Капитан Куно фон Ризенталь провел в Генеральном инспекторате почти два часа, прежде чем смог приступить к выполнению поручений канцлера Лютнера. Хотя на руках у него были специальные полномочия от федерального канцлера и приказ федерального министра обороны, в здании инспектората его посылали с этажа на этаж, из крыла в крыло, возникали все новые препятствия, время шло. Когда Куно добрался в конце концов до начальника канцелярии министра обороны полковника Шляфлера, ему велели подождать в секретариате. Пять минут. Семь. Десять.

Через пятнадцать минут Куно встал с кресла. Это было больше того, что мог вытерпеть потомок фон Ризенталей. Отстранив толстого лейтенанта из числа адъютантов, он резко открыл дверь в кабинет Шляфлера. Начальник канцелярии вел в это время разговор по одному из своих бесчисленных телефонов.

— Капитан, что это за новости? — процедил он сквозь зубы, прикрывая ладонью телефонную трубку. — Разве вам в адъютантской не велели ждать моего вызова?

— Я военный адъютант федерального канцлера Лютнера, — не скрывая злости, заявил фон Ризенталь. — Я выполняю срочное задание государственной важности, и у меня нет времени ждать, пока вы кончите свои разговоры.

Шляфлер положил трубку и посмотрел на рослого капитана таким взглядом, который сорок лет назад превращал взвод вермахта в мешок, полный страха. С высоты своего роста в метр девяносто сантиметров фон Ризенталь ответил полковнику Шляфлеру таким же взглядом. Дуэль произошла в полном безмолвии, и Шляфлеру пришлось признать свое поражение.

— Как ни странно, — сказал Шляфлер, — но я еще помню времена, когда в германской армии молодые офицеры, безотносительно к месту службы, не допускали каких бы то ни было наглых выходок перед лицом высших по рангу офицеров. Начальники пользовались тогда должным уважением…

— Вы имеете в виду Кейтеля или рейхсфюрера Гиммлера? — прервал его фон Ризенталь.

Шляфлер во второй раз закусил губу.

— Не думаю, — ответил он, — что мне стоит с вами спорить насчет истории Германии. А в репертуаре дискотек я ничего не понимаю, молодой человек.

— Господин барон, если не возражаете.

— Прошу прощения. Не обращайте внимания, господин барон, на грубые манеры простого солдата. Я слишком долго сидел в окопах, чтобы выбрать время и заглянуть в учебники придворного этикета.

— Вы говорите об окопах на Бендлерштрассе?

Шляфлер в третий раз посмотрел на капитана таким взглядом, от которого полагалось бы умереть.

— Я мог бы вас арестовать за оскорбление личности и неуважение к должности.

— Извольте.

— Ризенталь, чего вы, собственно говоря, от меня хотите?

— Фон Ризенталь, с вашего позволения.

— Капитан фон Ризенталь, что вам угодно?

— Прежде всего, чтобы немедленно прекратился этот бесстыдный саботаж приказа федерального канцлера. В течение ближайших пятнадцати минут у меня на руках должен быть перечень секретных баз, где хранятся нейтронные боеголовки…

— У вас нет таких полномочий.

— У меня они есть, и вас, полковник, известили об этом час назад. Вы затягиваете вручение мне этого перечня по причинам, только вам известным, о чем я не премину доложить канцлеру. Кроме перечня, о котором я сказал, не позже чем через пятнадцать минут меня должен ждать специальный вертолет министра обороны, который, по-видимому, не может быть предоставлен без вашего согласия.

— Какие базы вы намерены посетить?

— Мне не дано права сообщать об этом. Кроме того, я не могу этого знать, пока не получу перечня.

— Что вы там будете искать?

— Господин полковник, вероятно, министр вас проинформировал, что моя миссия носит секретный характер, и я не обязан давать вам какие бы то ни было объяснения.

— Мне очень жаль, но вас не впустят ни на одну секретную базу, потому что это невозможно с точки зрения техники. Существует некое техническое устройство, которым это полностью исключается.

