Одноэтажная Крутышка закупорила окна ставнями и прижалась к земле под ураганным ревом дискотеки.

Укрытие для засады Веня присмотрел днем — штабель пустых ящиков у боковой стены ларька. Володя по его примеру взял из штабеля ящик и уселся поудобней. Неизвестно, сколько времени придется тут прокараулить.

Глаза никак не могли привыкнуть к темноте. Нарушился привычный процесс. Обычно выходишь из освещенной комнаты в ночь, и сначала ни зги не видно и уши заложило. Но вот понемногу начинают возникать ночные звуки — шелест ветра, скрип калитки, а затем и окружающие предметы проступают из темноты — глаза обрели ночное видение.

Что сейчас стало помехой? Володя предпринял простейший эксперимент — заткнул поплотнее уши. Тишина… И уже через минуту зрение улучшилось. Он увидел какие-то белые листочки, реющие в воздухе перед домом 25. Загадка тут же прояснилась. Листочки облепили на уровне человеческого роста цоколь фонарного столба, того самого, где Веня ввинтил новую лампочку, теперь тоже разбитую.

Листочки, конечно, не имели к разбитой лампочке никакого отношения. Старинный путятинский способ товарообмена внутри частного сектора: «Продается коза», «Продается холодильник»…

Володя отнял руки от ушей. Грянули ритмы дискотеки, и тьма сгустилась.

«Теперь все ясно. Между ушами и глазами существует природная согласованность. Издавна для человека темнота ассоциировалась с тишиной. Поэтому и днем мы лучше слышим с закрытыми глазами — слух обостряется. А сейчас в моем организме диссонанс: темнота — и чудовищные децибелы. Глазам трудно осваиваться в темноте, если ушам нет покоя».

Но, замкнув слух, не укараулишь шантажиста. Придется возложить надежду на организм. Он должен приспособиться.

Мало-помалу Володя стал различать окружающие предметы. Увидел полоску тротуара, давно не беленные стены дома 25, покосившееся крыльцо… И наконец разглядел на двери с остатками ватной обивки почтовый ящик, указанный шантажистом.

Ящик оказался ничем не примечательным. Угадывается прорезь наверху и дверца внизу — с петлями для висячего замочка.

Разумеется, жильцы, покидая дом, не забыли прихватить свой замок — он им понадобился на новом месте. И вряд ли кто-то из уезжавших позаботился закрутить петли проволокой. А знахарь видел проволоку. Кому понадобились такие меры охраны пустого, ненужного ящика? Шантажисту. Только ему. Он сделал это заранее — до того дня, как письмо попало к знахарю. И уж сегодня проверил свой тайник — все ли в порядке. Проверил совсем недавно, обнаружил, что в фонарь ввинчена новая лампочка и… Не такая простая задача — попасть в нечто небольшое и висящее на значительной высоте. Девочка со старательным почерком не сумеет. Лампочку разбил тот, кто нарисовал череп и кости. И вряд ли он швырял камни, стоя посередке улицы. Он спрятался где-то, выбрал удобное укрытие. А всего удобнее штабель с ящиками. Хотя далековато…

Володя прищурился: «Если из рогатки, то недалеко, в самый раз. Впрочем, возможны и другие виды оружия. Присесть здесь за штабелем с «ижевкой»… Один меткий выстрел, и все… Не поискать ли гильзу? — Володя заворочался на своем ящике. — Кажется, под ногами что-то блестит…»

На плечо легла тяжелая рука, донесся сердитый шепот Вени:

— Куда ее понесло на ночь глядя? Сидела бы дома на печке!

По Парковой медленно двигалась темная бесформенная фигура. Какая-то старуха, укутанная с головы до пят.

Старуха двигалась с величайшей опаской. Просеменит несколько шажков и замрет, пугливо озирается. Просеменит и замрет. Жутко ей.

Володе вспомнился слышанный в автобусе разговор про чертей. Да, час поздний, на улице ни души. Самое времечко для нечистой силы.

Рядом хихикнул Веня.

