Крепкий горячий бульон оказал своё действие безо всякого снотворного. Через пару минут Эогн уже дрых без задних ног. Проснулся когда телегу стало сильно трясти: Теодор вывел-таки их из зарослей и теперь они продвигались по совершенно другой местности. Вокруг золотистыми колоннами стояли сосны. Сквозь стоящие рядами могучие стволы пробивалось ярко-оранжевое солнце: наступал вечер. Неужели он проспал столько часов? Виконт приподнялся на локте и стал вертеть головой, пытаясь понять почему его самодвижущееся ложе так сильно трясёт. Увиденное поражало: под колёсами стелилась не заросшая колея, а настоящая дорога, мощёная камнями, только выглядела она древней как мир. Изъязвлённые выветриванием камни давно перестали быть гладкими и нещадно били своими выступами по окованным железом колёсам.

Теодор, который на этот раз не сидел в телеге, а вёл лошадь под уздцы, заметил телодвижения своего подопечного и сказал ни к кому не обращаясь:

— Это очень старая дорога, можно сказать древняя. Ей не меньше тысячи лет. Маги тогда были что надо! Видишь: чуть не тыщу лет назад замостили и до сих пор стоит как новая. А сейчас за год так травой зарастает будто и не было ничего. Ведёт она к заброшенному замку. Его разрушили лет этак пятьсот назад во время войн Германа Завоевателя. В развалинах мы, конечно, ничего не потеряли, но там должна быть вода, да и полянка для ночёвки найдётся.

Эгон кивнул, подтверждая что слышал, понял и не возражает. Затем поискал глазами Виолу. Она свернулась калачиком совсем рядом. Спала? Или охраняла его сон?

Развалины замка открылись внезапно. Вот дорога вильнула, обходя небольшую каменную горку, а за ней возникли серо-зелёные, заросшие мхом стены с провалами окон, круглый бок обрушившейся башни и широкая поляна, плавно спускавшаяся к ручью.

Туда-то и правил Теодор. Остановив лошадей, выпряг их из телеги, спутал ноги пустил пастись на свежей травке и сел, подложив под себя свёрнутую попону.

— Что-то я притомился, — сказал о, часок отдохну и надо будет поставить палатку. А то чую ночью пойдёт дождь.

Вроде бы спавшая Виола мигом вскочила и занялась устройством лагеря: вырезала кусок дернины для костра, принесла воды во всех имеющихся ёмкостях, наломала сухих веток в соседнем малиннике и нашла где-то несколько толстых, но коротких брёвнышек. Кто-то явно запасал для себя дрова, но так за ними и не явился. Виконт наблюдал за деятельностью девушки с удовольствием. Ему не приходило в голову, что она прилегла незадолго до того, как он проснулся, а до этого трудилась в поте лица. Помогала Теодору прорубать проход в зарослях, резала и таскала ветки когда телега засела в яме, полной жидкой грязью, вместе с Тео выталкивала засевшую в глине повозку, караулила, когда пришло время переезжать поперёк проезжий тракт, а потом заметала следы.

Конечно Тео работал больше, поэтому она ни слова ему не сказала, а бросилась готовить всё для того, чтобы можно было поужинать. Известие про дождь и палатку застало её врасплох. До сих пор им везло: погода стояла сухая и тёплая. Они даже не накрывали телегу на ночь тентом. Тео только цеплял к оглобле амулет от насекомых, и всё. Дождь серьёзно путал им карты. Если бы он пошёл ещё вчера, то вряд ли им удалось преодолеть сегодняшние препятствия. И яма, и глина под дождём превратились бы в ловушки для их телеги. А снова тащить на себе больного виконта, только теперь сознательного и излишне активного, ни у кого не было ни малейшего желания. Конечно, его можно было бы усадить на лошадь, сесть вместе с ним и держать всю дорогу, только как его туда затащить?

Глупые мысли. Сейчас у них были куда более насущные потребности. Надвигалась ночь. Пока вода грелась над костром, надо было ставить палатку пока хоть что-то видно. Кажется, Тео клал её в задок телеги и сейчас полезная вещь работала валиком под спиной болящего. Сейчас он отдохнёт и можно будет ему напомнить, а то начнёт искать всё их хозяйство перевернёт.

Раздумывая об этом, Виола ни на минуту не прекращала трудиться. Резала овощи, строгала вяленое мясо, смешивала муку с водой и месила тесто для лепешёк Вот костёр разгорится, даст угли и можно будет напечь, благо подходящие камни она где-то тут видела. Ну конечно, под стеной валяются.

Пока она ходила за подходящими камнями и мыла их в ручье, который оказался скорее не ручьём, а небольшой речкой, Теодор отдохнул настолько, что взялся за палатку. Вопреки опасениям Вильки он отлично помнил, куда что положил, но для того, чтобы достать нужный предмет, ему пришлось потревожить виконта.

— Армейская походная палатка, рассчитана на четверых, — пояснил он на всякий случай, — Так что и мы поместимся, и вещи будет куда положить.

Эгон использовал эту разговорчивость наёмника как случай что-нибудь разузнать. Вот хотя бы маршрут

— А куда мы, собственно, двигаемся? — спросил он с невинным видом, — Я что-то ничего не слышал о заброшенных замках эпохи Германа Завоевателя ни в окрестностях Бараман, ни вблизи Эгона.

Тео в очередной раз испустил свой коронный «Эх».

— Парень, ты много о чём слыхом не слыхал, но это не значит, что оно не существует. А идём мы не по прямой, а галсами. Ты по морю когда-нибудь плавал?

Ули честно признался, что никогда.