— Весьма любопытно, господин полковник. Мне остается вернуться в резиденцию канцлера и доложить ему, что я не смог исполнить его поручение, так как бундесвер не имеет доступа на собственные базы.

— Этого я не сказал. Устройство, которое я имею в виду, соединено с системой безопасности на каждой отдельно взятой базе. Если оно открывает вход на одну базу, то абсолютно не подходит ко всем другим случаям. Я должен поэтому заранее знать, какую базу вы намерены посетить, чтобы дать вам, так сказать, соответствующий ключ от въездных ворот. Радиоключ, разумеется.

— Нет. Мне не нужны никакие ключи, особенно те, которые раздаете вы.

Из адъютантской к начальнику канцелярии входит толстощекий обер-лейтенант, наклоняется к нему и что-то шепчет на ухо.

— Ну, наконец-то, — говорит Шляфлер. — Ваш вертолет готов. Его пилотирует майор Цопке, отличный летчик. Итак, какую же базу вы собираетесь посетить?

— Все.

— Капитан, в таком деле я предпочел бы обойтись без шуток.

— Прошу доставить мне перечень секретных баз и напомнить этому майору, что он обязан беспрекословно выполнять мои приказы. Осталось только одиннадцать минут.

— Как угодно, барон.

— Капитан.

— Как угодно, капитан фон Ризенталь. Прошу лишь запомнить, что я вас лояльно предупредил, насколько трудна ваша миссия.

Только в 12 часов 8 минут капитан Куно фон Ризенталь занял место в кабине вертолета. Он недолго размышлял, на какую базу направиться. Следовало выбрать такую, которая находилась бы примерно в центре страны, достаточно далеко от восточной границы, где наверняка установлены более строгие порядки, и одновременно такую, которая не размещалась бы в совсем уж укромном месте. Лучше других этим условиям отвечала Секретная база № 4 в восточной части земли Северный Рейн-Вестфалия, в двенадцати километрах от небольшого городка Шиминген. А следующей на очереди будет Секретная база № 3, расположенная почти на границе с ГДР.

Майор Цопке молча кивнул, когда ему был назван конечный пункт рейса. Отыскал нужные листы карты, что-то быстро начертил на восковке и поднял машину в воздух.

Фон Ризенталь приказал ему приземлиться в километре от базы и ждать дальнейших распоряжений. После чего пешком направился к главному въезду, который был виден издалека.

Когда он был метрах в пяти от стальных ворот, на гребне стены загорелся яркий свет и из скрытого, по всей вероятности, в стене репродуктора раздался голос, записанный на магнитофон:

— Стой! Не двигаться с места и не шевелиться. Тот, кто слышит это предостережение, нарушил федеральные законы, приблизившись, несмотря на запрет, к военному объекту на неположенное расстояние. Смотреть прямо перед собой, в черную точку на правом створе ворот, назвать свою фамилию и причину нарушения запрета.

Капитан фон Ризенталь выпрямил свою тонкую стройную фигуру, придал аристократическим чертам лица самое решительное выражение и громко, отчетливо произнес:

— Я капитан фон Ризенталь, военный адъютант федерального канцлера. Прибыл по распоряжению канцлера для проведения инспекции. Прошу открыть ворота. Документы будут предъявлены часовому.

Молчание длилось больше минуты. Потом из репродуктора раздался хриплый голос:

— У нас нет служебного уведомления об инспекции. Открыть ворота не можем. Прошу отойти на пятьдесят метров от въезда и ждать патруля, который проверит документы и примет решение, как действовать дальше.

Фон Ризенталь повернул обратно и бегом направился к стоявшему на лугу вертолету. Пробегая около его корпуса, машинально наклонился, чтобы не задеть свисающую лопасть двигателя. Благодаря этому он увидел, что майор Цопке возится с рычажком бортовой радиостанции и что-то лихорадочно шепчет в микрофон.

— Немедленно взлетаем! — крикнул пилоту фон Ризенталь, глядя ему прямо в лицо, на котором видно было явное замешательство. — Быстро, я сказал!