«Мы привыкли смеяться над косностью и суеверием, — подумал Володя. — А ведь можно иной раз и восхититься. Тургенев в «Бежином луге» не смеялся над мальчиками, верящими в домового, в русалку, в покойника, который ищет разрыв-траву… Поэтическое восприятие мира… Александр Блок юношей нашел ужовник, особый вид папоротника. И с тех пор искал каждый год. Он знал поверье про разрыв-траву, перед ней расступается земля и открываются клады… — Володя не сводил глаз со старухи, а мысли текли своим чередом. — Может, зря мы сегодня не рассказываем детям страшные сказки? Только умильную, про Деда Мороза. Впрочем, Дед Мороз в его нынешнем облике — вовсе не сказка. Дед Мороз стал упаковкой для новогодних подарков. Сами делаем из детей прагматиков…»

Старуха в темном поравнялась с домом 25 и замерла. Что ей примерещилось? Домовой? Сидит там посиживает, подперев голову волосатой лапой. Думает, какую шутку сшутить с бабулей.

Веня трясся в беззвучном смехе. Но Володя удержался от замечания. Он вдруг понял: старуха шла именно сюда, в дом 25, Ее кто-то послал.

Еще несколько мелких шажков. Ну! Что дальше?

Володя не ожидал от старухи такой прыти. Подобрала свою хламиду, в один прыжок взлетела на крыльцо, в руках мелькнуло что-то белое… И вот она уже со всех ног улепетывает обратно.

Веня простонал сквозь смех:

— Ой, не могу!.. Ну, артист!..

Это было как удар обухом… Не старуха — переодетый знахарь. Володя терзался от стыда и унижения, Веня продолжал веселиться.

— Ну, ловкач!.. Ну, аферист!..

Усилием воли Володя взял себя в руки. Все не так забавно, как кажется простодушному Вене. Сделан очень важный ход в миттельшпиле шахматного поединка.

Володя мысленно сделал расстановку фигур. На воображаемой доске одинокий король беспорядочно двигался между скоплениями враждебных пешек, шарахаясь от слонов и коней.

«Знахарь вел свою игру в расчете на две засады, а не на одну! Ему известно, что где-то спрятались люди, которых обещал прислать Фома. И где-то — преступник или преступники. Знахарь уверен, что те, кто послан для его охраны, только посмеются над переодеванием. А для шантажиста вся эта пантомима — свидетельство, что знахарь ополоумел от страха и что он не бегал жаловаться в милицию. Иначе чего бы ему бояться!»

Володя смешал фигуры на воображаемой шахматной доске.

«Итак, не исключено, что шантажист поблизости. Он видел, что пакет в тайнике. Когда он намерен забрать тепленькую тысячу? И кого нам ждать? Опытного преступника? Или появится кто-то школьного возраста, уже втянутый в эту историю, уже написавший под диктовку вымогательское письмо?»

Только сейчас Володя увидел с ужасающей реальностью, что засада за штабелем пустых ящиков примитивна. И он сам в этом виноват. Из-за ящиков удобно следить за знахарем. А для захвата шантажиста надо было устроиться ближе к дому 25. Там есть двор — шантажист может появиться неожиданно из ворот и уйти огородами. Или он в доме, за дверью, — никто не проверял, заперта она или нет. Хвать — и наутек. Мы за ним, а в доме его сообщник. Или сообщники!

Своими тревожными размышлениями Володя не стал делиться с напарником. Веня, чего доброго, заподозрит в трусости. Но великий Геродот вовсе не трусам оставил свой мудрый завет: истинно мужественный человек должен обнаружить робость в то время, когда на что-либо решается, должен взвесить все случайности, но при исполнении следует быть отважным.

Володя переменил позу, чтобы в любой миг немедля вскочить и кинуться в погоню.

И тут со стороны парка показались двое. Идут не таясь. Двое против двоих — куда ни шло. Володя стал приподниматься, но тут его снизу дернули за штаны:

— Свои.

Веня мог бы и не дергать. Володя уже разглядел повязки на рукавах.

Поравнявшись с ларьком, дружинники замедлили шаг и уставились наверх.

