Солнцегорск, Протекторат РА.

22 год, 15-й день 10-го месяца

Из проходной валил народ. Ну и мы тоже. Сегодня никто не стал задерживаться – день получки. Тут заработанные деньги людям раз в две недели выплачивают.

Так что я шел и просматривал два табеля, которые лежали в конверте вместе с деньгами.

– Володь, слушай, ты в этой бухгалтерии лучше разбираешься, растолкуй, пожалуйста. – И Колян протянул мне листочек с расчетами.

– Так, Коль, смотри. – Я присел на скамеечку за проходной в тени здоровенного дерева. Не поймешь что, если честно: хвоей похоже на пихту, но вот крона как у хорошего дуба. Но тени дает много, да и пахнет от него здорово, хорошее дерево, таких в нашем городке немало, строители и дорожники оставили. – Ты отработал пять дней, из них по десять часов нормы. Вот, видишь они? По два экю сорок центов за час. Так, из этой нормы ты шестнадцать часов отработал под открытым небом после двенадцати часов, вот эти дополнительные экю двадцать за час. Еще десять часов сверхурочных, они на два умножаются, то есть еще сорок восемь экю. Итого сто девяносто одно экю двадцать центов. Минус налог пятнадцать процентов. Вот остаток у тебя в конверте и лежит. Вообще-то неплохо получается. Смотри, в этом мире в месяце пять с половиной недель, даже чуть больше. Сейчас ты на окладе в семь сотен, но это ведь испытательный срок. Реально же, если мы так будем работать, у тебя зарплата подберется где-то к тысяче экю. А это, если считать на баксы, по которым ты скучаешь, около трех тысяч. Неплохо? – Я отдал Кольке распечатку, а потом положил свой конверт с деньгами в нагрудный карман.

Нам с Маликом, кроме того, была выдана еще одна ведомость. За перевозку оружия и боеприпасов из ППД в комендатуру Солнцегорска – РА выплатила нам по сотне за аренду машин, по тридцать за исполнение обязанностей водителя и по десять за работу грузчиками. Неплохо, однако. Можно сказать, здорово!

Так что я шел домой весьма довольным. Не знаю, как насчет бизнеса, но работать в протекторате можно.

– Так, Володь, ты мне винтовку взять не забудешь? – Малик выдернул меня из приятных размышлений.

– Да не забуду, сразу, как приду домой, в машину обе винтовки положу и патронов по полсотни, хватит на охоту. Ты не проспишь, все-таки в четыре выезжаем?

Я поправил кобуру с «таурасом» на поясе. Завтра большая часть мужиков выезжала на охоту, точнее, на заготовку мяса на зимний период. Заготовки проходили организованно, часть должна была ехать бить небольших крокодилов на Ориноко, гидропенсионеры собирались на водохранилище, бить птицу, прилетевшую на зимовку, благо у них остался допуск на объект. Мы с Маликом, Коляном, Толей, Артемьевым и еще десятком мужиков и парней решили поохотиться на одичавших коров и мустангов.

На зиму, по словам Рабиновича, на склады городка должно лечь около шестидесяти тонн мяса и рыбы, плюс в каждом доме морозильные камеры должны быть забиты под завязку. Правда, домашние морозилки (кстати, совместного с Москвой производства) здесь выпускали небольшие, на пятьдесят килограммов. В город сейчас везли крупы, сахар, макароны, муку, консервы. Лавочники и администрация складировали их во внушительном ангаре между заводом и зданием администрации. Вдоль заводского забора стояли теплицы с овощами, принадлежащие семье корейцев, которые высаживали их как раз так, чтобы к сезону дождей они вошли в период плодоношения, а так-то и под солнышком все великолепно росло.

К домам привозили дрова и уголь, я вчера отлетов, то есть отходов с лесопилки, выгрузил целый грузовик, резал на полуметровые куски, чтобы лезли в печку, и складывал под навесом. Там же стояли три большущие корзины с углем, но не бразильским, а нашим, бурым, который добывают возле Амазонки, за ППД, если ехать в сторону Имамата. Уголь так себе, для промышленности не идет, но горит хорошо, печь и камин топить пойдет. Короче, все запасались.

Олеся тоже без дела не сидела, кроила и шила занавески, благо народа много переехало, а мода на всякие римские шторы и ламбрекены в Новой Земле не прошла. К моей любимой даже очередь из хозяек выстроилась – на два здешних месяца вперед как минимум, и это при том, что Олесе пришлось девчонку-швею нанимать на вторую машинку, благо ей глава с арендой помещения помог. Пока временно, а там видно будет. Тоже дополнительная забота – позавчера до утра не спал, собирал ей рабочий стол и машинки. И потом весь день как сонный мух ходил, зевал. Короче, ну очень деловая девушка, приходилось вечерами ей кисти и пальчики, натруженные ножницами, массировать. Потом все плавно перетекало в кровать, где уже мне делали короткий массаж плеч, ну а потом… Короче, здорово, мне очень повезло, что я встретил эту девушку.

Мне вообще нравится наблюдать за ней, как она ходит, как убирает мешающий локон, как вытаскивает рыбешку из Бушуйки, как общипывает булочку. Любовь, что скажешь, и это прекрасно.

Солнцегорск, Протекторат РА.

22 год, 17-й день 10-го месяца

У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!! – в закрытое москитной сеткой окно ворвался оглушающий рев сирены.

Я подскочил на кровати, сонно полупал глазами. И рванул в ванную комнату, умываться. На ходу вытер лицо полотенцем, пробежал в коридор, потом на кухню, включил маленький сетевой приемник-громкоговоритель.

Выслушав объявление, зашел в спальню, на кровати, прижав колени к груди, сидела Олеся и испуганно глядела на меня.

– Володь, что случилось? Почему сирена?

– Собирайся, Олеся. Тревога, военное положение. Нас в течение часа ждут в комендатуре. С оружием и снаряжением. Да успокойся ты, солнце мое. Если бы что-то случилось, уже в дверь стучали бы. Наверное, учения! – Я постарался успокоить девушку. Хотя еще со времен службы помнил, что учения начинались со слов «учебная тревога».

Через двадцать минут мы с Олесей уселись в ее машину и поехали в комендатуру. Хоть и недалеко, но тащить на себе все барахло не было никакого желания. А свой грузовик я брать побоялся, еще мобилизуют куда-нибудь. Это Олесина «тойота» никаких милитаристических ассоциаций не вызывала, а я свой «Егерь» позавчера вечером уже перекрасил в здешний самый популярный камуфляж. Так что он у меня серо-зеленый, на основном сером фоне выведены зеленые пятна по нарисованным Олесей контурам. Так если ничего серьезного, то, может, и не вспомнят, а поедешь на нем, сразу припашут.

