наподобие дотов, батарея автоматических крупнокалиберных зениток на господствующей высоте. На самом деле – для любого пиратского флота хватит за глаза.

Катерок резво побежал на юг.

Внезапно завибрировал мобильник. Я достал его, поглядел на экранчик. Звонила Олеся.

– Алло? Володя, как хорошо, что вы еще в Береговом.

– Да, хорошо. Мы уже на катере, идем вдоль берега. Олеся, солнце, я тебя очень люблю.

– И я те… – Связь прервалась. Я посмотрел на антенку на экране. Но ее уже не было, все, вышли из зоны действия сети. Хорошо, что вышка у нас в городке заработала, плохо, что связь кончилась. Впрочем, по дороге долго разговаривали, натрепались на хорошую деньгу. Дорогая здесь сотовая связь.

Кораблик забирал подальше от берега. До него уже было километра три, не меньше. Дальше на запад редкими небольшими горушками виднелись эти самые Дикие Острова.

– Павел, хорош спать! Оружие провернуть и зарядить. Дежурство в обычном порядке. Марина, передний «браунинг».

Я аж подпрыгнул от раздавшегося из висевшего над головой громкоговорителя голоса шкипера.

А через пару минут на юте появилась точная, но заспанная копия нашего шкипера. Копия посмотрела на нас и сказала:

– Парни, пошли поможете.

Мы вытащили из корабельного арсенала тяжеленные коробки с патронными лентами. Потащили их по узким коридорам к пулеметам. На баке одна из девушек заряжала «браунинг». На ней были бронежилет и каска. Еще одна матроска, тоже «одоспешенная», стояла на мостике и наблюдала в бинокль за горизонтом.

– Вы чего это? Острова же вроде кубинцы зачистили? – поинтересовался я, автоматически проверяя кобуру с «таурасом».

– Немного не так. Кубинцы Острова при помощи РА захватили. А вот до полной зачистки еще далеко. Ты представь, что островов больше трехсот, и некоторые весьма значительны по площади. Очень запутанный фарватер, сложный рельеф местности. Джунгли, что очень затрудняет воздушную разведку. Острова разбросаны по большой территории. А кубинцев всего тысяч пятнадцать с детьми и женщинами. Бойцов тысяч пять, не больше. Так что они при помощи егерей и гренадеров выбили основные силы бандитов, уничтожили всех, кто не спрятался. А тех, кто успел спрятаться, искать будут еще долго. Приток вооружения и припасов бандитам перекрыли, но у них тут, говорят, целые базы были. И далеко не все обнаружили. Так что принимаем нормальные меры предосторожности. Сейчас у них кораблей не осталось, только резиновые лодки и небольшие катера. Для них этих игрушек за глаза хватит. – Копия шкипера похлопала пулемет. – Но только если их обнаружить на дальних подступах. А то могут быть большие проблемы.

– Ага, ясно. Тогда пошел за автоматом и парням скажу вооружиться.

Я спустился по крутому трапу, зашел в салон, взял с лавки автомат, надел патронную сумку. Нужно бы РПС из рюкзака достать, но возиться долго, так что потом.

Часть салона была под потолок загружена ящиками и коробками с продуктами и припасами. Отдельно поставили снарядные ящики. Нехило затарились.

Сказал парням, чтобы вооружились, и поднялся на крышу к уже надевшему броник и каску мужику. Солнышко успело основательно нагреть палубу, хотя стало уже достаточно прохладно. Все-таки сезон дождей близко.

– Меня Володя зовут, – представился я.

Вокруг носового браунинга стояло самодельное ограждение из толстостенных труб от какого-то газопровода.

– Павел, брата зовут Петр, но вы его зовите «шкипер». Внучек по-разному зовут, сами представятся, если захотят. Далеко вас в командировку отправили, на самый крайний остров. Вы механики, прибыли на строящуюся при форте батарею?

– Мы да, ОГМовцы. Там пушки перебрать нужно. Мы, конечно, не артиллеристы, но какая разница, что делать? Знаем, что направляемся на остров Южный, знаем, что старые пушки, и все. Слушайте, Павел, а почему эти «браунинги» так популярны? Сюда ехали – на грузовиках тоже они стояли. Наши пулеметы нельзя купить, что ли?

– Мы их сразу по прибытии сюда купили, еще двенадцать лет назад, «браунинги»-то. Их просто много, они подешевле. Китайские ДШК брать – это вообще себя не уважать, «Утесы» дорогие, да и новые «браунинги» тоже. А эти бэу пулеметы времен Вьетнамской войны относительно доступные. Мы сначала хотели «миниган» к крупнякам взять, но цена кусается, и здорово. Так что есть пара ПКМБ в арсенале, но народа на катере маловато.

Наша семейка из Сухуми. Когда грузины город брали и цеховиков абхазских резали, ушли с братом Петром, его дочерью и внучками в Турцию. Мы же катера выкупили для кооператива, экскурсии вдоль берега возили. Побоялись, что все отберут, да и за себя страшно, война. В Россию не получилось перебраться, грузинские корабли дорогу перекрыли, так мы в Турцию рванули. В Турции помыкались, помыкались, попробовали туристов возить, но чуть без катеров не остались. Тут нас сюда заманили. А так как нужны были деньги на провоз катера через Ворота, то по жребию продали мой катер. Деньги пустили на перевоз этого катера, на небольшой домик в Москве и на вооружение. Катер этот наш общий с братом стал, и начали мы грузы возить по Заливу.

Правда, дом в Москве давно продали, переехали сюда. Слишком много в той Москве беспредела. Понимаешь, и сейчас пиратство проблема, а тогда вообще кошмар был, не успеешь с грузом из порта выйти, как за тобой охотиться начинают. Приходилось отбиваться, у нас тогда в экипаже парни были. Сейчас они разбогатели маленько, сами купили катера, с нами грузы для кубинцев на Острова возят.

– А девушек не опасно на катер в рейс брать? Тем более за пулеметы ставить?

– А что тут чересчур опасного? Тут в Новой Земле жизнь вообще опасна. Девочки с нами с десяти лет ходят. Пулеметы на зубок знают, стреляют из них лучше, чем готовят. Да и близко к берегам мы не ходим, чтоб под обстрел не попасть. Сейчас устье Амазонки пройдем, там попроще будет. Радар включим и отдыхать пойдем. Наш радар Маринкин хахаль модернизировал, он теперь любую железку весом больше полуста килограмм на воде видит, хватает отражающей поверхности. Недаром парень в РА служит технарем, совсем недаром. А так как без двигателей ни одна моторка в этих водах не ходит, да плюс вооружение пиратов тоже стальное, в сумме в любом случае каждое судно больше полусотни килограмм получается. Вот поэтому никто не замеченным на открытой воде не останется. А сейчас только визуальное наблюдение возможно, слишком много мусора Амазонка выносит, постоянно новые островки возникают, сложно, короче. Тут радар не выручит, в корнях деревьев руда болотного железа, фонит. И пираты этим могут воспользоваться. Замаскируют простую лодку мусором, даже авиаразведка пропустит. А если по надстройкам очередь из «браунинга» или «дашки» пройдет, так снесет и радиорубку, и ходовой. Если еще снайперы у них есть, так подходи и бери тепленькими. Вот и бережемся, все подозрительное истребляем. Лучше пару десятков патронов потратить, чем пропускать пиратов. Потому девчонки в восемь глаз смотрят, в свои и стеклянные. От них фиг спрячешься – глазастые. Это у меня со зрением проблемы начались. Кстати, поглядывай за борт, только близко не подходи. Интересно может быть. О, а вон и китобои наши, на зубастиков охотятся.

Справа по курсу нам приветливо гуднул небольшой кораблик. Наш гуднул ему в ответ.

Девушка с ходового и девушка на баке рассматривали в тяжелые морские бинокли подозрительные воды. Вода за бортом из очень чистой стала мутно-красной, под цвет здешней земли. Скорее всего, это и есть принесенная рекой глина. Несколько вывернутых деревьев проплыли мимо катера на приличном расстоянии. Я присел на палубу, стал наблюдать. Мало ли что, может, не дай бог, и потребуется моя помощь.

За правым бортом открывалось интереснейшее зрелище. Огромные массы темной и мутной воды несли вырванные с корнем деревья, мертвых животных, стога всякой травы. Летали и орали местные зубастые чайки, вода порой кипела от косяков рыбы. За тушу павшего рогача какими-то довольно большими рыбами и чайками было устроено целое соревнование «на скорость поедания». Причем чайки тоже попадали на зубок этим рыбам. Вроде от устья далеко, а сколько хлама. Пару раз встречались промысловые баркасы, которые проверяли переметы. Сетями в таком мусоре не половишь, а вот промышленные переметы, оказывается, ставят длиной до километра. Очень рыбные места. На «рыбаках» я тоже разглядел в бинокль дежурную вахту с крупнокалиберными пулеметами. С мостика доносились обрывки радиопереговоров с баркасами.

Через четыре часа мы прошли эти воды. Хорошо, что тихо. Нас всех загнали вниз, под крышу салона, и включили старенький, но зоркий корабельный радар. Все равно скоро стемнеет. А нам еще сутки пёхать по Заливу на юг.

Поужинав в маленькой столовой кают-компании (если девушки с пулеметом обращаются лучше, чем готовят, то к катеру пиратам близко подходить не рекомендуется, стряпня оказалась – просто объедение), мы начали растягивать в салоне гамаки. Распределились на вахты усиления, я попал в «собачью» предрассветную вахту и завалился спать пораньше.

– Володь, подъем. Твоя вахта приближается. – Мой гамак пару раз тряхнули.

Открыв глаза и смачно потянувшись, огляделся. Рядом с удовольствием укладывался один из братьев, Малик сонно возился с разгрузкой, снимал ее. В салон с юта заглянул Колян.

– Ну скоро ты там, кофе остынет! Вставай, орел, а то пираты без тебя нападут.

– Типун тебе на язык и огромный геморрой в задницу, балбес. Еще накличешь, – натягивая на себя вынутую из рюкзака сбрую РПС, заметил я. Прихватил автомат и пошел наружу. Пространство юта освещал тусклый синий фонарь.

Огромная луна висела над континентальным берегом, заливая своим светом воды Залива. За кормой почему-то не просматривался кильватерный след катера. Многочисленные звезды сияли на небе и отражались в темной воде. Интересно все-таки, это старая Вселенная или совсем другой мир?

Взяв кружку с крепким кофе, я присел на скамью, которую почему-то называют банкой. Все наше дежурство в случае спокойной ночи сведется к неторопливым разговорам на юте, защищенном надстройкой от пусть и слабенького излучения радара. Кормовой пулемет бликовал под светом луны. Рядом встала одна из девушек, посмотрела на нас.

– Так, парни, я на мостик к деду, а вы сидите здесь. Команда – наблюдать правый борт, потихоньку поворачивая ПНВ слева направо и обратно, захватывая пространство за кормой. Ясно? Если что увидите, вот связь. Нажимаете кнопку «мостик» и говорите в микрофон. Пулемет не трогайте, а то стрельнет. – Она открыла ящик на стене и показала массивное переговорное устройство с допотопным микрофоном на витом шнуре. И убежала. Шустрые какие девки, пешком не ходят.

Я сидел и потягивал кофе. Крепкий и черный, он наверняка понравился бы американским загонщикам скота. В нем точно подкова плавала бы. Кружка этого кофе моментально прогнала остатки сна куда-то на тот берег Залива.

Колян стоял у штатива прибора ночного видения и потихоньку осматривал просторы. Радар – радаром, но так безопаснее. Мы следили за пространством справа, с мостика проверяли левую сторону. Вдруг недалеко от левого борта что-то здорово плеснуло.

Я взял микрофон, ткнул светящуюся кнопку и на всякий случай направил автомат в ту сторону.

– Мостик – юту. Тут что-то здоровое плещется рядом с бортом.

– Не переживайте, это зубастик охотится. Местных кальмаров гоняет. Тут потому никто и не отваживается на лодках ходить, что китов много. Но вы поглядывайте, дураку море по колено. Скоро рассвет, парни, через полчаса посмотрите на восток. Редкое зрелище для сухопутных.

Через эти самые полчаса на востоке над островами показалась сначала светлая полоска, потом над нами очень быстро и весело взошло солнце. И все стало веселым, ярким и праздничным. Нежно-голубая вода за бортом, зелень островов и белая пена прибоя перед ними. Солнце освещало далекий континент постепенно, зрелище было захватывающее. Короткий здесь рассвет, недаром жарко. Экватор не очень далеко, только никто не знает где. Точнее, знают, географы и астрономы не зря здешний хлеб едят. Но не было пока больших морских экспедиций, по крайней мере, никто мне про них не говорил.

После завтрака две девушки начали разворачивать грузовую стрелу на шкафуте левого борта и готовить какие-то снасти. Вроде рыболовные, только это что за рыбка, если крючок к тонкой цепи прикреплен, а леска сделана из толстого плетеного капронового шнура толщиной миллиметров восемнадцать – двадцать?

Тем временем девицы, не обращая внимания на наше любопытство, прицепили в качестве грузила здоровенный шлакоблок. Насадили на крючок (нехилый такой крючочек, размером где-то 300×160 мм и толщиной около 8 мм) здоровый кусок мяса и начали стравливать эту снасть за борт приостановившегося катера.

Впрочем, сами девушки тоже были достойны весьма пристального внимания. Сильные, стройные, точеные фигурки в коротких шортах и обтягивающих тельняшках порадовали бы взгляд любого нормального мужчины. Красивые и сильные руки, очень сильные и красивые плечи, длинные загорелые и опять же сильные ноги. Красивые животы и бедра, не девчонки, а загляденье. Не неженки, не полудохлые модельки, а настоящие амазонки с пистолетами вместо луков. А третья сестричка стояла за носовым «браунингом», страхуя сестер.

Жужжала лебедка, стравливая вниз снасть. Глубоко они рыбку ловить собрались. Вот веревка замерла и обвисла. Одна из девиц, та, которая исполняла функции механика, включила передачу на лебедке, обтянула снасть, села рядом с сестрой на спасательный плотик и стала ждать.

Минут через пятнадцать стрелу резко дернуло в сторону. Девчонки подскочили, механик включила электродвигатель. Загудел редуктор лебедки, вытягивая снасть. Длинная веревка натянулась, дернулась. Девицы спокойно, без особого азарта следили за происходящим. Спустился с мостика шкипер с длинной трубой из нержавейки с каким-то крючком на конце. Пропустив через этот крючок петлю из тонкого стального троса, шкипер стал ждать. Впрочем, ожидание длилось недолго, и вскоре из глубины показалась большая туша.

– Черепахозаврик. Хороший сегодня попался, кило на двести. – Шкипер опустил петлю в воду.

Капроновый шнур подтянул здоровую черепаху, вяло машущую лапами-ластами. Цепь-поводок торчала из массивного клюва, который у черепахи был вместо рта. Длинная толстая и гибкая шея отличала эту представительницу местной фауны от сухопутных сестер. Крючок пробил шею и вышел наружу сверху, около позвонков.

Когда эта животина оказалась под бортом, шкипер аккуратно, обходя задние ласты, надел петлю черепахе на панцирь, там, где образовывалась этакая впадина перед передними ластами, и затянул петлю. Потом включил вторую лебедку и начал поднимать черепаху.

Здоровенная добыча повисла в полуметре от воды, с повисших задних ласт лилась вода.

– Петр, держи. – Павел подал брату мосинскую винтовку.

Тот взял трехлинейку, передернул затвор, прицелился в голову черепахе и выстрелил. Пуля пробила надглазие, рванула голову зверя. Черепаха несколько раз конвульсивно дернулась и затихла. Стекающая с нее вода окрасилась в красный цвет.

– Все, ласты откинула. Так, Лера, Полина, заводите тушу на палубу, начинайте разделывать. Парни, будете таскать ящики с мясом в холодильник. – Шкипер поставил винтовку на предохранитель и пошел на мостик.

Через пять минут туша черепахи лежала на левом шкафуте, дизель под палубой опять забубнил, и катерок снова побежал на юг.

– Так, парни, кто из вас скотину когда-нибудь разделывал? – Полина (девушки все-таки нам представились) дернула заводной шнур бензопилы. Потом разрезала панцирь черепахи пополам.

Следующие два часа были хлопотными. Над катером кружились противно горланящие чайки, дерущиеся за сбрасываемые за борт потроха и сухожилия. От панциря черепахи отодрали шкуру и отнесли в морозильник, к мясу этой животины. Панцирь отвезут в Береговой и сдадут в какую-то контору за довольно хорошую цену. Мясом забили весь холодильник, к тому же весьма внушительная его часть готовилась на камбузе в большом котле с оливковым маслом.

Смыв с палубы кровь, умылись сами и пошли на восхитительный запах жареного мяса. В столовой на столе на большом блюде, источая одуряющий аромат, лежала жареная черепашина. Рядом высилась гора нарезанного крупными кусками хлеба, стояли соль и перец. В большой тарелке лежали кольца лука.

– Так, парни, отведайте. Хорошие здесь места, богатые. Свободный человек никогда голодным не останется. Хотите – верьте, хотите – нет, но я мясо последний раз в Турции покупал. – Павел положил себе в тарелку пару кусков, посыпал солью и перцем, налил на край тарелки острый до не могу соус из здешней Индии и начал наворачивать так, что за ушами трещало. Я решил от него не отставать и тоже принялся накладывать себе черепашинки. В Средней Азии пробовал, мясо как мясо, на курятину похоже, здешнее наверняка не хуже.

Вскоре в столовой раздавалось только активное чавканье пятерых здоровых мужиков. Мясо есть мясо, а мужики есть мужики. Я не знаю ни одного, который не любил бы хорошо приготовленного мяска.

– Уф, класс! Хорошие у вас внучки, дядь Паш. – Колян сыто откинулся на стуле. Погладил себя по животу, довольно поурчал.

Постепенно мы все отвалились от стола. При этом мяса осталось еще на один заход.

– Хорошие девчонки, скорее бы их замуж повыдавать. Мы с Петром уже давно им про правнуков намекаем, с год, наверное. Марина и Лера замуж этой осенью собираются, а вот Полина с ее кубинским кавалером пока сами не разобрались, чего хотят. Девки ведь у нас такие свободные, аж жуть. Тут им рожать без передыху надо, чтобы землю людьми заселять, так ведь они все современные. И наши туда же, приключения им подавай, пулеметчицам. Хоть домострой вводи.

– Дед Паша, если ты еще раз про домострой намекнешь, купим себе катер и уйдем на свободные промыслы! Сколько раз об этом говорить можно! Нам всего по восемнадцать, успеем еще нарожать, наняньчитесь еще. – В столовую зашла Марина, которая только что сменилась с вахты у пулемета. Села за стол. Положила себе мяса в тарелку и налила стакан холодного апельсинового сока.

– Приятного аппетита, егоза. Смотри, устроим мы вам с Петром свободный промысел! Уйдем в дом престарелых и скажем, что внучки довели. Ни один самый жадный бизнесмен с самыми большими скидками с вами после этого работать не будет! – Павел возмущенно задрал бороду в потолок. Да уж, похоже, они не один вечер все это обсуждают.

– Дед Паша, не сердись. Ну погоди ты до осени, мы с Сережкой все уже решили. И Лерка с Виталиком тоже. Будут вам и правнуки со временем. – Девушка улыбнулась надутому пожилому мужчине. Потом повернулась к нам. – Ребята, они нас готовы в арабский гарем отдать, только бы мы им правнуков нарожали, представляете? Бзик у них такой.

– Ага, чтобы вы этого пашу или байбачу на край света загнали и международный конфликт получился? Нет уж, ищите наших парней, они терпеливые. В крайнем случае ищите кубинцев или техасцев, тоже неплохие ребята. – Павел вовсю улыбался.

Чуть позже мы прошли между двух островов в Залив. Дальше Острова оттесняли внутренний фарватер к берегу континента, появлялась реальная возможность попасть под обстрел бандформирований. Некоторые богатые банды таскали с собой безоткатки и малокалиберные пушки. А получить такой подарок в борт совсем не хотелось.

– Что-то качка стала намного сильнее, не находишь, Марин?

Мы уже подружились с девчонками. Узнав о том, что некоторые из нас женаты, они сразу обозвали нас «грузом женатиков», но исподволь интересовались нашим отношением к женам и к жизни в браке вообще. Совсем не буки оказались, а нормальные веселые девушки. Рассказали про свой кораблик и обнаружили большую любовь к этому старому корыту. Я даже телеграмму с их рации отправил домой при помощи Марины, оказывается, с корабельных радиостанций можно.

– Так это Залив, а не наши внутренние воды. Сейчас здесь почти безопасно, эти острова хорошо зачистили. Наши еще в том месяце перевезли и установили на Островах несколько батарей сухопутных пушек и построили небольшую авиабазу возле Новой Гаваны. Там вертолеты стоят, «крокодилы», несколько Ми-8 и Ми-2. А так в основном сами кубинцы справляются, бандитов уже почти не осталось. Гоняют их в хвост и в гриву. Некоторые бандюки еще прячутся, но в основном им пришел конец. Ну еще бегут на материк, в джунгли. Там ведь ничьи земли, нейтральная, так сказать, территория между нами и Имаматом. Потом бандиты пытаются прорваться в Имамат, но зря. Чеченам они никто, те могут их и в рабов превратить. В лучшем случае заставят работать на себя, сунут в самое пекло, под егерей подставят, а сами попробуют мимо просочиться. Сейчас зайдем в Порто-Сангре, отдадим посылку на РЛС, заберем пассажиров – парней с девушками, а там до вашего Южного пара часов ходу.

Да уж, сказал бы мне кто год назад, что я с красивой молодой девушкой буду про внутреннюю политику и борьбу с бандитизмом говорить, не поверил бы. А сейчас нормально, умная собеседница, хорошо знает местные реалии, умеет думать и анализировать.

– А что за пассажиры, если не секрет? – поинтересовался Малик, все это время смотревший на крутой скалистый берег острова.

– Да нет, курсанты отправляются в авиашколу, абитуриенты – в Демидовский и Новоодесский универы. В Демидовске и в ППД недавно объявили набор, на военных и гражданских пилотов учить будут. Но абитуриентов берут не старше шестнадцати лет, к моему большому сожалению. Придется в Береговом, как осяду, в аэроклуб записываться, а это совсем не то. Выучат на любителя, и все. А в этой школе учить очень серьезно намерены, им даже самолеты специально закупают. – Девушка мечтательно сощурилась.

Да уж, мечты у здешних девушек. Выше, быстрее, сильнее. Прям ДОСААФ. Да что далеко ходить, наши жены тоже не промах. Моя мало того что стрелок от Бога, так еще на курсы экстремального вождения хотела записаться. Говорит, после родов оправится и займется, мол, лишним это не будет. Хотя здесь большинство дорог подходит для экстремального вождения.

Катер шел мимо обрывистого скалистого берега. На скалах шумел тропический лес, буйный, яркий. Мелькали разноцветные птицы размером с хорошего петуха, слетали с обрыва, что-то клевали в полосе прибоя и снова взлетали вверх. Внизу, под обрывом, шла полоса каменистого берега, о который разбивались волны, брызгая пеной на скалы. На вершине горы стояла РЛС. Именно стояла, а не работала. Здоровенная ажурная антенна не крутилась, высматривая цели, а спокойно пылилась под солнышком.

– Интересно, никто ни за чем не следит, ходи куда хочешь. И где гордые кубинцы? – Колян смотрел на берег.

– Парни, мы наверняка два-три секрета уже прошли. Если никого не видим, это вовсе не значит, что нас тоже не видят. Кубинцы еще за горами, в Латинском Союзе, так маскироваться научились, что рядом мимо пройдешь и не заметишь. А дед уже давно по рации наш регистрационный номер передал. Да и не первый раз мы здесь. Сами понимаете, они только пиратов выбили, сейчас у них стройка гигантская идет, к сезону дождей вовсю готовятся. А здесь окраина, провинция, если можно так сказать. Смотрите, какая сейчас красивая бухта в проливчике будет. Кстати, бывшая пиратская база. – Марина облокотилась на леера.

Катер по обозначенному бакенами фарватеру вошел в узкий пролив между островами. Справа и слева поднимались скалы. На вершине правой виднелся пост с крупнокалиберными пулеметами. Оттуда нам помахали рукой, а Марина ответила воздушным поцелуем. Метров через триста заливчик резко расширился влево, образуя до изумления красивую бухточку. Чистая вода, светящаяся изнутри голубым, и красные скалы. Почти круглая бухта метров триста диаметром была полностью закрыта от внешнего мира. Идеальная тайная база, только сверху и разглядишь. Прямо у левого берега начинался склон высокого холма. Назвать это горой было трудно, насколько я помню, то, что ниже трехсот метров, считается холмом. Внизу, у его подножия, прямо напротив нас виднелся большой поселок, состоящий из легких домов, чего-то вроде хижин с тростниковыми крышами. Поселок упирался в бухточку причалом, к которому мы и подходили. Около причала толпились люди. В основном молодежь и женщины. Были слышны бурные, экспансивные разговоры.

После швартовки на борт заскочил шустрый паренек в форме Русской Армии и с лейтенантскими погонами. Ему на шею тут же бросилась Марина и запищала от радости.

– Сережка, дорогой, как я по тебе соскучилась! Ура, ты на месте! – Девушка висела на шее у парня и от радости болтала ногами.

– Марина, дорогая, на нас люди смотрят. – Лейтенант коротко поцеловал девушку, поставил ее на палубу. Повернулся к шкиперу. – Петр Сергеевич, мне необходимо получить у вас комплект ЗИПа на станцию. Позволите?

Какой вежливый офицер, однако. Шкипер повел его и еще трех солдат (причем явно не кубинцев, а скорее рязанцев) в спецкладовку. Функции этой самой кладовки выполняла одна из кают, запертая и опечатанная. Через десять минут лейтенант и солдаты вышли с большими металлическими ящиками зеленого цвета.

– Лейтенант, погоди. Мы сейчас заберем пассажиров и пойдем на Южный, оставим механиков и отправимся прямиком в Береговой. А тебя в любом случае ждем в гости через неделю. У меня и у Павла юбилей, приглашаю. Так что скорее запускай свою крутилку, ясно? А то не успеешь до штормов вернуться на континент, Марину расстроишь.

– Так точно, ясно! Разрешите похитить вашу внучку на пару часов? – Лейтенант вытянулся, козырнул старику.

– Забирай. Можешь возвратить вместе с правнуками. – Шкипер ухмыльнулся в бороду.

– Деда! – От щек Марины можно было прикуривать, до того стали красными. Лейтеха ухмыльнулся и свалил с катера, прихватив девушку. Усадил ее в уазик с загруженным оборудованием, сел за руль и рванул в гору.

– Ой, куда ты торопишься? Если так понянчиться с малышней охота, в Береговом в детсадик с удовольствием возьмут воспитателем. – Полина покачала головой.

– Молчи, пигалица. Вот выдам вас замуж, тогда и сойду на берег. И Павла с собой прихвачу, нас в мореходку давно зовут, практику вести. Ишь, критикует. Тоже мне, молодежь. Им счастья желаешь, а они ерепенятся, хвосты пушат. – Бубня, шкипер сошел на берег.

На берегу подошел к пожилому кубинцу, тепло с ним поздоровался. Начал читать какие-то бумаги, что-то периодически спрашивал по-испански. Кубинец при этом отвечал по-русски, и они оба явно получали от разговора большое удовольствие.

Я тоже сошел по гулким сходням на берег.

– Ола, амиго! – приветствовал меня молодой паренек, пробегающий мимо.

– Буэнос диас, – ответил ему. К сожалению, это почти все слова, которые я знал по-испански. Ну еще разве «но пасаран» и «пасаремос», но это здесь было немножко не в тему.

Прошел немного по берегу, спустился к воде. Мелкий ярко-красный песок шуршал под ногами. В воде копошилась живность. Плавала рыбья мелочь, ползали моллюски, маленькие крабы.

– Я бы на вашем месте был поосторожнее. Некоторые моллюски смертельно опасны. – Ко мне подошел еще один лейтенант. Тоже в форме РА, но кубинец.

– Я знаю, просто очень красиво. А так ничего трогать не собираюсь. Меня зовут Владимир, – протянул руку офицеру.

– Диего Гонзалес. Гостил здесь у родственников, а теперь еду с вами на Южный. Вы же механики?

– Да, едем старые пушки перебирать. Сказали, разберемся на месте.

– Ну раз вам так сказали, значит, так тому и быть. Комендант острова вам все расскажет. Пойдемте на катер, а то сейчас молодежь займет все хорошие места.

– А это что за развалины? Пиратские? – Я кивнул на черные останки сгоревших дощатых домов. Нехило здесь прошлись, полыхало, похоже, знатно.

– Да. Их с вертолетов отработали по ЛЦУ, потом мы зачищали. Просто до конца прибраться еще не успели. Остались в живых только люди в рабском бараке, человек сорок. Да и то потому, что там яма, как один ваш сказал – зиндан. Крышу осколками порезало, а рабов бывших не зацепило.

На катер по списку загружали молоденьких девчонок и парнишек. Толпа бдительных родственников что-то кричала им с берега, те так же громко им отвечали, как будто их разделяло не два метра, а по крайней мере тридцать. Гвалт стоял неимоверный, но очень, если можно так сказать, доброжелательный.

На борту сразу стало тесно. Молодежь сновала, словно бы иллюстрируя, что такое броуновское движение, белозубо улыбалась, смеялась, пританцовывала под быструю музыку, несущуюся из бумбокса. Кстати, у всех мальчишек и девчонок были при себе пистолеты и укороченные бразильские винтовки. Хотя в протекторате для ношения серьезного оружия требовалось иметь возраст не меньше шестнадцати лет в земном исчеслении.

– Что вы хотите, это ведь граница. Фронтир, так сказать, – перехватив мой взгляд, заметил Диего. – Прибудут в Береговой, сдадут все по описи на хранение, да и некогда им будет с оружием возиться. Учиться ведь едут, не отдыхать.

На пирсе остановился УАЗ. Из него выскочила взъерошенная Марина, чмокнула своего лейтенанта и под приветственные возгласы сестер забежала на борт.

Мы уже привычно затащили сходни, и катерок пошел на выход из фиорда.

Выбравшись на открытую воду, наша посудина поплелась вдоль берега. Наверху возле решетки РЛС кричали и махали руками люди. Так же кричали и махали руками ребята у нас на катере, сгрудившись вдоль борта.

Впереди по правому борту нас поджидал целый архипелаг небольших островков. То просто торчащая из воды и загаженная птицами скала, то лабиринт отмелей, в которых сам черт ногу сломит. Посреди этого лабиринта виднелось несколько небольших, заросших лесом островов.

Четыре часа мы шли мимо этого неизвестного загадочного мира, очарованные его красотой. Даже непоседливые подростки в конце концов замолчали, любуясь этими местами. Тишина, ветер, солнце и море. Волшебный край.

Впереди вырос остров Южный. Самая крайняя точка наших земель, дальше шли Имамат и Арабские земли. Еще дальше Дагомея и Индия. Остров был массивный, частично заросший лесом по восточному обрывистому берегу, частично безлесный, поросший буйными травами. Красивый остров, но болотистый, с северной стороны начинались эти самые протоки, мелководье и мангровые заросли.

– Смотри, какой крокодил! – Малик ткнул пальцем в уплывающую по меляку зверюгу. Метров восемь длиной, никак не меньше. Поднимая фонтаны брызг, он пытался поскорее покинуть наше общество.

Гулко простучал впереди короткой очередью «браунинг», заставил нас присесть и матюкнуться от неожиданности. Очередь накрыла бедного «гену», расплылось красное пятно.

– Марин, ты чего? – поинтересовался я у пулеметчицы.

– Не люблю этих зверюг. Видела запись, как рабовладельцы скармливали им обессилевших пленных. Жаль, этих гадов сейчас не достать.

Посмотрев на сжатые на рукоятях пулемета кулаки, я решил не нервировать девчонку.

И пошел собирать вещи: катер подходил к небольшому деревянному причалу.

На острове нас встретили молодые солдаты – кубинцы и русский мичман лет пятидесяти. Почему мичман? А кто еще в такую жару в полной флотской форме ходить будет? Причем не в синей хэбэ, а в нормальной такой – черный низ, белый верх и в черной пилотке с советской «капустой». Видать, форсит. Даже пистолет на ремешках. Пижон.

– Здравия желаю, товарищ лейтенант. Здравствуйте, товарищи ремонтники! – Мичман пожал нам руки. Потом мы вытаскивали наше оборудование, солдаты при помощи подростков выгружали припасы из салона, заставили весь берег вдоль причала и забили до отказа снарядными ящиками кузов грузовичка «Садко». Никогда бы не подумал, что в такой маленький кораблик влезет такая гора грузов!

Грузовик уехал, мы проводили гуднувший нам катер, Марина с Полиной помахали вслед руками.

– Сейчас загрузим ваше снаряжение, и пойдете в поселок. К сожалению, часть острова малопроходима, а часть недоступна. Поэтому заселена только юго-западная часть, но она-то нам и нужна. И вам тоже. Посмотрите сами почему.

Нет, прямо сказать нельзя, что ли? Секретчики, едрен корень.

Загрузив инструмент в подошедший грузовик, мы направились за ним следом.

Грунтовая дорога шла через холм, поросший редкими тропическими деревьями. Перевалив через него, мы увидели небольшой поселок на ровном плато. До него было около четырех километров.

Поправив автомат, я потопал дальше за лейтенантом. Уже возле поселка нам навстречу за очередной порцией груза пропылил «Садко».

Вблизи поселок смотрелся довольно мило. Небольшие крытые тростником хижины, ровные улочки, площадь, на которой суетились мужчины и женщины. Они разбирали груз и то и дело отгоняли детей от снарядных ящиков.

– А вот и ваш фронт работ. Необходимо расконсервировать, перебрать и поставить на место эти установки, «Веди-11М». – Мичман указал на три относительно небольшие двуствольные пушки, стоящие над обрывом. Снятая броня лежала рядом с платформами.

– А что, их в ППД или Береговом наладить нельзя было? Обязательно нас вызывать? – недовольно поинтересовался Колян.

Он вообще поныть любил, а сейчас у него имелся для этого отличный повод. Да я и сам не очень понял, на кой нас сюда вытащили.

– Парни, конечно, пушки можно было в Береговом разобрать, проверить и собрать. Потом вызвать туда расчеты, обучить их, перевезти и установить орудия на место. Только дело в том, что нет людей, которые знают эти пушки. А из артполков никого сейчас не отпустят. Хоть и замиряемся с Орденом, но все равно обстановка напряженная. Так что собирать и разбирать их все равно пришлось бы слесарям-ремонтникам, иначе наверняка осталась бы куча лишних деталей. В Береговом лишних ремонтных бригад нет, понадобились бы командированные специалисты. А вам здесь будут помогать при работах расчеты, заодно посмотрят, как пушки устроены, чтобы промышленность лишний раз не тревожить. Ну и вы заработаете, сами знаете, командировки идут в полуторной сетке. Плюс командировочные завтра получите, комендант прибудет с соседнего острова.

– Интересно, а почему именно эти пушки? Они ведь совсем не новые, краски сколько слоев. – Малик отколупнул ногтем кусочек отошедшей серой краски.

Я тем временем залез на площадку, отодрал присохшую вощеную бумагу, заглянул в механизмы. Да уж, смазки не пожалели, причем она уже почти высохла.

– Они не требуют электроэнергии, простые, у них хорошая дальность и скорострельность, неплохая управляемость. Даже водяное охлаждение пока не обязательно. Очередь из десяти снарядов пять-шесть раз спокойно дадут, потом просто придется стволы охлаждать. Эта батарея закроет фарватер между Островами и континентом. Здесь около четырех миль от нашего острова к материку – глубина, а дальше идут сплошные отмели. Большой риф, как его называют. Даже моторка не пройдет. Так что бандитам дорогу закроем наглухо. Вообще-то дальше, на том острове, где РЛС стоит, находится батарея Д-30. Но сами понимаете, из гаубиц по скоростным и маневренным целям особо не постреляешь. – Диего похлопал по кожуху водяного охлаждения ствола. – А эти пушки шустрые, любой скоростной катер уделают на раз. Со снарядами никаких проблем не будет, и русские, и китайские, на выбор. Вообще, говорят, что из пушек этой системы в двадцатом веке было сбито больше всего самолетов. Еще пару прожекторов поставим и три ДШК, которые пришли вместе с этими пушками. Хороший форт получится. Сами видите, пролив как на ладони, так что будет контролироваться полностью.

– А инструкции есть? Или так разбирать придется? – Колян залез во вторую пушку.

– Ну у вас же есть «Руководство службы»? У мичмана имеется краткое руководство по ремонту. По идее пушки несложные, просто руки умелые нужны. Разберетесь. А пока пойдемте, получите боеприпасы. Вы к нам прикомандированы, на вас патроны и гранаты выписаны. Товарищ мичман, будьте добры, выдайте им положенное. – Мичман повел нас на другую сторону поселка. Там, получив в хижине под названием «Арсенал» по триста автоматных патронов и по шесть гранат (три лимонки и наступательные, все демидовского производства), мы отправились в отведенную нам хижину.

– Почему «Арсенал», а не «Склад RAV»? – поинтересовался я по дороге.

Вообще неплохой такой складик. Не намного беднее нашего, заводского. Много ящиков с патронами калибра 5,56 НАТО, но это как раз понятно, большинство кубинцев до сих пор вооружены бразильскими винтовками, «калашниковы» к ним только поступают. А так на складе даже эти ДШК стоят, еще в сале. А дежурство вокруг поселка почему-то опять несут «браунинги», видел один расчет в пулеметном гнезде на той стороне острова. Не очень удобно, наверное, при одном калибре иметь два пулемета под разные патроны.

– Привычка, на кораблях склада RAV нет. Есть арсенал и погреба, и все. А менять не стали, прижилось. Да и коменданту понравилось. Сказала, Карибами название отдает. – Мичман снял пилотку и вытер пот носовым платком. Пнул под зад перебегавшую дорогу курицу. – Вот и ваша хижина. Устраивайтесь.

Хижина стояла совсем недалеко от пушек, метрах в пятидесяти. Небольшая, где-то шесть на семь метров. Внутри стол и две скамьи из струганых досок, между столбами четыре гамака. Все новое, смолой пахнет. Над столом керосиновая лампа, на столе поставлена вторая. Земляной пол. На полу несколько деревянных ящиков из-под различного оборудования, в основном из-под гранат и патронов. Стены по грудь высотой, сделаны из тех же досок. От стен до тростниковой крыши сетка-рабица и мелкая пластиковая сетка-москитка. Вполне неплохо, между прочим.

За хижиной туалет, летний душ с большой, покрашенной в черный цвет бочкой наверху. Интересно, как в него воду носить будем, ведрами? На передней стене хижины большой умывальник и осколок зеркала.

Оставив вещи и большую часть боекомплекта, мы пошли ужинать. Автоматы прихватили с собой. Как Диего сказал? Фронтир? Вот и будем ему соответствовать.

Вообще интересно устроен поселок. Сразу видно, что стараются обеспечить максимальную автономность. Несколько покрытых пленкой павильонов на окраине для выращивания овощей в сезон дождей. Это нам знакомо, у самих в Солнцегорске такие есть. Огороды с системой мелиорации, а то ведь плодородную почву смоет дождями. Кстати, здесь картошку растить замечательно – колорадский жук отсутствует. Нет его, и куча проблем снимается.

После неплохого ужина в открытой таверне я пошел искать почту. А точнее, местную радиостанцию, с которой можно отправить телеграмму. Позвонить, к моему великому сожалению, не получится. Впрочем, искать долго не пришлось, поселок маленький. Куча антенн над крайней хижиной служила неплохим ориентиром.

– Здравствуйте, к вам можно? – Я, обращаясь к темноволосой макушке, постучал в косяк открытой двери.

Макушка поднялась, на меня посмотрела веселая темноглазая девушка.

– Конечно, можно, проходите, – сверкая ослепительно-белыми зубами, сказала она с небольшим акцентом. – Чем могу вам помочь?

– Хотелось бы телеграмму жене отправить, раз уж переговорить нельзя. Как это здесь оформляется, на вашем острове?

– Как обычно, вот вам бланк, пишите. – Девушка протянула мне обычный телеграммный бланк.

Написав, что прибыл на место, люблю и скучаю, расплатился за отправку и пошел к пушкам. Пока не стемнело, надо было с парнями прикинуть расписание работ. Но в первую очередь необходимо было сделать навесы над пушками, а то сейчас к ним прикоснуться страшно, до такой степени раскалились на солнышке к вечеру.

Рядом появился Малик.

– Ну что думаешь? Ты вроде инструкцию читать начал? – спросил я у него.

– Не инструкцию, а «Руководство службы тридцатисемимиллиметрового орудия…» и так далее. Нормально, ничего чересчур сложного. Как думаешь начинать?

– Так же, как и ты, с начала. Сначала поймаем этого команданте, утвердим у него график работ, список рабочих-помощников, после этого займемся. Я так думаю, сначала сделаем навес для мастерской, установим оборудование, потом выроем котлованы под фундаменты, соорудим навесы над пушками, после этого переберем пушки, а уже потом поставим их на место, как раз бетон схватится. Дальше уже пойдет отделка, обдерем старую краску, покрасим. Как считаешь?

– Нормально. Потом надо холостыми или инертными снарядами проверить работу механизмов перед стрельбами. За неделю ведь управимся, как думаешь?

– Наверное. Посмотрим. – Я становлюсь ужасно суеверным, когда говорю о работе. «Не хвались, на рать идучи!» – в принципе это же относится к любому ремонту. Никогда не узнаешь, что внутри механизма, пока не разберешь и не отмоешь. – Пошли вниз, на Залив посмотрим.

Я двинулся к обрывистому берегу. Малик, поправив свою здоровенную кобуру со «стечкиным» на поясе, пошел за мной. Автоматы мы оставили в своей хижине, так как в поселке все ходили только с пистолетами и револьверами. Сам поселок охраняли несколько пеших дозоров, пара минометных гнезд с нашими восьмидесятидвухмиллиметровыми минометами, три пулеметных гнезда вдоль берега, из которых два были с американскими М2, а одно, на восточном берегу, на горушке рядом с причалом, с нашим КПВ на пехотном станке. Хотя ЗПУ явно оказалась бы удобнее.

– Камрад, осторожнее. Справа на берегу, метрах в пятидесяти отсюда, живет семья морских выдр. Сильно большие, могут очень напугать. Слышишь, свистят? – Да уж, здесь все кубинцы русский знают, что ли? Как этот паренек на посту с визиром. Сейчас он недовольно щурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь у континентального берега. Солнце уже начало опускаться, наблюдателей слепило. А когда светило опустится пониже, вообще ничего видно не будет. Не самое лучшее место для батареи, которая должна блокировать пролив. И так по максимальной дистанции далеко будет, парой снарядов не отделаться.

– Вы что, все русский учили? Я-то думал, придется учить испанский, – спросил у паренька.

– Ага, каждый сезон дождей три-четыре часа в день. Все равно заняться чем-то надо было, русский нужен, мы в состав Протектората РА вошли – на правах автономии. Так что вы внизу осторожно, выдры сами не атакуют, но чужих не очень любят. – Акцент и некоторые ошибки все-таки у парня были.

Снизу доносился веселый свист. Спускаясь по наклонной тропинке, надо признать, не очень удобной даже для меня, хоть я не раз бродил с рюкзаком в горах, увидел крупных морских животных, которые плескались около берега. Игра этих сильных, очень гибких и стремительных зверей завораживала. Темно-коричневые, с плоскими и длинными хвостами, сильными лапами с перепонками между пальцев, длиной больше трех метров, звери шалили, как маленькие дети. Потом, поглядев на нас и свистнув на прощанье, они нырнули и выплыли метрах в сорока от берега, внимательно следя за нами. Пасти у них, между прочим, были украшены зубками, которые сделали бы честь леопарду.

Малик присел и зачерпнул ладонью морской воды, попробовал на вкус, неодобрительно сморщился и сплюнул.

– Тьфу, соленая, как ее пить можно?

– Ну, наверное, солей поменьше, чем в том мире. В Средней Азии много источников с соленой водой, ничего, пили. А в пустынях воде просто очень радовались. Ладно, пошли пройдемся, пока не стемнело, потом явно не до этого будет.

Я пошел налево вдоль берега по каменистому пляжу. Слева от меня поднимался крутой склон острова. Малик последовал за мной.

Метрах в ста пятидесяти мы нашли идеальное место для купания, что подтверждали две молодые кубинские парочки, плескавшиеся в фактически большой луже. Видимо, приливом воду наливало в естественное углубление в скале и получался небольшой прудик. Ополоснувшись, неторопливо пошли обратно.

– Володь, ответь Коляну. Прибыла комендантша, просит явиться для инструктажа и получения задания, – ожила рация на поясе.

Наверху нас уже поджидали наши братки, беседующие с молодой, подтянутой женщиной в шортах и блузке с погонами капитана. Как и у всех, на поясе у нее висела кобура с пистолетом, по-моему, с «глоком».

– Здравствуйте, сеньора комендант, – поздоровался я.

– Вообще-то сеньорита. Можете звать меня Терезой Франциской, вы не мои подчиненные. Как оцениваете возможность ремонта и установки этих пушек? – Она поглядела на нас строго, словно учительница старших классов.

– Если все нормально будет, сделаем. Мы тут прикинули объем и последовательность работ, давайте обсудим.

Через полтора часа, оговорив помощь будущих пушечных расчетов, получение цемента и арматуры со склада для фундаментов, бревен, конопляных (или каких там еще?) веревок и тростниковых матов для навесов, мы разошлись. Уже стемнело, в центре одиноко тарахтел дизель, играли гитары, смеялись девушки возле горящего костра на той стороне поселка. Кричали ночные птицы, лениво пересвистывались внизу выдры, до отвала наевшиеся рыбы.

– Ну что, кто первый дежурит? – спросил я у зевающего Коляна, усевшегося на гамак.

Тот, переглянувшись со своим братом и напарником, полез доставать и обламывать спички. Разыграв дежурства, мы завалились спать, оставив Малика на первую смену. Мне, как обычно, выпало дежурить перед рассветом.

– Володь, подъем. Твой черед. – Раскачивающийся гамак и бубнеж на ухо разбудили меня на последнюю, «собачью» вахту. Ну почему мне на них так везет? Позевывая, вышел на улицу к ведерному умывальнику, висящему на стене хижины. Огромная луна плыла над континентом, освещая полоску пролива.

Слева на посту поворачивал на штативе свой прибор ночного видения дежурный наблюдатель. Вообще, нашей братии сразу сказали, что дежурства от нас не потребуются, мол, караулят поселок люди, не в пример опытнее нас. Но мы решили, что если не поспим немного ночью, то лучше днем отоспимся во время сиесты.

Зайдя в хижину, сменил шорты на хлопчатобумажные брюки, надел легкую майку, джинсовую куртку, нацепил тяжелую сбрую РПС. Проверил наличие патрона в патроннике «таураса», отщелкнул магазин и проверил отсутствие патрона в патроннике автомата. Посмотрел гранаты в подсумках, не сломались ли усики у предохранительных колец. Те гранаты, которые нам выдали, мы сложили в полиэтиленовый мешок и положили в небольшой ящик возле входа. Туда же, в отдельный мешок, сложили все дополнительные патроны. Там они не помешают по крайней мере.

Пока я пил крепчайший кофе, Колян уже начал храпеть. А Малик и не переставал. Интересно то, что самый здоровый из нас, Толик, спал тихо, как ребенок, посапывал и причмокивал губами во сне.

Снаружи по москитке бегали небольшие ящерицы, ловили многочисленных насекомых, привлеченных светом керосиновой лампы. Стал двигать по столешнице доминошки, выстраивая головоломку. Чем еще заняться?

Через пару часов я, уже стоя на улице, встречал рассвет. Над возвышенным восточным берегом горели лучи еще не взошедшего солнца, окрашивая облака надо мной в розовый цвет.

Еще через два часа мы сидели и завтракали в таверне. На этот самый завтрак каждому подали на тарелке два огромных куска жареной рыбы. На тарелке посредине стола лежал нарезанный огромными кусками свежий хлеб. Вот откуда под утро так несло хлебным духом, что у меня слюнки текли. Там же стояла тарелка с нарезанными крупными кусками ананасами. Возле каждого из нас стояла кружка с неизменным кофе, почему-то с лимоном. Но без сахара.

