Плохо быть одной! Некому по тыкве настучать и сказать по — доброму: "Куда поперлась, дура?!" Потому что идти в одиночку через перевал, который может в любой момент закрыться, может только такая наивная, не знающая жизни кретинка, как я. Если бы не Бак, мои косточки так бы и сгнили где‑нибудь под камушком.

Поначалу все шло хорошо, даже замечательно. Мы быстро поднимались в горы, погони не было, погода благоприятствовала… По карте я определила расстояние до долины примерно в сорок лиг. Если идти пешком по ровной местности, за два дня как раз можно дойти, не слишком надрываясь. Но тут горы, значит, время надо увеличить раза в два. Ну пусть не в два, в три. Шесть дней — тоже, в сущности, немного.

Ага, размечталась. Для начала мы с Баком заблудились. Тропинка, по которой мы так уверенно двигались, становилась все тоньше и незаметнее, а затем и вовсе потерялась среди камней. Пришлось слезть с ослика и пойти рядом, надеясь на то, что он сам отыщет дорогу.

Отыскал, болезный. Как раз к самым задворкам Сиразы меня к вечеру вывел. Хоть смейся, хоть плачь. Одна выгода — ночлег под крышей. Я забралась в чей‑то сарай, предварительно убедившись, что он пуст, привязала к морде Бака сумку с овсом, и устроилась спать на груде какой‑то ветоши. Животных хозяева не держали, ценных вещей тоже в пределах видимости не обнаружилось, так что до утра нас никто не потревожил.

Проснулась от холода: огня‑то развести было нельзя, так что за ночь промерзла я знатно. Баку все ничего: торба с овсом есть — он счастлив. Я снова применила трюк с морковкой и осторожно вывела его из деревни. В одном месте остановилась в тени высокой стены, пережидая, когда люди пройдут, и услышала:

— Ой, и хитрая хотейка! Небось с дороги сошла и по лесам ховается. А главное, собакам даже след взять не от чего, все свое до ниточки с собой забрала.

Произнес эти слова дребезжащий тенорок. Ему ответил гулкий бас с хрипотцой:

— Ну, ты скажешь тоже. Она свое взяла, ничего не украла. Чего ж ее искать‑то? Конечно, если платят, то почему бы не побегать по дорогам? Особенно кому делать нечего. А я вот думаю — на перевал она подалась.

— По твоему, эта хотейка — сумасшедшая? Кто в этакое время на такое рискнет? Еще дней пять — шесть и там здоровому мужику не пробраться, а не то что юной девице.

Из их разговора я вынесла одно: дней пять — шесть у меня в запасе имеются. Ищут меня не в той стороне, как я и предполагала, что внушает надежду. Нечего мешкать, надо торопиться. И еще. Ищут хотейку. Лей, будучи магом опытным, представляет себе, как я выгляжу на самом деле, а вот Летицию он никогда не видел. Значит, пора ей появляться на свет. А Бака тоже стоит прикрыть иллюзией. Пусть будет большим ремольским волкодавом. Размер подходящий.

Конечно, я не Армандо и не Антонио, тем более не Вэнь, но простой человек мою иллюзию сходу не раскусит, а больше мне и не надо. Отойдя от Сиразы совсем чуть — чуть, спряталась в кустах и превратилась в Летицию. Да я бы и прямо на дороге это сделала, если бы не необходимость переодеться. Удобные штанишки Динь пришлось сменить на обычное в этих краях платье. Потом зачаровала ослика, на что он не обратил ни малейшего внимания. Ему достало той информации, что и в новом виде я прячу морковку в кармане.

Некоторое время мы двигались по той же тропке, что и вчера, а затем я заметила не увиденную мной в прошлый раз развилку. Возможно, это и есть нужная дорога? Как понять? Я выросла в местности, где горы были видны на горизонте, но никогда в них не была. Я имею в виду, в настоящих горах. Наши холмы не в счет. Так что опыта у меня не было.

Вспомнив, что можно воспользоваться зрением птицы, стала искать подходящую. Всякие там заблики и пеночки не в счет, они мелкие, летают низко, а при попытке внедриться в их разум и посмотреть их глазами, скорее всего не выживут. Ворона бы подошла, но где ее взять?

Я отвела Бака с дороги за камни, чтобы никто, если ему вздумается податься в горы, его не заметил, сама устроилась рядом и стала ждать, поглядывая по сторонам. Ворона, сорока, сокол, орел, ну хоть кто‑нибудь! Появитесь, а?