— Ну вот. А я плавал и оно меня многому научило. Например тому, что прямая кратчайшее расстояние между двумя точками только в геометрии. Потому что в жизни существуют ветры, течения, рифы, скалы, а ещё опасности, препятствия, ловушки. Так что безопасный путь отнюдь не всегда прямой. Вчера мы свернули направо и сделали петлю справа от основной дороги. Сегодня мы дорогу пересекли и сделали ещё одну петлю, теперь уже слева. Завтра мы этот маневр повторим. В результате мы медленно, но верно продвигаемся в нужную сторону. Если нас ищут, то дня через три окончательно потеряют и мы сможем ехать быстрее. Опасности начнутся снова ближе к твоему родному Эгону.

— Я не хочу в Эгон, — сурово вымолвил юноша.

Теодор не понял.

— Что?

— Я не хочу в Эгон, — повторил Ульрих и добавил, — Я уехал оттуда навсегда и не собирался возвращаться. Мне там нечего делать.

— Но графиня, — попытался возразить Тео и получил истерику.

— Мне плевать на графиню! — завизжал парень, — Она мне никто! Я её ненавижу! Провались она пропадом! Мне нет до неё никакого дела! Ни до неё, ни до её сыночка, дери его демоны! Старая сука хочет чтобы я как задница сидел в замке и плясал под её дудку!

Больше орать ему не дали. Подскочила Виола и сунула под нос кружку с холодным травяным отваром.

— Ну-ка замолчал и быстро выпил! Потом будем разбираться куда и зачем ты хочешь. Сейчас у нас другие дела. Тео и так вымотался, ему ещё палатку ставить и тебя туда перемещать, а ты тут визжишь как недорезанное порося.

Впервые увидев девушку не на шутку разгневанной, Ульрих испугался. Это милое, очаровательное создание на поверку могло быть не менее грозной, чем Гедвига. Вот бы они схлестнулись, — выплыла откуда-то гаденькая мысль, — Не факт что графиня сдюжила бы против купчихи.

* * *

После такого выступления виконта все долго молчали. Ульрих стыдился собственной слабости, Тео переваривал его заявление, а Вильке просто было некогда. Сначала она помогала наёмнику поставить палатку, а потом перетаскивала туда вещи, стараясь свить для каждого уютное гнёздышко на предстоящую ночёвку. Потом водила лошадей на водопой, заодно мыла посуду и себя При этом она обдумывала сказанное парнем и пришла к выводу: графиня потому и не позволила лечить пасынка, что боялась потерять последнего наследника, который ей хоть чем-то обязан. Здоровым и по доброй воле Ули бы в Эгон не вернулся.

Как любое купеческое дитя она изучала Гражданский кодекс Гремона и знала про закон о материнском праве. По нему дети, даже не родные (пасынки и падчерицы, зятья или невестки), не могли выставить из дома вдову, родившую своему мужу хоть одного ребёнка.

Закон принял король Густав Страдалец, мать которого вместе с ним-малолеткой выгнал из дому старший сын после смерти отца. Закон должен был защитить слабых женщин, оставшихся без покровительства мужа.

Этот долг возлагался на тех, кто получал основное наследство. Они были обязаны содержать женщину вплоть до самой смерти, а она имела свой голос при решении важных вопросов семьи. Её одобрение требовалось для того, чтобы вступить в брак, например.

Гуманный по сути своей закон страшно портил жизнь младшему, но уже выросшему поколению. Человек оказывался не хозяином в собственном доме. Как ни странно, со вторыми жёнами дело обстояло легче. Хуже выходило с родными матерями. Зачастую авторитарная мамаша желала руководить всем в жизни сына или дочери и имела для этого полную возможность.

Этого права она лишалась только в случае, если добровольно покидала дом. Поэтому те, кто подозревал, что матушка ни за что не позволит им жениться на избранной девушке, отсылали её на богомолье, лечение, в гости или придумывали другое в этом роде. По возвращении ей приходилось принять свершившийся факт.

Кроме вопроса о женитьбе, были и другие, где слово так называемой матери являлось решающим. Какую жизненную стезю выбрать, чем заниматься, где и чему учиться, уехать или всю жизнь просидеть пень пнём в своём доме Во всех этих вопросах уже по сути взрослым людям приходилось слушаться матушку.

Стоило Ули вырваться из дома, где царила графиня Гедвига, как он почувствовал свободу. Если там ещё и граф был тяжёлым, давящим человеком, а скорее всего так оно и обстояло, то замок Эгон должен был казаться юному магу тюрьмой. Ясное дело, он не хотел туда возвращаться и Виола очень хорошо его понимала. Сама она ни за что бы не хотела вернуться ни к Проппам, ни к родному отцу. Опять под руку матушки Вальтраут? Ну уж нет.

Лучше жить самой по себе.

Так как детей она мужу не родила, то претендовать на место и значение в его доме не могла, зато имела право на получение вдовьей доли. Вдова в гремонском обществе самое свободное существо. Чёрная лента на чепчике, свидетельство о смерти мужа в ридикюле и делай что хочешь в пределах своих финансовых возможностей.

А чем грозило юному магу возвращение под руку графини она даже представить не могла, но подозревала, что ничем хорошим. С другой стороны, если его старшие родственники-мужчины мертвы или недееспособны, то он скоро станет графом, хозяином целой провинции. Многие бы удавились ради такого. Хотя Этого красавчика учили на мага, а не на графа. Только свои магические способности он потерял и не факт, что они восстановятся. А значит он полностью подпадёт под власть своей приёмной мамаши. По крайней мере она явно на это рассчитывает.