Вышел из этого благодатного заведения, блаженно поглаживая живот, посмотрел на удаляющегося в сторону склада Коляна. У него всегда с завхозами лучше получается, вот пусть и шевелится. А мы пошли на площадку с пушками. Настало время работы.

Через пару часов возле котлована под фундамент, уже вырытого молодыми кубинцами, я завязывал проволокой арматурины и оказался свидетелем весьма комической сцены.

– Сеньорита, у вас вибраторы есть? – Колян повернулся к подошедшей комендантше.

– На!!! – Вот это называется хорошо поставленный удар правой. – Ты!..

Дальше пошла череда яростных испанских словечек, которые явно не являлись техническими терминами. Комендантша яростно сверкала жгучими черными глазами и готова была удавить недоуменно сидящего на земле и держащегося за челюсть Коляна. Помогающие нам парни отошли на всякий случай подальше, с недоумением глядя на эту сцену. Кстати, далеко не все, оказывается, знали по-русски. Видимо, зимнее обучение не каждому пошло впрок.

– Сеньорита, Коля просил инструмент для уплотнения и осадки бетона. Такие вибрирующие механизмы. А вы про что подумали?

Если до этого комендантша была яростной кубинкой, то сейчас стала донельзя смущенной кубинкой.

– А… Я не знаю про такие. В конце концов, я не инженер-строитель. Посмотрите на складе. – И она убежала, придерживая рукой кобуру с пистолетом. А я первый раз задумался о том, что такое количество свободного оружия – это далеко не всегда хорошо. Ладно, эта просто врезала Кольке и отлаяла, приняв безвинный вопрос за оскорбление. А если бы на ее месте была девушка поимпульсивней?

– Не, я не понял, меня за что навернули? – поднимаясь с земли и придерживая челюсть, проговорил Колька. Потрогал щеку изнутри языком и сплюнул кровавую слюну. – Да уж, понятно, почему она до сих пор не замужем. Хорошо зуб не выбила.

– А ты думай, о чем незамужних женщин спрашивать, а еще лучше, правильно формулируй вопросы. А то так и пристрелят еще. – Малик покрутил пальцем у виска. Видимо, не только мне пришло это в голову. – А вообще, ей уже давно мужа надо и пару-тройку детей, тогда не будет искать в каждой фразе подвох.

Перед сиестой, заканчивая сооружение навеса над третьим орудием (а оно ой-ой как раскалилось!), я отошел попить холодной водички. Нам сначала предложили в качестве питья пиво, но у нас во время работы сухой закон. А вода здесь хоть и вкусная, но не настолько, как у нас в Солнцегорске. Но водопровод интересный. Под падающей с небольшого водопада речушкой поставили старую цистерну с вырезанным верхом. Замучились они небось ее туда тащить. А от нее по трубам самотеком развели воду по поселку. Так что в душ, что у нас за хижиной, вода поступала просто по трубе, достаточно было повернуть кран. Не зря говорят, что главный двигатель прогресса – ленивые люди, которым лень таскать воду в ведрах.

Попив воды из фляги, стоящей под навесом нашей временной мастерской, я посмотрел на то, что мы уже сделали. Все пушки были под навесами, все котлованы под фундаменты уже выкопали. В двух из них уже собрали арматуру, в одном сделать это еще предстояло, так как арматура на складе закончилась и ее должны были привезти завтра с соседнего острова. А сегодня предстояло залить эти два фундамента.

Недалеко от нас заканчивали строительство блиндажа под снаряды, засыпали землей накаты из бревен. А часть мужиков уже спускала в сам блиндаж снарядные ящики. Вот это правильно, нечего снарядным ящикам делать на улице в такую жару. Да так и безопаснее. Комендантша припахала всех мужчин острова на стройку, оставила на дежурстве возле пулеметов девушек.

Мичман с Диего размечали контуры будущего форта тонким шпагатом. Ничего особенного, просто невысокие бетонные стены вокруг пушек и пулеметные ДОТы по углам. Пушкам оставят возможность стрелять по воздушным целям, хотя откуда здесь вражеские самолеты, понять трудно. Впрочем, все военные немного параноики.

Поздним вечером, выкупавшись в Заливе и поужинав в таверне, мы уселись возле нашей хижины с большими кружками с пивом. Нам предложили было что-нибудь покрепче (мичман есть мичман, от прапора сильно не отличается), но мы отказались. А то еще в разгон пойдем, а с похмелья работать – это последнее дело. Так что литр пива после работы – наша дневная норма. Тем более что нам еще ночью дежурить. Мичман было головой покачал, а потом сказал, что береженого Бог бережет. Так и сидели возле хижины, травили допоздна байки и анекдоты, благо был хороший такой вечер. Так как свою норму пива мы выпили быстро, поставили чайник на небольшой двухкомфорочной переносной плитке, которая оказалась в командировочном наборе. Правда, пришлось приволочь в хижину баллон с пропаном, но это намного лучше керосинки или примуса, которые стоят здесь в семейных хижинах.

 

Глава 13

Протекторат РА, остров Южный.

22 год, 29-й день 10-го месяца

На сей раз мое дежурство было третьим. Проснулся я сам, услышав вибрирование будильника в мобильном телефоне. Зевая, кивнул Малику и пошел в домик за хижиной. После чего хорошенько умылся, выгоняя из головы остатки сна. Кое-какая часть организма настойчиво напоминала о том, как плохо находиться далеко от любимой жены, тем более что сон имел весьма эротические свойства. Так что хорошенько подумав, я вылил на себя ведро холодной воды и, отфыркиваясь и дрожа от утренней свежести, пошел вытираться и переодеваться.

На этот раз я взял в небольшой библиотеке острова «Живые и мертвые» Симонова и уселся читать за столом под самодельным абажуром из алюминиевой фольги. Давненько я эту книжку хочу прочитать.

Ночь выдалась ветреная, насекомых на сетке оказалось маловато, ящерок вообще не было. Правда, это, наверное, из-за какой-то небольшой и явно хищной зверюшки, которая пару раз шмыгнула мимо двери. Птицы в болотистом лесу сегодня помалкивали, только ветер шумел в поселке.

Потягиваясь на скамье, я поерзал, поудобнее устраивая свою задницу на жесткой доске. Все-таки лишние десяток кило оружия и амуниции довольно серьезно сказывались. Вдруг что-то свистнуло, раздался сильный и резкий удар по потолочной балке, потом еще, еще. Издалека донеслась короткая пулеметная очередь. Полетели щепки вперемешку с обломками тростинок, раздался треск, и тонкая балка, державшая тростниковую крышу, сломалась пополам, грохнулась на столешницу и разбила две керосиновые лампы. Слава богу, я при всем этом рефлекторно шарахнулся на пол. По столешнице побежали веселые языки пламени, загорелась библиотечная книга, огонь перекинулся на тростник.

По поселку продолжали бить крупнокалиберные пулеметы. Судя по всему, несколько и с разных направлений. Им ответили кубинские «браунинги», которые были расположены возле поселка.

– Пожар! Подъем! Ложись! – заорал я с пола и на карачках подбежал к своему рюкзаку. Автомат свисал у меня с плеча, волочился по полу и попадал то под руку, то под коленку. Я перебросил его на спину, но он сразу сполз мне на грудь.

Свалив на пол вскочившего с гамака Коляна, сунул ему в руки его автомат, ремень с подсумками, швырнул свой рюкзак в дверь, настежь открытую выскочившим в нее Маликом. Потом так же швырнул рюкзак Коляна. Все равно там вряд ли есть что-то стеклянное, а что разобьется, то не сгорит. А горело уже весьма весело. Вышвырнув подвернувшиеся под руки АКМ и жилет Толика, я на четвереньках выбежал из хижины. Потом опомнился, вытащил ставший таким тяжелым ящик с запасными гранатами и патронами.

Мужики лежали на брюхе за хижиной. Колян судорожно заряжал автомат, Малик лежа надевал ремень с кобурой. Толька зажимал распоротую разбитым ламповым стеклом ногу, причем кровило сильно. Хорошо рапластал. Метрах в десяти от хижины валялись наши рюкзаки, парни их отбросили подальше. На улицу выскакивали практически раздетые, но вооруженные люди. Несколько хижин горело, над землей чертили световые дорожки трассеры. Бой разгорался, в перестук тяжелых пулеметов вписались очереди автоматов. В отблесках горящих хижин было видно, что несколько тел лежат на земле неподвижно.

– Твою мать, пропан! – У меня и так настроение было ниже плинтуса, а тут еще про полнехонький баллон в нашей горящей хижине вспомнил. – Мужики, в котлован, ползком, бегом марш!

Если кто-то думает, что ползком – это медленно, то он сильно ошибается. Правда, при этом вроде бы о не очень каменистую землю рвется в клочья одежда. Кувыркнувшись под стену форта, в выкопанный накануне, но не залитый бетоном котлован, я попытался успокоить дыхание.

– Держи!

Сверху на меня практически бросили ящик с патронами и гранатами. Потом спустились сами. Двое. Мы переглянулись, медленно вникая в то, что из-за охватившей нас паники…

– Мужики, меня дотащите! – Елки зеленые, Тольку оставили. Перевалившись через гору насыпанной земли, мы втроем потащили его в наш окопчик. Точнее, тащили Малик и Колян, а я подталкивал сзади. Чего это у него нога не шевелится, сухожилие зацепил, что ли?

Тах-тах-тах-тах. Между домами полыхнули небольшие разрывы. Один снаряд попал в чью-то хижину, и та сразу загорелась. Еще АГС! Хреновы наши дела, похоже.

– Да, попали мы, пацаны! – бинтуя прямо поверх спортивных штанов ногу Анатолию, прокричал Колян.

– Малик, как думаешь, сколько до того пулемета? – Я ткнул пальцем в сторону холма, на котором пульсировали вспышки крупняка. – Ты гляди, его кубинцы, скорее всего, не видят из-за пламени, а у нас он как на ладони.

– Метров шестьсот, наверное. А что, думаешь достать? – Малик положил свой автомат на отвал земли, прицелился. – Нормально наша хижина подсвечивает, хоть мушку видно. Пробуем?

– Давай. Один рожок длинными, и ныряем в котлован. А то нас с дерьмом смешают. – Я поймал на подсвеченную галочку оптики пульсирующий язык пламени и нажал на спуск. Рядом заколотил длинными очередями автомат Малика, а секундой позже – Коляна.

Высадив в направлении примолкшего пулемета почти сотню патронов, мы рухнули на дно нашего импровизированного окопа, и вовремя. В противоположный отвал ударило нескольких тяжелых пуль, практически смело его.

– Черт, маловат у нас калибр, не играет против крупняка. Нужны пушки побольше! – прокричал свернувшийся на дне окопа и прикрывший голову руками Малик.

– Пушки!!! Малик, Колька, пушка! Мы же вчера одну установили! – Я встал со дна окопа и глянул в сторону батареи. Крайняя правая пушка уже стояла на фундаменте, по-походному опустив стволы.

– А снаряды, ты где их брать будешь? – Малик тоже посмотрел на пушку и нырнул вниз. – Они же под замком. А из блиндажа их полста метров по открытому месту тащить! Смотри, как хижина подсвечивает!

Малик ткнул пальцем в сторону нашего горящего жилища, и в этот момент рванул пропановский баллон, ослепив огненным смерчем и разметав по окрестностям тлеющие куски самой хижины.

– Мичман – слесарям! Хоть кто-нибудь, отзовитесь!

Но из рации доносся только шум и треск.

– Глушилка работает, нужно самим решать. И поскорее, кубинцы с пиратами уже из автоматов палят, – кивнул в сторону болотистого леса Толик. – Бандитов, похоже, немало.

Там на самом деле уже вовсю работали «Имбелы» и «калашниковы».

– Так, рванули! – Я где ползком, где на четвереньках добрался до навеса мастерской, схватил короткий ломик и, пригнувшись, побежал к блиндажу со снарядами. Некогда уже было ползать, бой приближался, а кубинские станкачи замолкли.

Там уже были Колька и Малик, который целился в замок из пистолета.

– Ты что, охренел? На тот свет торопишься и нас с собой прихватить хочешь? Держи! – Я сунул ему монтажку, а сам выглянул за насыпь.

К нам приближались две темные фигуры. Блин, как все же хреново видно, облачность третий день, ни луны, ни звезд.

– Стоять, кто такие? – Я рванул затвор автомата, выбросил тускло блеснувший патрон. Но лязг затвора остановил неизвестных. – Отзовитесь!

– Мичман Кадочников и рядовой Гонсалес! Володя, ты, что ли?

– Мы это. Давайте сюда, хорош разлеживаться. – Я повернулся в сторону открывающейся двери блиндажа.

Малик уже был в погребе, и при свете налобного фонарика подавал Кольке первый ящик со снаряженными обоймами. Вчера весь день расчеты отмывали от консервации снаряды и снаряжали в обоймы, готовились к испытательным стрельбам. Какое счастье, что нет практических снарядов, готовили осколочно-трассирующие гранаты.

– Вы что, подождать меня не могли? На кой хрен замок свернули? Фонарь выключи, болван, хочешь, чтобы сюда очередь из АГС закинули? – Мичман принял от Коляна пару ящиков, крякнул от тяжести.

– Кто увидит? Он же в блиндаже, а в поселке подсветки хватает! – проорал я. Интересно, мы рядом, а нормальным голосом не говорим, орем. Хотя и стреляют не очень рядом. Наверное, от страха. Да и оглохли от взрыва пропана. Поставил автомат в угол площадки, снял и бросил туда же разгрузку. И тяжесть лишняя, и на площадке артустановке будет мешать. Пистолета, надеюсь, пока хватит. – Малик, давай еще пару, и хорош, мы больше не утащим. Пошли!

И я с замершим сердцем рванул к установке, пригнувшись и тащя ящики по земле.

В каждом ящике было по три обоймы. То есть пятнадцать снарядов, или больше тридцати кило, но мокрым от пота я был не из-за этого. Просто не каждый день приходилось вот так бегать под пулями, хорошо еще в нас никто конкретно не стрелял.

Перед пушкой я за что-то зацепился впотьмах и упал, здорово разбил лицо о каменистую землю. Шипя от боли и облизывая кровоточащую губу, брякнул ящик на площадку пушки. С другой стороны грохнул ящиком мичман, запрыгнул на установку и начал готовить прицелы для работы по неподвижной цели. А мы с Маликом полезли под пушку, снимать ограничители поворота.

– Так, Антонио, на левое кресло! Малик, Володя – заряжающие, здоровяк – подающий. Готовы? – Мичманюга прыгнул на правое железное сиденье, закрутил маховик наводки.

Тем временем я загнал снаряды в приемник, рванул рукоять заряжания. Чавкнул затвор, закрывая патронник.

– Готово! Готово! – Мы с Маликом практически одновременно зарядили автоматы. Еще бы, вчера попотели над этой пушкой, пока убедились, что механизмы работают нормально.

Пушка уже была развернута в сторону холма, откуда продолжали бить крупняки пиратов. А может, просто бандитов, но от этого они не переставали быть врагами.

– Огонь!

Гданг-гданг-гданг! Из конических пламегасителей вырвалось пламя, по оглохшим ушам долбануло выстрелами. Звонко вылетели на камни гильзы, покатились по земле.

А в сторону холма улетели красные черточки снарядов и расцвели взрывами на склоне чуть выше пулемета.

– Перелет! – заорал мичман. – Антонио, чуть ниже. Огонь!

Гданг-гданг-гданг-гданг! Снова ожила установка, ходя туда-сюда под рукой, которой я заталкивал в приемник третью обойму. Плюющийся свинцом пулемет накрыло разрывами.

– Есть, давай второй! – Мичман крутнул маховиками, разворачивая пушку…

Протекторат РА, остров Южный.

22 год, 29-й день 10-го месяца

Мы с Маликом сидели под навесом мастерской, прятались от мелкого дождика, начавшегося часа два назад, и дремали. Колька грузил брата в вертолет, с которым улетали легкораненые. Их бы оставили на острове, но скорое начало мокрого сезона могло принести немало осложнений.

Заваруха закончилась утром. Подавленные нашей пушкой крупнокалиберные пулеметы пиратов и всаженная в лесок в ответ на вспышки автоматных выстрелов полусотня снарядов были началом их конца. Сразу снизилась активность стрельбы бандитов, потом ожили наши минометы.

Минометчики здорово прочистили лесок, а утром кубинцы начали прочесывание. Немного позднее прилетели вертолеты с хваткими ребятами и с несколькими собаками. Эти парни тоже рванули в лес, а вертолеты увезли тяжелораненых.

Раненых помогали носить в поселок мы, и искать убитых тоже помогали. Погибших было много, двенадцать человек только в поселке. Среди них три девушки. Слава богу, детишек отправили в школу-интернат в Новой Гаване, а совсем маленьких вместе с мамами перевезли на Большую Землю.

Из Берегового доставили гробы, копали могилы на высоком берегу. Скоро похороны. Здесь не заморачиваются с долгими прощаниями. Смысла особого нет и климат не подходящий. Так что надо идти прощаться с неплохими людьми, которых мы едва узнали.

Найденные тела бандитов сфотографировали прилетевшие криминалисты, сняли отпечатки пальцев, а сами трупы отвезли на катере в Залив, где и сбросили за борт, привязав к ногам по мешку с камнями. Пленных сейчас допрашивали особисты. Судьба их, похоже, будет не сильно отличаться от судьбы убитых бандюков. По крайней мере, семеро кубинских парней ходили и набирали в полиэтиленовые мешки обкатанные камни. А пленных бандюков было семеро, вот так.

– Блин, я как представлю, что это мне могли сейчас особисты ногти рвать, дурно становится, – заметил вернувшийся Колян, кивнув в сторону палатки для допросов, из которой порой доносились дикие вопли. – Хорошо, что мы с братом нормальную дорогу выбрали. Здесь и живем, как люди, и подыхать, как собакам, не придется.

– Ага. Держи, твоя доля. – И Малик протянул ему кружку с ромом и кусок вареного мяса. – Отправил брата?

– Да. – Колян кивнул на улетающий на северо-запад вертолет. – Отправил их прямиком в Демидовск, в хирургический центр. Врач сказал, что много битого стекла в ране, тяжело вынимать будет.

После чего опрокинул себе в глотку кружку с ромом и вцепился зубами в мясо. Голодный как собака, а Тольку проводил. Вообще хорошо, что эти парни нашу сторону выбрали, неплохие ребята.

– Глянь, выводят. – Малик кивнул на палатку.

Оттуда кого-то вывели, кого-то вытащили за шкирку, но вскоре все семеро бандитов стояли посреди небольшой площади поселка, возле полусгоревшей хижины.

Как-то незаметно площадь наполнилась народом, кубинцами и отдыхающими егерями. Даже от выкопанных могил шел народ.

– Внимание! Товарищи! В связи с военным положением на территории Диких Островов за акт пиратства именем народа России и постановлением военного трибунала к смертной казни через утопление приговорены следующие лица, не имеющие гражданства…

Что еще говорил моложавый военный прокурор, я не слушал.

Я смотрел, как этим уродам скручивают скотчем руки и ноги и тащат их вниз, к катеру. Уже на борту кубинцы прикручивали веревкой наполненные камнями мешки к ногам пиратов. И еще – какие-то пакеты к груди и спине.

Катер отошел от берега метров на сто, и приговоренных сбросили за борт. Молчаливая толпа на берегу наблюдала за казнью.

Но, к моему немалому удивлению, приговоренные не утонули. Нет, головы пиратов торчали над водой, они даже не думали тонуть. Только страшно корчили рожи и пытались что-то прокричать. Но заклеенные скотчем рты не позволяли этого.

– А что происходит? – обратился я к подошедшему мичману.

– Смотри. Наверное, совершенно случайно их сбросили на мели. Сам поймешь! – Мичман хмуро уставился на место казни.

Вышедший из камбуза катера кок выплеснул остатки еды рядом с пиратами. Катер резко ускорился и по большой дуге пошел к берегу, а пираты как поплавки качались на невысоких волнах.

Внезапно вокруг одного пирата взбурлила вода, плеснуло красным, и его не стало. Потом еще, еще… и еще.

В течение минуты от казненных не осталось ничего, кроме расплывающегося красного пятна в воде.

– Ни хрена себе, – с трудом проглотив ком в горле, прошептал я. – Их же утопить должны были, а не скармливать зверью.

– Володь, у кубинцев длинные счеты с пиратами и наркоторговцами. Да и не забывай, что, если бы победили бандиты, ты бы сейчас завидовал погибшим. Уроды еще те, так что поделом. – Мичман отошел от обрыва. – Пошли, нормальных людей хоронить будем.

– Красиво как все-таки! Эх, домик бы на таком острове построить и в отпуск сюда приезжать. А ближе к старости вообще жить сюда перебраться. – Малик мечтательно прищурился.

– Ну кто тебе мешает? Земля копейки стоит, купи пару соток и строй хижину, вряд ли кубинцы будут против. Правда, остров нужно выбирать поближе к Береговому и какой-нибудь баркас прикупить или построить. А вообще, это идея, потом помозгуем. Пошли. – И наша троица отправилась вслед за остальными.

Протекторат РА, остров Южный.

22 год, 32-й день 10-го месяца

– Ну все, товарищи ремонтники. Артустановки приняты и поставлены на боевое дежурство в строящемся форте. Поздравляю и спасибо. – Комендантша пожала нам руки своей левой. Правая у нее висела на косынке: подранило в ту ночь, когда пираты напали. – Вот, прошу вас, подписанный акт приемки орудий. И акт приема-передачи вашего заводского инструмента. Так что можете собираться, через часок отходит «Беда». Интересно, это кто так капитана Врунгеля в Береговом любит? Еще в той жизни ребенком фильм смотрела.

Поблагодарив комендантшу, мы пошли к нашей палатке. Хижины хоть и отстроились за эти два дня, но лишний раз переезжать уже было влом. Да и некогда, пахали от зари до зари, в радиохижину телеграммы Олесе отправлять ходил уже впотьмах.

Так что мы забросили свой личный инструмент в грузовой мотороллер индийской сборки вроде нашего «Муравья», я поставил туда же пару картонных коробок с красивыми раковинами и саженцами местных пальм.

С пальмами сегодня намучился. Точнее, с пиявками, которые нападали за шиворот, пока я ковырялся в подлеске. Внизу всех длинным дрыном стряхнул, а вот про деревья не подумал, сажал себе пальмочки в обрезки бутылок-полтарашек.

Возле пирса стояла самоходная баржа под командованием здоровенного одноглазого негра. На корме и бортах красивым почерком было написано название суденышка: «Беда». Именно про него говорила комендантша.

Так что загрузившись на баржу, мы вышли на пирс, попрощались с людьми, которые пришли нас провожать. Людей пришло много, почти весь народ, который жил на острове. Шумно попрощавшись, сунули нам небольшой бочонок местной самогонки из сахара и фруктов с гордым названием «ром», после чего мы снова перешли на борт баржи.

Баржа коротко гуднула и довольно резво побежала на север.

Экипаж состоял всего из четырех человек: сам капитан и три матроса. Сейчас один стоял возле носового ДШК, один возле штурвала. Капитан лежал возле нас в гамаке и на жуткой смеси русского, английского и испанского языков рассказывал, как его в совсем недалеком прошлом, чуть больше месяца назад, освободили из рабства с одного из многочисленных островов в дельте Амазонки. Та еще одиссея. Он гордо показал заплатки, наваренные на пробоинах от крупнокалиберных пуль, которые получили во время прорыва. Правда, он честно сказал, что все на барже в основном лежали мордой в палубу, стараясь уцелеть, и не приподнимались выше уровня ватерлинии. Воевал с обнаглевшими наркопроизводителями и наркоторговцами в основном экипаж выручившего их судна, воевал умело и жестоко. Как на острове, так и во время прорыва. Теперь стало понятно, почему все живущие напротив мангровых болот и у самой Амазонки так береглись.

– Мы стреляли только в бандитов и загнали их в нашу тюрьму. Жаль, что некогда было снять с них шкуру. После прорыва нас отправили к русским, и я остался у них. Русские учли, что я привел к ним эту посудину, и предложили мне стать на ней капитаном. Потом во время штурма Островов я перевозил кубинцев, технику, припасы. Сейчас хожу между Островами и Береговым, наша баржа на хорошем счету. Даже имя барже присвоили, сказали, очень известное в том мире в России, – покачиваясь в гамаке и посасывая сигару, гудел капитан. Черная повязка придавала ему пиратский вид, не хватало только треуголки и попугая.

На ночь баржа бросила якорь в одном из небольших заливчиков. Как сказал Мпота, они не ходят ночью. Огромное ночное небо сияло звездами, отражаясь в неподвижной воде. Мы опять поделили дежурства и караулили вместе с экипажем. Моим напарником был неразговорчивый угрюмый темнокожий парень. Впрочем, с частично отрезанным языком (бандиты «поприкалывались» над рабом, чтоб им на том свете лишнее полено в топку бросили!) ему и говорить-то было сложно. Да и мне говорить не сильно хотелось. Так и простояли три часа, смотря по сторонам и слушая ночные джунгли. Пару раз недалеко от борта проплывало что-то внушительное, но к барже не приближалось. А я все-таки приготовил пару лимонок.

На следующий день мы прошли знакомый пролив между Островами и направились вдоль континента на север. Амазонку и мангровые болота по левому борту проходили по знакомой схеме, в усиленном режиме. Рыбаки опять проверяли переметы. Пару раз встретили наши небольшие парусно-моторные шхуны здешней постройки, спешащие по делам. Мимо прошел пузатый углевоз, следующий куда-то на юг.

– Раньше так много судов здесь не ходило, это после зачистки Диких Островов навигация и рыболовство здесь начали процветать. До этого очень опасно было. Много бандитов на корм крокодилам отправили. – Мпота довольно усмехнулся.

Вечером опять встали на якорь. Хоть и осталось до Берегового часов пять ходу, но в чужой монастырь со своим стаканом не лезут. Нет на барже ни радара, ни хорошего навигатора. Так, каботажит, и ладно. Мне опять выпало ночное дежурство, только в предрассветную смену.

Великолепный восход солнца, яркий, красочный, немудреный завтрак – и снова в путь.

На подходе к Береговому нас досмотрел сторожевик. Просто формальность, и мы снова двинулись домой. Порожнюю баржу (не считать же серьезным грузом нас троих и наш багаж!) здорово качало на волнах. Пролетело звено вертолетов, по словам капитана, идущих в Новую Гавану.

Пройдя в бухту, нас отправили на швартовку совсем в другую сторону, к угольному терминалу. Там, выгрузив вещи на берег и отправив Коляна в Управление порта, мы с Маликом уселись под навесом в специально отведенном для пассажиров месте. А на баржу стали грузить здоровенные полиэтиленовые мешки с углем.

Я достал мобильник, включил его. Блин, зарядка почти на нуле.

– Олеся, привет. Мы уже в Береговом.

– Володя, любимый! Как я рада, как мы соскучились!

Хоть и недешевая здесь связь, но как здорово услышать любимый голос.

– Привет, солнце. Я тоже очень рад тебя слышать. Мы постараемся добраться до дома как можно быстрее. Как только найдем транспорт, сразу отправимся. Не переживай, тебе сейчас нельзя. Ждите, мы скоро приедем. Солнце, у меня зарядка заканчивается, отключаюсь. Пока. – Я отключил из последних сил сигналящий телефон. И чего я его на острове не зарядил? Совсем из головы вылетело.

Появился радостный Колян. Сразу видно было: транспорт нашелся.

– Так, мужики. Сейчас подойдут ЗИЛы, мы на них погрузимся, и до Демидовска, до продтоварной базы. А там наши будут, «газельки» и КамАЗ. Перегрузимся на них, и домой.

И точно, через полчаса подошли шесть ЗИЛ-130. Надо же, даже сюда забрались. А вообще-то понятно, машина очень неплохая, только где их нашли, неясно. Наверное, с каких-то складов длительного хранения сняли.

В кузовах ЗИЛов стояли бочки с крепко пахнущей соленой рыбой. Той, которая идет вместо селедки. Из переднего выскочила крепкая женщина лет сорока.

– Шо встали, хлопцы? Грузите вещи у кузов, и поехали.

– Так, Мария Тимофеевна, все же селедкой провоняет. Можно мы вещи по кабинам раскидаем? – Колян растерянно посмотрел на нее.

Мария Тимофеевна глянула на наши шмотки. В принципе не очень уж и большая куча. Рюкзаки, ящики с инструментами, оружие. И все.

– Можно, грузите. Только швыдко давайте, швыдко.

Я загрузил свои шмотки в кабину ЗИЛа. Ничего, она просторная, все влезло.

– Давай залазь, – кивнул рыжий парень примерно моего возраста.

Ну я и залез.

Кабина ЗИЛа пропахла бензином и моторным маслом, сразу видно было, что машина – трудяга. Наверху, на потолке, был сделан крепеж для оружия, на котором висел АКМ с подствольником. Сам водила оказался вооружен еще и пистолетом в нагрудной кобуре. Похоже, или «таурас», или «беретта». Что-то такое.

 

Глава 14

Протекторат РА, Демидовск.

22 год, 34-й день 10-го месяца

– Ладно, Олег, пока. Спасибо, что подвез. – Я пожал руку парню и выскочил из пропахшей бензином кабины. Ухватил инструментальный ящик, вытащил его и пошел к Малику и Коляну.

ЗИЛки укатили дальше, а мы, поскольку грузовики наших коммерсантов уехали еще засветло, прошли пару кварталов до диспетчерской по темному городу. Все-таки видно было, что живем не очень богато, маловато фонарей на улицах.

– Нет, ну ты глянь, ни одной машины до Солнцегорска. Все, закончился сезон, зимовка начинается. Хорошо хоть колонна идет обратно с ГЭСа, нас до перекрестка подбросят. Свяжемся из головной машины с комендатурой, они вышлют разгонную «буханку», – сказал я, надевая только что купленный в круглосуточной бакалее добротный плащ-дождевик (мой сгорел в хижине на острове, а пластиковый порвал на барже).

– Так позвони своей, пусть приедет завтра на «тойоте», а сейчас в гостинице отоспимся, – сказал, зевая, Колян. – Спать охота.

– Колька, ты что, на «Беде» не отоспался? Нет, Коль, я Олесю одну из Солнцегорска не пущу, а теперь тем более. И Малик Светку тоже. Ты чего Нинку не попросил? Дал бы ключи от «Нивы».

– Она в Береговой переехала. Я брату позвонил, пока ты в диспетчерской был. Кстати, его вчера к нам в больничку перевезли. Хоть поговорил, привет вам всем, – грустно заметил здоровяк. – А Толик еще пару недель пролежит, у него вся нога распахана.

– Ну ты даешь, время к полночи. Ладно, пошли на северную сторону, через сорок минут колонна выходит. – Я помахал запиской от диспетчера начальнику колонны…

– Ладно, удачи. А на охоту мы к вам приедем весной, у меня невеста беременная, а у друга жена. Как, говоришь, зверь называется? Архар? – Я пожал руку водиле КамАЗа из гэсовской колонны, которая подвезла нас к развилке. Выпрыгнул из машины, потащил свое добро к стоящему неподалеку Малику.

К нам подошел Колян, мы помахали прошедшим мимо нас грузовикам, охраняемым парой «Тигров» с «Утесами», и стали ждать наших.

То есть зарядили автоматы, поставили их на предохранители и начали глядеть во все стороны. Хоть и спокойные у нас места, а все равно зверья хватает. Ночь темная, ветреная, тучи по небу гонит, порой закрывая луну и звезды.

– Малик, я тут с Серегой разговорился, оказывается, в горах зверь водится, что-то вроде помеси оленя с архаром. Мясо у него сильно полезно для беременных, так что весной нужно будет сгонять. Возьмем лицензию и поищем, как думаешь?

Я потер руки под хлопающим полами на ветру дождевиком. Холодно, блин, не больше десяти градусов, видимо, сказывается близость предгорий. Повернулся к сидящему на коробке в обнимку с самогонным аппаратом Малику.

Малик, увидев этот аппарат в витрине бакалеи, рванул к продавцу, как умирающий от жажды к роднику. Можно подумать, что выпить нечего. Но привычка к самогоноварению – страшная сила. Так что будем варить самогонку, тем более что на Южном местный ром мы уже пробовали, неплохая вещь.

Впрочем, по словам торговца, таких аппаратов делается в Демидовске чуть ли не десять тысяч в год, и все продаются. Большая часть идет на экспорт, в Техас, Бразилию и Конфедерацию. В русских землях аппараты тоже продаются весьма активно, несмотря на то что водка дешевая.

Под ногами похрустывал крупный гравий дороги, мокрый от прошедшего дождя.

– Что-то долго машины нет. Уже приехать должны были, пятнадцать минут прошло, – заметил Колян, придерживая автомат на плече. Потом повернулся немного и замер. – Пацаны, там кто-то есть!

– Где? Тебе что, под каждым кустом пираты мерещатся? – Я прижал автомат к плечу, сбросил предохранитель и поставил оружие на автоматический огонь.

Слева встал Малик со своим калашом.

– Вон! – И Колька резанул очередью темную, смутно различимую фигуру в леске в полусотне метров от дороги.

Кто-то дико заревел, кусты затрещали, и мы ударили из всех трех стволов.

– С дороги! – Меняя магазин, я соскочил на мокрую обочину.

Рядом со мной примостился Малик, а Колян дострелял свой магазин-сороковку и прыгнул к нам.

– Вроде тихо. Кого это мы? – через несколько минут спросил Малик.

– Да бог его знает. Потом посмотрим, – ответил я, глядя на темный, шумящий и качающийся под ветром лесок. Жутковато, если честно.

– Уйгур – «Буханке»! Вы что, в кого стреляли? – заговорила рация на плече у Малика.

– Не знаем, зверюга в лесу какая-то. Вы где, куда пропали? – схватил он «Моторолу».

– Колесо меняли. На ветку держи-дерева наехали, ветром на дорогу снесло. Пропороли камеру. Скоро будем, – ответила рация.

Вскоре блеснули фары, и появилась наша разъездная машина. Обычный УАЗ-«буханка» с установленным на самодельной турели в люке «дегтярем».

– Ну что там у вас? – поинтересовался после взаимных приветствий пожилой солдат, оглядывая лесок в тепловизор. – Лежит одна туша, больше нет никого. Леня, посвети!

УАЗ подъехал к леску поближе, включил фары, искатели, и мы пошли к деревьям. Солдат зашел в лес и вскоре вышел из него, усмехаясь.

– Ну вы, блин, даете, ночные снайперы! Корову завалили.

– Какую корову? – Мы недоуменно переглянулись.

– Рогатую, большую, бигхорн называется. Леонид, давай трос, сейчас вытащим, разделаем и обратно поедем. С мясом будем!

И солдаты развили кипучую деятельность. Зацепили тушу коровы тросом от лебедки УАЗа и вытащили ее наружу. Бензопилой разрезали на несколько довольно крупных частей, с нашей помощью ободрали шкуру, завернули мясо в джутовые мешки.

Наконец, забросив добычу в машину и оттащив потроха и голову коровы подальше от дороги, мы отправились домой.

– Вообще, молодцы. Так и действуйте ночью. Если считаете, что что-то может вам угрожать, – уничтожайте сосредоточенным огнем. Люди не выйдут без предупреждения, да и сами знаете, вас ведь учили этому. – Нас на самом деле первую неделю пребывания в городе вечерами учили правилам поведения в этом мире. В том числе и обязательному опознаванию при выходе к людям ночью. – А то здесь хватает опасных зверей. Гиен хоть всех и выбили, но недавно под Демидовском одна на загон со скотом напала. Проломила изгородь, несколько коров задрала, потом ее убили.

Вообще, когда мы здешние края заселяли, стали выбивать сначала хищников, а потом и рогачей. Начальство решило поступить, как в США в девятнадцатом веке, когда бизонов выбили, а вместо них завели коров. Так вот, гиен, свинок и рогачей извели довольно быстро, а вот степных львов не смогли. Те как волки, сразу просекли, что человек опасен.

И от звука мотора стали прятаться моментально, так что на машине к ним не подъедешь. И с самолета не наохотишься, дорого, разве патруль заметит и передаст на землю егерям. Так львы поскорее меняют место после обнаружения с воздуха. Умные зверюги.

И на людей стараются не нападать. Охотятся потихоньку на диких коров и мустангов, но в основном на антилоп, те поменьше, а щенкам и ослабевшим старикам мясо таскают.

Недавно с одним профессором-зоологом разговаривал, американцем. Он изучает львов у нас в Московском протекторате и на границе с Бразилией и Латинским Союзом. Отчаянный мужик, месяцами один живет в степи. Так он считает, что они частично разумны, сейчас собирает доказательства, чтобы протолкнуть закон – запретить отстрел.

Так, за разговорами, мы доехали да Солнцегорска, были после опознавания по рации освещены прожектором, перед змейкой из бетонных блоков КПП у нас проверили АйДи.

И мы въехали в ночной Солнцегорск.

– Так, мужики, мы не имеем права на службе отлучаться в город, но мы вызвали машину за мясом, можете подождать минут тридцать, – сказал прапор, выслушав доклад сержанта, подошел к нам и поздоровался. – Но лучше оставьте свои ящики здесь, а завтра заберете после пересменки, раз торопитесь. Да и не заблудитесь, на самом деле. Давайте топайте.

Ну, мы и потопали, тут до дома десять минут хода.

– Смотри, опять дождь, и сильный, – недовольно пробурчал Малик, сворачивая на нашу улицу и плотнее запахивая дождевик.

– Похоже, зима начинается, теперь это надолго. Слушай, мы же не узнали, где сейчас наши? У тебя или у меня? Давай позвоним. – Я достал мобилу и набрал номер Олеси.

А Малик достал свой телефон и позвонил Светке.

В окнах обоих наших домов загорелся свет, и практически одновременно девчонки ответили.

– Алло, Володя, ты где? Когда домой приедешь? – взволнованно спросила Олеся.

– В окошко выгляни, красавица, – улыбаясь, попросил я, останавливаясь напротив дома.

Во дворе, прыгая на калитку, грозно затявкал проснувшийся щенок. Олеся, запахивая халатик, выглянула в окно.

Я отворил калитку, погладил по голове крутящего хвостом Сникерса и поднялся на крыльцо.

– Вовка, вернулся, милый. – У меня на шее повисла Олеся в распахнувшемся халатике.

– Олеська, солнце, любимая, – целуя девушку и задыхаясь от нежности, говорил я.

– Мя-ау у-у! – диким воплем заставил нас отскочить друг от друга котенок, которому в сутолоке наступили на хвост.

– Тьфу, етицкая сила! Брысь отсель! – Я слегка наподдал ему под зад ногой.

Бросил рюкзак в угол, разрядив, поставил автомат в пирамиду, туда же положил сумку с магазинами и гранатами, бросил на нее ремень с пистолетом в кобуре и пошел в душ. Олеся гремела посудой на кухне…

Протекторат РА, Солнцегорск.

22 год, 35-й день 10-го месяца

– Хорошо как дома, – обнимая сонную невесту, заметил я. – Но пора вставать, нужно на завод сходить, командировку закрыть, инструменты забрать с КПП. А потом снова домой, отсыпаться. Дорогая, ты меня завтраком как, кормить будешь?

– Вовка, ты подольше поспать не мог? Мы же три часа назад уснули! Так что иди, готовь сам, я пока покемарю. Приготовишь, разбуди. – И Олеся, сладко потянувшись, повернулась на бочок и уснула.

Уже потом, когда нажарил блинов и сварил кофе, разбудил девушку. Пока она была в ванной, накрыл на стол, накормил котенка, с опаской мяукавшего со шкафа, вынес миску с кормом собаке.

– Ух как здорово! Володя, ты такой умница. Но вот это что за документ, а? – И моя любимая положила на стол несколько листов бумаги, заверенных подписями и печатями.

– Это завещание, мое. Не дай бог, если со мной что-то случится, ты получишь мою машину, право на выкуп дома (дом-то заводской!), право на снятие денег с моих счетов в банке Ордена и РПБ. Я его оформил, когда ты в прошлый раз ткани и пуговицы в Демидовске смотрела. А что не так? – Я встал и вопросительно глянул на хмурую Олесю. – В конце концов, ты моя невеста и носишь моего ребенка. А пути Господни неисповедимы. Так что это разумная предосторожность.

Олеся вдруг ткнулась мне в плечо и разревелась.

– Постарайся сделать так, чтобы мне не пришлось ничего получать по этой бумажке, хорошо? – хлюпая носом, прошептала она мне на ухо.

– Постараюсь, честное слово, – ответил я, а сам подумал, что здорово, когда не говоришь девушке всю правду.

Не знает Олеся про заваруху на острове, и она ее не сильно волнует. Толька рассказал, что браток-братец ногу разрезал стеклом, и это на самом деле было правдой. А как именно разрезал, мы с Маликом попросили его не рассказывать. Нечего беременных девчонок беспокоить.

– Погоди, Олеся. На тебе бумаженцию. – И я достал купчую.

– Это что еще?

– Купчая. Мы с парнями прикупили по полтора гектара земли на острове недалеко от Сьенфуэгоса, благо она пока копейки стоит. Практически пол-острова на четверых взяли. Напротив Берегового. Вода пресная на острове есть, пляж, а точнее, лагуна тоже есть. Мы сами не видели, но знакомые кубинцы божились, что все отлично. Все нормально будет, построим на островах хижины, купим вскладчину небольшую шхуну и будем ездить в отпуск отдыхать. Места там – чудо. Вот, гляди, специально карту Островов в Береговом купил. – И мы склонились над крупномасштабной картой Островов, которую я расстелил на столе.

 

Глава 15

Протекторат РА, Солнцегорск.

22 год, 18-й день 11-го месяца

За окном шарахнуло о стену ветром и дождем. Уже больше недели, не прекращая, шуровал ливень, воздух промыло, он стал чистым и холодным. Приходилось топить печки.

– Ну как? Вроде ничего. – Я нервно покрутился перед зеркалом, рассматривая свое отражение в новом темно-синем костюме, сшитом специально к свадьбе портным, с которым меня познакомил Рабинович. Несколько старомоден костюм, но сшит классно, говорить нечего.

– Да, здорово! Настоящий жених, правда, чем-то на еврея смахиваешь. Такого самодовольного и самовлюбленного еврея с толстой и наглой мордой. – Толька, опираясь на трость, подошел ко мне и смахнул с плеча невидимую пылинку.

– На свою погляди. Моя-то морда хоть трезвая, а ты после вчерашнего мальчишника никак не просохнешь. Можно подумать, ты женишься. – Я еще раз огляделся и, глубоко вздохнув, шагнул было к двери.

– Погоди, немного неправильно одет. Пистолет не взял, а это неприлично, – Малик схватил было мой «таурас», осмотрел ремень и кобуру, недовольно поморщился. – И как ты это думаешь на свадьбу надевать? Не в командировку же, мог бы и поновее что-то подготовить.

– Блин, даже не подумал. – Я отобрал у него нейлоновую, уже основательно поношенную и залапанную кобуру и растерянно на нее посмотрел. – Может, моя старая с ТТ подойдет? Она кожаная, типа винтаж. Или ПМ есть, тоже в коже.

– Вот что бы ты без нас делал? Колян, давай сюда агрегат! – Малик махнул хитро улыбающемуся здоровяку.

Тот выскочил на улицу под навес и вернулся коробкой, перевязанной красной лентой.

– Ну что, держи наш подарок, жених. Будет тебе для торжественных выходов! – И мне под аплодисменты товарищей вручили тяжелый подарок. Основательно тяжелый, намного больше килограмма. Я качнул коробку, в ней что-то пошевелилось. Парни хитро и довольно улыбались.

Попробовал развязать мудрено завязанный узел банта, но окончательно запутался и взял ножницы. Разрезав ленточку, распотрошил упаковочную бумагу, вскрыл коробку и вытащил кожаный пояс с патронташем и кобурой.

В двойном ряде ячеек патронташа поблескивали латунью крупные гильзы, а из кобуры торчала ореховая рукоять большого вороненого револьвера.

– «Ругер Блэкхок, 44 Магнум». Случайно углядели среди трофеев, подумали, что это тебе намного больше вазы понравится. Доволен? – спросил меня Малик, когда я крутил в руках здоровенную пушку с восьмидюймовым стволом. – Надевай и пошли, все, отгулял свое.

– Как-то страшновато. – Я еще раз нервно поправил галстук, подтянул роскошный ремень с пистолетом.

– Как свою девицу по ночам валять и охами-ахами нас будить, так ничего, а как жениться – страшно? Вперед, ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным! – И меня под руки вывели на улицу.

Под навесом стоял здоровенный «хамви», одолженный ради такого дела у Ройзмана. В салоне был Сделан капитальный ремонт, превративший строго военную машину во вполне комфортный гражданский автомобиль. Как сказал комвзвода, ему уже помягче охота.

– Дождь в дорогу – к удаче. Поехали, парни. – Я уселся на переднее сиденье, к Коляну.

И мы потихоньку, разбрызгивая огромные лужи, поехали к Олеськиному ателье, на эту неделю превращенному девчонками в сугубо женское обиталище. Она и девичник там устроила.

Протекторат РА, Демидовск.

22 год,13-й день 11-го месяца

– Держи! Куда ты? – Я с матом, упираясь сапогами в мокрую землю, вцепился в чалку. Рядом, матерясь как сапожники, тянули свои чалки Малик и Виктор. С обратной стороны фюзеляжа старого самолета упирались еще трое слесарей.

Древний Ли-2 со снятыми крыльями, рулями высоты и килем раскачивался под порывами ветра, решившего разгуляться в самый неподходящий момент. Впрочем, уже три дня под проливным дождем и порывами ветра мы выгружали с тягачей антикварные самолеты и вертолеты на большой пустырь на окраине Демидовска. Не сказать, что ветер был такой уж сильный, но весьма неприятных моментов доставил много.

– Давай, еще немного! – Мы завели когда-то зеленый, а сейчас обшарпанный, мокрый корпус с полустертыми бортовыми номерами и надписью «Аэрофлот» на бревенчатое седло. Крановщик плавно опустил самолет, мы, толкая руками, слегка раскачали его и осадили на тростниковые маты. Песок внизу мгновенно начало размывать стекающими с корпуса потоками дождевой воды.

После чего перебросили через фюзеляж широкие полипропиленовые стропы-полотенца, закрепили их в якорях из толстой арматуры, забитой в землю на трехметровую глубину. Поставили крылья, рули высоты и киль, обтянули трещотками и пошли к следующему тягачу, на этот раз с Ан-2.

– Блин, хорошо хоть склад песком засыпали. А прикинь, не успели бы песочек завезти, месили бы грязюку, – вытирая мокрое от дождя лицо, проговорил Колян.

– Ага, точно. Когда же это старье закончится? – согласился с ним я. Вывернув карман дождевика, вылил оттуда воду. Когда набрать успел? Поглядел на ряды самолетов и вертолетов. Всего пара Ли-2 (нашли ведь где-то!), штук тридцать Ми-2 и десятка полтора Ан-2. Да уж, много нам работы привалило, столько древних аппаратов на крыло ставить.

– Что, по молодой жене соскучился? – ехидно поинтересовался Виктор, скребя щетину под подбородком.

– Верно, Виктор. Соскучился, скорее бы домой. – Я вздохнул, вспоминая семейное гнездо.

Наша свадьба, похоже, надолго запомнится в Солнцегорске. Хотя бы потому, что она была первой среди заводчан. Точнее, люди, живущие здесь, уже были женаты, но именно среди нашего новообразованного коллектива она была первой.

Так что повод для гульбы нашелся хороший, и практически все люди в городе, а также пяток заезжих спецов, были на застолье в широком и просторном сборочном цехе.

Пару собранных «четверок» затолкали в угол, а на освободившееся место установили столы и скамьи.

Столы уставили всевозможной снедью, приготовленной хозяйками городка, а из выпивки было игристое вино из испанских земель – «Одинокая Звезда», ну и, разумеется, «Новомосковская». Всю выпивку оплатил я, несмотря на предложение помощи от профсоюза, которое сделал Семеныч. И так здорово помогли.

