Глава 1

Всполохи багровых зарниц отсвечивали на исполинских статуях, испокон веков охранявших дорогу Иррагорта, — каменные лица и равнодушные глаза не опускались до мелких человеческих желаний и страхов, не ведали чаяний, хотя, казалось, и догадывались про мечты…

Внизу длинной черной шеренгой застыли морги. Чуть дальше, позади моргов и статуй, темными холмами возвышались сторожевые тарантулы — при всполохах резко подчеркивались вздыбившиеся крутые спины и изломанные суставчатые ноги. Последняя Дорога Мира — так называли ее те, кто еще не прошел по ней последний прощальный путь или кто не хотел…

— После будет порка, — тихо шепнула в ухо Ильга, закадычная подруга — с самых первых дней. — Пурга говорил.

— Я знаю, — одними губами ответила Шульга. — Эниста не видели с самого вечера. Тихо…

На дорогу ступил юноша — очередная вспышка зарницы высветила оголенные юные плечи и тело. Он обвел всех вокруг спокойным торжествующим взглядом и пошел — мимо гигантских статуй с равнодушными лицами, вдоль молчаливой шеренги черных нелюдей, мимо товарищей — таких же детей, недлинной и неровной шеренгой сгрудившихся с другой стороны. Вперед — туда, где поднимались высокие ступени лестницы, и застыла неподвижным силуэтом Эллоя, и зиял черным зевом вход в неведомый Магром…

— Ты оставил мусор и хлам старому — чтобы возвыситься и познать новое? — пронесся над головами низкий голос Эллои. — Ты сбросил груз забот и готов объять мир?

— Да! — четко ответил юноша. — Я готов.

— Тогда взойди, юный хозяин вечного, и стань рядом.

Юноша, высоко подняв голову, торжественно поднялся по ступенькам и остановился рядом с Эллоей — очередной багровый всполох осветил две застывшие фигуры.

— Ты принял решение сам, своей волей?

— Сам! — Звонкий голос пронесся над головами черных моргов. — Я сам, своей волей даю клятву верности и преданности вечному Магрому и отказываюсь от Сущего и всего остального…

— Ты готов к принятию истины и власти?

— Готов!

— Тогда вперед! Войди туда — где нет смерти и никто не скажет слово «нет»! Больше нет человеческих слабостей. Тебя больше не связывают цепи, мешающие движению вверх, — ты свободен. Эго?

— «Я хочу то, что хочу!»

— В путь.

Юноша исчез в зияющем провале портала — даже вспышки багровых зарниц не пробили густой черноты мрачного входа. Ильга рядом незаметно вздохнула.

— Не расстраивайся, — шепнула в ее сторону Шульга. — Гамар всегда этого хотел…

— А ты?

— Я? — Шульга немного подумала. — Не знаю…

Одновременно повернулась и одним движением двинулась от ступеней длинная шеренга моргов — на Дороге осталась только их группа, группа подготовки Магрома — детей от пяти до четырнадцати лет. Сторожевые тарантулы за исполинскими статуями не двигались, это было их постоянное место. Эллоя спустилась по ступеням.

— Подойдите ближе.

Нестройный ряд детей смешался и гурьбой придвинулся к лестнице — закутанная в плащ фигура властительницы поджидала на нижней ступеньке.

— Всем зайти в зал наказания.

Ильга многозначительно посмотрела — Шульга кивнула в ответ: «Я знаю…»

— Я думаю, вам уже всем известно, что один из испытуемых, Энист, вчера вечером сделал попытку побега. К Голубой Черте. Голубая Черта его и остановила. — Эллоя остановилась возле высокого арочного входа и обвела всех взглядом. — Меня беспокоят три вещи…

Дети стояли и молча смотрели на нее, они привыкли не ждать ничего хорошего и были готовы ко всему. Система воспитания, призванная избавить от привязанностей, опушки какой-то там сердечной доброты или глупого подавления из-за так называемого милосердия, где нет места ближнему и гнет Роха подавляет любые всполохи, опять-таки мешающей полной свободе, любви, — была неотвратима, масштабна и проверена. Но и она иногда давала сбой…

— Первое, — продолжала Эллоя. — Это уже вторая попытка за этот год. Мне поручено передать, что Голубая Черта больше не будет никого возвращать назад. Что будет из этого — вы сейчас увидите.

«Шульга», — тихо потянула за руку Ильга, но та отдернула руку: «Тихо. Меня только вчера за это били…» Старший, четырнадцатилетний Резор обернулся и обещающе глянул на них.

— Второе. — Голос Эллои казался равнодушным. — Меня никто не предупредил. Я не верю, что никто об этом не знал. Это говорит о грустной зависимости некоторых из вас…

«Зависимости, — подумала про себя Шульга. — Например, от Резора, который опять сегодня будет зол…»

— И третье. Ваш страх. Меня беспокоит ваш страх, я имею в виду — ваш слабенький, человеческий страх. Перед смертью и кровью…

Она отошла в сторону и повелительно махнула рукой в сторону входа — дети вошли, осторожно, друг за дружкой, чего-то уже ожидая и всегда чего-то боясь, это становилось уже незыблемым свойством характера, и остановились у входа, втянув головы в плечи и поглядывая за ограждение.

За решетчатой изгородью, разделяющей зал надвое — высеченный в толще горы, метался прикованный к стене цепями Энист — дико озирался, рвался и что-то нечленораздельно мычал. Тринадцатилетний мальчик из их группы, всего лишь на год старше Ильги и Шульги. Факелы, поднятые в кованых канделябрах высоко на стенах, гоняли по тесаным стенам неровные, колышущиеся тени.

«Чего его приковали? И чего мычит…» — опять шепнула рядом болтуха Ильга, Шульга промолчала, удивленно оглядывая зал — почему на той стороне за забором, и нигде не видно скамейки и веревок, и моченных в горячей воде розг? «Заткнулась бы ты, Ильга…». — Страшное предположение потихоньку начало закрадываться в душу, она закрыла глаза и опустила голову. Боже мой, Энист. Помоги тебе, Боже, умереть…

Сзади через вход зашло несколько здоровенных моргов — дети, испуганно озираясь, сразу придвинулись ближе к решетке.

За забором сбоку поднялась каменная глыба горного грота и в зал вбежало, высоко задрав тяжелые острые клешни, два огромных каменных краба — вся гурьба дико закричала и подалась назад, закрывая руками лица…

— Назад. — Спокойный голос Эллои перекрыл дикий гвалт. — Смотреть! И не сметь закрывать лица…

Морги прижали детей к решетке, в воздухе стоял только безумный крик умирающего мальчика, и брызги крови — веером летящие по залу — падали на белые, как бумага, лица…

— Подождите!

Сергей вслед за Сватом резко натянул поводья — справа через поле бежал мальчик, отчаянно махая руками над головой. Эния на ходу развернула и пришпорила лошадь — гвардейцы сопровождения сиганули через придорожную канаву вслед за ней.

Мальчишка остановился, немного испуганно глядя на быстро окруживших его вооруженных людей, однако форма королевских гвардейцев придала смелости:

— Они скрылись туда, — он неопределенно махнул рукой в сторону леса. — Они убили отца, я спрятался…

На грязных от слез щеках румянцем проступило волнение — наконец-то появились взрослые, они помогут, они все знают и все могут…

— Кто? — Эния и Сват спросили почти одновременно.

— Разбойники…

— Здесь? — Эния нахмурилась, потом оглянулась на Свата и Сергея.

Сергей тронул ногами Мрака — на полувспаханном поле в десятке метрах, рядом с тяжелой бороной, валялась убитая лошадь. Недалеко раскинул руки, уперев стеклянный взор в небо, бородатый крестьянин — в груди торчал стержень тяжелого арбалетного болта. Господи, кому мог досадить обычный трудяга-пахарь…

— Кто-то здорово хотел остаться незамеченным, — сказал Сват, подъезжая и останавливаясь рядом.

— Это не разбойники. — Сергей обернулся, глянув на Энию.

Она ответила понимающим взглядом и наклонилась к мальчику, успокаивающе проведя рукой по слипшимся волосам:

— Как давно они были? И сколько их?

— Не знаю. — Он всхлипнул, глядя на лежащего отца. — Я просил соседей, но Сметты испугались, они сказали: «Да, да, сейчас», но сами не пошли, даже не вышли за калитку, а потом закрыли дверь на засов, а отец тогда еще дышал…

— Их было много? — Эния наклонилась с лошади еще ниже. — Как они были одеты? Куда направились?

— Я не видел, я был в лесу — потом услышал ржание лошадей, потом отец крикнул, и тогда я побежал…

— Диш, — сказала принцесса, выпрямляясь в седле. — Давай с остальными в Шаридан, сообщи герцогу Рому и барону Махаому. Здесь был маркиз. Потом — в Ангору. Больше меня провожать не надо, дальше мы сами… Все равно уже почти на месте.

Высокий гвардеец поклонился в седле и развернул коня, приветливо махнув рукой наемникам и призывно — своим. Через несколько минут пятеро всадников, поднимая стену пыли, пересекли поле — Эния задумчиво смотрела им вслед, пока они не скрылись в лесу. Сергей незаметно вздохнул.

Наемники на лошадях окружили принцессу, подозрительно поглядывая на сосны ближайшего леса. Сват нагнулся, подхватил мальчишку и усадил перед собой:

— Давай-ка, друг, покажи нам твоих Сметтов. Потолкуем…

Все пришпорили лошадей — за полем виднелись крыши небольшой, утопающей в осенней зелени деревеньки. Эния догнала и поравнялась с Сергеем.

— Это не совпадение, Сергей. Маркиз каждый раз каким-то образом узнает, что я не во дворце и где нахожусь.

Сергей немного придержал лошадь.

— Такое впечатление, что они вас ищут, не зная точно — где находитесь…

Эния согласно кивнула головой:

— Да. Как будто они теряют меня тогда, когда я рядом с тобой.

Сергей устало вздохнул. Принцесса искоса глянула на него:

— Это правда, нечего вздыхать. У меня сто причин идти вместе с тобой. И пожалуйста, хватит выкать…

Туман поднимался высокой полупрозрачной стеной, спокойный и даже как будто равнодушный, если только можно назвать равнодушным приготовившегося к прыжку зверя. Отдельные пласты белесой мглы медленно текли друг относительно друга — колышущееся марево незаметно двигалось само в себе, создавая угнетающую иллюзию скрытых дымящихся руин чего-то разрушенного огромного или самой раненой земли…

Сергей сделал еще несколько шагов и оглянулся:

— Ну как? Не хочешь вернуться?

Эния только отрицательно помотала головой — она держалась рядом, не отводя широко раскрытых глаз от приближающейся полугустой стены.

— Все, — сказал Сват. — Дальше сами. Давай прощаться.

Сергей скинул на землю мешок и по очереди крепко обнялся с друзьями-наемниками.

— Не прощаюсь, ребята. Как только определюсь в Нипороге — сразу дам знать.

— Спасибо тебе, Увен, — улыбнулась Эния. — Не забудь, что я тебе говорила.

Сергей окинул взглядом холмы. Это было то самое место, где он несколько дней назад вышел из Роха, — они специально проделали путь в пару десятков километров, чтобы найти его. Он знал, где здесь мрак-шахта.

— Может, рискнете с нами? — еще раз спросил он. — Шахта здесь недалеко, с ходу окажетесь у Далича. И Ангурду точно не попадетесь.

— Ну уж нет. — Сват и вместе с ним остальные друзья-наемники опасливо покосились на совсем близкую стену тумана. — Мы уж лучше по-своему, по-привычному…

Сергей накинул на плечи мешки и, глянув на Энию, зашагал к полосе тумана. На самой границе остановился, привычно сосредоточившись — принцесса глубоко дышала рядом. Так, вроде все более-менее спокойно, как обычно…

Друзья, прикрыв глаза от солнца, смотрели на них издали. Он еще раз приветливо махнул им рукой и ободряюще улыбнулся Энии:

— Ну как?

Она глядела вперед широко раскрытыми глазами:

— Еще не знаю…

Он медленно двинулся вглубь — принцесса не отставала. Через десяток шагов видимый мир вместе с холмами и друзьями скрылся и вокруг поползли грязные полосы белесой мглы, как будто нехотя приоткрывая редкие сухие деревца. К голове привычно подступило сумрачное гнетущее чувство, похожее на ожидание чего-то плохого и страшного…

Он опять остановился и закрыл глаза, Эния немедленно ткнулась в спину — она старалась держаться к нему как можно ближе. Тусклые расплывчатые пятнышки медленно ползли вдалеке — неторопливо, без видимого нарушения спокойствия чужого мира. Сзади чуть красноватой мерцающей стеной определялась граница тумана.

Он обернулся и сразу встретился с глубокой и очень доверчивой синевой совсем близко распахнутых глаз.

— Как ты? Не хочешь вернуться?

— Я пойду за тобой, я выдержу. Только… — Густые пушистые ресницы сомкнулись, потом распахнулись еще шире. — Только надо быть поближе к тебе, так легче…

Сергей тепло улыбнулся — она ответила виноватой улыбкой, потом опасливо покосилась в сторону тумана:

— А прямо сейчас никто не выпрыгнет?

— Никто. Сейчас близко тварей нет.

…Минут через двадцать показался знакомый холм с обгоревшим домом наверху. Сергей нашел полузаваленный вход в подвал и достал приготовленный факел — неровное пламя осветило уходящие вниз ступени. Через оборот спиральной лестницы открылся круглый зал с колодцем посередине — осторожные шаги двух людей гулко отдавались под невысоким сводом. Эния смотрела вокруг широко раскрытыми глазами.

— Мрак-шахта, самая настоящая, подумать только… Я столько слышала об этом сказок. Кто мне поверит?

Сергей подошел к ограждению в центре и, подняв факел, осветил тягучую черноту внизу.

— Это и есть дорога. Сможешь?

Она рядом перегнулась и заглянула вниз.

— Ой… Оно как будто живое. Я постараюсь, только ты держи меня за руку, ладно?

— Тогда давай?

Он встал на круглый парапет и протянул ей руку — она не задумываясь вскочила и стала рядом. Двое людей неподвижно замерли на краю бездонного колодца, уперев вниз внимательные взгляды — темный провал как будто приглашал, распахивая свой зев… «Боже, как она мне верит, — мелькнула мысль в голове. — А ведь я сам не знаю толком их действий, этих шахт, что они и для чего…»

Он посмотрел на нее — она ответила неуверенным взглядом и опять опустила глаза вниз. Нижняя губа мелко подрагивала, она очень боялась, и тогда он понял — еще минута на краю этого колодца, на краю этой черной могильной черноты, и она никогда не сделает шаг вниз. Она должна сама, это должно быть ее решение, ее преодоление самой себя и… И лучше, если — немедленное.

Сергей ободряюще сжал ладонь и ослабил хватку, чтобы ненароком не сдернуть вниз помимо воли, вздохнул и сделал шаг в темноту: «Нипорог…» Сразу следом, судорожно вцепившись в его руку, за ним сиганула Эния…

В голове взорвался всполох огня — уже совсем не неожиданно и почти привычно. Невесомые кучерявые облака и яркое солнышко быстро остались позади, и перед глазами в сплошные полосы слился мелькающий туман. Расплывчатыми росчерками мелькнули гряды каких-то холмов или гор, и неожиданно вокруг начало быстро темнеть, и в сгущающихся сумерках впереди за горизонтом поднялось непонятное зарево — подсвечивающее темное небо снизу…

…Он поднял голову и сразу отыскал взглядом Энию. Она была рядом, сидела на мощеном полу и терла глаза рукой.

— Как ты?

— Вроде жива…

Сергей встал с пола и огляделся. Все было как-то не так, и если темное небо и зарево над горизонтом в видении просто настораживали, то теперь опасение превратилось в уверенность. Колодец был каким-то большим, просто огромным, и вокруг в стенах темнело целое множество выходов… Куда их занесло?

— Ух ты… — Эния поднялась рядом и удивленно осматривалась вокруг. — Так и должно быть?

— Не знаю… Пойдем?

Он направился к ближайшему выходу, но сразу остановился и присел — в воздухе пролетело что-то непонятное, какой-то звук, очень громкий и шелестящий, как будто кто-то огромный провел по полу такой же огромной метлой…

— Что это… — Эния прижалась к нему сбоку, испуганно оглядывая зал и темные круги выходов.

— Не бойся. — Сергей постарался придать голосу побольше бодрости. — Ерунда какая-нибудь.

Он попробовал сосредоточиться, но как и предполагал — ничего не получилось, каменные стены экранировали излучения в эфире.

Сводчатый коридор оказался небольшим, через десяток шагов открылся следующий зал — точно такой же, с такими же боковыми выходами. Так… Так немудрено и заблудиться. Попробуем другую тактику.

Он ободряюще улыбнулся принцессе, вернулся назад и вошел в другой проход. Точно такой же короткий коридор, в конце открылся точно такой же… Он резко отпрянул назад и замер, прикрыв собой обзор для Энии, — сердце внутри всколыхнулось и сразу как будто остановилось на полустуке…

Посередине, занимая чуть ли не весь объем помещения, по-боевому широко расставив огромные клешни и задрав суставчатый хвост, распластался гигантский королевский скорпион.

— Что… Что там было такое? — Тихий шепот Энии еле пробился сквозь гулкие пульсирующие виски.

Она вжалась в стену за его спиной, в сумраке белели широко раскрытые испуганные глаза.

— Да нет, ничего особенного. Но лучше назад — только тихо…

Вроде бы спокойно, похоже, он их не заметил. Вот же елки-палки, что за место, где они оказались?

Осторожно отступая, они вернулись назад, и Сергей со вздохом оглядел ряд оставшихся выходов. Потом выбрал наугад один, пересек зал по диагонали и заглянул внутрь. Хорошая штука — интуиция, в конце виднелось боковое ответвление и ступеньки наверх.

Через несколько минут они были наверху и с опаской пересекли большой запыленный пантеон с полуразрушенными колоннами — Сергей подозрительно покосился на непонятные красноватые отблески на стенах, в конце виднелся большой арочный выход. Он мягко, по-охотничьи приблизился сбоку и осторожно выглянул наружу… Рядом замерла, перестав дышать, пораженная Эния:

— Что это…

Неяркое багровое свечение заливало древний разрушенный город. Перед ними расстилалась широкая каменная терраса, аза ней всюду виднелись полуразваленные руины домов, заросшие кустарником и вьюном колонны старых храмов, круглыми пятнами выглядывали былые фонтаны, каскады и заваленные акведуки, пальцами торчали остатки величественных башен и высоких шпилей… И почти совсем не было видно тумана.

— Что это… Город?

— Город… — Сергей медленно перевел дух и заглянул в глаза девушки: — Эния… Скажи, что ты подумала, когда шагнула в шахту вместе со мной?

— Не знаю, не помню… — Она не сводила удивленных глаз со старых руин. — Да у меня и в голове ничего не было, кроме страха и Роха…

— Ясно. — Сергей вздохнул и оглядел зал, в котором они находились.

Это был храм, вернее, остатки храма, языческого храма — по бокам возвышались постаменты с изваяниями полуразрушенных древних идолов и богов. Сводчатый зал являлся одним из сегментов огромного здания, расположенного на горе, поэтому отсюда и открывался прекрасный вид на остатки забытого города.

— Что случилось, Сергей, что-то произошло не так? — Эния перевела на него взгляд встревоженных глаз. — Мы из-за меня попали не туда?

— Немного. Ну ничего, будем выбираться…

— Что это за место, где мы оказались?

— Похоже, мы в самом сердце Роха. — Он попробовал ободряюще улыбнуться. — Это скорее всего Рафор.

— Ра… фор? Тот самый? Из легенды?

Сергей кивнул. Она повернулась и долго оглядывала остатки развалин, потом виновато улыбнулась:

— Что же теперь делать?

«Молодчина ты, Эния, — подумал он, глядя на нее. — Даже ни капли паники или обвинений и поисков вины в других…»

— Эния. — Сергей поправил на плечах походные мешки, свой на левом и ее — на правом, в мешке что-то гулко брякнуло. — Мы сейчас вернемся и попробуем еще раз. Постарайся произнести только одно слово — «Нипорог», хорошо?

Она молча кивнула головой, смотря на него виноватыми глазами. Он поднял руку и впервые ласково провел по ее волосам.

— Все будет хорошо, не расстраивайся, ладно?

Она опять кивнула, потом медленно оглянулась и бросила прощальный взгляд на руины:

— Он такой… Багровый.

Сергей окинул улицы задумчивыми глазами:

— Это свет долины Ишим-Мат. Говорят, в ней выход из ада, это — неземной свет.

— Ой…

Он замер — глаза непроизвольно расширились, но сразу спрятались за нахмурившимися бровями. Потому что город неожиданно изменился…

Сверху вдруг засверкало яркое солнце, освещая невредимые дома и праздничные улицы, и толпы гуляющих ярко одетых горожан, и яркие зеленые деревья — через проем ворвался гул большого города, множества людей и веселой детворы…

Сергей резко отпрянул назад и присел, закрывая собой Энию, — в зал влетел свежий ветерок, кувыркая в искрящихся солнечных лучах легкие струйки пыли, и казалось, ожили и зашевелились огромные каменные истуканы… Эния испуганно притихла за его спиной, настороженно разглядывая протянувшиеся через пол контрастные черные тени. Где-то над головой, скрытые в свисающей через разломы листве, чирикали и пересвистывались птицы.

Сергей осторожно выглянул наружу и перевел дух — над городом бурно искрились, переливаясь цветастой радугой на солнце, высочайшие струи и брызги сотен фонтанов…

— Что это… — Принцесса осторожно выглянула из-за его плеча. — Сергей, это Рафор! Рафор, как тысячу лет назад! По легенде, кто увидит фонтаны — может загадывать любое желание, все сбудется!

— Лучше не надо, — мягко сказал Сергей.

— Думаешь, не сбудется? — Она не могла оторваться от зачарованных улиц.

— Сбудется, почему не сбудется… Только вряд ли ты будешь от этого счастлива. Не надо ничего принимать от ада.

— Хорошо. — Она вздохнула.

И сразу опять изменилось все — как будто кто-то повернул тумблер выключателя. Исчезли веселое солнце и толпы празднично одетых людей, опять возвышались только полуразваленные руины домов и храмов, и пробивающаяся сквозь плиты жесткая трава, и затягивающий остатки фонтанов вездесущий плющ…

Они остались совершенно спокойны.

— Пойдем? — Он выпрямился и, поправив на плечах мешки, двинулся обратно через зал, по своим же виднеющимся в пыли следам. Эния не отставала, изредка оглядываясь на остатки багровых древних стен.

Сергей остановился у ведущих вниз ступенек, по которым они поднялись, и задумчиво потер подбородок, затем шагнул дальше — им надо было найти верх больших колодцев, внизу они уже были.

— Подумать только, — сказала сзади Эния. — Рафор. Я видела его своими глазами. Разве мне кто-нибудь когда-нибудь поверит?

Сергей улыбнулся — кто о чем… За пыльной галереей обнаружились огромные двойные прикрытые двери — он осторожно просунул голову и быстро огляделся. Никого… Пока им везет.

В необъятном зале, где в красноватом сумраке смазывались и терялись очертания дальних стен, ромашкой расположились великанские провалы нескольких колодцев — наверняка тех, по дну которых они только что бродили. Сергей еще раз подозрительно оглядел все вокруг — все то, куда доставал глаз. Потом медленно двинулся к ограждению ближайшей шахты…

— Шкр-р-р-р. — В воздухе опять пронеслось громкое шуршание гигантской метлы. Елки, большой скорпион волнуется. Или это не он?

— Там кто-то есть. — Голос Энии был испуганным, но не паническим. — Вон там, у той стены…

В сумерках за дальней шахтой мелькнула расплывчатая тень, недалеко — еще одна.

— Нам надо торопиться. — Он вытащил клинок и быстро завертел головой по сторонам, прикрывая принцессу. — Похоже, нас обнаружили. Смелее, Эния.

Она легко вскочила на ограждение и раскинула руки, сохраняя равновесие, потом оглянулась через плечо:

— Только с тобой.

— Конечно. — Он, не отрывая взгляда от зала, нащупал свободной рукой парапет, затем быстро вспрыгнул и сразу обернулся, выставив меч.

Совсем недалеко, у ближайшего колодца, мелькнуло уже несколько расплывчатых теней. Потом еще…

— Пошли, Сергей, они рядом…

— Вперед!

«Нипорог!» — сказала Эния, делая шаг в густую живую черноту. «Нипорог… — повторил вслед за ней Сергей и даже успел улыбнуться: — Молодец, не забыла…»

«…Вот это уже на что-то похоже, — подумал он, разглядывая нормальных размеров шахту, с одним выходом. — Почти своя, родная».

Принцесса сидела на полу рядом и опять терла глаза:

— Ты что-нибудь понимаешь в этом? Мы как будто летаем…

— Да. — Он встал и засунул клинок в ножны, затем поднял с пола мешки — в ее мешке опять что-то брякнуло. Он попробовал прощупать. — Что там такое?

— Да так… То, что попалось под руку. — Она, сидя на полу, опустила голову на сложенные руки. — Сергей, ты извини, мне надо немного прийти в себя. Столько всего… И нас только что чуть не схватили какие-то твари.

— Конечно. — Он немного встряхнул мешок. — Я посмотрю?

— То есть — устрою контроль. — Она подняла голову и задиристо глянула на него. Видимо, сказывалось нервное перенапряжение. — Что там набрала эта девчонка?

— Ага. — Он согласно кивнул головой, постаравшись придать лицу серьезное выражение. — Нам лучше не тащить с собой лишнее, Эния, мы в Рохе. А что лишнее — мы будем вместе решать, хорошо? Муж я или не муж?

Он не успел заметить реакции ее глаз на это замечание, хоть и хотел, — она опять опустила голову на руки.

— Смотри, смотри… Там только пара вечерних платьев, украшения и косметика. Специально для тварей.

Сергей опустился на корточки и неуверенно развязал мешок — он чувствовал себя неловко, она как будто наперед знала все его мысли. Ее мешок действительно был слишком увесистым для Роха и вроде бы как проводник он действительно должен выкинуть все лишнее, но дело было не в этом. То, что второпях берет с собой человек — надолго прощаясь с домом, может много сказать о нем самом. И она прекрасно это поняла.

Так, ладно, что там? Несколько легких свертков — это смотреть неприлично, наверняка сменное белье. Бутылка ангорского рома — не лишняя вещь, особенно если заливать царапины и раны. Немного косметики — ну, это понятно, без этого не обойдется ни одна женщина, на то они и женщины… Небольшая шкатулка с драгоценностями, скорее всего личными. Кошелек с золотыми монетами — очень кстати, у него, как всегда, нет денег. Так, это что, книга? Ого, целый фолиант, тяжелый…

Сергей, сощурившись — рассеянное свечение шахты давало совсем мало света, — прочитал: «Полное руководство по известным видам нежити в Шеоле, переработанное и дополненное». Ух ты, неужели бывает и такое? Он перевернул несколько страниц — с пожелтевших листов глянули крабы и пауки…

— Это очень редкая книга, — пояснила Эния. Она приподняла голову и искоса наблюдала за Сергеем. — И очень дорогая, штучный экземпляр. Я подумала… — она немного замялась, — что спутница рохера должна разбираться во всем этом.

— Не думал, что такие есть. — Он отложил увесистый том в сторону. Интересная штука.

Так, а это что? Он достал и развернул тяжелый сверток — в его руках холодной сталью тускло отсвечивал многозарядный скорострельный карабин. Вот так да…

— Это для тебя, — сказала Эния. — Может, пригодится?

Он вытащил следом два снаряженных магазина — немного, но все-таки.

— Что же ты раньше не сказала?

— Я слышала, что в Рохе ими не пользуются. Да и… сама их боюсь.

— Ладно. — Он сложил все, кроме карабина, обратно и затянул мешок — никаких платьев и украшений там, естественно, не было. Карабин перекинул через плечо. — Ничего лишнего, ты молодец, Эния. Как ты, можешь идти или немного отдохнем? Здесь более-менее спокойно.

— Если только что-нибудь не захочет попасть именно сюда. — Она с опаской посмотрела наверх, где в вышине чернела осязаемая темнота. — Лучше пойдем. Мне уже лучше.

Уже довольно привычный подъем по ступенькам наверх, и Сергей, нахмурившись, подозрительно оглядел размытую в тумане улицу с рядом почти целых, нетронутых домов.

Полусгнивший деревянный забор подпирал все тот же вездесущий колючий кустарник, проржавевшие фонарные столбы пропадали в белесой мгле темными пунктирными палками, когда-то ухоженные домики глядели разбитыми окнами и облупившейся, тут же валяющейся пластами штукатуркой. Улица была почти свободна от кустов — только лежала, задрав почерневшие колеса вверх, перевернутая крестьянская телега. Рядом рассыпалась истлевшая старая рухлядь…

Сергей оглянулся — над ними возвышались два этажа кирпичного здания, кирпич наполовину раскрошился, и тоскливо взирали на все это почерневшие рамы и заплесневелые стены. Какая-нибудь бывшая городская или поселковая управа.

— Ну что, пойдем? — Он двинулся по улице, потом обернулся. — Эния? Что с тобой?

Она стояла у входа, наклонив голову и прижав правую руку к виску.

— Не знаю. — Она подняла глаза и попыталась улыбнуться. — Нехорошо что-то. Какой-то страх, как будто рядом что-то… Сейчас пройдет.

И тут произошло неожиданное и действительно страшное — то, что заставило у него помутиться разуму и потерять контроль над собой.

Огромная длинная тень в мгновение ока метнулась от окон второго этажа, обвила зеленоватыми кольцами разом побледневшую девушку и так же быстро скрылась вместе с ней наверху — черная гнилая рама выскочила из окна и, разваливаясь на куски и в труху, осыпалась в колючие кусты под окнами. Замер на полуслове, не успев набрать силу, испуганный женский крик…

Кровь отлила от лица и фонтаном ударила голову, он побледнел и пошатнулся, боясь даже подумать о чем-то…

— А-а-а-а-а-а. — Разум перестал трезво осмысливать происходящее — не чувствуя под собой ног, он не вбежал, а влетел в темный провал входа, меч оказался в руке совершенно самостоятельно, и сразу ставшая липкой рукоятка только чудом оказалась не раздавленной в труху…

Перед глазами мелькнули сбитые ступеньки лестницы наверх, дверь на втором этаже вылетела пулей — одна створка жалобно повисла на вывороченной коробке. Длинный темный коридор с пустыми комнатами по бокам, многие двери распахнуты или прикрыты — в самом конце мелькнула длинная извивающаяся тень.

Не помня себя, он влетел в последнюю комнату, напоровшись и сдвинув с разбегу громоздкий стол-бюро, — в окне мелькнул кончик огромного хвоста. Ни на секунду не задерживаясь и не задумываясь, он тут же сиганул следом…

Внизу оказалась деревянная пристройка — Сергей пробил трухлявую крышу и ряд пыльных стеллажей с ящиками, глиняными банками и кувшинами — осколки и черепки застучали по цементному полу. Во все стороны прыснули противные здоровенные пауки, младшие собратья рохерских тварей, с кота величиной…

На улице остановился и слегка перевел дух — огромный удав заметил преследование и ждал неподалеку, бросив на жесткую траву бесчувственную девушку. Толстое тело медленно ползло само в себе, собираясь в большие кольца, — в широкой пасти мелко трепетал раздвоенный язык. Принцесса лежала рядом, широко раскинув безжизненные руки и не шевелясь… Ах ты мерзость рохерская…

Сергей поудобнее перехватил в липких руках клинок и медленно двинулся вперед. Язык в пасти затрепетал еще быстрей, гигантская змея выгнулась и ниже пригнула голову… Голова. Главное — это голова. У Сергея не было такого опыта схватки со змеями, как с членистыми, но он помнил — главное, отделить голову. Давай, ты ведь тоже прыгаешь, так начнем…

Плоская голова метнулась к нему — он ждал этого и отскочил в сторону, приготовив меч, но зеленое тело резко выгнулось дугой и ушло в сторону. Он тут же сиганул к голове, не давая огромному удаву приготовиться для броска, но голова столь же резво подалась назад, сразу оказавшись в центре своих колец и в бросковой позе. Резвая… Как в кошки-мышки.

Сергей мельком скосил глаза — Эния не шевелилась. Он сжал зубы и опять двинулся вперед — у него не было времени ждать, ей срочно нужна помощь. Так, холера…

Второй бросок — он опять уклонился, но уже не прыгал к голове, а ринулся с мечом прямо к толстому телу. И тогда завязался бой…

Он бил, уворачивался, опять бил, отскакивал и кувыркался через кольца, и снова бил. Зеленые полосы мелькали перед глазами, в ушах от постоянного напряжения появился шум, болели сбитые локти и колени. Змея была ранена в нескольких местах, трава стала скользкой от неприятной зеленой слизи, но выносливости у нее было явно на порядок больше.

И когда он окончательно понял, что его рука опустится быстрее, чем ослабнет огромное гибкое тело, то отбросил в сторону меч и вытащил карабин…

Огромная голова замерла, уставившись неподвижными глазами в лицо человеку — в приоткрытой пасти опять завертелся тонкий язык. Сергей вскинул ствол на вытянутой руке — голова медленно ушла в сторону. Он повел рукой следом — голова вернулась обратно. Она как будто понимала, понимала все, и пускала в ход свою, змеиную тактику…

Сергей вздохнул и снова постарался поймать в прицел голову — два немигающих глаза так же неторопливо уплыли в сторону. Это больше напоминало поединок, теперь уже психологический, если только можно предположить наличие психики у удава. Кто кого…

В этот момент он еще не знал, что, конечно, его, потому что вокруг ног незаметно собралась гибкая зеленая петля. И когда понял — было уже поздно, потому что тело неожиданно и туго сдавили мягкие кольца, и приподняли над землей, и из ослабевших пальцев выпал бесполезный теперь карабин…

Он сопротивлялся изо всех сил, отчаянно извиваясь, но кольца обвивали еще и еще, стягиваясь все туже и туже, не давая возможности не то что пошевелиться — просто вздохнуть…

Сергей поднял глаза к небу, на глазах выступили слезы: «Боже… Мне наплевать на себя — пусть случится то, что должно случиться. Пускай я погибну — сто, тысячу раз. Но не дай погибнуть ей…»

Гибкая змеиная шея мягко изогнулась подковой и к лицу приблизилась плоская голова — неподвижные глаза нашли глаза человека…

«Все было со мной, я делал множество в жизни глупостей. Но случилось то, за что не смогу простить себя никогда. Зачем я потащил ее с собой, зачем? В Рох, самое страшное на земле место. Самое опасное… Ее, принцессу, у которой вся жизнь была расписана наперед, прекрасную и беззащитную, доверившуюся ему — как доверяются тому, дороже которого нет никого на свете. И тому, который сгубил ее…

Прости меня. Боже. Прости меня, Эния… Это я убил тебя, собственной глупостью и беспечностью, самонадеянностью и тупостью…»

— А-ах! — Кто-то далеко вздохнул, где-то очень далеко.

Перед глазами мелькнула сверкнувшая дуга, и уже начинающим мутнеть разумом он неожиданно отметил, что перед лицом куда-то исчезли змеиные глаза. Опять что-то сверкнуло…

Пока он еще тупо осознавал, что хватка тугих колец почему-то разжимается, и потом — что летит на землю, и потом — что уже лежит на земле и над ним склоняется, и тревожно заглядывает в глаза, и ощупывает руки и ноги совершенно невредимая и такая беззащитная Эния.

Сергей приподнялся на руках и потряс все еще гудящей головой, осмысление происходящего возвращалось медленно. Потом с силой потер виски и оглянулся по сторонам, обводя мутным взором поле сражения.

Принцесса сидела на корточках рядом и бедственно цокала языком, осматривая его многочисленные синяки и ссадины, — ее правая рука еще сжимала меч. Недалеко валялась отрубленная плоская голова с глазами, затянутыми смертной пеленой, чуть дальше выгнуло кольца в предсмертной агонии гигантское зеленое тело.

— …не говоришь… Сережа, ты меня слышишь? — Шум в ушах начал распадаться на отдельные слова, которые, оказывается, складывались в предложения.

Он посмотрел на девушку — к нему наконец начала возвращаться способность мыслить и хоть что-то понимать. Значит, она пришла в себя и, пока эта гадина замерла — сжимая Сергея и чуть ли не гипнотизируя взглядом, подняла его меч и отрубила ей голову. Действительно принцесса. Ну и ну…

— Эния, ты… ты это… как ты себя чувствуешь?

— Я? Я — нормально, а вот как ты?

— Еще не знаю…

— Сережа, миленький, пойдем отсюда, а? Вдруг что-нибудь еще вылезет…

Он кивнул головой, взял из ее руки клинок и, пошарив глазами вокруг, повесил на плечо карабин:

— Пойдем.

«Так. Что-то надо еще такое сделать… — он слегка помассировал виски, собирая разбегающиеся мысли в кучу, — ага, найти мешки. Только вот где…» Они обогнули дом — мешки валялись там, где он их бросил. Эния держалась вплотную, с опаской поглядывая то на старое здание, то на туман вокруг.

— Здесь должно быть недалеко. — Он устроил на плечах поклажу и закрыл глаза, сосредоточившись. — Елки-палки…

— Что такое? — немедленно встревожилась Эния. Как она не потеряла еще эту способность?

— Нет, ничего.

Вокруг мельтешила целая россыпь довольно ярких огоньков, но пока еще не в совершенной близости. Впереди тоже.

Они осторожно обогнули перевернутую телегу и двинулись по улице — Эния прижалась к его плечу, не отрывая испуганных глаз от окон проплывающих мимо домиков. Так идти было не совсем удобно, но зато очень приятно — если можно говорить о приятности в обстановке недоброго Роха. Волнение и дрожь в руках начали отступать, и сердце почти успокоилось. Он постоянно косил глазами на нее — как она? Вот ведь молодчина.

