— Значит так, в первый раз ты увидел ее в отеле «Ванильное небо». Я правильно тебя понял, Валер? — сердито поинтересовался Шеф, нервно расхаживая взад-вперед по комнате. Расхаживал он так достаточно давно, и у смирно стоящего посреди комнаты мужчины уже рябило в глазах. Но перечить начальнику и вообще говорить ему что-либо, не относящееся прямым образом к заданию, Валер не решался. Нервы у Шефа были ни к черту, а характер — непереносимый. Ну его, пусть ворчит и шастает туда-сюда хоть до утра. Так безопасней. Чем выслушивать новую гневную тираду, проще прикрыть глаза и односложно поддакивать.

— Угу, — промычал в знак согласия Валер.

— И она пыталась усыпить тебя клофелином? — продолжил допытываться начальник.

— Угу.

— Для того, чтобы ограбить.

— Угу.

— И ты вызвал полицию?

— Угу.

— Зачем, придурок?!

— Угу.

— Что «угу»?!!

— Ну… это… я думал… — замялся Валер, пытаясь сообразить, что опять вызвало неудовольствие Шефа. В принципе, он всегда недоволен, но что-то же должно было заставить его орать громче обычного?

— А тебе не нужно думать, дегенерат несчастный! Тебе нужно всего лишь следовать моим указаниям! Сколько раз я тебе говорил не церемониться с конкурентами! Полицию он вызвал! Нужно было сразу хватать эту бабу и тащить ко мне!

— Ну, кто ж знал… — примирительно развел руками подчиненный, преодолевая настойчивое желание схватить Шефа за редкие волосы и несколько раз постучать его черепушкой о столешницу, может тогда заткнется? Мечта эта созрела в голове Валера давно, но раз за разом ее осуществление приходилось откладывать. Начальник все-таки… Правильно мама приговаривала, что если в жилах течет хоть капля тролльей крови, то жизнь автоматически становится невообразимо трудной. Впрочем, он-то еще тролль только на четверть. Страшно представить, как бы мучился с таким начальством его прадедушка, перебравшийся некогда в Лохбург прямиком из горной пещеры.

Зачем он в первый раз вызвал стражей закона Валер и сам не знал. Должно быть, снова сработало маменькино воспитание. Мол, воспитанные люди, в отличие от тех же троллей, сами обидчику морду не бьют, для этого у них есть специальный правительственный орган. Полицией называется.

И все бы ничего, да только наглую воровку никто так и не догнал, а у истории через несколько дней случилось продолжение.

— А ты почему-то никогда ничего не знаешь! — и не думал понижать тон Шеф. — Но, так и быть, не будем сейчас заострять внимание на твоей тупости. Во второй раз ты увидел ее, выходящую из твоего номера в отеле «Звездопад», так?

— Так.

— И прекрасно понимал, что она могла взять что-нибудь ценное, так?

— Так.

— Так какого же дьявола ты опять позвал полицейских?! Они, на твоей памяти, хоть раз ловили кого-то, кроме карманников-дилетантов?

— Так ведь иначе эта фифа начала бы орать и сопротивляться, а в соседнем номере жил главный прокурор. Да и присматривал я за тем, чтобы ее поймали, — начал оправдываться Валер. Сам он дураком себя вовсе не считал, но в требованиях и настроениях Шефа, тем не менее, терялся. Вроде бы и работа не трудная, знай себе, колеси по Королевству, покупай у воров ценности, а потом перепродавай их клиентам. И, все же, без подлянок не обходилось никогда, равно как и без гневных отповедей начальника. Виноват он, что ли, что жизнь в этом городе такая сумасшедшая?

— Замечательно! Ну, просто отлично! Он присматривал! Полиция воровку, естественно, упустила, а вместе с ней исчезла и Волшебная Плеть! И что мне теперь говорить клиенту?!! Да этот маг из нас всю душу вытрясет, без всяких артефактов! — горестно возопил Шеф и бессильно упал в кресло за письменным столом. Страдал он, правда, недолго, тут же пришел в себя и стал прояснять ситуацию дальше.

— Хорошо. Ты, придурок господень, совершил самую идиотскую ошибку в своей жизни и навлек на нас огромные неприятности. С этим разобрались. После этого я приказал тебе отправиться в дом 14 по улице Свободных Художников и привести, во что бы то ни стало, Ламьена — частного детектива. Как я его тебе описал?

— Ну… эльф. Высокий. Волосы длинные, серебристые… — начал вспоминать Валер.

— Тогда что это?! — перебил начальник, указывая рукой на эльфа, сидящего напротив с крайне пренебрежительным выражением лица. Руки остроухого были надежно связаны за спиной, рот заткнут кляпом, да и в процессе доставки Валер его несколько потрепал. Но выглядел он, тем не менее, так, словно, обвешанный с ног до головы регалиями, восседал на троне и, как минимум, вершил судьбы мира.