Нас с Олесей сначала напрягло многолюдье, но несколько здравиц в нашу честь, пара коротких, но прочувствованных речей от Семеныча и Рабиновича, веселые «ура!», «поздравляем!» и «горько!» быстро вернули все в норму. Разве что пришлось довольно долго вытряхивать мне из-за шиворота и карманов, а Олесе из декольте и волос рис, кукурузу и пшеницу, которые (не меньше полутора пудов!) высыпали на нас десяток жутко довольных мальчишек и девчонок.

А через часок столы сдвинули, на небольшую эстраду вышли пара девчонок с аккордеонами и парень с баяном и задали жару.

Честное слово, таких развеселых, шумных и самое главное – добрых свадеб я не видел. И очень счастлив, что именно наша была такой.

– Конечно, соскучился. Михал Сергеич, откуда столько старья набрали? – обратился я к крановщику, выпустившему из окна струю табачного дыма.

– А ты сам подумай, сегодня есть, а вчера не было. Вчера было там, а сегодня здесь, – усмехнулся он и еще раз пыхнул сигарой.

– Ну, наверное, Ворота установили. И это старье через них пропустили, – саркастически заметил я, а Малик заржал.

– Ага. Их не очень жалко, вот их для отладки и передали. А сейчас людей переводят, несколько партий уже прибыло, – кивнул крановщик, а стропаль согласно замотал головой.

– Вы что, серьезно? У нас в протекторате появились Ворота? Откуда? И неужели это не секретная информация? – Мы ошалело уставились на демидовцев.

– Ну попробуй сохрани тайну, когда около тысячи человек перешли через Ворота. Правда, официально пока об этом не говорят, но уже пару дней Демидовск стоит на ушах. Если бы вы вечерком в трактир сходили, многое услышали бы. Другое дело, что никто из непосвященных не знает, где Ворота находятся. Людей перевозят в автобусах с закрашенными стеклами, выпускают уже возле отдела кадров протектората. Давайте, парни, еще пара самолетов, и все, больше не будет. Домой поедете.

Протекторат РА, Солнцегорск.

22 год, 40-й день 11-го месяца

– Восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, две, одна! С Новым годом, ура!!! – И хором считавшие девушки, женщины и дети запрыгали и захлопали в ладоши.

А мы выстрелили из-под навеса в воздух. Тяжелая ракетница ощутимо толкнула меня в руку, грохнула и закинула сияющий белый шар под небеса. Рядом вспыхнул еще десяток маленьких солнц, заставив сиять разноцветными огнями крупные снежинки. Жаль, что снег падал и почти сразу таял на земле. Кстати, в кои-то веки довольно тепло оделись, на градуснике было всего плюс три, северный циклон затащило с той стороны гор, а это здесь большая редкость.

Перезарядившись, я выпустил еще одну ракету и пошел в дом вслед за остальными.

Над поселком вспыхивали огни салюта.

– Ну что, с Новым годом? Пусть он будет хорошим! – Я положил переломленную ракетницу на стол, взял рюмку с водкой, обнял законную и любимую супругу и стал слушать очередной тост Ашота.

 

Глава 16

Протекторат РА, Солнцегорск.

23 год, 15-й день 1-го месяца

Ремонтный цех завода, пока пребывавший в запустении, был наполнен людьми. Люди смеялись, шутили, кашляли. Шуршали дождевиками, снимая их, стучали об пол ножками скамей, устанавливали их поудобнее. Здесь были и заводчане, и солдаты комендантской роты, и гидропенсионеры. Бизнесмены города тоже собрались тут, в том числе и моя дорогая супруга.

Смеясь, между рядов бегали дети и брызгали друг на друга мокрыми рукавами дождевиков. А те, которые помладше, с нескрываемой завистью глядели на старших из колясок.

– Олесь, присаживайся. Не бойся, занозу не загонишь. – Я пропустил жену перед собой, прошел за ней и уселся на массивную скамью.

Наши плотники не поскупились, наделали таких скамей, что за сотню лет не сломать.

– Внимание, граждане! Прошу внимания. Внимание! Дамы, пожалуйста, угомоните своих сорванцов, – надрывалась с импровизированной трибуны полная дама из поселковой управы.

– Ну и зачем общегородское собрание? Для чего? – недовольно пробурчал Малик, устраиваясь рядом со мной.

Светлана уселась за ним, придерживая живот. Теперь, забеременев, она стала параноиком и всячески оберегала своего будущего ребенка.

– Не знаю. Но скоро все узнаем, вон Тугов с Рабиновичем идут. И Зарипов с ними. – Я кивнул на появившееся на трибуне руководство города.

– Так, горожане, попрошу внимания. Мы вас собрали сегодня, чтобы обсудить первостепенные вопросы нашего города, требующие дополнительных финансовых вложений, – практически прокричал Рабинович, встал и осмотрелся в поисках микрофона. Поглядел на Тугова.

– Витька! Где связь? Мы что, орать должны?! – повернувшись назад, крикнул директор.

– Сейчас, минутку. – И из-за двери выскочил взъерошенный молодой парень, наш главный заводской связист. – Я только прибежал, Андрей Николаевич, не успел установить.

После этих слов он развил бурную деятельность, устанавливал с помощником микрофон и колонки, протягивал шнуры, подключал их к ящику вроде усилителя, регулируя звук.

– Вот, Осип Давыдович, готово. Говорите. – И связисты уселись на свободные места в первом ряду.

– Так, продолжим. Я начал говорить о необходимых для нужд нашего города дополнительных средствах.

Итак, по порядку. У нас сейчас три позиции, на которые мы с вами, если решим, конечно, должны выделить дополнительные средства.

Это строительство хорошей школы. Наша, которая уже построена, рассчитана на начальные классы. А после четвертого детей придется отправлять в Демидовск, в школу-интернат.

Необходима хоть маленькая, но больница. С врачами, а не с фельдшером. С терапевтом, детским врачом, по крайней мере. Необходим зубной кабинет, и совсем не помешает хирургический – с опытным и грамотным хирургом. А то сами видите, какая здесь зима, пока на болотоходах довезешь до Демидовска или ГЭС…

Это да, это точно, мы поездили на здешних монстрах. На переделанный в автобус четырехосный грузовик вроде «скании» ставились широкие покрышки от торфяной техники. В результате здорово снижалось давление на грунт, и щебеночное покрытие не разрушалось. Но ехали эти агрегаты хоть и уверенно, но медленно, едва ли пятнадцать километров в час. А так движение было довольно оживленным, несмотря на сплошные дожди. Гусеничные старые вездеходы сменили залитую водой тундру на такую же мокрую саванну, между поселками сновали самодельные таратайки на дутиках. Начальство гоняло на аппаратах с воздушной подушкой, оставляя за собой облака висящей в воздухе грязи.

– Кроме того, необходимо дополнительное тяжелое вооружение для арсенала города. То, что выдала Армия, она же может и забрать в случае необходимости, сами понимаете, всего не предусмотришь. Вон у комендачей весной хотят БТР-40 с пулеметами Владимирова забрать. – Рабинович повернулся к Зарипову, тот кивнул. – Вот так. Теперь по средствам. На школу и дома для учителей необходимо около ста тысяч экю.

На больницу же, плюс где-то столько же на оборудование. Тут немного попроще, и Орден и протекторат помогают покупать медицинское оборудование, нам придется оплатить около тридцати процентов.

Врачей легко найдем через моих знакомых в США и Канаде. Они там вынуждены работать санитарами, хотя на самом деле классные специалисты. Учителей отыщем через наш протекторат.

Разумеется, оплата труда учителей и врачей пойдет через нас. А то Демидовск заберет или переманит специалистов. Но, если именно мы будем выплачивать некоторую часть их заработка, собирая свой, городской налог, кроме налогов протектората, их никто отсюда даже сманивать не станет, так не принято.

Ну и на вооружение пойдет около шестидесяти тысяч. Это позволит купить крупнокалиберные пулеметы, гранатометы и прочее.

Само собой, мы можем ничего этого не делать, а обойтись уже имеющимися школой, фельдшерским пунктом, да и вооружение оставить то, которое есть. Тем более что сорокопятки и китайские «катюши» вряд ли заберут.

Но ведь намного лучше, когда все есть в городе? Ведь так? Сами посудите. Кроме того, вокруг города начнут выдавать землю для фермерских хозяйств. Всем бизнесменам намного выгоднее, если именно сюда будут ехать для получения медицинской помощи. Да и создание своего рынка – вещь неплохая. Давайте обсудим. – И глава сел за стол, а на его место встал Тугов.

После полутора часов шумных обсуждений было решено, что все ныне проживающие в городе люди начнут выплачивать ежемесячный городской налог дополнительно к налогу протектората. То есть станем резидентами города по-настоящему, а не формально.

Но с некоторыми ограничениями.

Так, вопрос со школой решили пока отложить, построить сначала больницу и дома для врачей. На самом деле, гонять к зубному в Демидовск за сорок километров – не очень хорошо. Да и детский врач нужен обязательно, причем хороший. У нас, если все будет нормально, после сезона дождей должна родиться почти сотня малышей. Так что за больницу проголосовали единогласно.

За покупку вооружения тоже проголосовали большинством голосов. Пятьдесят девять процентов «за». Остальные или против, или воздержались.

А школу решили начать строить через год-другой, но с техническим уклоном. Вроде техникума или хорошего ПТУ. Все-таки большинство населения в городе – люди технических профессий, да и работы тем же слесарям или токарям в Новой Земле хватит. А если кто захочет дальше учиться – так в Демидовске, Новой Одессе и Москве хватает вузов. А пока придется дополнительных учителей искать и в наш город сватать. Это не так просто, искать людей в другом мире. Рабиновичу в Демидовске повертеться придется.

И еще одно решение приняли – решили открыть городской банк. Пусть небольшой, но в нем завести кассу взаимопомощи, да и наши, так сказать, «общаковые» деньги хранить там же. А об остальном пускай два главных акционера думают. У нас в последнюю неделю перед дождями две семьи в городе поселились. И если женщины устроились на завод технологами, то мужики уже месяц всех нас окучивали, подписи собирали. Они из Старого Мира прилично золота с собой привезли, вот пускай и работают. В Демидовске таким особо не дают разворачиваться, мол, хотите заниматься финансами – работайте в новых поселках и городках. Вот и приняли на городском собрании устав Солнцегорскбанка. Пятьдесят процентов плюс одна акция принадлежали «Русскому промышленному банку», а остальное – жителям города.

Впрочем, меня это сильно не волновало, а вот горожанам и будущим фермерам неплохая подмога: не нужно мотаться в Демидовск, чтобы взять кредит на машину или там трактор.

Протекторат РА, Солнцегорск.

23 год, 19-й день 1-го месяца

– Ну вроде хватит на сегодня, – поглядел на раскиданный фрезерный станок. Последний месяц мы занимаемся ремонтом станков, нам привезли их довольно много. Но станки хоть и неплохие, но неновые. Так что и мы, и в помощь нам приданные станочники оные механизмы разбирали, промывали, меняли подшипники, шабрили направляющие.

– Это точно, хватит. Интересно, какой балбес умудрился залить отработку в коробку подач? Замучимся завтра отмывать, да и сегодня все насквозь провоняли. – Малик недовольно понюхал спецовку.

– Ладно, какая нам разница. Пошли отмываться. – И я начал собирать инструменты в ящик. Обтер ветошью и положил тяжелую самодельную кувалдочку.

Рядом гремел ключами Малик, матерился под нос. Что-то он сегодня не очень жизнерадостный. Впрочем, я знал, в чем дело.

У Светки токсикоз, она вообще перестала переносить запах спирта. А Малик любит выпить после работы рюмку-другую. Причем сильно любит, а сейчас нельзя.

Мне, впрочем, тоже. У Олеси тоже токсикоз, тоже на запахи реагирует, даже все дезодоранты и духи замотала в целлофан и спрятала в кладовку. Но мне как-то все равно, могу выпить, а могу месяцами не пить.

Отмыв руки от машинного масла и распарив их в ванночке с раствором солей, пошел в душ. Постоял несколько минут под обжигающими струями воды, растерся полотенцем и отправился одеваться. Все, на сегодня рабочий день закончен.

И неделя тоже, завтра на стрельбище. Будем ходить гуськом друг за другом с заряженными холостыми патронами автоматами и отрабатывать тактическое взаимодействие. Нужно не забыть наушники, а то после прошлого занятия в ушах долго звенело.

Я накинул пластиковую накидку. Малик сделал то же самое, и мы вышли на улицу.

Сразу резко хлестнуло дождем, капли залетали под капюшон. Ветер бил по пластику крупными каплями дождя, развевал полы дождевика, гнал волны по лужам. Сейчас по просьбе администрации мы редко пользовались машинами. Утром нас встречал вахтовый пазик, а вечером расходились сами, благо идти всем было недалеко. Нам с Маликом было дальше всех, и то дорога больше двадцати минут не занимала. Под сапогами поскрипывал и похрустывал мокрый щебень.

– Ну что, Володь, в рюмочную не заскочишь? Согреться? – Малик махнул рукой в сторону центра, окатил меня брызгами.

– Нет, не пойду. Да и грех сегодня на прохладу жаловаться, целый день плюс десять по Цельсию. Теплынь, можно сказать. Не уговаривай, чтобы потом на меня жена не дулась. Пошли, выпивоха. – Я захрустел щебенкой дальше.

По бетонному лотку в кювете тек настоящий ручей. Малик пошел за мной, бухтя о женском произволе.

Внезапно он дернул меня за дождевик и спросил:

– А это что за хрень? Внизу по дороге? – и указал в сторону далекой уже набережной. Там, разбрызгивая лужи, скрытое пеленой дождя, метрах в ста от нас по дороге топало что-то весьма похожее на…

– Каменный варан!!! – Я цапнул кобуру. Черт! Она же под дождевиком! Пресмыкающееся, увидев (или услышав) нас, рвануло в нашу сторону, развив нехилую скорость. Я почувствовал, как волосы на загривке встали дыбом от страха.

– Малик, пистолет! – заорал, левой рукой задирая полу и выхватывая правой «таурас».

Большим пальцем взвел курок, а то самовзводом стрелять не люблю, ухватил снизу рукоять пистолета левой рукой поверх пальцев правой руки и навел на цель. Расстояние до зверюги дало мне возможность прицелиться и выстрелить. Тварь была уже метрах в тридцати и бежала прямо на нас, вихляя всем телом. И еще выстрел, и еще. Ящерица внезапно споткнулась, как будто кто-то дал ей подножку, и с маху перелетела через голову метрах в пятнадцати от нас.

Рядом, лязгнув затвором, начал стрелять из своего АПС Малик. Да как! Длинной очередью он шарахнул куда-то в сторону реки, а потом суетливо начал менять магазин. Впрочем, заменив его, он уже намного спокойнее, одиночными, выцеливая, открыл огонь по ящеру.

Я уже расстрелял весь магазин, выбросил его из рукояти прямо на землю и, проклиная дождевик, выдирал из-под полы запасные магазины. Загнал в рукоять полный, сорвал с задержки и продолжил стрелять в кувыркающуюся тварь.

– Пустой! – крикнул Малик, выкидывая второй магазин из АПС. Я выбросил почти израсходованный, заменил на полный. Как хорошо, что послушался совета оружейника Билла из Порто-Франко и ношу с собой по четыре запасных магазина. Достал и держал в левой руке третий из запасных магазинов. Малик тем временем судорожно набивал магазин пистолета патронами, которые вытащил из кармана.

Ящер подрагивал всем телом. Лужа, в которой он лежал, окрасилась красным, и из нее стекал ручеек в кювет, растворяясь в потоке розовым. Кстати, ящер оказался не очень большим, чуть больше полутора метров длиной, но был широким и массивным. Тот варан в Голодной степи, которого я видел года три назад, хоть и имел такую же длину, был намного легче и стройнее.

Мы с Маликом подошли и, не сговариваясь, выстрелили в голову ящерице. Контроль, так сказать.

Из расположенного неподалеку продуктового ларька выбежала девчонка-продавщица в розовой пластиковой накидке с СКС в руках, а из домов в начале улицы вышли два мужика, один с «Сайгой», другой с калашом. То есть с АКМ.

– Вы чего здесь расстрелялись? – спросил тот, который с «Сайгой». Он в гараже администрации вроде слесарем-жестянщиком работал. Если не ошибаюсь, Семен Сергеевич.

Я молча кивнул на лежащую в отдалении тушу, опустил предохранитель, снял курок с боевого взвода. Положил пистолет в кобуру, поднял оба валяющихся под ногами магазина.

– Да вон бегают здесь всякие. Съесть хотят, – заметил Малик и тоже убрал пистолет в кобуру, поставив его на предохранитель. – Что теперь с тушей делать?

– Я дежурной смене позвонила, сейчас приедут, – заметила продавщица, опасливо приближаясь к ящерице. – А сфоткаться рядом можно? Пожалуйста, мне все девчонки завидовать будут!

– Да на здоровье. И нас заодно сфоткай. – Я достал мобилу и набрал номер жены. – Олесь, я задержусь ненадолго. Ты меня подождешь, ладно? Ага, хорошо.

Олеся с остальными женщинами ходила вечерами в фитнес-центр, занималась специальной гимнастикой для беременных. Занимались серьезно и вдумчиво, под руководством Елены, мастера спорта по художественной гимнастике, закончившей в том мире какой-то из спортивных вузов по специальности «тренер фитнеса» и уже в Демидовске прошедшей курсы по тренировке беременных женщин. Так что у них все было серьезно и основательно.

Тем временем девчонка, разбрызгивая лужи, сбегала в магазин за фотоаппаратом, который оказался специальной фишкой для экстремалов и не боялся дождя. Мы снялись возле зверюги каждый отдельно, а потом общей кучей. Малик даже не поленился – пасть ящеру раззявил и палкой законтрил, чтобы не захлопывалась.

Мы попросили продавщицу сбросить фотки на диски, передали тушу ящерицы дежурной смене комендачей и пошли домой. Нужно было еще наших девушек встретить с тренировки.

Уже вечером, со смешком пересказывая Олесе этот эпизод, я был здорово удивлен ее вопросом.

– А ты чего смеешься? И почему вообще мне это рассказал? Ведь я могу занервничать, а мне это не очень полезно.

– Олесь, тебе об этом все равно завтра расскажут, причем ящерица превратится в огромного ящера, который нас чуть не разорвал. А на самом деле ничего страшного. Вовремя заметили, расстреляли из двух пистолетов, и все. Шкуру попортили здорово. Для таверны хотели чучело сделать, но не знают, выйдет ли.

Протекторат РА, Солнцегорск.

23 год, 10-й день 2-го месяца

– Еще одна. Олесь, глянь, какая здоровая! – Я повернулся и показал сидящей в машине жене пойманную улитку. Она на самом деле была большая, раковина сантиметров восемь в диаметре.

– Ух ты, здорово! Володь, хватит, наверное? Ты сколько набрал? – Олеся щурилась на выглянувшее солнышко.

– Да пару кило уже точно есть, даже больше. Хватит. Надо же, никогда до этой зимы на улиток не охотился. – Я положил улитку в корзину с крышкой и понес к машине. Положил в багажник, вымыл сапоги в луже, снял мокрую от недавнего дождика накидку и сел на пассажирское сиденье. Супруга к своей «тойоте» относилась трепетно, даже сейчас мне не очень давала порулить.

– Вот и лето скоро. Уже неделю солнышко появляется, и ветер стих. – Олеся не торопилась заводить машину, блаженно грелась на солнце.

Я тоже развалился на сиденье, не выпуская, впрочем, автомат из рук. Все-таки мы за городом. Пусть на дороге и до дома пяток километров, но тем не менее.

Дорога, к моему удивлению, вполне пережила сезон. Хоть дожди и здорово лили, но основательная подушка полотна и глубокие кюветы свое дело сделали. Впрочем, такая дорога в протекторате была не одна, Демидовск с промзоной связывался десятком таких же.

– Гляди, какая здоровая, – толкнула меня супруга и показала на переползающую дорогу змею. – Метра четыре, не меньше.

– Ага, большая. Впрочем, я вчера на заводе такую же видел. Охрана застрелила при ночном обходе. Поехали, Олесь, а то вон колонна идет, – кивнул на зеркало заднего вида, в котором показались грузовики. – Смотри, чуть дожди утихли, и все зашевелились. Опять нам что-то везут. Должны движки на готовые планеры привезти, может, соберем наконец оставшиеся «четверки».

В сборочном цехе завода стояло почти три десятка уже собранных самолетов, но с пустыми моторными отсеками. А десяток «пайперов» были выведены под навес испытательной станции, где гоняли двигатели, проверяли механику крыльев, авионику и прочее. Все ждали, когда окончательно закончится сезон дождей, чтобы начать пробежки, рулежки и подлеты.

Вообще, все активно шевелились. Рабинович и Зарипов договорились о выкупе сорокопяток и «катюш» у РА за остаточную стоимость. Вообще за копейки получилось, за все про все пять тыщ отдали, правда, без боеприпасов, а Рабинович еще через свою родню в Новой Одессе договорился о покупке пяти «Браунингов М2». Опять не новых, но вполне работоспособных и по весьма приемлемой цене. Конечно, новые «Утесы» были бы лучше, но они очень дорогие. А китайские ДШК мы на собрании решили не брать. Тем более что патроны хоть нашего, хоть американского стандарта по одной стоимости продает Демидовск.

В поселке заехали в ресторанчик, отдали улиток и договорились прийти на ужин через три дня. За это время их как раз откормят мукой с вином. Так что пригласим Малика со Светкой, и будет небольшая объедаловка. Почему девушкам так понравились эти улитки – большая тайна для меня и Малика, но последний месяц мы по очереди раз в неделю ездили за город их собирать.

– Ну вот, опять дождь, – недовольно заметила Олеся, заводя «тойоту». – Смоет весь цвет с твоих саженцев. А абрикосы так красиво зацвели.

– Не смоет, цветы крепко сидят. Да и первый год, пускай отдыхают, принимаются. Вообще пару лет не стоит ждать урожаев, пока деревья нормально не приживутся. А вот то, что пчел нет, плохо. Нужно будет хотя бы пару ульев сколотить. Ты чего, Олесь? – Я повернулся к жене.

Она сидела, держа руками живот, прислушивалась к себе и улыбалась.

– Шевелится, – шепотом сказала жена.

Протекторат РА, Солнцегорск.

23 год, 25-й день 2-го месяца

В сборочном цехе опять было многолюдно и шумно. Рабочие и инженеры толпились около собранных самолетов, обсуждая всякую всячину, начиная от победы московской женской волейбольной команды в Порто-Франко и заканчивая новой линейкой патронов на «Демидовскпатроне».

Наша четверка протолкнулась поближе к свежевыкрашенной в светло-зеленый цвет с красными звездами на крыльях и киле «четверке», возле которой в кругу заводчан стояли Тугов с демидовским чиновником.

– Интересно, зачем собрали? – пробурчал я, обращаясь к Малику. Сегодня опять наработались досыта, помогали двигателистам собирать испытательный стенд для привезенных «континенталей».

– Не знаю, сейчас послушаем. Вроде как трепаться заканчивают. – И он уселся на шасси самолета.

Я облокотился на руль высоты, пахнущий нитрокраской, постучал пальцами по натянутому полотну. Ну будем надеяться, что собрание окажется недолгим.

– Так, внимание. Мы ненадолго, просто чтобы проинформировать вас о решении строить здесь, на вашем заводе, цеха по ремонту автомобилей, бронеавтомобилей и прочей военной техники, а также о планах расширить город. Со временем хотим построить комплексное предприятие по ремонту и малосерийному производству авиа– и бронетехники. Место очень удобное, недалеко от Демидовска, судоходная река, хорошие дороги. ГЭС под боком, ее скоро будут запускать. И в то же время есть некая изолированность, отдаленность от основных торговых путей. В общем, по просьбе военных будем расширять ваш завод. – Чиновник перехватил микрофон поудобнее. – Просто руководство протектората и РА посчитали, и вышло, что нам сейчас выгоднее будет ремонтировать и модернизировать технику здесь, у себя. Раньше делали все в Старом Мире, но это довольно большая морока. А так купили технику на лом, как лом провезли и переправили. Никаких проверок, таможен, ФСБ и МВД. Ни взяток, ни комиссий с проверками. Так что будем закладывать порт на берегу Белой, возводить цеха, набирать людей, строить дома в Солнцегорске. Короче, лето ожидается жаркое, ведь основного задания для вашего завода никто не отменял. Я вижу, вы вовсю работаете, и Андрей Николаевич сказал, что через недельку начнете предполетные испытания. – Он кивнул на стоящие самолетики.

Тугов взял микрофон, прокашлялся:

– Так, дамы и мужики. Еще минутку внимания. Автомобили и бронетехника – это неплохо, но у меня информация по нашей прямой специальности – самолетам.

В ближайшее время из Демидовска привезут старые самолеты и вертолеты, их слесаря зимой на складе устанавливали, наверняка все знают. Кроме того, придут DC-3 и C-47 с «каталинами» с базы «Америка». Слесаря, готовьтесь к командировке. Поедете с технологом и снабженцем, будете принимать самолеты, которым требуется капиталка, и помогать грузить на корабли. Остальные придут своим ходом, вроде летающие машинки.

Ну и самое главное – одобрена программа развития авиастроения. Будем запускать в протекторате комплекс двигатель – самолеты. Движок М-62, и из самолетов военные просят Су-2. Он, конечно, постарее «тукано», но устраивает нас по характеристикам. А двигатель идет на большинство машин, и на Ан-2, и на «дугласы». Но сами понимаете, это дело долгое. И основная нагрузка здесь ляжет на моторный завод, так как Су-2 машина не сказать чтобы очень сложная для нас. В четвертом месяце начнем подготовку к сдаче первой машины, пока с движком из-за ленточки.

Кроме того, еще привезут старых «аннушек» дополнительно к тем, которые уже есть в протекторате. Ну и наши «четверки», их никто не отменяет. Сейчас самое главное, чтобы они взлетели и хорошо сели. Ладно, товарищи, отдыхайте, до завтра. – Тугов выключил микрофон. Повернулся к чиновнику, и они вместе пошли к выходу.

К выходу направились и мы с большинством работяг.

Я поглядел на народ и про себя усмехнулся. Обычная картина, идут люди со смены. Но на каждом мужике кобура с пистолетом, и на многих женщинах тоже. По крайней мере, на тех, кто в брюках. А если пистолета не видно, значит, он в сумочке. После того как мы застрелили в городе варана, люди вообще перестали ходить невооруженными. В принципе абсолютно правильно, человек обязан защищать свою жизнь, а опасностей здесь хватает, те же змеи в городе совсем не редкость. Их уже с десяток убили в разных местах.

У соседей кот вчера задавил относительно небольшую мамбу, чуть больше метра в длину. Хорошо, что откормленный такой котяра, породы мейн-кун, спокойный и здоровый, как танк, сил хватило.

 

Глава 17

Протекторат РА, Солнцегорск.

23 год, 30-й день 2-го месяца

Я вывел Олеськину «тойоту» из-под навеса, остановил около ворот, поглядел на начинающее светлеть на востоке небо, с удовольствием вдохнул свежий воздух. Благодать какая, наконец дожди закончились. Уже с неделю практически сухо, так, пару раз брызнуло.

Поглядел на свой грузовик, грустно стоящий около сарайчика. Он весь сезон провел под дождем, колеса в землю вошли сантиметров на пятнадцать. Ничего, скоро покатаемся. А вообще, нужно себе что-то полегче купить, какую-либо машинешку подешевле или мотоцикл с коляской. В Демидовске «ижи» продаются и «уралы». Съезжу как-нибудь на рынок, погляжу.

– Володь, обязательно нам было в такую рань вставать? – Олеся сонно потянулась на крыльце дома, придерживая одной рукой живот. Потерла кулачком глаза и пошла к машине.

– Мы и так за один день не управимся, Олесь. Пока до Москвы доедем потихоньку, ведь вас двоих трясти нельзя. Там ночевать будем.

Я положил сумки в багажник. Подал жене ее винтовку, бросил на заднее сиденье ее сумку с магазинами.

Закрыл дверь на ключ, чего обычно не делали, запирали, только когда далеко уезжали, в Демидовск там или как сейчас – в Москву.

Из дома сквозь дверку для животных вышел кот, потянулся, выгибая спину, и зевнул сладко до невозможности. Тряхнул головой, осмотрелся и пошел к дрыхнущему в сделанной мною на веранде будке Сникерсу. Нагло залез ему под бок, повозился и закрыл глаза.

– И что? Типа спите? А провожать хозяев?

Пес открыл один глаз, подумал и гавкнул, слегка двинув хвостом.

– И это практически щенок. А уже лентяй донельзя.

Я махнул рукой, сел за руль «тойоты» и вывел машину со двора. Вылез, закрыл ворота и порулил к выезду из города.

На городских воротах нас ждали две машины – «бандейранте» Рабиновича и «газель» Витьки. Они в Одессу собрались за «браунингами». После объявления о расширении завода опять было городское собрание, но пулеметы решили выкупить. Все-таки имелась договоренность, пулеметы под честное слово отложили специально для нас. В любом случае пять крупнокалиберных пулеметов для города не помешают.

– Доброе раннее утро, Олеся. Здравствуй, Володя. – Глава вежливо раскланялся. – Решили ехать?

– Доброе утро. Да, решили. Хочу поменять АйДи, а то вроде замужняя жена, а в основном документе фамилия девичья. – Олеся улыбнулась Рабиновичу, помахала рукой стоящим около «газели» Витьке и Дмитрию. – Пока еще могу путешествовать в машине, нужно сделать. И доктор разрешила. А то потом нельзя будет, да после родов и не до этого.

Я вышел, пожал руки мужикам и зашел в комнату, к дежурной смене. Нужно отметиться, да и новости, и оперативную сводку узнать не помешает. А то утром в сеть не заходил, у стационарного компа «винда» слетела, перегружать нужно. Хорошо хоть все фотки и видео успел перед этим на диски скинуть. Оборотная сторона того, что здесь навалом пиратских программ из Старого Мира, какой-то вирус словили. С антивирусами тут туговато, обновления ко мне на «Аваст» редко приходят.

Выйдя из караулки, поглядел на небо. Оно было буквально забито косяками перелетных птиц, спешащих на север. Вчера Артемьев завез пару битых птичек, на охоту ездил с Туговым. Набили по багажнику, весь вечер ездили по городку, раздавали дичь. Кстати, я ощипывать замучился, крепко перо сидит. Вторую птичку просто ободрал, снял перья вместе со шкурой. Отдал засоленные тушки Малику, он их закоптит. Все нормально будет, по возвращении поедим птицезавров горячего копчения.

Нет у меня особого желания в эти выходные кататься по весенней саванне, но нужно. В Демидовске только орденский банк есть и отделение Ордена, а представительства Ордена находятся в Москве и Новой Одессе. Так что новоприбывшие получают АйДи в банке, при открытии. А вот чтобы поменять одну АйДи на другую, нужен чин повыше, и сделать это можно только в представительстве Ордена, то есть все молодые семьи ездят в основном в Москву. Одесса малость подальше, и город намного разгульнее, не каждая молодая жена мужа туда отпустит.

На площади в Речном, возле столовой узбека, стояли грузовики с грузом. Видимо, загрузились в ночную смену в Демидовске и выехали с утреца, а теперь завтракали. Точнее, заканчивали завтракать, потому что большинство уже крутилось вокруг «сканий» и КамАЗов, и часть машин коптила небо дизелями.

– Так, интересно. Осип Давыдович, притормози, пожалуйста. Я с командиром конвоя побеседую, – повесив микрофон «сотки», я остановил автомобиль напротив «скании», у переднего колеса которой надевал РПС пожилой мужик. – Олесь, я выйду на пару минут.

– Давай, я тоже выйду, до дамского заведения пробегусь. А то потом ищи в саванне кустики повыше и погуще, да еще ты за спиной сопишь, охраняешь. – Жена вышла из пассажирской двери, поправила нагрудную кобуру и направилась к знакомому с прошлого года зданию за столовой, в дамскую половину.

– Доброе утро, – поздоровался я с мужиком.

– И вам не хворать, – кивнул тот, пару раз подпрыгнул, проверяя, как на нем сидят подсумки с ремнями. Повернулся ко мне. – Могу чем-то помочь?

– Мне бы до Москвы спокойно доехать. Товарищи сворачивают на полдороге, а одним ехать – не самый лучший вариант. – Пусть я параноик, в центре русских земель опасаюсь неизвестно чего, но у меня в машине беременная жена.

Мужик кивнул, показал на коренастого парня возле первой «скании»:

– Это сынок нашего хозяина, он в караване главный, подойди к нему. Мы до Москвы как раз, там догружаемся, а потом в Аламо, в Техас едем.

Поблагодарив, я пошел в коренастому, поздоровался и попросился в конвой. Тот почесал в затылке, уточнил, точно ли до Москвы, и согласился. Сказал номер канала для связи и направился к вышедшему на площадь и разговаривающему с Рабиновичем однорукому капитану.

Возле нашей машины стояла супруга и смотрела на огромные птичьи стаи над Ориноко. Гвалт над рекой стоял такой, что даже здесь было слышно. Именно сюда и ездили Артемьев с компанией охотиться, птицы налетело просто очень много. Константиныч ходил ошалелый, когда нам птичек раздавал.

После того как мы переехали понтонный мост через Ориноко и выехали на довольно неплохую дорогу, Олеся задремала. А я потихоньку рулил за грузовиками и думал о своем. Мало что так располагает к раздумьям, как спокойная дорога.

Эти «пайперы», которые «чероки». Первый десяток уже неделю на рулежке. Вроде в понедельник подлеты начать должны. А нам всю неделю везли старые самолеты и вертолеты, из тех, которые мы складировали в начале сезона дождей в Демидовске. По прикидкам, если повезет, то из двух-трех машин вполне можно собрать одну летную. А это до фига работы. Да еще эти «дугласы» и «каталины», про которые заикнулся Тугов.

Тем не менее нас заставляли готовиться к производству заведомо более несовершенной модели Су-2. Неплохой самолет, но для конца тридцатых. И движок более слабый ставить хотят, ведь М-62 намного слабее, чем М-82. Хотя да, надежный двигун, откатали за семьдесят годков. И то, что он, самолет то есть, частично деревянный, – ничего не решает. Запустят ГЭС, появится достаточное количество люменя, те же «аннушки» клепать можно будет спокойно. Или канадские «биверы», да и наши однотипные «фениксы» в этой же нише. Похоже, нас просто хотят проверить на более сложной машине, сделанной с нуля. Вряд ли десяток-другой Су-2 решит хоть что-то в ВВС протектората, разве Як-52 заменит в воздушной разведке.

– Так, граница. Олесь, просыпайся. – Я притормозил вслед за колонной.

Дорога была не то чтобы перегорожена, а, скорее, разделена двойной заставой. С нашей стороны споро проверял документы молодой парень в погонах сержанта, со стороны Москвы – лейтенант в милицейском камуфляже.

Поодаль под серьезным навесом стояли две машины, обе УАЗы «буханки». Одна была серой с надписью «ОМОН», вторая просто темно-зеленой с наклеенной виниловой широкой полоской с буквами «РА».

Над обеими машинами торчали высокие гибкие антенны радиостанций. Трое парней в форме сидели под навесом и слушали радиотрансляцию какого-то спортивного состязания.

Просто подав подошедшему и козырнувшему сержанту свою и Олесину АйДи, я подождал, пока он запишет данные в журнал. Забрал карточки и проехал еще пяток метров.

– Здравия желаю. Ваши АйДи? – вежливо козырнул лейтенант. Взял карточки, прогнал их сканером. Причем орденским, таких я давно не видел.

– К кому и по каким делам едете? – поинтересовался лейтенант, глядя в окошко машины со стороны Олеси.

– Хочу поменять фамилию в АйДи с девичьей на фамилию мужа в представительстве Ордена в Москве. А что, запрещено? – ехидно поинтересовалась супруга.

– Нет, что вы. Просто протокольный вопрос, – хмыкнул лейтенант, вернул документы и козырнул. – Добро пожаловать в Московский протекторат.

Колонна потихоньку двинулась по той самой дороге, которую мы не выбрали в прошлом году. Отличное насыпное полотно из крупной гальки, укатанное сначала дорожной техникой, а потом многочисленными машинами, за десятилетие стало практически идеальным. А запреты на передвижение по дороге в сезон дождей для колесного транспорта сохраняли ее зимой. Московский тракт, соединяющий Речной и Демидовск с Москвой. Единственная настоящая дорога в этом протекторате. Даже с Новой Одессой Москву соединяла обычная грунтовка.

Впрочем, как я слышал, частично из-за этого простаивал нефтеналивной терминал, построенный протекторатом РА и одесскими предпринимателями в порту Новой Одессы. Плохая автомобильная дорога и слабая пропускная способность одноколейки не позволяли обеспечивать нормальную работу терминала.

Да и московские воротилы хотели подгрести его под себя, создав и вооружив бригаду из всякого криминального сброда, выдернутого из старого мира. Правда, эту горе-бригаду покрошили на мелкие кусочки московские же омоновцы. Опять Коршунов сольно выступил.

Олеся задремала, убаюканная неторопливой дорогой. В зеркале заднего вида появился мигающий проблесковый сигнал над здоровенным черным джипом.

Джип догнал колонну, обошел ее справа и погнал дальше. Следом за колонной прошел омоновский «хамви», вооруженный М2.

– Крутизна попылила, – усмехнулся я, вспоминая, как минувшей осенью такой же крутющий «жип» с мигалкой и охраной вынуждены были больше часа ждать, пока вытащили из канавы перегородивший дорогу опрокинувшийся КамАЗ. Ничего, подождали.

Правда, московский чинуша зело нервничал, пытался что-то требовать у нас, пока мы разгружали КамАЗ от ящиков с инструментом и цепляли машину к тягачу, подошедшему из Демидовска. Но был коротко послан подальше злющим экспедитором, собирающим на коленях титановые метизы из разбитого ящика. И остановлен сержантом ОМОНа, который отправил его пить коньяк в кондиционированную прохладу «немца», а сами омоновцы помогли нам вытащить пару крайне неудобных и очень тяжелых приборов для лаборатории.

Вообще, по слухам, коршуновские ВВ и ОМОН в частности оченно нехило зарабатывали на охране этих жирных котов.

Слева от дороги, приблизительно в километре, строили опору ЛЭП. Солидную такую, из тех, по которым гонят серьезное электричество туда, куда Макар телят не гонял. Похоже, наши соседи собираются работать на экспорт электроэнергии.

Впереди показался перекресток, над которым на столбе висел нормальный такой солидный дорожный знак. Указатель, если точнее.

– До Москвы сто восемь, до Новой Одессы сто тридцать пять, до Байя четыреста семьдесят девять километров. Далеко, – заметила проснувшаяся Олеся и достала бутылку с водой.

– Завтра здесь с двенадцати ноль-ноль до полудня. Успехов, ребята, – выдала рация, и глава отключился. Его «тойота» свернула направо, а за ней наша.

– Есть с двенадцати ноль-ноль до полудня, – ответил я и повернул за грузовиками.

Через три часа я оплачивал на московском блокпосту разовые лицензии на ношение короткоствольного оружия. Получив картонные карточки с голограммами и сегодняшним числом, пошел к машине.

– Блин, по десять экю с человека дерут. Опухла московская администрация от жадности, – недовольно пробурчал, садясь в машину и передавая Олесе ее АйДи и лицензию. – Не забудь, поменяем АйДи, обязательно справку нужно взять из представительства.

– Вовка, хорош гундеть, – улыбнулась жена. – Поехали, забронируем место в гостинице – и в представительство. А потом погуляем по центру Москвы, мне он еще в прошлом году понравился.

– Ну поехали так поехали. – Я повел плечами, которые стали легкими без разгрузки, и подъехал к автоматическому шлагбауму.

Москва тоже была расположена на берегу небольшой, но полноводной и судоходной реки, стояла она за полсотни километров от Залива, причем севернее Одессы. И благодаря рельефу берега город располагался километров на семьдесят западнее Одессы. В результате в Московском протекторате имелось два опорных пункта для местных войск, которые неплохо прикрывали жителей от крупных банд. Ну и авиаразведка в протекторате работала, а в качестве ударных сил выступали Ан-2 в противопартизанском варианте, из тех самолетов, какой нас возил на коршуновскую свиноферму. Я-то думал, местная самодеятельность, а оказалось, что этот вариант самолета отрабатывался еще в Афганистане.

Неплохой городок Москва, чистый и уютный, и что интересно, приятный. Кстати, благодаря тому, что берега здесь из крупного галечника, дороги в Москве почти идеальные для этого мира.

На самом высоком холме высился мощный бревенчатый кремль, потемневший за пятнадцать лет под местным солнцем и зимними дождями, – бывшая опора всех русских переселенцев. Сейчас в нем расположилась опорная база ВВ, их штаб и резиденция Коршунова.

Кремль прикрывал железнодорожный мост с дивизионками ЗИС-3 времен Второй мировой, реку от пиратов он оборонял этими же пушками, а ЗУ-23, установленные на южной и западной окраинах, контролировали практически всю территорию за стенами города. По крайней мере, не оказавшись под огнем пушек, не доберешься до городских стен. А где оставались «мертвые зоны», там в капонирах стояли старые советские тяжелые танки Т-10, целых два (единственная серьезная броня в Московском протекторате, за исключением десятка или двух М-113). По уму строили и кремль, и город.

От кремля разбегались четыре главные улицы столицы.

Администрация протектората располагалась в деловом центре, в большом, красивом и богатом двухэтажном здании, здорово напоминавшем дома еще той, царской постройки. Рядом стояли тоже каменные, массивные дома богатеев протектората, похожие на купеческие особняки девятнадцатого века. Каждый из этих домов представлял собой маленькую крепость, и жители их на самом деле готовы были дать отпор любому врагу. Там же находилось и представительство Ордена вместе с банком.

Вообще, это место почему-то называлась Рыбной слободой. Вроде здесь сначала торговали рыбой. Это была вотчина денежных мешков Москвы. Здесь по улице неторопливо ездили омоновцы на немецких джипах, а бдительные частные охранники, вооруженные до зубов, внимательно оглядывали из-за оград каждого прохожего. Вообще-то хватило бы и частных охранников, но Коршунов любил показать, кто в этом протекторате самая большая акула.

А дальше шли улицы победнее: Плотницкая слобода, Рыбачья слобода (тут жили и рыбаки, и владельцы небольших коптилен), Темный угол (трактиры которого являлись местом сбора наемников и прочих ловцов удачи), Портовый съезд, Станционная улица.

В общем, нормальный город этого мира.

За городской чертой дымил небольшой промышленный район. Там работали фабрики Коршунова: цеха по обработке пеньки, канатные и веревочные цеха, неплохой деревообрабатывающий завод, выдающий комплекты сборных домов, консервные заводы. Точнее, коптильни. Копченая московская рыба ценилась во всем Новом Мире. Черным коптили трубы кирпичного завода (здесь печи для обжига кирпичей топили дровами и бурым углем).

Я свернул в Гостиный Двор, тут на четырех сторонах маленькой площади располагались практически все гостиницы этого города. Поставил машину на стоянку перед не самой дорогой, но и не самой дешевой гостиницей на восточной стороне площади. Она так и называлась – «Восточная». Ее мне наш энергетик порекомендовал. В прошлом году мы снимали комнаты на западной окраине города, недалеко от Западных ворот.

Пока сдавал автомат и винтовку в комнату-сейф, Олеся поднялась в комнату, оставив мне обе сумки возле ресепшен. Так что когда я отпер номер своим ключом, из ванной доносилось негромкое пение и плеск воды.

– Олесь, ты долго не плещись, до окончания обеда в представительстве сорок минут осталось. А еще покушать охота, – заметил я, ставя сумки на пол. Подошел к телевизору, включил его и пощелкал каналами.

Снял ботинки, уселся в кресло, вытянул ноги, положив их на спинку кровати. Нужно кроссовки из сумки вытащить.

– Ты что, решил химическую атаку провести? – Из ванной вышла Олеся в махровом белом халате. – Быстро в ванну!

– Есть, мэм, – соскочив с кресла, вытянулся я по стойке «смирно» и, развернувшись кругом, направился строевым в ванную комнату.

– Циркач, – фыркнула жена и принялась распаковывать пакет с костюмом. Все-таки намечался выход в большой город.

Когда спустились вниз, нас остановила девушка за ресепшен.

– Извините, вы же в Рыбную слободу собрались? В представительство Ордена? Позвольте вам посоветовать не ехать туда на своей машине. Понимаете, охрана нуворишей не любит незнакомых машин и, хотя сама не имеет права трогать их, может натравить омоновцев. Вам это нужно, терять несколько часов на досмотры? – Она протянула визитку. – Это телефон диспетчерской такси. Недорого и без проблем доставят, куда надо. Только купите сим-карту от МТС. – Девушка кивнула на рекламный баннер над стойкой.

Подумав, мы с Олесей решили, что это предложение не лишено смысла, я купил симку, установил в свой мобильник и вызвал такси к гостинице. Вообще-то такси могла вызвать и девушка, но нужно же было испытать здешнюю связь.

К моему огромному удивлению, к стоянке через пять минут подкатил трескучий трехколесный мопед с широким задним сиденьем. За рулем восседал бородатый мужик в тюрбане с темным коричневым лицом. За поясом торчал кинжал в широких ножнах.

– Надо же, сикх. Откуда он здесь? – дернулся я к девушке.

– Они здесь с первых лет. Прибились. Штормом их самодельную скорлупку до нашего берега дотащило от индийских земель, кто уцелел, здесь остались, а потом родню перетянули. С тех пор работают и живут в Москве. Весь таксомоторный парк у них, и мелкие грузовые перевозки тоже. И нам удобно, и им неплохой приработок. Вы не переживайте, это не Дели, здесь возят аккуратно, – успокоила Олесю девушка. – У нас ОМОН за поведением на дорогах следит строго, кому нужны лишние неприятности? Даже городской глава и председатель правительства протектората в Москве ездят по правилам.

Я помог жене усесться на покачивающийся мотороллер, залез на здорово качнувшуюся подо мной таратайку. Сикх газанул, звонко щелкнула передача, и мы поехали.

Через двадцать минут мы уже зашли в прохладный офис. Сидевшая за столом пожилая женщина со знаками уорент-офицера приветливо улыбнулась, усадила нас на казенные тяжелые стулья, выслушала просьбу Олеси, проверила наше свидетельство о браке и попросила подождать пару минут.

Вскоре Олесе торжественно вручили горячий кусочек пластика.

– Ваши данные, кроме фамилии и семейного положения, мы не меняли. А как родите, отметитесь в демидовском отделении. И детям там АйДи можете сделать или приезжайте сюда. Всего доброго. – И женщина улыбнулась.

Мы поблагодарили ее, вышли из офиса и направились в банковское отделение. Нужно было еще наши счета объединить в один, как я сделал в Русском промбанке.

У выхода из представительства я столкнулся с высоким парнем в незнакомой форме.

– Извините… Борь, ты? Привет, откуда? – Я пожал руку Раскатову, тоже удивленному этой встречей.

– Привет. Элис, здравствуй. Вас каким ветром сюда занесло? – спросил он, отошел в сторону и пропустил женщину. – Вы меня не подождете пять минут, я сейчас дела закончу и выскочу к вам?

– Давай, мы все равно пообедать хотели. Будем тебя в той кафешке ждать. – Олеся кивнула на вывеску напротив.

– Давайте, эта ресторация недорогая, для здешнего рабочего люда поставлена. Бизнес-ланчами заправляет в Рыбной. Мне тоже чего-нибудь закажите из основного меню, ладно? – И Борис исчез в здании.

А мы перешли дорогу и устроились на крытой веранде. Подбежавший паренек в красной рубахе, перепоясанной витым пояском, протянул меню, смахнул полотенцем невидимую пыль со стола и ушел.

– Ты смотри, «Щи томленые, кислые в горшочке». Я таких сто лет не ела, моя бабушка по матери нас ими в деревне угощала. Надо попробовать. – Олеся подняла руку, привлекая внимание паренька.

Тут рядом с ресторанчиком затормозил большой серебристый джип, и из него вышла невеста Бориса.

– Привет, ребята, мне Борис сказал, что вы здесь. – Она подошла к нам, расцеловалась с Олесей, пожала мне руку и села за столик. – Решила вот приехать, встретиться. Сейчас Боря подойдет, поговорим.