Возле комендатуры стояли люди. Не сказать чтобы большая толпа, но собрались все взрослые гражданские, все мужчины и около половины женщин. И машин хватало, так что припарковались мы довольно далеко от ворот. Мужики были в разгрузках, с автоматами, большинство женщин просто с карабинами и автоматами. Вот касок ни на ком не заметил, так что и мы снарядились соответственно.

Олеся вставила снаряженный магазин в карабинчик, я взял АКМН, и мы пошли в народ. Вокруг стоял негромкий такой, но напряженный гул. Все были встревожены, у многих женщин лица побледнели.

Здороваясь, мы с Олесей прошли к стоящим небольшой кучкой Артемьевым. Потом к нам присоединился Малик, объяснил, что Света осталась с соседскими детьми, десятилетней девочкой и годовалым мальчишкой. Их мать, тоже Светлана, была срочно отправлена врачом на сохранение в демидовский роддом, а отец находился в командировке на побережье возле Берегового, налаживал кубинцам что-то, касающееся электроэнергии. Такие вот случались дела, но ребятишек никто не бросил. Они ночевали у Малика со Светкой, а дневали у Артемьевых или у нас. Александр, отец детей, должен был вернуться через два дня, но, как обернется сейчас, неясно.

Подъехали Колян с Толиком, остановились недалеко от нас с двумя девушками – маленькой, но очень симпатичной, коротко стриженной шатенкой и высокой, стройной и тоже симпатичной брюнеткой. Парни нашли себе подружек постарше, поэтому Артемьевы-младшие категорически их игнорировали и отворачивались.

Открылась дверь КПП, из нее вышли Зарипов, Тугов и Рабинович, остановились на высоком крыльце.

Зарипов взял в руки микрофон.

– Раз, раз. Вроде нормально… Товарищи. Сегодня ночью произошел вооруженный конфликт между Русской Армией и Орденом, с обеих сторон есть погибшие. На территории Протектората Русской Армии вводится военное положение, но мобилизации производиться не будет. Так что женщины, успокойтесь, никто ваших мужчин пока забирать не собирается. Но передвигаться по городу надо со штатным оружием, это в обязательном порядке. За город выезжать можно только по пропускам, не менее четырех машин в колонне. Сейчас женщины пойдут по домам, а мужики останутся помогать оборудовать позиции для пушек и минометов.

Я понимаю, вчера все намучились с охотой и мясозаготовками, но нужно установить пушки на огневые. Имамат рядом, боевики вполне могут воспрянуть духом и попытаться совершить набег. И еще. В пятнадцать ноль-ноль по ТВ-1 и радио «Вестник Демидовска» выступление главы протектората товарища Аверьянова. Не пропустите. Все, дамы, идите домой, а мужики – повзводно, стройся! – Майор начал неторопливо спускаться с крыльца КПП.

Я чмокнул свою девушку в носик и подтолкнул к машине.

– Олесь, езжай домой и не волнуйся. Рацию с пояса не снимай, мы, наверное, будем за нашей улицей работать, так что в любом случае моей «Моторолы» хватит, чтобы связаться. Сама сиди дома, не надо никуда выходить, разве к Светлане или наоборот, и их к нам зови. Не думаю, что возможны неприятности, мы все-таки в центре протектората, но береженого Бог бережет. Так что на всякий случай на кухне тоже держи или свой карабин, или автомат какой-нибудь из шкафа в прихожей достань. Обязательно телевизор посмотри. Может, на орденских каналах что-нибудь промелькнет, если их не отключат. А то они словно ОРТ в девяносто третьем, только вместо «Лебединого озера» сериал с утра пораньше включили. Или в девяносто первом, не помню точно. Да и по нашим каналам новости должны транслировать, а ведь тоже просто общие фразы. Ладно, я пошел. Ты, главное, не волнуйся! – И я побежал на место построения нашего взвода.

Кстати, мы недоумевали, для чего пенсионеры состоят на учете, но только до тех пор, пока не увидели их на стрельбище с оружием. У них оказались местные переделки АК-74 с новыми телескопическими прикладами и пистолетными рукоятками, с рельсами под всевозможные оптические приблуды, по эргономике не хуже американской М-4 получилось. Оказывается, при выходе резервиста на пенсию (хотя пенсия в протекторате понятие относительное, просто каменщик, например, перестает работать на стройке и начинает трудиться охранником, инженеры, кстати, остаются в основном на своих должностях) Русская Армия дарит такую винтовку. И автоматически переводит бойцов в состав подразделений последней линии обороны, которая находится в самом поселке. Их никогда не выдергивают из городов и поселков, где они занимаются своей работой, так что всегда есть кто-то, кто может и готов защищать свой дом. Ну это не считая женщин и подростков, а они тоже внушительная сила.

Конечно, хреново, что произошел конфликт, очень хреново. Но этот самый Остров находится за несколько тысяч километров от нас, может, и не доберется до этих краев война. А вот Имамат под боком, это точно. И это намного хуже, потому что тут никакой цивилизованной войной не пахнет. Я наслушался за эти недели ужастиков о судьбе попавших в плен к боевикам. Причем не обязательно русских. А любых. Даже индусам от них доставалось, хотя они живут далеко от Имамата – на восток вдоль южного берега Залива.

После построения взводов, а их у нас четыре (три от авиазавода и бизнесменов и один от гидропенсионеров), нас распределили по участкам обороны. Все прошло, как я и предполагал, разошлись по закрепленным за взводами местам. Эти точки хорошо защищали улицы, на которых проживали люди. Зарипов собирался строить позиции для сорокопяток и минометов после сезона дождей, весной, надеялся до этого обойтись броневиком со спаркой КПВ и личным оружием комендачей и жителей города. Точнее, надеялся, что ни того, ни другого не потребуется. Но сейчас деваться было некуда, на самом деле в любой момент могли нагрянуть гордые сыны гор.

Так что после роспуска мы разошлись по домам за лопатами и тачками и вновь собрались на указанных местах.

Успокоив Олесю, забросил в тачку штыковую и совковую лопаты, положил туда же автомат и поехал было, но выбежавшая следом любимая положила в тачку пакет с продуктами и бутыль с холодной чистой водой.