Появилась сойка. Села на камень над моей головой, поглядела на нас с Баком круглым глазом. Повернула головку набок… Больше она не успела ничего, я завладела ее разумом и подняла в воздух.

Ура! Если идти по новой тропинке, она тоже пропадет среди камней, но это ничего не значит! Если пройти вперед по осыпи локтей двести, то она снова появится. Узкая, петляющая между камней, но вполне различимая.

Я не стала гонять сойку вверх к перевалу, отпустила, понадеялась, что завтра смогу зафрахтовать еще одну птицу. Недовольная красавица взмахнула своими бирюзовыми крыльями, ехидно что‑то мне прокричала и полетела в сторону города.

Бак все это время кротко жевал росшие у него под ногами пучки пожухлой жесткой травы. Но когда я наконец определилась на местности и позвала его за собой, решил, что хорошенького понемножку, отвернулся и не сделал ни шагу. Почему? Он же еще не получал своей морковки? Забыл?

Пришлось вынуть ее из кармана и повертеть у осла пред носом. Тут у него в мозгу настало просветление и он наконец‑то сдвинулся с места и поплелся за мной. А когда морковка висела перед носом на веревочке, он шел не останавливаясь. Можно сделать вывод: если хочешь, чтобы твой осел бежал за морковкой, он должен о ней помнить, а лучше всего постоянно видеть перед собой. О спрятанной он скоро забудет.

Только вот удочку я перед его носом могу держать только если еду или на нем, или в повозке. Какой отсюда следует вывод, я подумаю, когда до перевала доберусь.

Мы действительно снова потеряли тропу и нашли ее, когда миновали широкую каменную осыпь, переход по которой занял больше полутора часов. Идти по ней оказалось на удивление трудно: мелкие камушки норовили выскользнуть из‑под ног, а сами ноги все время подворачивались. Я чудом себе ничего не повредила.

Ослику тоже пришлось не сладко, его копытца проваливались в мелкие камушки, а более крупные били его по бабкам. Приходилось изо всех сил тянуть ослика за повод и время от времени манить морковкой. Он упирался, но все же продвигался вперед.

Кажется мне, что в первый раз здесь Баку настолько не понравилось, что он решил вернуться и сумел меня обмануть. Но на этот раз я знала дорогу и не стала поддаваться на его умильные взгляды. Наградой стали отдых и еда. Когда осыпь была позади, я сняла со спины Бака поклажу, развернула повозку, достала еду на двоих и угостила поганца круто посоленным куском лепешки.

Затем разожгла огонь и сварила себе кашу с кусками солонины.

Настоящий костер тут сделать было не из чего, пришлось пользоваться магией. Хорошо, что я ведьма! Магические потоки в горах очень обильные, так что завязать огненное заклинание на простом камне мне не составило труда. Еще плюс: такой огонь не дает дыма, заметить нас из долины Сиразы невозможно, если не применять магический поиск. Ну да я ненадолго.

Пообедав, мы двинулись дальше. Дорога все вилась и вилась, становясь все круче и круче. В некоторых местах путь преграждали камни, через которые приходилось перелезать, задрав юбки повыше. Через некоторое время я плюнула и снова переоделась в штаны Динь. Хоть ни за что не цепляются.

Бак меня порадовал тем, что оказался скаковым ослом: ловко перескакивал через камни и спокойно продолжал путь.

Только один раз вышла у нас заминка. Перекрывший тропу камень был столь велик, что ослик остановился и всем своим видом стал показывать: и не мечтай, я через это прыгать не стану.

Ох, и намучилась я, пытаясь подсадить упрямое животное, чтобы он сумел если не перепрыгнуть, то хотя бы влезть. Морковка и тут помогла. Отчаявшись, я вынула ее из кармана, перебралась через камень и положила впереди на тропе. Так что вы думаете?! Взобрался и спрыгнул как миленький!

Правда, тут же сожрал морковь и дальше не пошел. Но мне и не надо было. За камнем нашлось удобное место для ночлега. Я развернула из своей коробочки что‑то вроде ложа под балдахином, укрылась теплыми одеялами, а еще на всякий случай запалила магический костерок, хоть и опасалась, что он может открыть Лею наше местонахождение. Если бы он задался такой задачей, то на этом расстоянии смог бы засечь мою магию. Я буду в безопасности только когда между нами встанут горы.

Укрытое со всех сторон, кроме неба, место быстро прогрелось, так что ночевали мы почти с комфортом. Когда же под утро стало нестерпимо холодно, я встала, поела, попила горячего чаю и тронулась в путь.