– Вы как здесь оказались? – поинтересовалась Олеся.

– Это долгая история. Пускай мой муж рассказывает. – Она горделиво показала колечко на среднем пальце.

Олеся тоже показала ей свое, и девушки довольно рассмеялись.

– Я вижу, у вас в семье все нормально? На каком месяце, Олесь? – поглядев на живот моей жены, спросила Эйприл.

– Если по времени Старого Мира считать, то шестой. А ты на каком? – в свою очередь поинтересовалась моя супруга.

– На втором. Заметила? – удивилась Эйприл.

– Угадала. Ходишь, как я сначала, бережно и задумчиво, – улыбнулась жена. – А пока ты стройненькая такая.

Уже через пять минут разговора молодых женщин я почувствовал, что у меня начинают опухать уши от типов памперсов, стоимости колясок и фасонов пеленок. Так что приходу Бориса очень обрадовался.

Жены тоже обрадовались, и наконец мы заказали обед. А то у меня от аппетитных запахов с кухню слюни чуть ли не как у бульдога потекли.

Олеся так и заказала щи в горшочке, Эйприл тоже, а мы с Борисом тушеную картошку с грибами и свининой. Ну и здоровое блюдо с рыбкой, жаренной мелкими кусочками. Ее, рыбу, тут сначала опускают в тесто, а потом жарят в большом котле с маслом.

Но сначала, как здесь водится, «для разгона» принесли салат с кусочками креветки. Здоровую чашку с торчащими из нее деревянными расписными ложками, больше похожими на половники.

– Как вы здесь оказались? – спросил я у Бориса и Эйприл, подкладывая салат на тарелки девушек.

– Ну мой супруг оказался очень горячим парнем. Ударил капитана Патруля, правда, за дело, – поливая салат оливковым маслом, ответила Эйприл.

– За какое? – поинтересовалась Олеся, забирая кувшинчик у Эйприл.

– Долго рассказывать, – махнул рукой Борис и навалил себе гору зелени и ракообразных. Сбрызнул все уксусом, полил маслом и с удовольствием принялся за еду.

– Ну мы никуда не торопимся. И еще, ты где сейчас служишь, что за форма? Вроде не хотел служить в здешнем протекторате, не хотел воевать со своими? – Я тоже последовал его примеру.

– Этого без ста грамм не рассказать, – вопросительно глянул на девушек Борис и, получив разрешение, подозвал официанта (скорее, полового), заказал ему двести грамм «Новомосковской» и набор солений. – А войны не будет, скоро протектораты объединятся.

– Борь, а ничего, что мы с тобой с оружием? Проблем не будет? – Я постучал пальцем по уже основательно заношенной нейлоновой кобуре, которую так и не сменил за это время.

Конечно, по скорости выхватывания пистолета она уступала всем тактическим, хоть и ненамного, но зато прикрывала пистолет от грязи и дождя, да и удобно мне с ней, можно было даже работать, что немаловажно при выполнении работ на открытой местности.

– Со ста грамм не будет. Это же Москва, здесь сто грамм считают фронтовой нормой. Так сказать, местный шик. Не сталкивался еще? – Борис набулькал по стопочке, поставил на стол графинчик. – А вот больше нам здесь уже не продадут, разве что пистолеты в камеру хранения сдадим.

Тем временем на тележке привезли горячее. Парень шустро расставил перед нами горшочки, водрузил посреди стола блюдо с рыбой и укатил.

– Так вот, о моей новой работе. Я сейчас работаю в отделе охраны компании, которая занимается экспортом электроэнергии. Видели же небось, опоры ЛЭП ставят? Вот их, подстанции и прочее хозяйство охранять будем. Кроме того, босс, Гольдман (большая орденская шишка, кстати!), договорился о вхождении в совместное русско-бразильское предприятие по выработке энергии. Он протолкнул проводку через ворота тех турбин, которые хранились в Питере на складах, и купил еще четыре новых агрегата. Короче, через два года станция выйдет на полную мощность. Энергии хватит на Бразилию, Россию и на Форт-Ли с его промзоной. А в Форте-Ли производства, которые принадлежат хозяину. Ладно, давай еще по одной, и поедим спокойно. – Борис открыл свой горшочек с картошкой.

После горячего принесли кофе и пирожные, и я продолжил расспросы:

– Давай рассказывай, почему перевелся? – Я отпил глоток обжигающего кофе. Сколько уже кофе здесь выпил и все равно наслаждался каждой чашкой. – И если ты ударил офицера, почему тебя не посадили? Пойми правильно, я этому очень рад, но ведь Патруль создан по образу и подобию армии США, а там с этим очень строго.

– Ты помнишь, я рассказывал, что в Порто-Франко скопилось много кавказцев? Причем не армян или грузин, а чечен, дагестанцев и так далее? – Я кивнул. – Так вот, к сезону дождей перешла еще одна большая группа из Екатеринбурга. Одна молодежь, лет по шестнадцать – двадцать пять. Без старших, без семей. Как потом узнали, таким образом общины спасли их от судов, ну и сами избавились от особо проблемных особей.

Так вот, эти орлы сразу начали грузить остальных. Мол, женщинам нужно платок носить, юбки длинные и прочее. Кроме того, денег у них не было, а спермотоксикоз давил.

Они было в бордели сунулись, а там платить нужно. Но платить нечем. Пара скандалов, и их перестали пускать в дома терпимости. Подмять заведения сил не хватило, да и Патруль помешал. Мы хоть и не одобряли бордели, но если женщина там по своей воле, то это ее решение.

В общем, изнасиловали одну полячку. Та в суд подала. Ее с мужем начали запугивать, а потом бросили в окно бутылку с бензином. Обгорели оба, муж в больницу попал в тяжелом состоянии.

Ну и у народа терпение кончилось. Все за автоматы схватились, и в Сеттлерс-Куотер рванули. Знаешь, где это? – повернулся ко мне Борис.

– Борь, откуда? Я хоть и жил неделю в Порто-Франко, но город толком не знаю. Мы же шабашили у армян, забыл?

– А, точно. Так вот, это лагерь для тех, кто не успел перебраться, а с деньгами туго. Бараки по-американски, но обустроены неплохо. Началась перестрелка, эту шантрапу загнали в два блока, они отстреливались, но у парней ни оружия нормального, ни патронов. А людей разозлили, те прижали их автоматами, приволокли пару станкачей, один наш – СГМ, другой американский – М1919.

Тут этот капитанчик прибыл. Это тот толераст, который на мой рапорт меня нетолерастом обозвал.

Начал народ разгонять, его послали. Капитан обозлился, стал идиотские приказы отдавать. Чуть ли не огонь по людям открыть приказывал. Ну я его и приложил. Потом связали бедолагу, оставили в сторонке.

Со мной во взводе трое парней из полиции Нью-Йорка служили, мы сумели с людьми договориться, арестовали всех боевиков. Сейчас самых крутых судить будут, а остальных вывезли к границам Имамата и высадили там без права появления в землях северней Имамата и на индийских территориях.

А я сразу после окончания операции написал рапорт. Ты же помнишь, я мент, умение обезопасить свою задницу (извините, дамы!) – одно из важнейших умений омоновца. А то стукнешь кого-то не так и неправильно отпишешься, потом хлопот огребешь.

В общем, отделался выговором и устным предложением покинуть Патруль. А заодно рекомендацией к Гольдману, ему нужны были опытные русские люди. – Борис потянулся на стуле. – Пойдемте прогуляемся? А то засиделись.

– Давай. Только объясни, с чего ты взял, что протектораты объединятся? – Интересно, такого я еще не слышал.

– Ты знаешь, Коршунова в том году сильно подставили местные русские чиновнички. Причем верхнего звена, с самой верхушки. Коршунов по их рекомендациям принял в ряды своих формирований несколько десятков офицеров, которых осудили за разные преступления в том мире. Их прямо с зоны, как я слышал, вытащили и звания восстановили. А они его кинуть решили, вроде по наводке сверху.

Был такой зам у Коршунова, Силаев, так он продал маршрут движения конвоя. Совместного, РА и ОМОНа. А армейцы везли что-то архиважное и жутко секретное.

В общем, им засаду устроили. Я толком не знаю кто, но кто-то из армейцев ушел вперед и обнаружил эту засаду, а в результате засадили самим засадчикам. Положили всех бандитов, чуть ли не полсотни рыл.

У наших омоновец погиб, пару бойцов ранило. Короче, по возвращении доложили Коршунову, тот землю рыть начал. И выяснил, что это под него специально копали. Если бы засада удалась, его зама сдали бы армейцам. Но дохлого и с компроматом на Коршунова. А у армейцев разговор короткий и диверсанты хорошие. Похоже, хотели прибрать ВВ и ОМОН к рукам, ну и хозяйства Коршунова здесь многих слюну заставляют пускать.

Короче, наш министр сказал, что он в терки руководств протекторатов сам не лезет и своих бойцов не пустит. А без него и ВВ у московской администрации нет никаких шансов. Найдут Аверьян и армейцы какой-либо повод, и вуаля, объединят протектораты в одну страну. И никто из населения против не будет. Я так думаю, что Коршунову пост министра внутренних дел всех русских земель предложат и армейских комендачей под него переведут. Не дело армии своей землей руководить. Ладно, пошли погуляем, Москву вам покажу. – Борис встал, помог встать своей жене, подождал нас, и мы пошли к машине Эйприл.

Тут нас ожидал небольшой сюрприз, так как к машине с противоположной стороны улицы подошел нахмуренный охранник. Но увидел человека в форме, узнал, что машина его, и тут же ушел.

– Вы чем сегодня планируете заняться? – поинтересовалась Эйприл.

– Пока не знаем. Основное дело сделали, а сейчас думали по магазинам пройтись, – ответила Олеся и многозначительно посмотрела на меня.

А что, я ниче. Время есть, у жены найдется что потратить, так что пожалуйста. Другое дело, что я обычно супругу где-нибудь в книжном жду или рыболовно-оружейном, пока она по тряпочным отделам бегает.

– Так, предлагаю следующий план, – сказала Эйприл. – Олеся со мной, проведу ее по стоящим отделам. Насчет потеряться не беспокойтесь, мобильная связь здесь не хуже, чем в том мире в Москве. А вечером в театр. Вам как, оперетта нравится?

И девушки укатили. Надо же, успели договориться.

– Ну а ты чем заняться хочешь? – Борис повернулся ко мне.

– Не знаю. – Я пожал плечами. – Наверное, пройду до гостиницы, мне ничего особенно не надо. Машину надо, а здесь сплошь перекупщики.

– Это ты зря. Сколько я тебе остался должен? Восемь тысяч? Тебе как, пикап «Нива» нравится? Новенький! Ну практически новый. Пошли покажу. – И Борис повел меня к остановке такси. – Кстати, намаялся я с этим «Прадо». Он, сволочь, только хорошую горючку кушает и на аппетит не жалуется. – Это точно, не зря Артемьев свой джип в Демидовске продал и купил за эти деньги два УАЗа. На одном сам с женой ездит, второй отдал дочкам. Так они его так отаэрографили, что со всего протектората девчонки съезжаются поглядеть. Талант у дочек, ничего не скажешь. Даже заказы появились после сезона дождей, причем немало.

 

Глава 18

Московский протекторат, перекресток на Московском тракте.

23 год, 38-й день 2-го месяца

– Надо же, не успела я мужа оставить, он сразу же машину купил. И даже меня не спросил. – Олеся посмотрела в зеркало заднего вида на серый пикап. – И ладно бы новую машину взял. Хотя я боялась, что опять пулеметов накупишь.

Я, помалкивая, смотрел в сторону Новой Одессы. Машины, «тойоту» и «Ниву», на сцепке загнал на обочину, чтобы не мешать движению, а то хоть и воскресенье, а народ носился туда-сюда.

Вчера Борис привел меня на стоянку за снимаемым им домом, где кроме его личного, жутко переделанного УАЗа стояли две «Нивы» пикапа. Не старые, можно сказать, новые.

Но у одной переднее стекло было высечено пулями, а у второй задний борт оказался прострелен в шести местах и левая дверь в трех. И у обеих с передних кресел срезана обшивка.

Трофеи, короче. Изнутри отмыты дочиста, но малость потрепанные. Придется красить и сиденья обшивать. Но машина новая, ходовая, и движки в полном порядке. В кузовах смонтированы вертлюги для пулеметов русского стандарта, ПКМБ или СГМБ. Плюс к каждой машине имелось по запасной паре колес, тоже трофейных.

В общем, после продолжительного торга я купил одну «Ниву» за шесть тысяч. Ту, которая без стекла. Это еще по-божески получилось, новые «Нивы» в Демидовске до двенадцати тыщ доходили, это без наворотов, просто новые машины. Тем более, по слухам, на «Нивы» до хрена запчастей через демидовские ворота пропустили, во всяком случае, на них резко упали цены. Может, и стекло найдется. Не найдется, придется заказывать в «Спецсервисе», а там цены кусаются. Правда, даже с пятью сотнями экю за триплекс я все равно выиграл в цене.

Вечером сходили в театр, для чего мне пришлось покупать цивильный костюм и туфли. Хорошо посоветовали приличный магазинчик, где заправлял еще один пожилой еврей. Он в темпе, как в «Чародеях», подогнал мне костюм («Главное, чтобы костюмчик сидел!»), передал привет Рабиновичу и похвалил театр. А точнее, труппу, которая сейчас выступала.

Мне всегда нравилась оперетта, еще с Ташкента, так что я с удовольствием послушал и поглядел. А вот Олеся на оперетту попала впервые, несмотря на то что была жительницей Подмосковья.

Так что сейчас в сумке на заднем сиденье лежал серый пиджак с карманами, еще один. Первый висел дома на вешалке, причем я его со дня свадьбы ни разу не надел. Ну теперь придется в Демидовск или в Москву в театр ездить, чтобы не впустую деньги были потрачены.

– Смотри, едут. – Я показал на появившиеся машины и взялся за микрофон. Вызвал главу, обозначился и выехал на дорогу. Подождал, пока подойдут машины, и поехал впереди, так сказать, в голове колонны.

Ехали спокойно, перебрасывались шуточками по радио. Настроение у всех было неплохое – удачно съездили.

Так же спокойно проехали границу, даже не остановились. Погранцы нам просто рукой махнули, чтобы проезжали, видимо, запомнили машины.

В Речном немного посидели у узбека, попили крепкого чаю с мятой и лимоном.

Подошедший участковый поинтересовался у меня, что случилось с «Нивой». Услышав, что я купил трофей, и посмотрев купчую, утратил к машине всякий интерес. Зато, заметив у Олеси театральную афишку, живо заинтересовался, а узнав, что на следующей неделе будут давать «Сильву» Кальмана, извинился и ушел резервировать билеты.

– Ну что, поехали домой? – К «газели» подошел Рабинович, заглянул под тент.

Мы с Виктором сидели возле открытого ящика с пулеметом, залезли поглядеть на оружие. Точнее, я пошел поглядеть, а Виктор проверить.

– Вы чего паритесь, насмотритесь еще на эти машинки.

– Сейчас, Осип Давыдович. Только мокрыми тряпками ящики с патронами накроем, чтобы остыли. Напекло за дорогу. – И Виктор выпрыгнул из кузова.

Я прикрыл ящик с «браунингом» и тоже вылез из этой парилки. Блин, только лето начинается, а уже жарит. Витька приволок ведро с водой и ветошь, залез в кузов, накрыл ящики с патронами мокрыми тряпками, да еще сверху оставшуюся воду вылил. А то они, на фиг, нагрелись вместе с машиной так, что руку жгло. Зря Витька темно-коричневый тент не снимет.

Опять выстроились в колонну и неторопливо поехали домой. Олеся читала какую-то книжку, купленную в Москве, я крутил баранку, негромко играла музыка в динамиках.

Впереди слева показалась стоящая на отходящей от перекрестка грунтовке красная машина. Какой-то микроавтобус вроде «Соболя».

Подъехали ближе, и машина резко перестала мне нравиться, а потом я понял почему. Над машиной кружились местные канюки.

– Тревога! Колонна, стой! Слева красная машина. – Я резко тормознул.

Сзади наподдала через сцепку «Нива», «тойоту» здорово толкнуло. Супругу кинуло вперед, прижало левую грудь так, что Олеся взвизгнула.

А я тем временем уже выскочил с автоматом, оббежал машину, отстегнул ремень безопасности и вытащил жену.

– Ты что? – спросила она.

– Сиди здесь, ясно? – Я усадил ее за колесом, а сам вынул из бардачка бинокль. Нужно узнать, в чем дело, но сначала осмотрю правую сторону дороги. А то под носом можно ту же змеюку пропустить.

– Что стряслось? – К нам, пригнувшись и держа в руке свой шикарный АК-103 с оптикой на боковом кронштейне, подбежал глава.

Витька и Димка залегли с автоматами в кювете возле «газели», оглядывая и контролируя дорогу сзади и пространство за нами.

– Падальщики над машиной. Сами поглядите, Осип Давыдович. – Я невежливо ткнул пальцем в кружащие в небе черные точки.

– Ну-ка дай бинокль. – Отобрав у меня оный прибор, глава принялся осматривать саму машину и местность рядом с ней.

– Нога, сзади автобуса. Погляди. – Осип Давыдович протянул мне бинокль, а сам повернулся к моей жене. – Олеся, как ты?

– Вроде нормально, – ответила жена, похлопав рукой по своей М16. – Нужно комендатуру вызвать, моя «еська» и до Демидовска дотянуться должна.

– Чуть позже. Там в машине дети, какой-то мальчишка в окно выглянул. Нужно сходить глянуть. – Сказал-то я это спокойно, а у самого между лопаток холодный пот выступил. Ну не егерь я, не егерь.

– Володя, поосторожнее, – тихо попросила жена и сжала винтовку так, что пальцы побелели. – И стоит ли торопиться?

– А я неторопливо. Если дети в машине живы, то, наверное, это несчастный случай. А вы пока комендачей вызывайте. – И я опять начал высматривать в бинокль машину, а также максимально удобный подход к ней.

– Интересно, ты куда собрался? – Осип Давыдович пробежал пальцами по подсумкам в плейт-карриере. – За твоей женой я смотреть должен? Прикрывай получше. – Он включил рацию в боковом подсумке. – Давай-ка связь проверим.

Я и глава проверили настройку наших раций, он что-то коротко прошептал про себя, поднялся рывком.

И пошел, поводя автоматом, таким стелющимся шагом, которым нас всю зиму учил ходить Зарипов с прапорами. Пошел глава не прямо, а направо, по широкой дуге обходя «Соболь» и не перекрывая нам директрису.

Пока мы с парнями изо всех сил выглядывали и готовились подавить огнем возможные неприятности, Олеся открыла переднюю дверцу машины и включила «еську».

– Комендатура – ЛВ-080017, ответьте. Ситуация – «ветер», – Олеся прислонила винтовку к порогу «тойоты», а сама сидела за колесом на корточках. – Комендатура – ЛВ-080017…

– ЛВ-080017 – Птаху-14. Слышу вас хорошо, что случилось и где вы сейчас находитесь? Прием, – ответили динамики рации, а я покрутил головой в поисках самолета-наблюдателя.

– Птах-14, мы на дороге от Речного к Солнцегорску, километрах в сорока пяти от Солнцегорска. Наблюдаем на соседнем проселке красный микроавтобус и лежащее рядом с ним тело. Один из нас пошел на разведку, остальные заняли оборону. Как поняли, прием?

Тут ожил мой наушник:

– Наблюдаю два тела рядом с микроавтобусом. Следов огнестрела или взрыва нет. Подхожу поближе. Вы что, с авиацией связались? Пусть осмотрит с воздуха окрестности. Прием! – Глава остановился метрах в тридцати от автобуса.

– Вас понял, Осип Давыдович, и ведите себя поскромнее. Солнцегорску будет не хватать главы, чес слово. Еще раз дети выглядывали, их там двое как минимум. – Я повернулся к Олесе, которая слушала мой монолог.

– Передай летуну, чтобы осмотрел окрестности, – попросил я жену и снова взялся за бинокль.

– Птах-14, разведчик просит осмотреть местность. Следов боестолкновения не обнаружено, прием. – Надо же, как моя жена на субботних курсах научилась выражаться!

От Демидовска донесся звук авиамотора, и вскоре из-за холма вылетел Як-52.

– Вас понял, наблюдаю визуально. Передал сообщение дежурной смене в Демидовск. Из Солнцегорска скоро выйдет мотогруппа. Прием. – Самолет поднялся повыше и сделал над нами круг. – Никого не обнаружил, сделаю кружок побольше, для порядка. До встречи, конец связи.

Самолет повернул в сторону Амазонки и исчез.

– Он улетел, но обещал вернуться, – пробормотал я себе под нос.

Олеся поудобнее уселась возле переднего колеса на пустую сумку от магазинов М16. Сами магазины она сложила стопочкой на переднем сиденье.

В этот момент в микроавтобусе приоткрылась дверь, и высунувшийся мальчишка что-то крикнул главе.

Тот кивнул, подошел к автобусу, внимательно осмотрел кусты на левой обочине проселка. Что-то увидел, прицелился и дал короткую очередь, а потом еще одну.

Обошел вокруг автобуса, задержался с обратной стороны, открыл дверь и сказал внутрь:

– Мальчик, приглядывай за сестренкой, я сейчас вызову товарищей. Скоро приедет помощь, будут врачи. Они попытаются помочь твоим папе и маме, – а потом обратился к нам: – Подъезжайте сюда, ребята. Дим, ты садись в мою машину, ключи в замке. Я вам не молоденький, туда-сюда бегать.

Я помог жене усесться в машину, сам устроился за баранкой и тронулся вперед, к перекрестку. А там повернул налево, на проселок. За мной ехали остальные машины.

– Интересно, почему это я до Солнцегорска или Демидовска не могу достать? Ведь дежурят на экстренном канале, – задумчиво проговорила жена, повесив микрофон на место.

– Не знаю, я не радист. Приедем, спросим ребят с радиоточки, какие могут быть помехи. Хотя далековато ведь, может, поэтому. – Да, этот проселок не дорога, а направление. Тут грейдер никогда не бывал.

Подъехав к «соболю», я увидел лежащие на обочине тела молодых мужчины и женщины. Возле них на коленях стоял глава и осматривал правую ногу мужчины.

– Мамба, сволочь. У них прокол был, вышли поменять колесо. А тут эта змеюка. – Глава кивнул на куст. – У нее линька, так змея злая, как моя тетка во время климакса. А они новенькие, вышли в кроссовочках. Вот так. – Осип Давыдович показал на пропитанную кровью штанину мужских джинсов. – Да, здоровенная мамба, метра четыре как минимум. Сам погляди. – Глава кивнул на лежащую на обочине перерубленную автоматной очередью змею.

– Да уж, дела… – протянул я, подошел к телу мужчины и потрогал сонную артерию. Так, для проформы.

Олеся вышла из «тойоты» и сразу залезла в «соболь», оттуда мгновенно донесся плач девочки. А мальчишка вылез из машины и, хлюпая носом, уселся на порожек.

Осип Давыдович сел рядом, обнял его за плечи, посидел молча. Потом встал и подошел ко мне. Помог мне и Димке уложить тела и накрыть их цветным покрывалом. Покрывало пришлось прижать крупными камнями, чтобы его не сдуло ветром.

– Около часа назад случилось, мужчину сразу укусила, он пытался жену оттолкнуть, но эта тварь и ее достала. Ладно еще, крикнули сыну, чтобы сам не выходил и сестренку держал. – Глава снял флягу, глотнул уже теплой воды. – Хорошо, что мы проезжали и ты такой глазастый. А то канюки сели бы обедать, наверняка пацан не выдержал бы, выскочил. А змеюка не уползла, вон там в кустах лежала. Я подошел, она в меня ядом плюнула, хорошо на разгрузку попала. Они во время линьки вообще мозги теряют, как будто озверина нажираются. А вы чего сразу Солнцегорск не вызвали?

– Пробовали, но не получилось. – Я подошел к молча вытирающему слезы мальчишке, сел рядом.

– На УКВ? Так ветрила какой, наверняка аэростат спустили в радиоточке. Вот и не достало. Ладно, научитесь рацией правильно пользоваться. – Глава уселся слева от мальчика. – Тебя как зовут, герой?

– Артем, а сестренка Алена. А папа Валентин, а мама Женя. А они умерли, да? – Он повернулся к главе. – Нас теперь в детдом отправят? У нас здесь никого больше нету. – И парень с трудом удержался от того, чтобы не заплакать, хлюпнул носом и вытер рукавом глаза.

– Да, парень, – глянув прямо в глаза мальчишке, ответил глава. – Твои мама и папа умерли. Но вы с сестренкой в детдом не пойдете. Если вы не против, будете жить у меня. Моя жена очень любит маленьких девочек, да и к мальчишкам относится очень хорошо. Если не веришь, можешь спросить нашего сына, когда он из Демидовска приедет в увольнение, он сейчас в армии срочную служит. А моя мама будет рада новым внукам. Правда, она далеко живет, но ради вас наверняка приедет. А сейчас приедет машина из нашего города, отвезем твоих родителей. Ты не против, если их похоронят на общем кладбище? У нас нет разделений по религиям, земля всех мирит. – Глава притянул мальчишку за плечи, и тот наконец разревелся, уткнувшись лицом ему в грудь.

Детских домов у нас и вправду не было. Обычно, если родители погибали, детишек забирали или родные, или соседи. А на дорогах приемными родителями становились те, кто нашел детей.

Немало парней из «ловцов удачи», работавших в охране конвоя или мывших золото на дальних ручьях, внезапно становились отцами семейств и были вынуждены завязывать с бродячей жизнью. Или, по крайней мере, находили для найденышей новые семьи, хотя на них потом косо смотрели все знакомые. Не поощряется здесь подобное обществом. Считается, что, если нашел сироту, стань ему родителем, а все остальные тебе помогут, чем смогут.

Помогают здорово, кстати. В наших протекторатах, в американских землях и в Евросоюзе помогают купить дом, стараются подсобить с воспитанием и учебой детей.

Исключений мало, разве что бандит ребенка подберет и в город привезет. В таких случаях его не трогают, дают возможность уйти, даже если его фотка на дверях офиса шерифа висит. Ну или если солдаты подберут детей на дороге, а самим дальше двигаться нужно, ибо приказа никто не отменял. В таких случаях ребятишек отдают тем, кто может взять, ближайшему фермеру например.

– А вот и кавалерия из-за холмов показалась. – Подошедший Димка показал на выехавший из-за холма УАЗ «буханку». – Наши комендачи.

 

Глава 19

Протекторат РА, Солнцегорск.

23 год, 3-й день 3-го месяца

Я с чувством удовлетворения от хорошо сделанной работы отошел от вращающегося водяного колеса. Большое колесо диаметром больше четырех метров неторопливо вращалось на оси, исправно выливая воду из прибитых на деревянные лопасти больших консервных банок в желоб, сколоченный мною из горбылей и выстеленный изнутри рубероидом. За три дня на солнце рубероид уже потек и неплохо улегся в желобе. Сам желоб, установленный на массивных чурбаках, шел по наклону от небольшого ручья до моего участка. Я всю неделю после работы вкалывал молотком, ножовкой и лопатой, создавая это чудо инженерной и архитектурной мысли.

И вот в желобе неторопливо зажурчала вода, доставляя за семьдесят с лишним метров столь необходимую моему огороду и саду воду. То есть избавляя меня от необходимости ежедневно таскать сюда насос, шланг и кабель, как делали остальные мои соседи и до этого приходилось делать мне.

Впрочем, они в Средней Азии не жили и не видели таких колес. Эти колеса там вечно крутятся на каждом ручье или речушке возле поселений. Теперь вода текла ко мне в поднятую на метр от земли, поставленную на выложенную из булыг опору большую старую покрышку от трактора Т-150 с залитой бетоном середкой. Вторую сторону я обрезал по краю, сделав основательную емкость. В саму покрышку врезал кран и получил небольшую водокачку.

Полюбовавшись еще раз на результаты своего труда, я глянул на начинающее заходить солнце и стал собирать инструменты в ящик. Сложил обрезки досок и горбылей – потом заеду на тачке, заберу. Как раз на шашлыки хватит.

– Ты гляди, работает твой акведук, – сказала Олеся, когда я подошел к дому.

Она стояла возле водокачки и смотрела, как набирается вода. Когда емкость наполнится, вода уйдет на картофельное поле, залью как следует картофельные посадки. А то верхний слой почвы уже сухой. А там дальше видно будет, что следующим поливать.

Это местные растения приспособились качать воду бог знает с какой глубины. Травинки не видать, а корень у нее растет как минимум на десяток метров вглубь. Воды за сезон дождей наливает много, но и уходит она глубоко. Наши земные растения в этом отношении проигрывают, так что земледелие здесь в основном поливное.

– Тебя Малик спрашивал. Просил, чтобы ты сразу к нему зашел. Какой-то он весь из себя возбужденный и таинственный, задумал что-то. Ты у него не задерживайся, сегодня к Рабиновичам зайти нужно, тетя Соня просила. Ладно? – И жена пошла в дом.

После той поездки в Москву много чего произошло. Похоронили погибших, например. Очень плохо, когда молодые люди вот так глупо гибнут из-за банального пренебрежения к собственной безопасности. Ну что им стоило прочитать брошюрки и одеться соответственно! Точнее, обуться.

И самое непонятное – они даже оружие не почистили. Так и лежали в сумке СКС и пара «макаровых» в пушечном сале. Даже магазины пистолетов и обоймы для карабина не набили патронами.

Но ладно, это в прошлом. А детишек Осип Давыдович и тетя Соня сумеют воспитать как положено. А мы поможем, если нужно будет.

Выходя со двора, я похлопал по капоту уже застекленной «Нивы». Все-таки цивилизация, позвонил в Демидовск, в автомастерскую. Оттуда приехал на «тырчике» (японском мопеде) парень, забросил с моей помощью мопед в кузов пикапа, привязал его к задней стенке. Уехал.

И приехал через два дня на отремонтированной машине, забрал деньги, снял с моей помощью мопед и укатил. Сервис, однако.

Нужно еще рацию в машину установить, но это в следующее воскресенье. Есть в Демидовске неплохой радиосервис, «У профессора» называется. И модель подберу, и установят, и цены божеские.

Малик возился в палисаде, окапывал кусты роз под чутким руководством Светланы и при этом тихо матюкался под нос.

– Света, здравствуй еще разок. Малик, привет, искал? – Я чмокнул в щечку Свету и хлопнул по плечу напарника.

– Привет, Володь. – Малик недовольно потер плечо. – Ты чего мобилу не берешь? Не дозвонишься. Ты как, ухи хочешь? И копченой рыбки?

– Ты чего удумал, браконьер ульяновский? – поинтересовался я. – Сам знаешь, я на работе и мобилу убираю, и часы снимаю. Иначе и то, и то раздавлю, потом плакать буду. Пистоль хорошо, железный, зато вон всю кобуру ободрал.

– Он тебя на рыбалку зовет. – Света пошла в дом. – Володь, поосторожнее с ним, он рыболовный маньяк.

– Знаю, Света, я с ним уже полгода работаю бок о бок. Порой аж чешуя с ушей сыплется.

Я уселся на порог, а Малик поставил лопату к стене и пошел мыть руки под колонкой. Подтянул ремень с пистолетом, поправил подтяжки. Здесь многие на усиленное держание штанов перешли, а то полтора кило на ремне вечно их вниз тянет.

– Короче, приглашают порыбачить на Море. Артемьев и Иванов берут лицензии в администрации, чтобы на Море сети поставить. А то на здешних речках сетями не половишь, разве что крокодилов в Амазонке.

Малик уселся рядом, а я стал обдумывать его предложение.

Морем у нас называли водохранилище в горах, образованное запруженной ГЭС рекой. Получилось это водохранилище весьма и весьма немаленьким, более полусотни километров в длину и около пятнадцати в самом широком месте. И красивое получилось это Море – обалдеть. Мы поглядеть ездили недавно, так женщины только «ах» и промолвили. Не зря сейчас там множество частников гостиницы строят и причалы, почуяли прибыль.

Правда, к самой ГЭС не подойти, не подъехать – стратегический объект, пятикилометровая запретная зона вокруг, в воде сети от боевых пловцов стоят, и вроде, по слухам, даже тюлени дрессированные есть. Охраняют почище, чем саму ППД, даже контрольно-следовая полоса имеется, и Мухтары с местными Карацупами ходят. Очень серьезно все продумано, до мелочей.

Когда водохранилище только заполнялось, огромной проблемой стали водоросли, которые в прогретой и чистой воде разрастались со страшной силой. Их и косили, и драгами черпали, потом какой-то мужик вспомнил про земных рыб – толстолобиков и белых амуров. Мужик этот был из моих земляков, из Средней Азии, и строил когда-то Большой Каракумский канал. Там тоже с водорослями проблема была, и решили ее эти дальневосточные рыбы.

Ну, поскольку этот способ был достаточно дешев, завезли мальков из-за ленточки и запустили в водохранилище. Они начали с удовольствием трескать местную водную растительность и росли при этом как на дрожжах. А через пару сезонов они и размножаться начали в верховьях впадающих в Море рек. Поглядев на это дело, пара ихтиологов из Демидовска выписала из Старого Мира мальков волжской стерляди и амударьинского шипа и запустила их в Море.

Эти тоже прижились, и теперь в наших горах образовалось райское место для любителей рыбалки. Крупных хищных рыб не водилось, крокодилов не было, разве изредка каменный варан мелькал. Но вараны в воде не нападают, а на берегу стараются обходить людные места. Уже начали уважать человека.

Так что сюда со всего протектрота стали ездить любители рыбной ловли. Правда, на осетровых давали всего две лицензии на человека в год, но толстолобика, амура и местного окуня – лови хоть каждый день, правда, не больше полусотни кило в руки.

– Ну я в принципе не против. Но когда? В субботу пострелушки, причем зачетные, с субботы на воскресенье мы дежурим, забыл? – Сейчас нам приходилось по ночам дежурить на постах, так как комендачи патрулировали окрестности Солнцегорска.

Что поделать, весна. В горах оттаяли перевалы, и со стороны Имамата начались набеги. Можно ненавидеть бандитов, но не отдавать должного уважения их выносливости и умению передвигаться горными тропками нельзя. Иначе перешедшая на нашу сторону гор банда из пары дюжин молодых джигитов под предводительством опытных головорезов может таких дел натворить, что мало не покажется.

И далеко не факт, что потом можно будет хотя бы отомстить. Маскироваться они научились здорово, авиация наших протекторатов научила. Машин у них нет, а лошадок вполне себе маскируют. Укладывают на землю при звуках мотора, накрывают масксетью, и все.

Это одно из отрицательных последствий того, что в протекторате хорошо прошлись по поголовью крупных хищников в частности и большого местного зверья в целом. Ночью стало намного безопаснее, группы могли спокойно перемещаться.

А знакомый егерь рассказывал, что видел даже перекрашенных трофейных лошадей. Вороных, соловых и прочих перекрашивали перед вылазкой в цвета самого настоящего местного камуфляжа, так что, если лошадь стояла или лежала неподвижно, с воздуха было тяжело разглядеть.

Вот мы и дежурили. Три пары на вышках с М2 (уже пулеметы пригодились), три «секрета» в предполье и четыре бойца около китайских «катюш» при сержанте-артиллеристе, ибо схлестываться вчестную с «духами» никто не собирался. Плюс на крыше завода пост, но это уже от заводской охраны.

И по всему протекторату совсем не зря ввели режим усиленной боеготовности. Кстати, позавчера недалеко от Демидовска возле рабочего поселка обнаружили банду. Ополченцы прижали ее огнем «дашек» и АГС, а потом прошлись минометом.

Утром шестерых подобрали, холодных. И по следам свору гончих пустили. Здоровенные псы, специально РА в Техасе покупала, какая-то амерская порода.

Со стороны взлетки донесся звук запустившегося авиамотора.

– Гоняют, – заметил Малик, повернувшись к заводу.

– Еще бы, во вторник начальство ждут, – ответил я, избегая слов о первом полноценном взлете. Все-таки мы, авиастроители, очень суеверный народ. Пока что-либо не сделаем, стараемся не сглазить.

Самолетик, казавшийся маленьким с нашей вышки, долго прогревал двигатель, а потом выехал на полосу и, ускорившись, взлетел. Пролетел с километр на высоте около полутора метров и приземлился в другом конце полосы.

– Смотри, стемнеет скоро, а подлетывают. – Малик покачал головой. – Так насчет рыбалки. Завтра постреляем, погрузимся в твой грузовик, прицепим к нему лодку, посадим женщин – и вперед, ставить перемет и сеть. Константиныч с женой тоже с нами едут, и Иванов с ними, а лодка его и так на Море. Снасти для нас я уже подготовил. Дамы пускай в шезлонгах на набережной сидят. Тем более что у них там неплохая компания подбирается. В воскресенье спозаранку, сразу после дежурства, поедем сами – снимать сеть и перемет, заберем рыбу и отправимся отсыпаться до понедельника.

– Ладно, договорились. Я домой, нужно к главе съездить, так что приглашу его с женой и детьми к нам, а ты через часик бери Светку и давайте тоже к нам. Буду тушить овощи с мясом, «домлама» называется. Светлана, слышишь? – Я повернулся к облокотившейся на подоконник женщине. – Все супердиетическое, все свежайшее. Ждем вас. – И я попытался откланяться.

– Угу, и водка тоже свежайшая, – фыркнула Светка.

– Нет, водка кошерная, Рабинович ее из Одессы привез. Но мы много не будем. Пока. – И я ушел домой.

Дома переоделся, поцеловал жену, подержался за ее животик, балдея от толчков ребенка, поцеловал еще раз, созвонился с главой и пошел заводить «Ниву».

– Володь, мне Олеся сказала, что ты к главе. Подбросишь? – Соседка, высокая статная блондинка, подошла к машине. – Муж-то на службе, а мою машину разобрал.

– Конечно, теть Тонь, садитесь. – Когда я узнал, что ей уже слегка за пятьдесят, сначала не поверил. Но ее старший сын – мой годок. При этом моложавая и красивая женщина оказалась великолепной соседкой, вечерами Олеся со Светкой частенько зависали у нее на кухне. – Осип Давыдович попросил помочь «соболя» на чурбаки поставить. Решили с мальчишкой пока машину законсервировать, до его пятнадцатилетия.

– Ну и правильно. Рано ему пока за рулем сидеть, пускай привыкнет, стрелять научится как следует. – Соседка поудобнее уселась на сиденье. – Ну поехали?

В пятнадцать лет у нас подросток имеет право сам управлять машиной или трактором. Правда, не скажу, что это правило так уж сильно соблюдается, многие девчонки и мальчишки вовсю гоняют и в более нежном возрасте. Тем более что ГАИ отсутствует вообще. Комендачи контролируют, но в таких городках, как наш, где все свои, они прекрасно знают, что этому мальчишке или той девочке доверять можно.

Правда, за езду в пьяном виде имеется возможность загреметь в кутузку на месяцок. А за пьяную аварию точно пойдешь шпалы таскать, вне зависимости от статуса. Здесь перед судьей все равны. И это правильно.

Протекторат РА, Солнцегорск.

23 год, 5-й день 3-го месяца

– Звезд сколько… – задумчиво заметил я, переступая с ноги на ногу. На площадке вышки, или, как мы ее называли, «сторожевой башни», согласно уставу, не было скамейки или табуретки. Так что все четыре часа дежурства около пулеметов проводили стоя.

– Угу, – отозвался напарник, поворачивая ПНВ. – В самый раз для ночника, каждую травинку видать.

Ночка выдалась на загляденье. Почти безветренно, огромная луна, где-то недалеко орал недовольный местный лев. Окрестности городка как на ладони, а Малик еще в ночник решил посмотреть. Жаль, на крупняки ночные прицелы пока не купили, только ищут. Заказать бы через наши Ворота, но говорят, что они загружены по самое не могу.

С тех пор как мы привезли «браунинги», на вышках стояло по американскому крупняку. Кроме того, на дежурства брали с собой личные автоматы и пистолеты. А в углу, в стойке, покоился ДПМ. Еще в специальных ящиках стояли коробки с лентами, на полке возле стойки с «дегтярем» лежали набитые диски. Короче, места было маловато, дискотеку не устроить.

Оставшиеся два крупнокалиберных пулемета Зарипов с согласия горсовета решил установить на модернизирующиеся в нашем гараже (а точнее, по новой собираемые) древние броневики, которые город купил у РА немного дороже, чем по цене металлолома. Ну с другой стороны, за БТР-40 без движков и мостов больше никто и не дал бы. Здесь, разумеется, – на сторону наш протекторат бронетехнику не продавал.

Эти коробки остались еще от первых завозов – наш броневичок со спаркой КПВ из одной партии. Большую часть машин модернизировали, и броневички активно работали в конвоях, на охране объектов, некоторые ходили в разъезды с егерями – в степь. Эти же броники раздербанили на запчасти и оставили ржаветь на заднем дворе гренадерской бригады, а Рабинович их нашел и договорился. Тащит наш глава в город все подряд, как хомяк.

Он договорился также с демидовской администрацией о заселении территории за рекой Белой и строительстве паромной переправы. Сейчас через знакомых на базах сватает народ, желающий получить землю. Будет наш городок уездным.

За рекой Белой и заречной территорией с крыши механического цеха, где сделали пулеметное гнездо, смотрит НСВ, снятый с нашей вышки. Гнездо, как и вышки, сделано из здешнего граба, дюймовая доска из этого дерева держит пулю из ПМ, выпущенную с пяти метров. А пять досок останавливают винтовочную пулю, выпущенную с сотни метров. У нас на вышках пакет из пяти досок, поставленных вкруговую, а высота примерно по грудь. Ну и лестница закрыта с фронта таким же набором, а слева, справа и сзади двумя досками, этакий противоосколочный набор.

Ну а командуют всеми наблюдательными пунктами и секретами из комендатуры, с КП.

Кстати, все дома в протекторате также имеют усиленный пояс, который держит пулю из единых пулеметов или винтовок. Так что, несмотря на веселый и легкомысленный вид, наш городок состоит из маленьких крепостей.

В моей крепости сейчас спала супруга, на подушку к которой наверняка забрался кот. Она ему это позволяет, а я гоню с кровати, ибо это мое место. Я же к его кошкам не лезу.

Я погладил рукоятки «браунинга», поворочал его туда-сюда на станке.

Потом взял рыжий при свете дня, а сейчас серый микрофон, ткнул им в засветившуюся кнопку на селекторе:

– Третий – Тройке. Как у вас?

– Тихо, – негромко ответили в динамике. – Только лев опять амбразуру пометил. Совсем страх потерял, сволочь. Мы его дрыном отогнать пытались, так он у нас его вырвал. Блин, ароматизировал весь ДОТ, дышать нечем.

– Так это у вас кот орал, – засмеялся я. – Вить, ты в следующее дежурство воздушку возьми, и по яйцам его, гада.

Секреты наши являлись полноценными ДОТами, то есть долговременными огневыми точками. Мало того что они были капитально замаскированы, так еще к каждой вел настоящий подземных ход. Это в том году, когда мы на Диких Островах в командировке были, здесь на обратных от города склонах холмов укрепления построили. Самый дальний секрет как раз наш третий. Он расположен на отлогом склоне, метрах в пятистах от нас. От ДОТа идет подземный ход, выходящий в небольшой блиндаж, тот находится в трех сотнях метров от нас. Работы с этими секретами было, конечно, до фига, но параноики живут дольше.

– Ладно, скоро смена, внимательнее там. Контрольная связь через десять минут. Конец связи. – И я переключил селектор. – КП – Тройке. Все чисто, у Третьего тоже спокойно.

– Понял, Тройка. Наблюдайте дальше. – В динамике щелкнуло, и КП отключился.

Я тоже нажал на светящуюся кнопку и повесил микрофон на место.

Поставил в уголок свой АКМС, вытащил ДПМ из пирамиды, положил на широкую доску ограждения, поприцеливался по ориентирам. Потом поставил ручник на место и поупражнялся в прицеливании уже с «браунингом». Занимался этим до появления разводящего со сменой.

Уже в караулке, допивая чай, Малик спросил у Ройзмана:

– Та-щ прапорщик, долго еще нам здесь ночевать? Вроде в прошлом году такого не было?

– Еще месяц. И в прошлом году дежурили, вы не застали. И потом, во-первых, все маньяки у «чехов», а желающие отомстить русским неизвестно за что переводятся, во-вторых, разрастается зеленка, и через перевалы нужно не ходить, а с огромным трудом прорубаться, и в-третьих, тейпы переключаются на более легкую и выгодную добычу. Уходят на восток южного берега Залива, на индийские и африканские земли. Грабят, режут, захватывают рабов и перепродают их в дельту Амазонки наркопроизводителям. Вот так. – Немец отхлебнул кофе, поставил чашку на стол. – Так, парни, вы свободны. Идите по домам.

Попрощавшись с прапором, мы вышли из комендатуры и начали расходиться. Сейчас отоспимся, а утром, часов в десять, поедем сети с переметами снимать.

– Володь, не думаешь такую же винтовку, как у комендачей, заказать? – поинтересовался Колян. Он за то время, когда мы кофе пили, чуть ли не облизал новую винтовку Ройзмана. Неплохие агрегаты стали делать наши с немцами и техасцами. Вроде за основу взяли калаш, но переделали его полностью.

– Нет пока, – ответил я Коляну. – Во-первых, дорого, во-вторых, пока все армии на этом берегу Залива не перевооружатся, вряд ли эти винтовки пойдут в продажу. В-третьих, и так дома оружия хватает. Вот новый пистолет можно бы купить, но опять же не к спеху. Погляжу, может, к сезону дождей. – Мне здорово понравился новый армейский пистолет, сделанный бразильцами. Старый кольт, М1911, но под новый патрон, с чуть увеличенным магазином и с возможностью установки глушителя. Впрочем, на гражданский рынок наверняка пистолет без этой опции выйдет. – Вы что, с нами на рыбалку не хотите?

– Володь, лучшая рыба – это колбаса! – засмеялся Толик.

– Ага, а лучшая колбаса – чулок с деньгами, – согласно кивнул его брат.

– Ну как хотите. До понедельника, завтра вряд ли встретимся. – Я пожал руки парням, и мы с Маликом пошли на нашу улицу.

Мимо нас проскочила на великах группа подростков-полуночников лет пятнадцати-шестнадцати. Они, похоже, ехали на самостийную дискотеку, организованную молодежью за заводом на берегу Белой. Оттуда всю ночь доносились приглушенные звуки современной музыки и смех. И что они в этом «бум-бум» находят? Впрочем, ребятам весело, танцуют, смеются. Ну и ладно.

Протекторат РА, водохранилище ГЭС,

23 год, 5-й день 3-го месяца

– Аккуратно, аккуратно. Поводки сразу за борт, а то дернет, и попадешь на крючок, – шептал Малик, подводя к поверхности большого шипа.

Мы уже выбрали сеть и посадили в садок шесть крупных рыбин. И в лодку к нам запрыгнул еще пяток, когда мы попали на стадо пасущихся толстолобиков. Это было нечто – десяти-пятнадцатикилограммовые рыбины, пролетающие мимо носа и с гулом падающие на дно лодки. Упав в лодку, толстолобик начинал как сумасшедший скакать по ней, пытаясь выпрыгнуть. А мы, пригнувшись, изо всех сил пытались увернуться от вылетающих из воды рыбин.

– Сам осторожнее, не перевешивайся! Никуда не денется твоя рыбина, – посоветовал я Малику, который пытался побыстрее подтянуть добычу к поверхности. – Поводи его еще, не торопись.

В конце концов мы вытянули шипа в лодку. Малик подтянул утомленную рыбину к борту, а я подхватил ее большущим подсачеком и с трудом вынул из воды. Шип несколько раз дернулся в лодке, долбанул хвостом по привязанным к борту автоматам и успокоился.

– Хорош, а? – опуская шипа в горловину садка, обернулся ко мне сияющий напарник.

– Ага, красавец. Ну что, вынимаем перемет, и до берега? – Мне, если честно, уже надоело болтаться на воде. Жарко, солнце печет, воздух душный, да еще тучи на небе собираться начали. – Того и гляди, в штормягу попадем.

