— Ты мне нужна, — дрожащим голосом умолял по телефону Мэттью, и Джил согласилась приехать к нему домой. Ей показалось, что он сам не свой, едва ли не в отчаянии. — Не знаю, что со мной. Хочу… Мне необходимо сегодня быть с тобой. Ты приедешь? Я соскучился.

Соскучился? Вчера виделись, в воскресенье. К середине дня вернулись из Нью-Йорка, Мэттью подвез ее до дома и набивался в гости, но Джил не уступила:

— Очень устала, да и дел дома накопилось. Завтра увидимся, ладно?

Завтра — это сегодня.

Джил и сегодня не особенно рвалась с ним встречаться, но не нашлось подходящего предлога отказать. Мэттью стал другим. Что-то в нем изменилось, вот только Джил не сказала бы, что именно.

Он повел себя необычно еще по дороге в Нью-Йорк. Начать с его поведения в самолете: он не читал, не смотрел кино, не листал рекламные проспекты. Просто сидел, уставившись вперед пустым взглядом и время от времени прикрывая глаза. И похоже, ему это нравилось. Разговаривать он не хотел. Совершенно. Ну не странно ли?

Ла-адно. Допустим, он боится летать, сама с собой рассуждала Джил. Полно чудаков, которые до сих пор трясутся в самолетах от страха, — как ни трудно в это поверить. Вероятно, боязнь может вызывать заскоки. В таком случае хорошо еще, что он всего-навсего смотрит перед собой.

Однако ее всю поездку тревожило подспудное ощущение непоправимой беды. Она его раздражала — не то чтобы своими привычками («Вечно ты оставляешь зубную пасту открытой!»), нет, гораздо серьезнее. Опасней. В его раздражении чувствовалась зреющая ярость.

Джил опасалась, что причина его раздражения кроется именно в ней. Ее чувства к Мэттью изменились, стали глубже, и он как-то почуял это. В субботу утром, на следующий день после прилета в Нью-Йорк, они гуляли в Центральном парке и остановились на мостике полюбоваться видом. После нескольких минут какого-то доверительного молчания Джил решила заговорить об их отношениях. Она уже была готова сказать, что любит его, но Мэттью вдруг нагнулся, набрал полную пригоршню камешков и принялся швырять по одному в воду.

— Слишком все много болтают, — пробормотал он. — Болтают, болтают, болтают! — После каждого слова в воду с плеском летел очередной камень. — Зато ты у меня не такая, малышка Джили. И мне это нравится.

Джил с улыбкой кивнула, радуясь, что не успела открыть рот. Сильно размахнувшись, Мэттью зашвырнул в воду оставшиеся камешки.

— Мне это нравится, — повторил он.

Заскоки его появлялись внезапно — что в самолете, что в парке — и так же внезапно исчезали; Мэттью вновь становился самим собой, снова был весел и обаятелен. Джил подыскивала объяснения: должно быть, он плохо переносит путешествия.

Когда летели назад, он разговорился с одной из стюардесс — хорошенькой брюнеткой, синеглазой, похожей на Джил. И снова стал прежним, каким она его полюбила. Но радоваться ли ей, что Мэттью оправился от своих переживаний, или встревожиться еще сильнее, Джил не знала. А потом она поняла, что больше не хочет встречаться с ним так часто… или даже готова вообще перестать видеться с ним. Такой вот поворот на сто восемьдесят градусов. Еще совсем недавно она мечтала об ином… Еще вчера.

Сегодня Джил нехотя, нога за ногу, взобралась по ступенькам его дома. Приложив палец к кнопке звонка, долго стояла, выжидая неизвестно чего.

Как только Мэттью открыл дверь, она в ту же секунду поняла — зря она сюда приехала. Сглупила. Перед нею стоял «странный» Мэттью, Мэттью с заскоками, тот, что швырял камни в черную воду. Только сейчас у Джил возникло ощущение, что его скрытое бешенство не скоро пройдет.