— Меня ругают, — бесстрастно комментировал Веня. — Ророкин, такой-сякой, не обеспечил освещения. Теперь им придется тут поторчать… — И в самом деле дружинники уселись на лавочку перед ларьком. — Ничего, они ненадолго, — утешил Веня. — Минуток через пять дискотека кончает…

Над парком взметнулись разноцветные лучи, ритмы достигли полного неистовства, и вдруг все разом утихло и погасло, в темноте звучал только барабан. Как древний телеграф Морзе, передающий свои сигналы другому барабану, а тот пошлет их дальше.

— Сашка Голубцов! — восторженно выдохнул Веня.

Барабан выдал отчаянную сумасшедшую дробь и смолк, как подстреленный. И тотчас над парком воссияло белое зарево — это одновременно включили все фонари.

«Свет дисциплинирует», — вспомнил Володя.

Крутышка ответила на тишину глубоким вздохом облегчения, шевельнувшим листья и траву.

В укрытии за ящиками стал отчетливо слышен разговор на лавочке.

— А говорили, Джека вовсе не придет.

— Он Анюту звал в «Радугу».

— Бокс с ней в одном классе.

— Тот маленький очкарик живет на станции.

— Верка их учит каратэ.

— Я Стаса предупреждал.

— Ханя сквитается.

Дурацкий разговор! Володя не мог уловить смысл. К тому же дружинники, рассевшись напротив дома с тайником, спутали все карты.

«Хотел бы я знать, где сейчас шантажист и что поделывает!»

Раздался дружный топот, и в темноте промелькнула стайка девчонок.

— Глядите, как жмут! — Веня развеселился. — Вся компашка с моей бывшей улицы. Кросс по пересеченной местности. Время старта засечено, секундомеры тикают.

— Какие секундомеры?

— Ну, может, просто ходики, — сказал Веня. — Главное, время засечено. Конец дискотеки слышали в каждом доме. Не примчится в положенные минутки — больше ей дискотеки не видать. Старинный крутышкинский способ контроля за девчонками, еще со времен, когда нынешние бабули танцевали в парке под баян…

Дружинники, как заметил Володя, никакого внимания на девчонок не обратили. Веня пояснил, что этот пост приставлен к железнодорожным ребятам со станции. Дружинники опасаются стычки с компанией из Парижа, на дискотеке Верка Соловьева поругалась с Ханей и крепко ему врезала…

«Вот что значит располагать достаточным запасом предварительно накопленных сведений, — подумал Володя с завистью. — Для меня разговор дружинников представлял бессмыслицу, абракадабру. Зато Веня извлек из него конкретную новость о конфликте на дискотеке. Любопытно, кто же такая Верка Соловьева…»

Веня начал шепотом рассказывать. Стас Соловьев отслужил в армии, работает на станции сварщиком. Родители у него живут в деревне, там в школе только семь классов, поэтому с прошлого года к Стасу прислали младшую сестру. А он каратист, и Верку немного научил, для самообороны, ну она и рассмелела. Стасу с ней некогда возиться, он учится на заочном, женился полгода назад…

Вене пришлось прервать рассказ о Соловьевых — со стороны парка появились железнодорожные.

— Слабаки! — Веня добавил несколько слов покрепче, но Володя их деликатно проигнорировал. — Хоть бы раз попробовали отбиться.

Железнодорожные шли быстро, почти бегом и все время оглядывались.

Веня встревожился, привстал:

— Что-то их мало. Половины девчонок нет… И Верку Соловьеву не видать… Значит, она своих девчонок другой дорогой повела. Ну, если их сегодня побьют… Не надо было ей на дискотеке за Спицына заступаться… Трус, заячья душа… Вон, бежит вместе со всеми — и хоть бы что…

Дружинники пропустили железнодорожных, постояли немного и кинулись в сторону парка.

— Сразу надо было сообразить! — язвительно комментировал Веня. — Эти Ханю не интересуют, у него с Веркой счеты.