— э-э… Ламьен, — нерешительно произнес подчиненный, понимая, что снова сделал что-то не так.

— Если это Ламьен, то я — прима оперного театра! — снова заорал Шеф и, встав с кресла, начал новое турне из одного угла комнаты в другой. — Посмотри, у него даже волосы абсолютно другого цвета! Они черные!

— А челка? — заикнулся Валер.

— Она седая, дальтоник! Седая, а не серебристая! Разницу улавливаешь?!

— Улавливаю, — убито откликнулся молодой человек. — Но я два дня следил за домом. Других остроухих там не появлялось, только этот.

И почему ему так не везет? Ну и что этот черно-белый эльф забыл в чужом доме, в отсутствии хозяина, да еще в такое неподходящее время? И ведь попробуй определи, кто из них кто! Если ты заходишь в дом эльфа и видишь там эльфа, сидящего на письменном столе и преспокойненько распивающего кофе, то логично предположить, что пьет он свой кофе, сидит на своем столе и находится в своем доме. А то, что волосы не того цвета… Ну их же и перекрасить можно! К тому же, челка все равно светлая…

Шеф еще какое-то время отвлеченно прохаживался на тему отсутствия мозгов у своего помощника, но вскоре вернулся к делам насущным и приказал снять с псевдоламьена кляп. Без него эльф стал выглядеть еще напыщеннее, а Валер не без раздражения отметил, что рядом с ним чувствует себя распоследним быдлом, коим пленник его и считал.

— И зачем же, смею я поинтересоваться, «любезные» господа меня сюда притащили? — высокомерно осведомился эльф, когда снова смог говорить.

— Интересоваться сейчас буду я, — грубо рявкнул Шеф. — Где Ламьен?

— Понятия не имею, я его уже несколько лет не видел.

— И что же ты тогда делал в его доме?

— Дожидался его прихода, — равнодушно бросил пленник.

— Дожидался его прихода, значит, — недобро прищурился Шеф. — Тебя как вообще зовут, остроухий?

— Полегче на поворотах, я же не отмечаю через слово, что ты старый, жирный и уродливый неврастеник! — огрызнулся эльф на «остроухого». — Называй меня Шутом.

— Так вот, не устраивай мне здесь балаган, Шут! Где Ламьен, я тебя спрашиваю! — окончательно рассвирепел Шеф. Замахнувшись, мужчина хотел было подпортить идеально-прекрасное личико собеседника, но тот ловко увернулся и кулак пронзил воздух.

— Переспрашиваешь для надежности или с первого раза не доходит?

— В общем так, остроухий, — начал Шеф, хватая эльфа за длинные волосы, дабы, если что, исключить возможность попадания кулака мимо цели. — Твой дружок Ламьен задолжал мне большие деньги. Но вышло так, что мне срочно понадобился детектив, так что теперь я предпочел бы принять у него в уплату долга услугу. Однако этот эльфийский ублюдок успел куда-то смыться не расплатившись!

— А я тут причем? Твои проблемы, сам их и решай, — мрачно ответил Шут, пытаясь вырваться. Попытки успехом не увенчались, и эльфу пришлось на неопределенное время застыть в неудобной позе.

— Да, проблемы мои. Но решать их будешь ты, — елейно произнес Шеф, одаривая собеседника не предвещающей ничего хорошего улыбкой. — Раз уж ты не хочешь сообщить местонахождение своего дружка… будешь отрабатывать его долг сам. Найдешь мне одну девицу. Она свистнула у Валера Волшебную Плеть — чрезвычайно ценный артефакт. Его во что бы то ни стало нужно вернуть, а бабу — привезти ко мне. Этим ты и займешься. И только попробуй что-нибудь выкинуть!

Шеф резко отпустил эльфа и тот, не удержав со связанными руками равновесия, повалился на пол.

— Валер, поставь его на ноги и развяжи. И будешь присматривать за этим чудиком. А если начнет возникать — особо с ним не церемонься.

Шут барахтался на полу, пытаясь встать, Шеф снова приземлился в кресло, Валер занялся исполнением приказа… а Чертовка Луиза, бесстыдно подслушивающая под дверью, тихо спустилась на первый этаж, и вышла на улицу. Вот тебе и антикварный магазин! Ассортимент торгового зала и так вызывал сомнения в том, что хозяева этих вещей добровольно с ними расстались, а послушав, что творится наверху… Неприятности, в которые втравил ее Людвиг принимали все более серьезный оборот. Хотя, Людвиг-то, наверное, почти и не виноват ни в чем. Надо было быть внимательнее и не путать в отеле номера. А сейчас ее будут искать, и это факт. И вампир этот чертов тоже будет недоволен: задание-то она, выходит, провалила.