– Как успехи? – поинтересовался Артемьев с подошедшей с левого борта лодки. У Иванова был «тузик» с «хондой»-пятнашкой. Уже здесь шлюпочку делали, в Речном, и очень неплохо у мужиков вышло. Настолько, что я задумался о покупке подобной.

– Шип, и хороший. Килограмм тридцать – тридцать пять, – похвастался Малик. – И еще перемет не до конца проверили.

– Бросайте и давайте к берегу, сейчас гроза начнется. Потом перемет вынешь. – Евгений Иванович кивнул на горы южного берега. Над ними клубились черные тучи.

Через пять минут после того как мы с огромным трудом вынули садок и бросили его в носовой отсек лодки, вылили туда пяток ведер воды и повернули к причалу, нас догнал шквальный ветер. Точнее, не догнал, а ударил в борт внезапно поднявшимися волнами.

– Держись! И поворачивай против волны, идем к берегу! – прокричал сквозь ветер Иванов, разворачивая свой «тузик» на юг.

– Володь, садись на носовую банку! И готовься черпать воду. – Малик тоже повернул лодку, и мы поперли против волн и ветра.

Моторку приподнимало на волне и гулко грохало о следующую волну, чувствительно отбивая наши задницы о жесткие скамейки, или, как их называл Малик, банки. С каждой волной в лодку заплескивало немало воды, да и начавшийся ливень тоже неплохо способствовал этому процессу. Так что я одной рукой вцепился в дюралевый борт, а другой непрестанно вычерпывал и выливал за борт воду. У нас заглох двигатель, и Малик, матерясь, заменил бак с бензином. Пару раз дернул стартер, заставив меня замереть с похолодевшим сердцем. Но движок завелся, лодка снова легла носом против волн, и мы поскакали по ним дальше. Впрочем, берег был уже не очень далеко.

И в этот момент лодка подскочила на очередной волне, и мой АКМС развязался, подпрыгнул и булькнул за борт.

Когда я вытаскивал с Маликом лодку на мелкий, мокрый и скользкий гравий берега, я громко и вдохновенно матерился. Досталось всем: лодке – за то, что скачет, как коза, Малику – за то, что ехать на рыбалку сбаламутил, себе – за то, что идиот, не проверил надежность узлов.

Вытащив лодку, Малик начал вязать ее к выворотню, а я пошел помогать вытаскивать «тузик» Иванова. Эта шлюпочка повыше и потяжелее дюральки Малика, вдвоем ее на берег вытаскивать тяжело.

– Ты чего здесь солировал, Володь? – вытирая мокрый лоб мокрой полой рубашки, спросил Артемьев.

– Автомат утопил. Развязалась веревка, и он – буль. Даже пузырей не было, – расстроенно махнул я рукой.

– Ну и бог с ним, легко отделались. Сами не булькнули, уже неплохо. Ты погляди, что творится сейчас на Море, – кивнул на водохранилище Виктор Константинович. – Скоро РА будет из-за перевооружения распродавать со складов АКМ и прочие калаши, купишь новый.

Километрах в трех от нас все было черно, из низких грозовых туч в воду били молнии. Над нами, точнее, над нашим обрывистым берегом, выл ветер, практически сразу от берега начинались высокие волны с белыми шапками пены. Дальше уже смотреть было страшно, такой высоты они становились. При этом над нами светило солнце.

– Надо же, в какую грозу попали. Хорошо, вовремя чухнулись, а то утопли бы. Наверное, сегодня не все с рыбалки вернутся, – заметил Иванов, привязывая «тузик» за тот же выворотень.

– Да уж, всем дурнигам дурнига, – ответил Малик, подходя к нам и доставая из рюкзака большую флягу. Флягу он протянул мне. – Держи, Володь, помяни автомат. Ну и от простуды, мокрые все как мыши, а на Море не жарко.

Это точно, не жарко. Ветер вообще налетел прохладный, просто мерзнуть было некогда. Все-таки высокогорье, а дальше вообще снежники и ледники идут. Так что я взял флягу, нюхнул. Пахло апельсинами и спиртом. Вот как Малик умудряется гнать самогон так, что сивухой вообще не пахнет?

– Ну за рыбалку. – Я отсалютовал, сделал глоток и передал флягу Иванову. – Крепкая вещь!

– За рыбалку! – с чувством проговорил Евгений Иванович, глотнул, занюхал рукавом. – Хороша! Сам гнал? – И передал флягу Артемьеву.

– Сам, привычка, – пожал плечами Малик.

– За хорошие привычки! – произнес тост Артемьев и тоже отхлебнул крепкого самогона.

А я тем временем вытащил из рюкзака пару банок тушенки, буханку завернутого в целлофан хлеба (вроде не промок), два здоровенных парниковых огурца и начал накрывать на здоровой каменюке импровизированный банкетный стол.

– Хорошо, что утонул не рюкзак со жратвой, а автомат, – заметил мой напарник. – А то бы мы так легко не отделались. Жратву Вовка точно со дна морского вытащил бы.

– Да, кстати, насчет автоматов. – Артемьев подошел к «тузику», отвязал и повесил на плечо автомат. – На всякий случай, так сказать.

– Правильно думаете, а то случаи разные бывают, – негромко заметил кто-то от скал. – Только без резких движений, пожалуйста.

Обернувшись и положив руку на пистолет, я увидел крепкого парня в местной «мохнатке» – недавняя разработка, буквально в начале этого года приняли на вооружение. В комбинезонах старого типа, дробящих силуэт человека множеством ленточек, было очень жарко, поэтому пара дизайнеров из Демидовска разработала костюм для здешних краев. Какая-то толстая сетка из пеньковой веревки, создающая зазор между тканью и телом, двойной слой тонкой ткани с усилениями на коленях, локтях, заднице и так далее, и множество висюлек из хитрого полимера, который не шуршит, не бликует и позволяет воздуху спокойно циркулировать туда-сюда. Говорят, парни от РА не просто премию получили, а большую премию.

– Патруль РА. Будьте добры, ваши АйДи. – Парень неторопливо подошел к нам, отправляя за спину уже знакомую новодельную винтовку с каким-то хитрым прицелом на планке Пикатинни. Вроде американским, такой стоит в недавно открывшемся оружейном магазине кучу денег.

Зачитав номера наших карточек в микрофон хендс-фри, парень что-то выслушал в наушнике, кивнул и вернул нам карточки.

– Все в порядке, в следующий раз следите за сообщениями по радио. Штормовое предупреждение передавали дважды. Не покидайте это место, пожалуйста. И вам спокойней, и нам меньше работы, не надо проверять сигналы с датчиков слежения. Скоро буря утихнет, так что спокойной вам воды.

Парень пошел к скалам, нырнул в расщелину. В двух-трех местах колыхнулись кусты, и стало тихо.

Через сорок минут мы опять вышли в Море и потопали к причалу базы отдыха.

– Малик, глянь, чего там чайки так реют? Вроде красное на воде? – Я привстал в качающейся лодке (зыбь на Море еще не прошла), посмотрел из-под ладони. Солнце бликовало на волнах, не давая ничего толком разглядеть.

Впереди бомкнул пистолетный выстрел, и стая чаек взлетела вверх.

– Человек за бортом! Держись, Вовка! – Малик газанул, повернул рукоять мотора, и лодка здорово прибавила ходу, накренившись в вираже. За нами ускорился и «тузик» Иванова.

Вскоре мы подошли к качающемуся на волнах человеку в спасательном жилете. Недовольные чайки кружились в воздухе, противно горланили и периодически пытались обделать нас с воздуха.

– Хорошо, коровы не летают, – недовольно промолвил напарник, глядя на здоровенное пятно птичьего помета на своем рюкзаке.

– Эти гады хуже коров. Ты смотри, что делают. Эй, товарищ, ты как? Пистолет поставь на предохранитель!

Болтающийся на волне человек держал в поднятой руке ПМ с ремешком, уходящим от рукояти под воду, к поясной кобуре. Голова у него оказалась окровавлена, длинные волосы слиплись и частично закрыли лицо, макушка и бровь были рассечены, кровь текла по шее на порванный ворот жилета, капала в воду с подбородка, окрашивая ее в розовый цвет.

– Эй, приятель, ты слышишь? – крикнул Малик, обращаясь к человеку. – Пистолет на предохранитель, в кобуру или нам отдай. Держи конец, мы тебя сейчас к борту подтянем. – С этими словами Малик бросил человеку веревку с завязанным на конце кольцом и с пенопластовыми поплавками через полметра, чтобы не тонула. Так называемый конец Александрова, как меня вчера просветили.

Кинул точно, попал на плавающего человека. Тот вскинулся, схватил рукой веревку, тряхнул головой, сбросил с лица волосы и открыл зеленые глаза.

– Девчонка! Ты какого хрена здесь делаешь? – спросил я, подтягивая девушку к борту лодки.

Девушка что-то просипела, качаясь на волнах. Пистолет она так и не убрала, кстати, просто опустила руку с ним под воду. Нужно с ней поаккуратнее, а то еще шарахнет случайно. Подхватив ее рукой за ворот жилета, другой поймал ее кисть с ПМ, вывернул пистолет из руки, поставил на предохранитель и бросил в лодку. Пистолет повис на ремешке, немного не достав до решетчатых пайол, прикрывающих днище.

– Так, Володь, тащи ее к корме. Сейчас, на счет три. Раз, два, три – взяли! – И мы затащили девушку на борт лодки.

Невысокая, худенькая, возраст толком не определить из-за кровищи на лице. Впрочем, рассечения на голове всегда здорово кровят. Худенькая, но с приятными округлостями ниже талии. Да и грудь вроде есть, жилет приподнимает.

– Как она? – К нам с правого борта пристал «тузик».

– Да вроде ничего, только сипит. Сильных ранений нет, так, ссадины, – ответил я, бинтуя голову спасенной. Волосы у нее оказались каштановые, и не длинные, простое каре.

– Накричалась, охрипла, – едва понятно просипела девушка. – Я на скутере каталась, попала в шторм.

– Ладно, молчи. На берегу расскажешь. Садись в уголок и хлебни вот этого. – Малик протянул ей свою флягу. Правильно, ей это не помешает.

Девушка сделала глоток, закашлялась, протянула флягу Малику.

– Еще разок, только сначала выдохни, – приказал Малик. – Давай, на этой лодке я капитан, так что слушайся.

Еще один глоток самогонки, и Малик с сожалением убрал флягу.

– Ну что, до дома? Поехали, парни, а то рыбу протушим, – поторопил Иванов, отталкиваясь рукой от нашей лодки.

Словно в ответ на его слова, в переднем отсеке гулко стукнула какая-то рыбина. Я открыл отсек, плеснул туда пару ведер свежей воды, схлопотал в ответ кучу брызг от прыгающих рыб. Малик тем временем развернул лодку, и мы пошли на базу.

Я поднял так и валявшийся на пайолах ПМ, вытащил магазин, передернул затвор, поймал выскочивший патрон. Хотел отдать пистолет хозяйке, но девчонка от выпитой самогонки захмелела. Видимо, ей стало жарко, и она расстегнула жилет, освободив на самом деле отличную грудь в облегающем топике. Если учесть еще облегающие шорты, то получалась завлекательная картинка. Которую, правда, несколько портила забинтованная голова девушки. Так что я отсоединил ремешок от пистолета и положил его в свой рюкзак, в один из карманов. На берегу отдам или ей, или кому-либо из ее знакомых.

Уже на берегу, когда мы вытаскивали рыбу из носового отсека, к нам подошел представительный такой мужик лет пятидесяти.

– Здравствуйте. Вы мою дочку, Настеньку, выловили? – Он по очереди пожал нам руки. – Спасибо огромное, мужики. Я ваш должник по жизни. Меня зовут Александр Николаевич Жданов, я инженер, зам. главного инженера по системам автоматики ГЭС. Нужна будет какая-либо помощь, обращайтесь, помогу всем, чем смогу.

– На здоровье, Александр Николаевич, – ответил Артемьев. – Но у меня самого две дочки, у Евгения Ивановича три сына в РА служат, а Володя и Малик готовятся стать отцами. Так что как мы могли иначе? Тем более здесь. Не будем помогать друг другу – долго не проживем.

– Точно, – заметил я, протягивая ПМ Жданову. – Возьмите, это вашей дочери, а то совсем про него забыл. Она вообще молодец, не растерялась, отгоняла чаек выстрелами. Жаль, мы скутер не видели, может, до сих пор где-нибудь по волнам болтается.

– Ничего, железо можно и новое купить. Я его, когда сюда переезжали, у соседа выкупил по случаю. Знаете, когда продаешь три квартиры сразу, появляются деньги, и немалые. Меня же РА вербовала, так что была возможность все по нормальной цене продать, не торопясь. Так вот я и купил лодку – «Казанку 5м3» с движком «Сузуки», пятидесяткой, и скутер «Кавасаки Джет Скай». «Казанка» с движком почти новая, а скутер девяносто седьмого года. Так что даже если не найдется, то невелика потеря, главное – дочка жива-здорова. Ох, что-то меня на нервах понесло бог знает куда. Спасибо еще раз, мужики, – и Жданов пожал нам руки. Поглядел на ПМ в левой руке, засунул его в карман жилета и пошел в медсанчасть, в которую мы, после того как пришвартовались, сдали спасенную девчонку.

 

Глава 20

Протекторат РА, Солнцегорск.

23 год, 7-й день 3-го месяца

– Так, принимаю. – Иван Иванович, невысокий въедливый мужичок, мастер ремонтной бригады, вылез из-под старого вертолета МИ-2, который мы установили на стапель. – Беритесь за следующий, а на этот я ремонтный план накидаю. Хотя с этим материалом план один – разбирать до болтов, сортировать, перебирать. На утилизацию уйдет процентов пятьдесят деталей.

В ремонтном цехе вдоль восточной стены уже выстроились шесть старых вертушек, причем на двух первых работали слесаря. Мы же собирали из бруса стапеля, на которые устанавливали эти вертолеты. Осталось собрать еще два, и на этом наша работа с МИ-2 заканчивалась. Потом будут снимать вертолеты, уже прошедшие через процесс переборки, и вывозить на площадку, а на их место установят следующие. Работы мужикам с ними много, хорошо хоть спецов-ремонтников набрали за ленточкой. Только с Оршанского, Улан-Удинского, Алма-Атинского авиаремонтных заводов двадцать пять вертолеторемонтников сосватали. Плюс Минский, Быковкий, Арамильский, Чугуевский, Николаевский авиаремонтные, Ростовский и Чистопольский часовые и несколько агрегатных заводов безвозвратно потеряли опытных инженеров, техников и рабочих. Ну а мы приобрели пару сотен классных спецов.

Мужики некоторое время ходили в растерянности, но большое дело быстро настроило всех на рабочий лад. Некогда сомневаться, если на работе по уши загружен и дома хлопот невпроворот.

– Иван Иванович, ребята, там Аверьянов приехал! На взлетку отправились с нашим начальством. Наверное, скоро первый полет будет! – Верка, из ремонтного цеха, влетела как ураган. Высокая, крупная деваха зацепила мастера на развороте, и верх хорошо подогнанного рабочего халата разлетелся, потеряв пару пуговиц и обнажив высокую грудь размера так пятого, красивую, с розовыми сосками. Девушки у нас при такой жаре особо лифчики не носили, предпочитали минимум белья под рабочей одеждой.

– Верка, ну ты ваще! Ну… – От избытка чувств мастер аж задохнулся.

– Иван Иванович, не нравится – не смотри! – Верка, красная как помидор, затолкала грудь в халат и, придерживая ворот руками, убежала.

– Вы чего ржете, жеребцы? А ну работать! Нашли представление. Все равно раньше полудня испытаний не будет. – Мастер разогнал мужиков по рабочим местам и пошел в свою конторку, бухтя при этом под нос: – Не нравится… Надо же, сказанула! Мне бы лет двадцать скинуть, всех девок перелюбил бы!

В пятнадцать часов народ начал скапливаться на границе летного поля, составляя скамьи около трибуны, на которой расположилось начальство. Причем оное решило, что повод весомый, и само укоротило сегодняшний рабочий день. Все равно имелись моменты, когда народ правдами-неправдами старался выбраться с работы и поглядеть. Так что начальство взяло этот процесс в свои руки и организовало мероприятие городского масштаба. Сейчас сюда и члены семей работников собирались, и просто жители, и бизнесмены города. По крайней мере, рядом со мной сидела моя половинка, приехавшая сюда с обеими своими швеями, а на соседней скамье устроились наши соседи. С той стороны трибуны стояли три бронемашины «Ивеко», на которых приехал Аверьянов. Пара БТР-80 из армейского сопровождения осталась на КПП городка.

Наконец начальство отошло от стоящего метрах в ста самолета, село в УАЗ «буханку» и поехало к нам. А возле самолета начали суетиться аэродромные работники. Летчик-испытатель залез в кабину, захлопнул боковую дверцу.

Из остановившейся «буханки» вылезли Тугов, Аверьянов, еще четверо заводских и демидовских начальников. Поднялись на трибуну, уселись на скамью. Тугов встал около стойки с микрофоном. Поднял рацию к уху, переговорил с кем-то, наверное, с летчиком или с техниками. Оглянулся на Аверьянова.

– Внимание. Борт 001. От винта! Запуск!

Голос директора, несущийся из громкоговорителей, шуганул десяток птиц с крыши завода. Винт самолетика дернулся, крутнулся и превратился в прозрачный круг.

Тугов опять прислушался к рации, выпрямился. Вытер рукой пот со лба.

– Борт 001, взлет разрешаю!

И наш самолет вроде бы неторопливо тронулся. Коротко пробежал, оторвался от стриженой травы. И плавно пошел вверх, набирая скорость. Развернулся над Белой, начиная круг над аэродромом. И все это время мы молчали, только рычал двигатель самолета, свистел ветер, орали птицы.

– Борт 001, посадку разрешаю.

Самолетик неторопливо зашел на глиссаду, плавно спустился и коснулся шасси грунта. Прокатился, замедляя скорость, проехал на свое место, следуя указаниям дежурного. Заглушил двигатель.

Открылась дверца, и из кабины вылез пилот. Пошел было к нам, и тут началось…

– Ура, мужики! Качать летуна, качать начальство! – раскатился по аэродрому веселый рев здоровенного токаря из механического цеха.

– Ну шоу начинается, – подмигнул мне Артемьев. – Пошли, поглядим на героя.

Дальше все было, как в фильме то ли про Дикий Запад, то ли про освоение Сибири комсомольцами. Качали летуна, начальников цехов, по неосторожности попавшихся рабочим. Фотографировались возле самолета группами, сняли общий городской снимок с Аверьяном и прочим руководством на трибуне и практически всем пришедшим народом около нее. Как фотограф собирался делать панораму, не знаю, но снимки каждому на следующей неделе обещали раздать. Разбили случайно камеру телеоператору, когда тот полез снимать Аверьяна, толкающего речь с трибуны. Хорошо хоть запасная была.

А потом мы с Олесей слиняли по-английски, так как она устала, и потихоньку пошли домой. Остановились на мосту через небольшой ручей. Внизу искрила вода, порой плескались рыбешки, а иногда появлялась и охотящаяся на них кистеперая рыба.

– Олесь, тебе обязательно ложиться в центральный роддом? Ведь вроде все хорошо? – спросил я жену, глядя на ее задумчивое лицо.

– Володь, ты сам сказал – вроде. Меня и ребенка обследуют, все проверят. Сам знаешь, у тебя группа крови вторая и резус-фактор положительный, у меня третья и отрицательный. У них хорошая, можно сказать, лучшая УЗИ-лаборатория. И еще много чего. Ты что, переживаешь, что я две недели в больнице полежу? Глупый, я же большая девочка, – улыбнулась жена.

– Ты да, а я себя без тебя маленьким мальчиком ощущаю, – пошутил я. – Ты там мгновенно подругами обзаведешься, а я здесь скучай? Буду к тебе каждый вечер ездить после работы.

– Еще чего. Станешь ночами возвращаться, у меня от психа точно угроза выкидыша будет. Не забывай, особое положение пока не снято. Хватит, если пару раз в неделю на часок будешь заскакивать, успеешь засветло, тем более что на воскресенье меня могут и домой отпустить. Ничего, телефон есть, местный скайп адаптировали во внутренней сети, возьму с собой свой ноут, будем переговариваться. И вообще, пошли домой, я рыбы заливной хочу. – Супруга потянула меня за руку.

Протекторат РА, Солнцегорск.

23 год, 9-й день 3-го месяца

– Так, Володя, Малик, Толя и Николай. Вам придется в следующий понедельник ехать в Порто-Франко. Прибудут станки на базу «Северная Америка», необходимо проверить комплектацию, документацию, ЗИПы, инструменты. Кроме того, поможете в Порто-Франко при выгрузке с поезда и погрузке в порту на наши сухогрузы. Как раз уголь выгрузят, а обратным рейсом станки перевезут. Может быть, и до Солнцегорска получится, смотря какая навигация по Амазонке в нашем течении будет. Нет, выгрузите в Береговом, и на трейлерах сюда. Кроме вас едут Артемьев и еще два электронщика из Демидовска, тоже груз получать будут. – Марина дочитала распоряжение, глянула на нас. – Ребят, все ясно? Готовьтесь.

– Марин, елки-моталки! Ты же знаешь, я жену в роддом кладу на обследование! – возопил я, схватил молоток и шарахнул им по верстаку.

– Володь, знаю. Но что могу сделать? Ваш черед, ребята, ваше дежурство. А насчет Олеси не беспокойся, Центральный роддом в Демидовске – крепость. Сам увидишь. Ничего с твоей женой не случится. Ребята, смотрите позитивнее – прокатитесь за счет протектората через весь континент, обратно по морям пройдетесь. Сейчас дороги наши подчистили, конвои намного быстрее ходят. Даже не конвоями их сейчас называть стали – караванами. Разницу видите? Зайдете за бумагами и командировочными в пятницу. Пока, мальчики. – И Марина ушла.

– Пока, девочка, – пробурчал я, возвращаясь к сборочному чертежу стапеля для СУ-2. – Блин, ну обрадовали, все настроение псу под хвост.

– Не переживай. Ну скатаемся, какие проблемы? – Колян потянулся так, что роба затрещала на могучих мускулах. Он и так парень здоровый был, так еще здесь по новой в «качалку» ходить стал. Нарастил мяса на мясной диете, хоть на ринг в Нью-Рино выпускай, в шоу-боях, где здоровяки друг друга на канаты бросают.

– Тебе, Коль, никаких, а мне дом оставить не на кого. Впрочем, это мелочь, найму мальчишек, и огород польют, и кота с псом накормят. Другое дело – жена беременная. Ей лишняя нервотрепка напрочь не нужна. Нужно сегодня с Олесей переговорить, успокоить. – Я снова принялся изучать чертеж. – И еще Аверьян взялся за нас. Ты погляди, как планами загрузили. При Союзе в том мире так не работали, пожалуй. Мы ведь после обеда станок закончили, а уже новый стапель дали, у меня к концу работы руки отваливаются. Хорошо, сутки длинные, отдыхать получается неплохо.

– Володь, там так не платили, – засмеялся Малик. – Отец рассказывал, что жили в бараках, носили после войны только рабочую одежду. Разжились немного к концу пятидесятых.

– Кое-где и в восьмидесятые хреново было, – заметил хмурый Семеныч, подошедший к верстаку. – Почему Союз развалился? Не только потому, что три хитрых мужика собрались выпить в Беловежье. Все устали от такой жизни. Потому и понадеялись на лучшее. Ну и пофиг всем было, пожрать искали повкуснее хоть что-то.

– Ты чего смурной такой, Семеныч? – поинтересовался Толька. – Прям как туча?

– Да в Демидовск ездил, на суд. Игнатьевых судили за вчерашнее. Мужу дали два года на шпалах, жене восемь месяцев исправительных работ на рыбзаводе РА в Береговом, – Семеныч расстроенно махнул рукой. – Правда, могут половину срока потом на условно-досрочное заменить, после отсидки.

Вчера и позавчера у нас в городе произошел не очень хороший случай с новоприбывшими. Один из токарей, Сергей Игнатьев, мужик сорока лет, уже три раза попадался выпившим на производстве. Первый раз его просто пропесочили, второй раз вынесли предупреждение. На третий раз штрафанули на ползарплаты. А во вторник, после мероприятия, тот завалился поддатый к Тугову, начал махать «макаровым», кричать, что всех перестреляет и так далее. Тугов ранил его в плечо из своего «таураса». У него не такой, как у меня, а на базе «Кольта М1911», но калибр тоже 9×19, а как директор стреляет, я на стрельбище видел. Мне до него еще расти и расти. Потом директор вызвал медичку из нашей медсанчасти и патруль из комендатуры. Причем поведение начальства никаких отрицательных эмоций у меня, например, не вызвало. Да и у всех старожилов тоже. Новички удивились, но им растолковали, что здесь нельзя угрожать оружием, могут и пристрелить в порядке самообороны. А когда Игнатьева несли в «воронок», приехавший из Демидовска, на комендачей набросилась его жена. Одному попыталась расцарапать лицо и схватила, дура, его за автомат. Ну и получила ногой в живот и тоже в «воронок» в наручниках уселась.

– Так, Семеныч, это же минимальные сроки. Я весь свод законов наизусть выучил, – удивленно сказал Колян. – Чем ты недоволен?

– Я недоволен тем, что должен думать за этих идиотов об их детях! Блин, ну некоторые не понимают, что живут в другом мире и в другой стране! У Игнатьевых два сына и дочь. Куда их девать было? Они, мол, не думали! Ладно, посидели с детьми и родителями после суда, поговорили. Старшему уже пятнадцать, он готов учеником токаря за станок встать в нашем мехцехе. В результате и зарплата будет, и договор на дом на него переоформили. Плюс пособие для младших, ну и земляк их, Варламов с женой, попечителями стать согласились.

Да уж, неприятно. Мир хоть и новый, но люди приезжают из старого, и у многих остаются дурные привычки. Это не здешние парни, которые с молоком матери всосали истину, что оружие – инструмент для поражения цели. И что ответственность за использование инструмента полностью лежит на пользователе оного.

– Ладно хоть такое редко происходит, – проворчал профорг. – За прошедшие два года это второй случай.

– Ну зато несчастных случаев с оружием хватает, – заметил я. – В прошлом месяце мальчишка сестру из ПМ подстрелил, помните? Хорошо хоть не насмерть. Интересно, он живой еще? – Новоприбывший семнадцатилетний парень очень серьезно ранил свою родную сестру, играя с пистолетом. Ему судья предложил выбор – или пять лет таскать шпалы, или два года отслужить в штрафбате РА. Парень выбрал штрафбат.

– Конечно, живой. Ему почти год в учебке предстоит провести. Правда, штрафную учебную роту гоняют так, что и егерям мало не покажется. А в сам батальон он только подготовленным спецом попадет. И на границу с «чехами», в джунгли. Егеря в этих местах посменно, а штрафбат постоянно. Впрочем, больше трех лет штрафбата не дают, и если хочешь, то после срока ему прямая дорога в егеря. Ну и как у Сталина: искупил кровью – свободен. Ладно, парни, хорош болтать, работайте. – И Семеныч ушел.

А мы принялись раскидывать чертежи на группы. Нужно будет на склад пиломатериалов заявку делать и ведущему инженеру на подпись тащить. Вообще за последний месяц с деревом работали больше, чем с металлом.

Уже вечером, когда мы с Маликом шли домой, из недавно открывшегося оружейного магазина под скромным названием «Пороховой погреб» вышел хозяин, Евгений Лысуха. Его мы как раз знали неплохо, вместе поработали в РМЦ. Просто он свой обязательный год отпахал и решил выйти на вольные хлеба. Оказывается, это было мечтой всей его жизни – стать владельцем оружейного магазина. Деньги у него какие-то имелись, так что Лысуха взял в аренду небольшую лавку на Набережной, зарегистрировал ЧП в поссовете и повесил вывеску. С тех пор мы уже пару раз покупали у него патроны для автоматов, не нужно было просить у шоферов, чтобы привезли из Демидовска, или ехать за патронами самим. А стоимость такая же, Евгений на разнице зарабатывал. Правда, ассортимент оружия пока был блеклый, по-другому не скажешь. Пара АКМ, три АК-74, десяток мосинок и столько же СКС. Еще пара G3 старого образца, две М16, видимо, на трофейном складе купил.

– Володь, Малик, привет. Зайдите в магазин, ребята, разговор есть на пару минут, – Лысуха приглашающе открыл дверь.

– Здорово, Жень. Что стряслось? – здороваясь с хозяином, поинтересовался я. Зашедший следом Малик тоже пожал руку начинающего торговца оружием.

– Садитесь, разговор минут на десять, а в ногах правды нет. – Лысуха уселся на скамью возле столика под кондиционером (кондиционер был одной из самых дорогих вещей в его магазине). Мы устроились на скамье напротив.

– В общем, так, ребята. Мне сказали, что вы в командировку на базу «Северная Америка» едете? – Он дождался подтверждения. – Парни, сможете купить мне там пулеметы и винтовки вроде М14 или AR-10, из недорогих? Штук по десять хотя бы? А пулеметов – сколько получится.

– Жень, а на кой тебе столько пулеметов? – удивился я. – Винтовки – ясно, неплохой калибр для охоты и вообще, но у тебя же две «немки» стоят. Неужели достать не можешь с трофейного?

– Не все так просто, Володь. Понимаешь, я хоть и состою в Оружейной гильдии и мне разрешено покупать с трофейного склада РА оружие, но каждый день я туда ездить не могу. Кроме того, только это между нами, прапора со склада давно в доле, а то и в родстве с теми же Соколовыми из Демидовска и еще парой-тройкой крупнейших торговцев оружием в протекторате. И откладывают хорошее оружие им, а потом оформляют оптовую скидку. Мне туда влезть не скоро светит. А фермеры уже на земли за Белую едут. Ко мне вчера подошел один, пулемет спрашивал. У меня не было, я позвонил в Демидовск в «Военторг РА», договорился и отправил его туда. А потом поинтересовался у знающих людей. Так мне сказали, что ферма без пулемета – огромная редкость. Пусть ферма стоит в центре протектората, но пулемет на ней есть обязательно, мода у фермеров такая. Кроме того, на окраинах это просто необходимость, там и крупняки покупают. После этого я сунулся было в пару мест в Демидовске и в ППД, и – облом. Они могут продать, но не новые и розницей. А ведь потом еще я наценку сделаю, а так дорого у меня покупать дураков нет. Только десяток ПТРД, однозарядок, предложили со склада по остаточной стоимости выкупить. Наверное, возьму, край ферм будет километрах в ста от нас, мужики приобретут как тяжелое оружие, тем более что стоимость с боекомплектом из двадцати патронов в розницу выходит что-то около четырех сотен, ну чуть больше. А ту же гиену из однозарядки завалить – милое дело.

А вот с пулеметами не получается. Ну как, возьметесь? Вы же на горбу таскать не будете, с базы на поезде вместе с грузом поедете, до порта или Станционной. Хотя… вы вроде станки на корабли грузить должны. Наверняка на наши углевозы, их постоянно обратными рейсами всякой всячиной грузят. Давайте, мужики, выручайте. Если я пару десятков пулеметов фермерам продам, я фактически все заречье под себя подгребу. А вам дисконт открою постоянный. – Женька умоляюще поглядел на нас.

– Ну попробуем, – переглянувшись со мной, согласился Малик. – Только еще одно. Закажешь нам «Сайги-12» в охотничьем исполнении и по Иж-27 двенадцатого калибра с патронником 76 миллиметров. Сам сказал, со скидкой.

– Ребята, спасибо! Я вам к выезду на ваши АйДи деньги переброшу, идет? – Лысуха аж засветился от радости. Еще бы ему не светиться. Пулемет здесь, на этом краю земель, и в арсенале любой базы по стоимости минимум в два раза отличаются, а то и в три. – Ну как, коньяку грамм по сто пятьдесят, за сделку?

– По пятьдесят. А то мне Светка за этого товарища холку намылит. – Я кивнул на нахохлившегося Малика. – Остальное, когда приедем.

Лысуха достал из-под стола бутылку коньяка, сделанного уже здесь, в Евросоюзе, совместно испанцами и французами, и нарезанный на блюдце лимон. Видимо, заранее приготовил. Поставил три граненых стакана (классика, блин. На стекольном в Москве выпускают!), разлил ровно по половине. А это немного больше ста грамм.

– Промахнулся, извини, Володь, – подмигнул Малику Лысуха, поднял стакан. – Ну, парни, чтобы этот коньячок не был последним!

Уже поздним вечером, полив из шланга участок с цветами перед домом, дорожки, как следует окатив крышу и стены жилища, навес над автомобилями, сами автомобили и веранду, я вытащил «агидельку» из бака, убрал насос и шланг в сараюшку. Вытер мокрую скамью-качалку, положил на нее матрас «пенку», накрыл столик скатеркой из разноцветной пленки. Зажег небольшую пирамидку из трав в специальной чашке, чтобы дым отгонял кусачих насекомых. И хоть именно у нас их немного, но порой с болот налетают рои. А этот дым насекомые категорически не любят, лучше любого «Раптора» работает. Олеся вынесла заварочный чайник, розетку с уцелевшим абрикосовым вареньем из Ташкента (последний баллон открыл), тарелку с песочным печеньем. И охота ей в такую жару печь? Пусть я вынес плитку в летнюю кухню, все равно жарко. Тем более что уже срок большой.

– Хорошо, – с удовольствием усаживаясь на качалку, заметила жена. Поглядела на небо, где начали появляться первые звезды. – Володь, налей мне чаю, пожалуйста. И печеньку дай.

Я налил в стеклянную кружку охлажденного чая, подал жене. Налил себе, взял тарелку с печеньем, уселся на скамью и поставил ее между нами. Какое-то время мы просто хрустели печеньем, пили чай и качались, глядя на звезды над горами.

– Ну что, завтра поедем? – спросила жена, убирая тарелку, передвигаясь ко мне и прижимаясь к моему боку. – Обидно, что ты в командировку уезжаешь. Ну ничего, в субботу-воскресенье все равно приедешь, я тебе адрес дам, куда телеграммы слать можно. – С этими словами она подала мне кружку, тарелку, велела поставить их на пол, развернулась и легла на скамью, пристроив голову мне на колени. Взяла мою руку, положила себе на живот.

– Чувствуешь? Печенька понравилась, еще хочет. Жаль, что я от них полнею сильно. – В животе брыкался ребеночек.

Протекторат РА, Демидовск.

23 год, 10-й день 3-го месяца

Мы с женой неторопливо прогуливались по парку внутри Центрального роддома. Правда, пока парк не был особенно тенистым. Молодые пальмы и испанские кедры не настолько выросли за десять лет, чтобы затенить дорожки. Зато розы вдоль дорожек оказались великолепными.

– Володь, ты говоришь, что командировка продлится около двадцати дней. Это точно? – Олеся опустила руку в бассейн и погладила красную спину карпа-кои.

Стенки бассейна из крупных кусков дикого камня были приподняты на метр над землей, так что до поверхности воды будущие мамаши могли достать не нагибаясь. А здоровенные и наглые, но очень яркие и красивые карпы лезли под руки и клянчили подачку.

– Ну сейчас конвои ходят быстрее, так что пять-шесть дней до Порто-Франко, три дня на базе, приемка и погрузка на поезд, три дня в Порто-Франко, погрузка на сухогруз. Плюс неделя по воде до Берегового, там сутки-другие, пока выгрузим и перегрузим. Ну и семь часов до Демидовска. – Я улыбнулся жене.

В легком розовом хлопчатобумажном халате, в шлепках на ногах, с одной рукой на уже большом животе, гладящая карпов другой, она выглядела необычно хрупко и беззащитно. Хотелось никуда не уходить, остаться и защищать ее от всех возможных и невозможных напастей, несмотря на то что у нее в кармане лежал крохотный семизарядный браунинг, купленный мной вчера на обратном пути в магазине Соколова и подаренный супруге сегодня. Меня, кстати, поразило, что в роддоме женщинам разрешали носить оружие. Впрочем, Олесины любимые М16 и НР были сданы в оружейную комнату. И сумка с двумя запасными автоматными магазинами и двумя пистолетными лежала там же. Браунингу предстояло отправиться туда же. Все-таки жене предстоит возвращаться в Солнцегорск раньше меня, пусть и с двумя такими же женщинами из нашего города. Муж одной из них, Елены, должен был заехать через десять дней и забрать девушек. Он торговец, обратно в город поедет с другими нашими бизнесменами, а они крепкие парни и хорошие товарищи. Кроме того, они обычно падают на хвост конвоям с ГЭС, а их охраняют очень неплохо. Мне так намного спокойнее.

– А Любка с Витькой точно собаку с котом накормят? И цветы правильно польют? – повернулась ко мне Олеся, оторвавшись от рыбины. Если честно, то мне казалось, что карп мурлычет.

– Да все нормально будет. Я расписал график полива, когда поливать деревья, когда картошку, когда другие овощи и твои комнатные цветы. Тетя Тоня обещала проконтролировать, чтобы все было в порядке. – Я договорился с ребятишками с нашей улицы, что они за некоторую плату присмотрят за нашим огородом, накормят собаку и кота. Кота, впрочем, можно было бы и не кормить, он вполне себе нормально ходил охотиться на мелкую местную живность к городской ограде. Там около проволочных заграждений траву косили. И легко можно было поймать небольших ящерок, крупных насекомых, а то и зверюшку вроде лемминга. Так что Васька стал толстый, лоснящийся и на корм в своей миске обычно смотрел пренебрежительно, предоставляя все доедать псу. Только рыба была слабым местом кота. Тут он преображался, становился ужасно ласковым, терся о ноги и мурчал, как трактор.

– Ты адрес правильно записал? Не перепутаешь? – проверила жена. – Смотри, с каждой почты отправляй телеграмму. Я буду ждать, так что не заставляй меня нервничать. А я тебе отвечать стану – в Порто-Франко, до востребования, зайдешь там на почту. Оттуда позвонишь в наше отделение, код у тебя есть. Только смотри, время не перепутай, мы западнее. Так что звони где-то часов в двадцать пять, я вечерами в холле буду, позовут. С корабля уже в Солнцегорск телеграммы пошлешь, как с пакетбота в прошлом году. Проверил? – Жена заглянула в мою записную книжку.

– Проверил, – вздохнул я. – Пора мне, Олесь. Нужно собираться, дома все проверить и осмотреть.

– Не забудь, проверь холодильник и морозильную камеру. Я к тете Тоне и Светке подходила, просила присматривать. Вдруг свет отключат или что еще, не дай бог. Придется звонить им, узнавать. И не переживай за меня, сам будь очень осторожен. В Порто-Франко вечером не шатайся в дурных местах, в конвоях смотри по сторонам и под ноги. Обуй новые снейк-бутсы, убери свои кирзачи, в конце концов. Шляпу не забудь и аптечку. Ладно, Вов, иди. – Жена крепко меня обняла и поцеловала. А потом подтолкнула к проходной, к которой мы подошли. – Не провожай меня, я спокойно дойду до палаты сама.

Я поцеловал жену, присел и прижался щекой к ее животу, ощутил толчок ребенка. Поцеловал это место, встал, поцеловал жену и открыл дверь. Из дверного проема повеяло прохладным воздухом.

– Вот мой номерок, товарищ лейтенант. – Я протянул металлическую пластинку коротко остриженному мужику лет тридцати, аккуратно затянутому в камуфляж РА.

Одна нога у него отсутствовала выше колена, ниже шла конструкция из алюминия, напоминающая пиратские фильмы. Коротко постриженные каштановые волосы были седыми на висках. Лейтенант прочитал номер, кивнул и прошел к камере хранения. Взял мой автомат, пояс с пистолетом в кобуре, подсумками и помочами, протянул мне. Протез почти не мешал ему.

– Спасибо, товарищ лейтенант. – Я посмотрел на кобуру офицера. – У вас кольт?

– Нет, «ллама», испанский пистолет. Давно уже ношу, хорошая машинка. Сорок пятый калибр – мой любимый. Зря наши сороковой приняли на вооружение, пришлось дополнительную новую линию ставить на «Демидовскпатроне». – Достав пистолет, лейтенант поглядел на него и опустил обратно в кобуру.

Тут опять открылась дверь с внутренней стороны, появился молодой рыжий парень с растрепанной кудрявой шевелюрой.

– До свидания, – попрощался я с офицером и вышел на улицу.

Прошел до стоянки со своей «Нивой», открыл раскалившуюся под солнцем дверцу, вставил автомат в центральный держатель. Открыл дверь напротив, чтобы хоть маленько остудить машину. Подумал, достал из багажника пластиковое зеленое ведро, зачерпнул воды из небольшого канала и плеснул на крышу. Потом еще и еще. Вода стекала на крупную гальку стоянки и почти сразу испарялась, только возле колес набрались лужи. Решив дать машине чуть обсохнуть, чтобы не собирать дорожную пыль, я еще раз поглядел на роддом. Правильно Марина сказала – крепость. Мощные кирпичные(!) стены, пулеметные гнезда по углам и над главными воротами проходной. Вокруг стены ходили неторопливые, вежливые, но внимательные пожилые люди в камуфляже РА и малиновых беретах. Впрочем, за этими стенами самое ценное, что только вообще может быть, – дети и матери.

В девятнадцать часов Лысуха, Малик и я пошли в наш банк, а то среди недели никак вместе выбраться не получилось. Впрочем, Павел Павлович, один из основателей и консультант банка, согласился принять нас без проблем.

– Евгений, ты уверен, что хочешь перечислить деньги на счета парней? Понимаешь, обычно открывают временный счет с ограниченным правом доступа. Сам знаешь, жизнь здесь сложная и опасная, и это разумная предосторожность. – Пал Палыч внимательно поглядел на Лысуху поверх очков.

– Знаю про жизнь, Пал Палыч. – Женька почесал затылок. – Расскажи, пожалуйста, про этот счет, я с ним еще не сталкивался.

– Ну на него можно купить определенный товар в определенном месте. Снять смогут только предъявители определенных документов, в вашем случае это АйДи обоих покупателей. Если сделка не состоится, деньги возвращаются тебе. И у парней голова лишний раз болеть не будет, и тебе спокойнее. Я знаю, что ты им доверяешь, я сам им доверяю. Но бизнес есть бизнес, не стоит нарушать его правила. – Банкир назидательно воздел указательный палец.

Потом они с Лысухой создали этот счет, наш оружейный торгаш перегнал на него двенадцать тысяч экю (Малик удивленно присвистнул, услышав сумму, а я показал Женьке кулак). Банкир вышел в контору и через минуту вернулся с еще горячей пластиковой карточкой РПБ. Торжественно вручил ее Лысухе, а тот отдал Малику.

 

Глава 21

Протекторат РА, Солнцегорск.

23 год, 11-й день 3-го месяца

Я хлопнул рукой по надоедливо пищащему будильнику, потянулся в пустой кровати, случайно наподдал ногой под зад дрыхнущему в ногах коту. Тот брякнулся на пол, недовольно мявкнул, потянулся, выгнул спину, раззявил пасть до ушей и вывалил розовый язык. Помотал башкой, боднул меня в колено и потрусил к входной двери на улицу.

А я пошел умываться, одеваться и завтракать. После умывания достал пакет с собачьим кормом, вышел на веранду и насыпал полную миску Сникерсу, приплясывающему рядом и вертящему хвостом. Кота поблизости не было, убежал куда-то.

Зайдя на кухню, щелкнул выключателем на стене, а то пока еще было темновато. Вымыл руки над раковиной, включил радио. Покрутил настройку, поймал «Рабочее утро» из Демидовска. Под глуховатый басок и звенящий женский смех ведущих пожарил пару яиц, отрезал несколько кусков копченого мяса и хлеба. Заварил свежий кофе и уселся за стол. Завтрак – очень серьезная вещь для того, чтобы относиться к нему легкомысленно.

Через сорок минут вышел из дома и затворил калитку. В отличие от обычных поездок я вчера проверил РПС и с утра надел ее, растолкав по подсумкам восемь снаряженных магазинов к АКМ. Плюс к этому у меня была банка-семидесятка в автомате на плече. АКМН я полностью выкупил, иначе его нельзя было бы вывозить из протектората. Четыре гранаты РГО в гранатных подсумках, пара индпакетов, рация, нож, баллончик со спреем от насекомых.

В мародерке и небольшом рюкзаке НЗ продовольствия и патронов, фляга с водой, спички, аптечка, армейский котелок, кружка и ложка с вилкой, плюс еще шлем в чехле к рюкзаку подвесил. На поясе под разгрузкой «таурас» в кобуре и запасные магазины в почах к нему, все равно автомат идет за главное оружие. И как армейцы в такой сбруе, да еще в броне, постоянно носятся?

На себя я надел уже поношенные тактические серо-зеленые брюки родного китайского производства, заправил их в ботинки, нацепил серую майку с рукавами по локоть. Новые, но очень удобные снейк-бутсы были с отстегивающимися голенищами до колен, на голову надел зеленую шляпу с широкими полями и множеством мелких отверстий. На шею – зеленую бандану. Пожалуй, готов.

В спортивной сумке рабочая одежда, цивильная одежда, белье, пара кроссовок, шильно-мыльные принадлежности. В ней же сверху инструментальная сумка с минимумом ключей, ножовкой по металлу, запасными полотнами, небольшим молотком и кое-какой мелочью. Пара книжек, купленных вчера в нашей лавке. Можно ехать, тем более – вон «газель» показалась. И Малик, зевая, вышел из калитки напротив.

«Газелька» бодро бежала по дороге к Демидовску. Мимо нас проносились поля с кукурузой слева от дороги и с хлопчатником справа. Хлопок цвел, наполняя воздух медовым запахом. Я помахал из окна старому деду в тюбетейке, который отворял мотыгой воду, поливая хлопчатник. Шуганул очумевшую пчелу, случайно влетевшую в окно.

Протекторат РА, недалеко от Демидовска.

23 год, 11-й день 3-го месяца

Пожилой узбек помахал рукой вслед бежевой «газели» с веселыми парнями. Посмотрел на наполненную водой канаву под ногами, на уходящие вниз гряды с цветущими кустами хлопчатника.

– Бисмилло рахмону рахи. – Он поплевал на огрубевшие от работы ладони, взял кетмень за отполированную рукоять и начал открывать дорогу воде.

Резвыми ручейками она побежала вниз, наполняя воздух запахом влажной земли в придачу к цветочному аромату. Дойдя до края поля, старик нагнулся, взял кусок красной влажной земли, растер между ладоней, вдохнул запах. Земля пахла совсем по-другому, чем желто-коричневая глина Средней Азии.

– Благословенна будь, земля. Благослови ее, Аллах. – Старик провел руками по аккуратной бородке.

Хорошо, что его дочь вышла замуж за русского. И молодец он, что не послушался соседей и позволил ей сделать это. Жена уже померла, богатой и влиятельной родни не было, и дочери, яркой восточной красавице, он не мог найти богатого жениха-узбека. А дочери нужен был этот светлоголовый, голубоглазый и веселый лейтенант-танкист из Чирчика. Впрочем, старик всегда был небогат. Хороший дехканин, но невезучий. Не мог заработать на урожаях с сада и огорода, а зарплата в колхозе не была особенно высокой. Не самая маленькая, конечно, ее хватило, чтобы помочь дочери выучиться в гидромелиоративном институте в Ташкенте. А потом, после развала Союза, дочка уехала с мужем и внуками в Россию, на новое место службы зятя. Хоть и жили не очень богато, можно сказать, бедно, но присылали деду понемногу денег. Совсем чуть-чуть, но ему и не надо было много, земля кормила. Но накатывало одиночество. И когда дочь позвала его ехать с собой, долго не думал. Но даже представить не мог, что эта «заграница» будет так далеко. Впрочем, на все воля Аллаха.

– Катта илон. Джюда катта. «Большая змея, очень большая», – сказал старый узбек.