Вертолет поднялся в воздух, вздымая клубы горячей пыли. Когда пыль улеглась, фон Ризенталь сверху увидел две машины, набитые жандармами и направлявшиеся в сторону главного въезда. Вертолет пролетел над стеной базы на пятиметровой высоте.

— Здесь! — рявкнул капитан, перекрывая шум мотора. — Здесь садимся!

Полет длился приблизительно восемьдесят секунд, вместе со взлетом и посадкой.

Капитан выскочил из кабины и молниеносно протянул руку к бортовой радиостанции. На глазах одуревшего майора Цопке вырвал из приборной доски предохранитель и спрятал его в карман. Радиостанция была хотя бы на время выведена из строя.

— Прошу не покидать машины и ждать меня.

К вертолету подбежали двое солдат в касках и с автоматами на изготовку.

— Где начальник базы? Быстро! Почему вы ползаете, как сонные мухи? И это караульная служба!

Солдаты онемели. Незнакомый капитан вел себя на базе с такой самоуверенностью, которая встречалась только у полковников. Став смирно, они опустили оружие и отрапортовали.

Из штабного здания выбежал немолодой подполковник с сединой и животиком.

— Приветствую, господин капитан, — выдохнул он, движением руки отпустив вросших в землю караульных. — Разве операция ускорена? Ведь вы должны были явиться послезавтра? Но это не беда, не беда. Сейчас возьмемся за работу. Ваши транспортные средства здесь поблизости?

Фон Ризенталь посмотрел на подполковника внимательным и, вероятно, слишком долгим взглядом, таким, что у начальника базы лицо окаменело.

— Простите… Вы капитан Ламх? — неуверенно спросил он.

— Нет. Куно фон Ризенталь, адъютант федерального канцлера.

— Что такое? Ведь только что мы завернули от ворот этого дурака, как было приказано. Ничего не понимаю. О господи, что творится? Кто вы такой? Караул, в ружье! Тревога!

Фон Ризенталь поднял руку с такой властной решительностью, что солдаты, снова высыпавшие из караульного помещения, остановились.

— Вы, подполковник, действительно ошиблись, но это пустяки. Время у нас есть, поговорим спокойно и все выясним. Отпустите караул и пригласите меня в свой кабинет. Не имею ничего против рюмки коньяку. Да, еще одно. Майор Цопке! Заприте кабину на ключ, вот так. И прошу отдать его мне. Спасибо. Есть тут у вас столовая для офицеров и приезжающих специалистов? Правда, попасть к вам трудно, но все-таки когда же нибудь вы открываете ваши стальные ворота. Распорядитесь, пожалуйста, чтобы туда отвели майора Цопке, дали ему прилично поесть и что-нибудь почитать. Даже опытному пилоту не повредит часок отдыха. К тому же нам предстоит еще немалый путь. Пока что майор Цопке образцово выполнял свою задачу.

Начальник базы номер четыре понял, что его провели как ребенка и что он сам, по собственной глупости, впутался в историю, которая ничего хорошего не сулит. Приказ полковника Шляфлера был совершенно ясен: ни под каким видом не впускать инспектора на территорию базы, задержать его не меньше чем на час под предлогом выяснения личности, как можно дольше не открывать ворота, информировать о ходе операции исключительно майора Цопке, не пользоваться обычной связью. Ни один пункт этого приказа выполнен не был, а у полковника Шляфлера тяжелая рука. Но кто, скажите на милость, мог предположить, что военный адъютант канцлера перепрыгнет через почти трехметровую стену базы, словно кенгуру? И что через минуту после того, как его отогнали от главного въезда, он свалится прямо с неба как раз между складом боеголовок и штабным зданием, причем настолько быстро, что не будет даже времени уведомить пост воздушного наблюдения.

Однако начальник базы был офицером с достаточно долгим стажем, чтобы не знать: в армии безвыходных положений не бывает. Еще до того, как войти вместе с гостем в свой кабинет, он сообразил, как выпутаться по крайней мере из одного затруднения. С Шляфлером наверняка будет потяжелее. Но что-нибудь в конце концов удастся придумать.