— Испугалась?

— Ага, — шепотом ответила она. — Но не так, как можно подумать… Я была уверена, что ты меня все равно выручишь.

— Оказалось — наоборот.

— Я справилась, да?

— Ты молодчина, — сказал он и неожиданно добавил: — У меня.

Она ничего не ответила, только… Только как будто что-то прибавилось к ее близости, мягкому касанию плеча, как будто она прижалась к нему уже не только из-за страха — перед давящим на волю туманом.

Улица и вместе с ней дома небольшой деревеньки кончились, и дорогу преградил обрушившийся мост — через нечто, что, возможно, когда-то было ручьем, а теперь заросло все теми же колючками и бурьяном. В густых зарослях что-то негромко шуршало.

Сергей взял вправо, через припавший к земле гнилой забор и огороды крайнего дома, и перебрался через овраг там, где кустов было поменьше, — Эния наступала на пятки. В маленькой ложбине под корнями вывороченного дерева переждали — совсем рядом прошел кто-то большой и невидимый, в мутных клубах мелькнула и исчезла широкая тень. Принцесса перестала дышать, вслушиваясь в эти негромкие шелестящие шаги, — блестящая капелька сбежала по гладкому лбу и запуталась в изогнутых бровях…

Потом осторожно двинулись дальше, чуть сдерживая себя, — фоновая стена границы в глазах Сергея мерцала совсем недалеко.

— Раньше я представляла себе это все немного по-другому, — тихо сказала Эния. — Что здесь кишмя кишат пауки и морги и прочая нечисть и что шагу ступить просто невозможно…

— Так и есть, — ответил Сергей. — Если сюда приходит человек посторонний, с непонятными помыслами и к тому же неподготовленный. Ну и еще там что-то, что я сам еще не знаю… В общем, твари тогда появляются отовсюду. Возможно, это — одно из предназначений мрак-шахт. Мобильность. Для моргов, например…

— Зачем им это? — задумчиво проговорила принцесса. — Роха и так все боятся…

— Ему мало того, что имеет. Я думаю, он готовится наступать.

Эния только вздохнула. Она явно не раз общалась с эдитором Гушаром.

— Осторожно.

Они притихли — в пределах видимости куда-то торопилась цепочка больших неповоротливых крабов, толстые панцири негромко постукивали друг о друга. «Что-то они все здесь какие-то активные, — подумалось Сергею. — Эдак мы будем еще выбираться год…»

Им пришлось пережидать еще два раза, а перед самым концом сделать большой крюк в сторону — у самой границы замер в засаде, растянувшись сразу на двух деревьях, четырехпалый.

Туман остался позади, когда солнце почти опустилось к горизонту, — оба одновременно глубоко вздохнули и рассмеялись от этого, довольные, что все кончилось и можно унять беспокойную голову и наконец-то хоть немного расслабиться. И сразу заспешили к видневшейся невдалеке рощице — пока еще светло, надо успеть собрать дрова для костра. И тогда Эния заметила на траве кровь.

— Сережа…

— Вижу. — Он наклонился, рассматривая поближе. — Похоже на кровь. Тут недавно кто-то прошел, раненый…

— Орден?

— Наверное. — Он разогнулся и внимательно оглядел деревья рощицы. — Пошли. Возможно, кому-то нужна помощь.

В леске никого не оказалось, только ветер мелко трепетал пожелтевшие листья деревьев. Сергей со вздохом глянул на почти спрятавшееся солнце и на молодую поросль вокруг — рощица совсем молодая, без старого сухостоя, и дров для костра практически никаких.

— Там дым. — Принцесса, прикрыв глаза от последних лучей, смотрела за широкий травянистый луг. — Вроде недалеко. Попросимся?

Высокая трава путалась под ногами, мешая идти, и к небольшому хуторку, спрятавшемуся под большими развесистыми вязами, они пришли почти в темноте. За высоким дощатым забором надрывалась собака, из небольших зашторенных окон пробивался неяркий свет.

Сергей нашел ворота — в темноте светлела изгибающаяся колея дороги — и громко постучал. Долгое время ничего не происходило — казалось, никто просто не мог поверить, что здесь кто-то еще может бродить ночью.

— Может, не услышали? — неуверенно сказала Эния.

Он собрался стукнуть еще раз, уже как следует, но тут открылась дверь и на пороге появился кто-то, вглядывающийся в темноту с фонарем в руках.

— Здравствуйте! Нам бы переночевать, — крикнул Сергей и почему-то добавил: — До утра…

— Случилось что? — спросил глухой пожилой голос.

— Случилось, — ответил Сергей. — Спать хотим.

— А чего не в Досте? Дост не так уж и далеко… — опять спросил голос, человек на крыльце совсем не хотел двигаться.

— Завтра будем и в Досте, — сказал Сергей. — Не сегодня же…

— Если идти прямо по дороге, — сообщил голос, — то…

— А если я сейчас прямо перепрыгну через забор? — поинтересовался Сергей. — И угомоню вашу собаку?

«Сережа…» — шепнула Эния.

— А если я позову сыновей? — проворчал голос, однако спустился по ступенькам и цыкнул на бушевавшего пса. — Все вокруг рубаки…

Лязгнул в темноте поднимаемый засов и приоткрылась створка ворот.

— Место есть только на чердаке…

— Спасибо. Мы не привередливые, — улыбнулась, проходя мимо него, Эния. Сергей протиснулся следом.

В небольшой комнатке их встретила приветливая хозяйка — не в пример мрачному хозяину, и увидев Энию, сразу засуетилась, доставая из печи какие-то чугунки и сковородки. Сразу вкусно запахло. Никаких сыновей, естественно, не было.

— Не обращайте внимания. — Она сверкнула глазами на вошедшего бородатого хозяина. — Мы люди мирные, а время сейчас такое… Здесь редко кто бывает. И правда, для одного дня даже непривычно…

Оказалось, сегодня здесь уже был путник, и не из ордена. Он ушел в сторону Роха. Сергей и Эния переглянулись.

— Мы заплатим, не беспокойтесь. — Принцесса протянула бородатому золотую монету.

Тот молча взял и, попробовав на зуб, опустил в широкий карман. И, так же не говоря ни слова, ушел наверх стелить постель. Хозяйка укоризненно посмотрела ему вслед, потом вздохнула:

— Не обессудьте. Вам, господам, — мелочь, а мы люди бедные…

Потом они, сытые и довольные, повалились на душистое сено на чердаке — уставшая Эния заснула практически сразу, а Сергей долго лежал, вперив в темноту беспокойный взгляд. «Эния… Принцесса. Спит на сене, рядом. Даже не верится. Надолго ли тебя хватит, девочка моя…»

Он открыл глаза на рассвете, когда из темноты начали выступать посеревшие стропила и солома крыши, тихо поднялся и, стараясь не разбудить девушку, начал осторожно пробираться к выходу.

— Сергей? — Так просто ее не проведешь, она приподнялась на локте, смотря на него тревожными глазами. — Ты куда?

— Спи еще. — Он оглянулся. — Я скоро буду.

— К Роху?

Он вздохнул. Ее действительно не проведешь, она как будто знает наперед все его мысли и даже действия…

— Я быстро. Понимаешь… Тот человек, который ушел к Роху… Мы видели кровь, он может быть где-то рядом, может, умирает без помощи…

— Я с тобой. — Она бодро вскочила. Они спали не раздеваясь.

— Спасибо, Эния. — Он благодарно улыбнулся. — Может, лучше поспишь?

— Я отлично выспалась. — Она выгнулась дугой, одновременно потягиваясь и разминаясь. — Никогда так не спала!

— …Зря вы все это. — Раненый поморщился, когда она разорвала набухший от крови рукав рубахи. — Мне все равно не жить. Я отлично понимаю, что не смогу ничего добыть в Рохе, — не тот я человек… И назад не вернусь — одна дорога в ад…

— Не распаляйся, если еще никто не умер. — Сергей надкусывал и затем отрывал от кружевного ночного платка длинные белые полосы. — Из любого положения всегда должен быть выход.

— Только не для меня… — Он опять поморщился — Эния смочила ромом кусок платка и начала осторожно обрабатывать рану.

Его звали Юрм. Они были беженцами — он, его жена Лаума и их маленькая пятилетняя дочка. Из… — Эния отшатнулась и побледнела, Сергей вскинул удивленные глаза — маркизата Тариды, того самого маркизата Тариды. Он рассказывал страшные веши — Эния молча слушала, продолжая бинтовать раненую руку и обрабатывать глубокие царапины на боку. Он рассказывал, запинаясь, искренне, из глубины выходило глубоко затаившееся и долго прятанное горе, в глазах стояли непривычные слезы. Он рассказывал, а Сергей взлохмачивал руками непокорные волосы и поглядывал на каменное лицо принцессы.

В одну из ночей Одиндога, праздника ужаса и помешательства, демоны Аш-Тара выбрали куклой его, и в него вошел бес. Он жестоко изнасиловал и почти задушил свою жену и убил своих детей. Они сидели под кроватью, маленькие, и дрожали от страха, но потом с ревом бросились на защиту матери…

Он пришел в себя утром и понял, что лучше бы умер… И тогда поднял на руки еле живую красавицу Лауму, кивнул за собой маленькой испуганной девочке, прибившейся к их крыльцу в эту ночь, и навсегда покинул дом.

Это было удивительно, но им удалось бежать. Даже от всезнающего маркиза…

— Лучшего способа покончить с жизнью не придумаешь. — Сергей помог ему просунуть раненую руку в рукав промокшей от крови куртки. — Чем сунуться в Рох.

— Я все-таки надеялся немного. — Раненый опять поморщился. — Может, повезет…

— На кого?

— Помог же Бог нам бежать из Тариды… — Он благодарно кивнул Энии: — Спасибо, госпожа. У вас золотые руки. Не думал, что на свете есть такие добрые господа. Только…

— Даже и не думай, — сказал Сергей. — Второй раз ты не сделаешь там и шагу.

— Я не могу вернуться.

Они мечтали добраться до Нипорога — города, известного независимостью и свободолюбием своих жителей. Но в Досте удача покинула их вместе с последними остатками денег.

Лаума попробовала найти работу и пришла в дом Эго Доха, одного из самых богатых и влиятельных вельмож в городе, и это оказалась самая огромная ошибка. В Досте торговали рабами, и Эго Дох был одним из самых крупных работорговцев, кроме того, он имел деловые отношения с Аш-Таром. Лаума уже не вышла из его дома, а опешившему от такого поворота мужу грубо пояснили, что они должны крупный выездной налог маркизу Ар-Розу, кроме всех остальных нарушений выезда из хозяйских владений, и его жена, его Лаума, — будет продана в покрытие долга. Она была просто красавица, его Лаума…

Он работал не разгибая спины три дня — и впервые купил меч. Пристроил у сердобольной хозяйки, у которой они снимали комнатку, девочку и отправился к Роху. С огромнейшим чувством вины перед своей женой — за все беды, и с одной целью — или добыть драгоценной и ужасно дорогой эмацеи, или погибнуть…

— Ты что, думаешь, твоя смерть поможет твоей жене? — Сергей помог ему полусидя прислониться к дереву. — Ты о ней подумал? И о девочке…

— Только о них и думаю. Но не мне тягаться с Эго Дохом… Вот и положился на Бога — вдруг повезет.

— Тебе и повезло. Тем, что смог унести ноги. Неужели ты серьезно веришь, что этот Дох отпустит твою жену, даже если принесешь ему деньги?

Тот промолчал, хмуро задумавшись. Сергей выпрямился и посмотрел на Энию — она ответила долгим вопросительным взглядом. Потом, нахмурившись, отошла вместе с ним в сторону.

— Эния… — Он отвел глаза.

— Я поняла, — хмуро прошептала она. — Даже и не думай.

— Эния, я только…

— Сережа. Мы ему обязательно поможем, я тебя тоже хотела просить об этом. У меня есть кое-какие драгоценности. Их хватит для любого выкупа.

— Эния. Нам надо будет на что-то жить. По крайней мере — первое время.

— Ничего, проживем. Пойдем работать. Я кое-что умею.

— Эния. — Он постарался сделать голос убедительным. — Мне все равно придется бывать в Рохе. Иначе я не был бы рохером.

— Я знаю, — так же убедительно ответила она. — Потом. Не сейчас. Сергей, мы только что вышли оттуда…

Он замолчал, не отрывая от нее глаз. Она тоже молчала, глядя куда-то в сторону и слегка покусывая нижнюю губу. Раненый у дерева думал о чем-то своем, печальном. Так. Первая семейная размолвка…

— Эния. — Сергей вздохнул. — Потом я тебе очень многое расскажу. О себе. Ты поймешь, ты обязательно поймешь, что… Понимаешь, все очень сложно, мир далеко не так прост, как кажется… В общем, я должен там бывать. Чтобы понять его тайну.

Она долго молчала, продолжая смотреть в сторону, потом повернулась — ее глаза предательски увлажнились.

— Ты знаешь, о чем я мечтала? — Он молчал, да она и не ждала от него ответа. — Что мы будем жить. Нормально жить, своей семьей, как живут все люди. Я буду читать и рассказывать детям сказки — иногда покрикивая на самого неугомонного, и заботиться о нашем доме, и потом готовить вкусный пахучий ужин, и все вместе — ждать с работы нашего папку…

— Эния, солнышко мое. — Он поднял и поцеловал ее руку. — Хорошо, пусть будет по-твоему. Я никуда не пойду. Нам надо помочь ему добраться до хутора.

— Да нет, иди. — Она печально вздохнула. — Ничего не выйдет хорошего, если я буду удерживать тебя вопреки твоей воле. Заставлю идти у себя на поводу. Это уже будешь не ты… Делай то, что считаешь нужным. Мне придется со многим смиряться…

Это уже говорила принцесса. Сергей некоторое время смотрел ей в глаза, потом неожиданно быстро наклонился и поцеловал.

— Мне очень хочется идти у тебя на поводу. Но поверь, я совсем, совсем ничем не рискую. Я никуда не полезу — если будет хоть чуточку серьезный риск. Я зайду только на десяток шагов, и если хоть что-то не то — сразу быстренько назад и в кусты, и замру смирненько, как кролик. И поверь, нам действительно будут нужны деньги.

Она только опять вздохнула. Сергей повернулся к раненому:

— Как тебя — Юрм, кажется? — Тот кивнул головой. — Как ты себя чувствуешь, Юрм?

— Спасибо вам, теперь гораздо лучше.

— Сможешь идти? Потихоньку.

— Смогу и скоро пойду. — Он отвел взгляд в сторону.

— К хутору.

Тот ничего не ответил, и по его молчанию было понятно, что он придерживается иного мнения. Что это — упрямство или, может быть, преданность?

— К хутору, Юрм, — повторил Сергей. — Я не собираюсь тебя отговаривать, ты взрослый человек. Но в такой форме ты не боец, это заведомая смерть, и даже без борьбы. Много ты так напомогаешь своей Лауме… Подлечись, приди в себя. И потом уже хватай свой меч.

Тот удивленно посмотрел на Сергея — это ему явно не приходило в голову. Все-таки желание помочь жене в нем было сильнее, чем просто умереть.

— Двигайтесь помаленьку, — кивнул ему Сергей. — Моя супруга тебе поможет.

Эния тоже удивленно взглянула, но не возразила и только покорно вздохнула.

— А вы, господин? — Тот начал потихоньку подниматься — принцесса подскочила и подхватила под руку, он благодарно улыбнулся: — Спасибо…

— Слушай. — Сергей задумчиво потер висок. — А почему ты решил, что мы господа?

— Сразу видно. — Он пошатнулся и она поддержала, чтобы не упал.

— Я вас догоню, — ответил Сергей и добавил, больше для нее: — По дороге…

И пошел среди деревьев быстрым размашистым шагом — в сторону тумана. Как теперь будет реагировать на него Рох? С такими-то целями… Юрм проводил его удивленным взглядом.

Рох реагировал нормально, вернее — как обычно, никак не реагировал. Виски привычно сдавило чувство гнета и беспокойства, эфир показал обычную картину средней плотности огоньков, больших и маленьких размеров, двигающихся в разных сторонах по своим делам. Сергей собрался с духом и постарался выбросить из головы все посторонние мысли, особенно — чувство спокойствия и начинающей иногда возникать самонадеянности. В роли охотника он выступал впервые. Вот как повернулось, никогда бы не подумал раньше…

Он был осторожен, и долго ничего не получалось с выбором объекта преследования — то в опасной близости находились другие твари, то сама тварь была из тех, с кем опасно просто шутить. Он уже собирался плюнуть и поработать с парочкой неторопливых крабов — одним из наименее ценных по чистоте и концентрации лекарственного эликсира творения Роха, когда вспомнил о замершем в засаде у самой границы четырехпалом.

Он не стал сломя голову бросаться в бой с клинком в руках или выдумывать особый способ борьбы и охоты. Просто, остановившись на безопасном расстоянии, расстрелял зеленую нечисть из карабина, мигом нарубил имперским клинком тройку верхних суставов и в сверкающей россыпи торопящихся на шум эфирных огней сиганул из тумана.

 

Глава 2

— Куда?! Назад! Поворачивай оглобли…

Сергей придержал коня:

— Я просто водопад смотрю…

— Сейчас ты свою прабабушку смотреть будешь. На том свете.

Двое плечистых стражников хмуро буравили глазами, перегородив дорогу. Сергей окинул быстрым взглядом окрестности — живописное место, река отсвечивала яркими бликами, у берегов в воде отражались высокие платаны. Выше по течению, в зелени вечнозеленых кипарисов проглядывала черепичная крыша усадьбы — крытая терраса экзотично выступала над водой. Ниже бурлил обрыв — река с грохотом обрушивалась с десятиметрового уступа, поднимая в воздух облака брызг и водяной пыли.

— Ладно, ладно. — Он развернул коня, примирительно подняв руку вверх. — Уже уезжаю.

Стражники не ответили. Веселые парни… Сергей, еще раз бросив взгляд вокруг, пришпорил коня. В этом месте посторонних явно не жалуют.

Они в Досте находились третий день, и все это время он пытался продумать пути подхода к Эго Доху, одному из крупнейших торговцев на побережье. В том числе — и «живым товаром». И чем дальше, тем больше понимал, что без общих знакомых здесь не обойтись. К тому же совсем не терпело время…

В городе пришлось придержать лошадь — по улицам в обе стороны торопилось множество народа самого разного почина. «Чего они все здесь куда-то летят?» — думал Сергей, разглядывая с седла вечно озабоченных недовольных горожан, — Дост как-то контрастировал с более умеренными в заботах жителями городов Ассаны. «Гей, в сторону!» — Через перекресток пронеслась карета какого-то вельможи, сопровождаемая кавалькадой верховых, — люди шарахались по сторонам, зазевавшийся запросто мог схлопотать от кучера хороший плеточный перетяг.

— Господин! Господин. — За его ногу ухватился мальчишка, глаза озорно блестели из-под копны нечесаных волос. — Оружие! Отличные мечи, алебарды, пики, палаши! Здесь рядом — за углом! Почти задаром…

Сергей помотал головой.

— Тогда золото! — не отставал зазывала. — Браслеты, кольца, ожерелья, деньги! Тоже рядом! Монеты разных королевств Шеола…

— Я не люблю деньги. — Сергей пришпорил коня.

«Люди, конечно, везде люди. Но есть какая-то многозаботливость, отсутствие терпеливости и спокойствия в душе — это оттуда же? От того, что где-то здесь хранится риза А-Шаха? Или, может, тут просто такой темп жизни? От свободы торговли, возможностей и, кстати, нравов… Все это почему-то здорово напоминает мне мой родной мир».

У гостиницы на лестнице с кислой миной сидел Юрм — правая рука бесцельно постукивала по деревянной ступеньке.

— Скучаешь? — Сергей спрыгнул с лошади рядом. — Шел бы ты лучше к дочери…

— Она здесь. — Он подскочил и принял коня. — Вместе с госпожой. Что-нибудь узнали?

— Кое-что. Моя жена у себя?

Он кивнул и поднял на Сергея умоляющие глаза:

— Господин Ант, я… Понимаете, мне может… Ведь ее могут куда-нибудь отправить или кому-то продать.

— Юрм. — Сергей положил руку ему на плечо. — Поверь, дружище. Если отправишься к Эго Доху просто так, то тебя просто свяжут и выпытают, где деньги. Или то, чем ты собираешься расплачиваться. И ты никогда не увидишь своей жены. Равно как и свободы. Все не так-то просто, тут замешан маркиз, а у него очень больное самолюбие.

— Но… — Он опустил голову. — Лишь бы не опоздать.

— Есть кое-какие идеи, мы не будем тянуть.

Тот вздохнул и понуро повел коня в конюшню гостиницы — Сергей проводил его сочувственным взглядом. Хотел бы он действительно быть таким уверенным, каким старался казаться. Легко сказать — есть идеи…

Эния поднялась ему навстречу, она показывала маленькой девочке резаные безделушки из гостиничной лавки — та сжимала ручками какие-то фигурки и с осторожностью глазела на незнакомого дядю: добрый или нет? Не начнет отбирать?

— Ну как?

Сергей опустился на корточки рядом.

— Это кто же у нас такая раскрасавица? Принцесса Белоснежка?

Девочка тут же улыбнулась и чуть ли не раздельно сказала:

— А-валь-мира, — и сокрушенно вздохнула: — Не принцесса, конечно…

Сергей с Энией рассмеялись.

— Не расстраивайся. — Эния ласково провела по головке. — Принцессой быть совсем не обязательно. Что-нибудь выяснил?

— Немного. — Он поднялся. — В городе у него только контора, он там не живет. А живет за городом, есть там места красивые… Даже водопад. И охраны больше, чем воды, не подступиться.

— Так. Значит…

— Значит, придется последовать твоему совету. Искать ваших знакомых. — Он немного задумался. — Но ни в коем случае не выдавая тебя.

— Не волнуйся, даже если кто-то и попадется, кто меня видел, вряд ли узнает. Без эскорта и свиты…

— Все равно встречаться буду я. Эния, а если ты напишешь поручительное письмо для меня — задним числом, каким-нибудь месяцем назад? Со своей печатью, вензелем и прочими атрибутами… Это подействует?

— Конечно, я уверена в этом.

— Тогда давай подумаем. Кто есть здесь из аристократии — друзья Королевского Дома Ассаны? Кто меня сможет представить Это Доху?

— Ну, насчет друзей — это, конечно, завышено. Но по делам с некоторыми представителями Доста встречались… Да вот хотя бы городской глава — граф Шер Видом. Он ближайший сподручный герцога Эвадского…

В приемной оказалось достаточно многолюдно — важный господин, скорее всего из богатых купцов; пожилой дворянин, по выправке — отставной военный, он постоянно приглаживал и без того прилизанные волосы; и группа постоянно спорящих вполголоса о чем-то между собой людей — какие-нибудь просители.

Лакей распахнул дверь и оглядел всех — группа на миг перестала спорить.

— Лорд Серый Ант? — Сергей поднялся. — Прошу вас, господин граф ожидает.

Сергея проводили взглядами — знакомое чувство, совсем недавно он подобное уже испытывал. Только тогда было еще выше. «Эх, куда меня только не заносит…»

Навстречу шагнул полный, даже толстый господин в яркой, тканной золотыми нитями одежде — на широком лице расплылась приветливая улыбка:

— Прошу, прошу. Господин лорд, давно прибыли?

— Недавно. — Сергей даже немного смутился, но быстро взял себя в руки.

— Что же вы так официально, я даже удивился, когда секретарь передал ваше поручительное письмо от принцессы. Приехали бы ко мне домой, так сказать, в неофициальной обстановке…

— Спасибо, господин граф, возможно, я еще последую вашему приглашению.

— Обязательно, обязательно, буду очень рад. Лорд Серый Ант… — как будто припоминая, проговорил он, — мы с вами не были представлены раньше? Я был в Ангоре около двух лет назад, или в Эдинпорте, Алабронге…

— Боюсь, что нет, господин граф. — Сергей был просто уверен в его прекрасной памяти. — Я из Горваны, из провинции… И около двух лет как на службе у его величества.

— Как, кстати, чувствуют себя его величество и его прекрасные дочери?

— Очень хорошо, когда я их видел в последний раз.

— Замечательно, просто замечательно. — Он приветливо распахнул руку в сторону дивана и кресел. — Прошу… Хотите вина, рома? Есть кстати, ваш замечательный, ангорский…

— Спасибо, в следующий раз. — Сергей опустился в высокое кресло.

— Я слышал об изменении обстоятельств венчания принцессы и маркиза Ар-Роза. — Городской глава сел на диван напротив — Сергея смущала его доброжелательность. — Но вот о самих этих обстоятельствах говорят самое разное… Знаете, люди — они везде люди. Я очень надеюсь услышать правду, так сказать — из достоверных уст.

— Я вам обязательно расскажу обо всем, господин граф, — в неофициальной обстановке. Вы позволите?

— Конечно, конечно, я понимаю, дела — прежде всего! Рассказывайте, что интересует его величество короля Ангурда или его прекрасную дочь в нашем всеми забытом Досте?

— Понимаете, господин граф, — Сергей набрал в грудь воздуха, — у меня довольно узкое и очень персональное поручение. И по обстоятельствам, неожиданно возникшим, мне необходимо встретиться с господином Эго Дохом. Если вас это не затруднит, представьте меня ему — письмом или запиской.

— Эго Дохом? — Он был явно удивлен.

— Да. — Сергей незаметно поерзал.

— Понимаете… — граф быстро скользнул по его лицу пристальным взглядом, — у меня нет дружеских отношений с этим господином.

— У короля Ангурда и принцессы — тоже. Я прошу вас только представить меня, и все. Для небольшого и совершенно незначительного разговора.

— Понимаю. — Граф задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику. — Понимаю…

— Вы обяжете этим принцессу. И его величество.

— Хорошо. — Он принял решение. — Конечно. Вам прямо сейчас?

— Я был бы очень признателен.

— Одну минуту… — Он поднялся с дивана и быстро написал несколько строк на письменном столе, потом сложил листок и протянул Сергею. — Право, стоило ли беспокоиться о таком пустяке.

— Благодарю вас, господин граф, — почти от души сказал Сергей, вставая. — Я обязательно доложу его величеству о вашем дружеском участии.

Он чувствовал своей спиной очень задумчивый взгляд, даже когда закрыл за собой дверь.

— Ну как? — Эния ждала его за углом. — Он написал?

Она собрала волосы в простой хвост сзади и была в самом обычном дорожном платье, но тем не менее многие прохожие бросали длинные продолжительные взгляды. Сергей обнаружил маленький укол ревности и улыбнулся от этого.

— Да. Все в порядке.

— Не обольщайся, Сергей, граф Видом не дурак и наверняка что-то заподозрил. Он предупредит Это Доха.

— Я знаю. — Сергей медленно двинулся по улице, принцесса взяла его под руку. — Пускай. Пускай выдвигают глобальные версии и гипотезы — они никогда не додумаются до настоящего. Нам это не мешает.

— Что ты придумал, Сергей? — Он сделал непонимающий вид, но она остановилась и пальцем требовательно развернула его подбородок к себе. — Только не надо делать глупого вида. Ты прекрасно понимаешь, что Эго Дох может отказаться продавать Лауму. Из-за маркиза. Что ты придумал для этого случая? Давай раскрывайся, мне не надо изучать тебя, чтобы знать — в этих бессовестных глазах уже затаилось что-то пакостное…

Сергей от души расхохотался.

— Ладно, госпожа прокурор… Нам нужна будет карета. И нужно спросить у Юрма, как она выглядит, его Лаума…

— Кто-кто? — Двое разомлевших верзил-стражей у ворот недовольно щурились на него. Это были не те, которых он встретил прошлый раз с другой стороны усадьбы, но нахальства им всем здесь, видимо, было не занимать. Сергей терпеливо повторил, он никогда не любил конфликты, тем более из-за пустяков или самолюбия:

— Лорд Серый Ант. От графа Шер Видома.

— Подождите. Я доложу. — Один из верзил неторопливо развернулся и скрылся за воротами.

Жизнь показывала, что гордыня чаше приносит проблемы, злобу и ссоры, которых могло бы и не быть.

Он спрыгнул с коня и прошелся вдоль ворот, разминая ноги, — сонный страж вздохнул и уставился на небо, Сергей перестал его интересовать. Погода хмурилась, ставшее здесь почти привычным солнце спряталось за затянувшими все небо облаками. К обеду могло натянуть и дождь.

Второй страж распахнул ворота — он вернулся на удивление быстро.

— Проезжайте. Вас ждут.

Сергей взял коня под уздцы и пошел пешком. У крыльца его ожидал высокий пожилой господин.

— Лорд Серый Ант?

Сергей кивнул — тот развернулся и начал подниматься по ступенькам:

— Прошу за мной.

Ни дать ни взять — настоящий английский дворецкий, со всей присущей чопорностью и невозмутимостью. Другой слуга забрал лошадь и увел за дом.

Сергей поднялся по лестнице — стражник у дверей окинул его внимательным взглядом, но ничего не сказал. Он еще раз похвалил себя, что не взял с собой меч — с хорошим оружием очень не хотелось расставаться. Сколько же здесь охраны? Хозяин всего этого явно живет не спокойно.

— Подождите немного. — В просторном холле дворецкий его оставил и, высоко подняв подбородок, неторопливо удалился. В лучших традициях благородного английского дома.

Сергей оглянулся вокруг, осматриваясь, — кресла, диваны, картины, большой камин, широкая лестница на второй этаж, застеленная красным ковром, слева — стеклянные двери на террасу. Судя по всему — над рекой. Он толкнул узорчатые створки, медленно прогулялся по мозаичному полу и облокотился о перила, глубоко вдыхая свежий воздух и рассматривая неторопливую темную воду внизу. Кажется, в хороших домах это позволяется — чувствовать себя естественно и не скованно.

— Лорд… Ант, кажется? Чем могу быть полезен?

Сергей обернулся — в дверях стоял крепкий, но заметно потолстевший и абсолютно лысый человек средних лет, глаза выдавали полное отсутствие юмора и доброжелательности. Господин Эго Дох. С ним почему-то совсем не хотелось шутить или обмениваться любезностями.

— Здравствуйте, — серьезно сказал Сергей, доставая из кармана письмо городского главы, тот кивнул в ответ. — Вот поручительное письмо. От графа Шер Видома.

— Хорошо. — Он мельком просмотрел бумагу и спрятал в карман. — Что же могло заинтересовать Ангору в наших местах?

— Женщины. — Сергей решил говорить прямо. С этим господином не было места для предисловий и предварительной пустой болтовни.

— Женщины? — Он явно удивился.

— Да. Рабыни. Наложницы. Я слышал, вы — один из самых крупных владельцев на побережье.

— Вот как? — Он был озадачен и о чем-то размышлял. — Королю Ангурду понадобились наложницы?

— Можете не беспокоиться по поводу пристрастий короля Ангурда. Наложницы нужны совсем для других причин. Возможно, в Ассане просто входят в моду прекрасные подарки отличившимся.

— Понимаю. — Вряд ли он чему-то поверил. — Зачем же такие сложности? Можно было просто явиться ко мне в контору в городе и выбрать все, что пожелает ваша душа.

«За наложницами? — сверлили его глаза. — На другую сторону полуострова? Вокруг Роха, чуть ли не через все королевства Шеола?»

— Вы меня не совсем понимаете. — Сергей начал входить в роль. — Меня послал Королевский Дом Ассаны. Далеко послал. То, что есть в вашей конторе, — есть на всем побережье. Мне не нужен ширпотреб… простите, то — что для всех. Мне нужен особый, штучный товар. То, что может быть от короля.

— Ясно. — Он продолжал размышлять, но судя по всему — предложение ему нравилось. К тому же ведь он ничем не рисковал, здесь присутствовала только чистая прибыль. А остальное его могло не касаться. — И когда вы хотите посмотреть?

— Прямо сейчас. То, что есть в этом доме.

— Кое-что есть. Я думаю, вам понравится. Скольких штук вы хотите приобрести?

— Немного. Несколько. Но я не буду торговаться, — затаив дыхание, сказал Сергей, постаравшись не заметить это кольнувшее — «штук», и добавил, чтобы его не повели смотреть куда-то: — Отличный вид на реку…

Уловка удалась, Эго Дох выглянул за дверь и неожиданно кому-то рявкнул — Сергей даже вздрогнул. Вряд ли он имел какое-нибудь отношение к аристократии. Необычайно быстро возникший медлительный дворецкий что-то внимательно выслушал и, кивнув головой, так же быстро исчез.

— И вина сюда! С фруктами, — еще раз рявкнул ему вслед лысый хозяин и обернулся к Сергею: — Не отказывайтесь. У меня очень хорошие вина.

— Конечно, — усмехнулся Сергей. Вино — обязательный атрибут подобных сделок, к тому же подвыпивший покупатель — лучший покупатель. — С удовольствием.

Через минуту двое слуг внесли и поставили низенький столик, еще один — в белом колпаке — мигом уставил пузатыми темными бутылками и в завершение водрузил огромную вазу с грушами и виноградом.

— Попробуйте. — Хозяин протянул ему наполненный бокал. — Это из моих личных виноградников.

— Благодарю вас. — Сергей помотал жидкость и посмотрел на просвет — надо было играть роль до конца. К тому же это была для него уже и не роль…

Еще через несколько минут на террасу вышла вереница девушек, закутанных в покрывала, — Сергей отступил на шаг и задержал дыхание…

Вот и встретились. Сколько он когда-то читал об этом, сколько смотрел фильмов. Рабство, неприкрытое, незавуалированное, самое настоящее рабство. Когда один, слюнявя денежные купюры… хотя нет, отсчитывая медяки или пробуя на зуб золотые монеты — какая разница, — может открыто и не скрываясь купить другого человека и делать с ним все что захочет. Самая гнилая часть человеческой истории, хотя и в современном мире Сергея подобное имело место — просто под другим именем. Бедные вы мои, бедные…

Эго Дох поднял руки и хлопнул в ладоши — девушки одним движением скинули покрывала на пол и остались почти полностью обнаженными. Так сказать, товар лицом. Сергей незаметно вздохнул.

Все они были, конечно, красивы — каждая по-своему. Безупречные линии бедер и высокие полные груди, стройные ноги и ровные плечи, и лица… Над металлическим ошейником. Конечно, Эго Дох был знатоком своего дела и знал, кого отбирать. Но до Энии им все равно далеко.

Надо было продолжать играть — Сергей заложил руки за спину и прошелся вдоль шеренги невольниц, останавливаясь и рассматривая каждую. Все они имели какую-то свою жемчужину, каждая в чем-то своем замечательна, но все же присутствовало что-то, что делало их не до конца желанными. Сергей сделал шаг назад — и вдруг понял. Отрешенность и безучастность глаз, вот что. Они давно смирились со своей участью и не ждали от жизни перемен, они стали рабынями — значит, таков удел. Женская покорность замечательна, очень замечательна — так как довольно редка, но покорность должна переплетаться с любовью и с личным желанием быть покорной — тому единственному, которому само подчиняется сердце и душа. Покорность хозяйки, любящей нежной жены и матери, где светятся мягким светом глаза и улыбаются добрые милые губы, не сравнить с боязливой подчиненностью невольницы. Страх всегда некрасив.

Конечно, некоторые исподтишка бросали осторожные взгляды, кое-где блестели любопытные глаза — кто будет их новый хозяин? Но все равно здесь равнодушия присутствовало больше, чем на любых житейских смотринах. Кто бы он ни был, их новый хозяин, добрый или не очень, — он все равно останется хозяином. А их жизнь — удел рабыни. Бедные вы, бедные…

— Ну как? — Эго Дох был явно доволен и сам не отрывал от них жадного взора. Ого, да ты еще и кобель, оказывается. Девчонки вы несчастные…

— Скажите, — Сергей сделал равнодушный вид и еще плеснул себе вина, — а они все… давно у вас? Мне нужны характеристики: свойства характера, желания, потребности, привычки, склонности, отношение к… гм… непорочности. Были ли раньше свободными и если да — то кем, и сколько лет в неволе. В общем — все. О каждой.

— Естественно. — Хозяин оторвался от девушек. — На каждую составляется купчая — там все указано.

— И еще… — Сергей сделал паузу, стараясь выглядеть как можно более равнодушным. Теперь начиналось главное. То — из-за чего и был затеян весь этот сыр-бор. — Недавно вы приобрели девушку, молодую женщину. Кажется, ее зовут Лаума, и она из Тариды…

На террасе на миг повисло молчание, Эго Дох нахмурился:

— Я не знаю, откуда у вас эта информация, но… Она не продается. К тому же у меня ее уже нет.

— Я заплачу больше, чем за всех остальных.

— Понимаю. — Лысый хозяин опять задумался. — Теперь понимаю. Принцесса Эния собирает доказательства на маркиза Ар-Роза… Не знаю, зачем ей это нужно, но я ничем не могу помочь. Сожалею.

— Подумайте. — Сергей не отрывал от него взгляда, прелюдия и шутки кончились. — Я могу оплатить даже не золотом. Эмацеей. И мерить — не каплями. Только за нее одну.

Это было много. Это было очень много, и было хорошо заметно, как алчность боролась со страхом. Но маркиз, даже не присутствуя, был здесь слишком силен.

— Сожалею, — сказал Эго Дох. — Ее все равно уже нет.

Это был окончательно решенный ответ. Сергей неторопливо прошелся к перилам и развернулся, облокотившись о них спиной.

— Ладно. Пускай так. Тогда у меня маленькая просьба. Тут вы не можете отказать, просто потому что абсолютно ничего не теряете.

— Слушаю вас. — Голос хозяина дома был напряженным, как будто он ждал какой-то подвох.

— Позвольте мне просто с ней поговорить. Ровно одну минуту. Здесь, на глазах у вас и вашей охраны. Но с глазу на глаз. И все. Только одна минута, у всех на виду. Я очень хорошо заплачу. Маркиз никогда ничего не узнает.