– А то проголодаешься. Сам-то забыл! – И она крепко обняла меня. Потом всхлипнула и убежала в дом, придерживая тяжелый ремень с браунингом в кобуре.

– «На позицию девушка провожала бойца…» – напевая, я толкал тачку и знал, что мне есть ради кого жить.

Мы собрались на своем участке за нашей улицей, рядом с наблюдательной башней. Зарипов выдал Артемьеву как замкомвзвода пачку чертежей и эскизов, и мы принялись копать позицию под М-42 и траншеи с пулеметными гнездами и широкими брустверами для самих себя, укрывая их срезанным дерном и поливая водой, чтобы замаскировать.

Чуть позже приехал грузовик с досками и брусом со складов администрации, доски нужны были для того, чтобы стрелковые ячейки и ходы сообщения не осыпались. Так что выкопанные в рыхлой мягкой земле траншеи мы крепили щитами из досок, а под ногами делали настилы из горбыля.

Через пару часов пришел грейдер из Демидовска, быстро навалил земли и создал вал с внутренней стороны колючей изгороди, прикрыв город от возможного обстрела. Привезенная из комендатуры пушка уже стояла на позиции, и трое комендачей во главе с прапором собирались пристрелять ее по ориентирам. «Китайцев» решили оставить возле комендатуры, для стрельбы с закрытых позиций.

Мы же заканчивали траншеи, благо они вышли довольно короткими. Зарипов решил, что строить «Линию Сталина» совсем не обязательно, а перекрытия секторов обстрела взводов для обороны города хватит. Так что к пятнадцати часам мы отправились по домам.

– Уф, накопался. Что за выходные! То мясозаготовки, то война, – недовольно проговорил Малик, вытирая пот грязным полотенцем. – И зачем военное положение объявлять без призыва? Для чего, ведь у РА сил хватает?

– Наверное, для агентов Ордена в Демидовске, наверняка есть шпионы. Сам подумай, когда четверть миллиона человек серьезно хотят воевать – любой задумается. – Я допил остатки воды, бросил пустую бутылку в тачку и потолкал ее домой.

Малик шел следом, ворчливо кляня и орденцев, и Аверьяна за то, что допустили конфронтацию.

– Малик, ты вот ругаешь всех подряд, а твои лопаты я везу! И не ругаюсь, между прочим. Так что как досмотришь обращение Аверьяна к народу, бери Светку – и к нам, пельмени есть. Олеся обещала налепить, значит, налепим, тем более что мяса много. Конфликт – конфликтом, а воскресенье – воскресеньем! – У меня слюнки потекли при мысли о горячих пельмешках.

Остановившись напротив дома Абдумалика, мы выгрузили его лопаты, он подхватил свой автомат с разгрузкой, пожал мне руку:

– Ладно, жди попозже. Не против, если детвору с собой приведем? Пельмени поможем лепить.

– Приводи давай. К соседке в Демидовск нужно бы съездить, да сейчас с этим военным положением придется попутчиков искать. А к телефону ее пока не пускают. Скорее бы вышку настраивали и сотовую запускали.

И мы поглядели в сторону завода, там перед конторой возвышалась вышка сотовой связи. Ее подняли буквально вчера, теперь вели пусконаладку.

– Ничего, телефонограмму отправим, чтобы не переживала, отнесут в палату. Давай топай, а то вымыться перед передачей не успеем.

Дома, наскоро ополоснувшись под душем, взял тарелку с горкой приготовленных Олесей бутеров с ветчиной и сыром и кружку с горячим чаем, уселся перед телевизором в гостиной. Телевизор давно работал.

– Постоянно идут короткие репортажи. В основном из Берегового, с базы, и немного из Демидовска. Правда, куцые такие, показывают выведенную из гаражей военную технику, танки там всякие с пушками разной длины, ракеты зенитные на гусеницах, тоже АКМ называются. Все бегают, все очень серьезные. В Береговом тоже все готовятся, там двуствольные береговые пушки, небольшие такие. Катера военные показали. Пообещали рассказать о подготовке кубинцев, мол, уже везут на вертолете кассеты с записями. Показали, как из самолета раненых вынесли и увезли на «скорой помощи». Но говорили мало. Только то, что нам Зарипов сказал. Конфликт, протекторат готовится к войне, ведутся активные переговоры с разумной частью руководства Ордена. А орденские каналы только недавно транслировали кадры с разрушенными строениями и сгоревшими машинами, и все. – Олеся села рядом с кружкой душистого кофе.

На экране телевизора появилась уже знакомая новостная заставка, после чего началась трансляция новостей из студии. За полукруглым столом сидела ведущая блока новостей, красивая статная блондинка лет сорока с прической а-ля Тимошенко. Она поздоровалась и начала перебирать бумаги на столе.

Тем временем в кадре появился высокой худой старик в полувоенном сером френче. Тяжело опираясь на трость с массивным набалдашником, он прошел за стол и уселся на вращающийся стул.

К нему подбежал молодой парень, надел на лацкан пиджака микрофон, проверил звук и исчез.

– Товарищи! Глава Протектората Русской Армии товарищ Аверьянов пришел к нам, чтобы сделать важное заявление. Прошу вас, товарищ Аверьянов. – Блондинка повернулась к старику.

Тот коротко прокашлялся.

– Товарищи! Как вы все уже знаете, в протекторате введено военное положение. Мы были вынуждены применить силу. Сейчас я объясню почему.

Из-за непрекращающегося экономического давления со стороны Ордена протекторат уже давно испытывает трудности в развитии экономики, и часто под вымышленными предлогами нам отказывают в завозе из Старого Мира необходимого оборудования. Например, мы уже три года не можем ввезти давно купленные и полученные с завода две первые из шести турбин на нашу ГЭС. Это причиняет огромный ущерб нашей экономике просто потому, что мы ограничены в потреблении электроэнергии и вынуждены откладывать, например, открытие производства алюминия и титана. Хотя месторождения уже разведаны, и наше совместное с Бразилией предприятие в любой момент готово начать добычу и переработку.

Но не это главное, мы ищем в таких случаях обходные пути, заказываем технику через друзей в Техасе, Конфедерации и Евросоюзе.