Мда, домой ей теперь лучше не возвращаться. И это ж надо было умудриться снова нарваться на того идиота с тролльими корнями! К случайной встрече в «Звездопаде» она поначалу отнеслась философски. Но надолго ее не хватило. Очень уж было странно увидеть его неподалеку от борделя, вылезая из сангритиного окна. Так или иначе, это не лезло ни в какие ворота!

Несколько дней слежки, благо, объект попался не самый подозрительный, и вуаля — она здесь… и что же она слышит! Она, оказывается, и не заметила, как заимела себе лютого врага. Да еще и в лице антиквара, торгующего контрабандой! С ума сойти можно!

Бесцельно вышагивая по лохбургским улицам, Луиза размышляла о том, что ей еще не раз придется следить за четверть-троллем Валером: надо же как-то узнавать о продвижении поисков. И все же, с детства привыкшая к здешнему ритму жизни, воровка гораздо большие надежды возлагала не на себя, а на то, что фирменный лохбуржский хаос сам решит ее проблемы. Так же стремительно, как и подкинул их.

* * *

И все-таки Лохбург — не место для приличной леди и оставлять ее там в одиночестве нельзя ни в коем случай. Если же сама леди так не думает, то она явно ненормальна.

С самого детства Филипп Леттер считал свою сестру сумасшедшей авантюристкой, тем более, что она никогда и не пыталась казаться образцом благоразумия. Но он-то о чем думал, когда разрешил ей остаться в этом ужасном городе! Нужно было схватить ее в охапку, сунуть в карету и привезти-таки в размеренную и безопасную Столицу!

То, что старшая сестренка вовсе не считала нужным спрашивать у него разрешение, и то, что назвать ее приличной леди можно было только с большой натяжкой, композитор как-то упустил из виду и теперь, бесцельно шатаясь по пустому дому, упорно продолжал винить себя в ее исчезновении.

Он вернулся в Лохбург два дня назад. Причем вернулся неожиданно, как для окружающих, так и для себя. Покидая родной город семь лет назад, он планировал всерьез осесть в Столице, писать музыку и создать себе славу гениального композитора. Первые два пункта он уже воплотил в жизнь, а к неугасающей славе был на полдороги. И именно в этот момент ему пришлось все бросить! Именно сейчас, когда мечта все в большей степени становилась реальностью, музыкальный театр вдруг наводнили полицейские и начали совать любопытные носы в каждую щель. Присутствие свое они объясняли расследованием загадочного исчезновения Вельта Демолира — хозяина театра, и весьма перспективной актрисы Агаты Фламмен. Первый подозревался в принадлежности к нечистой расе, вторая, по мнению полиции и сплетничающих завистников, помогла ему бежать. И хотя все знали, что Фламмен-младшая к главе театра особой любви не питала, очень скоро чье-то злобное и нелепое предположение обросло такими подробностями, что впору ставить драму по мотивам, да с обязательным кровавым концом. Конкретно Филиппа произошедшее расстроило втройне.

Во-первых, пропала его, пусть и недавняя, но хорошая подруга, соавтор и, в какой-то мере, даже муза, что так здорово помогла ему в написании последней оперы.

Во-вторых, утрата Вельта Демолира его тоже не могла не огорчать. Милорд казался ему интересным эльфом, с которым всегда можно плодотворно сотрудничать. Да и что тут греха таить, молодой композитор, как и многие, преклонялся перед его талантом и потрясающими импровизациями на виолончели.

Ну а в-третьих, к нему, как к близкому другу пропавшей и возможному источнику информации, регулярно зачастили полицейские. Надо ли говорить, что их каверзные вопросы у Леттера уже в печенках сидели? Ничего интересного маэстро сообщить им все равно не мог, а вот в своей безопасности начал всерьез сомневаться. В конце концов, он музыкант, а не шпион, и один из этих каверзных вопросов может с головой выдать его самого. И доказывай потом, что ты, хоть и оборотень, но для общества совершенно не опасный, к фазам луны не привязан, со второй ипостасью не конфликтуешь и вообще превращаешься очень редко, приняв предварительно обезболивающее. Никто даже слушать этот лепет не станет: разожгут костер, и прощайте, маэстро Леттер! Именно поэтому он и решился все бросить. Это был трудный шаг, но с его наследственностью вряд ли хоть что-то в жизни могло быть легко.