Поперек пыльной тропы тянулся след, как от протянутой толстой веревки. Узбек остановился, уже горячая пыль пекла подошвы босых ног. Достал из закрытой поясным платком рыжей кожаной кобуры пистолет Макарова, взвел курок. Плохо, что свой карабин он оставил на полевом стане, пистолетом старик владел не очень хорошо. Положил кетмень на плечо и пошел, внимательно глядя по сторонам. Нет, видимо, уползла. Но пистолет он не убирал, пока не дошел до полевого стана и не обул обмытые от пыли ноги в старые юфтевые сапоги. Поставил кетмень к инструментам, сел на скамью в тени тростникового навеса, спустив курок, положил, пистолет на край стола. Достал стальной термос, налил кружку охлажденного кофе, взял из небольшой картонной коробки кубинскую сигару. До этого покупал сигары из Бразилии, а сейчас в магазин завезли новые, с Диких Островов, хотя, когда кубинцы успели вырастить табак, он решительно не понимал. Понюхал сигару, усмехнулся. Раскурил, глотнул кофе. Включил небольшой транзистор, принимающий сейчас новости из Демидовска. Усмехнулся снова, представив своего последнего раиса – председателя. Если бы тот увидел его сейчас! Кофе, сигара, пистолет на столе, СКС с патронташем на вбитом в столб гвозде. Неплохая замена – сигара и кофе на насвай и кокчай. Рядом зеленый мотоцикл «Урал», на котором он приехал на работу. Не то что раньше, на ишак-арбе добираться приходилось. А сейчас ему за его работу платят весьма неплохо.

– Привет, Хамза, – к нему подходил со стороны кукурузного поля пасечник с переброшенным через плечо коротким карабином-трехлинейкой. Его одногодок, привезенный детьми в Новую Землю из Крыма. Пасека стояла за полем с кукурузой.

– Салам аллейкум, Кузьма. Кофе будешь? Холодный, прям ледяной. И сигару?

– Давай. День какой хороший. Пчелы трудятся как заведенные. Отличный сегодня взяток будет. Кроме твоего хлопка еще луга за кукурузой начали цвести. О, смотри, твоя внучка с ухажером едут. – Дед, пыхнув дымом, повернулся на звук мотора старого квадра. Вздымая пыльное облако, к ним подъехали молоденькие парень и девушка.

– Привет, дедушка. Добрый день, Кузьма Федорович, – поздоровалась с ними черноволосая и черноглазая, стройная как тростинка девушка.

– Здравствуйте, – приветствовал рыжий как огонь парень.

– Здравствуй, внучка. Здравствуй, Георгий.

– Привет, Жора, Айгуль.

– Мы вам позавтракать привезли.

Девушка шустро постелила на стол чистую белую скатерть, передвинула пистолет, как тарелку. Впрочем, на тонкой девичьей талии была кобура с ПМ, а у паренька на квадре виднелся перекинутый через спину ППШ с рожковым магазином и ТТ на поясе. Покормив дедов, собрав посуду в сумку, девчонка чмокнула дедулю в бородатую щеку, помахала рукой пасечнику, и они укатили.

– Красивое у твоей внучки имя, Хамза, – «Лунный цветок». И сама красавица. Они с Жоркой вроде в техникум в Демидовске хотят поступить?

– Ага, только Георгий сначала отслужить должен, знаешь же, он осенью призывается. Впрочем, он на год старше Айгуль, она как раз еще год в школе учиться будет.

Деды, разговаривая о внуках, немного посидели и пошли работать дальше, до сиесты еще было время. Раскаленный воздух дрожал над горизонтом.

Протекторат РА, Демидовск.

23 год, 12-й день 3-го месяца

– Константиныч, времени у меня точно нет, чтобы до роддома смотаться? Я на такси, за сорок минут управлюсь, – подошел я к Артемьеву, назначенному Туговым старшим над нами в этой командировке. – Блин, рядышком ведь, а только позвонил сегодня! А, Константиныч?

– Володь, не ной, не маленький. Сейчас дождемся электронщиков и выезжаем, караван-баши ясно сказал! – Виктор Константинович кивнул на сухого, совершенно седого мужика возле головной четырехосной «скании». – Нам еще по Северной дороге до форта-заправки нужно доехать на территории Конфедерации, а это около трехсот камэ. Мобила в кармане? Звони, нефиг экономить. И проверь еще раз, правильно ли переписали ящики с инструментом, какие на какие грузовики положили. А то в Бейджинг увезут чей-нибудь ящик, а сами втридорога будете в Порто-Франко покупать!

Я огорченно отошел от нашего старшего и направился к своим мужикам, которые столпились возле небольшого магазинчика. Куплю пару бутылей замороженной минералки, в дороге лишней точно не будет. Мы стояли на площадке возле грузовой проходной химзавода. Караван, в составе которого мы должны были ехать до Порто-Франко, состоял из десятка грузовиков. Шесть «сканий» и четыре «вольво». Грузовики не новые, годков по пятнадцать каждому, переделанные из основательно поработавших карьерных самосвалов и перекрашенные в любимые здесь серо-зеленые цвета. Впрочем, разобрать, каким был родной цвет у грузовиков, никаких проблем не составляло, на кабинах во многих местах краска оказалась ободрана и поцарапана, а закрашивают здесь только царапины до железа, гаишников-то с весенними техосмотрами нет. Рамы на грузовиках, по словам Никиты, водилы, в машине которого предстояло ехать мне, уже здорово изношены для полных нагрузок, тридцать пять тонн не выдержат. Так что с них кузова-ковши срезали, уменьшили количество рессорных листов, просто убрав поломанные, и поставили обычные низкие фуры, чтобы товар не пылился. Китайцам, например, волокно капроновое нужно чистым привезти. Ну и больше десяти тонн пряжи в фуру не влезет. Тем более мосты по дороге, что северной, что южной, все равно не больше двадцати пяти тонн грузоподъемности.

– Мария Семенна! Когда наконец бисовы электронные души приедут? – рявкнул старшой диспетчеру, полной, но очень приятной женщине, которая сидела в застекленной будке под навесом.

– Вадим Сергеевич, та чекайте ви хвилинку. Сказали, выехали уже, – ответила женщина через громкоговоритель. – Минута, ну пять. Приедут.

Да, похоже, точно не отпрошусь. Я отошел в сторону от мужиков, достал мобильник и набрал номер жены.

Пока звонил, разговаривал, приехал оранжевый потертый микроавтобус и выгрузил двоих: блондинистого парня лет тридцати и красивую шатенку, может быть, помоложе его лет на пять. Оба одеты так же, как и мы, для дороги, у обоих АК-74 с деревянными прикладами и небольшой оптикой на тюнингованном цевье, небольшие же пистолеты в поясных кобурах. Разгрузки тоже небольшие, на две спарки автоматных магазинов. Похоже, бисовы души пожаловали, причем минималисты. Парень вытащил из салона два рюкзака и пластиковый инструментальный ящик, а девица достала две сумки с ноутами. Автобус, гуднув на прощанье, уехал, а парень и девушка подошли к седому, оставив вещи кучей лежать в тенечке. Автоматы грустно отдыхали на рюкзаках.

– Здравствуйте. Вы старший? – Дождавшись недовольного кивка, парень продолжил: – Я Алексей Ветров, это моя жена, Елена. Мы электронщики, вот наши командировочные предписания, – и протянул бумаги седому.

Тот также недовольно пролистал их, протянул подошедшему Артемьеву.

– Так, Виктор Константинович, проверь. И в ту «вольву», третью. Раз вы муж и жена, езжайте вместе. – Седой наконец взял в руки висящий на поясе матюгальник и радостно заорал: – Готовность десять минут, всем проследить за погрузкой багажа и инструмента. Старшие, проверьте наличие отсутствия личного состава. Водители, прогреть моторы!

Тут из громкоговорителя диспетчерской донеслось:

– Вадим Сергеич, вас за городскими воротами будут ждать три микроавтобуса. Это волейбольная женская команда от «Трудовых резервов» в Нью-Рино на соревнования едет. А вас химкомбинатовский зампрофорг по спорту и молодежи просит к телефону подойти.

– Это не караван, это цирк с верблюдами! – Матюкаясь, седой побежал в диспетчерскую. Вскоре до нас донеслись его вопли.

– Опять Чунин разоряется, – усмехнулся Никита. – У него никогда не бывает, чтобы караван отошел ровно по расписанию, всегда довески вешают. Впрочем, скажу по секрету, даже конвои РА редко выходят минута в минуту. Садитесь давайте, нечего ждать. – И шофер первым полез в пропахшую соляркой, некогда роскошную кабину грузовика.

За воротами нас точно поджидали три полноприводных «фольксвагена», возле которых стояли высоченные девицы в количестве дюжины и восемь мужиков, повадками смахивающих на отставных вояк. Хотя, скорее всего, так и было, в охране спортивной команды наверняка работали частники из «Синих стрел». Там промышляют армейцы, списанные по ранениям, но не желающие сидеть в каптерках и складах или работать в конторах.

«Фольксы» пристроились в арьергарде, и караван пошел на северо-восток, к Речному. А за Речным, уже возле московского перекрестка, нас поджидала еще группа из четырех микроавтобусов, трех «соболей» и УАЗа. Как оказалось, московское «Динамо» тоже отправило команду на турнир.

– Точно, цирк с верблюдами, – засмеялся Никита. – Сейчас Чунина кондратий хватит.

– А мы сюда ехали с циркачами и верблюдами из Новой Одессы. У них старший такой квадратный мужик, Сысоев, помнишь, Володь? – дернул меня за разгрузку Малик.

– Помню. А его сына намного лучше помню. – Я потрогал шрам на брови. Хорошо хоть больше не сталкивался с этим товарищем.

Кондратий нашего караван-башу не хватил, после пяти минут ора (но без мата, все-таки молодые и красивые девушки присутствовали, просто высоченные, особенно москвички, даром что из любительских команд) он распределил места в караване, и мы тронулись.

– Наконец-то. Все, поехали. – И Никита нажал на клаксон.

Мощный рев сигнала потонул в хоре таких же, даже микроавтобусы побибикали, приветствуя грядущую дорогу. Машины неторопливо разогнались до сорока пяти километров в час. Минут через сорок караван не спеша преодолел верховья Москвы-реки по добротному бревенчатому мосту. Что интересно, железнодорожные мосты здесь тоже из дерева, как в старых вестернах. Да длинные, порой по километру, а то и по полтора.

– Никит, объясни, как танки-то переправляли через реки? Их же вроде на трейлерах везли? – поинтересовался я, придерживая автомат между коленей.

Сейчас я сидел на переднем сиденье, а Малик развалился на лежаке сзади. Впрочем, мне в дороге на «спалке» валяться никогда не нравилось, даже несмотря на то что кондиционер туда больше прохлады нагоняет.

– Ну часть морем везли, но это позднее, а так в основном самоходки. Да, на трейлерах. «Плывуны» на переправах сходили и переправлялись своим ходом, а там снова грузились, а вот Т-55 на паромах. Вы же через Мормонскую на пароме переправлялись? Помните, на борту «Эри-понтон» по-англицки с номером нарисован? Так вот, лет пятнадцать назад пара ирландцев, О’Нейли и О’Брайан, решили зарабатывать на переправах через реки. Построили по моторному парому, назвали компанию «Эри-понтон», в честь Эри-канала в США в том мире, и начали под заказ приезжать на реки для переправы конвоев. А геморроя с этими переправами было – словами если и опишешь, то только матом. Их сначала Орден на подряд взял, потом они еще пару паромов построили, родственников шкиперами поставили, потом еще. Сейчас у них плоскодонок штук восемьдесят по континенту работает, почти монополисты. В любую дыру груз доставят, через любую реку перевезут. РА огород городить тоже не стала, наняли их. Удобно, привозим танки до места, там уже паром. Танк на паром своим ходом идет, мы через мост, если он есть, или тоже на паром следом за техникой. – Водила крутил баранку, не забывая поглядывать налево.

Я глядел направо, пытался контролировать местность.

– Никита, так ты здесь давно уже? – свесился с лежака Малик.

– Ага, я сюда эту красавицу и пригнал, из Москвы, тогда почти новую. Мне в то время двадцать было, ни работы после армии, ни жилья, только изба в деревне. Мать померла, девчонка, пока я служил, замуж вышла. У меня крышу потихоньку сносит, я ведь половину службы в Чечне оттарабанил. Тут кореш один из соседнего села подошел, он по малолетке срок тянул. Мол, так и так, есть выход. Ну я приехал с ним в Москву, он свел меня с блатными, те поставили условие. Если угоню грузовик, то меня вместе с ним переправят туда, где будут жилье и хорошая работа. Показали стоянку, познакомили с десятком парней и мужиков. Мы ночью сторожей повязали, грузовики, трактора, подъемный кран и экскаватор с трейлером угнали на другой конец Москвы. Там мне в зубы дали сумку со шмотьем, АК-74 в пушечном сале, цинк патронов, десяток «лимонок». И на этой «ласточке» – в Ворота. И остальных так же, а публика – мужики семейные, с женами и детьми. Вот так я здесь оказался. По эту сторону нас встретил мужик от Демидова, разъяснил, что идет стройка века, дал денег на горючку и жратву, и вперед, на запад. В Москве и Питере техники тогда пропало, а у нас всплыло. Да и другого много. – Шофер переключил скорость на меньшую, плавно въехал на пригорок. – Например, заводы. Инструменты, станки еще несколько лет назад в республиках СССР скупались за мизер, в той же Киргизии или Молдове, например. В Туркмении нефтетерминалы купили. А где и просто воровали, и тоже сюда. Демидов не зря вор в законе был, он многих своих поднапряг за ленточкой. И Аверьян тоже, по линии промышленности. Говорят, у нас на складах запасных электромоторов еще на пару десятилетий хватит, при небольшом росте промышленности, например.

Уже поздним вечером в небольшом форте-заправке, где остановился на ночлег наш караван, я, подхватив тарелку с тушеным мясом и картошкой, уселся за длинный стол под навесом рядом с играющим тренером наших девчонок – самой взрослой из них, в том мире кандидаткой в мастера спорта. Мы уже познакомились перед ужином. Без особых причин, просто места были рядом. А то народу много, все перемешались, моя бригада вообще за столом напротив сидела.

– Приятного аппетита, – сказала Лена, красивая сероглазая блондинка с двумя смешными косичками за плечами. Хорошая девушка лет двадцати пяти, и рост хороший, за метр девяносто. Что-то много хороших Лен в этом караване, среди москвичек еще одна есть.

– Спасибо, Лен. Ты что, девчонок своих разогнала уже? – поинтересовался я. – Подай соль, пожалуйста.

Принял солонку, поблагодарил, посыпал крупной серой солью нарезанные овощи. У хозяев довольно большой огород за домом, сразу видно, итальянцы. А сам дом заплел виноградник. В Техасе редко где на заправках овощи увидишь. Мясо, бобы, пиво и виски «Одинокая звезда» – стандартный набор.

– Да пусть отдыхают, а то сборы ночью, практически все не спали. Три девчонки вообще из протектората не выезжали, через Ворота прошли зимой, в Демидовске, остальные тоже понервничали, все-таки год готовились.

– А что у вас, чемпионат какой-то? Ты извини, за спортивными новостями не очень слежу. – Я принялся за еду. Просто, но вкусно.

– Да нет, обычный коммерческий турнир. Десять команд – из России, Бразилии, Техаса, Конфедерации, Евросоюза. Вносим в кассу по десять тысяч экю, победители забирают сто тысяч. Плюс проценты от ставок, народу в Нью-Рино всегда немало. Ну и сами на себя ставим. В прошлом году второе место заняли, так хоть свои денежки отбили. Правда, минус гонорар охране. Те хоть и со скидкой работают, но все равно не бесплатно. От нашего профкома помощь только в том, что в отпуск в нужное время можно пойти, к каравану пристроили, ну и волейбольный зал для зимних тренировок отгрохали. Правда, за это я вечерами еще детвору тренирую. – Лена встала, поправила на тонкой талии ремень с пистолетом в кобуре. – Ладно, тоже пойду отдыхать. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. – Я поглядел вслед девушке. Может быть, и правильно, что здесь нет бешеных гонораров для профессиональных спортсменов. По-моему, профессионалов здесь вообще нет, только любители. Хотя в Нью-Рино боксеры друг другу носы сворачивают, об этом я забыл.

– Ты чего здесь с этой верстой коломенской обсуждал? – поинтересовался подошедший Малик. – Пошли к хозяевам, телеграммы женам отправим. Я узнал, за денежку малую делают. – Он кивнул на растяжку антенны над хозяйским домом.

– Пошли отправим. Только поздно уже, моя спит небось. Ладно, утром отдадут.

Я допил кофе и встал. Взял приставленный к ножке стола автомат, повесил на плечо. Мне охрану никто не нанимал, буду охранять себя сам. Хотя… все волейболистки неплохо вооружены. У наших примерно пополам АК-74 и СКС, а москвички все поголовно с короткими мосинками, с уже здесь установленными небольшими оптическими прицелами. Девицы все рослые, отдачу такого патрона спокойно вытерпят, да и на карабинах резиновые затыльники поставлены. В Московском протекторате или пистолеты-пулеметы, или магазинные винтовки разрешены для частного пользования. Впрочем, и автоматов под промежуточные патроны там хватает, и винтовок автоматических под 308 Винчестер. Пишут в фирму, лавочку или на ферму, оформляют как рабочий инвентарь или собственность, и вся недолга.

Отправив телеграмму, я долго стоял возле мощного проволочного ограждения стоянки, облокотившись на крыло грузовика, и смотрел в ночную саванну. Подсвеченные луной и звездами холмы были величавы и спокойны. Слушал ветер, вой гиены, вышедшей на ночную охоту, рев рогачей, от которого уже отвык в своем городке. Недалеко мерно шуршал огромными лопастями ветряк, нагоняя электроэнергию в подстанцию форта. Форт потихоньку затих, только несколько москвичек смеялись в одной из палаток. Ладно, и я спать пойду. А в Аламо поставлю на наших девчонок, там есть букмекерская контора. Выиграют, и мне приятно будет, и им процент капнет.

 

Глава 22

Свободная территория под протекторатом Ордена,

Порто-Франко.

23 год, 19-й день 3-го месяца

– Ну что, Никита, пока? – Я пожал руку шофера. – И куда вы торопитесь, успели бы до своего Бейджинга.

– Не нашего, а китайского. Мы и так успеем, а тут китайский конвой обратно идет. – Никита кивнул на ряд грузовиков, охраняемых парой бронемашин. Машины трехосные, с длинными автоматическими пушками. – Говорят, на дорогах хунхузы появляться стали, так что лучше поберечься. Тем более что у нас с китайцами договор о помощи, и Чунин уже договаривается с командиром вояк о порядке передвижения. Тут всего восемь часов до Нойехафера, из него до Бейджинга около шестисот километров через горы. Так что завтра заночуем на заправке, впервой, что ли?

Седой на самом деле стоял рядом с тремя офицерами и что-то рисовал на бумаге. Поодаль прохаживались солдаты. Что интересно, здесь китайцы себя никак к КНР не относили, никаких звезд, красных знамен и прочей атрибутики.

– Так, мужики, вы все проверили? Все инструменты с машин забрали? – Подошедший Артемьев вытер мокрое лицо когда-то белым платком.

Снова пекло. С другой стороны, лучше десять раз вспотеть, чем один раз обморозиться.

– Да сняли все, по списку, – успокоил его Колян и кивнул на гору ящиков. – Виктор Константинович, а чем сейчас займемся? На базу поедем?

– Нет. Сейчас на наше подворье поедем, тут РА для своих построила, недалеко от порта, будем стираться, отдыхать, париться. Баня там хорошая, как мне сказали. Сходишь, сходишь на телеграф, – предупредил мой вопрос Артемьев. – Но не один, как минимум с Маликом. Сами видите, Порто-Франко на распутье, власть сменилась. Вроде порядка больше, а бардака не меньше.

Точно, мимо стоянки проехал дефендер с «глазом» на дверце и аббревиатурой, образованной от «Департамент полиции Порто-Франко».

– Так, караван, по машинам! – забегал между грузовиками Чунин.

Мы стали прощаться с водилами, обниматься и пересмеиваться. Все-таки неделю вместе ехали, уже не чужие. Вскоре караван вместе с китайским конвоем ушел в северные ворота, а мы погрузили шмотки на двух моторикш и отправили их в подворье РА с Артемьевым, Ветровыми и братанами. А я и Малик пошли на Овальную площадь, посылать телеграммы женам. Жаль, конечно, что пистолеты приезжим носить так и не разрешили, голым себя без него чувствовал (пришлось оружие снять и сложить в сумки, которые повезли вместе с инструментом).

Вечером того же дня, сидя в обшитой рейками парной, я спросил у Елены, завернувшейся в простыню и облокотившейся на мужа:

– Лен, нам как, ничего типа сшитых штанин ждать не нужно?

– Или еще чего? – мрачно поинтересовался Малик под смех остальной компании.

Три дня назад мы встали на ночевку в саванне. У водил оказались в запасе два «горюнова» на треногах и РПГ. Так что, как обычно, разбили смены при пулеметах и гранатомете, выставили караулы, пулеметы-то и гранатомет мы за зиму хорошо изучили. Впрочем, все мужики в протекторате разбирались в основных системах вооружений. И не только стрелковых, нас этой зимой и с минометами знакомить будут. Ну а в наше с Маликом дежурство из палатки Ветровых стали доноситься ритмичные женские охи. А мы, два идитота, ничего лучшего не придумали, как не очень громко, но отчетливо скандировать: «Шайбу! Шайбу!»

То, что последовало после этого, было нами обсмеяно уже неоднократно и в разных интерпретациях. Злая как фурия Елена в одной мужниной рубашке вылетела из палатки. Каким образом я оказался на кабине стоящей рядом «вольво», сказать сложно, но мне удалось увернуться от пары брошенных в меня здоровых хворостин. А Малик не сообразил залезть повыше и начал бегать по лагерю, периодически получая по спине от разъяренной девушки. Спасло его то, что Елена наколола босую ногу и была поймана успевшим натянуть штаны и ботинки мужем. Потом и Ветровы, и мы с Маликом получили от злого как черт Чунина по полной программе. А сонные мужики с автоматами, когда разобрались, в чем дело, ржали так, что саванна вокруг недоуменно замолкла, словно пыталась понять, что стряслось.

Потом мы долго и велеречиво извинялись, клялись, что нечаянно, и вообще, свое уже получили. Леха зло буркнул, что набил бы нам морды, но не станет (и правильно, я тяжелее «кил» на пятнадцать, а у Малика любой удар придется Лехе ниже пояса). Ленка промолчала. А на следующее утро Малик не смог вылезти из аккуратно зашитого до горла спального мешка, а мне в мои ботинки подсыпали жгучего перца, немного, но мне хватило. Как Ленка это проделала, непонятно. Наверное, ниньдзютсу изучала в Старом Мире.

– Да нет, ребятки. Как вы могли подумать? Я же добрая, особенно после бани, – довольно протянула девушка. – Так, мужчины, я в бассейн! Не подглядывать!

После бани, добрые и распаренные, мы вылезли на крытую веранду, которая с трех сторон окружала заставленный машинами переселенцев двор. Подворье РА появилось в Порто-Франко после сезона дождей, видимо, в чью-то начальственную голову наконец пришла светлая мысль. Фактически это была очень недорогая гостиница, перестроенная из бывшей небольшой промзоны. Совсем недалеко находился оружейный магазин, в котором когда-то заправлял Рауль. Сейчас там вроде француз какой-то обретался.

– Охота есть! Куда пойдем? – высказал свежую идею Колян, устроившись поудобнее и забросив ноги на перила веранды.

– Тут вроде чебуречная есть за углом. Говорят, вкусно готовят, – заметил я, ставя запотевшую кружку на пол. – Далеко идти неохота, да и вставать завтра спозаранку. Или на здешней кухне кто-нибудь приготовит, для экономии? Лен, ты как, не хочешь?

– Нет, благодарю покорно. Вы как желаете, а мы с мужем в «Арарат» поедем. После такой дороги посидеть в хорошем ресторане сам бог велел. – Елена поглядела на мужа. Тот кивнул.

– Смотрите поосторожнее. Это не Демидовск, а Порто-Франко. Здесь хватает нежелательных элементов, – покачал головой Артемьев. Впрочем, отговаривать не стал. – Но учтите, к часу ночи вы в любом случае должны быть здесь. Впрочем, я сам с вами проедусь, люблю хорошую кухню.

– А мы здесь останемся, покараулим. – Толик потянулся на скамье.

– Ладно, пошли пирожки есть. А потом я в «РА оружие» загляну, прикину, что здесь почем. – Я встал, проверил деньги в кармане шорт. – Пошли, время есть. То есть время кушать. – Я подхватил с пола кружку, нужно было ее вернуть.

Остальные тоже засобирались. Лена с Лешкой и Артемьев отправились переодеваться, а мы вышли из проходной, прогнав АйДи по терминалу охранника.

Чебуречную нашли недалеко от рабочей и грузовой проходной порта. Несмотря на позднее время, в порту кипела работа, было шумно и суетно, да и в чебуречной не сказать чтобы было много свободных мест за столиками под хлипкими солнцезащитными зонтиками. Сидели тут в основном работяги в промасленных и пропыленных комбезах, свои люди, короче.

В небольшом павильоне в больших сковородах кипело масло, а коренастый и носатый рыжий человек с руками по локоть в муке готовил очередную порцию пирожков.

– Добрый вечер, – поздоровался я с ним. Почему-то мне показалось, что русский этот рыжий должен понимать.

– Добрый. Чебуреки будете? – деловито поинтересовался он.

Я поглядел на готовые. Здоровенные, каждый размером с половину большой тарелки. Да и мяса хозяин не жалел.

– Свинина? – поинтересовался Малик.

– Нет, мясо реактивной рыбы. Но тоже жирное, а нежное, вах! – Рыжий восторженно причмокнул губами. – Сегодня утром у рыбаков в порту на бирже купили, а они ночью на кормежке взяли.

– И даже рыбой эта рыба не пахнет? – Я удивленно принюхался. Нет, пахло жареным мясом и тестом.

– Нет, дорогой, мясо как мясо. Берете?

– Давай по парочке. Нет, по три. И кофе. – Мы пошли занимать освободившийся столик. Столики здесь были рассчитаны человек на восемь, немаленькие такие.

Вскоре перед нами стояли большие кружки со свежим кофе и большое блюдо с чебуреками. Девушка, принесшая заказ, расстелила перед каждым бумажные плотные салфетки, пожелала приятного аппетита и ушла собирать посуду с освободившихся столов.

Но только мы приступили к еде, как к нам подошел пожилой плотный мужчина. Мы его видели в подворье, тоже переселенец.

– Разрешите к вам присоединиться? Позвольте представиться, Никита Сергеевич Кручинин, капитан первого ранга ВМФ СССР в отставке. Позавчера с семьей попал в этот мир, сейчас жду каравана до Берегового.

– Конечно, присаживайтесь. Я Владимир, это Малик, это Толик и Николай. Мы все граждане Протектората РА, так что своим всегда рады. – Я встал и подвинулся.

Кап-раз уселся рядом, поставил на стол кружку с кофе.

– Молодые люди, я есть не хочу, поздновато для моего возраста. Вы кушайте, приятного аппетита. Или, если позволите, грамм по сто ради знакомства? Проставляюсь как новоприбывший. – Кручинин вытащил из внутреннего кармана плоскую флягу.

– По пятьдесят, Никита Сергеевич. Нам завтра работать, – сказал Колян, а я согласно кивнул. Малик оторвался от чебурека, торопливо прожевал и хотел опротестовать, но Колька его опередил: – Потом, Малик. Нам крутое дело предстоит.

– Не крутое, а серьезное, – поправил его я.

– Ребят, если не секрет, вы кем работаете? – поинтересовался Кручинин, разливая коньяк по маленьким бумажным стаканчикам, которые принесла по его просьбе официантка.

– Слесарями, Никита Сергеевич. А что? – засмеялся я.

– Да первый раз вижу, как слесаря от выпивки отказываются. У вас все такие?

– Все как один. А еще вы наших сантехников не видели. Те вообще спиртного не переваривают, меняют его сразу. Так-то мы выпить любим, но просто нам завтра пахать и пахать. Ведь на таком пекле даже лишняя рюмка здорово отыгрывается. Ну а если вы о чем-то хотели спросить, то спрашивайте. Что знаем, расскажем, – принимая стаканчик, ответил я. – Вы ведь в Береговой? На мониторы?

– На что меняют спиртное сантехники? – недоуменно спросил Кручинин.

– На выпивку, – ответил Малик, недовольно глядя на стаканчик с коньяком. Впрочем, недоволен он был явно его количеством. – Вы его не слушайте, он и не такое придумает. Смотрите, вроде канонерские лодки там.

– Мониторы береговой обороны, – покачал головой Колян. – Точно, именно они.

– Только вспомогательные. С них пушки после завершения работ снимут, и будут лодки работать сухогрузами. А в случае чего на них установки воткнут, зальют бетон в специальные отсеки, блиндируют подбашенное отделение, машины и танки с горючкой, и пожалте – грозный монитор береговой обороны.

– Ага, ясно. Только я не на корабли, на берег. А вы откуда про мониторы знаете? – немного понизив голос, спросил моряк. – Разве это не секретно?

– Секретно в Протекторате РА то, чего никто из посторонних не знает. С нас подписку о неразглашении не брали просто потому, что мы ничего особого не ведаем. В Береговой заходит толпа кораблей, в основном наливники со всего Залива. И мониторы видели многие. Мы тоже их видели. Один у причала завода, другой на стапелях – стояли, строились в прошлом году. Правда, пушки на них уже были. Как нам один омоновец сказал, сотки-универсалки с крейсеров проекта «Свердлов». Не знаю, что это за проект, видел только шестидюймовки с них под Одессой, в береговом форте. Нужные корабли для протектората, очень, хоть и небольшие. – Я поднял стаканчик, вопросительно посмотрел на Кручинина.

– Ну что, за знакомство? – Кручинин поднял свой стакан.

– И с прибытием вас, – аккуратно соприкоснувшись с ним и с товарищами бумажными емкостями, заметил я. С удовольствием выпил душистый напиток, теплым комом прошедший по горлу и согревший желудок.

После этого мы по новой навалились на остывающие чебуреки и уже не останавливались, пока не съели.

– Ребят, а как вообще там, в протекторате? Как живется? – поинтересовался кап-раз, когда мы добили свои порции.

– Нормально. Живем, работаем. Армия служит. Кубинцы Острова осваивают, зачищают от пиратов и бандитов.

– Да, я слышал, что кубинские товарищи захватили Дикие Острова и у них там анклав. Не знаете, как это было, хоть в общих чертах? Это ведь большая операция. – Капитан достал сигарету и закурил.

– Ну вроде наши готовили операцию по захвату задолго до объединения с кубинцами. Говорят, что кубинцы специально не светились как наши люди. А потом навернули по бандитам со стороны Латинского союза здесь, в Дурном углу, а Техас и конфедераты шарахнули отсюда. Потом кубинцы к нам в протекторат прошли, а тут заваруха с Орденом случилась. Ну и одновременно егеря, гренадеры и кубинцы высадились на Острова. Правда, там авиация капитально прошлась. Две самые крупные базы ОДАБами навернули, спалили все. Иначе потерь много могло быть, там крепости были настоящие, с ПВО и неплохими укреплениями. А остальные просто бомбами и НУРСами причесали, с вертолетов и «Тукано». Ну и не перли в атаку с голыми шашками, а расстреливали все с барж, из минометов и Д-30. На угольные баржи заранее пушки и «васильки» установили и буксирами тягали вдоль Островов. Правда, нам не до этого было, мы у себя укрепления строили. Напряженная неделя в том году выдалась, очень. И не анклав у кубинцев, а автономия. В принципе любой гражданин протектората может ехать жить и работать или служить на Острова, там только рады будут. У нас, например, куплен в складчину небольшой островок. Хотим в этом году во время отпуска съездить на него, осмотреться и набросать план поселка.

– Ребят, вы что, миллионеры? Острова покупать? – удивленно покачал головой Кручинин.

– Никита Сергеевич, прямо под Демидовском земля стоит от пятидесяти центов до экю за квадратный метр – в местах, отведенных под строительство. То есть участок в пятнадцать соток обходится от семисот пятидесяти до полутора тысяч экю. И это с дорогами, правда, галечными. Нет пока у нас асфальта. На Островах, на окраинах протектората, земля гектарами продается, и дешево, лишь бы люди покупали и селились. Те же Острова – там земель пустых очень много, а народа всего тысяч двадцать. Заселять их еще и заселять. Так что вы на свою зарплату вполне сможете к концу года фазенду прикупить. Правда, если решите жить у нас. Грамотных офицеров готова любая земля принять. – Я расплатился по счету, добавил небольшие чаевые официантке, подождал парней. – Ладно, Никита Сергеевич, я в оружейный магазин, здесь неподалеку. Хотите, пройдем? Это на самом деле недалеко, пару кварталов отсюда. Минут за пять дойдем.

– Володь, я с тобой. Погляжу, что там нового. – Малик зевнул, прикрыл ладонью рот. – Посещение оружейного магазина на ночь глядя гарантирует мужику приятные сновидения.

– А не поздно? Темно уже, – кивнул Кручинин на еле видные из-за огней порта звезды.

– Ормаги в Порто-Франко допоздна работают. А сейчас всего двадцать четыре часа, до полуночи еще шесть. Должен работать.

– Если не секрет, то что хотите купить? И вообще, у меня Иж-39 с двумя парами стволов, еще оттуда, здесь в арсенале базы купил СКС и ПМ. У жены тоже СКС и ПМ, дочка ППС себе взяла и ТТ. Может быть, что-то еще нужно? – Кручинин шел с нами, оглядываясь по сторонам. – Как будто из Севастополя не уезжал, право слово.

– Никита Сергеевич, промзоны везде одинаковы, сами небось заметили, мотаясь по гарнизонам. Насчет оружия… вы же в конвое поедете? Ну и не надо тогда ничего, тем более что сейчас конвои нужны, только если груз особо ценный. На дорогах последнее время намного спокойнее стало. В протекторате получите служебный «сто третий» плюс «таурас» сорокового калибра. Разве винтовку гляньте охотничью, пригодится. Или просто винтовку, можете «немку» G3 взять, хорошая вещь, или FN FAL. Вот, работает. – Я толкнул дверь магазина. Поздоровался с продавцом и показал Кручинину на ряд трехлинеек. – А лучше вот одну из этих, и стоит всего сто шестьдесят экю. Тем более что все из капитального ремонта.

– Новые все, – заметил продавец.

– Извините, я не очень по-английски, – заметил нам Кручинин (продавец-то сказал про товар именно по-английски). – Я французский знаю, немного немецкий.

– Так месье Ксавье вроде француз, – заметил Малик, а я подумал, какой маленький этот огромный мир. Мы у себя в Солнцегорске слышали про то, что в «Оружие и снаряжениях РА» продавцом стал француз. Кстати, хотя мы тоже не сильны в английском, но немного за зиму на курсах поднахватались.

Кручинин сказал что-то, Ксавье обрадованно ответил, а мы с Маликом решили осмотреть витрины. Тем более что между кап-разом и продавцом завязался оживленный разговор, переросший в осмотр винтовок.

– Ты что хочешь? – поинтересовался Малик.

– Что, что… Сами подарили мне «сорок четвертый», а в Демидовске только кустарная латунная гильза и свинцовая пуля. И порох ВП или дымарь. Я замучился прошлый раз гильзу выбивать, испугался, что сломаю. Хочу взять пару сотен хороших патронов для «ругера». Или хотя бы гильз хороших для релоада.

– Так шел бы к Биллу! – удивился напарник.

– Я еще с прошлого посещения его цену на «сорок четвертый» помню. По полтора экю за патрон. Дорогой очень магазин у Билла. Может быть, здесь подешевле. О, и моряк винтовку берет.

Кручинин на самом деле отсчитывал пластиковые карточки на стеклянном прилавке, а Ксавье паковал винтовку, подсумки, игольчатый штык (шикарная вещь, особенно для рукопашной с гиеной!) и где-то с полсотни патронов в обоймах.

В общем, купил я у Ксавье оказавшиеся у него две пятидесятипатронные пачки холлоу пойнтов. Причем достаточно недорого. Отказался от подержанного «Смит-Вессона 329», с сожалением положил его после осмотра на прилавок. Ксавье закрыл магазин, а мы пошли на подворье.

 

Глава 23

Свободная территория под протекторатом Ордена,

Порто-Франко.

23 год, 20-й день 3-го месяца

– Константиныч, точно с оружием поедем? – в третий раз переспросил я, с удовольствием поправляя привычный «таурас» в поясной кобуре.

Мы собрались возле горы ящиков и рюкзаков во дворе и ждали обещанный микроавтобус. Оказывается, кроме индусов тут грузины на «фольксвагенах» таксуют.

– Точно. Мы же на такси до вокзала, и сразу отъезжаем. Длинные стволы пока в сумках. Никто в городе не придерется. – Артемьев хмуро поглядел на смеющихся на веранде молодых парней и девушек лет семнадцати-восемнадцати.

Один из парней картинно достал из кобуры неплохо смотревшийся наган, пару раз щелкнул вхолостую и сказал:

– Прикиньте, я кабак так заваливаю.

– Малой, ты в какой кабак собрался так заваливать? В техасский или конфедератский? А может, в московский? – спросил бахвала Малик.

– Пока не знаю, – недоуменно ответил тот.

А молодняк на веранде с интересом прислушался.

– Тогда мушку спили, – посоветовал ему Малик, а я усмехнулся.

Ленка прижалась лицом к плечу мужа, ее плечи начали мелко вздрагивать.

– А что, так лучше будет? Скорость выхватывания возрастет? – обрадованно спросил паренек.

– Да нет, просто, когда его тебе стволом кое-куда засунут и пару раз провернут, не так больно будет, – под наш громкий ржач ответил напарник.

Молодняк на веранде тоже покатывался со смеха, а паренек покраснел, набычился и полез было в драку, но был сцапан Коляном за шиворот и оттянут от Малика. Я подобрал брошенные им кобуру и наган, сдул с револьвера пыль, вложил его в кобуру и вернул пареньку.

– Держи, боец. Запомни – здесь ты никого не напугаешь револьвером. Ты один из миллионов парней с пушкой, причем у многих она намного серьезнее, чем у тебя. Убить можешь, напугать вряд ли. Но за убийство в кабацкой драке везде наказывают, и очень серьезно, особенно если ты ее спровоцировал. В Техасе тебя сто процентов повесят, у нас расстреляют, в Конфедерации до конца дней своих попадешь на каторгу, на болота, причем конец дней настанет быстро и мучительно. Так что применяй оружие осмысленно и всегда по делу. То есть для самообороны или для защиты другого человека. И перестань пистолетами бросаться, а этот почистить не забудь, а то заклинит, несмотря на свою надежность. Зачем наган-то взял, неужели ничего серьезнее в арсенале не осталось?

– Просто дешевый, – пробурчал немного успокоившийся новичок.

– Зря на дешевизну повелся. Лучше бы ПМ взял или ТТ. Здесь бандиты частенько легкими брониками пользуются, наган для них вообще не помеха. Так что стреляй или в голову, или по конечностям, в руку или ногу. Ладно, успехов, ребята, нам пора. – Во двор заехал пошарпанный микроавтобус с усатым черноволосым мужиком за баранкой.

Быстро закинули через заднюю дверь в просторный салон вещи и инструменты, уселись и поехали. А дальше вокзал, перрон, поезд.

Территория Ордена, База по приему переселенцев и грузов «Северная Америка».

23 год, 23-й день 3-го месяца

– Пломбируй, Виктор Константиныч. – Я вытер лицо рукавом и бросил молоток в инструментальный ящик на гору ключей и отверток. Хоть и ночь, ветерок, а все равно жарковато. Посмотрел на уже опечатанный пяток ящиков со станками, сидящую на скамейке вместе с мужем и дремлющую у него на плече Елену, зевающего Паскуале, невысокого молодого итальянца, представителя Ордена. Малик, Колян и Толик с той стороны при помощи козлового крана и чьей-то матери грузили ящики на грузовые платформы формируемого товарняка. – Завершающий. Сейчас погрузим, за час управимся.

– Скорее бы. Володь, посвети. – Зевнув, Артемьев продел в отверстия свинцовой пломбы проволоку, прижал своим, выданным в Демидовске, пломбиратором. Проверил качество оттиска. – Темновато здесь у вас, Паскуале. Что бы фонарей пару с этой стороны не поставить? Не пришлось бы с фонариками работать и с переносками.

– Экономим, электроэнергия стоит денег. Обычно ночью никто не контролирует грузы. Даже РА раньше все спокойно получала, до конфликта. Сейчас же вас поджали, – с легким акцентом ответил дочерна загоревший орденец. – Заканчивайте скорее, я тоже устал. И кто у вас завтра сопровождающим на платформах поедет? Мне нужно в путевой лист вписать.

– Давайте меня и Малика, – попросил я Артемьева. – Мы еще в оружейный хотим зайти, нужно пулеметы Лысухе купить. И вот вопрос: на платформах их перевезти проблем не будет? – Я повернулся к итальянцу.

– Нет. Эти платформы арендовала РА, ваш начальник ее представитель, если он не против, то везите. Но грузить будете перед посадкой, в двенадцать часов. Давайте сейчас станки скорее грузите, спать охота. – И Паскуале с удовольствием зевнул.

Точно, спать охота, как из пушки. Приехали сюда в полдень двадцатого, с тех пор и ишачим с перерывами на сон и пожрать. Больше полусотни станков распаковать, проверить номенклатуру, прозвонить и проверить системы (хотя с этим Леха и Лена ковырялись), по новой упаковать и погрузить – не баран чихнул. Замаялись, даже до арсенала базы не пробежали. Только слышали от Паскуале, что днем там работает здоровенный чернокожий сержант, а ночью сухощавый бородатый старик. Ладно, доделаем – сходим.

Через час с небольшим мы с Маликом, даже не переодевшись после работы, зашли в здоровенное помещение, похожее скорее на хороший супермаркет, чем на арсенал в русской базе.

– Здоровенный магазинчик, – уважительно сказал я, глядя на сумрачный зал с рядами оружия в пирамидах.

За освещенным прилавком сидел сухой и подтянутый старик с коротко подстриженной седой бородкой. К моему удивлению, старик был одет в гражданскую одежду, хоть и в тактическом стиле. Сзади под черный широкий ремень он засунул какой-то пистоль из современных пластиковых. Рядом с дедом дремал на стуле коренастый парень в орденской форме.

– Ага, – согласился Малик. – Пошли посмотрим магазинчик? Время есть еще, можно не торопиться.

– Пошли, только поздороваемся. – Я подошел к заинтересованно глядящему на нас деду и на своем чудовищном английском попросил его разрешения оглядеться в магазине и поискать пулеметы для фермеров.

Впрочем, старик меня прекрасно понял и махнул рукой в полумрак. Вроде как направление выдал. И уткнулся в старую-престарую Библию. По крайней мере, на вытертой кожаной обложке был оттиснут католический крест. Или протестантский, не разбираюсь я в этом. Парень, который вроде как охранял деда, открыл при этом один глаз и закрыл его снова, когда мы пошли в глубину зала.

– Хорошо пахнет. – Малик с удовольствием принюхался.

– Ага, свежей смазкой и консервацией. И кожей старой, наверное, от старых подсумков. Глянь, «кольты». – Я остановился рядом с длинной полкой. Причем много, штук под сотню, наверное. Рядом с ними лежали задубевшие кобуры. – Смотри, сорок девятый год выпуска. Наверное, еще в Корее повоевал. – Я аккуратно положил пистолет.

– О, а вот и пулеметики! – Малик обрадованно поспешил к стойке возле стены.

На ней длинным рядом выстроились пулеметы. Напротив, через проход, стоял стеллаж, на котором лежали тушки станкачей.

– Дорогие, блин. – Я оглядел новенькие М240, стоящие в пирамиде. Красивые пулеметы, но ПК вроде как полегче будет.

– Вот дешевые, всего по восемь сотен, – позвал меня к стеллажу Малик.

– Ну и на кой нам эти старые «кольты»? – Я поглядел на дырчатый кожух пулемета. – Они же не перестволены, под старый спрингфилдовский патрон, не видишь, что ли? Лысуха нам спасибо за это точно не скажет, патрон для пулемета неудобный. Не «вольфами» же его кормить? Пошли дальше, там еще есть.

И мы прошли пяток метров вдоль прохода.

– Гляди, трофеи из Ирака. – Я взял из пирамиды довольно пошарпанный ПК, про который буквально только что вспоминал. – И наши, советские. Пламегаситель еще конический.

Покрутил пулемет, поднял крышку, потом отнес на стол с лампой и разобрал. Ниче так, поработавший, но вполне живой. Плюс запасной ствол и пара коробок с лентами-сотками в комплекте. Жаль, лента без патронов и пулемет без станка, только штатные сошки.

– Вот еще ПК и РПД, – Малик брякнул на стол две тушки. – Смотри, а я еще погляжу. Там «дегтярь», а остальные все «китайса» вроде, но под наш патрон. Брать будем? И стеллаж со станкачами погляди повнимательнее, вон вроде «горюнов» лежит.

– Поглядим. У нас еще часа четыре есть как минимум. – Я все-таки зевнул. Ничего, на платформе отосплюсь. Собрал ПК и взял следующий. По крайней мере, процесс пошел…

– Так, два ПК, один «дегтярь» наш, один «китайса» плюс два Тип 67. Остальные «китайсы» в утиль рано, но у нас в протекторате за них морду набьют. СГМБ ты точно себе не берешь? – Малик поглядел на маслянисто блестящие пулеметы. – У тебя же на «Ниве» стойка под него есть?

– Я лучше эту стойку Женьке загоню. Куда мне еще эту дуру? Ствол один, пострелял пулемет здорово. Мало железа в шкафу, что ли? И так жена смеется. Хватит мне «немца» дома. – Я покрутил в руках круглый короб от китайского пулемета с пустой лентой в целлофане. – Пошли еще искать, семь тысяч осталось.

– Не нужно ничего искать. – Малик остановился возле следующей за трофеями стойки. – М-60 пойдет ведь? И по штуке за штуку. Тут их с запасом, штук десять, денег маловато, на все не хватит.

– Конечно, пойдет! – Я взял пулемет, с которым Рембо гонял шерифа с помощниками, покрутил в руках. – Чего не пойдет для фермеров-то? Им же не Брестскую крепость оборонять. Только телегу надо, мы два центнера не допрем до станции. Пойду у хозяина спрошу. А насчет остальных давай помозгуем.

С этими словами я развернулся и уперся в другой стеллаж с иракскими трофеями. Темновато все же в этом аппендиксе.

– Мать! – с чувством сказал я, потирая бок и разглядывая стоящие на сошках длинные тяжелые винтовки.

Одну из них я свалил со стола, основательно громыхнув при этом, аж парень-орденец подскочил на стуле. Дед у прилавка поднял голову от Библии, внимательно поглядел на меня, чем-то щелкнул под прилавком, и на потолке, моргнув, загорелись остальные лампы, полностью и ярко осветив зал магазина (или арсенала, хрен тут поймешь)…

– Володь, тебе обязательно все пять ПТРС забирать нужно было? Ничего потяжелее найти не мог? – Колян неодобрительно поглядел на серый ящик с противотанковыми ружьями. – И для чего тебе столько их? И даже лицензию оформить не поленился, землевладелец хренов. – Для того чтобы купить эти самозарядки, пришлось вспомнить о том, что мне принадлежит кусок острова. Причем это зафиксировано в орденском архиве (все покупки земли свыше одного гектара фиксировались и визировались Орденом, дабы не было «войны за пастбища», что бы это ни значило). Дедок в арсенале только проверил права на земельную собственность через базу данных Ордена, взял с меня еще сотню, кроме полутора тысяч за ружья, и выдал горячую лицензию с моей фоткой из архива Ордена.

– Ну… не хотелось оставлять такие вещи в этом арсенале. Пушки серьезные, пусть и устаревшие. Лучше я их Женьке перепродам, чем здесь оставлю. – Я залез на пышущую жаром платформу, где под навесом уже пекся Малик. Принял сумку с опечатанным оружием и рюкзак, бросил шмотки на скамью в теньке и снова спрыгнул на перрон. – Пойду воды наберу, там канистры пластиковые возле водокачки продаются.

– Давай поскорее, пятнадцать минут осталось до отхода поезда. – Артемьев поглядел на длиннющий грузовой состав.

Если пассажирский поезд состоит из двух-трех вагонов и пары бронированных платформ с пулеметами и эрликонами, то в нашем аж сорок семь грузовых платформ и вагонов плюс три платформы с вояками.

– Купи бургеров, по парочке! – крикнул мне вслед Малик.