В комнате она опустилась на диван, хотя уже хотелось уйти — встать и рвануть назад к двери, но Джил старалась держаться как всегда.

— Что стряслось, милый? — спросила она. — Что такое тебя тревожит, что не может подождать до завтра?

— Хорошо, что ты здесь… — Мэттью принялся вышагивать взад-вперед перед ней, ероша волосы обеими руками. — Хорошо, что ты пришла… Я…

Джил следила за его метаниями. Так расхаживает туда-сюда по своей вольере лев в зоопарке. Сильный. Царственный. Почему на ум пришло слово безумный?

— А я-то думал, с тобой будет потруднее. — Он вздохнул. — Удивительно. В смысле — странно, когда все выходит не так, как думаешь. Обычно у меня на такие вещи чутье. Но с тобой я здо-о-рово промахнулся.

Он все ходил, ходил по комнате и трепал свою шевелюру.

— Ну совершенно не интересно, малышка Джил. Слишком легко, понимаешь? Я и вправду думал, что ты крепкий орешек. А как взялся за портрет, сразу расчухал, что будет слишком легко. А я хотел задачку посложнее. Я был к ней готов. Когда ты втихаря на портрет посмотрела — вот тогда я и понял. Я был уверен, что ты на такое не пойдешь… твердил себе: только не Джил, она ж такая классная, такая гордая… Но я дал маху. — Мэттью поджал губы и в недоумении покачал головой: и как можно так ошибиться? — Знаешь, как я догадался, что ты подглядывала?

«Что он несет? Да он свихнулся!» Джил без слов криво улыбнулась.

— По рукам догадался! Ты когда-нибудь обращала внимание, что когда люди врут, то они не знают, куда девать руки? Иногда таращатся тебе в глаза — перегибают палку с честным взглядом. Иногда вообще на тебя не смотрят. Это тоже подсказка. Но руки — главное. Ты махала руками как ветряная мельница.

Джил попыталась припомнить свой первый день в роли натурщицы: махала она руками как мельница или нет? Одним глазком глянула на портрет — это правда. Портрет, кстати сказать, ее не впечатлил. Первая мысль, помнится, была — «любитель». Университетским образованием, о котором он твердил, и не пахло.

Ну, подсмотрела она. И что? Сразу после сеанса они занимались любовью. Что-то не заметно было, чтобы он очень расстроился. Джил тогда убедила себя, что Мэттью просто работает под любителя, техника у него такая; сегодня она уже сомневалась. «Не соврал ли про диплом университета Небраски?»

Джил по-прежнему молча следила за смятенным Мэттью. Вот напасть. Только она решила, что все у них распрекрасно, только сама созрела для серьезных отношений, как партнер превращается бог знает в кого.

Еще в самолете, когда летели из Нью-Йорка, Джил пришло в голову, что им на время стоит расстаться, сделать перерыв. Быть может, разлука — именно то, что нужно, чтобы вернуть прежние чувства. Хватило же ей духу бросить (на время) Клуб желаний… о котором, к слову, задумывается все чаще.

Она встречается с Мэттью всего два месяца, но даже за такой короткий промежуток успела отколоться от всех подруг. Никого не видит, никому не звонит. Работа пошла псу под хвост. По совету Мэттью она наплевала на открытие собственной выставки. А у него, если подумать, вообще нет друзей, — во всяком случае, Джил никого не встречала. Не странно ли? Он объяснял это тем, что недавно переехал в Чикаго из штата Небраска, где у него была студия в Линкольне. Но Джил никогда не слышала, чтобы он рассказывал о городе или о тамошних художниках. По сути, она ничегошеньки не знает о нем, о его прошлом, о детстве. Ни малейшего представления о его семье. Они никогда об этом не говорили. Поначалу Джил даже нравилось, что ему не интересно, какую кашу она ела на завтрак во втором классе или как звали ее первого парня. Но теперь-то неплохо было бы и узнать, хотя бы откуда он родом?