Виола никогда не видела графиню и даже не слышала о ней раньше, но почему-то рисовала её себе как существо в высшей степени неприятное, нечто вроде собственной мачехи Вальтраут, только не толстой как бочка, а худой как жердь.

От размышлений её отвлёк Тео, который наконец счёл возможным перенести виконта в палатку. Подхватил парня под спину и под коленки и скомандовал:

— Держись за шею!

Ульрих сейчас не испытывал к Теодору тёплых чувств, но схватился за него как за родного. Свежесть вечера намекала на дождь ночью и юноша это отлично почувствовал. К тому же так он будет ближе к земле, а значит и к траве. Вон её сколько у стену, куда поставили палатку! Молодой, зелёной, под завязку налитой силой!

Тео стащил виконта с телеги и понёс к палатке, около которой уже крутилась Виола, придерживая полог, чтобы он не мешал занести внутрь ценный груз. Как только Теодор опустил Ули на попоны, тот решил показать удаль. Извернулся, подполз к выходу и вцепился в здоровый пучок пырея, росший вплотную к палатке.

Теодору показалось, что подопечный вздумал бежать. Глупо донельзя, но мало ли что придёт в голову больному человеку, тем более магу, пусть и бывшему. Он попытался его перехватить, но Виола вспомнила про малину, которую красавчик иссушил в пепел, и остановила наёмника.

— Не трогай! Пусть! Если это то, что я думаю, то наш виконт молодец.

А Ульрих валялся животом на пороге, сжимал в ладони молодой пырей, тянул в себя энергию и думал о том, как ему повезло, что на его пути встретилась эта замечательная девушка.

Лежать пришлось чуть не полчаса. Дело двигалось медленно, засасывать в себя силу растений оказалось не так-то просто. Зато стало понятно, почему этот метод не использую повсеместно. Так напрягаться ради каких-то пяти свечек никакой маг не станет, а за время, на это потребное, в бою тебя успеют убить раз двадцать.

Конечно, энергия, которой с ним делилась Виола, текла сама и была несравненно приятнее, но девушке она и самой нужна. Ули вдруг ясно увидел, что без Виолы Тео его до дома бы не довёз. Да они вдвоём и сюда бы не добрались. Лежал бы сейчас Ульрих Эгон, молодой маг и наследник графства, в песчаной могилке где-нибудь под сосной. Даже гроба приличного у него бы не было. Если бы не Виола. Это её две свечки чистой, незамутнённой магии дали ему возможность столько подержаться и выйти в конце концов из комы. Это она бульонами и отварами питала его тело и не позволила умереть.

Тут только до Ульриха дошло, что он чуть не умер. Радсть затопила сердце: он живой! Живой! По сравнению со смертью возвращение в ненавистный Эгон теперь казалось полной ерундой. Из Эгона он рано или поздно вырвется, но мёртвые не воскресают.

Кустик пырея осыпался у него между пальцев лёгким серым пеплом и юноша отполз в палатку на приготовленное для него место. Только сейчас он осознал, что Тео с Виолой всё это время стояли над ним, наблюдая. Из-за того, что Ули практически лежал на своей добыче, им ничего не было видно, но теперь оба склонились к остаткам энергетического пиршества.

— Это что сейчас было? — громким шёпотом поинтересовался Тео.

— Дядя Тео, по-моему, наш больной кормился. Энергию свою магическую пил из бедной травки. Видишь: тут кустик пушистый рос, а теперь вместо него что-то серенькое? Он днём точно так же с малиной поступил.

— То есть, он может получать свою энергию из растений? — сделал вывод наёмник, — Не обязательно из людей? Выходит, если бы мы с самого начала раздели его и положили голого на травку

Нет, — отозвался виконт, — На травку нет! Это бы не помогло. Из травы я могу тянуть энергию сознательно, создавая канал. А самопроизвольно это происходит только с себе подобными, да и то не со всеми. По сути девушки, испытывая ко мне жалось и желая помочь, сами создают канал для перекачки силы. Траве же на меня наплевать.

Тео покачал головой. Вся эта история с младшим сыном графа Эгона не нравилась ему с самого начала и чем дальше, тем больше. Единственным светлым пятном на этой мрачной картине было появление в его жизни Виолы. Она была так похожа на Лили и в то же время другая, совсем другая. Его любимая была нежным цветочком, беззаботной птичкой, что поёт в розовом кусте поутру. Вилька тоже напевала, когда работала, этим напоминая свою мать, но в остальном Мягкое обращение прикрывало в ней стальной характер, доброта имела под собой твёрдую основу разума. Даже неразумный на первый взгляд поступок спасение виконта там, у дороги где на них напали, был продиктован сознанием. За время, проведённое вместе, Тео неплохо узнал свою «племянницу» и мог назвать множество её черт и качеств: ни на минуту не изменяющий ей здравый смысл, рассудительность, наблюдательность, умение использовать людей и обстоятельства Доброта? Да, но активная. Там, где Виола не может помочь, она зря слёз лить не будет. Милосердие? Несомненно. Но если милосерднее будет прикончить беднягу, девушка так и поступит. Очень достойные качества, но свойственные обычно людям пожившим и многое повидавшим. Теодору больно было думать, чему именно она им обязана.