Первый день мне показался непростым, но по сравнению с тем, что было дальше, это была просто лафа. С каждым пройденным локтем, даже не лигой, двигаться вперед становилось все трудней. Кое — где приходилось пробираться ползком, опустившись на четвереньки, как животное. Участки пути, где уклон был небольшим, я встречала как дорогих и любимых друзей, чуть не плача от радости. Довольно часто попадались осыпи, где я себе чуть все ноги не переломала. Но больше всего они пугали тем, что любой неудачно сдвинутый камень грозил сходом лавины.

Люди нам не встречались, никто уже не рисковал идти в горы, поэтому я сняла с Бака личину пса, но свою оставила. Она мне не мешала, а ослик никак не мог привыкнуть к виду лап без копыт.

Бак на удивление легко шел по почти вертикальным склонам, особенно если ему не мешали крупные камни. Я просто не верила своим глазам: как он с этим справляется? На осыпях же я ему отчаянно завидовала: его копытца не стронули ни один камешек. По сравнению с ослом я чувствовала себя неуклюжей медведицей, хотя тут и она дала бы мне фору.

Третий и четвертый день пути ничем не отличались от второго. Я немного втянулась и шла уже более уверенно, хотя на скорости это никак не сказывалось, все равно торопиться не получалось. Больше всего меня пугали слова того мужичка из Сиразы про закрытие перевалов. Кажется, это значит, что в горах выпадет снег пройти станет невозможно. А к тому шло.

Чем выше я забиралась, тем становилось холодней. Пришлось вытащить купленные внизу меховые вещи и надеть. Только сапоги я оставила прежние, очень уж привыкла. Зато под них я напялила теплые носки из шерсти местных коз, чтобы ноги не мерзли.

Вообще вопрос замерзания стоял остро, особенно на привалах. Теперь ночи я проводила в обнимку с осликом: от него шло тепло, как от печки, а с другой стороны горел мой магический костерок. Все яснее становилась глупость моей затеи: в одиночку перебраться через перевал в преддверии зимы.

На пятый день пошел снег. Поначалу он был легкий и пушистый, как у меня на родине. Долетал до земли и сразу таял. А под вечер повалил крупными мокрыми хлопьями. Я с трудом в наступающей тьме нашла укромное местечко под выступом скалы, затащила туда несчастного Бака, разложила повозку и поставила ее на ребро, отгородив нас от внешнего мира.

Очень удачно сделала. Я заклинаниями прилепила полог одним краем к скале, а другим зацепила его за повозку, и снег к нам практически не попадал. Внутри нашей импровизированной палатки полыхал костер, варилась каша, Бак жевал очередную морковку, а снаружи бушевала стихия.

Если бы вслед за снегопадом ударил мороз, мы бы так и остались в ледяном плену до весны, когда бы нашли наши милые трупики. Моих сил и магии надолго бы не хватило.

Но к счастью к утру началась оттепель, снег растаял, превратив горы в нечто скользкое о мерзко чавкающее, но проходимое. Мы отправились дальше, и я все больше радовалась, что у меня есть такой отличный длинноухий товарищ.

Годы воспитания Вэнем не прошли для Бака даром, это был на редкость умный и прагматичный осел. Поразительное дело, на равнине, если ему что не нравилось, он орал, не стесняясь, а в горах ни разу себе этого не позволил, будто знал, что здесь шуметь опасно.

Свой ум Бак доказал в тот же день. От усталости у меня на скользкой дороге подвернулась нога, да так неудачно, что я плюхнулась в жидкую грязь и поехала по склону вниз. Но это не овраг, а горы. Склон заканчивался самой что ни на есть настоящей пропастью. Может, не очень глубокой, но мне хватило бы. Я пыталась сгруппироваться и за что‑нибудь зацепиться, чтобы задержать падение. Без толку. Применить магию в такой ситуации не удавалось: для нее нужно хоть минимальное состредоточение, а попробуй сосредоточься, когда едешь на брюхе прямо в пропасть и не можешь даже затормозить. Единственное, на что меня хватило, это не выпустить из рук повод моего дорогого ослика.

Он сразу все понял и потянул меня назад на тропу. Не остановил, но движение замедлилось. Я смогла притормозить и сумела‑таки обкрутить повод вокруг левого запястья, захлестнув петлю. Как я потом благословляла судьбу, что запястье было именно левым!