Вдруг показалось, что их отношения усеяны красными флажками, которых прежде она и не замечала; будто посреди трассы скоростного спуска нежданно-негаданно выросла слаломная разметка. Кто этот человек? Незнакомец. И похоже, не совсем… нормальный.

Представление об идеальном парне разваливалось на куски буквально на глазах у Джил.

Надо убираться отсюда. Немедленно. С ним определенно что-то неладно.

— Наверное, ты просто устал, милый, — по возможности мягко сказала Джил. — Лично я страшно устала — перелет и все такое. Тебе надо хорошенько выспаться. Вот увидишь, утром все встанет на свои места.

— А не пошла бы ты со своими гребаными советами? Ты мне что, мать родная? — Лицо его потемнело. Глаза зловеще блеснули. Сексуальной мальчишеской улыбки как не бывало.

Сердце Джил пустилось вскачь, но усилием воли она сохраняла спокойствие на лице. «Зачем, зачем я сюда прикатила? Интуиция ведь подсказывала…»

— Нет, я… — Джил запнулась. — Я в толк не возьму, о чем ты говоришь, милый, ну и подумала, что если ты…

Она бросила взгляд на дверь у него за спиной. Он перехватил этот взгляд.

И улыбнулся. Прежней улыбкой. Той самой, от которой захватывало дух.

— Прости, Джили. Прости. Не знаю, что на меня нашло. Я… Да, наверное, я устал. — Мэттью огорченно покачал головой. И вдруг нагло осклабился ей в лицо; так взрослый с издевкой ухмыляется ребенку, прежде чем заорать на него.

А потом он захохотал. Так дико и громко, что Джил подскочила на диване.

— «Портреты? Почему портреты?» — фальцетом передразнил Мэттью. — Дьявол! Это было… смешно! — Он смотрел на нее сверху вниз. — Я скажу тебе, почему портреты. Я их оставляю себе на память!

Кровь застыла у нее в жилах, холодный пот струйкой пополз по спине, ладони противно взмокли. Джил с трудом выдавила подобие улыбки, еще пытаясь делать вид, что все нормально. Поднялась на ноги.

— Ладно, Мэттью. Я приду завтра. Завтра и поговорим.

— Нет, останься. Мне бы очень хотелось, чтоб ты осталась.

— Мне действительно пора. — Ее голос дрогнул.

Он загородил ей дорогу.

Джил попыталась обратить все в шутку, хотя теперь знала наверняка: он не шутит.

— Не валяй дурака, Мэттью. Я хочу домой.

Попробовала проскользнуть мимо — он снова отрезал путь. До двери было не больше полуметра, но перед ней стоял Мэттью.

Джил фальшиво улыбалась, судорожно прикидывая свои возможности. Звукоизоляция в доме ни к черту — ей ли этого не знать после стольких ночей, проведенных у него. Сосед за стенкой идет в туалет — и то слышно. Если рвануть к двери и закричать…

Она качнулась вправо — обманный финт, — а шагнула влево, ухватилась за дверную ручку… и рухнула.

Джил не поняла, чем он ее ударил, возможно, просто кулаком. Закричать она не успела.

Клаудия ни разу не встречала Мэттью. Понятия не имела, как он выглядит, да вообще ничего про него не знала, разве что он — сказка, если верить Джил. И потрясающий, если верить Линдси. Но у нее и раньше мелькала мысль, что Мэттью, скорее всего, ни то ни другое. Если со всеми их желаниями вышла такая петрушка, резонно предположить, что и этот «идеальный парень» очень далек от идеала.

Грета в центре гостиной продолжала обряд отмены заклятий и очистки. С чувством вины Гейл она закончила, прочла заговор насчет ее личной жизни и теперь занималась Линдси, которая упрямо твердила, что похудела главным образом благодаря «успеху» своего первого желания, а вовсе не из-за строгой диеты и ежедневных тренировок.