Вот теперь она навела виконта на какую-то мысль, в результате которой он научился добывать нужную ему силу из травы. Может, он теперь отстанет от Вильки? Или не отстанет? Нельзя было не заметить, с каким восторгом этот свежевылупившийся птенец на неё смотрит. И очень зря. Жениться на Вильке графёныш при всём желании не сможет, госпожа графиня не даст. Да и девочка, хоть и заботится о мальчишке как о родном, но после своего брака мужчинами интересуется максимум для «посмотреть». С другой стороны виконт красавчик, к тому же сейчас болен не на шутку, девушкам свойственно таких жалеть. А где жалость там и любовь. Утешало только то, что рано (лучше бы рано) или поздно они сдадут мальчишку заказчице и смогут выбросить его из головы.

Только бы уговорить мальчишку не противиться тому, что они отвезут его домой. Конечно, ему туда не хочется, но без магии ему в Элидиане нечего делать. В других местах его тем более не ждут. Только как бы это растолковать засранцу, чтобы он не бузил по дороге?

Пока он так думал, Виола помогла юноше устроиться и сунула ему исходящую паром кружку, громко возвестив:

— На завтра у меня бульона нет и варить не из чего.

Тео всё отлично понял: взял арбалет, болты, верёвки для силков и прочее охотничье снаряжение, натянул плащ и канул в темноту. Он подозревал, что у речушки можно будет подкараулить и подстрелить пришедшего на водопой зверя: оленя или кабана. Если же не удастся, то к утру в силки попадётся какая-нибудь мелкая дичь.

Стоило наёмник уйти, как Ульрих оживился: попросил у Виолы укрепляющего отвара и задал вопрос:

— А куда это Теодор направился?

— На охоту, — ответила девушка, передавая ему фляжку со знакомым питьём, — Надо же нам мясом разжиться. Тебе бульон нужен, а мне вяленое уже в печёнках сидит.

— А он справится? — спросил Ули и подумал, что выставил себя дураком.

Виола посмотрела на него как на ненормального, но ответила:

— Он в горных егерях служил. Следопытом. Как думаешь, умеет Тео охотиться или нет?

Она убедилась, что парень прочувствовал всю неуместность его вопроса и в свою очередь задала свой:

— Как полагаешь, вернулась к тебе магия?

Ули и сам был непрочь это узнать, только как? Поэтому ответ получился очень осторожным.

— Пока я не могу проверить. Вроде да. По логике вещей если у меня получилось создать канал для силы и тянуть её из растений, то это может говорить за то, что магом я быть не перестал. А может и нет. Я этот вопрос никогда не изучал. Про метод подпитываться от молодой травы нам на боёвке рассказывали, но как об экзотике, которой кому-то раз-другой удалось воспользоваться. Всё же маги, которые израсходовали резерв в бою, не бросаются на травку, а продолжают работать мечом, потому что лежачего мага точно добьют, чтобы не встал. А в коме этот способ бесполезен. Но я тебе об этом только что говорил.

Девушка слушала его очень внимательно, а выслушав спросила:

— А когда ты сможешь понять есть у тебя теперь магия или нет? Скоро?

Если бы Ульрих знал! Он попытался вспомнить всё, что когда-либо читал на эту тему и начал отвечать, с трудом подбирая слова:

— Ну, это не могу точно сказать Одно знаю точно: те, кто впадал в кому и выходил из неё, сохранив магические способности, восстанавливались долго, полгода как минимум, а то и целый год. Но их резерв практически никогда не становился прежним. Удавалось восстановить более двух третей от исходного. А я пока даже проверить не могу состояние своего резерва. Были бы рядом опытный маг-целитель или на худой конец ведьма, они бы сказали точно. Считается, что резерв должен быть заполнен хотя бы на два процента, а лучше на десять, чтобы можно было творить самое простое волшебство.

Виола захлопала ресницами:

— А как же я со своими двумя свечками? Как я их зажигаю при таком крохотном резерве?

Ули почувствовал, что может хоть в чём то выказать себя умным и знающим, гордо расправил плечи и начал объяснения:

— Ну так у тебя весь резерв чуть больше двух свечек! Десять процентов до двух свечей это одна пятая. Так что всё нормально. Тебе надо не тратить нечто совсем неуловимое, чтобы после каждого действия магия возвращалась. А мне надо минимум двадцать, а то сто свечей, чтобы мой резерв заработал и начал пополнять себя сам. Если он, конечно, до сих пор существует и годится для использования.

— Сто свечей? — произнесла Виола задумчиво.

Если он будет забирать её силу, это пятьдесят дней, пять декад. Глупости, они уже дней через пятнадцать будут в Эгоне, а там красавчику найдут кормушку. Виола ею быть не собирается. Если трава даёт больше, пусть травой и довольствуется. А у тех девиц он по сколько за ночь забирал, интересно? Или телесная сила это другое? Кстати, Тео не раз удивлялся, что Эгон на редкость быстро выздоравливает, быстрее, чем тот маг, которого он перевозил раньше. Но того, она точно помнит, в бессознательном состоянии ничем не кормили. Так может это всё её бульончик? Тело-то он точно питает, не зря им ослабленных людей выпаивают. Хорошая теория, жаль, нет тут целителя, чтобы ему продать идею.

Странные эти маги. Думают почему-то, что они не такие же люди, как остальные. А вот и зря. Если простому человеку бульон, молоко и тёплый чай с мёдом на пользу, то почему они магам не подойдут? Виола попробовала и на опыте убедилась. По крайней мере что касается бульона и мёда. Жалко, молока тут не добыть. А она бы попила И творожку бы поела

Эти мечты были прерваны Эгоном, которому надоело ждать, когда девушка выйдет наконец из своего транса и обратит на него внимание. Он погладил Виолу по запястью, а когда она не обратила на это внимания, подёргал за рукав со всей доступной ему силой. Не оторвал, но внимание привлёк.

