Пилат умыл в молчаньи руки, Неумолим синедрион, И тихий стон великой муки Безумным ревом заглушен. Как разъяренные пантеры, Толпятся, злобою горя, Рабы, купцы, вожди, гетеры, Жрецы святого алтаря. Устами жадного удава Иуда славит черный грех, Ликует бешено Варавва, И Каиафы слышен смех… А Он, усталый, одинокий, Лежит под тяжестью Креста, И скорбью темной и глубокой Дрожат прекрасные уста. Исполнен мукою кончины, В лазурь небес восходит стон, С чела струятся на хитон И капли крови, как рубины. Стоят смущенною толпою Ученики Его окрест, — Но одному даны судьбою Ужасный Путь и тяжкий Крест. Но если все, не веря чуду, В молчаньи робко отошли, — Тебе один я верен буду, Господь и Бог моей земли! С Тобой влачусь я по дороге Тяжелой пыльною стезей, Твои израненные ноги Кроплю горючею слезой. И разделю Твои мученья И у позорного креста Приму удары и глумленье И боль – за Господа Христа.