Главное в том, что Орден начал практически открыто снабжать оружием Имамат и пиратов с Диких Островов. Более того, по словам пленных наркоторговцев, только счастливая случайность помешала поставить им зенитно-ракетные комплексы «Стингер» в пойме Амазонки. Просто сыграла роль обычная жадность бандитов, решивших кинуть своих подельников и не платить за оружие. В результате столкновения между бандгруппами «Стингеры», к счастью, ушли обратно.

Это стало последней каплей, переполнившей чашу нашего терпения.

Мы все взрослые и ответственные люди и понимаем, что могло натворить такое оружие в руках бандитов на границе наших земель. Любой мальчишка знает, что только благодаря полному превосходству в воздухе и тяжелых вооружениях на земле мы сдерживаем угрозу полномасштабного нападения со стороны Имамата. К сожалению, у них большое превосходство в численности мужчин, стоящих под ружьем. Поэтому поставки высокоточного современного оружия бандитам смертельно опасны для каждого жителя наших земель. Да и для всего севера Залива, просто Орден этого пока не понял.

Конечно, мы отбились бы. Каждый старик, каждая женщина в наших землях готовы защищать себя и свой дом. Но это стоило бы большой крови. Очень большой.

Поэтому руководством протектората и командованием Русской Армии было принято решение о проведении точечной операции на Острове Ордена. Просто мы должны были дать понять Ордену, что наше терпение иссякло. Что мы более не позволим снабжать оружием и натравливать на нас всяких уродов, готовых насиловать женщин и убивать детей.

Только поэтому сегодня ночью спецчасти егерей частично уничтожили, частично повредили вооружения и авиацию на Острове. К сожалению, мы не смогли провести операцию без потерь с нашей стороны и со стороны Ордена, но дело в том, что, не пролей сейчас наши солдаты свою кровь, скоро ее пришлось бы лить резервистам, обороняя города и поселки.

Егеря выполнили свою задачу. Руководство Ордена само пошло на переговоры. Сейчас мои помощники вылетают в Форт-Ли, чтобы на нейтральной территории договориться о мире и желательно хотя бы о невмешательстве Ордена в нашу борьбу с бандитами.

И еще, товарищи. Поскольку нам пришлось применять силу, наше командование решило одновременно освободить Дикие Острова от пиратов. Сейчас кубинские товарищи совместно с егерями и гренадерами при поддержке артиллерии и авиации уничтожают базы пиратов. Мы решили освободить наши воды от этой мрази! Пусть водные пути в наши земли будут безопасными!

Спасибо за внимание, товарищи, сразу по достижении договоренностей вас полностью обо всем проинформируют. – Старик встал и, хромая, пошел к выходу.

Дальше начался обычный политический репортаж.

– Ну что ты думаешь, Вова? Это скоро закончится? – Олеся повернулась ко мне вполоборота и продолжила слушать ведущую.

– Не знаю. Но надеюсь. Возможно, я ошибаюсь, но эти орденские хозяева выплыли из американской политической и экономической системы, может, даже из верхушки. Ну и вели они себя по американской привычке вершить внешнюю политику Старого Мира. А там уже четырнадцать лет никто им противодействовать не может, вот они и творят, что хотят, и здесь тоже. И по фейсу получили за это. Если Аверьянов сказал правду насчет переговоров, то это очень хорошо. Худой мир лучше доброй войны. Если зачистят Острова, то это здорово, чистые воды – это очень хорошо. Но давай оставим проблемы, а? Я Малика со Светкой пригласил на обед, на пельмени. Они обещали помочь лепить, скоро придут. И Светкины дети с ними, наверное. Что скажешь? – Я поймал девушку и прижал к себе.

– Если пригласил, то отпусти меня и пошли готовить. Нужно луку начистить, мясо провернуть, тесто приготовить, салатиков парочку сделать. Пошли, любимый. – И меня утащили на кухню.

Потом подошли Малик с женой, но соседских детей с ними не было, Артемьевы забрали. Светлана выгнала меня с кухни, они стали лепить с Олесей пельмени и о чем-то секретничать.

А мы с Маликом пошли в мой будущий сад, отливать деревья.

– Скорее бы дожди пошли. Через день под каждое дерево по паре ведер таскаю – скоро без рук останусь! – Я вылил воду под абрикос.

За время дороги все деревья покрылись желто-зелеными нежными листиками. Теперь листья жухли под солнышком, деревья болели. По сравнению с двумя апельсиновыми саженцами, которые я купил уже здесь и посадил в палисаднике, они выглядели очень блекло.

– Ну что завянет – то не сгниет, – филосовски заметил Малик, выливая под персину воду из ведер. – Все? Тогда пошли, пока там девушки на стол накрывают, выпьем по соточке. А то устал на самом деле.

Складывая ведра под навес, я аж подпрыгнул от хлестнувшего по ушам недалекого звонкого пушечного выстрела. Ешкин кот!

– Что это было? – Из дома с огромными глазами выскочили Олеся и Светлана.

За свеженасыпанным валом снова выстрелила пушка. Потом ей ответила товарка с востока, а немного погодя и с юго-востока.

– Пристреливаются, черти. Хоть бы предупредили, а то так и заикой остаться можно. – Я поднялся на крыльцо и погладил прижавшуюся ко мне девушку по роскошным рыжим волосам.

– Голубки, а вы когда свадьбу думаете играть? – поинтересовался Малик. – А то смотрите, через месяц дожди начнутся, придется в дождевике венчаться.

– Венчаться не придется. Здесь что-то с церковной иерархией связано, я спрашивал у нашего профорга. Тут все попы из тех, кто был не в ладах с руководством РПЦ в том мире, и у них нет благословения на проведение таинств. Короче, большинство из них можно назвать самозванцами. Так что только отпевают и крестят, и то по желанию. Но не венчают, в протекторате пока заключаются только гражданские браки.

Тут, кстати, вообще с религией несколько напряженные отношения. Вот ты, Малик. Если захочешь намаз совершить – где Мекка? И хадж пока не совершить, обратного-то хода нет, разве Руслан с компанией прорвутся. И христиане, православные по крайней мере… Не поймешь, к какой церкви себя относить, то ли РПЦ, то ли секта какая, не ясно ни хрена. Все религии, в которых важную роль играют святые места того мира, находятся в некоторой растерянности.

Лучше всего себя американские священники чувствуют. Они знают – Бог есть, а остальное их абсолютно не колышет. Они и там, в Америке, не очень кого-либо слушались, а здесь только Библией руководствуются. Мне Семеныч целую лекцию прочел. – Я зашел в комнату, вытирая руки полотенцем.