— О чём ты сейчас так напряжённо думала? — спросил он.

Виола пожала плечами. Не пересказывать же парню все свои соображения. Но кое-что можно и сообщить как информацию к размышлению. Надо же как-то его убедить, что хочешь не хочешь, а в Эгон ехать надо.

— Я думала о том, маг ты теперь или не маг. Вдруг твои способности навек утрачены?

— Вот только не говори мне этого! — взмолился Ули, — Пожалуйста, не надо! Пока нет уверенности, я хотя бы смогу думать, что потерял магию не навсегда. Потому что без неё Без неё и трава не такая зелёная, и небо не такое синее, и вода не такая мокрая. Она суть

всего в нашем мире! Самое страшное потерять суть. Эх, ну как тебе объяснить? Понимаешь, без магии я никто!

Виола с жалостью смотрела на юного мага. Или правильнее сказать «бывшего мага»? Действительно, если магия была для него всем, то ему сейчас хоть в петлю лезь. Но Всё равно в ближайшее время он не узнает так это или не так, а жить дальше как-то надо. Так почему бы не жить графом? Но сказать ему это напрямую? Да он тут у неё на глазах сойдёт с ума. Надо в обход.

Она похлопала Ули по плечу.

— Понимаю, тебе тяжело. Тебе кажется, что ты потерял самое дорогое для тебя в жизни. Но ты жив! Это самое важное. Пока жив ничто окончательно не потеряно. И потом, ты же пока не занешь точно: а вдруг твой дар так при тебе и остался? Пусть не такой сильный, поменьше, но ты мне вроде говорил, что потенциал у тебя был огромный? Ну, будет на треть меньше, но всё равно большой. Ты же молодой маг, растущий, а растущий организм легче всё переносит. Вон, на детворе всё заживает как на собаках. Твоё положение ещё может оказаться не таким плохим.

Подсунув ему эту утешительную теорию, Виола замолчала. Пусть прожуёт и проглотит. Глядишь, и сам дойдёт до мысли, что пересидеть время без магии лучше в родном доме, где ему не надо будет добывать себе кусок хлеба. А там графом станет, так ему, глядишь, понравится.

Графиня не самое большое зло в мире. Если она не дура, с ней можно договориться. А если дура тем более. Дуру всегда можно обвести вокруг пальца, надо только знать в чём её слабое место. Этот Ули не самый последний идиот, стоит только задать ему направление в каком мозгами раскинуть, а дальше он и сам додумается.

Но сейчас виконт Эгон о грустном ни размышлять, ни говорить не хотел, поэтому переключил своё внимание на Виолу и стал расспрашивать.

— А Тео правду сказал, что ты вдова?

Вилька устало кивнула. Ну вот, она ему о деле, а он к ней подъехать задумал. Ладно, сил-то у него пока нет, приставать не станет, а разговор не вода, подол не замочит. Только вот отвечать она собралась короткими, сухими «да» и «нет. Но на первый вопрос выдала:

— Правду.

— И твой муж погиб во время бандитского налёта на ваш обоз?

— Да, — вздохнула девушка.

— Ты всё потеряла?

Всё потеряла? Он не знает о чём говорит. Она, Виола, скорее нашла. Свободу. Жизнь сохранила, да и сумку со всем нужным захватила, а это тогда многого стоило. Ещё она спасла одного бестолкового мага и подружилась с таким замечательным человеком, как Теодор. Вот доберутся они до Эгона, получат награду, и начнётся у Виолы новая жизнь, в которой всё решать будет она сама.

Но на вопрос Ули лучше ответить:

— Да!

И тут он спросил:

— Ты любила своего мужа?

Что? Любила? Виола подняла на юношу глаза, полные упрёка и непонимания. Тот расценил это по-своему и смутился.

— Прости, таких вопросов не задают. Но ты мне так нравишься, Виола. Я хотел бы знать о тебе всё. Ну, хотя бы то, что можно. То, что тебе не тяжело рассказывать.

Уши хочешь погреть? Ну ладно, на тебе! И Виола пустилась рассказывать байки. Про то, как ещё в отчем доме собака с котом сговорились и воровали у матушки Вальтраут мясо прямо из котла. Про то, какие вкусные пончики печёт их соседка в Альтенбурге. Про то, как трудилась в лавке: покупатели бывают такие разные! Про то, как училась вести книги и как в возрасте тринадцати лет за руку поймала нечестного поставщика.

При этом она всё время прислушивалась не идёт ли Тео. Но тот как в воду канул.

Когда Вильке надоело травить байки, она запела. Ули давно заметил, что она всё время мурлычет себе под нос, но не прислушивался. А тут девушка запела в полный голос. Слух у неё был, пела она верно, да и голосок оказался небольшим, но очень приятным. Музыкальному от природы Ульриху обычно было нестерпимо слушать дурное пение соучеников, которые из десяти нот попадали максимум в три, а сейчас он наслаждался. По репертуару было заметно: Виола горожанка. Никаких тягучих деревенских застольных. Популярные песни знаменитых бардов и менестрелей, арии из комических опер и, что ему показалось особенно забавным, детские песенки. Так что желание девушки развлечь и отвлечь его от грустных мыслей Эгон оценил по достоинству.

А Виола запела потому, что воспоминания будили следующие воспоминания и она была уже готова сорваться, зарыдать и опозориться перед юным виконтом. Этого нельзя было допустить и она перевела тему, сказав: „Я очень люблю одну песню…“ А после этого к разговору она уже не возвращалась. Песен она знала множество и не только гремонских. В Альтенбурге часто выступали барды со всей Девятки, а она готова была потратить сэкономленные гасты чтобы их послушать. Да и отец любил музыку, регулярно таскал семейство в оперу несмотря на ворчанье Вальтраут. Только Пропп Его и тихое мурлыканье себе под нос раздражало.