А вернувшись, композитор обнаружил перед собой еще одно несчастье — пропажу сестры. Он ждал ее уже третий день и надежды на то, что Луиза просто ночевала в гостях, окончательно испарились. Не в ее привычках было пропадать на столь долгий срок. Если же приходилось уезжать, она всегда предупреждала его об этом в письмах. Или же письмо было, но он с ним разминулся? Как бы там ни было, волнение все больше захлестывало его, возвращая к извечной мысли о том, что в Лохбурге одинокой женщине не место. Луиза, конечно, нигде не пропадет, но и влипать в истории тоже умеет непревзойденно. Даже на жизнь эта безнадежная аферистка зарабатывала воровством, хотя он присылал ей каждый месяц немалую сумму, вполне позволяющую не работать вовсе. Впрочем, может у нее тоже наследственность? Вот он — оборотень, как дедушка и мама. В Луизе же жили ничем не искоренимые криминальные наклонности, явно доставшиеся от папы-контрабандиста. Вот только куда они ее завели на этот раз? Как и где ее искать?

Куда себя деть и с чего начать поиски Филипп категорически не представлял. Ситуация, в его понимании, была совершенно беспросветной, и помочь могло разве что чудо. Именно на него последние сутки композитор и надеялся.

В дверь позвонили. Почему-то привычный с детства звук в этот раз показался каким-то хрупким, волшебным, чуть растерянным, но вместе с тем несущим в себе нечто захватывающее, важное и значительное. В принципе, предчувствие его не обмануло, потому что стоявшая за дверью особа всегда воспринималась им именно так. Правда, сегодня привычные ассоциации вернулись только после прошедших друг за другом стадий удивления и тихого ужаса.

— Агата! Помилуй боже, как вы здесь оказались и что… что это за… — как вежливо отметить, что до неприличия откровенный наряд и вульгарный, да еще и размазавшийся, макияж делали девушку похожей на шлюху, Леттер не знал.

— Филипп?! Филипп Леттер?! А вы-то что потеряли в этом странном городе! — в свою очередь изумилась Сангрита. Впрочем, долго предаваться эмоциям она не стала. Отстучав зубами какой-то неповторимо сложный ритм, замерзшая девушка решительно оттеснила маэстро в сторону и прошествовала внутрь, бросив на ходу деловитое:

— Я пройду, не возражаете? На улице я в этой, с позволения сказать, одежде скоро околею.

— Что вы! Конечно, я не возражаю, — ошарашено пробормотал композитор, закрывая за гостьей дверь. По привычке, он хотел было забрать у нее пальто, но в последний момент заметил, что на девушке присутствует одно лишь тонкое, кружевное синее платье с глубоким декольте и умопомрачительным вырезом от бедра. — Проходите в гостиную, там горит камин.

— Спасибо! — Сангрита явно обрадовалась перспективе согреться и, скинув в прихожей синие, в тон платью, туфли, последовала за маэстро в гостиную.

— Вы же совсем замерзли! Садитесь ближе к камину, а я налью что-нибудь выпить, — суетился маэстро, наливая дрожащими, от нервного возбуждения, руками коньяк. Гостья, напротив, спокойная как удав, уселась поближе к огню, прямо на пушистом ковре. Последний факт композитор отметил уже чисто машинально: за время их знакомства он успел привыкнуть к не свойственной светским леди, просто-таки эльфийской привычке Сангриты сидеть на подоконниках, столах и в принципе на чем угодно, кроме специально для этого предназначенной мебели. Если же учесть донельзя странный внешний вид гостьи и то, что ее ищут по всему Королевству, маленькое нарушение этикета было ничтожной ерундой, не стоящей внимания.

— Так как же вы нашли меня, Агата, да еще в таком, как вы совершенно верно отметили, странном городе как Лохбург? — спросил, наконец, Леттер, подавая юной Фламмен бокал и, поколебавшись секунду, тоже опустился на ковер. Ну его, этот этикет.

— Сангрита, — устало, без всяких эмоций поправила девушка. — Лучше Сангрита и давай на «ты».

— Ну хорошо, как хочешь, — нерешительно произнес Филипп. Переходить вдруг на «ты» после полугода вежливого выканья, навязанного все тем же этикетом высшего столичного общества, было как-то странно, но отказывать в этой просьбе ему не хотелось: в данном случае, это выглядело бы холодно и отчужденно. И прозвище это… Сангрита. Откуда оно? То, что его подруга угодила в крупные неприятности, сомнений не оставляло. Оставалось еще решить, хорошо ли то, что пришла она именно к нему. Вряд ли он может хоть чем-то помочь: он ведь не местный мафиози, а обыкновенный честный человек, хоть для Лохбурга это и необычно. Почти честный. И почти человек. Если бы только не наследственность… впрочем, если учесть, что даже превращается он в безобидную комнатную канарейку, все это становится так невинно!

— Ну а почему именно Сангрита? — осторожно поинтересовался композитор, решив начать с малого и лишь потом подобраться к сути происходящего.