– Ты нам зубы не заговаривай. Когда свадьба? – Светлана требовательно посмотрела на нас с Олесей.

– Через месяц, мы уже заявление в Демидовске подали, – улыбнулась Олеся. – Считайте себя первыми приглашенными и свидетелями будете. Но о свадьбе поговорим после того, как договорятся с Орденом, хорошо? А пока давайте к столу.

На столе красовалось большое блюдо с дымящимися пельменями. Отдельно стояли две глубокие салатницы с салатом из помидор, креветок, порезанных на узкие полоски, лука и еще чем-то. Красовалась запотевшая бутылка «Новомосковской», тонкими ломтиками лежал на тарелке сыр.

– Кстати, Олеся. Заметила, они после очень удачной охоты не хвастаются? Мой в Ульяновске принесет чирочка и неделю лапшу на уши вешает, как он его выследил и как из болотины вместо собаки доставал. А тут половину зада от коровы принес и похвастался только один раз, когда из грузовика вытаскивали на тележку. – Светка села на заботливо подставленный Маликом стул.

– Нет, Вова раза три похвалился. Первый раз – когда здоровый кусок от туши сгрузил. И еще два раза при разделке. Интересно почему? Мой папа тоже был большой любитель рассказать нам с мамой всякие рыбацкие и охотничьи байки. – Олеся вопросительно поглядела на меня.

– А что особо рассказывать? Приехали на место, там «буханка» от лесной службы. Они нас довели до стада, за километр остановились, пешочком прошлись чуток. Потом лазерной указкой показали каждую телку или бычка в стаде, из тех, которые предназначены для отстрела. Так что сама охота заняла час вместе со стрельбой. А потом мясо заготавливали, полтора десятка туш разделать – это уже неромантично. Считайте, что учения у нас так проходят, слаживание отделений. У вас на стрельбище, у нас в саванне. Девушки, будете? – Я открыл бутылку водки. Разлил в рюмки по полной себе и Малику, по половинке кивнувшим Свете с Олесей. Положил в тарелку пельменей, подцепил вилкой кусочек креветки из салатницы, поднял рюмку.

– Ну за наших девушек. За то, что они нас любят!

И мы, так сказать, сдвинули чарки.

Солнцегорск, Протекторат РА.

22 год, 21-й день 10-го месяца

Неделя шла напряженно, но спокойно. Никаких особых эксцессов в протекторате не было, разве на границе разбили вдребезги две вовремя обнаруженные банды – довольно крупные банды. Накрыли их самолеты ракетно-бомбовым ударом, а егеря закончили дело и подчистили, а потом все показали по телевизору в программе новостей. На Островах тоже все шло нормально, вышибли пиратов, а тех, которые остались, размазали по этим островам. Сейчас кубинцы занимали эту местность, чтобы не оставлять пустой и чтобы всякая нечисть не завелась по новой.

У нас в городке было тихо, хоть и спали все с оружием возле кроватей. И ночью на позициях сегодня пришлось подежурить разок в свою смену. Так что на работе ходил полусонным, благо ничего особенного не происходило, разбирал и промывал коробку скоростей небольшого фрезерного станка.

Ближе к концу работы по цехам ветерком пробежала Маринка, молоденькая девчушка из отдела кадров, с хорошей новостью. Наши с Орденом замирились, военное положение отменяется. Так что домой все шли радостные, слышались грубоватые шутки и довольный гогот веселых мужиков.

У выхода с проходной меня окликнул Семеныч, стоявший в тени под навесом вместе с главой.

– Володь, подойди, пожалуйста.

Подойдя, я поздоровался с Рабиновичем, пожал его сухую, крепкую и мозолистую руку. Ну мозолей у него поменьше, чем у меня или Малика, но все равно это рука человека, знакомого с физической работой и спортом. Впрочем, чему удивляться? Я еще не встретил в этих землях ни одного человека с нежными ручками, каких хватало в том мире. Возможно, их и здесь хватает, но мне не встречались.

– Володь, здравствуй. Слышал уже, военное положение отменили? Здорово, вроде договорились о мире. Так что все, отбой. Но я тебя позвал потому, что тут дело вашей бригаде есть. Подшабашить хотите? Имеется дельце, очень много работы, тяжелой и грязной. Нужен срочный ремонт, и без бригады слесарей никак. Сварщика с помощником я уже нашел, это Ильшат с Ильнуром, требуются слесаря. За работу пять сотен каждому, но нужно прямо сейчас вылетать и работать «от забора и до заката», то есть пока не закончите. Аврал, одним словом. – Глава вопросительно посмотрел на меня.

– Сейчас, Осип Давыдович. Вон у мужиков спросим. – Я кивнул на выходящих из проходной Малика, Тольку и Коляна. – Но завтра ведь рабочий день, как с этим?

– Это я с Андреем решу, это не проблема. Закроют вам на один день меньше, и все. Парни, есть работа! – Рабинович начал здороваться с подошедшей бригадой… – Вот так, парни. Если они официально обратятся в ремонтные службы протектората, им помогут, но счет выставят заоблачный. Авария крупная, очень много работы. А если им поможете вы, то и подзаработаете, и нормальные добрососедские отношения выстроим. Согласны? – Рабинович внимательно поглядел на нас.

Мы переглянулись. Конечно, после полного рабочего дня мы устали, но от таких предложений отказываться не стоит. Хотя бы потому, что потом Рабинович к нам не обратится, а значит, следующая шабашка проплывет мимо, да и хорошие отношения с главой никогда не помешают.

– Я – за, – подумав, высказал свое мнение Малик. Колян и Толик кивнули.

– Но нам необходимо хотя бы перекусить и собраться. Час времени у нас есть? И инструмент нужно из мастерской взять. – У меня имелся свой, но, если можно использовать заводской инструмент, нужно этим пользоваться. Свой целее будет.

– У вас есть пара часов. Пока «аннушка» из Москвы вылетит, пока до нас доберется, как раз и поужинать спокойно успеете, и собраться. Давайте через два часа, в пять вечера, жду вас на взлетке с инструментом, а сейчас я звонить пойду. – И Рабинович поспешил в здание администрации, а мы отправились по домам.

Нужно еще с Олесей договориться. Вряд ли ей понравится мое исчезновение, тем более – на ночь глядя, хотя и объяснял ей, каковы особенности работы слесаря-ремонтника.