Правильно, за несколько часов проголодаемся, как черти. Вообще, сегодня как белки в колесе крутились. Пока в магазине-арсенале закупались, причем мы с Маликом посовещались и приобрели на свои кровные четыре пулемета под наш патрон, два ПК и оба Тип 67, да шесть британских «бренов» под натовский патрон, скромно стоявших в тенечке за основной стойкой у стены и обнаружившихся при включении света. И это кроме тех десяти М-60 Горюнова и двух побитых жизнью РПД, на которые хватило Женькиных денег. Лысуха и наши пулеметы в своем магазине продаст для своей и нашей выгоды. Кроме того, я уже сам купил пять симоновских винтовок. Перепродам дома, а здесь не оставлю. Стоят они всего по три сотни, чуть подниму цену, и уйдут влет, те же рыбаки в Речном купят на свои баркасы. Поглядели с Маликом на бразильские «Имбелы» под 7,62 НАТО и решили, что железа набрали достаточно. А дедок после покупки в качестве подарка (ну да, намного больше тысячи заплатили!) велел упаковать в добротные деревянные ящики пулеметы и крупнокалиберные самозарядки, все это отвезли на грузовой перрон и оставили возле наших платформ под приглядом патрульных Ордена. А сами пошли собираться в гостиницу-модуль. Как нам объяснил хозяин-японец, таких гостиниц полно в Стране восходящего солнца. В одной комнате на десять квадратных метров в специальных ячейках ночует двенадцать человек. Причем что меня удивило – над каждой кроватью крохотный телевизор, показывающий все те же четыре канала, приемник и проигрыватель DVD с наушниками. Впрочем, нам было не до просмотра фильмов, после работы ополоснуться в душе и спать. Но поспать-то этой ночью так и не удалось, отчего челюсть порой оказывалась на затылке. Так что мы с завистью смотрели на выползающих из узких пеналов сонных товарищей, но душу грело сознание того, что удалось неплохо затовариться.

Возле водокачки я купил беленькую канистру на пять галлонов, наполнил ее холоднющей водой. Завернул к закусочной, взял котлет в разрезанных пополам свежих булках и жареной картошки и пошел на нашу платформу.

Минут через пять паровоз коротко гуднул, состав тронулся, а я подумал о том, что мы с Маликом здорово попали и приедем копчеными. Ибо не подумали о том, что тяжелые составы таскают по здешним рельсам паровозы на бразильском или валлийском угле, и дыма от них много. Ибо мощные, прожорливые, а главное дорогущие тепловозы на дорогущей же соляре здесь гонять никто не будет. Впрочем, поглядев на локомотив, я успокоился, ветер дул с океана и сдувал вонючий угольный дым в сторону материка. Понатащили паровозов из баз резерва СССР для строительства железки на континенте, причем многие были из капиталки, и все рабочие, но шли по цене металлолома, часть оставили для грузовых поездов между базами и Порто-Франко. Так что теперь кочегар вполне себе нормальная профессия, все возвращается. Да уж, хорошо бы вот так, просто на поезде доехать до дома, но не выйдет. К сожалению, несмотря на то что железка строилась по всей освоенной северной стороне Залива для того, чтобы соединить промышленные города Севера, она пока действовала далеко не вся. Готова была ветка-одноколейка Москва – Форт-Ли, от Форта-Ли где-то километрах в трехстах в сторону Форта Линкольна находился «конец путей», правда, сдвигался каждый день на несколько миль. От Виго тянули дорогу в сторону Форта Линкольна и в сторону Портсмута, а валлийцы пока только хотели тянуть пути навстречу американцам. Ну и должна завершить все это года через три-четыре ветка от Портсмута до базы «Северная Америка». А может, и дольше строить будут. Очень много работы на прокладке путей. В том мире на строительстве трансконтинентальной дороги в США работало, как мне рассказывал один из наших путейцев, больше десяти тысяч китайцев и около трех тысяч ирландцев. Здесь столько народа в одном месте собирать тяжеловато, разве золотая лихорадка будет, какая сейчас начинается на севере Бразилии. Но любят американцы железные дороги строить, и правильно делают, ибо они одна из основ экономики. По грунтовкам много товара не перевезешь, и перевозка дорогущая. Как наши оборудование для производств тащили – песня песней, ибо тогда еще крупных кораблей здесь просто не было. Морем тоже не везде дотащишь, большие корабли везли только до портов, а потом тащи из порта до места. Так что не получится с ветерком по путям, а жаль.

Территория Ордена, город Порто-Франко.

23 год, 23-й день 3-го месяца

– А это что у вас? У меня нет договора на эти грузы! – Тучный мужик в помятой капитанский фуражке, шортах и промокшей майке, обтянувшей немалое пузо и широкие, хоть и жирные плечи, недовольно уставился на наши с Маликом ящики.

– Так это наш груз. – Малик попытался выглядеть попредставительнее, но при его метре с кепкой не получилось, ибо мужик был высок и могуч.

– Ну и что? Это не ваши вещи или инструменты и не имущество Протектората РА. Мне перевозку не оплатили, так что или оплачивайте сейчас, или оставляйте на берегу. – Мужик спокойно глянул на Артемьева, а тот на меня.

– Сколько нужно платить? И как с оплатой, через платежный терминал переводить или наличкой, мы же все сейчас на погрузке заняты? – спросил я капитана, потому что он был полностью прав, и наша надежда на халявный провоз не оправдалась.

– По пятьдесят центов за килограмм. Я вам выпишу чек после взвешивания, оплатите его в Береговом или в Демидовске, в отделении РПБ. Не обижайтесь, парни, но мне нужно команде платить и корабль содержать. – Капитан кивнул в сторону грузовых весов на пирсе. – Вон телега, взвесьте свои ящики, после погрузки станков скажете мне, сколько всего писать. И давайте скорее, сегодня загрузим, завтра закрепим по-походному, и в дорогу. Застоялся мой красавец здесь. – И капитан оглянулся на большой по здешним меркам сухогруз «Медведь».

– А все станки в ваш пароход влезут? – с сомнением спросил Толик.

– Влезут, не переживай. У меня суперкарго уже схему расположения станков по грузовой палубе сделала в лептопе, не семнадцатый век, в конце концов, – хлопнул его по плечу капитан и полез наверх по шатающимся под его весом сходнями.

Навстречу ему спустилась пухленькая блондинка лет тридцати, тоже в фуражке. Насколько мы успели узнать, эта девица и была суперкарго от ПРА. То бишь одновременно бухгалтер, экспедитор, оператор погрузки, товаровед и еще с десяток специальностей, связанных с движением товаров и их продажей.

– Влезут, может быть, – задумчиво проговорил я, глядя вслед увесистой капитанской тушке. – Но нам на кой на берегу сидеть? Сам же сказал, что нас портовые рабочие без разрешения профсоюза к погрузке не допустят. А разрешение этот профсоюз даст, если только мы поступим на работу в порт и выплатим первый взнос. Хапуги, блин.

– Вов, ты не прав. Люди неплохо зарабатывают и не хотят упускать возможности иметь толстый слой масла на своем куске хлеба. Гляди на это с положительной стороны – мы отдохнем. – И Малик развалился на скамье.

– Вы-то отдохнете, а я нет, нужно следить за погрузкой. – Артемьев грустно вздохнул и полез в папку за документами.

– Может, тебя подменить? – поинтересовался Алексей.

– Нет, Леш. Я финансово ответственный, ты проглядишь – а я отвечай. Ничего, зато опосля командировки мне неделя выходных светит. – И наш главный порулил к главному грузчику.

– Ну поскольку нам неделя не светит, то будем дрыхнуть. – И я развалился на оружейных ящиках, поудобнее пристроив сумку с автоматом и разгрузкой под головой. – Не будить, не кантовать, при пожаре выносить первым. Малик, как погрузка заканчиваться будет, телегу прикати, вешаться поедем.

– Не, ты погляди на него, развалился и командует. Ну и фиг с тобой, я пойду с парнями за пивом, а ты завидуй.

Малик с братками ушел, а я вытянулся на ящиках. Хоть немного отосплюсь. На платформе не получилось, орденский капрал из пулеметного расчета на соседней платформе оказался замечательным болтуном, знающим все сплетни на этой половине Залива. Уже на подъезде к Порто-Франко он рассказал об американском миллионере, которого кинула на Старой Земле пара мошенников-геев. То бишь настоящих гомосеков. Воспользовались тем, что мужик был в крайне расстроенных чувствах из-за развода с любимой женой, и отсудили у него реммастерские и штук восемь ремонтирующихся канадских DHC-2, то есть «Биверов». «Бобриков» в просторечье, великолепных одномоторных монопланов. Самые рабочие лошадки для наших краев, если на то пошло. Так капрал с огромным удовольствием рассказывал, как к этому мужику подъехал наш вербовщик и предложил свою помощь. А потом вербовщик сумел через подставных лиц выманить этих адвокатов-голубков на какой-то райский отдаленный остров, вроде как обещал отдых со скидкой для голубых. Их там повязали, заставили переписать все имущество на подставную фирму и вывезли оборудование и самолеты сюда, на базу «Северная Америка». При этом я подумал, что дело вряд ли ограничилось одной фирмой с самолетами, просто мы об этом никогда не узнаем. А мужик даже жену и дочку сюда перевез, причем жену перевез сонную и связанную скотчем. Про то, как она его потом гоняла по базе, капрал рассказывал с огромным удовольствием, особенно про слезное примирение в конце. Судя по всему, они поедут куда-то в сторону Алабама-сити со своей мастерской, а вот самолеты вроде к нам уйти должны. Не удивлюсь, если их на наш завод привезут.

 

Глава 24

Сухогруз «Медведь», Залив.

23 год, 24-й день 3-го месяца

Мы стояли возле правого борта, облокотившись на поручни, которые боцман обозвал леерами, и смотрели на базу «Северная Америка», мимо которой шел сухогруз. А перед этим полную смену отпахали в открытом трюме, крепя ящики между собой при помощи досок, гвоздей, молотка и чьей-то матери. Все-таки достается невинной женщине. Закончив крепеж, выслушали вместе с пришедшими Артемьевым и Ветровыми краткую лекцию о том, что нам можно делать на этом корабле. Оказалось, что мы, то есть слесаря, можем чистить, шкурить, красить и вообще помогать боцману и палубным рабочим содержать в порядке данное судно и что нас на время движения до Берегового принимают в экипаж матросами для проведения малого ремонта. На попытку Малика возмутиться и откосить от работы боцман сказал следующее:

– Можете считать себя зашанхаенными. Руководство ПРА не возражает против найма вас матросами на время рейса. И у нас не «линялая баржа», а сухогруз «Медведь» открытого типа. Построен в Виго пять лет назад и куплен нашим капитаном вместе с администрацией ПРА. Кэп выплатил двадцать процентов, ПРА остальное. Поэтому суперкарга является штатным офицером корабля, и ее приказы насчет ремонта для вас также являются обязательными к исполнению. При швартовках чтобы вас на верхней палубе не было, не путайтесь под ногами. Не переживайте, парни, вас никто не перегрузит, отработаете восемь часов и отдыхайте. Тем более что эта работа оплачивается поверх ваших командировочных и основного оклада.

Теперь о нашем судне. Длина его сорок восемь метров, ширина десять, осадка два и девять десятых, высота борта четыре. Корпус стальной, а надстройки, шкафуты и бак из здешней древесины. Силовая установка состоит из 2028-сильных «Перкинсов 6TWGM», которые позволяют нашему «Мишке» развивать экономическую скорость одиннадцать узлов, или миль, в час. Дедвейт, то есть полезная загрузка, равна восьмистам тоннам.

Основное вооружение нашего корабля вы видите. – И боцман обернулся к надстройке, где наверху, над ходовым мостиком, пристроилась зушка – ЗУ-23. – Еще есть два штатных «Браунинга М2НВ», но мы их в оружейке храним. Численность экипажа не позволяет иметь столько тяжелого оружия на борту.

Так, теперь о личном оружии. При прохождении опасных участков все пассажиры и члены экипажа носят его при себе, со штатным боекомплектом. Ибо береженого Бог бережет. Все ясно-понятно? Тогда брысь с верхней палубы, через полчаса отшвартовываемся и уходим домой. – Боцман прокашлялся, воткнул в зубы старую трубку, но не закурил. Поглядел на нас, усмехнулся. – Если хотите посмотреть на порт и берег, лезьте на ящики, они здорово над трюмом поднялись. После окончания аврала я слесарей сразу припашу, не исчезайте.

Ну, мы спустились по узенькой железной лесенке в трюм, потом залезли на ящики со станками, которые торчали над так называемой верхней палубой, и смотрели на то, как матросы под командой капитана и боцмана отвязались от берега, приняли швартовы от небольшого буксира, который и вытянул «Медведя» на середину бухты. Там корабль уже завел свои машины, а точнее, включил сцепление или что-то еще сделал, передав от уже работающих машин вращение на винты, и самостоятельно вышел из бухты, миновав маленький форт на мысу, вооруженный тремя небольшими автоматическими пушками.

– Бесконечно можно смотреть на огонь, воду и чужую работу, – глубокомысленно заметил Малик. – Скоро Леха с Ленкой на нашу работу смотреть будут. Это эксплуатация рабочего класса, почему электронщиков к покрасочным работам не привлекают?

– Учиться надо было, мальчик, – ответила Лена и показала Малику язык.

– Я не мальчик! – возмутился мой напарник. – Я зрелый муж в самом расцвете сил!

– Идем, зрелый муж, боцман вон справа от надстройки руками машет. Похоже, придется поработать. Кстати, кто знает, что такое «зашанхаили»? – И я слез с ящиков…

Сухогруз «Медведь», Залив.

23 год, 26-й день 3-го месяца

– Уф. – Я открыл бутылку с немецким пивом, выбросил крышку за борт и уселся на монументальную скамью около надстройки. Точнее, банку. Не поймешь моряков, пиво в бутылках, а сидишь на банке. И едят они не за столом, а за баком. Правда, я выяснил, что такое «зашанхаили». Оказывается, так раньше говорили о моряках, которых поили в кабаке и втихомолку тащили на борт. И потом заставляли работать на корабле. А так как еще в начале двадцатого века неповиновение команде офицера считалось бунтом и могло караться повешением, то и горбатились морячки за сущие гроши годами, до тех пор, пока не удавалось слинять с борта чересчур гостеприимного кораблика. Почему-то этот способ практиковался в Шанхае, с тех пор и осталось название. – Малик, хорош травить за борт. Отравишь какую-нибудь нехорошую рыбу, она тебе ползадницы откусит.

– Отвали. – Зеленый с прожелтью напарник с трудом выпрямился. – Блин, да когда эта зыбь кончится? Всю душу вымотала!

Второй день сначала в океане, а теперь на входе в Залив была крупная и короткая волна, которую боцман Евграф Сергеевич обозвал зыбью. При этом ветер вообще отсутствовал. Так, небольшой ветерок. Оказывается, если где-то далеко шторм, то его отголоски могут чувствоваться и за несколько сотен километров в виде таких вот волн, которые бултыхали наш корабль довольно серьезно. Мы-то вкалывали, а Малик прохлаждался, если можно так сказать.

– Сказали же, в Залив войдем, все прекратится. Еще часов шесть. Садись, чуйствительный ты наш. Пива хочешь? – Я показал бутылку, и Малика по новой потянуло к борту.

Справа от меня в надстройке открылась дверь, и оттоль вышла покачивающаяся Елена, еще одна жертва зыби. Поддерживаемая мужем, она тоже прошла до борта и долго и мучительно давилась, пытаясь вытолкнуть из себя уже пару дней не поступавшую в организм еду.

– Не знаю, что такое, – утерев лицо мокрым полотенцем, произнесло она. – Меня никогда не тошнило при морских путешествиях. И не укачивало.

– Да ну? Похоже, Леха нам с Маликом литр коньяка должен! Неплохо мы поболели. – И я засмеялся.

– Чего? – недоуменно глянула на меня девушка. Да и Леха тоже.

– Про шайбу помните? Лен, ты, как вернемся, сходи к гинекологу. Или хотя бы тест на беременность сделай, ладно? – И я опять засмеялся, глядя на их ошарашенные лица.

– Если ты прав, с нас не бутылка, ящик коньяка, – придя в себя, ответил Леха. – Мы давно об этом мечтаем.

– Но пока мне плохо, – уселась рядом со мной Лена. – Скорее бы эта качка кончалась.

Над головой ожил громкоговоритель:

– Команде и пассажирам через пятнадцать минут собраться по большому сбору на юте. Повторяю, команде и пассажирам собраться по большому сбору на юте через пятнадцать минут.

– Это что еще? – удивленно спросил я у ребят.

– Откуда мы знаем, Володь? Может, опять учения?

Первые сутки несколько раз играли учебные и аварийные тревоги, чтобы приучить нас бежать сломя голову в указанное место с оружием или наоборот – не путаться под ногами у аварийных партий и быть на подхвате. Впрочем, бегать далеко не надо было, собирались на юте, между двух приспособлений для швартовки. Шпилей вроде. Докладывали свои обязанности по полученному от боцмана и вызубренному наизусть плану действий. Бежали с автоматами на свое место и стреляли по надутым презервативам на волнах (не пойму, то ли боцман – он же «мастер квартердека», то есть командир палубной обороны, – извращенец, то ли на мишенях экономит). Также нас попытались заставить побросать гранаты, но я отказался швырять за борт свои РГО и Малик тоже. Следом и Колян послал боцмана за гранатами в арсенал. Но корабельные гранаты нам не выделили, так что пришлось корабельному командованию отказаться от этой затеи. Правда, патроны взамен отстрелянных по резинкам боцман все же дал.

– Пошли на ют, узнаем. – Я встал с удобной скамьи-банки, поправил «таурас» на поясе и направился к месту «большого сбора». Благо идти было недолго, всего метров пятнадцать.

– Так, товарищи. – Кэп осмотрел нас всех, поморщился при виде нашей командировочной братии, точнее, при виде лакокрасочных нас. Я с Коляном и Толиком еще после окраски от сурика отмыться не успел. – Поступила радиограмма из Берегового. В Нью-Дели попали в беду наши люди. Их выручили англичане, сейчас они гостят в Форте-Беркенхед. Двадцать три женщины, тридцать детей. «Медведь» – самый ближний корабль из русских земель. Командование РА и руководство протектората просят нас забрать людей.

Мной, капитаном Самойловым, принято решение идти в Нью-Дели. Внимание, боцман. Рассчитать дежурства ПДС среди командированных! Достать из арсенала и установить на штатные места М2НВ. Проверить прожектора-искатели. Сопровождения у нас нет, а места впереди нехорошие, так что удвоить бдительность!

Если все будет хорошо, то через семьдесят пять часов бросим якорь на рейде в Нью-Дели, под прикрытием англичан. А еще раньше, через пятьдесят часов, окажемся в английской зоне безопасности.

Сухогруз «Медведь», Залив.

23 год, 26-й день 3-го месяца

Я оперся на поручни и поглядел вниз, на бегущую к корме волну. Автомат качнулся на длинном ремне и стукнул о стальную стойку. Поправив калаш, я отошел от борта и встал возле носового швартовочного шпиля. От здоровой железяки пахло свежей краской, которую я сегодня днем нанес на вытертые канатом полосы. Неподалеку пробегала якорная цепь, уходила за борт к большому стальному якорю на скуле сухогруза. Ее я тоже выкрасил лаком. Вообще, бак мне стал практически родным после проделанных малярных работ. Боцман очень вдохновился наличием дополнительной рабочей силы и затеял было основательный ремонт на верхней палубе. Но сегодняшняя радиограмма поставила на планах вопросительный знак. Места, куда мы сейчас топали, были не самыми безопасными в плане судоходства. Племена, переселенные Орденом на южный берег Залива, оказались далеко не миролюбивыми, но при этом весьма многочисленными. И пиратство на побережье, захват судов, разорение рыбачьих деревень стали для них неплохим промыслом.

Конечно, «Медведь» для пиратов слишком здоровый зверь. Зушка на надстройке и пара «браунингов» оставят от любой фелюги одни щепки на волнах, не играют гранатометы против скорострельной зенитной пушки. Но береженого Бог бережет, небереженого конвой стережет. Или еще – неосторожный рыбу кормит. Так что мы разделились на вахты и дежурили на баке, наблюдая за акваторией. На самом носу, в вынесенном вперед гнезде, был установлен один из крупнокалиберных пулеметов, за которым сидел палубный матрос. Еще один пулемет был установлен на юте, и там тоже несли вахту, и тоже в специальном гнезде. Таким образом, все мертвые зоны ЗУ-23 простреливали М2, а мы были дополнительными глазами и ушами.

Внизу в корабль гулко стукнула волна и прошуршала по борту. Вообще, на судне никогда не бывает тихо. Гудит машина, слегка подрагивает корпус на ходу, свистит ветер в расчалках, гудят вытяжки. И это ночью, а днем добавляется какофония рабочих звуков и матюки боцмана. Шумно на корабле, почти как в работающем цехе.

Сухогруз «Медведь». Порт Нью-Дели.

23 год, 29-й день 3-го месяца

В порту стояли около десятка небольших судов на якоре и пять маленьких военных кораблей возле пирса. Массивный «Медведь» буквально десять минут назад пришвартовался возле берега к двум здоровенным бочкам метрах в пятидесяти от маленького бетонного пирса. Только прозвучала команда «отбой» в громкоговорителях. Сергей, палубный матрос, насквозь прожаренный мужик лет тридцати пяти – сорока, и Ленчик, молодой парень с черепушками на бандане, тоже прожаренный солнышком радист, сворачивали кольцами излишки толстого пенькового троса на палубе.

– Давай поможем, – предложил я, вылезая из трюма. Трос был мокрый, тяжелый даже на вид.

– Не надо, заканчиваем. Вам сейчас и так работенки привалит, – отмахнулся Серега. – Больше полусотни пассажиров на «Мишке» никуда, окромя трюма, не влезут. Будете гамаки вешать и навесы сколачивать. А мы, скорее всего, за продуктами рванем с суперкаргой. – Матрос закинул последнюю петлю на бухту и вытер пот рукавом. – Ну и духотень, блин. А день ведь только начался. Да и пованивает. За оружием смотрите внимательно, парни, а то ржа сожрет калаши махом.

Это да, мы вроде как к жаре привыкли, но к такому нет. Мокрое, душное, ощутимо тяжелое нечто вместо воздуха. Практически мокрые майки прилипли к телу. Шорты волглые тоже, неприятно.

Правда, красиво, говорить нечего. Справа чисто-белый Форт-Беркенхед, выстроенный на высоком мысу в лучшем колониальном стиле, с британским флагом над высокой башней, и тяжелый, массивный, даже мрачноватый и очень богатый, по-другому не скажешь, замок местного раджи на противоположной оконечности бухты. Стены замка из черного камня, а сами корпуса из ярко-красного, и флагов над ним с десяток, по паре на каждую из башен. Плюс купола-крыши явно из нержавейки, оцинковка махом сгниет на здешнем воздухе. Невероятно яркая зелень за замком и фортом, пышная, тяжелая. Вроде как ярче, чем в наших горах. А от пирса начинается сам порт, и за ним город. Тоже яркий, но бедный. Даже отсюда видать множество народа на улицах. Прямо за пирсом выкрашенное в белый цвет здание управы порта, простое, деревянное, дощатое, но с толикой помпезности в виде массивных колонн. Дальше рыбный рынок, где продается улов сотен небольших лодок, буквально усыпавших берег направо и налево от пирса.

Мы прошли на левый шкафут, где еще одна пара матросов сноровисто опускала трап с небольшой площадкой внизу. От берега уже отошел маленький баркас с флажком на корме и побежал к нам, рассекая темно-зеленую воду. Из-под баркаса в стороны брызнула целая россыпь мелких рыбешек.

– Освободимся, нужно наш товар капитально солидолом смазать, – озабоченно сказал мне Малик, ожидая ценных указаний от негромко переговаривающихся кэпа, Артемьева, старпома и суперкарго.

На подошедшем баркасе пара матросов зацепилась баграми за площадку трапа, на которую ловко перебрался здоровенный мужик лет пятидесяти в выгоревшем камуфляже и когда-то темно-зеленом берете. Поднялся по трапу, козырнув при входе на судно. Бывший вояка – отдал по привычке честь флагу. К нему подошел наш кэп, тоже козырнул и повел гостя наверх, в рубку. За ними поднялись старпом и механик.

А к нам подошел Артемьев.

– Ребят, судя по всему, нам придется съехать из кают. Детишек оказалось больше тридцати, полтора десятка совсем маленькие, им и так досталось. Сами понимаете, путешествовать под открытым небом – удовольствие не для маленьких ребятишек. Ольга обещает привезти гамаки, натянем их в трюме, сделаем навесы. Для себя и женщин. Плюс открытую кухню нужно соорудить, корабельный камбуз просто не рассчитан на такое количество едоков.

– И душ на юте соорудите, парни, – сказала подошедшая суперкарга. – Я сейчас на берег, за продуктами, гамаками, упаковки с питьевой водой привезу. Вы же с боцманом поработайте. Евграф Сергеевич (такое вот заковыристое имечко у боцмана!) покажет, где разместить гамаки, сделаете отдельно женскую половину и отдельно для себя. Еще, ребята, просьба к вам. К этим людям относитесь повнимательнее, досталось им очень сильно.

– А что случилось, в конце-то концов? И как здесь наши оказались? – Лена не вытерпела. Она уже оклемалась от морской болезни и второй день мучилась от любопытства. Нам тоже было интересно, как и что случилось, но Ленку этот вопрос прямо-таки глодал, а никто ничего не знал.

– Если коротко, то из Узбекистана переселили сюда русских женщин с детьми. Ну не только русских, русскоговорящих, так правильнее. Здесь их прямо на базе встретили, три дня подержали в общаге, помогли с получением АйДи, выдали помощь переселенцам, ну по тысяче экю, и вывезли вроде как в Россию. Но повезли не в Россию, а сюда, в город, к работорговцам. Женщины все до сорока, девочки, мальчики – самый ходовой товар. Плюс пара десятков узбекских девочек и мальчиков из детдома, откуда-то из захолустья. Ограбили, женщин почти сразу изнасиловали, детей, правда, не тронули, только на цепь посадили. Им очень повезло, что с ними совершенно случайно оказалась одна пожилая женщина. Ее избили и выкинули со двора. Думали, местные добьют. Тут нравы очень крутые в городе, но она сумела выжить, найти английский патруль, объяснить им все. Те вызвали военных из форта, морпехи взяли штурмом этот притон, освободили наших, постреляли при этом торгашей, а пятерых выживших работорговцев повесили на воротах. Вот такая история, ребята. Давайте, вам пора работать, а мне на берег.

Тем временем морпех вместе с кэпом спустились с ходового и с корабля переправились на баркас. Крючковые оттолкнулись баграми, и баркас, лихо развернувшись, пошел к берегу. А наши стали спускать свой баркас, так как предстояло сделать не одну ходку на берег за товаром, а платить перевозчикам никто не собирался.

– Так, мужики, давайте вытаскивайте свои шмотки из кают, и будем готовить времянки. – Подошедший боцман обернулся к Ветровым. – Лена, ты переедешь к Ольге, а твой мужик поживет с нами. Мы, кстати, тоже каюты для детишек освобождаем. Кроме того, там и легкораненые будут среди женщин, зацепили при перестрелке. Жаль, при освобождении погибли шесть женщин, но тут ничего не поделать. Давайте, время не терпит. Нужно поскорее все сделать и мотать домой. Администрация протектората только горючку оплатит, а у нас заказы на рейсы горят. – И боцман ушел в надстройку.

Нам в принципе особо собирать было нечего, так что через полчаса мы уже стучали молотками, готовя крепежи для гамаков.

– И что, Малик, ну привяжешь ты гамаки от ящиков к борту, а как ходить-то от одного к другому, подумал? Нет, так не пойдет. Давай сделаем стойки, привяжем к ящикам со станками и повесим на них гамаки. Так хоть узкий, но проход останется. И на стойки без проблем листы фанеры набьем, хоть какие-то навесы будут. Хотя днем все одно здесь можно испечься, как в духовке. – И Артемьев начал рулеткой отмерять расстояние и делать мелом разметку прямо на грузовой палубе трюма для стоек из досок-дюймовок, которые мы тут же нарезали. Хорошо запас остался еще из Порто-Франко от крепежа станков.

 

Глава 25

Сухогруз «Медведь», Залив.

23-й год, 30-й день 3-го месяца

Мы сегодня утром вышли из душного и негостеприимного Нью-Дели. Перевезенные вчера вечером на корабль женщины и дети вроде как особых хлопот не доставляли, но на борту было тяжело. Ночью кто-то плакал, ребятишки кричали во сне, навеянном снотворным и антидепрессантами. Хоть люди и крепились, но дети были напуганы, женщины напуганы и изнасилованы, три из них ранены и одна слегка контужена светозвуковой гранатой. Так что ночью поспать практически не вышло. Попробуй засни после вахты, когда с той стороны ящиков кто-то всхлипывает, а кто-то тихо плачет. Женщины, несмотря на жару, не поднимались на палубу, сидели внизу рядом с детьми. Маленькие ребятишки, правда, не усидели в каютах и сейчас были рядом с матерями, что очень не нравилось боцману и одной из спасенных женщин, которая оказалась врачом. На самом деле, внизу уже было душно, хоть вроде и ветерок небольшой дул, и тень под навесами сохранялась. Но даже на верхней палубе нельзя было разместить столько народа, разве на ящиках, торчащих из трюма. Там как раз сидели кучкующиеся возле спасительницы узбечата, которые, оказывается, абсолютно не говорили по-русски. А избитая, с посиневшим и опухшим лицом, но непобежденная Ольга Васильевна хоть и была учительницей русского на пенсии, но узбекским владела свободно, в отличие от большинства спасенных. Те говорили примерно на моем уровне, то есть умели поторговаться на базаре и поздороваться. Блин, Союз распался вроде недавно, а по окраинам бывшей империи уже выросли подростки, вообще никогда не говорившие по-русски. Хотя ладно, то, что было, – быльем поросло. Кстати, Ольге Васильевне англичане подарили редкую штукень, «Веблей Марк-4» времен Второй мировой, причем в весьма неплохом калибре 38 Смит-Вессон. Здоровенный и тяжелый револьвер сейчас висел на поясе учительницы, и она его, похоже, даже в душе не снимала. Впрочем, я ее прекрасно понимал. И преклонялся перед учительницей. Суметь пройти трущобы без оружия – это можно считать чудом, но только если не глядеть в глаза этой женщине. Умные, сильные, ясные. Как сказала Ольга, ее тезка так и шла через толпу индусов – глядя им в глаза. И те расступались.

– Блин, скорее бы до Берегового добраться. Тяжело здесь. – Подошедший матрос смахнул пот, вытер руку о штанину. – Столько баб на корабле – не к добру.

– А Ольга? Она же постоянно с вами? – поинтересовался я.

– Она не баба. Она – суперкарга! – отрезал мужик и ушел.

Сухогруз «Медведь», Залив.

23 год, 31-й день 3-го месяца

Позевывая, я стоял возле левого борта в тени грузового крана. Который день недосыпа, и кофе уже мало помогал, хотя в нем и молоток не утонул бы, настолько крепкий заваривали. Ничего, днем плюну на все и завалюсь дрыхнуть на полу какой-либо из пацанских кают. Они все равно днем по пароходу шарятся, заморочили боцману голову напрочь. Так что посплю спокойно в прохладе. А то вчера не удалось, то вахта, то пулеметы с ПТР солидолом мазали. Хотя он в здешней жаре течет с железок, но лишним не будет.

Из трюма выбралась тоненькая фигурка в здоровенных шортах и явно великоватой футболке. Одна из девчонок-подростков, которые вместе со взрослыми женщинами спали в трюме. Может, в туалет захотела или, наоборот, холодной водички попить. Тут установили пару кулеров в надстройке, в дополнение к стоявшему. Народу много, вода и в этих кончалась мгновенно.

Но девчонка целеустремленно подошла к борту, взялась руками за поручни, немного постояла, собираясь с духом. И, коротко выдохнув, оперлась ногой на нижнюю железяку…

– Пусти!!! – завопила девчонка, молотя ногами в воздухе. – Пусти меня!!!

– И не подумаю! – поставив ее у переборки и прижав автоматом, ответил я. – Ты чего, с ума съехала? Куда тебя понесло? Жить надоело?

– Да! Тебя не щупали, как курицу!!! И не насиловали мать на твоих глазах, когда получили запрет изнасиловать меня! И не твою мать застрелили англичане, ненавижу их! – Из глаз девчонки прямо-таки хлынули слезы. Она оторвала руки от моего АКМ и прижала их к лицу.

– Ну, сестренка, поплачь. – Я неуклюже взял ее за плечи и повел к скамье на юте, шуганув Коляна, примчавшегося на шум.

Усадив девочку, дал ей пластиковый стакан с водой, принесенный успевшей что-то сообразить Леной. Ленка уселась рядышком с девочкой, обняла ее, начала гладить по голове и плечам, трясущимся от рыданий.

– Тебя как зовут? – спросил я у немного успокоившейся девочки.

– Оксана Мищенко, – хлюпая носом, ответила та и шумно высморкалась в протянутый мной платок.

– Ксюш, ты пойми, твоя мама была бы совсем не рада твоему самоубийству. Жизнь – это счастье. Ты вырастешь, станешь сильной, поумнеешь. Красавица ты уже сейчас, правда зареванная и сопливая, так что найдешь хорошего парня, выйдешь замуж. – Я говорил и пытался понять, правильно ли все делаю. Ну не психолог я! Оторвать бы яйца тем мразям, которые завели такой бизнес!

– Ага, и мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день. И то, что случилось, – ничего не значит? – уже осмысленно, зло спросила девочка.

– Значит. Можешь не сомневаться, те, кто это затеял, свое получат. Большинство из этих гадов уже в яме гниют. Остальных ищут те англичане, которых ты ненавидишь и которые вас освободили. Но запомни – твою маму убили не английские солдаты. Ее убили те, кто хотел сделать вас рабами. И на Старой Земле свое получат тоже. Только ты все вспоминай, каждый шаг там, все фамилии, все приметы, кто и что говорил и обещал. По прибытии вас будут долго расспрашивать, скорее всего, контрразведка, так что вспоминай, думай.

– Я лучше нарисую, – хлюпнув носом, ответила Оксана. – Всех нарисую, у меня неплохо получается.

– Это еще лучше. И живи, за себя и за маму. – Лена внимательно глянула девчонке в глаза. – Хорошо? И что это у тебя за баночка? – Ленка поглядела на небольшую то ли банку, то ли термос, который Оксана примотала себе на левое предплечье.

– Там мама. – Оксана склонила голову к капсуле и погладила ее правой рукой. – Англичане отдали пепел из крематория.

– Дуреха ты, Оксана, сама чуть не согрешила и мать без отпевания оставить могла. Ничего, приедем в наши края, маму похоронишь по-людски. – Надо же, не замечал у Елены религиозности. Но главное, девочка немного успокоилась.

– Лен, а ты откуда взялась? – только сейчас спохватился я. – Ты же спала вроде.

– Поспишь с вами. Оксанка так визжала, что всех перебудила. Но мамаши из трюма не полезли, они своих детей перепуганных успокаивали, да и сами здорово перепугались. Только мы выглянули и врач, Дарья Андреевна. Но она к маленьким сначала рванула проверить, а к тебе на помощь Константиныч меня делегировал. Да вот и врач пришла. – Лена кивнула мне за спину.

Все женщины, подростки и детишки из спасенных носили легкие кеды производства здешнего раджи, так что их было практически не слышно. Тем более что врач, красивая кареглазая шатенка, оказалась стройной и подтянутой. В плену у наркоторговцев это могло нехорошо аукнуться, но из-за красоты ей повезло, если можно так сказать. Насиловал ее один мужик из самой верхушки бандитов. И она при штурме разбила ему голову здоровенной вазой, так что этот главарь оказался одним из тех, которые украсили дворовые ворота. И Дарья Андреевна была единственной из спасенных, имевшей какие-то деньги, кроме тысячи экю. Англичане выдали освобожденным людям по тысяче из бандитской кассы, а врачу отдали все наличные деньги, которые были у ее насильника. Плюс все оружие и чуть ли не килограмм золота и драгоценностей, принадлежавших этой тушке. Так что у доктора имелись понтовейший золоченый «Дезет Игл», итальянский полуавтоматический дробовик в позолоте и болгарский АК, на который сменяли золоченый узи. Пистолет она продавать не стала, решила оставить на память, вроде как рога на стену или шкуру к камину. А дробовик оказался просто хорош, ей морпехи отсоветовали его менять. Приклад только придется под себя укоротить в Демидовске.

– Так, дайте мне поглядеть. А вы идите, вас там ждут, – махнула мне рукой врач в сторону по-походному освещенного синей лампой шкафута.

– Как там? – коротко поинтересовался кэп, смоля короткую сигару.

– Нормально, проревелась, вроде как успокаивается. Да и девушки с ней, приглядят, – ответил я ему, кивком благодаря Малика за то, что он подменил меня на посту.

– Добро, – припечатал кэп. – Но присматривайте за бортами на всякий случай. Мало ли, вдруг еще какая дуреха решит, что так проще.

Уже ближе к полудню следующего дня я подошел к врачу, неумело смолящей местную сигарету на юте, единственном месте, где разрешалось курить.

– Дарья Андреевна, у вас минутка свободного времени для разговора не найдется? Только без лишних ушей. – Я показал ей окружающих нас любителей курения.

– Сейчас. – Она раздавила окурок в бочке-пепельнице и пошла за мной на свободное место, открытое со всех сторон, по крайней мере, тихонько не подкрасться и не подслушать.

– Дарья Андреевна, скажите, пожалуйста, Оксана нормальная? У нее сознание не сдвинулось? – спросил я.

– А почему вас это интересует?

– Она носит прах своей матери на себе. У многих могло снести крышу от такого, так что неудивительно. А спрашиваю потому, что она сирота. Тут ведь как получается – я ее сегодня спас, мне ей и помогать вставать на ноги. Или помогать с лечением. Обычай такой в наших краях. Вы мне ответьте хотя бы приблизительно, и я пойду, мне еще телеграмму жене отбить нужно.

– Нормально все с девочкой, только сильнейшее нервное потрясение. Покой нужен, любовь близких, положительные эмоции. Если вы готовы к этому и ваши власти так легко решают вопрос удочерения, то спросите девочку, не против ли она.

– Наши власти, Дарья Андреевна. Уже наши. Ладно, пойду жене напишу, что жив-здоров. Заодно напомню о том, что она о сестренке мечтала и вполне может ее обрести. И Оксану спрошу, хочет ли она жить с нами и поможет ли моей жене с лялькой возиться через некоторое время. А дополнительные положительные эмоции Оксане котяра с собаком обеспечат, они у нас ребята общительные. Кроме того, летом детвору постарше в лагеря скаутов собирают, учат всему, что необходимо в походах. Да и вообще там весело время проводят, тинейджеры туда бегом бегут. А вы, Дарья Андреевна, если еще не определились с местом жительства, подумайте о нашем городке, Солнцегорск называется. Мы как раз хороших врачей ищем.

– Володя, погодите, – Дарья Андреевна подошла ко мне, – вы спросите сначала жену, и, если она будет согласна, я сама переговорю с Оксанкой. Кстати, девочка предпочитает, чтобы ее именно так звали, и не любит, когда ее зовут Ксюшей. Я немного знала Евгению, ее маму, все-таки Самарканд хоть и приличный город, но русских в нем осталось немного. Я бы сама ее забрала, но у меня маленький сын на руках и еще племянницы, оставшиеся без матери. Мою сестру тоже убили при штурме, правда, не англичане, а рабовладельцы. И, кстати, я удивляюсь такой легкости, с какой вы готовы удочерить девочку. Вы или очень уверены в себе, или легкомысленны.

– Ни то ни другое. Дарья Андреевна, я прекрасно понимаю, как может быть нелегко с Оксаной, которая уже не девочка, но еще не девушка, – покачал я головой. – Но это наш мир, и мы приняли его правила.

– В таком случае мне на самом деле стоит подумать о вашем предложении. – Доктор улыбнулась. – Город, где живут такие люди, – хороший город.

– Дарья Андреевна, у нас много таких городов. И боюсь, мое предложение будет одним из многих, которые вам сделают в отделе кадров протектората. Извините, но мне правда пора в радиорубку, подходит мой сеанс связи. – И я откланялся.

 

Глава 26

Сухогруз «Медведь», Залив.

23 год, 37-й день 3-го месяца

– Дядь Володь, а кушать скоро? – заталкивая патроны в автоматный магазин, спросила меня Оксанка.

– Вы в одиннадцать, мы позже. Сегодня макароны с жареными полосатиками, которых мы вчера вечером натаскали.

Я протер ветошью затвор своего калаша, провернув, вставил его в затворную раму. Направив газовый поршень в камеру, поставил раму на направляющие ствольной коробки и с лязганьем загнал ее на место. Оксанка тем временем положила набитый рожок на расстеленный по палубе полубака брезент и взяла четвертый. Захватила горстку латунных патронов и начала с усилием толкать их в магазин.

– Тяжело, – пожаловалась она.

– Ничего, Оксанка, терпи, атаманшей будешь, – засмеялся Толик, чистя свой ПМ.

Мы с утра расположились на этом месте, так как сюда тяжеловато было добираться малолеткам, здесь сохранялась прохлада и было где натянуть тент. Боцман дал нам на это добро позавчера, после того как принял у нашей слесарной братии объем полностью сделанных работ. Более того, наша работа его устроила, так что два дня мы расслаблялись. Разве что ночью дежурили, хотя с тех пор как вошли в зону безопасности Нью-Хевена, готовность была понижена, даже «браунинги» со станков сняли, перебрали-смазали и уложили на стеллаж в арсенале корабля. На зушке дежурили только ночью, днем ее накрывали быстросъемным чехлом от палящего солнца, чтобы не раскалялась.

– Приедем домой, получишь «школьную» винтовку. Будешь с ней заниматься, а со временем, когда зачеты в школе сдашь, она твоей станет. Я как будто знал, что у меня сестренка появится, когда ее покупал. – Вставив в собранный автомат магазин-банку, я отложил его на край брезента и отобрал у Оксаны рожок. Устала девчонка, из чистой вредности пыталась патрон в магазин затолкать. – Там хоть патроны и такие, но их поменьше. И перезарядка винтовочки не автоматическая, а ручная, приучает патроны беречь. Оксан, ты меня слышишь?

– Слышу, дядь Володь. – Девчонка перебросила недлинную, но толстую русую косу через плечо, облокотилась на высокий борт и смотрела вперед по курсу. – Красиво как здесь!

Это да, красотища здесь обалденная. За американскими островами, которые мы прошли вчера, много хоть и редких, но очень красивых вулканических островков. С черными пляжами, черными скалами, ярко-зеленой растительностью и разноцветными птицами, основавшими на них настоящие птичьи базары. Не считая чистейшей синей воды за бортом. Пару раз, когда мы проходили поблизости от островов, нас оглушало птичьим гомоном. Раза четыре видели здешних китов, больше похожих на плезиозавров. Их, китов, караулили небольшие китобойные суда с американскими флагами. Именно природа развеяла на корабле ту мрачную ауру, которая нас окружала после выхода из Порта-Дели. Женщины вроде как пришли в себя, умылись-причесались и стали как минимум симпатичными. Детвора вспомнила, что она детвора, и принялась носиться по пароходу, несмотря на грозные окрики боцмана и палубных матросов. Кэп страдальчески морщился, и я пару раз слышал, как он потихоньку бухтел под нос, что пассажиров год брать не будет.

– Гляди, – толкнул меня в бок Малик и показал на надстройку. С зушки дежурные неторопливо снимали брезентуху. – Корабль где-то, что ли?

– Оксан, ты ничего не видишь? – спросил я, заталкивая снаряженные магазины от калаша в разгрузку и надевая ее.

Вообще-то тревоги не было, но если там китобои, то малолетки сейчас прибегут смотреть, а пацанята и утащить что-либо могут, уже сталкивались с этим. Вчера один узбечонок утащил у Ленки магазин с патронами, когда та с девицами трындычала. С трудом найдя и поймав виновника, Ольга Васильевна просто нашлепала ему по заднице. Сказала, что это непедагогично, но очень здорово обучает. Впрочем, глядя на зареванную, но все равно озорную мордочку мальчишки, я очень сомневался, что он прекратит воровать. Хоть пацан и из Джизака, но он настоящий потомок багдадского вора.

– Какой-то корабль вроде левее, около острова, – ответила Оксанка и ткнула пальцем в том направлении.

– Сейчас глянем, – я достал бинокль и подошел к борту. Поглядел. – Какие-то рыбаки, по-моему.

– Вовка, ты чего сбрую надел? – поинтересовался Толька, заталкивая спарку магазинов в свой калаш.

– А ты того узбечонка помнишь? Сейчас они прибегут рыбаков смотреть, снова что-то стащит. – И я засмеялся, глядя, как парни шустро собирают свои оружейные причиндалы.

Колян затолкал нашу общую банку с вэдэшкой себе в мародерку. Грязную ветошь пока оставили на брезенте, потом выкинем в печку на юте, где мусор сжигают.

Минут через сорок мы медленно проходили мимо довольно ржавого корыта метров двадцати пяти длиной, что немало по здешним меркам. С десяток моряков суетились на палубе вокруг подъемной стрелы, которая тянула из глубины что-то здоровое. Вскоре над поверхностью показалась голова большой черепахи.

– Знакомая зверушка. – Малик довольно облизнулся. – И какая вкусная!

– А чего они ее не пристрелили сначала? – удивленно спросил я, глядя, как моряки затаскивают на палубу вяло машущего лапами зверя.

– Хрен его зна… – Малика прервал дикий рев боли. Из надстройки, где лежала туша глубинной черепахи, выпал человек, зажимающий руками обрубок ноги, из которого лилась кровь. Его подхватили четверо моряков, начали стягивать жгутом ногу выше обрубка.

– Твою поперек, Оксанка, иди-ка в трюм пока. – Я проводил побледневшую девчонку к трапу и помог спуститься. – Сейчас холодной водички принесу с корвалолом. – Половину бутылька этого средства я уже выпоил Оксане за эту неделю по рекомендации Дарьи Андреевны.

– Не надо, а? Гадость такая! – поморщилась Оксанка, усаживаясь на гамак. – Я лучше здесь отсижусь, а потом выйду наверх, хорошо?

– Уверена? Ладно, Оксанка, посиди в тенечке, здесь не Порт-Дели, хоть дышать можно. А с чего это вдруг все в трюм полезли? – Я с удивлением поглядел на трапы, по которым спускались явно недовольные женщины и дети.

– Товарищи, мы сейчас будем швартоваться к рыбацкому судну! Этот маневр опасен, поэтому прошу вас переждать его здесь, чтобы не мешать! – Усиленный матюгальником голос боцмана гулко отразился от стен трюма и груза.

– Оксанка, я наверх, мало ли, наша помощь потребуется. Сиди здесь, не вылезай, договорились? – Я хлопнул по подставленной ладошке девочки и рванул наверх, к своим слесарюгам.

– Что стряслось, мужики? – обратился к стоящим у борта работягам.

– Рыбаки врача запросили, у укушенного, похоже, сердечный приступ. Посттравматический шок, как сказала Дарья Андреевна. Она и Ольга собираются. А баркас спускать долго, быстрее швартануться. Вы не отсвечивайте здесь, боцман будет недоволен, – сказал один из матросов. – Ладно, я на шкафут, будем сходни перекидывать после швартовки. Вы автоматы хотя бы к борту прислоните, а то за пиратов примут. Нашли время чистить. – Матрос недовольно поглядел на висящие у нас через плечо калаши.

Ну поставить автоматы у высокого фальшборта недолго, мы так и сделали.

На сейнере наконец пристрелили черепаху короткой очередью из немецкой G3, а то с этой суматохой они как-то забыли про зверюгу, и та, перевернутая кверху брюхом, так и махала ластами за надстройкой. И как этого неудачника угораздило? Навек калекой останется.