— Ты имеешь в виду, почему, например, не Сливовица или просто Бутыль Самогона или почему не Агата Фламмен? — со свойственной ей иронией уточнила девушка.

— Вряд ли ты сама придумала это прозвище, ты всегда гордилась своим происхождением. Так что скорее второе, — хмыкнул Филипп, радуясь тому, что заметные налицо (да и не только на него) приключения собеседницы не сделали ее нервной истеричкой, как это обязательно случилось бы с любой из его знакомых актрис или придворных дам, если взять выше.

— Просто Агата Фламмен с самого рождения приличная, воспитанная девочка, пример рассудительности и благоразумия для всех, — усмехнулась гостья. — Она никогда бы не вляпалась в то, во что вляпалась я. А вот Сангрита — девица без царя в голове, ведьма без стыда и очень изменчивой совестью — запросто. Только это все пафосная отвлеченная болтовня, а я просто не хочу, чтобы в этом ненормальном городе хоть кто-то из его ненормальных жителей слышал мою фамилию. Так что привыкай лучше к прозвищу. Мой дедушка, к огромному неудовольствию моей бабушки, еще в детстве меня частенько так называл. Так что это почти что второе имя.

— Ну ладно, Сангрита так Сангрита. Тебе даже подходит, — смирился с нововведением Леттер и решил вернуться к прежней теме разговора. — Ну, так как ты узнала, где я живу?

— Да я тебя вообще-то и не искала, Филипп, — задумчиво ответила ведьмочка, потягивая коньяк. — Тут два варианта: или я ошиблась домом, или попала в очередную идиотскую ситуацию. Я искала воровку по имени Луиза.

— хм… Откуда ты знаешь мою сестру? — нахмурился маэстро. Внезапное исчезновение Луизы, появление ранее пропавшей Сангриты, полураздетой, хотя на дворе декабрь… и они при этом знакомы! Не слишком ли это подозрительно выглядит?

— Однако… — вдруг рассмеялась девушка. — Вот уж не думала, что у тебя, безупречного во всех отношениях джентльмена, может быть такая сестра!

— Какая? — холодно переспросил композитор. Ну конечно, у Луизы как пить дать неприятности. На пару с Агатой. И, без сомнений, это что-то криминальное.

— Безбашенная. Смелая. Интересная. В общем, не чета нашим рафинированным столичным дамочкам из ханжеского высшего общества, — весело сообщила Сангрита, даже не думая обратить внимание на внезапно похолодевший тон собеседника и устыдиться.

— И где она уже успела продемонстрировать эти свои качества? — хмуро поинтересовался Леттер, успевший вообразить кучу душераздирающих картин, участницами которых были его сестра, Сангрита, а также безликая лохбургская мафия. Кого жалеть больше — девушек или мафию, он не знал, но то, что шороху эти две буйные психопатки навели — это точно.

— В борделе, — честно ответила собеседница.

— Где?!!! — возопил композитор, чувствуя непреодолимое желание встать, подойти к покрытой темно-зелеными шелковыми обоями стене и хорошенько побиться о нее головой. Вместо этого пришлось плеснуть коньяку и себе.

Это просто не могло быть правдой! Его сестра в публичном доме? Чушь собачья! Или не чушь? Луиза, конечно, на всякое способна, но… Может воровское ремесло вышло из моды? Или она обворовывала чей-то бордель? Только, что там красть? Серебряные ложки и презервативы? Хотя нет, там, где есть серебряные ложки, есть и маги для противозачаточных заклятий, а дешевый бордель с дешевыми контрацептивными средствами Луизе точно даром не нужен: она любит деньги. Но причем тут вообще Агата?

Чувствуя, что мысли окончательно сварились до состояния малоаппетитной информационной каши, Филипп сделал основательный глоток янтарно-коричневой жидкости, потом еще один и, наконец, допил бокал до дна.

— Да не нервничай ты так! — ахнула Сангрита, расширившимися от удивления глазами наблюдая, как интеллигентный Леттер совсем не по-интеллигентному залпом глушит коньяк. — Она же не проституткой там была, а клиенткой!

— Клиенткой?! Чьей клиенткой?!! — еще больше ужаснулся маэстро и непроизвольно потянулся налить себе еще.

— Моей. Да оставь ты коньяк в покое, что мне делать с пьяным музыкантом?! Разве что и самой напиться, но учти, после этого тебе придется жить на пепелище! — воскликнула Сангрита, вскакивая, чтобы отобрать у Филиппа бутылку. Несколько секунд они упрямо перетягивали ее каждый на свою сторону, после чего она все-таки перекочевала в руки Сангриты, а композитор, обиженно сопя, отправился на кухню искать мазь от магических ожогов. Ведьмочка же спрятала бутылку в первый попавшийся шкаф и кинулась за ним, чтобы рассказать бордельную эпопею с начала до конца.