Ульрих думал, что она поёт для него? Глупости! Она пела для себя. Пела, чтобы выгнать всё плохое из своей жизни и открыть двери для хорошего. И это ей почти удалось. Почти, потому что в тот момент, когда Виола замолчала, чтобы сообразить, какую песню спеть следующей, до её чуткого уха донёсся отдалённый вскрик.

Она вскочила.

— Ты слышал?

— Что? — удивился виконт.

— Кричал кто-то, — неуверенно произнесла Вилька, — Может, с Тео что-то случилось и ему нужна помощь?

Она нашарила сапожки, которые скинула чтобы ноги отдохнули, натянула их, высунулась из палатки и тут же втянула голову назад.

— Тео был прав: дождь пошёл. Нужен плащ. В каком же он тюке?

Эгону очень хотелось сказать девушке, чтобы не выходила на дождь. Но на так деловито шарила по их багажу в поисках подходящей одежды, что он не решился противиться ей решению. Надеялся только на то, что Тео успеет вернуться раньше, чем Виола убежит в темноту и оставит его одного.

Вилька всё же нашла плащ и выскочила под дождь, но вернулась почти сразу, даже не успев как следует промокнуть.

— Темно глаз коли, — в сердцах воскликнула она, — И фонарь наш магический Тео унёс. Что делать будем?

— Ждать, — меланхолически посоветовал Ули, — Если Теодор такой герой, то скоро вернётся.

Ждать пришлось недолго. Тео действительно вернулся с перекинутой через плечо тушей косули. Гордо сказал:

— У ручья подкараулил. Потратил всего один болт, да и тот вернулся. Ну вот, теперь у нас есть мясо. Из ноги бульон сваришь, седло пожарим на углях, длинные мышцы завялим, а остатки местное зверьё доест.

Он сел на пороге, выставив тушу и собственные руки под дождь и принялся сноровисто свежевать убоину, отрезая острым охотничьим ножом отдельные части. Вилька метнулась мимо него, притащила лопухи и крапиву и стала оборачивать ими куски, заодно присаливая.

— До завтра надо мясо сохранить.

Потом вдруг вспомнила:

— Дядя Тео, а кто там кричал?

— Ты слышала? — удивился Теодор.

— Слышала, — подтвердила Вилька.

— Это я ногу подвернул, — сказал мужчина хмуро.

Виола сразу поняла: врёт. Не ей конкретно, ей бы, может, и сказал, но тут сидит развесив уши виконт и Тео не хочет, чтобы тот услышал лишнее. Поэтому она промолчала, планируя выяснить истину утром.

* * *

Утро не принесло ничего хорошего. Начавшийся ночью дождь всё лил и лил. Речушка превратилась во вполне достойную речку и бурлила, обходя упавшие в неё коряги. Телега стояла мокрая и сиротливая. Хорошо, что всё из неё вчера поспешили перенести в палатку.

— Никуда сегодня не поедем, — резюмировал Тео, — Отдыхать будем. Всё равно весной дожди надолго не заряжают. К вечеру, в крайнем случае завтра выглянет солнышко, подсушит дорогу. Вот тогда и покинем это место. Были бы мы верхами, могли бы и сейчас тронуться в путь. Но наш виконт пока не настолько здоров, чтобы сесть в седло, да и лошади для его у нас нет. А пока надо позаботиться о еде. Зря я, что ли, вчера охотился?

Он первый покинул палатку и занялся костром. Вчерашнее кострище стояло затопленное водой, так что пришлось делать новое. Тео наладил над ним тент из попоны, натаскал сушняка, который сохранился под вывороченными камнями бывшего замка, запалил огонь и махнул рукой Виоле: мол, твоя очередь.

А у неё уже было всё готово, оставалось пристроить котелки над огнём.

Улькриху было плохо видно поляну, всё тонуло в серебряном мареве дождя, но за Виолой наблюдать ничто не мешало. Он проснулся вместе с ней: просто почувствовал по изменившемуся дыханию, что девушка больше не спит. Но показывать ей, что он тоже бодрствует, Ули не стал, иначе бы не увидел волшебную картину.

Вилька тихо, как мышка, скользнула к закрытому пологу палатки, отстегнула его, затем стащила с себя рубашку и панталоны, в которых спала, и голышом выскочила на улицу. Мыться побежала, понял юноша. Но главное, он увидел то, что пока представлял себе только в мечтах: прекрасное тело Виолы. Блаженная улыбка сама растягивала губы юноши. Она оказалась именно такая, как он представлял. Даже лучше. Не дебелая гремонская красотка из деревни и не тощенькое недоразумение без груди и бёдер, модное в высшем свете. У Вильки природное изящество сложения сочеталось с великолепными женственными формами. Её хотелось обнимать, ею хотелось обладать. Только вот с последним у Ули дело обстояло плохо. Желание в голове присутствовало, а телу не хватало силы реагировать как надо.

Оставалось ждать и надеяться. Ждать, когда здоровье вернётся, надеяться на то, что Виола к тому времени не исчезнет из его жизни. Он даже подумал о том, чтобы упросить графиню задержать своих спасителей в замке до его выздоровления якобы для того, чтобы он мог их лично отблагодарить. Обоих. Виола без Теодора не останется, это Ули уже понял. Ему только не было ясно, какие отношения связывают эту во всех отношениях замечательную девушку с простым как дверной проём и незатейливым как грабли наёмником. Н ума, и прочих достоинств Ульрих за Теодором признавать не желал.