Над террасой вновь повисло молчание. Сергея здесь приняли, приняли за серьезного и высокого покупателя — он видел это, ему поверили. Эта часть действий — психологическая — ему удалась. Теперь дело за Эго Дохом, за надеждой на то, что с маркизом его связывают только отношения выгоды, а не преданности. И он, как купец и коммерсант, не сможет отказаться от дохода там, где не надо ничего терять.

— Вы собираетесь покупать остальных? — спросил наконец хозяин дома. — Или это было просто так, ширма, чтобы добыть эту…

— Да. Я куплю их всех. Всех — которые здесь, — серьезно сказал Сергей. — Но только если вы позволите мне то, что я прошу.

— Зачем это вам? — Он был слишком подозрителен, это естественно — иначе никогда не стал бы тем, кем был. И не мог не размышлять. — Слова никогда не принимаются ни одним советом — всегда нужны свидетели. Да и о чем она может свидетельствовать…

— Тем более. Тогда почему вы противитесь?

— Хорошо. — Тот наклонил голову, что-то окончательно отметив для себя, повернулся и вполголоса сказал два слова своему английскому дворецкому — тот кивнул в ответ и исчез за дверью.

Девушки продолжали стоять, поглядывая на Сергея и зябко поеживаясь — на свежем воздухе было прохладно для нагого тела. Сергей отвернулся — он не мог сейчас показывать слабость, ему нужна полная убежденность Доха в его холодной расчетливости и деловом снобизме. Вы уж простите меня, милые, за все…

— Выпьете? — Эго Дох наполнил бокал, вопросительно поглядывая на него. — За удачную сделку для обоих.

— С удовольствием. — Сергей принял бокал. — Конечно, было бы более удачно, если бы вы решились продать.

— Я не могу, поймите. — У хозяина дома явно поднималось настроение. — Это не мой товар. Я честный торговец и не могу торговать не своим.

Еще через минуту открылись двери и на террасу вывели девушку или молодую женщину — Сергей сотворил сонное лицо, одновременно невзначай разглядывая ее. Похоже, это была она, несчастная Лаума, жена такого же несчастного Юрма — судя по его описаниям. Светлые волосы — в длинной косе поверх головы, серые глаза в виде лепестков, правда, уже без блеска, маленькое пятнышко над виском и слегка раздвоенная левая бровь. Вроде бы все так, если издали.

И плюс ко всему — тусклый взгляд безразличных ко всему глаз, глубокие тени под глазами, понурые плечи и безвольно опущенные руки — она только мельком глянула на вереницу обнаженных девушек и потушенно опустила голову. Как и большинство женщин, она не была Жанной д'Арк, несгибаемым бойцом с закаленной волей — она была просто обычной женщиной, боящейся стражников маркиза, мышей и простуды у детей, хорошей хозяйкой, умницей женой и заботливой матерью. Похоже, она тоже давно смирилась со своей участью и больше ничего не ждала от жизни. Рабыня — значит, таков удел, простым не привыкать к унижениям, вот только как там будут Юрм и доченька…

— Она в вашем распоряжении, — махнул рукой Эго Дох, сделал два шага к двери и начал о чем-то выспрашивать своего управляющего, кивнув ей по пути: — Поговори с этим господином…

Она послушно подошла к Сергею и остановилась, понуро отвернувшись в сторону.

— Тебя зовут Лаума, так? — Он хотел взять ее за руку, чтобы отвести подальше, к перилам, но она вздрогнула — на коже темнели грубые синяки. Сергей сжал зубы. — Отойдем немного в сторону, Лаума.

Он облокотился об ограждение, она остановилась напротив и безучастно уставилась в воду.

— Простите, меня, господин. Вряд ли я смогу вам помочь. Я ничего не знаю о маркизе… плохого.

С ходу — и о маркизе. Святое простодушие. Похоже, она была здорово проинструктирована только что этим французским, тьфу — британским дворецким или еще кем-то там…

— Меня не интересует маркиз, Лаума.

Она молчала, не отрывая равнодушного взгляда от реки.

— Я пришел не выспрашивать тебя, а рассказывать. — Сергей внимательно смотрел на ее лицо — должна быть реакция, и он не должен ее пропустить. — А-валь-мира. Такая замечательная девочка, такая доверчивая…

— Как? — Она вздрогнула всем телом, резко повернувшись к нему — его взгляд искали расширенные глаза. — Как вы… Откуда вы…

— Тихо, тихо, Лаума, успокойся, не показывай виду. — Сергей сжал ее руку, бросив быстрый взгляд на террасу. — Теперь вижу, что это точно ты, без обмана.

Эго Дох слушал в чем-то отсчитывающегося англичанина, стражник у дверей не отрывал ухмыляющийся взор от шеренги девушек. Сергей отвернулся к реке.

— Повернись к воде, Лаума, а то на твои глаза сейчас сбежится вся охрана. — Она послушно повернулась, однако продолжая косить на него взволнованным взглядом. — Извини, что я на «ты», мне нужно держать марку.

— Боже… Что с Юрмом и Авалей? — Ее шепот, наверное, можно было услышать на том берегу. — Вы их схватили, да? Они ни в чем не виноваты, я оплатила все сполна…

— Остановись, Лаума, я твой друг, а не враг, — прервал ее Сергей. — И пришел тебя выручать. Все будет хорошо, дорогая моя, все будет очень и очень хорошо. — Он успокаивал больше себя, а не ее, потому что начинал переходить к действиям, и начало колотиться сердце — как всегда, когда не до конца просчитан результат и вообще нужно делать что-то рискованное. — Ты просто доверься мне, полностью доверься, без оглядки…

Она что-то почувствовала, что-то такое — непредвиденное и очень опасное, что сейчас что-то произойдет такое, какое не происходило никогда, и он совсем непонятный и очень странный — этот господин, и что-то задумал… Она испуганно замолчала, тревожно всматриваясь в него и пытаясь угомонить начинавшее почему-то бухать как ненормальное сердце…

— Ты, главное, не волнуйся, хорошая моя, все будет наилучше… — Он еще раз окинул взглядом террасу — на террасе уже что-то почувствовали, и все смотрели на него, и лысый хозяин даже сделал шаг… Так, все. Песни кончились. Вперед.

Он подался вперед и крепко обхватил ее правой рукой, с силой прижав к своей груди — она только успела вдохнуть, выкатив от удивления глаза. И опершись на ограждение — кувыркнулся вниз, прямо в глубокую темную воду…

Все наверху бросились вперед, наложницы подняли истошный визг — вверх взметнулись каскады брызг, обдав мелкой водяной моросью выпученные от изумления лица… Первым опомнился Эго Дох:

— Лодку!!! С шестами! — Нечленораздельный крик подстегнул приходящих в себя людей. — Быстро!

…Они глубоко ушли под воду, несмотря на паническое сопротивление Лаумы, Сергей камнем тянул ее вниз — это было первое сильное везение, здесь оказалось достаточно глубоко. Она отбивалась и вырывалась изо всех сил, она и представить себе не могла, что ей придется переживать, она не помнила себя от страха и что-то дико кричала, выпуская из легких остатки воздуха и поднимая целый рой взлетающих пузырей.

Сергей покрепче перехватил и прижал ее — она чуть не вырвалась, колошматя вокруг воду и в панике отпихивая от себя его лицо. В пылу борьбы он сразу потерял направление и ориентацию и думал лишь об одном — сохранить побольше воздуха, удержаться на глубине и не упустить ее, потому что в мутной воде вряд ли смог бы опять найти. «Эх дуреха ты, дуреха бедная, лучше бы не сопротивлялась, лучше экономила бы силы и сохранила в легких воздух… Прости, я не мог тебе сказать, не мог предупредить, потому что ваш страх, страх всех шеольцев перед глубиной может превышать любое желание к спасению. А у меня не было времени на твои раздумья и собирание с силами, слабенькими женскими силами, которые, как правило, в момент паники и страха все равно дают сбой…»

Сопротивление Лаумы начало ослабевать, она в первые же секунды безумной борьбы выпустила весь воздух и не могла сопротивляться — не то что бесконечно, даже просто достаточно долго.

Сергей взмахнул левой рукой, стараясь удержаться внизу и не всплыть, — он уже хорошо чувствовал убыстряющееся течение, правда, одновременно с тяжестью в голове, усталостью, светлыми кругами перед глазами и острым желанием вдохнуть. Ничего, нужно выдержать, еще немного… Течение все равно должно вынести к водопаду — даже если бы этого и не хотелось. В голове стоял грохот и было непонятно — или это уже близко падающая вниз вода, или просто недостаток кислорода…

Наконец их подхватили тугие крепкие струи и понесли, и понесли вперед с увеличивающейся скоростью, и вдруг перед глазами открылось небо — Сергей жадно хватал посиневшими губами воздух, и Лаума в руках еще слабо шевелилась — скрытая тяжелой копной распустившихся волос. Небо резким скачком ушло вверх и назад и он на миг ощутил себя парящим в воздухе, одновременно с тяжелой водой — впереди на миг распахнулась панорама изгибающейся реки с перекрестием дорог по берегам и утонувших в осенней зелени садов домиков вдали…

Он не отпустил ее и тогда, когда они вместе с тоннами воды обрушились вниз, в кипящий и бурлящий котел, и опять глубоко ушли под воду. Только теперь сразу рванул вверх, к возмущенной поверхности, толкая уставшими руками почти бесчувственную Лауму…

Слегка пошевеливая ослабевшими руками, выплыл из лагуны крутящейся в себе воды на течение, и их вновь подхватила река, и вновь понесла вперед, только уже со спокойной неторопливостью — знающей свою силу и заботу матери.

За первым же изгибом у самой воды стояла карета — лошади понуро жевали пожухлую траву. Сергей стал подгребать рукой к берегу, отплевываясь и выравнивая дыхание и поддерживая на поверхности почти бесчувственную Лауму. «Да, что-то часто мне „везет“ в последнее время — вытаскивать из речек девушек…»

Юрм с опущенной и потускневшей миной сидел на козлах — он уже не верил ни во что хорошее. Эния, обхватив себя за плечи руками, беспокойно прохаживалась по дороге рядом — наверное, в который раз кляня себя за то, что отпустила Сергея. «Наверное… Почему наверное? Когда я перестану сомневаться? Когда я поверю в ее любовь, а не долг перед ним? Снова скептика — кто я такой, чтобы меня любила такая девушка?»

Эния и заметила его первой, и сразу бросилась к воде — что-то крикнув на ходу тусклому Юрму. Тот чуть не перевернул карету, одновременно спрыгивая с козел и безумно вертя головой, — оба влетели в реку по пояс, чуть ли не подгребая воду руками для помощи ему.

Сергей не вышел, а выполз из воды и устало опустился на траву — Эния порывисто обняла и прижалась щекой к плечу, быстро моргая мокрыми ресницами. Не верящий в свое счастье Юрм бережно пронес еле живую Лауму и начал устраивать в карете, что-то очень ласково приговаривая, — лошади подняли головы и с удивлением уставились на распахнутую дверцу и поскрипывающие рессоры.

— Все, — сказал Сергей и тряхнул головой, поднимаясь. — Надо ехать. Удирать. Пока сюда не прилетела стража…

Эния согласно закивала головой и неожиданно всхлипнула — Сергей удивленно повернулся:

— Эния… — Она тут же спрятала лицо. — Ведь в Рохе было больше опасностей. И тогда, со змеей…

— Там я была рядом. Ты не знаешь, Сережа, как тяжело при таких случаях ждать…

У гостиницы они остановились и пересели на купленных заранее лошадей, оставив взятую на время карету хозяину — радостно сверкавшая Аваля ждала на крыльце, она уже умудрилась спустить вниз тяжеленные для нее сумки. Лаума схватила ее в охапку и ревела навзрыд и никак не могла остановиться — она все еще не могла поверить в неожиданно свалившееся счастье.

— Быстрее, ребятки. — Сергей уже вскочил на коня и тревожно поглядывал в конец улицы. — Подальше от греха…

— Не волнуйся. — Принцесса, как самая настоящая принцесса, сначала помогла Юрму устроить впереди себя девочку — Лаума не сводила с нее и мужа заплаканных глаз. — Никому просто не придет в голову, что так можно… похитить. Авальмира, милая госпожа, вам удобно? — Она щелкнула по маленькому носику — довольная малышка засмеялась и радостно закивала в ответ.

— Не знаю, не знаю. — Сергей окинул осторожным взглядом двоих посетителей и опять посмотрел в конец улицы. — Ты видела глаза хозяина этой гостиницы?

По мощеной мостовой застучали копыта четырех лошадей. На базарной площади городская стража проверяла торговцев — здесь всегда было неспокойно. Впрочем, еще более неспокойно было в трущобах, окраинных кварталах бедняков, но там городская стража не любила бывать. Сергей развернул коня и хотел сдать назад, подальше от всяких проверок, но ему неожиданно почтительно кивнули и пропустили — как ни странно, узнали по приему у городского главы.

Еще через полчаса они выбрались из города и, расспросив встречных крестьян, легкой рысью взяли направление на Нипорог.

«Молодчина ты моя, — думал на ходу Сергей, поглядывая на Энию, — она держалась рядом, перехватила его взгляд и улыбнулась в ответ. — Ты даже не представляешь, девочка моя, что я готов для тебя сделать…»

«А ведь ты можешь для меня сделать, причем самое главное и нужное нам, — казалось, ответил ее взгляд. — Просто давай остановимся в Нипороге и будем жить… Как живут все нормальные люди».

«Я искренне хочу того же, солнышко, поверь, — сказал сам в себе Сергей и улыбнулся от этого. — Искренне…»

Он обернулся и посмотрел назад — Лаума что-то объясняла вполголоса мужу, Юрм внимательно слушал, низко опустив голову к поблескивающей довольными глазками девочке. Оба почувствовали взгляд и подняли головы — Сергей отвернулся. Потому что что-то промелькнуло в этом взгляде сразу у обоих — что-то такое, для него совсем непривычное, незнакомое и даже как-то неприятное. Что-то, кроме благодарности…

Он уловил взгляд Энии и махнул головой, показывая за спину, — она поняла его и кивнула. Сергей потянул за повод, направляя коня с проселка в лесок, и, отъехав подальше за деревья, остановился. Рядом всхрапнули осаживаемые лошади остальных.

— Ну вот, — сказал Сергей и спрыгнул с коня. — Юрм, ты доволен?

— Что вы, разве можно это передать… — Он тоже спрыгнул со своего коня и ссадил дочку: — Пробегись, разомни ножки…

— Господин… — начала рядом Лаума.

— Не надо, Лаума, я прошу, только не надо. — Сергей помог спуститься Энии, она успела сверху щелкнуть его в лоб. — Все хорошо, что хорошо закончилось. Вы будьте счастливы — это лучшая благодарность для нас.

— И ты будь счастлива, госпожа Авальмира. — Эния опустилась на корточки перед малышкой и подергала ее за носик — та засмеялась и схватилась ручками за палец.

— Вообще-то ее зовут Аваля, или Авалия, — смущенно сказала Лаума. — А Амир — приставка рода. Она всем говорит эти слова вместе…

— Да? — сказала Эния и поднялась, погладив кроху по голове. — Обязательно будьте счастливы, госпожа Авалия Амир. Это приказ.

— И ты, — немедленно среагировала та «Аваля…» — укоризненно цыкнула Лаума. — И ты тоже…

— Слушаюсь, — сказала Эния. — Обязательно буду.

— Держи. — Сергей протянул Юрму небольшой мешочек. — Здесь хватит на первое время. Пока не найдете работу.

Тот нехотя принял и глянул на свою жену — та молча отвернулась в сторону.

— Ну, — сказала принцесса. — Юрм, что случилось? Ты чего опять хмурый?

— Госпожа! — закричала вдруг Лаума и кинулась ей в ноги — Эния от неожиданности опешила. — Пожалуйста…

— Лаума! — Сергей кинулся ее поднимать, но она: «Господин!» — переключилась на его ноги. — Прекрати немедленно эти замашки, ты не рабыня… Юрм!

Юрм не шевелился, похоже, он был полностью солидарен со своей женой.

— Все, дорогая, успокойся. — Эния подняла Лауму и прижала к груди, успокаивающе поглаживая по плечу. — Все, все уже позади, ты свободна, успокойся, никто уже не отнимет у тебя твоего мужа и ребенка… Ну успокойся, все уже. Юрм! Давай, что ты стоишь деревом, обними свою жену…

— Дело не в этом. — Юрм сделал шаг и поднял виноватые глаза. — Господин Ант. Госпожа Эния…

И в этот момент Сергей понял, что еще было в их взглядах, которые он уловил только что на скаку, когда обернулся назад. В дополнение к благодарности, почему-то даже немного передернувшее его… Преданность. Самая настоящая искренняя преданность. И он не привык к этому чувству — по отношению к самому себе.

— …пожалуйста, оставьте нас у себя, — продолжал виноватый Юрм. — Мы пропадем сами, к тому же у нас нет никаких документов или бумаг… Вы никогда не найдете более преданных слуг, чем мы. А мы — никогда не встречали лучших господ, да их и не существует… Мы все-все-все умеем, можете полностью положиться на нас, все — что вам только будет нужно или может понадобиться… Лаума уже работала прислугой в Тариде и все знает, она у меня профессиональная служанка…

— Юрм, — смущенно перебил его Сергей. — Извини, старина. Но нам не нужны слуги, поверь…

— Вам обязательно понадобится прислуга, — тут же вставила Лаума. — Но ведь честно-честно — не к лицу господам разъезжать без прислуги…

— Лаума, — сказал Сергей. — Мы совсем не собирались обзаводиться прислугой. Может быть потом, когда-нибудь — для моей жены и хотелось… А сейчас у нас нет ни дома, ни дохода на содержание…

— Какие деньги?! — Юрм с женой одновременно всплеснули руками. — Вы просто оставьте нас у себя и все, чтобы мы были вашими. Поверьте, мы не оскверним дворянской фамилии. И уж как-нибудь заработаем…

— Дворянской фамилии?

— Господин Ант, — сказал Юрм. — Простите меня, может, я лезу не в свое дело… Но в этом я просто убежден.

— Он лорд, — с готовностью подсказала сбоку Эния. — Из Ассаны.

Сергей всплеснул руками и повернулся — такого предательства от нее он не ожидал. Принцесса улыбалась, в синих глазах плясали веселые огоньки — она вовсю наслаждалась смущением Сергея. Конечно, ей-то что, она всю жизнь имела слуг — сотни, тысячи слуг, ей, конечно, не привыкать, ее это абсолютно не смущает…

— Ой, — сказала Лаума. — Простите…

— Как хотите, — махнул рукой Сергей и повернулся к лошади. — Ваше дело… Вы даже не представляете, сколько, возможно, меня ждет впереди проблем.

 

Глава 3

— Это он специально, Шульга, это чтобы нас проверить. — Горячий шепот Ильги дышал в самое ухо. — Его наверняка подослала Эллоя — она хочет, чтобы мы все друг про дружку докладывали… Никто после Эниста никуда и никогда уже не захочет бежать…

— Не знаю. — Шульга прислушалась — вокруг доносилось только мерное посапывание, иногда прерывающееся плачем, стоном или вскриком какого-нибудь беспокойного сна — остальные дети спали. — Не знаю… Все возможно.

— Да не возможно, а так и есть. Знаешь, я доложу об этом Эллое. А то она думает, что мы какие-то дуры…

— Как хочешь. — Шульга повернулась на бок, показывая, что хочет спать.

— Какой дурак сейчас может надумать бежать? — не унималась Ильга — она приподнялась на локте и зло посмотрела вокруг. — Куда бежать? К кому? Вокруг сплошной Рох. И вообще, даже если бы и удалось — кому мы там нужны?

— Ильга, — Шульга повернулась и посмотрела на подругу, — скажи… А у тебя были родители? Палатам, мама… — Она на мгновение задумалась, глаза убежали к каким-то своим, далеким и полузабытым, мыслям: — Да, да. Мама…

— Не знаю… Я уже совсем ничего не помню.

— А я помню. — Шульга откинулась на то, что заменяло подушку, и уставилась в потолок. — Мало совсем, конечно, но помню. Моя мама была певицей. И часто мне пела на ночь песни… Боже, восемь лет, а я все еще помню.

— Счастливая. — Ильга грустно смотрела на подругу. — Но ты знаешь… Я боюсь за тебя.

— Да?

— Я боюсь, что ты будешь следующей. После Эниста.

Шульга промолчала.

— Потому что все, кто хранит воспоминания, — продолжала Ильга, — рано или поздно делают свою попытку. Храни себя от этого, подружка…

— Не бойся за меня. — Шульга окончательно повернулась на бок и закрыла глаза. — Как-нибудь продержусь.

На глаза сразу навернулись предательские слезы. Боже, если бы она только знала… Хоть немножечко знала и предполагала, как это больно — помнить. Помнить хоть что-то, пусть даже слабое и расплывчатое, иногда всплывающее кусками — о чем-то прежнем. Например, о ладонях… Тонкой, нежной и очень ласковой — маминой. Она всегда рядом, и когда заплетает волосы, и когда просто обнимает, и стоит только позвать, Боже, просто позвать — и она сразу возникнет, и сразу обнимет, и сразу прогонит — все беды, и горести, и обиды, и недовольства… Боже, разве можно теперь представить, что бывали обиды и недовольства? И широкая и жесткая, но такая же добрая и ласковая — папина… Она может мягко пробежаться по голове, и запутаться в волосах, и прижаться к щеке, и защитить и спросить, и спросить так, что очень хочется ответить, и так ответить — чтобы похвалили и чтобы ладонь опять погладила по волосам…

Помнить, что бывает на свете кто-то, кто готов отдать тебе всю ласку и нежность, ту самую, почему-то считающуюся глупой, любовь и самого себя — и для которых ты… Можешь быть больше, чем они сами. Это сейчас просто немыслимо, но ведь это так… Что может быть на свете мама, которая накроет теплым пушистым одеялом и тихо и ласково споет вечером песенку и на ночь — еще и колыбельную, и поцелует, и может даже — полежит рядом и расскажет добрую сказку или смешную историю…

А утром папа посадит на Зору — добрую старую лошадь, и сам сядет сзади, и поскачут и ветер засвистит в ушах — и впереди будет подниматься солнце…

— Что с тобой, Шульга, — Ильга осторожно трясла подругу за плечо, — Шульга?

— Ничего. — Она украдкой вытерла глаза. — Давай спать. Солнце поднимается рано…

Ночь застала в дороге и им пришлось остановиться на ночлег в лесу, хоть до города, по предположениям, оставалось совсем недалеко. Юрм с Лаумой твердо знали свое дело — не успел Сергей оглянуться, как запылали мгновенно собранные дрова, под деревом как-то мимоходом появился расстеленный для Энии плащ и рядом — толстое полено для Сергея, и Лаума, собрав волосы в пучок и закатав рукава, уже готовила на костре быстрый нехитрый ужин.

— М-м-мда. — Сергей почесал голову, оглядываясь вокруг, — ему ничего не оставалось делать, как присесть на полено рядом с Энией.

Принцесса улыбалась, глядя на него, — он постарался сохранить серьезный вид, но не выдержал и тоже улыбнулся.

— Скоро совсем разленюсь…

— Не разленишься. Боюсь, у тебя всегда будет хватать своих дел. Просто привыкнешь.

— Ты думаешь, они надолго… с нами?

— Думаю, что да. Именно так и появляются самые преданные и привязанные слуги. И преданность и привязанность — заметь, с обеих сторон — потом передаются из поколения в поколение…

Из леса появился Юрм и вывалил у костра толстую охапку дров, потом поцокал языком, опасливо глянув на небо, и начал прилаживать над Сергеем и Энией широкий плащ. Малышка Аваля путалась под ногами, смешно пытаясь помочь и маме и папе одновременно.

— Пойдем прогуляемся. — Принцесса поднялась, чтобы не мешать, и потянула за рукав Сергея — тот виновато оглянулся:

— Может, помочь?

— Что вы, господин лорд. Тут делов-то…

— Никак не могу привыкнуть, — пожаловался Сергей Энии, когда они зашли за деревья. — Ведь мы ничего не платим, а нам служат…

— У тебя просто комплекс по этому поводу. Ну, во-первых, потом у нас обязательно все образуется. И, мне кажется, мы будем в состоянии назначить какую-нибудь ставку.

— Ого. — Сергей остановился. — Как ты сказала? Комплекс? Неужели вы знаете, что это означает?

— Ну… — Она ответила внимательным взглядом и прищурилась. — Я знаю, что ты не всегда был наемником, Сережа. Но твое мышление… Мне иногда кажется, что ты оканчивал одну из высших академий Шеола. Хотя и не знаешь многих обычных мелочей… Изыскания профессора Нагодарской академии Урма в области человеческой психики достаточно известны.

— Психики, — тихо для себя повторил Сергей. — Даже так… Совсем рядом с психологией.

— Что с тобой, Сергей?

— Да так… — Он поднял задумчивые глаза. — Это я о своем, о женском. Кстати, можно вопрос? Из области психики. Но предупреждаю — он очень личный, ваш личный.

— Наш личный? О-очень интересно.

— Эния… — Он немного подумал. — Скажи… Было ли что-нибудь личное между твоей сестрой и… и Эгиваром Троем, королем Нагорта.

— Так… — Она медленно двинулась дальше, Сергей за ней. — Почему ты так решил?

— Мне так показалось. Когда мы вместе завтракали во дворце, в летнем саду. Если не хочешь, можешь не отвечать, это совсем не обязательно.

— Даже не знаю, Сережа, это не мое дело, это Илламии…

— Все ясно. Я уже понял.

— Понятно, что понял, — вздохнула она. — Они очень любили друг друга, очень. Всегда и везде были вместе и никогда не разлучались — весь курс ими любовался. Но это было так давно, еще в академии Нагорта…

— Ясно. Прости меня, Эния.

— А потом… Ты, наверное, знаешь, что было потом. Потом была война. С Нагортом. С Эгиваром.

— Знаю. Но ведь война была из-за другого. Из-за вашего отца и этой… Этой злополучной митры.

— Да. — Она приподняла тяжелые ветки и, пригнувшись, скользнула на дорогу — там остановилась и повернулась к Сергею лицом, привычно обняв себя за плечи руками.

Он невольно залюбовался ее силуэтом — четко выделяющимся и даже просвечивающимся в последних лучах заходящего солнца. Любит иногда природа совершенство…

— Вот так политика и рушит все, — сказал Сергей. — И дружбу, и любовь… И идеал.

— И что?

— Да нет, это я так…

Она обернулась, посмотрела на солнце, потом на Сергея и отошла в сторону, чтобы не стоять против лучей. Затем присела на корточки и задумчиво провела линию на грунте дороги.

— Сережа…

— Да? — Он остановился рядом, любуясь плавными движениями изящных рук и тонких пальцев. Неужели такими руками можно стирать белье?

— Ты мне когда-нибудь расскажешь… все?

— Конечно. Только боюсь, ты не поверишь.

— Поверю. Тебе — доверю. Ты только не обманывай, ладно? Я очень тонко чувствую ложь.

— Тогда ты почувствуешь и правду.

— Если это не будет то… во что ты просто веришь.

Сергей промолчал.

— Ты какой-то очень странный, Сережа, — мягко сказала Эния. — И я почему-то заранее боюсь твоего рассказа — не знаю почему. Боюсь, что во что-то будет очень непросто поверить, как непросто поверить в легенду… Как про Охотника Хрома.

— Кто это, кстати. Я не раз такое слышал.

Она не удивилась, только взглянула на него вверх.

— Это легенда, она пришла к нам от горцев. Может, в ней и мало правды, да про нее и не все знают. — Она немного помолчала, задумавшись. — Еще в давние времена, когда Рох только спустился с отрогов Нагорной гряды, говорят, однажды из Роха пришел человек. Или из Роха, или из-за Роха, или еще откуда… Очень необычный человек. Кто-то говорит, что он был великан и исполинской силы, кто-то — что оборотень или великий маг — больших возможностей. Но мне кажется, что самый простой человек. Просто необычный. Люди прозвали его Охотником. Потому что охотника боялась нечисть Роха… Да, да, в это с трудом сейчас верится, но так говорят. Все, что обладало хоть частицей разума — морги, гоблины, угормы, — просто бросались врассыпную при появлении Охотника. А потом он ушел… Никто не знает куда. Но легенда гласит, что он вернется — перед последней решающей битвой. И в ней, в этой битве, — решится все. Кому оставаться в Шеоле — Роху или человеку. Вот такая вот вкратце легенда. Там было что-то еще, что-то он там делал, кого-то побеждал — я не помню. Когда-нибудь спроси об этом у Илламии, она большая любительница легенд.

Сергей немного помолчал, задумавшись, потом присел рядом с принцессой.

— А Илламия знает, что ты со мной?

— Знает. Она помогла мне собраться… чтобы успеть тебя догнать. А капитан Гуяр — выбраться из дворца.

— И даже дал сопровождение. Что же будет за все капитану?

— Не знаю… Боюсь, отец не простит ему столько ошибок. Ведь получается, что он упустил и тебя, и меня. По сути, поставил крест на всей карьере. Это если отец не дознается до всего остального…

— Мы можем ему чем-то помочь?

— Чем?

Ветки деревьев шелохнулись и на дорогу выскочила радостная Аваля, за ней показался Юрм:

— Лорд Ант, леди Эния. Ужин готов.

«Леди Эния… — подумал про себя Сергей. — Знал бы ты, дружище, кто она на самом деле…»

— Хорошо, — кивнула принцесса и повернулась к Сергею. Все у нее получалось как-то очень естественно. — Ты знаешь, Сергей…

Юрм с дочкой скрылись среди деревьев — он проводил их взглядом.

— …есть такой старинный наследный род — герцога Амира. В Асмирийском королевстве.

— Гм… — Он почесал висок, скептично сцепив губы. — Ты думаешь, что Аваля… Что ты, Эния. Где Асмирия и где Тарида?

— Да ничего я не думаю, — задумчиво проговорила Эния. — Но не мешало бы узнать — не попадал ли кто из них под жертву Союза меченосцев Роха.

— Жертву? Союза… Кого?

Принцесса вздохнула — она, похоже, уже перестала чему-либо удивляться.

— В Шеоле существует такая тайная секта, — терпеливо пояснила она, — причем очень жестокого и отвратительного устава — секта поклонников Роха. Причем, судя по возможностям и действиям, очень высокопоставленных негодяев. Прости, у меня просто нет для них других слов — они похитили и убили мою дочь. Они… Они крадут детей. В основе у аристократических семейств. И сбрасывают их в Рох — подчиняясь какой-то своей, непонятной религии и вере. Союз меченосцев Роха. Я больше не хочу ничего об этом говорить…

— Так. Еще новости, — устало проговорил Сергей. — Чего только нет в Шеоле. Конечно, это естественно, что маркиз один из их деятелей, но Аваля… Они же нашли ее на улице — она просто потерялась… Разве может просто потеряться жертва, да еще дочка или там — внучка герцога?

— Не знаю, Сергей, ничего не знаю, может, и нет… Но поинтересоваться бы не мешало. Пойдем? — Она поднялась и неуловимым изящным движением одернула дорожное платье.

— Тебя, случайно, не знает кто-нибудь в Нипороге? — Сергей тоже поднялся. — Может, стоит хранить осторожность?

— Что ты, Сережа, Ассана на другой стороне Шеола. Даже если бы и попался случайно кто-то, что очень маловероятно, ему просто не пришло бы в голову. Да и что за жизнь будет у нас, если мы не будем показывать носа из дверей… Так, господин Ант. У-жи-нать. Не откажите в любезности. Скоро стемнеет.

Он улыбнулся, глядя ей вслед, потом опустил голову, разглядывая рисунок, четко выделявшийся на утрамбованном песке. Внизу смешными куколками с ручками-палочками смотрели двое человечков — женщина и мужчина, судя по волосам, и между ними — маленький ребенок. На фоне небольшого домика с двумя кучерявыми деревцами и смешной собачкой…

Перед самым городом их остановил конный разъезд городской стражи — молодой лейтенант поднял руку в металлической перчатке, за ним хмурились подозрительные глаза нескольких всадников в боевых кирасах:

— Стойте…

Сергей натянул поводья, осторожно оглядывая выездной наряд — на предмет возможной опасности, и придорожные деревца и кусты.

— Хорошо. В чем дело?

— У вас есть проездная грамота или другие документы?

Рядом остановилась слегка удивленная Эния, сзади вжали головы в плечи поникшие Юрм с Лаумой. За взгорком уже виднелись башни и шпили недалекого Нипорога, четко очерченные и позолоченные свежими ранними лучами — прямо за городом поднималось свежее утреннее солнце.

Лейтенант еще раз пробежался глазами по бумагам и, козырнув двумя пальцами, вернул их Сергею с Энией:

— Прошу прощения, лорд Ант. Прошу прощения, миледи. Приказ лорд-капитана Уолл Вара. В городе неспокойно.

— Да? — Принцесса глянула на Сергея. — Извините, лейтенант, а что случилось? Мы собирались задержаться у вас. На о-очень продолжительное время…

— Добро пожаловать, миледи. Я думаю, не стоит беспокоиться. Конечно, если барон Эру не относится к числу ваших друзей.

— Барон Эру? Я слышала это имя. А что с бароном?

— Связь с Рохом, миледи. У себя в замке барон пользовался черной магией, даже вызывал демонов, и общался с ними, и… творил очень опасные вещи. Сейчас этим занимается следственная комиссия. Простите, миледи, у нас в городе по подобному очень строгие законы.

— Я несказанно рада вашим законам, лейтенант, — сказала Эния. — И очень сожалею, что таких нет в остальном Шеоле.

— Спасибо, миледи. — Лейтенант с симпатией козырнул принцессе. — Полагаю, вас не коснутся наши ограничения на жительство.

— Не коснутся, — сказал Сергей. — У нас здесь есть дом. Скажите, лейтенант, а ваш барон… Он делал это сам? Или обнаружилась связь с Союзом меченосцев?

— Для этого есть следственная комиссия, господин лорд. Но нам приказано проверять всех на дорогах. Думаю, нетрудно провести аналогию.

— Ясно. — Сергей тронул ногами коня — стража разъехалась, освобождая проход. — Спасибо.

— Это с вами? — Лейтенант кивнул на Юрма с Лаумой. Те, уяснив, что они не по их души, смерили его любящим взглядом.

— Да. — Принцесса кивнула головой, проезжая мимо. — Удачи в поисках, лейтенант.

— Всего доброго, миледи. Канцелярия находится на площади капитанов.

«Вот те и на, — сокрушенно вздохнул Сергей. — И здесь то же самое. И здесь находятся такие, как маркиз. И здесь не сидится некоторым спокойно — благо есть даже замок и, надо полагать, все иже с ним. Казалось — занимайся своим делом или наслаждайся жизнью, ан нет — залезу туда, куда другие не лазили. Зачем? За властью? Или решить какие-то свои, внутренние проблемы? Ну с трудом верится, совсем с трудом, что это вопросы веры, потребности души или искренней приверженности. С трудом. Хотя… Может, я просто плохо знаю людей?»

Эния с усмешкой поглядывала на Юрма с Лаумой — те вовсю вертели глазами по сторонам, распахнув рты чуть ли не на пол-лица. Понятно, Нипорог, свободный город — сюда они и стремились, здесь жили их мечты, надежды и чаяния…

— Смотри, как красиво… — Эния, прикрыв глаза от солнца ладошкой, устремила задумчивый взгляд в сторону.

Сергей оглянулся — на горизонте, теряясь в расплывчатой дымке, устремились ввысь башни и шпили величественного белого замка…

— Говорят, — тихо сказала Эния, — здесь есть замок самого Командора…

«Замок… — подумал про себя Сергей — где-то глубоко в душе почувствовался укол ревности. — Сотни комнат и коридоров — заблудиться можно. Ходи потом, гукай — и слушай эхо… Тут бы домик небольшой…»

Нипорог напоминал Ангору — чистотой и умытостью улиц, ухоженными деревьями и домами, коваными решетками заборов и мощенными брусчаткой мостовыми, стройными парадами потушенных фонарей и вычищенными фонтанами на центральных площадях, и вода в небольших каналах с ажурными мостиками выглядела синеватой и прозрачной, а вовсе не густой и зеленой, и люди — их было совсем мало на улицах в утренние часы — не казались сверх меры озабоченными трудными проблемами. Напоминал. По крайней мере — на центральных улицах. И все же это была не Ангора…

Нельзя сказать сразу — почему. Просто немного другой. Экзотика Ангоры — по крайней мере на беглый взгляд приезжего — в подчеркнутости благородной аристократичности. Отсюда и «бежало» великое множество замков и замиков, родовитых строгих домов и стрельчатых усадеб с решетками, разных дворянских «гнезд» — с великим множеством башен и башенок, остроконечных ажурных крыш, шпилей, гербов и флагов.

А Нипорог… В нем, конечно, тоже были замки и гербы — как этот, возвышающийся над городом на горизонте… Но он как будто сначала строился, а потом приводился в порядок. Наверное. Люди приходили и строили дома. И усадьбы, и почти дворцы, и просто дома, и совсем маленькие, приткнувшиеся домики… А потом приходили другие и тоже строили, потом следующие — и так разрастался город. Без какой-то последовательности и продуманности улиц и площадей, скверов, парков и каналов. И, видимо, раньше бывало, что город переживал трудные времена…

— Сергей! — Он вышел из задумчивости и оглянулся — принцесса с усмешкой смотрела на него. — Ты куда? Вот гостиница.

— Ага. — Он завертел головой по сторонам. — Хорошо. А в какую сторону площадь капитанов?

— В какую? — Эния обернулась к выскочившему их встретить и услужить мальчишке-рассыльному.

— Вон там, госпожа. — Тот с готовностью махнул рукой вдоль по улице. — Потом налево…

— Потом налево, — пояснила Эния Сергею.