Через час выбежал из дома. Олесе категорически не понравилась мысль остаться на ночь одной, и большую часть этого часа я пытался сгладить свое будущее отсутствие. Так что поужинать не получилось, пришлось в темпе вальса принимать душ, переодеваться, хватать автомат с подсумками, дежурный рюкзак и здоровенный пакет с бутербродами, огурчиками, помидорчиками и термосом с кофе, который собрала мне полуодетая-полуобнаженная девушка.

На улице я заскочил в свой «Егерь», наконец застегнул ремень с пистолетом, бросил на соседнее сиденье рюкзак, автомат, подсумки, пакет с бутерами. Вытащил верхний бутерброд с толстым куском холодного жареного мяса крокодила (вкуснее курятины!), вцепился зубами. Так, держа зубами бутер, включил вторую и поехал на завод.

Там с Маликом, Колькой и Толиком загрузили в тележку дежурные наборы плюс свои «любимые» ломометры и кувалдометры и повезли на взлетку.

Там нас встретил Рабинович со сварщиками. Но какой Рабинович!!! Увидев его, Малик запнулся и чуть не грохнулся на сварочник.

Осип Давыдович был одет в белую рубашку и строгий черный костюм, старомодный такой, в руке держал широкополую черную шляпу и обмахивался ею, на голове была ермолка. Под пиджаком, правда, на толстом кожаном ремне так и остался «Кольт М1911А1» сорок пятого калибра.

– Ну шо ви пялитесь? Меня мама из Одессы в гости зовет и сильно расстроится, если ее Ося разочарует соседей. Пришлось в синагогу готовиться, не брился неделю. Мама стала такая религиозная. – Глава подмигнул нам и повернулся на шум авиационного двигателя. – Вон летит наш орел. Все нормально будет, через полтора часа работать начнете.

Из-за речки неторопливо вылетел биплан, сделал круг над нами и взлеткой, аккуратно сел. Неторопливо пробежав сотню метров, он остановился было, но потом рыкнул мотором и поехал к нам.

Ан-2 был покрашен сверху в здешний камуфляж и в серо-голубой цвет снизу. Вдоль борта и снизу на крыльях крупными буквами виднелась надпись «ОМОН». Только «люстры» сверху не хватало.

Впрочем, ее с успехом заменяли крупнокалиберные «корды», закрепленные в специально прорезанных в бортах люках. Под крыльями виднелись пилоны с двумя блоками-семерками НУРС. Короче, не самолет, а гроза партизан.

– Ну грузитесь, чего встали? – Из открывшейся двери выглянул пилот. – Щас грузовой люк открою.

Закинув в самолет инструменты, мы уселись на жесткие скамьи вдоль бортов. Самолет снова зарычал двигателем, сильно затрясло, но тряска почти сразу прекратилась. Да и мотор стал работать по-другому. Полетели.

Комфортом в этом агрегате и не пахло, но в пулеметные люки была прекрасно видна земля внизу. «Аннушка» высоко не поднималась, пулеметчик отодвинулся в сторону и кемарил, а мы с мужиками разглядывали проплывающий внизу пейзаж. Поля вскоре кончились, под нами была практически нетронутая земля с небольшими лесочками и широкими кусками саванны, часто иссеченная ручьями и речками.

Через час с небольшим перелетели Амазонку, снова начались поля. Самолет мелькнул над довольно большим поселком и пошел на посадку.

– Слава богу, прилетели. Мужики, выручайте! – К нам шустро подбежал плотный такой мужик. – Кошмар!!! У нас механизатор, пьяный дурень, свернул загрузочные конвейеры и главный бункер механизмов уборки навоза. А тут сорок тысяч свиней на ферме! Мужики, Христом Богом прошу, скорее наладьте!!! У меня все от мала до велика на лопатах и тачках навоз возят. А завтра снова жара под сорок, не дай бог, эпизоотия, начнется падеж. Спасайте, мужики!

Ох ты ж твою душу! Приехав на место, увидели нехилую композицию из срубленных и искореженных конвейеров, разорванных транспортерных лент, смятого и рухнувшего приемного бункера. Венчал все это безобразие здоровенный китайский погрузчик, изрядно покореженный, но не посрамивший Поднебесную. Как это все пахло!!! Точнее, воняло.

– А где механизатор? Живой хоть? – переодеваясь в спецовку, спросил Семеныч.

– Живой, пьяных Бог бережет. Ох и попал он, мама не горюй. Дурень несчастный, до пенсии будет на полставки лопатой работать.

И понеслось. Через восемнадцать часов я стоял под душем и дрожащими от усталости руками пытался отмыть волосы от запаха свежего свинячьего навоза. Перемазались как черти, пока сначала все срезали, а потом собирали по новой. И пропахли соответственно. Но сделали, все заработало, фермерские электрики запустили все новопривезенные движки. Последние четыре часа я вкалывал на древнем токарном станке в здешней мастерской. Пришлось на ходу импровизировать, подгонять новые редукторы, соединять и надставлять ленты. Так что сейчас в бункер подавался свеженький навоз. Вот уж что-что, а навоз производить эти свинки мастера. Впрочем, покушать они тоже мастера.

Выйдя из душа, я долго принюхивался к себе и не мог понять, отмылся или как. Остальные вели себя подобным же образом. Все устали как черти, которым досталась сверхурочная партия грешников.

Местом нашего нынешнего пребывания было небольшое ладное украинское село. Натурально «Вечера на хуторе близ Диканьки». Только вишни во дворах росли пополам с апельсинами. Небольшая церковка сверкала маковкой из оцинкованного железа. Ровные улицы, сходящиеся к майдану. Жили здесь украинцы пополам с вьетнамцами. Вьетнамцы работали в основном на рисовых полях, а украинцы на свиноферме. Она на самом деле оказалась огромной, сорок тысяч свинок – это очень много. В Московском протекторате одна из четырех таких ферм, принадлежащих Коршунову и поставляющих свинину Русской Армии и Демидовску. Расположена она была, правда, не очень удобно, на машине минимум восемь часов от нас добираться. Поэтому нас на самолете сюда и привезли.

…В большом и чистом дворе накрыли белой скатертью большой стол, за которым мы собрались после душа.

– О, сам хозяин едет, – ставя на стол огромное блюдо с варениками, заметила дебелая жена председателя.

Что интересно, они очень чисто говорили по-русски, а вот их соседи – на причудливой смеси русского и украинского языков. Про вьетнамцев и сказать нечего, только материться пока научились. Вьетнамцы, кстати, оказались московские. Их в Москве на чем-то накрыли и вместо депортации сюда спихнули, опоив сонными таблетками. Впрочем, благодаря Коршунову они весьма неплохо устроились.