Виола скоро вернулась и ему пришлось закрыть глаза, потому что девушка, начав одеваться, с подозрением окинула острым взором мужчин: не подглядывают ли.

А потом пробудился Теодор и началась утренняя суматоха, во время которой виконт снова заснул.

Пока он спал, произошло многое. Виола занялась добытым вчера мясом: разделила по назначению и принялась готовить, сетуя, что нет ни молочка, ни сметанки. Мрачный Тео ходил кругами и всё никак не решался сообщить девушке новость. Но она сама догадалась и спросила в лоб:

— Так что это был за крик вчера вечером?

— Нас выследили, — со вздохом признался Теодор, — Какой-то тип засел в развалинах и наблюдал за нами с арбалетом в руках. Вернее за нашим лагерем, я его не интересовал. Когда я пошёл на охоту, он не стал ни следить за мной, ни пытаться задержать или убить.

Виола побледнела.

— Это по душу нашего виконта? — спросила она.

— Скорее всего, — подтвердил Теодор и, видя, как в глазах девушки плеснул страх, поспешил успокоить, — Он нас не потревожит. На обратном пути я его снял.

— Убил? — уточнила Виола.

Тео молча кивнул, потом добавил:

— Думаю, он был один, потому что на крик никто не вышел. Надо проверить тело, узнать, кто такой. Сходим, когда дождь перестанет.

— А вдруг звери объедят? — забеспокоилась Вилька.

— Не думаю. В такое ненастье и барсук не охотится. Меня больше волнует откуда этот тип узнал про наш маршрут. О нём был осведомлен только Лассер. Дорога уже много-много лет стоит заброшенная, замок тоже. А в случайности я не верю.

Вилька сморщила носик. Этот Лассер ей с первого взгляда не понравился, но Теодор считал его другом, а она не собиралась их ссорить. Вот и сейчас ничего не сказала: пусть доходит собственным умом. Если этот стрелок из развалин пришёл сюда по наводке лысого Уве, то у него должен быть жетон гильдии. По крайней мере ей так кажется.

Когда Ульрих наконец проснулся, у Виолы всё было готово. Фляжка наполнена бульоном, варёное мясо из него спрятано в специальный мешочек, а на остатках варева она спроворила для больного жиденькую кашку. Бедняга обрадовался до слёз, так ему надоело не есть, а только пить. Виола хотела было покормить его с ложечки, но такого унижения виконт Эгон не стерпел: отобрал у девушки ложку и съел всё самостоятельно.

Тео тоже был доволен: Вилька пожарила им печёнку и подала, обсыпав диким луком, который по всему Гремону рос в изобилии. На обед были уже припасены аппетитные кусочки, а вырезку она густо натёрла солью с перцем и завернула в ткань, крепко обмотав бечёвкой.

— Хозяюшка, — умилялся Теодор, — Что бы я без тебя делал?

Дождь всё не прекращался и всем троим пришлось сидеть в палатке, слушая, как он стучит по крыше. Тео решил воспользоваться свободным временем, чтобы убедить виконта не упираться и по доброй воле продолжить путь в Эгон. Как ни странно, на этот раз он нашёл нечто вроде понимания.

— Я подумал, — сказал парень с видом пресыщенного жизнью аристократа, — И решил: Эгон в моём положении лучший выход. Где-то я должен жить, пока магия восстановится. Так почему не в родном доме? А потом я подумаю и решу как и в каком виде мне продолжать магическое образование.

Последние слова он произнёс так, что становилось ясно: он не допускает и мысли о том, что больше не является магом.

Тео покачал головой и хмыкнул: все действия его мачехи направлены были на то, чтобы магию парень потерял. Это ясно из того, что не позволила лечить его на месте, а велела во что бы то ни стало доставить к ней. Он ей объяснял, что так время будет упущено и хорошо, если мальчик не просто магию потеряет, но вообще жив останется. Но госпожу Гедвигу потеря Ульрихом магии не остановила. Ей же это на руку! Мальчишка без магии пешка в руках опытной и властной женщины. Кто же знал, что им на пути попадётся такая умная Вилька, у которой есть необходимые для лечения две свечки в день! Теперь у паренька есть шанс и он костьми ляжет, чтобы этот шанс не упустить назло госпоже Гедвиге. С магом ей трудновато придётся.

Виконту ответила Виола:

— Думаю, это самое правильное решение. Год на восстановление ты сам сказал, что это самое меньшее. Будешь жить в нормальных условиях и не страдать от отсутствия денег. А с госпожой графиней договоришься. Ей ведь власть важна, так?

Ули радостно закивал. За время сна вчерашний разговор преобразовался в план, по которому он займёт место наследника, а потом, когда поправится, передаст бразды правления Гедвиге, а сам вернётся в Элидиану доучиваться. Год на отдых у него есть: всё равно к новому учебному году он не успевает, а экзамены за этот не сданы, хотя все зачёты кроме того пресловутого полигона имеются. Он вернётся следующей весной прямо к сессии. Хорошо бы ещё разобраться с магистром Тотисом, который его подставил, но это ведь можно сделать с помощью писем.

Действительно, о том, что магия может не вернуться, он даже не думал. Просто отбрасывал такую возможность.

Сейчас, услышав из уст Виолы поддержку и одобрение, он уверился, что выбрал самый правильный путь, поэтому стал подробно излагать ей свои планы. Она слушала, ахала, поддакивала, задавал вопросы, иногда смеялась Время до обеда пролетело незаметно. Весёлые посиделки прекратились внезапно. Захотевший есть Тео выбрался из палатки наружу и крикнул:

— Эй, народ! А дождь-то кончился!