— Налево. Ясно. Эния… — Сергей почесал лоб. — Вы устраивайтесь пока. А я — в канцелярию. Попробую выяснить — что там с этим домом. Живой ли…

— Не рановато ли, — вздернула брови принцесса.

— Не рановато ли? — спросил Сергей у мальчишки.

— В самый раз, — радостно осклабился тот. — Меньше народу. А чины работают рано…

— Они работают рано, — ответил Сергей принцессе, «чины…» — усмехнулся про себя. — Юрм! — Тот чуть не подпрыгнул в седле с приспнувшей дочкой в руках. — Хотя ладно, ты и так все знаешь… Справитесь?

— Тяжеловато, конечно, но мы уж как-нибудь… — сказала Эния, уперев руки в бока. — Ветрогон.

— Женщины… — вздохнул Сергей, пуская коня вскачь вдоль по улице.

Лаума, вежливо прикрывая губы рукой, почти заходилась от смеха.

…Мальчишка оказался прав — народа в длинных коридорах действительно было немного. Сергей прошелся вдоль ряда дверей с деревянными табличками: «Ведомство по земельному наделу», «Лекари, подлекари и врачевание, работа и служба», «Лига купцов и торговцев, налоги, торговля и споры», «Благотворительное ведомство для бедняков и нищих»… Елки-палки. Прямо-таки исполком. На что пошли века эволюции в нашем мире?

Он вернулся в начало коридора, где за широким столом что-то писал невероятно занятый секретарь.

— Я вас попрошу… Мне нужно решить вопрос с собственностью. Куда обратиться?

— Какой? — Тот даже не поднял голову, не отрывая глаз от бумаги и не переставая что-то строчить.

— Дом. Здесь у вас в городе у меня должен быть дом. Небольшой.

— Должен быть? Или есть?

— Это я и хотел бы выяснить.

— Выясняйте. — Он наконец оторвался от своей бумаги и поднял на Сергея прозрачные глаза. — Но могу подсказать. Всеми спорами по поводу домов ведает сам капитан Маиер.

— Я не собираюсь ни с кем спорить, — устало сказал Сергей — опять бюрократия, и здесь не бывает все просто, — я хочу только…

— Или лорд-капитан Уолл Вар, — дополнил тот на всякий случай, смерив Сергея взглядом. — Если споры между дворянами.

— Ладно, — вздохнул Сергей. — Пускай Уолл Вар. Как я могу встретиться с лорд-капитаном?

— Сейчас никак, — спокойно ответил тот и опять наклонился над своей бумагой. — Лорд-капитана нет на месте.

— А когда он будет на месте? — безнадежно спросил Сергей и на всякий случай дополнил: — Мое имя лорд Ант.

— Не знаю. — Тот уважительно привстал, впрочем, без особого желания. — Господин лорд, ваше имя не поможет ему быть в двух местах одновременно. Он или в замке барона Эру в составе следственной комиссии, или в месте погрома.

— Ясно. — Сергей двинулся обратно. Погрома. Только погромов нам как раз и не хватало. «Что такое „не везет“ и как с ним бороться?»

«Почему я не расспросил Харона про все это, — думал он по дороге домой. — Что за домик, где, на какой хоть улице… Ведь не может же быть просто халупа — с именем. С именем должен быть совсем неплохой дом…»

Он вытащил из кармана перстень и сощурился, разглядывая, — солнце заиграло на полированных золотых гранях. Право владения, надо же… Где оно, это право?

Знакомая гостиница нашлась не сразу, народ уже успел проснуться и даже забурлить по улицам беспокойной толпой — Сергей с любопытством рассматривал распахиваемые тенты-навесы над лотками со всякой всячиной. Что мы придумали нового в нашем мире?

— Простите. — Глаза окинули взглядом просторный холл гостиницы с претензией на роскошь — за стойкой навстречу поднялся услужливый метрдотель. — Здесь должна была остановиться моя супруга…

— Вы имеете в виду леди Ант?

— Да…

— Сразу за лестницей две первые двери, ваши и прислуги. Это хорошие номера, но леди отказалась брать лучшие. Рум! — Из двери напротив показалась довольная мордашка давешнего паренька. — Рум вас проводит.

Леди Ант, надо же. Его очень приятно колыхнуло это «леди Ант», сердце в груди тепло отдалось — елки же ты палки. Ведь это же правда — она его жена. Жена. Самая что ни на есть пренастоящая. И принцесса. Тоже самая что ни на есть пренастоящая. Вот так судьба…

Юрм в их комнате полировал мебель — его явно не устраивала гостиничная чистота. На диване у окна были аккуратно разложены их немногочисленные вещи. Сергей огляделся:

— А где Аваля?

— Она с Лаумой. Лаума на гостиничной кухне — готовит вам завтрак, она у меня всегда не доверяла гостиничной готовке. А госпожа — кажется, у хозяина.

— Ясно. — Сергей немного смущенно протянул Юрму симпатичного пушистого мишку. — Для дочки. Может, понравится…

— Что вы. — Юрм широко улыбнулся и отложил тряпку в сторону, принимая почти забытого в Подгорье зверька. — Она будет без ума. Ого, это же настоящий мех, это, наверное, дорого…

— Не беспокойся.

Сергей уселся на диван и пристроил рядом на подоконник крошечного и ужасно симпатичного бобренка. «Прости меня, Эния. Я даже не могу вообразить, что тебе подарить. Что вообще можно дарить таким, как ты… Он такой, как я. Миролюбивый и неопасный, трудолюбивый и одновременно ленивый — и совсем, совсем семейный…»

Да, становится совсем нехорошо, когда пытаешься представить, что обычно дарят принцессам.

— Привет. — В комнату впорхнула Эния и показалось — вокруг сразу стало светлей. — Ну как утренний поход? Еще не готовимся к переезду?

— Нет. — Он сразу помрачнел. — Не готовимся. И неизвестно, когда будем готовиться… Вопросами имущества ведают сами господа лорд-капитаны. А самих господ лорд-капитанов очень трудно застать на месте. И, наверное, еще трудней заставить себя выслушать.

— Простите. — Юрм вежливо кашлянул. — Я отнесу мишку Авале…

И быстро исчез за дверью — Сергей проводил его взглядом. Вообще-то у него нет секретов. Но, конечно, этика есть этика.

— Не расстраивайся. — Эния присела на диван рядом. — Я знаю, где их найти. Правда, у них сейчас своих проблем по горло. Хозяин гостиницы меня посвятил во все новости.

— Бюрократия — вот их главная проблема, — проворчал Сергей.

— Не бузи. Сережа, тут люди гибли от Роха. Далеко от тумана. Нам ведь это знакомо.

— Да? — Он посерьезнел. — И здесь тоже? Барон добаловался?

— Барон, — вздохнула Эния. — Дня четыре назад, глубокой ночью, из замка Эру группа моргов напала на пригород… Можно только представить себе, как это выглядело.

— Так…

— Пока подняли городскую стражу, пока подтянули воинов из летнего лагеря армейского полка, пока оцепили эти кварталы… Говорят, там было много детей.

Сергей молчал.

— А перед этим в устье Оды — это река такая, ты с ней знаком не понаслышке, — продолжала принцесса. — Береговая охрана обнаружила и расстреляла пиратский бриг… Что ему здесь было надо?

— Эния… — Он раздумывал.

— Не надо, Сережа. — Она обернулась и заглянула ему в глаза. — Мы не поедем в другие места. Так мы будем искать всю жизнь — и все равно ничего не найдем. В Шеоле нет лучшего места, везде есть свои проблемы… Говорят, Нипорог основал сам Командор, и сам утвердил здесь законы.

— Мы никуда не поедем больше, — сказал Сергей. — Эния… Я должен это увидеть. Я должен это увидеть своими глазами. Там, где был Рох.

— Тогда поехали? — Она встала и потянула его за рукав.

— Сейчас?

— Мы можем успеть до завтрака.

Сергей поднялся, задумчиво почесывая голову: «Вот так сразу?» Потом махнул рукой и, поправив ремень и клинок на боку, двинулся за ней к двери.

Маленькая пушистая игрушка смешно поглядывала глазиками-бусинками на то место, где они только что сидели. Похоже, принцесса просто не заметила на подоконнике симпатичного бобренка…

— Стойте! Сюда нельзя. — От стены отделился воин в армейских доспехах пехотинца. Квартал был оцеплен.

— Лорд Ант и леди Ант. — Принцесса повелительно повела рукой. — У нас встреча с лорд-капитаном. Дорогу, солдат.

От уверенного взгляда ярко-синих глаз мог повалиться на колени и сам барон.

— Простите, миледи… — Воин немного ошарашенно отошел в сторону. — Приказ-Сергей про себя улыбнулся. Через небольшой проулок открылось внушительное трехэтажное здание — он вздохнул и задержал дыхание…

Это был не погром. Это была яростная битва. Схватка действительно не ради жизни. Когда не думаешь о том, что уцелеет и как жить дальше, а только — как не умереть сразу и захватить с собой побольше врагов…

Выбитые окна и почерневшие от пожара стены, обвалившаяся штукатурка и выщербленный арбалетами кирпич, искромсанные и побитые деревья и кусты вокруг, и почерневшие потеки, пятна и брызги крови…

Они спрыгнули с лошадей, оставив их у поваленного забора. Под ногами захрустело каменное крошево — Эния прижалась к его руке, водя вокруг расширенными глазами:

— Сережа… Они защищались.

— Да.

От группы людей, неподалеку от входа в здание, отделился человек в синем форменном камзоле и запрещающе махнул рукой:

— Сюда нельзя!

— Здравствуйте. Лорд и леди Ант. — Эния сказала это как-то тихо, без повелительности, в таком месте цинично выглядела уверенность и властность. — Сначала нам был нужен лорд-капитан. А теперь не знаю…

— Лорд-капитан Маиер. — Человек вежливо поклонился, в его глазах появился интерес — повидавшие глаза под густыми бровями прищурились. — Здравствуйте, господин лорд и леди. Берет за живое?

— Берет…

Он вздохнул и оглянулся:

— Это Дом Милосердия. Здесь было больше сотни детей-сирот… — Рука непроизвольно дернулась и прошлась вдоль уставших глаз и небритой щеки, — выше по улице есть еще один. Там еще хуже.

Принцесса молчала. Люди неподалеку тоже молча ждали — Сергей ловил на себе и Энии заинтересованные взгляды.

— Простите, — извинился он и медленно приблизился к стене, задумчиво проведя по ней рукой — пальцы прошлись вдоль разбегающейся трещины и остановились на темном буром пятне, потом сжались в кулак и упали вниз.

Почему? Почему так? Почему ты убиваешь, Рох, там, где не имеешь права? Он оглянулся вокруг и зашел внутрь, разглядывая выщербленные ступеньки и обвалившиеся почерневшие стропила — лестница и стены были просто залиты бурыми пятнами крови. Он опустил глаза и тяжело сжал рукой подбородок…

Здесь были дети. Здесь было много безвинных и беззлобных детей. Почему? Это не твоя территория и не вотчина барона… Какое ты имел здесь право, Рох? И кто тебе дал это право — и кто вообще может дать такое право…

— Осторожно, господин.

Из глубины дома через обгоревшие стропила переступил стражник в латах и с боевым топором — следом показался человек со скованными руками. Сергей отступил к стене…

Что-то в нем было такое, в этом узнике со скованными руками. Что-то такое… Он сделал два шага по ступенькам и прошел мимо — глаза успели выхватить только заросшую щетину, спутанные волосы и обращенный внутрь себя взгляд, по ногам била низко опущенная цепь ручных кандалов. Что-то такое… В глазах?

Последним шагнул еще один стражник, замыкающий — Сергей вышел следом и, прищурившись, глянул им в спины.

— Ну, — глухо произнес арестованному Маиер. — Посмотрел? Что скажешь?

Заключенный стоял напротив лорд-капитана, охрана по бокам оперлась на боевые топоры.

— Я уже все сказал. Я не врал.

Эния с любопытством рассматривала его — тот, встретившись с ее взглядом, опустил голову вниз. Сергей подошел и остановился рядом.

— Жаль, — сказал лорд Маиер. — Я надеялся, что мы найдем общий язык. Как хочешь…

Человек в цепях молчал. Лорд-капитан махнул рукой — стражник толкнул рукоятью арестованного в спину, приглашая к движению. Сергей опять сжал подбородок, смотря вслед удаляющейся процессии, — что-то такое мелькнуло, только что… Что?

— Кто это? — Эния тоже задумчиво смотрела ему в спину.

— Корсар, с пиратского брига, — ответил лорд-капитан, опять устало проведя ладонью по небритой щеке. — Единственный, кто у нас есть.

Дверца тюремной кареты захлопнулась и вся кавалькада с сопровождением скрылась за поворотом дороги.

— Он не виновен в этом, — неожиданно сказал Сергей.

— Да? — Казалось, лорд Маиер совсем не удивился.

— В нем нет ненависти, — немного сконфузившись, объяснил Сергей. — Рох… и те, кто с ним, — не такие…

— А какие? — с любопытством поинтересовался капитан.

Сергей промолчал, только досадливо махнул рукой. В самом деле, откуда ему знать? С каких пор он сделался великим специалистом?

— Не знаю, — помолчав, сказал лорд Маиер. — Может, и так. Он пришел к нам сам. Довольно известная личность — в своем кругу, ассанец…

— Ассанец? — удивилась Эния. — Из Ассаны?

— Да… — Он нахмурился. — А что?

— Мы сами из Ассаны, — пояснила принцесса. — Не ожидали встретить земляка — так…

— Скажите, — Сергей продолжал размышлять о своем, скользнув взглядом по обезображенному зданию, — а где сейчас те, кто жив? После всего этого.

— Везде, лорд Ант, везде. Все лечебницы переполнены.

— С ними можно поговорить?

— Говорите. — Лорд-капитан помассировал виски, сощурив покрасневшие глаза. — Если вам это надо. Но хочу вас предупредить — зрелище не из приятных. У нас сейчас остро не хватает лекарей и еще острей — лекарств… Простите, господа. — Он оглянулся на остальных. — Приятно было с вами познакомиться. Думаю, у нас будет еще время побеседовать обо всем этом…

— Лорд-капитан Маиер. — Внезапно Сергей решился и вытащил из кармана перстень. — Прошу прощения…

— Сергей, — сказала Эния.

Он сжал в руке кольцо и повернулся, но взгляд умоляющих синих глаз о чем-то спрашивал и даже молил… Он понял.

— Конечно.

— Лорд Маиер, — сразу сказала принцесса. — Одну минуту. У нас есть некоторое количество… Даже достаточно большое количество лекарства. Эмацея. Мы могли бы…

— За что угодно. — Капитан резко выпрямился, усталость как рукой сняло и во взгляде полыхнул огонь. — Вы не пожалеете.

Он начинал все больше и больше нравиться Сергею, как всегда радуют искренняя забота и отсутствие равнодушия к людям. Особенно — у власть имущих.

— Ничего не надо, — сказала Эния. — Как мы будем спать, если начнем брать деньги с детей.

— Спасибо. — В глазах капитана заплясал веселый огонек. — Огромное и искреннее спасибо…

Совершенно неожиданно огонек сменился на что-то не до конца понятное, его брови нахмурились:

— Я прошу прощения… Что это? — Ладонь протянулась и подняла руку Сергея, где тот машинально вертел в пальцах кольцо. — Вы не позволите?

Сергей молча и с интересом опустил перстень на раскрытую ладонь — ладонь поднялась и приблизилась к внимательным глазам. Солнце заиграло яркими бликами, отсвечиваясь в глазах, — на полированных гранях изломанными линиями тянулась замысловатая вязь…

В воздухе начала затягиваться пауза — что-то почувствовала и группа людей неподалеку, некоторые шеи заметно вытянулись из воротников. Наконец лорд-капитан выпрямился.

— Откуда это у вас? — Внимательный взгляд карих глаз долго смотрел куда-то в пустоту, затем как-то непонятно ощупал лицо Сергея, потом Энии. Голос немного дрогнул. Или показалось?

— Это дал мне один человек в Рохе, — с готовностью сказал Сергей. — Сказав при этом, что в Нипороге отныне у меня будет дом.

— Дом… — задумчиво повторил лорд Маиер. — Дом. Человек в Рохе… Как это может быть?

— Мой муж — рохер, — спокойно сказала принцесса. — Он там бывает. Иногда.

— Час от часу не легче. — Прищуренные глаза скользнули по лицу Сергея.

— Надеюсь, — голос Энии стал ледяным, — вы не подвергаете мои слова сомнению.

— Да нет, что вы. — Капитан искренне улыбнулся, в уголках глаз собрались доброжелательные морщинки — он протянул кольцо обратно. — Этот перстень может существовать только у законного владельца. Скажите, вы его давно видели, этого человека? Он жив?

— Как вас, — удивленно ответил Сергей, рассматривая странную вещь на ладони. — Был в полном здравии… А что? Вы с ним знакомы?

— Лично — нет, но… — Лорд Маиер о чем-то размышлял. — Так. Давайте встретимся вечером… Или нет, лучше завтра. У меня. Тут необходим председатель — лорд-капитан Уолл Вар.

— Что в нем особенного? — нахмурился Сергей. — В этом кольце. Почему вы так… удивились? В чем дело?

— Все завтра, — извинительно поднял руку капитан. — Я сам очень многого не знаю. И многое надо освежить в памяти. Договорились?

— Хорошо, но… — медленно произнес Сергей. — Ладно. Пускай так.

— И спасибо за эмацею, — добавил лорд Маиер. — Простите за спешку — я пошлю с вами человека. Может… у вас есть какие-нибудь свои просьбы?

— Нет, — ответил Сергей и повернулся к лошадям. — Всего доброго, лорд-капитан, до завтра.

— Только одна, — сказала Эния.

— Да? — Лорд Маиер обернулся — где-то глубоко на дне уставших глаз мелькнул тревожный огонек.

Сергей удивленно остановился.

— Позвольте поговорить с этим узником… Который только что был здесь. Из Ассаны.

— А, понятно. — Капитан улыбнулся, Сергею показалось — даже как-то с облегчением. — С родной стороны, так далеко от дома… Конечно.

— …Осторожно. — Охранник пригнулся и завернул в узкий боковой проход. — Здесь низкие потолки, господин лорд.

Сергей пропустил вперед Энию и оглянулся — каменный коридор, подсвеченный неровным светом факелов, железные цепи со скобами ручных кандалов, кованые решетки заграждений, в углах — паутина и пыль… Мрачные стены оставляли за собой особое, гнетущее впечатление.

— Я не могу иначе, извини, Сережа, — шепнула рядом Эния. — Он наш подданный, я просто не имею права не выяснить все про него. Это моя обязанность.

— Что ты, Эния, конечно. — Он повернулся — в синих глазах виновато отсвечивали неровные всполохи факелов. — Обязательно. Всегда оставайся тем, кем ты должна быть. К тому же мне самому хочется еще раз на него взглянуть…

Охранник остановился возле тяжелой железной двери и завозился, звеня связкой длинных тюремных ключей, — под низким сводом раздался противный скрип тяжелых, давно не смазываемых петель.

— Я буду рядом. — Он отошел в сторону. — Позовите, когда понадоблюсь.

Сергей кивнул и, пригнувшись, шагнул внутрь — следом мягко прошуршала платьем принцесса.

Он сидел на полу, запрокинув голову затылком к стене и закрыв глаза, этот странный узник, арестант, разбойник, пират… Тогда почему странный? Сергей молча разглядывал его — что в нем было такого, что заставило тогда задержать взгляд? Спутанные волосы и щетина — больше напоминающая бороду, обветренное лицо и жилистые руки — безвольно свисающие с полусогнутых колен… Руки, возможно, видевшие много крови.

Человек открыл глаза и посмотрел на них — Сергей отвернулся. Он мог бы и не открывать глаза. Потому что взгляда — в привычном человеческом понимании — все равно не было. Была пустота, глубокая пустота, очень знакомая Сергею, когда все равно и безразлично — есть здесь кто-нибудь или нет, кто-то говорит или кто-то молчит, рушатся стены или горит потолок, или даже разверзается сама земля и трубит горн Страшного Суда…

— Здравствуйте, человек, — сказала принцесса.

Он опять закрыл глаза.

— Оставьте меня в покое. — Голос напоминал перемалывающие жернова мельницы. — Позовите, когда будет казнь.

— Казни может и не быть, — спокойно сказала Эния.

Это было сказано как-то холодно, спокойно и уверенно-безразлично, что даже у Сергея почему-то сразу пропали сомнения — так и будет, это не просто слова, это констатация факта. Это говорила принцесса.

Человек открыл глаза и посмотрел на нее, в них что-то прошло, что-то — но совсем не удивление и не надежда. Его глаза напоминали залитый водой и потушенный костер, костер былой боли — когда после жаркого пламени остается только зола, и ветер иногда поднимает оставшийся, никому не нужный пепел…

— В чем ваша вина? — опять спокойно сказала Эния.

Ей невозможно было не ответить.

— Я преступник, леди, — тихо и медленно произнес человек. — Я убийца. Мои руки по локоть в крови. Я ХОЧУ казни. Прощайте.

Так. Она все-таки заставила его говорить. Он ей ответил, этот обгоревший и почерневший гроб — опустившийся под землю глубокого безразличия… Значит, диалог будет.

— Вы сами пришли, — холодно констатировала принцесса. — И сами попросили смерти. Вы считаете, что заслужили избавления?

Человек оторвал голову от стены и повернулся — в его глазах впервые пробежало что-то человеческое. Никто еще не говорил такое, что смерть — это избавление, и это избавление надо заслуживать… Однако это соответствовало его состоянию. Похоже, он даже немного удивился.

— Не заслужил… — Он опять откинул голову на стену. — Можете сделать это медленно и мучительно. Мне все равно.

— Послушайте, — неожиданно очень мягко и тепло сказала Эния — совершенно неожиданно. Она подошла и опустилась рядом на корточки. — Только немного послушайте. Вы совершили много страшного и много злого. Пускай так — я не сомневаюсь в этом и не хочу вдаваться в подробности. Пускай так. Но… Но что-то произошло. Произошло то, что случается далеко не с каждым. Вас испепелила совесть… — Власть сменилась материнством — настоящим, и это была не подделка — теплоту, заботу и участие ощутил даже Сергей. — Совесть пришла — она пришла и заполнила все. Она вывернула вашу душу и заставила возненавидеть себя. Она пришла — и вы увидели все. Кто вы есть, кем были и кем стали. Все. И тогда захотелось умереть… Так?

Он молчал, однако его глаза не отрывались от принцессы, и в них уже не было безразличия — в них начала появляться боль. Это была правда. Такая правда не могла, просто не могла ТАК переплетаться с участием. Да кто она такая…

Сергей прислонился спиной к стене, восхищенно глядя на Энию. Она вывела его, это же надо — вывела из ступора, ступора равнодушия, и так быстро. Елки, как ему далеко до нее, до ее воспитания, интуиции и… И сердца.

— Вы вспомнили самого себя, — мягко продолжала принцесса. — Сначала, наверное, маленьким и игривым малышом, затем парнем… Возможно, своих родителей — отца, мать… У вас, случайно, нет детей?

— Хватит! — глухо сказал он и опустил голову, закрыв глаза — его грудь поднялась и опустилась, как на вздохе после тяжелого рывка. — Хватит… Зачем вы пришли? Вы что, посланники ада? Я же еще здесь, на земле…

Эния молчала, не отрывая от него мягкого материнского взгляда. Она ждала — его сердце слишком долго несло в себе этот страшный и непосильный груз, тоннами сдавивший голову и обледенелое сердце, слишком долго выматывало душу — теперь его просто должно было прорвать…

Но его не прорвало. Он опять открыл глаза и уставился в пустоту, заросшие губы разъехались в саркастической улыбке — если можно назвать улыбкой оскал трупа.

— Мои родители… Моя жена, мои дети… — Голос надорвался. — Они давно отказались от меня. Они — изгои в городе и никто не хочет их знать. Мои дети… они всегда только вдвоем и боятся показаться там, где другие дети. Я принес слишком много горя… многим, слишком много. Ничто не держит меня в этом мире — ничто. Я хочу смерти.

Огромный молот как по наковальне ударил в голову Сергею — он почувствовал, что теряет спиной опору. Боже… Вот так встреча… Вот что бросилось ему в глаза — хоть он и не успел осознать это, вот что привлекло внимание, вот что заставило задержаться взгляду, вот что не могло успокоить сердце… Снизу, от стены, проглядывая сквозь нечесаные волосы и заросшие щеки, на него смотрели глаза ворчливого и беззлобного Олди, и острой на язык доброй тети Доры, и всегда одиноких, но все равно неугомонных Гука и Люка…

Нивер Олди. Вот и встретились. Так далеко от дома…

Он оторвал спину от стены:

— Эния… На одну минуту.

Принцесса распрямилась:

— Совесть просыпается не просто так, человек. Она просыпается только там, где она есть. И ее пробуждение — не ваша заслуга. Это дар. Дар вам. Вы никогда не думали — для чего? Чтобы умереть? Я еще вернусь…

Она вышла вместе с Сергеем за дверь и горячо зашептала:

— Сережа! Прости, родненький, но он не должен умирать. Мы никогда с отцом не отправляли на смерть человека, если он по-настоящему раскаивался… А тут не то что даже… Тут вообще — такая ненависть к себе…

— Эния. — Он вздохнул. — Мы должны все сделать для него, что в наших силах. Это… Я близко знаю его семью. Они ко мне относились как к сыну…

— Сережа… Что это тут у тебя? — Она вытерла непонятно откуда взявшийся мазок на его подбородке. — Почему мы всегда думаем об одном и том же?

Сергей слегка покосился влево, помогая Энии спрыгнуть с коня, — у крыльца гостиницы обмахивались хвостами две лошади городской стражи.

— Уже пора обедать, — сказала принцесса. — А мы еще и не завтракали. Лаума, наверное, переживает — она так старалась…

Он улыбнулся — в животе давно и ощутимо гремели отбойные молотки. Они уже начали привыкать к Юрму с Лаумой.

— Ты знаешь, Сергей, — она ждала, пока он привязывал лошадей к коновязи, — Аваля рассказывает очень странные вещи… Ты бы как-нибудь послушал.

— Я слышал. — Он хлопнул по крупу своего гнедого — тот осторожно покосился одним глазом. «Жаль, брат, что ты не Мрак…» — Она мечтательница. К тому же ребенок.

— Вот и я думаю, — не отступала Эния. — Разве может ребенок такое придумать? Что была в Рохе, что там много страшных черных людей и гадких огромных животных, у которых очень много таких же гадких ног, и какие-то носатые Удуги, и есть другие дети, и еще… голубой туман Черты, и еще… Но это уже ерунда.

— Эния. Но ведь такое… или почти такое знает любой ребенок в Шеоле. Она просто любит сказки. А что еще за ерунда?

— Ну. — Она немного помолчала. — Что в тумане есть места — довольно большие места, где нет тумана. И никогда не было. И растут деревья, трава, и живут люди… Такое не может быть, да?

— Не знаю. — Он задумался — в памяти услужливой картинкой всплыли разбросанные юрты и дымы костров затерянной Ушвары. — Совсем, совсем не знаю…

…В холле гостиницы поднялись с дивана и шагнули навстречу двое в форме городской стражи:

— Лорд Ант?

— Да… — Сергей удивленно глянул на принцессу.

В ее глазах не мелькнуло даже и тени растерянности:

— …И леди Ант, к вашим услугам. Чем можем быть полезны?

Старший козырнул двумя пальцами:

— Лорд-капитан Маиер просит вас приехать в замок Эру вечером, к восьми часам. Просит прощения, если это нарушает ваши планы. Что передать?

Сергей обвел взглядом просторный холл — за стойкой вытянулся, готовый услужить, метрдотель, в креслах расположились двое посетителей, из двери на кухню выглядывала горничная… Все нормально, спокойно. Елки, когда он перестанет напрягаться при таких вот встречах?

— Конечно… — Он кивнул стражнику. — Конечно, я буду.

— Мы будем, — поправила его Эния. — Скажите, сержант… А где сейчас лорд Маиер?

— Был в канцелярии, миледи. Правда, он заехал туда ненадолго. — Стражник опять козырнул пальцами. — Всего доброго. Я передам.

За воинами захлопнулась входная дверь — с улицы донеслось фырканье оседланных лошадей.

— Может, успеем? — Принцесса вопросительно смотрела на него. — Спросить насчет этого бедняги арестованного. Канцелярия ведь рядом. Чувствую, в замке будет не до этого…

Сергей прислушался к цокоту удаляющихся копыт и тяжело вздохнул:

— Давай съездим…

— Господин лорд! — На лестнице горько всплеснула руками спасительница Лаума — она успела услышать последние слова. — Госпожа Эния… Но как же… Вы же ничего — ничегошеньки…

— Лаума! — почти закричал радостный Сергей. — Заверни с собой, сделай милость! Иначе я погибну. Давай, спасительница…

Довольная Лаума мигом исчезла в кухне — зазевавшаяся горничная еле успела отскочить в сторону.

— Арвут!

Дверь открылась и в комнату просунул голову пожилой охранник:

— Да? Звали, ми… господин начальник?

— Арвут. — Начальник тюрьмы поправил на носу что-то, напоминавшее пенсне — очень редкое и дорогое удовольствие в Шеоле. — Нижний каземат. Ты должен помнить этого безучастного, с пиратского брига, — пожилой Арвут кивнул головой, — приведи его сюда. Со всем, что у него есть — если у него только что-нибудь есть…

— Зачем? — Охранник удивленно почесал красный в синих прожилках нос. — Мы же ему уже…

Сергей усмехнулся — с дисциплиной у местного начальника явно не было близкого и налаженного контакта.

— Арвут! — Начальник улыбнулся Сергею и покраснел. — Я говорю, приведи его сюда!

— Да, да, сейчас, я понял. — Дверь за пожилым Арвутом захлопнулась и приняла на себя укоризненный взгляд местного главы.

Он был здорово растолстевшим и даже обрюзгшим, этот начальник тюрьмы, и вовсю старался выглядеть эдаким уверенным и опытным — неизвестно насчет опыта, но вот уверенности ему как раз здорово и недоставало.

— Э-э, лорд Ант, — он аккуратно сложил вдвое лист с приказом лорда Маиера в папку и опять улыбнулся Сергею, — сейчас его приведут, он быстро… Вы побудете здесь, пока я все оформлю?

— Нет, — Сергей поднялся и подмигнул Энии, — мы лучше подождем на улице.

…Прохожих на площади было совсем мало, видимо, мало кого привлекали серые унылые стены тюремной крепости. Только несколько открытых лотков на противоположной стороне, скорее всего — для того же тюремного персонала, да несколько торопливых фигур — явно не желающих здесь задерживаться. Да еще свежий осенний ветерок, легко шелестящий по булыжнику сухой пожелтевшей листвой…

— Ты чего такой задумчивый. — Эния толкнула его в бок. — Все же замечательно получилось.

— Да нет, что ты. — Сергей усмехнулся. — Я очень доволен. Просто как-то непривычно…

— Что непривычно?

— Да все. — Он немного подумал. — Стоило попросить аристократическому дворянству — пардон, мадам, это я про нас, — и все проблемы тех, кто в цепях, — к вашим услугам… Неужели все так просто? Так легко? Ведь лорд Маиер даже не думал и не размышлял. Простите, мэм, а если бы мы попросили казнить? — Его голос стал глухим и даже немного виноватым. — Скажи, Эния, но для чего же тогда закон?

— Да нет, Сережа. — Ее глаза из смешливых стали серьезными. — Ты просто все очень усложняешь. Понимаешь… Ну, во-первых, он сюда пришел сам и здесь не совершал никаких преступлений. Все подозрения по поводу связи корсарского брига с бароном Эру не подтвердились. Следовательно, он вообще не попадает под юрисдикцию Нипорога… — Она немного помолчала. — Во-вторых, Нипорог не несет ответственности за то, что он вне закона в Ассане. Пускай даже и в ряде других королевств Подгорья. Ну а в-третьих… Почему бы не сделать хорошего и доброго жеста людям, которые ощутимо помогли городу? Что в этом плохого?

— Да нет, ничего… — Он встряхнул головой и улыбнулся. — Просто я что-то… Вообще-то я вовсе не такой уж и принципиальный, Эния. Просто что-то нашло… Представил себя в его роли. Думаю, что не слишком был бы счастлив, зная, что моя судьба и даже жизнь могут зависеть просто от чьего-нибудь каприза. Какой-нибудь красотки…

— Ну вот, наконец-то, дождалась… За неимением других ласковых слов приходится радоваться и такому.

— Эния…

Загремели, открываясь, большие металлические ворота — они одновременно повернули головы.

Нивер Олди медленно вышел и остановился, щурясь на осеннее солнце, — сквозь путаную гриву волос было трудно разглядеть выражение глаз. Сергей и принцесса молча ждали. Сзади опять лязгнули, закрываясь, тюремные ворота — он вздрогнул и оглянулся, потом сделал шаг и неторопливо обвел взглядом площадь…

Сергей облокотился о дерево рядом с привязанными лошадьми и похлопал рукой по карманам, выискивая курево, — почему-то здорово захотелось курить. Принцесса немного наклонила голову к плечу и спокойно наблюдала за приближающимся бывшим узником, она была уверенна и спокойна. А ведь разговор предстоял не из легких…

Он остановился напротив и провел рукой по заросшей щеке — его глаза блеснули, встретившись с внимательными глазами принцессы. Сергей наклонил голову и чиркнул огнивом.

— Вы, наверное, думаете, что я буду благодарить?

Голос все так же напоминал работающие мельничные жернова.

— Не думаю, — спокойно сказала принцесса.

— А я — думаю, — неожиданно сказал Сергей, сжав огниво в руке — кровь ударила в голову: перед глазами всплыло всегда печальное лицо Гуляны, и горькие глаза плачущей тети Доры, и всегда добродушная, но сразу каменевшая и как-то по-детски обиженная физиономия старого Олди… — Я думаю, что ты должен упасть на колени и благодарить со слезами…

Эния закрыла рот и удивленно хлопнула ресницами. Нивер нахмурился, внимательно вглядываясь ему в глаза…

— …Что ты строишь из себя этакого разочарованного? Этакого самоненавистника? — Сергей сделал вперед шаг и упер в него прищуренный взгляд. — Да у тебя гордость зашкаливает выше, чем у любого короля! Ты посмотри на себя — ишь, какие мы! Ни с кем не хотим разговаривать, ни от кого не примем помощи, ни перед кем не поклонимся — и никому не улыбнемся… Да если бы ты ненавидел себя — по-настоящему, то валялся бы в ногах у всех людей подряд и вымаливал бы себе не жизнь — прощение… Чтобы тебя простили, просто простили — особенно те, кто видел от тебя зло. И только потом бы пошел на казнь…

Эния опять открыла и закрыла рот и опять хлопнула своими пушистыми ресницами. Нивер Олди молчал, не отрывая от Сергея внимательных глаз.

— Тоже мне раскаявшийся… Самоненавистник… Ты знаешь, что такое ненависть к себе? Ненависть к себе — это когда позволяешь считать себя за дерьмо всем, а не только самому себе… Легкой дороги захотел? В том числе и к смерти? Ты всегда, всю жизнь искал легкой дороги! Всегда и везде! Делал только то, что хотелось тебе! А ты когда-нибудь спрашивал, — он придвинул прищур нахмуренного взгляда почти вплотную, — что хочется Гуляне? А хотят ли отца Гука и Люка?

Бывший арестант отшатнулся как от пощечины — в глазах мелькнула растерянность… Сергей повернулся к нему спиной.

— Поехали, Эния. Пусть идет куда хочет — вешаться там или бросаться головой со скалы… Куда потащит его никогда не побежденная им самим гордость.

— Возьмите… — Принцесса подняла его руку и положила в нее мешочек с монетами — тот поднял на нее расширенные глаза и, отрицательно мотнув головой, протянул деньги обратно.

— Опять гордость? — сказала принцесса и, вставив ногу в стремя, вскочила на лошадь. — Там только на первое время. Побрейтесь и переоденьтесь. А потом… А потом начните новую жизнь. Такую, чтобы искупать свои грехи и не бояться смотреть людям в глаза.

— Миледи… — Он сделал шаг — в его глазах впервые мелькнула мольба. — Милорд. Пожалуйста, скажите… Откуда вы узнали про Гуляну и Гука с Люка.

— Я видел их. — Сергей тоже вскочил на коня и натянул повод. — Около месяца назад. Все живы-здоровы. И от тебя никто не отказывался.

Он стоял перед ними, заросший, нечесаный, грязный, истосковавшийся, перегоревший и очень-очень одинокий, но произошло что-то, что сразу причислило его к разряду людей — живых и нормальных людей. На его глазах выступили слезы.

— Я ведь никогда не смогу…

— Сможете, — сказала Эния. — Теперь — все сможете. Посвятите свою жизнь помощи тем, кому она больше всего нужна. И я знаю, придет то время, когда с вас снимут отлучение от церкви, простят все былое и объявят в законе в Ассане. И тогда вы со спокойной совестью обнимете свою семью. Вот радости-то будет…

— Поехали, Эния. — Сергей безнадежно смотрел на солнце. — Вечером в замок, надо хоть немного отдохнуть и приготовиться.

По булыжнику площади застучали копыта двух лошадей — продавцы у лотков проводили их сонными взглядами. Нивер Олди молча смотрел им вслед, пока они не скрылись за поворотом, потом побежал следом, быстро выровнял дыхание в легком темпе и перешел на ровный, тренированный бег…

 

Глава 4

— Юрм, ты был внизу? Сколько сейчас времени?

— Полвосьмого, господин лорд.