А дальше мы ехали вместе и так бы и закончили жизнь в пропасти, если бы не Бак. Он все же остался стоять на своих четырех, это я пузом пахала землю. А четыре ноги — это вам не две. Он ехать‑то ехал, но еще умудрялся ими перебирать, сдвигаясь не только вниз, но еще и вбок. Когда я уже готова была прощаться с жизнью, он доковырялся до здорового обломка скалы, торчащего из склона, и зацепил об него ремень повода. Да — да, сделал это вполне осознанно: мотнул головой и перебросил петлю так, что она намертво застряла.

Большего не смог бы сделать никто. Мое сползание прекратилось. Сам ослик прижался к каменюке, как к родной маме, и покидать это убежище не собирался.

У меня появился шанс. Та рука, которую захлестнуло поводом, была уже синяя и болела адски, так что пришлось действовать другой. По пядям я преодолевала расстояние до скалы, подтягиваясь всем телом. Два раза чуть не соскользнула обратно, но обошлось. Наконец добралась и даже сумела подняться на ноги. Осторожно отцепила повод от раздувшейся и потерявшей чувствительность руки и прикрепила его к поясу, держась за камень, перебралась поближе к Баку и долго стояла без движения, перемогаясь, пока несчастную поврежденную руку разрывало от боли. Это восстанавливалось кровообращение.

С трудом мы с Баком вылезли обратно на тропу, грязные, мокрые и злые. Добрались до мало — мальски приемлемого места, где можно было остановиться, и дальше не пошли. Я лелеяла свою поврежденную руку, а ослика наградила тремя вкусными сочными морковками. Не зря я у торговца в Сиразе приобрела целый мешок!

На следующий день ветер подсушил тропу и идти стало легче. Но холод пробирал до костей, потому что шли мы теперь по открытому месту. Переночевали в палатке, которую я сделала из тента, обогревались даже не костром, а маленьким язычком пламени, спрятанным в глубокую миску. Упрямый и вредный Бак вел себя кротко и мило, как ласковая кошка. Боюсь, это на него так повлияли лишения. А наутро, не успели мы двинуться в путь, как увидели, что тропа, поднявшись на очередную каменную глыбу, начала спуск в долину. Мы преодолели перевал.

Воздух был так чист, что я даже разглядела впереди цель нашего путешествия. И пускай это было лишь мое воображение, оно придало мне силы.

На радостях я решила сократить сегодняшний маршрут и отдохнуть как следует. Добралась до симпатичного, а главное сухого распадка и устроилась со всем возможным в нашем положении комфортом. Выдала Баку внеочередную морковь и решила просто отдохнуть. Поспать, если удастся.

Ничего не вышло. Мысли в голове крутились с бешеной скоростью, прогоняя живительный сон. Я перебирала всю свою жизнь и приходила к неутешительным выводам. Все, что я делала под чьим‑то чутким руководством, я делала отлично. Все, что делала сама — было глупостью, ошибкой или неудачей. Может, не совсем так, но близко к этому.

Но судьба до сих пор меня хранила и вела. Мои ошибки оборачивались мне же на пользу. Побег от Лапунды, затем побег от Армандо, встреча с Вэнем… Пожалуй, два побега были нужны, чтобы состоялась судьбоносная встреча. Сейчас я очень сильная и умелая ведьма. Не настолько, чтобы спрямить путь и растопить все снега в этих горах, этого и целая толпа магов бы не смогла. Но с любой из ведьм и с большинством магов, даже сильных, я могу потягаться на равных. Только зачем это мне?

Есть то, что я не умею и не научусь: открывать порталы. Это открытие кортальских магов было для ведьм абсолютно недоступно. Тут потоками не обойдешься, нужен резерв, а он у меня — кот наплакал. А если бы могла, не сидела бы сейчас на холодном камне. Да и в горы меня бы не понесло.

Я хочу и стремлюсь увидеть Армандо и спросить его, почему он от меня отказался. Почему покинул? Поверил, убедил себя, что я к нему равнодушна, и решил поискать счастья в другом месте? Если это так, я сама виновата. Зачем так глупо себя вела? Не понимала, как он мне нужен? Выходит, не понимала. Только сейчас, потеряв все и всех, одна — одинешенька среди молчаливых горных пиков и равнодушных камней, я наконец сообразила: этот долговязый, некрасивый парень нужен мне так, как никогда не нужен был Антонио. Если я и его потеряю безвозвратно — моя жизнь не стоит ни гаста.