Широкий скотч. Перед мысленным взором Клаудии возник рулон клейкой ленты. Что за странный образ. Впрочем, для слушательницы монолога Линдси не такой уж и странный, но как внезапно он всплыл, этот образ. А в следующий миг перед глазами Клаудии встала Джил. Скотч и Джил. Сердце екнуло от дурного предчувствия. С Джил что-то стряслось, и беда эта как-то связана со скотчем. Как ни старалась, Клаудия не могла избавиться от образа — живого и яркого. И дурацкого. Кому являются видения скотча?

Нагнувшись над столом, Грета зажигала красную свечу — и вдруг резко выпрямилась.

— Линдси, когда и где вы видели Джил в последний раз? В прошлый четверг? У нее дома?

Линдси кивнула, а Клаудия прямо-таки услышала ее мысли: «Какое это имеет отношение к моему желанию?»

— Мэттью не было? — продолжала расспрашивать Грета.

— Нет.

Грета кивнула в уже знакомой молчаливой задумчивости.

— Вы не… Уж не знаю, насколько вы осведомлены об их личной жизни, но вы случайно не в курсе… они любят игры… — Грета запнулась и сглотнула. Смущенной подруги ее еще не видели. — Игры… со скотчем?

Клаудия от неожиданности вздрогнула так, что снизу подбила коленкой столешницу. Вся магическая утварь подпрыгнула и свалилась в беспорядке, травы рассыпались, кристаллы соскользнули на пол, расплескался воск.

— Скотч?! Вы сказали — скотч?

— Да, дорогая. — В отличие от остальных, Грета нисколько не дивилась фортелю, который та выкинула. — А что?

— Я тоже видела скотч! Только что! Вроде как видение. Рулон скотча — и Джил. Мне показалось, что-то тут неладно, но я промолчала, поскольку вы работали над задницей Линдси, то есть над ее весом… Короче, я решила пока ничего не говорить — ерунда ведь какая-то… А тут и вы сказали…

Грета опустила веки, застыла неподвижно. Потянула носом.

— Джил в беде.

— Вы что-то видели? У вас было видение? — вскинулась Линдси.

— Что с Джил? — выпалила Гейл.

— Вы тоже видели скотч? — округлила глаза Клаудия. Похоже, видение не было таким уж дурацким.

— Да, — кивнула Грета. — И тоже почувствовала опасность. Пока смутную, — добавила она. — Дамы! Надо замкнуть наш круг и разыскать Джил. И чем скорее, тем лучше — учитывая, что двое из нас получили послание.

Женщины подскочили было со своих мест, но Грета жестом остановила их:

— Погодите, погодите. Мне нужно замкнуть круг. Это быстро.

Все снова расселись, Грета взяла в руки освященный нож, и на этот раз члены Клуба обошлись без охов и ахов. Она точно так же вытянула свой атам перед собой и так же двинулась в обход комнаты, только в обратном направлении, против часовой стрелки. Молча. Дойдя до того места, с которого начала, Грета громко топнула, напугав зрительниц.

— Да откроется круг, но не будет нарушен!

И, сунув нож в сумку — безо всякого почтения к колдовскому инструменту, — Грета принялась собирать вещи.

Справа проносилось мимо озеро — черная бездна, — прибрежная рябь вбирала в себя свет фар от машин на шоссе, но дальше царила непроглядная тьма. Где-то на горизонте черная вода неразличимо сливалась с черным небом: бесконечная текучая ночь.

Гейл гнала машину в сторону выхода со станции «Белмонт», свернула во дворы, и несколько минут спустя минивэн с пятью пассажирками влетел на круглую площадку перед домом Джил. Клаудия выскочила из машины и бросилась в подъезд.

Задыхаясь, подскочила к швейцару — тому самому наглому швейцару, что заставил ее ждать в прошлый раз.