Маэстро, в отличие от своей сестры, слушать и слышать собеседника умел, так что на этот раз долго мучиться не пришлось. О своих взаимоотношениях с лордом Демолиром она рассказывать, правда, не стала, обставив свое попадание в «Сад чудес» обыкновенным похищением, не приплетая эльфа и его денежный вклад в ее неприятности. Вспоминать об этом лишний раз не хотелось, да и ни к чему это. Теперь-то он точно исчез из ее жизни, теперь у нее действительно есть шанс все забыть и она им обязательно воспользуется.

— И как давно это было? — спросил Леттер, выслушав историю побега девушек из публичного дома. — Луизы уже два дня нет дома, я беспокоюсь.

— хм… два дня назад это и было. Действительно есть повод для беспокойства. Только я не знаю, куда она могла побежать. К тому же, раз приглашала в гости — явно собиралась домой, — задумчиво ответила Сангрита. Неприятная новость несколько подпортила ей настроение.

— Подожди… а где эти два дня была ты? — еще больше обеспокоился маэстро. Она что, так и шаталась все это время по Лохбургу в платье шлюхи? И как только жива осталась?!

— Я… наверное, это стоит назвать ознакомлением с городом, — нерешительно начала ведьмочка. — Понимаешь, я вылетела из этого борделя как ошпаренная, сметая все на своем пути, и потом еще несколько кварталов неслась, не разбирая дороги и не осознавая, что вообще делаю. А через какое-то время остановилась и поняла, что выскочила на улицу в одном тоненьком платье, да еще и выгляжу в нем соответственно заведению, откуда сбежала. Куда идти я не знала, в городе абсолютно не ориентировалась, денег тоже ни медяка. И пошла я, что называется, куда глаза глядят. Обошла полгорода и в итоге попала на Литературный переулок. А там есть библиотека, где я два дня и просидела, судорожно просматривая карты и вычитывая о Лохбурге все, что хоть сколько-нибудь может в ближайшем будущем пригодиться. Если учесть, что в остальном Королевстве слово «Лохбург» используется исключительно в качестве ругательства и обсуждать этот город в приличном обществе не принято, то узнала я много нового. Несколько раз меня, правда, пытались оттуда выгнать, но когда я, переругавшись с персоналом, в порыве чувств подожгла занавески, они передумали. Потом даже нашлась какая-то сердобольная старушка, что постоянно поила меня перезаварившимся чаем, кормила воспоминаниями молодости и даже позволила выспаться на диване в вестибюле.

— О господи, этот ужасный город даже тебя с успехом переделал на свой манер, и всего-то за два дня! — ужаснулся композитор. И не мудрено, была ведь такая хорошая девочка! Строптивая, правда, но в душе ангел! И вот, наплевав на все и вся, просидела двое суток в библиотеке, закатив истерику, когда перед закрытием ее попытались выпроводить! И, кто знает, что еще с ней сотворит этот адский мегаполис?

— Неправда, город вовсе не ужасный, — вступилась за Лохбург Сангрита, не любившая стереотипы. — Сумасшедший, хаотичный, опасный… но есть в нем что-то притягательное. Я бы здесь даже пожила какое-то время.

— Ну вот, ты уже за него заступаешься, — грустно констатировал Филипп. Сам он Лохбург… не то чтобы не любил, нет, он здесь вырос и ощущал все же к родному городу какую-то неясную нежность. Но, в то же время, он терпеть не мог хамство, царившее здесь сплошь и рядом, криминальные элементы, кишащие на каждой улице, нелицеприятное прошлое, стоявшее за плечами даже благообразных старичков и старушек. В силу мягкого и благородного характера, он просто не мог ко всему этому приспособиться, и это не могло не угнетать.

— Но, возможно, тебе и придется здесь пожить. Я не успел тебе сказать, что полиция с крайне серьезными намерениями разыскивает тебя по всему Королевству.

— Что? — не веря, переспросила Сангрита. — Это из-за того официанта? Но как они узнали? Не может быть, чтобы госпожа Филле написала заявление, это же публичный дом! Полиция растопчет его репутацию в пух и прах!

— Да нет, это не из-за того. Об официанте они, скорее всего, никогда и не узнают. Зато они свято уверены, что ты помогла бежать лорду Демолиру. Он оказался оборотнем и исчез в ту же ночь, что и ты.

— Чушь! — гневно сверкнула глазами девушка. — С какой это радости мне устраивать ему побег?! Мы же друг друга терпеть не можем!

— Ты это им доказывай, а твои языкастые конкурентки уже такие сюжеты напридумывали, что это будет сделать очень сложно. Вот можешь ты доказать, что тебя похитили?

— А они могут доказать, что я помогала чертовому Демолиру?!