Ослик как будто подслушал мои мысли. Закончил грызть морковку, опустился рядом со мной на землю и ткнулся носом в плечо. Мол, хозяйка, какая же ты одна — одинешенька? А я?

Потрепала его по лохматой челке, погладила по теплому носу… Хороший он у меня осел, умный. Мой лучший друг. Эх, если бы я так могла приласкать Армандо, если бы он находился в полшаге от меня…

Первый раз после выхода из Сиразы я позволила себе хорошенько поколдовать, не опасаясь, что Лей мою магию засечет. Горы — надежный экран. Разложила вокруг нашей стоянки камни по кругу, на каждом камне разожгла огонек, а внутри получившегося огненного кольца поставила защитный купол. Тепло и безопасно.

Я спала примерно восемнадцать часов подряд. Тело как будто брало реванш за все те мытарства, которые я его заставила испытать, и наотрез отказывалось просыпаться раньше. Но все же утром следующего дня мы отправились дальше. Я поняла, как важно вовремя и в достаточной степени давать себе отдых. Сейчас я просто летела, а не ковыляла, как последние дни.

А еще я поняла: сорок лиг по горам, это все сто по ровной земле. Может, не по расстоянию, но по трудозатратам точно. До перевала мы с Баком добирались добрых восемь дней. Два раза чуть не погибли. Но это был далеко не конец пути: нам еще предстояло спуститься в долину Ласерн.

До долины мы ползли больше декады и не дошли совсем чуть — чуть. Кто же знал, что спускаться труднее, чем подниматься? Я была очень осторожна, цеплялась на все камни и скалы специальным воздушным щупом, другим таким же придерживала на дороге Бака, но все равно мы чуть три раза не улетели в пропасть. А когда желанная долина уже лежала у ног, вдруг пошел снег. Плотный, густой, такой, что вытянутой руки видно не было. Я попыталась применить парочку заклинаний… Куда там! Помогало ровно на пару минут, не больше. А потом все снова затягивало густой белой пеленой.

Бедный Бак остановился и отказывался идти дальше. Мои попытки сдвинуть его с места прокомментировал жалобными звуками, не похожими на его обычное громогласное "И — и–а — а–а!". Разумное животное пути не видело и не собиралось рисковать.

Я вытащила полог от повозки, каким‑то чудом натянула его на дуги, затащила Бака внутрь и зажгла огонек. Довольно долго пришлось выгребать снег, который успел туда набиться вместе со мной, но все же удалось расчистить маленький клочок твердой земли, а вернее камня, где мы и устроились. Сначала ветер стремился унести наш полог и завывал, как раненый зверь, но скоро все стихло. Я попыталась высунуться наружу, чтобы оценить ситуацию, и не смогла. Мы оказались погребены под толстым слоем снега.

Я не очень испугалась. Сейчас двигаться вперед было невозможно, но потом, завтра, когда снежная буря уляжется… Вылезем с Баком и осмотримся. Не может быть, чтобы мы не нашли дорогу.

Прижавшись к своему любимому ослику, я свернулась калачиком, как кошка, и задремала. Бак пристроил голову мне на попу и тоже с присвистом засопел…

Разбудили меня звуки, от которых я уже успела отвыкнуть: лай собак и крики людей. К нам под полог просунулась чья‑то бородатая голова и хриплый голос крикнул:

— Тут женщина и странный жеребенок. Живые. Не лезьте, места мало. Сейчас я ее достану.

Я разлепила спекшиеся губы и поправила:

— Ослик.

— Что?

Мужчина не ожидал от меня связных слов и не понял, о чем я говорю.

— Это не жеребенок, это ослик. Вполне взрослый.

Если бы я запела, он бы меньше удивился.

— Чудо чудное! Ты кто, красавица? Ведьма?

Я вздохнула и ответила утвердительно. Глупо было бы отпираться. Мужчина обрадовался и стал разговаривать не в пример почтительнее:

— Это хорошо, госпожа, ведьма нам сейчас ох как нужна! Наша‑то о прошлом годе зимой на озеро стирать пошла и под лед провалилась. Нашли уже мертвую да замерзшую. А кто ее работу выполнит? Некому… Так что это замечательно, госпожа ведьма, что мы вас нашли. Ходить‑то можете?

Пожала плечами. Не знаю, наверное могу.

Оказалось, что это не так. Попробовала подняться на ноги и рухнула на колени как подкошенная. Мужик покачал головой и вылез. Вернулся вдвоем с еще одним таким же бородатым типом. Вместе они вытащили из моей импровизированной палатки и меня, и Бака, и все наше хозяйство. Тент тоже сложили, дуги вытащили и уставились на них, не зная, что делать.