Сергей тяжело вздохнул: «Эх, женщины вы, женщины…» — и посмотрел на запертую дверь спальной комнаты: Эния собиралась. Последние полчаса дверь не двигалась, оттуда лишь изредка доносились приглушенные голоса двух женщин, занятых невероятно серьезным делом — одной собирающейся и другой — ей помогающей в этом нелегком, сложном, важном и ратном труде…

Женщины везде одинаковы. Во всех мирах и, наверное, на всех планетах. Если изящный бюст или тонкая талия не подчеркнуты, или прическа не выделяет длину шеи и безукоризненность ровных плеч, или линии бровей и росчерк глаз недостаточно выразительны — это трагедия, примерно на уровне извержения вулкана или всемирного потопа.

— Аваля! — строго сказал Юрм. — Ты куда? Ну-ка брысь к себе в комнату.

Сергей повернулся — из приоткрытой входной двери выглядывала смешная любопытная мордочка.

— Пап, — девочка с мольбой глядела на Юрма, — я уже все сделала. Все-все-все.

— Юрм, ты чего? — улыбнулся Сергей. — Заходите, заходите, мадемуазель, рассказывайте… Кстати. Аваля, иди-ка сюда…

Малышка мигом оказалась рядом — Юрм только вздохнул, — Сергей поднял и усадил ее на колени.

— Скажи-ка мне, маленькая… Ты ведь мне никогда не рассказывала? Как ты оказалась у папки с мамкой.

— Говорила, просто вы, дядя Ант… — «Аваля…» — укоризненно цыкнул Юрм, — …меня не слушали, только тетя Эния с мамой…

— Ну-ну, — поддакнул ей Сергей, — так…

— Через зеркало… такое большое и страшное зеркало, оно как живое, вообще-то оно не живое, но иногда оживает и становится как живым, похожим на воду, и в него можно даже нырнуть и… вынырнуть, и вот я вдруг увидела большую, очень большую комнату, и в ней никого не было, но я очень-очень испугалась и заплакала… И было очень страшно, еще страшней, чем там — за туманом, и я побежала… Комната была в большом замке, и вокруг никого не было, и я все равно бежала, и было еще страшней и страшней…

— Подожди-подожди, Аваля. — Сергей щелкнул ее по носу, она тут же взвизгнула от удовольствия. — Давай по-порядку. Что, ты говорила, такого там, за туманом?

…Минут через десять двери торжественно распахнулись, открыв на пороге Энию. Стул подкосился, и Сергей с грохотом оказался на полу, с задранными кверху ногами, с разутыми и глупо хлопающими глазами и с невероятно обрадованной девочкой на груди.

Это была не принцесса. Это была королева. Королева всех женщин, всех людей, эльфов, фей, сказок и всего, что может только двигаться, говорить и рассуждать… И она это знала. Чуть склонила голову к плечу и с улыбкой обвела комнату. По воздуху шарахнула невесомая картечь женской стрельбы глазами, сметая на своем пути все какие есть мысли, разум и волю…

Разлетелась на мелкие кусочки выроненная ваза — остолбеневший Юрм закрыл рот и кинулся собирать осколки.

Не нимфа. Именно — королева. Она не оделась броско или вызывающе — косметики и драгоценностей было совсем немного. Но почему-то синева глаз стала еще синей, волосы, забранные сзади в невидимую сетку, более густыми, шея, лицо, фигура… Все — ровно столько, чтобы стать совершенством. В ней не было вызова. В ней была спокойная уверенность эталона. Знающего, что вся остальная красота — на всей земле, какая бы она ни была, каких бы ни содержала жемчужин или изюминок — берет за идеал его.

— Эния… — Сергей молитвенно прижал руку к груди, поднимаясь с пола и потирая другой рукой ушибленный бок. — Я ведь завтра буду драться на дуэли с половиной города…

— Даже не надейся, — сказала Эния. — Я не дам так просто умереть половине города. Мы, случайно, не опаздываем? Или тебя подождать?

Сергей только развел руками и, вдруг опомнившись, кинулся искать почему-то не оказавшийся на месте меч. Принцесса не отводила от него искристо-терпеливого взгляда — Лаума набросила ей на плечи плащ и подала широкую шляпу.

— Рум! — крикнул Юрм, открыв дверь и высунув голову, — подавай лошадей!

…В холле гостиницы Эния придержала Сергея за руку:

— Одну минуту… Ты ничего не видишь?

Он пожал плечами, обводя нетерпеливым взглядом полупустой холл — несколько посетителей, среднего сословия, как всегда — метрдотель за стойкой…

— Нивер, — сказала принцесса, повернув голову, — сзади за одним из столиков сидел воин, отвернув лицо к стене. — Что ты здесь делаешь?

Воин повернулся и встал, хмуро опустив голову вниз:

— Ничего…

Гладко зачесанные назад волосы, аккуратно выбритые щеки — только оставленная небольшая короткая борода, добротная одежда военного покроя, широкий плащ и меч в ножнах, на поясе — еще оружие, как у всех воинов. И живой блеск в глазах.

— Ого. — Сергей всплеснул руками и подошел ближе. — Вот что делает перемена… Я бы тебя и не узнал. Когда ты только успел?

— Ну, — тот по-прежнему буравил глазами стол, — помыться в городской бане, подстричься и купить одежды с оружием — много времени не надо… — Он замолчал.

— И выследить нас, — подсказал ему Сергей.

— Да не выслеживал я… — глухо проговорил тот и опять замолчал.

— Зачем? — спросил Сергей. — Зачем тебе это, Нивер?

— Не надо мне ничего…

Эния потянула Сергея за руку:

— Пойдем, Сережа, опаздываем…

— Ладно. — Он еще раз оглянулся на бывшего узника, и двинулся вслед за принцессой.

Олди некоторое время стоял, глядя на захлопнувшуюся дверь и прислушиваясь к цокоту удаляющихся копыт, потом быстро кинулся следом.

Замок Эру оказался сразу за городом, к въездным воротам вела длинная тенистая аллея — Сергей задрал голову, с любопытством рассматривая поднимающиеся над листвой высокие ажурные шпили.

Это был скорее не замок — здесь не было традиционных зубчатых стен и башен, также как и центрального донжона, это скорее напоминало усадьбу, большую и даже огромную усадьбу, эдакое родовитое дворянское гнездо — просто с нагромождением разнокалиберных флигельков, башенок и шпилей на крышах и витиеватым решетчатым забором.

Копыта застучали по камню — они въехали на внутренний двор, несколько стражников у ворот козырнули, не останавливая. Похоже, их ждали. Сергей с любопытством огляделся — да, интересное место… Недалеко, среди деревьев замкового парка, одиноким кулаком возвышалась огромная каменная скала — очень странная в этом месте, где нет скал и гор. За ней как раз пряталось низко опустившееся, заходящее солнце.

По высоким ступеням парадной лестницы сбежал человек в расстегнутом камзоле:

— Здравствуйте. Лорд и леди Ант? Я князь Гедон, Эрми Гедон — простите, что представляюсь самостоятельно. Очень приятно познакомиться — я самого высокого мнения об Ассане.

Сергей спрыгнул сам, помог спуститься Энии и с удовольствием пожал протянутую руку:

— Я сторонник простоты, князь, так что не беспокойтесь. Нам тоже очень приятно.

— Простите, что опоздали. — Эния слегка присела в реверансе, тот тут же ответил поклоном — Сергей незаметно вздохнул: «Ну не удержитесь, елки-палки…» — Мы торопились.

— Прошу вас. — Он широким жестом указал на ступени, незаметно — не для Сергея — окинув восхищенным взглядом принцессу. — Лорд-капитан Вар, лорд-капитан Маиер и остальные члены комиссии наверху.

…Председатель Уолл Вар оказался высоким и здоровым, с коротко стриженной седой бородой и таким же коротким и седым бобриком волос — только как единственное напоминание былого густели над умными глазами черные брови. Он церемонно поклонился Сергею и так же церемонно — Энии, но сразу раскусил их простые характеры и стал относиться как добрый отец — покровительственно-благодушно.

Так же, со спокойным радушием их приняли и остальные члены комиссии — человек десять, являющихся, как понял Сергей, одновременно аристократической верхушкой и по совместительству руководящим звеном города. Лорд-капитан Маиер явно остался о них высокого мнения и представил их в самом лучшем свете — причем это было видно по его глазам и обращению, это было его естественное мнение. Сергею было здорово неловко. Ему казалось, что им с Энией, живущим в самой обычной гостинице, без крупных денежных средств, мечтающим о скромном домике и невысокой работе, к лицу более скромное общество. Зато Эния плавала как рыба в воде.

После знакомства и получасовой светской полушутливой беседы с вином и фруктами, оказавшимися тут же, на столике, причем в самом широком ассортименте, председатель палаты капитанов Уолл Вар пригласил их в другую часть замка. Узкая витиеватая лестница повела, как и предполагал Сергей, вниз.

— Странно видеть такой огромный дом без людей, — сказал Сергей, спускаясь по ступенькам. — Здесь, наверное, было много слуг…

— Очень мало, — вздохнул лорд Вар, у него был немного сиплый голос, как после простуды. — Именно поэтому мы долго не могли подступиться к барону. Он держал только своих, преданных и проверенных. Сейчас направо — осторожно, здесь низкий потолок, не стукнись…

— А где они сейчас? — спросил Сергей, входя в какие-то подвальные помещения. — Его преданные и проверенные?

— В крепости Ог, сынок, в крепости Ог. Там же, где был раньше и ваш земляк.

— Молчат?

— Куда там. Сейчас поют, аж захлебываются — писари не успевают записывать. Но барон Эру молчит. Все, хороший мой, пришли. Это и есть то, что я хотел тебе показать.

Сергей не спеша оглядел просторный зал с низким потолком. В центре — простой деревянный стол, столешница высветлена и исцарапана от частого использования, несколько стульев и старое кресло в углу, вдоль стен — полупустые стеллажи с какими-то бутылками и склянками, у стены — нечто узкое и угловатое, завешанное покрывалом. От подрагивающих факелов на полу и стенах густые черные тени…

— Таи Маиер сказал, что ты рохер, парень. — Лорд Вар полуприсел на стол и сложил свои огромные руки на такой же огромной груди. — Ты знаешь, это очень необычно для меня, но я ему верю. Не только из-за кольца.

Сергей оглянулся — сзади в комнату, пригнувшись, вошли Эния и за ней по очереди все остальные. Князь Гедон что-то вполголоса тихо говорил лорду Маиеру — тот бегло, но внимательно глянул на Сергея, нахмурился и на что-то кивнул в ответ.

— Рохер, — сказал Сергей и перевел взгляд с князя на председателя. На душе глухо царапнула кошка — чего они шепчутся? — Именно рохер, а не маг. Я никогда не сталкивался с магией. Не представляю, чем могу вам помочь…

— Ты здесь ничего не чувствуешь?

Сергей замолчал и сосредоточился — только напрягаться было и не надо. Ощущение присутствия Роха практически висело в воздухе.

— Да, здесь очень чувствуется Рох…

— Что здесь был Рох, мы знаем и сами, сынок. — Лорд-председатель поднялся со стола и вздохнул, опустив руки. — Больше ничего?

Сергей взглянул на князя Гедона — тот тоже смотрел на него, облокотившись спиной о стеллаж, впрочем, как и все остальные.

— Я не говорю, что здесь БЫЛ Рох, — сказал Сергей. — Я говорю, что здесь ЕСТЬ Рох.

— Что? — Капитан Вар подался вперед. — Подожди, подожди… Я тебя правильно понимаю? Окно продолжает действовать?

— Я не знаю, что здесь действует, — сказал Сергей. — Я не специалист в магии. Но здесь ощущается Рох. Не знаю какой. Просто Рох. Он не давит на голову, как в тумане, он просто тихо присутствует… Он рядом.

— Так…

В подвале повисло тяжелое молчание — все не отрываясь смотрели на Сергея. Они не выглядели пораженными или ошарашенными — в чем-то здесь разбирались лучше его. Кажется, он подтвердил какие-то подозрения… Окно, какое-то окно. Что за окно?

Сергей медленно обвел взглядом комнату и подошел к непонятному предмету, задернутому покрывалом у стены.

— Что это?

— Зеркало. — Лорд Вар мрачно теребил свою бороду. — Магическое зеркало. Тоже еще то дерьмо…

— Можно посмотреть?

— Конечно.

Сергей сдернул покрывало. Да, это было зеркало, правда — бывшее зеркало. Высокая узкая рама крепилась на надломленной треноге, по гладкой поверхности во все стороны разбегалась густая сеть трещин — многие кусочки вывалились и валялись под ногами тут же, на полу. Теперь это был бесполезный предмет. Зеркало, надо же… В голове сразу вспыхнула Аваля, смешно болтающая ногами и рассказывающая про какое-то зеркало, которое похоже на воду и которое в каком-то замке… Сергей обернулся:

— Скажите, а те кварталы, на которые напали морги… Они на какой линии от замка?

— Не знаю, на какой линии, парень, — сказал председатель. — Просто ближайшие к парку. Замковому парку.

— То есть морги, — лорд-капитан Маиер подошел ближе, — двинулись к городу от решетки парка, если вы это имеете в виду.

— Так… — Сергей еще раз обвел взглядом комнату — люди молча смотрели на него.

Они ждали, он умудрился их всколыхнуть, и они ему поверили и теперь ждали от него какой-то помощи, чего-то такого, в чем не могли разобраться сами… В углу блестели синевой полные тревоги за него глаза Энии — похоже, она одна была недовольна всем этим и чего-то боялась.

— Морги не проходили через это зеркало, — сказал Сергей. — Хотя через него и сквозило что-то… Раньше.

— Согласны, — сказал капитан Вар.

— Почему? — спросила из своего угла Эния. — Все знают про магию таких зеркал, я даже изучала… — Она явно хотела поскорей закончить все это.

— Магия таких зеркал, — мягко сказал ей лорд Маиер, — позволяет проникнуть через них разве что ребенку. Они обычно используются для связи. И передачи силы…

«Силы, — подумал про себя Сергей. — Да, это была сила… Но она не передавалась. А принималась…» Он опять глянул на зеркало и обернулся, уперев нахмуренный взгляд в противоположную стену. Она принималась…

Люди расступились, проследив за его взглядом — обычная стена, полупустой стеллаж. Он подошел ближе — так… Сквозь голову и сердце неясным холодком пробежал страх. Елки, там что-то, кажется, есть… Так.

— В чем дело, сынок? — Голос председателя оказался над самым ухом.

— Еще не знаю…

Сергей поднял руку и поставил валявшуюся на боку пустую бутылку, потом еще одну. Затем задумчиво провел рукой по доске полки и поднес палец к глазам — на коже светлела тоненькая кайма пыли. Он обернулся и глянул на остальные стеллажи — вдоль других стен.

Лорд Маиер понял с полувзгляда: резко обернулся и дунул на плоскую доску за своей спиной — вверх взметнулось и зависло густое облако.

— Тот стеллаж двигался… — догадался он, нахмурившись.

— За этой стеной что-то есть, — сказал Сергей и обернулся к капитану Вару. — Что-то…

Председатель набрал в грудь воздуха:

— Быстро, господа! Здесь должен быть проход.

Однако приглашения уже не требовалось — все разом кинулись вперед, стеллаж мгновенно оказался откинутым в сторону, зазвенели, раскатываясь по полу, пустые бутылки и склянки, каменная стена начала дружно давиться и ощупываться по каждому кирпичику.

Сергей со стороны посмотрел на принцессу — она одна осталась на месте, не бросившись вместе со всеми. Она стояла в том же углу, опустив тревожный взгляд в пол. Потом подняла глаза и посмотрела на зеркало…

Зазвенела на полу, задетая чьей-то ногой, бутылка, хлопнули, разламываясь, кем-то раздавленные на полу ветхие доски от полок, грохнулся опрокинутый стул — под потолком стоял сплошной гомон, прерываемый отдельными восклицаниями. Эния медленно приблизилась к зеркалу и, подперев одной рукой другую, начала задумчиво теребить подбородок. Сергей молча за ней наблюдал.

— Как ты думаешь, сынок, — вздохнул лорд Вар над ухом — оказывается, он все время был рядом, — твоя красавица жена не покажет нам всем сейчас замечательный урок?

— Все может быть, — улыбнулся Сергей. — Вы даже не представляете, кто она такая…

Эния не спеша обошла зеркало кругом и остановилась сзади, потом пригнулась и прикрыла один глаз, проверяя линию направления на стену. Затем нагнулась, поправляя подломленную треногу основания…

— Ты думаешь, дорогуша моя, — сказал над ухом председатель, — я не узнал принцессу Энию Ассанскую?

Сергей вздрогнул одновременно с испуганным гулом и вскриками десятка людей — каменная стена неожиданно дернулась, осыпаясь небольшими облачками пыли, и начала плавно отъезжать в сторону. Люди отступили назад — из раскрывающегося черного провала ощутимо повеяло пробирающим холодом…

— Вам, наверное, просто показалось. — Он поднял голову и взглянул в глаза лорду-капитану. — Кто мы такие?

— Все может быть, сынок, все может быть. — На него смотрел благожелательный понимающий взгляд. — Я уже довольно стар.

Стена закончила движение и остановилась — в темноту хода уставилось множество хмурых взглядов. Лорд Маиер выглянул за дверь и что-то крикнул на лестницу. Эния замерла, положив руки на бывшее зеркало. В зале повисла пауза…

Черная тьма ощутимо дышала холодом, холодом неизвестности и тайны, она не приглашала — она как будто угрожающе предупреждала. Предупреждаешь, пакость рохерская…

Сергей вытащил клинок и сделал шаг вперед — на его плечо опустилась широкая дружеская ладонь:

— Погоди, парень. Я не сомневаюсь, что ты отличный воин, но позволь руководить здесь нам.

Дверь хлопнула о стену — в подвальный зал вереницей вбежали воины в тяжелых боевых доспехах и полном вооружении и сразу взяли под прицел проход, присев за щитами и образовав заграждение, ощетинившееся острыми наконечниками арбалетов и пик. Один из воинов, кажется, лейтенант, что-то гаркнул — в темноте растворилась первая тройка латников, только мелькнули удаляющиеся огоньки факелов. Через несколько секунд донесся невнятный ответ — вслед быстро, один за другим двинулись остальные воины, выставив вперед щиты и копья — стены прохода осветились движущимися бликами колышущихся огней.

Лорд-председатель обернулся, кивнул головой всем и нагнулся, исчезая в провале хода, за ним начали втягиваться остальные.

— Лорд Ант. — Рядом остановился князь Гедон. — Охрана сверху передала, что сюда через забор пролез ваш беспокойный телохранитель.

— Какой такой телохранитель? — опешил Сергей.

— Спасенный. Из тюрьмы.

— А… — Он нахмурился.

— Мы решили его не задерживать, — сказал князь, нагибаясь к проходу. — Лорд Маиер тоже не против.

— Спасибо… — Сергей посмотрел вслед исчезнувшему в темноте Гедону и нырнул следом. Телохранитель, надо же… Вот о чем он шептался с лордом Манером. «Дурень, — ругнулся на себя. — Вечно думаю про людей абы что…»

Довольно широкий и длинный проход извивался — по стенам прыгали отсветы факелов и черные тени, осторожные шаги и приглушенное дыхание людей сливались в единый тревожный фон. «Куда он ведет?» — Сергей бросил прищуренный взгляд вверх, где бурыми пятнами кирпичей отсвечивал закругленный свод.

— Я думаю, куда-то под парк, — оглянулся князь Гедон. Он услышал и понял вопрос.

Шагов через сотню спереди эхом донесся предупреждающий голос — дозорные заградотряда что-то нашли. Все невольно ускорили шаги.

Еще через полсотни шагов коридор кончился, и Сергей остановился на пороге, с удивлением разглядывая огромное, просто непомерное пустое пространство, оказавшееся в непонятно какими судьбами взявшемся здесь монолитном камне… Вот так пещера.

Она напоминала длинный сводчатый зал — метров семидесяти в длину и не меньше двадцати в высоту, покатый верх возносился колоннами каменных выступов и терялся в темноте — туда не добивал свет факелов, влажные стены отсвечивали бликами от огней и поднимали под свод дробящееся эхо. Противоположный конец мерцал тусклыми всполохами, как от подсвеченной снизу воды… Люди казались букашками, непонятно зачем попавшими в зал исполинского костела.

— Кажется, это та одинокая скала, которая в парке… — сказал рядом князь Гедон и посмотрел на Сергея. — Никто не знал, что в ней такое…

Спереди раздались тревожные выкрики, блуждающие огни факелов сразу устремились вперед — в противоположный конец, где уже виднелись мощная фигура председателя Вара и воины отряда прикрытия. Сергей с князем переглянулись и сразу перешли на бег.

— Лейтенант, двоих за эдитором, быстро! — донесся простуженный голос лорд-капитана. — Здесь не обойтись без Белого ордена…

— Арей, Умм…

Мимо них к выходу заспешили две фигуры в доспехах. Сергей сделал еще несколько шагов и остановился, делая глубокий вдох и переводя дыхание…

Это была не игра отражения на влажных стенах от факелов — в конце длинной «готической» пещеры действительно была вода, если только это можно было назвать водой. У дальней стены плескалось целое озеро. Озеро тусклого света, сменяющих друг друга цветов и ясного четкого отражения — и серых мерцающих стен, и скрывающегося в темноте потолка, и хмурых, ожидающих только больших неприятностей лиц. Небольшое, метров десяти-пятнадцати, озерцо представляло собой сплошное зеркало, на ладонь покрытое водой — в глубине переливались, наплывая друг на друга, непонятные цветные всполохи. Эти же разноцветные всполохи отражались на стенах и на лицах застывших в тревоге людей…

«Вот оно, окно… — подумал про себя Сергей. — Ртуть? Елку твою через коромысло. Вот откуда пришли морги…» Ему не требовалось подтверждения — холод, пронизывающий холод, холод ненависти, злобы и пустоты цепенящей рукой сдавливал мозг, душу и сердце.

— Как оно закрывается?

— Кто знает? — ответил лорд-капитан Маиер.

— Подобным всегда занимался Белый орден, — добавила принцесса.

Сергей посмотрел на нее с тревогой — вот ей здесь находиться было бы совсем не надо…

— Ладно, — сказал лорд Вар, распрямляясь. — Нашли, посмотрели и будет… Лейтенант! — Лейтенант развернулся к нему. — Оставь здесь людей. Человек трех. Для наблюдения. Да не здесь, у воды, а в проходе, в прямой видимости. Еще группу в комнате в подвале. Остальные — в замке, я еще пришлю людей. Пока не прибудет Белый орден…

— Ясно.

— Все. Назад…

— Осторожно!

Все расступились, смотря непонимающими глазами, как почему-то покраснели и закатились вверх глаза лейтенанта, как изо рта и из носа брызнула густая струйка крови, потом подогнулись колени… Воин пошатнулся и упал лицом вниз, глухо лязгнув доспехами, из раскинутой руки в сторону отлетел арбалет. Сзади, в основании черепа, торчал перистый наконечник короткого дротика.

— Назад!!!

Паники не было — почти все были воинами. Зазвенели выхватываемые мечи, люди дружно сделали несколько шагов назад, пригнувшись и выставив вперед оружие, латники отряда прикрытия слаженно обтекли с двух сторон спереди и закрыли щитами.

— Спокойно! — В наступившей тишине сиплый голос председателя казался звонким. — Так, теперь назад — спокойно, без страха… Лигу — бегом за подкреплением!

Из зеркального озера один за другим выпрыгивали морги и сразу пригибались к земле, выставляя дубинки, мечи и копья, — один за другим, один за другим…

Отряд под прикрытием щитов, пик и арбалетов медленно сдавал назад, подальше от воды. Слышались только тяжелое дыхание, тихий шепот молитвы и негромкое постукивание доспехов. На фоне мерцающей воды быстро росла и крепла шеренга черной ненависти…

— Принять влево… Выровняться. — Место лейтенанта уже было занято кем-то другим, в латах трудно различалось звание. — Приготовились! — В воздухе на мгновение зависла пауза. — Гром!

Хором дружно и мелодично пропела спускаемая тетива — ряд силуэтов мрачных нелюдей дернулся и пошатнулся, раздалось несколько всплесков воды от падающих тел…

И тогда поднялся вой. Вой ударил по ушам, и заставил завибрировать перепонки, и подняться на голове волосам, и выступить на лбу холодным капелькам пота. А потом он перерос в рев. А затем морги кинулись на людей. И тогда завязался бой…

Слаженный строй распался вместе с тьмой — Сергей не сразу понял, что полыхает ярким светом зеркальное озеро, разогнав темноту по углам и гоняя по стенам причудливые блики. Вокруг звенело оружие, и тяжелые вздохи и крики, и крепкие, совсем не «благородные» выражения тесно переплетались с хрипом и воем. И кто-то уже лежал, и кто-то уже падал, и кто-то еще совсем не хотел падать…

Сергей, без разговоров отбросив Энию себе за спину — к стене пещеры, крутился сразу против троих, наседающих с разных сторон. С негромким всхлипом повалился на землю первый, вслед за ним отлетел к стене от удара и медленно сполз второй… Третий куда-то исчез. Он успел перевести дух и оглянуться вокруг…

Первая волна была отброшена — морги отступили, оставив на земле слабо шевелящиеся тела. Сопротивление оказалось слишком умелым — здесь были воины, а не дети, как в Домах Милосердия… Но это была только первая атака. Люди тяжело дышали, выставив вперед мечи, все знали — нежити неведом страх. Значит, сейчас будет и вторая… Они явно не хотят закрытия окна.

— Перегруппироваться. — Тихо стукнули друг о друга соприкоснувшиеся щиты. — Заряжай…

Сергей оглянулся — Эния глубоко дышала, выставив вперед дубинку в своих тоненьких женских руках, — в полутьме поблескивали отраженными всполохами решительные глаза. Сейчас бы улыбнуться — настоящий воин и страх для нежити… Но было не до улыбок. Он повернул голову, окидывая прищуренным взглядом все прибывающую шеренгу моргов…

— Медленно, назад. — В голосе председателя Вара даже не угадывалось волнения. — К проходу. Не разворачиваться спиной…

Но они не успели медленно двинуться назад. Потому что взметнулась вверх двумя огромными всплесками вода, и неожиданно из озера начало что-то подниматься — огромное, круглое, все в струях стекающей вниз воды… Люди непроизвольно сделали шаг назад, задирая головы, расширялись в изумлении глаза и приоткрывались плотно сжатые до этого губы.

Перед ними поднялся во весь свой невероятный рост и объем, почти достигая свода, гоблин. Сдвинулись с места нахмуренные складки бровей, он не спеша обвел взглядом зал и сделал из воды шаг.

Вздрогнула земля — вниз со стен посыпались мелкие камни. Люди вышли из оцепенения и сделали несколько шагов назад, с трудом переводя дыхание и не отрывая расширенного взгляда. Слабо вскрикнула сзади Эния.

«Так. Встретились. Опять эта напасть…»

Сергей сжал в мгновенно вспотевшей руке меч и сделал шаг вперед — глаза невероятного исполина немедленно сошлись на его маленькой фигурке. В черных провалах глазниц, казалось, сверкнуло понимание…

«Ты…» — Он не успел додумать эту мысль — неожиданно сильная рука отбросила его назад, к Энии, и он упал. Нивер Олди, непонятно как оказавшийся здесь, тяжело дышал, закрыв их с принцессой своей спиной и выставив на великана свой меч.

Но гоблин не заметил букашки-защитника, провалы темных глаз продолжали смотреть на Сергея. Сергей медленно поднялся, стараясь хоть что-то увидеть там, где жило и бушевало всегда только одно. Ненависть.

Как и тогда, в разбитой и дымящейся крепости, их глаза встретились. Сергей не слышал, как задержали дыхание, постепенно сдавая назад, все остальные, как плакала, закрыв лицо руками, сзади Эния, как рядом тяжело дышал, не шелохнувшийся, добровольный и оказавшийся таким преданным телохранитель… Время остановилось.

«Что это все и зачем? Почему ты здесь, неживотное чувство, а не у себя, в преисподней? Что тебя вызвало сюда, где тебе нет и не должно быть места? А ведь ты меня узнал…»

Сергей стоял и смотрел глаза в глаза — и у него почему-то росла уверенность. «Узнал, елки-палки, узнал, хоть ты и не тот… Значит, общаетесь.

Давай делай шаг, размахнись кулаком или чем ты там… Я не боюсь тебя. У меня нет страха и нет ужаса… Потому что я не ненавижу тебя. Я ненавижу ненависть. Я ненавижу не тебя, а то, что у тебя в голове. Злобу. Пустоту. Ненависть… Ты можешь убить меня. Но ты не изменишь то, что у меня внутри. А я…»

Пещеры темных провалов глазниц шевельнулись — в них что-то мелькнуло, открылась и опять закрылась огромная пасть, заволновался, качнувшись, многослойный подбородок.

«А я… А я просто испепелю твою злобу. Но не злобой…»

Что-то происходило в этих глазницах-глазах, что-то там отражалось, что-то даже понималось — как будто не букашка-человек стоял перед ним, а…

И что-то происходило с Сергеем — в нем крепла какая-то уверенность, уверенность в том, что дело вовсе не в размерах и силе, что на любую, самую невероятную силу есть другая, еще большая сила. Он увидел — не глазами, а каким-то другим, внутренним зрением — клубок черноты в глазах монстра, в глазах и голове… Оно шевелилось, оно распускало длинные щупальца, оно извивалось, оно и было всем этим монстром — и его головой, и даже руками и ногами, оно было составляющим — третьим составляющим, и это третье было не разум, тело и кости…

Оно могло быть побеждено. Могло. Сергеем. И не Сергеем. Через Сергея… Если он только сможет это взять и сможет это удержать. Силу. Невероятную силу, которую нельзя взять так просто, нельзя поднять, нельзя бросить, но о ней можно… Попросить. Просто, совсем просто — попросить. И для этого надо… Что-то иметь. Что-то иметь в себе, в своей душе, в своем сердце, что-то такое, что может иметь любой, абсолютно любой, и с этим жить, и таким жить. Но понять это сам. Без какой либо помощи. И не головой… Молния, белый огонь, сверкающий на востоке, но так, что видно и на западе… Сила. Без злобы и ненависти, но которая сразу изничтожит злобу и ненависть… Третья сила. Действительно — непобедимая сила. Потому что в основе ее — мироздание…

Дрогнула земля — опять осыпались мелкие камни и капельки влаги на стенах. Люди застыли неподвижно. Потому что гоблин сделал шаг назад…

Потом еще один — вверх взметнулись каскады воды, оседая блестящими потеками на стенах и каплями-брызгами на волосах и одежде замерших в удивлении людей. Озеро ходило волнами, принимая в себя прыгающих вслед за чудовищным исполином моргов. Затем исчезло, растворившись в неведомой и непрозрачной глубине, зеркало, исчезли цветные всполохи в воде и на стенах, исчезло мерцание… Вода некоторое время еще волновалась, потом успокоилась и приняла свой самый обычный, водяной вид.

Сергей медленно поднял руку и посмотрел на нее, как будто не понимая, зачем он поднял эту руку… Потом вздохнул и вытер со лба пот.

— Оно что… закрылось? — неверяще произнес кто-то рядом. — Само?

Люди двинулись и медленно приблизились к воде, разглядывая удивленными глазами колышущуюся мутную поверхность, кто-то поднял с земли и посветил не потухшим факелом. Кроме дробящихся слабых отсветов и мутных, плохо видимых силуэтов, в ней не отразилось ничего. Как и в обычной воде…

— Что произошло? Да что это было?

Сергей оглянулся — Эния еще всхлипывала, смотря на него виноватыми глазами.

— Пойдем, Эния… — Он поднял ее за руку и ласково провел ладонью по волосам. — Успокойся, солнышко мое ясное, все уже позади. Он уже не вернется…

— Сереженька… — Она всхлипнула и уткнулась ему в плечо. — Сережка… Уйдем отсюда.

Они медленно двинулись к проходу — две очень одинокие в этом огромном зале и две совсем не одинокие, потому что очень близкие друг к другу, фигурки. Рядом неслышной тенью скользил, бросая по сторонам цепкие внимательные взгляды, их верный телохранитель.

Многие провожали их взглядами. Двое — особенно пристально.

— Что ты думаешь? — Оказывается, голос лорда Маиера тоже осип.

— Я? Не знаю… — Председатель Вар задумчиво смотрел им в спины. — По-моему, то же, что и ты. Так? Понятно, почему у него кольцо от Шираза…

— Так. Странные вещи ныне видят наши глаза, кто бы мог подумать… Кажется, на земле появился Охотник.

 

Глава 5

— Ты не понимаешь! — Ильга неожиданно взорвалась. — Все это чушь, ерунда, выдумки всяких придурков вроде Эниста! Он и поплатился за свою ненормальную голову! Это ненормально, ты понимаешь, ненормально! Какие такие родители, какие такие — всякие там нежности, заботы, футы-муты… Кому это надо, скажи, кому? Кому нужны какие-то еще проблемы, какие-то еще трудности? Выдумки! Бредятина! Сказка — глупая, идиотская сказка, от которой тошнит! Каждый сам за себя! Каждый нужен только себе! Никто о тебе не позаботится, если не подумаешь о себе сама! Вот в чем правда! Трижды права в этом Эллоя…

— Успокойся, Ильга. — Шульга подняла руку, чтобы обнять ее, но та отпрянула назад. — Я же не уговариваю тебя идти вместе со мной.

— Шульга, ты будешь стоять прикованной к стене, и тебя будут жрать каменные крабы! Зачем, скажи, для чего? Ради сказки, которая только сказка — в твоих мечтах? Ради того, что не бывает, просто не бывает на свете? Зачем?

— Успокойся, Ильга!

— Ну подумай, подружка, пораскинь мозгами. — Ильга неожиданно перешла на доверительный тон. — Ты ведь всегда была самая умная! Самая обычная что ни на есть логика — зачем? Для чего? Почему? Для чего эта глупость — любовь? И вовсе не надо говорить про нее шепотом, надо кричать всем — чушь! Чушь и глупость! Потому что она — мешает! Выживает сильнейший — это ясно как день! И у животных, и у людей! А остальное — сопли, мешающие освобождению…

— Почему ты не говорила мне это раньше, Ильга? — Глаза Шульги сузились. — Я думала, Эллоя не настолько тебя проняла…

— Да потому что считала, что поймешь в конце концов и ты! И при чем здесь Эллоя. — Ильга устало вздохнула и вдруг всхлипнула, закрыв руками лицо. — И потому что не хотела терять подругу. Лучшую, которая у меня только была…

— Ильга, подружка моя. — Она крепко обняла подругу — единственную, которая здесь у нее была. — Не расстраивайся. Пойми меня, просто постарайся понять. Дело не в логике. Я не буду спорить и что-то доказывать. Просто… Просто — если все так, то тогда незачем жить. Я не хочу так жить. Я не хочу выживать. Я не хочу силы и Магрома. И поэтому… Пускай лучше каменные крабы, чем все такое.

— А как же я? — Плечи девочки вздрагивали. До нее только сейчас начало доходить, что это — навсегда. Что это не расставание. Это было прощание. — Как же я здесь — одна?

— Выбирай сама, Ильга. — Шульга тяжело вздохнула. — Понимаешь, я для себя все решила еще очень давно. Магром не для меня — я всегда это знала. Пускай лучше тогда уже смерть…

— Я не верила, что ты настолько это серьезно…

— Более не может быть серьезней, подружка. — Шульга нагнулась и подняла свой мешок. — Не провожай меня, ладно?

— Куда же ты? Ведь…

— Прости меня, Ильга, я не скажу. Не потому что не верю тебе. Но и я тоже не выдержала бы вопросов Эллои… — «Или пыток…» — подумала она про себя. — Но и дураку понятно, что не к Голубой Черте — я не хочу повторять ошибки Эниста.

— Вот же напасть какая… — Хлопающие глазки Ильги опять предательски увлажнились. — Как же я без тебя? Резор совсем теперь озвереет…

— Прощай, Ильга, прощай, подружка моя верная…

— Прощай, Шульга… Да поможет тебе… Бог.

— Спасибо, Ильга. За все. И знаешь… Я ведь помню свое имя. Не называй меня больше Шульгой — даже в воспоминаниях. Меня зовут Рада… Рада.

Она накинула на плечи мешок и пошла к старым заросшим развалинам древнего форта, чтобы потом завернуть к темнеющему невдалеке лесу. Ильга стояла и смотрела ей вслед, прикрыв глаза ладошкой от низкого багрового солнца.

У развалин Шульга остановилась и помахала рукой. Затем развернулась и опять пошла, постепенно наращивая темп — теперь уже окончательно. «Прости меня, Ильга, прости меня, но я сейчас не могу никому верить. Потому что я пойду именно к Голубой Черте. Хотя и не буду ее переходить сразу… Ибо что-то там есть… Что-то такое, что Эллоя не хотела, чтобы узнали все. Поэтому и был отрезан у бедного Эниста перед смертью язык…»

— Его никто не помнит, это почти легенда, — сказал председатель Вар. — Это было почти сто лет назад. Но память вместе с описанием кольца и грамотой владения передается из поколения в поколение.

Сергей задумчиво смотрел за окно капитанской кареты — мимо проплывали витиеватые заборы и высокие благородные дома, утонувшие в пожелтевшей зелени парков, решетчатые порталы и стройные аллеи, ступенчатые фонтаны и изящные мостики, подстриженные деревья и ухоженные кусты… Аристократическая часть Нипорога. Места обитания власть имущих… Утреннее солнце, щедро заливавшее все это своими лучами, тоже казалось ухоженным и благородным.

— Даже не верится, я всегда считала это легендой, — сказала Эния. — Это же надо, сам Охотник Хром собственной персоной. Оказывается — был, жил и что-то делал. И даже имел свой дом. Здесь, у вас… Скажите, а как он хоть выглядел?

— Я думаю, — улыбнулся лорд Маиер, — это вам лучше спросить у своего супруга.