– Держи бросательный! – рявкнул один из наших моряков и бросил на сейнер длинную тонкую бечеву с грузом. Там поймали и вытянули бечеву, потом более толстый леер-проводник, а за ним два пеньковых каната, тоже быстро и умело. Завели в отверстия в бортах, судя по всему, зацепили за кнехты. Главный на сейнере что-то заорал в рацию, наш боцман прислушался к своей воки-токи и заорал на мужиков у ютового и шкафутового шпилей. – Обтягивай помалу!

Вскоре сейнер уперся в толстые, обмотанные веревками покрышки у левого борта, практически напротив кормовой надстройки.

И в этот момент из здоровой бочки на мачте сейнера высунулись, как два чертика из коробочки, два матроса с револьверными гранатометами в руках и шарахнули в расчет зушки.

Я не понял как, но уже после взрывов в моей правой руке оказался пистолет, а через вздох я стрелял в головы гранатометчиков, приходя в ужас от высыпавших на палубу сейнера вооруженных людей.

– Пулемет! – заорал Малик, стреляя из своего «стечкина» в здоровенного мужика с М-60, вскочившего на крышу рубки сейнера. Справа и слева от нас по толпе внизу ударили из своих автоматов Николай и Толька. Зазвенели гильзы по палубе, одна попала мне в голову. А я бросил пистолет на палубу и стал вытаскивать из подсумков разгрузки две РГО, едва ли не теряя голову от страха.

– Гранатами – огонь!!! – заорал, вырывая распрямленные чеки из запалов и кидая гранаты вниз, на палубу сейнера. – Ложись! – И я грохнулся на палубу, вырывая из подсумков окровавленной левой рукой третью гранату, а правой подтягивая к себе свой автомат. И когда успел ноготь сорвать? Рядом со мной упали парни, и одновременно внизу грохнули гранаты. В уши наконец-то ворвались крики и вой на сейнере, визги в нашем трюме, стрельба из пистолетов с нашей палубы и гулкие очереди с сейнера. Очередь с сейнера прошибла с десяток круглых отверстий над нами, хлестнула нам по глазам крошкой от краски, с визгом полетели рикошеты. Повезло, что с палубы сейнера по нашему полубаку приходилось стрелять снизу вверх. Вверх со звоном подскочила латунная решетка шпигата, выбитая пиратской пулей.

– Готовы? Огонь!

И мы перебросили тяжелые чушки гранат через борт. Потом проморгаемся, если выйдет. Снизу сначала грохнула моя эргэошка, потом эфки товарищей, и мы снова швырнули туда гранаты. У меня гранаты закончились, а Малик с братьями продолжали швырять свои эфки на сейнер.

– Ну достреляем? – глянул я на парней после завершающего взрыва, передергивая затвор автомата.

Толян коротко выдохнул, кивнул, меняя магазин. Колька закусил губу до крови, тоже кивнул и перекрестился, а Малик зачем-то снял крышку с АКМ, поставил ее на место и пробормотал под нос: «Аллах Акбар!»

– Вставай и стреляй! – Не знаю, с какого рожна я так скомандовал, но мы рывком скакнули к борту и открыли огонь из автоматов по всему, что шевелилось внизу. С юта тоже ударили наши из пистолетов, но гораздо реже. Снизу, с палубы сейнера, ответило несколько автоматов…

– Какого хрена они решились? Ведь Ленчик уже наверняка отстучал в Форт-Вашингтон или Форт-Рейган. Скоро «каталины» прилетят, от них ведь ни один пароход не скроется, – держа разорванный индпакет на простреленном боку, спросил я сам у себя.

Малик с Толькой под руководством доктора укладывали Кольку на носилки. Вот уж нам с ним повезло, последнюю очередь снизу поделили. Мне шмат сала из правого бока вырвало, а Коляну перебило кость в ноге и зацепило артерию. Он здорово кровью полубак залил, а у меня только штанина и трусы от крови мокрые. Впрочем, уже сейчас болит здорово, и башка кружится, видимо, от шока, приходится ватку с нашатырем нюхать.

– Володь, ты как? Парни, оставьте Кольку пока, докторша и здесь о нем позаботится. – Снизу поднялся упомянутый радист. – Слушайте, нужно в сам сейнер лезть. Нас глушат, не могу никого вызвать. Кэп командует всеми, способными держать оружие, готовится к абордажу и досмотру.

– Лень, я внутрь не полезу, – глянул вниз, на заваленную телами и залитую кровью палубу сейнера. – Там если кто засел, то он на любого кинется. Стрелять будет до упора, а то и подорвет что-нибудь. Тут газ слезоточивый надо, а где его взять? А лучше – отвязаться и расстрелять это корыто из пушек.

– Вовка, ты гений! Есть газ, у нас дымовые шашки для выкуривания садовых паразитов есть, щас у боцмана возьму. – И Ленька, гремя автоматом по поручням трапа, слетел вниз. Да уж, у моряков отношение к захваченному судну совсем другое.

– Анатолий, Малик, подняли Николая и понесли в медблок. Ваш абордаж, судя по всему, подождет. – Бледная, но решительная Дарья Андреевна первая сошла по трапу.

Парни аккуратно спустили носилки и потащили прибалдевшего от дозы обезболивающего Коляна в надстройку. Я тоже пошел за ними, повесив автоматы – свой и Николая – на здоровый бок. Спустившись на шкафут, поглядел на ряд тел, сложенных на юте. Лена, Лешка, Артемьев, четверо матросов, штурман. Боже правый, меньше чем за пять минут боя мы потеряли убитыми восемь человек. Раненых, кроме нас, еще трое.

– Дядь Вов, ты как? – Ко мне сунулась Оксанка и замерла, глядя на пропитанные кровью тряпки. В больших серых глазах застыл испуг пополам со слезами.

– Не страшно, Оксан, просто больно, – попытался улыбнуться я. Девочка осторожно подошла, застыла в нерешительности. Подумав и поглядев на девчонку, которая вроде как чувствовала себя более-менее нормально, я попросил ее: – Помоги мне, пожалуйста. Возьми бинт, примотай мне этот тампон, пока врач освободится. Неудобно рукой держать постоянно.

Пока Оксана меня бинтовала, вдоль борта с автоматами встали кэп, старпом, механик и кок, а мимо пробежали Леонид, боцман и один из оставшихся в живых матросов, шустро ссыпались вниз на сейнер по так называемой сходне, сделанной из широкой доски с набитыми на нее рейками. В руках у них было по паре больших жестяных банок, в которые они вставили вроде как запалы, подожгли их и, дождавшись повалившего из банок дыма, закатили их в трюм, надстройку и, похоже, в машинное отделение сейнера. Интересно, а если антенну срубить, передатчик заткнется?

– Лень, а если антенны срубить, то это как, поможет? – крикнул я радисту и показал на два высоких и гибких штыря на крыше рубки, где так и валялся застреленный Маликом пулеметчик.

Леонид недоуменно глянул на антенны, хлопнул себя по лбу и полез наверх. Поковырялся возле с каким-то прибором и заорал вниз:

– Евграф Сергеевич, топор давай!

Дальше все закрутилось как в карусели. Ленька перерубил подходящие к антеннам кабели, из всех щелей и иллюминаторов сейнера повалил на редкость едкий дым, из машинного отделения вывалился, стреляя во все стороны, какой-то хмырь и был мгновенно застрелен офицерами «Медведя», а из радиорубки после переговоров вышел радист. Ему пообещали, что его не станут убивать и передадут властям. В принципе хоть какая-то отсрочка, которую для себя выторговал немолодой мужик с солидным брюхом.

После этого Ленька в ИПе полез в радиорубку сейнера, механик в таком же противогазе – в машинное отделение, а боцман стал командовать на верхней палубе приза.

– Евграф Сергеевич, в этой бочке мои трофеи. – Я указал на мачту. – И пулеметчик, который наверху, – Маликов.

– Ты не умничай, фотографируй давай. Никто на ваши трофеи не покушается. Тут вон какой приз, одних денег за головы девятнадцать тысяч, без ваших троих. – У страха глаза велики, огромная толпа пиратов мне почудилась. На самом деле мы застрелили и подорвали гранатами двадцать два пирата, и это с тем, из машинного отделения. Так что мы продолжили свое дело, переворачивали и стаскивали бандитов в рядок и фотографировали их для отчетности. Фоткал я, таскали Малик, Колька и Федор. Боцман залез на клотик, так называется бочка наверху мачты, и сбросил оттуда двух девок-гранатометчиц. Не знаю, красавицы они были или нет до того, как схватили от меня по несколько пуль в лицо, но были молодые, стройные и сильные, какие-то культуристки с хорошо накачанной мускулатурой рук и плеч. Впрочем, во мне ничего не ворхнулось, даже оттого что пришлось убить женщин, слишком хорошо я понимал, чего мы все избежали. И нам здорово повезло с дымом, тот оказался настолько вонючим, что забил вонь от потрохов и крови на палубе пирата.

– Держи, ганфайтер. – Евграф Сергеевич положил рядом со мной два гранатомета, пулемет «Миними» с двумя запасными коробами с лентами и М16 с магазином на сотню патронов. – Удачно ты их, они нам головы не дали бы поднять. Разгрузки с девок сам снимешь или помочь?

– Если не затруднит. Мне наклоняться больно. – Я поглядел на тела пираток. Хорошие разгрузки, американские армейские плейт-карриеры, и пистолеты на обеих девицах неплохие, «глоки», семнадцатые. Плюс рации в чехлах, те же ботиночки как раз на Оксанку пойдут. Да и брючки на них не из дешевки, если девочка не побрезгует отстирать, то пойдут, Оксанка не из маленьких. Кстати, насчет женских шмоток. – Сергееич, если у этих тварей была отдельная каюта, то в ней первыми копаемся мы с Оксанкой.

– Без разговоров, – кивнул боцман. – Но часа через три, пусть проветрится. Где так стрелять научились?

– На стрельбище, – засмеялся я. – Зимой на практических занятиях начали пистолет серьезно проходить, ну и увлеклись американской дисциплиной, практической стрельбой. А сейчас наука явно на пользу пошла.

Леонид тем временем успел связаться с Форт-Рейганом и Форт-Вашингтоном и договорился о высылке к нам гидросамолета для эвакуации раненых. Кроме Коляна у нас еще трое оказались серьезно ранены, двое в живот и один из механиков в грудь, сквозное в легкое. И несколько китобоев к нам шли, чему кэп очень радовался. Матросов у нас почти не осталось и офицеров было в самый обрез, на вахты еле хватало. Так что кэп хотел договориться с экипажами насчет моряков.

Сухогруз «Медведь», Залив.

23 год, 37-й день 3-го месяца

К нашему кораблю и к пиратскому сейнеру пришвартовались три китобоя. Так что на наших кораблях было тесно и шумно от крупных американских парней в тельниках с широкими полосками, насквозь провонявших китовым салом. Не знаю, как в Старом Мире воняла ворвань, но здесь очень противно. Но никуда не денешься, мыло-то варить из чего-то надо. Да и китовое мясо на вкус отличное, плюс всякие железы для медицины идут. Американцы удивились было количеству женщин и детей на нашем пароходе, восхищенно повыражались на палубе сейнера, их шкиперы на всякий случай задокументировали количество убитых пиратов, после чего их шустро разоблачили до исподнего и повыбрасывали за борт, вызвав ажиотаж среди местных акул. Вода буквально кипела десяток минут. Кстати, местных птичек уже несколько часов назад пришлось отгонять от наших кораблей автоматными очередями.

– Прикиньте, парни, как эти выродки хорошо все придумали. – Рядом со мной плюхнулся возбужденный Ленька. – У них в радиорубке сканер «Icom IC-R2» стоит плюс два передатчика времен Вьетнамской войны от радиостанции «GRC-9» с усилителями мощности «LV-80». Радиостанции доработаны (пара внешних блоков) для получения на необходимой частоте плюс-минус пятидесяти килогерц (всего 100 килогерц) шумового сигнала, так называемого «белого шума», очень похожего, кстати, на атмосферные помехи.

Один из передатчиков настроен только на частоту Mayday – 2,182 килогерца и готов «давить» ее при необходимости.

Второй оперативно перестраивается по мере необходимости на определенную при помощи радиосканера частоту. Радиосканер «Icom IC-R2» работает с «закороченной» антенной (только для приема раций, расположенных рядом). Если радиостанция «жертвы» (это, по версии пиратов, мы!) после постановки помех перешла на запасную частоту, при помощи сканера можно это отследить и принять меры. Так что хрен бы мы с кем-то смогли связаться, забили бы радиочастоты и перестреляли нас, как цыплят. – Мы с Оксанкой и Маликом с важным видом покивали в ответ на этот текст, по ясности похожий на китайскую грамоту, хотя я точно ничего не понял, кроме того, что к нам вполне мог прийти пушистый северный зверек.

– Да, если бы не ваши гранаты и автоматы, все вполне могло кончиться очень плохо, теперь в рубке всегда буду держать ящик с гранатами, а при швартовках к незнакомым судам – пару матросов с ручными пулеметами в резерце. – К нам подошел Самойлов. – Так что, парни, вашей четверке отойдет треть от суммы, причитающейся экипажу за убитых пиратов, это кроме тех троих, которых точно подрезали Малик и Володя, еще вам отойдет треть всего обнаруженного на борту пиратов оружия и вещей и треть стоимости сейнера. Но не думай, Малик, что я вам прощу стоимость провоза ваших пулеметов! Да, забыл сказать, китобои забрали пленного. Тут три корабля пропали после сезона дождей, так что наверняка неподалеку, на каком-то из островов, есть база. Похоже, остатки тех разбойников, которых наши выбили с Диких. Они обещают нам одну пятую добычи, когда выбьют показания из радиста и возьмут эту Тортугу штурмом. Но из этих денег вам просто отойдет то, что причитается по вашей доле: пленного брали все вместе.

А вот это здорово. Деньги лишними не бывают. Мы с Оксанкой, после того как немного рассеялся дым, взяли противогазы и пошли мародерить в каюту пираток. И нашли там около трех тысяч экю и грамм двести золотых и серебряных украшений, плюс Оксана выгребла все новые женские вещи и сказала, что потом вместе с моей женой разберется. И что вещи на удивление хорошие. Девочка за эту неделю привыкла к тому, что у нее снова есть семья, они с Олесей уже по паре телеграмм друг другу отправили. Так что набрала Оксанка три здоровенных баула, которые нам помог перетащить один из китобоев. Плюс еще пять пистолетов, два из них от «Фабрик Насионале», «Файв-севен» калибра 5,7 мм, и пару автоматов от этой фирмы под тот же патрон. Видимо, был чей-то комплект, до того как к пираткам попал. Как раз моей жене и сестренке названой подойдут. Единственное, чего жалко, патронов к ним всего восемьсот с небольшим. Кроме того, взяли еще пять клонов М16 от «Бушмастера» и «Армалайта». Еще из оружия нам достались три «левера» Росси бразильского производства, под 357 Магнум. Что очень хорошо, эти патроны производит Демидовск. Также взяли чемоданчик со всякими-разными коллиматорными и оптическими прицелами плюс пять ноутбуков, шесть маленьких раций «Кенвуд», нолевых, в упаковках. А так как в каюте осталось еще достаточно просто немного поношенных женских вещей, их отдали женщинам-переселенкам. В остальных каютах тоже было множество шмотья, я глянул мимоходом. Видимо, пираты, или, по крайней мере, часть пиратов, жили на сейнере. Так что женщины копошились в вещах, отбирая себе тряпки и откладывая деньги, драгоценности и оружие, которые были нашими по праву.

– «Каталина» летит, товарищ капитан. – Ленька оторвался от наушника. Продвинутый здесь радист, сам везде ходит, но постоянно связан с радиорубкой и ее оборудованием.

– Это хорошо, погрузим и отправим раненых. Анатолий, ты точно с братом полетишь? Тогда и за остальными присмотришь, договорились? Как на поправку пойдут, вас какой-нибудь из наших кораблей заберет на обратном пути и довезет до Берегового. Жить будешь в портовом отеле «Синий кит», с ним договор у нашего профсоюза, перечислением из Берегового оплатят еду и комнату, я тебе сейчас записку для хозяина напишу. Кроме того, дам пару телефонов наших купцов. Они давно там живут, все растолкуют. Ты только варежку с ними не разевай, особенно со старым Кацем. Тот еще жучара. Иди, собирайся пока. – И кэп пошел к шкиперам китобоев.

Через пять минут на воду сел красивый, окрашенный в ярко-синий цвет самолет. С десяток таких «каталин» работали у американцев в морском патруле, но уже года три патрулирование сократили из-за отсутствия большого количества проишествий в здешних водах. Основные очаги пиратства сдвинулись на юг Залива и в сторону Диких Островов и устья Амазонки. Впрочем, там уже было относительно неплохо, наши почти все зачистили.

Самолет удивительно аккуратно, слегка взрыкивая двигателями, пришвартовался к нам, начали перегружать раненых ему на борт. Все равно сначала пришлось спускать баркас и через него передавать носилки с подбитыми парнями. Дарью Андреевну кэп с ними не пустил, так как на самолете оказался свой врач. И хорошо, до Берегового еще пара дней хода, постараюсь уговорить ее хотя бы приехать к нам в городок, поглядеть. Она проговорилась, что очень любит горы, а они в десятке километров от нас, не считая того, что мы сами находимся в предгорьях.

После отлета самолета китобои стали копать могилу на острове, сначала пробили динамитом небольшую штольню в скальной породе, а потом маленькими зарядами подровняли ее. Я в это время отмылся, переоделся, снял целлофан с нашлепки на боку и снова почувствовал себя практически нормально. Вообще, окровавленная одежка мне неплохо помогла, китобои без возражений перенесли в трюм, к моему гамаку, трофейное оружие и вещи. Ну ту часть, которую обещал кэп.

Я и мои товарищи как-то странно себя вели. Наших погибло много, Лена и Лешка были неплохие ребята, Виктора Константиновича и его семью мы давно и хорошо знали. Но вот оттого, что мы в этой заварухе остались живы, крышу вроде как снесло. Ходили радостные, копались в трофеях, осматривали сейнер, рассуждали о том, за сколько его сможем продать. На нашу долю досталось двадцать восемь различных автоматов, в основном G3 в хорошем состоянии. А также два «Браунинга М2», не новых, но ухоженных, со сменными стволами. Еще четыре крупнокалиберных пулемета отошли команде «Медведя».

А вот сейчас, когда тела наших товарищей стали спускать в баркас, сердце сдавило ощущение потери. Даже Ленкины проказы по дороге в Порто-Франко стали казаться милыми шутками. И не хватало спокойной рассудительности Артемьева. Среди тел наших погибших лежал и парень, которому отрубили ногу пираты, использовав его как наживку. Видимо, это кто-то из ранее захваченных, здорово избитый, изможденный, в очень грязной одежде. Его пираты добили сразу в начале боя. Выстрелом в голову, в упор, вокруг раны все было обожжено. Так и напишут на скале: «Неизвестный».

– Ну что, готовим салют? – Мы не поехали на остров. Баркас у нас был один, в него поместились только тела погибших. – Жаль, не стрельнем из зушки.

– Почему не стрельнем? Она же исправна? – Я поглядел на артустановку. – Евграф Сергеевич, мы из ЗУ-23 наших проводим?

– Справитесь? – Боцман поглядел на меня. – Если справитесь, будете по ночам дежурить до Берегового, у меня людей не осталось, а китобои не умеют.

– Да, мы немного проходили эту установку зимой, как стрелять-заряжать, знаем. Ладно, подежурим, осталась пара ночей. Полезли, Малик. – И я аккуратно, стараясь не напрягать бок, полез по вертикальному трапу наверх. Малик на месте горизонтального наводчика развернул пушечку, я немного задрал стволы. И когда на острове китобои после молитвы стали засыпать могилу, наши на палубе дали короткий залп из своих калашей, а мы выпустили в небо десяток снарядов. Эхо гулко отскочило от острова, с дальней скалы взлетели перепуганные птицы…

– Ну что, Оксан, домой? – Я поглядел на уходящий остров. На его высокой скале, на самой вершине, стоял большой крест из пары бревен – китобои установили в честь погибших моряков. Я вздохнул и посмотрел на беззащитную худенькую девочку, стоящую рядом. На этот раз мы остались живы. Но кто знает, как дальше сложится судьба? В суровый и опасный мир мы попали. И прекрасный – хотя бы уж тем, что требует от человека подвига и чести. Но буду надеяться на Бога и удачу – должен же я позаботиться о двух моих замечательных девчонках – Олесе и Оксане. Да и прибавление семейства не за горами. Я улыбнулся Оксанке и сказал: – Домой пора, сестренка. У меня еще жена рожать будет!

 

Об оружии, машинах, самолетах, кораблях и рациях

«GRC-9» – старая американская радиостанция конца сороковых – начала пятидесятых годов двадцатого века.

«Icom IC-R2» – небольшая рация со способностью сканирования всех каналов.

«Mayday» – сигнал бедствия в голосовом исполнении.

«Алан» (Alan 100 plus) – самая рабочая автомобильная станция. Стоит на множестве машин в этом мире. Простая и надежная.

«Бивер» (Де Хэвилленд DHC-2 Бивер (Beaver – бобр) – одномоторный многоцелевой самолет. Великолепный самолет, работает повсюду, где только можно.

«Бонанза Барон» – главный герой ошибается, имеется в виду Beechcraft Baron, небольшой двухмоторный самолет, способный нести пять пассажиров.

«Буханка» (от УАЗ-452 до УАЗ-3741) – специальный грузопассажирский полноприводный двухосный автомобиль повышенной проходимости с колесной формулой 4×4. Машина выпускается Ульяновским автозаводом с 1957 года. Автомобиль производится как в кузовном (вагонном), так и в бортовом варианте («головастик»). Ну очень проходимая машина.

«Вектор» (Vector SS-77) – единый пулемет производства ЮАР. Калибр 7,62×51 НАТО, питание ленточное.

«Град» (РСЗО 9К51 «Град») – советская реактивная система залпового огня (РСЗО) калибра 122 мм. Наследница легендарной «катюши», эта система способна разнести все на поверхности земли. Шасси на базе ЗИЛ-131 может доставить ее практически к черту на кулички, а сам «Град» способен показать, где раки зимуют.

«Дезерт Игл» (Desert Eagle, «Орел пустыни») – очень мощный пистолет, разработанный в Израиле.

«Егерь» (ГАЗ 3308) – грузовик Горьковского автомобильного завода. Пятиместная кабина, четыре колеса на двух осях, движок от трактора «Беларусь». Неплохой агрегат для плохих дорог.

«Еська» (Yaesu FT-897D All) – радиостанция. Одна из лучших любительских станций.

«Ивеко» (итальянская боевая бронированная машина) – предназначена для перевозки личного состава. В России выпускается по лицензии под названием «Рысь».

«Имбел» – бразильская автоматическая винтовка, лицензионная копия FN FAL, имеющая некоторые отличия. Калибр модели LAR 7,62×51 НАТО, модели MD-2 и MD-97 5,56×45 НАТО.

«Исудзу» – грузовик японской фирмы «Isuzu Motors Ltd». Эта фирма производит большой модельный ряд грузовиков и делает отличные джипы и пикапы.

«Каталина» (Consolidated PBY Catalina, «летающая лодка») – самолет-амфибия, морской двухмоторный бомбардировщик, самолет-спасатель. Разработанный в тридцатых годах, этот самолет в составе сил антигитлеровской коалиции воевал над всеми морями в составе всех флотов. Он до сих пор работает и летает.

«Кенвуд» (KENWOOD TM-642) – имеется в виду лучший на тот момент девайс, удобная и мощная автомобильная радиостанция.

«Корд» (крупнокалиберное оружие дегтяревцев) – российский крупнокалиберный пулемет, разработанный коллективом завода имени Дегтярева после распада СССР для замены НСВ, производство которого осталось в Казахстане. Мощный, легкий, надежный пулемет. Калибр 12,7×108, питание ленточное.

«Ленд-Крузер Прадо» (Land Cruiser Prado) – надежный, мощный и комфортабельный автомобиль от «Тойоты Моторс». Несмотря на блестящий вид, неплохой рамный вездеход.

«Лимонка» – советская и российская оборонительная граната Ф-1. Ее невозможно ни с чем перепутать из-за чугунного литого корпуса.

«Ллама» («Llama») – испанская копия «Кольта М-1911М1». Калибр 45АСР

«Медведь» – самозарядный охотничий карабин производства Ижевского машиностроительного завода. Оружие мощное, точное и дорогое.

«Миними» – бельгийский пулемет огневой поддержки отделения. Калибр 5,56×45 НАТО. Питание ленточное.

«Моторола» – носимая портативная рация от американской фирмы «Motorola». Привлекают множество моделей, дешевизна, доступность этих «ходи болтаек». Их можно приобрести в любом магазине сотовой связи.

«Пайпер Джей 4» (Piper J-4) – американский легкий двухместный самолет общего назначения. Выпускался в 1939–1942 годах прошлого века. Машинка надежная, неприхотливая. Кроме того, сохранилось множество чертежей в этом мире, и множество любителей сами строят себе такие самолетики. Потому руководство ПРА и решило начать свое авиапроизводство с этой модели.

«Печенег» – единый пулемет российской разработки. Состоит на вооружении Российской армии. В отличие от ПКМ способен выпустить одной очередью до четырех сотен выстрелов. Для этого используют специальный кожух поверх ствола и хитрую систему распределения нагрева ствола и его охлаждения. Калибр 7,62×54 Русский, питание ленточное.

«Ругер-Блэкхок» – очень мощный и тяжелый револьвер американской фирмы «Ругер». Одинарного действия, в барабане шесть патронов калибра 44 Ремингтон Магнум.

«Садко» – двухтонный вездеходный грузовик ГАЗ-3308, наследник ГАЗ-66, знаменитой «Шишиги».

«Сайга» – охотничьи гладкоствольные и нарезные карабины производства Ижевского машиностроительного завода. Калибры 410, 20, 12, 223 Ремингтон, 308 Винчестер, 5,45×39, 7,62×39, 9×54.

«Скания» – грузовик шведской фирмы Scania AB, входящей в концерн SAAB. Все грузовики этой фирмы надежные, мощные и удобные.

«Тигр» (ГАЗ-2230) – российский армейский автомобиль повышенной проходимости, имеющий некоторую бронезащиту и возможность установки бортового вооружения.

«Тукано» (ЕМВ-312 Tucano и ЕМВ-314 Super Tucano) – производства бразильской компании EMBRAER. Легкий турбовинтовой штурмовик. Но легкий по нынешним временам, боевая загрузка штурмовиков составляет больше тонны высокоточного оружия. «Тукано» способен часами выискивать бандформирования в джунглях и потом мощным огневым ударом уничтожить их. Кроме того, эти штурмовики могут вести и воздушный бой, для чего оснащаются ракетами «воздух – воздух» ближнего и среднего радиусов действия.

«Утес» – крупнокалиберный пулемет конструкции НСВ-12,7 Никитина, Соколова и Волкова. Заменил в Советской армии ДШК и ДШКМ. Очень легкий пулемет для такого калибра. Калибр 12,7×108, питание ленточное.

«Файв-севен» – бельгийский пистолет калибра 5,7 мм. Очень мощный и высокоскоростной патрон.

«Фотон» – грузовичок китайского производства. Машинешка неприхотливая и относительно надежная.

«Хамви» (HMMWV, High Mobility Multi-Purpose Wheeled Vehicle – высокомобильное многоцелевое колесное транспортное средство) – понятно, что при таком названии можно язык сломать, и не один раз, поэтому инженеры быстро придумали ему имя попроще. Основное транспортное средство Патруля.

«Хаммер» (HUMMER) – гражданская версия «хамви».

«Хеклер и Кох НК-11» – ручной пулемет, разработанный компанией «Хеклер и Кох» на базе винтовки G3. Калибр 7,62×51 НАТО, отъемные магазины на двадцать (коробчатый) и пятьдесят (барабанный) патронов.

«Штайер Солотурн» («Steyr-Solothurn», S1-34) – австрийский пистолет-пулемет. Выпускался перед Второй мировой во множестве калибров, но для Китая и Японии шел в калибре 7,63×25 Маузер, то есть вполне мог стрелять патронами советского производства.

44 Магнум – имеется в виду револьверный патрон калибра 44 Ремингтон Магнум, очень мощный револьверный боеприпас. В метрической системе калибр 11,18×33 мм. Гильза, как у большинства револьверов, с рантом.

458 Винчестер – охотничий винтовочный «африканский» калибр. 458 Винчестер Магнум – «слонобой».

Ar-10 – американская автоматическая винтовка. Так же как и М-16 (тогда еще Аг-15), и даже несколько ранее, разработана Юджином Стонером и имеет просто больший калибр. В серию в США не пошла, но гражданских и снайперских полуавтоматических модификаций имеет множество. Отличная винтовка по точности и мощности.

DC-3 («Дуглас DC-3») – американский двухмоторный самолет. Разработанный в середине тридцатых годов, этот самолет работает по наши дни. Пилоты говорят: «Дуглас» невозможно сломать, его можно только разбить».

F4 – валовые армейские австралийские патроны калибра 7,62×51 НАТО.

FN FAL – бельгийская автоматическая винтовка, одна из самых распространенных винтовок в мире. Имеет множество модификаций и клонов, как лицензионных, так и «пиратских». Калибр 7,62×51 НАТО, емкость магазина двадцать патронов.

G3 – автоматическая винтовка, состоявшая на вооружении в ФРГ в шестидесятых – девяностых. Калибр 7,62×51 НАТО, магазин на двадцать патронов.

MG3 – единый немецкий пулемет, прямой наследник «пилы фюрера» – MG42. Состоит на вооружении Бундесвера. Проверенный временем и войнами пулемет. Калибр 7,62 НАТО, питание ленточное.

АГС-17 – советский автоматический станковый гранатомет. Калибр 30×29, питание ленточное.

АК-103 (автомат Калашникова сотой серии) – имеет складной пластиковый приклад, боковую планку для установки оптических и ночных прицелов. Как и все автоматы «калашникова, очень надежен. Калибр 7,62×39.

АК-74 – автомат Калашникова образца 1974 года. Тоже не нуждается в представлении. Великолепный автомат. Калибр 5,45×39, магазин на тридцать патронов.

АКМ (автомат Калашникова модернизированный) – известнейшее и великолепное оружие. Калибр 7,62×39, тридцатипатронный магазин.

АКМН (автомат Калашникова модернизированный ночной) – отличается от обычного АКМ наличием боковой планки для крепления ночного прицела или оптики.

АКМС (автомат Калашникова модернизированный складной) – отличается от АКМ стальным прикладом, складывающимся вниз, под ствольную коробку. Калибр 7,62×39, магазин на тридцать патронов.

АКС-74У (автомат Калашникова складной, образца 1974 года, укороченный) – имеет ряд отличий от АКС-74, более короткий ствол и перекидной прицел на 200 и 400. Калибр 5,45×39, магазин на тридцать патронов.

Ан-12 – советские транспортные самолеты КБ Антонова, сделанные в Ташкенте, на Ташкентском авиационном промышленном объединении имени Чкалова. Четыре турбовинтовых двигателя, двадцать тонн груза, способность садиться на грунтовые полосы при надежности и неприхотливости самолета сделали его очень полезным в «хозяйстве» Советской и Российской армии.

Ан-2 («аннушка») – одномоторный биплан КБ Антонова. Самый большой одномоторный биплан в мире. Великолепный самолет, способный сесть на пятачок и с него взлететь, неся при этом тонну груза.

АПС (автоматический пистолет Стечкина) – надежность, калибр 9×18, двадцать патронов в магазине, способность стрельбы очередями и пристегивающаяся кобура сделали его очень популярным среди офицеров Советской и Российской армии.

«Браунинг НР» (FN Browning или HP) – бельгийский пистолет, разработанный Джоном Браунингом и модернизированный Дидье Сэвом. Калибр 9×19 Люгер, емкость магазина тринадцать патронов. Один из лучших пистолетов времен Второй мировой. Да и сейчас очень хороший пистолет, выпускается во многих модификациях.

БРДМ-2 (бронированная разведывательно-дозорная машина второй модели) – очень проходимый агрегат с легким бронированием и мощным пулеметным вооружением, включающим в себя КПВТ и ПКМТ.

БТР-80 – советский бронетранспортер. Везет отделение солдат, имеет противопульное бронирование, четыре оси и восемь колес. Вооружен КПВТ и ПКМТ в башенке.

В-11М («ведюха») – морская тумбовая двухорудийная тридцатисемимиллиметровая автоматическая установка. Простая и надежная зенитная пушка.

В-47 – буксируемая двухорудийная зенитная тридцатисемимиллиметровая установка. При помощи этих пушек во Вьетнаме было сбито немало самолетов и вертолетов ВВС США и Южного Вьетнама. Да и в других конфликтах эти пушки отметились. Считается, что пушками 62-К и В-47 советского производства и их китайскими клонами сбито больше всего самолетов в двадцатом веке.

«Веблей Марк 4» – британский револьвер времен Первой и Второй мировых войн.

ВОГ-25 – выстрел к советскому или российскому подствольному гранатомету.

«Гелендваген» (Mercedes-Benz) – семейство немецких вездеходов, гражданских и военных. Надежные, мощные машины.

Д-30 – советская стодвадцатидвухмиллиметровая буксируемая пушка-гаубица. С конца шестидесятых годов и до наших дней эти пушки исправно служили армиям мира.

ДП («дегтярев» пехотный образца 1927 года) – ручной пулемет. Прошел все конфликты до ВОВ и всю Вторую мировую. Калибр 7,62×54 Русский, отъемный дисковый магазин на сорок семь патронов.

ДПМ («дегтярев» пехотный модернизированный) – пулемет ДП, в который в конце Великой Отечественной внесли несколько изменений. Например, перенесли возвратную пружину из-под ствола назад и вверх, несколько изменив внешний вид пулемета. Да, еще пистолетную рукоять добавили для удобства.

ДШК («дегтярев-шпагин» крупнокалиберный, «дашка») – крупнокалиберный советский пулемет. Калибр 12,7×108, питание ленточное.

«Зброевка-Брно» (ZB-26) – чешский ручной пулемет. После захвата Чехии фашистской Германией эти пулеметы поступили на вооружение вермахта и воевали по всем фронтам. Калибр 7.92×57 mm Mauser, отъемный коробчатый магазин на двадцать патронов.

ЗИЛ-131 – практически армейский вездеходный грузовик. Трехосный, шесть колес, все ведущие. Грузоподъемность пять тонн. Имеет множество модификаций. Для своего времени отличный агрегат.

ЗИС-3 – советское дивизионное семидесятишестимиллиметровое артиллерийское орудие времен Второй мировой.

ЗУ-23 – послевоенная буксируемая автоматическая двухорудийная зенитная установка калибра 23 мм. Установка находится на вооружении Российской армии и множества армий мира. Хоть с прямыми обязанностями зенитки она не очень справляется из-за возросшей скорости самолетов, но против пехоты, БТР и БМП ее хватает за глаза. То есть – на расстоянии взгляда.

Иж-27 – двуствольное вертикально-спаренное ружье Ижевского механического завода. Выпускается в калибрах 12, 16, 20, 28, 410.

Иж-39 – спортивно-охотничье ружье 12-го калибра с вертикально-спаренными стволами производства Ижевского механического завода.

Канонерская лодка – небольшой артиллерийский кораблик с мощным пушечным вооружением. Предназначен для боевых действий в реках, озерах и прибрежной зоне морей и океанов.

Карабин-трехлинейка – карабин Мосина образца 1938 или 1944 года. Калибр 7,63×54 Русский, в неотъемном магазине пять патронов.

«Кольт М-1911А1» (Colt Government) – легендарный пистолет конструкции Джона Браунинга, в 1911 году принятый на вооружение армии США и снятый с вооружения в восьмидесятых годах прошлого века. В корпусе Морской пехоты США до сих пор на вооружении. Один из самых популярных пистолетов в мире. Калибр 45 АСР.

КПВ (крупнокалиберный пулемет Владимирова) – самый мощный пулемет из ныне действующих. Калибр 14,5×115 мм, питание ленточное. Имеет танковую, пехотную и зенитную модификации.

Ли-2 («Лисунов-2») – лицензионная копия американского транспортного самолета DC-3. Самолет прошел всю Великую Отечественную, выполняя самые различные функции, от бомбардировщика авиации дальнего действия до санитарного самолета. После Великой Отечественной войны Ли-2 очень долго служил в Аэрофлоте, ледовой разведке и прочих службах СССР.

ЛЦУ – лазерный целеуказатель. Применяется как на автоматах, так и при наведении крылатых ракет.

М1 «Гаранд» – американская полуавтоматическая винтовка. С ней американские солдаты прошли всю Вторую мировую от островов на Тихом океане до Нормандии и Германии. Калибр 7,62×63 или 30–06 Спрингфилд. Восемь патронов в специальной пачке. До сих пор американские солдаты используют эту винтовку, но только как парадно-караульное оружие. Примерно как Кремлевский полк карабины Симонова.

М-113 – американский гусеничный бронетранспортер.

М14 – американская автоматическая винтовка. Мощная, точная. Но на вооружении армии состояла недолго, была заменена во Вьетнаме на М16. Калибр 7,62×51 НАТО, коробчатый отъемный магазин на двадцать патронов.

М16 – американская автоматическая винтовка, известная практически всем, по крайней мере, по кинофильмам. Последние модификации вполне надежны, а точность и комфортность у этой винтовки были всегда. Калибр 5,56×45 НАТО или 223 Ремингтон.

М1919 – американский станковый пулемет. Калибр 7,62×63 или 30–06 Спрингфилд. Имеет перестволки под 7,62×51НАТО. Питание ленточное.

М21 – американская самозарядная снайперская винтовка. Калибр 7,62×51НАТО, питание из отъемных двадцатизарядных магазинов.

М240 – американский единый пулемет (лицензионная копия бельгийского FN MAG). Калибр 7,62 НАТО, питание ленточное.

М2НВ (Browning M2HB, «Heavy Barrel» – тяжелый ствол) – крупнокалиберный американский пулемет конструкции Джона Браунинга. Отменная по надежности и точности машина, состоит на вооружении множества армий больше семидесяти лет. Калибр 12,7×99, питание ленточное.

М4 – американская штурмовая винтовка, укороченная версия М16. Калибр 5,56×45 НАТО.

М-42 – советская противотанковая сорокапятимиллиметровая пушка образца сорок второго года. Калибр 45 мм, стреляет или бронебойными снарядами, или осколочной гранатой. Солдатское прозвище «сорокапятка».

М59 – валовые армейские американские патроны калибра 7,62×51.

М60 – американский единый пулемет. Имеет недостатки, но долго состоял на вооружении армии США, прошел много войн и конфликтов. До сих пор состоит на вооружении Национальной гвардии. Калибр 7,62×51 НАТО, питание ленточное.

М-62 – авиационный двигатель, был разработан конструктором А. Д. Швецовым. Выпускался в больших количествах и устанавливался на советские истребители И-15, И16 и И-153. В 1940 году модернизирован и под названием М-62ИР (АШ-62ИР) установлен на Ли-2 и Ан-2.

М-82 (АШ-82) – авиационный двигатель А.Д. Швецова. Устанавливался на самолетах Су-2, Ла-5, Пе-2, Ту-2. Очень хороший и мощный поршневой двигатель, имеет много модификаций.

Марголин – «марголин» спортивный или «марголин» целевой являлись основным спортивным пистолетом СССР. Калибр мелкашечный, 5,6 или 22 LR.

Ми-2 – многоцелевой вертолет КБ Миля. Производится в Польше. Хороший и надежный вертолет, работает и летает по всему старому миру во всех регионах. При необходимости навешиваются комплексы вооружений.

МИ-24 («крокодил») – армейский ударный вертолет, способный нести кучу подвесного ракетного оружия и имеющий встроенное пулеметно-пушечное вооружение.

Ми-8 – многоцелевой вертолет КБ Миля, выпускается на Казанском вертолетном заводе. Мощная, тяжелая и надежная машина. Способна перевозить и солдат с техникой, и навесные комплексы вооружений, при этом становится грозной боевой машиной.

Монитор береговой обороны – мощно бронированный артиллерийский корабль с малой осадкой, позволяющей ходить в реках и около побережья.

Мосинка (магазинная винтовка Мосина образца 1930–1991 годов) – основная боевая винтовка РККА до конца Второй мировой. Простая, надежная, точная. Калибр 7,62×54 Русский, емкость неотъемного магазина пять патронов.

МЦ-2001 – магазинная одностволка Тульского оружейного завода двадцатого калибра. Пара патронов в отъемном магазине, болтовой затвор. Легкое и неприхотливое ружьецо.

МЦ-2112 – тульское самозарядное охотничье ружье двенадцатого калибра. Тяжелое, длинноствольное, очень капризное. Но, если на руки попадает удачный экземпляр, великолепный бой ружья компенсирует все недостатки.

Наган – семизарядный легендарный револьвер образца 1895 года системы Нагана. Калибр 7,62 Наган.

НУРС – неуправляемый реактивный снаряд.

ОДАБ (объемно-детонирующая авиабомба, «вакуумная бомба») – самый мощный боеприпас, за исключением атомной бомбы.

Пип-сайт – диоптрический прицел. Фактически небольшое кольцо, сквозь которое смотрят на мушку и мишень.

ПКМ (пулемет Калашникова модернизированный) – единый пулемет, состоящий на вооружении Российской армии. Очень надежен, легок, мощен. Калибр 7,62×54 Русский, питание ленточное.

ПКМС (пулемет Калашникова модернизированный станковый) – на треножном станке.

ПМ (пистолет Макарова) – основной пистолет Советской армии после Второй мировой. До сих пор состоит на вооружении Российской армии. Калибр 9×18, магазин на восемь патронов. Легкий, надежный и достаточно удобный пистолет.

ППС-43 (пистолет-пулемет Судаева) – лучший пистолет-пулемет Второй мировой. Калибр 7,62×25ТТ. Магазин – рожок на тридцать пять патронов (не взаимозаменяемый с ППШ-41).

ППШ-41 – пистолет-пулемет Шпагина образца 1941 года. ППШ вместе с трехлинейкой были основным оружием советской пехоты во время Великой Отечественной войны. Калибр 7,62×25ТТ, магазин, или барабан, на семьдесят один патрон или рожок на тридцать пять патронов у образца 1943 года. Рожковые магазины подходят и к образцу 1941 года.

Проект «Свердлов» – советские артиллерийские послевоенные крейсеры проекта 68-бис. Лучшие корабли в мире в своем классе. Вооружены в общей сложности двенадцатью стопятидесятидвухмиллиметровыми орудиями в трех орудийных башнях, двенадцатью стомиллиметровыми орудиями в двух орудийных башнях и шестнадцатью двухпушечными зенитными автоматическими артустановками калибра 37 мм.

ПСМ (пистолет самозарядный малогабаритный) – советский пистолет. Принят на вооружение армии, МВД и КГБ. Крохотный, надежный, мощный при таком малом калибре. Но не сильно распространенный. Калибр 5,45×18.

ПТ-76 (плавающий танк) – произведен в СССР, способен преодолевать очень значительные водные преграды. Вооружен семидесятишестимиллиметровой пушкой и ПКМТ.

ПТРД (противотанковое ружье Дегтярева образца 1941 года) – однозарядное, но с автоматически открываемым затвором и экстракцией стреляной гильзы. Ружье прошло всю Великую Отечественную, да и сейчас ему по зубам многие бронемашины.

ПТРС (противотанковое ружье Симонова образца 1941 года) – самозарядное. Калибр 14,5×115, пять патронов в специальной обойме. Тоже прошло всю Великую Отечественную.

Пулемет Максима – известнейшее изобретение Хайре Максима. В русской, затем в Красной, а затем и в Советской армии – основной станковый пулемет. До сих пор есть на складах резерва. Калибр 7,62×54 Русский, питание ленточное.

РГО (ручная оборонительная граната) – разработана в СССР во времена Афганской войны. Имеет специальный взрыватель, который через секунду после броска гранаты способен мгновенно взорвать снаряд при попадании его на землю, в укрытие и так далее.

Револьверные гранатометы – в данном случае южноафриканский револьверный гранатомет Milkor MGL Mk.1S. Калибр 40×46, шесть патронов в барабане.

РП-46 – ротный пулемет образца сорок шестого года, модернизация под ленточное питание с тяжелым стволом пулемета Дегтярева (ДП). Состоял на вооружении СА вместе с СГМ до замены их на единый пулемет Калашникова. Калибр 7,62×54 Русский, питание ленточное или от дисковых магазинов емкостью сорок семь патронов.

РПД (ручной пулемет Дягтярева) – пулемет огневой поддержки пехотного отделения, замененный впоследствии на РПК. Но не потому, что РПК лучше, а из-за удобства производства. Калибр 7,62×39, питание из ленты на сотню патронов.

РПК (ручной пулемет Калашникова) – фактически автомат «калашникова с тяжелым и длинным стволом и увеличенной емкостью магазинов на сорок и семьдесят пять патронов. Можно применять и автоматные магазины-тридцатки. Надежное, относительно мощное и неприхотливое оружие.

«Ругер-Мини 30» – американский полуавтоматический карабин фирмы «Ругер». Калибр 7,62×39, в данной модели питание из отъемных коробчатых магазинов емкостью десять и двадцать патронов.

СВД (снайперская винтовка Драгунова, «эсвэдэха») – основная снайперка СА и РА, надежная, неприхотливая и достаточно высокоточная. Калибр 7,62×54 Русский, отъемный магазин на десять патронов.

СГМ (станковый Горюнова модернизированный) – модернизированный станковый пулемет, пришедший на смену легендарному Максиму в годы Великой Отечественной и вместе с ним встретивший Победу. Основной станковый пулемет СА до конца семидесятых. Имеет бронетранспортерную СГМБ и танковую СГМТ модификации. Калибр 7,62×54 Русский, питание ленточное.

СКС (самозарядный карабин Симонова) – великолепный карабин, очень надежный, точный, удобный. Калибр 7,62×39, емкость неотъемного магазина десять патронов.

«Смит-Вессон 329» – шестизарядный револьвер фирмы «Смит-Вессон» калибра 44 Ремингтон Магнум.

Старый спрингфилдовский патрон – патрон калибра 7,62×63, или 30–06 Спрингфилд.

Су-2 – легкий бомбардировщик и штурмовик КБ Сухого. Очень хорошо воевал в первой половине Великой Отечественной войны.

Т-10 – тяжелый советский танк. Последний из легендарных ИСов, ИС-10. Тяжелый и мощный танк, снятый с вооружения в девяностых годах.

Т-55 – советский средний танк. Самый массовый послевоенный танк в старом мире. Вооружен стомиллиметровой нарезной пушкой, 12,7 миллиметровым пулеметом ДШК и двумя пулеметами СГМТ.

«Таурас» (Taurus PT-92) – практически точная лицензионная копия итальянской «беретты» модели 1992 года. Выпускается с семидесятых годов до настоящих дней. Калибр 9×19 Люгер, семнадцать патронов в магазине.

Тип 63 – китайская система залпового огня. Является двенадцатиствольной легкой буксируемой реактивной системой залпового огня (РСЗО) калибра 107 мм.

Тип 67 – китайский единый пулемет. Калибр 7,62×54 Русский, питание ленточное.

ТОЗ-34 – тульское двуствольное ружье с вертикально спаренными стволами. Легкое, верткое, но тоже довольно капризное. Выпускается сейчас только в двенадцатом калибре. Но в СССР были и двадцать восьмой, и двадцатый, и шестнадцатый калибры.

Тойота RAV 4 (Toyota Rav 4) – полноприводный кроссовер японской фирмы «Тойота Моторс». Хороший автомобиль.

ТТ (тульский Токарева) – пистолет образца 1933 года. Калибр 7,62×25ТТ. Пистолет очень заслуженный. Именно он был основным пистолетом на вооружении РККА.

Тулка-курковка – легендарнейшее тульское ружье. Горизонталка с внешними курками. Берет начало в девятнадцатом веке с «Модели Б» и имеет множество модификаций. К огромному огорчению охотников, полностью снято с производства.

Узи – израильский пистолет-пулемет. Калибр 9×19 Люгер, тридцать два патрона в коробчатом магазине.

Фелюга – небольшое рыбацкое или торговое суденышко, чаще всего парусное.

Шестидюймовка – пушка калибра шесть дюймов, или 152 мм.

Як-52 – советский одномоторный спортивный самолет. В СССР была разработана и противопартизанская модификация этого самолета.