— Я к Джил Требелмейер.

— Минуту. Я узнаю. — Он взялся за телефон, поглаживая усы и в упор разглядывая Клаудию.

Клаудия в ответ уставилась на него.

Секунд через двадцать швейцар сообщил:

— Прошу прощения, она не отвечает.

— Попробуйте еще. Звоните дольше.

Он кивнул — вполне учтиво, — но уголки губ недовольно опустились.

— Виноват, не отвечает.

— А вы не знаете, она дома? Я беспокоюсь за нее!

— Нет, мэм, не знаю.

— Ее еще кто-нибудь спрашивал? Некий Мэттью сегодня заходил?

Швейцар сдвинул брови:

— Мне не позволено давать такие сведения.

Клаудия одарила его свирепым взглядом, после чего кивнула — довольно учтиво.

— Не повезло! — Открыв дверцу машины, она нырнула на место.

— А что он сказал? Сегодня ее видел? Она куда-то вышла? — спросила Гейл.

— Ничего не сказал. «Не позволено», — злобно передразнила швейцара Клаудия.

— Может, справимся в студии? — предложила Грета.

— Между прочим, у Мэттью студия в том же доме, — вспомнила Линдси. — Если есть список жильцов, можно будет узнать его фамилию и выяснить адрес.

— Вы знаете, где это? — Гейл поймала взгляд Греты в зеркале заднего обзора.

— Да, дорогая. Езжайте по Эддисон. Северные студии — в начале Равенсвуд-авеню.

Гейл свернула на Равенсвуд. Корпуса мертвых фабрик с одной стороны и высокая железнодорожная насыпь с другой превращали улицу в темный тоннель. Мимо пролетел поезд с пустыми вагонами, высветив дорогу жутковатыми зелеными огнями. Гейл вывернула руль и затормозила перед Северными студиями.

Здесь было тихо и пустынно; кроме минивэна Гейл перед зданием стояли только две машины. Где-то залаяла собака.

— Что будем делать? — нарушила общее молчание Линдси.

— Искать Джил. — Клаудия взялась за ручку дверцы. — Которая ее студия?

— Номер 2-В, — Грета указала на угол здания. Света на втором этаже не было.

— Студия Мэттью — прямо под ней, — вспомнила Клаудия. — Так ведь? Линдси, ты говорила, что Мэттью занял нижнюю студию?

Все головы снова повернулись к зданию. В студии на первом этаже свет горел. Единственный признак жизни в этом конце улицы.

Женщины переглянулись и решительно кивнули. Теперь-то они его достанут и поговорят по душам! Жаль, не удалось эффектно выскочить из машины, разом хлопнуть дверцами и толпой двинуться к подъезду. Пришлось дождаться, пока двери минивэна не отъедут вбок, — Гейл самым прозаическим образом воспользовалась электроникой. Покуда двери с жужжанием закрывались, свет в окнах на первом этаже погас.

Женщины в нерешительности топтались у машины. И что теперь делать? Минуту спустя входная дверь распахнулась и на улицу торопливо вышел мужчина — высокий, в мешковатых джинсах и неопрятной футболке. Ноша в его руках походила на несколько крупных, свернутых в трубку полотен.

— Это он! — прошептала Линдси.

Когда он подошел к тротуару, Гейл окликнула:

— Эй, Мэттью!

Он поднял глаза от своего рулона.

— Переговорить надо, Мэттью.

Он окинул их взглядом, будто оценивал силы противника — пятерку женщин самых разных габаритов. И улыбнулся.

Ух ты! Клаудия почувствовала, что и остальные тоже ахнули про себя. Сексуальная улыбка Мэттью обезоруживала. Линдси не врала — парень и впрямь потрясающий.

— Чем могу помочь, дамы? — спросил он. — Мы знакомы?