Тт же состоялся небольшой военный совет, в котором принял участие и Ульрих. Тео показал ему свои записи и объяснил, куда они дальше двигаются. Бедный виконт во всём бы разобрался, если бы не слабость: он так и уснул над картой.

Тео поманил Вильку из палатки.

— Пусть поспит, ему полезно. А мы с тобой сходим посмотрим на того стрелка.

Почему „стрелка“, девушка поняла сразу, как увидела труп. Мужчина лежал ничком, сжимая арбалет в окоченелых руках. Оглядев место, где он устроился, она поняла: кого бы ни собирался убить этот тип, жалеть остальных не входило в его планы. Болт был обмотан пропитанной смолой паклей, а рядом валялась потухшая плошка с фитилём. Ещё несколько болтов были разложены рядком. Злодей собирался поджечь палатку и под прикрытием суматохи перестрелять всех, кто там находился. Он потому и не торопился, что Тео ушёл на охоту. Ждал его возвращения. „Стрелок“ не собирался оставлять мстителя у себя за спиной.

Теодор перевернул тело и пошарил под рубашкой. Вытянул на свет цепочку с медальоном и показал Вильке:

— Гляди, у него не жетон, как у меня, а имперский золотой. Тайная, запрещённая гильдия убийц. Я знал, что это чужой. Никто из наших не возьмёт заказ на убийство, тем более своего, только на охрану. Но если он получил сведения о маршруте от Уве Выходит, старый хрен работает сразу на два фронта. И мы не можем быть уверены, не продался ли также Томас из Эгона. Так что нам надо быть вдвойне осторожными и поступать так, как от нас не ждут. Вот только идей у меня шиш да маленько. Может ты, девочка, что-нибудь придумаешь?

Виола вцепилась в собственную косу.

— А что, дядя Тео, — спросила она, нахмурив брови, — В деревнях на дороге нас не ждут?

— Думаю, что нет, — пожал плечами Тео, — Но вдруг

Виола прищурилась.

— Дядя Тео, а как члены гильдии связываются между собой?

Теодор так и замер. Вот уж вопрос так вопрос. Система магической связи была одной из самых больших тайн гильдии наёмников. Разработали её лет сто пятьдесят назад два мага. Делали для короля, но тот пожмотился с оплатой и секретный артефакт достался гильдии. Поначалу она соединяла только три главных представительства, а теперь у каждого члена гильдии, выслужившегося из учеников, имелся специальный амулет- свиток. Недаром бляха-жетон была такой здоровой: именно она хранила амулет связи и подзаряжала его магией от окружающих потоков. Каждый вступающий в гильдию клялся не раскрывать чужим тайну, но ушлая Вилька, кажется, и сама додумалась. А, в магических тонкостях и он не силён, а вкратце рассказать можно, тем более ей, любимой и дорогой доченьке.

— В общем, есть у нас такая штука.

Он вытащил из-за пазухи свой жетон.

— Там внутри свиток и стило. Пишешь на свитке имя того, кого хочешь вызвать, и представляешь себе его лицо. Потом слышишь голос значит ответил. А ещё мы таким способом передаём отчёты. Вместо имени пишешь слово „архив“ и дальше надиктовываешь свой отчёт. Там лежат зачарованные свитки, у каждого свой, в них текст появляется. Потом сообщаешь куратору, мол, отчёт готов. Вот как-то так.

Про отчёт Вильке было совершенно неинтересно. А вот что все члены гильдии были связаны и могли общаться напрямую, показалось очень даже важным. Если „стрелок“ был один, о его гибели узнают нескоро, если только никто не поджидает их в одной из деревень. А как узнать?

— Дядя Тео, а в деревнях по дороге в Эгон живут ещё члены твоей гильдии? — спросила она задумчиво.

Тот покачал головой:

— Откуда? Отделения гильдии есть в городах, держать их в деревнях слишком накладно.

Ага, если их на дороге не ждут, так никто ничего и не узнает пока они не доберутся до места назначения. А там Пусть Тео сам разбирается с продажным Лассером и вторым, тем, кто в Эгоне. Что он тоже сотрудничает с гильдией убийц Вилька даже не сомневалась, но не стала на этом акцентировать, просто изложила Теодору свои соображения.

— Вернуться на дорогу и двигаться по ней? — сразу ухватил мужчина, — Хорошая мысль, мне нравится. Думаю, ты права: сейчас нам так будет безопасней. Если по нашему следу пустили убийц, то вряд ли целую толпу. Одного я ликвидировал. Ну что ж Если они будут придерживаться того, что обо мне мог сказать Уве Лассер, то на дороге ждать нас никто не будет. Кроме, пожалуй, последнего перегона перед замком: вот там действительно может быть опасно. Но туда ещё надо добраться, а за дорогу будет время подумать. Сейчас возвращаемся к парнишке, обедаем, собираемся и возвращаемся на тракт. К ночи доедем до деревни. Она хоть и маленькая, но трактир там считается отменным. Ты иди пока к нашему болящему, начинай готовить обед, а я сейчас. Похороню этого бедолагу. Пусть он и убийца, а всё же человек, негоже его так бросать.

Виола кивнула и быстро потопала в лагерь. Принимать участие в похоронах наёмного убийцы желания не было, но правоту Тео она не могла не признать. Ну ничего, когда вернётся, закончив это малоприятное дело, его будет ждать кусок поджаренного на огне мяса и свежая лепёшка.