Володя поежился. Где-то сейчас пробираются домой потайными путями девочки, живущие на станции, во главе с воинственной Веркой Соловьевой. Странный и непонятный мир открывался перед Володей. Вожак подростков из Парижа, по имени Ханя, привязался на дискотеке к какому-то Спицыну из поселка при станции, и некому оказалось заступиться, кроме девчонки, а она, значит, сумела «крепко врезать». И теперь ее могут избить…

«Старею, — печально подумал Володя. — Раньше девчонок не били. Но и они раньше не занимались каратэ. И в историю с запиской явно замешана какая-то девчонка…»

Запоздалая парочка заставила его насторожиться. Подсматривать за влюбленными некрасиво, но что поделаешь — засада есть засада.

Прошли мимо и повернули обратно. Приглядываются к тайнику? Опять прошли, опять вернулись. Стандартный прием приключенческого кино — при появлении вражеского патруля влюбленные целуются, и патруль проходит мимо.

Володя толкнул напарника: будь наготове! Веня ответил лирическим вздохом: провожаются — неужто с вами так не было?

Темнота скрыла Володин конфуз.

Парочка наконец исчезла. И довольно долго улица была пуста. Неужели все уже прошли?

Девчонка появилась со стороны парка. Как-то боком, с оглядкой. Огромный мужской пуловер висит мешком до колен.

— Чао, бамбино! — сообщил Веня. — Не хочет, чтобы ее провожали.

Теперь и Володя увидел легкий взмах пальцев, торчащих из темного бесформенного рукава. Кто-то там уходил по Парковой.

Володя отчетливо себе представил… Уходящий приостанавливается, смотрит назад, машет рукой — девчонка отвечает. Причем по движению ее пальцев можно определить — вот уходящий был еще недалеко, а вот он все дальше, дальше. Очень выразительная пластика!

Последнее прости — уходящий скрывается за поворотом. Девочка раскланялась и сделала пируэт. Приложила палец ко лбу и засмеялась.

«Человек наедине с собой способен на странные выходки…» — Володе вспомнился рассказ Горького о чудачествах известных людей. Один поэт спускался вниз по широкой, совершенно пустой лестнице и почтительно посторонился перед кем-то невидимым, поднимающимся навстречу.

Девчонка кружилась и напевала, не подозревая, что за ней следят две пары глаз. Володя уже знал, кто она. Можно не спрашивать Веню.

Девчонка остановилась, словно бы сбившись с ритма. И опять этот характерный жест — палец ко лбу и засмеялась. Потом отмахнулась от каких-то возражений, легко и без оглядки подбежала к дому 25, поднялась на крыльцо, капризно подергала задвижку ящика, обнаружила проволоку и…

Веня придержал Володю: пусть вынет!

…Когда ее схватили с конвертом в руках, она ни капельки не испугалась.

— Что вам от меня нужно? Отдайте!

— Спокойно, — посоветовал Володя и тут же поймал себя на том, что прибег к любимому словечку Фомы.

— Отдайте! — Она пыталась вырвать конверт у Вени. — Не вам написано!

— А кому? — быстро спросил Володя. — Вам? Вы в этом уверены?

…В штабе Веня оседлал мотоцикл и поехал за Фоминым.

Анюта Голубцова гневно атаковала Володю:

— А еще директор музея! Интеллигентные люди не читают чужих писем!

— Но на конверте нет вашего имени и адреса, — корректно отбивался Володя. — Вы все-таки продолжаете настаивать, что он предназначен вам?

Не моргнув глазом, Анюта изложила свою примитивную версию. На дискотеке ей подсунули записку: «Письмо в почтовом ящике дома 25. Возьми после танцев». И никакой подписи.

— И что же вы подумали, прочитав такую странную записку?

Анюта улыбнулась с самым невинным видом.

— Ничего не думала. В дискотеку не для того ходят.

Но во взглядах, которые она бросала на пухлый конверт, Володя подметил упорную работу мысли.

— Вы кому-нибудь показывали записку?

— Вот еще! — Она дернула плечом.

— А что вы с ней сделали?

— Порвала и бросила.

— Куда? В урну?

Анюта помотала головой.

— Но все-таки… Как к вам попала записка? Кто передал?

— Сунул кто-то.