Из остановившегося черного «гелендвагена» вышел здоровый, немного тучный мужик в милицейской форме с генеральскими погонами. На широкой груди поблескивали «поплавки» училища и академии, колодка с наградными ленточками. Интересно, кто это? За вездеходом остановилась серая пассажирская «газель» с надписью «ОМОН».

К генералу подошел председатель. Обстоятельно, без подобострастия отчитался о проделанной работе. Ответил на заданные вопросы. И вместе с генералом пошел к нам.

Генерал приблизился, мы невольно привстали из-за стола:

– Добрый день, мужики. Спасибо за работу, сейчас можете пройти в контору, получить деньги. А потом пообедаете и вас отвезут домой. Ехать, конечно, дольше, но гонять самолет очень уж накладно, я сам на машине езжу, когда не тороплюсь.

После этого генерал пожал нам руки и собрался было уходить, но возле меня задержался. Хмыкнул, достал из кармана ежедневник в кожаном переплете, полистав, нашел нужную страницу:

– Рост сто восемьдесят – сто восемьдесят пять сантиметров, тяжелый, за сто килограмм весом. Плечи широкие, грудная клетка мощная, очень накачанные ноги. Волосы темные, глаза карие, нос прямой, губы узкие, надбровные дуги выпуклые. Над левой бровью должна быть ссадина. Не ты ли моего капитана Сысоева под Новой Одессой поколотил три недели назад?

– Так точно, та-щ генерал-лейтенант. Нечего было к моей невесте лезть. – Я невольно подобрался. Вот уж не думал, что та драка здесь икнется.

Но генерал усмехнулся:

– Ладно. Проехали. Но в следующий раз учти – нас здесь не очень много, чтобы своим же телесные повреждения средней тяжести наносить. Он неделю назад из госпиталя вышел, сильнейшее сотрясение головного мозга, хотя я сомневаюсь, что у него мозги вообще есть. Как он до капитана дослужиться умудрился? Иди давай, жених, получай деньги. – И генерал отправился в контору.

Выдохнув с облегчением, за ним пошел и я, догоняя мужиков. Там получил под роспись свои пять сотен и вышел во двор. Подошел к сидящим за столом парням, уселся на тяжелую скамью.

– Малик, не помнишь случайно, какой коньяк Рабинович заказывал в Демидовске? – Неделю назад мы с Маликом стали свидетелями того, как глава заказывал у лавочника какой-то дорогущий коньяк из Старого Света.

– Нет, не помню. Но лавочник-то знает, спросим. А что, думаешь, надо взять? – Малик накладывал себе вареники.

Я тоже наложил в тарелку большую гору вареников, поблагодарил хозяйку, взял лафитничек с горилкой. Чокнувшись с парнями, выпил, почувствовал, как крепкий напиток огненным шаром стекает по пищеводу. В желудке потеплело, постепенно начала отпускать дикая усталость. Редко когда приходится практически без перерыва работать тридцать часов подряд.

– Нужно взять. Сам понимаешь, глава нам отличную шабашку подкинул, требуется отблагодарить. А то в следующий раз может и мимо проплыть. – Я обмакнул вареник в сметану и с удовольствием закусил.

– Ага, точно. Хоть маленький откат, но нужен. Полкуска за такую работу – нормально! – Толян согласно кивнул головой и начал разливать по новой.

Тем временем из открытого окна донесся рев разъяренного генерала:

– Ты что, Иван, полный дуб? Какого ты на погрузчик пьяный полез? Тебе что, глава времени протрезветь не дал бы? Мы что, звери полные? Не понимаем, что у тебя горе? Но твоя жена умерла, а ты, идиот, ни хрена о сыне думать не хочешь. Ты хоть знаешь, на сколько попал? Благодари моего бухгалтера, что у него связи есть среди руководства за речкой, а то бы они такой счет мне выставили! Короче, год на лопате. Потом погляжу, как работать будешь. Половина зарплаты пойдет на погашение долга. Не будешь пить, через год переведу в Москву или Одессу, механизатором на стройку, там заработок выше, быстрее расплатишься. А сейчас иди отсюда, от греха подальше!

Из конторы выскочил взмыленный мужик лет сорока, вытер пот рукавом, вздохнул облегченно и пошел восвояси.

Нам Марфа Матвеевна рассказала, в чем дело было.

У него жену какая-то дрянь прямо в ванной комнате укусила, какая-то здоровенная мокрица. Пока прилетел вертолет, пока довезли до Москвы, она и умерла. Эту мокрицу на исследование забрали, а тело женщины обратно привезли. С тех пор у мужика запой.

В конторе продолжали разговаривать:

– Ну как, Антон Петрович, решили насчет технаря в Демидовске? – Генерал постепенно успокаивался.

– Да решили, просто боязно так далеко девок отпускать. Мы же часто к ним не сможем ездить.

– Ничего. Там народ не кусачий, все свои.

– Так, товарищ генерал, народ-то, может, и не кусачий, так парни злопихачие, городские. А дочки у меня деревенские.

– Так и хорошо! Они у тебя красавицы, глядишь, женихов привезут. Не забывай, девок пока маловато. А радиотелемастер здесь еще долго работой обеспечена будет. Короче, иди, дочерей собирай, я отсюда через Демидовск поеду, дела, вот твоих и прихвачу, пусть поступают. По дороге подумают, на какой факультет. – Вскоре генерал вышел из конторы и вместе с председателем уехал куда-то на УАЗе.

Хм… вот уж не ожидал самого Коршунова увидеть. Странно, он без помпы и охраны ездит, даже «люстры» на машине нет. Причем при личном знакомстве произвел не самое плохое впечатление. Если честно, то это несколько противоречило моему представлению о министре внутренних дел Москвы. По словам военных, он попал сюда из той Москвы, где умудрился зажилить больше двухсот миллионов долларов.

– Марфа Матвеевна, а какой он из себя, ваш работодатель? Давно у него трудитесь? – спросил я у хозяйки.