— Харон, конечно, очень странный человек, — задумчиво проговорил Сергей. — Но на триста лет он никак не тянул. Вряд ли это он.

— Я слышал, — сказал лорд-капитан Молох — еще один из числа семи, правящих городом, — что в Рохе время течет по совсем иным законам. Где — быстрей, где даже медленней…

— Гм… — с сомнением качнул головой Сергей и опять перевел взгляд в окно. Снаружи виднелся круп лошади охраны сопровождения и за ним уже блестела вода городского озера. Вокруг слышался мерный цокот подкованных копыт.

«А ты ведь много, очень много темнил, Харон, — подумалось в голове. — Ты ведь никогда не боялся Роха. И я никогда не видел рядом с тобой моргов, или гоблинов, или еще кого из этих… А прочие твари тебя просто не чувствовали. Кто ты, Харон? Человек? — Он вздохнул. — Если я тебя опять увижу, дашь ли мне на все ответ? Ой ли. Сомневаюсь я почему-то…»

— А что означает Шираз? — спросила Эния. — Оно несет в себе какой-нибудь смысл?

— Полное название — Шираз-Даль, — сказал лорд Маиер. — Конечно. Это в переводе — осень. Или, еще точнее, осенний ветер.

— Или осенний листопад, — добавил лорд Молох. Председатель только улыбнулся, задумчиво поглядывая на Сергея.

— Красиво… — Принцесса отправила мечтательный взгляд в окно. — Осень. Только почему-то грустно…

— Зато очень символично, — сказал капитан Маиер. — Ведь на улице тоже осень.

«Пр-р-р-р-р…» — снаружи донеслись приглушенные отрывистые команды охраны — карета, чуть слышно скрипнув рессорами, плавно остановилась. «Господин лорд-капитан…» — Один из стражников распахнул дверцу.

— Приехали, — сказал лорд-председатель Вар, выглядывая наружу. — Можете посмотреть на свой… гм… дом.

Сергей выбрался следом и встряхнул головой, широко разинув рот и уставившись вперед «тугим» непонимающим взглядом. Сзади из кареты показалась принцесса и, прикрыв глаза от солнца, устремила вперед задумчивый взгляд.

Перед ними возвышались две нависающие над головами зубчатые башни въездных ворот — ажурная кованая решетка уже поднималась вверх предупрежденной городской охраной. За ними возносились вверх башни, высотные арки, черепичные крыши, воздушные переходы и шпили величественного белого замка. Кажется, того самого, который они видели на горизонте в свое первое утро приезда…

— А… А где дом? — Сергей непонимающе оглянулся — вокруг шелестел осенней листвой большой дубовый парк, сквозь деревья невдалеке проглядывала вода озера.

— Перед нами, надо полагать, — сказала принцесса, продолжая разглядывать, как остановилась и закрепилась вверху подъемная решетка, как распахиваются оббитые железом дубовые створки ворот, как бежит навстречу, нахлобучивая на ходу шлем, начальник караула городской стражи…

— Это Шираз-Даль, — сказал рядом председатель Вар. — Это наша гордость, потому что это замок самого Командора. Он долго, очень долго ждал своего хозяина — человека со специальным кольцом владения. Вот и дождался… Мы охраняли и берегли его все это время. Прошу вас. — Он, приглашая, повел рукой.

Принцесса первая двинулась вперед, Сергей следом, задрав голову вверх — над головой проплыли сторожевые башенки, соединенные огражденной зубцам и площадкой. За воротами открылось пространство внутреннего дворика, мощенного брусчаткой, посередине раскинул широкие могучие ветви мудрый вековой дуб. Городской караул охраны почтительно вытянулся у башенок.

— Он не из самых больших, — сказал лорд-капитан. — Но из самых благородных. Это Дом Командора. Второго такого нет во всем Шеоле.

«Гм, — подумал Сергей, — это по каким понятиям — не из самых больших? По понятиям королевского дворца? Елки-палки, да здесь же тысячи метров жилой площади…» Он медленно повел взглядом вокруг — двор подковой опоясывало двухэтажное здание с зубчатым пандусом обороны, и это был только первый уровень жилого массива. Потому что за дубом, напротив въездных ворот, над ними возвышались еще этажи, и крыши, и верхние площадки, и воздушные переходы, и еще выше над всем этим — таким великолепием продуманного симметричного беспорядка — вверх тянулись башни и шпили…

— Сергей, — принцесса оглянулась на него, — ты точно ничего не знал про это?

Он только развел руками — у него не было в голове сейчас ни одной разумной мысли. «Елки, сколько же это все стоит… Холера, как же это все содержать… Гандибас, а как же это зимой обогреть… Сколько же здесь должно было обитать людей… А будут ли сюда лезть воры… Если здесь где-нибудь уединиться, то за целый день никто не найдет… А кухня здесь, наверное, размером со спортивный зал…» — Это были обрывки чего-то непонятного, что с трудом можно было назвать мыслями или вообще чем-то разумным.

— И еще один нерешенный вопрос, — сказал председатель Вар. — Город и несколько ваших соседей-дворян теперь ваши должники. За аренду вашей земли и озера… Ничего не буду говорить насчет соседей, но город сейчас расплатиться не сможет — да вы и сами знаете почему. У нас есть небольшая надежда договориться… Может, не обязательно деньги?

— О чем вы? — тупо спросил Сергей, колесики в его голове еще проворачивались с великим скрежетом и им было далеко до полных оборотов…

— Я думаю, у нас с вами не возникнет никаких проблем, — сказала принцесса, продолжая оглядываться на башни и шпили. — Мы договоримся. Нам сейчас очень много чего нужно, не из денег. Во-первых, пополнить запасы еды в подвалах, особенно копченых, вяленых и долгохранящихся продуктов — мука, сахар, соль и прочее. Лучше в бочках. Также — винный погреб. Во-вторых, нам, по-видимому, придется менять некоторую мебель, также посуда, оружие и множество хозяйственных мелочей — об этом позже и отдельно. В-третьих — дрова, много дров, впереди зима. В-четвертых… Ладно, чего это я. Мы обо всем поговорим при заключении договора.

— Отлично. — Лорд-капитан заметно повеселел. — Вот это дело, вот это разговор!

Сергей удивленно почесал голову — ого… «Во дает. Откуда у нее… хотя что это я. Понятно откуда. Сказала бы лучше, что со всем этим делать?»

— И еще, — добавила принцесса. — Главная и первостепенная просьба. Здесь нужно целая армия уборщиков. Если эти залы не посещались долгое время…

— Сегодня же, милая моя. — Председатель приложил руку к груди. — Только будьте на месте.

— И еще один момент, а то забуду…

Сергей неторопливо двинулся вперед, продолжая вертеть головой по сторонам. Елки-палки, зеленые моталки. Ну, Харон, ну удружил… Это же надо — домик. Говорит — будет где остановиться и жить… Вот так домик. Вот так остановиться. Вот так жить… Замок. Целый замок. Да еще — самого Командора, самой почитаемой в Шеоле личности. И что теперь с этим делать? Да…

Он прошел под развесистыми ветвями старого дуба и поднялся по широким каменным ступеням парадного входа — один из стражников охранного караула открыл створки двойной двери. Навстречу шагнуло пространство громадного холла, с двумя изогнутыми лестницами по бокам, с исполинским камином на полстены, с кучей накрытых чехлами диванов вдоль стен и такой же прикрытой лакированной мебелью — похоже, из мореного дуба…

«Неужели это все теперь наше?» Троглодит тебя наперекосяк и сальмонелла в придачу. Все эти бесчисленные этажи, залы, комнаты и коридоры? Ладно Энии — ей не привыкать, а вот как освоиться ему?

«Освоишься, — шепнул задиристый голосок в голове. — Господин лорд — подтверждай свое звание…» Он медленно поднялся по лестнице и окинул сверху взглядом просторный холл — елки же зеленые… Здесь совершенно свободно можно играть в волейбол.

Сергей не спеша двинулся по замку, переходя из зала в зал, из комнаты в комнату, из одного коридора в другой, поднимаясь по каким-то лестницам и заворачивая в какие-то галереи… Ему все это было надо? Зачем все это? Радоваться, или расстраиваться, или просто недоумевать?

Зачем кривить душой — тем более перед самим собой, — вряд ли он был расстроен. Удивлен, даже изумлен, поставлен в тупик — да. Но не расстроен. Кого мог расстроить целый подаренный замок? Вот только как в нем жить… Тут к лицу — огромный штат слуг, большие конюшни, рота поваров, своры собак для охоты и штатные егеря, личная стража, дворецкие, гувернеры, лакеи, балы, визиты и приемы… Вот этого он точно не хочет.

А что он теперь хочет? Жизнь так странно крутанула его колесо в этом мире, что теперь он даже и не знает точно… Или боится знать. Или не хочет знать. Потому что все равно будет так, как он не ожидает и даже не предполагает. Все его пребывание здесь — тому подтверждение. А пока… А пока он просто поставлен в тупик.

Сергей подошел к ближайшему окну и, раскрыв створки мозаичного окна, выглянул во двор. Он успел забраться довольно высоко — по этим лестницам и галереям…

Сверху вид был ничуть не менее живописен. Кроны старых дубов шелестели листвой, как будто древность и мудрость хранили какие-то свои, неразгаданные и давно забытые тайны, и с тихой и терпеливой снисходительностью поглядывая на зачем-то суетящихся и неугомонных людей — как мелки ваши проблемы и заботы, люди…

Чуть дальше перемигивалась солнечными бликами рябящаяся гладь воды — сверкнул отраженными лучами белый парус чьей-то крылатой лодки. За парком и озером поднимались остроконечные крыши и гербовые шпили соседей.

Он опустил голову вниз. Развесистая крона древнего дуба перед глазами занимала полдвора, ветви боковых зданий, являющихся одновременно наружными стенами, сверху белели ровными зубчатыми площадками и переходами, две сторожевые башни центрального входа тянулись вверх застывшими, но бдительными часовыми… Кареты лорд-капитанов, городской стражи и самих лорд-капитанов видно уже не было — наверное, уехали. Зато у ворот стояли с сумками, разинув рты на пол-лица и растерянно оглядываясь по сторонам, Юрм с Лаумой…

Сергей улыбнулся и быстро побежал вниз.

Ближе к обеду в ворота постучала огромная разношерстная толпа, вооруженная ведрами и тряпками, под предводительством нескольких «чинов» городской канцелярии. Сзади виднелось несколько озабоченных лиц офицеров городской стражи.

— Для контроля, — козырнул двумя пальцами старший. — Их много, вы можете не уследить за всеми…

Вокруг сразу закипела работа. Часть людей сразу поступила в распоряжение Лаумы — приводить в порядок хозяйственные помещения, в первую очередь — кухонь, колодца с пресной водой, нижних ледовых камер и подвалов для хранения припасов. Юрм с несколькими специалистами взялся за проверку системы отопления — печей, каминов, труб, в том числе и вентиляции… Остальные равномерно распределились по этажам — по совершенно различным направлениям. Кто-то сносил вниз, к оружейникам, оружие и доспехи со стен — для чистки и профилактики, кто-то — целыми группами — тягал бесчисленные столетние ковры, неизвестно почему сохранившиеся и не рассыпающиеся в пыль, кто-то чистил на стенах еще более бесчисленные канделябры и подсвечники — заодно меняя великое множество свечей и приготовленных факелов… Сергей даже и близко не предполагал всех этих объемов работ, тесно переплетенных с ремеслом и знанием.

Он забрался на самый верх — подальше от всей этой суеты, в которой он все равно не мог участвовать, так как сразу же начинал выглядеть полным профаном. В одной из комнат раскрыл настежь окно и улегся на диван, закинув ноги в сапогах на спинку и безучастно уставившись на перистые невесомые облачка. Ему было о чем подумать…

Эния уехала заключать договора с торговцами — должниками города на поставку различных продуктов и еще великого множества разных разностей… Казалось, что она знает абсолютно все обо всем и разбирается в этом всем на уровне специалиста. Что бы он только делал, если бы рядом не оказалась Энии-принцессы?

Вот только… Она была явно чем-то расстроена. И не хотела говорить, и старательно прятала глаза. И, кажется, не из-за замка, да и при чем здесь замок…

…Принцесса приехала уже вечером, когда величественные стены покинула вся эта гомонящая толпа работников, с тем чтобы вернуться и продолжить завтра. И сразу вызвала к себе Юрма с Лаумой — слушать отчет и явно — Сергей мог побиться об заклад, почему-то он уже хорошо знал Энию — кое-что разъяснить. Юрм с Лаумой с чего-то решили, что их скоро попросят на все четыре стороны и лезли из кожи вон, чтобы успеть угодить и сделать как можно больше. И, кажется, собирались работать и ночью…

Сергей не стал мешать. Изгибающаяся боковая галерея с узкими окнами-бойницами привела его в сторожевую башню у ворот, он закрыл за собой дверь и, почесывая подбородок, задрал голову вверх — вокруг стены крутилась винтовая лестница.

— Нивер? — Он сказал это очень спокойно, без каких-либо эмоций в голосе. — Я поднимаюсь. Не забудь удрать как боязливый мальчишка.

Сверху донесся чуть слышный шорох. Сергей вздохнул и начал подниматься. Наверху оказалась круглая комнатка с широкой изгибающейся лавкой — на противоположной стороне виднелась дверь на зубчатый пандус крыши. На подоконнике одного из окон лежал арбалет — на лавке аккуратно разложены тяжелые стрелы. Тут же — прислоненный меч, боевой топор, ножи и часть снаряжения. На оставшейся части расстелен плащ. Нивер Олди хмуро смотрел в окно.

— Ты долго еще собираешься бегать? — спросил Сергей, поудобнее устраиваясь на лавке. — Может, проще поговорить?

Олди только вздохнул, продолжая понуро смотреть на улицу.

— Ну, во-первых, почему ты устроился здесь? — продолжал Сергей. — Не проще ли перейти в дом — там гораздо уютней?

— Кто-то должен охранять все это, — тихо ответил бывший узник.

— Почему ты решил, что именно ты?

Он опять ничего не ответил.

— Слушай, так мы с тобой ни о чем не поговорим, — сказал Сергей. — Если ты будешь постоянно молчать.

— Мне нечего говорить, — так же тихо сказал Нивер. — Просто позвольте мне остаться здесь.

— Послушай, — Сергей доверительно наклонился вперед, — спасибо тебе за то, что ты тогда, в пещере, прикрыл нас. Я, честно говоря, не ожидал…

— Толку-то было от моего прикрытия… — криво усмехнулся Олди.

— Толк был. В любом отважном поступке всегда есть толк — пускай он и не виден кому-то, — сказал Сергей. — Никто не собирается тебя выгонять. Но давай больше не прятаться, а перейдем на нормальные, человеческие отношения. Ты хочешь остаться с нами?

— Я останусь рядом, — спокойно сказал бывший корсар. — Даже если вы прогоните меня.

— Ишь ты, — усмехнулся Сергей. — Напористый… Ладно, хорошо. Но нам не нужен только молчаливый и дюже крутой страж. Мы любим людей, на которых можно положиться во всех отношениях.

Олди повернулся и совершенно неожиданно опустился перед Сергеем на колени, подняв голову и не отводя в сторону прямого серого взгляда.

— Вы сказали, что я гордый, — негромко и уверенно сказал он, как будто выполняя что-то, давно уже решенное для себя. — Нет, господин лорд. Гордость сгорела. Испепелилась и рассыпалась как прах. Я могу и буду делать что угодно. Могу быть слугой, только… Только я никогда не был слугой.

— И не надо, — согласился, улыбнувшись, Сергей. — Ты хороший страж, Нивер, вот и оставайся им — здесь есть, что охранять. Только знаешь, Юрм или Лаума тебя могут иногда попросить — чем-нибудь помочь, например…

— Что вы, господин лорд. — Олди даже улыбнулся. — Мы уже успели подружиться.

— Во дают, — опять усмехнулся Сергей. — Один я только ничего не знаю. Молодцы, однако… — Он повел вокруг взглядом. — Ты хочешь остаться здесь?

— Это самое лучшее место для охраны, — сказал Нивер. — Отсюда видны все подходы к замку.

— Хорошо, — сказал Сергей, заглядывая в одно окошко, потом в другое. — Хорошо, — повторил он, наблюдая за принцессой во дворе, которая вертела головой по сторонам — очевидно, разыскивая его. — Хорошо, пусть будет так. — Он повернулся к Ниверу. — Да встань ты с колен, чего ждешь… — Тот медленно поднялся и присел на лавку. — Тогда я скажу Юрму, — Сергей еще раз окинул взглядом пространство комнатки, — чтобы помог тебе принести сюда диван, стол, стулья, и прочие… гм… атрибуты для жизни.

— Спасибо, — искренне сказал бывший пират.

— И не прячься больше. — Сергей начал спускаться по лестнице.

— Одну минуту, — сказал вслед Нивер Олди. — Господин лорд…

— Да. — Он остановился, из квадратного люка спуска смешно выглядывала только одна голова. «Господин лорд, надо же… Кажется, я начинаю привыкать».

— Я должен вам это сказать. — Бывший разбойник задумчиво почесал над виском. — Хотя, может, мне просто мерещатся страхи. Понимаете…

Сергей молча ждал — почему-то нудно засосало под ложечкой.

— …Мы тогда еще не успели распечатать пакет с приказом — там, на корабле, когда раздались первые выстрелы замаскированного берегового капонира. И уже никто никогда не распечатает. Но все знали и так… Мы должны были принять на борт человека — какого-то господина с поклажей. И доставить его по назначению — не знаю куда, это было в пакете, но… Куда-то на юг. И охранять его паче зеницы ока, а еще больше — его поклажу. И… Я бы не говорил вам всего этого — если бы не это… Мы должны были контролировать очень вероятное появление одного очень странного незнакомца, воина. Описание очень подходит под ваше. Этому я бы тоже не придал значения — мало ли людей с подобным описанием, если бы… Нам сказали, что с ним, возможно, будет женщина — красавица с синими глазами.

— Чушь, — хрипло произнес Сергей, чувствуя, как упало сердце. — Чушь. Не может быть. Когда вы получили этот… это назначение?

— За несколько дней до гибели брига.

— Да она же в это время… В общем, никто, в том числе и я, не мог даже и предположить, где окажемся…

— Понятно, лорд Ант. — Но глаза Нивера все равно выглядели тревожными. — Я рад это слышать.

— А кто вас нанимал?

— Кажется, через подставных — маркиз Ар-Роз. Я бы не беспокоил, но говорят, он занимается магией. А где магия — там… Я не знаю.

— Так. — Сергей устало вздохнул. — А что за господин, что за поклажа?

— Я не знаю точно. Вроде бы какой-то очень ценный жезл, или клюка, или посох…

Сергей некоторое время тяжело молчал, потом оперся рукой о стену, положил на изгиб голову и закрыл глаза.

— Елочки же зеленые…

«Круг замкнулся. — Казалось, мысли тоже были тяжелыми и тягучими. — Теперь пошел отсчет времени… И сколько отпущено времени Шеолу?» Олди сокрушенно вздохнул, переступил с ноги на ногу и виновато уставился в пол.

Сергей поднял голову.

— Что еще ты помнишь и знаешь, Нивер?

— Больше ничего, господин лорд, я вам все рассказал, теперь — все.

— Куда, хоть примерно, вы должны были доставить того господина?

— Я не знаю, это было в приказе. Где-то возле Элиота, в Андарме, на юге…

— Не Тарида?

— Нет.

Сергей опустил тяжелый взгляд вниз.

— Спасибо, Нивер…

Как назло, не взял с собой курева. Елки же ты палки… Он медленно спустился и облокотился о подоконник, задумчиво наблюдая за Энией. Она обернулась и что-то крикнула — из парадной двери показался Юрм, внимательно ее послушал и отрицательно покачал головой. Принцесса вздохнула и опять огляделась, потом повернулась к Юрму — тот снова выслушал, кивнул головой и скрылся за дверью.

«Эния, Эния, девочка моя. Жизнь совсем не так прекрасна и удивительна — былые проблемы остаются, и никто не подскажет — ну как от них избавиться… Вот про маркиза мы как раз и забыли. Мы про него, но не он про нас… Потерял, может быть, пока, но не забыл и даже просчитывает варианты… Или, хуже того, слушает подсказки с того света… Наслушается на свою глупую голову — почему-то не очень боюсь я этого. Но вот упорство его и упрямство… А мы с нашим замком теперь такие отличные фигуры в Нипороге, как в тире — не промахнешься. Как вот только, ну вот как он мог узнать про нас задолго до того, как мы узнали про это сами. Что мы пойдем из Ассаны. Что мы уйдем из Ассаны…»

— Эния! — Он открыл дверь и вышел во двор. — Эния!

Она обернулась и, прикрыв глаза от солнца, оглядела двор, потом заметила его у башни и направилась навстречу.

— Сергей! Я тут с ног сбиваюсь…

Он стоял и любовался — ее легкой воздушной фигурой, и грациозной походкой, и полыхающими от ветерка волосами, и изящно отмахивающей правой рукой — левой она придерживала развевающийся прозрачный платок на плечах… И она может достаться маркизу? Через его труп.

— Сергей… Ты где пропадал? Мне так нужна твоя помощь…

— Эния. — Он мягко поднял ее руки за ладони вверх, открывая плавный изгиб бедра. — Давай немного пройдемся. До озера.

— Ого. — Она склонила голову набок, лукаво сощурив один глаз. — Глазам своим не верю. Ты что, что-то заметил?

— Где? — Он улыбнулся и сделал непонимающий вид. — В башне?

— Бессовестный… Так и состарюсь, не дождавшись от тебя слова ласкового. В башне — Нивер. Я давно его приметила.

Они медленно пошли среди деревьев. Здесь совсем не нужны тропинки — дубы были старые и раскидистые, оставляя вокруг каждого ствола большое пространство, покрытое опавшей листвой и широкими ребрами толстых корней, и все это вместе напоминало широкий зал исполинского храма… Принцесса замолчала, задумчиво опустив глаза на листву и лишь изредка поддевая носком наиболее широкие листья.

— Эния, — начал Сергей, мягко задев ее плечом. — Что случилось?

— Ты у меня спрашиваешь? — Ее глаза почему-то стали очень серьезными. — Оглянись, посмотри назад. Вчера у нас этого не было.

— Я не об этом. — Он положил руку ей на плечо, останавливая, и заглянул в такие серьезные почему-то глаза. — Что с тобой? Как будто что-то произошло. Как будто я что-то сделал не так…

— Да нет, Сережа. — Она отвернулась в сторону. — Ты именно все сделал так. Так, как надо. Правильно.

— Что правильно, Эния, что? — Он не отступал. — Что вообще произошло?

— Это ты мне скажи, Сережа. — Она повернулась и нахмурилась, всматриваясь в его глаза. — Что произошло, Сережа? Вчера в пещере? Что?

— Я не понимаю, Эния. — Он отвернулся. — Нам повезло, мы чудом остались живы… Ты еще переживаешь все это, да? Тебе трудно? Надо время, чтобы забыть?

— Не прячь глаза, Сережа. — Она пальцем развернула его лицо к себе. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю. Нам не просто повезло. Мы не чудом остались живы.

Он молчал — она продолжала всматриваться в него.

— Этот гоблин бежал, — сказала Эния. — И морги вместе с ним. От тебя, Сергей. И это заметила не только я.

Он продолжал молчать, однако поднял голову и прямо взглянул ей в глаза.

— Что это, Сережа. — Она кивнула головой за спину. — Такое не дарится просто так, первому встречному. Это замок, целый замок. И не просто замок. Это замок самого Командора. И еще — Охотника Хрома.

Сбоку что-то зашуршало. Они оба повернули головы — среди ветвей выглядывала забавная мордочка маленькой непуганой белки.

— Кто ты, Сергей? — сказала Эния. — И зачем ты здесь?

Она немного подождала ответа и, так и не дождавшись, медленно пошла дальше, обхватив себя за плечи руками. Белка сразу юркнула вверх по каким-то своим, для нее очень важным беличьим делам. Сергей двумя шагами нагнал Энию и взял ее за руку.

— Эния…

Она повернулась к нему — в мокрых глазах стояли слезы.

— Зачем ты это говорил, Сергей, зачем? Тогда — под звездами и среди звезд? Про любовь, про детей, про семью? Крепкую и очень дружную семью — где живут друг для друга и видят весь смысл жизни только друг в друге? Зачем? Ведь ты здесь совсем не для этого. Совсем не для того, чтобы создавать семью и жить, и любить близких своих, и для своих… Совсем, совсем не для этого… Нас свело Небо? Если нам суждено быть вместе, мы будем вместе. Но зачем было так будоражить мое сердце? Вселять надежду? Вселять веру…

— Эния…

— Это все важнее меня, гораздо важнее, я понимаю! И я сразу бы все поняла, сразу! Рох — проклятие Шеола. Почти любой положит свою жизнь за избавление от этого! Но зачем было будить мои личные мечты? Мои личные желания? Сказал бы сразу…

— Эния…

— Я знаю, я сама напросилась! Ты не звал меня! Конечно, ты даже хотел развода! У тебя на все есть ответ, и мне нечем даже возразить. Я вообще, наверное, тебе здесь помеха. Обуза и палка в колесе! Но я ведь, глупая, думала совсем по-другому…

— Эния, да дай же мне сказать хоть слово! — Она хотела возразить, но он прикрыл ее рот ладошкой. — Нет, Эния, теперь я. По всем законам обвиняемому должна быть предоставлена возможность ответа!

— Не надо, Сергей, я и так все…

— Нет, Эния, ты все совсем не так поняла! Все совсем по-другому. Я не буду опровергать, спорить и что-то доказывать. Я только поделюсь некоторыми мыслями, хорошо?

Она только молча вздохнула и отвернулась в сторону.

— Эния, понимаешь… — На этот раз он пальцем мягко развернул ее лицо к себе. — Смотри мне в глаза, хорошо? Ты сразу узнаешь, когда я буду лгать. — Он немного помолчал, собираясь с мыслями. — Понимаешь… Вчера в пещере я что-то понял, вернее — к чему-то прикоснулся. Только — к частичке понимания, к частичке осознания… И это что-то — совсем противоположное тому, что думаешь ты… Рох никогда не победит хмурый рыцарь с толстыми мышцами и длинным мечом. Рох вообще не может победить человек. Сам человек. И в этом — главная ошибка твоего отца… — Он опять помолчал. — Рох может победить только Небо. Но — через человека. И не через серьезного рыцаря, у которого свое личное понятие справедливости и свое личное суждение обо всем — в Рох вообще лучше не соваться тому, кто кого-то судит… Я еще сам очень мало что понимаю, но знаешь — тут все наоборот. Рох побеждает не сильный, а слабый. Слабый не физически или без воли, а который знает свою слабость и знает, что без Неба он никто. И не только знает, а досконально это понял… Только вот такой слабый подчастую оказывается сильнее любого сильного — во сто крат. Но сам этого не видит, поэтому у него нет гордости. И в этом его сила. Я непонятно говорю, да?

— Не знаю, Сережа. — Эния задумчиво смотрела на него.

— Понимаешь… — Он сощурил глаза, бросив долгий взгляд на озеро. — Я не знаю, как объяснить. Сила не в сдвинутых бровях и крепко сжатых зубах, не в собранной в кулак мощной воле… Сила в Небе. Сила в любви — в хорошей, мирной любви, а не в страсти. Сила в семье… В семье, в любимой жене, в детях. В уступках и необидах. В помощи и взаимовыручке. В прощении обид и терпении. В общем и дружном преодолении невзгод… Эния. — Он заглянул ей в глаза. — У меня нет никакой силы. Но если Небо в чем-то поможет, то это не моя заслуга. Это заслуга наша, это мы с тобой вместе, но твоя — в большей степени. Твоя любовь, твоя преданность, твоя жертва — во имя любви, семьи, Неба. Поверь, Эния, я без тебя — никто. Как и без Неба… Как ты думаешь, я лгу?

— Нет, — помолчав, сказала принцесса. — Ты не лжешь, Сережа. Может, и так. Только вот про жертву — это уже слишком… Прости меня, я глупая и взбалмошная девчонка. Но Сергей… Если все так просто, то…

— Это не просто, Эния, — тихо сказал Сергей. — Это далеко не просто. Это как раз очень сложно. Но я понимаю, что ты хочешь сказать. Мы не единственные, кто любит, в Шеоле.

— Да.

— Я не знаю. — Он вздохнул. — Я же сказал — только прикоснулся к пониманию чего-то… Что-то я еще не понял до конца. Я просто не знаю. Не знаю…

Они медленно пошли дальше, каждый думая о чем-то своем, серьезном, но синие глаза принцессы уже не были такими грустными — в них затаилась, скрываясь в глубине, но иногда выскакивая наружу, чтобы лучисто сверкнуть и улыбнуться, искорка света — надежда и вера. Впереди заблестела вода, широко и привольно, с размахом — на противоположном берегу с трудом различались пятнышки домов и высоких кипарисов. По мерцающей отблесками солнца глади плавало несколько лодок под парусом — плавно и величественно, как опустившиеся с неба крылатые лебеди…

Сергей присел на корточки и зачерпнул пригоршню воды — прозрачные струйки каскадом сбежали с пальцев и веселым журчанием затеребили гладь. Хорошая водичка, чистая…

— Смотри, как интересно. — Эния, прикрыв глаза от солнца, смотрела вдоль берега. — Там, кажется, даже лорд-паб есть… Прогуляемся?

Он обернулся. Недалеко по берегу начиналась каменная набережная с разбросанными магазинами и кафе — по ней прогуливались люди. Неторопливо, уверенно и степенно, как или знающие себе цену, или старающиеся казаться таковыми.

— Давай.

Эния взяла его под руку и они медленно пошли, бросая по сторонам спокойные и немного любопытные взгляды, как люди хоть и обремененные заботами, но не чувствующие за собой какой-то вины. Чуть дальше по набережной вверх на взгорок изгибалась лестница — там виднелись маленькие декоративные башенки с высоким гербовым флагом — знаком дворянской избирательности заведения.

— Эния. — Сергей собрался с духом и мыслями — ему еще предстоял разговор, только теперь — по-настояшему трудный разговор. — Мне надо с тобой поговорить.

— Хорошо. — Она с интересом поглядывала на прохожих, явно из числа или мелких дворян, или старшего прислуживающего персонала окрестных замков и усадеб. — Поднимемся наверх?

— Не против.

Через несколько минут они уже устроились на открытой веранде небольшого, но очень уютного ресторанчика, с удовольствием рассматривая прекрасный вид на озеро и как дополнение к пейзажу дубовый парк и свой замок. Официантов, как понял Сергей, здесь еще не придумали, но хозяин, каким-то шестым чувством уловив необычность посетителей, лично принес ангорский ром для Сергея и вино из Мажорма — для принцессы.

— Маркиз продолжает нас искать. — Он задумчиво смотрел на озеро. — Все не может никак успокоиться… Это была одна из задач корсарского брига Нивера.

— Ничего, пусть ищет, — сказала Эния. — Пока не разорится. Не думаю, что стоит его бояться в Нипороге. А какая задача была еще?

— Кажется, нашли посох А-Шаха. Наверное, он уже где-то на юге.

Принцесса только вздохнула.

— Председатель Вар тебя узнал, — продолжал Сергей, Эния вскинула удивленные глаза. — Но не думаю, что кому-нибудь будет рассказывать. Ты в любой момент сможешь обратиться к нему за помощью.

— Почему я должна обращаться за помощью? — сказала принцесса и сузила сразу ставшие внимательными глаза. — Что ты от меня скрываешь, Сергей?

Над столиком на секунду повисла неловкая пауза.

— Эния. — Он с головой кинулся в омут предстоящего разговора. — Мне нужно уехать. Срочно.

Бокал дрогнул в тонкой руке, плесканув вином на скатерть и дольки красных мандаринов, аккуратно разложенных в крошечных розетках, но глаза остались совершенно спокойными. Сергею предстояло еще привыкать к этой ее воспитанной с детства выдержке.

— Ясно, — сказала Эния и поставила бокал на стол. — Сегодня?

— Нет. — Он постарался не заметить иронии. — Сегодня уже поздно. Завтра.

Она промолчала, только подперла сложенными руками подбородок и отвернулась к озеру.

— Эния, очень надо, поверь… — безнадежно продолжал Сергей. — Я бы никогда не решился ехать так быстро, если бы действительно время могло подождать.

— И это, конечно, тайна, — вдруг с чувством сказала она, отбросив наконец-то в сторону глупую выдержку, которая только наводила холод и отдаленность. — К которой у меня нет допуска.

— Я не могу сказать тебе, Эния, пойми. — Ему стало немного легче. — Потому что главная причина — ты сама. Ради тебя самой…

И это была ошибка. Потому что она была принцессой. И она знала, что такое логика, хоть и была женщиной… И еще она знала Сергея.

— Ради меня самой? — Она вперила в него пристальный взгляд — краска медленно сошла с лица. — Что может быть у тебя такое, где я — главная причина и мне нельзя сказать?

— Эния… — Он понял, что увяз. — Солнышко мое ясное, просто не спрашивай меня, хорошо? Я очень прошу тебя, я очень не хочу тебе врать…

Она отшатнулась и побледнела, но не от его слов, а от догадки, являющейся естественным концом логического умозаключения. Но она не хотела это говорить, она боялась это произнести вслух, потому что если сказать… Тогда все, тогда будет окончательно все, потому что надежда, отчаянная надежда — как огненный смерч ворвется в сердце, сметая и взрывая на своем пути все — и разум, и волю, и сердце…

— Сережка… — отчаянно и просительно всхлипнула она, безнадежно заставляя себя захотеть услышать «нет», потому что все в ее душе кричало обратное. — Только одно, хорошо? Ты собрался в Рох?

Она молила его про себя: «Скажи нет, ну скажи, ну пожалуйста…» — разумом, но сердце просто вопило услышать: «Да, да, да…»

— Эния, — умоляюще сказал Сергей. — Ну доверься мне, просто — доверься. И ни о чем не спрашивай, ладно?

Это было все равно что яркое и красноречивое «да». Она почувствовала, что понемногу теряет под собой опору, в горле пересохло, но она боялась протянуть руку и взять бокал — рука дрожала как сумасшедшая в такт гудящему, как пожарный набат, сердцу. Потому что только одно существовало на свете такое, что он не мог ей сказать, только одно — и именно из-за нее, из-за нее самой. Потому что если не окажется правдой, то такое нельзя переживать дважды…

— Эния… — сказал Сергей. — Ты потом поймешь меня.

Все. Больше она не могла. У нее просто не было сил не знать. Потому что иначе можно просто тихо сойти с ума.

— Сережа… Сережка, миленький мой, скажи. — Это был просто слабенький просительный всхлип. — Ты расспрашивал Авалю… Появилась какая-то надежда насчет Рады, да? Она, может, еще жива, а?

— Эния. — Он положил локти на стол и с силой взлохматил волосы. — Эния, ласточка ты моя… — Не получилось, ну никак не получилось. Да и разве можно обмануть Мать? — Эния, я не хочу, чтобы у тебя появилась надежда, понимаешь? Ведь совсем ничего не известно, я просто хочу кое-что проверить…

— Сережечка… — По ее щекам покатились крупные прозрачные слезы. — Сережечка… Ну хоть чуточку, хоть самую малюсенькую чуточку — есть, а?

— Нет, Эния, нет. — Он сокрушенно вздохнул. — Не бери ничего в сердце, не надо, а то потом… Потом жить будет просто невмоготу.

— Я буду стараться, Сереженька, буду как могу. — Она всхлипывала и глотала слезы. — Буду изо всех сил. И буду ждать тебя… Каждый день, каждый вечер, каждый час…

— Жди, Эния, жди. — Он оглянулся на заходящее солнце. — Потому что это помогает, всегда помогает тому, кто в пути. Ночью Рох мертв, и там не сделать ни шагу. Поэтому если я вернусь — а я обязательно вернусь, — то вернусь вечером. Только, пожалуйста, не надейся зря…

— Я буду ждать, Сережка, каждый вечер. — Она оглянулась, потом достала платок и начала вытирать слезы. — Отсюда дорога к замку как на ладони. Я каждый вечер буду здесь прежде, чем зайдет солнце. Как сегодня. И буду молить Бога, и смотреть на дорогу…

— И чтобы, как и сегодня, — улыбнувшись, сказал Сергей, — на столе стояла бутылка ангорского рома. И твои лучистые синие глаза… Тогда сюда будет просто невозможно не вернуться…

 

Глава 6

Шульга осторожно выглянула из кустов — цепочка трех сторожевых тарантулов скрылась среди высоких деревьев Голубого леса. Она вздохнула и огляделась. Ее ищут, ее давно уже ищут. Но пока еще не здесь — иначе бы перед ней прошли не сторожевые тарантулы и вряд ли бы остался хоть пятачок необшаренной земли… Никто не думает, что она у Черты.

Шульга медленно двинулась дальше — вдоль клубящейся в себе самой Голубой стены. За которой начиналось то неизвестное и страшное, которое доносилось сюда всполохами непонятных страхов и ужасов, заставлявшее от чего-то сжиматься и тревожно колотиться сердце и застывать в волне холодного беспокойства разуму. Там начинался туман Роха. Неизвестный и пустой и наверняка опасный, но… За ним была земля, где жили люди. Жили, ходили, разговаривали, спорили и… любили. Какой бы он ни был, это был единственный путь к жизни, той жизни, которая иногда вспоминается теперь лишь во снах…

Она второй день шла вдоль этой стены и пока не обнаружила ничего. Ничего, что дало бы хоть какой-то повод на надежду, на то, что хоть немножко заставило усомниться в с малолетства вдалбливаемой истине — Голубую Черту так просто пройти невозможно…

Шульга вздохнула и посмотрела наверх — солнце начинало клониться к закату. Бог мой, как у нее мало остается времени. Ибо осталось всего два дня до того, как опять ударят багровые зарницы и всполохи, опять откроется портал неведомого Маг-рома, и у Эоллы появится возможность напрямую обратиться к Хозяевам и заглянуть в Эфир. Тогда ничто не сможет им помешать найти ее…

«Ах, туманы, туманы, вы скажите, где мама…» — почему-то пришли на ум слова грустной незатейливой песенки. «Скажет он, как же. Только и ждет какой-нибудь ошибки…»

Сергей с опаской огляделся. Все было как и тогда — вереница домов с пустыми окнами и обвалившейся штукатуркой и заросшими колючим кустарником дворами. И даже перевернутая телега валялась на прежнем месте, и рассыпавшиеся вещи там же постепенно превращались в труху…

Сергей подобрался — спереди вырисовался знакомый двухэтажный силуэт здания Управы, здесь прошлый раз ползала довольно противная пакость… Так, вроде бы тихо.