— Вас кто-нибудь провожал из дискотеки?

— Вот еще! — Она сердито фыркнула.

Приехал мрачный, как туча, Фомин, приказал позвать в понятые двух дружинников.

— Вот что, Голубцова! Сейчас разберемся, и тебя отвезут домой, а то уже поздно. — Фомин пригласил Анюту подойти к столу, указал на конверт. — Узнаешь? У тебя взяли?

Анюта кокетливо улыбнулась. Володя понял, что сейчас она сыграет какую-то эффектную, с ее точки зрения, роль. Приложила палец ко лбу, засмеялась.

— Нет, не узнаю. Первый раз вижу.

— Предполагаешь, что находится в конверте?

— Доллары! — Она откровенно потешалась над Фоминым.

— Сейчас поглядим… — Фомин достал из кармана нож-складень, аккуратно поддел клапан конверта, засунул лезвие внутрь и неторопливо вскрыл. — Посчитай! Все ли тут? — Быстрым движением Фомин вытряхнул на стол содержимое конверта.

Анюта завизжала, будто увидела змею. На столе рассыпались не какие-то нарезанные бумажки. Настоящие деньги!

— Ай да знахарь! — вырвалось у Володи.

Анюта замкнулась, больше ни слова.

— Отвези-ка ее домой, — сказал Фомин Вене Ророкину. — Утро вечера мудренее. А ты, Голубцова, подумай…

Володя еле дождался, чтобы за Анютой закрылась дверь.

— Она мне говорила — в дискотеке ей подсунули записку…

— Надеюсь, ты не устраивал допрос? — Фомин устремил на Володю профессиональный проницательный взгляд.

— Никоим образом! — запротестовал Володя. — Дружеская беседа! Анюта не помнит, кто передал записку. Это мог быть кто-то из тех, кого она привыкла видеть рядом и не замечать. Кто-то серенький. Есть такой тип людей. Ты их видишь и не видишь, то есть не фиксируешь в памяти. Самый наблюдательный свидетель может не назвать тебе такого человечка. А он, оказывается, был на месте преступления. Более того — он и есть преступник. Моя интуиция…

При слове «интуиция» Фомин рассвирепел: пошло-поехало… «Черт меня дернул послать Киселя в засаду. Если бы не он, ничего бы не случилось. Вообще никто бы не пришел за конвертом».

Возвратившись домой, Фомин старался не шуметь и не разбудить жену, но она все-таки проснулась.

И ни капли не удивилась, услышав про Анюту.

— Этого следовало ожидать.

«Золотая мысль, — отметил Фомин. — Что-то давно у нас не случалось ничего неожиданного».

— В десятом «А» вообще что-то неладно, — сказала Валентина Петровна. — Слава богу, не я там классный руководитель.

Фомин согласился: и в самом деле — слава богу.

Заснул он сразу же, но успел в последний миг увериться в догадке, возникшей еще в штабе: на тысячу можно купить инструменты для ВИА.

Володя увидел на обеденном столе кочан из газет, накрытый подушкой. Оглянулся на диван — Васька хитро приоткрыл один глаз.

— В дискотеке был?

Васька ничего не стал говорить. Ограничился мимикой, как всегда, очень выразительной. Привыкший читать по Васькиному лицу, Володя покивал, соглашаясь, что путятинские девчонки не достойны внимания, есть дела поважней.

Васька сел и нашарил ногами под диваном шлепанцы. Он уже освоился у Володи как дома. Даже перетащил свои учебники и тетради в бывшую Танькину комнату, уверяя, что тут ему удобнее учить уроки. Только ночевать он уходил к матери, да и то не всегда. Володя сначала опасался, что Васькина мать заявит ему свои претензии. Но ей по-прежнему не было никакого дела до сына.

Володя сбросил со стола подушку, раскутал газетный кочан. Картошка с грибами — пища богов! Горяченькая — пар идет.

— Наваливайтесь! — радушно пригласил Васька. — Жареная была. Под подушкой запарилась.