— Привет, Мэттью, — выступила вперед Линдси. — Помнишь меня? Я Линдси, из книжного клуба Джил.

Он подбавил в улыбку огоньку, специально для нее:

— Привет!

Улыбка произвела ожидаемый эффект — Линдси смешалась, явно во власти его обаяния.

— Мы разыскиваем Джил. Давно ее не видели, беспокоимся. А вы ведь встречаетесь, вот мы и решили, что ты поможешь.

Мэттью все улыбался, выжидательно и невинно глядя на нее.

— В чем помогу?

— Найти Джил. Нам надо с ней поговорить. — Клаудия поправила очки за дужку, а не как обычно — ткнув пальцем в переносицу.

— Мы вчера вернулись, и я больше не видел Джил.

— Откуда вернулись?

— Из Нью-Йорка. Смотались на выходные.

— Из Нью-Йорка? Она не говорила, что собирается в Нью-Йорк, — удивилась Линдси.

— А у нас спонтанно вышло, — произнес он таким тоном, будто не рассчитывал, что Линдси доступен смысл слова «спонтанно». — Вчера прилетели обратно. А дома вы у нее были?

— Ее там нет, — сказала Мара.

Клаудия стояла у самой обочины, между минивэном и серебристым «хендаем», к которому и направился Мэттью. Сунув свернутые холсты под мышку, он на ходу вытащил из переднего кармана приличную связку ключей.

— Вы же знаете Джил — любит побыть в одиночестве. Уверен, с ней все в порядке. — Он снова сверкнул улыбкой, но ответных не получил. — Если она позвонит или я ее увижу, передам, что вы ее ищете.

— Спасибо, Мэттью. Мы будем очень признательны. — Грета, стоявшая рядом с Линдси, шагнула вперед.

Мэттью дернул головой в сторону Греты, словно пойманный врасплох ее голосом. И закивал с опасливой улыбкой — как нашкодивший мальчишка, которого отчитывает мать.

Клаудия отметила, что «хендай» набит под завязку. Заднее сиденье завалено коробками, на полу свернутый холст. У заднего стекла тоже куча хлама, чертежный тубус, а венчает гору открытая коробка, куда без разбору, явно в спешке, свалены книги и прочее добро. Клаудия перевела взгляд на багажник, и перед глазами снова всплыло видение скотча и Джил… Всплыло, обретая смысл.

— В Нью-Йорк на машине ездили? — обратилась она к Мэттью.

— Самолетом. Я бы рад вам помочь, дамы, но мне пора.

— Никто уже давно не видел Джил — во всяком случае, никто из друзей. — Клаудия будто и не слышала. — Мы очень за нее тревожимся. Вы утверждаете, что летали вместе с ней в Нью-Йорк, однако об этой поездке никому не известно — даже Грете. С какой стати Джил уезжать накануне открытия собственной выставки?

Тон Мэттью стал натянутым — парня явно раздражали надоедливые тетки.

— Слушайте, не знаю я, что там она вам говорила, а чего не говорила. Повторяю, поездка была спонтанной. Вчера днем я подвез ее домой и больше не видел. И рад бы помочь, милые дамы, но тороплюсь, мне в самом деле давно пора ехать.

— Затеяли переезд? В другой город? В другой штат? — Клаудия похлопала по багажнику; Мэттью сверкнул на нее глазами, в них мелькнул страх, затем ярость. Клаудия выдержала его взгляд.

Мимо прогрохотал поезд, железным лязганьем заглушив все прочие звуки, в том числе и звон ключей, которые Мэттью подбрасывал на ладони. Поезд промчался, ярко вспыхнули и погасли рельсы.

Судя по недоуменной мине, Линдси была озадачена поведением Клаудии.

Клаудия дважды дернула себя за правое ухо и покосилась на багажник «хендая». Линдси вытаращила глаза.

— И куда же ты собрался? В очередное путешествие? — поинтересовалась она и, сделав пару шагов, встала перед водительской дверцей.