Спиральная лестница так же изгибалась вниз, в темноту — да и куда она еще могла изгибаться? Рох не меняется — тут все всегда на прежних местах, только постепенно превращается в пыль…

Он вытащил и зажег приготовленный факел — тьма нехотя отступила, задрожав в нишах и углах еще более сгустившейся чернотой. Через пару десятков шагов внизу показался темный провал входа, Сергей остановился на пороге и поводил коптящим пламенем из стороны в сторону. Невысокое ограждение каменного колодца в центре высветилось неровной кладкой подогнанных друг к другу камней. Интересно, кто их выкладывал здесь, какие такие мастера и когда? И почему в таких вроде бы очень удобных для тварей местах не бывает этих самых тварей? Порождения Роха сторонятся такого же порождения Роха…

Сергей вставил факел в крепление на стене и, немного постояв, опустился на пол, согнув колени и прислонившись спиной к стене. «Сколько здесь неизвестного, елки-палки, сколько я еще не знаю и даже не имею ни малейшего представления — здесь, на этой земле, в этом мире… Сколько вопросов. И никаких ответов…

Да и что я хочу — ведь это мир, целый мир, целый громадный мир — с множеством своих законов, установлений, правил и просто традиций. С множеством государств, городов, людей — у которых какие-то профессии, какие-то ремесла, свои проблемы и свои заботы. Что я видел? Пару городов одного восточного королевства, одну горную крепость на юге да пару городов на западе — да и то мельком. Что за это время можно узнать, что можно понять?»

Но елки-палки, зеленые моталки — все равно! Сколько же за это время произошло событий. Разных событий — и чудесных, и не очень, но одинаковых в одном — это все очень неординарные события. Все его знакомства, все люди, с которыми ему довелось столкнуться, причем со многими — даже очень близко, — это неординарные люди… Почему он, кто он такой? На Земле — миллиарды людей, умных людей, интеллектуальных людей, способных решать трудные задачи и умные загадки, сколько историков, сколько археологов, даже теологов или, может, это даже и лучше, сказочников и поэтов…

«Лена, где ты, моя Лена? Почему я так давно не слышу тебя, не чувствую — в своих мыслях, в своей душе? Мне так не хватает твоей доброты, твоего ласкового сердца, твоей… когда ты все-все-все прощаешь — сразу, без раздумий и размышлений. Мне не хватает общения с тобой, Лена, не хватает ощущения тебя — рядом… Ты рядом, Лена? Ты ведь говорила, что всегда будешь рядом…»

Сергей вздохнул. «Ленка ты моя, Ленка… Сашутик и Машутик. Я не забыл про вас, я не могу забыть про вас, просто не могу, даже если вдруг и захочу… Потому что частичка моего сердца навсегда ваша, какие бы со мной ни случались метаморфозы и изменения. Ваша. И как бы я хотел, чтобы и частичка ваших сердец тоже была моей. И чтобы они „тикали“ и бились — всегда недалеко друг от дружки, всегда рядом. Чтобы можно было закрыть глаза и сразу увидеть — такие родные и любимые лица, такие родные и любимые носики и озорные глазки…

Ленка. Эния. Две женщины в моей жизни. Какие вы разные — внешне. Разные по манерам, воспитанию и поведению… И елки же палки, зеленые моталки — насколько одинаковые внутри. И сколько совпадений, удивительных совпадений, которые заставляют задуматься — не повторяется ли моя жизнь заново, только в новом исполнении? Саше было четыре годика, когда я появился, и через шесть лет она… ушла. Раде — четыре, когда она пропала, и если вдруг даст Бог еще жива, то через шесть лет появится… Дай Бог. Останься жива, девочка моя, останься жива — только останься, и уж я постараюсь найти тебя. И подружиться, и заменить отца. И я знаю, я точно знаю — по аналогии всех случайностей, — ты окажешься точной копией Саши. Внутри. Девочка моя милая… Дочка моя родненькая. И может быть, когда-нибудь — конечно, если я не сильно наглею в своих мечтах — на свет появится и точная копия Маши. Конечно — тоже внутри. И веселыми синими глазами…»

И что-то отдалось в душе Сергея, в сердце — что-то теплое и очень хорошее, что заставило улыбнуться и трепетно вздохнуть: «Ленка… Ты здесь. Ты рядом. Ты всегда рядом… Значит, я все-таки что-то делаю правильно…»

Сердце согласно трепыхнуло: «Да, родненький, да, хороший мой, ты все делаешь правильно — не сворачивай с пути, Сережа. Прислушивайся к хорошему в себе, и отвергай плохое…»

«Ленка ты моя, Ленка. Хорошая ты моя. Я и не думал никогда, что можно любить двух человек — одинаково крепкой, удивительно мирной и очень хорошей любовью».

«Можно любить всех людей, Сережа. Одинаково крепкой. Удивительно мирной. И очень хорошей — любовью».

«Спасибо тебе, Лена. Именно этого мне так и не хватало. Уверенности. Что все это — правильно. Спасибо тебе, родная моя. За все — что сейчас, и за все — что будет. Ибо я верю — ты будешь рядом…»

Сергей улыбнулся, поднялся и, сделав несколько уверенных шагов, встал на круглое ограждение колодца в центре. Ему незачем было долго думать, незачем долго рассматривать черную тьму перехода внизу. Он опять улыбнулся и сделал шаг: «Ушвара».

В мирной и доброй Ушваре ничего не изменилось — все так же паслись стада домашних яков, добирая последнюю в этом году изрядно пожелтевшую траву. Все так же поднимались дымки многочисленных костров, наполненные запахами дома и степи, разносились крики хозяек и ржание лошадей, веселый гомон молодых «джигитов-мальчишек» и сердитое одергивание старавшихся казаться взрослыми девочек, где-то блеяли дикие козы и стучали топоры, эхом отдавались хлесткие удары выделываемых шкур и выбиваемого казана — какофония дома, мира и спокойствия. Только стойбище сместилось к западу — там, где еще оставалась трава позеленее и не облетевшие побеги…

За исключением одного — Харона здесь уже не было. Как отчего-то и предполагал Сергей…

— Давно уже, давно, мой друг Серго, — вздохнул седобородый Ао Шум — старейшина и непререкаемый авторитет общины. — Почти сразу после твоего ухода.

— Кто он такой? Как давно у вас появился, почтенный Ао, и откуда? — задумчиво спросил Сергей, сощурив взгляд на языки пламени в домашнем очаге. — Поверьте, мне очень надо.

— Кто будет проделывать такой путь ради пустяка? — собрал мудрые морщины в углах глаз старец. — Я верю тебе. Только чем я могу помочь? Мне трудно сказать то, что нужно тебе. Он жил у нас последние двадцать лет. Был добр, как голубь, и мудр, как змея. Я не знаю — откуда. И не знаю — куда.

— Он часто ходил в Рох? — спросил Сергей. — И надолго?

— У нас — вольный народ. Мы не следим друг за другом, — сказал старец. — Он уходил куда-то. Бывало — часто, бывало — нет. Бывало, пропадал по полгода. Мы не спрашивали — где. Как и не спрашивали — когда. Нас не интересует Шеол. И мы не хотим спрашивать про туман.

— Ясно, — вздохнул Сергей. — И Харон никогда не говорил, когда хочет вернуться?

— Разве может это знать тот, кто идет в открытый зев смерти? — усмехнулся Ао Шум. — Мы никогда не спрашивали. Но всегда держали наготове горячий плов и сладкий чай.

— Понятно, — тихо пробормотал Сергей, — что ничего не понятно…

…Кочевники — народ крайне нелюбопытный. Может, именно поэтому у них и никогда ничего не меняется — нынешнее поколение живет примерно так же, как жили их прапрадеды лет эдак тысячу назад. А те, в свою очередь, — как жили их прапрадеды, и так далее — до тех самых дальних времен, когда человек впервые поймал и оседлал лошадь. И наверняка такими останутся до самого конца времен…

Да, Харон и в этом оказался, как всегда, молчаливо прав — если ты устал от суеты и слепой возни людей, хочешь тишины и спокойствия и неторопливого движения времен к лучшим временам, то лучшего места не найти во всем Шеоле. Здесь тебе всегда рады. Не потому, что ты лорд или дворянин, или у тебя большой дом и много слуг, или меряешь шагами Рох, или кладешь моргов десятками, просто потому, что ты человек. А значит — родня. Кум, сват и брат. Садись к костру, дорогой, и вытяни свои уставшие ноги, и выпей чайку — не откажи, мил человек, от души предлагаем. И не надо ничего говорить — кто, откуда и зачем… Разве от этого звезды станут ярче? Или сахар слаще? Или кони быстрей? А вот послушай лучше легенду про звезды. И ложись отдыхать…

«Эх, Харон, Харон… Как ты мне сейчас нужен! Но, может, именно поэтому тебя здесь и нет…»

Сергей остановился на границе тумана и оглянулся — расплывчатые, чуть видимые дымки костров виднелись где-то далеко на горизонте. Казалось — необозримая и бескрайняя степь, лишь изредка вспучиваемая грядами невысоких холмов да рощицами небольших кудлатых деревьев. На самом деле — пятачок. Маленький пятачок жизни — посреди дымящихся руин некогда красивой и зеленой земли… «Ого, кажется, я скоро стану поэтом».

Он вздохнул и, поправив за спиной клинок, вошел в невесомую белесую мглу. Так же, наверное, входят заключенные в ненавистную, но вынужденную и по стечению разных обстоятельств необходимую камеру. Сразу исчезла под ногами зелень травы, пропали веселые кучерявые рощицы и щебет беспрерывно перекликающихся птиц, сразу исчезли небо над головой и запах степной полыни — видимый мир сузился и стал зыбким и колышущимся. Сергей привычно замер и притих — справа, на границе видимости, мелькнула и исчезла длинная извивающаяся тень. Здравствуй, дорогой Рох, я тебе тоже очень рад…

Он медленно двинулся дальше, тихо и осторожно, мягким Хароновским шагом — внимательно сощурив глаза в полупрозрачную муть. Человек. Царь природы. Почти император, елки-палки…

Может, в этом и была проблема погибшей Империи? Может, в этом и заключается проблема вообще — всего мира, в том числе — и его? В зазнайстве людей?

Люди всегда любили о себе слышать, читать и смотреть такое, где человечество побеждает. Оно побеждает природу, оно побеждает другие — плохие человечества и разумы, оно разгрызает — своим упорством и своей находчивостью — гранит науки, открывает неразрешимые тайны вещества и секреты новых энергий, строит космические корабли и летит к звездам, вскрывая по дороге пологи тайн мироздания… Человечество любит быть сильным, смелым, решительным и упорным. Человечество всегда и везде в конце концов сметает на своем пути преграды и находит разгадки самых трудных решений. Оно само — это прогресс. И эволюция. «Человек — это звучит гордо…» — как сказал один из очень известных классиков.

Вот и попробуй объяснить этому человечеству, что, может быть, все совсем по-другому? Что, может быть, все совсем наоборот? Что, может быть, все его заслуги, научные достижения и разгадки тайн — от Коперника, Эдисона и до Эйнштейна — совсем не его заслуга? Что, может быть, это просто добрые подсказки свыше — конечно, людям неординарного ума — в надежде на правильное понимание и применение? И, может быть, всю его историю — историю многих тысяч лет — добрая рука пыталась его направить на правильный путь, а оно только огрызалось, бахвалилось, самоистреблялось, падало и превозносилось? М-да, кому хочется это слышать… Так, стоп. Ой…

Сергей резко замер — в неудобной позе, с приподнятой ногой. Из-за выступающего высокого корня прямо на него смотрело восемь немигающих глаз. Совсем рядом — буквально в нескольких метрах. Каракурт, елки-палки, каракурт, вот же холера. Как же я тебя не заметил… Это была небольшая разновидность членистой твари — величиной не больше собаки. Но они никогда не нападали поодиночке. И были ядовиты…

Спокойно, маленький мой, тихо… Сергей очень медленно поставил ногу на место и выпрямился, потом осторожно поднял глаза вверх. Стволы нескольких ближайших деревьев были просто усыпаны неподвижно замершими глазами и пересекающимися ногами. Вот же чума…

Он согнул в колене одну ногу, сделал очень медленный шаг назад. Никто не пошевелился. Потом так же осторожно — другой. Паук под деревом распрямился на своих раскинутых ногах — тонкие усы поднялись с земли. Заметил, холера, он его видит. Значит — капут. Выход один…

Сергей резко рванул с места назад и немного вбок, в сторону мрак-шахты, успев заметить краем глаза, как все деревья сзади пришли в движение. Воздух засвистел в ушах, туман по бокам слился в неразделимые полосы, но сзади нарастало шелестящее перестукивание сотен быстрых и прытких ног. Вот так спринт, елки-палки, только бы успеть… Спереди разинула пасть какая-то канава — он с ходу перескочил через нее и, выдавливая все силы, чтобы не снизить темп, стал взбираться на покатый склон небольшого взгорка — мелкая канава не остановит прытких тварей. Вот же пакость рохерская, разве на земле пауки бегают когда-нибудь вдогонку?

Шелест сотен ног нарастал — он прыжком перескочил через вершину, споткнулся о валявшееся трухлявое бревно, прокатился кубарем по склону, дико подскочил и огромными прыжками полетел вниз, бросая загнанный взгляд по сторонам, чтобы не потерять направление. Сейчас сюда соберется весь Рох…

Он бы не успел. Если бы не этот самый Рох. Потому что скорость маленьких семенящих ножек оказалась на порядок выше его собственной, потому что прямое направление к шахте преградил еще ряд очень «вовремя» высунувшихся из тумана холмов — он не рискнул терять скорость; и потому что начал задыхаться… Но белесая мгла впереди вдруг открыла большой вычурный силуэт тенетника, замершего в ожидании приближающегося шума. Низко опушенная голова, полусогнутые передние ноги и распластавшиеся усы говорили о крайней степени напряжения…

Он успел с налету кубарем прокатиться под этой головой и напряженными ногами, и даже отскочить в сторону, и даже выхватить меч…

Но сзади уже нарастала яростная схватка — на большого монстра со всех сторон кидались монстры поменьше, и некоторые уже прорвались к ногам, и некоторые уже пытались взобраться наверх… Сергей не стал досматривать финал и ждать, чтобы на него обратили внимание, осторожно развернулся и побежал дальше, постепенно переходя на скользящий шаг и делая вдохи поглубже, чтобы выровнять дыхание. И вытирая рукой со лба пот, и… меняя направление, потому что вокруг со всех сторон мельтешила целая галактика близких огоньков, взбудораженных непривычной суетой.

Это не пауки, а какие-то собаки. Прямо как стая гончих псов. И быстрые же, холера их дери, и откуда только столько прыти? Вот же, елки, чуть не влип…

Через час, сделав большой крюк в сторону и утроив осторожность, он наконец-то вышел к шахте. Высокий косогор, один из склонов которого был отвесно срезан и завален сгнившими бревнами какого-то развалившегося строения, скрывал в себе ступени и глубокий колодец. Как всегда, пустой. И как всегда, ожидающий…

…Сергей засунул меч за спину, перекинул ноги через круглый парапет и уставился в непроницаемую живую черноту внизу. «Ну вот, и что теперь? Куда? Я ведь знал это с самого начала. Я знал это… Я знал, что не найду Харона, и я знал, что вряд ли мне кто-то сможет что-то сказать в Ушваре. Где они еще имеются в Рохе, эти нетронутые земли? Где их еще искать? Рох большой, и просто так его не исходишь…»

Ответ был. Он был где-то на краю сознания и заключался в самом вопросе. Он горел тревожным огоньком в голове и заставлял заново вспоминать и переосмысливать все некогда узнанное и сказанное…

Сергей вспоминал. Он вспоминал все, что когда-то говорил ему Харон, все, что он сам видел и узнал в Рохе, все, что рассказывала ему принцесса и другие люди. Но дело было совсем не в этом. Он чувствовал, что ответ был прост и лежал на поверхности, что он уже знал его, что он уже сталкивался с ним и просто однажды не обратил внимания. Просто пропустил мимо и не закрепил в сознании…

Это — как первое впечатление. Всегда остается самое яркое и то, что бросается в глаза, поэтому можно случайно пропустить основное и главное… Стоп. Что-то в этом есть. Одну минуту. Первое впечатление…

Сергей наморщился, пытаясь собрать вместе бегающие мысли. Так. Его первое посещение мрак-шахты. Или тот далекий сон в беспамятстве — черные глаза и черные волосы? «…Не высовывайся в Ушет-Гурде. И мрак-шахта — здесь. И — очнись…» Нет, не это. Спуск вниз, в темную бездну, хватаясь пальцами за неровную каменную кладку. Так… Воды не оказалось — безнадежным огоньком горит внизу факел. Потом наверх. Потом…

В голове всплыла картинка — он стоит на краю такого же, как здесь, ограждения и смотрит вниз. «Кажется, я понимаю, в чем тут дело… Понимаю? Не слишком ли много я понимаю? Может, и слишком…» Потом делает шаг вниз. Свой самый первый шаг… «К Даличу…» Стоп!!!

К Даличу. Далич — это не название местности. Это имя… Имя, возможно, — не одного человека в Шеоле. Но он попал именно к нужному. Так. Вот так дела… «Что же ты за порождение все-таки такое?» — Он сощурился, разглядывая темноту внизу. Ты подчиняешься разуму. Но кого? Того, кто через тебя летит, или кого-то еще? Загадка не из простых… Ладно.

Он оперся руками о парапет и соскочил вниз, успев поймать себя на пижонстве. «Рада, Рада Ассанская, дочка Астора, внучка Ангурда…» — Он говорил все, что только знал, чтобы не ошибиться, чтобы попасть туда — куда надо, чтобы все-все-все получилось…

В голове опять замелькали картинки: все те же летящие навстречу полосы тумана, мелькнувшими росчерками уносятся назад какие-то развалины, холмы и болота, солнце впереди темнеет и становится багровым, и вдруг — вокруг наступает полная темнота, как будто кто-то взял и выключил свет…

«Мозговая терапия, елки-палки, — подумал он, тряся головой на дне колодца. — Привыкну я к этому когда-нибудь?» Через пять минут он поднялся в просторную пещеру и остановился на пороге, задумчиво окидывая взглядом туман вокруг. Все было как-то странно. Странно и… беспокойно. Солнце какое-то багровое, туман слишком плотный, травы — хоть какой-то — почти не было, и воздух… и воздух странный — с запахом.

Он привычно сосредоточился и… удивленно вскинул голову. Совсем не из-за тварей, хоть и тварей, в общем-то, хватало. Далеко впереди, на пределе видимого им Эфира, начиналась полная темнота. Полная, непроницаемая темнота, конец света и цвета, конец обозримого, конец реальности — потому что как может быть реальна темнота днем, да еще когда светит солнце? Черный плотный туман? «А позади всего этого потихоньку наступает ночь», — всплыли в голове слова старого Харона.

Сергей вздохнул и двинулся вперед, с каждым шагом набирая скорость — его не оставляло предчувствие надвигающейся опасности, и казалось, что он может куда-то опоздать… Местность быстро понижалась, в мутных клубах совсем исчезли силуэты деревьев, под ногами все чаще начали попадаться камни. Потом исчезли и камни, и он осторожно ступил на ровную, как стол, и растрескавшуюся поверхность пересохшей глины. Земля слегка подрагивала под ногами, из густой сетки мелких трещин поднимались струйки пара… «Это что, гейзер под ногами? — мелькнула испуганная мысль. — А если провалиться?» Но ощущение беды нарастало, и он почему-то верил этому… Может быть, потому, что очень боялся опоздать. Ноги быстро понесли через трещины…

 

Глава 7

«Вот. Вот оно… Только это может быть чем-то, потому что если иначе — то я просто грубо ошиблась…»

Шульга нахмурилась, внимательно разглядывая развалины какого-то строения, похожего на храм. Ничем не примечательные развалины — обвалившаяся внутрь крыша, широкие взмахи почерневших крыльев-колонн по бокам, кое-где тоскливо белеют остатки лепных украшений… Если бы не одно — они находились как раз на границе Голубой Черты. Голубой туман пересекал развалины, оставляя дальнюю часть расплывшейся и замутненной — уже по ту сторону, в другом и непонятном мире. И еще одно…

Шульга два часа непрерывно наблюдала за развалинами из кустов и ни разу не заметила ни единого движения. Мир за туманом всегда жил, там время от времени возникали силуэты пауков и разных тварей — нечисти Роха, они жили — появлялись из глубины и исчезали, возникали и пропадали, — занимаясь какими-то своими, неведомыми делами. А в развалинах никого не было. Там никто не появлялся, никто не ходил, не бегал, не ползал… И это давало надежду. Надежду на то, что там может оказаться шахта…

Шульга вздохнула. Она никогда не видела мрак-шахт — никто бы не рискнул подводить человеческих детей до клятвы верности Магрому к порталам-мостам, но курс подготовки включал и эти знания. Это была бы очень крупная удача, настоящее везение… К тому же оставалось последней надеждой, самой последней…

Она обернулась и бросила продолжительный взгляд к горизонту, вдоль Голубой Черты — взгляд, полный тревоги и разочарования. Ибо там, уже в пределах прямой видимости, было видно окончание Голубого тумана. Там поднималась стена непроницаемой Ночи. Стена не тумана, а черной всепоглощающей тьмы, где не бывает солнца, не бывает света и никогда не бывает и не может быть жизни, нормальной жизни… Всеобъемлющая Наступающая Ночь.

Она прошла Голубую Черту почти из конца в конец, и только здесь нашла хоть что-то, заслуживающее внимание. Или это оно — то, что увидел перед смертью Энист и что не хотела, чтобы узнали другие, Эллоя, или все. Окончательное, предсмертное «все». Окончательное «все» своей жизни, надежде, будущему… И не было смысла тянуть до завтра — «завтра» не покажет ничего нового.

Шульга медленно приблизилась к развалинам, бросая вокруг настороженные взгляды. Ничего. Только тихо прошелестел ветерок, прокатившись волной по густой, разросшейся здесь траве и закачав широкие листья притулившихся к стенам лопухов. Ничего… Она перепрыгнула через поваленную колонну и, поднявшись по заросшим ступеням, заглянула внутрь широкого входа — под ногами хрустнули осколки битого кирпича. Также ничего. По крайней мере на этой стороне. Просторный, заваленный битым камнем и мусором зал без крыши пересекала мутная колышущаяся стена тумана; сквозь белесую мглу смутно чернел вход в следующую часть здания. Так…

Она вздохнула и собралась с силами. Сейчас она пересечет Голубую Черту. Сейчас произойдет то, о чем не раз холодно предупреждала Эллоя, что не раз приходило в голову почти каждому — вместе с паникой и ужасом, о чем, бывало, со страхом перешептывались между собой дети, с опаской оглядываясь вокруг и бросая безнадежные взгляды за горизонт. Сейчас произойдет то, что навсегда поставит ее по другую сторону мира, закона, навсегда отгородит от всего знакомого и привычного. И ненавистного… «Поэтому — пускай. Пускай уж лучше так».

Она зачем-то набрала в грудь побольше воздуха и ринулась вперед, как ныряльщица в ледяную воду. Виски и затылок сдавила волна страха и ужаса — к этому она почти привыкла в багровом Иррагорте, но сердце зашлось от ощущения нависшей неотвратной беды. Видимый мир сразу сузился и стал колышущимся, голубовато-расплывчатым. Все. Свершилось. Больше назад пути нет. «Что-то произошло в этом мире, — почему-то пришло в голову. — Что-то. Кто-то где-то вздрогнул, кто-то что-то потерял и кто-то что-то нашел…» И где-то там неожиданно подняла голову, прислушиваясь к чему-то, Эллоя…

Шульга вытерла со лба липкий пот и, настороженно оглядываясь, заглянула в открытый вход на противоположной стене. Какой-то коридор с залами… Она медленно вошла, готовясь при малейшем движении сигануть к выходу. Когда-то двери в залы были стеклянными, но теперь стекло было выбито и мелкими осколками скрежетало под ногами, отдаваясь под сводами быстро гаснущим эхом. Мозаичный пол покрывал толстый слой пыли и обвалившейся штукатурки, стены проглядывали каменной кладкой и глубокими бороздами непонятных царапин. По углам — изломанные остатки каких-то изваяний… Пусто и тоскливо.

В конце коридора обнаружился еще один вход — вниз, в темноту, убегали плоские ступени круглой лестницы. Шульга, стараясь сдерживать заколотившееся сердце, быстро вернулась и пошарила в пустых залах — кое-где на стенах оставались огарки старых факелов. Потом долго высекала искру дрожащими руками. Когда наконец вспыхнул и запылал, набирая силу, огонь — побежала вниз, прикрывая от сквозняка пламя рукой.

Лестница привела в круглый зал — в центре виднелся парапет колодца. Шульга закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов: «Бог мой, неужели…» Потом подошла и глянула через борт вниз…

Факел выпал из ослабевшей руки и закружил вниз, описывая в темноте замысловатые круги и зигзаги, потом достиг дна и взорвался грудой быстро тухнущих искр. Шульга сжала голову и медленно опустилась на пол. Бог ты мой, Бог… Это была она, это была мрак-шахта, только без мрака… Портал без дверей. Это уже был не портал, это была теперь никому не нужная труба — самый обычный колодец. Да еще и без воды… Отчаяние, захлестнувшее от кончиков ног до затылка, вырвалось наружу и прокатилось по залу дробящимся эхом глубокого стона. Девочка обхватила колени руками и тихо заплакала, уставившись в пустоту — всхлипывая и икая, и размазывая по грязным детским щекам обильные соленые слезы, которые никак не хотели останавливаться и только оставляли на языке свой особый и почти забытый с годами привкус… Обильно и с горечью, и с потерянной надеждой, с надеждой не только на жизнь и какое-то будущее — на мечту…

Она сидела так долго, очень долго, вперив безжизненный взгляд в темноту. Давно остановились и высохли слезы, оставив разводы на грязных щеках, перестало вздрагивать и сжиматься переполненное сердечко, прошли обиды и горечь, и вздохи — но осталась, осталась и разрасталась, заполняя собой все пространство внутри, нудящая глухая пустота. Пустота и в душе, и в мыслях, и в сердце…

Она не удивилась, когда сверху донесся звук множества шагов и на лестнице заплясали отблески факелов. Она не произнесла ни слова и не сопротивлялась, когда ее подхватили черные руки и поволокли наружу, и бросили в пыль — прямо к ногам холодно улыбающейся Эллои. Она не застонала и ничего не сказала — только подняла голову и посмотрела в глаза, ледяные глаза своей бывшей наставницы и надзирателя. Очень бы удивился этот надзиратель, если бы узнал, что она там искала. Ей не надо было прощение, она не хотела ничего себе вымаливать — она искала сочувствия. Капельку, маленькую крошку сочувствия и тепла. Маленькую дольку жалости и сострадания — без которых просто не могут существовать дети…

В темных глазах было чувство. Там было и всегда жило чувство. Но не сострадание и жалость. Там жила ненависть — ненависть к ним всем, детям, и еще… радость. Радость и предвкушение от… Шульга не хотела задумываться — от чего. Она просто закрыла глаза, на которых стали опять появляться предательские слезы.

Она была дочерью принцессы и внучкой короля. Но еще она была маленькой двенадцатилетней девочкой, которая умеет мечтать и видеть сны, боится страшного и пугается плохого, и по крупицам ищет доброту и тепло — чего так и не смогла вытравить из нее Эллоя. И, как и все дети в ее возрасте, завышение считала себя почти взрослой и, как и все дети, не рассчитала своих сил…

Она еще молчала, когда мрачные морги вбивали в камень — тут же, рядом с развалинами храма — острые клинья от ручных кандалов. Когда приковывали ее этими кандалами к стене. Но уже начала отходить в сторону отупелость, начало постепенно спадать безразличие — сердечко заволновалось, забеспокоилось и начало тихо и бесповоротно наполняться ужасом. Ужасом перед тем, что вряд ли молча смог бы вынести и любой из взрослых…

Ее мокрые глаза искали глаза Эллои и молили, молили и вопили — и натыкались на сладость, на славу и торжество победителя. Как будто венчала лаврами победа над двенадцатилетней девочкой…

— Что, уже совсем другое в голове? — Высокий голос тюремщицы гремел над камнями и головами бездушных моргов. — Уже не хочется втихую пошептаться со своей подружкой? Уже не кажется, что у тебя есть что-то такое, чего нет у других?

Она молила, смотрела и молила, и опять по щекам текли безудержные горячие слезы, опять глотались и перчили в горле, и оставляли на языке соленый привкус безнадежной горечи…

— Чего же ты молчишь? Моли! Умоляй! Падай на колени! Ибо твою голову после этого захотят увидеть все!

Шульга опустилась на дрожащие колени — цепь натянулась и прикованные руки задрались вверх; закрыла мокрые глаза и подняла лицо к небу. «Боже, почему? Почему так? Боже… Я ведь так тебе верила! Я ведь так надеялась, ждала… Я так хотела и просила твоей помощи! Почему ты предал меня, Бог мой, почему? Почему ты не дал мне легкой и спокойной смерти? А я ведь оставалась тебе верна, все это время была верна… За что же все, Боже?» Она уже не держалась, у нее совсем не было сил держаться и сохранять свой дух. Эллоя даже и не догадывалась, что она молчала не из упорства и стойкости. У нее просто от слабости дрожали губы и она не могла выдавить ни звука… «Боже, дай мне спокойно умереть… Боже, помоги, приди и умертви…»

Когда в грязновато-белом тумане появились устрашающие силуэты сразу нескольких крабов с задранными кверху клешнями — тогда появился и голос. Шульга выгнулась дугой и дико закричала — эхо пробило туман и отразилось от стен разрушенного храма…

— Ты мне хочешь что-то сказать? — донесся спокойный голос Эллои. — Говори! У тебя не так много времени.

— Пожалуйста, — навзрыд плакала девочка, смотря полными ужаса глазами на приближающихся монстров. — Пожалуйста… Я на все согласна…

— На все? — торжественно тянула время надзирательница, она явно наслаждалась.

— На все… — почти кричала Шульга. — Пожалуйста…

— И поклясться в верности Магрому?

— Да…

Каменные крабы приблизились — панцири стукались друг о друга, и широко расставленные клешни порядком мешали им самим. Шульга опять закричала и выгнулась, стараясь как можно оказаться выше…

— Поздно, радость моя, — как эхо, издалека донесся голос Эллои — хоть она и была совсем близко. — Надо было думать раньше…

До лодыжки дотронулась первая клешня — нащупывая для удобного захвата, по бедру наждачкой прошлась вторая… Шульга опять рванулась вверх изо всех сил, запрокинув голову назад:

— Боже!!! — Это был не крик, а нечленораздельный вопль. — Помоги!!!

Клешня соскочила с лодыжки первой ноги, зато другую ногу сразу и удобно захватили две другие; внизу резанул всполох боли — на камни брызнула кровь…

— А-а-а-а-а-а-а!!! МАМА!!! Мамочка родненькая… А-а-а-а!!! ПАПА!!!

— Сейчас, девочка, сейчас…

Она не сразу поняла, не сразу приняла и не сразу что-то осознала. До нее совсем не сразу что-то дошло — голова была просто переполнена ужасом. Но это было так реально, так наяву — и тем не менее не могло, просто не могло быть реальностью. Потому что в голосе, запыхавшемся и торопливом, прозвучавшем совсем рядом, была неподдельная тревога… За нее. Но клешни крабов внизу почему-то отцепились… Раздался какой-то звук, потом резкий вдох и выдох, потом опять звук и свист клинка, рассекающего воздух…

Девочка медленно опустила мокрое и белое как бумага личико вниз — губы мелко дрожали и колотилось как сумасшедшее сердце. Внизу, под камнем, на который она умудрилась запрыгнуть — дальше не пустила цепь, — валялись два убитых краба; задранные вверх ноги еще подрагивали в предсмертной агонии. Чуть подальше — еще один… Еще дальше — уже в размытом мареве тумана — опять раздался резкий звук, звякнула о панцирь сталь и мелькнула чья-то расплывчатая тень…

Шульга — тяжело и глубоко дыша, как после изнуряющего кросса, и боясь во что-то поверить — всхлипнула, повернулась и посмотрела на Эллою: пожалуйста, не повторяйте этого… Но Эллои на месте не было. Как и не было ни одного морга… Девочка поморгала мокрыми глазами: они только что были здесь и не собирались никуда уходить, это наваждение какое-то… Но тюремщицы действительно не было. И моргов…

— Кто ты, девочка? И что здесь происходит?

Она резко обернулась и задержала дыхание — к ней подходил, вытирая на ходу заляпанный клинок травой, незнакомый человек и разглядывая ее — серые глаза на светлом лице сощурились, собирая в уголках задумчивые морщинки…

Она смотрела ему в глаза и не могла отвести взгляд. Она давно, очень давно не видела взрослых людей, если не считать Эллои и моргов, и все равно… Ее не интересовала одежда, обувь или цвет лица — она не могла оторваться от глаз. Обычных человеческих глаз — без опушки пушистых ресниц или соколиного разлета бровей, — самых обычных глаз, но… Там жила человечность. Там жило участие. Там жила теплота… И еще — почему-то возрастало и множилось удивление.

Свистнул рассекаемый воздух, глухо звякнуло разрубаемое железо — правая рука с обрывком цепи устало повисла вдоль тела. Через секунду так же освободилась и вторая. Человек снял ее с камня и поставил перед собой, потом очень мягко поднял подбородок и заглянул в глаза:

— Солнышко ты мое бедное, девочка маленькая… Скажи мне честно, тебя случайно зовут не Рада?

Шульга устала удивляться:

— Рада… А кто вы?

Он сделал паузу, долго не отрывая от нее глаз; она могла поклясться, что перед тем как отвернуться, там тоже появились слезы…

— Твой отец, девочка моя. Ты ведь меня звала…

Это был предел. Мир закачался и расплылся перед глазами — Шульга начала терять сознание. И перед тем как окунуться в спокойную теплоту беспамятства, ей показалось, что вверху улыбнулось и подмигнуло Небо…

Откуда-то издалека донесся странный гул, земля чуть дрогнула под ногами, через некоторое время — снова…

Сергей вынес девочку из тумана и, оглядевшись вокруг, осторожно положил у подножия разрушенного храма. Затем подцепил кончиком меча и снял с маленьких рук железные оковы с обрывками цепей. Намочил из фляги тряпку и протер поцарапанную крабами ногу и грязное от разводов слез детское личико. Потом, набрав пригоршню воды — «прости, солнышко, нам надо уходить…», — побрызгал сверху. Девочка сразу вздохнула и открыла — такие родные, такие синие, сразу узнанные и так взволновавшие глаза…

— Ой…

— Прости, маленькая моя, нам надо идти, — мягко сказал Сергей. — Сюда ведь могут нагрянуть. Идти можешь?

— Могу. — Она начала подниматься. — Они куда-то все убежали…

— Кто?

— Эллоя, морги, все…

— Когда? — нахмурился Сергей.

— Как только вы появились. — Девочка во все глаза рассматривала его. Сразу становилось теплей на душе — как будто рядом была Эния.

— Гм… — Он задумчиво почесал лоб. — Ладно… Нам придется идти в туман. Держись ко мне поближе, хорошо?

Она кивнула головой, по-прежнему не отрывая от него взгляда. Кажется, здесь дети взрослеют раньше — ей на вид было значительно больше десяти.

— Сколько тебе лет, ласточка? — Он ласково провел рукой по ее волосам. — Ты помнишь?

— Двенадцать. Я все помню, — ответила она. Ее глаза начали опять увлажняться. — Восемь лет, восемь долгих-предолгих лет, но я помню. И маму… И папу. Разве у людей много пап и мам?

— Восемь… — задумчиво повторил Сергей. Да, время в Рохе действительно вытворяет странные вещи. Он взял ее за руку: — Нет, Рада, не много. Одни. Понимаешь… Давай поговорим об этом после?

— Мой папа умер?

— Нет, — вздохнул Сергей. — Он погиб. Погиб как герой — пытаясь найти тебя. Твоих долгих восемь лет назад. Ты бережно храни память о нем в своих воспоминаниях. Бережно…

Она очень серьезно кивнула головой в ответ. Похоже, она просто эмоционально устала. Значит, переживания придут позже…

— Ну что, вперед? — Он поднялся и закинул на плечо походный мешок, потом засунул в ножны и поправил за спиной меч.

— А мама? — опять очень серьезно спросила она.

— Мама? — Он улыбнулся. — А вот мама тебя очень, очень и очень ждет. Очень, очень и очень любит. И я вместе с ней… Пойдем? Потом поговорим обо всем, у нас будет много времени — на все-все-все, что только пожелает твоя душа! Хорошо?