– Да нормально все, как при СССР в нашем совхозе было. Гоняет мужиков и в хвост и в гриву, но платит, заботится о технике, ОМОН вон с вашими егерями уже лет пять как бандюков из Латинского Союза тряхнули, они теперь сюда и носа не кажут. А то неспокойно было, моего старшего здорово подранили, полгода в госпитале лежал. Так что сейчас хорошо, вон какую ферму отгрохали. Сам-то он почти одновременно с вашим Демидовым появился и здесь, в Москве, обустроился. Уж как на него начальники московские давили, чтобы он их сторону против Демидова занял! Нет, говорит, мое дело Внутренние войска и защита людей, а между собой сами разбирайтесь. – Дородная женщина выставила на стол большое блюдо с ватрушками с творогом и вареньем.

Ага, ферма здоровая. И очень хорошо, что сейчас ветер в ее сторону дует, хоть поесть спокойно можно – без свинских гурманских запахов. А вот про Коршунова теперь и подумать стоит. Хорошо, вояки его не любят. Вор типа. А с другой стороны, какие деньги и откуда он взял, если ему так срочно аж в другой мир бежать потребовалось? Двести миллионов – это очень много. Мог ведь поделиться с каким-нибудь начальством и спокойно жить если не в России, то в Англии, как Березовский. Есть такие начальники, которые ни пяди своей земли не отдадут, но вот проходящие мимо миллионы запросто прихватизируют. А если учесть, что миллионы эти появились в середине девяностых, когда вовсю шла война в Чечне. Хм… не знаю… И то, что он против Демидова и РА фактически ничего не делал, вовсе не говорит о его слабости. В те времена не было еще такой армии, только на деньги Коршунова и можно было кодлу головорезов нанять на разовую операцию. И его ВВ, особенно ОМОН, постоянно в новостях вместе с нашими егерями мелькают. Именно вместе, то банду разогнали, то конвой отбили. Похоже, не все так просто в отношениях Коршунова и командования РА. Вон он в Новой Одессе допустил создание Корпуса морпехов, который подчиняется РА. И над тем надо подумать, как он отреагировал, опознав меня… Но это все оставим при себе, не стоит вытаскивать такие сведения. Так это или нет, но я уверен, что лучше не вмешиваться в высокую политику и шпионские игры. Растопчут и не заметят, тем более во время строительства государства.

…Вскоре мы закончили ужинать и стали грузиться в «газель».

Председатель вручил нам по хорошему такому брусу замороженного сала, завернутого в чистую марлю. Оглянувшись на супругу, сунул Малику литровую бутыль с горилкой.

– Давайте, парни. Это вам к ватрушкам, – усмехнулся он и пошел к «гелендвагену». Генерал усаживал в свой «мерседес» двух молоденьких, похожих друг на друга девчонок. Очень хорошеньких, очень растерянных, но весьма довольных. Его водитель загрузил в багажник пару больших сумок.

В конце концов мы поехали. Когда выезжали из села, я обратил внимание на стоящие под навесом во дворе местной администрации пять каких-то пикапов со снятым верхом и установленными на треногах в кузове СГМами. А что, дешево и сердито. Мужикам оборонять село, а дороги здесь неплохие, хорошо укатанные рокады. Да еще кое-где засыпаны щебнем. Так что перебросить в любое место маневренную группу поддержки, да еще при ротных пулеметах, можно запросто. А пикап везет с полтонны, так что кроме пулеметчика в кузов еще пара автоматчиков влезет и боеприпасы.

За селом начались рисовые чеки. Стало очень душно и влажно, тропики прям, дышать от духоты нечем. Вьетнамцев на них сегодня не видно, что, впрочем, совсем неудивительно.

Потихоньку мы все заснули, чему неплохо поспособствовала выпитая в селе горилка. Бутыль, полученную от председателя, спрятали – дома выпьем.

«Гелендваген», подняв пыльное облако, давно исчез впереди. Все-таки не груженая «газель», да и движок, и ходовая намного лучше.

А мы потихоньку, километров сорок в час, пылили на юг, к Амазонке. Василий, шофер, негромко включил одесское радио с неожиданно интересным ведущим. Так говорить, наверное, только в Одессах и могут.

Ехали, мы дремали, Василий рулил. Остановились часов через пять – перекусить, причем придорожное кафе оказалось расположено рядом с огромным конопляным полем.

– Василий, а это что, какая-то генетически модифицированная конопля? Ну без наркоты? – поинтересовался Ильшат, растирая в пальцах листик.

Конопля на этом поле вымахала в три метра высотой. Те поля, которые мы проехали, были уже убраны, да и на этом собирались начинать уборку.

– Да нет. Нормальная конопля. Кому это здесь нужно, заморачиваться грехами того мира? Если есть идиоты, которые хотят наркоты, они ее и так найдут. А на этой конопле большие деньги делают. Пенька, брезент, специальные ткани, из них китайцы форму шьют для нас и Русской Армии. Хорошую бумагу делают – тоже бизнес. – Василий уселся за стол.

– А чего это твой генерал девчонок в Демидовск повез? В Москве тоже вроде универ есть, а в Новой Одессе точно имеется? – наливая в стакан кваса и зевая, спросил Николай.

Я положил на скамью автомат и брезентовую сумку с магазинами (здесь рабочие редко разгрузки таскают, только в далеких путешествиях или в опасных районах. Обычно пяток запасных магазинов складывают в специальную такую наплечную сумку, вроде как у немцев в Великую Отечественную. Только у немцев вдоль корпуса магазины были, плашмя, а здесь поперек. Ну и всякая необходимая мелочь в паре карманов помещается. Удобно носить, быстро снимается, места мало занимает. Нам же в атаку повседневно не ходить, а без запаса патронов просто неприлично).

– Так парни у нас учатся. Девчонок покрасивее Коршунов в Демидовск отправляет. Они с ним контракт заключают, на отработку. Так уже не одного парня к нам перетащил – кого к себе, кого на работу в хозяйства или в город. Здесь идет постоянная борьба за стоящих людей, особенно молодых. А вообще, наш протекторат живет сельским хозяйством и рыболовством. У вас большинство овощей, фруктов, картошка с луком и прочее – от нас, ваши военхозы только пшеницу и кукурузу выращивают. Да и в ту же Конфедерацию много чего поставляем. Человек-то всегда кушать хочет. Под Одессой рыбоконсервные заводы есть, ведь основной рыболовецкий флот в России там базируется. Так что мы, может, и победней вашего протектората, но немного. – Василий, видимо, решил прочитать нам небольшую лекцию.

Тут принесли блюдо с шашлыками, и мы оставили коноплю в покое. Тем более что ей недолго на корню стоять осталось, с того края поля заревели двигатели уборочных машин.