— Надо на пару деньков сгонять в Небраску. Отцу нездоровится. — Мэттью снова опробовал на Линдси свою обольстительную улыбочку.

— На пару деньков? — Линдси демонстративно вытянула шею, глядя на заднее сиденье. — Круто. Даже я столько не набрала бы.

— Слушай! — снова озлился он. — Чего пристали? Говорю вам, понятия не имею, где Джил. Все, я поехал. А куда и на сколько — вас не касается.

— А нам почему-то кажется… — Клаудия встала рядом с Линдси, — что очень даже касается.

— Рехнулись, что ли? — Мэттью беспардонно отпихнул Клаудию плечом, та выронила сумку, но даже головы не опустила — посмотреть, что там выпало.

— Лично мне кажется, ты знаешь, где она. Мне кажется, с ней беда. И мне кажется, из-за тебя.

— Что ты с ней сделал? — рявкнула Линдси.

— Где она?! — воскликнула Мара.

Мэттью сделал выпад и грубо толкнул Линдси. Та едва удержалась на ногах.

Он нагнулся отпереть дверцу, но Клаудия бросилась ему на спину, обеими руками обхватив за шею.

— Никуда ты не уедешь, пока не скажешь, где она!

— Ч-черт! — прошипел Мэттью, силясь разомкнуть руки Клаудии.

Сверток холстов полетел на землю; извернувшись, Мэттью отправил на землю и Клаудию. Крутанулся лицом к женщинам и выхватил из-за спины финку. В тусклом свете блеснуло лезвие. И Мэттью определенно не собирался демонстрировать безопасность своего оружия.

— Полагаю, теперь вы меня выслушаете, дамы.

Они затаили дыхание: безмолвные статуи на траве.

— Больше никаких вопросов. Никаких обвинений. Я уезжаю. А вы мне не мешаете. — Он сделал паузу. Никто не шелохнулся. — Так-то лучше.

Выставив нож перед собой, Мэттью попятился, присел, подобрал свои холсты и выпрямился с наглой ухмылкой.

Клаудия оцепенела, лежа на земле. «А я прыгнула ему на спину! Запросто мог пырнуть ножом. Ужас, ужас!»

Не спуская с них глаз, Мэттью открыл дверцу, забросил назад холсты и сел за руль.

— Счастливо разыскать свою подружку Джил!

Последние слова потонули в грохоте — мимо промчался очередной поезд, рассылая белые искры из-под колес. В их свете что-то металлическое блеснуло на земле и привлекло внимание Клаудии. Как только дверь за Мэттью захлопнулась, Клаудия рванулась за… циркулем.

Заурчал двигатель. Клаудия воткнула острие циркуля в заднюю шину, когда машина уже тронулась от обочины.

Распластавшись на животе, Клаудия следила за машиной. С визгом колес по асфальту «хендай» на всей скорости пролетел мимо знака «стоп», свернул за угол в конце квартала и, мигнув задними фарами, скрылся из виду.

— Господи! Как ты? — Мара подскочила к Клаудии, в голосе никакой музыки, одна тревога.

— Что делать, что делать?! Джил наверняка у него! Он ее убьет! — Линдси переводила взгляд с Греты на Клаудию и обратно. — Или… уже убил?

Гейл тыкала в кнопки мобильника:

— Я запомнила номер машины. Звоню в полицию. Далеко ему не уйти.

— Ты что там делаешь, Клаудия? — Потирая ушибленное плечо, Линдси глянула на подругу. Взгляд был более чем красноречив: тут такое творится, а ты разлеглась.

— Клаудия постаралась превратить наше поражение в победу, — раздался голос Греты.

Трое из членов Клуба озадаченно уставились на Грету.

— Он не уйдет далеко. — Клаудия все смотрела в ту сторону, куда умчал Мэттью. — У меня своя политика абсолютной нетерпимости.