Они двинулись обратно, в туман. «Солнышко ты мое ясное, — думал Сергей, поглядывая на девочку. — Какая же ты не по годам серьезная. Как же больно оказаться лишенным того, что есть у любого ребенка на свете, — детства…»

Земля под ногами вздрогнула раз, другой… Ого, что это, землетрясение? В тумане все как-то непонятно — не за что зацепиться глазу, как за ориентир, и поэтому многое могло просто казаться. Но вокруг было очень неспокойно, спереди по временам доносился странный гул, перемешанный с шипением. Как будто кто-то большой и равнодушный неторопливо спускал из-под давления пар, и поэтому в воздухе стояло непонятное напряжение. Девочка была уже рядом, но тревога, стиснувшая сердце еще пару часов назад, так и не проходила…

Сергей закрыл глаза — ему уже не надо было сосредоточиваться, он явно совершенствовался в своих способностях, тех, которые касались Роха. И удивленно оглянулся: вокруг, насколько хватало «третьего глаза Эфира», не было видно ни единой твари…

Через полчаса торопливой ходьбы, почти бега, местность начала быстро понижаться. Он сощурился, вглядываясь вперед, его очень настораживали все эти «непонятности» вокруг и в особенности та растрескавшаяся глиняная равнина, тогда ходившая ходуном под ногами. Вокруг плавало плотное облако густого молока — туман сгустился настолько, что не было видно пальцев вытянутой руки. Сергей прижал к себе девочку левой рукой, другой на ходу ощупывая мечом землю перед собой — клинок иногда звенел, натыкаясь на очередной камень. И вдруг неожиданно туман кончился…

Рада испуганно вскрикнула. Ноги заскользили по покатому склону — вниз посыпались мелкие камни. В нескольких шагах склон круто обрывался вниз, в невидимую глубину — на месте глиняной пустыни зиял огромный провал, теряясь противоположным краем в поднимающемся мареве пара. Земля опять чувствительно дрогнула — вниз снова посыпались камни с песком…

— Осторожно, девочка моя. — Сергей ухватился за ствол наклонившегося деревца, изумленно оглядываясь вокруг. — Держись за меня покрепче…

Девочка молчала, испуганно притихнув под рукой и судорожно вцепившись в его куртку, только горько блестели два не надеющихся ни на что хорошее глазика… Что за напасть, елки-палки, как же теперь пролезть к шахте?

— Давай немного назад. — Он оглянулся — туман сзади понемногу рассеивался, как будто разжижаемый паром из трещины. — Нам придется пройти вдоль этого… Должно же оно где-то закончиться?

Они поднялись на несколько шагов вверх и осторожно двинулись вдоль, цепляясь руками за накренившиеся деревца. Ноги скользили — вниз по склону осыпалась земля, перемешанная с трухой и камнями, осыпалась и срывалась вниз — в плохо видимую бездну. «Вот же холера, — думал Сергей, поглядывая вперед сощуренным взглядом. — Как же далеко ты тянешься?» Разлом периодично вздрагивал, недовольно фыркая и выбрасывая белые клубы. Даже не Рох — сама природа мрачно предостерегала: не приближайся…

— Я знала это, я всегда это знала, — сказала под рукой девочка. — Магром меня не отпустит…

— Твой Магром здесь скорее всего ни при чем, — сказал Сергей, вглядываясь вперед. — Тут виноваты горячие источники. Рада, скажи, что это за тьма такая впереди?

— Это Ночь. — Она опустила глаза. — ВээНэН. Всеобъемлющая Наступающая Ночь. Предвестница Магрома…

Сергей вздохнул — опять новые слова, новые понятия. Тут со знакомыми бы разобраться.

— Значит, Ночь… — сказал он, на секунду придержав ее — снизу опять вылетело горячее облако. — Рох — предвестник Ночи. Ночь — предвестница Магрома. Чему же предвестник Магром?

— Это уже не предвестник, — тоже вздохнула она. — Это уже другой мир. Совсем другой…

— Разве Рох — это уже не другой мир?

— Рох — это оружие, призванное изменить структуру земли, — спокойно ответила Рада. — Всю. В нашем, человеческом понимании — это как изменение с живого на неживое.

— Ого. — Сергей с уважением посмотрел на нее — он разговаривает с ребенком? — Но зачем?

— Ад не умеет создавать, — равнодушно пояснила Рада. — Умение созидать, творчество — доступно только Богу, и еще как дар — людям. Ад меняет только уже созданное… Но он меняет. И в первую очередь — внутреннюю сущность всего. Так и появляется Магром…

«Ничего себе. — Он почесал голову. — Внутреннюю сущность всего… Это говорит двенадцатилетняя малышка?»

— Вас учили здесь, да? — спросил он вслух, помогая перескочить через ствол толстого поваленного дерева и не скатиться вниз. — Многому, наверное…

— Нас учили в первую очередь ненавидеть и еще бояться, — сжала зубы девочка. — Друг друга, всех вокруг, всю землю… Я не вернусь обратно, даже если меня простят.

— Бедная ты моя, бедная. — Он на мгновение прижал ее к себе — она не отстранилась, она очень соскучилась по теплу. — Никто никогда не отпустит тебя обратно…

Они еще шли некоторое время — осторожно, цепляясь за сухие колючие кусты или одинокие деревца, поминутно оскальзываясь и падая, и отправляя вниз оползни песка с камнями. Между двух огней — клубящейся стеной белесой мглы и распахнутым зевом трещины, с дрожащим маревом пара. А впереди росла и увеличивалась по мере приближения другая стена — необозримой высоты и полной темноты, как будто разделяющая мир надвое. Разлом закончился как раз перед ней, словно тоже боялся соприкасаться с неведомым…

Тьма — бархатная, как будто осязаемая, дико нереальная здесь, днем — висела" в десятке шагов перед ними. Он вышли из тумана обратно, в Иррагорт, потому что к концу склоны стали совсем крутыми, вздрагивание земли — чаще, пар — сильнее и обжигал лицо, и создавалось впечатление — трещина раздвигается вширь…

— Расскажи все, что ты знаешь об этом. — Сергей, уперев руки в бока и задрав голову, рассматривал перед собой воплотившиеся воочию невиданные свойства света. — Все-все-все.

Огромная черная стена возвышалась перед ними, уходя вверх на необозримую высоту и по сторонам — далеко за холмы, деревья, горизонт и туман…

— У нас в группе никто ничего не знал про это, — сказала Рада. Она устало присела на траву рядом. — Только то, что там холодно.

— Это можно потрогать?

— Это темнота, дяденька. Разве можно потрогать темноту?

Сергей вздохнул. К «дяденьке» придется привыкать. Дети в таких случаях далеко не сразу произносят «папа»…

— Ладно, посмотрим. — Он оглянулся вокруг, выбрал палку посуше и чиркнул огнивом. — Нам придется идти через это, Рада. По-другому разлом не обогнуть. Побудь здесь, я сейчас…

Палка в руках занялась пламенем — Сергей подержал ее вниз, пока огонь не разгорелся и не начал потрескивать. Девочка покорно вздохнула и обхватила плечи руками — совсем как Эния.

— Вы оставите там свою душу, — грустно произнесла она. — Такое случалось…

— Да? — Он подошел к стене черного равномерного бархата и осторожно провел рукой по поверхности. Рука ничего не почувствовала, абсолютно ничего. — Посмотрим…

Еще раз оглянулся на девочку — она ответила печальным взглядом, набрал в грудь побольше воздуха, как перед погружением — да это и было погружение, только не в воду. И перешагнул темный полог окончания света…

«Может, я идиот? — мелькнуло в голове. — Может, я слишком тороплюсь? Можно ведь еще поэкспериментировать…»

«Какая разница, — сразу ответил сам себе. — Если все равно другого пути нет…»

Со всех сторон сразу обступила полная тьма — маленький огонек в руке освещал только небольшой пятачок сухой земли под ногами. Вокруг сгустилась непроницаемая ночь. Ощутимо повеяло холодом — откуда-то оттуда, из той же глубины мрака… Он обернулся — граница между светом и тьмой отсвечивала еле видимым отблеском огонька, словно была слегка полированной. Сергей вздохнул — раз, другой, третий… Ничего, дышится, только прохладно. Потом сделал несколько осторожных шагов — под ногами хрустнули мелкие камешки. Он нагнулся и поводил импровизированным факелом из стороны в сторону: внизу никакой травы не было и вообще ни малейших признаков даже былой растительности. Голая сухая земля и мелкие камешки… Ну ничего, нам здесь не жить. Он вернулся назад и выпрыгнул на свет, зажмурив глаза от солнца, — девочка резво отшатнулась назад. Кажется, она уже готовилась сигануть следом…

— В общем-то, ничего, — улыбнулся Сергей. — Что там в глубине, я не знаю, да мы и не пойдем в глубину. Будем держаться края — он немного виден по отсветам. Нам нужно только обойти разлом. Пока не вижу ничего сильно страшного…

— Там нет Неба, — тихо сказала Рада. — И нет Бога, совсем нет. Вы не понимаете…

— Может быть, и так, — задумчиво согласился Сергей. — Но у нас все равно нет другого выхода.

Девочка покорно вздохнула — кажется, она была не совсем согласна. «Конечно, выход всегда есть, — подумал Сергей. — Например — умереть достойно. И сохранить при этом душу… Солнышко ты мое бедное, ну не будь такой взрослой!»

Они набрали вокруг побольше палок потолще и сотворили импровизированные факелы. Потом подтянули мешки за плечами, одежду и обувь. Затем взялись за руки, одновременно вздохнули и шагнули во мрак…

— Держись поближе. — Сергей покрепче прижал ее к себе. — Тут можно замерзнуть.

Она ничего не ответила, испуганно всматриваясь в темноту. Они медленно двинулись вперед, бросая по сторонам косые взгляды; Сергей неслышно шевелил губами, отсчитывая про себя шаги. Под ногами чуть поскрипывал твердый сухой песок и мелкие камешки. Справа, из глубины, временами доносились какие-то шорохи и чья-то непонятная возня…

— Чувствуете? — тихо спросила Рада. — Оно приближается…

— Ничего не приближается, — спокойно сказал Сергей. — Это Рох. Тут всегда что-то кажется. Даже наоборот, — он усмехнулся, — ничего страшного. Я ожидал хуже. Почему ты так этого боишься?

— Это место, где совсем нет Неба…

— При чем здесь Небо? — вздохнул Сергей. — Рох тоже находится под небом, и что? Бегает разная пакость…

— Я про другое, вы не понимаете. Я про душу, про то, что надо беречь и хранить в ней…

— При чем тут душа, девочка моя? — устало проговорил он. — Как и Бог? Разве Ему трудно избавить эту землю от Роха?

— Наверное, люди должны понять сами…

— А если они не понимают? — Он нахмурился. — Разве нельзя подсказать?

— Он и подсказывает. — Рада вдруг подняла головку и очень серьезно глянула на него. — Только люди не хотят это видеть. Не хотят анализировать и сопоставлять: когда, в каких случаях — хорошо, мирно и как-то добро в душе…

— Анализировать… Сопоставлять… — мрачно усмехнулся Сергей. — Слова-то какие… Откуда только ты это знаешь, про мир и доброту, а? Вас ведь этому не учили.

— Я старалась это искать…

— Все равно. — Он сердито потряс веткой — огонек судорожно колыхнулся. — Ну не дошли люди до души, до сердца, ну не выросли еще… Неужели нельзя сказать прямо?

— Он уже говорил однажды. — Девочка опять глянула на него с какой-то тревогой. — Очень давно. Все знают это. Но опять-таки — не хотят понимать…

— Чего тут понимать? — с сарказмом усмехнулся он. — Ну тугодумы, пускай так! Сам такими создал. Можно было бы и повторить.

— Никто не поверит…

— Можно повторить так, чтобы все поверили! — Его глаза сверкнули. — Увидели и сказали: «Да, это Бог!»

— Тогда не будет веры, — почему-то тихо сказала маленькая Рада. — Тогда будет твердое знание. А Небу нужна вера…

— Вера, — начал закипать Сергей. — С какой стати вера лучше знания? Чушь собачья.

Он почувствовал поднимающееся глухое раздражение: «Прямо не девочка двенадцати лет, а профессор! Все знает! Еще и спорит с ним! Еще и учит его, мелюзга такая… Еще и сопит что-то там под рукой… Какого шута я вообще с ней спорю? Что это она, опять плачет?»

— Разве вы не видите? — Она смотрела на него снизу влажными глазами. — Разве не чувствуете? Это уже не вы! Оно пытается подчинить вас!

Сергей с силой встряхнул головой — Боже… Елки же ты палки! Что это на меня нашло такое? Откуда такой сарказм и раздражение? Он покрепче прижал Раду к себе:

— Маленькая моя, не слушая меня, ладно? Что-то нашло такое… Тебе не холодно?

— Нет. — Она глубоко и с облегчением вздохнула. — Совсем нет.

«Она совсем-совсем взрослая, — думал Сергей, глядя на нее. — Хоть и выглядит девчушкой. Бедная ты моя, бедная…»

«Елки-палки. А ведь действительно тут явно чего-то не хватает… Спокойствия, душевного равновесия, уверенности в своем, в своей правде, терпения… Да-да, терпения, даже маленького, самого обычного, человеческого терпения. Особенно к кому-то, кто хоть немного, хоть в чем-то с тобой не согласен. И стоит хоть чуть дать волю своим мыслям, которые не очень хорошие, тут же поднимается огромное раздражение и злость… И еще… И еще — почему-то все кажется глупостью. Да-да, настоящей глупостью. Ого, это уже даже интересно… Все, что раньше было основой моих взглядов, основой моей уверенности в правильном, почему-то здесь кажется какой-то глупостью. Хорошо, очень хорошо, маленькая Рада, что ты помогла это заметить…»

— Дяденька. — Рада вдруг судорожно вцепилась в его руку. — Тут кто-то есть.

«Опять дяденька, зеленые моталки, — он опять почувствовал поднимающееся недовольство, — неужели больше нет других слов? Так, тихо, — уже самому себе. — Терпение, друг, терпение. Совсем немного осталось. Елки, только вот где взять это терпение?»

— Где? — Он нахмурился.

— Там. — Она кивнула головой в глубину тьмы. — Оно рядом…

Сергей всмотрелся — действительно в слабом отсвете маленького огонька сгущалась какая-то тень…

— Кто здесь? — Он торопливо поджег еще одну палку, дал девочке и выхватил клинок. — Я спросил. И жду ответа.

И тогда из глубины пришел голос. Спокойный, тихий и даже нежный…

— Какой ответ ты хочешь?

Рада вздрогнула за его спиной — вместе с ним самим. Кажется, этого они оба не ожидали… Сергей сделал глубокий вдох, потом сглотнул и прокашлялся:

— Кто ты? Что тебе надо?

В темноте кто-то чуть слышно рассмеялся:

— По-моему, это вам здесь что-то надо.

Сергей слегка перевел дух — если говорит и смеется, значит, не все так страшно…

— Мы не задержимся, — сказал он и оглянулся — слабый отблеск границы света мерцал в нескольких шагах. — Мы уже почти выходим…

— Не думаю, — сказал голос, — что это будет так просто.

— Не подходи. — Сергей выставил вперед клинок. — Не надо зря рисковать…

— Вряд ли я смогу испугаться твоего меча, Сергей. А Вышнего, к силе которого ты почти смог прибегнуть, здесь нет…

— Кто ты? — Он сощурился в темноту и еще больше вытянул руку с мечом. — Откуда ты меня знаешь?

— А разве ты меня не знаешь?

Из глубоко мрака выступила и невесомо приблизилась фигура — маленькие огоньки высветили темный, ниспадающий свободными складками плащ, темные волосы, черные внимательные глаза… Сергей вздрогнул. Красивое лицо женщины с «иконы», которой тысячи лет, рассматривало его, чуть наклонив голову к плечу, странно улыбаясь и деланно нахмурив пристальные глаза. Асмодей. Вот и встретились… Она подняла руку и кончиком пальца отвела острие в сторону.

— Узнал?

— Узнал…

Он сделал полшага назад. Вот же елочки зеленые… Женщина, которую и трудно назвать женщиной, как и вообще — человеком, обладающая огромной властью и возможностями, распространяющимися не на один мир… Предсказатель, а может, и главная причина — почему он оказался здесь. Существо, переменившее его жизнь, судьбу, и возможно — задолго до этого. Демон, свободно распоряжающийся судьбами, судьбами многих и многих тысяч поколений…

— Тогда что же ты молчишь?

— А что я должен говорить?

Она усмехнулась и встряхнула головой, откидывая за спину густые иссиня-черные волосы совсем по-женски…

— Ты зашел далеко, Сергей, очень далеко. — Пронзительный взгляд черных глаз смерил его с головы до ног. — Я имею в виду не расстояния. Как я и предполагала.

— Что же вы предполагали? — Сергей с опаской смотрел на нее, отодвинув Раду за спину — девочка тревожно притихла, исподлобья поглядывая на слабо освещенный, колышущийся в неровном пламени силуэт.

Он отлично сознавал, что перед ним не морг и не гоблин. Здесь бесполезно стрелять из карабина, махать мечом и выделывать пируэты или пробовать тягаться умом или мудростью. Перед ним та, в чьих руках мудрость великого множества наследий…

— Что ты придешь к этому. — Черные глаза, казалось, проникали в самую голову, голову и душу. — К осознанию себя.

— Я не осознавал себя. — Он несколько раз моргнул, чтобы избавиться от ее ощущения в своей голове, но ничего не получилось. — И не понимаю, о чем это вы…

— Ну не стесняйся, Сергей. — Они были совсем рядом, почти у самого лица, с блестящими черными зрачками и такой же черной радужной оболочкой. — Только полный глупец может не видеть смысла. А я не верю, что ты глупец.

— Я не вижу, — сказал Сергей, нахмурившись, — ему становилось все сложнее с ней разговаривать. — Значит, я глупец.

— Не думаю. — Ее глаза сузились еще больше. — Может, просто ты не хочешь видеть?

Он промолчал. Он знал — с ней бесполезно спорить. Она очень легко опровергнет все его доводы. Ее разум — гораздо сильнее человеческого…

— Ты — особенный, и ты это знаешь. Ты идешь по специальному, прочерченному только для тебя, пути. Ты не такой, как все. Может, хватить бродить в стороне?

— Я действительно не такой, как все, — усмехнулся он, не удержавшись — слишком это выглядело помпезно. — Я хуже. По крайней мере — очень многих. Слишком обидчивый, подозрительный, часто думаю про людей абы что…

— Ты хочешь спорить? — Казалось, она даже удивилась. — Зачем? У тебя все равно нет выбора.

— Выбор есть всегда, — мрачно сказал Сергей — он пытался отвернуться в сторону и не мог. «Дяденька… — испуганно прошептала за спиной Рада. — Пожалуйста, ну пожалуйста — выдержите…» Он сжал зубы — опять она с этим «дяденькой»… — В любых ситуациях.

— И тебе придется его сделать. — Ее глаза начали надвигаться, постепенно заполняя собой все видимое пространство. — Только вот результат от него не зависит. Но ты не расстраивайся. Тебя ждет такое будущее, о котором люди могут только мечтать…

«Дяденька…» — опять всхлипнула сзади девочка. Глаза вышли за пределы видимого пространства и теперь на него надвигались зрачки, черные, огромные, блестящие зрачки — необозримые зрачки… За которыми поднялся мир. Еще более огромный и необозримый мир — мир, распространяющийся на множество миров. Мир без солнца и дня, мир вечной ночи — но с огромнейшим множеством света, искусственного света. Ярких, сверкающих, блестящих и переливающихся огней. Мир высочайших — в километры высотой — замков и таких же домов, мир глубочайших пропастей — над которыми парили люди — и таких же водопадов. Мир, где за секунды покрываются гигантские расстояния — в одиночку, где нет проблемы пути. Мир, где можно парить над землей и плыть под водой; мир, где всегда открыты врата в другие миры. Мир, где разрешено все и все забыли слово «нельзя». Мир, где легко воплощаются самые тайные желания и мечты. По-своему — очень красивый и гордый мир…

Сергей был потрясен. Почти раздавлен и почти уничтожен… Он понимал все, он мог поверить во все, он ожидал всего — но только не красоты. Красоты величия и красоты могущества… Он понимал, что это всего лишь внешний, поверхностный взгляд, что он не видит мучений повседневности и быта, но все равно. Этот мир поражал, притягивал и манил… Великолепием и одиозностью, высотой и мрачной гордостью, беспокойством, интересом и вседозволенностью…

И он заколебался… «А Эния? — как гром, ударила в голову отрезвляющая мысль. Почему-то он не подумал про Бога. — Разве можно променять ее?»

«Э-эния, — передразнил скептический голосок в голове. — Что ты знаешь про любовь? Ей же будет лучше, если ты наконец освободишь ее. От себя. Она с детства воспитана очень ответственной, очень. Она никогда не переступит через чувство долга. И будет вечно мучиться рядом с тобой…» Он все никак не мог поверить в ее любовь…

Он был всего лишь человек, а люди — сами по себе — всегда слабы. И здесь не было Неба — почти, а значит, и не было твердости духа. И он почти правильно ответил Асмодею, что совсем не лучше многих. Ибо человек сам по себе никогда не сможет быть лучшим. Но сможет стать хорошим — с Небом…

Но здесь не было Неба. Почти. Почти — потому что что-то пришло на помощь. Как всегда и во всем — не заставляя, не навязывая волю, а только открывая глаза и предоставляя выбор…

Неожиданно перед глазами исчезли высочайшие многоэтажные мосты с воздушными домами и глубочайшие океаны с подводными городами, и он увидел принцессу… Картинка приблизилась — какая-то комната, наверное, в замке, и Эния рядом с открытым окошком. Изображение дрогнуло и еще больше приблизилась — он смог в мельчайших подробностях увидеть и запомнить ее лицо. Вернее, глаза, глаза над прижатыми к губам ладошками, которые лучисто улыбались и в которых отсвечивали теплые синие блики… Она подняла лицо вверх и что-то прошептала, как будто молитву Небу, потом опять наклонила голову и что-то поцеловала в своих ладонях. На щеке — милой и нежной щеке — звездочкой сверкнула счастливая капля слезы…

Сергей слегка нахмурился: ему трудно было не думать о чем-то — не очень хорошем, — здесь не было Неба. В чем дело — с чего это она улыбается и целует свои ладони? Видение надвинулось, как надвигается камера оператора, потом приподнялось… В сложенных лодочкой ладошках блеснули глазки-бусинки — ужасно симпатичного, пушистого и очень семейного бобренка. Когда-то подаренного Сергеем и случайно не замеченного принцессой. Она еще ниже опустила голову и прижалась к нему лицом… Потом изображение начало терять резкость, пока не растворилось совсем.

— Прошу прощения. — Сергей с силой встряхнул головой — его сердце готово было выпрыгнуть из груди: Боже, она же меня так любит, оболтуса… — Нам надо идти. Мы и так задержались.

— Ты ничего не понял. — Воплотившееся порождение Тьмы усмехнулось. — У тебя нет выбора. Если я произношу какие-то слова, то это не пустой звук. Я просто хотела тебе помочь. Избавить от трудностей и бед, которые можно было бы и не проходить. Потому что итог — все равно один…

— Если нам надо через что-то пройти, — сказал Сергей, оглянувшись на Раду — она неуверенно улыбнулась в ответ, — то мы будем проходить. Всего хорошего.

— Ты не сможешь так просто забрать девочку, — спокойно сказала Асмодей. — Она уже принадлежит этому миру.

— Да? — Он опять оглянулся — Рада опустила глазки вниз. Похоже, она тоже что-то знала… — С какой стати? Разве кто-нибудь спрашивал ее согласия?

— Спрашивал, — согласно кивнула головой фигура в черном. — Всего лишь пару часов назад. Да она и сама знает про это.

Сергей повернул голову. Девочка стояла с опущенной вниз головой, ее плечи вздрагивали…

— Она всего лишь ребенок. — Он сжал зубы. — Маленькая испуганная девочка. Вы можете попробовать нас остановить. — Он покрепче обхватил Раду рукой и сделал шаг в сторону.

— Зачем? — Темные глаза опять усмехнулись и смерили Сергея с головы до ног. Потом мрачная фигура начала отступать назад, в темноту. — Я же тебя предупреждала. Тебе придется делать выбор. Меня устроит любой результат. До встречи.

…Через несколько минут они покинули завесу Тьмы. И остановились на пороге, жмурясь от света и пытаясь разглядеть туман перед ними. У них получилось! Они все-таки сделали это. Они прошли через Ночь и вышли с той стороны разлома. Но на душе все равно было почему-то пасмурно…

— Нам надо торопиться. — Он нахмурился, с беспокойством оглядываясь вокруг: как бы не начали собираться твари, их было вокруг уже превеликое множество. — Постарайся ни о чем не думать, девочка моя, хорошо? Забудь. Просто все забудь, выбрось из головы. Тут недалеко.

Она молча кивнула головой, не отрывая от него почему-то грустных, но с искоркой надежды глаз. Они осторожно двинулись вперед…

Поначалу ничего не происходило, они достаточно спокойно продвигались, иногда замирая, чтобы кого-то пропустить, или забирая немного в сторону, чтобы кого-то обогнуть. Твари никак не реагировали на Раду. Возможно, потому что она выросла рядом с ними…

Но все изменилось в самом конце. Мрак-шахта оказалась практически в кольце. Что они сюда подбросили — неизвестно, но возле входа в пещеру роилось с десяток разнокалиберных пакостей. Глаза разбегались от множества неторопливо перебирающих ног и колыхающихся в воздухе усов…

— Радушка, солнышко мое, — тихо сказал Сергей, окидывая прищуренным взглядом поляну. — Ты ведь у меня смелая девочка, да?

— Совсем не смелая, — она испуганно разглядывала пауков, — но я постараюсь, очень постараюсь…

— Прости меня, у нас совсем нет времени. — Он ласково взял ее ручки в свои. — Ты только прижмись ко мне покрепче и закрой глаза, хорошо?

Он понимал, что у них может быть только один шанс. Твари соображают не быстро, но когда сообразят — свое не упустят. Хода назад уже не будет. Но им ведь и не надо назад…

Он посадил девочку себе на спину и сверху покрепче привязал ремнем — прямо поверх своего мешка. Немного поводил плечами и руками, разминая уставшее тело. Потом взял в руки меч и приготовился…

И он успел. Внезапность и скорость решили все. Пулей вылетел сбоку и прошмыгнул под мохнатыми лапами огромного птицееда — тот даже не успел остановиться; перескочил через выставленную ногу крестовика, опускающиеся усы волка и увернулся от сколопендры и головой вперед влетел в пещеру… Когда он обернулся, уже у самых ступеней спускающейся вниз лестницы, судорожно переводя дыхание, вся поляна пришла в движение, и всюду мельтешили жвалы и ноги…

Но он не знал главного. Он еще не понял основного. Все, что было, — можно угадать и предположить. Поэтому он и назывался всесильным — Магром. И просто не мог не предполагать победу противника еще раньше, чем начиналась битва.

Главное и основное он увидел спустя несколько минут, когда вместе с маленькой девочкой перегнулся через перила и заглянул в бездонный колодец шахты. Там не было глубокого черного облака мути — там дрожало только небольшое марево, через которое довольно ясно проглядывала каменная кладка стены и даже далекое смутное дно…

Рада вздрогнула рядом.

— Что это… — не понял Сергей. — Эта штука что, уже перестает действовать?

— Нет, она еще действует, — дрогнувшим голосом пояснила девочка. — Через нее еще можно пройти. Но только один раз. И только одному.

Сергей с силой сжал руками голову и опустился на пол. «Боже, как я устал. Я ведь просто человек. Мне не под силу все сразу, Боже…»

Вот он — выбор. Вот оно — то, про что говорила она, это исчадие ада, этот демон в ночи… Когда результат — все равно один. Один, будь он проклят, все равно один. Ибо если он останется… то не сможет вернуться к Энии. Не сможет, холера их дери, они его уже не выпустят, они увидели его, они знают, где он… И тогда он не минует Магрома, ведь у него практически не будет выбора. А если уйдет и оставит здесь Раду… то не сможет после этого жить. Жить и смотреть в глаза людям, Энии. И еще — тогда от него просто отвернется Небо. Будьте вы все прокляты…

— Радушка, солнышко, слушай внимательно. — Он крепко обнял и прижал к себе девочку. — Ты сейчас прыгнешь туда… Не перебивай. — Он положил палец на ее губы, отсекая возражения. — Пожалуйста, не создавай для меня дополнительные трудности, ладно? Я выберусь, не бойся, ведь я же смог прийти сюда…

В ее глазах опять — в который раз за сегодняшний день — появились обреченность. Она была слишком взрослой и слишком хорошо знала Рох, чтобы что-то не заподозрить…

— …назови одно только слово, запомни: «Нипорог», — продолжал Сергей. — Ни-по-рог. Запомнила? Когда выйдешь из шахты — увидишь в тумане деревню. Иди прямо по улице, там будет еще перевернутая телега. Потом — через овраг с разрушенным мостом. Через косогор и прямо — по ложбинке. А там уже и конец. Ты справишься, девочка моя, я знаю, только будь очень и очень осторожна… Постарайся, ты сможешь это, другого выхода все равно нет…

Он помолчал, внимательно вглядываясь ей в глаза, стараясь до мельчайших подробностей запомнить эти глаза — такие родные, такие близкие и знакомые и такие синие…

— Вот деньги. Тебе надо добраться до Нипорога — это такой город, свободный город, на большом озере… Постарайся по пути не заходить в Дост, там может быть опасно, там… В общем, ладно. В Нипороге найди замок Шираз — замок Командора. Там тебя ждет твоя мать. Очень ждет, так больше никто на свете не ждет…

Она хотела что-то сказать, но он опять положил палец на ее маленькие губки:

— Не надо, Радушка, только не возражай, ты сделаешь все еще трудней. Пожалуйста, мне сейчас нужно твое послушание и твоя кротость. Я ведь твой отец все-таки, хочешь ты этого или нет… Давай, солнышко, поднимайся на парапет, у нас нет времени.

Он поднял и поставил девочку на ограждение, но она неожиданно прильнула к нему сверху, крепко обхватив за шею руками…

— Мы будем ждать вас, — горячо сквозь слезы зашептала она. — Мы будем очень и очень ждать… тебя… папа.

Все поплыло перед глазами — он отвернулся, чтобы она не видела его глаз. Вот и дождался. Слава тебе, Боже, что хоть под конец…

— Все, дочка, вперед.

Она смотрела на него сверху мокрыми глазами, как будто старалась запомнить лицо. Он просительно приложил руку к сердцу, и тогда она наконец отвернулась и прыгнула вниз…

Сергей некоторое время смотрел вслед, потом вздохнул и прислонился к стене. Боже, за что? Боже… Почему так? Почему так несправедливо? Ну почему?

«Это не должно было быть так! Это просто не может, это просто не имеет права быть так. Боже… Я не хочу ничего говорить. Совсем ничего».

Он смотрел на колодец, и в глазах все двоилось и расплывалось. Он когда-то потерял все. Все, что у него было, все, что составляло основу его жизни, его счастья. Все… Это не передать словами, словами скупого человеческого языка, это нельзя описать и рассказать. Это можно только почувствовать…

Ему повезло — он нашел это все опять. Все, и даже больше того — о чем можно только мечтать, о чем даже трудно мечтать… Когда все стало образовываться, когда он стал на пороге жизни, счастливой жизни… Когда он опять почувствовал свое сердце, почувствовал радость, любовь и счастье… Когда он обрел семью, настоящую семью с настоящей любовью, настоящую свою половинку — Жену, и вот теперь Дочь… И начал что-то понимать, что это: все это — их отношения, их взаимная любовь, терпение и уступки друг другу являются частичкой чего-то большого, чего-то такого, что в конце концов сможет победить Рох… Когда он встал почти на пороге понимания… Боже, как это несправедливо.

Он стоял и смотрел, смотрел и стоял — уставившись неподвижным взором в одну точку. Перед глазами мелькали воспоминания…

Эния… Эния с тяжелой испариной пота на лбу — в лесу у костра. Уже тогда смотрит на него внимательными глазами, уже тогда что-то в нем ищет и пытается узнать… Эния в амфитеатре — поднимается с пола, опираясь на скамейку, и тоже смотрит на него; да так смотрит, что кажется — весь мир погружается в ее глаза… Эния на фоне леса — уставшая, вся в дорожной пыли, глаза сверкают — требует и просит… Эния у реки — обнимает его и плачет… Эния в замке… Эния в дубовом парке… Эния, Эния, Эния… «Я нашел твою дочь, солнышко ясное, я нашел НАШУ дочь. Я еще совсем не знаю ее, и уже очень знаю, и уже очень и очень люблю… Пускай моя любовь всегда будет с вами, девочки мои, всегда — как и с Ленкой, и Сашей, и Машей… Какой же я все-таки богатый. Как же у меня много всего!»

Он вздохнул и посмотрел на выход — в сторону лестницы. «Они ждут меня. Они смеются и думают, что все закончено. Что теперь все. Что теперь ничто меня не сдерживает. Что путь четкий и ясный, как бы я ни старался отвертеться в сторону, как бы я ни старался избежать его. Величественный Ночной Магром…

Эх ты, Асмодей Асмодей… Ты думаешь, что определила все. Ты думаешь, что все взвесила и расставила все точки над «i». Ты думаешь, что хорошо знаешь людей…»

Сергей сделал глубокий вдох, потом еще один, потом еще… Затем выхватил меч и взбежал по ступеням наверх. «Мне придется тебя разочаровать, демон ночи, очень сильно разочаровать. Ибо ты не понимаешь главного: настоящая семья и настоящая любовь не теряются вместе с разлукой, не умирают и не уходят. Пусть даже и разлука эта — навсегда. Но и любовь — тоже навсегда. Ты даже не представляешь, какой я богатый! Как много я имею сейчас всего! Ты думаешь, я захочу это терять? Вряд ли ты поймешь когда-нибудь это…»

Твари наверху ждали. Земля перед входом была просто испещрена разложенными усами. Он сразу кинулся в бой…

Это был не бой. Это было торжество! Торжество победы правильного решения. Торжество — хоть и печального, но не истязаемого совестью сердца. Торжество победы человека, победы над самим собой…

Он бил, уворачивался, смеялся, запрыгивал на спины, кувыркался под ногами и снова бил и приветственно кричал прибывающим новым тварям. Твари пытались его схватить, твари пытались его прижать и запутать — среди них не было тарантулов, тенетников, скорпионов и даже медлительных крабов — тех, которые убивают сразу. Магром хотел его взять живым. А он смеялся и дрался, дрался и смеялся. Пока на поляне не стало трудно двигаться из-за огромных мертвых тел и пока не начали уставать руки. И как только почувствовал, что уже все, что уже конец, что он на пределе сил, то разбежался и прыгнул вниз. В дрожащее марево бездонного разлома…

Воздух потряс торжествующий крик — он не хотел в этот момент пускать в сердце печаль. Но крик оборвался — вряд ли кто-то успел бы заметить, как в клубах горячего пара внезапно пропал человек… Так и не успев достигнуть дна.

— Сережа?

— Лена? Это ты? Почему так темно, я ничего не вижу.

— Еще рано быть свету. Ты молодец, Сережа. Я знала это, я всегда знала и верила в тебя.

— Только от этого не легче, Ленка…

— Да, Сережа. Но по-другому и не может быть.

— Почему? Ну почему, а? Почему так тяжело и горько…

— А как ты хотел, Сереженька? Чтобы легко и радостно? Тогда это не будет подвигом.

— При чем здесь подвиг, Лена…

— При том, хороший мой. Человек познается по тому, какие поступки он совершает и от чего может отказаться во имя добра. Согласись, броситься в реку и вытащить девушку, если ты хороший пловец, совсем не подвиг. Для тебя лично. И махать мечом, и убивать пауков тебе легче, чем любому из жителей Шеола. И даже прыгнуть к гоблину — человеку, который ищет смерти — совсем не заслуга. Каждый человек индивидуален, и с общими критериями к поступкам подходить нельзя. Для кого-то бросить курить — гораздо труднее, чем броситься грудью на амбразуру. Или просто отказаться от утреннего кофе, или отдать нуждающемуся последние деньги…

— Мне совсем не до философии, Лена. Прости…

— Я понимаю, Сереженька. Держись.

— Куда ты опять, Лена, подожди — не уходи! Побудь рядом, пожалуйста! Что теперь со мной будет?

— Прощай, дорогой мой, крепись. Помни — тебя любят столько людей…

«…Давление стабилизировалось, пульс нормальный, — сказал совсем рядом чей-то голос. — Одну минуту… Он приходит в себя». Перед глазами начали блекнуть, растворяться и исчезать многочисленные огоньки — целые галактики звезд. Некоторые, особенно яркие и настойчивые, еще держались какое-то время, но потом начали пропадать и они…

— …меня слышите? — Голос сменился, теперь это уже был мужской, такой немолодой и уверенный голос. — Кажется, он уже очнулся.

Сергей открыл глаза. Белый потолок, белые стены, белые двери и белые окна с белыми домами за ними… Сверху склонился пожилой мужчина в очках, в белом халате и белом колпаке на голове, через шею змеей изгибается что-то довольно знакомое… стетоскоп. Врач. Дома. Елки же ты палки…

— Ну вот и хорошо, вот и ладненько, — спокойно проговорил мужчина, — минутку… — Он довольно бесцеремонно раздвинул пальцами Сергею веко и наклонился, что-то разглядывая. — Как вы себя чувствуете?

— Где я? — Голос был совсем слабым и непослушным. — Как я здесь оказался?

— Вот это как раз мы и хотим у вас спросить, — ответил доктор и выпрямился. — Откуда вы взялись на дороге? Откуда столько ушибов и ссадин? Вас что, сбила машина? Так, давайте по порядку. — Он повернулся и взял блокнот с ручкой. — Ваша фамилия?

— Какой, — выдавил из себя Сергей, — сейчас месяц?

— Месяц? — Тот даже не удивился. — Конец ноября, дорогой. Зима на носу. Так как фамилия?

— Ант. — Он закрыл глаза. — Простите… Антонов. Сергей Антонов…

Боже. Боже. О Боже… Может, это мне все приснилось?