— О, в театре найдется столько псевдосвидетелей, что не отвертишься. Это же люди искусства, сама понимаешь. Когда это в нашем музтеатре была мирная обстановка? Да никогда, а сейчас там и вовсе идут нескончаемые баталии! — воззвал к разуму Леттер, и Сангрита задумалась. Как ни крути, он был прав: возвращаться в Столицу ей никак нельзя, а Лохбург сейчас — единственное место, где ее не найдут. Но какая же все-таки сволочь этот Демолир! Ведь все случилось из-за проклятого эльфа, только из-за него!

— И что мне теперь делать? — тоскливо вопросила Сангрита. — Чужой город, ни дома, ни денег, ни приличной одежды… Филипп, можно я у тебя останусь? Не скромный, конечно, вопрос, но податься мне действительно некуда.

Отказать ей композитор никак не мог, да и не особенно хотел. В большом мрачном доме его покойной бабки без Луизы он чувствовал себя одиноко. Присутствие же Сангриты коренным образом меняло атмосферу. Она вообще имела обыкновение заполнять собой жизнь каждого, с кем близко общалась. Она не спрашивала разрешений и никогда не сдерживала свою бьющую через край энергию. Люди начинали с ней общаться и сами не замечали, как она окружала их со всех сторон и, кажется, ее присутствие чувствовалось в самом воздухе. Пожалуй, именно этой бешеной энергетики рыжей девчонки ему сейчас и не доставало. Но пробел восполнился, и Леттер явственно ощутил, что грядет что-то интересное и захватывающее, сносящее крышу как сангрита со льдом.

* * *

— Налить вам еще кофе, господин Ламьен? — с привычной учтивостью поинтересовался Людвиг и, получив отрицательный ответ, принял непринужденную позу в кресле напротив собеседника. По большому счету, мало кто мог похвастаться тем, что видел вождя нечисти на взводе. Для окружающих он всегда был спокоен, невозмутим, знал ответ, казалось бы, на любой вопрос и ни в коем случае не позволял себе демонстрировать на людях сильные эмоции. Он вообще считал, что слова нужно тщательно выбирать и частенько посмеивался про себя над привычкой избранных людей говорить только то, что думают.

— Ну что ж, предлагаю перейти к делам насущным. Какие новости вы мне можете сообщить? — произнес вампир, когда универсальная для всех случаев жизни тема погоды была исчерпана, и с вежливым вниманием уставился на собеседника. Тот, в свою очередь, поставил пустую чашку на журнальный столик и, стараясь выдерживать бесстрастный тон, но, все же, с проскальзывающими нотками гордости за проделанную работу, начал говорить. И чем дольше он говорил, тем больше Людвигу хотелось схватиться за голову и начать тихонько подвывать.

Речь шла о Чертовке Луизе, ее задании и той невообразимой, беспечной легкости, с которой она его провалила. Ламьен, прекрасный детектив и весьма изворотливый малый, в который раз тщательно отработал свой гонорар, узнавая для восстания нужную информацию. В скором времени, вампир в деталях знал абсолютно все, что делала Луиза последние четыре дня — время, прошедшее с тех пор как она, улепетывая от полиции, стремглав выбежала из отеля «Звездопад». И ладно еще то, что она отдала не в те руки шкатулку с иглой, а прокурор не получил свою взятку. Так еще, оказывается, напоролась она именно на представителя того самого антикварного магазина, где эта игла и покупалась! Не совсем покупалась, точнее. Это Луизе он без лишней скромности втирал, что легально ее приобрел. На самом же деле, с помощью опять-таки незаменимого Ламьена, хозяина магазина попросту искусно обманули. Да и где было взять несколько сотен золотых, чтобы купить эту, с практической стороны, абсолютно бесполезную вещицу? Платить нереальную сумму за какую-то иголку? Да в повстанческой казне попросту отсутствовала такая сумма, в то время как поддержка прокурора была необходима. Что ж поделаешь, если чертового фанатика так вдохновляет больная фантазия эльфийских портних!

— Ну а как насчет нынешнего местонахождения нашей воровки? — все так же спокойно, не демонстрируя досады, осведомился вампир, когда эльф закончил. — По моим данным, дома ее сейчас нет.

— Совершенно верно. Насколько мне известно, в ее доме сейчас находится только ее брат Филипп Леттер, вернувшийся недавно из Столицы, и бывшая проститутка по прозвищу Сангрита. Возможно, она его любовница или невеста. Точно выяснить не удалось, — ответил Ламьен, в очередной раз продемонстрировав свой профессионализм и педантичность в делах. — Что же касается Чертовки Луизы, то здесь я позволил себе проявить инициативу. Так что в данный момент она находится в двухкомнатном номере люкс отеля «Мечта путешественника», который я снял для нас двоих. Осмысливает переделку, в которой оказалась, и пытается придумать, как бы так ухитриться выкрасть отправленную не по адресу иглу, а потом вернуть ее на место, то есть вам.