Я же сидела на снегу и вдыхала сладкий морозный воздух полными легкими. Голова кружилась, соображение отказывало, но одно я поняла точно: нас спасли! Пришли вовремя. Еще немного и нас бы уже не добудились. Это была бы смерть не от мороза: мой огонек давал достаточно тепла, а от недостатка воздуха. Мы выдышали и сожгли все, что можно было, через час нас бы уже не имело смысл откапывать.

Осознав это, начала горячо благодарить тех, кто стоял рядом. Это были крестьяне из долины, пошедшие в горы на охоту. По снегу хорошо видны следы зверей, вот они и отправились за добычей. Ну что ж, вместо добычи приведут в село ведьму.

Их было четверо, а с ними шесть собак. Собаки нас и нашли, залаяли, стали рыть снег… мужчины к ним присоединились и вскоре откопали нечто такое, чего раньше им видеть не доводилось. Обычно из‑под снега извлекают окоченевшее тело, мертвое или живое, не важно. А тут показался расписной полог вроде палатки, под ним горит в плошке огонек и мирно спят двое: женщина и животное. Живые.

Я благодарила всех и каждого, а они подходили и с недоверием дотрагивались, чтобы удостовериться, что перед ними не иллюзия и не обман зрения.

Немного придя в себя, я спрятала и тент, и дуги, и одеяла в то, что на самом деле являлось повозкой Вэня, чем подтвердила для нашедших меня статус ведьмы. Не каждая сумеет уложить такие огромные предметы в такой небольшой ящичек.

Часа через три мы были уже в селе. Бака определили в стойло к лошадям, а меня усадили в зале местного трактира. В нем не сдавали комнаты проезжающим из‑за отсутствия таковых, зато все мужское и часть женского населения собиралась тут по вечерам выпить пива и почесать языками.

Меня накормили, напоили, и все расспрашивали, кто я и откуда. Я объяснила как смогла. Что зовут меня Летиция Коллани, что я ведьма и маг, что странствовала в горах со своим учителем, великим хотейским мудрецом, что он умер, а я решила пересечь горы и спуститься по Ласерну к Кармелле, где меня ждут. Не вовсе правда, не совсем ложь.

Сельчане уверили меня, что мне очень повезло пройти перевал до начала зимы. Теперь до весны из долины нет ни входа, ни выхода.

Кстати, в самой долине снега не было и в помине, стояла поздняя, но довольно теплая осень.

Ночевать меня отвели в дом утонувшей ведьмы. Он стоял немного на отшибе, очень близко к озеру, был небольшим, но добротным. Пока я заседала в трактире, местные бабы привели там все в порядок и затопили печь. По тому, как было чисто и уютно, сколько разной снеди стояло на столе, я поняла, как же трудно всем пришлось без магической помощи, если они так привечают незнакомую ведьму. А ведь есть целые государства, где от этого блага сознательно отказываются. Та же Мангра, например. Как же там люди выживают?

Со следующего дня началась работа. Все, кто нуждался в помощи, выстроились в очередь прямо у крыльца. Я решила навести порядок, иначе не справлюсь, достала тетрадь и стала для начала записывать, кто пришел, где живет и в чем нуждается. Потом обойду всех по списку.

Затем объявила во всеуслышание, что срочным считается вызов на роды, травму или отел. Болезни тоже идут в зачет, если сопровождаются сильным жаром. Все остальное я сделаю, но не вдруг. Будут вам и обереги, и защитные контуры, и амулеты всех сортов. А пока я хочу отдохнуть и обустроиться.

Народ разошелся, рассуждая, что в этот раз ведьма им попалась могучая. Предыдущая бежала на вызов, стоило пальцами щелкнуть, но могла немного, поэтому и робела. А эта нахальная. Раз не боится — значит сильна. Зарабатываю авторитет.

Мой подход заставил очередь быстро рассосаться. Последним пришел хозяин трактира и попросил забрать Бака. Наглая скотина стала приставать к лошадям, а увести его ни у кого не получалось. Если только госпожа ведьма соблаговолит… Я взяла две здоровых морковины и поплелась за своим дружком. В доме ведьмы стойла не было, так что ослика пришлось разместить прямо в сенях и ежедневно выгребать подстилку, надеясь, что летом этим добром кто‑нибудь удобрит свой огород. Кто‑нибудь, не я, потому что с началом весны я собиралась уйти отсюда навсегда.