Такой вкусной жарехи Володя давно не едал. Васька неустанно совершенствовал открывшийся у него кулинарный талант. И как всякий хороший повар, ревниво следил за тем, как едят его стряпню. Володя попытался перепихнуть на сковородке самые аппетитные кружочки картошки поближе к Ваське. С Танькой такой номер всегда проходил успешно. Но Васька запротестовал с набитым ртом: «Бу-бу не бу…» — и решительно провел вилкой на сковородке пограничную черту.

К сожалению, Володя не мог рассказать своему доктору Ватсону ни про письмо, полученное знахарем, ни про засаду на Парковой, ни про Анюту.

Васькин рассказ был, по обыкновению, составлен из внешне бессвязных слов и множества междометий, отличавшихся необыкновенной выразительностью. Все это складывалось в картину очень яркую — и не какие-то небрежные мазки, прописана каждая деталь.

Володя увидел битком набитую дискотеку, сгрудившихся вместе подростков из Парижа и среди них Ханю, хвастающего своим знакомством с неким Ариком, прибывшим в Путятин с юга — торгануть помидорами. Этот Арик будто бы намекнул, что интересуется золотом. Володя насторожился. Значит, некий Арик Назаретян прибыл в Путятин якобы для торговли помидорами на рынке, где прежде никогда таких крупных дельцов не видывали. Сразу по прибытии он нанимает комнату в доме сомнительной репутации и через Ханю дает знать по принципу «имеющий уши да слышит», что готов купить золото, похищенное в универмаге.

«А ведь я видел мельком этого Арика, — отметил про себя Володя. — Смуглый красавец, франт самого дурного тона, типичный спекулянт. Но посвящать в такое дельце Ханю — не очень удачный ход. Впрочем, разумнее будет предположить, что у Арика свой расчет. Он всегда может сказать — Ханя перепутал, не так понял, выдумал… Но неужели Арику откуда-то стало известно, что золото все еще находится в Путятине? Вполне возможно. Эти люди обычно располагают надежными источниками информации».

Васькин план был прост. Они следят за Ариком и подкарауливают его встречу с ворами. «Сдавайтесь! Вы окружены!»

Володя план одобрил. Можно подкараулить. И не обязательно для этого иметь оружие. Взять на испуг.

— Но мы пока не будем вмешиваться в расследование кражи из универмага, — сурово заявил Володя.

На Васькиной подвижной физиономии выразилось самое тонкое понимание всех обстоятельств: ладно, не будем вмешиваться. Но пусть воров поймают не чужие! Наша милиция, путятинская!..

Володе стало стыдно. «Васька — истинный путятинский патриот. А я — эгоист, думаю только о себе. Завтра же сообщу Фоме про подозрительного Арика. Нет, завтра воскресенье. В понедельник сразу сообщу…»

До понедельника оставалось… Володя поглядел на старые звонкие ходики с гирей в виде еловой шишки. Ходики показывали два часа ночи. Ваське давно пора спать. А до понедельника, до девяти утра, когда можно позвонить Фоме на работу… Нет, до восьми! Все равно времени еще много…

Володя произвел в уме простейшие арифметические действия. Ого! Тридцать часов! Времени слишком много. И кто может предугадать, какие делишки запланированы у подозрительного Арика на воскресенье. Нет, Фоме придется позвонить завтра — и как можно раньше!

У Васьки сна не было ни в одном глазу. Ваську распирали впечатления минувшего дня. Уйма новостей, начиная с самого утра. С происшествия в мастерской Вити Жигалова.

Володя сразу понял, какую важную улику обнаружил участковый Журавлев. Но в бывшую мастерскую Сухарева следовало заглянуть хотя бы накануне, когда на газорезе еще можно было обнаружить следы, оставленные преступником или преступниками.

Васька выговорился и уснул. А Володя еще долго ворочался в постели, расставляя по местам красочные подробности минувшего дня. Думал про Анюту, про знахаря, про Джеку, про незнакомую Веру Соловьеву, которая заступилась на дискотеке за трусливого Спицына…

И все-таки до чего досадно, что даже такой наблюдательный человек, как Васька, не обратил внимания, с кем ушла с дискотеки Анюта Голубцова.