— Хм… Так вы, значит, вошли с ней в контакт, и, насколько я могу судить, весьма успешно? — приподнял брови вампир, соображая как выгодней использовать сложившуюся ситуацию.

— О, в этом не было ничего сложного, — снисходительно улыбнулся детектив. — Достаточно было прикинуться несчастной, но не отчаявшейся жертвой криминальных элементов, в частности, этого придурка Валера и его босса, как девушка тут же прониклась и доверилась. Добавьте еще к этому присущую каждому эльфу красоту. В конце концов, нужно быть распоследним моральным уродом, чтобы не пожалеть такое милое и несчастное чудо!

Эльф уже откровенно смеялся, а Людвиг в который раз мысленно поразился непомерному самолюбию, свойственному этой расе. Частенько оно его даже раздражало, как, впрочем, и каждого человека, коему по какой-то причине приходится регулярно общаться с остроухими. Хотя, в данном случае с Ламьеном нельзя было не согласиться. Женщины, особенно молодые, западали на эльфов с просто-таки пугающей регулярностью. Особенно, если те целенаправленно пытались их соблазнить. И даже то, что эта их знаменитая красота была безнадежно холодной, а в определенные моменты даже отталкивающей, благополучно забывалось и не принималось в расчет.

— Хорошо, ваша инициатива меня только радует, — покривил душой Людвиг. Инициатива эта нисколько не радовала, а скорее пугала. Он ценил ум, работоспособность и обязательность собеседника, но абсолютно ему не доверял. Наверное, именно поэтому и не доверял, осознавая, что кто-кто, а Ламьен предаст его и восстание сразу же, как только почувствует опасность или увидит, что на горизонте забрезжило более выгодное дельце.

— Надеюсь, ваше пресловутое обаяние не помешает вам довести дело до конца и обеспечить милой леди место на лохбургском кладбище?

— Что? — эльф едва не подпрыгнул на стуле и, от неожиданности, растерял всю свою горделивость. — Вы хотите, чтобы я… Ну, знаете ли, я вообще-то детектив, а не убийца!

— Да, но мы же не можем отправить в эту вашу «Мечту путешественника» профессионального наемника, верно? Иначе наша подозрительно доверчивая дамочка без сомнений что-нибудь выкинет, и ищи ее потом по всему Лохбургу, отскребая от себя ворох неприятностей, которые она не замедлит доставить.

— Но зачем все это? Она не собирается никому о вас рассказывать и, к тому же, намеревается вернуть иглу, чтобы все исправить.

— Ну-ну. Она ведь рассказала все вам, значит может рассказать и другим, — саркастически усмехнулся Людвиг. — Кроме того, случилось то, чего я и опасался: нашего старого продажного прокурора все-таки сняли с должности. Теперь мне эта игла без надобности, равно как и шум, который Чертовка может поднять.

— Повторяю еще раз, я детектив, — уперся Ламьен. — Узнать или найти что-то, проследить за кем-то, даже ввести кого-то в заблуждение — всегда пожалуйста. Но убивать! Хватит с меня того, что по вашей милости ребята из антикварного магазина до сих пор шастают около моего дома, отбивая всякую охоту возвращаться. Да будет вам известно, не так давно они, с какой-то радости, схватили моего знакомого. Бедняга всего лишь заехал в гости, а его уже припахали искать эту чертову плеть!

Повисло молчание. В нравственные убеждения собеседника вампир ни капли не верил, в неспособность убить — тоже. Значит, дело в цене? Ну да, Ламьен любил деньги и купить его было — раз плюнуть. Главное, иметь достаточно золота.

— Сколько? — спросил, наконец, Людвиг.

— Я же сказал… — начал было снова эльф, но вампир перебил, не дав развить тему.

— Тридцать золотых вас устроит?

Собеседник молчал, но видно было, что отказываться от больших денег ему нелегко. Тем более, что дело-то почти плевое: всего лишь убить беззащитную девушку, которая, вдобавок, ему доверяет.

— Пятьдесят?

— Сто, половину вперед, плюс избавляться от трупа будете сами. Точнее, самолично. Я перед вашими людьми светиться не хочу: вы и так основательно подпортили мою репутацию, — мрачно ответил Ламьен, словно бы обвиняя вампира в том, что не находит в себе сил отказаться от такого вознаграждения.

— Отлично, — сдержанно улыбнулся Людвиг, сетуя мысленно на большие аппетиты детектива. Такими темпами казна Грязного Движения совсем опустеет, а ничего конкретного они так и не добьются. Но делать нечего: Лохбург никогда не был дешевым городом.